Вопрос 3789: 26 т. Занимаясь поэзией многих авторов, что нового открыли для себя и для нас?

Ответ: Почти ничего, хотя принесли 35 тысяч файлов, которые и приходится читать. Буквально крошки собираю. Главная тема всех поэтов, а их передо мной 194, – женщина или девушка, тоска, одиночество, опять же без женщины. Если эту тему о женщине убрать, то это всё равно, что убрать из церкви или с занятий по изучению Слова Божия женщин – такая же будет тишина и пустота в стенах. Даже явный талант у поэтов не может прикрыть зияющей пустоты, ибо всё ограничивается только этой краткой жизнью. Ищут единства, ищут любви, а сами по несколько жён имеют живых, как Евтушенко – 4, а у Есенина и счёту нет. Прочтите внимательно хотя бы псалмов 10 и увидите тему у великого поэта, на чьи стихи-псалмы спрос только увеличивается вот уже три тысячи лет. Псалмопевец Давид тоже путался с многими женщинами и куролесил, но он знал, где выход из тупика. Пр.23:27 – «потому что блудница - глубокая пропасть, и чужая жена – тесный колодезь». Иов.31:1 – «Завет положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице».

Качался старый дом, в хорал слагая скрипы,

и нас, как отпевал, отскрипывал хорал.

Он чуял, дом-скрипун, что медленно и скрытно

в нём умирала ты, и я в нём умирал…

       Я думал о тупом несовершенстве браков,

       о подлости всех нас – предателей, врунов:

       ведь я тебя любил, как сорок тысяч братьев,

       и я тебя губил, как столько же врагов.

Да, стала ты другой. Твой злой прищур нещаден,

насмешки над людьми горьки и солоны.

Но кто же, как не мы, любимых превращает

в таких, каких любить уже не в силах мы?

       Какая же цена ораторскому жару,

       когда, расшвырян вдрызг по сценам и клише,

       хотел я счастье дать всему земному шару,

       а дать его не смог — одной живой душе?!

Да, умирали мы, но что-то мне мешало

уверовать в твоё, в моё небытие.

Любовь ещё была. Любовь ещё дышала

на зеркальце в руках у слабых уст её.

       Когда-нибудь потом (не дай мне Бог, не дай мне!),

       когда я разлюблю, когда и впрямь умру,

       то будет плоть моя, ехидничая втайне,

       «Ты жив!» мне по ночам нашептывать в жару.

Но в суете страстей, печально поздний умник,

внезапно я пойму, что голос плоти лжив,

и так себе скажу: «Я разлюбил. Я умер.

Когда-то я любил. Когда-то я был жив». 1966. Е.Евтушенко