1. Ничто так не делает тщетными наших добродетелей и не надмевает нас, как памятование о сделанном нами добре. Оно производить двоякое зло: делает нас беспечнейшими и гордыми. Потому-то Павел, знавший, что природа наша очень наклонна к беспечности, и много похваливший филиппийцев, смотри, как удерживает их от гордости, сверх многих других предложенных выше, особенно настоящими словами. Что они говорит? "Братия, я не почитаю себя достигшим". А если и Павел еще не достиг и не имеет полной уверенности в своем воскресении и в будущем, то едва ли (возможно это) для тех, которые не совершили и малейшей части его добродетелей. (Апостол) выражает своими словами следующее: я еще не считаю себя достигшим полного совершенства, – говоря так, как сказал бы кто о скороходе: он еще не достиг. Я еще не все, говорит, совершил. Правда другом месте он говорит: "Подвигом добрым я подвизался" (2 Тим. 4:7), а здесь: "я не почитаю себя достигшим", но кто прочитает оба эти места, тот поймет причину тех и других слов. Не всегда же надобно повторять одно и то же, не всегда же внушать нам все, даже и то, что эти слова им сказаны гораздо прежде, а те пред кончиной. "Не почитаю себя", – говорит, – "достигшим", но об одном только думаю, – чтобы простираться вперед; это и значат его слова: "А только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божья во Христе Иисусе" (Фил. 3:13,14). Смотри, как он ясно показал этими словами, что побуждало его простираться вперед. Так, кто думает о себе, что он уже совершен и что нет у него никакого недостатка для полноты добродетели, тот и перестает стремиться, как достигший всего: напротив, кто думает, что он еще далек от цели, тот никогда не перестанет стремиться к ней. Это и мы всегда должны помышлять, хотя бы мы совершили и весьма много доброго. Если Павел после бесчисленных смертей, после стольких бед помышлял об этом, то тем более мы. Я не упал (духом), говорит (апостол), и не пришел в отчаяние от того, что, совершивши такое поприще, не достиг, но еще стремлюсь, еще подвизаюсь. Я имею в виду только то, как бы успеть действительно. Так надобно поступать и нам – забывать добрые дела и оставлять их позади себя. Скороход думает не о том, сколько он пробежал поприща, но о том, сколько ему остается еще. II мы будем помышлять не о том, сколько совершили добрых дел, но о том, сколько еще остается нам (совершить). Что пользы от того, что мы сделали, когда еще остается что-либо не доделанным? И (апостол) не сказал: не помышляю, не помню, но: "забывая", чтобы сделать нас внимательнее, так как мы тогда делаемся ревностнейшими, когда все усердие прилагаем к тому, что еще не сделано, когда сделанное предаем забвению. "Простираясь", – говорит, мы стараемся взять что-либо прежде, нежели достигли. Кто простирается, тот старается предупредить свои ноги, еще бегущие, остальными частями тела, протягиваясь вперед и вытягивая свои руки, чтобы как-нибудь выгадать в беге. Но это происходит от великого усердия, от сильного желания. Так-то подложить стремиться тому, кто стремится, с таким-то тщанием, с таким-то усердием, а не на боку лежа; по сколько различается лежащий на боку от стремящегося сказанным образом, столько различаемся и мы от Павла. Он каждодневно умирал, каждодневно приобретал славу; не было случая, не было времени, когда бы его стремление не увеличивалось; он хотел восхитить, а не получить награду, потому что таким образом можно и получить ее. На неб пребывает Тот, Кто дает награду; на небе уготована награда.
2. Смотри, какое пространство: его-то нужно пробежать; смотри, какая высота: туда-то нужно взлететь на крыльях духа; а иначе нельзя пролететь на эту высоту. Туда должно перейти с телом; и это возможно: "Наше же жительство – на небесах" (ст. 20). Там наша награда. Видишь ли, как правильно живут те, которые состязаются в беге? Как они не позволяют себе ничего, что ослабляет их силы? Как они каждодневно упражняются в палестре под руководством учителя и с соблюдением правил? Подражай им и ты, а лучше – покажи усердие еще большее, так как награда неодинаковая и много препятствующих; живи по закону, так как есть много такого, что ослабляет силы; укрепи голени ног твоих, так как это возможно, и зависит не от природы, но от свободной воли. Облегчим движете, чтобы остальной груз не препятствовал быстроте ног. Приучи ноги твои ступать твердо: много ведь месть скользких, и если ты упадешь, то много потеряешь. Впрочем, если и упадешь, вставай, потому что и в таком случае можно победить. Никогда не ступай на предметы скользкие, и ты не упадешь; беги по местам твердым, головой к небу, глазами к небу, как советуют и наставники упражняющимся в бегании: таким образом укрепляется сила. Если же наклонишься, то упадешь, ослабеешь. Вверх гляди, – туда, где находится награда: самый видь награды усиливает решимость, боязнь поражения не дает чувствовать усталости, и делает то. что долгий путь представляется коротким. Какая же это награда? Не финиковая ветвь, но что? Царство небесное, вечный покой, слава со Христом, наследие, братство, бесчисленные блага, каких невозможно выразить. Нельзя изъяснить красоты этой награды: постигает ее только тот, кто получил ее, и тот, кто имеет получить ее. Она не из золота, не из драгоценных камней, но гораздо драгоценнее их: золото пред этой наградой – грязь, драгоценные камни пред красотой награды – кирпичи. Если ты, удостоившись ее, отойдешь на небо, то великой честью будешь пользоваться там; с такой наградой будут почитать тебя и ангелы, с великим дерзновением ты будешь обращаться со всеми. "Во Христе Иисусе" (ст. 14). Смотри, как хорошо рассуждает (апостол). "Во Христе Иисусе", – говорит, я делаю это (т. е. стремлюсь к почести). Без Его содействия нельзя пройти такого пространства: для этого потребна великая помощь, великое содействие. Богу угодно, чтобы ты подвизался на земле, а венец получил на небе, не так, как здесь: земной венец дается на месть подвига, а тот венец дается в месте светлом. Да не видите ли, что и здесь тех борцов и наездников, которых особенно отличают, не увенчивают на зрелищ, внизу; но наверх призвав, там царь венчает их. Подобным образом и ты получишь награду на небе. "Итак, кто из нас совершен", – продолжает (апостол), – "так должен мыслить; если же вы о чем иначе мыслите, то и это Бог вам откроет" (ст. 15). Что такое – "это"? То, что заднее должно забывать, почему свойство совершенного – не считать себя совершенным. Как же ты говоришь: "Кто из нас совершен"? Так ли мы рассуждаем, как ты рассуждаешь, скажи мне? Если ты не достиг и не усовершился, то почему же совершенным повелеваешь мудрствовать то же, что сам мудрствуешь, не будучи еще сам совершенным? Потому, говорит, что это и составляет, совершенство. "Если же вы о чем иначе мыслите, то и это Бог вам откроет", т. е., если кто думает (и иначе), что он совершил все добродетели. (Апостол) предостерегает (филиппийцев), но сказал не так, – а что? "Если же вы о чем иначе мыслите, то и это Бог вам откроет". Смотри, как он скромно сказал это. Бог вас научить, т. е. Бог вас уверит, а не просто научит, потому что учил Павел, но вразумлял Бог; впрочем (апостол) не сказал – вразумить, но: "откроет", чтобы показать, что дело происходить преимущественно от неведения. Это сказано не о догматах, но о совершенств жизни, и о том, чтобы не считали себя совершенными, так как кто думает о себе, что он уже достиг всего, тот не имеет ничего. "Впрочем, до чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу жить" (ст. 16). "Впрочем, до чего мы достигли": что это значит? Это значит: а между тем будем держаться того, что мы совершили, т. е. любви, единомыслия, мира. Это мы совершили. "Впрочем, до чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу жить". "Впрочем, до чего мы достигли", т. е. это мы уже совершили. Видишь ли, что он свое учение хочет поставить правилом? Правило не терпит ни прибавлены, ни убавления: иначе оно перестает быть правилом. "и по тому правилу", т. е. той же верой, тем же наставлением. "Подражайте, братия, мне и смотрите на тех, которые поступают по образу, какой имеете в нас" (ст. 17). Вышесказанными словами: "Берегитесь псов", (апостол) отклонял (филиппийцев от злых людей), а теперь обращается к тем, кому они должны подражать. Если кто хочет, говорит, подражать нам, если кто (хочет) идти тем же путем, то помните следующее: хотя я и не с вами, но вы знаете образ моего хождения, т. е. препровождения жизни. Он учил не словами только, но и делами, – подобно тому, как в хоре и в поиске все должны последовать правящему хором или войском, и таким образом действовать стройно; а стройность может нарушиться и от остановки.
3. Итак, апостолы были образцом, заключая в себе черты, служащие как бы некоторым первообразом. Подумайте, как строга была жизнь их, когда они поставлены первообразом и примером и одушевленными законами! То самое, что говорило Писание, они показывали всем своими делами. Вот наилучший способ учения: таким образом учитель может наставить своего ученика. Но если он говорит и рассуждает хорошо, а делает худо, то он еще не учитель: рассуждать на словах легко может и ученик, потребно же наставление и руководство делами. Это и учителя делает почтенным, и ученика располагает к послушанию. Каким образом? Когда (ученик) заметить, что (учитель) только рассуждает на словах, то скажет, что он требует невозможного, а что (требует) невозможного, сам же учитель первый доказывает своим неисполнением; но если ученик увидит, что добродетель совершается на деле, то уже не может этого сказать. Впрочем, хотя бы жизнь учителя была и небрежна, нам должно быть внимательными к себе и слушать пророка, который говорит, что будут все "будут научены Господом" (Ис. 54:13); и: "И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: `познайте Господа', ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого" (Иep. 31:34). Ты не имеешь добродетельного учителя? Но имеешь Учителя истинного, Кого одного и должно называть учителем. От Него учитесь. Он сказал: "Научитесь от Меня, ибо Я кроток" (Мф. 11:29). Так, не тому учителю внимай, но Этому и Его наставлениям. С Него бери пример, – вот тебе прекрасный образец, – с Ним соображайся. В Писании есть множество образцов добродетельной жизни, – перейди, если угодно, от учителя и к ученикам: иной прославился нищетой, другой богатством, – нищетой, наприм., Илия, богатством Авраам. Какая жизнь тебе кажется легче и удобнее, той и следуй. Еще, иной прославился супружеством, другой девством, Авраам, наприм., супружеством, а тот (Илия) девством. Иди каким угодно путем: тот и другой ведет к небу. Иной прославился постом, наприм., Иоанн, другой и без поста, как Иов. Сверх того последний заботился и о жене, и о сыновьях, и о дочерях, и о доме, и имел великое богатство, а первый не имел ничего, кроме волосяной одежды. И что я говорю о доме, о богатстве и деньгах, когда, и будучи царем, можно стяжать добродетель? В царском дворце дел гораздо более, нежели во всяком частном доме; однако ж Давид прославился и будучи царем, порфира и Диадема нисколько не расстроили его. Другой прославился и управляя целым народом – я разумею Моисея, – что еще труднее, так как здесь было больше власти, а потому больше и трудности. Ты видел, что прославлялись и при богатств и в бедности, и в супружестве и в девстве; теперь посмотри и на противоположную сторону, на погибавших и в супружестве и в девстве, и в богатстве и в бедности. Так, в супружестве погибли многие люди, наприм., Самсон, не от супружества впрочем, но от своей воли; в девстве – пять дев; в богатстве – тот богач, который презирал Лазаря; в бедности и ныне погибают весьма многие нищие. Могу показать многих, которые погибли в царском достоинстве и управляя народом. Но ты хочешь видеть, спасаются ли и в воинском звании? Посмотри на Корнилия. Спасаются ли домоправители? Посмотри на евнуха ефиоплянки. Таким образом из всех примеров видно, что когда мы пользуемся богатством, как должно, то оно нас не погубить, а если иначе, то все будет служить к погибели – и царское достоинство, и бедность, и богатство. Кто осторожен, тому ничто не может сделать вреда. Скажи мне, в самом деле, сделал ли какой вред плен? Нет. Припомни, что Иосиф, и находясь в рабстве, сохранил добродетель; припомни, что Даниил и три отрока были в плену, и между тем прославились еще более. Добродетель во всяком состоянии славна и бывает непобедима, и ничто не может быть для нее препятствием. Что я говорю о бедности, плене и рабстве? Добродетели не могут причинить вреда ни голод, ни язва, ни болезнь, – а болезнь тяжелее и рабства. Таков быль Лазарь, таков Иов, таков Тимофей, который был одержим частыми недугами.
Видишь ли, что ничто не может победить добродетели – ни богатство, ни бедность, ни власть, ни подчиненность, ни управление делами, ни болезнь, ни бесславие, ни ссылка, что она, оставив все это долу, на земле, поспешает на небо. Только имей благородную душу, и не будет препятствия быть добродетельным; когда действующий силен, то ничто внешнее не препятствует ему. И в искусствах, когда художник опытен, терпелив и совершенно знает искусство, то хотя бы постигла его болезнь, искусство при нем, хотя бы он впал в бедность, искусство при нем, хотя бы он имел в руках инструмент, хотя бы не имел, хотя бы работал, хотя бы не работал, оно нисколько не умаляется, потому что знание находится в нем самом. Так и добродетельный и преданный Богу человек равно является добродетельным, находясь и в богатстве и в бедности, и в болезни и в здравии, и в славе и в бесславии.
4. Не через все ли это прошли апостолы? "В чести", – сказано, – "и бесчестии, при порицаниях и похвалах" (2 Кор. 6:8). Готовность на все – вот что делает подвижником. Таково и свойство добродетели. Если же ты скажешь, что не могу управлять многими, что я должен жить в одиночестве, то ты оскорбил добродетель. Она может все употреблять в свою пользу, и во всяком случае обнаружиться, только пусть она будет в твоей душе. Случается ли голод, случается ли общие, – она равно оказывает свою силу, как говорит Павел: "Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии" (Фил. 4:12). Нужно ли было трудиться? Он не стыдился, но два года трудился. Нужно ли было терпеть голод? Он не ослабел, не колебался. Надлежало ли умереть? Не унывал, во всех обстоятельствах показывал благоразумие, благородство и искусство. Будем же подражать ему и мы, – и для нас не будет причины печалиться. Да. и что, скажи мне, может опечалить такого человека? Ничто. Доколь никто не отнял у нас добродетели, мы будем блаженнее всех людей и здесь, не только там. Кто добродетелен, тот хотя имеет и жену, и детей, и деньги, и великую славу, при всем этом равно остается добродетельным; отними у него это, он также пребудет добродетельным, от несчастья не упадет, и от счастья не возгордится; как скала и во время морского волнения и во время тишины одинаково стоить непоколебимой, ни волнами не сокрушается, ни от тишины ничего не терпит, – так и душа твердая остается непоколебимой и во время тишины и но время волнения. И хотя дети, плывя в лодке, и пугаются, но кормчий сидит улыбаясь и спокойно, смотрит и забавляется их страхом: так и душа любомудрая, при благоразумии, как бы на корме и у руля, пребывает непоколебимой, тогда как все остальные мятутся, или же, при перемене обстоятельств, не кстати смеются. Что, скажи мне, может возмутить благоразумную душу? Смерть? Но (такая душа) знает, что смерть есть начало лучшей жизни. Бедность? Но бедность помогает ей в добродетели. Болезнь? Но она считает ее за ничто. И что я говорю о болезни? Тоже – и расслабление, и скорбь: ведь еще прежде она сама себя подвергла скорби. Бесславие? Но для нее распялся весь мир. Потеря детей? Но (такая душа) чужда страха: если она уверена в воскресении, то что может сокрушить ее? Ничто совершенно. Быть может, богатство надмевает? нет: она знает, что деньги – ничто. Так слава? Но ей внушено, что "Всякая плоть – трава, и вся красота ее – как цвет полевой" (Ис. 40:6). Так удовольствия? Но она слышала слова Павла, что "сластолюбивая заживо умерла" (1 Тим. 5:6). Когда же она ни возносится, ни унижается, то что может сравниться с ее благосостоянием? другие души однако же не таковы но меняются чаще моря и хамелеона. Потому-то и бывает весьма смешно, когда видишь, что один и тот же то смеется, то плачет, то через меру занять, то рассеян. И когда Павел говорит: "Не сообразуйтесь с веком сим" (Рим. 12:2), то не по другой какой-нибудь причине, а по той, что наше жительство на небе, где нет изменения (Фил. 3:20). Нам обещаны неизменяемые награды: будем же проводить такую жизнь, за которую бы получить нам вечные блага. Зачем нам бросаться в эту пучину, в эти волны, в бурю и вихрь? Пребудем в тишине. Это вовсе не зависит ни от богатства, ни от бедности, ни от славы, ни от бесславия, ни от болезни, ни от здоровья, ни от немощи, но (зависит) от души нашей. Если она тверда и хорошо наставлена в наук добродетели, то для нее все будет легко. Она и здесь уже увидит покой и тихое пристанище, а перешедши туда получить бесчисленные блага, которых и да сподобимся все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.