1. В прочитанных теперь словах открывается великая и несказанная любовь и безмерная благость, которую Бог являет не только этому разумному животному, то есть, человеку, но и всем бессловесным животным. Будучи Создателем всего, Он и благость Свою простирает на все Свои создания, всячески показывая нам, сколь великое имеет Он попечение о человеческом роде, и что искони и изначала все делал для нашего спасения. Итак, бьет ли Он, наказывает ли, то и другое делает по одной и той же благости. Наказания насылает Он, но по страсти и гневу, но из желания пресечь нечестие, чтобы оно не распространилось очень далеко. Вот и теперь, как слышите, Он навел потоп не почему-либо другому, как по заботливости о предавшихся столь великому нечестию. Какая же, скажешь, заботливость в том, что все погибли под водой? Не говори необдуманно, человек, но благопокорным умом принимай соделываемое Господом, и тогда познаешь, сколько попечительности даже и в этом. Отторгнуть от греха неисправимых грешников, каждодневно причиняющих себе новые раны и делающих язвы свои неисцелимыми, – не значило ли это показать величайшую попечительность? Да и самый образ наказания не преисполнен ли человеколюбия? В самом деле, люди, которым и без того надлежало бы отдать долг природе, лишаются жизни в наказание, но так легко, что и не чувствуют этого, и наказание терпят без боли и мук: какую это обнаруживает мудрость и благость! Притом, если мы благочестивым умом рассмотрим самые последствия события, то есть, что оно не только было благодетельно для наказанных, но и последующим поколениям принесло два величайших блага (внушив им не предаваться тем же беззакониям и, смотря на такой пример, сделаться целомудреннее), то какую благодарность мы должны воздавать Богу за то, что и потомки вразумлены наказанием этих людей и опасением подвергнуться той же участи, и закваска всякого нечестия и порока истреблена, и не осталось им (потомкам) ни одного учителя на грех и зло? Видишь, как и самые наказания, Богом насылаемые, являются более благодеяниями и особенно доказывают Его попечительность о роде человеческом? И если кто захочет проследить этот предмет с самого начала (бытия человеческого), то найдет, что Бог с этой самой целью насылал на грешников все наказания. Так и Адама, когда он преступил, Бог изгнал из рая, не для того только, чтобы наказать, но – и чтобы сделать ему благодеяние. Какое же, скажешь, благодеяние – лишиться жизни райской? Не поверхностно смотри на события, возлюбленный, и не спешно суди о делах Божьих, но проникай в глубину великой благости Его, и найдешь, что все делается Им для этой цели. Скажи мне, до чего не дошел бы Адам, если бы и по преступлении наслаждался теми же благами? Если уже он после столь многих обетований позволил себе увлечься обманом змея и принял злой совет дьявола, который надмил его надеждой быть равным Богу и повергнул в грех преслушания, то, когда бы он, и по совершении этого греха, остался в том же достоинстве и жилище, не тем ли более почел бы злого этого демона заслуживающим большей веры, нежели Создателя всяческих, и еще не более ли надлежащего возмечтал бы о себе самом? Такова уж человеческая природа: когда она, делая грехи, не бывает, обуздываема, но пользуется свободой, то идет все далее и низвергается в пропасть. Впрочем, могу и иначе доказать, что Бог и повелел Адаму выйти из рая и подвергнул его наказанию смерти, желая показать Свое человеколюбие: изгнанием из рая и поселением вблизи его Он, сделал его благоразумнее и осторожнее на будущее время, самым опытом убедив его в коварстве обольстителя. А наказанию смерти подверг его для того, чтобы он, сделавшись через преслушание повинным греху, не грешил в бесконечность. Итак, не ясно ли для тебя, что все это – и изгнание из рая и наказание смертью – было делом величайшего человеколюбия? Могу присовокупить и еще нечто. Что же именно? То, что, подвергая Адама этому наказанию, Бог не остановил на нем одном благодетельные последствия его, но хотел, чтобы его судьбой вразумились потомки. В самом деле, если уже, и после этого, сын Адама, Каин, хотя имел перед глазами у себя изгнание отца из рая, потерю несказанной той славы, и страшное то проклятие, изрекшее: "прах ты и в прах возвратишься" (Быт. 3:19), и, не смотря на это, не вразумился, но впал в тягчайший грех, то, до какого неистовства он не дошел бы, когда бы не знал случившегося с отцом его? И вот, что особенно удивительно, – наказывая и этого столь великого грешника, осквернившего руку свою гнусным убийством, Господь наказание соединил с человеколюбием.
2. А чтобы ты познал величие благости Божьей из того, что было с Каином, Господь, когда Каин согрешил против Него, и, решившись принести жертву, показал при этом великую небрежность, то есть, не сделал надлежащего выбора, но принес просто, что случилось, (Господь) не сказал ему за это ничего неприятного и укорительного, хотя это был не маловажный грех, а очень великий. В самом деле, если желающие почтить подобных себе людей уступают им первое и лучшее, и стараются представить то, что почитают дороже всего, то, как же Каину, который был человеком и приносил жертву Богу, не следовало принести самое лучшее и драгоценное? Но, хотя он и так тяжко согрешил и показал такую небрежность, однако же, Бог не взыскал с него и не наказал его за это, но весьма кротко беседует с ним, как друг с другом, говоря ему: "почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое? если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним" (Быт.4:6,7). Он только указал ему на грех его и посоветовал не простираться далее. Видишь, какая необычайная благость! Мало того, когда он не только не воспользовался таким снисхождением, но к прежнему присовокупил еще больший грех и покусился на убиение брата, то Бог и тут еще оказывает ему великое долготерпение, потому-то наперед спрашивает его и дает ему случай к оправданию; когда же он остался упорным, тогда-то уже, для его вразумления, подвергает его наказанию, впрочем, такому, которое растворено было любовью.
Видишь, как Бог простил Каину, когда он совершил против Него грех, и грех немаловажный; когда же он поднял руку на своего брата, тогда подверг его осуждению и проклятию? Так теперь будем поступать и мы, подражая Господу нашему: грехи, сделанные против нас, будем прощать и оказывать снисхождение оскорбившим нас; когда же грех делается против Бога, тогда будем взыскательны. Но не знаю, как это мы делаем все напротив, – по отношению к грехам, чинимым против Бога, нисколько не взыскательны, а когда сделано будет хотя малое оскорбление нам, тогда строго взыскиваем и порицаем, не думая о том, что, таким образом, мы еще более раздражаем против себя милосердного Господа. А что Богу обычно оставлять наши грехи против Него, а за грехи против ближнего строго взыскивать, послушай блаженного Павла, который говорит: "если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять ее; и жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с ней, не должна оставлять его" (1Кор.7:12-13). Видишь, какое снисхождение! Пусть муж твой будет язычник, неверующий, но, если хочет жить с тобой, не оставляй его. И опять, пусть, говорит, жена твоя будет язычница, неверующая, но, если она хочет жить с тобой, не отвергай ее. "Почему", говорит, "ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены" (1Кор.7:16)? Смотри, как Бог не препятствует принимать в законное сожитие мужа, или жену, неверующих в Него. Послушай же теперь, что сам Христос говорит ученикам: "кто разводится с женой своей, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать" (Мф.5:32). Благость необычайная! Пусть, говорит, жена твоя будет язычница, или неверующая, – если только хочет жить с тобой, не разлучайся с ней; но, если она согрешит против тебя, и, забыв супружеские обеты, предпочтет тебе других, тебе дозволяется отвергнуть и прогнать ее. Помышляя об этом, постараемся и мы воздавать Господу за Его благоволение к нам, и, как Он охотно прощает грехи, соделываемые против Него, а за грехи против нас взыскивает, и с великой строгостью, так точно будем поступать и мы: в чем ни согрешат против нас ближние, все будем прощать; напротив, за грехи против Бога постараемся строго взыскивать. Это и нам принесет величайшую пользу, и принимающим исправление сделает немало добра. Может быть, вступление у нас сегодня стало очень пространно. Что же мне делать? Это допустил я не намеренно, но увлекшись течением слова.
Так как вся наша речь о потопе, то мы и должны были доказать вашей любви, что и наказания, посылаемая от Бога, суть скорее действия Его человеколюбия, чем наказания; так точно и этот потоп. Господь, как чадолюбивый отец, все делает по заботливости о нашем роде. Но чтобы величие любви Его познать и из предложенного нам сегодня чтения, послушаем самых слов божественного Писания. Вчера блаженный Моисей сообщил нам, что "вода же усиливалась на земле сто пятьдесят дней" (Быт.7:24); здесь остановилось наше поучение; сегодня он говорит: "и вспомнил Бог о Ное, и обо всех зверях, и обо всех скотах, и обо всех птицах, и обо всех гадах пресмыкающихся, бывших с ним в ковчеге; и навел Бог ветер на землю, и воды остановились" (Быт.8:1).
3. Смотри и здесь, какое снисхождение божественного Писания! "И вспомнил", говорит, "Бог". Будем, возлюбленные понимать эти слова богоприлично, а не в том грубом смысле, в каком свойственно понимать их немощной нашей природе. Это выражение – "вспомнил", по отношению к неизреченному существу Божьему, недостойно, но в рассуждении нашей немощи употреблено прилично. "Вспомнил", говорит, "Бог Ноя". Выше Писание рассказало нам, как мы уже изъяснили вашей любви, что в продолжение сорока дней и стольких же ночей шел дождь, а в течение ста пятидесяти дней вода, поднявшаяся на пятнадцать локтей выше гор, стояла на одной и той же высоте, и что в то время, как это происходило, праведник находился в ковчеге, не будучи в состоянии даже дышать (свежим) воздухом, потому что с ним были и все бессловесные животные. Поэтому оно теперь говорит: "и вспомнил Бог о Ное". Что значит – "вспомнил"? Умилосердился, то есть, Бог над праведником, жившим в ковчеге; сжалился над ним, когда он был в столь тесном и трудном положении, и не знал, чем окончатся его бедствия. В самом деле, подумай, какими мыслями он волновался после сорока дней и сорока ночей, в которые вода сильно увеличивалась, когда видел, что она в продолжение ста пятидесяти дней стоит на одной и той же высоте и нисколько не спадает; и что еще тягостнее – он не мог даже, будучи заключен в ковчеге, своими глазами посмотреть на то, что сделалось, и от этой невозможности самому видеть постигшие его бедствия, терпел еще большую скорбь, и с каждым днем опасался больших несчастий. Что до меня, я удивляюсь, как он еще не пал под бременем уныния, помышляя и о погибели человеческого рода, и о собственном одиночестве, и о трудной жизни в ковчеге. Но причиной всего доброго была для него вера в Бога, по которой он выдержал и перенес все благодушно, и, питаемый надеждой, не чувствовал никакой неприятности. Итак, поелику Ной сделал со своей стороны все – явил великую веру и показал крепкое мужество и терпение, то смотри, как велика к нему любовь всеблагого Бога. "И вспомнил Бог о Ное". Не без причины божественное Писание сказало: "и вспомнил"; но, так как оно выше показало нам свидетельство о праведнике самого Бога, сказавшего: "войди в ковчег, ибо тебя увидел Я праведным передо Мной в роде сем" (Быт.7:1), поэтому теперь говорит: "и вспомнил Бог о Ное", то есть, вспомнил о свидетельстве, которое Сам сделал об нем, и не оставил надолго праведника без внимания, но помедлив дотоле, пока тот мог вынести, наконец, дарует ему Свою благодать. Так, зная немощь нашей природы, Господь, если когда попустит нам впасть в какое-либо искушение, то дает ему продолжаться только дотоле, пока мы, как Он знает, можем вынести, чтобы после того и нам даровать соответственную награду за терпение, и явить собственное человеколюбие, как об этом и Павел говорит: "верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести" (1Кор.10:13). Так как и этот праведник показал твердость и терпение, по вере в Бога вынесши пребывание в ковчеге, то "и вспомнил", сказано, "Бог о Ное". Потом, чтобы ты познал бездну любви Его, божественное Писание присовокупило: "и обо всех зверях, и обо всех скотах, и обо всех птицах, и обо всех гадах пресмыкающихся, бывших с ним в ковчеге".
Смотри, как Он все делает в честь человеку! Когда люди гибли от потопа, Он вместе с ними погубил и всех бессловесных животных: так и теперь, желая показать Свою любовь к праведнику, в честь его, простирает Свою благость и на бессловесных животных, и на зверей, и на птиц, и на гадов. "И вспомнил", говорит, "Бог о Ное, и обо всех зверях, и обо всех скотах, и обо всех гадах пресмыкающихся, бывших с ним в ковчеге и навел Бог ветер на землю, и воды остановились". Вспомнивши, говорит, о Ное и о бывших с ним с ковчеге, Бог повелел остановиться стремлению воды, чтобы Ему постепенно проявлять Свое человеколюбие, и праведнику дать, наконец, облегчение, успокоить его, избавив от волнения помыслов и позволив ему и наслаждаться светом, и дышать воздухом.
"И навел Бог", говорит, "ветер на землю, и воды остановились. И закрылись источники бездны и окна небесные" (Быт.8:2). Смотри, как (Писание) обо всем говорит с нами по-человечески. "Закрылись", говорит, источники бездны и окна небесные, и перестал дождь с неба". Как бы так оно сказало: восхотел Господь, и вода опять стала на своем месте; уже она не умножалась, но постепенно убывала. "Вода же постепенно возвращалась с земли, и стала убывать вода по окончании ста пятидесяти дней" (Быт.8:3). Какой ум может когда-либо постигнуть это? Пусть так, – дождь прекратился, источники больше не изливали воды и хляби небесные заключились, но как сбыла столь великая вода? Все было бездной: как же столь великое обилие воды стало вдруг уменьшаться? Кто может объяснить это человеческим умом? Что же сказать? Все совершалось по Божьему повелению.
4. Не станем же и мы исследовать, как это было, но будем только верить, что повелел (Бог), и бездна поднялась высоко; повелел, и она остановилась в своем стремлении и возвратилась в свое место, которое ведомо только самому Господу, создавшему ее. "И остановился", говорится, "ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день месяца, на горах Араратских. Вода постоянно убывала до десятого месяца; в первый день десятого месяца показались верхи гор", в первый день месяца (Быт.8:4-5). Смотри, как вдруг произошла перемена, и сколько убыло воды, так что ковчег сел на горах. Выше Писание сказало, что вода поднялась на пятнадцать локтей выше гор, а теперь говорит, что "остановился ковчег на горах Араратских", что вода после этого мало-помалу убывала до десятого месяца, а в десятый месяц уже показались вершины гор. Подумай при этом, какова твердость праведника, что он мог выдержать столько месяцев, как бы заключенный во мраке. "По прошествии сорока дней Ной открыл сделанное им окно ковчега и выпустил ворона, который, вылетев, отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды" (Быт.8:6-7). Смотри, праведник еще не осмеливается посмотреть сам, но выслал ворона, чтобы через него узнать, можно ли ожидать какой-либо благоприятной перемены. "Вылетев", сказано, (ворон) "отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды" (Быт. 8:7). Божественное Писание прибавило здесь – пока не потому, чтобы ворон впоследствии возвратился в ковчег, но потому, что ему свойственно такое употребление этого выражения. Действительно, это употребление можем найти во многих местах (Писания), на которые мог бы я и указать вам теперь; но, чтобы вы не сделались беспечными, узнавая все от нас, предоставляем вам самим исследовать Писание и отыскать, где оно употребляет такие особенности. А теперь надобно нам показать причину, по которой эта птица не возвратилась в ковчег. Быть может, нечистая эта птица осталась (вне ковчега) потому, что, за убытием воды, усмотрела трупы людей и животных, и в них нашла сродную себе пищу, – а это самое служило для праведника немаловажным основанием к надежде на благоприятную перемену. Если бы не так было, если бы ворон не нашел себе никакой пищи, то он возвратился бы в ковчег. А что это так, видно из того, что праведник, возымев после этого добрую надежду, выпускает голубя, птицу кроткую и любообщительную, которая выказывает особенное незлобие и не любит питаться ничем другим, как только семенами, потому что принадлежит к породе чистых птиц. "Выпустил", сказано, "от себя голубя чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли" (Быт.8:8). "И не нашел голубь места покоя для ног своих и возвратился к нему в ковчег, ибо вода была еще на поверхности всей земли" (Быт.8:9). Здесь представляется вопрос, почему святое Писание, выше сказав, что "показались верхи гор" (Быт.8:5), теперь говорит, этот голубь, не найдя покоя, возвратился к Ною в ковчег, "ибо вода была еще на поверхности всей земли". Прочтем внимательно эти слова – и узнаем причину. Писание не сказало только: не "нашел покоя", но прибавило: "ногами своими", дабы показать нам, что, хотя вода и убыла отчасти и показались вершины гор, однако же, и эти самые вершины, от наводнения, были еще покрыты грязью, или наполнены жидким илом. Вот почему голубь не мог ни сесть где-либо, ни найти сродной себе пищи, и возвратился в ковчег, давая этим понять праведнику, что воды еще много на земле. "И простер руку, и взял его, и принял к себе в ковчег". Видишь, как признательна эта птица, как она своим возвращением в ковчег и присутствием там внушала праведнику потерпеть еще несколько? Потому, "и помедлив", сказано, "еще семь дней", "выпустил голубя из ковчега" (Быт.8:10). "Голубь возвратился к нему в вечернее время, и вот, свежий масличный лист во рту у него" (Быт.8:11). Слово – "к вечеру" – употреблено здесь не просто и не без цели, но дабы мы знали, что голубица провела (вне ковчега) весь день, и, найдя сродную себе пищу, возвратилась уже вечером, с масличной веткой во рту. Таково это животное, – кроткое, любящее всегда быть в сообществе: поэтому-то оно и возвратилось в ковчег и в масличной ветке принесло праведнику великое утешение. Но, может быть, кто-либо скажет: где же голубица нашла масличную ветку? Все было делом Промысла Божия, и то, что нашлась ветка, и то, что голубица взяла ее в рот, и с ней возвратилась к праведнику; а с другой стороны известно, что это (масличное) дерево всегда зелено, и, вероятно, по опадении воды, имело еще на себе листья. "И помедлив", сказано, "еще семь дней других, выпустил голубя; и он уже не возвратился к нему" (Быт.8:12). Смотри, как праведник от всего получает достаточное утешение. Как по возвращении голубицы с масличной ветвью в устах он возымел приятную надежду, так и теперь невозвращение выпущенной голубицы послужило для него самым убедительным доказательством того, что она нашла себе полное успокоение, и что вода совсем скрылась. А для убеждения в справедливости этого, выслушай, что следует далее. "И было", сказано, "шестьсот первого года к первому дню первого месяца, иссякла вода на земле; и открыл Ной кровлю ковчега и посмотрел, и вот, обсохла поверхность земли" (Быт.8:13).
5. Вот и здесь я невольно удивляюсь и изумляюсь как добродетели праведника, так и человеколюбию Господа. Как, в самом деле, скажи мне, спустя столь долгое время, вышедши на воздух и возведши взор на небо, он не ослеп и не лишился зрения? Вы хорошо знаете, что так именно случается обычно с людьми, которые, пробыв хоть недолго в темных и мрачных местах, захотят вдруг взглянуть на яркий свет (солнца). А этот праведник, целый год и столько месяцев пробыв в ковчеге, как в темнице, и теперь, вдруг вышедши на полный свет, не потерпел ничего подобного. Это потому, что благодать Божия, в награду за его терпение, укрепила телесные чувства его и сделала их недоступными для немощей телесных. "И во втором месяце, к двадцать седьмому дню месяца, земля высохла" (Быт.8:14). Не без причины божественное Писание показывает, такую обстоятельность, но для того, чтобы мы знали, что исполнился, даже до единого дня, тот год, в который обнаружилось терпение праведника и совершилось очищение всей земли. Потом, когда вся тварь как бы омылась от нечистоты, сбросив с себя всю скверну, которую произвело на ней злочестие людей, и светлым сделалось лицо ее, тогда-то уже Бог повелевает праведнику выйти из ковчега и освобождает его из этой страшной темницы. "И сказал", говорится, Бог Ною: выйди "из ковчега ты и жена твоя, и сыновья твои, и жены сынов твоих с тобой; выведи с собой всех животных, которые с тобой, от всякой плоти, из птиц, и скотов, и всех гадов, пресмыкающихся по земле: пусть разойдутся они по земле, и пусть плодятся и размножаются на земле" (Быт.8:16-17). Смотри на благость Божью, как Он всячески утешает праведника. Так как Господь повелел выйти из ковчега Ною, и сыновьям, и жене, и женам сыновей его, и всем зверям, то, чтобы и это самое не навело опять на него великого уныния и не обеспокоило его мыслью о том, как он будет жить на такой обширной земле, как в пустыне, один, без других людей, (Бог), сказав: "выйди" из ковчега "и всех выведи с собой", присовокупил: "и пусть плодятся и размножаются на земле".
Смотри, как этот праведник снова получает то благословение, которое получил Адам до преступления. Как тот, тотчас по сотворении своем, услышал: "плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ей" (Быт.1:28), так и этот теперь: "плодитесь и размножайтесь на земле", потому что как Адам был началом и корнем всех живших до потопа, так и этот праведник становится как бы закваской, началом и корнем всех после потопа. Отсюда-то уже начинается устройство общества человеческого, и восприемлет свою красоту вся природа, – земля, которая возбуждается к плодоношению, и все прочие твари, которые созданы на службу человеку. "И вышел Ной", говорится, "и сыновья его, и жена его, и жены сынов его с ним; все звери, и все гады, и все птицы, все движущееся по земле, по родам своим, вышли из ковчега" (Быт.8:18-19). По повелению, то есть, Господа, Ной, приняв благословение, вещавшее: "плодитесь и размножайтесь", вышел из ковчега со всеми там бывшими. И вот на всей земле один был житель – праведник с женой, сыновьями и их женами. Но тотчас же по выходе из ковчега, он выказывает свою признательность, и возносит к Господу своему благодарение, как за прошедшее, так и за будущее. Но, если угодно, чтобы не распространять слова, отложим рассуждение о благопризнательности праведника до следующего дня; нынешнее же слово остановим на этом, и попросим вашу любовь постоянно иметь в уме своем этого блаженного (Ноя), тщательно изучать красоту его добродетели, и быть его подражателями. Смотрите, в самом деле, как велико богатство его добродетели: сколько уже дней мы рассматривали повествование о нем, – и сегодня еще не могли окончить этого рассмотрения. И что говорю – окончить? Сколько мы ни будем говорить, не можем сказать все; нет, пусть многое скажем мы и даже наши потомки, но конца еще не будет: такова добродетель. Если мы захотим, то праведник этот может научить весь род наш и руководить к добродетели. В самом деле, когда он, и живя среди такого множества злых людей, и не умея найти ни одного человека, подобного ему по нравам, достиг до такой высокой добродетели, то чем оправдаемся мы, которые, не имея таких препятствий, не радим о добрых делах? Не говори мне о том только, как он прожил пятьсот лет, терпя насмешки и ругательства от нечестивых, но подумай и о его жизни в ковчеге. Год этой жизни, мне кажется, стоит целой жизни: столько-то скорби он должен был перенести там, находясь в такой тесноте, не имея возможности и дышать (свежим воздухом), и принужденный жить вместе со зверями и другими бессловесными тварями. И, однако же, среди всех этих обстоятельств, он сохранил твердость духа и непреклонность воли, и показал веру в Бога, по которой и перенес все благодушно и легко. Вот почему он, так как сделал все со своей стороны, получил и от Бога щедрое воздаяние. Если он и терпел великую тесноту, живя в ковчеге, за то спасся от страшного потопа и всемирной гибели, за то, после такой тесноты и тяжкого заключения, получил свободу и покой, удостоился благословения Божия. Потом он опять обнаружил свою благопризнательность на деле; словом, везде он сам начинал делать доброе. Как в первую половину своей жизни (до потопа) он ревновал о добродетели и уклонялся от нечестия злых, за что и не подвергся вместе с ними наказанию, но, когда все погибли от потопа, один он был спасен, так и после явил он великую веру и с благодарностью перенес жизнь в ковчеге, а за это опять получил и от Бога щедрую награду, тотчас, по выходе из ковчега и по возвращении в прежнее состояние, удостоился Божьего благословения. Потом он и опять показал со своей стороны признательность и принес, по силам своим, благодарность Богу, и за это удостоился от человеколюбивого Бога еще больших милостей. Таков обычай у Бога. Если мы со своей стороны сделаем что-либо, хотя малое и незначительное, но лишь только сделаем, Он всегда дарует нам богатые милости. А чтобы тебе удостовериться и в крайней скудости (приношений) человеческих и в щедродательности Господа твоего, подумай вот о чем. Пусть мы решимся что-либо принести Ему, но что можем представить более, кроме словесной благодарности? А Его милости к нам совершаются на деле. Как же сравнивать дела со словами? Господь наш, не имея ни в чем нужды, не требует ничего нашего, кроме только слов; да и словесной благодарности требует не потому, чтобы Сам нуждался в ней, но чтобы научить нас быть признательными к Подателю блага. Вот почему и Павел, написав (к колоссянам), говорил: будьте дружелюбны (Колос.3:15). Ничего, в самом деле, так не требует от нас Господь, как этой добродетели. Не будем же непризнательны, и, получая благодеяния на деле, не поленимся возносить Господу благодарение на словах, потому что польза от этого обращается к нам же. Если мы бываем благодарны за прежние (милости Божьи), то этим приобретаем себе надежное средство получить еще большие. Только, прошу, будем, если возможно, каждый день и час размышлять не об общих только благодеяниях, которые Создатель всяческих явил всему роду человеческому, но и о частных, оказываемых каждому из нас.
И что говорю – о частных и оказываемых каждому из нас? Мы должны благодарить и за те благодеяния, которые получаем, сами того не ведая. Заботясь о нашем спасении, Господь являет нам много таких благодеяний, о которых мы и не знаем, – часто избавляет нас и от опасностей, и другие оказывает нам милости. Он – источник человеколюбия, никогда не перестающий изливать Свои потоки на род человеческий. Итак, если мы будем размышлять об этом, и постараемся и возносить к Господу благодарения за прежние милости, и располагать себя к признательности за последующие, чтобы не оказаться недостойными благодеяний Его, – то будем в состоянии и жизнь вести лучшую, и уберечься от греха. Память о милостях Божьих будет, для нас достаточным наставником добродетельной жизни, и не позволит нам впасть в беспечность и самозабвение, и предаться греху. Действительно, внимательная и бдительная душа выказывает признательность, не тогда только, когда дела текут благоприятно; нет, пусть последует и неблагоприятная перемена обстоятельств, и тогда она возносит к Богу такую же благодарность. От этой перемены она не ослабевает, но тем более укрепляется, помышляя о неизреченной попечительности Господа, и о том, что Он, будучи пребогат, и всесилен, может явить Свою (о нас) заботливость даже и в неблагоприятных обстоятельствах, хотя мы и не в состоянии ясно понять это.
6. Итак, предоставляя всем обстоятельствам, касающимся нас, идти как угодно, станем со своей стороны заботиться только о том, чтобы непрестанно благодарить Бога за все. Мы для того ведь и созданы разумными и столько возвышены над бессловесными, чтобы возносили к Создателю всяческих непрестанные хвалы и славословия. Он для того вдохнул в нас душу и даровал нам язык, чтобы мы, чувствуя Его благодеяния к нам, и признавали власть Его над нами, и выказывали свою признательность, и, по силам своим, возносили к Господу благодарность. Если подобные нам люди, оказав нам какое-нибудь часто и маловажное благодеяние, требуют за это от нас благодарности, не ради нашей, впрочем, признательности, но чтобы и самим прославиться через это, то тем более мы должны так поступать по отношению к человеколюбивому Богу, Который хочет этого единственно для нашей пользы. Благодарность, приносимая людям за их благодеяния, умножает славу самих благодетелей; но, когда мы возносим благодарность к человеколюбивому Богу, то умножаем свою собственную славу, потому что Он требует от нас благодарности не потому, чтобы нуждался в нашем прославлении, но чтобы вся польза обратилась на нас же, и мы сделались достойными больших милостей Его. Правда, мы не в состоянии достойно возблагодарить Его: да и как бы мы могли, имея такую слабую природу? И что я говорю о человеческой природе? Даже бестелесные и невидимые силы – и начала, и власти, и херувимы, и серафимы не могут достойно возблагодарить и прославить Его. Однако же, наш долг приносить посильную благодарность, и непрестанно прославлять Господа нашего и словами и добродетельной жизнью. Это-то и есть самое лучшее прославление, когда мы возносим славословие бесчисленными устами. Добродетельный всех, кто ни смотрит на него, заставляет хвалить своего Господа; а славословие их привлекает великую и неизреченную милость от Господа на того, кто побудил их к нему. Что же будет блаженнее нас, если мы решимся не только сами собственными устами прославлять благого Бога, но и всех ближних возбуждать к совокупному с нами славословию? А такова сила добродетели (и у одного человека), что может прославлять Создателя бесчисленными устами. Так, возлюбленный, ничто не может сравняться с добродетельной жизнью. Потому-то и Господь говорил: "так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного" (Мф.5:16). Видал ты, как свет, лишь явится, прогоняет тьму? Так и добродетель своим появлением обращает в бегство грех, и, рассеяв мрак заблуждения, возбуждает души взирающих на нее к славословию. Постараемся же, да светят дела наши так, чтобы прославлялся Господь наш. И Христос сказал так не для того, чтобы мы делали что-либо на показ; нет, но чтобы, живя честно и согласно с волей Божьей, никому не подавали повода к богохульству, и своими добрыми делами располагали всякого, кто только видит нас, к прославлению Господа всей твари. Тогда-то мы и заслужим от Него особенное благоволение, и возможем избегнуть наказания, и получить неизреченные блага, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.