Вопрос 2093:  8 т. Если возникло так много монастырей и такие в них были замечательные уставы, все приходящие вновь легко усваивали эти  правила, то наверное, правил этих не так много и каждая семья могла бы применять их в повседневной жизни, хотя бы отчасти?

Ответ: В «Древних иноческих уставах»  решились предложить на  ознакомление людям только краткие выписки из уставов, и то они весьма впечатляют. Книга большого формата  – 666 страниц. В ней  можно ознакомиться с некоторыми правилами монастырей. Правил Пахомия Великого – 294, и он их свёл в 21 правило. У Орсисия – 56 правил. И общих правил, вероятно коллегиально принятых -  67; у Василия Великого -  419 правил и для женских монастырей еще разъяснение в 19 правилах; Иоанн Кассиан  только в трёх его книгах 61  глава; у Венедикта – 73 главы. Можно предположить, согласно некоторых пояснений в книге, что для внутреннего пользования есть ещё более расширенные варианты; и в каждой главе есть подпункты.

Есть много полезных правил и вполне приемлемых всеми здравомыслящими.  Когда я законспектировал книгу сию, то понял, что для читателей не смогу и малой толики дать прочесть. Это нужно иметь саму книгу. Главы отдельные иногда занимают по несколько страниц. 

  Если надумаете применять эти правила сегодня на практике, то  будете срок мотать в строгорежимном лагере, как  садист, мазохист, попирающий все нормы нравственного поведения и раздавливающий личность человека. Десятки правозащитных организаций сразу же устремятся против вас, как тоталитарного волка. Абсолютное полное подавление личности. Воля человека - главный враг в  монастыре. Даже посылку с воли не может получить рядовой – она будет выставлена на общий стол.  Случалось, что расконвоированных монахов выводили на сельхоз.работы в поле. И вот тут был самый подходящий момент сбежать из своего ГУЛага. Правила  и это предусматривали, что  старшой, «набольший»,  как его зовут, должен был хватиться этой потери и немедленно сообщить   в «город солнца» своему  «Джиму Джонсу, основателю «Народного храма»,  и искать беглеца.  Три часа, в которые он мог бы отдалиться от любимого монастыря – были для него спасительными. Но губительными для его надсмотрщика.  Стр. 153. правило 288. «Если убежит кто и смотритель раньше трёх часов не донесёт Авве, то будет повинен в погибли брата, разе только опять найдёт его (п.152)».

 289 пр.  «Вот наказание тому, кто погубит  какого брата из дома - три дня нести публичное покаяние. Но если он донесёт в тот же час, как тот убежит, то виновен не будет».

290 пр. «Если смотритель увидит какой грех в доме своём, и тотчас не обличит согрешающего, и не донесёт Авве монастыря, сам понесёт установленную за тот грех эпитимию»  («домом» называется общий барак) (в ГУЛаге  оуновцы устроили таким доносчикам полную рубиловку – вырезали их на рассвете).

Исключительно страшным грехом почиталось заступничество за наказываемого.

«Им внушалось принимать даемые  им приказания с таким  благоговением, и исполнять и с такою  готовностью, как бы они исходили непосредственно от Самого Бога. Рассуждать о повеленном не разрешалось, и вообще заповедывалось ни в чём не верить своему уму и рассуждению. Чтобы скорее и надёжнее утвердить их в последнем, часто даваемы были им приказания, исполнение которых казалось ни с чем несообразным. Так делалось в той мысли, что кто в этих случаях исполнителен без рассуждения, конечно же будет таков и во всех других». (пр. Касиана кн. 4.п. 8,9 стр. 106 пр. 57 Пахомия).

 «Сей блаженный Иоанн от юности до совершенного мужеского возраста служил старцу своему, пока тот жил на свете,  с таким смирением исполнял его повеления,  что сам старец изумлялся его послушанию. Желая однако же точнее узнать, откуда у него такая добродетель, от веры ли истинной и глубокой простоты сердечной, или она притворна, принужденна и оказывается только пред лицом того, кто даёт повеления. Старец  часто назначал ему послушания то пустые и ненужные, то неисполнимые.

Однажды старец взял из своего дровяника хворостинку, давно срубленную, совершенно исссохшую и даже от древности немного позагнившую и воткнул ее в землю, велел поливать её дважды в день, принося воду на  своих плечах, чтобы она, будучи таким образом  каждодневно орошаема, пустила корни, ожила, разветвилась. Приняв это послушание с обычным благоговением, юный инок, нисколько не рассуждая о невозможности получить то, что ожидалось будто, исполнял это неопустительно каждый день, нося воду за две почти мили (3, 5 км.). Так поливал он свое деревцо в продолжение целого года, не пропуская ни одного дня. Ни за болезнью, ни по причине праздника, ни по причине нужнейшей какой-либо работы, ни из-за зимней стужи и непогоды. Старец молча наблюдал за этой неутомимостью его и удостоверился, что он и принял и исполнял его приказание в простоте сердца, без всякого колебания ума, как бы оно дано  ему было свыше, чем доказал искренность своего смиренного послушания. Почему, желая  положить конец этому  испытанию, подошёл он к сухой хворостинке и  сказал: «Ну что, Иоанн, пустило ли корни дерево наше, или нет?» Тот сказал: «Не знаю». Тогда старец,  как бы пробуя, крепко ли оно на корнях своих, легким движением вырвал хворостинку перед глазами его, и  бросил её, чтобы он не поливал её более». Стр. 570 гл. 24.

«В другой раз, когда пришли братия поназидаться примером послушания, старец позвав Иоанна, сказал ему: «Беги и вон тот камень прикати сюда, как можно поскорее». Тот побежал и со всем усердием и напряжением сил начал  пхать камень огромный, который целая толпа народа могла бы покачнуть только. Пот лил с него градом, пропитал всё его платье, намочил и самый камень. Но ему нисколько не подумалось,  что послушание не исполнимо, ибо из благоговения к старцу и по искренней простоте послушания он от всей души веровал, то старец ничего не прикажет  даром, на что не было бы у него разумного основания. (память св. Иоанна 27 марта стр. 572).

 

Над нами те ж, как древле, небеса

И так же льют нам благ своих потоки,

И в наши дни творятся чудеса,

И в наши дни являются пророки.

      Бог не устал, - Бог шествует вперёд,

      Мир борется с враждебной силой  змия,

      Там – зрит слепой, там – мёртвый восстает;

      Исаия жив, и жив Иеремия.

Не истощил Господь Своих даров,

Не оскудел верховной благодатью, -

Он всё творит – и Библия миров

Не замкнута последнею печатью.

      Кто духом жив, в ком вера не мертва,

      Кто сознает всю животворность слова,

      Тот всюду зрит наитье Божества

      И слышит всё, что  скажет Иегова.

И, разогнав кудесничества чад,

В природе он усмотрит святость чуда,

И не распнёт он  Слово, как Пилат,

И не предаст он Слово, как Иуда.

      И брата он, как Каин, не сразит,

      Гонимого с радушной лаской примет,

      Смирением надменных пристыдит,

      И слабого и падшего подымет.

Не унывай,  о малодушный род!

Не падайте, о племена земные!

Бог не устал, - Бог шествует вперед;

Мир борется с враждебной силой  змия.  1860 Вл. Бенедиктов.

(«Слово и дух» Антология русской духовной поэзии Х-ХХвв. Минск. 2003.  528 стр.)