Вопрос 3806: 26 т. Почему такие строгие законы были у евреев и ныне у мусульман в отношении девства, целомудрия и неприкосновенности девицы до свадьбы? И почему ныне это никак не ценится, а даже подвергается осмеянию?

Ответ: Грех и стыд связаны. Адам и Ева не стыдились и были оба наги. Но как только согрешили, отношение к наготе у них сразу же изменилось. У них появился стыд. Откуда и почему? Быт.3:10-13 – «Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся. И сказал (Бог): кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел. И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела». И далее змей через распаление посягает на стыд и целомудрие.

 

Долго ночью вчера я заснуть не могла,

Я вставала, окно отворяла...

Ночь немая меня и томила, и жгла,

Ароматом цветов опьяняла.

       Только вдруг шелестнули кусты под окном,

       Распахнулась, шумя, занавеска –

       И влетел ко мне юноша, светел лицом,

       Точно весь был из лунного блеска.

Разодвинулись стены светлицы моей,

Колоннады за ними открылись;

В пирамидах из роз вереницы огней

В алебастровых вазах светились...

       Чудный гость подходил всё к постели моей;

       Говорил он мне с кроткой улыбкой:

       «Отчего предо мною в подушки скорей

        Ты нырнула испуганной рыбкой!

Оглянися – я бог, бог видений и грёз,

Тайный друг я застенчивой девы...

И блаженство небес я впервые принёс

Для тебя, для моей королевы...»

       Говорил – и лицо он моё отрывал

       От подушки тихонько руками,

       И щеки моей край горячо целовал,

       И искал моих уст он устами...

Под дыханьем его обессилела я...

у груди разомкнулися руки...

И звучало в ушах: «Ты моя! Ты моя!»-

Точно арфы далёкие звуки...

       Протекали часы... Я открыла глаза...

       Мой покой уж был облит зарёю...

       Я одна... вся дрожу... распустилась коса...

       Я не знаю, что было со мною...              1857. Майков

Быт.34:2 – «И увидел её Сихем, сын Еммора Евеянина, князя земли той, и взял её, и спал с нею, и сделал ей (Дине) насилие». И если бы учили деток из Библии святости и целомудрию, то святость брака возвышалась бы, а печать девства охранялась бы со всею строгостью.

 

Из первых книг, из первых книг, которых позабыть не смею,

училась думать напрямик и по-другому не сумею.

  Из первых рук, из первых рук я получила жизнь, как глобус,

  где круг зачеркивает круг и рядом с тишиною – пропасть.

Из первых губ, из первых губ я поняла любви всесильность.

Был кто-то груб, а кто-то глуп, но я – не с ними, с ней носилась!

       Как скрытый смысл, как хитрый лаз,

       как зверь, что взаперти томится,

       во всем таится Первый Раз – и в нас до времени таится.

Но хоть чуть-чуть очнётся вдруг, живём – как истинно живые:

из первых книг, из первых рук, из самых первых губ, впервые.

                                                  1972, Римма Казакова

Исх.22:16 – «Если обольстит кто девицу необрученную и переспит с нею, пусть даст ей вено [и возьмет её] себе в жену». Втор.22:29 - «то лежавший с нею должен дать отцу отроковицы пятьдесят [сиклей] серебра, а она пусть будет его женою, потому что он опорочил её; во всю жизнь свою он не может развестись с нею».

 

       На перевёрнутый ящик Села худая, как спица,

       Дылда-девица, Рядом – плечистый приказчик.

Говорят, говорят... В глазах – пламень и яд,-

Вот-вот Она в него зонтик воткнёт,

А он её схватит за тощую ногу И, придя окончательно в раж,

Забросит её на гараж – Через дорогу...

       Слава Богу! Все злые слова откипели, –

       Заструились тихие трели... Он её взял,

       Как хрупкий бокал, Деловито за шею,

       Она повернула к злодею Свой щучий овал:

       Три минуты её он лобзал

       Так, что камни под ящиком томно хрустели.

       Потом они яблоко ели: Он куснёт, а после она, –

Потому что весна.                           <1932>. Чёрный Саша

 

Не гордитесь, красны девки, Ваши взоры нам издевки,

Не беда. Коль одна из вас гордится,

Можно сто сыскать влюбиться  Завсегда.

Сколько на небе звёзд ясных, Столько девок есть прекрасных.

Вить не впрямь об вас вздыхают,  Всё один обман.

                                                           А.П. Сумароков.

Ос.7:6 – «Ибо они коварством своим делают сердце своё подобным печи: пекарь их спит всю ночь, а утром она горит, как пылающий огонь».

 

Не робей, краса младая, Хоть со мной наедине;

Стыд ненужный отгоняя, Подойди – дай руку мне.

Не тепла твоя светлица, Не мягка постель твоя,

Но к устам твоим, девица, Я прильну – согреюсь я.

       От нескромного невежды Занавесь окно платком;

       Ну, – скидай свои одежды, Не упрямься, мы вдвоём;

       На пирах за полной чашей, Я клянусь, не расскажу

       О взаимной страсти нашей; Так скорее ж... я дрожу.

О! как полны, как прекрасны Груди жаркие твои,

Как румяны, сладострастны Пред мгновением любви;

Вот и маленькая ножка, Вот и круглый гибкий стан,

Под сорочкой лишь немножко Прячешь ты свой талисман;

       Перед тем, чтобы лишиться Непорочности своей,

       Так невинна ты, что мнится, Я, любя тебя, – злодей.

       Взор, склонённый на колена, Будто молит пощадить;

       Но ужасным, друг мой Лена, Миг один не может быть.

Полон сладким ожиданьем, Я лишь взор питаю свой;

Ты сама, горя желаньем, Призовешь меня рукой;

И тогда душа забудет Все, что в муку ей дано,

И от счастья нас разбудит Истощение одно.       .Лермонтов

2Цар.13:11-16 – «он схватил её, и сказал ей: иди, ложись со мною, сестра моя. Но она сказала: нет, брат мой, не бесчести меня, ибо не делается так в Израиле; не делай этого безумия. И я, куда пойду я с моим бесчестием? И ты, ты будешь одним из безумных в Израиле. Ты поговори с царём; он не откажет отдать меня тебе. Но он не хотел слушать слов её, и преодолел её, и изнасиловал её, и лежал с нею. Потом возненавидел ее Амнон величайшею ненавистью, так что ненависть, какою он возненавидел её, была сильнее любви, какую имел к ней; и сказал ей Амнон: встань, уйди. И [Фамарь] сказала ему: нет, прогнать меня - это зло больше первого, которое ты сделал со мною. Но он не хотел слушать её».

Склоняся к юному Христу, Его Мария осенила,

Любовь небесная затмила Её земную красоту.

       А Он, в прозрении глубоком, Уже вступая с миром в бой,

       Глядит вперёд — и ясным оком Голгофу видит пред Собой.

            <1858>. А.К.Толстой.  Мадонна Рафаэля

Любить. Молиться. Петь. Святое назначенье

Души, тоскующей в изгнании своём,

Святого таинства земное выраженье,

Предчувствие и скорбь о чём-то неземном,

       Преданье тёмное о том, что было ясным,

       И упование того, что будет вновь;

       Души, настроенной к созвучию с прекрасным,

       Три вечные струны: молитва, песнь, любовь!

Счастлив, кому дано познать отраду вашу,

Кто чашу радости и горькой скорби чашу

Благословлял всегда с любовью и мольбой

И песни внутренней был арфою живой! <1839>. П.Вяземский

1Тим.2:9-10 – «чтобы также и жёны, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением [волос], не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично жёнам, посвящающим себя благочестию».

 

Томясь, я сидел в уголке, Опрыскан душистым горошком.

Под белою ночью в тоске Стыл чёрный канал за окошком.

       Диван, и рояль, и бюро Мне стали так близки в мгновенье,

       Как сердце моё и бедро, Как руки мои и колени.

Особенно стала близка Владелица комнаты Алла...

Какие глаза и бока, И голос... как нежное жало!

       Она целовала меня, И я её тоже — обратно,

       Следя за собой, как змея, Насколько мне было приятно.

Приятно ли также и ей? Как долго возможно лобзаться?

И в комнате стало белей, Пока я успел разобраться.

       За стенкою сдержанный бас Ворчал, что его разбудили.

       Фитиль начадил и погас. Минуты безумно спешили...

На узком диване крутом (Как тело горело и ныло!)

Шептался я с Аллой о том, Что будет, что есть и что было,

       Имеем ли право любить? Имеем ли общие цели?

       Быть может, случайная прыть Связала нас на две недели.

Потом я чертил в тишине По милому бюсту орнамент,

А Алла нагнулась ко мне: «Большой ли у вас темперамент?»

   Я вспыхнул и спрятал глаза В шуршащие мягкие складки,

   Согнулся, как в бурю лоза, И долго дрожал в лихорадке.

«Страсть — тёмная яма... За мной

Второй вас захватит и третий...

Притом же от страсти шальной Нередко рождаются дети.

  Сумеем ли их воспитать? Ведь лишних и так миллионы...

  Не знаю, какая вы мать, Быть может, вы вовсе не склонны?..»

Я долго ещё тарахтел, Но Алла молчала устало.

Потом я бессмысленно ел Пирог и полтавское сало.

       Ел шпроты, редиску и кекс И думал бессильно и злобно,

       Пока не шепнул мне рефлекс, Что дольше сидеть неудобно.

Прощался... В тоске целовал, И было всё мало и мало.

Но Алла смотрела в канал Брезгливо, и гордо, и вяло.

       Извозчик попался плохой. Замучил меня разговором.

       Слепой, и немой, и глухой, Блуждал я растерянным взором

По мёртвой и новой Неве, По мёртвым и новым строеньям, —

И было темно в голове, И в сердце росло сожаленье...

       «Извозчик, скорее назад!» — Сказал, но в испуге жестоком

       Я слез и пошёл наугад Под белым молчаньем глубоким.

Горели уже облака... И солнце уже вылезало.

Как тупо влезало в бока Смертельно щемящее жало!

                                                  <1910>. Саша Чёрный

Сир.10:8-11– «Отвращай око твоё от женщины благообразной и не засматривайся на чужую красоту: многие совратились с пути чрез красоту женскую; от неё, как огонь, загорается любовь. Отнюдь не сиди с женою замужнею и не оставайся с нею на пиру за вином, чтобы не склонилась к ней душа твоя и чтобы ты не поползнулся духом в погибель».