БЕСЕДА IV

содержащая порицание не бывших в церкви и увещание к бывшим о том, чтобы заботились о братиях; также на начало послания к Коринфянам: "Павел зван" (1Кор.1:1), и о смиренномудрии

 

Те, кто не посещают церкви, не слышали слов пророка: "желаю лучше быть у порога в доме Божием, нежели жить в шатрах нечестия". – Что испытывает душа при вступлении в церковь. Богопочтение есть един­ственно необходимая вещь и должна идти прежде всего. – Необходимость заниматься спасением своих братьев. – Объяснение слов Павла "призванный Апостол", находящихся в начале первого послания к Коринфянам. – Не столько важно читать, сколько разуметь Св. Писание. – Имена святых приятны для верных, страшны для грешни­ков. – Слово "призванный" означает, что не апостол первый пришел к Господу, но что он ответствовал на призвание. – Коринфяне были богаты всеми благами мира сего, откуда происходило их тщеславие. – Они гордились даже учением, которое ап. Павел впервые проповедовал им; чтобы преподать им урок смирения, апостол и употребляет это слово "призванный". – Увещание к смирению, как основе всех добродетелей.

 

1. Когда посмотрю на вашу малочисленность и вижу, что наше стадо уменьшается в каждое собрание, то и скорблю, и радуюсь: ра­дуюсь из-за вас, которые здесь теперь; скорблю из-за тех, которых здесь нет. Вы достойны похвал за то, что не стали беспечнее и от малочисленности; они заслуживают порицания за то, что не возбуждаются к усердию и вашею ревностью. Поэтому и называю вас счастливыми и блаженными за то, что вам ни­сколько не повредила беспечность тех; а тех почитаю жалкими и оплакиваю за то, что им не принесла никакой пользы ваша ревность. Не слышали они, что говорит пророк: "желаю лучше быть у порога в доме Божием, нежели жить в шатрах нечестия" (Пс.83:11). Не сказал: желаю жить в дому Бога моего, ни: обитать, ни: войти, но: "быть у порога". Я рад, гово­рит, быть и в числе последних; доволен буду и тем, если удостоюсь войти в преддверие; почту за величайший дар, если меня поставят между последними в доме Бога моего. Любовь усвояет себе общего всех Господа: такова уже любовь. "В доме Божием".

Любящий желает видеть не только самого любимого, и не только дом его, но и преддверие; и не только преддверие дома, но и самую улицу и переулок (т.е. дом любимого человека); и если увидит хоть одежду или обувь друга, думает, что пред ним сам друг его. Таковы были пророки: так как они не видели бестелесного Бога, то взирали на храм, и в нем представляли себе присущим самого Бога. "Желаю лучше быть у порога в доме Божием, нежели жить в шатрах нечестия". Всякое место, всякий дом, – будет ли то судилище, или сенат, или частный дом, – в сравнении с домом Божиим, есть селение грешни­ков, потому что хоть и там бывают молитвы и моления, но не­избежно бывают также раздоры, и ссоры, и брани, и совещания о житейских делах: а этот дом (Божий) чист от всего этого. Вот почему те места – селения грешников, а это – дом Божий. И как пристань, защищенная от ветров и волн, дает полную безопасность входящим в нее судам, так и дом Бо­жий, как бы исторгая входящих в него из бури мирских дел, дает им стоять спокойно и безопасно, и слушать слово Божие. Это место есть школа добродетели, училище любомудрия. Приди, не только во время собрания, когда бывает чтение Писа­ния, духовное поучение, и собор честных отцов; нет, и во всякое другое время приди только в преддверие – и тотчас отло­жишь житейские заботы. Войди в преддверие – и как бы ветерок, какой духовный повеет на твою душу. Эта тишина внушает страх и учит любомудрию, возбуждает ум и не дает помнить о на­стоящем, переносит тебя с земли на небо. Если же так по­лезно быть здесь и без собрания, то какую пользу получают здесь присутствующие, и какую потерю несут отсутствующие тогда, когда пророки вопиют со всех сторон, когда апостолы благовествуют, когда Христос стоит посреди, когда Отец одобряет происходящее (здесь), когда Дух Святой сообщает свою радость?

Хотел бы я знать, где теперь уклонившиеся от собрания, что удержало их и отвлекло от этой священной трапезы, – о чем у них разговор? Впрочем, я хорошо знаю это: они или разговаривают о вещах непристойных и смешных, или пре­дались житейским заботам, а занятие тем и другим непро­стительно и заслуживает самого строгого наказания. О первых не нужно и говорить и доказывать: но что и те, которые ссыла­ются пред нами на домашние дела и говорят, будто неизбеж­ная надобность по этим делам удерживает их (от присут­ствия в церкви), – что и эти люди не могут получить прощения, так как призываются сюда только однажды в неделю, между тем и в это время не хотят предпочесть духовное земному – это ясно из Евангелия. Званные на духовное брачное пиршество не извинялись вот как: один купил рабочих волов, другой купил землю, третий женился; однако они наказаны (Лк.14: 18-24). Дела необходимые, но и они не извинительны, когда при­зывает Бог, потому что все, необходимое для нас, ниже Бога. Сперва честь Богу, а потом уже забота о прочем. Какой слуга, скажи мне, станет заботиться о своем доме прежде, чем испол­нит господскую службу? Так не странно ли – по отношению к лю­дям, где господство – голое имя, оказывать господам такое по­чтение и повиновение, а к истинному Владыке, не только нашему, но и горних сил, не иметь и такого уважения, какое оказыва­ем подобным нам рабам? О, если бы вы могли войти в их (т.е. не пришедших в церковь) совесть, тогда ясно увидели бы, сколько у них ран, сколько терний! Как земля, не обрабатываемая руками земледельца, глох­нет и зарастает кустарником, так и душа, не пользующаяся духовным наставлением, произращает терния и волчцы. Если и мы, каждодневно слушающие пророков и апостолов, едва удер­живаем свой гнев, едва обуздываем ярость, едва укрощаем похоть, едва извергаем из себя гной зависти, и постоянно на­певая своим страстям, стихи из божественного Писания, едва усмиряем этих наглых зверей, то они, никогда не пользую­щиеся этим врачевством и не слушающие божественного любо­мудрия, – они какую, скажи мне, могут иметь надежду на спа­сение? Хотелось бы мне быть в состоянии показать вашим гла­зам душу их: вы увидели бы, как она нечиста, осквернена, расстроена, унижена и безнадежна! Как тела не пользующихся банею покрываются множеством пыли и грязи, так и душа, не пользующаяся духовным учением, покрывается великою нечи­стотою грехов. Здешнее (т.е. церковь и все, что есть и совершается в церкви) есть духовная баня, теплотою Духа очищающая всякую нечистоту; еще более, огонь Духа очищает не только нечистоту, но и самый цвет. "Если", говорит Бог, "будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю" (Ис.1:18); пусть, то есть, греховная скверна так крепко вопьется в существо души, что получит уже неизменный цвет краски, и тогда Я могу перевесть ее в противоположное состояние, потому что довольно одного Моего мановения – и все грехи истребятся.

2. Это говорю не для того, чтобы вы слышали, потому что вы, по благодати Божией, не имеете нужды в лекарствах; но – чтобы они (т.е. не пришедшие в церковь) узнали об этом чрез вас. Если бы я мог знать места, в которых они собираются, то не стал бы беспокоить вашу любовь; но как мне одному невозможно узнать такое мно­жество народа, то вам поручаю попечение о ваших братиях. Позаботьтесь о своих братиях, привлеките их, призовите. Знаю, что вы уже часто делали это, но мало – делать это часто, надобно делать до тех пор, пока не убедите их и не привлечете сюда. Знаю, что вы беспокоили их, что нередко казались им тяго­стными, что не могли убедить их, и от этого стали менее усердны; но да утешит вас Павел, который говорит: "любовь все покрывает,

всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает" (1Кор.13: 7,8). Ты сделай свое: и пусть он (ближний) не примет враче­вства, ты все же получишь награду от Бога. С земли, если бросишь в нее семена, и она не произрастит колосьев, надобно уйти с пустыми руками; не так с душою; нет, ты пре­подай ей учение, и, пусть она не послушает твоих слов, не смотря на это, ты получишь полную награду, – такую, какую (по­лучил бы), если бы она послушала, потому что Бог смотрит не просто на конец  дел, а на расположение делающих, и, судя по нему, определяет награды. Итак, прошу вас: что делают пристрастные к зрелищам конских бегов, то же сделайте и вы.  А что они делают? С вечера собираются все вместе, ходят друг к другу в домы до зари, назначают себе и другие места, чтобы, собравшись вместе, тем с большим удо­вольствием идти на сатанинское то зрелище. Как они усерд­ствуют и увлекают друг друга на погибель души, так вы за­ботьтесь о своей душе и спасайте друг друга, и, пред насту­плением (церковного) собрания, (каждый из вас) подойди к дому брата, подожди его у дверей, и, как выйдет он, оста­нови его. Хотя бы звали (его) тысячи надобностей, не уступай ему и не давай приняться ни за что мирское, прежде чем при­ведешь его в церковь и заставишь пробыть там во все продол­жение собрания. Пусть будет он спорить  и противоречить, пусть станет представлять тысячу отговорок, не склоняйся и не уступай, но, сказав и внушив ему, что и другие дела его будут гораздо успешнее, когда он приступит к ним, вы­стоявши всю службу (церковную), помолившись и приняв бла­гословение отцов, – и связавши его этими и подобными словами, веди к этой священной трапезе, чтобы получить тебе двойную награду: и за себя, и за его приход (в церковь). Нет сомне­ния, что, если мы употребим столько ревности и усердия к уло­влению беспечных, то достигнем спасения. Как бы ни были они беспечны, бесстыдны и упорны, но, устыдившись такого постоян­ства вашей решимости, бросят, наконец, леность. Ведь они, как ни бесчувственны, не жесточе, однако, того судии, кото­рый и Бога не знал, и людей не стыдился (Лк.18:2); между тем и его жестокого, сурового, железного, твердого как ал­маз, преклонила неотступная просьба одной вдовицы. Какого же извинения надеяться нам, если, тогда как вдовица успела пре­клонить и сделать милостивым судию жестокого, и Бога не бояв­шегося, и людей не стыдившегося, мы не успеем привлечь братьев, которые гораздо мягче и скромнее этого судии, когда притом увещеваем их для их же блага? Об этом я часто говорил, и не перестану говорить, пока не увижу, что больные выздоровели. Каждый день буду искать их, пока не успею, при помощи вашего усердия, найти. Усердно прошу и вас разведы­вать о беспечных с такою же, с какою я теперь говорю это, скорбью, с таким же усилием. Не мне одному, но и вам Па­вел повелел заботиться о своих сочленах: "увещавайте", говорит он, "друг друга" сими словами [1], "как вы и делаете"; и опять: "назидайте" друг друга (1Фес.5:11). Велика награда пекущимся о братьях, и весьма велико наказание не заботящимся и небрегу­щим о их спасении.

3. Поэтому я твердо надеюсь и уверен, что вы исполните слова мои с великим усердием, и потому прекращу здесь уве­щание, и постараюсь привести вас к трапезе Павловой. "Павел призванный Апостол" (1Кор.1:1). Это часто и вы слышали, и мы читали: но слова (Писания) должно не только прочитывать, но и понимать, иначе не будет нам никакой пользы от чтения. Сокро­вище, доколе ходят по нему, не показывает богатства; нет, надобно наперед раскопать его, спуститься вниз, и так найти все (сокрытое) богатство. Тоже и с Писанием: если не иссле­дуешь глубины его, то одно чтение не покажет сокровища заклю­чающихся (в Писании) благ. Если бы довольно было одного чтения, то Филипп не сказал бы евнуху: "разумеешь ли, что читаешь?" (Деян.8:30). Если бы довольно было чтения, Христос не сказал бы иудеям: "исследуйте Писания" (Ин.5:39). А исследующий не останавливается на поверхности, но нисходит в самую глу­бину. Ведь и в самом вступлении (послания) вижу великое море мыслей. В светских письмах приветствия бывают просто только для изъявления почтения, а здесь не так; напротив, самое начало исполнено великой мудрости, потому что не сам Павел говорит, но Христос движет его душою. "Павел призванный". Это слово Павел есть, конечно, одно только простое имя, но оно заклю­чает в себе такое сокровище мыслей, которое уже известно вам по опыту. Если вы помните, то знаете, что я целые три дня говорил только об этом имени, изъясняя причины, по которым прежде называемый Савл после назван Павлом, также для чего он не принял это имя тотчас по обращении к вере, но долго еще носил то (имя), которое сначала дали ему родители. При этом исследовании мы открыли великую премудрость и по­печительность Божию и о нас, и о святых тех (т.е. которым Бог переменил имена). Если и люди дают имена своим детям не просто, но – то по отцу, то по дяде, то по другим предкам, – тем более Бог дал имена своим рабам не просто и не без основания, но с великою мудростью. Люди часто называют своих детей именами умерших и в честь усопших и в отраду себе, находя в таком названии детей облегчение своей скорби о кончине умерших; а Бог в имени святых, как на медном столбе, полагает напоминание и урок добродетели.

Так, Петра Он назвал этим именем по добродетели, же­лая в имени его заключить доказательство твердости его веры, чтобы в своем имени (Петр) имел всегдашнего учителя этой твердости. Так и Иоанна, и Иакова назвал (сынами громовыми) по громогласию их в проповеди. Но, чтобы не наскучить повто­рением того, о чем было говорено, – оставив это, скажу только, что имена святых, и сами по себе, почтенны для боголюбивых, и страшны согрешающим. Так Павел после того, как при­нял Онисима, этого беглеца и похитителя господских денег после того, как обратил его и посвятил в тайны веры, – желая возвратить его господину, вот что писал к нему: "посему, имея великое во Христе дерзновение приказывать тебе, что должно, по любви лучше прошу, не иной кто, как я, Павел старец, а теперь и узник Иисуса Христа" (Филим.1:9). Видишь ли, что (Павел) предложил три причины: узы за Христа, свое состояние по возрасту и уважение, внушаемое его именем? Так как он один просил, то постарался из одного просителя за Онисима сделать трех, – Павла, старца и узника. Видишь ли, что и сами имена (святых) почтенны и любезны верующим? Если название имени любимого дитяти часто заставляет отца, и против воли, оказать милость ради любимого имени, – тем более надлежало так быть с святыми. А для удостоверения, что (имена святых) были страшны согрешающим, как страшны неради­вым детям имена учителей, послушай, как это именно дал разуметь Павел в послании к Галатам. Так как они укло­нились в иудейскую немощь (т.е., обрезание и другие обряды иудейские) и были в опасности потерять саму веру (христианскую), то Павел, желая восстановить их и убедить не примешивать ничего иудейского к евангельскому учению, писал им вот как: "вот, я, Павел, говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа" (Гал.5:2). Ты сказал: "я"; для чего же прибавил еще имя? Разве этого: "я" недостаточно было для означения, кто пишет? Нет, чтобы ты знал, что и одного прибавления имени достаточно для поражения слушателей, поэтому (Павел) прилагает свое имя, желая напом­нить им (Галатам) об учителе. И с нами случается то же самое: когда вспомним о святых, то, если мы в беспечности, пробуждаемся, если в бесстрашии, устрашаемся. Так, когда услышу я об апостоле Павле, то представляю себе, как он был в скорбях, в теснотах, в побоях, в темницах, в глубине (морской) день и ночь (2Кор.11:23-28), как он вос­хищен был на третье небо, слышал в раю неизреченные слова (12:2-4), представляю себе это избранное орудие, невесто­водителя Христова, который желал бы сам отлучен быть от Христа за братьев своих (Рим.9:3). Точно как будто какая золотая цепь, открывается уму внимательных, ряд подвигов (святого) при воспоминании об его имени. А от этого бывает нам немалая польза.

4. Можно бы еще и более сказать об имени (Павла), но, чтобы нам коснуться и второго слова, прекратим здесь рассмотрение имени, и перейдем теперь к этому слову. Как имя: Павел доставило нам великое богатство, так и слово: "призванный", если только решимся мы исследовать его с надлежащим усердием, даст нам такой же, или еще и обильнейший, предмет для созерцания. В самом деле, как вынувший из какого-либо украшения или диадемы царской один только камень, может, продавши этот драгоценный камень, и купить великолепные дома и дорогие поля, толпы слуг и множество других предметов, – так и в отно­шении слов Божиих, если захочешь изъяснить смысл одного речения, оно доставит тебе великое духовное богатство, не тем, чтобы принесло дома, или слуг, или десятины земли, но тем, что возбудить души внимательных к благочестию и любомудрию. Вот и это самое слово: "призванный", смотри, к какой ведет нас истории духовных дел. Впрочем, должно прежде узнать, что такое значит это "призванный", а потом рассмотреть, для чего (Павел) так написал в посланиях только к Коринфянам и Римля­нам, а ни к кому другому: не без причины же и не без осно­вания он делает это. Если и мы не без разбора делаем над­писи своих писем, но, посылая письмо к низшим, пишем: такой-то такому-то; а когда посылаем к равным, то получаю­щего письмо называем в надписи и господином; когда же пишем к гораздо высшим по достоинству, то прибавляем множество и других наименований, выражающих глубокое поч­тение, – если и мы наблюдаем такую разборчивость, и не ко всем пишем одинаково, но, судя по различию лиц, получающих письма, употребляем такие или другие названия; то тем более Павел писал одним так, а другим иначе, не без причины и не без основания, но с некоторою духовною мудростью. Что Павел ни в одном из других посланий не назвал себя, в самом вступлении послания, призванным, это можем мы узнать, пробежав самые начала посланий. Остается нам сказать, для чего он сделал это; только мы наперед покажем, что значит "призванный" и что Павел хотел внушить нам этим словом. Что же он хочет внушить нам, называя себя призванным? То, что он не сам первый пришел к Господу, но послушался, быв призван; не сам искал и нашел, но найден, когда блуждал; не сам первый воззрел на свет, но свет (небесный) пролил свои лучи на его взор, и, ослепив ему плотские глаза, потом открыл внутренние. Итак, он называет себя призван­ным, желая вразумить нас, что он все свои добрые дела при­писывает не себе, но призвавшему его Богу. Кто отворил мне, говорит он, ворота на арену и открыл поле для борьбы, тот – виновник и венцов; кто сделал начало и посадил корень, тот дал мне и возможность произрастить впоследствии плоды. Поэтому он и в другом месте, сказав: "но я более всех их потрудился", прибавил: "не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною" (1Кор. 15:10). Итак, слово: "призванный" означает не другое что, как то, что Павел не усвоял себе ни одного из своих подвигов, но все приписывал Господу Богу. Это и Христос внушал учени­кам, говоря: "не вы Меня избрали, а Я вас избрал" (Ин.15: 16). На это же самое и апостол указывает в том же послании, говоря: "тогда познаю, подобно как я познан" (1Кор.13:12); теперь, то есть, не я первый познал, но сам наперед был познан, потому что, когда он гнал и опустошал церковь, тогда призвал его Христос, сказав: "Савл, Савл! что ты гонишь Меня?" (Деян.9:4). Вот, почему он называет себя призванным. А почему он так написал к коринфянам? Коринф – глав­ный город Ахаии, и был богат духовными дарами, чему и надлежало быть так, потому что он впервые (Деян.13:1,8-11; 1Кор.1:14-17; 2:1,3; 3:6,10) услышал про­поведь от Павла. Как виноградник, обработанный искусным и рачительным земледельцем, изобилует листьями и всегда обременен бывает множеством плодов, так и этот город, впервые воспользовавшись учением Павла, как бы обработкою искусного земледельца, и долгое время наслаждаясь его мудро­стью, украсился всеми благами. В нем не только было обилие духовных даров, но и великий избыток мирских благ, по­тому что он превосходил другие города и внешнею ученостью, и богатством, и могуществом. Эти-то блага и надмили его гор­достью, а чрез гордость разделили на разные части.

Таково свойство гордости: она расторгает союз любви, отде­ляет людей друг от друга, и всякого, кем она обладает, заставляет жить особо от прочих. Как стена, раздувшись, разрушает здание, так и душа, надмившись гордостью, не может быть в союзе с другими. Это самое случилось тогда с коринфянами: они стали спорить между собою, рассекли церковь на множество частей, поставили себе много других (кроме Павла) учителей, и, разделившись на общины и особые братства, нанесли вред достоинству церкви, потому что достоинство церкви поддерживается тем, когда составляющие ее соблюдают между собою связь, (какая должна быть между членами) тела.

5. Надобно, впрочем, показать вам и то, что коринфяне впервые услышали проповедь от Павла, что они обогащены были духовными дарами, что обладали и мирскими выгодами, и что, возгордившись этими выгодами, разделились между собою, и одни из них перешли на сторону одних, а другие – на сто­рону других (учителей). Итак, для удостоверения, что они впер­вые услышали учение от Павла, послушай, как сам Павел указал на это. "Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием" (1Кор.4:15). А кто родил, тот пер­вый выводит на свет рожденного. И опять: "я насадил, Аполлос поливал" (3:6); здесь показывает, что он первый посеял учение (между коринфянами). А что они богаты были духовными дарами, видно вот из чего: "непрестанно благодарю Бога моего за вас, ради благодати Божией, дарованной вам во Христе Иисусе, потому что в Нем вы обогатились всем" (1:4, 5). Потом, что они обладали внешнею мудростью, это показал нам (Павел) теми многими и пространными словами, которые он направляет против этой мудрости. В другом послании он нигде не делал этого, а здесь (т.е. в первом послании к Коринфянам) сильно осуждал (внешнюю мудрость), и – весьма справедливо. Так как от нее произошла опухоль, то над нею (Павел) употребил и резание, говоря так: "ибо Христос послал меня не крестить, а благовествовать, не в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова" (1:17). Смотри, какое обвинение против внешней мудрости: она не только не со­действует благочестию, но еще бывает помехою и препятствием. Как прекрасные тела и благовидные и красивые лица, если по­лучат какое-либо стороннее украшение, утрачивают славу соб­ственной красоты, потому что честь этой славы похищают себе румяны, притирания и другие прикрасы; если же не употребишь на них ничего постороннего, то гораздо лучше выкажешь кра­соту их, когда один вид их сам собою будет действовать и пользоваться вполне удивлением: так бывает и с верою – этою духовною невестою. Если придашь ей что-либо внешнее, – богатство, или власть, или силу красноречия, то унизишь ее славу, потому что не дашь проявиться всему блеску ее, но раз­дробишь славу ее на многие части; напротив, если предоста­вишь ей действовать самой по себе, устранив все человеческое, тогда верно выкажется вся красота ее, тогда ясно просияет не­одолимая сила, когда т.е., не воспользовавшись ни богатством, ни мудростью, ни властью, ни знатностью рода, ни другими чело­веческими пособиями, она победит и преодолеет все, – когда чрез людей ничтожных, низких, неимущих, бедных и не­ученых одолеет и нечестивых риторов, и философов, и тиранов, и всю вселенную.

Потому Павел и говорил: "приходил возвещать вам свидетельство Божие не в превосходстве слова или мудрости" (1Кор.2:1), и: "Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых" (1:27). Сказал не просто: "немудрое", но: "немудрое мира"; а конечно, безумное мира не есть безумное и пред Богом, напротив, многие из кажущихся здесь (в мире) безумными пред Богом умнее всех других, точно так, как и многие из живущих здесь в бедности пред Богом богаче всех. Так и Лазарь в мире был беднее всех, а на небе стал всех богаче. Итак, безумными мира (Павел) называет тех, которые не имеют изощренного языка, не обладают свет­скою ученостью, лишены красноречия. И этих-то людей "избрал", говорит, "Бог, чтобы посрамить мудрых". Как же, скажи мне, эти посрамляются чрез тех? На деле. Когда вдову, сидящую у ворот и просящую милостыни, а часто и увечную, спросишь о бессмертии души, о воскресении тел, о промысле Божием, о наградах по заслугам, о тамошнем отчете, о страшном су­дилище, об уготованном добродетельным блаженстве, об угрожающих грешникам наказаниях, и обо всем прочем, и она ответит с точностью и полною уверенностью; а философ и тот, кто много хвастает прическою волос и тростью, после многих и долгих курсов учения, после многих и напряжен­ных занятий, не может и заикнуться, не смеет и рта раскрыть об этих предметах: тогда хорошо узнаешь, как "Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых". Чего эти мудрые по гордости и высокомерию не могли найти, – потому что уклонились от уче­ния Духа, и совершенно предались своим умствованиям, – то са­мые бедные и презренные люди, лишенные всякого мирского образования, узнали с совершенною точностью, – потому что дове­рились небесному наставлению. Но (апостол) не останавливается на этом в осуждении мирской мудрости; нет, он прибавляет еще другое, сильнейшее осуждение, говоря: "мудрость мира сего есть безумие пред Богом" (1Кор.3:19), и, преподавая слушателям наставление, опять с совершенным презрением (к земной муд­рости) и с силою говорил им: "если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым" (ст.18), и опять: "погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну" (1Кор.1:19), и опять: "Господь знает умствования мудрецов, что они суетны" (3:20).

6. Так, отсюда видно, что коринфяне обладали (мирскою) мудростью. А что они гордились и надмевались, опять явствует из этого же послания. Осудивши в одном месте блудодея, Па­вел прибавил следующие слова: "и вы возгордились" (1Кор.5:2), А что они от гордости рассорились между собою, и это самое показал он, сказав: "если между вами зависть, споры и разногласия, то не плотские ли вы? и не по человеческому ли обычаю поступаете?" (3:3). В чем же выразилась ссора? Они разделились между многими начальни­ками, почему (Павел) и говорит: "я разумею то, что у вас говорят: "я Павлов"; "я Аполлосов"; "я Кифин" (1:12). Говорит это не потому, чтобы они предались Павлу и Кифе и Аполлосу; нет, этими именами он хочет прикрыть ви­новников раздора, чтобы, обнаружив их, не сделать упорнее и не довести до большего бесстыдства. А что, в самом деле, они предались не Павлу и Петру и Аполлосу, но некоторым дру­гим, и это видно из последующих слов. Осудив их за этот раздор, он прибавил вот что: "это, братия, приложил я к себе и Аполлосу ради вас, чтобы вы научились от нас не мудрствовать сверх того, что написано, и не превозносились один перед другим" (1Кор.4:6). Многие из простых людей, не имея, чем самим гордиться и укорять ближнего, поставив начальников над собою, их-то заслугами возгордились пред другими, и – мудрость их учителей сделалась для них пово­дом к превозношению пред другими: а это было верхом тще­славия – не имея, чем самим хвалиться, воспользоваться чу­жими преимуществами к превозношению пред другими. Итак, как они и надмились гордостью, и рассорились, и разделились на многие части, и высоко возмечтали о своей вере, как будто сами от себя изобрели, а не свыше и от благодати Божией получили догматы истины, – то Павел, желая смирить их гордость, в са­мом начале (послания) тотчас назвал себя призванным, как бы так говоря: если я, учитель, не изобрел ничего сам от себя, и не сам первый пришел к Богу, но послушался уже тогда, как призван был, то вы, ученики, от меня принявшие догматы, как можете высокоумствовать, как будто бы сами изо­брели их?! Поэтому и далее говорил им: "кто отличает тебя? Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?"(4:7). Итак, это слово: "призванный" есть не другое что, как урок сми­ренномудрия, низложение надменности, укрощение высокомерия. Ни­что, точно ничто не может так обуздывать и воздерживать нас, как смиренномудрие, когда, т.е. мы бываем, скромны, смиренны и никогда нисколько не мечтаем о себе. Ведая это, и Христос, когда приступал к преподаванию духовного того учения, начал с увещания к смиренномудрию, и, отверзши уста, наперед по­становил этот закон словами: "блаженны нищие духом" (Мф.5: 3). Кто намеревается строить большой и великолепный дом, тот полагает и основание соответственное, чтобы оно могло вы­держать тяжесть, которая впоследствии будет лежать на нем: так и Христос, начиная возводить в душах учеников вели­кое здание любомудрия, наперед полагает увещание к смирен­номудрию, как твердое и непоколебимое основание, – первую и нижнюю часть здания, зная, что, когда эта добродетель вкоре­нится в сердцах слушателей, то и все прочие добродетели могут уже безопасно навидаться. Следовательно, когда нет в человеке этой добродетели, тогда он напрасно, попусту и без пользы будет трудиться, хотя и совершит все прочие добродетели. Как человек, построивши дом на песке, хоть и подъял труд, но не получит пользы, потому что не положил надеж­ного основания, – так, сколько бы кто ни сделал добра, без сми­ренномудрия, погубит и испортит все. А смиренномудрие разумею не то, что на словах и на языке, а то, что в сердце, от души, в совести, – что видеть может один Бог. Эта добро­детель, одна и сама по себе достаточна к умилостивлению Бога, что и доказал мытарь. Не имея ничего доброго и не могши по­хвалиться хорошими делами, он сказал только: "Боже! будь милостив ко мне грешнику!" (Лк.1812) – и вышел праведнее фарисея; между тем это были слова еще не смиренномудрия, но искрен­него сознания. Смиренномудрие состоит в том, когда человек, признавая в себе великие совершенства, нисколько не мечтает о себе; а сознание – в том, когда человек, будучи грешни­ком, сам исповедует это. Если же не сознавший в себе ни­чего доброго, исповедав то, чем он был, так преклонил Бога на милость, – то каким дерзновением будут пользоваться те, которые могли бы указать на множество своих добродетелей скрывают, однако таковые, и ставят себя в числе послед­них? Так-то сделал и Павел: будучи первым из всех пра­ведников, он называл себя первым из грешников (1Тим. 1:15); и не только называл себя так, но и был убежден в этом, узнав от Учителя, что, и сделавши все, мы должны на­зывать себя рабами, ничего нестоящими (Лк.17:10). Вот, в чем состоит смиренномудрие! Подражайте же ему вы, у кото­рых есть добрые дела, а мытарю – вы, которые обременены гре­хами. Будем признавать себя такими, каковы мы на деле; бу­дем ударять в грудь и заставлять душу свою нисколько не мечтать о себе. Если мы будем в таком расположении, то оно послужит у нас достаточным приношением и жертвою, как и Давид сказал: "жертва Богу – дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже" (Пс.50:19). Не сказал только: "смиренного", но еще и: "сокрушенного"; а сокрушенное переломлено, и уже не может, хоть и захочет, подняться вверх. Так и мы, не только смирим нашу душу, но и сокрушим и пронзим; а она сокрушается, когда постоянно помнит о своих грехах. Когда так смирим ее, она, если и захочет, не будет в состоянии подняться до гордости, потому что совесть, подобно узде, будет удерживать ее от надмения, будет укрощать и умерять во всем. Таким образом, возможем мы обрести и благодать у Бога: "сколько ты велик, столько смиряйся, и найдешь благодать у Господа" (Сир.3:18). А кто обрел благодать у Бога, тот не почувствует никакой неприятности, но может и здесь, с Божией благодатью, легко перенести все несчастья, и избегнуть уготованных там грешникам наказаний, потому что благодать Божия будет ему везде предшествовать и во всем содействовать к добру. Ее-то да удостоимся получить все мы, о Христе Иисусе Господе нашем, чрез Которого и с Которым Отцу, со Святым Духом, слава и ныне и присно и во веки веков. Аминь.

 

[1] Εν τοίς λόγοις τούτοις; этих слов в славянском тексте нет.

 

 

В начало Назад На главную
Hosted by uCoz