Вопрос 3638: 24 т. Можете привести какой-нибудь пример из Талмуда, чтобы понять, что наше мышление в библейских заповедях требует большего размышления?

Ответ: Иоанн Златоуст был юристом, адвокатом, защитником и мог из одного слова вывести несколько проповедей. Евреи, воспитанные на Талмуде, уже готовые юристы, и притом очень высокой категории. Говорю пока только о плотском исследовании буквы закона. 2Кор.3:6 – «Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит». Если вы прочтёте вот этот стих в Библии, то вывод совершенно ясно любому, что можно брать или не брать. И лучше не брать. Но еврейские форшеры целые века обмусоливают такую ничтожную заповедь и шлифуют свою изощренность, вкрапляя свои мысли, модулируя сотни вариаций, чтобы перещеголять один другого в глубине и проникновении в сакральный смысл заповеди для плотского едока. Втор.22:6-7 – «Если попадётся тебе на дороге птичье гнездо на каком-либо дереве или на земле, с птенцами или яйцами, и мать сидит на птенцах или на яйцах, то не бери матери вместе с детьми: мать пусти, а детей возьми себе, чтобы тебе было хорошо, и чтобы продлились дни твои».

Талмуд. Лист 138. «Наш лист открывает следующую, двенадцатую главу трактата Хуллин, которая в основном посвящена обсуждению заповеди Торы, предусматривающей “освобождение птицы-матери”. О чём идёт речь? В Торе по этому поводу сказано: “Если на пути попадётся тебе птичье гнездо, свитое на дереве или на земле, и (ты видишь, что) в нём птица сидит со своими птенцами или сидит она на яйцах, высиживая птенцов, не уноси мать вместе с детьми. Должен ты отпустить её, а детей (или яйца) — бери себе, чтобы хорошо было тебе, и продлились дни твои” (Дварим, гл. 22, ст. 6‑7). На взгляд современного человека, такая рекомендация Торы может показаться странной. Ведь птица, понятно, будет страдать, если у неё заберут птенцов. Но мудрость Торы — неисчерпаема. И ситуация рассматривается здесь с неожиданной для нас стороны. Если материнский инстинкт птицы, — объясняют Учителя, — окажется сильнее страха перед приближением человека и она, несмотря на угрозу, остаётся в гнезде, люди не вправе злоупотреблять её преданностью потомству. А это означает, что они не должны вместе с птенцами забирать её из гнезда в неволю. В первой Мишне двенадцатой главы трактата, раскрывающей некоторые подробности выполнения этой заповеди, в частности, сказано: Эта заповедь действительна не только в Эрец Исраэль, но и за её пределами (это — важное уточнение, ибо существуют заповеди, которые надлежит исполнять только жителям Страны Израиля). Она действительна также не только в эпоху Храма, но и во времена, когда Храма нет. Но птиц, предназначенных для приношения в Храме, она не касается... В процессе обсуждения положений Мишны Талмуд задаётся вопросом: что имеет в виду Мишна, когда подчеркивает, что предназначенных для приношения в Храме птиц эта заповедь не касается? И, отвечая на вопрос, моделирует такую ситуацию. Допустим, человек поймал и принёс в Храм в качестве “объекта” приношения — голубя. И вот голубь этот улетел. Через некоторое время человек нашёл эту птицу, но обнаружил, что она сидит на яйцах, высиживая птенцов. Как ему поступить?

 В этом случае, — говорят Учителя, — он должен забрать из гнезда именно её. Забрать и вернуть в Храм — для осуществления процедуры приношения. Далее Талмуд очерчивает границы применения заповеди, сравнивая ее с другими мицвот (заповедями; ед. число — мицва). Учителя отмечают, в частности, что заповедь кисуй а‑дам, согласно которой, кровь, стекающую на землю во время шехиты (когда животное режут обусловленным Торой, безболезненным способом), необходимо засыпать песком,  имеет гораздо больший “круг действия”, нежели наша заповедь, предписывающая отпускать, не забирать в неволю птицу из гнезда, в котором находятся и её потомство.

Действительно, заповедь кисуй а‑дам имеет отношение к шехите, которую делают птицам, но и — диким кошерным животным (к примеру, олень). Заповедь, обсуждаемая в нашей главе, касается лишь птиц, да и то — не всех. “Объектом” исполнения мицвы становятся здесь только обитающие на воле пернатые женского пола, высиживающие или имеющие “новорожденных” птенцов. “Спектр” действия нашей заповеди, — уточняют Учителя, — ограничивается птицами, которые обитают вне населённых пунктов — в лесу или, скажем, в поле. Углубляя это уточнение, Талмуд сообщает, что в эту категорию обычно входят дикие птицы. Но если куры, гуси или утки, которые считаются домашними птицами, сбегают от хозяев, селятся вне городов и деревень, дичают и поймать их так же трудно, как и родившуюся на воле птицу, закон Торы распространяется и на них. Их тоже нельзя забирать из гнезда с птенцами... 

Лист 139. На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать центральную тему главы — заповедь «освобождение птицы-матери», анализируя различные её аспекты. Напомним, что в Торе об этом сказано: «Если на пути попадется тебе птичье гнездо, свитое на дереве или на земле, и (ты видишь, что) в нём птица сидит со своими птенцами или сидит она на яйцах, высиживая птенцов, не уноси мать вместе с детьми. Должен ты отпустить её, а детей (или яйца) — бери себе, чтобы хорошо было тебе, и продлились дни твои». (Дварим, гл. 22, ст. 6‑7). Как это часто бывает, Талмуд детально исследует цитату. В частности, обращает внимание на уникальность данной мицвы (заповеди). Она, — отмечают Учителя, — едва ли не единственный случай, когда человек не должен специально стремиться к её исполнению. Нет у него обязанности разыскивать в поле или в лесу гнезда, чтобы «выпустить птицу на волю». Реализация повеления Творца тут — воля случая. Ведь в Торе ясно сказано: «Если на пути попадётся тебе...». Стараясь предусмотреть всевозможные варианты развития событий, Талмуд задаётся вопросом: действительна ли заповедь, если в гнезде вместе с птицей матерью — один птенец или одно яйцо? И, анализируя текст, в котором изложены условия выполнения этой мицвы (см. выше), заключает: да, действительна. На это указывает, — подчеркивают Учителя, — слово «гнездо». Ибо первое условие исполнения заповеди — «Если на пути попадётся тебе птичье гнездо...». Следовательно, ты обязан соответствующим образом отнестись ко всему, что в нём находится. Пусть даже в этом гнезде — всего одно яйцо или один птенчик. Далее Талмуд, углубляясь в изучение цитаты, выясняет, о каких именно птицах говорится в этой заповеди. В Торе написано — «...в нём птица сидит». В оригинале цитаты на иврите слово «птица» обозначено словом ципор. А оно обычно употребляется в Торе только в том случае, когда речь идёт о «чистой», кошерной птице, то есть — пригодной для употребления в пищу (к примеру, голуби, дикие утки и гуси, одичавшие особи, которые в прошлом были домашними). То есть отпустить птицу, взяв яйца или птенцов из гнезда, человек обязан, если эта птица — кошерная. Это — второе условие выполнения данной заповеди.  Для справки отметим, что в иврите для обозначения понятия «птица» существует ещё одно слово — оф. Его Тора использует в контексте, когда пригодность птицы для еды не имеет значения. Иными словами, оф — более широкое понятие, включающее в себя и кошерных и некошерных, диких птиц. Учителя моделируют новые обстоятельства. Допустим, один человек нашёл гнездо в поле, которое принадлежит конкретному земледельцу. Другой — на дороге, которая считается «общественным владением». Спрашивается: есть ли, с точки зрения исполнения заповеди о птице-матери, между этими двумя ситуациями принципиальная разница? Выполнить мицву обязаны оба, — заключает Талмуд, исследовав приведенные случаи. — Неважно, в частном владении найдено гнездо или — в общественном. Решающую роль играет здесь первое условие — «Если на пути попадётся тебе...». Зачем Тора даёт уточнение — «...свитое на дереве или на земле»? — спрашивает Талмуд. И отвечает: если бы было сказано только — «на земле», мы должны были бы понимать, что именно из свитых на земле гнёзд надо извлекать и отпускать мать-птицу; но выбор — «на дереве или на земле» — даёт нам намёк на множественность «мест действия», обязывающих нас выполнять заповедь. Иначе говоря, мы выполняем мицву и в тех случаях, когда находим гнездо, например, в горном ущелье, в яме, у воды и т. п. 

Лист 140. На нашем листе Талмуд, моделируя разнообразные ситуации, продолжает обсуждать некоторые аспекты заповеди «освобождение птицы-матери». На этот раз, чтобы максимально оградить людей от возможных ошибок, Учителя рассматривают нестандартные обстоятельства. Допустим, человек, проходя по дороге, увидел гнездо, в котором некошерная птица сидит на яйцах кошерной птицы. И вот он хочет взять оттуда пригодные для еды яйца... Спрашивается: как он должен поступать? Надо ли ему предварительно «отпустить», прогнать эту дикую птицу?

Или — наоборот: на яйцах некошерной птицы сидит птица кошерная (скажем, дикая утка, в гнездо которой кукушка, по своему обыкновению, подложила свой будущий приплод). И человеку для какой-то цели понадобились как раз эти непригодные для еды яйца... Вопрос — тот же: как поступить? Тут, и в том и другом случае, следует определить главный фактор, — разъясняет Талмуд, изучая обстоятельства. — В Торе написано: «Если на пути попадётся тебе птичье гнездо, свитое на дереве или на земле, и (ты видишь, что) в нём птица (ципор) сидит со своими птенцами или сидит она на яйцах, высиживая птенцов, не уноси мать вместе с детьми. Должен ты отпустить её, а детей (или яйца) — бери себе, чтобы хорошо было тебе, и продлились дни твои» (Дварим, гл. 22, ст. 6‑7). Внимательно читая текст, в котором Тора излагает условия выполнения заповеди, мы видим, что заповедь действительна, если в гнезде с птенцами или — яйцах сидит ципор, то есть — кошерная птица (см. обзор листа 139). О яйцах же и о птенцах — нет, как будто бы, никакой дополнительной информации. Следовательно, в первом случае (когда на кошерных яйцах сидит некошерная птица) от выполнения заповеди человек освобождается. В обратной ситуации (когда на некошерных яйцах сидит кошерная птица), казалось бы, человек не имеет права забрать птицу-мать — он, рассуждая логически, должен был бы, прежде всего, прогнать её из гнезда. Но Учителя обращают внимание на фрагмент текста — «...яйца — бери себе». И делают вывод, что речь здесь может идти лишь о кошерных яйцах. Стало быть, и во втором варианте развития событий человек от выполнения заповеди — «отпусти птицу-мать» — тоже освобождается.

Далее Талмуд выдвигает на обсуждение новые обстоятельства. Предположим, птица не сидит в гнезде, а — порхает над ним. Надо ли и в этом случае выполнять данную заповедь? В Мишне нашего листа по этому поводу сказано: Если птица, порхая над гнездом, в котором лежат яйца или сидят птенцы, задевает их крыльями, тот, кто нашел это гнездо и хочет забрать из него птенцов или яйца, прежде, чем сделать это, обязан отогнать птицу (то есть выполнить заповедь). Если (в тех же обстоятельствах) в гнезде — один птенец или одно яйцо, заповедь (все равно) остаётся в силе. Если, порхая над гнездом, птица не касается крыльями своего потомства, для того, чтобы взять яйца или птенцов, прогонять её нет необходимости (то есть заповедь не выполняется). Если птенцы (находящиеся в гнезде) уже умеют летать (то есть — жизнеспособны и без птицы-матери) или же яйца — испорчены (птенцы из них не вылупятся), человек освобождается от исполнения заповеди... Анализируя содержание Мишны, Талмуд концентрирует внимание на её последнем пункте. И задаётся вопросом: на чём основано данное установление? Проведя детальное исследование, Учителя приходят к выводу, что эта информация «прочитывается» все в той же цитате — «в нём птица сидит со своими птенцами или сидит она на яйцах, высиживая птенцов...». Схематично логическая цепочка в данном случае такова. Тора недаром подчёркивает — «с птенцами... или на яйцах». Без материнской «опеки» из яиц не вылупятся птенцы. Так же и с птенцами — заповедь «освобождение птицы» надо выполнять только до тех пор, пока детёныши полностью зависимы от матери и без неё могут погибнуть. С другой стороны, птенцы — живые существа. По аналогии и яйца для исполнения заповеди тоже должны быть «живыми существами», то есть — полноценными, из которых в будущем вылупятся птенцы... Исследуя текст Торы, где описана данная заповедь, Учителя моделируют и изучают новые ситуации. Прежде чем повторить цитату, отметим, что мы даём её в переводе «по смыслу», соблюдая правила стилистики русского языка. Поэтому многие информативные моменты в её «русском варианте» нам не видны.

Итак, в Торе сказано: «Если на пути попадётся тебе птичье гнездо, свитое на дереве или на земле, и (ты видишь, что) в нём птица (ципор) сидит со своими птенцами или сидит она на яйцах, высиживая птенцов, не уноси мать вместе с детьми. Должен ты отпустить её, а детей (или яйца) — бери себе, чтобы хорошо было тебе, и продлились дни твои» (Дварим, гл. 22, ст. 6‑7).

В том месте цитаты, где мы даём перевод — «Должен ты отпустить её», в оригинале на иврите заключена ценная информация. И если бы мы задались целью сделать «подстрочный» перевод, мы написали бы здесь — «Отсылая, отсылай её...». Как известно, в Торе не бывает не только «лишних» слов, но и — «лишних» букв или знаков. Так зачем же здесь дан этот повтор? Какое содержание в него вложено? Этот вопрос и выдвигает на обсуждение Талмуд. И, проведя тщательный анализ текста, делает вывод: здесь мы прочитываем указание на «длительность», «повторяемость» действия. Допустим, человек отогнал от гнезда (отослал) птицу-мать, а она вернулась. Он снова её прогнал, а птица опять вернулась в гнездо... Как быть? Может ли этот человек, в конце концов, нарушить заповедь? И если да — каков «количественный предел»? Сколько бы раз ни возвращалась птица, — заключает Талмуд, — если в наличии все условия её соблюдения (птица и яйца, на которых она сидит — кошерны и т.п.), человек обязан прогонять птицу-мать. А в случае, если у него не хватило терпения — отказаться от своего намерения забрать себе птенцов или яйца. Но вот, к примеру, человек выполнил, как положено заповедь: прогнал из гнезда птицу и унёс домой птенцов. И в какой-то момент — передумал: вернул птенцов в их родное гнездо. Вернулась к птенцам и их мать. Возвращается человек домой и думает: «И зачем это я отнёс их обратно в гнездо? Ведь я мог бы вырастить их...». Короче говоря, возникли в его голове новые планы по поводу их использования. Тогда он решил снова взять их себе... Спрашивается: должен ли он и на этот раз выполнить заповедь «отпусти птицу»? Разобрав ситуацию, Учителя дают на вопрос отрицательный ответ. И мотивируют освобождение от выполнения заповеди тем, что в данном случае человек уже владел птенцами, они были в неволе, в «его распоряжении», и находились в его доме, а на эту ситуацию заповедь не распространяется.

 Далее Талмуд приводит новую Мишну, в которой говорится о наказании за нарушение заповеди «освобождение птицы-матери». В ней, в частности, сказано: Если человек, не прогнав птицу-мать, взял птенцов или яйца из гнезда, ему полагается телесное наказание... Талмуд анализирует и уточняет содержание Мишны. Бет дин (еврейский суд) приговаривает такого человека к телесному наказанию, — говорит раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2‑й век), — И исправления ситуации от него уже не требуют. Ибо он не должен был забирать птенцов до тех пор, пока не прогонит из гнезда взрослую птицу. Отгонять её после того, как птенцы уже — в его руках, бессмысленно. Иную грань Истины открывают здесь другие Учителя. Нарушение этой заповеди — поправимо, — говорят они. — Если человек, стоя перед гнездом с птенцами в руках, видит птицу-мать в гнезде, ещё не поздно прогнать её прочь. И если он сделает это — тем самым освободит себя от наказания. Ибо таково общее правило: если человек в исполнении заповеди допустил ошибку, но — исправил ее (когда это возможно), его не наказывают...» Леви Раскин.

  Мф.23:23 – «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять». 1Иоан.2:27 – «Впрочем, помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том пребывайте». Иер.31:34 – «И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: «познайте Господа», ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более» – Евр.8:11.

 

Смешно часы переводить назад,

Не думая об уйме, ворохах потерь.

Мук раскаяния не смею описать,

Потерю дней чтоб оценить теперь.

       Мы ценим воздух, воду и уют,

       Но драгоценнее всего, конечно, время;

       Богатство умножают и куют,

       А время уменьшается, когда и дремлем.

Безвременьем сумятицу назвали,

Когда нет цели и лютует власть,

И ожидается тогда, как наказанье,

То время лучшее, чтоб к Господу припасть.

       Взгляд на часы бросаем постоянно,

       Торопим стрелки или тормозим.

       Не смотрит только спящий или пьяный

       И не ухватит проскользнувший миг.

За время, нам отпущенное Богом,

О, сколь же строго взыщется по правде!

Пусть и не здесь – за жизненным порогом,

Из-за решётки низенькой оградки.

       Всё трудятся газетчики, не спят,

       Фельетонист над юмором хохочет;

       Но день прошёл, вчерашний номер смят,

       Щенкам и кошкам рвут взамен песочка.

А сколько тратились на жаренную тему,

Всем угодить, начальству подсластить;

А Библия вне времени – не календарь настенный,

Хотя и пожелтевшие от времени листы.

       Народы мечутся с вселенским переездом

       И явно ищут временных отдушин.

       Отсчёт земному наступает резко,

       Над ямой зависаешь, никому не нужен.

Великой тайной время обладает,

И вообще, и в частности для нас.

Две мышки чёрно-белые ствол жизни обглодали.

Смешно вперёд-назад переводить на час.        30.10.07. ИгЛа