1. Видя сегодняшнее ваше усердное собрание здесь и расположение к слушанию, хочу отдать вам долг, которым обязан я вашей любви. Знаю, что вы, может быть, и забыли уже (об этом долге), потому что много дней прошло между (прежними и нынешнею беседою), и наше собеседование отвлекалось к другим предметам [Св. Златоуст, сказав в продолжение св. четыредесятницы, до страстной недели, 32 беседы на книгу Бытия, в течение страстной недели, недели Пасхи и следующих дней пятидесятницы, говорил поучения о других предметах, приспособительно к самому времени]. Наступление святого праздника пресекло у нас порядок (поучений). Не прилично же было, чтобы в то время, когда мы праздновали кресту Господню, преподавалось у нас учение о других предметах; надлежало на каждый день предлагать вам сообразную (с ним) трапезу. Поэтому, когда наступил день предания (Христова Иудою), мы, прервав порядок поучений и соображаясь со временем, обратили слово на предателя и затем предложили вам (поучение) о кресте. Потом, как настал день воскресения, нужно было научить вашу любовь о воскресении Владычном, а в следующие дни представить вам доказательства воскресения (Христова) в совершившихся после него чудесах, что мы и сделали, когда, взявшись за Деяния апостольские, изготовляли вам оттуда постоянное пиршество, а вновь удостоившимся благодати (крещения) предлагали каждый день обильные увещания. Теперь же надобно напомнить вам о долге и тотчас сделать удовлетворение. Если вы, по причине развлечения множеством забот, и не знаете, в чем состоит этот долг, потому что имеете заботу и о жене, печетесь и о детях, промышляете и о насущном хлебе, и развлекаетесь множеством других житейских попечений, за то мы, ничем таким не смущаемые, и напоминаем вам о долге, и готовы отдать (его). И не удивляйтесь, что мы выказываем такую готовность (выплатить долг). Свойство этого долга противоположно чувственному богатству. Там должник не так-то скоро покажет такую готовность, зная, что уплата долга у него уменьшит имение, а у получающего увеличит достояние. Но в этом духовном долге нет ничего такого; напротив, здесь и должник, уплатив (долг), становится гораздо богаче, и у получающих увеличивается богатство. Поэтому у тех бывает много неудовольствий (при уплате долга); а здесь, для обоих большая прибыль, - и для уплачивающего, и для получающих. Это самое внушает блаженный Павел и в отношении к любви, когда говорит: “Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви” (Рим.13:8), показывая, что этот долг, будучи и всегда уплачиваем, никогда не прекращается. Впрочем, не должно быть небрежными и вам, когда располагаетесь получить (долг), потому что ваше усердие и нас, уплачивающих долг, сделает более богатыми, и вам доставит больше пользы. Итак, если таково свойство этого долга, - что, чем больше мы будем уплачивать (его), тем больше будем умножать собственное достояние, - то вот мы покажем, наконец, вам, в чем состоит наш долг, чтобы и вы с большим усердием приняли слова наши, и, оценив нашу готовность, вознаградили нас тщательным вниманием к тому, что мы будем говорить. В чем же состоит долг? Вы знаете и помните, что мы изложили следующие обстоятельства в жизни патриарха (Авраама): его путешествие в Египет по причине голода, похищение Сары фараоном и негодование, которое Бог, промышляя о праведнике, показал и над самим фараоном, и над всем домом его, и тем предуготовил патриарху весьма славное возвращение из Египта: “И дал о нем (Авраме), - сказано, - фараон повеление людям, и проводили его, и жену его, и все, что у него было. И поднялся Аврам из Египта, сам и жена его, и все, что у него было, и Лот с ним, на юг” (Быт.12:20,13:1). Остановив на этом слово, мы обратили его, во все последующие дни, к учению о предметах, соответственных тому времени. Поэтому сегодня надобно восстановить порядок и, как бы в одно тело, соединить то, что будет говорено, с тем, что уже сказано: таким образом и поучение наше будет вам удобовразумительно. Но чтобы слова наши были тем яснее для вас, следует предложить любви вашей и самое начало нынешнего чтения. “И был Аврам, - сказано, - очень богат скотом, и серебром, и золотом. И продолжал он переходы свои от юга до Вефиля, до места, где прежде был шатер его между Вефилем и между Гаем, до места жертвенника, который он сделал там вначале; и там призвал Аврам имя Господа”. Не пройдем этого чтения без внимания, но постараемся ясно усмотреть точность божественного Писания, как оно ничего не рассказывает нам ненужного. “Был Аврам, - сказано, - очень богат”. Заметь, во-первых, что оно не просто указало, - не напрасно и не без причины именно теперь называет его (патриарха) богатым. В самом деле, нигде в другом месте оно не упомянуло, что он был богат, но только теперь в первый раз. Отчего это и для чего? Для того, чтобы познал ты благоизобретательность премудрости Божией и необычайную и беспредельную силу промышления, какое Он явил в отношении к праведнику. Тот, кто, по причине сильного голода, не в состоянии был более жить в Ханани, должен был отправиться в Египет, вдруг стал богат, и не просто богат, но “очень”, и не “скотом” только, но “и серебром, и золотом”.
2. Видишь ли, каково промышление Божие? Пошел (Авраам) искать облегчения от голода, - и возвратился, не только спасшись от голода, но и стяжав великое богатство и несказанную славу, всем показав о себе, кто таков был он. Теперь уже и хананейские жители лучше узнали добродетель праведника, когда увидели, какая внезапная произошла перемена и каким богатством обладает этот странник, который пошел в Египет как беглец и скиталец. Замечай притом, что он и от великого счастья и от избытка богатства не сделался надменнее и беспечнее, но опять спешит в то самое место, где был прежде, до отшествия в Египет. “И продолжал, - сказано, - он переходы свои от юга до Вефиля, до места, где прежде был шатер его между Вефилем и между Гаем, до места жертвенника, который он сделал там вначале; и там призвал Аврам имя Господа”. Посуди, как он любил тишину и спокойствие, и постоянно прилежал к служению Богу. Он дошел, сказано, до того места, где прежде он создал жертвенник и призывал имя Божие, и (таким образом) задолго прежде и заранее исполнил уже то, что сказано было Давидом: “Желаю лучше быть у порога в доме Божием, нежели жить в шатрах нечестия” (Пс.83:11). Пустыня, ради призвания в ней имени Божия, была для него дороже городов. Он знал, знал, что и величие городов составляет не красота зданий и не многочисленность жителей, но добродетель обитателей. Вот почему и пустыня, украшаемая добродетелью праведника, стала лучше городов и знаменитее обитаемой земли. “И у Лота, который ходил с Аврамом, также был мелкий и крупный скот и шатры. И непоместительна была земля для них, чтобы жить вместе, ибо имущество их было так велико, что они не могли жить вместе” (Быт.13:5-6). Не только у самого патриарха умножилось имение, но “и у Лота … также был мелкий и крупный скот”. Может быть, иное сам (патриарх), будучи щедр, подарил племяннику, а иное дали ему и другие из уважения к патриарху. “И непоместительна была земля для них, - сказано, - … ибо имущество их было так велико” (ст. 6). Смотри, как избыток богатства тотчас становится причиною разделения, производит разрыв, нарушает согласие, расторгает узы родства: “И был спор между пастухами скота Аврамова и между пастухами скота Лотова; и Хананеи и Ферезеи жили тогда в той земле” (ст. 7). Смотри, как слуги полагают начало раздору; отсюда-то и всегда возникает зло - от худого нрава служителей: “И был, - сказано, - спор между пастухами”. Они-то подают повод к разделению, нарушают согласие, выказывают сильное недоброжелательство (друг к другу). “Хананеи и Ферезеи жили тогда в той земле”. Для чего заметило это нам божественное Писание? Так как оно сказало, что “непоместительна была земля для них, чтобы жить вместе”, то и хочет показать нам причину (этого), - потому, т.е., “непоместительна была земля для них”, что была еще занята этими народами. Но посмотрим на боголюбивое расположение души патриарха, как он своею кротостью погашает готовый уже вспыхнуть пламень. “И сказал, - сказано, - Аврам Лоту: да не будет раздора между мною и тобою, и между пастухами моими и пастухами твоими, ибо мы родственники” (ст. 8). Обрати внимание на глубину смирения и высоту любомудрия: старец, человек преклонных лет, называет юношу, племянника своего, братом, ставит его наравне с собой и не усвояет себе никакого преимущества пред ним, но говорит: “Да не будет раздора между мною и тобою, и между пастухами моими и пастухами твоими”; неприлично, говорит, быть этому, потому что “ибо мы родственники”. Видишь, как он исполняет апостольскую заповедь, которая говорит: “И то уже весьма унизительно для вас, что вы имеете тяжбы между собою. Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? для чего бы вам лучше не терпеть лишения? Но вы [сами] обижаете и отнимаете, и притом у братьев” (1Кор.6:7-8). Все это исполняя на деле, патриарх говорит: “Да не будет раздора …между пастухами моими и пастухами твоими, ибо мы родственники”. Что может быть миролюбивее этой души? Так не напрасно и не без причины сказал я выше, что (Авраам) по любви к миру и безмятежию ставил пустыню выше обитаемой земли. Смотри, как и теперь он, узнавши точно, что пастухи ссорятся (между собою), тотчас же в самом начале пытается погасить готовый вспыхнуть пламень и прекращает раздор. Действительно ему, призванному быть учителем любомудрия для всех, живущих в Палестине, надлежало ни в чем не подавать (им) соблазна или дурного примера, напротив, кротостью своего нрава, сильнее трубы, вразумить всех их и сделать подражателями своей добродетели. “Да не будет, - говорит, - раздора между мною и тобою, и между пастухами моими и пастухами твоими, ибо мы родственники”. Много скромности в этих словах: “Между мною и тобою”!
3. Смотри, - он говорит с ним, как с равным себе, тогда как вся ссора возникла, мне кажется, не из-за чего иного, как из-за того, что пастухи патриарха не позволяли тем (пастухам Лота) пользоваться одинаковою с ними свободою. Но праведник все делает с кротостью, желая показать высоту своего любомудрия и научить не только своих современников, но и все последующие роды - никогда (не допускать), чтобы служащие нам ссорились с ближними, потому что их ссоры делают великое бесчестье нам, и происходящее между ними не им вменяется, но обращается в укоризну нам. Итак, прилично ли, чтобы те, которые суть братья между собою, имеют не только одну природу, но и общее родство, и присуждены жить здесь, как странники, чтобы эти люди [т.е. Авраам и Лот] впадали в такого рода ссоры, тогда, как они должны быть для своих слуг учителями кротости и смирения, и всякого любомудрия? Да слышат это те, которые считают себя свободными от упрека, когда своим домашним, по привязанности к ним, позволяют хищничать, лихоимствовать, делать соседям бесчисленные обиды и в городах, и на полях, отнимать у одного поле, у другого дом, и даже за это выказывают к ним еще больше благоволения. Пусть несправедливость была делом другого, но и ты сделался участником в ней, не потому только, что порадовался этому и думал, что от этого прибавится у тебя имущества и больше будет богатства, но и потому, что не воспрепятствовал совершению этой несправедливости в самом начале ее. Кто мог остановить обидчика и не сделал этого, тот не меньшему, чем обидчик, подвергнется наказанию.
Не будем же, умоляю, обольщать себя, но как сами будем избегать хищения и любостяжания и умножения своего богатства подобными (средствами), так и своим домашним станем внушать - не делать ничего такого. Преступления их не освобождают нас от вины, напротив, подвергают еще большему осуждению, поскольку они отваживаются делать обиду из угождения нам, и, губя собственное спасение, вместе с собою увлекают и нас в погибель. А если мы решимся быть внимательными, то и сами избавимся от такой гибели, и их удержим от злого предприятия. И не говори мне этих слов пустых: что мне за нужда? Ведь не я похитил? Я ничего не знаю: другой сделал, я не участвовал в обиде. Это только отговорка и пустое оправдание. Если хочешь доказать, что ты не был сообщником в обиде и не содействовал, не был виновником хищения, то поправь сделанное, успокой оскорбленного, возврати похищенное. Таким образом ты и себя освободишь от нарекания, и обидчика исправишь, доказав, что не по твоему желанию он сделал зло, и бедному, утешив его, не попустишь погибнуть от печали, какой он подвергся бы из-за потери. “Да не будет, - сказал Авраам, - раздора между мною и тобою, и между пастухами моими и пастухами твоими, ибо мы родственники”. Видишь кротость? Видишь смирение (Авраама)? Послушай, что следует и далее, чтобы узнать все величие его любомудрия. Как он разрешил спор и прекратил распрю? “Не вся ли, - говорит, - земля пред тобою? отделись же от меня: если ты налево, то я направо; а если ты направо, то я налево” (ст. 9). Усматривай здесь любомудрие и глубокое смиренномудрие праведника. А еще прежде того подумай, возлюбленный, какой вред (происходит) от богатства, и какое расстройство от великого избытка. Умножились стада, притекло великое богатство, - и тотчас пресеклось согласие, и там, где был мир и союз любви, (явились) ссоры и вражда. Подлинно, где мое и твое, там все виды вражды и источник ссор, а где нет этого, там безопасно обитает согласие и мир. И чтобы увериться тебе в этом, послушай, что говорит блаженный Лука о тех, которые в самом начале обратились к вере: “Было, - говорит, - одно сердце и одна душа” (Деян.4:32): это значит не то, чтобы все они имели одну только душу (как возможно быть одной душе в различных телах?), но показывает нам твердое (между ними) согласие. Если бы и праведник (Авраам) не был весьма великодушен и любомудр, то разгневался бы и сказал бы Лоту: что за дерзость такая? Как твои домашние осмелились открыть и уста против моих домочадцев? И не подумали они, какое расстояние между вами? Откуда явилось у тебя такое богатство? Не от моей ли заботливости? Кто тебя и в люди вывел? Не я ли, который заменил для тебя всех, и показывал во всем отеческую о тебе попечительность? Эту ли награду воздаешь ты мне за многие тебе услуги? Этого ли я надеялся, когда водил тебя всюду с собою? Но пусть ты не взял во внимание ничего из сделанного тебе мною: не надлежало ли тебе постыдиться хотя моей старости и уважить седины мои? Но ты позволил своим пастухам оскорбить моих пастухов, не подумав, что как оскорбление, им причиненное, переходит на меня, так и дерзость твоих пастухов падает на тебя.
4. Но праведник не захотел и подумать ничего такого, но, отринув всякий подобный помысел, об одном только и старается, как бы прекратить готовую вспыхнуть ссору и, придумав безобидный способ разлуки, избавить дом свой от всякого беспокойства. “Не вся ли, - говорит, - земля пред тобою? отделись же от меня: если ты налево, то я направо; а если ты направо, то я налево”. Смотри на кротость праведника. Показывая Лоту на деле, что он делает это не по своей воле и не по желанию отделиться от него, но вследствие ссоры и для того, чтобы не было в доме постоянной брани, смотри, как он (Авраам) своими словами укрощает горячность Лота, предоставляет ему полную свободу выбора и предлагает всю землю, говоря: “Не вся ли земля пред тобою?” Какую ты захочешь, ту и бери себе; а я с великим удовольствием возьму ту, которую ты оставишь мне. Велико любомудрие праведника! Ни в чем не хочет он быть в тягость своему племяннику. Так как, говорит он, делается то, чего я не хотел, и так как для прекращения ссоры необходимо нам разлучиться, то я оставляю тебя свободным на выборе и даю тебе полную волю - взять себе ту землю, какую почтешь лучшею, а остальную оставить мне. Сделал ли бы кто и для равного себе по возрасту брата то, что патриарх сделал для племянника? Если бы даже и сам он наперед сделал выбор, и себе взял лучшую часть, а Лоту уступил только остальное, то и в этом случае, - не великое ли он сделал бы дело? Но он, желая и показать величие своей добродетели, и исполнить желание юноши, чтобы от разлуки их не произошло никакого повода к неудовольствию, предоставляет Лоту полную свободу и говорит: “вся … земля пред тобою … отделись же от меня”, - и какую (землю) хочешь, возьми. Испытав такую кротость (со стороны Авраама), племянник должен бы был со своей стороны оказать почтение патриарху, и ему, а не себе, предоставить право свободного выбора. Таков ведь обычай у всех нас, - людей, что, когда увидим, что наши противники хотят вступить в спор с нами за что-нибудь и усиливаются занять первое место, мы не соглашаемся понести унижение, и не уступаем им; а когда увидим, что они уступчивы и ласковыми словами предоставляют нам полную свободу, то, как бы стыдясь великой их кротости, мы и спорить перестаем, и, наоборот, предоставляем им всю власть, хотя бы противник наш, по-видимому, был и ниже (нас). Так следовало бы и Лоту поступить в отношении к патриарху; но, как юноша, притом увлекаемый желанием большего, он спешит занять лучшее, как ему казалось, место, и сам делает выбор. “Лот возвел, - сказано, - очи свои и увидел всю окрестность Иорданскую, что она, прежде нежели истребил Господь Содом и Гоморру, вся до Сигора орошалась водою, как сад Господень, как земля Египетская; и избрал себе Лот всю окрестность Иорданскую; и двинулся Лот к востоку. И отделились они друг от друга” (ст. 10,11). Видишь необычайно великую добродетель праведника, как он не допустил и дать росток корню зла, но в ту же минуту исторгнул и истребил то, что готово было возникнуть, употребив при этом великую кротость, обнаружив, из любви к добродетели, величайшее презрение ко всему другому, и показав всем, что для него дороже всякого богатства мир и свобода от распри? Чтобы кто не обвинил праведника в несправедливости к Лоту, т.е., что, уведши его из (отеческого) дома, приведши в чужую сторону, он отгоняет его теперь от себя, чтобы также не подумал кто, будто (Авраам) делает это по вражде к нему (Лоту), чтобы, напротив, все мы знали, что он поступает так из любви к миру, - для этого он и предоставил выбор Лоту, и, когда тот взял себе лучшее место, не опечалился; отсюда уже все мы можем видеть, как сердце праведника было расположено к добру, и к чему стремилась миролюбивая душа его. Впрочем, (в этом событии) предустроялась и некоторая другая тайна, чтобы, т.е. вследствие его совершилось многое, именно: чтобы и Лот узнал на деле, что он незаконно сделал выбор, и жители Содома познали добродетель Лота, и, по воспоследовании разлуки, пришло в исполнение, данное патриарху обетование Божие: “Потомству твоему отдам Я землю сию”; все это мы, мало-помалу простираясь вперед, увидим по указанию божественного Писания. “Аврам, - сказано, - стал жить на земле Ханаанской; а Лот стал жить в городах окрестности и раскинул шатры до Содома. Жители же Содомские были злы и весьма грешны пред Господом” (ст. 12,13). Видишь ли, Лот обращает внимание только на свойство земли, а не смотрит на злонравие жителей? Какая польза, скажи мне, в тучной и плодоносной земле, когда ее обитатели злонравны? И что за вред от пустыни и от самой бесплодной земли, когда живущие на ней благонравны? Самое главное благо есть благонравие жителей. Но Лот смотрел только на одно - на плодородие земли. Поэтому-то Писание, желая сделать нам известным злонравие тамошних жителей, говорит: “Жители же Содомские были злы и весьма грешны пред Господом”; не только, говорит, “злы”, но и “грешны”, и не просто “грешны”, но и “пред Господом”; то есть, весьма многочисленны были грехи их и нечестие их чрезмерно - почему, и прибавило (Писание): “весьма грешны пред Господом”. Видишь великость нечестия? Видишь, какое зло гнаться за первыми местами, а не смотреть на истинную пользу? Видишь, что значит кротость, уклонение от первенства и смирение? Вот в следующем поучении мы увидим, что тот, кто избрал лучшие места, не получил от этого никакой пользы, а взявший худшие делался со дня на день славнее - и богатство его со всех сторон увеличивалось, и (сам он) стал знаменит у всех.
5. Но чтобы не слишком продолжить поучение, на этом остановим слово, а прочее оставим до следующего дня, попросив вас подражать патриарху, и никогда не восхищать первенства, но следовать блаженному Павлу, который говорит: “Будьте братолюбивы друг к другу с нежностью; в почтительности друг друга предупреждайте” (Рим.12:10), и стараться уничижать себя во всем. Это-то (самоуничижение) и доставляет (нам) первенство, как и Христос сказал: “Унижающий себя возвысится” (Лк.14:11). Итак, что может сравняться с тем поведением, когда мы, уступая другим первенство, чрез это сами достигаем большей чести, и, оказывая другим предпочтение, чрез это сами себя возводим на высшую почесть? Об этом-то, умоляю, будем стараться, чтобы, т.е. подражать смиренномудрию патриарха и нам, сущим под благодатью, идти по стопам того, кто еще до закона показал такое любомудрие. Подлинно истинное смиренномудрие показал этот чудный муж в отношении к человеку, который был гораздо ниже его не только по добродетели, но и по возрасту, и по всему другому. Подумай только, что старец уступил юноше, дядя племяннику, (человек) заслуживший такое благоволение у Бога - тому, кто не сделал еще ничего великого; патриарх оказал юноше то, что должен бы оказать он, как юноша, старцу и дяде своему. Так и мы будем оказывать уважение не одним только высшим нас, или равным с нами: это не было бы смиренномудрие, потому что когда кто делает необходимо-должное, то это уже не смиренномудрие, но долг. Истинное смиренномудрие в том, когда мы уступаем тем, кто видимо ниже нас, и оказываем предпочтение тем, кто считается хуже нас. Впрочем, если мы будем рассудительны, то не будем никого и считать ниже нас, но всем людям станем отдавать преимущество пред собою. И это говорю я не о тех из нас, которые погружены в (бездну) бесчисленных грехов; нет, пусть кто сознает в себе и бесчисленные совершенства, но, если только он не думает о себе, как о последнем между всеми, его совершенства не принесут ему никакой пользы. В том-то ведь и состоит смиренномудрие, когда кто, имея, чем превозноситься, - уничижает, смиряет и ведет себя скромно. Тогда-то он и восходит на истинную высоту по обетованию Господа, который говорит: “Унижающий себя возвысится”. Потщимся же все, молю вас, взойти на высоту смиренномудрия, чтобы заслужить одинаковое с праведником благоволение у Владыки, и удостоиться неизреченных благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.