Вопрос 3816:
26 т. Какому святому искренно можно молиться без поправок в уме на то, что он
что-то всё же делал не так?
Ответ:
Таких, видимо, нет, не считая Апостола Павла. Я признаю всех святыми, но про
себя всё же знаю, что надо бы вот в таком-то месте вот так, а не
шаблонно-монашески. Куда уж выше миссия была у Кирилла с братом его Мефодием!
Но как только они выполнили, по их мнению, полностью своё посланничество от
земного царя, так тотчас же снова и скрылись в монастырское уединение. И если
бы не царь их Михаил, вызволивший их из монашеских келий и уговоривший пойти на
благовестие, мы бы и не знали про этих двух затворников. Тут царю их Михаилу
нужно не меньшую похвалу воспеть, а его имя даже знатоки не знают. Почему? Да
только потому, что царь не был монахом. Потому его разумение необходимости
благовестия есть просто ничто в сравнении с монашеским уединением и созерцанием
в молитвенном духе. Почему бы не организовать школу миссионеров и не послать бы
потом к мусульманам, к евреям? Видели бы они, что выпарилось через их
созерцание в кельях, когда развернутым фронтом идут магометане, еретики и
прочие нехристи. Вот как это описано в житиях: (11 мая) (+869г. и
+885г).
«Ничего никому не сказав,
он отправился в Золотой Рог и там скрылся в одном монастыре. Долго искали
Константина и только через 6 месяцев нашли его. Занять прежнюю должность они не
могли уговорить его… В это время блаженному Константину было 24 года. Царь
вместе с патриархом собрали собор, на который позвали Константина и сказали
ему: «Слышишь ли, философ, что говорят скверные Агаряне на нашу веру. Если ты
слуга и ученик Святой Троицы, иди и обличи их…». В Константинополе царь
и патриарх встретили блаженного Константина с похвалою за тот богоугодный труд,
которой он выполнил. Но не долго был Константин в Царьграде. Скоро он ушёл в
одно тихое и глухое место, где стал заботиться только о своём спасении… Отсюда Константин отправился на Олимп, к старшему
брату Мефодию, с которым и стал жить вместе, исполняя в постничестве иноческие
подвиги… В это время к греческому царю Михаилу пришли послы от Козар.. Тогда царь Михаил по совету
святейшего патриарха Игнатия, бывшего
после святого Мефодия, решил отправить к Козарам блаженного Константина,
которого призвали с
Олимпийской горы… Святые Константин и Мефодий взяли часть святых мощей и возили
их всюду, куда сами ходили… В этих беседах Мефодий почти не принимал никакого
участия, так как был меньше обучен, чем Константин: он, как бывший воевода,
лучше знал, как обходиться с народом, чем как вести учёные беседы. Поэтому
Константину, который с малых лет был искусен в науках, хорошо знал Священное
Писание и был хорошим проповедником, готовым дать ответ на всякий вопрос,
пришлось одному вести беседы о вере; Мефодий же помогал Константину своею
богоугодною молитвою.
…В Царьграде Константина и
Мефодия приняли с великою честью, как Апостолов. Им предлагали сан епископский,
но они не захотели его принять. Мефодий же сделался игуменом
Полихрониева монастыря, а Константин поселился при церкви святых Апостолов.
Вскоре оба были призваны на новые труды.
Борис или Богорис царь
болгарский, после войны с Греками, пожелал принять христианскую веру… Мефодий
предпринял путешествие в Болгарию. Он изобразил на стене царской палаты
Страшной Суд и объяснил царю блаженство праведников и муки грешников. Царь, уже
приготовленный словами и примером сестры и чудесным прекращением бедствий,
принял христианскую веру. Это было в 860 или в 861 году. Не успели Константин и
Мефодий окончить начатого дела крещение болгарского народа, как новое поприще
открылось для их Апостольской деятельности. Князь моравский Ростислав, по
научению Божию, держал совет со своими князьямии со всем народом моравским о
том, чтобы послать послов к греческому царю Михаилу с просьбою прислать
христианских учителей… Царь Михаил собрал собор, на которой был позван
философ Константин. Ему царь объявил желание Славян и сказал: «Философ, я знаю,
что ты нездоров; но необходимо тебе идти туда, так как никто не может выполнить
этого дела лучше тебя»… В скором времени Бог, слушающий молитвы рабов Своих,
исполнил то, о чём просил Константин. Он изобрёл славянскую азбуку, содержащую
в себе 38 букв, а затем приступил к переводу греческих священных книг на
славянский язык. В этом ему помогали блаженный Мефодий и ученики. Перевод
священных книг был начат с первой главы Евангелия от Иоанна… После этого
Константин вместе с братом Мефодием и с учениками отправился в славянские
земли. Царь дал им в дорогу достаточное количество всяких необходимых вещей…
Вручая Славянам бесценный дар — слово Божие на родном языке, Константин в
предисловии к святому Евангелию говорит им: «услышьте, все славяне, слово,
которое крепит сердца и умы». Устрояя училища для славянских отроков, они
приобрели много учеников, готовых быть хорошими учителями и достойными священнослужителями
в своём народе. С этою целью, чтобы посвятить своих учеников в священной сан,
святые братья задумали отправиться в Рим. К тому же, бывший в то время, папа
Николай, узнав об успехах проповеди святых Константина и Мефодия, желал видеть
их в Риме, как Ангелов Божиих. На другой день Константин пожелал принять схиму,
при чем был назван Кириллом. Болезнь его продолжалась 50 дней.
Однажды во время своей
болезни Кирилл обратился к Мефодию с такими словами: «Вот, брат, — говорил он
ему, — мы с тобой были как дружная пара волов, возделывающих одну ниву, и вот я
падаю на борозде, окончив свой день. Я знаю, что ты сильно возлюбил гору Олимп, но ради горы не думай оставлять своего учения. Этим
подвигом ты лучше можешь достигнуть спасения». …Перед тем как опускать гроб, епископы сказали:
«Откроем раку и посмотрим: не взято ли что-либо от святых мощей?» Но как ни
старались, они не могли, по усмотрению Божию, открыть раку, и тогда святые мощи
опустили по правую сторону алтаря в церкви святого Климента.
После этого старый враг и
противник истины воздвиг против Мефодия моравского князя и немецких и латинских
епископов этого края. Святой Мефодий был позван на совет, на котором ему
предложили такой вопрос: «Зачем ты учишь в нашей области?» «Если бы я знал, — отвечал
на это святой Мефодий,— что это ваша область, то я не учил бы здесь, но эта
область принадлежит святому Апостолу Петру. Если же вы ради ссоры и лихоимства
будете поступать не по правилам, возбраняя проповедывать учение Божие,
берегитесь, чтобы, когда будете пробивать железную гору головною костью, не
проломить свою голову».
«Говоря с гневом, —
отвечали епископы, — ты сам на себя накликаешь беду». «Я не стыжусь говорить
истину и пред царями, — отвечал святой Мефодий.— Вы же относительно меня, как
хотите, так и поступайте. Я не лучше тех, которые за правду переносили многие
мучения в этой жизни».
Много было произнесено
речей на этом собрании, но сказать что-либо против Мефодия его противники не
могли. Много говорили епископы относительно Мефодия. Наконец сослали его в
Швабию, где содержали в темнице два с половиною года. В темнице немцы всячески
издевались над св. Мефодием: не давали есть по несколько дней; когда была зима,
они его, босого, с непокрытою головою, выводили на тюремной двор, ставили на
снегу и заставляли его так стоять на одном месте сутки, а то и больше. Они били
даже святого Мефодия батогами. Но Господь сохранял и укреплял святого. Большое
утешение доставляли святому его ученики, которые часто навещали его в темнице.
Дошло известие о заключении святого Мефодия до папы. Узнав об этом, папа Иоанн
VIII, преемник Адриана II, прислал проклятие на немецких епископов и запрещение
совершать им литургию до тех пор, пока не освободят Мефодия. Тогда епископы
освободили Мефодия, но сказали Коцелу, паннонскому князю: «Если ты возьмёшь к
себе Мефодия, не считай нас за доброжелателей».
Однако сами эти епископы не
избегли суда Божие и Апостола Петра. Четверо из них скоро умерли». «Папа Иоанн,
желая в это время получить помощь против Сарацын от немецкого короля, принял
сторону немецких священников и прислал в Моравию такое послание, которым
запрещалась славянская служба и только было позволено говорить на славянском
языке проповеди. Мефодий, прочитав сие послание, оказал: «Что же будет теперь? Будут
люди приходить в церковь и стоять, ничего не понимая. И позабудут учение
Христово и воскреснут в Моравии языческие обычаи. Нет, я не стану служить по
латыни, это будет
людям во вред». Немецкие
священники донесли об этом папе, и папа потребовал Мефодия в Рим. Святой
Мефодий прибыл в Рим и папа учредил над ним суд».
Великий день
Кирилловой кончины —
Каким приветствием
сердечным и простым
Тысячелетней годовщины
Святую память мы почтим?
Какими этот день запечатлеть словами,
Как
не словами, сказанными им,
Когда, прощаяся и с братом и с друзьями,
Он нехотя свой прах тебе оставил, Рим...
Причастные его труду,
Чрез целый ряд веков, чрез
столько поколений,
И мы, и мы его тянули
борозду Среди соблазнов и сомнений.
И в свой черёд, как он, не довершив труда,
И мы с неё сойдём, и, словеса святые
Его воспомянув, воскликнем мы тогда:
«Не изменяй себе, великая Россия!
Не верь, не верь чужим, родимый край,
Их ложной мудрости иль
наглым их обманам,
И, как святой Кирилл, и ты
не покидай
Великого служения славянам»... 1869. Фёдор Тютчев
Лук.11:49-60,52 – «Потому
и премудрость Божия сказала: пошлю к ним пророков и Апостолов, и из них одних
убьют, а других изгонят, да
взыщется от рода сего кровь всех пророков, пролитая от создания мира… Горе вам,
законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим
воспрепятствовали».
Многие мирские песни и
стихи у духовного человека сами перекладываются на возвышенный, а не на
призёмлённый тон.
Минула страсть, и
пыл её тревожный
Уже не мучит сердца моего,
Но разлюбить тебя мне
невозможно,
Все, что не ты, – так
суетно и ложно,
Все, что не ты, – бесцветно
и мертво.
Без повода и права негодуя,
Уж не кипит бунтующая кровь,
Но с пошлой жизнью слиться не могу я,
Моя любовь, о друг, и не ревнуя,
Осталась та же прежняя любовь.
Так от высот нахмуренной
природы,
С нависших скал сорвавшийся
поток
Из царства туч, грозы и
непогоды
В простор степей выносит те
же воды
И вдаль течёт, спокоен и
глубок. 1858.
А.К.Толстой
Иер.17:21 – «Так
говорит Господь: берегите души свои».
Любая душа, жаждущая
общения с Богом, но не допущенная к Библии, могла бы сказать с упрёком к
монаху:
Не говори! Меня он
как и прежде любит,
Мной, как и прежде
дорожит...
О нет! Он жизнь мою
бесчеловечно губит,
Хоть, вижу, нож в его руке
дрожит.
То в гневе, то в слезах, тоскуя, негодуя,
Увлечена, в душе уязвлена,
Я стражду, не живу... им, им одним живу я –
Но эта жизнь!.. о, как горька она!
Он мерит воздух мне так
бережно и скудно,
Не мерят так и лютому
врагу...
Ох, я дышу ещё болезненно и
трудно,
Могу дышать, но жить уж не
могу! 1851. Ф.И.Тютчев
Ис.28:20 – «Слишком
коротка будет постель, чтобы протянуться; слишком узко и одеяло, чтобы
завернуться в него».
Каждая душа венчается со Христом в крещении. И когда человек отступает, то
меркнет вся красота природы и даже самые близкие люди такими тусклыми кажутся.
Ищут, кого обвинить, чтобы через самооправдание хотя бы как-то уменьшить свою
горесть.
Я не люблю себя
такой, не нравлюсь я себе, не
нравлюсь!
Я потеряла свой покой, с
обидою никак не справлюсь.
Я не плыву, — иду ко дну, на три шага вперёд не вижу,
себя виню, тебя кляну, бунтую, плачу, ненавижу...
Опамятуйся, просветлей,
душа! Вернись, былое зренье!
Земля, пошли мне исцеленье,
влей в тёмное моё смятенье
спокойствие твоих полей!
Дни белизны... чистейший
свет... живые искры снежной пыли...
«Не говори с тоской — их
нет, но с благодарностию — были».
Всё было — пар над
полыньёй, молчанье мельницы пустынной,
пересечённые лыжнёй поляны
ровности простынной,
и бора запах смоляной, и как в песцовых шубах сучья,
и наводнённое луной полночной горницы беззвучье...
У всех бывает тяжкий час,
на злые мелочи разъятый.
Прости меня на этот раз, и
на другой, и на десятый, —
ты мне такое счастье дал, его не вычтешь и не сложишь,
и сколько б ты ни отнимал, ты ничего отнять не сможешь.
Не слушай, что я говорю,
ревнуя, мучаясь, горюя...
Благодарю! Благодарю! Вовек
не отблагодарю я! В. Тушнова
Иов.6:14 – «К страждущему должно быть сожаление от друга
его, если только он не оставил страха к Вседержителю». В иудейском
народе мало кто видел полное отступление. Всё в обрядности пытались выразить
своё отношение к Богу.
Среди священников
левитом молодым
На страже утренней он долго
оставался.
Ночь иудейская сгущалася
над ним,
И храм разрушенный угрюмо
созидался.
Он говорил: «Небес тревожна желтизна,
Уж над Евфратом ночь, бегите, иереи!»
А старцы думали: «Не наша в том вина;
Се чёрно-жёлтый свет, се радость Иудеи».
Он с нами был, когда, на
берегу ручья,
Мы в драгоценный лён
субботу пеленали
И семисвечником тяжёлым
освещали
Иерусалима ночь и чад
небытия. 1917. Осип Мандельштам
Иер.13:24 – «Поэтому
развею их, как прах, разносимый ветром пустынным». Иез.5:12 – «Третья
часть у тебя умрёт от язвы и погибнет от голода среди тебя; третья часть падёт
от меча в окрестностях твоих; а третью часть развею по всем ветрам, и обнажу
меч вслед за ними».
Разрушение видимых святынь
и превращение их в ничтожество – знак отвержения.
Полутьма и поля, в
горизонты оправленные,
широки как моря.
Усечённые и обезглавленные
Церкви бросили там якоря.
Эти склады и клубы прекрасно стоят,
занимая холмы и нагорья,
привлекая любой изучающий взгляд
на несчастье себе и на горе.
Им народная вера вручала
места,
и народного также неверья
не смягчила орлиная их
красота.
Ощипали безжалостно перья.
Перерубленные почти пополам, небеса до сих
пор поднимают,
и плывёт этот флот по лугам, по полям,
все холмы, как и встарь, занимает.
Полуночь, но до полночи —
далеко.
Полусумрак, но мрак только
начат.
И старинные церкви стоят
высоко.
До сих пор что-то
значат. Б.Слуцкий
Иер.11:20 – «Но, Господи Саваоф, Судия праведный, испытующий сердца и утробы! дай увидеть мне мщение Твое над ними, ибо Тебе вверил я дело моё».