БЕСЕДА 27

 

О собраниях для вкушения пищи и вечери Господней. – Обязанность разделять трапезу с бедными.

 

"Но, предлагая сие, не хвалю вас , что вы собираетесь не на лучшее, а на худшее" (1Кор.11:17).

1. Прежде всего надобно объяснить причину предлагаемого обличения; тогда наша речь будет удобопонятнее. В чем же состоит эта причина? Как в начале верующие, в числе трех тысяч, вкушали пищу за общим столом и имели у себя все общее, так было и тогда, когда апостол писал это, хотя и не с такой точностью, а только как бы некоторый остаток прежнего общения сохранялся и соблюдался в последующее время. Верующие, из которых одни были богаты, а другие бедны, хотя не отдавали всего своего имущества на общую пользу, однако в установленные дни по обычаю учреждали общие столы и, по окончании собрания и причащения таин, сходились все на общее пиршество, при чем богатые приносили яства, а бедные и ничего не имеющие были приглашаемы ими, и таким образом вкушали пищу все вместе. Но впоследствии уничтожился и этот обычай. Причиной было то, что верующие разделились между собой, причисляли себя одни к тем, а другие к другим, и говорили: я такого-то, а я такого-то, как говорил и вразумлял (апостол) в начале послания: "ибо от домашних Хлоиных сделалось мне известным о вас, братия мои, что между вами есть споры. Я разумею то, что у вас говорят: „я Павлов"; „я Аполлосов"; „я Кифин";" (1Кор.1:11-12). Это не значит, будто они называли себя Павловыми: он не допустил бы этого; но, желая сильнее и с корнем истребить такой образ действий, он привел свое имя, чтобы показать, что если бы кто-нибудь принял даже его имя, отторгшись от общего тела (Церкви), и в таком случае поступил бы безрассудно н крайне нечестиво: если же нечестиво (называться) его именем, то тем более именем других низших учителей. Итак, когда нарушился этот обычай (общения имений), прекрасный и благодетельнейший, так как он служил к поддержанию любви, утешению бедности, благоупотреблению богатства, внушению великого любомудрия, сохранению смиренномудрия, когда (апостол) узнал, что погибают такие блага, то справедливо употребляет обличительное слово и говорит: "но, предлагая сие, не хвалю". В прежнем обличении, которое не касалось многих, бывших исправными, он начал речь иначе: "хвалю вас", говорит, "что вы все мое помните" (ст.2): а здесь напротив: "но, предлагая сие, не хвалю". Потому он и не поместил этого (предмета) сряду после обличения вкушавших идоложертвенное; так как это (преступление) было весьха тяжко, то он вставил в средине речь о волосах, чтобы, переходя от одного сильного обличения к другому столь же сильному, не показаться слишком суровым, – а затем опять переходит к более тяжкому и говорит: "но, предлагая сие, не хвалю". Что такое сие? Об этом я сейчас скажу. А что значит: "предлагая, не хвалю"? Я не одобряю, говорит, вас за то, что вы поставили меня в необходимость делать вам внушение; не хвалю, что оказалась надобность учить вас этому, что вы имеете нужду в таком увещании от меня. Видишь ли, как в самом начале он показал все безрассудство их поведения? Если согрешающему не следовало даже нуждаться в увещании, чтобы не грешить, то очевидно, как непростителен грех. Почему же он не хвалит? "Что", говорит, "вы собираетесь не на лучшее, а на худшее", то есть, не преуспеваете в добродетели. Тогда как следовало преуспевать и возрастать в любви, вы сократили уже господствовавший обычай, и сократили так, что оказалась надобность в моем увещании вам возвратиться к прежнему порядку. Затем, чтобы не показалось, что он говорит только в пользу бедных, (апостол) не тотчас начинает речь о трапезах: а чтобы обличение его не было принято ими за маловажное, употребляет выражение более разительное и внушающее больший страх. Что же он говорит? "Ибо, во-первых, слышу, что, когда вы собираетесь в церковь, между вами бывают разделения" (ст.18). Не говорит: я слышу, что вы не учреждаете общих вечерей, слышу, что вы вкушаете пищу каждый порознь, а не вместе с бедными; но употребляет выражение, которое могло сильнее потрясти их душу, именно – разделения, которые были причиной и этого беспорядка; и таким образом опять напоминает о том, о чем говорено было в начале послания и что возвещено было ему домашними Хлоиса. "Чему отчасти и верю".

2. Чтобы не сказали: а что, если солгали какие-нибудь клеветники? – он не говорит: я верю, чтобы они не сделались еще более бесстыдными, не говорит также: не верю, чтобы обличение не показалось напрасным, но – отчасти, говорит, верю, т.е. несколько верю, и тем делает их внимательными и призывает к исправлению. "Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные" (ст.19). И под именем разномыслия он разумеет здесь не заблуждения касательно догматов, но эти самые разделения. Впрочем, если бы он говорил и о заблуждениях касательно догматов, то и в таком случае не подал бы повода к соблазну. Ведь и Христос сказал: "надобно придти соблазнам" (Мф.18:7), и однако не нарушил свободы воли и не поставил жизнь в какой-нибудь необходимости и неизбежности, но предсказал будущее, имевшее произойти от злой человеческой воли, не вследствие Его предсказания, но от произвола развратных людей. Не потому происходили (соблазны), что Он предсказал о них, но потому Он предсказал, что они имели произойти. Если бы соблазны происходили по необходимости, а не по воле производящих их, то Он напрасно бы сказал: "горе тому человеку, через которого соблазн приходит" (Мф.18:7). Но об этом мы подробно рассуждали, когда рассматривали это место, а теперь нужно обратиться к настоящему предмету. Что (апостол) действительно разномыслиями называет здесь беспорядки при трапезах и бывшие при том несогласия и раздоры, это он ясно выразил последующими словами. А именно, сказав: "слышу, что между вами бывают разделения", не остановился на этом, но, желая объяснить, какие он разумеет разделения, говорит далее: "всякий поспешает прежде других есть свою пищу" (ст.21), и еще: "разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить? Или пренебрегаете церковь Божию?" (ст. 22). Очевидно, что он говорит об этих беспорядках; а что называет их разделениями, не удивляйся; он хотел, как я сказал, сильнее подействовать на них таким выражением. Если бы он разумел догматические разделения, то не говорил бы с ними так кротко. Когда он говорит о них, то послушай, с какой силой и предохраняет, и обличает; предохраняет, когда говорит: "если бы даже Ангел стал благовествовать вам не то, что вы приняли, да будет анафема" (Гал.1:8-9); обличает, когда говорит: "вы, оправдывающие себя законом, отпали от благодати" (5:4); а смутьянов называет то псами: "берегитесь", говорит, "псов" (Фил.3:2), то сожженными в совести и служителями диавола (1Тим.4:2). Но здесь не говорит ничего подобного, а выражается кротко и снисходительно. Что означают слова: "дабы открылись между вами искусные"? Чтобы более просияли. Он хочет сказать, что людям непреклонным и твердым это не только не вредит, но еще делает их более заметными и славными. Частица дабы (ινα, чтобы) не всегда означает цель, но часто следствие дела. Так употребляет ее Христос, когда говорит: "на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы" (Ин.2:39); так и сам Павел, когда говорит о законе: "закон же пришел после, чтобы[1] умножилось преступление" (Рим.5:20). Закон дан был не для того, чтобы умножились преступления иудеев; но так было. И Христос пришел не для того, чтобы видящие сделались слепыми, а с противоположной целью: но так было. Подобным образом и здесь нужно понимать слова: "дабы открылись искусные" бывают: разномыслия были не для того, чтобы открылись искусные, но когда явились разномыслия, тогда это случилось. (Апостол) сказал это для утешения бедных, твердо переносящих такое пренебрежение. Потому не сказал: дабы стали искусны, но: "дабы открылись искусные", выражая, что они и прежде были такими, но смешивались с другими и, получая утешение от богатых, не очень были заметны, а теперь смятение и несогласие сделали их известными, подобно как буря делает известным кормчего. Также не сказал: дабы вы искусными явились, но: "дабы открылись между вами искусные"; как в обличении не указал ни на кого прямо, чтобы не сделать их более бесстыдными, так и в похвале, чтобы не сделать их более беспечными; но выражается неопределенно, предоставляя совести каждого прилагать к себе сказанное. Мне кажется, что здесь он утешает не только бедных, но и тех, которые не нарушали того обычая; вероятно, между ними были и соблюдавшие его. Потому он и сказал: "отчасти верю". Справедливо он называет искусными тех, которые не только вместе с другими соблюдали обычай, но и без них не преступали этого прекрасного установления. Такими похвалами он старается возбудить в тех и других большее усердие. Затем он показывает и самый род преступления. В чем же оно состояло? "Вы собираетесь", говорит, "так, что это не значит вкушать вечерю Господню" (1Кор.11:20). Видишь ли, как он пристыжает их и под видом повествования предлагает внушение? Наружный вид собрания, говорит, показывает одно, происходит как бы из любви и братолюбия; вы собираетесь в одном месте и все вместе: а трапеза не соответствует собранию. Не сказал: когда вы собираетесь, то не вкушаете вместе, не разделяете пищи друг с другом, но опять выражается иначе и гораздо разительнее: "так", говорит, "что это не значит вкушать вечерю Господню", напоминая им ту вечерю, на которой Христос преподал страшные тайны. Потому и назвал ядение их вечерей, так как и на той вечери возлежали все вместе. Впрочем не так отличны друг от друга богатые и бедные, как Учитель и ученики, – между последними различие беспредельно. Но что я говорю об Учителе и учениках? – представь, какое различие между Учителем и предателем, и однако Он сам возлежал вместе с ними, не изгнал и предателя, но и с ним разделил соль и сделал его участником таин.

3. Далее (апостол) объясняет, почему они не вкушают вечерю Господню: "ибо всякий", говорит, "поспешает прежде других есть свою пищу, так что иной бывает голоден, а иной упивается" (ст.21). Видишь ли, как он доказал, что они более посрамляют себя самих? Принадлежащее Господу они присвояют себе, и потому прежде всех унижают самих себя, лишая свою трапезу того, в чем состоит величайшее ее достоинство. Почему и каким образом? Господская вечеря, то есть Владычня, должна быть общей; принадлежащее господину не принадлежит тому или другому рабу, но есть общее для всех; она Господская, говорит, следовательно общая. Если же она принадлежит твоему Владыке, как и действительно принадлежит, то ты не должен присвоять ее себе, но, как принадлежащую Господу и Владыке, предлагать ее всем вообще. Она Господская, а ты препятствуешь ей быть Господской, не дозволяя ей быть общей, но вкушая сам по себе. Потому и присовокупляет: "ибо всякий поспешает прежде других". Не сказал: отделяет, но: поспешает, прикровенно обличая их в неумеренности и невоздержании, что объясняется и последующим: а именно, сказав это, он продолжает: "так что иной бывает голоден, а иной упивается"; то и другое, как недостаток, так и излишество, показывают неумеренность. Вот и вторая вина, которая также вредит им самим: первая в том, что они бесчестят свою вечерю; а вторая в том, что пресыщаются и упиваются, и, что еще тяжелее, тогда как бедные алчут. То, что следовало предлагать всем вообще, они поедают одни и таким образом впадают в пресыщение и пьянство. Потому он и не сказал: иной бывает голоден, а иной насыщается, но: упивается. Каждое из этих дел само по себе достойно осуждения; упиваться, не пренебрегая бедных, преступно; и пренебрегать бедных, не упиваясь, преступно; если же то и другое соединятся вместе, то представь, как велико преступление. Показав нечестие дела, далее он применяет укоризну и говорит с великим гневом: "разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить? Или пренебрегаете церковь Божию и унижаете неимущих?" (ст.22). Видишь ли, как от бедных он переносит оскорбление на церковь, чтобы усилить речь свою? Вот и четвертая вина, состоящая в том, что они оскорбляют не только бедных, но и церковь. Как Господскую вечерю (говорит), так и самое место ты присвояешь себе, пользуясь церковью, как бы своим домом. Церковь устроена не для того, чтобы собирающиеся в ней разделялись, но чтобы разделенные соединялись, как показывает и самое слово: собрание. "И унижаете неимущих". Не сказал: оставляете голодными неимущих, но с большей укоризной: унижаете, показывая, что он не столько заботится о пище, сколько об оскорблении, причиняемом им (бедным). Вот и пятая вина – в том, что они не только презирают алчущих, но и унижают их. Этими словами он с одной стороны похваляет бедных, выражая, что они не столько беспокоятся о желудке, сколько о бесчестии, а с другой – располагает слушателя к милосердию. Показав столько преступного (в их поведении), – унижение вечери, унижение церкви, оскорбление бедных, – он вдруг смягчает силу обличения и говорит: "похвалить ли вас?[2] За это не похвалю". Это особенно и достойно удивления, что, показав столько преступлений, когда следовало бы сильнее выразить гнев свой, он поступает совершенно иначе, смягчает речь и дает им облегчение. Почему же так? Он уже сильно тронул их, доказав важность их вины, и, как превосходный врач, наносит удар соответственный ранам: требующие глубокого разреза не рассекает только на поверхности, – ты слышал, как он отсек от них кровосмесника, – а к требующим более легкого врачевания не прилагает железа; потому и здесь говорит с ними кротко. С другой стороны он преимущественно старался сделать их кроткими к бедным; потому более и сам беседует с ними кротко. Далее, желая пристыдить их иначе и еще сильнее, он обращает речь к более важному предмету: "ибо я", говорит, "от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание" (ст.23-24). Почему он упоминает здесь об этих тайнах? Потому, что это было ему весьма нужно для настоящего предмета. Владыка твой, говорит, удостоил всех одной и той же трапезы, и притом самой страшной и много превосходящей достоинство всех; а ты считаешь других недостойными твоей трапезы, маловажной и незначительной, и, тогда как они не получают от тебя ничего из благ духовных, отнимаешь у них и телесные, хотя и они – не твои. Впрочем, он не говорит этого, чтобы слова его не были слишком тяжкими, но употребляет речь более кроткую и говорит: "что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб". Для чего он напоминает нам об этом времени, об этой вечери и предательстве? Не просто и не без причины, но чтобы сильнее тронуть и самым временем. Всякий, хотя бы кто был даже камнем, представив, как в эту ночь (Господь) скорбел с учениками, как был предан, связан, веден, осужден, как терпел и все прочее, сделается мягче воска, отрешится от земли и всей здешней суеты. Для того (апостол) и напоминает нам о всем этом; пристыжает нас и временем, и вечерей, и предательством и говорит: Владыка твой предал Себя самого за тебя, а ты не хочешь уделить и хлеба брату для самого же себя?

4. Но почему (Павел) говорит, что он принял это от Господа, между тем как сам тогда не был, а находился в числе гонителей? Чтобы ты уразумел, что та вечеря не заключала в себе ничего большего в сравнении с последующими. И ныне тот же (Господь) все совершает и преподает, как и тогда, и не для этого только он напоминает нам об этой ночи, но чтобы тронуть нас еще и иным образом. Как вообще мы более помним последние слова, которые слышим от умирающих, и наследникам их, когда они дерзают нарушать их завещания, в укоризну говорим: вспомните, что это последние слова отца вашего, которые он завещал пред самым тем вечером, как испустил дух, так и Павел, желая таким образом усилить речь свою, говорит: вспоминайте, что это было последнее таинство, которое Он преподал вам, что Он заповедал это в ту ночь, в которую готовился быть убитым за нас, и, предложив вам эту вечерю, после нее уже не предложил никакой другой. Затем он излагает самые обстоятельства события и говорит: "взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое". Если ты приступаешь к евхаристии (благодарению), то не делай ничего недостойного благодарения, не посрамляй брата, не презирай алчущего, не упивайся, не оскорбляй церкви. Ты приступаешь, чтобы благодарить за те блага, которые получили: воздавай же отплату и с своей стороны и не отделяйся от ближнего. Христос преподал равно всем, сказав: приимите, ядите. Он равно всем преподал Свое тело, и ты не хочешь равно всем раздавать общий хлеб? А (хлеб) был преломлен Им равно за всех и соделался Телом равно за всех. "Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание" (ст.25). Что говоришь? Совершаешь воспоминание о Христе, и презираешь бедных, и не трепещешь? Когда ты совершаешь поминовение по умершем сыне или брате, то совесть замучила бы тебя, если бы ты не исполнил обычая и не пригласил бедных; а совершая воспоминание о своем Владыке, ты не хочешь даже поделиться трапезой? Но что означают слова: "сия чаша есть новый завет"? Была чаша и ветхого завета – возлияния и кровь бессловесных животных; наполняли чашу и фиал кровью и после жертвоприношения совершали возлияние. Предложив вместо крови бессловесных Свою кровь, (Господь) напомнил о древнем жертвоприношении, чтобы, слыша это, кто-нибудь не смутился. Сказав о вечери, далее (апостол) соединяет настоящее с прошедшим, чтобы верующие были и ныне в таком же расположении духа, как будто присутствовали на той самой вечери, возлежали вместе (с апостолами) и принимали от самого Христа эту жертву, и говорит: "ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет" (ст.26). Как Христос, сказав о хлебе и о чаше: "сие творите в мое воспоминание", открыл нам причину установления таинства, и между прочим внушил, что эта причина достаточна для возбуждения в нас благоговения, – и подлинно, когда ты представишь, что потерпел для тебя Владыка твой, то сделаешься любомудреннее, – так и Павел говорит здесь: "ибо всякий раз, когда вы едите, смерть Господню возвещаете". Такова эта вечеря! Далее внушает, что она пребудет до скончания века, словами: "доколе Он придет". "Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней" (ст.27). Почему? Потому, что проливает кровь и производит заклание, а не жертву приносит. Как тогда пронзившие (Господа) пронзали не для того, чтобы пить, но чтобы пролить (кровь Его), так поступает и тот, кто приобщается недостойно, и не получает никакой пользы. Видишь ли, как страшна речь его и как сильно он тронул их, показав, что если они таким образом намерены пить (кровь Господа), то будут недостойно причащаться предлежащих (таин)? Да и разве не недостойно приступает тот, кто презирает алчущего, и кроме того, что презирает, еще посрамляет его? Если неподавание (милостыни) бедным лишает человека царствия небесного, хотя бы он был девственник, равно как и не щедрое подавание, – ведь и те (девы) имели у себя елей, но только не в изобилии, – то представь, как велико будет зло, если совершится столько преступлений.

5. Каких, скажешь, преступлений? Что ты спрашиваешь – каких преступлений? Приобщившись такой трапезы, тебе следовало бы сделатъся смиреннее всех и уподобиться ангелам, а ты сделался жестокосерднее всех; ты вкусил крови Владычней и не признаешь своего брата: достоин ли ты после этого прощения? Если бы даже ты не знал его доселе, то после этой трапезы должен был бы признать его; а ты бесчестишь и самую трапезу, считая сподобившегося быть причастником ее недостойным яств твоих. Разве ты не слышал, чему подвергся требовавший сто динариев от брата своего, как он утратил дар, уступленный ему господином его? Разве не знаешь, чем ты был прежде и чем стал теперь? Разве не помнишь, что гораздо более этого бедного деньгами ты был беден добрыми делами, будучи исполнен бесчисленных грехов? Бог простил тебе все грехи и удостоил тебя такой трапезы; но ты и после того не сделался человеколюбивее; потому не остается ничего более, как и тебя предать мучителям (Мф.18:34). Будем же и мы все внимать этим словам (апостола), потому что и мы здесь приступаем к священной трапезе вместе с бедными, а вышедши отсюда не хотим и смотреть на них, но, предаваясь сами пьянству, их алчущих оставляем без внимания, в чем тогда виновны были и коринфяне. Когда же, скажешь, это делается? Всегда, особенно же в праздники, когда всего более следовало бы не делать этого. Тогда-то, после причащения, тотчас и начинается пьянство и пренебрежение бедных: тогда-то, после принятия крови Господней, когда тебе следовало бы соблюдать пост и воздержание, ты и предаешься пьянству и бесчинию. Когда тебе случится съесть за обедом что-нибудь приятное. ты остерегаешься, чтобы другим дурным кушаньем не испортить прежнего; а, приняв Духа, предаешься сатанинским удовольствиям Вспомни, что делали апостолы, причастившись священной вечери; не к молитвам ли и песнопениям обратились они, не к священному ли бдению, не к учению ли продолжительном и исполненному великого любомудрия? Подлинно великие и дивные тайны (Господь) преподал и объяснил им тогда, когда Иуда пошел звать будущих Его распинателей. Разве не слышал ты также, что и три тысячи верующих, сподобившиеся причащения, пребывали постоянно в молитвах и учении, а не в пьянстве и бесчинии? А ты, если прежде причащения постишься, чтобы сколько-нибудь оказаться достойным причащения, то после причащения, когда надлежало бы усилить воздержание, погубляешь все. Но не одно и то же поститься прежде или после: должно быть воздержным и в то и в другое время, но особенно после принятия Жениха; прежде для того, чтобы сделаться достойным принятия, а после для того, чтобы не оказаться недостойным полученных даров. Неужели же, скажешь, должно поститься после причащения? Я не говорю этого я не принуждаю; хорошо разумеется, делать и так, однакож и не насилую, а лишь увещеваю не предаваться безмерному пресыщению. Если вообще никогда не должно пресыщаться, как это внушает Павел в словах: питающаяся же пространно жива умерла (1Тим.5:6), то здесь тем более угрожает смерть (пресыщающимся после причащения). Если для жены пресыщение есть смерть, то тем более для мужа; если оно пагубно в иное время, то тем более после причащения таин. А ты, приняв хлеб жизни, совершаешь дела смерти, и не трепещешь? Или не знаешь, сколько зол происходит от пресыщения? Неуместный смех, непристойные речи, пагубные шутки, бесполезное пустословие и многое другое, о чем и говорить неприлично. Все это делаешь ты после того, как причастился трапезы Христовой, в тот самый день, в который удостоился прикоснуться языком своим и к плоти Его. Потому, чтобы этого не было, пусть каждый соблюдает в чистоте свою десницу, язык и уста, которые послужили преддверием при вшествии Христа, и, предложив свою чувственную трапезу, обращает мысли свои к той духовной трапезе, к вечери Господней, к бдению учеников в ту священную ночь: или лучше сказать, если тщательно вникнем, то и теперь – та же ночь. Будем же бодрствовать вместе с Владыкой и благоговеть вместе с учениками Его. Непрестанно следует молиться, а не пьянствовать, особенно же в праздник. Праздник не для того, чтобы нам бесчинствовать и умножать грехи свои, но чтобы очистить и те, какие есть у нас. Знаю, что говорю это напрасно, но не перестану говорить. Если вы не все послушаетесь, то не все же и не послушаетесь; а если все не послушаетесь, то мне будет тем большая награда, а вам тем большее осуждение. А чтобы с вами этого не случилось, я не перестану говорить; частым повторением, может быть, и трону вас. Итак увещеваю: чтобы причащение не послужило к нашему осуждению, напитаем Христа, напоим, оденем: это достойно такой трапезы. Ты слышал священные песни, видел брак духовный, насладился царской трапезы, исполнился Святого Духа, приобщился к лику серафимов, сделался сообщником горних сил? Не нарушай же такой радости, не теряй сокровища, не предавайся пьянству – этому источнику скорби, утешению диавола, виновнику бесчисленных зол, от которого и сон, подобный смерти, и головокружение, и болезни, и забвение, и смертное изнеможение. Ты, конечно, не решился бы в пьяном виде встретиться даже с другом: как же осмеливаешься, скажи мне, предаваться такому пьянству, имея в себе Христа? Но ты любишь удовольствия? Поэтому-то и перестань предаваться пьянству. И я желаю тебе удовольствия, но удовольствия истинного, никогда не увядающего. Какое же это удовольствие истинное и всегда цветущее? Призови к обеду Христа, раздели с Ним свои или, лучше, Его же (блага): вот в чем заключается бесконечное и всегда цветущее удовольствие! А удовольствия чувственные не таковы; они как скоро являются, тотчас же исчезают, и наслаждающийся ими находится нисколько не в лучшем, а даже в худшем состоянии, нежели не наслаждающийся. Этот находится как бы в пристани, а тот как бы увлекается потоком и осаждается болезнями, не имея возможности преодолеть такую бурю. Потому, чтобы не случилось этого, будем соблюдать умеренность; тогда сохраним и тело здоровым, и душу спокойной, освободимся от настоящих и будущих зол, от которых избавившись и да сподобимся все мы царствия небесного, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.