1. О, какова сила нашей веры! О, какую имеет силу молитва христолюбивого народа, возносимая за грешного священника! И сказанное мною не должно поразить тебя необычайностью: так говорить вам я научился от божественного Павла, который ясно в своих посланиях просит учеников: молитесь "о мне, дабы мне дано было слово - устами моими открыто с дерзновением возвещать" (Ефес. 6:19). А если Павел, сосуд избранный, небесный человек, проповедник благодати, имел нужду в молитвах своих учеников, насколько более нуждаюсь я, всем вам известный грешник! Но однако и мытарь некогда, оставив дурное занятие, сделался учеником Христа; знаю я и блудницу, принесшую слезы покаяния к стопам Спасителя и омывшую всем известную скверну распутства; знаю также и разбойника того благоразумного, захватившего столь прекрасную и великую добычу: ведь на этот раз его добычей сделался рай! Чувствую и я, что я держусь за этот самый якорь. Мы ведь имеем такого милосердного Владыку, Который, лишь только примет от нас чистую молитву, тотчас посылает Свою милость. Дал Он закон; но закон, будучи лишь тенью будущих благ, а не самою истиною вещей, не обладал силою света. Сонм пророков, как посольство, послал, но и они, как смертные люди, восклицали, говоря: "я, прах и пепел" (Быт. 18:27). Ангел, оставаясь неизменным, не мог воплотиться. И вот "не ангел", говорит, - не ходатай, "но сам Господь спас их"[1] (Ис.63:9). Смотри: вся вселенная в беспомощности взывает к Нему: "Господи! Приклони небеса Твои и сойди" (Пс. 143:5)! Если Ты, говорит, не сойдешь к нам, мы ни через кого другого не можем взойти к Тебе. Услышал Бог эту просьбу и не оставил ее без внимания, но наклонил небеса и сошел на землю, не оставив и небес пустыми. Он был зачат в девственной утробе, более пространной, чем все создание. Кого не мог вместить шатер патриарха, Того заключило в себе девственное чрево. Воплотился Он, как сам знал, а не как толкуют еретики, не понимающие своего собственного и измеряющие божественное. Родился так, как благоволил. Взошел на дерево исправивший древо райское, и взывает: точило топтал Я один и не было никого со Мною (Ис. 63:3), ни ангела (ни посла, ни архангела), ни пророка, ни царя, никого из праведных нет со Мною; один только со Мною, но и он не смерть со Мною сокрушил, а только со Мною наследовал рай; со Мною был он на древе, но в борьбе со смертью Мне не помогал. "Господь", говорит, "сокрушающий брани", Господь имя Ему (Иудифь 16:2), но один лишь разбойник исповедал. О, необычайное и странное дело! Разбойник со Христом, а ученик Иуда с дьяволом; свет сделался тьмою, а тьма превратилась в свет; агнец сделался волком, а волк агнцем! Разбойник, вися на руках, пробитых гвоздями, с верою приветствует Владыку, говоря: "помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое" (Лк. 23:42), а ученик, принося устами приветствие, в сердце приготовил меч; из уст прозвучала радость, а на сердце было коварство когда он говорил: "радуйся, Равви"! Затем он и целует Его, и, обратившись, сообщает иудеям не словами, а знаком: связав Его, ведите. О, беззаконный Иуда, куда ты приказываешь вести Того, Который говорит: "небо - престол Мой, а земля - подножие ног Моих" (Ис. 66:1)?
2. Но вижу я, что любовь ваша все сильнее возгорается, а тело подавляется; я хотел на этом и окончить слово, но, так как ваше внимательное слушание побуждает меня продлить речь, то возвратимся к тому, что следует по порядку. "Радуйся", говорит, "Равви"! Милосердный Владыка, побеждая терпением несправедливость предателя, прекрасно ответил: "друг, для чего ты пришел" (Мф. 26:49)! Приветствую тебя, Иуда, но не с тем, чтобы ответить тебе любовью, которую ты отбросил, а чтобы лишить тебя благодати, которую дал тебе: ведь недостойный сосуд не может держать в себе небесное миро. Что же я говорю об Иуде? Петр, получивший ключи царства, видя Царя славы распинаемым, бросил ключи и убежал, а разбойник, привыкший вскрывать двери человеческих жилищ, сам похитил ключи от рая. Петр, говоря: "хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя" (Мф. 26:35), трижды отрекся, а разбойник не обещавщийся на словах, но на деле умиравший вместе с воскресением, говорил: "помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое"! Разбойник не побоялся начальников и власти, а Петр не вынес угрозы служанки. Разбойник восклицал: "Господи", а Петр: "не знаю Человека Сего", который немного раньше называл Сыном Божиим. Петр, ходивший по морю, отказался от Того, Кто пешешествовал по морю; а разбойник, не по морям странствовавший, а около ворот богачей, говорил: "Господи"! "Можете ли пить чашу, которую Я буду пить, или креститься крещением, которым Я крещусь"? Сыновья Заведея ответили "можем", но убежали от чаши, - ведь это и была чаша, - когда пришло время испить ее, а разбойник похитил из их рук чашу спасения, говоря: "чашу спасения прииму и имя Господне призову" (Псал. 115:4), Фома, этот пытливый исследователь непостижимого таинства, говорил другим ученикам: "пойдем и мы умрем с ним" (Иоан. 11:16), а увидев Его распинаемым, бежал. Распинаемым видит – и бежит, воскресшим видит – и с сомнением говорит: "если не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю" (Иоан. 20:25). Но милосердный Бог, и ради одной овцы пришедший, не пренебрег и одной овцой, но берет ее на плечо и говорит: "подай руку твою и вложи в ребра Мои". Я выдержал копье воина, руки ли апостола не перенесу? Но, о, разбойник, похититель доброго (к тебе моя речь), разбойничать ты научился, а веровать ты не был научен, к числу учеников не принадлежал: как же ты призываешь Творца, говоря: "помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое"? Прекрасно сказал, благочестиво уверовал. Ты часто подвергался опасностям, учиняя разбой, много сокровищ похитил у богатых, но такого перла, как Христос, ты нигде не нашел. Ты не апостол, и не слышал, что законодатель говорил: увидите жизнь вашу висящую (Второз. 28:66): как же от древа ты вкусил жизнь? Не слышал ты и того, что говорил Исайя: от раны страдания Его страсти людей получат исцеление (Ис. 53:5): как же ты нашел уврачевание страстей? Поистине, - говорит разбойник, - я вижу все создание потрясенным и содрогающимся и узнаю в весящем на дереве Владыку создания. Если бы Он не был Творцом вселенной, солнце, видя Его обнаженным, не скрыло бы своих лучей из благоговения и не покрыло бы мраком врагов Бога. Если бы Он не был Творцом неба и земли, небо не оделось бы мраком, как покровом, видя Его распинаемым на кресте. Если бы Он не был Владыкой всей земли, то не поколебалась бы она в основаниях, когда оросила ее кровь из ребра Его. Если бы не был Он Владыкою жизни и смерти, смерть, подступив к Нему, не была бы поражена и гробы святых не открылись бы. Если бы не был Он Господом храма, храм, видя Его распинаемым, не разорвал бы своей завесы. Если бы это не был Тот, кто не хочет смерти грешников, Он не молился бы за грешных, говоря: "Отче! прости им, ибо не знают, что делают" (Лк. 23:34). Смерть Его устроила все. Сходит Он в ад и со всеми выходит оттуда. Поэтому и восклицаю я, говоря: "помяни меня, Господи"! Не как раба я прошу: вспомни обо мне, когда тебе будет хорошо, но: "помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое". И что же ему Владыка? "Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю" (Лк. 23:43)! Пусть объяснят те усердные совопросники непостижимого рождения, как Он сказал разбойнику: "ныне же будешь со Мною в раю"? Сначала пусть это объяснят, а тогда пусть спрашивают и о неизреченном рождении Его, о котором пророком возглашено: "род Его кто изъяснит? ибо Он отторгнут от земли живых" (Ис.53:8)? Эту вот веру распространяли отцы, так они прославляли Непостижимого, веруя и не занимаясь из любопытства тем, чем не следует. "Ныне же будешь со Мною в раю". Сказал, - и сбылось. Но, милосердный Владыка, как же это – все праведные стоят вне рая, а разбойника Ты вводишь в рай? Да, разбойника сначала вводу в рай, чтобы убедить мир в том, что не пришел Я призвать праведников, но грешников к покаянию. Самому Христу слава во веки веков. Аминь.