Вопрос 3820: 26 т. Приходится встречать со старыми людьми и удивляешься, как мало они думают о смерти, а всё только о болячках и как избавиться от них. Начинаешь говорить о покаянии, а они: мы многое пережили, и наша жизнь была лучше этой. Мы ничего плохого не делали, а всю жизнь только работали. Читать даёшь им что-то божественное, а они ссылаются на занятость и на плохое зрение. Как их вызвать на покаяние?

Ответ: Не вызволить их из этой пропасти. Они – самые великие грешники, пленённые сатаной. Они столько зла натворили. Особенно виновны учителя и работники в сфере образования, кино, печати. Они сеяли отраву и ядовитые всходы – это их плоды. Тут только молитва, и если Бог благословит, чуточку бы им увидеть, что они натворили. В старческом маразме трудно найти место, годное для посева Слова Божия.

 

Она стареет. Дряблому лицу

Не помогают больше притиранья,

Как новой ручки медное сиянье Усталому от времени крыльцу.

А взгляд её не сдался, не потух.

Пусть не девчонок, не красавиц хлёстких, –

Она ещё выводит на подмостки Своих эпизодических старух.

       И сохранилась старенькая лента,

       Едва объявят где-нибудь, одна,

       Смущаясь, с томной слабостью в коленках,

       Спешит в неполный кинозал она.

       Спешит назад к себе двадцатилетней,

       Когда, среди бесчисленных сестёр,

       Её, одну на целом белом свете,

       Открыл для этой ленты режиссёр.

И, хоть глаза счастливые влажны,

Она глядит чуть-чуть со стороны.

Вот этот шаг не так бы, это слово,

Вот этот взгляд, вот этот поворот...

Ах, если бы сейчас, ах, если б снова...

А фильм себе тихонечко идёт –

Не слишком звонкий и не обветшалый.

Но что-то было в той девчонке шалой,

Чего она не поняла сама.

Ухмылка? Быстрой речи кутерьма?

       И вновь она тревожится и любит

       Среди чужих людей в случайном клубе...

       Но гаснет ленты обжитой уют.

       Вся там, вдали от жизни повседневной,

       Она идёт походкою царевны.

       А зрители её не узнают.                   1965 Лев Ошанин

Деян.11:18 – «Выслушав это, они успокоились и прославили Бога, говоря: видно, и язычникам дал Бог покаяние в жизнь».Откр.2:21 – «Я дал ей время покаяться в любодеянии её, но она не покаялась». Кто верил хотя бы на уровне храмовых богослужений, ему можно начинать говорить о необходимости покаяния по Слову Божию, о жизни по Евангелию. Иные бились за справедливость, даже не подозревая, что шли не в том направлении. Их душа им подсказывает это, что нужно делать?

 

Вступил я в жизнь к борьбе готовый, –

Но скоро кончилась борьба!.. Неумолим был рок суровый

И на меня надел оковы, Как на мятежного раба.

       Покорно нёс я злую долю, И совесть робкая лгала;

       Она меня на свет, на волю Из тьмы безмолвной не звала.

Шла мимо жизнь, шло время даром!

Вотще я братьев слышал стон, –

Не ударял мне в сердце он Больным, сочувственным ударом...

       Когда теперь смотрю назад, На время юности порочной, –

       Среди пустыни, в тьме полночной

       Блуждает мой печальный взгляд.

Вот мной пройдённая дорога... Её предательский изгиб

Вёл к страшной бездне!.. Много, много

Из нас погибло... Воля Бога

       Меня спасла, – я не погиб. Но не стою я горделиво,

       Увенчан славою побед... Ещё в душе воскресшей нет

С минувшим полного разрыва.

Я долго жил средь скверн и зол!

У их нечистого подножья Тупела мысль, немел глагол,

       Изнемогала сила Божья. Ещё я трепетом объят,

       Ещё болит живая рана И на меня, как из тумана,

Виденья прежние глядят; И, полн знакомой мне боязнью,

Ещё я взгляды их ловлю, Мне угрожающие казнью

За то, что мыслю и люблю...        1855. А.М.Жемчужников

 Рим.10:8 – «Но что говорит Писание? Близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоём, то есть слово веры, которое проповедуем».

Всё, что сберечь мне удалось, Надежды, веры и любви,

В одну молитву всё слилось: Переживи, переживи!  Ф.Тютчев

 

Забытый случай, дальний-дальний,

Мерцает в прошлом, как свеча...

В холодном БУРе на Центральном Мы удавили стукача.

  Нас было в камере двенадцать. Он был тринадцатым, подлец.

  По части всяких провокаций Ещё на воле был он спец.

Он нас закладывал с уменьем, Он был «наседкой» среди нас.

Но вот пришел конец терпенью, Пробил его последний час.

       Его, притиснутого к нарам, Хвостом начавшего крутить,

       Любой из нас одним ударом Досрочно мог освободить.

Но чтоб никто не смел сознаться, Когда допрашивать начнут,

Его душили все двенадцать, Тянули с двух сторон за жгут...

  Нас «кум» допрашивал подробно,

  Морил в «кондее» сколько мог,

  Нас били бешено и злобно, Но мы твердили: «Сам подох...»

И хоть отметки роковые На шее видел мал и стар,

Врач записал: «Гипертония», – В его последний формуляр.

   И на погосте, под забором, Где не росла трава с тех пор,

   Он был земельным прокурором Навечно принят под надзор.

Промчались годы, словно выстрел...

И в память тех далеких дней

Двенадцатая часть убийства Лежит на совести моей.

                                              1964, Анатолий Жигулин

 1Цар.25:33 – «и благословен разум твой, и благословенна ты за то, что ты теперь не допустила меня идти на пролитие крови и отмстить за себя». 1Цар.22:22 – «И сказал Давид Авиафару: я знал в тот день, когда там был Доик Идумеянин, что он непременно донесёт Саулу; я виновен во всех душах дома отца твоего».

Воспоминания старых людей приводят на пепелище юных мечтаний. Нужно, чтобы Дух Святой им это привел на память, что за зарытый талант им придётся отвечать.

 

Здесь некогда, могучий и прекрасный,

Шумел и зеленел волшебный лес, –

Ни лес, а целый мир разнообразный,

Исполненный видений и чудес.

       Лучи сквозили, трепетали тени;

       Не умолкал в деревьях птичий гам;

       Мелькали в чаще быстрые олени

       И ловчий рог взывал по временам.

На перекрёстках, с речью и приветом

Навстречу нам, из полутьмы лесной,

Обвеянный каким-то чудным светом,

Знакомых лиц слетался целый рой.

       Какая жизнь, какое обаянье,

       Какой для чувств роскошный, светлый пир!

       Нам чудились нездешние созданья,

       Но близок был нам этот дивный мир.

И вот опять к таинственному лесу

Мы с прежнею любовью подошли.

Но где же он? Кто опустил завесу,

Спустил её от неба до земли?

       Что это? призрак, чары ли какие?

       Где мы? и верить ли глазам своим?

       Здесь дым один, как пятая стихия,

       Дым – безотрадный, бесконечный дым!

Кой-где насквозь торчат по обнаженным

Пожарищем уродливые пни,

И бегают по сучьям обожжённым

С зловещим треском белые огни...

       Нет, это сон! Нет, ветерок повеет

       И дымный призрак унесёт с собой...

       И вот опять тот лес зазеленеет,

       Все тот же лес, волшебный и родной.    1867. Ф.И.Тютчев

Мф.25:30 – «а негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов».

 

И хочу, но не в силах любить я людей:

Я чужой среди них; сердцу ближе друзей –

Звёзды, небо, холодная, синяя даль

И лесов, и пустыни немая печаль...

       Не наскучит мне шуму деревьев внимать,

       В сумрак ночи могу я смотреть до утра

       И о чём-то так сладко, безумно рыдать,

       Словно ветер мне брат, и волна мне сестра,

И сырая земля мне родимая мать...

А меж тем не с волной и не с ветром мне жить,

И мне страшно всю жизнь не любить никого.

Неужели навек моё сердце мертво?

Дай мне силы, Господь, моих братьев любить!

                                                     Д.С. Мережковский

Иер.2:2 – «иди и возгласи в уши [дщери] Иерусалима: так говорит Господь: Я вспоминаю о дружестве юности твоей, о любви твоей, когда ты была невестою, когда последовала за Мною в пустыню, в землю незасеянную».