|
1 Псалом давиду, к голиафу,. Благословен Господь Бог мой, научаяй руцe мои на ополчение, персты моя на брань. 2 Милость моя и прибeжище мое, заступник мой и избавитель мой, защититель мой, и на него уповах: повинуяй люди моя под мя. 3 Господи, что есть человeк, яко познался еси ему? или сын человeчь, яко вмeняеши его? 4 Человeк суетe уподобися: дние его яко сeнь преходят. 5 Господи, преклони небеса, и сниди: коснися горам, и воздымятся: 6 блесни молнию, и разженеши я: посли стрeлы твоя, и смятеши я. 7 Посли руку твою с высоты, изми мя и избави мя от вод многих, из руки сынов чуждих, 8 ихже уста глаголаша суету, и десница их десница неправды. 9 Боже, пeснь нову воспою тебe, во псалтири десятоструннeм пою тебe: 10 дающему спасeние царем, избавляющему давида раба своего от меча люта. 11 Избави мя и изми мя из руки сынов чуждих, ихже уста глаголаша суету, и десница их десница неправды: 12 ихже сынове их яко новосаждения водруженая в юности своей, дщери их удобрены, преукрашены яко подобие храма: 13 хранилища их исполнена, отрыгающая от сего в сие: овцы их многоплодны, множащыяся во исходищих своих: волове их толсти: 14 нeсть падения оплоту, ниже прохода, ниже вопля в стогнах их. 15 Ублажиша люди, имже сия суть: блажени людие, имже Господь Бог их. |
1 Псалом Давида. О Голиафе. Благословен Господь, Бог мой, научающий руки мои ополчению; персты мои брани. 2 (Он) - милость моя и прибежище мое, заступник мой и избавитель мой, защитник мой, и на Него я уповал. Он подчиняет мне народ мой. 3 Господи! Что такое человек, что Ты открылся ему? Или сын человеческий, что Ты помышляешь о нем? 4 Человек подобен суете: дни его, как тень, проходят. 5 Господи! Приклони небеса и сойди, коснись гор, и они воздымятся. 6 Блесни молниею, и рассеешь их, пусти стрелы Твои, и смятешь их. 7 Простри руку Твою с высоты, изми меня и избавь меня от вод глубоких: из руки сынов чужих, 8 Коих уста говорили суетное, и коих десница - десница неправды. 9 Боже! Новую песнь воспою Тебе, на псалтири десятиструнной пою Тебе, 10 Ибо Ты даруешь спасение царям, избавляешь Давида, раба Своего, от меча лютого. 11 Избавь меня и изыми меня из руки сынов чужих, коих уста говорили суетное и десница коих - десница неправды. 12 Сыновья их - как молодые сады, крепко укоренившиеся в юности своей, дочери их убраны и украшены наподобие храма. 13 Житницы их полны, (от избытка) пересыпается из одного (отделения) в другое, овцы их многоплодны, размножаются на путях своих, волы их тучны. 14 Нет трещин в ограде (у них), ни прохода (через нее), ни крика на площадях их. 15 (Другие) считали счастливым народ, у которого это есть, (но) блажен народ, у которого Господь - Бог его. |
1. Что говоришь ты? Неужели Бог есть учитель войны, брани, ополчения? Да, не погрешит тот, кто припишет Ему и победу при этом. Таков смысл слов: "научающий руки мои", т.е. дающий силу преодолевать врагов, побеждать, воздвигать трофеи. Так, когда Давид низложил Голиафа, виновником победы был Бог; когда он вел многие войны, воздвигал трофеи, брал неприятельские города вместе с жителями, то Бог доставлял ему победу. Потому он и воспевал: "Господь крепкий и сильный, Господь сильный в брани" (Пс.23:8). И при Моисее Бог совершал много подобного.
Впрочем, есть и другая война, которая гораздо тяжелее этой, в которой нам особенно нужна высшая помощь, – наша борьба с враждебными силами. А что у нас борьба с ними, о том послушай Павла, который говорит: "наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной" (Еф.6:12). Эта борьба тяжелее потому, что полчища этих неприятелей не одной с нами природы и невидимы для нас, и потому, что борьба происходит не за что-нибудь маловажное, а за спасение или погибель. Здесь невозможно видеть убиваемых, невозможно наперед знать ни времени, ни препятствий, ни места, и ничего подобного. Эти полчища нападают и на площади, и в доме, и во время игр, и во время бездействия, так что мы должны постоянно быть осторожными. Война с ними не знает перемирия, не имеет ни вестников, ни переговорщиков и ничего подобного, но бывает без объявления. Поэтому здесь особенно нужно со всех сторон ограждать себя и подкрепляться пищею. А пища для такой войны и оружие для таких воинов есть слушание божественных Писаний. Кто не вкушает этой пищи, тот мучится голодом: дам им, сказал Господь, "не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних" (Ам.8:11). Здесь, как и в обыкновенной войне, необходима высшая помощь. "Не спасается", говорит пророк, "царь многою силою и исполин не спасется множеством крепости своей. Обманчив конь для спасения: во множестве силы своей он не спасется" (Пс.32:16,17). Так, многие обращали в бегство врагов, когда предшествовали тому молитвы, которые и ниспровергали неприятельские полчища. "(Он) – милость моя и прибежище мое, заступник мой и избавитель мой, защитник мой, и на Него я уповал. Он подчиняет мне народ мой" (ст. 2). Видишь ли, как он опять ожидает спасения от человеколюбия Божия? Вместе с тем он указывает здесь и на нечто другое. Этими словами он выражает: я не был бы и достоин Его милости, если бы Сам Он не оказал ее; Он Сам – "милость моя", а не я снискал ее своими делами. В самом деле, хотя Бог и милостив, однако не всем оказывает милость без разбора. "Кого миловать", говорит Он, "помилую; кого жалеть, пожалею" (Рим.9:15). Поэтому, если мы хотим быть помилованными, то должны с своей стороны заслуживать такую милость. А пророк и самое помилование приписывает Богу. Видишь ли сокрушенную душу? Видишь ли признательное сердце, которое приписывает все человеколюбивому Богу? "Заступник мой и избавитель мой, защитник мой, и на Него я уповал". Он непрестанно выражает надежду на Бога, научая всех не унывать во время бедствий, но и среди несчастий обращаться к Богу, не отчаиваясь и не падая духом. Он есть "заступник мой и избавитель мой". Если Он не защитит и не избавит в самом начале бедствий, то и тогда должно надеяться. Если Он Сам есть Заступник, то непременно избавит от бедствий. Надежда особенно и бывает тогда, когда видимые обстоятельства повергают в отчаяние, а она внушает бодрость в отношении к будущему. "Он подчиняет мне народ мой". Хорошо сказал пророк. Действительно, нужна и для этого высшая помощь, чтобы удерживать подданных в повиновении, чтобы они не восставали и не возмущались. Таким образом не только для покорения неприятелей и врагов, но и для подчинения домашних нам нужна великая помощь свыше. Великое дело – хорошо управлять своим народом, не меньшее, чем побеждать врагов. Нередко многие на войнах воздвигали трофеи, а во время мира падали, не умея держать бразды управления подчиненными. Следовательно, не от силы царствования зависит покорность войска, но от помощи Божией; от ней – как победы над врагами, так и подчинение своих. "Господи! Что такое человек, что Ты открылся ему? Или сын человеческий, что Ты помышляешь о нем?" (ст. 3)? Другой переводчик (Акила) говорит: что есть человек, и ты знаешь его (καὶ γνώση). Третий (Симмах): что ты обращаешь внимание на него (γνωρίζεις). Следовательно, велик должен быть тот, кто познает Бога, или – лучше – будет Познан от Него; и не только этот, но и тот, кому Бог откроет Себя. Поэтому весьма хорошо сказали семьдесят толковников: познался еси ему, – выражая, что не мы открыли Его, но Он Сам открыл Себя нам; не сказал пророк: что есть человек, познавший Тебя, но: "что такое человек, что Ты открылся ему"?
2. И Павел непрестанно выражает ту же мысль, – напр., когда говорит: "а тогда познаю, подобно как я познан" (1Кор. 13:12). И Сам Христос: "не вы Меня избрали, а Я вас избрал" (Ин.16:16). И еще в другом месте Павел: "но кто любит Бога, тому дано знание от Него" (1Кор.8:3). Потому же он непрестанно называет себя званным, показывая, что не сам он прибег, но наперед был призван. Так и в другом месте он говорить: "говорю так не потому, чтобы я уже достиг, или усовершился; но стремлюсь, не достигну ли я" (Филп3:12). Не сказал: я постиг, но: "говорю так не потому, чтобы я уже достиг". Как же пророк говорит: "что такое человек"? Между тем другой говорит: "многие хвалят человека за милосердие, но правдивого человека кто находит" (Прит.20:6). И еще иной: "по образу Божию сотворил его" (Быт.1: 27). И действительно, он поставлен господином над всеми тварями. Есть и такие люди, которых "те, которых весь мир не был достоин" (Евр.11:38). Но все это сказано о добродетели, когда люди исполняют ее; а в словах: "что такое человек" говорится о человеческой природе. Правда, велика и природа человеческая; велика, но если иметь в виду познание, какого она удостоилась, то в сравнении с ним она весьма несовершенна.
Пусть выслушают это последователи еретиков, которые так безумны, что выходят из своих пределов и страдают крайним невежеством, утверждая, будто они знают то, что выше их. Так, и в незнании может быть знание, и в знании незнание. Если хотите, объясним это предметами чувственными. Скажи мне, если бы кто стал утверждать, что он может измерить море и узнать, сколько заключается в нем мерных сосудов, то не он ли именно и не знает, что такое море? Напротив, кто говорит, что он не знает, что число мер в море неисчислимо, тот особенно и знает, что такое море. Так и в отношении к Богу, кто будет утверждать: я видел Бога и достиг до Него собственным зрением, тот именно и не окажется ли незнающим Бога, называя невидимого видимым, и преувеличением своего знания лишая себя и того, какое для него возможно? Напротив, кто скажет, что Бог невидим и что никто не может видеть Его, не тот ли особенно и знает Его? Также, если один назовет Бога непостижимым, а другой постижимым, то не будет ли последний незнающим Бога, а первый знающим? Посмотри, как Павел, идя тем же путем, говорит: "отчасти знаем, и отчасти пророчествуем" (1Кор.13:9). Представь, сколько создано тварей, чтобы познать Бога, – не то, каков Он по существу, но то, что Он существует. Так и Павел говорит: "надобно, чтобы приходящий к Богу веровал" (Евр.11:6). О Нем возвещают все твари, – "от величия красоты созданий сравнительно познается Виновник бытия их" (Прем.13:5), – самое устройство человека, честь, предоставленная ему Богом, наказания, благодеяния, распоряжения, предвозвещенные пророками, раз-личные чудеса; а после всего этого пришел Сам Единородный и совершил дивное и страшное домостроительство нашего спасения. И между тем есть люди, которые еще не знают такой ясной истины; и ты еще говоришь, что можешь собственным разумом постичь, каков Бог по существу Своему? Итак, скажешь, ты не знаешь Бога? Нет, я знаю, что Он есть, что Он человеколюбив, что Он благ, что Он промышляет, и все прочее, о чем говорится в Писаниях; но каков Он по существу, этого я не знаю. Адам захотел знать больше, послушавшись диавола, и за излишнее желание лишился и того, что имел. Тоже бывает с людьми, которые руководятся человеческим разумом и не слушают, что "Господь дает мудрость; из уст Его – знание и разум" (Притч.2:6). Разве не слышат они Павла, который говорит: "нам Бог открыл это Духом Своим", и отвергает человеческие умствования (1Кор.2:10)? "Всякое превозношение", говорит он, "восстающее против познания Божия, и пленяем всякое помышление в послушание Христу" (2Кор.10:5). И другой премудрый говорит: "вошли в мир по человеческому тщеславию, и потому близкий сужден им конец" (Прем.14:14). "Что такое человек, что Ты открылся ему"? Представь беспредельное Его величие. Впрочем, когда я говорю это, я еще не говорю достойно Бога и не знаю, как сказать. Приписывая Богу величие, мы употребляем не собственное выражение, но так как нет другого выражения, то и употребляем слова, какие можем. Так, называя Бога высочайшим, я не определяю Его места, но выражаю высоту и величие существа Его, которое превышает, и превосходить все. Поэтому и говорить пророк: "что такое человек, что Ты открылся ему"? Бог для того и сотворил человека уничиженным, и вместе даровал ему великие свойства, чтобы он не превозносился, чувствуя величайшую нужду в смирении по немощи своей природы. "Или сын человеческий, что Ты помышляешь о нем?" Видишь ли, каково величие существа Божия? "Человек подобен суете: дни его, как тень, проходят" (ст. 4). Другой переводчик (Симмах), вместо: "суете", говорит: дуновению (ατμω̃). Слово: суета означает не что иное, как тленность, смертность, кратковременность. Здесь пророк говорит о теле. Потому и Авраам говорить: "я, прах и пепел" (Быт.18:27); и Исаия: "Всякая плоть – трава, и вся красота ее – как цвет полевой. Засыхает трава, увядает цвет" (Ис. 40:6,7). Что же значит: "подобен суете"? Т.е. ничтожеству; все человеческое непрочно и непостоянно, все проходит и исчезает. "Дни его, как тень, проходят", т.е. и тогда, когда являются, не имеют никакой силы, и скоро пролетают.
3. И на самом опыте ты можешь видеть это, представив людей, которые украшены почестями, ездят на колесницах, облечены властью, заключают других в темницы и наказывают. Чем отличаются они от тени не только во время смерти, но еще прежде смерти? Как скоро они лишаются власти, то все это проходит и исчезает; а предметы истинные – за здешнею жизнью; там и воздаяния, и наказания истинные, и блага, и неподкупный Судия. Между тем все здешнее подобно детским играм: сегодня – судия, завтра – подсудимый. Так часты перемены и неожиданны превращения! "Господи! Приклони небеса и сойди, коснись гор, и они воздымятся" (ст. 5). Другой (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): когда ты преклонил небеса и снисшел и коснулся гор, они воздымились (κλίναντός σου … εκαπνίσθησαν). Какая здесь связь речи? Великая и неразрывная с предыдущим. Начав говорить о человеческой слабости и показав ничтожество человеческой природы, пророк и здесь опять низлагает гордость людей надменных и, продолжая речь, выражает как бы следующее: надлежало бы им самим видеть слабость своей природы и не высокомудрствовать; но так как они не хотят этого, то Ты покажи Своими делами, до какой они дошли низости.
"Господи! Приклони небеса и сойди". Говорит так не потому, будто Бог действительно нисходит, – возможно ли сказать это о Вездесущем? – но выражается о Боге человекообразно для того, чтобы посредством человекообразных выражений тронуть грубых слушателей. И прикосновение, хотя представляется величественным, гораздо ниже достоинства Божия. Богу не нужно прикасаться к горам, чтобы они воздымились, даже не нужно и мановения; но довольно одной воли и хотения. Таким образом, сказав о слабости человеческой, он говорит и о могуществе Божием, сколько человек может сказать, – потому что и это гораздо ниже величия Его. "Блесни молниею, и рассеешь их, пусти стрелы Твои, и смятешь их" (ст. 6). Под именем молнии и стрел он разумеет не действительные молнии и стрелы, а называет так наказания, чтобы известными предметами привести гордого и беспечного в страх, трепет и сокрушение. Если иной не может выносить молнии, посылаемой не для наказания, то кто устоит, когда Бог захочет привесть в движете карающую силу Свою? "Стрелы" же Божии суть язвы, голод, разрушения и другие различные наказания. "Простри руку Твою с высоты, изми меня и избавь меня от вод глубоких: из руки сынов чужих" (ст. 7). Сила Божия готова не только наказывать, но и спасать. "Рукою" пророк называет здесь помощь, содействие; поэтому он не сказал: простри, но: посли[1]; а если в иных местах говорит и: "простри" то выражает тоже самое. Под "водами" он разумеет беспорядочное, нестройное и стремительное нападение врагов. А что здесь говорится не о водах, видно из прибавленных слов: "из руки сынов чужих". Чуждыми сынами, мне кажется, он называет людей, отчуждившихся от истины; как верных мы считаем своими ближними и братьями, так неверных – чуждыми; поэтому особенно мы отличаем своего от чужого. Мой ближний – не столько тот, кто близок ко мне по родству, сколько тот, кто признает со мною того же отца и имеет общение в той же трапезе; эта связь крепче родства, равно как и несходство нравов ведет к отчуждению гораздо более, нежели различие по происхождению. Не на то смотри, что мы живем под одним небом и в одной вселенной; а ищу другого общения, которое выше неба; там наше отечество и жизнь. "Жизнь ваша", говорит апостол, "сокрыта со Христом в Боге" (Кол.3:3). Не на земле мы живем, но переселились в высшее жилище. У нас другой свет истинный, другое отечество, другие сограждане и сродники. Потому и Павел говорит: "не чужие и не пришельцы, но сограждане святым" (Еф.2:19). Как же, скажешь, Христос назвал ближним самарянина, хотя великое различие (между ним и истинно верующим)? Но и не по естественному родству. Так, когда нужно оказать благодеяние, то пусть всякий человек будет ближним твоим; а когда дело касается истины, то различай своего от чужого. Если бы даже твой брат, родной по отцу и матери, не имел с тобою общения в законе истины, то он должен быть для тебя более чужим, чем скиф; и напротив, если скиф или савромат содержит правые догматы и верует в то же, во что веруешь и ты, то он дол-жен быть к тебе ближе и роднее единоутробного брата; и варвара от не-варвара мы отличаем не по языку, не по происхождению, но по мыслям и душе. Тот преимущественно и есть человек, кто содержит правое учение веры, и ведет любомудрую жизнь.
4. Посмотрим теперь, как описал чуждых пророк. "Изми меня", говорит он, "из руки сынов чужих, коих уста говорили суетное, и коих десница – десница неправды" (ст. 8). Видишь ли, каких людей он называет чуждыми? Тех, которые живут порочно, любят неправду, произносят безумные речи, не говорят ничего полезного. Итак, чуждых узнавай по словам и делам их, как и Христос сказал: "по плодам их узнаете их" (Мф.7:16). Как, воинам дается много условных выражений и знаков, чтобы, когда произойдет ночное сражение, или поднявшаяся пыль произведет темноту, подобную ночи, или случится какое-нибудь другое недоумение и замешательство, кто-нибудь не принял своего товарища за врага, или врага за товарища, – так и здесь пророк дает тебе признаки, по которым ты можешь отличить своего от чужого, именно слова и дела тех, о которых он говорит: "коих уста говорили суетное, и коих десница – десница неправды". Действительно, у нас и теперь идет война и жесточайшее ночное сражение с бесами, нападающими на нас, с похотями, восстающими против нас, с помыслами, возникающими в нас. Есть и у нас, посвященных в таинства, условные выражения и знаки, так что, если в случае сомнения мы пожелаем узнать, посвященный ли кто-нибудь или не посвященный, можем узнать, спросив у него условные знаки.
"Коих десница – десница неправды". Что может быть хуже того, когда руку, данную нам для помощи, мы употребляем на неправду? Мы имеем руки для того, чтобы помогать себе и другим обижаемым, чтобы истреблять беззакония, быть пристанищем и защитою притесняемым. Какое же можем иметь мы оправдание, употребляя это оружие не для спасения других, а на собственную погибель? "Боже! Новую песнь воспою Тебе, на псалтири десятиструнной пою Тебе" (ст. 9). Какая здесь опять связь речи? Весьма близкая. Сказав: "простри руку Твою, изми меня, и рассеешь их", пророк обещает и с своей стороны принести воздаяние Богу за помощь, воздаяние, которое не прибавляет ничего Тому, Кому приносится, а приносящему доставляет пользу Какое же это воздаяние? "Новую песнь воспою Тебе". Хотя оно мало в сравнении с величием благодеяния, но он приносит то, что имеет. Так и мы от бедных и ничего не имеющих не требуем ничего, кроме благодарности и признательности. Впрочем, мы оказываем помощь для того, чтобы более прославиться; а Бог – не потому, чтобы имел нужду, но чтобы прославить самих воспевающих Его, и тем оказать им новое благодеяние. "На псалтири десятиструнной пою Тебе", т.е. буду благодарить Тебя. В то время были музыкальные орудия, на которых воссылали Богу хвалебные песни; а теперь, вместо орудий, можно употреблять телесные члены. Мы можем петь не только языком, но и глазами, и руками, и ногами, и слухом. Если каждый из этих членов делает то, что приносит Богу славу и хвалу, если, например, глаз не смотрит бесстыдно, если руки не простираются на хищение, а на подаяние милостыни, если слух открыт для слушания псалмов и духовных песнопений, если ноги стремятся в церковь, если сердце не строит козни, а наполнено любовью, то члены тела делаются псалтирью и гуслями и воспевают новую песнь не словами, а делами. "Ибо Ты даруешь спасение царям, избавляешь Давида, раба Своего, от меча лютого" (ст. 10). Не войско, не множество воинов, не телохранители спасают, но помощь Божия. "Избавляешь Давида, раба Своего". Сказав о всех вообще, пророк говорит и о самом себе; и притом не сказал: избавившему, но: "избавляешь", выражая непрестанное промышление Божие.
5. Далее он снова просит того, чего просил прежде, непрестанно припадая к Богу и умоляя об избавлении от людей нечестивых, и говорит: "избавь меня и изыми меня из руки сынов чужих, коих уста говорили суетное и десница коих – десница неправды. Сыновья их – как молодые сады, крепко укоренившиеся в юности своей, дочери их убраны и украшены наподобие храма" (ст. 11, 12). Здесь он описываешь мирское благополучие и богатство, и начинает с того, что считается главным – иметь детей добрых и цветущих здоровьем, и притом обоего пола; потому и прибавляет: "дочери их убраны и украшены наподобие храма". Вместе с юностью он изображает и роскошь в одежде, и головные уборы, и другие женские украшения, изобретаемые при всяком богатстве. Потом описывает такой вид богатства, который кажется второстепенным, а теперь, может быть, считается первостепенным: "Житницы их ", говорит, "полны, (от избытка) пересыпается из одного (отделения) в другое, овцы их многоплодны, размножаются на путях своих, волы их тучны" (ст. 13). Что значит: "полны"? Стесненные. Не вмещается, говорит, в хранилищах богатство их. "Овцы их многоплодны, размножаются на путях своих, волы их тучны". И это считалось не малым благополучием. У древних богатство состояло в этом, – в стадах крупного и мелкого скота и в хлебных зернах, – пока не явилась нынешняя роскошь. "Нет трещин в ограде (у них), ни прохода (через нее), ни крика на площадях их" (ст. 14), т.е. и земледелие охраняется с великою заботливостью и с великим тщанием, плоды созревают, ограды стоят твердо, виноградники возделываются и ограждаются со всех сторон. "Ни крика на площадях их". Другой (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): во дворах их (επαύλεσιν). Вот еще вид благоденствия, который не всегда бывает при богатстве, это – тишина, спокойствие, безопасность, – когда никто не строит козней, никто не нападает, когда нет ни шума, ни смятения. "(Другие) считали счастливым народ, у которого это есть, (но) блажен народ, у которого Господь – Бог его" (ст. 15). Видишь ли добродетель этого мужа? Указав на богатство всякого рода, изобразив его словом, присовокупив мнение о нем других людей, сам он не испытывает ничего человеческого и не считает завидными тех, которые обладают таким богатством, но, презирая все это, ублажает истинное сокровище. Другие, говорит, считают блаженными людей, имеющих это; а я ублажаю людей, "у которого Господь – Бог его", полагая в этом одном все их довольство, благосостояние, богатство. Те блага проходят и исчезают; а это блаженство остается постоянно, и вместо овец, детей, волов, оград и виноградников, ублажение Бога будет и богатством и безопасностью и непреоборимою стеною. Итак, слыша это, не смущайтесь ничем подобным, но презирая тени, держитесь истины, потому что пророк выше сказал, что "человек подобен суете: дни его, как тень, проходят" (ст. 4). Поэтому, если ты увидишь людей, которые живут в таком изобилии, но ведут жизнь порочную, то, хотя бы вся вселенная считала их блаженными, ты считай их жалкими и несчастными; а людей, преданных Богу, признавай достойными подражания и блаженными. Будем же все мы постоянно искать этого богатства, и этого блаженства, чтобы получить и настоящие и будущие блага, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава, во веки веков. Аминь.