Коринф, ныне первый город Греции, в древности славился многими удобствами жизни и в особенности богатством; потому один из внешних (языческих) писателей назвал его богатым местом[2]. Он лежит на Пелопонезском перешейке и был весьма важен в торговом отношении; также был наполнен множеством риторов и философов; и один из семи так называемых мудрецов происходил из этого города. Это сказано нами не из тщеславия и не с целью показать ученость, – что в самом деле за важное дело знать это? – но потому что имеет отношение к предмету послания. Много пострадал в этом городе Павел; здесь ему явился Христос и сказал: "но говори и не умолкай, потому что у Меня много людей в этом городе" (Деян.18:9-10); здесь он оставался два года. Здесь был изгнан злой дух, от которого иудейские заклинатели много потерпели; здесь рассеявшиеся (жители), собравши волшебные книги, сожгли их, по исчислению на пятьдесят тысяч драхм[3]. Здесь же, при проконсуле Галлионе, Павел был бит пред судилищем[4]. Диавол, видя, что великий и многолюдный, славный богатством и мудростью и главный в Греции город принял истину, а дела афинян и лакедемонян, которых владычество давно пало, были в жалком состоянии, – видя, что жители его с великим усердием принимали слово Божие, что делает? Он разделяет их, так как знал, что и самое сильное царство, разделившись само в себе, устоять не может. Для исполнения своих козней он воспользовался богатством н мудростью жителей. И вот между ними образовались отдельные партии: некоторые самопроизвольно объявили себя предстоятелями народа, который приставал то к одним, то к другим, к однпм как богатым, к другим как мудрым и способным научить чему-то большему; а эти, привлекши его к себе, хвалились, что они преподают лучшее учение, нежели апостол, – на что намекая, он и говорил: "я не мог говорить с вами, как с духовными" (1Кор.3:1). Очевидно, что не от собственного его бессилия, а от их немощн произошло то, что они не услыниали многого. На то же он указывает, когда говорит: "вы без нас обогатились" (1Кор.4:8). Такое разделение церкви было делом не маловажным, но самым пагубным. При этом там был допущен и другой грех: некто, живший со своей мачехой, не только не встретил укора, но еще управлял народом и своим сообщникам подавал повод к высокомерию; потому (Павел) и говорит: "и вы возгордились, вместо того, чтобы лучше плакать" (1Кор.5:2). Кроме того, некоторые, почитавшиеся совершеннейшими» по чревоугодию вкушая от идоложертвенного и участвуя при возлежании в капищах, позволяли себе всякую скверность. Еще иные, имея тяжбы п споры из-за имущества, обращались с своими делами к внешним судилищам. Также многие ходили у них с отпущенными волосами; им он и повелевает остричься. Был и другой грех немаловажный, – именно тот. что они в церквах вкушали пищу отдельно друг от друга п не уделяли нуждающимся. Затем погрешалп еще в том, что превозносились (духовными) дарованиями и соревновали в них между собой, что всего более и разделяло их церковь. И учения о воскресении держались не твердо; некоторые из них не очень верили воскресению тел, страдая еще недугом языческого заблуждения. А все это происходило от бессмыслия внешней философии; она была матерью зол; оттого и разделились они, научившись этому также от философов, которые восстали друг против друга, постоянно из любоначалия и тщеславия противореча учению один другого н стараясь к прежнему прибавить что-нибудь новое. Они страдали таким недугом потому, что во всем полагались на свои умствования. Коринфяне прислалн Павлу послание чрез Фортуната, Стефана п Ахаика, с которыми и он отправляет свое послание, как говорит он в конце послания: впрочем (они писали) не о всем, а только о браке и девстве; потому он и сказал: "а о чем вы писали ко мне" (1Кор.7:1). Он пишет о том, о чем они писали и о чем не писали, обстоятельно разведав о всех их погрешностях. С посланием он отправляет к ним и Тимофея, зная, что хотя и послание будет иметь большую силу, но не малую пользу принесет им также присутствие этого ученика. Так как те, которые были причиной разделения церкви, стыдясь показаться делающими это из честолюбия, прикрывали свою страсть тем, будто они преподают совершеннейшее учение и будто сами мудрее других, то Павел прежде всего восстает против этого недуга, желая вырвать корень зла и прекратить происшедшее отсюда разделение, п восстает с болыпой силою. Ведь они, преимущественно пред всеми, были учениками его, как он сам говорит: "если для других я не Апостол, то для вас; ибо печать моего апостольства – вы" (9:2). Притом они были слабее других, как он же говорит: "я не говорил с вами, как с духовными, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах" (3:1-2). Говорит же так, чтобы они не подумали, что он говорит о прошедшем времени, – поэтому и присовокупляет: "да и теперь не в силах". Впрочем, вероятно, не все были преданы порокам, но были некоторые между ними и весьма благочестивые. На это указывает он в средине послания, когда говорит: "для меня очень мало значит, как судите обо мне вы" (4:3), и прибавляет: "это приложил я к себе и Аполлосу" (ст.6). Таким образом, поскольку все зло пронсходило от гордости и от того, что (некоторые) почитали себя знающими более других, то он низлагает ее прежде всего п начинает так:
"Павел, волею Божиею призванный Апостол Иисуса Христа, и Сосфен брат, церкви Божией, находящейся в Коринфе, освященным во Христе Иисусе, призванным святым, со всеми призывающими имя Господа нашего Иисуса Христа, во всяком месте, у них и у нас: благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа" (1Кор.1:1-3).
1. Видишь ли, как Павел в самом начале низложил гордость и ниспроверг всякую надменность лжеучителей, назвав себя званным? Не сам я, говорит, изобрел то, чему научен, и не своею мудростью постиг это, но будучи призван, когда гнал и опустошал Церковь. Здесь, можно сказать, все принадлежнт Призвавшему, а призванному ничего, разве только послушание. "Иисуса Христа". Учитель ваш – Христос; а вы людей считаете начальннками учения. "Волею Божиею", – так как Бог восхотел, чтобы вы спаслись таким образом. Мы сами не совершили ничего, но по воле Божией обрели спасение: призваны потому, что Ему было угодно, а не потому, чтобы мы были того достойны.
И Сосфен брат. Опять выражает смирение, поставляя на ряду с собою того, кто был гораздо меньше его; а расстояние между Павлом и Сосфеном велико. Если же он, не смотря на такое расстояние, поставил низшего наряду с собою, то что могут сказать те, которые презирают равночестных? "Церкви Божией". Не того или другого, но Божией. "Находящейся в Коринфе". Видишь ли, как он каждым выражением низлагает их надменность. всячески возводя ум их к небу? Церковь называет Божиею, выражая тем, что в ней должно быть единение, потому что если она Божия, то соединена и едина, не только в Коринфе, но и во всей вселенной. Имя Церкви – это имя не разделения, но единения и согласия. "Освященным о Христе Иисусе". Опять приводит имя Иисуса, а не людей. Что такое – освящение? Омовение, очищение. Напоминает им о той нечистоте, от которой Он избавил их, и научает смиренномудрию, так как они освящены не за собственные добрые дела, но по человеколюбию Божию. "Призванным святым". И то самое, что вы спасаетесь верою, не от вас, говорит; не вы первые приступили, но были призваны, так что и это малое не вполне принадлежит вам. Хотя вы приступили, будучи отягощены множеством зол, но и этим обязаны не себе самим, а Богу.
Поэтому в послании к Ефесеям он говорит: "благодатью вы спасены через веру, и сие не от вас" (Еф.2:8). II вера не вполне принадлежит вам: вы не сами, предварив Бога, уверовали, но послушались, когда были призваны. "Со всеми призывающими имя Господа нашего Иисуса Христа". Имя не такого-то или иного, но Господа. "Во всяком месте, у них и у нас". Хотя послание писано только к коринфянам, но он упоминает о всех верующих по всей вселенной, показывая, что Церковь должна быть едина везде, хотя она находится в различных местах, и тем более – в Коринфе. Место разделяет, но Господь их соединяет, как общий для всех; потому, чтобы внушить им единение, он и присовокупил: "у нас и у них". Последнее важнее первого. Как находящиеся в одном месте, когда имеют многих несогласных между собою господ, бывают разделены, и место нисколько не способствует им быть в единении, потому что господа дают им различные приказания и каждый требует своего, – "не можете", сказано, "служить Богу и маммоне" (Мф.6:24), – так и находящиеся в различных местах, когда имеют не различных господ, а только одного, от мест не теряют согласия, потому что один Господь соединяет их. Итак, говорит, вы, коринфяне, должны быть в согласии не только с коринфянами, но и со всеми по всей вселенной, как имеющие общего Владыку; поэтому вторично присовокупнл: "у нас". Чтобы кто-либо из неразумных не подумал, что он допускает разделение, когда сказал: имя Господа нашего Иисуса Христа, он опять присовокупляет: Господа нашего же и тех. А чтобы это было яснее, прочту так, как требует смысл речи: Павел и Сосфен Церкви Божией, находящейся в Коринфе, и всем, призывающим имя Господа нашего и их, во всяком месте, в Риме ли, или где бы они ни были, – благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа. Или можно так, и, мне кажется, это будет еще точнее: Павел и Сосфен находящимся в Коринфе освященным, званным святым со всеми призывающими имя Господа нашего Иисуса Христа во всяком месте, как их так и нашего, т.е. благодать вам и мир вам, находящимся в Коринфе освященным, и сделавшимся званными, не одним вам, но вместе со всеми, во всяком месте призывающими имя Иисуса Христа, Господа нашего и их. Если же мир от благодати, то что ты высокоумствуешь, что надмеваешься, ты – спасающийся благодатию? Если ты в мире с Богом, то для чего прилепляешься к другим? Это ведь значит производить разделение. Для чего, если вы в мире с тем или другим, обладаете и благодатью? А я желаю, чтоб от Бога было вам то и другое, от Него и для Него. То и другое не будет твердо, если не произойдет от мановения свыше; и если не будет относиться к Нему, то не принесет вам никакой пользы. Нет никакой для нас пользы, если мы, будучи в мире, хотя бы со всеми, будем во вражде с Богом; и опять нет для нас никакого вреда, если мы, будучи в несогласии хотя бы со всеми, будем в мире с Богом. Точно также нет никакой пользы, если мы у всех заслуживаем одобрение, а Господа оскорбляем; и нет нпкакой опасности, если все отвращаются и ненавидят нас, а Бог приемлет и любит. Истинная благодать, истинный мнр – от Бога. Кто имеет благодать у Бога, тот не боится никого, хотя бы терпел множество зол, не только – человека, но – самого диавола. А кто оскорбил Бога, тот боится всех, хотя по-видимому находится в безопасностп. Человеческий род непостоянен: пе только друзья и братья, но и отцы, изменяя свое расположение часто по маловажной причине, хуже всякого врага гнали того, кого родили, кого воспитали, и дети гнали отцов. Вот смотри.
2. Давид имел благодать пред Богом; Авессалом имел благодать пред людьми; а какой был конец того и другого и кто получил большую похвалу? Вы знаете это. Авраам имел благодать пред Богом, а фараон пред людьми, которые из угождения ему предали жену праведника: кто же из них оказался более славным и блаженным? Это всякому известно. И что говорить о праведных? Израильтяне имели благодать пред Богом и были ненавиднмы от людей – египтян, но превзошли ненавидевших и победили их, знаете, с какою славою. Потому будем все мы пещись об этом: раб пусть старается обрести благодать пред Богом прежде, нежели пред господином; жена пусть ищет благодати пред Спасителем Богом прежде, нежели пред мужем; воин пусть ищет благоволения свыше прежде, нежели от царя или начальника: таким именно образом ты заслужишь благоволение и от людей. Но как же обрести благодать пред Богом? Как же иначе, если не смиренномудрием? "Бог", говорит (Писание), "гордым противится, а смиренным дает благодать" (Притч.3:34); и: "жертва Богу - дух сокрушенный; сердца смиренного Ты не презришь, Боже" (Пс.50:19). Если и людям приятно смирение, тем более Богу. Так язычники обрели благодать; так и иудеи отпали от благодати: "ибо они не покорились праведности Божией" (Рим.10:3). Смиренный угоден и приятен всем, живет в постоянном мире и не имеет никакой причины ко вражде. Будешь ли оскорблять его, порицать и говорить ему что бы то ни было, он станет молчать и переносить с кротостью и будет иметь такой мир со всеми, какого и выразить невозможно, а вместе с тем – и с Богом. А заповеди Божии к тому и направлены, чтобы нам пребывать в мире с людьми, и вся жизнь наша хороша тогда, когда мы в мире . друг с другом; Богу же никто не может причинить зла: Он по природе Своей не подлежит влиянию зла и выше всякой страсти. Ничто так не делает христианина достойным удивления, как смиренномудрие. Послушай, как говорит Авраам: "я, прах и пепел" (Быт.18:27); или Бог о Моисее – что был самый кроткий из всех людей (Числ.12:3). Никто не был смиреннее его: управляя таким народом, потопив в море и царя и все войско египетское, как мух, совершив такие дела в Египте, в Чермном море и в пустыне, удостоившись такого свидетельства, он вел себя, как заурядный человек. И зять был смиреннее тестя и принял совет его; не оскорбился н не сказал: "что это? после таких-то н таких дел, ты пришел советовать мне?" Так поступают многие, хотя бы им предлагаем был самый лучший совет, пренебрегая советующим за его скромность. А он не так; напротив, делал все со смиренномудрием. Потому-то он презрел царские чертоги, что был истинно смиренным; смирепномудрие делает ум наш здравым и возвышенным. В самом деле, не знак ли высокой мудрости и великой души его – что он презрел и дом и стол царский? Цари у египтян почитались как боги, и наслаждались бесчисленными богатствами и сокровищами: но он оставил все это, отверг самый скипетр египетский и удалился к пленным и угнетенным, изнуренным "глиной и кирпичами", презираемым самими рабами его, – "гнушались[5] ими", говорится, "египтяне" (Исх.1:12); этих людей он предпочел владыкам. Так-то смиренный бывает высок и великодушен! Ведь гордость есть знак низкого ума и неблагородной души, кротость же – души высокой и великой.
3. Если угодно, объясним то и другое примерами. Скажи мне, кто был выше Авраама? А он говорил: "я, прах и пепел" (Быт.18:27); И еще: "да не будет раздора между мною и тобою" (Быт.13:8). Он был так смирен, что пренебрег добычею от персов и отверг трофеи над нноплеменниками; он поступил так по высоте и величию души своей, потому что тот и высок, кто смирен истинно, а не мнимо и притворно. Одно – величие души, а другое – надменность; это можно видеть из следующего. Положим, что один почитает грязь и грязью и пренебрегает ею, а другой удивляется грязи, как золоту, и почитает ее за нечто великое: кто из них человек высокий? Не тот ли, кто не удивляется грязи? А кто низок и жалок? Не тот ли, кто удивляется ей и считает за нечто великое? Так и здесь. Кто называет себя землею и пеплом, тот высок, потому что говорит это по смиренномудрию; а кто не почитает себя землею и пеплом, но превозносится и высокомудрствует, тот низок, потому что малое почитает великим. Следовательно праотец (Авраам) по величию души сказал слова: "я, прах и пепел", – по величию души, а не по надменности. Как в теле иное – полнота и дородность, а иное – опухлость, потому что хотя в том и другом случае тело бывает тучным, но одно происходит от болезни, а другое от здоровья, так и здесь иное – надменность, – это тоже, что опухлость, – а иное – величие, это – полнота. Или еще положим, что один высок ростом, а другой, хотя и мал, но взявши ходули становится высоким: кого из них, скажи мне, назовем мы высоким и большим? Не того ли, кто высок по природе? Конечно, его, потому что у другого высота не своя, но он, ставши на ходули, делается из низкого высоким. Таковы многие из людей, превозносящиеся богатством и славою, которые не составляют величия. Высок тот, кто ни в чем подобном не имеет нужды, презирает все (земное) и имеет величие в самом себе. Будем же смиренными, чтобы нам сделаться высокими: "кто унижает себя," говорит (Господь), "тот возвысится" (Мф.23:12). Не таков человек надменный; напротив, он ничтожнее всех; и пузырь надувается, но пуста полнота его; оттого таких людей мы и называем надутыми. Смиренномудрый и при величии своем не думает о себе много, зная свое смирение, а ничтожный и при малости своей многое о себе воображает. Будем же достигать величия смиренномудрием; будем помнить о природе (всего) человеческого, чтобы нам воспламениться желанием будущего. Не иначе ведь можно сделаться смиренным, как любовью к божественному и презрением к настоящему. Как тот, кто ожидает получить царство, когда вместо порфиры предложить бы ему какую-нибудь частную почесть, почел бы ее за ничто, так точно и мы посмеемся над всем настоящим, если воспламенимся желанием почести будущей. Посмотрите на детей, когда они играя становятся в строй, – как они ставят воинов и пред ними глашатаев и ликторов, а в средине один из них идет в виде начальника: не детская ли это забава? Таковы отличия человеческие, и даже – хуже: сегодня существуют, а завтра их нет! Будем же выше их и не только не станем желать, но еще – стыдиться, когда кто будет предлагать их нам. Отвергши таким образом любовь к ним, мы воспламенимся любовью божественной и удостоимся бессмертной славы, каковой и да сподобимся все мы благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
[1] Настоящие беседы произнесены святителем в Антиохии около 390 года.
[2] αφνειον. Гомер в Илиаде, II, 570.
[3] Это происходило в Ефесе. Деян. 19:14-19.
[4] Т.е. Сосфен при Павле. Деян. 18:17.
[5] В синод.пер. "опасались" – и.И.