Вопрос 2780: 13 т. Говорят, что верующие у гроба умершего ощущают, что умерший что-то как бы видит, и черты  лица, хотя и неживые, но отражают что-то неземное. Почему же неверующие ничего этого не видят, а в некрологах только пишут о тяжёлой и продолжительной болезни?

Ответ:  Верующие не только ощущают, но и видят иногда, как  в “Путешествии пилигрима”  Джон Буньян описывает. И сами умирающие видят невидимое стоящим.  Деян.7:55 – “Стефан же, будучи исполнен Духа Святого, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога”. Вот как описывает смерть А.С. Пушкина его ближайший друг и поэт.

 

Он лежал без движенья как будто по тяжкой работе,

Руки свои опустив. Голову тихо склоня,

Долго стоял я над ним, один, смотря со вниманьем

Мёртвому прямо в глаза; были закрыты глаза.

       Было лицо его мне так знакомо, и было заметно,

       Что выражалось на нём, - в жизни такого

       Мы не видали  на этом лице. Не горел вдохновенья

       Пламень на нём; не сиял острый ум;

Нет! Но какою-то мыслью, глубокой, высокою мыслью

Было объято оно: мнилося мне, что ему

В этот миг предстояло как будто какое виденье,

Что-то сбывалось над ним, и спросить мне хотелось:

Что видишь?  1837.         Василий Жуковский.

    

В акафисте “Слава Богу за всё” в кондаке 12 написано: “Я видел много раз отражение славы Твоей на лицах умерших. Какой неземной красотой и радостью светились они, как воздушны, нематериальны были их черты, это было торжество достигнутого счастья, покоя; молчанием они звали к Тебе. В час кончины моей просвети и мою душу, зовущую: Аллилуия!”

 

Нас время лечит каплями забвенья,

Хотя и ноют шрамы по ночам,

Боль отдаляется, свидетелей всё меньше,

И тех, кому за муки отвечать.

       Забвенье – дар, которым засыпает

       Кровоточащие страдания пылинкой,

       Тушуется в деталях наша память

       И корку цементирует песком и красной глиной.

Но есть незаживающие язвы,

И чем они свежее, тем доступней;

Трагедию Иисуса представляем ясно,

Пробиты длани, бок и прободёны ступни.

       Те раны бередят,  чтоб исцелиться,

       К ним прикасаются, кто веры чудной жаждет,

       И просветляются запачканные лица,

       Белее снега бывшие чернее сажи.

Струится кровь и в нас втекают строки

О добровольных муках Властелина,

И делается узким путь широкий,

Где пьяный  рёв бы, там святые гимны.

       Забвение не властно и преступно –

       Страдания и боль Христа как бы сегодня.

       Смерть не смогла навеять запах трупный,

       И не подвластна времени и моде.

Кровь в Чаше поднимает архипастырь,

Птенцы орлиные слетаются к святыне;

Окроплены той кровью были в Пасху,

Та кровь текущая и в холод не застынет.

       Боль и отчаяние лезут на Голгофу,

       Гордыня опрокинута, сражённая страданьем.

       Вновь молот падает в тысячелетий грохот,

       И присно Матери беззвучные рыданья.

В забвенье безысходность исчезает,

И память о Воскресшем обновится.

Мы осоляем раны те слезами,

В крови омытому взойти на небо чистым.       22.6..05. ИгЛа