Беседа 4

 

"Чтобы старцы были бдительны, степенны, целомудренны, здравы в вере, в любви, в терпении; чтобы старицы также одевались прилично святым, не были клеветницы, не порабощались пьянству, учили добру; чтобы вразумляли молодых любить мужей, любить детей, быть целомудренными, чистыми, попечительными о доме, добрыми, покорными своим мужьям, да не порицается слово Божие" (Тит.2:2-5).

 

Недостатки старости. - Согласие супругов - великое благо. - Свойства доброго слуги. - Иосиф в Египте. - Добрые нравы привлекательны.

 

1.И старость имеет недостатки, которых не имеет юность; она имеет некоторые и из недостатков юности, но, кроме того, ей свойственны леность, медлительность, забывчивость, тупость, раздражительность. Поэтому (апостол) и заповедует: "Чтобы старцы были бдительны". Человека в этом возрасте многое располагает быть нетрезвенным, и, во-первых, то са­мое, о чем сказал я, т. е. притупление всех чувств, слабая возбудимость и неудобоподвижность. Ради этого и прибавляет (апостол): "степенны, целомудренны". Под целомудренными он разумеет здесь рассудительных, потому что целомудрием (σωφροσύνη) называется здравое состояние ума (τών φρενών). Есть, подлинно есть и между старцами люди неистовые и нерассудительные, иные от вина, другие от скорби: старость ведь делает (людей) малодушными. "Здравы в вере, в любви, в терпении". Хорошо сказал он: "в терпении"; это особенно при­лично старцам. "Чтобы старицы также одевались прилично святым", т. е. самой внешностью и одеждой показывающим скромность. "Не были клеветницы, не порабощались пьянству". Этот недостаток особенно свойственен женам старости, так как с летами человек охлаждается, и отсюда происходит сильное расположение к вину. Вот почему (апостол) особенно предостерегает их от этого, повсюду изводя пьянство и желая, чтобы они были свободны от этой болезни и избегали происходящего от нее посрамления. С течением времени легче поднимаются испарения снизу вверх и мозговые перепонки повреждаются от старости; отсюда главным образом и происходит опьянение. Правда, этот возраст имеет особенную нужду в вине, – потому что он слаб, – но не в большом количестве вина, равно как и молодые (девы), правда не по этой причине, но потому, что у них сильно воспламеняется огонь пожелания. "Учили добру". Ведь учить ты запрещаешь женам? Как же ты здесь дозволяешь, сказав в другом месте: "а учить жене не позволяю" (1 Тим.2:12)? Но послушай, что он прибавил к этому: "ни властвовать над мужем". Мужам исстари предоставлено учить как мужей, так и жен; а женам он позволяет пред­лагать увещания дома, а отнюдь не позволяет председатель­ствовать (в церкви), или вести продолжительную речь. Потому и присовокупляет: "ни властвовать над мужем. Чтобы вразумляли быть целомудренными", – говорит, – "молодых".

2.Видишь, как он связывает и сопоставляет людей, как подчиняет младших женщин старшим? Не о дочерях он говорит здесь, но вообще о младших по возрасту. Ка­ждая старшая, говорит, пусть вразумляет младшую. "Чтобы вразумляли молодых любить мужей". Это – важнейшее из домашних благ. "Жена", – гово­рит (Премудрый), – "с мужем согласна" (Сир. 25:2). Когда есть это, тогда не будет ничего неприятного. Когда голова в союзе с телом и нет между ними никакого разделения, то не бу­дет ли и все остальное умиротворенным? Когда главные члены в мире, то кто может нарушить и возмутить этот мир? Напротив, если они находятся в худых между собой отношениях, то в доме не будет ничего порядочного. Нет ничего лучше взаимного их согласия; оно полезнее богатства, благо­родства, власти и всего другого. Не просто сказал (апостол): должны быть в мире, но: любить мужей, потому что, когда будет между ними любовь, то не проникнет к ним никакое разногласие; от нее рождаются и прочие блага. "Любить детей". Хорошо сказал он. Если кто любит корень, то плоды – тем более. "Быть целомудренными, чистыми, попечительными о доме, добрыми". Все происходит от любви; и добрыми и попечительными о доме жены бывают от любви и привязанности к мужу. "Покорными своим мужьям, да не порицается слово Божие". Напротив, жена, презирающая мужа, не радит и о доме. От любви про­исходит постоянное целомудрие, от любви уничтожается всякий раздор; если муж будет язычник, то он скоро уверует; если – христианин, то будет лучше. Видишь ли снисхождение Павла? Тот, кто всячески старался отклонить нас от забот житейских, теперь выказывает великое попечение о делах домашних, потому что, когда эти дела будут хорошо устроены, тогда и духовные найдут себе место, а иначе и они расстроятся. Жена, попечительная о доме, будет и целомудрен­ной, будет и бережливой; она не станет допускать ни роскоши, ни несвоевременных расходов, ни чего-нибудь другого подобного. "Да не порицается", – говорит, – "слово Божие". Видишь ли, что он преимущественно заботится о проповеди, а не о мирских делах? Так и в послании к Тимофею он говорит: "дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте" (1 Тим.2:2); и здесь: "да не порицается слово Божие". Если верующая жена, живущая с неверующим мужем, не добродетельна, то обыкновенно происходит хула на Бога; если же она украшена до­бродетелью, то проповедь приобретает славу от нее и добрых дел ее. Пусть выслушают это жены, живущие со злыми, или неверными мужьями, пусть выслушают и научатся собственным примером привлекать их к благочестию. Если ты и не приобретешь никакой другой пользы, если и не привлечешь мужа к общению в правых догматах, то, по крайней мере, заградишь ему уста и не допустишь хулить христианство. А это не маловажное, но весьма большое дело – чтобы наше учение ува­жалось за наше поведение. "Юношей также увещевай быть целомудренными" (ст. 6). Видишь, как он везде внушает соблюдать долж­ное. Наставление женщин он предоставил преимущественно женщинам, поручив старшим младших; а все дело наставления мужей поручает и предоставляет самому (Титу). Ничто, поистине ничто не бывает так трудно и тяжело для молодого возраста, как преодолевать постыдные удовольствия. Не столько любовь к деньгам, или желание славы, или что-нибудь другое смущает этот возраст, сколько сладострастие. Поэтому (апостол), оставив все другое, и направляет свое увещание против этого недостатка возраста. Впрочем он не оставляет без внимания и других нужд, – но что говорит? "Во всем показывай в себе образец добрых дел, в учительстве чистоту, степенность, неповрежденность" (ст. 7). Пусть, говорит, старшие женщины поучают младших, а сам ты поучай молодых лю­дей целомудрию; для всех же пусть будет общим училищем и образцом добродетели твоя светлая жизнь, открытая всем, как бы некоторый первоначальный образ, заключающей в себе все достоинства и без труда дающий примеры добра для желающих в чем-нибудь сообразоваться с ним. "Слово здравое, неукоризненное, чтобы противник был посрамлен, не имея ничего сказать о нас худого" (ст. 8).

3. "Противником" (апостол) называет дьявола и всякого, кто служит ему. Когда и жизнь (учителя) светла, и слово соответствует ей, когда оно скромно, кротко, снисходительно, и не подает противникам никакого повода для придирок, то бывает великая и несказанная польза. Следовательно, весьма нужно служение слова, слова не какого-нибудь, но искусного и безукоризненного, которое не подавало бы ни в чем никакого повода к нареканию желающим этого. "Рабов [увещевай] повиноваться своим господам, угождать им во всем, не прекословить" (ст. 9). А выше что он сказал? "Чтобы противник был посрамлен, не имея ничего сказать о нас худого". Поэтому достоин осуждения тот, кто отлучает жен от мужей под предлогом воздержания, или кто отделяет слуг от господ под тем же предлогом. Такое слово не безукоризненно; оно подает неверующим большое основание к нареканию, и открывает уста всех против нас. "Рабов [увещевай] повиноваться своим господам, угождать им во всем, не прекословить, не красть, но оказывать всю добрую верность, дабы они во всем были украшением учению Спасителя нашего, Бога" (ст. 10). Справедливо говорит он и в другом месте: "служа с усердием, как Господу, а не как человекам" (Еф.6:7), потому что, хотя ты и с охотой слу­жишь господину, но твое служение имеет свое начало в страхе. Отсюда тот, кто служит (господину) с таким страхом, по­лучит величайшие награды. Если раб не воздерживает своей руки и не обуздывает языка, то с какой стати язычники будут удивляться нашему учению? Если же они увидят раба любомудрствующим во Христе, показывающим большее воздержание, чем их философы, и служащим с великой готовностью и усердием, то, несомненно, будут удивляться силе про­поведи. Ведь язычники судят о догматах не по учению, а по делам и жизни. Пусть же будут для них учителями и жены, и рабы – своим поведением. И у них, и везде признается, что рабы вообще грубы, необразованны, упрямы, очень невосприимчивы к наставлениям в добродетели, – не от природы, нет, но от обращения и нерадения о них господ их, так как везде владеющие ими не заботятся ни о чем другом, как только об их службе, а если иногда заботятся и об их нравах, то делают это также для своего собственного спокойствия, чтобы не вверять дел своих людям распутным, ворам, или пьяницам. Естественно, что они, будучи оставлены без всякого попечения, и не имея никого, кто бы заботился о них, погру­жаются в самую бездну зла. Ведь, если даже там, где наблюдают и отец, и мать, и приставник, и воспитатель, и учитель, и сверстники, где (возвышает человека) сознание о своем благородном происхождении и многое другое, если и там редко кто избегает сообщества с людьми порочными, – то, что думать о тех, которые лишены всего этого, которые соприкасаются с людьми развратными, без всякой осторожности обращаются с кем захотят, и не имеют никого, кто бы заботился об их знакомствах? Подумай, что будет с такими? Вот отчего трудно рабу быть добродетельным. А с другой стороны они не получают и наставлений ни от посторонних, ни от нас, не обращаются с людьми свободными, хорошими и заботящи­мися о своей чести. По всем этим причинам трудное и даже удивительное дело, чтобы раб когда-нибудь стал честным. Когда же язычники увидят, что сила проповеди, обуздав этот грубый род людей, сделала их честнейшими и скромнейшими из всех, то, хотя бы господа были самые безрассудные из людей, они получат высокое понятие о наших догматах. Оче­видно, что, приняв в свою душу страх воскресения, суда и всего другого, чему мы полагаем быть после смерти, только таким образом они и имели возможность отстать от зла, (т. е.) внедрив в свою душу страх, отвлекающий от наслаждения по­роками. Следовательно, не напрасно и не спроста (апостол) так часто говорит об этом, потому что, чем более злы такие люди, тем более будут удивляться силе проповеди. И врачу мы удивляемся тогда, когда человека отчаянного, не принимающего никакой помощи, не имеющего сил удержать себя от непристойных пожеланий и непрестанно предающегося им, он исцелит и исправит. И смотри, чего требует (апостол) от рабов: того, что всего более успокаивает господина. "Не прекословить, не красть", т. е. чтобы они оказывали великое усердие к тому, что им поручается, чтобы в отношении к господам своим были особенно добры и послушны их приказаниям.

4. Не думайте, что я напрасно распространился теперь об этом; я хочу далее обратить речь к слугам. Итак, возлю­бленный, не на то смотри, что ты служишь человеку, но на то, что служишь Богу и украшаешь собой учение (Христово), – и ты сможешь исполнить все, повинуясь господину и перенося от него напрасные обиды и неприятности. Помни, что не ему ты угождаешь, но исполняешь повеление Божье, – и ты легко пере­несешь все. Как я говорю всегда, так скажу и теперь: если мы будем преуспевать в делах духовных, то и блага насто­ящей жизни приложатся нам. Такого слугу, столь благонравного и столь послушного, не только примет Бог и удостоит светлых венцов, но и сам господин, удовлетворенный его услугами, хотя бы он был зверем, хотя бы он был каменным, бесчеловечным и жестоким, будет хвалить и уважать, окажет ему предпочтение перед всеми другими и вверит ему власть над остальными, хотя бы этот господин был даже язычником. А что слуге нужно быть таким, хотя бы господа его были язычниками, на это, если хотите, я приведу вам и пример. Иосиф был продан начальнику фараоновой кухни, и был иной веры, не египетской. Что же тот? Видя доброде­тель юноши, господин не думал о различии веры, но полюбил его, оказывал ему дружбу и уважение, вверил ему полное на­чальство над другими, и сам при нем не смотрел ни за чем в доме; слуга сделался вторым господином, или лучше, важнее самого господина, так как тот не знал своего дела, а этот знал свои обязанности лучше самого господина. И впоследствии, когда он поверил жене своей, произнесшей на Иосифа преступную клевету, мне кажется, он из уважения к прежнему почету и достоинству честного слуги ограничил гнев свой только заключением его в темницу. Если бы он не знал хорошо этого человека и не уважал его за прежние заслуги, то немедленно умертвил бы его и пронзил бы тело его мечом. "Потому что ревность - ярость мужа", – говорит (Премудрый), – "и не пощадит он в день мщения, не примет никакого выкупа и не удовольствуется, сколько бы ты ни умножал даров" (Притч.6:34,35). Если же такова ревность всякого мужа, то тем более этого, египтянина и варвара, оскорбленного, как он думал, человеком, которого он удостоил чести. Все вы, конечно, знаете, что не все оскорбления одинаково язвят нас, но сильнее других и мучительнее те, которые бывают от людей благорасположенных к нам; зло, причиняемое нам людьми, которым мы верили и которые нам верили и получили от нас множество благодеяний, особенно мучит и огорчает нас. Египтянин не подумал сам в себе и не сказал: неужели этот человек, которого я взял в слуги, вверил ему все в доме, сделал его свободным и чуть не больше себя, отплатил мне таким воздаянием? Ничего такого он не сказал: так связало душу его прежнее уважение к слуге! И что удивительного, если Иосиф пользовался в доме его такой честью, когда и в темнице, посмотри, каким он поль­зовался уважением? Вы знаете, как привыкают к жестокостям те, которым поручены темницы: они извлекают для себя пользу из чужих несчастий, и кого другие питают в страданиях, тех они грабят, получая выгоды, достойные многих слез, поступая жесточе диких зверей, так как, чем можно было бы облегчить страдания заключенных, то они присваивают себе. И не одно это примем во внимание, но и то, как неоди­наково они обращаются со всеми заключенными. Тех, которые подверглись клевете, осуждены и заключены по неважной при­чине, они, может быть, и милуют; но тем, которые заклю­чены за постыдные, тяжкие и наглые преступления, они наносят тысячи ударов. Таким образом, темничный страж должен был обращаться жестоко не только по своему нраву, но и по той причине, по которой Иосиф был заключен в темницу. Кого не вооружил бы против себя юноша, пользовавшийся та­кой честью, заподозренный в покушении на честь госпожи и отплативший таким воздаянием своему благодетелю? Так, пред­ставляя все это, и (прежнюю) честь заключенного, и дело, за которое он заключен, темничный страж не стал ли бы обхо­диться с ним свирепее всякого зверя? Но выше всего этого была надежда Иосифа на Бога; так добродетель душевная уме­ет укрощать и диких зверей. Той же покорностью, которой он расположил к себе господина, он расположил к себе и темничного стража; и опять он сделался начальником, в темнице так же приобрел власть, как и в доме. Готовясь властвовать, он сначала научился как следует сам повино­ваться, и, повинуясь, был начальником и правителем дома.

5. Если тому, кто приглашается к власти церковной, Павел говорит: "ибо, кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией" (1 Тим. 3:5)?, то и всякому, достигающему начальства, нужно прежде хорошо управлять собственным домом. Иосиф начальствовал и в темнице не как в темнице, но как в доме. Всем он облегчал несчастья, и управлял заключенными, как бы своими членами, не только оказывая им участие и помощь в их страданиях, но, если даже видел кого-нибудь задумчивым, подходил к нему и осведомлялся о причине, и не мог видеть никого печальным без того, чтобы не утешить его в скорби, хотя иной не оказал бы такой любви даже к детям. Отсюда и получили на­чало все благие последствия, так как наперед должно быть то, что зависит от нас, а потом будет и то, что зависит от Бога. А что Иосиф действительно оказывал сострадание и участие, об этом говорит Писание. Видя евнухов, заключенных фараоном, главного виночерпия и главного хлебодара, он спрашивал их: "отчего у вас сегодня печальные лица" (Быт. 40:7)? И не из этого только, но и из того, как поступили они, можно видеть добродетель этого мужа. Они, будучи царскими слугами, не презрели его и не оттолкнули его, как раздраженные скорбью, но открыли ему все свои обстоятельства, как родному брату, умеющему соболезновать им. Это все я говорю в доказатель­ство того, что добродетельного человека, хотя бы он находился в рабстве, хотя бы в плену, хотя бы в темнице, хотя бы под самой землей, ничто сокрушить не может. Говорю это для убеждения рабов, что, хотя бы господа их были такие же звери, как этот египтянин, хотя бы были столь жестоки, как этот темничный страж, хотя бы были язычники, как эти люди, и вообще каковы бы ни были, они смогут расположить их к себе и вскоре смягчить. Нет ничего привлекательнее добрых нравов; нет ничего приятнее и любезнее покорности, кротости и послушания. Такой человек угоден всем. Такой человек не стыдится рабства и не убегает ни от бедного, ни от боль­ного и страждущего, потому что эта добродетель торжествует над всем и преодолевает все. Если же она имеет такую силу в рабах, то насколько более в свободных? Поэтому будем упражняться в этом все мы – и рабы, и свободные, и жены, и мужья; таким образом, мы будем угодны и людям и Богу, и людям не только добрым, но и злым, и особенно последним, потому что они особенно стыдятся и уважают таких лю­дей. Как подчиненные более боятся кротких начальников, так и люди порочные – добродетельных, видя, чего недостает им самим. Таков плод добродетели; поэтому будем стре­миться к ней, будем приобретать ее. Если мы будем иметь ее, то не будет для нас ничего тяжелого, но все легко, все удобно. Хотя бы нам предстояло пройти сквозь огонь, или воду, все уступить и преклониться перед добродетелью, даже сама смерть. Итак, будем ревновать по ней, чтобы нам сподобиться и будущих благ, во Христе Иисусе, Господе нашем.

В начало Назад На главную

Hosted by uCoz