Вопрос 3418: 21 т. Мэр города прислал Вам книгу со своими представителями ко дню рождения Вашего. Есть ли что в ней полезное?

Ответ: Я в ответ послал главе городского самоуправления г.Барнаула Калганову В.Н. «...открытым оком», 15 т. От него же была книга «Барнаул в воспоминаниях старожилов. ХХ век. Барнаул, 2005. часть 1. 328 стр. Вспоминают, как худо жили и как хорошо стало ныне. Где и что было раньше, и что ныне построено. Но иногда в воспоминаниях есть и полезное, где как бы о Боге начинают думать, зачем всё это было с народом. Стр.285. Герман Алексеевич Чайкин. «24 марта 1930 г. отца вызвали в сельсовет. Не дождавшись его, мать пошла узнать, в чём дело, и видит около сельсовета стоит толпа плачущих женщин. Оказалось, когда собралось более 400 мужчин, как из-под земли появилось несколько конных конвоиров. Они построили мужчин в колонну и погнали в сторону Барнаула. Женщины плачут, а мужчины из колонны их успокаивают, посмеиваются: «Не плачьте, разберутся –вернёмся». Дня черз 2-3 житель села Шадрино, работавший в барнаульской тюрьме (фамилию я не помню), встретил кого-то из бурановских и сказал, чтобы их не ждали, что расстреляли всех в одну яму. Так мы остались без отца. Кроме того, у нас конфисковали всё имущество: корову, овец, свиней, куриц и всё, что было в доме. В то время мы жили в исключительно тяжёлых материальных условиях. Был страшный голод. В 1932 г. умерла моя двухлетняя сестрёнка, которая родилась уже после ареста отца. О смерти я, конечно, не имел никакого понятия и на смерть Машеньки никак не реагировал. Мать понесла гробик в церковь отпевать, и мы со старшей сестрёнкой тоже пошли. Все действия священника я воспринимал спокойно, но, когда он начал забивать гвоздь в крышку, меня взорвало. Я начал истерически топать ногами, кричать, ухватился за руку священника: «Зачем забиваешь?! Как же она выйдет?! Долго я переживал этот шок. Говорят, что беда одна не приходит. За четыре года мы обзавелись кое-какими домашними животными и большого голода не ощущали. Но в конце 1934 г. в Бураново назначили нового председателя сельсовета – Леханова. В этой связи нужно пояснить, что мать в своё время училась в гимназии в Барнауле, жила у родственников и поэтому квартиру в Буранове содержала по-городскому – дорожки, цветы, крашеные полы. Да и дом был большой – комната, и, как тогда говорили, горница, и кухня. И вот приходит Леханов и ставит задачу – комнату отдать ему, а самим перебраться в кухню. Мать, конечно, Леханову отказала. Он тут же оформляет документы на раскулачивание, и вскоре появляется группа бандитов под руководством Фомы Жилкина, которые никогда и нигде не работали, а воровали и занимались раскулачиванием, и они забрали у нас всю скотину. Матери дома не было, она поехала в Новосибирск. Пришёл Леханов с бандой Жилкина и силой выгнали нас на улицу. А мороз был трескучий, далеко за сорок градусов. Напротив, через дорогу, жила старушка Добрикова. У неё была крошечная избушка. Мы пришли к ней, и она нас, конечно же, пустила. В избушке было очень тесно, поэтому мы спали на полу, на каких-то тряпках. Что делать? Ни продуктов, ни жилья. А о деньгах тогда понятия не имели. Вскоре мать приезжает из Новосибирска, а в нашем доме уже живёт семья Леханова. Мать идёт в сельсовет, а Леханов как раз там. Что в такой ситуации она могла сделать? Мать и говорит Леханову, что пойдёт к секретарю райкома партии в Каменку. А это 17 километров. Он при ней набирает номер телефона секретаря: «Коля, к тебе сейчас собирается идти Чайкина, так ты её прими, как положено».

Едет мать в Новосибирск к секретарю крайкома партии Эйхе. Он её выслушал, попросил, чтобы ему принесли документы. А когда принесли, он ознакомился и говорит: «Что ж вы, гражданка Чайкина, хлопочете? Вас законно раскулачили. Вы же имели двухпоставную мельницу». - «Какую мельницу? У нас в деревне вообще нет никакой мельницы». Эйхе набирает какой-то номер телефона и задаёт вопрос. Когда он удостоверился, что действительно никакой мельницы нет, то помог матери оформить документы в суд на Леханова. Присудили Леханову 10 лет. Он был направлен на лесоразработки, а там оказались заключённые, которых он в своё время раскулачил по фальшивым документам. В тот же день его убили. Пока мать моталась по инстанциям, наш дом разграбили – рамы повыставляли, двери поснимали. Погреб и подполье опустошили. Очевидно, это была работа Жилкина. Что делать?.. Уехали в Барнаул к родственникам. В течение многих веков хлеб выпекали сами его потребители, и лишь нищие получали его как милостыню. Когда меня посылали в магазин за хлебом, то я воспринимал получение хлеба из рук продавца как подаяние, как милостыню. Автомобилей в то время не было. Если кто-то из мальчишек говорил, что он видел автомашину, на него смотрели, как на героя. В городе было много голубятников и процветал «голубиный» бизнес. Они «зарабатывали» большие деньги. Если один голубятник поймал голубя другого голубятника, то хозяин пойманной птицы приходил и выкупал своего голубя за 150-200 рублей. Что это была за сумма, можно увидеть в сравнении: техничка в школе получала 90 рублей. На улице Косой взвоз жили три голубятника, и их знал весь город… Некоторое время жили мы на улице Мамонтова вблизи Нагорного парка. В ХIХ в.на территории этого парка было кладбище, где хоронили только богатых. На кладбище было много гранитных, мраморных надгробных сооружений. Летом 1935 года мы, мальчишки, да и взрослые оказались свидетелями вскрытия склепов для извлечения драгоценностей, с которыми когда-то хоронили умерших. Вскрытие склепов проводили специальные комиссии в составе охраны (милиция) и гражданских людей, которые извлекали из могил золотые предметы: перстни, кольца, зубы, коронки, браслеты и другие драгоценности. Члены комиссии внимательно рассматривали поднятые из могилы предметы, один из них очищал, а стоящие рядом 2-3 человека записывали что-то в журнал и складывали в шкатулки. Могилы так и оставались незакрытыми, а после ухода комиссий «работу» продолжала ребятня. Мальчишки вынимали из могил кости, черепа, которые потом валялись повсюду не только на кладбище, но и на улицах. Вскрытие нагорного кладбища провели в течение одного лета.

В начале 1930-х гг. в Барнауле было много церквей. Впоследствии их стали разрушать. В 1937 г. я учился в 4-м классе школы №5 в районе нынешнего речного вокзала. Однажды во время урока слышим на улице команду: «Раз, два, взяли!» Все ученики повскакивали со своих мест и прильнули к окнам. Около школы стояла украшающая площадь церковь. В 1960 г. в ней был архив. А сейчас женский монастырь. Так вот увидели мы следующее: за крест на колокольне привязаны верёвки и множество людей по команде дёргает за них, раскачивая колокольню. Все радовались, и было много желающих дёрнуть за верёвку. Крест дёргали много раз, пока колокольня наконец не рухнула на землю с такой слой и грохотом, что здание школы задрожало». Так что и революция, и 37-ой год – всё на своём месте, когда вздёрнули многих дёргальщиков и раскулачивателей. Ос.8:7 – «Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю: хлеба на корню не будет у него; зерно не даст муки; а если и даст, то чужие проглотят её».

 

Мы лежим на холодном и грязном полу,

Присуждённые к вечной тюрьме,

И упорно, и долго глядим в полумглу:

Ничего, ничего в этой тьме!

       Только зыбкие отсветы бледных лампад

       С потолка устремляются вниз.

       Только длинные шаткие тени дрожат,

       Протянулись - качнулись - слились.

Позабыты своими друзьями, в стране,

Где лишь варвары, звери да ночь,

Мы забыли о солнце, звёздах, луне,

И никто нам не может помочь.

       Нас томительно стиснули стены тюрьмы,

       Нас железное давит кольцо,

       И как духи чумы, как рождения тьмы,

         Мы не видим друг друга в лицо!             К. Бальмонт