Вопрос 4073: 30 т. Как Вам кажется, если бы опросить сегодня тех, кто открыто выступал в РПЦз против объединения с патриархией, а потом ратовали за объединение, то что бы они сказали в своё оправдание?

Ответ: А зачем им оправдываться? Они судили по тому, что видели. За десять лет многое изменилось. Изменилось у зарубежных в их сознании и в прихожанах, которых с каждым днём всё меньше становится, ибо нет всеобщего благовестия в мире.

 «Уже в октябре 1997 года епископ Варнава, главный вдохновитель хевронского скандала, и тринадцать других представителей западноевропейской епархии РПЦЗ, обратились к митрополиту Виталию и членам зарубежного Синода с коллективным открытым письмом, в котором предостерегали: «после недавних событий в Иерусалиме наблюдается вольность в общении» с представителями Русской Православной Церкви, которую они определили как беспринципное «братание». «Неужели настало время возможного нашего общения, или даже слияния с Московской Патриархией? – вопрошали они. – Надо не забывать о том, что... начиная с первого советского патриарха Сергия, Московская патриархия неканонична»... «Измена нашей позиции будет предательством и гибелью, лежащими на нашей совести». Довольно неожиданно эту группировку поддержал молодой епископ Сеатлийский Кирилл, викарий Западно-Американской епархии, ранее не выступавший с подобных позиций. Он назвал совместное заявление архиепископов Марка и Феофана «безответственным набором демагогических фраз, не имеющих ни одной здравой мысли». Ободрённый такой поддержкой, митрополит Виталий в своём письме от 6 февраля 1998 года обвинил владыку Марка в том, что «никто не давал ему полномочий вести эти собеседования» и перешёл в решительное наступление: своей властью исключил Архиепископа Марка из членов Архиерейского Синода РПЦЗ. Вслед за этим он разослал по всем приходам РПЦЗ своё послание под названием «Русская Православная Зарубежная Церковь и её современное значение», в котором очередной раз объявил: «Четыре последних патриарха Московской Патриархии избраны коммунистическим государством, объявившим себя сейчас вдруг демократическим. Это высшее правление МП есть просто безблагодатное государственное учреждение, а его члены просто государственные чиновники в рясах».

 Пётр Перекрестов писал совсем недавно: «При советах, до 1927 года Русская Церковь, как в России, так и за границей, продолжала оставаться единой. 1927 год поворотный – тогда образовался раскол, вызванный, в первую очередь, известной «Декларацией» митрополита Сергия (Страгородского). Это не был, как принято говорить (см. например высказывание С. Григорьева в №3 «Руси Православной»), раскол между живущими в России и живущими за её пределами. Это был раскол в сердце самой России. Даже короткий перечень иерархов, духовенства и мирян, которые стали в оппозицию митрополиту Сергию убедительно показывает, что они были цветом и украшением Русской Церкви: митрополиты Агафангел Ярославский, Кирилл Казанский, Иосиф Петроградский, Архиепископы Арсений (Жадановский), Серафим (Звездинский), Серафим Угличский, Феодор (Поздеевский), епископы Варнава (Беляев), Григорий (Лебедев), старец Нектарий Оптинский, священники Сергий Мечев, Анатолий Жураковский, мiряне С. Нилус, М. Новосёлов...

 Покойный митрополит Иоанн в своём труде о расколах в Русской Церкви упоминает, что «многие из тех пастырей, которые в годы борьбы с обновленчеством показали себя стойкими борцами за чистоту Православия, выступили теперь (после выхода Декларации - прот. П.) против митр. Сергия» (Церковные расколы в Русской Церкви, Сортавала, 1993, стр. 159). «Когда верные чада Русской Церкви прочли послание Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Временного при нём Патриаршего Синода, то многие из них настолько были поражены его содержанием, что решили за лучшее не задерживать послания у себя и отправили его обратно автору. Почти 90% православных приходов поступили с декларацией по вышеуказанному примеру» (там же, стр. 130). К митрополиту Сергию пришла делегация, которая его умоляла отказаться от Декларации, но он не внял просьбам своего духовенства и паствы. На вопрос делегации митрополиту Сергию «Вы спасаете Церковь?», последний ответил: «Да, я спасаю Церковь!» (там же, стр. 164). Итак, раскол создал митрополит Сергий в самой России. С 1927, а не с 1990 года существуют т.н. «параллельные структуры» в России. А русские иерархи, находившиеся в 1927 году за пределами родины, остались единомысленны именно с теми в России, кто не принял Декларации.

 Следует учесть и то, что в годы после прихода к власти и «Временного правительства» и большевиков, все традиционные устои русской жизни начали с неимоверной скоростью разрушаться. Совестливые люди начали задыхаться от происходящей вакханалии, от разрухи, от потери ориентиров... Все их взоры были направлены на Церковь, которая, идя исповедническом путём, противостояла всему этому. В то время, когда вся жизнь была пропитана ложью, святая Церковь мужественно, открыто говорила правду. До 1927 года. С Декларации начался новый этап церковной жизни. Всенародно, официально, Декларация и содержащаяся в ней ложь стала не только приемлемой, но как бы обязательной. О Декларации много говорилось и писалось. Я хотел бы обратить внимание на некоторые менее заметные моменты. Святейший патриарх Тихон – последний признанный всеми русскими православными людьми Патриарх – предал большевиков анафеме. Кроме того он заклял всех, вступающих с ними в общение: «Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение» (Акты святейшего Патриарха Тихона, Москва, 1994, стр. 83).

 И вот, в 1927 году, митрополит Сергий выпускает Декларацию, в которой он, вопреки завету св. Патриарха Тихона, фактически вступает в общение с этой властью. Причём, он не просто, как говорят его апологеты, «взял этот грех на себя» - Декларация подписана и членами его Патриаршего Синода (состоявшего почти полностью из бывших обновленцев) и была разослана всему духовенству для обязательного принятия. Кто не принимает Декларации, тот не только враг советов, но и стоит в оппозиции Церкви – так стоял вопрос в те дни! Невольно вспоминаются евангельские слова «Всякий, кто исповедует Меня пред людьми, того исповедую и Я пред Отцом Моим Небесным, а кто отречётся от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцом Моим Небесным» (Мф.10:32-33). Мы не судим митрополита Сергия лично и не диктуем ему, что следовало бы делать. Но перед нами, в Евангелии и в многочисленных примерах из жития святых, имеется ответ на вопрос: какова христианская норма поведения в условиях гонений?

 Если можно Церковь спасать ложью и дипломатией, то почему нельзя ложью спасать свои личные, семейные или общественные интересы? Где грань между позволительной, «святой» ложью и непозволительной? И если Церковь узаконила ложь на благо Церкви, то почему нельзя узаконить ложь во спасение себя, ложь для продвижения в карьере, ложь для устройства на работу, в институт... Известный московский протоиерей о. Владислав Свешников писал: «Согласиться с духом декларации могли преимущественно наиболее незрелые, духовно нестойкие, христиански непоследовательные, а порою и нравственно полумёртвые члены Церкви... Едва ли не самым тяжёлым последствием новой церковной политики стало чрезвычайное искажение церковного сознания... «ложь, обширная лукавая ложь вошла в жизнь Церкви после её легализации» (Психология неосергианства. «Троицкая Православная газета», 1993).

 Второй момент, касающийся Декларации, таков. Если святейший Патриарх Тихон заклял всех вступающих в общение с безбожной властью, а митрополит Сергий в своей Декларации сделал именно это, не простирается ли это заклятие на Московскую Патриархию по сей день? Имело и имеет ли анафематствование Патриарха Тихона реальное значение и силу? А его заклятие? Кем эти анафематствование и заклятие были сняты? Это серьёзные духовные вопросы и игнорировать их русский православный христианин никак не может.

Духовные вожди русского рассеяния, например, святители Иоанн Шанхайский и Аверкий Сиракузский и Троицкий постоянно нас призывали к покаянию и подчёркивали, что пока грех цареубийства тяготеет на русском народе, не будет возрождения России. Нельзя ли сделать вывод, что пока заклятие святого Патриарха Тихона тяготеет на Московской Патриархии, Русская Церковь не будет единой? Третий момент, относящийся к Декларации митрополита Сергия, имеет непосредственную связь с вопросом прославления святого страстотерпца Царя-мученика Николая и его семьи. На этот момент наше внимание обратил проживающий в России современный церковный историк и богослов – протоиерей Лев Лебедев. Декларация призывает не просто к признанию Советской власти, как Божиего попущения, а именно к духовному братанию с этой властью. Далее следует перечень тех бедствий режима, которые Церковь, по митрополиту Сергию, рассматривает как свои бедствия, и называет «ударами в нас», т.е. в Церковь. В числе таких «ударов» обозначено «убийство из-за угла, подобное варшавскому». Имеется в виду убийство в 1927 году русским патриотом Борисом Ковердой большевистского дипломата Войкова (Пинхуса Лазаревича Вайнера). Теперь не все знают, кто такой был Вайнер-Войков, а тогда, в 1927 году, все, в том числе и митрополит Сергий прекрасно знали, что он один из самых главных организаторов убийства царской семьи! Итак, удар в Войкова, т.е. в цареубийцу – есть удар в Церковь! Как это страшно! Поэтому Русская Православная Церковь Заграницей считает отказ от «сергианства» необходимейшим условием для церковного возрождения в России. К сожалению, «сергианство» не только до сих пор не осуждено, но и выдвигается в качестве образца для подражания. Об этом ярко свидетельствуют следующие потрясающие слова патриарха Алексия II в связи с 80-летием восстановления патриаршества: «Сонмом мучеников Церковь Русская засвидетельствовала свою веру и уготовила своё будущее возрождение. Среди исповедников Христовых мы можем в полной мере назвать святителя Тихона и святейшего Сергия» (выделено мною - прот. П.). Не зря иеромонах Серафим Роуз отмечал: «Сергианство станет всё более и более острым предметом споров... Сущность сергианства связана с проблемой, присущей всем Православным Церквам в наши дни - потерей духа Православия, пренебрежением Церковью; восприятием «организации» как Тела Христова; верой, что благодать и Таинства действуют «автоматически». Логика и порядочность не помогут нам преодолеть эти камни преткновения – потребуется много страдания и духовного опыта, и немногие поймут суть всего дела» («Русский пастырь» №13, 1992, стр. 61).

 Благодаря сергианской политике, мiрские (безбожные) начальники начали контролировать церковную жизнь до такой степени, что церковные кадры выдвигались и одобрялись ими. А ведь третье правило Седьмого Вселенского Собора гласит: «Всякое избрание во епископа, или пресвитера, или диакона, делаемое мiрскими начальниками, да будет не действительно по правилу, который глаголет: аще который Епископ, мiрских начальников употребив, чрез них получит епископскую в Церкви власть, да будет извержен, и отлучён, и все сообщающееся с ним». Так, имеет ли этот канон реальное значение, реальную силу, или это просто «памятник истории»? При обсуждении канонических причин, разделяющих Русскую Православную Церковь заграницей и Московскую Патриархию, и этого вопроса не обойти. 

Нет сомнений в том, что верующие в России отвергают экуменизм. Это само по себе отрадное и обнадёживающее явление. Большую, но не единственную роль в этом сыграли книги и статьи авторов Русской Православной Церкви Заграницей. Но не только книги. Наличие приходов и общин Зарубежной Церкви в России несомненно помогло осознанию опасности предательства православия в лоне Московской Патриархии. Благодаря этим приходам, дабы не потерять прихожан и власть, Московская патриархия вынуждена была открыто заговорить на многие запретные темы, в том числе и об экуменизме. К сожалению, среди епископата и большой части духовенства на ключевых постах администрации МП, экуменизм, как убеждение, жив. Нельзя обойти молчанием слова архиепископа Владимира Ташкентского и Среднеазиатского: «к чему же истерический страх перед экуменизмом? Доселе Полнота Русской Православной Церкви не поступалась и вплоть до антихристовых времён не поступится ни единым догматом или каноном чистой Христовой веры... Миф об «экуменической всеереси» вымышлен злопыхателями из РЗЦ» («Русь Православная» №1, 1998). Действительно, Русская Православная Церковь Заграницей, в лице её иерархов и богословов, дала оценку экуменическому движению и соборно определила экуменизм как ересь. Покойный митрополит Иоанн Санкт-Петербургский в своей последней статье по поводу экуменизма сослался именно на авторитет Русской Зарубежной Церкви. Но определение экуменизма как «всеереси» поддержали и другие духовные авторитеты. В первую очередь – один из величайших богословов ХХ века, «совесть Сербской Православной Церкви», архимандрит Иустин (Попович) в своей книге «Православная Церковь и экуменизм», а также Александрийский патриарх Николай VI, назвавший экуменизм не просто ересью, а «пан-ересью – вместилищем всех ересей и зловерий» и афонские монахи, не говоря уже о довольно многочисленных православных авторах в России.

 Ложность слов архиепископа Среднеазиатского о том, что «Доселе Полнота Русской Православной Церкви не поступалась и вплоть до антихристовых времён не поступится ни единым догматом или каноном чистой Христовой веры» не нуждается в особом доказательстве. Вспомним хотя бы решение Московской Патриархии о допустимости причащения римо-католиков (это решение было официально отменено, по-моему, в 1986 году). Передо мной лежит и фотография Билли Грэхема проповедующего (в своём «облачении») в присутствии патриарха Пимена и членов Синода с амвона, при открытых царских вратах Богоявленского собора в Москве в 1988 году. Решение «Полноты Русской Православной Церкви» на Архиерейском Соборе 1994 г. о допустимости совместных молитв с инославными свидетельствует о нарушении 45-го правила святых Апостолов, имеющего вероучительное значение. А слова епископа Владивостокского о том, что «богоборческая власть принуждала Русскую Церковь участвовать в подобных мероприятиях» («Русь Православная» №2, 1998) не соответствуют утверждению Архиерейского Собора Московской Патриархии от 1994 года, на котором, было официально заявлено, что участие Русской Православной Церкви (МП) в ВСЦ было продиктовано и диктуется «в первую очередь соображениями церковной пользы». Православные участники экуменических сборищ неоднократно подчёркивают, что они это делают ради «свидетельства истин православия» перед инославным миром. Однако эффективность такого свидетельства настолько ничтожна, что нам доселе не известен ни один случай отказа инославного участника экуменического собрания-моления от своих заблуждений и обращения в Православие. Наоборот: православные представители теряют способность открыто исповедовать Православие. …было утверждение лаврского иеромонаха, что, мол, епископы и священники Русской Православной Церкви (Московской Патриархии), принимающие участие в ВСЦ, представляют не Церковь, но только самих себя. Однако на следующей же литургии этот лаврский иеромонах и его единомышленники будут служить на антиминсе, выданном своим священноначалием и неоднократно повторять имя патриарха как «Господина и отца нашего» - т.е. свидетельствовать своё полное единомыслие в делах веры с теми, которые «всё делают от себя, а не от имени Церкви». Как же быть в таком положении? Где же выход для этих монахов? Как поступали в данных условиях православные, когда их иерархи оказывались на пути к отступничеству, если не сказать – к ереси? Для некоторых, в настоящий момент, ответ на этот вопрос, выход из тупика один: переход под омофор тех иерархов, которые открыто, ясно и православно исповедуют нашу веру. Этот процесс начался открыто в 1990 году. Да, были ошибки; да, были провокаторы; да, были те, которые перешли в РПЦЗ не по идейным убеждениям, а в поисках выгоды... Но, были и те, чья совесть не позволила им иначе поступить; были те, кто не мог себе позволить на словах «обличать» своих иерархов в отступничестве, а затем лобызать им же руки и возносить их имена на Богослужении. Следует ещё подчеркнуть, что Русская Православная Церковь Заграницей не открыла за это время ни одного своего прихода в России.

 Кто был назначен настоятелем в Россию из заграницы? Получает ли кто-либо из духовенства Российской Церкви жалование с Запада? Как правило, духовенство российских приходов Русской Православной Церкви заграницей живёт в очень тяжёлых материальных условиях. Те приходы, у которых по милости Божией имеются настоящие храмы, ежеминутно находятся под угрозой захвата церковного имущества. 8 лет - период недолгий. Это даже не начало. Вспомним хотя бы иконоборчество. Ведь ещё 150 лет после победы иконопочитателей на VII-м Вселенском Соборе, велась борьба за Православие. Я думаю, что процесс противостояния отступничеству в лоне Московской Патриархии (подчеркиваю, что врагом является не Московская Патриархия, а именно отступничество в её лоне) только начинается. С появлением православных средств массовой информации деятельные иерархи-экуменисты уже не могут скрывать свои действия. Ныне печатается много книг, благодаря которым у духовенства и мiрян начинает пробуждаться церковное сознание. И, рано или поздно, каждый мыслящий, каждый сознательный, и каждый истинно-православный священник столкнётся с вопросом: «как и с кем мне быть»? Сейчас в России наблюдается «вторая волна» перехода духовенства в лоно Российской Церкви (так обычно называют Русскую Православную Церковь Заграницей на территории России). Это, как правило, священники, которые не питают никаких иллюзий. С проведением нового закона о свободе совести, они могут оказаться на совершенно нелегальном положении. И, всё равно, они принимают такое решение. Как же перед ними не преклоняться, как их не уважать?

 Если Московская Патриархия прославила старца Нектария Оптинского – а прославленные святые служат для нас образцом для подражания – то почему же нельзя идти по стопам преподобного Нектария, не признававшего авторитет митр. Сергия и его последователей? Мы, православные, должны прислушиваться к голосу своей совести. Вспоминаются слова Тверского священника о. Александра Левковского, расстрелянного за верность Церкви и отказ принять ложь митрополита Сергия: «Я понимаю, что моё церковное самосознание неприемлемо для соввласти, но это меня не смущает. Я готов понести наказание от соввласти, лишь бы остаться честным перед Церковью, быть верным ей до конца»… И вот, в 1990 году она вдруг стала «плохой», она резко изменилась. Как? Почему? Потому что до тех пор она была далеко, она была заграницей, она была недосягаема, а теперь она появилась в России и перед каждым православным впервые за 60 лет встал не отвлечённый, а реальный выбор. Между прочим, решение о принятии приходов Зарубежной Церковью не было запланировано, долго обсуждалось. Из России поступил ряд прошений в Архиерейский Синод и он, наконец, решил протянуть руку просящим. Это в традиции Русской Православной Церкви Заграницей - быть на стороне гонимых и страждущих. Итак, выбор: быть в лоне этой Зарубежной Церкви или нет – сейчас реально стоит перед каждым, а это страшно. Есть и чисто психологический, человеческий момент, который нам следует учесть. В 1990 году произошло два события, которые реально отразились на «неуспехе» (я ставлю это слово в кавычки, поскольку настоящий процесс только начинается) Зарубежной Церкви в России.

 Первое событие – избрание патриарха Алексия II (Ридигера). Патриарх Алексий прибыл в Москву и собрал то московское духовенство, которое было притесняемо в прежние годы, и, которое чувствовало особую близость к Зарубежной Церкви. Он, будучи опытным дипломатом, выразил им сочувствие и преклонение перед их подвигом, понимание и поддержку. Одновременно Зарубежная Церковь начала принимать в свою юрисдикцию духовенство не всегда самое «образцовое», а также требовать покаяния от переходящих из МП клириков. И, по человечески понятно, что духовенство, прежде положительно относившееся к Зарубежной Церкви, услышав такое жёсткое требование (оно, кстати, было предложено именно российскими представителями РПЦЗ) с одной стороны, и будучи обласкано святейшим - с другой, восстало против движения переходящих в Зарубежную Церковь. Эти московские клирики оказали патриарху Алексию огромную услугу - пользуясь их авторитетом он смог закрепить свои позиции. Многие из них теперь занимают довольно высокие и ответственные посты в ряде приходов и духовных учебных заведений Москвы. А приходы и общины Российской Церкви остаются в тисках. В Москве, благодаря союзу МП с «сильными мiра сего», власти вряд ли допустят открытие хотя бы одного открыто действующего прихода Зарубежной Церкви. Об этом прямо заявил мэр Ю. Лужков на пресс-конференции в Монреале в марте 1993 года. В то время старообрядцы г. Москвы дали своё согласие на передачу Зарубежной Церкви ненужного им храма, а мэр Лужков наложил вето на эту передачу. На вопрос корреспондента: «Когда Вы передадите нам (т.е. Зарубежной Церкви - прот. П.) храм, который нам подарили старообрядцы?» мэр ответил: «Пока я мэр Москвы, я не допущу раскола». Почти во всех церковных магазинах Москвы можно найти книги еп. Варнавы Беляева, архиепископа Аверкия, иеромонаха Серафима Роуза, о. Сергия Мечева - но в этих книгах совершенно умалчивается принадлежность авторов к Зарубежной и Катакомбной Церквам. А книг напечатанных с благословения Русской Православной Церкви заграницей вообще нет. Российские приходы гонимы. Хотя они немногочисленны, верхний эшелон Московской Патриархии их очень боится. Владыка Приморский Вениамин этого и не скрывает. С одной стороны, он восхваляет Зарубежную Церковь, а с другой – сетует, что в его епархии растёт количество общин Российской Церкви... Во Владивостоке существовал храм Российской Церкви. Верующие с духовенством в течение нескольких лет руками выносили тонны мусора, находили человеческие кости, жертвовали копейки и восстановили Свято-Евсевиевский храм. Как сообщил нам настоятель храма, в декабре 1996 года, когда он отсутствовал, храм был захвачен группой монахов МП под предводительством епископа Приморского Вениамина, вооружённых казаков и наряда милиции, в присутствии прокурора и представителя по делам религии губернатора Приморского края. Теперь прихожане молятся по домам или в приспособленных под храм помещениях. Подобные случаи происходят по всей России. Но чем больше гонят духовенство и верующих Российской Церкви, тем крепче они утверждаются в своём выборе. Любопытно, что в своей неприязни к Зарубежной Церкви, хотя и по разным побуждениям, объединяются представители как «традиционного», так и обновленческого направлений Московской Патриархии. Этот грех гонения своих же братьев лежит полностью на совести иерархии и духовенства Московской патриархии. И когда речь идёт о примирении Русской Православной Церкви Заграницей и Московской Патриархии его нельзя замалчивать. И в Вашей газете, и в некоторых органах Зарубежья прозвучали слова о том, что особой «проблемой» во взаимоотношениях между Русской Православной Церкви заграницей и Московской Патриархией являются т.н. «параллельные приходы». Желаете ли Вы, чтобы мы от них отказались? Но будет ли это нравственно ? Будет ли это церковно и в духе православия? Нет! На предательстве, пусть и ради «высшего блага», нельзя строить церковную жизнь!

Характерно и другое явление. Если кто-либо был рукоположен в священнический сан архипастырем Русской Православной Церкви Заграницей, находящимся на территории России (а их, включая Украину, в настоящее время четверо,) и он желает перейти под омофор патриарха Алексия II, то такого священника перерукополагают! Уже было по крайней мере три известных нам случая перерукоположений: первый - известного ныне, благодаря своей антисектантской деятельности о. Олега Стеняева. Он был рукоположен в иерейский сан бывшим епископом Валентином Суздальским, а вернувшись в МП, рукоположен заново.

 Это перерукоположение можно ещё как-то понять с точки зрения МП, поскольку еп. Валентин был ею запрещён в священнослужении. Другие 2 случая – перерукоположения о. Владимира Родионова и о. Димитрия Гольцева – объяснить просто невозможно. Отец Владимир был первоначально рукоположен архиепископом Лазарем (Журбенко), который получил хиротонию от зарубежных иерархов, а о. Димитрий – епископом Вениамином, который был хиротонисан в Канаде. Оба, так же как и о. Олег, при переходе в МП вторично рукоположены. Одновременно мы читаем в докладе Богословской комиссии Московской Патриархии Архиерейскому Собору о том, что православные всегда признавали действительность таинств римо-католической церкви и свидетельство тому тот факт, что католическое духовенство при переходе в православие принимается в сущем сане! Это просто в ум не вмещается: своих же православных перерукополагают, а римо-католических клириков принимают в сущем сане! Между тем, слава Богу, не известен ни один случай перерукоположения переходящего из МП в Зарубежную Церковь священника. А переходящих в православие из ереси клириков (протестантов и католиков) Русская Православная Церковь заграницей не только рукополагает, но и крестит. Но как же преодолеть наше разделение, и что же, в конечном итоге является нашей целью?

 Думаю, что нашу цель можно выразить следующими словами - победа Правды на Руси. Ни единение ради единения, а только если это единение приведёт к победе Правды. Вспомним слова святителя Григория Богослова о том, что бывает «доброе разделение и пагубное единение». Вот мы и должны бояться этого «пагубного единения». Его-то и боятся наиболее трезвые силы русского зарубежья… Итак, не надо себя тешить надеждой, что зарубежные иерархи войдут в состав МП и в РПЦЗ произойдёт «переворот». У нас перед глазами печальный пример: сколько сейчас в России звучит голосов мiрян и духовенства, протестующих против вероотступничества в лоне Патриархии, но московское священноначалие не обращает на них никакого внимания, а если и обращает, то только ради сохранения своей власти.

 Входя в общение с МП, Зарубежная Церковь оказалась бы в общении и с представителями «официального православия» – с теми, кто совершенно сознательно и нарочито соединяется и с монофизитами и с инославными. Желательно ли это? Можно ли надеяться, что в случае слияния с Зарубежной Церковью МП прервёт общение с «официальным православием»? Не думаю что она это сделает, а если да – то весьма нескоро. Таким образом, наше соединение с МП повлекло бы за собой общение с теми, кто подлежит анафематствованию за участие в экуменической ереси. Реально говоря, я просто не представляю, скажем, как наши архипастыри могут сесть за один стол с членами Священного Синода Московской Патриархии – с теми, от кого в настоящее время отрекаются ревнители православия в лоне самой Патриархии. Заявления и действия членов Синода настолько противоречивы, двусмысленны и временами просто лукавы, что нет ни малейшего основания надеяться на наличие какой-либо искренности. Кроме того, каждый постоянный член Синода скомпрометировал себя в вопросах веры - будь то речь перед раввинами, прохождение через языческий огонь, модернистское богословие, духовное и молитвенное братание с еретиками... Неужели можно говорить о действительном желании с их стороны преодолеть наши принципиальные расхождения? Известен ли вообще хоть один случай, когда не на словах, а на деле, Московская Патриархия проявила, хотя бы к российским приходам, доброжелательное или просто христианское отношение? Руководители МП могли бы хоть раз не препятствовать общине Российской Церкви в Москве получить помещение под храм. Этим они бы показали, что заслуживают хоть какого-то доверия. Архиепископ Марк сделал попытку (с которой многие не согласны и которая многих смутила) показать патриарху Алексею своё доброе отношение и в 1996 году нанёс ему визит. Буквально через несколько недель Московская Патриархия обратилась к датскому правительству с требованием отдать им Александро-Невский храм в Копенгагене. Затем начались попытки захвата дореволюционных русских храмов в Германии, и всё это – в епархии архиепископа Марка! А в июле 1997 при помощи палестинской милиции насильственно отнят Свято-Троицкий монастырь в Хевроне... Если бы меня спросили, какой элемент в Зарубежной Церкви более всего стремиться к единению с МП, я бы ответил, что по моим наблюдением это большей частью именно те, кто принадлежит к относительно «либеральному» крылу Зарубежной Церкви. Это, как правило, не те верующие, которые живут заветами святителя Иоанна, архиепископа Аверкия, митрополита Филарета, иеромонаха Серафима Роуза. Думаю, что такое «вхождение зарубежников в МП» не окажет желаемой поддержки ревнителям в лоне Московской Патриархии... Приснопамятный первоиерарх Русской православной церкви Заграницей митрополит Филарет (Вознесенский) оставил нам завет: «держи, что имеешь». Вот путь, которого мы должны придерживаться. Ничего не добавлять от себя, не надеяться на свой ум, на свои человеческие силы, на земную логику, на политические расчёты.

Если со стороны духовенства Московской Патриархии будет такое же отношение – ревность и любовь к Православию, доброжелательность к тем, кто пытается быть верным Православию, то нет сомнения, что рано или поздно мы будем вместе.. Я думаю, что совесть «консервативной» части духовенства рано или поздно не выдержит отступничества иерархии, и та невидимая грань, что ныне разделяет два течения в Московской Патриархии, станет видимой и непреодолимой.

Тогда мы органически, Божией благодатью, а не политически, не тактически, будем иметь не только едину веру, едино сердце, но и полное общение у Чаши Христовой. Именно тогда произойдёт то истинное единение веры, которое является подлинным, церковным, во Христе». («Русь прав.» №5-1998).

Деян.28:6 – «переменили мысли и говорили». Пр.26:28 – «Лживый язык ненавидит уязвляемых им, и льстивые уста готовят падение». Иез.23:9 – «За то Я и отдал её в руки любовников её, к которым она пристрастилась». Ос.2:10 – «И ныне открою срамоту её пред глазами любовников её, и никто не исторгнет её из руки Моей». Откр.12:4 – «Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца».

 

Великое ли дело спозаранку встать,

Когда ещё петух не кукарекал,

Неспешно на молитве восхвалить Христа,

И о душе подумать натощак и крепко?

       Ещё на небе гаснет звездопад,

       И Орион линейку тянет стройно,

       Ум не смущён, нет мыслей невпопад,

       Легко в молитве прошлое припомнить.

Поклонами отметить все благодеянья,

И точно знаешь, кланялся чему.

Мысль отдохнувшую в предведенье протянешь, –

Другие, видя окна, нас в пример возьмут.

       Не торопясь вникать в Библейский текст, –

       Когда ещё нам выгадать минуты;

       За суетой спешащим нет времени присесть,

       Заботой дня им ум треножить, путать.

Поклонов сто – хотя бы сей лимит,

Осмысленно протиснись, достучись к святыне,

Прося Творца нам хлеба отломить,

И дать горячего, чтоб тело не остыло.

       Так вовремя будильник в уши прозвенел,

       Холодный пол сонливость разбазарил;

       После молитвы столько же ждёт дел, –

       Бездействие с презреньем быстро старит.

Делиться опытом хорошим не зазорно,

Но каждому ли встать по силам до пяти

Без двадцати минут, глаза ещё как с сором,

Когда округа вся изнежившись храпит.

       Великое ли дело свой путь обмозговать,

       Благословением Евангельским сугубо заручившись,

       Рюкзак новозаветный кинув на кровать,

       Под старость сам в себе почувствовав мальчишку?

Великое! Не малое! Потом сойдёт за подвиг,

Укажут и потомкам на огненное ложе.

Начнём! Две стрелки к рубежу подходят, –

Иначе обмельчаешь, совет презреньем сгложешь. 25.11.08. ИгЛа