БЕСЕДА

о милостыни, произнесенная после того, как он (св. Златоуст) в зимнее время прошел и увидел на площади бедных и нищих, лежащих без призрения

 

Эта беседа была произнесена, несомненно, в Антио­хии, как видно из самого ее содержания; но неизве­стно, в котором году. Она представляет собою про­стое возвышенное и назидательное объяснение четырех первых стихов 16 главы 1-го послания к Корин­фянам. Проповедник трогательно показывает в ней, какова была ревность ап. Павла в деле совершения милостыни и делает увещания к ней; какова была его мудрость и каково благородство его чувств; в ней Про­поведник увещевает верных, по примеру этого апо­стола, давать деньги на облегчение положения бедных и вообще помогать недостаточным в их нуждах, не исследуя старательно достоинства самой личности. – Вступление в эту беседу замечательно: оно исполнено внушительного достоинства и в то же время дышит нежною любовью к бедным. Св. Иоанн Златоуст выставляет себя как бы уполномоченным по отношению к богатым со стороны бедных, которых он видел распростертыми на земле в суровое время года; он возбуждает в богатых людях сострадание зрелищем бедствий, которых он был свидетелем.

 

1. С ходатайством праведным, полезным и почетным для вас предстал я сегодня пред вами: уполномочили на него меня, не другой кто, а живущие в нашем городе бедные, не словами, не голосами или мнением общественного совета, но жал­ким и самым горестным видом своим. Проходя чрез пло­щадь и по улицам, и поспешая в ваше собрание, я видел много лежащих среди дороги людей, из которых одни без рук, другие без глаз, иные покрыты струпьями и ранами, и выставляли на вид те особенно члены, которые нужно бы закры­вать по причине находящегося на них гноя, и почел крайне бесчеловечным – не сказать об них любви вашей, особенно когда, сверх сказанного, побуждает нас к этому и самое время года. Правда, и во всякое время нужно говорить о мило­стыне, потому что мы и сами имеем великую нужду в милости создавшего нас Господа; но особенно (это необходимо) в на­стоящее время, когда такая большая стужа. Летом бедные по­лучают великое облегчение от самого времени года: тогда они безопасно могут ходить и нагими, потому что солнечные лучи служат им вместо одежды; они могут сидеть прямо на мо­стовой и спокойно проводить ночи под открытым небом; не имеют такой нужды ни в обуви, ни в вине, ни в большом количестве пищи, но довольствуются водою из источников, на­сыщаются одни самыми дешевыми овощами, другие небольшим количеством сухих семян, так как самое время года пред­лагает им готовую трапезу. А не менее этого, есть тогда для них и другое облегчение – в удобстве заниматься работами: в их-то особенно содействии нуждаются и строители домов, и воз­делыватели земли, и плавающие по морям. Что для богатых поля, дома и другие источники доходов, то для бедных – их собственное тело, и весь доход их от собственных рук, а больше ни откуда. Таким образом, летом они получают не­которое облегчение, в зимнее же время против них со всех сторон великая война и двойная осада, потому что внутри го­лод съедает их утробы, извне стужа сжимает и делает окоченелым тело их. Поэтому (зимою) они нуждаются и в большем количестве пищи, и в более теплой одежде, и в кровли, и постели, и обуви, и во многом другом; а что всего хуже, не имеют возможности заниматься и работами, потому что не позволяет время года. Итак, когда у них и наибольшая нужда в необходимом, а, сверх того, нет и работы, потому что никто их, несчастных, не нанимает и не приглашает в услужение, вот мы, взамен нанимающих, употребим в дело руки милосердных, взяв в сотрудники себе в этом деле Павла, истинного покровителя и попечителя бедных. Действи­тельно, он так печется об них, как никто другой. Разделившись с апостолом Петром касательно учеников, он не разделился в попечении о бедных, но, сказав: "подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным", присовокупил: "только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнять в точности" (Гал.2:9,10). И точно, во всех своих посланиях он заводит об них речь, так что не найдешь ни одного, в котором бы не было подобного увещания. Знал он, хорошо знал, как важно это дело, поэтому и присовокупляет настав­ление о бедных ко всем другим увещаниям и убеждениям своим, как бы полагая на здании прекрасную кровлю. Так сде­лал он и здесь: побеседовав о воскресении, и исправив все прочее, он обратил, наконец, речь к милостыне, и сказал: "при сборе же для святых поступайте так, как я установил в церквах Галатийских. В первый день недели каждый из вас пусть отлагает у себя и сберегает, сколько позволит ему состояние, чтобы не делать сборов" и пр. (1Кор.16:1,2). Смотри на мудрость апостола, как благовременно он коснулся этого предмета. Наперед напомнил о будущем суде и страшном оном судилище, о славе, которою облекутся праведные, и о вечной жизни, а потом уже предла­гает слово и о бедных, чтобы слушатель, одушевившись прият­ными надеждами и сделавшись благорасположеннее, принял это наставление с большим усердием, когда в нем будет жив страх суда, и душа станет услаждаться ожиданием будущих благ. В самом деле, кто в состоянии любомудрствовать о воскресении и весь перенесся в будущую жизнь, тот почтет за ничто все настоящее, – и богатство, и обилие, и золото, и се­ребро, и драгоценные одежды, и удовольствия, и роскошный стол, и все прочее, подобное этому, а кто считает все это за ничто, тот весьма легко примет на себя попечение о бедных. Поэтому и Павел хорошо (сделал, что), приготовив наперед ум коринфян рассуждением о воскресении, предложил потом и увещание.

И не сказал: о милостыни же, бедным или к ни­щим, но: "для святых", научая этим слушателей почитать и бедных, когда они благочестивы, и презирать богатых, когда они небрегут о добродетели. Так он и царя назвал нечести­вым и беззаконным, когда тот был врагом Божиим, и бед­ных – святыми, когда они скромны и честны. Нерона он назы­вает тайною беззакония, говоря: "тайна беззакония уже в действии" (2Фес.2:7), а бедных, не имеющих и насущного хлеба, но питающихся подаянием, назвал святыми. А вместе с этим он и коринфянам тайно внушал не высокомудрствовать и не гордиться получением такого повеления, как будто бы они по­давали (милостыню) людям низким и презренным, но твердо знать и уверять себя, что, удостаиваясь иметь общение в скор­бях бедных, они получают величайшую почесть.

2. Между тем стоит труда рассмотреть и то, кто эти свя­тые, потому что Павел упоминает об них не только здесь, но и в другом еще месте, говоря так: "а теперь я иду в Иерусалим, чтобы послужить святым" (Рим.15:25). Об этих же самых святых упоминает и Лука в Деяниях, когда, по поводу угро­жавшего великого голода, говорит: "тогда ученики положили, каждый по достатку своему, послать пособие братьям, живущим в Иудее" (Деян.11:29). И в том месте, о котором я выше сказал, (об них же Павел говорит): "только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнять в точности" (Гал.2:10). Когда мы, (говорит), разделились между собою, и я (взял) язычников, а Петр иудеев, то с общего согласия положили, чтобы это разделение не касалось бедных. В самом деле, когда они проповедовали, то проповедовали – один иудеям, а другой язычникам; но когда заботились о бедных, тогда уже (делали) не так, чтобы один заботился только о бедных из иудеев, другой – о бедных из язычников; нет, каждый из них имел великое попечение и о бедных, бывших между иудеями. Потому и говорит (Павел): "только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнять в точности". Кто же эти бедные, о которых он говорит здесь и в послании к Римлянам и к Галатам, за которых просил и македонян? Это – бедные из иудеев, жив­шие в Иерусалиме. А почему он так заботится об них? Разве не было бедных и нищих в каждом городе? Почему же он к ним именно посылает и об них просит всех? Не без основания, не без причины и не по какому-либо пристрастию, но с доброй и полезной целью. Впрочем (для объяснения этого) надобно начать речь несколько издалека. Когда дела иудеев пришли в упадок, и они, распяв Иисуса, произнесли сами про­тив себя этот приговор: "нет у нас царя, кроме кесаря" (Ин. 19:15), и уже подпали под власть римлян, – тогда они и не могли управляться сами собою, как прежде, и не были совер­шенными рабами, как теперь, но стояли в ряду союзников, и, хотя платили царям подать и от них принимали себе началь­ников, однако во многом пользовались и своими законами, и наказывали своих преступников по отечественным поста­новлениям. И что они действительно платили подать римлянам, это видно из того, что, искушая Иисуса, (иудеи) спрашивали: "позволительно ли давать подать кесарю, или нет?"; а Он, по­велев им показать монету, отвечал: "отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу" (Мф.22:17-21). А Лука говорит, что и при храме (Иерусалимском) были военачальники и тысячена­чальники. Это достаточно доказывает, что иудеи были подвластны римлянам. А что они пользовались и собственными законами, видно из следующего. Они побили камнями Стефана, не при­водя его в судилище; умертвили Иакова брата Господня, распяли самого Христа, тогда как судья признал Его совершенно невинным и (хотел) отпустить. Поэтому-то он и умыл руки, сказав: "невиновен я в крови Праведника Сего" (Мф.27:24); и когда увидел, что они сильно настаивают, то не произнес сам при­говора, но уклонился, а они, воспользовавшись собственною вла­стью, сделали потом все. Часто нападали они и на Павла.

Итак, поелику (иудеи) имели собственные судилища, то от этих (судилищ) уверовавшим соплеменникам их приходи­лось терпеть самые тяжкие страдания. Были и в других горо­дах и судилища, и законы, и начальники; но у язычников ни­кто не мог, по своей воле, ни поражать мечом, ни побивать камнями тех, кто отступит от их (веры), ни причинять им другое какое-либо зло; и кто был обличаем, что сделал что-нибудь такое без приговора судей, тот сам подвергался нака­занию. Напротив, иудеи пользовались в этом отношении боль­шей свободою. Поэтому-то уверовавшие из них терпели больше всех, находясь как бы среди волков, и не имея избавителя. Так (иудеи) много раз бичевали и Павла; послушай, вот, он сам объявляет и говорит об этом: "от Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали" (2Кор.11:24,25). Что это ска­зано не по догадке, доказывает сам Павел, пиша к евреям: "вспомните прежние дни ваши, когда вы, быв просвещены, выдержали великий подвиг страданий; то сами среди поношений и скорбей служа зрелищем для других, то принимая участие в других, находившихся в таком же состоянии; ибо вы и моим узам сострадали и расхищение имения вашего приняли с радостью, зная, что есть у вас на небесах имущество лучшее и непреходящее" (Евр.10:32,34). И давая наставление фесса­лоникийцам, он выставил на вид этих же (верующих из иудеев): "ибо вы, братия", говорит, "сделались подражателями церквам Божиим во Христе Иисусе, находящимся в Иудее, потому что и вы то же претерпели от своих единоплеменников, что и те от Иудеев" (1Фес.2:14). И так как (эти верующие) терпели больше всех, и не только не на­ходили ни в ком (из иудеев) сострадания, но и были лишаемы всего своего имущества, водимы, влекомы и гонимы от всех, то Павел справедливо возбуждает верующих всех мест к оказанию им помощи. Вот и здесь за них же просит корин­фян, говоря: "при сборе же для святых поступайте так, как я установил в церквах Галатийских" (1Кор.16:1).

3. Итак, кто эти святые, и почему (Павел) особенно заботится об них, это объяснено достаточно, – теперь надобно рассмотреть, для чего он упомянул о галатах. Почему не сказал: "при сборе (милостыни) же для святых поступайте так; В первый день недели каждый из вас пусть отлагает у себя и сберегает"; но, сказав: "при сборе (милостыни) же для святых", присовокупил: "поступайте, так как я установил в церквах Галатийских" Для чего он это делает? И притом упоминает не об одном, не о двух и не о трех городах, но о целом народе? Для того, чтобы корин­фяне оказали большую готовность, и похвала другим возбудила в них ревность. Затем, (апостол) говорит и о способе, ка­кой он назначил (для собирания милостыни): "в первый день недели", говорит, "каждый из вас пусть отлагает у себя и сберегает, сколько позволит ему состояние, чтобы не делать сборов" (ст. 2). "В первый день недели" – назвал он день воскресный. По­чему же он назначил для пожертвований именно этот день? Почему не сказал: во второй день после субботы, в третий день после субботы, или в саму субботу? Не спроста и не без цели, но с тем, чтобы в самом времени найти себе спобор­ника к возбуждению большего усердия в жертвователях, по­тому что благоприятное время – немаловажная вещь во всяком деле. Но отчего, скажешь, время это может способствовать к убеждению – подавать милостыню? Оттого, что в этот день (воскресный) прекращается всякая работа, душа от успокоения становится веселее, а что всего важнее – в этот день мы по­лучили бесчисленное множество благ. В этот день разрушена смерть, истреблено проклятие, уничтожен грех, сокрушены врата адовы, связан диавол, прекращена долговременная брань, совершилось примирение Бога с человеками, род наш вошел в прежнее, или гораздо лучшее, состояние, и солнце увидело удивительное и чудное зрелище – человека, сделавшегося бессмертным. Обо всем-то этом и тому подобном желая напо­мнить нам, Павел вывел на средину этот день, делая его как бы ходатаем своим, и говоря к каждому: подумай, человек, сколь многие и великие блага получил ты в этот день, от каких избавился зол, чем ты был прежде, и чем стал после того. Если мы празднуем дни своего рождения, а многие из наших слуг и те дни, когда они получили свободу, проводят с великим почтением, и одни устрояют пирше­ства, а другие – щедрые дарят и подарки, из особенного ува­жения к тому времени, тем более нам должно уважать тот день, который по справедливости можно назвать днем рождения человеческой природы. Мы пропадали – и нашлись, мертвы были – и ожили (Лк.15:32), были врагами – и примирились (Рим.5:10). Поэтому и надобно чтить этот день честью духовною, – не пир­шества устроять, не вино разливать, не упиваться и ликовать, но довольствовать беднейших братий наших во всем. Это говорю не для того, чтобы вы только хвалили, но чтобы и сами так поступали. Не думайте, будто это сказано только к коринфянам; нет, (сказано) и к каждому из нас, и ко всем, кто будет жить после. Будем и мы делать то же самое, что заповедал Павел: пусть каждый в день воскресный откладывает дома деньги Господни [1], и пусть это сделается законом и неизмен­ным обычаем; тогда мы не будем уже иметь нужды ни в увещании, ни в совете, потому что такие дела делать может не столько слово и увещание, сколько привычка, утвердившаяся временем. Если мы постановим себе правилом – в день вос­кресный откладывать что-нибудь в пользу бедных, то, хотя бы встретилась тысяча нужд, не нарушим этого правила.

Сказав: "первый день недели", апостол прибавил: "каждый из вас". Не богатым только, говорит, внушаю это, но и бедным; не свободным только, но и рабам; не мужам только, но и же­нам; пусть никто не будет свободен от этого служения, ни лишен прибыли, но пусть всякий делает пожертвование. И бед­ность не может быть препятствием к такому пожертвованию. Хотя бы ты был до крайности беден, но, верно, не беднее той вдовы, которая принесла в дар все свое имение (Лк.21: 2-4). Хотя бы ты был до крайности беден, но, верно, не беднее жены сидонской, которая, имея только горсть муки, не отказалась принять пророка; видела она, что вокруг ее лик детей, и грозит голод, и нет у нее ничего более в запасе – и, однако приняла пророка с великим усердием (3Цар. 17:10 и д.). А почему апостол сказал: "пусть отлагает у себя и сберегает"? Потому, что откладывающий (в пользу бедных), мо­жет быть, постыдился бы и постеснялся и показать свое по­жертвование, когда оно мало. Поэтому, говорит, ты береги и храни, а когда от частых вкладов малое сделается великим, тогда уже открывай. Не сказал притом: собирая, но: "сберегает" (θησαυριζων, – сберегая сокровище), чтобы ты знал, что эта из­держка есть сокровище, что этот расход есть прибыль, – сокро­вище, лучшее всякого сокровища. Это чувственное (сокровище) издерживается, и расхищается, и часто губит нашедших его; а то небесное – совершенно напротив: всегда неуменьшаемо и безопасно от расхищения, спасительно стяжавшим и получаю­щим его. Оно не истребляется временем, не гибнет от за­висти, но недоступно никаким злым умыслам, и доставляет бесчисленные блага собирающим его.

4. Так, послушаемся и будем делать это же и мы; пусть в домах наших хранятся, вместе с нашими собственными, и священные деньги, чтобы из-за них сберегались и собствен­ные. Ведь, если в царском казнохранилище будут положены деньги кого-либо из подчиненных, то и эти (деньги) совер­шенно безопасны из-за царских. Так, если и в твоем доме будут храниться деньги бедных, откладываемые в день во­скресный, то из-за них и твои собственные будут безопасны. Таким образом, по руководству Павла, ты соделаешься блю­стителем своего имущества. Что я говорю? Отложенное послу­жит тебе поводом и побуждением отложить еще больше. Сде­лай только начало этой доброй привычке, и ты уже сам бу­дешь побуждать себя (к откладыванию милостыни), без всякого приглашения. Пусть же дом каждого из нас сделается, таким образом, церковью от хранящихся в нем священных денег, потому что и здешние (церковные) сокровищницы образуются из тех (домашних). Место, где лежат деньги бедных, недоступно для демонов; и деньги, собираемые на милостыню, ограждают дома лучше вся­кого щита, копья, оружия, силы телесной и множества воинов. Итак, сказав: когда, кому и как надобно собирать эти деньги, Павел количество сбора предоставил самим жертвователям. Он не сказал: подай столько-то и столько-то, – чтобы такое по­веление не было тяжко, так как многие ссылаются на бедность; чтобы бедные не говорили: что же, если мы не в состоянии? Нет, меру подаяния он определил силою дающих: "каждый из вас", говорит, "отлагает у себя и сберегает, сколько позволит ему состояние" (1Кор.16:2). Не сказал: что может, или что най­дется, но: "сколько позволит ему состояние", показывая тем, что подающему будет содействовать и высшая помощь, и благодать (Божия). Павел заботился не о том только, чтобы деньги подаваемы были бедным, но и о том, чтобы (это делалось) с совершенным усердием. И сам Бог повелел давать милостыню не для того, чтобы только насыщались бедные, но чтобы и подающие получали благодеяние, и – даже больше для последних, чем для пер­вых. Если бы Павел заботился только о бедных, то повелел бы только подавать деньги, а не требовал бы усердия со стороны дающих; но вот теперь апостол и там, и здесь старается особенно о том, чтобы подающие подавали с удовольствием и радостью. Так в одном месте он говорит: "не с огорчением и не с принуждением, ибо доброхотно дающего любит Бог", не просто дающего, но делающего это доброхотно (2Кор.9:7). А в другом месте: "раздаватель ли, раздавай в простоте; благотворитель ли, благотвори с радушием" (Рим.12:8). Ведь то и милостыня, когда подаешь ее с радостью и думаешь, что сам больше получаешь, чем сколько даешь. Поэтому Павел всячески старается сделать эту заповедь легкою, чтобы подаяние было с усердием. В самом деле, смотри, сколько он представил обстоятельств, облегчаю­щих тяжесть этого дела. Во-первых, повелевает, делать по­даяние не одному, не двум или трем человекам, но всему городу, потому что слово милостыня (λογια) означает не что иное, как сбор или складчину общих подаяний. Во-вторых, (указывает) на достоинство приемлющих, потому что не сказал: бедным, но: святым. В-третьих, представляет пример тех, которые тоже сделали: "установил" говорит, "в церквах Галатийских" В-четвертых, показывает, что благоприятствует этому сам день: "в первый день недели", говорит, "каждый из вас пусть отлагает у себя и сберегает". В-пятых, повелевает не всю ми­лостыню подать вдруг, но собирать исподволь и понемногу: а ведь не одно и то же велеть принести все в один день, или раздробить приношение по частям на несколько дней; такое раздробление делает и издержку нечувствительною. В-шестых, не назначает меры (подаяния), но предоставляет ее на волю дающих, и показывает, что в этом помогает и Бог, по­тому что слова: "сколько позволит ему состояние" означают то и другое. К этому присовокупил и седьмое обстоятельство, сказав: "чтобы не делать сборов, когда я приду". Здесь он и по­ощряет их ожиданием своего личного присутствия, и утешает указывая на время своего прибытия. Впрочем, не удовольство­вался и этим, но прибавил еще и восьмое обстоятельство. Ка­кое же? "Когда я приду", говорит, "то, которых вы изберете, тех отправлю с письмами, для доставления вашего подаяния в Иерусалим. А если прилично будет и мне отправиться, то они со мной пойдут" (1Кор.6:3,4). Смотри, как чужда тщеславия и смиренна эта блаженная и возвышенная душа, как она попечительна и сердобольна! Он не захотел и не решился сам, по собственному выбору, назначить людей для отнесения денег (в Иерусалим), но предоставил выбор их коринфя­нам, и не почел для себя обидою, если избрание этих людей состоится по мнению и воле коринфян, а не по мысли Павла; напротив, он нашел несообразным, чтобы подаяния сделали они, а людей для отнесения подаяний выбрал он. Поэтому он предоставил это им, являя, с одной стороны, свое смирение, с другой, избегая всякого повода и самой тени оскорбительного (для него) подозрения. Хотя он был светлее и солнца и чист от всякого дурного подозрения, но и при этом, однако вся­чески старался, и щадить слабых, и избегать неправильного о себе мнения. Поэтому и говорит: "когда же приду, то, которых вы изберете, тех отправлю с письмами, для доставления вашего подаяния". Что говоришь? Так ты не плывешь, не берешь денег, а поручаешь это другим? Чтобы от этой мысли не ослабело усердие их, смотри, как он предотвращает и это. Непросто ведь сказал: "которых вы изберете, тех отправлю" но как? "С письмами". Телом, говорит, я и не буду присутствовать, но посредством писем своих буду там и приму участие в их служении.

5. А мы достойны ли и тени Павла, или подножия его, после того, как он, пользуясь такою славою у всех, отстраняет от себя все почести, а мы досадуем и негодуем, если распоряди­тели этих денег [2] избираются не по нашей мысли, не по на­шему решению и приговору, считаем обидою для себя, когда жертвующие своим имением делают это без нашего ведома и согласия? Посмотри еще, как он (ап. Павел) везде помнит себя и нигде не забывается: ведь не назвал он этого ни запо­ведью, ни милостынею, но благодатью, показывая тем, что как воскрешать мертвых, изгонять демонов, очищать прокаженных, так и облегчать бедность, и простирать руку помощи нуждаю­щимся – есть дело благодати, и даже последнее более, чем пер­вое. Впрочем, хоть это и благодать, однако и с нашей стороны требуются усердие и готовность, чтобы нам решиться и захотеть, и сделаться достойными благодати. Итак, Павел ободрил ко­ринфян, во-первых, тем, что хочет послать свои письма, с назначенными для отнесения милостыни; а во-вторых, еще более этого тем, что обещается и сам идти вместе с ними: "а если", говорит, "прилично будет и мне отправиться, то они со мной пойдут". Замечай и здесь мудрость его. Он и не отказался идти вместе, и не обещал вдруг, но предоставил и это на решение дающих и сделал их полными распорядителями на счет его путешествия, объяснив, что он наверно отправится в путь, если подаяние будет так обильно, что побудит и его идти. Так должно ра­зуметь слова: "если прилично будет". Если бы он совершенно отка­зался от путешествия, то ослабил бы усердие и ревность их; опять, если бы выразил свое обещание нерешительно, также сде­лал бы их нерадивыми. Поэтому он и не отказывается реши­тельно, и не обещает, но отдает это на волю коринфян, го­воря: "если прилично будет". Слыша, что Павел желает нести их подаяния, они приступали к делу с большим усердием и го­товностью, чтобы святые руки его распорядились их подаянием, и его молитвы присоединились к их пожертвованию. Если же коринфяне, намереваясь поручить Павлу отнесение своих прино­шений, делали их поэтому с большим усердием, то какое получишь снисхождение ты, когда имея возможность подать Го­споду Павла (потому что Он принимает в лице бедных), не делаешь этого? Ведь и тот, кому вверена была вся вселенная, и кто имел попечение о церквах всей подсолнечной, обещал участвовать в распоряжении деньгами для бедных не иначе, как если сбор их будет значителен и достоин особого вни­мания. Размышляя об этом, и мы, если понадобится – или са­мим нам подать, или послужить другим в распоряжении их подаянием, – не поленимся (делать это) и не будем унывать, как будто чрез это у нас убавляется имущество. Земледелец, когда бросает семена в землю и на это издерживает все свое достояние, не печалится, не скорбит, и эту трату считает не потерей, но выгодою и прибылью, хотя надежда его и не несо­мненна. Не странно ли , что ты, который сеешь не с такого, но с гораздо более верной надеждою, и можешь вручить серебро самому Христу, – уклоняешься, медлишь, и ссылаешься на бед­ность? Разве Бог не мог повелеть земле, чтобы она произра­стила чистое золото? Кто сказал: "да произрастит земля зелень" (Быт.1:11), и тотчас представил это былие во всей красе, тот мог повелеть, чтобы и источники и реки текли везде золотом. Но Он не восхотел этого, а оставил многих жить в бедности, и для их, и для твоей пользы. Бедность более способствует добродетели, нежели богатство; и за кем есть грехи, те могут находить немалое утешение в пособии нуждающимся. Сам Бог так печется об этом, что, когда Он пришел и облекся плотью, и жил с людьми, то не отрекся и не почел за стыд – Самому заботиться о бедных. Он столько умножал хлебы, одним повелением творил все, что хотел, мог в одну минуту представить тысячи сокровищ, и однако, не сделал этого, но повелел ученикам своим иметь ящик, носить, что туда опускали, и из этих денег помогать бед­ным. Когда Он прикровенно говорил Иуде о предательстве, ученики, не понимая, о чем шла речь, подумали, что Он ве­лел Иуде подать что-нибудь бедным, потому что этот, сказано, "имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали" (Ин.12:6). Бог много печется об оказании милосердия, не только с Его стороны нам, но и о нашей стороны подобным нам; Он и в ветхом и новом завете дает множество законов об этом, повелевая быть милосердым всячески – и словами, и деньгами, и делами. Моисей весьма часто говорит об этом в своих узаконениях; пророки от лица Божия вопиют: "милости хочу, а не жертвы" (Ос.6:6), и апостолы все, согласно с ними, и делают, и говорят. Не будем же нерадеть об этом деле, потому что чрез него мы приносим величайшую пользу не бедным, а себе, и больше получаем, нежели даем.

6. Говорю об этом не без причины, но потому, что многие часто входят в строгие исследования о нуждающихся, расспрашивают об их отечестве, образе жизни, нравах, занятиях и о здоровье телесном, делают им упреки и требуют от них множества объяснений касательно их здоровья. Оттого-то многие (из бедных) представляются изувеченными по телу, чтобы видом этого несчастья преклонить нашу жестокость и бесчеловечие. Летом попрекать их за это, хоть и жестоко, но не так еще, но зимою и во время стужи быть столь безжалостным и бесчеловечным судией и не оказывать им никакого снисхождения за то, что ничего не делают, не есть ли верх жестокости? Для чего же, скажешь, Павел давал фессалоникийцам такой закон: "если кто не хочет трудиться, тот и не ешь" (2Фес.3:10)? Для того, чтобы и ты, услышав это, обращал слова Павла не к бедному только, но и к себе самому, потому что заповеди Павла относятся не к бедным только, но и к нам. Скажу и нечто тяжелое и неприятное; знаю, что рассердитесь, но, несмотря на это, скажу, потому что и говорю не для того, чтобы оскорбить вас, но чтобы исправить. Мы попрекаем бедных праздностью, которая часто заслуживает и извинения, а сами часто делаем такие дела, которые хуже всякой праздности. Но я, скажет иной, владею отцовским наследством. Неужели же, скажи мне, бедный должен погибнуть за то, что он беден и от бедных (родителей), и не имел богатых предков? Но поэтому-то осо­бенно он и заслуживает милосердия и сострадания со стороны богатых. Ты, проводя часто целый день в театре, или в собраниях и в разговорах бесполезных, или даже вредных, не думаешь, что делаешь худо и ничем не занимаешься; а этого несчастного и жалкого бедняка, который целый день проводит в прошении (милостыни), в слезах и в тысяче бед, осуж­даешь и влечешь в судилище, и требуешь от него отчета? Где же тут, скажи мне, человеческая совестливость? Итак, когда будешь говорить: что же скажем Павлу? говори так не бедным только, но и себе самому. А с другой стороны, читай не только его угрозу, но и снисхождение, потому что (апостол), сказав: "если кто не хочет трудиться, тот и не ешь", присовокупил: "вы же, братия, не унывайте, делая добро" (ст.13). Но какой у них благовидный предлог? Это, говорят, беглецы, пришельцы, него­дяи; покинув свою родину, они стекаются в наш город. Так, на это ли ты, скажи мне, досадуешь и обрываешь венок нашего города, что все считают его общей пристанью, и чужой город предпочитают своему родному? Но надлежало бы радоваться и восхищаться тем, что все прибегают к вашим рукам, как на общий рынок, и считают этот город общей матерью. Не помрачайте же славы и не умаляйте чести, которой он поль­зуется издревле, от времен отеческих. Некогда, как угро­жал голод всей земле, жители этого города [3] отправили с Варнавою и Савлом немало денег жителям Иерусалима, – тем самым, о которых и мы говорили в этой беседе. Какое же можем иметь оправдание или извинение, если наши предки питали на свой счет живших вдали от них, и сами ходили к ним, а мы отгоняем и тех, которые из других мест прибегают к нам, и делаем об них строгие разыскания, зная притом, что сами мы виновны во множестве грехов? Если бы Бог стал так же строго исследовать наши дела, как мы – бедных, мы не получили бы никакого прощения, никакой милости. "Каким судом судите", говорит Писание, "таким будете судимы" (Мф.7:2). Будь же человеколюбив и снисходителен к сорабу, прости ему прегрешения, сколь ни много их, и будь милосерд, дабы и сам ты удостоился того же. Для чего сам себе причиняешь беспокойства? Для чего делаешь разыскания? Если бы Бог повелел разведывать образ жизни (бедных), требовать от них объяс­нений и тщательно исследовать нравы их, тогда не стали ли бы роптать многие? Не сказали ли бы: что это такое? Бог предпи­сал нам дело трудное: мы не можем исследовать образ жизни других и знать, какие такой-то сделал грехи? Не сказали ли бы многие и еще многое в этом роде? А теперь, когда Он освободил нас от всякого такого разыскания и обещал пол­ную награду (за подаяние милостыни), будут ли получающее ее злые, или добрые люди, мы сами на себя навлекаем беспокой­ства. Откуда же, скажете, видно, что мы получим награду за подаяние милостыни, как добрым, так и не добрым? Из слов самого Господа: "а Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных" (Мф.5:44,45). Как Гос­подь твой, не смотря на то, что премногие оскорбляют Его нечестивыми словами, блудодействуют, крадут, разбойничают, рас­капывают могилы и делают множество зла, не прекращает своих ко всем благодеяний, но, по своему человеколюбию, всем посылает солнечные лучи, дожди и плоды земные, – так посту­пай и ты, и, когда будет время для милости и человеколюбия, облегчай бедность, прекращай голод, избавляй от скорби, и ничего больше не разыскивай. Если мы станем исследовать образ жизни (нуждающихся), то не окажем милости ни одному человеку, но из-за такой неуместной пытливости останемся бесплодными, никому не подадим помощи, и будем трудиться без всякой пользы и напрасно. Поэтому прошу вас, оставив эту неуместную пытливость, подавайте (милостыню) всем нуждаю­щимся, и делайте это с великой щедростью, чтобы и нам са­мим удостоиться в тот день (будущего суда) великой милости и снисхождения от Бога, которое и да получим все мы, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава и честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

 

[1] Χρήματα δεσποτιχά т.е. приносимый самому Господу в лице нищих, по учению Его (Мф.25:40).

 

[2] Т.е. денег, собираемых, в пользу бедных и хранившихся при церквах.

 

[3] Т. е. Антиохии.

 

 

В начало Назад На главную
Hosted by uCoz