Вопрос 2401: 10 т. Нельзя ли собрать сказанное защитниками церковно-славянского языка и приверженцев велико-русского языка при богослужении, чтобы человек мог самостоятельно прийти к нужным выводам?
Ответ: Такие книги уже есть, но все они с крутым уклоном авторов в пользу мёртвого, непонятного народу церковно-славянского языка. «Богослужебный язык Русской Церкви». История. Попытки реформации. Издание Сретенского монастыря. 1999 г. По благословению патриарха Алексия ІІ. Ответственный редактор архимандрит Тихон (Шевкунов). 411 стр. (240 на 170 мм.)
Приверженцы непонятного богослужения:
Стр.10. «Эта новая языковая ситуация мнимого двуязычия вызвала у представителей высшего сословия потребность в переводе с чуждого и примитивного языка (как они воспринимали церковно-славянский язык богослужения) на понятный и культурный, каковым стал для них созданный в начале ХІХ в. новый литературный язык… Для всего остального церковного народа (духовенства, крестьянства, купечества) язык богослужения продолжал оставаться родным и понятным, а главное, единственно возможным для такой высокой цели, как служение Богу. Главная причина приверженности к церковно-славянскому языку заключается в том, что богослужение –традиционно; божественная природа культа способствует неизменности того священного языка, на котором впервые были написаны (или переведены) богослужебные книги… Внутреннюю причину достаточно агрессивных нападок на церковно-слав. язык связана с богоотступничеством. Требования о переходе богослужения на общеупотребительные языки раздались не только в России, но и в среде других православных народов. При этом в одних поместных церквах верующие сохраняют древний богослужебный язык (например, в Греции, на Афоне и в России), а в других (например, в Болгарии, и в Сербии) от него отказались. До тех пор, пока тот или иной народ сохраняет верность Богу, его богослужебный язык остаётся для него и единственным языком письменности… Требование о переходе на национальные языки легко возбуждает националистические амбиции, а они заставляют забыть о единстве веры».
Стр.12. «Рассмотреть явно отвергаемую церковным народом мысль о богослужении на русском языке. Боже, сохрани от перевода на разговорный язык. Именно тогда из-за охлаждения веры в высшем обществе возникла проблема непонимания церковно-славянского языка. Кончилось тем, что сначала на русский язык перевели Библию, а затем стали издавать молитвословы и сборники канонов на русском языке. Вполне закономерно, что на этом пути очень скоро был сделан следующий шаг, и в церковной печати начала ХХ в. открылась полемика о пользе перехода богослужения на русский язык».
Стр.32. «Для многих людей из высшего общества, постепенно терявших связь с Церковью, церковный язык стал непонятным, а службы казались скучными и затянутыми. С появлением в России сети филиалов Британского Библейского Общества мысль о переводе Священного Писания на русский язык уже не казалась ни кощунственной, ни бесплодной. Судя по доводам сторонников такого перевода, им представлялось, что эта мера привлечёт к вере равнодушных и колеблющихся. Сторонником и участником этого перевода был будущий святитель Филарет Московский. По решению святейшего Синода первый, уже напечатанный тираж перевода Пятикнижия на русский язык был уничтожен, но намерение перевести на русский язык всю Библию, со временем окрепло и осуществилось в 1870-е годы.
Теперь, спустя столетие, когда оцениваешь прошлое с точки зрения пережитого страной и народом, все доводы о пользе и необходимости подобных переводов, которые должны были, по мысли их инициаторов, предотвратить надвигающееся на Россию богоотступничество, кажутся своего рода маниловщиной. Русская Библия проложила путь идеям русификации богослужения. Раз переведено Священное Писание, почему бы не перевести на русский язык малопонятные простым верующим богослужебные песнопения и каноны? Доводы были всё те же – непонятность богослужения, препятствующая общению с Богом».
«Откуда это наваждение, что церковно-славянский язык непонятен? Русский народ сумел пронести любовь и верность к славянскому языку через десятилетия. Большинство же верующего народа приемлет наш церковный язык и «ничтоже вопреки глаголет». Народ любит этот язык, даже если не каждый его хорошо понимает. Я вижу, как люди делают усилия, чтобы всё лучше и лучше его усвоить».
Епископ Пермский Андроник: «Переводить богослужебные книги с славянского языка на русский для интеллигенции и вообще народа, не посещающего храмы, нет нужды, ибо они отошли от Церкви».
Епископ Омский Сильвестр: «Тем же, кто не понимает стихир и канонов в храме, можно посоветовать одно – читать их заранее, а до этого взять в руки грамматику церковно-славянского языка и немного позаниматься. Такие тексты, действительно, сложные по содержанию, на любом языке со слуха не могут быть поняты и многотрудный перевод их на русский язык не поможет. 1) Церковно-славянский язык, обладая всеми достоинствами, идейными, художественными, классической непосредственностью, будучи общеславянским, является для нас классическим языком. 2) Созданный в пору высшего религиозного одушевления славянских народов, освящённый тысячелетним употреблением святых угодников Божиих, он носит в себе благодатные следы духовные и является для нас незаменимым. 3) Живая разговорная речь наша переменна, носит на себе нравственные следы текущей жизни. Потому затруднительно и неполезно изменять богослужебный язык по росту ясной речи. 4) Христос Спаситель и святые апостолы для проповеди употребляли ясные современные языки, но молились по преимуществу на классическом языке древности. 5) Церковно-славянский язык имеет свои легко одолеваемые трудности и подлежит изучению в школах. 6) Несовершенство славянского перевода церковных молитв и песнопений подлежат обязательному исправлению посредством тщательного пересмотра текста».
Стр. 68. «Соборного решения о допустимости использования русского языка и в богослужении не было – Промысл Божий не допустил реформации Русской Православной Церкви».
Стр. 91. «Самая опасная для русской Церкви сила – это Новый Завет на русском языке. Если православные миряне, пленяясь, благодаря ясному русскому изложению, содержанием Евангелия и вообще Библии, принимают русский перевод и бросают текст славянский, то они порвали уже связь с православною церковностью».
Стр.95. «Преувеличенным нам кажутся и жалобы на недоступность ц.-с. языка пониманию нынешних поколений, указания на то, что народ, присутствуя в церкви и слыша чтение и пение на славянском языке, не понимает того, что поётся и читается, и во время богослужения, внутренно почти не участвует в нём. Бесспорно, часть правды есть в этих жалобах. На этот недостаток в тексте наших богослужебных книг указывают очень многие из епархиальных преосвященных в своих отзывах по вопросу о церковной реформе, представленных в Святейший Синод. Правда, встречаются частные неудобопонятные выражения в тексте наших богослужебных книг, и мы готовы согласиться с тем, что таких выражений довольно много. При встречающихся выражениях, мало понятных, народ уловляет общий дух, характер и смысл чтений и пений, слышимых в церкви, и при понимании и усвоении главного душою молящегося при богослужении, может быть, не происходит большого вреда от того, что ускользает от внимания некоторые частности и не во всей полноте входит в разумение верующих, предлагаемое в церкви для общего назидании и для возбуждения молитвенного духа. Народ наш с детства слышит славянский язык и с детства, более или менее осваивается ним.
Едва ли кто станет утверждать. что народ, как глухой, стоит безучастно, совершенно не понимая того, что пред ним поётся и читается. Встречаются невразумительные речения в канонах и службах Миней и Октоиха: можно указать такие в Псалтири, но мы не можем сказать, что они существенно вредят настроению молящихся и делают их безучастными к совершению богослужения. Воспринимается не только умом, но и сердцем, первее и более, чем умом. Молитвенное настроение, с каким приходят в церковь на то или другое богослужение, и какое церковь делает поддержать во входящих с верою и благоговением в храм Божий, охраняется и поддерживается всею внешнею обстановкою совершаемого богослужебного священнодействия, и общим, более или менее уловимым для всех характером и смыслом этого священнодействия. У людей благочестивых оно не ослабевает, а держится в напряженном состоянии, если и не всё воспринимается умом их, и если иные, даже многие, слова ускользают от их внимания. Поэтому едва ли безусловно справедливы те, которые предаются излишним сетованиям в виду того, что не всё и не все понимают, что предлагается верующим в церкви при богослужении. Многие простецы упреждают нас, разумных, в Царствии Божием. Нужно заметить ещё, что в богослужебных чтениях и пениях иное является мало понятным простому народу не потому, что передается на ц.-с. языке, а по свойству тех высоких предметов и понятий, какие в них излагаются, при изъяснении которых неизбежно бывает некоторая тень таинственности. Конечно, желательно более полное разумение их.
В этом случае на пастырях Церкви лежит обязанность разъяснить неудобовразумительные места и речения и доводить вверенных их попечению пасомых до более полного понимания тайн веры. Делая такие замечания, мы отнюдь не думаем, чтобы при замеченных несомненных неисправностях дел оставалось в прежнем виде без изменения».
Стр.110. «В тексте священных песнопений и молитв неясность славянского перевода зависит иногда не только о несовершенства перевода, но и свойств речи самого оригинала. Весьма многие песнопения составлены блаженными песнописцами изысканною риторическою речью, изобилуют сложными построениями богословствующей мысли, богатством священноисторических уподоблений. Таковы каноны и стихиры на двунадесятые праздники, Страстную седмицу, канон преп. Андрея Критского и др. Эти песнопения, несмотря на глубину одушевляющих их чувств, всегда останутся маловразумительными для массы не только в славянском, но даже и в русском их переводе. Нельзя отрицать того, что славянский язык при богослужении является всё-таки не столь вразумительным, каким был бы русский язык. Славянский язык освятился многовековым богослужебным употреблением, стал священным языком; его звуки сами по себе как бы возводят мысли ко храму, молитве; в звуках славянской богослужебной речи почила молитвенная благодать, которая сама собою способна во время богослужения возбуждать в нас молитвенное настроение». Мефодий. Еп. Орнбургский.
Стр.228. Православная же теория утверждает: «Язык есть язык Самого Бога и мира, а отдельные человеческие языки суть преемники Божественных и космических энергий, среда, в которой происходит встреча человека с Богом и миром. В Русской православной церкви преемником божественных энергий и средой богообщения стал славянский язык. Славянский язык есть словесная икона, «Иконописцем» которой является Дух Святой. Когда эта среда была уничтожена, то оказалось, что у людей, особенно у детей, не оказалось органа для восприятия божественных энергий. Наступила глухота к божественному, среди мирского словесного шума глас Божий просто нечем было услышать. Славянский язык лишается последнего убежища – храма. Требование перехода на русский язык есть выражении буржуазного, мещанского требования… язык, живущий в наших генах, который нужно только «опознать», то нам будет намного проще».
Архиепископ Алеутский и Севере-Американский Тихон (впоследствии Патриарх Московский и всея Руси):
«Для Русской Церкви важно иметь новый славянский перевод богослужебных книг (теперешний устарел и во многих местах неправильный), чем можно будет предупредить требование иных служить на русском обиходном языке».
Преосвященный Андроник разъяснил, что он отстаивает славянский язык не по эстетике, а принципиально, отметив при этом любовь народа к славянскому языку, что так сказывается в пении народном при частых многолюдных крестных ходах в Пермской епархии, где нет мощей и особо чтимых святых.
Высокопреосвященный Евлогий заметил, что если разрешить перевод книг там, где просят, то получится нежелательная пестрота, что нужно жизнь возвышать до церкви, а не наоборот и что не следует вульгаризировать церковный язык.
Епископ Сильвестр Омский: «Тысячелетнюю привычку русского народа совершать богослужение на славянском языке не так легко заменить привычкой десятилетней или хотя бы немного более продолжительной, если перевод этот сделать и для примера ввести в некоторых церквах. Богослужебный славянский язык создавался в эпоху расцвета славянства гениями славянской поэзии и духовного идеализма, чего сейчас у нас нет. Настоящая живая речь, способная к точному выражению мысли, не так способна к передаче высокого религиозного настроения. Причина тому — упадок веры и благочестия в народе. По всему этому перевод богослужебных книг с славянского языка на русский является неуместным и невозможным в настоящее время».
«Спаситель и апостолы молились не на разговорном, а на древнееврейском языке. Перевод не нужен. Некоторые слова и выражения неудобно переводить. Красотой славянского языка пользовались даже светские русские классические писатели. Каждая религия имеет свой богослужебный язык, отличный от живого разговорного. Богослужебно-славянский язык существует более 1000 лет, создавши привычку, прирожденную русскому православному человеку. Молитва на славянском языке передаёт святые переживания тех святых лиц, которые потрудились над славянским переводом и таких сейчас при маловерии и упадке благочестия едва ли найти».
Н. И. Троицкий: «Немцы стремятся задавить славянство вообще, между прочим и язык его. С этим нам нужно бороться путем совершения богослужения на славянском языке, однако упростив его, разъяснив непонятные слова и выражения».
Епископ Андроник Пермский: «Переводить богослужебные книги с славянского языка на русский для интеллигенции и вообще народа, не посещающего храмы, нет нужды, ибо они отошли, от Церкви. Для интересующихся богослужением необходимо вести беседы, разъясняя непонятное».
И. В. Курбатов: «Хотя язык непонятен, но оскудение церквей молящимися объясняется иным: утратой веры и благочестия, в особенности среди интеллигенции».
Н. И. Пантин: «Переводить богослужебные книги не нужно, чтобы не потерять красоту славянской поэзии, но текст необходимо пересмотреть и переменить слова и выражения непонятные и обветшавшие».
Н. И. Троицкий вновь говорит о борьбе германизма с славянством и призывает к защите славянских ценностей.
Н. И. Знамеровский: «Если рассматривать вопрос принципиально, то, конечно, можно перевести богослужение на русский язык, но мы должны спросить себя, как отнесётся к этому народ, общее ли это желание народа? В нашей (Пермская губерния) местности я не знаю такой настроенности. Я думаю, что русский язык допустим только там, где народ сам того желает и где требуют того особые обстоятельства (борьба с сектантством). Частичное употребление русского языка уместно и полезно. Хорошо бы издать книги для молящихся на русском языке. Нужно указать на необходимость подготовки к богослужению на дому. На внебогослужебных собеседованиях уместно и желательно пение гимнов на русском языке. В Перми это практикуется и даёт очень хорошие результаты. Однако, народ возмутился бы, если бы гимны введены были в церковь».
Иер.25:4 – «Господь посылал к вам всех рабов Своих, пророков, с раннего утра посылал, — и вы не слушали и не приклоняли уха своего, чтобы слушать». Иер.14:14 – «И сказал мне Господь: пророки пророчествуют ложное именем Моим; Я не посылал их и не давал им повеления, и не говорил им; они возвещают вам видения ложные и гадания, и пустое и мечты сердца своего». Иер.27:15 – «Я не посылал их, говорит Господь; и они ложно пророчествуют именем Моим, чтоб Я изгнал вас и чтобы вы погибли, — вы и пророки ваши, пророчествующие вам». Иер.44:4 – «Я посылал к вам всех рабов Моих, пророков, посылал с раннего утра, чтобы сказать: «не делайте этого мерзкого дела, которое Я ненавижу»».
Высказывания о пользе богослужения на русском языке из той же книги деятелей Собора 1917-18 гг.
Стр.15. «Патриарх Никон вовсе не был озабочен обновлением языка с целью облегчения его понимания. Совсем наоборот, свою задачу он видел в том, чтобы избавиться от накопившихся за века нововведений». Сторонники пересмотра богослужебных книг на предмет частичного поновления ц-с. языка опасаются нового раскола и призывают дело исправления книг вести тайно и постепенно, чтобы не повторить ошибок патриарха Никона. Б.И.Сове в журнале «Богословские труды» (1870-5) начинает с критики Никоновской реформы исправления книг и, чтобы убедить читателя в полной негодности существующих богослужебных книг и настоятельной потребности их перевода на русский язык. «Трагическое явление старообрядческого раскола, возникшего в связи с исправлением богослужебных книг при патриархе Никоне, настолько потрясло русскую Церковь и запугало церковную власть, что с конца 17 века прекращаются её заботы об улучшении богослужебного текста, которые являлись традиционными с конца 15 века, и выражались в многократном, можно сказать, почти непрерывном исправлении текста московскими справщиками…» Церковные власти делали попытки «доказать совершенство исправленного текста и его превосходство над старопечатными… Но беспристрастный анализ показал дефекты никоновской справы (3, с.23). Доказана непригодность богослужебных книг, оставленных нам справщиками 17 в., и желательно их перевести на русский язык».
Стр.35. Свои переводы канонов на русский язык профессор Е.И.Ловягин делал только для домашнего чтения, чтобы миряне могли лучше понимать церковную службу. Сове Б.И. пишет, что переводы разорвали связь, разрушили скрепы с церковно-славянской оболочкой, чем и проложили дорогу к дальнейшей русификации богослужения. Нужен не только новый перевод богослужений, но хорошее знакомство с содержанием Библии, иначе переводы не помогут. Ко всему можно со временем привыкнуть, но если церковно-славянский язык обслуживает наше богослужение уже боле 900 лет, и все мы к нему привыкли, то едва ли удастся скоро отучить нас от него; тем более Святитель Иннокентий (1797-1879) считал, что в книгах надо исправить «грубые опечатки и неудобопонятные речения».
Стр.45. «Наше чудное умилительное, трогательное богослужение пропадает для православного народа. Если Достоевский плакал у плащаницы, как же бы все рыдали, если бы понимали это «бдение над гробом Жизнодавца?» Человек идёт в храм помолиться, поучиться. Народ жаждет от Церкви живой воды – понятного слова, понятной молитвы; а мы издаём распоряжения о правильном чтении псаломщиками! Мёртвое дело! Как может человек правильно логически и с чувством читать для других то, что он сам не понимает? Какие азбучные истины, и не проводятся в жизнь». («Церковный вестник» за 1906 г. Священник А. Лиховицкий)
Стр.60 «4 священника-делегата на поместном Соборе 1917-18 г. возражали против перехода на русский язык. Остальные 11 придерживались самых крайних взглядов, требуя «удовлетворить желания тёмного народа слушать богослужение и молиться на родном языке», не только на русском, но и на малороссийском и других. Этот поместный собор допустил обсуждение таких вопросов, о которых на Архиерейском Соборе не могло бы быть и речи.
Самыми ярыми противниками славянской речи и инициаторами изменения литургического чина, воспринятого от Вселенского православия, были приходские священники, поддержанные епархиальными съездами. Эти люди были порождением той протестантской системы, о которой писал Илларион (Троицкий)».
Были разосланы вопросы к архиереям. 28 из 80 правящих епископов писали о непонимании богослужебного языка народом, о проистекающих отсюда равнодушии и невнимательности к службе и говорили о насущной необходимости упрощения как самого чинопоследования, так и языка богослужения.
Архиепископ Ярославский Иаков писал: «Возвышенное богослужение наше из-за пристрастия к умершему языку превращается в непонятное словоизвержение для поющих, читающих и слушающих» и предлагал «приступить немедленно к новому переводу на новославянский, всем понятный и вразумительный». «Некоторые епископы предлагали ввести общее пение в храмах».
Стр.48. «Некоторые предлагали совершать богослужение на языках инородцев, призвали к пересмотру церковного устава. Предлагали приучить народ к общему пению, иконостасы делать в уменьшенном виде, во время литургии Царские врата держать открытыми». Тупое пристрастие к обряду и магии непонятного языка, твёрдое убеждение, что Богу и невозможно молиться на другом языке.
Протоиерей А.А. Хотовицкий, руководствуясь своим опытом миссионера за границей, где, как он говорил, переводы некоторых книг на русский язык дали блестящие результаты, в сентябре 1917 года выступал за допущение русского языка в богослужении, но придерживался ли священномученик Александр подобных взглядов двадцать лет спустя. когда принял мученическую кончину в 1937 году, одному Богу известно.
Стр.65. Кандидат права П.В.Попович: «Расцвет славянства прошёл. Русский язык более богат, чем какой-либо другой. И когда более творчества и богатства мысли можно иметь, как не в наш век просвещенья и культуры?! Игнорировать интересы интеллигенции, забывшей Церковь, не посещающих богослужение из-за непонятности славянского языка, не следует».
Священник М.С. Елабужский: «Перевод богослужебных книг на русский язык необходим в силу нелепости славянского текста, в виду изменения в течение веков смысла некоторых слов славянского языка… На непонятность славянского языка более жалуется интеллигенция, потому что они привыкли всегда относиться сознательно к делу. Ничем не доказано, что апостолы и Христос молились на древнееврейском языке. Знакомство писателей с славянским языком объясняется их привычкой к этому языку и знанием его. Настроение «Печерского Патерика» не может соответствовать современному быту и нельзя считать русский язык недостаточным для выражения мыслей и чаяний церковного человека».
Подольский епархиальный съезд: «Съезд признаёт, что Церковь должна иметь характер народный, национальный. Служба на славянском языке не благоприятствует подъёму религиозного чувства… Съезд постановил вести проповедь и читать Евангелие на родном, украинском языке, объясняя народу великое значение для народа его материнского языка».
Протоиерей А.Устьинский (Новгород) прислал на имя обер-прокурора А.В.Карташева тезисы «для обновления быта религиозной стороны жизни». Тезис 1. «Необходимо без всякого промедления ввести русскую стихотворную речь в богослужение и в проповедь… Почему бы иногда вместо чтения кафизм и шестопсалмия, не пропеть положенную на ноты оду «Бог» или что-либо подобное?» Ведь у нас есть масса религиозных стихотворений, и все они гибнут без всякого употребления. По настоящему следовало бы, как только у нас на Руси появился тонический стих, сейчас же первые опыты тонического стихосложения принести в дар Господу Богу, включив их в состав богослужения»... Тезис 5: Предоставить епископам право сочинять новые литургии… где русское религиозное вдохновение? Нужно создать что-нибудь своё, русское… создать новые, захватывающие и душу и сердце, чины литургические».
Протоиерей С.Щукин потребовал «открыть двери свободному творчеству священника»; «Следовало бы допустить в наше богослужение личное творчество священника и вообще свободное творчество родного русского слова. Да не убоятся религиозные люди». Наряду с прежней литургией «создать новую службу, и проводить её вечером воскресного или праздничного дня. На этих молитвенных собраниях допустить личное молитвенное творчество священника и исполнение религиозных поэтических песнопений на русском языке… Если почему-либо устройство таких собраний не будет разрешено в церкви, допустить их устройство в школе или в каком-либо другом здании».
Стр.85. «В комиссии архиепископа Иеронима рекомендуется «читать и петь псалмы по русскому переводу Священного Писания». Чтение Св.Писания и Нового Завета, то есть Евангелия и Апостола на русском языке и издание молитвослова с переведёнными на русский язык молитвами. Для домашнего употребления следует заучивать молитвы в понятном русском тексте. Особенно нужно это - в отношении детей: им следует дать возможность молиться Богу с пониманием слов молитв»
Православная служба остается мёртвою по причине недоступности языка для народного понимания. Все народы славят Бога на родном языке, а мы на чужом. Богослужение будет достигать своей цели тогда, когда будет совершаться на языке, понятном для всех, то есть на родном русском языке».
Стр.103. «Никто из пастырей пусть не будет стеснён, не будет обязан совершать богослужение непременно по-русски, от него будет зависеть, сообразуясь с желание и степенью подготовленности к тому своих пасомых, начать замену богослужебного языка в своём храме, или пока оставить прежний. Начать вводить богослужение на русском языке (говорит о.Самуилов в «Миссионерском обозрении» 1907 г № 9, стр.1339-1342, согласно с преосвященным Иоанникием Архангельским), нужно с городов и еще, пожалуй, с сёл, с сектантским населением. В городах это тем более удобно, что там имеется несколько храмов. Если в одном из них будет совершаться богослужение по-русски, то нежелающие присутствовать на нём могут идти в другой храм. Сознаёт о. Самуилов, что в настоящее время народ неподготовлен к такой реформе богослужебного языка, и находит нужным, чтобы священники готовили к ней своих прихожан проповедями с церковной кафедры и частными беседами. Но пока народ к тому неподготовлен, нужно поставить за правило вводить русский язык в богослужение не иначе, как с согласия прихожан». («Церковные ведомости», 1908 №»26-28,30)
Стр.125. «Молитвенный речитатив нужно заменить декламированным чтением. Чтение дьячка спешное и безжизненное; у чтеца хватает сил только прочитать, что положено» «Оренбургские епарх. ведомости» 1915, № 19-36)
Стр.156. К исправлению книг были привлечены ведущие специалисты русской богословской школы и первоклассные лингвисты. Был привлечён самый цвет отечественной профессуры.
Но вся огромная по масштабу реформаторская деятельность архиепископа Сергия (Страгородского) до 1917 года при кажущейся её убедительности не принесла для нашей Церкви практически никаких плодов».
Стр.196. Архиепископ Михаил (Мудьюгин) считает служение на славянском языке антиканоничным. Чтение в храмах на церковно-славянском языке одним из «сатанинских ухищрений». Причём наиболее мощно действующим. Игумен-филолог Иннокентий Павлов: «Церковно-славянский язык – это церковная феня!». За русский язык выступает о. Николай Балашов, сотрудник ОВСЦ.
Стр. 36. Известный иерарх, профессор в Петербургской духовной академии: «Наши прихожане стоят, переминаясь с ноги на ногу перед закрытым алтарём. Они не слышат, что там читает священник, а чаще и не понимают, что там происходит. В нашем богослужении остаются всего два светлых момента – когда поют Символ веры и «Отче наш» - это совершенно недостаточно».
Стр.319. Епископ Минский Михаил: «Желательно, чтобы богослужение в храме совершались на понятном для богомольца языке и чтобы чтение и пение в храме совершалось отчётливо, вразумительно, громко, не спеша. Насколько неудачно были сделаны переводы при патриархе Никоне, об этом свидетельствует то, что многие стихиры и тропари являются непонятными даже для людей, прошедших высшую богословскую школу, или же понятными лишь людям, изучающим греческий язык специально. А между тем, православному русскому народу приходится слушать богослужение на этом языке, испытывая крайние трудности в понимании Священного Писания и богослужебных молитв и песнопений. Непонимание богослужебного языка самими чтецами и певцами делает их небрежными, читающими и поющими поспешно, неотчётливо, невразумительно. Богомольцы же при том непонимании и при дурном чтении и пении, скучают при богослужениях, становятся невнимательными, равнодушными к богослужению – и к его глубокому содержанию и высокой поэзии».
Епископ Могилевский Стефан: «Несомненно, что и протестантствующее сектантство русское имеет успех среди простого нашего народа в значительной степени от того, что умеет дать народу живое, сознательное участие в богослужении. Служба же у нас остается наполовину мёртвою для громадного большинства русских людей. И причин этого скорбного явления главнейших две: важнейшая из них – недоступность народному пониманию языка богослужебных книг наших. Другая – отсутствие особых изданий церковных служб для мирян, какие приняты в инославных церквах и без пособия которых сознательно следить за смыслом всех чтений и песнопений церковных нет никакой возможности – даже и при более понятно богослужебном языке».
Епископ Астраханский Георгий: «Следует пересмотреть текст богослужебных книг. Содержание богослужения с каждым десятилетием становится всё менее и менее понятным не только для людей простых, но даже и для лиц богословски образованных. Это обстоятельство объясняется двумя причинами: обилием непонятных, устаревших слов и выражений, успевших накопиться в церковных книгах, и конструкцией богослужебного текста, чуждой славянскому языку и являющейся точным отображением конструкции греческого текста. Переводчики перевели слово за словом. До патриарха Никона исправление книг было у нас делом обычным».
Епископ Полоцкий Серафим: «В полемике с католичеством православные богословы всегда указывают на своё богослужение, как на одно из преимуществ православной Церкви, в виду особенной его назидательности. Однако на практике оно далеко не достигает той цели, для которой создано благодатными носителями Православия. Причина этого кроется прежде всего в его непонятности для большинства верующих. Никогда эти толки так не усиливались, и никогда вопрос о пересмотре текста священных и богослужебных книг не выступал с такою настойчивостью, как теперь. Это и понятно. От церковного собора все ждут решения и этого важного и назревшего вопроса. Так или иначе, а сделать теперь что-нибудь нужно будет. И вот во всей своей неприкосновенности встаёт этот трудный и в то же время величайшего значении вопрос пред лицами, как призванными решить его, так и пред подготавливающими почву для его окончательного решения».
Епископ Самарский Константин: «Нет у народа и истинной молитвы: народ терпеливо простаивает целые часы за храмовым богослужением, но это не есть молитва, потому что чувство не может поддерживаться целые часы без понимания слов молитвы, а слова храмового богослужения – выше понимания народа; богослужение непонятно народу не потому только, что совершается на церковно-славянском языке и притом спешным чтением, но и прямо потому, что для понимания его требуется, в известной мере, богословское образование… народ бедствует и голодает духовно, почти вовсе не имея молитв, доступных его пониманию. Кроме ектений и до некоторой степени акафистов. Надобно воспитывать народ настолько, чтобы он не посчитал за молитву одни поклоны с крестным знамением и одно механическое чтение или выслушивание непонятных слов Псалтири, тропарей и стихир. Петь общим пением - это норма».
Стр.353. Протоиерей А.А Хотовицкий: «Перевод безусловно необходим, ибо изгонять из церкви из-за непонимания славянского языка преступно. Даже мы, священники, знакомые со славянским языком, часто встречаемся с такими местами славянского текста, которые нам совершено непонятны, и вместо сознательной молитвы, понапрасну ударяем звуками в воздух. Вообще, закрывать двери православия отказом введения русского языка в богослужение из-за красоты формы славянского языка нецелесообразно. Примеры перевода некоторых книг за границей дали блестящие результаты. Из-за достоинств славянской речи ещё не следует отрицать перевод книг, а равно богослужение и молитв на русский язык, ибо таким образом мы бережём грамм, а теряем тонну».
Стр.362. Митрополит Киевский Флавиан: «Нельзя не сознаться, что в настоящем своём виде православное богослужение в значительной степени теряет ту силу впечатления и влияния на религиозный дух народа, какую оно может и должен иметь. Главною причиною этого обстоятельства служит самый язык, на котором написаны наши богослужебные книги. Во многих случаях они представляют такие трудности для понимания смысла многих песнопений и молитв, которые требуют нарочитого и основательно обучения церковно-славянской грамоте. Приблизить язык богослужебных книг путём немедленного исправления его до возможности понимания его всеми православными людьми. Сделать понятными красоты, глубину мысли и религиозного воодушевления богослужебных песнопений и молитв, является для настоящего времени не только необходимою, но прямо священною обязанностью Церкви учащей».
Стр.333. Архиепископ Иркутский Тихон: «По отношению к обрядовой области, Собор прежде всего должен рассмотреть вопрос о переводе всего богослужения с церковно-славянского языка на русский.. Церковно-славянский язык непонятен более, чем для половины русских людей, а это лишает общественное богослужение его прямого назначения – религиозно-нравственного просвещения и воспитания членов Церкви».
Епископ Пермский Никон: «Озаботиться об исправлении языка богослужебных книг, как непонятного для большинства верующих».
Епископ Нижегородский Назарий: «Неудобовразумительность церковно-славянского текста богослужебных книг, многие чтения и песнопения нынешнего ц.-сл. богослужения можно понять только при усиленном внимании, а иные совсем не поддаются пониманию».
Епископ Екатеринбургский Владимир: «Нужно улучшить методы ведения богослужений: язык его сделать более понятным, постановить, чтобы изданы были маленькие богослужебные книжки для раздачи в святом храме народу».
Епископ Смоленский Пётр: «Вопрос перевода богослужения на русский язык поднимался не раз и епископами, как например Феофаном Затворником и представителями богословской науки, особенно мирянами в духовной и светской печати, но до сих пор не получил надлежащего разрешения и во всём своём объёме подлежит удовлетворению со стороны предстоящего Собора Церкви и затем скорейшему, чем в былое время, когда исправления длились едва не веками осуществлению в жизни».
Стр.335. Архиепископ Финляндский Сергий: «Необходимо на предстоящем Соборе обсудить вопрос об упрощении богослужебного славянского языка, о предоставлении права, где того пожелает приход, совершать богослужение на родном языке».
Псковский епархиальный съезд: «Совершение богослужения на русском общепонятном языке, а в местах с инородческим населением – на языке преобладающем».
Стр.324. Епископ Симбирский Гурий:
«Православное богослужение есть одно из главных выражений любви к Богу и лучшая школа для развития общительности среди членов прихода, ибо здесь, в храме, сотни душ сливаются во едино в славословиях, благодарениях и прошениях, соединяются души пастырей и пасомых, клира и народа. Так, по крайней мере, должно быть в идее.
К сожалению, настоящая постановка православного церковного богослужения не вполне содействует этому молитвенному слиянию душ пастыря и пасомых. Не говоря уже о многих дефектах нашего богослужения, зависящих от злоупотребления со стороны совершителей богослужения (излишняя торопливость, невнятность чтения и пения, рассеянность совершителей богослужения и собственная непроникновенность молитвенными чувствами), нельзя не остановить своего внимания на одной черте нашего богослужения, освященной церковною практикою и однако же ведущей к некоторому разъединению клира и народа, в то время, как клир возносит песни, благодарения и прошения и славословия, народ остаётся как бы в качестве постороннего слушателя, отсюда поразительная разница в настроении присутствующих за богослужением мирян в православных храмах, с одной стороны и инославных — с другой, разница не в нашу пользу.
Необходимо привлечь мирян к самому близкому участию в богослужении, необходимо пение церковное сделать всенародным. Пусть оно будет не очень стройное (особенно в начале); но зато — как изменится к лучшему настроение молящихся!
Вторым недостатком настоящей постановки нашего богослужения, причиною малоучастливого к нему отношения мирян, является чрезмерная трудность языка богослужебных книг, богослужебных чтений и песнопений, не только для малограмотных, но и сравнительно образованных мирян. Нельзя не признать возможным и необходимым: а) упростить славянский текст богослужебных книг, б) исправить неправильности и неточности перевода их с греческого, особенно в Псалтири и канонах, в) заменить другими некоторые слова и выражения богослужебных книг, которые коробят слух («блядива», «блядующий», «понос», «нескверная» — по отношению к Богоматери и многие другие).
Архиепископ Варшавский и Привислинский Иероним: Необходимо озаботиться пересмотром текста многих песнопений и чтений, с целью сделать его более понятным и вразумительным;
язык славянский богослужебных книг и Священного Писания следует при пересмотре, по возможности, приближать к современному русскому. Необходимо привлечь молящихся к живому и деятельному участию в совершении богослужения; для этого принять целесообразные меры к тому, чтобы постепенно обучить народ общему пению сначала ектений и кратких славословий, а затем и всех песнопений литургии и всенощного бдения».
Архиепископ Рижский Агафангел: Самый язык наших богослужебных книг требует самого тщательного исправления. Уже со времени перевода Библии на русский язык встал с неотложностью вопрос о переводе богослужебных книг на язык, доступный пониманию. Но любовь русского народа к славянскому языку и значение его для соединения всех славянских племен в родной православной вере заставляют желать, чтобы богослужебным языком для православного русского народа оставался славянский язык. Но в таком случае необходимо немедля приступить к исправлению богослужебных книг. Язык их, сохранив греческое построение речи и словопроизводство, совершенно скрывает и весьма часто искажает смысл и содержание многих богослужебных чтений и песнопений. Только немедленным исправлением этого языка до возможности понимания его и научившимся славянской грамоте возможно сохранить любовь и преданность нынешнего поколения к церковнославянскому языку. Конечно, выпуск исправленных богослужебных книг ни в каком случае не должен упразднять и умалять значения существующих ныне, во избежание повторения печальных событий исправлений во время Патриарха Никона.
Епископ Полтавский Иоанн:
Нужда в пересмотре и новом переводе наших богослужебных книг сознается давно. В начале восьмидесятых годов прошлого столетия известный богослов и подвижник Преосвященный Феофан Затворник Вышенский писал: «Наши богослужебные песнопения все назидательны, глубокомысленны и возвышенны. В них вся наука богословская и всё нравоучение христианское, и все утешения и все устрашения. Внимающий им может обойтись без всяких других учительных христианских книг. А между тем большая часть из сих песнопений непонятны совсем. А это лишает наши церковные книги плода, который они могли бы производить, и не даёт им послужить тем целям, для коих они назначены и имеются. Вследствие сего новый перевод церковных книг богослужебных неотложно необходим. Необходим упрощённый и уяснённый перевод богослужебных книг. Необходим новый славянский перевод» (Собрание писем, вып. 2, письмо 289). Представлены у нас некоторыми учёными знатоками богослужебной письменности правила и приемы того, как подобало бы исполнить этот новый перевод богослужебных книг, как например, в статье Преосвященного Августина, епископа Екатеринославского (см. «Труды Киевской Духовной Академии» № 11, 1888 г.). Имеются у нас опыты исправления богослужебных книг, каковы изданные Н. И. Ильминским: «Учебный Часослов», «Учебная Псалтирь», «Учебный Октоих». Имеются опыты новых переводов целых служб церковных, как например, переводы, напечатанные в «Душеполезном Чтении» за восьмидесятые годы. Несомненно, что и клиросное чтение, часто являющееся у нас неисправным и невразумительным, вполне улучшиться может только тогда, когда самый текст по языку будет более удобопонятным. Посему необходимо:
1. Пересмотр и новый славянский перевод богослужебных книг.
2. Признавши неотложную нужду в новом славянском переводе богослужебных книг, надлежит определить руководящее основание для исполнения такого перевода. В трудах Ильминского целью нового издания поставлена точная выдержка форм и сохранение чистоты речений древнеславянского языка. В труде епископа Августина целью ставится удобопонятность содержания богослужебных книг. Преосвященный Августин так говорит: «Богослужебные песнопения в греческом подлиннике написаны либо стихами, либо так называемою мерною прозою. Но что в подлиннике для природного грека могло в своё время доставлять высокое художественное наслаждение, то самое, в чисто буквальном переводе для русского или вообще для славянина составляет истинное мучение. Мы сердечно желали бы, чтобы наши богослужебные книги легко могли быть читаемы и без особого труда понимаемы не только лицами, получившими законченное богословское образование».
Епископ Рязанский Аркадий: «Разрешения Собора требует вопрос о современном богослужебном языке. Совершение богослужения на общедоступном и понятном для всех языке является одним из самых могучих воспитательных религиозно-нравственных средств. Рационалистические сектанты тем, между прочим, и увлекают православных, что богослужение у них совершается на понятном для всех языке. В виду этого, крайне желательно было бы поставить на будущем Соборе вопрос об исправлении и упрощении современного богослужебного языка».
Архиепископ Ярославский Иаков: «Богослужебные книги наши изложены на церковно-славянском языке, от которого общеупотребляемый русский язык далеко ушёл в своем развитии. В богослужебных книгах много речений устаревших, непонятных не только мирянину, не получившему образования, но и священнику, получившему специальное богословское образование. Что такое «амфо», «прости», «плесне и глезне», «ровенник», «сходники», «гаждение», «вресноту» и т. д.? Немало и таких слов, которые хотя и употребляются теперь, но совсем с другим значением, например: «судьба», «понос». Точно также немало встречается и целых выражений, где за греческою расстановкою слов или слишком буквальным, механическим переводом едва уловляется смысл. Чтение и пение их по этой причине не имеет назидания. И возвышеннейшее богослужение наше из-за пристрастия к умершему языку превращается в непонятное словоизвержение для поющих, читающих и слушающих.
Сельские пастыри хорошо сознают этот недостаток богослужения, выражают жалобы, но бессильны помочь горю. Мудрено ли, что крестьянин иной предпочитает церковной возвышенной, но непонятной песне неумную, но понятную сектантскую песню, которую он может сам и петь, а образованный по этой самой причине идёт в театр или удовлетворяется домашним пением пошлых, но понятных романсов? Если по многим причинам нельзя говорить о переводе богослужебных книг на русский язык, то необходимо обсудить вопрос об исправлении существующего церковно-славянского перевода богослужебных книг с устранением из него всех архаизмов и греческого расположения слов в речениях или же немедленно приступить к новому переводу их на новославянский язык, всем понятный и вразумительный».
Епископ Архангельский Иоанникий: «Могущественным средством воздействия пастыря на пасомых является богослужение Православной Церкви. Наше богослужение имеет религиозно-нравственное и воспитательное значение. Оно будет вполне достигать своей цели, когда будет совершаться на языке, понятном для всех, то есть на родном русском языке. Священное Писание говорит: «пойте Богу разумно». Апостолы проповедывали на всех языках и на всех языках молились с верующими. У нас в России есть литургии на языках латышском, зырянском, мордовском, НО нет богослужения на родном наречии.
Поэтому полезно было бы славянский язык в церковном богослужении заменить русским. Такая замена даст для очень многих великое счастье участвовать в богослужении часто не одним только стоянием в храме, но участвовать разумно. Можно русский язык ввести в употребление постепенно. Пусть сначала богослужение на русском языке совершается изредка, как оно совершается, например, на греческом языке. Во всяком случае, от такого совершения богослужения опасности нет. Со временем оно будет всё более и более учащаться. Начинать употребление в богослужении русского языка нужно с городов, и вообще, с тех мест, где народ более развит, более сочувствует этому. Это имеет удобство в том отношении, что в городах и вообще в более населённых местах всегда имеется несколько храмов, и не желающие присутствовать при богослужении на русском языке будут иметь возможность присутствовать при богослужении на славянском языке. А пока русский язык в богослужение вводится в одном месте, к нему привыкнет и само пожелает завести у себя население и других мест. Не нужно и священников принуждать совершать богослужение на том или ином языке. Нужно представить это на благоусмотрение местных епископов и приходских пастырей. Пусть от прихода зависит заменить славянский язык русским или же до поры до времени оставить славянское богослужение. Постепенность в этом деле нужна даже для самих священников и вообще людей интеллигентных, которые понимают действительное значение русского и славянского языков в богослужении. Даже для них сразу перейти на русский язык было бы тяжело и неприятно. Поэтому на первых порах нужно, чтобы о совершении богослужения на русском языке прихожане знали, и нужно по мере возможности приготовить их к тому пастырским словом. На основании всего сказанного мы думаем: следовало бы вопрос о богослужении на русском языке поставить на очередь в нашей церковной жизни и разных мероприятиях к её усовершенствованию.
Представленные при отзыве Преосвященного Архангельского предложения местной комиссии по разработке вопросов, подлежащих рассмотрению и разрешению на Поместном Соборе Всероссийской Церкви:
«В виду важного значения, какое должно иметь православное богослужение в деле уяснения и утверждения в сознании народа истин христианского веро- и нравоучения, необходимо сделать его доступным пониманию народа и дать мирянам возможность более или менее активного участия в церковно-общественной молитве. Для сего необходимо:
а) упростить церковно-славянский язык православного богослужения в русской Церкви путём исправления текста священных и богослужебных книг, при чем все непонятные слова и выражения заменить более понятными славянскими же (синонимическими), если это возможно, или же русскими, насколько это будет позволять важность предмета, а греческую конструкцию, совершенно чуждую славянской речи, заменить русскою».
Епископ Орловский Кирион: «Самый язык наших богослужебных книг, сохранивших греческое построение речи и слово- производство, совершенно скрывает, часто даже искажает до ереси смысл и содержание молитв, богослужебных чтений и песнопений. Только немедленным исправлением этого языка до возможности понимания его не учившимся славянской грамоте есть надежда поддержать любовь нынешнего поколения к церковно-славянскому тексту. Конечно, во избежание повторения печальных последствий Никоновского исправления выпуск новоисправленных богослужебных книг не должен упразднять и умалять значение ныне существующих книг».
Архиепископ Донской Афанасий: «Настоит крайняя нужда в том, чтобы церковное богослужение достигало той великой цели, какую оно имеет в деле воспитания и спасения православных христиан, чтобы оно вполне удовлетворяло религиозным потребностям благочестивых людей. Для этого необходимо богослужебный язык в молитвословиях и песнопениях приблизить к пониманию простого народа чрез исправление и упрощение церковно-славянского текста, вводить в храмах общее пение некоторых молитвословий».
Протоиерей Ф. Д. Филоненко, не разделяя мнение Преосвященного Андроника, высказал следующее: «Евреи и греки своим языком разговаривали с Богом, и непонятно, почему нельзя обратиться к Богу на своём родном языке: тогда невозможна молитва ребёнка, который так просто зовёт родителей «папа», «мама». Далее, нет оснований славянский язык признавать выразительнее и глубже русского языка; к тому же славянский язык далеко не всем понятен. Его часто не понимают окончившие второклассную школу, интеллигенты и наша молодёжь, не говоря уже о простонародье. Места в школе даётся много для славянского языка, но его не знают. Перевод, конечно, представит много затруднений, — что и видит П. П. Кудрявцев. Необходима религиозность переводчиков, которая так сказалась в старинной иконописи в сравнении с новою. При введении народного языка в богослужение нужно творчество. И не следует бояться изменения (развития) богослужебного языка. Меняются и церковные обряды, которые не есть что-то неподвижное; меняются утварь, пение и прочее. Будем менять и язык, пока не явится народно-церковный. В церкви необходимо чтение выразительное, которое следует комбинировать с псалмодическим. Не нужно преувеличивать опасности соблазна сектантов».
Д. И. Боголюбов высказал, что по данному предмету существует две точки зрения — эстетов и народников. Первые (может быть Преосвященный Андроник) желают сохранить славянский язык по велению своего сердца; но эта точка зрения не приложима к народу, среди которого можно часто слышать такие отзывы о богослужении: «Священно, а ничего не понимаешь». А потому нужно пожертвовать эстетикою. Народ нуждается в понятном языке богослужения и потребует его. Народные издания церковных служб с подстрочными объяснениями распространяются весьма успешно. Но переходить к русскому языку богослужения следует постепенно».
Протоиерей профессор А. П. Рождественский, признавая потребность введения народного языка в богослужение, добавил, что простецы многое не понимают в славянском языке. Не нужно бояться перевода богослужебных книг на родной язык; ведь и славянские переводчики не передали всей глубины греческого текста и никто их не осуждает. Они сделали, так сказать «перетянутый» славянский текст. К тому же, греческая поэзия и особенно церковная, не понятна русскому сознанию, здесь часто игра слов и витиеватость стиля. Мешает в деле перевода присущая нам привычка, которая часто сказывается в привязанности нашей к простым обыкновенным вещам. При переводе нужно «творить» богослужение и вводить язык осторожно, а не по-никоновски поступать.
Преосвященный Андрей указал на большую религиозность татар, которая объясняется имеющимся у них татарским текстом некоторых церковных книг, добавив, что понятность богослужения способствует возвращению сектантов. Он, Преосвященный Андрей, при чтении канона допускает перестановку слов и пояснения.
Н. М. Гринякин, приведя справку о том, что в Предсоборном Присутствии одна группа Преосвященых высказалась за упрощение и исправление языка церковных книг, другая за то, чтобы дать понятное чтение Евангелия и Апостола, а третья — за издание русского перевода церковных книг для домашнего употребления и руководства в церкви, — высказал, что в докладе П. П. Кудрявцева все эти пожелания Преосвященных прекрасно скомбинированы. По существу же вопроса Н. М. Гринякин высказался за введение в бослужениео особого церковно-русского языка и чтение Священного Писания в церкви на русском языке.
Профессор Б. А. Тураев также высказался за необходимость перевода книг, отметив культурные заслуги славянского языка, хотя этот язык и отучил нас от греческих стихов. Для перевода же Великая Россия даст поэта. В монастырях и кафедральных соборах сохраняется славянский текст.
Высокопреосвященный Евлогий. Церковь живет и потому творит. Составляются и теперь новые молебны, молитвы, акафисты. Правда, это творчество грубое и шаблонное. Надо подслушать верно народное сознание, чувство и только ему отвечать. У украинцев есть немного политики, униатства — голос политического кружка, чем голос народной массы; лишь в последнем случае нужно идти навстречу и притом соблюдая осторожность, — соблазнить простые души легко. Богослужение на окраинах можно было бы, так сказать обновить, и то дало бы успокоение. В католическом богослужении привлекает орган, пение народных дополнительных песнопений. У нас можно было бы дать Евангелие, Апостол, Паремии на понятном языке, живую проповедь и нечто в роде колядок во время крестных ходов, пение народа на часах, переменное пение мужских и женских хоров.
Высокопреосвященный Сергий отметив, что чем выше праздник, тем непонятнее служба, что славянский текст иногда как бы нарочно затемняет смысл, указал на красоту славянского текста и в то же время и известную понятливость его для народа, например, в призыве к покаянию и других, а в иных случаях и привязанность к нему, например, в некоторых приходах карелы не хотят отказаться от славянского языка. Пересмотр и упрощение славянского текста необходимы.
Профессор И. М. Громогласов: «Богослужебный язык — смесь разных славянских наречий, язык искусственный, который влечёт расхождение религии с жизнью. Существует два пути: в храме один язык и строй мысли, дома - другой язык и строй мысли; отсюда раздвоенность, мешающая христианизации жизни. Осторожность при переложении нужна, но нельзя её преувеличивать. Нельзя отказывать просящему богослужения на русском языке. Право русского языка в церкви должно быть признано. Иначе будет деспотизм. Нужно открывать простор творчеству и дать ему место около церкви. Мы уже имели бы много религиозных гимнов».
Протоиерей С. И. Шлеев объяснил, что среди старообрядцев многие не станут спорить из-за перевода книг; старообрядцы от понятного и разумного не открещиваются. Нужно разрешать перевод желающим приходам, причём в переводе выбрать золотую середину, чтобы избежать вульгарности.
Протоиерей профессор А. П. Рождественский: «Каждый народ молится по-своему и пестрота не произведёт соблазна. Особого поэта-переводчика не нужно ждать, а руководиться необходимостью. В древней церкви была приспособляемость. В Ветхозаветной Церкви была музыка, а теперь часто в церкви можно слышать неблагозвучное пение псаломщиков».
Высокопреосвященный Евлогий заметил, что у народа другие понятия. Об органах даже в католичестве шёл спор. У переводчика должна быть религиозная воодушевленность.
Высокопреосвященный Платон, указав на бессознательное отношение многих к богослужению, высказался за необходимость перевода церковных книг. Немцы, англичане молятся на своем языке, а правоспособность русского языка в богослужении почему-то исключается.
Священник М. С. Елабужский: «Перевод богослужебных книг на русский язык весьма необходим в виду нелепости славянского текста, в виду изменения в течение веков смысла некоторых слов славянского языка, в виду ухода из-за непонятности православного богослужения многих в сектантские молельни. Некоторые непонятные славянские слова вызывают у слушателей неподходящие, нескромные мысли (приводит примеры). Хотя вера и благочестие сейчас в упадке, но это не доказывает того, что нельзя найти лиц с высокой религиозной настроенностью. Такие лица есть и они могли бы внести свою лепту в дело перевода, дать ему и красоту и поэзию. Случаи употребления русского языка давали блестящие результаты. Это значило бы условному приписывать безусловное значение и временное возвести в вечное. Наша частная молитва не облагается же в славянскую форму и дневник о.Иоанна Кронштадтского даёт много вдохновенных молитв на русском языке; на нём же изложена известная молитва киевского старца Парфения. Если допускается проповедь на русском языке, часто изустная, то нет оснований запретить богослужение на русском языке по утверждённым образцам, чтобы русские не были лишены того дара славить Бога на своём языке, какой дан всем народам. Искусственное разделение нашей речи на славянскую в молитве и русскую в обыденности есть частичное выражение той двойственности, какая замечается у наших христиан и которая выявляется в набожности и жестокости одновременно. Не нужно быть неразумными ревнителями отеческих преданий подобно преследователям в своё время переводчиков Св.Писания на русский язык (например, Макарий Глухарев). Мы не создадим протест против русского языка в богослужении, если будем вводить его постепенно, с мудрой осторожностью и только там, где этого пожелают прихожане».
П. В. Попович: «Славянский язык должно считать богослужебным, но в то же время не следует препятствовать, когда прихожане попросят совершать богослужение на русском языке. Перевод богослужебных книг на русский язык поэтому необходим. Для этого дела должны быть приглашены филологи, одарённые поэтическим талантом, религиозно настроенные. Перевод должен быть сделан на понятном, но не на вульгарном языке. Некоторые слова понятные и неудобопереводимые следует оставить. В виду попытки Государственного Комитета при Министерстве Народного Просвещения издать законопроект о необязательности преподавания Закона Божия и изгнания из школы обучения славянскому языку, церковное богослужение на русском и малорусском понятном языке будет, быть может, служить единственной школой для изучения христианских истин. Во имя «сих меньших», незнакомых с славянским языком, необходимо снять завесу с богослужения, дать им возможность слушать, понимать и чувствовать всё то, что преподаётся нам богослужением. Этим народ будет привлекаться к храму, сознательно относиться к богослужению и не будет прельщаться сектантством».
Н. И. Знамеровский: «Не знаю, что в предыдущих заседаниях говорилось, но я скажу, что в виду непонятности славянской речи необходимо взяться за великое и святое дело исправления перевода богослужебных книг, пригласив сведущих лиц, коим рекомендовать подготовится постом и молитвой, как к делу великому и святому. Дело должно вестись осторожно и постепенно. Частное распространение богослужебных книг на русском языке желательно и полезно в том случае, если Собор почему- либо не допустит совершение богослужения на русском языке. Желательно, во всяком случае, издавать книги на славянском и параллельно на русском языке для ознакомления верующих с содержанием молитв. Пение кафизм должно быть общим на славянском языке, а содержание их будет выясняться из русского текста. Насильственное введение русского богослужебного языка не должно быть. Если же прихожане выразят желание, то разрешение должно быть дано».
Протоиерей И. А. Ильин: «Один из ораторов говорил здесь, что угодники наши молились на славянском языке, но разве тогда русский язык был? Читая молитвы, мы должны воспринимать их умом. Апостол Павел говорит: «если я приду к Вам и стану говорить (Вам) на незнакомом языке, то какую пользу принесу Вам?» Оратор цитирует ст. 14 гл. 1 послания к Коринфянам. Только нам, священникам, епископам, учёным понятен славянский язык, но мой псаломщик уже не понимает, что читает из апостола. Если мы не вступим на путь реформы, через 10 лет церкви будут пустыми. Не назидается народ в наших храмах и идёт к сектантам, где для него понятно поют и читают. Защитники славянского богослужения хотят божественные слова загнать в буквы славянского языка. Но если бы св. Кирилл и Мефодий жили теперь, то, конечно, они перевели бы священные книги не на славянский язык, а на понятный народу — русский. Реформу проводить, разумеется, нужно не так, как Никон, а постепенно, без насилий. Собор должен выработать подробный план проведения её»..
Священник М. Ф. Марин: «Исправление богослужебных книг фактически уже совершается и всегда совершалось. Язык современных богослужебных книг не тот, что был раньше, он уже не чисто славянский. Я человек с высшим богословским образованием, слушая стихиры, не могу уловить смысл, как ни напрягаю внимание. Если простецы плачут в церкви, то плачут, умиляясь формой. Молитвы для них своего рода заклинания. Благодаря непониманию языка, некоторые моменты богослужения для народа мёртвы. Нужно помнить слова свв. Кирилла и Мефодия: «проповедывать на чужом языке — писать на песке». Реформа нужна, но нужна и постепенность. Хорошо перевести сначала каноны, часослов. Если реформа будет произведена разумно, соблазна не будет».
Священник М. С. Елабужский: «Меня не смущает сравнение нас с прислугой, забирающейся в хоромы и там хозяйничающей.
Иное дело заявление епископа, что мы убиваем его душу. Но ведь здесь внешности придаётся большее значение, чем внутреннему, мысли и чувству, вложенному в песнопение. Я спрошу: «а не убиваем ли мы непонятным богослужением тёмные души, уходящих в штундизм и индеферентизм?» Епископ Феофан указывал, как на одну из причин ухода православных в штундизм на непонятность церковных песнопений. Профессор Кудрявцев в своём докладе предъявил такие требования к переводчикам, советовал подходить к делу с такой осторожностью, что получилось впечатление, что лучше совсем не ходить. Переводчик, по мнению профессора, должен быть и поэтом, и религиозно настроенным человеком, перевод должен гармонировать с архитектурой и живописью храма. Мне кажется, что это уже — излишний эстетизм. Епископ Феофан о переводах, печатавшихся в его время, отзывался как «о благоговейных и понятных». Этот специалист молитвы, таким образом, утверждал своим авторитетом переводы, появлявшиеся в его время. Правильно было указать, что переводчики наши не были поэтами, но мало этого — и составители часто таковыми не были. Не все были Иоанны Дамаскины, Косьмы Маюмские (оратор приводит примеры из канона Иоанна Предтечи). Я прошу снисхождения, жалости не только к малым сим, но и к духовенству. Оно и само часто не понимает».
Протоиерей Т. П. Теодорович: «В словах защитников славянского богослужения чувствуется большая любовь к языку, но нужно подумать о самом богослужении. Оно переведено у нас с греческого и, значит, не может срастаться с славянским языком. Я вижу в словах защитников славянского языка только чувства любования старинной вещью, которой любуются, но не пользуются. Богослужением нужно не любоваться, а попытаться сделать его близким народу. Не уважая свой язык, мы не уважаем себя. Жизнь же берёт своё: богослужебный язык постепенно приближается к русскому. Религия традиционна, но, думается мне, придавать особое значение заявлениям народа о нежелании слушать богослужение на родном языке не следует. Русский народ идет гигантскими шагами и недалеко то время, когда он поймёт правду наших слов. Не нужно опаздывать. Мы всегда опаздываем. Пример католической церкви должен нас научить».
Священник И. Ф. Щукин приводит постановление Новгородского епархиального съезда, на которое ссылался Н.Ф. Миклашевский: «В целях большего влияния церковного богослужения на душу верующих, в целях противодействия сектантским богослужебным собраниям необходимо, чтобы в Православной Русской Церкви, согласно указания апостола Павла (1 Кор. 14:19) всё совершалось на понятном языке. Таким языком безусловно должен быть признан не так называемый славянский язык, вернее древнеболгарский, а наш родной русский язык. А потому наши богослужебные книги должны быть как можно скорее изданы в свободном русском переводе с греческого языка. Если же такой перевод богослужебных книг на русский язык представляется в настоящее время почему либо невозможным, то в таком случае следует немедленно приступить к исправлению славянского текста до степени его понимания молящимися, к изданию богослужебных сборников с песнопениями и подстрочными примечаниями для мирян. Чтение одного Слова Божия за богослужением, особенно Святого Евангелия и Апостола, должно совершаться на русском языке».
Стр.66. И наш современник Митрополит Кирилл (Гундяев) о непонятности в наши дни церковно-славянского языка говорит: «Этот язык не только для народа, но и для интеллигенции утратил ту долю понятности, которой он, бесспорно, обладал в прошлом». Ис.30:21 – «И уши твои будут слышать слово, говорящее позади тебя: «вот путь, идите по нему», если бы вы уклонились направо и если бы вы уклонились налево». Иез.12:2 – «Сын человеческий! ты живешь среди дома мятежного; у них есть глаза, чтобы видеть, а не видят; у них есть уши, чтобы слышать, а не слышат; потому что они — мятежный дом». Зах.7:11 – «Но они не хотели внимать, отворотились от Меня, и уши свои отяготили, чтобы не слышать». Матф.11:15 – «Кто имеет уши слышать, да слышит!»
Разум человеку – главный враг,
И не чей-то, собственный его,
Он сгоняется забвением в овраг,
Он пинается презренною ногой.
То, что учимся, дипломы получаем,
Это чести мало принесёт,
Если слепнут внутренне очами,
И в извилинах на крыше молочай, осот.
Наркотические мак и конопля,
Алкоголь рекой, табак вонючий -
Вьётся из всего уму петля.
Всех врагов ума не поместить и в кучу.
Выжаты, отшиблены мозги,
Пережжёны окончанья нервов;
Оплетает дьявольский мизгирь,
Высосет, душа заляжет мёртвой.
Разум – царь на высоте престола,
Видит, рассуждает, подаёт советы,
На него враги ломают колья,
Строят замыслы и дикие наветы.
Просвещённый Божьей благодатью
Направляет так свои стези,
Быть всегда чтоб в подвенечном платье,
Не испачканном невежеством в грязи.
Свет Христов пронизывает душу,
Возвышает надо всею тварью.
Кто права царя посмел нарушить,
Из сокровищницы в темноту затарить?
Отравителями совести, мозгов
Стали те, кто доступ к ним имеет:
Сонмище учителей, попов, -
Но не всех, а кто послушен зелью.
Сохраните разум детворы,
От тлетворных фильмов и книжонок,
Путь сумейте к Богу проторить
С Библией - светильником зажжённым. 13.8.04. ИгЛа