Вопрос 3000: 15 Т. Вы вели занятия во многих школах и каков же результат? Пришёл ли кто лично ко Христу?

Ответ: Конечный результат наших благовестнических трудов будет точно высвечен только на Страшном Суде. Многие люди выпадают из нашего поля зрения. Но зерно, павшее в их сердца, может дать всходы совсем в неожиданное время, а про то сеятель может так никогда и не узнать. 1Кор.3:6 – «Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог». Гал.6:9 – «Делая добро, да не унываем, ибо в своё время пожнём, если не ослабеем». Человек томится в миру, а выхода не видит.  Пс.119:6 – «Долго жила душа моя с ненавидящими мир».

  «В Крестовоздвиженскую общину я пришёл через крещение в Потеряевке в 1995 году. У меня, как мне кажется, был долгий путь поиска Бога. Ещё в детстве, в 4-5 лет, я задавал вопрос: «Почему люди умирают?» Я был не согласен с этим и желал изобрести таблетку против смерти. В юности, в 16-17 лет, я ощутил острую потребность в понимании смысла жизни, смысла мировой истории и начал задавать вопросы типа: «Зачем всё есть? Почему? Зачем есть я? Моя цель в жизни? Зачем на Земле живёт человечество?» Были и другие вопросы. В душе была незаполненность. Не было твёрдого фундамента духа, не было жизненной философии, не было авторитета, на который можно было равняться. Первым человеком, который отвечал на мои вопросы, был мой отец – Третьяков Владимир Васильевич. Уже в 16-17 лет я стал не соглашаться с позицией родителей и начал искать другие авторитеты. В моей жизни  появился Попов Сергей Иванович, руководитель «Школы личностного развития», которую я начал посещать. Он поведал мне, что истину можно найти, изучив все религии мира; что всё-таки главной религиозной книгой является Библия. Он писал стихи, отлично играл на гитаре, сочинял музыку, хорошо знал историю. Но главное – через него я заинтересовался еврейским вопросом. Мало кому из моих сверстников был интересен еврейский вопрос, тайное мировое правительство, «Протоколы сионских мудрецов» и др. И меня начали считать немного сумасшедшим.

 Как-то к нам на занятия Сергей Иванович пригласил некоего Лапкина Игнатия Тихоновича. Сергей Иванович сказал, что Игнатий Тихонович глубоко верующий человек, сидел за веру в тюрьме (лагере), знал несколько языков и был даже в США. Таких людей я считал сверхуникальными. Внешне он выглядел необычно и не очень привлекательно: человек небольшого роста, с большой головой, с залысиной на лбу, борода, потёртый пиджак, валенки. Я узнал о жизни этого человека и понял, что это очень дисциплинированный, целеустремлённый, трудолюбивый человек.  А именно к этим качествам с детства привил мне любовь мой отец, ныне полковник в запасе, и даже на пенсии весьма деятельный человек. На мой вопрос к Игнатию Тихоновичу о евреях и «Протоколах сионских мудрецов» я не ждал ответа. Считал, что такой человек, как Игнатий Тихонович, весьма далёк от политики. Но оказалось, что он сам издавал протоколы и посвятил этому вопросу много времени. После этого следующим моим «авторитетом» стал Игнатий Тихонович. На своих занятиях Игнатий Тихонович постоянно говорил о Библии и о Христе, считал все религии ложными, выдумкой сатаны; и самое для меня тогда главное – «привязал» еврейский вопрос к Библии, к личности Христа, к приходу антихриста, к Страшному Суду. Эта интеллектуальная привязка и родила во мне «умовую» веру в Бога, но пока ещё не сердечную. Тогда я понял, что если есть еврейский вопрос, а он есть, и я был уверен, что это не выдумка и не шизофрения, значит есть и Христос, и будет антихрист, будет Страшный Суд, а после – вечная жизнь или мучение в геенне. И чтобы избежать геенны, надо уверовать во Христа, принять крещение и стать членом Церкви Христа, т.е. членом общества спасённых от смерти в геенне людей. И летом 1994 года в Потеряевке стал претендовать на крещение, но всё-таки понимал, что я не похож на тех верующих, которые были с Игнатием Тихоновичем, т.е. по состоянию души, по вере. На церковно-приходском совете перед крещением Игорь Муравлёв, тогда ещё не отступник, правда, со своими духовными болезнями, задал мне вопрос, а была ли у меня встреча со Христом? А есть ли у меня друзья в общине? Моя совесть, а не ум, не смогла ответить на эти вопросы, и я решил не креститься в это лето, хотя сам совет сильно не препятствовал.

 Только в сам день крещения в июле 1994 года я закрылся в церковном туалете и по-настоящему рыдал. Были ли это слёзы раскаяния? Нет, и ещё раз нет! Это были больше слёзы обиды, и не на кого-то, а на себя, что все «люди как люди», решительно обращаются к Богу, принимают крещение, а я всё колеблюсь, всё сомневаюсь, где мои: «да, да» или мои «нет, нет»? К тому времени я окончательно успел отойти от своих старых товарищей и друзей, но при этом так и не смог пристать к христианам. Завис между «небом и землёй». С того времени у меня наступил следующий этап моей духовной жизни, принципиально новый путь к Богу. Путь не ума через книги, а путь сердца через горячую молитву и земные поклоны. Игорь Муравлёв дал мне книжечку Новосёлова «Забытый путь», где автор поднимает вопрос номинального христианства в Православии, говорит, что люди забыли путь молитвы и личного общения со Христом. У меня были и другие подобные книги: св. Феофана Затворника «Путь ко спасению», св. Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе», св. Игнатия Брянчанинова «Аскетические опыты». Из них , а наиболее, конечно же, из живых проповедей Игнатия Тихоновича, я стал учиться личной, живой молитве к Богу, к Иисусу Христу.

 Окончательным моментом моего обращения ко Христу считаю воскресный вечер, когда я с Женей Подстрешным, тогда ещё членом общины, и ещё кем-то из братьев, сидели в студии радио «Роса» на пр. Ленина,106, где там же в микрофон проповедовал Игнатий Тихонович. Он говорил о том, как Бог нас любит, что Сам сошёл на землю и умер за наши грехи и что мы все должны ответить Ему любовью. Говорил, как думаю сейчас, самые простые истины, но которые тогда меня глубоко тронули.     Уже дома, смотря на распятие и на икону Христа, на его красивый Образ, я снова рыдал, как тогда в Потеряевке, но это уже были слёзы не обиды, а умиления и раскаяния. Волна за волной подходили слёзы. Я не мог и не боролся с этим новым для меня чувством. Я хотел выплакаться, выжимать из себя всю тяжесть сомнений, тяжесть жития без любящего Господа.

  «Как я благодарен тебе, Господи, за Твою Жертву на Голгофе! Ведь Ты любишь меня более, чем могут меня любить мои родители. Они готовят меня к земной жизни, а Ты готовишь меня к вечности. Я не знаю, что такое любовь к Тебе, Господи, но сейчас меня переполняет и льётся через край благодарность тебе, Господь! От избытка сердца моего, наполняющегося благодарностью Тебе, говорят уста мои». Примерно такой была моя молитва в тот день и после. Думаю, это и был момент моей первой любви ко Христу. Библия, особенно Новый Завет, стала не только настольной, но подручной книгой, живыми словами живого Бога. А в сердце и в уме мысль: «Я ничто, Господи, а Ты для меня – всё! Хочу умереть и быть с Тобой!». Когда я познал Христа из Евангелия, у меня пропал интерес к еврейскому вопросу. Я никогда не был антисемитом, я был антисионистом, а теперь стал учеником Христа, который по плоти был еврей и Апостолы, и Его Мать  были евреями. И теперь я зачитывался посланиями бывшего еврейского раввина, а ныне Апостола Павла. С сионизмом я решил бороться словом Божьим, Евангельским благовествованием, подражая в этом Апостолу Павлу, которому, конечно же, этот вопрос был небезызвестен.

  Таков, если кратко, был мой приход в общину. Я очень ценю свою общину и благодарю Бога, что я в ней нахожусь. Я считаю, что спасаться надо и легче общиной. И я против христиан-«индивидуалистов», которые пытаются сохранить свою независимость, не привязаныи духовной работой, обязательствами ни к какому приходу, к общине. Я знаю таких людей, но не буду называть их имена. Им кто-то должен построить храм, протопить его зимой, что-то должен создать – организовать деревню. А они лишь придут на готовое, да ещё и раскритикуют порядки, уставы, сами при этом ничего не создав. Я сознаю то, как община христиан мне помогает жить и духовно, и экономически. У меня в ней много друзей и что бы я без них делал!? Пользуясь помощью других, я стараюсь платить тем же. Конечно, и наша община не совершенна. Я не вижу сильной ревности у молодёжи в благовестии. Почти нет евангельских инициатив у зрелых молодых ребят. Нас просто пинают, тащат наставники. А мы погрязли в работе, в деньгах, в стяжательстве имущества, в семьях. Среди молодых людей я не вижу духовного лидера, который в будущем мог бы заменить наших наставников. Мои слова в первую очередь относятся и ко мне.  Но при всём при том жизнь идёт. Братья ходят в тюрьму, в типографию за бумагой для тюрьмы. По воскресеньям ведутся занятия по Библии, регулярные благовестнические походы по квартирам и улицам города. Другие братья помогают Игнатию Тихоновичу юридически, услугами программиста, электронщика.  К вопросу объединения я отношусь, как ни странно, спокойно, так как я уверен, что если человек ревностен и любит Бога, ему не страшны никакие объединения. Перед моими глазами жизненный путь Игнатия Тихоновича ещё до перехода в РПЦЗ, когда он ходил в храмы Московской Патриархии и при этом болезновал о беспорядках в них, сам же вёл себя безупречно. Да и мне самому пришлось походить в эти храмы, уже будучи верующим, когда у нас не было Ползунова, 6. Поэтому я верю, что Бог нас сохранит и после объединения РПЦЗ и МП, если таковое всё-таки произойдёт. В целом же я против объединения, т.к. я не вижу в архиереях МП истинного покаяния в грехе сергианства (декларация 1927 года о лояльности к советской власти), МП не может (не хочет?) окончательно выйти из экуменистического движения. Да и на местах, здесь на Алтае, я вижу неприязненное отношение к нашей общине РПЦЗ со стороны епископа МП Барнаульского и Алтайского Максима, а также множества прихожан МП. Они до сих пор обзывают нас сектантами, а саму структуру РПЦЗ предателями, убежавшими за границу. Какое тут может быть объединение? Но на всё воля Божия! Помоги нам, Господи! Да будет воля Твоя. Третьяков Игорь Владимирович – 52-05-58».

 

Ходатаи мне постоянно нужны

В успехах, в беде, на распутьях,

В мирное время, в преддверье войны,

Когда лихолетье наступит.

       О том  умолю Иисусову Матерь,

       Покрыть омофором от бурь,

       Тюрьму распахнуть, распылить жуткий лагерь,

       Мир Божий проник чтобы в души к нам внутрь.

Ходатаем Ангела мыслю  иметь,

Молитвы мои донести до престола,

Дабы сохранил от падения впредь –

От мудрости прочей ни проку, ни толку.

       Из Назарета Господь мой Ходатай

       С жертвенной кровью предстал в небесах.

       Бедный заступников ищет богатых,

       Кто жалобы умно умел бы писать.

Немощь, болезнь осознать мне легко –

Смертность свою ощущает пылинка.

Чуть заступились, уже отлегло,

Горе избудется наполовину.

       Ходатаем сам для друзей и знакомых

       Стою на молитве, пытаюсь припомнить:

       Кто-то в больнице, почти что покойник,

       Слышу, глухой, его тяжкие стоны.

Этот в пути на промозглой дороге,

Рядом я в лестовку в страхе вцепился;

Только бы на повороте не дрогнуть,

С чётками к небу направлены мысли.

       Все мы как в связке одной альпинисты,

       На пульте событий я с крестным знаменьем.

       Только бы  мыслить достойно и чисто,

       Этот мой пост, и никто не заменит.

Господи, как я Тебе благодарен

Быть соучастником важных событий.

Молод духовно, не сгорбленный старец

Был за Тебя изувечен, избитый.                09.02.06. ИгЛа