Вопрос 3637: 24 т. На какое произведение, известное нам, можно указать, чтобы хотя приблизительно догадаться, о чём же сказано в Талмуде?

Ответ: На уголовный и гражданский кодексы, пересыпанные «Домостроем», сдобренные «Триодями» и «Минеями». У человека с наклонностью к юридическому обоснованию поступков и явлений, как у меня, Талмуд вызовёт уважение. Вот небольшой  отрывок о наследстве.

«Лист 140. Если в семье есть сыновья, по закону Торы, наследственное имущество делится между ними. Однако наши Учителя установили, что в ктубе (брачном договоре) — документе, регулирующем юридическую ответственность вступающих в брак сторон, специально оговаривается пункт, обязывающий использовать часть наследства отца на содержание дочерей — вплоть до достижения ими совершеннолетия. Приведенная на нашем листе Мишна говорит о распределении наследства между сыновьями и дочерьми покойного. В Мишне читаем: Если наследство умершего, оставившего сыновей и дочерей, велико, сыновья — наследуют, а дочери обеспечиваются всем необходимым; но если наследство невелико, оно идет на содержание дочерей, а сыновья обеспечивают себя сами. Адмон (Учитель Торы в Иерусалиме, 1‑й век) сказал: из-за того, что я — мужчина, я должен всё потерять? Сказал Рабан Гамлиэль (глава Санѓедрина того времени): в позиции Адмона видится мне Истина. Талмуд задаётся вопросом, что означает — “если наследство велико”?

 И приходит к выводу: большим считается наследство, которого хватает на пропитание дочерей и сыновей — до их совершеннолетия. Соответствующий закон о разделении наследства приводится в трактате Ктубот, здесь же, в трактате Бава Батра, дается Мишна — дабы подчеркнуть, что в случае, если наследство достаточно велико, дочери не могут потребовать, чтобы братья выделили им часть наследства, оставленного отцом. В законе же описывается иная грань Истины: всё наследство делится между сыновьями, а они дают деньги на содержание сестёр, пока те не выйдут замуж. Если же наследство незначительно, сначала отделяют часть от него — на содержание дочерей. Остальное делят между сыновьями. Итак, мы видим, что независимо от того, какова общая сумма наследства, дочери в любом случае получат деньги на содержание. Разница большого и маленького наследства лишь в том, в чьих руках оказываются эти деньги. Как быть, если на момент смерти отца наследство было незначительным (или большим), а в результате повышения (понижения) цен стало большим (или маленьким), то есть — общая сумма изменилась в лучшую или худшую сторону? — спрашивает Гемара.

 Если изначально наследство считалось большим, — уточняет Талмуд, — а потом попало в категорию незначительных, то, поскольку сыновья уже получили право на всё наследство, оно и останется в их руках. Но как будет в обратной ситуации: перейдёт оно к сыновьям или нет? На этот вопрос отвечает закон, выведенный раби Йохананом (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль; 3‑й век): если наследство было незначительным, а сыновья, никого не спросив, продали принадлежавшую отцу собственность, то, что сделали — сделали, распорядились собственностью как своей — деньги у них не отберёшь; так тем более, в нашем случае наследство переходит к сыновьям.

Гемара выясняет, влияют ли размеры наследства на условия получения суммы на пропитание, причитающейся вдове по ктубе. По закону, в момент, когда эта вдова вторично выйдет замуж, выплаты с наследства автоматически прекращаются. А если так, надо ли соизмерять эти отчисления с категорией наследства, определяющей мало оно или велико? Не надо, — устанавливает ѓалаха (практический закон). Далее Талмуд разбирает такую ситуацию. Допустим, отец оставил довольно большое наследство, но сумма невыплаченного им долга оказалась немногим меньше стоимости всего имущества. Через определённое время кредитор должен будет взыскать долг. Если учитывать долг при оценке наследства, оно войдёт в категорию незначительных. И, следовательно, все деньги уйдут лишь на пропитание дочерей. Если при оценке долг не учитывать, до предъявления претензий кредитором, наследство будет поделено между сыновьями. Вывод ѓалахи: при оценке наследства долг не учитывается. Анализируя заключительную часть Мишны, Талмуд обдумывает позицию Адмона. Рава (величайший Учитель Талмуда) разъясняет слова Адмона таким образом: “Может ли такое быть, чтобы сын, который получает всё, если наследство большое, ущемлён в правах по сравнению с дочерью, если наследство незначительное?!” 

Лист 141. Как вы помните, Мишна предыдущего листа рассматривала наследственные права сыновей и дочерей умершего (см. обзор листа 140). Мишна нашего листа занимается правами на наследство ребёнка, половые признаки у которого при рождении не проявлены, то есть он — не мальчик и не девочка. Такого ребёнка на иврите называют тумтум. Читаем текст Мишны: Если человек, умерев, оставил сыновей, дочерей и тумтума, то, если наследство (достаточно) крупное (см. обзор листа 140), сыновья причисляют тумтума к дочерям (то есть доли в наследстве тумтум не получает и вынужден довольствоваться, как сёстры, средствами на пропитание, ибо не может доказать, что относится к сыновьям); если наследство (оценивается как) незначительное и его хватает лишь на содержание дочерей, они причисляют тумтума к сыновьям (и он вынужден сам заботиться о своём пропитании, ибо у него нет доказательств, что его можно считать девочкой). (В случае, когда перед смертью) человек отдаёт распоряжение: “Если жена (которая в этот момент беременна) родит мальчика, хочу, чтобы ему выделили 100 динаров (денежных единиц)”, - родившийся мальчик получит 100 динаров; “если родится девочка (продолжает умирающий), передайте ей 200 динаров”, родившаяся девочка получит 200 динаров; если родятся близнецы: мальчик и девочка, (несмотря на то, что умирающий говорил об одном ребёнке), мальчик получит 100 динаров, девочка — 200; если же родится тумтум, он ничего не получит.

 Отметим, что по закону права на наследство имеют только уже рождённые дети. Однако, если умирающий изъявляет волю выделить определённую часть состояния будущему ребенку, который находится в чреве матери, по установленному Учителями правилу, его слова имеют юридическую силу, и умирающий со спокойным сердцем уходит в иной мир. Талмуд выясняет, что данная Мишна совпадает с подходом Рабана Шимона бен Гамлиэля (главы Верховного Суда — Санѓедрина; 2‑й век), который считал тумтума особым творением. И, следовательно, отец, отдавая последние распоряжения о наследстве, явно не имел его в виду.

 Однако ѓалаха (закон) сформулирована иначе и берёт за основу грань Истины, увиденную другими Учителями, которые говорят, что тумтум, являясь ребёнком с невыясненным полом, получает меньшую из двух назначенных отцом сумм. В данном случае — 100 динаров. Однако, — продолжает Мишна, — если отец сказал, кого бы ни родила жена, он (ребёнок) получит (столько-то), и родился тумтум, он и получает (всю означенную сумму). Если в семье был только один ребёнок — тумтум, всё наследство достается ему.Почему Мишна в качестве примера берет сумму 100 динаров — для мальчика и 200 — для девочки? — спрашивает Талмуд. — Ведь сказал раби Йоханан (великий Учитель Талмуда в Эрец Исраэль; 3‑й век), сославшись на слова раби Шимона бар Йохая (Учитель Мишны, автор книги Зоѓар; 2‑й век): тот, кто покидает этот мир, не оставляя сына, не угоден Всевышнему. А в Торе сказано: “И переведите удел его дочери” (Бамидбар, гл. 27, ст. 7). И даёт на этот вопрос несколько вариантов ответа. Объясняется, например, что у сына и без того — преимущественное право на получение наследства, а дочери положены лишь средства на содержание. Выдвигается предположение, что речь в Мишне идёт о дочери, которая — первый ребенок у родителей; такая девочка, — говорит рав Хисда (амора, Учитель Талмуда в Вавилоне; 3‑й век) — добрый знак для её младших братьев, ибо она будет воспитывать их и защищать от сглаза... По словам рава Хисды получается, что девочка предпочтительней мальчика, — удивляется комментатор Талмуда Рамбам (внук великого Раши). — У самого рава Хисды, видимо, рождались только дочери. У рава Хисды были и сыновья, и об этом говорится в разных фрагментах Талмуда, — возражают Учителя времен Тосафот (коллеги Рашбама). — О преимуществах дочерей он высказался, наверное, потому, что у них были великие мужья, Учителя в Вавилоне (4‑й век) — Рава, Мар Уква бар Хама и Рами бар Хама. Талмуд в одном из фрагментов приводит цитату из Торы, — напоминают наши Учителя, — в которой сказано: “Всевышний благословил Авраама во всем” (Берешит, гл. 24, ст. 1). И трактуют её по-разному. (При этом) у Авраама не было дочерей, — говорит раби Меир (великий Учитель Мишны, 2‑й век). — У него была дочь по имени Баколь (в переводе с иврита — “во всём”), — говорит раби Иегуда.  Но почему же тогда Авраам не женил на ней Ицхака? — спрашивают Учителя времен Тосафот. — ведь в Талмуде, в трактате Санѓедрин, сказано, что нееврей (а мы стали евреями только с момента дарования Торы на горе Синай, через 400 лет после рождения Ицхака) может жениться на своей сестре по отцу. И сами же отвечают: возможно, она не подходила Ицхаку по возрасту или потому, что была рождена Агарью (матерью Ишмаэля, родоначальника арабов), и поэтому Авраам не хотел женить Ицхака на ней. 

Лист 142. Из текста Мишны предыдущего листа, где говорится о том, что слова умирающего главы семьи по поводу не родившегося ребенка (жена его в положении) — “если родится мальчик, получит такую-то сумму, если девочка — такую-то...” — имеют юридическую силу, Талмуд делает вывод, что это — не только слова, что они, по решению Учителей, подкреплены, вероятно, каким-то действием. Однако рав Гуна (Учитель Талмуда; Вавилон, 3‑й век) занимает весьма категоричную позицию. Даже в том случае, если слова умирающего чем-то подкреплены, — говорит он, — родившийся после его смерти ребёнок не получит завещанную отцом сумму, ибо у отца, согласно закону, обязательств перед не родившимся плодом нет. Гемара оказывается перед необходимостью выяснить, кто из Учителей выдвигал решения, аналогичные записанному в Мишне, противоречащие позиции рава Гуны. Только тогда можно будет сделать окончательный вывод, каким образом реализуются слова Мишны на практике, то есть — сформулировать закон — алаху. По аналогии рассматривается “похожая” ситуация. С точки зрения раби Меира (великий Учитель Мишны, 2‑й век) можно приобрести вещь, которая ещё не появилась на свет, на вполне законных основаниях. Однако здесь есть маленький нюанс: вещь в принципе уже существует, но не имеет на момент приобретения соответствующего вида. Анализируется другая ситуация. Допустим, юноша говорит девушке-нееврейке: “посвящаю тебя в жены, и посвящение мое войдёт в силу, когда ты пройдёшь гиюр (пройдёшь процедуру перехода в еврейство)”. Девушка стоит перед юношей, реально существует, и, следуя точке зрения раби Меира, как только она проходит гиюр, она автоматически становится его женой. Но в нашем случае ребёнка ещё нет. Поэтому Талмуд разбирает третью, аналогичную нашей, ситуацию. Раби Йоси (коллега раби Меира) говорит, что еврейке, которая вышла замуж за еврея-коэна и беременна от него, запрещено кормить мужниных рабов-неевреев трумой (пищей, которая дарована евреями — коэнам и разрешённой к употреблению лишь коэну, его семье и его рабам-неевреям), если её муж ещё до её родов умер. И запрет этот снимается, когда она родит. То есть с позиции раби Йоси в чреве матери, жены коэна — не коэн.

 Логика раби Йоси такова: плод в чреве матери унаследовал от отца его рабов, но до своего появления на свет он — не коэн, а, следовательно, и его рабы — не коэнские, и кормить их трумой нельзя. Из этой ситуации Талмуд делает вывод, что плод в чреве матери приобретает право на наследование, но прав на подарок (говоря — “отписываю своему нерождённому сыну...” отец делает ему подарок) у него нет. Но, может, наша Мишна согласуется с точкой зрения раби Йоханана бен Берока (тана — Учитель Мишны третьего поколения; 2‑й век), который сказал, что отец может изменить установленный Торой порядок наследования, если эти изменения касаются тех, кто имеет право на наследство?

 В нашем случае плод имеет право наследование. Так он, вероятно, может, как говорится в Мишне, получить и подарок.

Однако Талмуд подчёркивает, что грань Истины раби Берока подразумевает права рождённых детей и поэтому к нашему случаю не относится. В поисках более глубокого смысла приведенной на 141-м листе Мишны, Талмуд выдвигает гипотезу, что в ней речь идёт о том, что отец собирается одарить человека, который первым сообщит ему весть о рождении ребёнка. А может, и вовсе, Мишна описывает ситуацию, когда ребёнок уже родился, просто отец об этом ещё не знал? Проанализировав с таких позиций слова Мишны, Талмуд отклоняет и эти предположения. В итоге перед нами редкий случай, когда Талмуд, изучая Мишну, не в состоянии найти аналоги в высказываниях Учителей эпохи танаим, которые жили в период записи Мишны. 

Лист 143. Напомню лишь суть проблемы: Талмуд интересует, кто из Учителей выдвигал решения, аналогичные записанному в Мишне, чтобы сделать окончательный вывод и сформулировать закон — ѓалаху, определяющий наследственные права плода, находящегося в чреве матери. Итак, три великих Учителя Талмуда (Вавилон, 3‑й век) высказали разные точки зрения. Ребёнок, формирующийся в чреве матери, даже после рождения не имеет права на наследственное имущество, даже если, согласно воле умирающего, ему завещалась определённая часть, — говорит рав Гуна. — Ведь, допустим, если отец все же выжил, он в будущем мог бы отказаться от своих слов. Родившись, ребёнок приобретает обещанное ему (когда он был в материнском чреве) имущество, — говорит рав Нахман. Он еще будучи в чреве приобретает... — говорит рав Шешет. И в доказательство приводит описанную в Талмуде ситуацию. Люди разобрали имущество умершего гера (человека, который перешёл в еврейство; родных, как все в округе думали, у него не было). Но потом они узнали, что у него есть сын. Или узнали, например, что он был женат, и жена беременна его ребёнком. Талмуд даёт способ разрешения этой ситуации: разобранное имущество люди должны вернуть.

 Но вот они вернули всё, что взяли, и узнают, что сын покойного гера тоже умер (жена потеряла плод). Снова пришли какие-то люди и вторично разобрали имущество. Талмуд заключает: тот, кто взял что-то из имущества во второй раз — приобрёл, в первый — не приобрёл. Из этого следует, — говорит рав Шешет, — что в момент, когда люди в первый раз забрали имущество, этот акт был незаконным, оно принадлежало плоду в чреве матери. На наследственную долю плод действительно имеет право, но на подарок — нет, — уточняет Абайе (великий Учитель Талмуда, Вавилон, 4‑й век). Рава (коллега Абайе) и вовсе объясняет приведенную в Талмуде историю иначе. Люди, взявшие в первый раз вещи гера, не приобрели, потому что не были уверены, что у него действительно нет наследников (не потому, что плод имеет право на имущество отца). Сказано, — напоминает Талмуд, — что однодневный младенец наследует... Именно однодневный младенец, а не плод. Речь идёт о случае, когда у человека было две жены, — поясняет рав Шешет. И вот во время родов умирает одна из жён. Родившийся ребёнок становится её наследником. И если умрёт и этот ребёнок, наследство от матери через него перейдёт к его братьям по отцу (детям другой жены). В ситуации с плодом, понятно, такое невозможно. Однодневный младенец, — уточняет рав Йосеф (коллега рава Нахмана), — в отличие от плода, способен уменьшить двойную долю первенца, ибо первенцу досталась бы большая часть, если бы не родился этот ребёнок, который, вскоре умерев, оставил братьям свою часть наследства, которую положено разделить между братьями поровну. В наследстве умершего брата первенцу отца не достаётся двойная доля. И ещё сказал рав Йосеф: сын, родившийся после смерти отца, не уменьшает долю первенца. И оба эти закона прямо следуют из Торы, где написано: “И родила ему...” (Дварим, гл. 21, ст. 15). То есть родила ещё при жизни отца. Там же (ст. 17) говорится, что первенец, рождённый после смерти отца, что бывает, когда на свет появляется двойня или тройня, не получает двойную наследственную долю, ибо здесь речь идёт о первенце, о котором, как говорит Тора, “знает отец”. Но если отец умер до того, как родились близнецы, откуда он мог знать, сколько детей будет и кто из них родится первым. Далее Талмуд переходит к иной теме. Излагается новая ситуация. Некто сказал жене: “Все дети, которых ты родишь в будущем, получат всё наследство”. В этот момент подошёл к нему один из старших сыновей и спросил: “А что будет со мной?”. “Ты тоже получишь долю, равную долям будущих братьев”, — ответил отец. Никто из Учителей не возразил против точки зрения, что слова отца в положении будущих сыновей ничего не меняют, поскольку в момент произнесения этих слов их на свете ещё не было. Возникает вопрос другого рода: получит ли тот самый старший сын дополнительную долю по сравнению с долями от имущества других братьев?

 Тут позиции Учителей разделяются. Талмуд приводит пример. Некто сказал: “Дарю своё наследство такому-то и... ослу”. Поскольку осёл не может приобретать, получит ли наследство человек, упомянутый вместе с ослом? Человек в этом случае получит половину наследства, — говорит рав Нахман. Этот человек ничего не получит, — говорит рав Ѓамнуна (Учитель Талмуда в Вавилоне, 3‑й век). Он получит наследство полностью, — говорит рав Шешет. И в доказательство приводит слова раби Йоси (Учитель Мишны, 2‑й век): тот, кто отделяет труму (приношение для коэнов; согласно Торе, равное примерно 2-м процентам от урожая) от кабачков, должен добавить дополнительную часть, восполняющую горькую кабачковую кожицу, ибо трумой считается только сладкая часть кабачков. Также и в случае с ослом: он не получает ничего, и всё достаётся человеку.

 На это возражают Учителя: поскольку закон о труме записан в Торе, речь идёт о том, что отделять следует лучшую часть; и тот, кто отделил лучшее из недоброкачественной продукции, поступил плохо. Рав Шешет берёт другой пример из Талмуда. Один человек решил подарить подарки пяти девушкам — в знак того, что они посвящены ему. От имени остальных его дар приняла одна из них. В числе пяти девушек две были сестрами (Тора запрещает жениться на сёстрах). Как видим, как будто бы вся ситуация была полностью неправильной. Ведь он, возможно, имел в виду всех пятерых. Однако по закону, несмотря на это, трое (ведь они, взяв подарок, дали согласие) должны были стать жёнами одного человека. На этот закон и ссылается рав Шешет.

 Однако Талмуд объясняет, что человек, посвящая себе девушек, прямо сказал, что в жёны может взять только подходящих ему. Подводя итоги, Талмуд определяет ѓалаху для случая с ослом в соответствии с позицией рава Нахмана. Талмуд, разобрав ещё несколько ситуаций, делает попытку вывести закон, устанавливающий, как распределяется наследство между “подходящими” (по законам Торы) и “неподходящими” кандидатурами на получение наследства. Окончательный вывод делает Рамбам: “Если владелец имущества сказал — владения мои унаследует такой-то и плод в чреве моей жены, половина наследства достается упомянутому человеку”. Ханох Лернер. 

Лист 144–145. Законы о передаче наследства и правилах пользования унаследованным имуществом имеют глубокий мировоззренческий смысл. Ведь сама Тора, весь наш образ жизни называется морешет кеѓилат Яаков — наследие общины Яакова.

Рассмотрим некоторые нюансы проблем, возникающих при использовании наследства. В Мишне сказано: Если человек умер и оставил четырёх взрослых и несовершеннолетних сыновей, а взрослые (вложив свои усилия и труд) увеличили стоимость наследства, эта дополнительная стоимость принадлежит всем сыновьям. Но если они сказали в суде: посмотрите, что отец оставил (нам), мы будем трудиться и пользоваться плодами труда, — прирост (имущества) принадлежит (только) им.

 Точно также Мишна говорит: если вдова приложила усилия и увеличила стоимость оставленного ей и другим наследникам имущества, эта “прибавка” принадлежит всем. Но если она сказала в суде: вот что оставлено мне (как бы выделила свою долю), то и прибавка к этой доле принадлежит только ей. В принципе, всё это можно понять. Ведь если имущество — общее, то и судьба этого имущества влияет на благосостояние всех наследников, вместе взятых. Ибо все наследники имеют право пользоваться тем, что имеют, “из общего котла”. Однако не всё тут так просто.

 Следующая Мишна, помимо прочего, сообщает: Если один из братьев заболел — расходы на лечение он должен оплачивать из своего (не из общего) имущества. Откуда, казалось бы, берётся подобная чёрствость? Талмуд вносит разъяснение: только в случае, когда человек заболел, потому что пренебрегал здоровьем, он сам оплачивает своё лечение. Если же болезнь настигла его внезапно, лечение оплачивается из общего имущества. Что значит — “пренебрегать здоровьем”? Рамбам (величайший комментатор Мишны и кодификатор всех еврейских законов; Испания — Египет, 12‑й век) пишет, что это — постоянное употребление неподходящей (и нездоровой) пищи. Следующая Мишна как будто бы уводит разговор в сторону — обсуждает тему подарков к свадьбе. Однако, вникая в суть того, о чём она говорит, мы понимаем, что речь идёт о браке, о создании семьи. А это — великое, космического характера, объединение людей. Вот почему такая Мишна появляется именно в этом месте Талмуда — там, где рассматриваются проблемы пользования общим наследством. Во времена Мишны и Талмуда друзья жениха дарили ему довольно дорогие свадебные подарки. Принято было, чтобы и он, к их свадьбам, дарил им примерно такие же по ценности подарки. Если братья имеют общее имущество, то “возвращенные” подарки не становятся частью доли имущества того брата, который когда-то сам дарил подарок жениху, но — “общим имуществом”. Мишна говорит: ...Возвращаются в общее имущество... Но если послал один из братьев только продукты (к примеру, кувшин с вином или оливковым маслом), жених потом не должен (такой подарок) возвращать, ибо это — не “вклад” в жизнь после свадьбы, а — хесед (доброе дело). Талмуд даёт к этой Мишне некое дополнение, которое следует расценивать с позиции, что свадьба и брак несут в себе космическую суть. Только так можно понять, насколько слова Талмуда — удивительны. У свадебных подарков, — говорит Талмуд, — пять отличительных особенностей:

1) если жених в дальнейшем не подарит аналогичный по стоимости подарок тому, кто преподнёс значимый подарок ему, стоимость дара можно взыскать через суд;

2) “вернуть” подарок надо к свадьбе (не раньше);

3) запрет на процент отменяется (запрет Торы взимать проценты), и “вернуть” можно подарок большей стоимости;

4) седьмой год (шмита) не отменяет необходимость “возврата” (как отменяет возврат долгов);

5) старший брат (если подарки вернулись в “общий котел”) двойную долю не получает. То есть, мы видим, что возврат подарков может “отменить” некоторые законы Торы. Ставим слово отменить в кавычки, потому что в Торе есть общий принцип: уста, запретившие что-то, могут это же (в других случаях) и разрешить. И всё же в данном случае список отмены запретов внушителен. Здесь теряют силу такие важные законы Торы, как запрет на взимание процентов, получение старшим братом двойной доли, закон, связанный с седьмым годом... Объединение жениха и невесты — модель единения Неба и Земли, модель, которая даёт нам возможность осознать, что всё в мире — едино, и существует лишь один Он — Всевышний».

 Гал.4:1-2 – «Ещё скажу: наследник, доколе в детстве, ничем не отличается от раба, хотя и господин всего: он подчинен попечителям и домоправителям до срока, отцом [назначенного]». Евр.9:16-17 – «Ибо, где завещание, там необходимо, чтобы последовала смерть завещателя, потому что завещание действительно после умерших: оно не имеет силы, когда завещатель жив». Вся беда в том, что если не делать духовных выводов, как делал великий раввин-Апостол Савл-Павел, тогда всё будет вшиво-мелочно. Гал.4:24-26 – «В этом есть иносказание. Это два завета: один от горы Синайской, рождающий в рабство, который есть Агарь, ибо Агарь означает гору Синай в Аравии и соответствует нынешнему Иерусалиму, потому что он с детьми своими в рабстве; а вышний Иерусалим свободен: он - матерь всем нам».

 

Смешно смотреть на Брежневский костюм,

Весь издырявленный по прихоти тщеславным,

И не подсказывает престарелый ум,

Насколько низко поднята им планка.

       Звезда героя явно не одна,

       И заграничные кресты, и амулеты.

       Анекдотично смотрит, словно после сна,

       На пуговицу новый орден лепит.

Лишь десять лет история смахнула,

И нет застойной затхлости эпохи;

Отвратно прошлое, от скуки сводит скулы,

Настолько нищи, несказанно плохо.

       Не думает о Боге маразматик,

       Но тешится калиф на час десятилетья.

       Где тот костюм, потомками измятый,

       Где голос шамкающий глупого калеки?

Всё в прошлом… трудно ли сообразить,

Додуматься: не может быть иначе!

Портрет висел средь пошлых образин,

Страна плелась ворованною клячей.

       Смешно и грустно у могильных плит,

       Под ними страсть, зазнайство, злая тупость;

       Навечно в идиотство Грешнев влип,

       Гремел железками, не слыша в сердце стука.

Но и к преступному, как клан КПСС,

До генеральных злых секретарей

Христос стучится, предлагая крест,

И чаще к тем, кто начинал стареть.

       На этой фишке с маршальской звездой,

       Где «Малая земля» на три аршина,

       Расцвел коммунистический разбой –

       Безбожество державу раскрошило.

На прошлом учатся молящиеся Богу,

Дабы не быть похотливым на зло.

Всю славу мира приобрёл без проку,

Кремль-капище пора пустить на слом.        05.09.07. ИгЛа