СВЯТОГО ОТЦА НАШЕГО ИОАННА ЗЛАТОУСТОГО

БЕСЕДЫ О ДЬЯВОЛЕ

 

Три нижеследующие беседы, сказанные святым Златоустом в Антиохии в 388 г., имеют связь между собой по главной мысли, в них излагаемой, именно что виной всех зол, какие дьявол вводит в жизнь человеческую, служит наша беспечность и нерадение.

 

БЕСЕДА ПЕРВАЯ

против тех, которые говорят, что демоны управляют человеческими делами, - равно и тех, которые негодуют на наказания Божьи и соблазняются благополучием нечестивых и несчастиями праведных

 

 Похвала усердию слушателей даже к продолжительным беседам. - О божественном промышлении. - Не Бог лишает нас своих даров, а мы сами теряем их. - Мы получили лучший из даров - вечное блаженство. - Бог всегда печется о нашем благе. - Пример этого - смешение языков, которое также послужило ко благу людей. - О нравственном и физическом зле, различие между ними: последнее служит лекарством для первого. - Что сделали бы дьяволы, если бы мир был предоставлен им. - Почему из двух злых людей один наказывается, а другой нет? Увещание о том, что не должно обвинять Промысл Божий.

Я ДУМАЛ, что от непрерывного собеседования вы почувствуете отвращение к нашим словам, но, вижу, выходит противное: не отвращение рождается в вас от непрерывности бесед, но увеличивается желание; не пресыщение чувствуете вы, но удовольствие; - выходит то же, что и на мирских пиршествах бывает с любителями вина. Они чем более пьют вина, тем большую возжигают в себе жажду: и в вас, чем более мы предлагаем учения, тем большую возжигаем охоту, тем более увеличиваем желание, усиливаем любовь. Поэтому я, хотя и сознаю в себе крайнюю бедность, не перестаю подражать разумным хозяевам, предлагать вам непрерывную трапезу и ставить полную чашу учения, так как вижу, что вы, и, выпив ее всю, уходите отсюда с новой жаждой. Это обнаруживалось во всякое время, но особенно в прошлое воскресенье. Что вы имеете ненасытимую жажду к словам Божьим, это показал особенно тот день, в который я говорил к вам, что не должно злословить друг друга; когда я указал вам и безопаснейший предмет для осуждения, увещевая вас порицать собственные грехи, а не любопытствовать о чужих; когда приводил в пример святых, которые осуждали самих себя, но щадили других, - (приводил) Павла, который говорил о себе, что он первый из грешников (1 Тим. 1:15), и что его - богохульника, и гонителя, и обидчика помиловал Бог (1 Тим. 1:13), который называл себя извергом, и не считал достойным даже имени апостольского (1 Кор. 15:8-9), - Петра, который говорил: "выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный" (Лук. 5:8), - Матфея, который называл себя мытарем и во время апостольства (Матф. 10:3), - Давида, который взывал и говорил: "беззакония мои превысили голову мою, как тяжелое бремя отяготели на мне" (Псал. 37:5), - Исаию, который рыдал и с плачем вопиял: "я человек с нечистыми устами" (Иса. 6:5), - трех отроков, которые в печи огненной исповедали и говорили о себе, что они согрешили, преступили закон, и не сохранили повелений Божьих (Дан. 3:29-30), - Даниила, который плакал о том же. Когда, перечислив этих святых, я назвал осуждающих мухами и представил справедливую причину такого сравнения, то есть, что, как те (мухи) садятся на чужие раны, так и осуждающие уязвляют чужие грехи, причиняя через это болезнь и сообщающимся с ними; когда делающих противное назвал пчелами, не теми, которые причиняют болезни, но - которые устраивают ульи величайшего благочестия и затем летают по лугу добродетели святых: тогда-то, тогда показали вы ненасытимую свою любовь! Речь наша продлилась (тогда) долго, безмерно долго, как никогда еще не бывало, и многие ожидали, что от такой продолжительности слова погаснет в вас усердие (к слушанию); но вышло противное: в вас еще более разгорелось сердце, более воспламенялось усердие. Из чего же это видно? Из того, что рукоплескания под конец увеличились и восклицания усилились, и случилось то же самое, что бывает в печах. Как там сначала не очень ярок бывает блеск огня, но, когда пламя охватит положенные дрова, то и поднимается на большую высоту; так точно случилось и в тот день. Сначала это собрание волновалось не сильно; но когда речь простерлась далеко, обняла все части предмета, и предложено было обильнейшее наставление, тогда-то именно и разгорелась в вас охота к слушанию, и стали раздаваться сильнейшие рукоплескания. Поэтому я тогда, хотя и располагал было сказать меньше, нежели, сколько сказал, преступил, однако же, обыкновенную меру; а лучше сказать, нисколько не преступил я меры, потому что количество учения привык я измерять не множеством слов, но расположением слушающих. У кого слушатели нерадивы, тот, хотя и сократит беседу, кажется скучным; а у кого слушатели усердны, внимательны и бодры, тот, если и далеко продлит речь, и тогда еще не удовлетворит желанию (слушателей).

Впрочем, так как в таком множестве слушателей есть, конечно, и слабые, которые не могут проследить (до конца) за продолжительным словом, то я посоветую таковым вот что: выслушав, что могут, пусть примут они это, и, приняв, сколько для них вместимо, пусть и удалятся отсюда; никто не запрещает им (уходить), никто не принуждает их и оставаться здесь сверх силы; пусть не заставляют они нас прервать слово прежде времени и обычного часа. Ты насытился, но брат твой еще алчет; ты упоен обилием сказанного, но брат твой еще жаждет. Пусть же и он не отягощает твоей слабости, заставляя тебя принять что-либо сверх силы; и ты не оскорбляй его усердия, препятствуя ему принять все, что только он может вместить.

2. Это бывает и на мирских трапезах. Одни насыщаются скорее, другие медленнее; но ни эти не укоряют тех, ни те не осуждают этих. Только там выйти (из-за стола) скорее - похвально; а здесь выйти (из церкви) скорее - не похвально, но (только) простительно. Там оставаться дольше предосудительно и позорно; а здесь выходить позднее - похвально и достойно величайшего одобрения. Почему так? Потому, что там от пресыщения происходит расслабление, а здесь от духовного усердия и богоугодной ревности рождается постоянство и терпение.

Но для вступления довольно, время уже нам перейти к тому долгу, который остался за нами от того дня. О чем же тогда говорено было? О том, что у всех людей речь была одна (Быт. 11:1), как и природа одна, и не было никого, кто говорил бы на другом наречии, или языке. Откуда же такое разноречие? От беспечности тех, кои получили дар (слова). О том и другом сказали мы тогда, доказав единоречием - человеколюбие Господа, а разноречием - неблагодарность рабов, потому что Он, хотя и предвидел, что мы потеряем дар, однако же, дал его; а те, коим дар был вверен, оказались небрежными в хранении вверенного. Итак, первое оправдательное доказательство то, что не Бог отнял дар, но мы потеряли данное. Второе затем то, что впоследствии мы получили большие, в сравнении с потерянными, дары; за временные труды Он почтил (нас) вечной жизнью, за терния и волчцы произрастил в душах наших плод Духа. Ничего не было презреннее человека, и ничто не сделалось почтеннее человека. Он был самой низшей частью разумного творения, но ноги сделались головой, и вместе с первенцем [1] вознеслись на царский престол. Как если бы великодушный и благотворительный человек, увидев, что кто-либо, избежав кораблекрушения, мог спасти от волн одно только тело, принял (его) с распростертыми руками, одел в светлую одежду и оказал ему самую высокую почесть, так и Бог поступил с нашей природой. Человек потерял все, что имел, - дерзновение, общение с Богом, собеседование в раю, беспечальную жизнь, и вышел из рая нагим, как бы после кораблекрушения; но Бог, приняв его, тотчас одел и, исподволь ведя его за руку, возвел на небо, хоть кораблекрушение и не заслуживало извинения, потому что вся эта буря произошла не от напора ветров, а от беспечности пловца.

Но Бог не посмотрел на это, а пожалел о великости несчастья, и - того, кто потерпел кораблекрушение в пристани, принял так благосклонно, как будто бы он подвергся оному на самой середине моря. Ведь пасть в раю есть то же, что потерпеть кораблекрушение в пристани. Почему так? Потому что человек преткнулся и пал тогда, когда еще в нашу природу не вторглись ни скорбь, ни забота, ни труды, ни беспокойства, ни бесчисленные волнения страстей. И как морские разбойники, просверлив иногда небольшим железом корабль, впускают снизу в судно целое море, так и тогда дьявол, увидев корабль Адамов, т. е. душу, наполненную множеством добра, подошел, и одним словом, как бы небольшим каким железом, просверлив (этот корабль), похитил из него все богатство, и самое судно потопил. Но Бог сделал прибыль больше потери, - возвел нашу природу на царский престол. Поэтому и Павел взывает, говоря: "и воскресил с Ним, и посадил" нас одесную Его "на небесах дабы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам" (Еф. 2:6-7). Что говоришь? Дело сделано и окончено, а ты говоришь: "дабы явить в грядущих веках"? Разве Он еще не явил? Явил уже, только не всем людям, но мне - верующему, а неверующий еще не видел чуда. Но тогда, в тот день, весь род человеческий, выступив на середину, удивится тому, что сделано; при том и для нас тогда будет это яснее. Мы и теперь веруем, но не с одинаковой ясностью представляют это чудо слух и зрение. Удивляемся мы царям и тогда, как слышим о порфире, диадеме, золотых одеждах и царском троне, но еще более удивляемся, когда, по открытии завес, видим самого (царя) сидящим на высоком престоле. То же надобно сказать и о Единородном. Когда увидим мы, что небесные завесы поднялись, и Царь ангелов сходит оттуда, окруженный небесными сонмами, тогда зрение представит нам это чудо в большем виде; да и каково, подумай, увидеть, что наша природа носится на херувимах и окружена всей ангельской силой!

3. Посмотри и на мудрость Павлову: сколько выискивает он имен, чтобы изобразить человеколюбие Божье! Не сказал просто: "благодать"; не сказал также просто: "богатство", но что? – "преизобильное богатство благодати Своей в благости". Однако же, и так выразился еще не довольно сильно. Как скользкие тела, и будучи удерживаемы тысячью рук, вырываются у нас и легко ускользают, так и человеколюбия Божьего, какими бы именами ни изображали мы, не можем обнять вполне, но великость его чрезмерно превышает слабость наших слов. И Павел, испытав это и видя, что великость человеколюбия (Божия) преодолевает силу слов, сказал только одно слово - и отступил. Какое же это слово? "Благодарение Богу за неизреченный дар Его" (2 Кор. 9:15). В самом деле, никакое слово и никакой ум не сможет выразить попечительности Божьей. Поэтому апостол здесь говорит, что она неизреченна, а в другом месте - что она превосходит и ум наш, так говоря: "мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши" (Фил. 4:7).

Но доселе, как сказал я, найдены эти два оправдательные доказательства: одно то, что не Бог отнял, но мы потеряли (дар); а другое то, что нам дарованы блага, гораздо многочисленнейшие и большие в сравнении с потерянными. Теперь я хочу сказать и о третьем доказательстве. Какое же это третье? - То, что, если бы Бог и не дал нам впоследствии большие блага в сравнении с потерянными, но только отнял (прежде) дарованные нам, когда мы сами подали повод к тому (это надобно прибавить), - то и это одно уже достаточно доказывало бы Его попечительность о нас. Не только дать, но и отнять данное, есть знак величайшего человеколюбия; и (в доказательство), если хотите, предложим слово о рае. Бог дал рай, - это знак Его попечительности; мы оказались недостойными дара, - это знак нашей непризнательности; Он отнял рай у недостойных, - это было делом Его благости. Какая же благость, скажешь, в отнятии дара? Подожди, и, наверное, услышишь. Подумай, в самом деле, чем был бы Каин, если бы жил в раю после убийства. Если уже он, и будучи изгнан из того жилища, осужден на страдание и труд, видя близкую угрозу смерти, - если, имея перед глазами несчастье отца, и осязая еще, как бы руками, следы гнева Божия, - если и останавливаемый столькими бедствиями, впал в такое нечестие, что не узнал природы, забыл об общности мук родившей, убил не причинившего ему никакой обиды, коснулся братнего тела, обагрил кровью правую руку свою, и не послушался Бога, Который увещевал его быть спокойным, но оскорбил Творца и нанес бесчестие родителям: смотри, на какое злодейство не решился бы он, если бы оставался в раю. Если он и тогда, как лежало на нем столько узд, сделал смертельные скачки, то в какую бы пропасть он не низринулся, когда бы отняты были эти преграды?

Хочешь ли и от матери его узнать, сколь великим было благом изгнание из райского жилища? Рассмотри, что была Ева прежде, и чем стала после. Прежде она обольстителя дьявола, этого злого демона, почитала более достойным веры, нежели заповеди Божьи, и от одного взгляда на дерево попрала данный Богом закон; когда же изгнана была из рая, то, смотри, как она стала лучше и благоразумнее: она, родив сына, говорит: "приобрела я человека от Господа" (Быт. 4:1). К Господу тотчас прибегла та, которая перед тем презрела Господа; уже не природе приписывает плод свой, и не силе брака усваивает рождение сына, но признает Владыку природы, и Ему приносит благодарность за рождение дитяти. Та, которая прежде обольстила мужа, впоследствии и дитя свое научила, и дала ему такое имя, которое могло приводить ему на память дар Божий; а, родив еще другого сына, говорит: "Бог положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин" (Быт. 4:25). Жена помнит о несчастии, и не ропщет, но еще благодарит Бога, и называет дитя по дару, доставляя ему в этом всегдашний предмет для научения. Так и в самом лишении Бог дал еще большие блага! Жена изгнана была из рая, но через изгнание приведена к богопознанию, так что приобрела больше, чем потеряла. Но если полезно было, скажешь, это изгнание из рая, то для чего и вначале Бог дал рай? Полезно это было, человек, по причине нашей беспечности, так как, если бы (прародители) были внимательны к самим себе, и признательны к Господу, и умели вести себя воздержанно и скромно, то остались бы в чести; но когда пренебрегли данным даром, тогда полезным оказалось изгнание. Для чего же вначале Бог дал (рай)? Для того, чтобы показать Свое человеколюбие и то, что Он готов всегда возвести нас в большую честь, но что мы сами виной всех наказаний и мучений своих, лишая себя, по беспечности, данных нам благ. И вот, как любящий отец вначале позволяет сыну своему жить дома и пользоваться всем отцовским; когда же увидит, что сын от этой чести стал хуже, лишает его стола и удаляет от своего лица, а часто выгоняет и из самого дома отцовского, чтобы он, по изгнании, сделавшись лучше от этого позора и бесчестия, показал себя достойным опять возвратиться (в дом) и получить отцовское наследство: так сделал и Бог. Он дал человеку рай, но, когда человек оказался недостойным, изгнал его, чтобы он, живя вне (рая) и в бесчестии, сделался лучше и благоразумнее, и затем оказался достойным возвращения. И вот, когда он впоследствии сделался лучше, Бог опять вводит его (в рай), и говорит: "ныне же будешь со Мною в раю" (Лук. 23:43). Видишь, что не только дать рай, но и изгнать из рая, было делом величайшей попечительности? Если бы человек не был изгнан из рая, то и не оказался бы опять достойным рая.

4. Это слово будем хранить в памяти всегда; распространим его, если хотите, и на предлежащий предмет. Бог дал всем общий язык: это дело Его человеколюбия. Люди не воспользовались даром, как должно, но уклонились в крайнее безумие. Он опять отнял данное; потому что если они и тогда, как имели один язык, впали в такое безумие, что захотели построить башню до неба, то не пожелали ли бы они ухватиться за самую вершину неба, если бы не тотчас были наказаны? Конечно, это было и невозможно для них, однако же, судя по намерению, они готовы были на такое нечестие. Все это предвидя, Бог, за то, что они не воспользовались, как должно, одноречием, разъединяет их в надлежащей степени разноречием. И посмотри на Его человеколюбие. "На всей земле был один язык", говорит, "и вот что начали они делать" (Быт. 11:1,6).

Для чего не тотчас приступил он к разделению языка, но прежде оправдывается, как бы готовясь судиться в судилище? Никто ведь не скажет Ему: что Ты сделал? - напротив, Он властен делать все, что только хочет. Однако же, Он, как будто подлежащий ответу, представляет оправдания, научая нас быть кроткими и человеколюбивыми. В самом деле, если Владыка оправдывается перед рабами, и при том оскорбившими (Его), тем более мы должны извиняться друг перед другом, хотя бы потерпели величайшие оскорбления. Смотри же, как Он оправдывается: "на всей земле был один язык и одно наречие, и вот что начали они делать" (Быт. 11:1,6). Как бы так сказал: никто, видя разделение языка, не поставляй этого Мне в вину; никто не думай, будто разноречие это введено в людях вначале. "На всей земле был один язык и одно наречие", но они не воспользовались даром, как должно. И чтобы ты знал, что Бог не столько наказывает за настоящее дело, сколько наперед исправляет будущее, выслушай следующие затем слова: "и не отстанут они оттого, что задумали делать" (Быт. 11:6). Смысл этих слов такой: если теперь они не потерпят наказания, и не будут остановлены при самом корне грехов, то нигде не остановятся во зле; это и значит: "и не отстанут они оттого, что задумали делать", - как бы так сказал: сверх этих, они сделают и другие, еще большие беззакония. Таков грех! Когда он не будет остановлен в самом начале, то, подобно огню, охватившему дрова, поднимается на несказанную высоту. Видишь, что, и уничтожение одноречия было делом великого человеколюбия? Бог поверг людей в разноречие, чтобы они не впали в большее нечестие. Итак, храните это слово в памяти, и да будет у вас всегда твердой и непоколебимой мысль, что Бог благ и человеколюбив, не только когда благотворит, но и когда наказывает, потому что и наказания Его и кары составляют величайший удел благодеяния, важнейший вид промышления. Итак, когда увидишь, что случились неурожаи, и язвы, и засухи, и наводнения, и беспорядочные перемены в воздухе, или другой подобный бич человеческой природы, то не изъявляй досады и негодования, но поклонись Творцу, подивись Его попечительности. Он делает это, и наказывает тело, чтобы вразумить душу. И это, скажешь ты, Бог делает? Да, Бог делает это; и пусть предстанет здесь весь город, пусть вся вселенная, я не побоюсь сказать это. О, если бы у меня был голос сильнее трубы и мог я стать на высоком месте и перед всеми воскликнуть и засвидетельствовать, что Бог делает это! Не по безумию говорю это, но имею на своей стороне пророка, который со мной восклицает и говорит: нет зла "в городе, которое не Господь попустил" (Амос. 3:6). Но так как слово "зло" имеет два смысла, то я и хочу сообщить вам точное его значение с той и другой стороны, чтобы вы, из-за двусмысленности названия перемешав самые предметы, не впали в богохульство.

5. Итак, есть зло - действительное зло, блуд, прелюбодеяние, любостяжание и бесчисленное множество пороков, достойных крайнего осуждения и наказания. Опять есть зло, а лучше сказать, не есть, а называется (злом), голод, язва, смерть, болезнь, и тому подобное: все это не может быть (истинным) злом, - потому я и сказал, что это называется только злом. Почему же? Потому, что если бы все это было злом, то не делалось бы для нас виной благ, не обуздывало бы гордости, не искореняло бы беспечности, не возбуждало бы нас к рачительности и не делало бы более внимательными к самим себе. "Когда Он убивал их", говорит Писание, "они искали Его и обращались, и с раннего утра прибегали к Богу" (Псал., 77:34). Зло разумеется здесь то, которое нас вразумляет, делает доблестными и более рачительными, приводит к любомудрию, а не то, которое достойно проклятия и осуждения; это не Божье дело, но изобретение нашего произволения, а то служит к уничтожению этого. Злом называется здесь страдание, причиняемое нам наказаниями, и называется так оно не по собственной его природе, но приспособительно к мнению людей. Так как мы привыкли называть злом не только воровство и прелюбодеяние, но и несчастья, то (Бог) назвал так страдание, применяясь к мнению людей. Так, вот что означают слова пророка: "бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы". Это же выразил Бог и через Исаию: "Я, Господь делаю мир и произвожу бедствия" (Иса. 45:7), злом называя и здесь бедствия. На это зло делает намек и Христос в Евангелии, когда говорит ученикам: "довольно для [каждого] дня своей заботы" (Мф. 6:34), т. е. огорчение, беспокойство. Итак из всего видно, что злом (Бог) называет здесь наказания, и что эти наказания Сам Он насылает на нас, являя в них важнейший вид Своего Промысла. И врач не только тогда достоин хвалы, когда выводит больного в сады и луга, или в бани и купальни, или когда предлагает ему роскошный стол, но и когда заставляет его оставаться без пищи, мучит голодом и томит жаждой, - когда приковывает к постели, и дом делает темницей, лишает больного самого света и закрывает комнату со всех сторон завесами, - когда подвергает его и сечению, и жжению, и предписывает горькие лекарства: и тогда он тот же врач. Поэтому, не странно ли - того, кто причиняет столько неприятностей, называть врачом, а Бога, если он сделает одну такую неприятность, например, наведет голод, или смерть, хулить и не признавать Промыслителем вселенной? А Он-то один и есть истинный врач душ и тел. Потому-то часто Он, приняв в Свое попечение нашу природу, которая скачет от полноты счастья, а между тем одержима греховной горячкой, избавляет ее от болезней - бедностью, голодом, смертью, и другими бедствиями, и иными, какими Сам знает, врачевствами. Но, скажешь, одни бедные чувствуют голод? Нет, Он наказывает не одним голодом, но и другими бесчисленными бедствиями. Бедного Он часто вразумляет голодом, а богатого и в изобилии живущего - опасностями, болезнями и преждевременными смертями, потому что Он изобретателен и имеет различные врачевства для нашего спасения.

Так поступают и судьи: они не только оказывают почести жителям городов, не только награждают их венцами, не только дают им дары, но часто и наказывают их. Поэтому у них и меч изощрен, и изготовлены ямы, и колеса, и палки, и палачи, и другие бесчисленные виды наказаний. Но что у судей палач, то у Бога голод, который, подобно палачу, наказывает нас и отводит от зла. То же можно видеть и у земледельцев: они не только закрывают корень винограда, не только огораживают его, но и обрезывают и отсекают у него множество ветвей. Поэтому у них есть не только заступ, но и серпы, годные к сечению. Однако мы не осуждаем их, напротив, еще хвалим их, особенно тогда, когда видим, что они отсекают множество бесполезных ветвей, чтобы, отняв излишние, лучше сохранить остальные. Итак, не странно ли: - отца, и врача, и судью, и земледельца так одобрять, и ни отца, который выгоняет сына из дома, ни врача, который изнуряет больного, ни судью, который наказывает, ни земледельца, который отсекает ветви, не порицать и не обвинять, а Бога, если когда Он захочет нас, как бы страждущих головной болью, излечить от великого опьянения в нечестии, порицать и осыпать бесчисленными укоризнами? Какое безумие - не давать Господу и того права к защите Себя, какое даем мы подобным нам рабам!

6. Это говорю теперь из опасения за самих обвинителей, чтобы они, наступая на острия, не окровавили ног, чтобы, бросая камни на небо, не поранили себе голову. Но сверх того намерен я сказать и еще нечто, гораздо более важное. Не стану рассуждать более, по снисхождению к ним, о том, для нашей ли пользы Бог взял от нас (дар), и скажу только вот что: если бы Он взял (только) данное, так и за это никто не мог бы обвинять Его; потому что Он был властен в Своем. И людей, когда они доверяют нам свои деньги и дают взаймы серебро, мы благодарим за то время, на которое они ссудили нас, а не браним за то время, когда они берут от нас свою собственность: неужели же, скажи мне, станем мы винить Бога, когда Он хочет взять Свое? Не будет ли это крайне безумно? Но не так поступил великий и доблестный Иов: он, не только когда получал, но и когда терял, - и тогда свидетельствовал величайшую благодарность, говоря так: "Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно" (Иов. 1:21). Если же должно благодарить за то и другое в отдельности, и потеря не менее полезна, как и самый дар, то какое, скажи мне, будем иметь извинение, когда станем платить неблагодарностью Тому, Кто столько кроток, человеколюбив и попечителен, Кто мудрее всякого врача, сердобольнее всякого отца, правдивее всякого судьи, и рачительнее всякого земледельца заботится о душах наших, - когда станем негодовать на Того, перед Кем должно благоговеть? Можно ли быть еще безумнее и несмысленнее тех, которые, при таком благоустройстве (вселенной), говорят, что Бог не промышляет о нас? Если тот, кто стал бы утверждать, что солнце темно и холодно, обнаружил бы таким суждением свое крайнее неразумие, то тем более тот, кто сомневается в Божьем Промысле, заслуживает еще гораздо больших упреков в безрассудстве.

Не так светло солнце, как явно Провидение Божье: и, однако же, некоторые дерзают говорить, что демоны управляют нашими делами. Что мне делать? Человеколюбив твой Владыка: Он хочет лучше, чтобы ты оскорблял Его этими словами, нежели, чтобы, вверив демонам управление делами твоими, убедился опытом, каково управляют демоны. Тогда ты хорошо узнал бы их злобу на самом деле. Впрочем, можно и теперь представить вам ее на небольшом примере. Встретились с Христом некоторые бесноватые, вышедшие из гробов, и просили Его демоны позволить им войти в стадо свиное. Он позволил, и они пошли, и тотчас низвергли всех (свиней) с утеса в море (Матф. 8:28-32): вот как управляют демоны. Но до свиней у них не было никакого дела, а с тобой всегда война непримиримая, брань непрестанная, вражда вечная. Если же тех (животных), с коими у них ничего не было общего, (демоны) не могли потерпеть и на малое мгновение времени, то, чего бы не сделали они, когда бы взяли под свою власть нас, которые враги им и беспрестанно уязвляем их? Каких бы непоправимых зол не причинили нам? Поэтому Бог и позволил им войти в стадо свиное, чтобы на телах бессловесных узнал ты их злобу. А что демоны и с бесноватыми сделали бы то же самое, что и со свиньями, если бы бесноватые, и во время самого беснования, не были хранимы Промыслом Божьим, это ясно всякому. Итак, и теперь, когда увидишь человека, одержимого демоном, возблагоговей перед Владыкой, познай злобу демонов, потому что можно видеть на этих беснуемых и то, и другое - человеколюбие Божье, и злобу демонов, - злобу демонов, когда они возмущают и мучат душу одержимого, - человеколюбие Божье, когда (Бог) столь лютого демона, который, вселившись в человека, усиливается низринуть его в бездну, удерживает и останавливает, не попуская ему вполне выказать свою силу, но, дозволяя обнаружить ее столько, сколько нужно для вразумления человека и для обличения собственной его (демона) злобы. Хочешь видеть опять и из другого примера, как управляет демон, когда Бог позволит ему выказать свою силу? Подумай о стадах волов и овец Иова, как он потерял все в одно мгновение времени; подумай о жалкой смерти его детей, о поражении тела его, - и увидишь, как жестока, бесчеловечна и беспощадна злоба демонов, а из этого ясно познаешь, что, если бы Бог предал во власть их и вселенную, они все привели бы в смятение и беспорядок, и с нами поступили бы так же, как со свиньями и теми стадами, не пощадили бы нашего спасения и на краткое мгновение времени. Если бы демоны управляли, то мы были бы ничем не лучше бесноватых, - напротив, еще и хуже их, потому что тех Бог не совсем предал неистовству демонов, иначе они терпели бы гораздо большие мучения, нежели какие терпят теперь. Но я желал бы говорящих это спросить еще вот о чем: какой беспорядок в мире видят они, что все, случающееся с нами, приписывают управлению демонов? Напротив, мы видим, что солнце в течение стольких лет каждый день ходит правильно, многоразличный хор звезд соблюдает свой порядок, луна течет безостановочно, день и ночь сменяются точно, все твари, и горние, и дольние, как бы в стройном каком хороводе, даже гораздо лучше и точнее, удерживают каждая свое место, и не выходят из того порядка, какой вначале, при создании их, установил Бог.

7. Но что пользы от этого, скажешь ты, когда небо, и солнце, и луна, и хор звезд, и все прочие твари находятся в великом порядке, а наши дела в неустройстве и беспорядке? В каком это, человек, неустройстве и беспорядке? Такой-то, говоришь, богат, и притесняет, грабит, похищает, и каждый день истрачивает на вино имущество бедных - и не терпит никакого несчастия; а другой живет скромно, украшается воздержанием, справедливостью и всеми другими добродетелями - и терпит бедность, и болезни, и крайние бедствия? Так это соблазняет тебя? Это говоришь. В таком случае, почему, когда видишь ты, что и из грабителей многие терпят несчастья, и из добродетельных некоторые, или даже чрезвычайно многие, наслаждаются счастьем, почему не оставляешь такого мнения, и не прославляешь Господа? А меня это именно еще более соблазняет. Почему же из двух злых один наказывается, а другой умирает без наказания, и из двух добрых один получает почести, а другой всю жизнь бедствует? И в этом самом сказывается величайшее дело Промысла Божия. Если бы Он здесь всех злых наказывал и всех добрых награждал, то излишен был бы день суда. Опять, когда бы ни одного злого не наказывал, и никого из добрых не награждал, тогда порочные сделались бы еще развратнее и хуже, так как они гораздо более честных людей склонны к беспечности; и охотники до злоречия еще более стали бы винить Бога, и сказали бы, что дела наши остаются совсем без Промысла. Если и теперь, когда некоторые злые наказываются, а добрые награждаются, говорят, будто дела человеческие не управляются Промыслом, то когда бы и этого не было, чего (богохульники) не сказали бы? Каких слов не изрыгнули бы? Вот почему Бог одних из злых людей наказывает, а других не наказывает, и одних из добрых награждает, а других не награждает. Не наказывает всех, чтобы уверить тебя, что есть воскресение; наказывает некоторых, чтобы беспечных сделать более рачительными, возбуждая в них страх наказанием других. Опять, некоторых из добрых награждает, чтобы этими наградами побудить других к ревности о добродетели; но не награждает всех, чтобы ты знал, что есть другое время, в которое всем даны будут награды. Если бы здесь все получали, что заслуживают, то не стали бы верить учению о воскресении; а если бы никто не получал по заслугам, то очень многие сделались бы более беспечными. Поэтому (Бог) одних наказывает, а других не наказывает, и делает это к благу и наказываемых и не наказываемых: в одних Он истребляет порок, а других через наказание первых делает более благоразумными. И это ясно видно из того, что сказал сам Христос: когда возвестили Ему, что обрушившаяся башня задавила несколько человек, Он сказал иудеям: вы думаете, что только одни те были грешны? "Нет, говорю вам, но, если не покаетесь", и вы потерпите то же самое (Лук. 13:2-3).

Видишь, как и те погибли за грех, и прочие спаслись не за свою правду, но для того, чтобы, благодаря наказанию тех, сделаться лучше! Итак, наказанным, скажешь, сделана обида, потому что и сами они, не будучи наказаны, могли бы сделаться лучше от наказания других? Но, если бы Бог знал, что они исправятся покаянием, то не наказал бы их, потому что если Он, и предвидя, что многие не воспользуются Его долготерпением, терпит, однако же, их с великим снисхождением, совершая Свое дело и давая им возможность как-нибудь отстать от своего безумия, то как же Он лишил бы плодов покаяния тех, которые могут исправиться от наказания других? Стало быть, этим людям не сделано никакой обиды, коль скоро и порок в них истреблен наказанием, и тамошнее мучение будет им легче оттого, что они здесь уже пострадали. Опять, и ненаказанные не понесли никакой обиды: они могли, если бы захотели, воспользоваться долготерпением Божьим к исправлению себя, и, удивившись незлобию (Господа), возблагоговеть перед безмерным снисхождением, перейти когда-нибудь к добродетели, и чужие наказания обратить в собственное спасение. Если же они остаются во зле, то виной этого не Бог, Который для того и долготерпит, чтобы опять стяжать их Себе, но сами они недостойны извинения, потому что не воспользовались, как должно, Божьим долготерпением. Впрочем, не эту только указать можно причину того, почему не все злые наказываются здесь, но и другую, не меньшую той. Какую же это? Ту, что, если бы Бог всех подвергал наказаниям тотчас после преступлений, то род наш давно бы уже истребился, и не мог бы поддерживаться. И, чтобы увериться тебе, что это правда, послушай, что говорит пророк: "будешь замечать беззакония, - Господи! кто устоит" (Псал. 129:3)? Если же угодно и рассмотреть силу этого изречения, то, не входя в точное исследование жизни каждого (да и невозможно нам знать, что каждый сделал в своей жизни), укажем на то, в чем, беспрекословно, мы все согрешаем, и из этого будет нам видно и ясно, что если бы мы наказывались за каждый грех, то давно бы погибли. Назвавший брата уродом "подлежит геенне огненной" (Матф. 5:22), говорит Писание. Кто из нас не виновен в этом грехе? Что же? (Каждого виновного) тотчас надлежало бы истребить? Но, таким образом, мы все были бы давным-давно истреблены и уничтожены. Опять, о клянущемся сказано, что он, хотя бы и не ложно клялся, делает дела от лукавого (Матф. 5:27). Кто же не клялся? Еще более, кто не нарушал когда-либо клятвы? Взирающий на жену любострастными очами, по слову Писания, есть настоящий любодей (Матф. 5:28). И в этом грехе многие найдутся виновными. Итак, если и явные грехи так велики и невыносимы, и каждый из них порознь навлекает на нас неизбежное наказание, то, когда мы подумаем еще о тайных грехах своих, тогда-то особенно признаем Промысел Божий, который не посылает на нас наказания за каждый грех. Посему, когда увидишь, что иной грабит, неправедно обогащается, и за это не наказывается, - раскрой и ты свою совесть, рассмотри свою жизнь, исследуй свои грехи, и узнаешь хорошо, что тебе первому не выгодно быть наказываемому за каждый грех. Потому-то многие и кричат нещадно, что не смотрят на свои грехи прежде чужих, но, оставив свои, все мы занимаемся чужими. Но, впредь, не будем делать этого, а станем делать противное; и если увидишь, что иной праведник терпит наказание, вспомни об Иове. Как бы ни был кто праведен, не будет, однако же, ни праведнее его, ни сколько-нибудь близок к нему; и хотя бы терпел он бесчисленное множество бедствий, все еще не перенес столько, сколько тот.

8. Итак, приняв это во внимание, перестань обвинять Господа, зная, что Бог не оставляет человека, когда попускает ему страдать, но желает увенчать его и сделать более славным. Если же увидишь, что грешник наказывается, вспомни о расслабленном, который тридцать восемь лет лежал на одре. В удостоверение, что и он предан был этой болезни за грех, послушай, что говорит Христос: "вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже" (Иоан. 5:14). Мы получаем или возмездие за грехи, когда бываем наказываемы, или повод к приобретению венцов, если, живя добродетельно, терпим несчастие, - так что, в правде ли мы живем, или в грехах, наказание полезно для нас, потому что оно или делает нас более славными, или заставляет быть осмотрительнее, и облегчает для нас будущие муки. Что наказанный здесь и перенесший это наказание с благодарностью, так потерпит легчайшее мучение, послушай, как об этом говорит Павел: "от того многие из вас немощны и больны и немало умирает. Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы. Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром" (1 Кор. 11:30-32).

Зная все это, будем так и любомудрствовать о Промысле Божьем, и прекословящим заграждать уста; и если какого-либо происшествия не объяснит ум наш, не станем, поэтому, думать, будто нет Промысла о делах наших, но, постигнув отчасти Промысел Божий, непостижимое предоставим Его неисследимой премудрости. В самом деле, если простому человеку невозможно понять и человеческого искусства, - тем более уму человеческому нельзя постигнуть беспредельного Промысла Божия: "непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его" (Римл. 11:33). Впрочем, так как и из малого получили мы ясное и верное познание обо всем, то будем благодарить Господа за все, что ни случается. Есть ведь для желающих любомудрствовать о Промысле Божьем и другое непререкаемое доказательство. Мы спросим противников: есть ли Бог? Если они скажут, что нет, то мы не будем и отвечать, потому что, как безумные, так и говорящие, что нет Бога, не стоят ответа. Если и корабль с малым числом корабельщиков и пловцов не переплывет благополучно и одной стадии без управляющей им руки, то тем более столь великий мир, заключающий в себе такое множество тел, составленных из разных стихий, не просуществовал бы столько времени, если бы не было Промысла, управляющего им, и эту вселенную постоянно поддерживающего и сохраняющего. Если же они, уважив всеобщее мнение и опыт, сознаются, что есть Бог, то скажем им вот что: если есть Бог, как и, действительно, есть, то следует, что Он и справедлив, ибо, коль скоро Он несправедлив, то и не Бог; а если справедлив, то каждому воздаст по заслугам. Но, мы видим, не все здесь получают по заслугам; поэтому необходимо надеяться, что готовится какая-либо другая награда, дабы тогда, когда каждый получит по заслугам, открылось правосудие Божье. И вот это доказательство ведет нас к мысли не только о Промысле, но и о воскресении. Итак, зная это, будем и сами размышлять о Промысле и воскресении, и учить других; всячески постараемся заграждать уста неистовствующих против Господа, и сами прославим Его во всем. Таким образом, мы более привлечем к себе Его попечительность, и получим великую помощь, а вместе с тем возможем освободиться от действительного зла и достигнуть будущих благ, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, через Которого и с Которым слава Отцу со Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

[1] Т. е. с Христом (1 Кор. 15:20. Кол. 1:18).

В начало Назад На главную
Hosted by uCoz