1. Желал бы я достоверно знать, слушает ли кто-нибудь слова мои с надлежащим вниманием, не при пути ли мы бросаем семена; тогда я стал бы предлагать учение с большею ревностью. Конечно, хотя бы и никто не слушал, мы будем говорить по страху, внушаемому Спасителем. Говори, говорит (Господь), к людям сим и если не послушают, ты сам будешь невиновен (Иезек. 3). Но если бы я убедился в вашем усердии, то говорил бы не только по страху, но и с удовольствием делал бы это. Теперь же, - если никто не слушает, -хотя я сам не подвергаюсь опасности, как исполняющий свое дело, но этот труд бывает без удовольствия. Что в самом деле пользы, когда никто не назидается, хотя я и не подвергаюсь обвинению? А если бы вы были внимательны, то мы не столько бы извлекали выгоду из того, что не подвергаемся наказанию, сколько из вашего преспеяния. Каким же образом мне убедиться в этом? Заметив некоторых из вас, которые не очень внимательны, я буду спрашивать их особо, когда встречусь с ними, и если найду, что они помнят нечто из сказанного, - не говорю всё, это для вас не очень удобно, но хотя немногое из многого, - тогда, очевидно, не будет мне надобности беспокоиться о прочих. Мне следовало бы не говорить вам об этом предварительно и застать вас неприготовленными, но и то будет приятно, если таким образом я найду (помнящих сказанное); или лучше сказать, я и в таком случае могу застать вас неприготовленными. Ведь о том, что я спрошу, я говорю предварительно, а когда спрошу, этого не объявляю; может быть сегодня, может быть завтра, может быть чрез двадцать или тридцать дней, может быть менее, может быть более.
Так и Бог не объявил нам дня нашей смерти, не открыл нам, сегодня ли, или завтра, или чрез целый год, или чрез несколько лет Он придет, чтобы по неизвестности ожидаемого мы постоянно соблюдали себя добродетельными. О том, что мы умрем, Он сказал, а когда, - не сказал. Подобным образом и я о том, что спрошу, сказал вам, а когда, - не прибавил, желая, чтобы вы заботились об этом постоянно. Никто не говори: я слышал это за четыре, за пять или больше недель и не могу припомнить; я хочу, чтобы слушающий помнил так, чтобы никогда не забывал, не истреблял из памяти и не терял сказанного, так как я желаю, чтобы вы помнили не для того, чтобы пересказать мне, но чтобы получить пользу вам самим; вот о чем я забочусь. Впрочем, сказав то, что нужно было сказать для предостережения, необходимо уже начать беседу по порядку. О чем же предстоит нам говорить сегодня? "Ибо не Ангелам", - говорит (апостол), - "Бог покорил будущую вселенную, о которой говорим". Не говорит ли он о другой какой-нибудь вселенной? Нет, об этой самой: потому и прибавляет: "о которой говорим", чтобы не попустить уму заблуждающему искать какой-нибудь другой вселенной. Почему же он называет ее будущей? Как в другом месте он, говорит: "который есть образ будущего" (Рим. 5:14), рассуждая об Адаме и Христе в послании к Римлянам и называя воплотившегося Христа будущим по отношению к временам адамовым, - потому что Христос имел придти, - так и здесь, сказав: "когда вводит Первородного во вселенную" (Евр. 1:6), чтобы ты не подумал, будто он говорит о другой вселенной, он многократно утверждает и иным способом, самим наименованием её будущей, - потому что вселенная имела явиться, а Сын Божий был всегда. Таким образом эту вселенную, имевшую явиться, Бог покорил не ангелам, а Христу. Очевидно, говорит, что о ней сказано Сыну, и никто не может утверждать, что ангелам. Далее он приводит и другое свидетельство: "засвидетельствовал",- говорит, - "некто негде". Для чего он не назвал имени пророка, но умолчал о нем?
То же он делает и в других свидетельствах, как, например, когда говорит: "Также, когда вводит Первородного во вселенную, говорит: и да поклонятся Ему все Ангелы Божии" (Евр.1:6); и еще: "Я буду Ему Отцем" (Евр. 1:5); и еще: "Об Ангелах сказано: Ты творишь Ангелами Своими духов и служителями Своими пламенеющий огонь. А о Сыне:…" - и – "в начале Ты, Господи, основал землю" (Евр. 1:7,10). Так и здесь говорит: "некто негде засвидетельствовал, говоря…". Этим самым, что он умалчивает и не называет имени сказавшего свидетельство, но приводит его, как общеизвестное и несомненное, мне кажется, он показывает, что (слушатели его) были весьма сведущи в Писаниях. "Что значит человек, что Ты помнишь его? или сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты унизил его пред Ангелами; славою и честью увенчал его, и поставил его над делами рук Твоих, все покорил под ноги его" (Евр. 2:6-8).
2. Это, хотя сказано о человечестве вообще, но главнее может относиться к Христу по плоти; именно слова: "все покорил под ноги его" относятся более к Нему, нежели к нам. Сын Божий посетил нас, существ ничтожных, и, приняв наше (естество) и соединив с Собою, соделался превыше всех. "Когда же," - продолжает (апостол), - "покорил ему все, то не оставил ничего непокоренным ему. Ныне же еще не видим, чтобы все было ему покорено" (Евр. 2:8). Значение слов его следующее: так как он сказал: "доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих" (Евр. 1:13), и (слушатели) после этого могли еще предаваться скорби, то он, вставив потом нисколько слов, приводить такое свидетельство, которым подтверждается прежнее. Чтобы они не говорили: как же Бог положил врагов под ноги Его, когда мы подвергаемся таким бедствиям? - он и прежде указывал на это самое, -именно выражение: "доколе" означает исполнение не немедленное, а впоследствии времени, и здесь подробнее раскрывает то же. Из того, что они еще не покорены, говорит, не заключай, что они не будут покорены. Что они должны быть покорены, это известно, потому что и в пророчестве сказано об этом: "Когда же", - говорит, - "покорил ему все, то не оставил ничего непокоренным ему". Отчего же не все покорено Ему? Оттого, что имеет быть покорено. Итак, если все должно быть покорено Ему, хотя еще не покорено, ты не скорби и не смущайся. Если бы уже пришел конец и все было покорено, а ты подвергался таким бедствиям, то справедливо ты мог бы скорбеть; теперь же мы еще не видим всего покоренным Ему, Царь еще не совершенно вступил во власть. Для чего же ты смущаешься, претерпевая страдания? Проповедь еще не над всеми возобладала; еще не наступило время -покориться совершенно. Далее (предлагается) еще иное утешение: Тот, кто имеет покорить всех, сам умер и претерпел бесчисленные страдания. "видим", - говорит, - "что за претерпение смерти увенчан славою и честью Иисус, Который не много был унижен пред Ангелами" (Евр. 2:9). Затем опять присовокупляет нечто вожделенное: "увенчан славою и честью". Видишь ли, как он относит всё - к Нему? И выражение: не много более может относиться к Тому, кто был только три дня во аде, нежели к нам, которые так долго подвергаемся тлению; равным образом и выражение: "славою и честью" гораздо более относится к Нему, нежели к нам. (Апостол) здесь опять напоминает о кресте, стараясь сделать два дела - доказать попечение Его и убедить их переносить все великодушно, взирая на Учителя. Если, говорит, Тот, кому покланяются ангелы, потерпел умалиться немного пред ангелами для тебя, то тем более ты, который меньше ангелов, должен переносить всё для Него. Потом объясняет, что слава и честь - это крест, как и сам (Христос) называет его славою, когда говорить: "пришел час прославиться Сыну Человеческому" (Иоан. 12:23). Если же Он называет славою (страдания) ради рабов, то тем более ты (называй так страдания) ради Владыки.
Видишь, каков плод креста? Не бойся же его; тебе он кажется прискорбным, но он производит бесчисленные блага. Этим (апостол) доказывает пользу искушений. Потом говорит: "…дабы Ему по благодати Божией, вкусить смерть за всех" (Евр. 2:9). "Дабы" - говорит, - "по благодати Божией". И Он пострадал по благодати Божией к нам: "Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас" (Рим. 8:32). Почему? Не потому, что должен был сделать это для нас, но по благодати. И еще в послании к Римлянам говорит: "…то тем более благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествуют для многих" (Рим. 5:15). "…дабы Ему по благодати Божией, вкусить смерть": не за верующих только, но за всю вселенную, - Он умер за всех. Что в том, что не все уверовали? Он исполнил свое дело; и потому (апостол) прямо говорит: "вкусить смерть за всех". Не сказал: умрёт, потому что Он как действительно вкусил (смерти), так и оставался в ней малое время, вскоре воскресши. Таким образом слова: "претерпение смерти" означают истинную смерть Христову; а слова: "превосходнее Ангелов" указывают на Его воскресение. Как врач, не имея нужды вкушать лекарств, приготовленных для больного, по своей заботливости об нем, наперед сам вкушает, чтобы убедить больного смело принять предлагаемую пищу, так и Христос, зная, что все люди боятся смерти, и желая убедить их смело идти на нее, сам вкусил её, не имея в том нужды. "Ибо идет", - говорит Он, - "князь мира сего, и во Мне не имеет ничего" (Иоан. 14:30). Таким образом, слово: "по благодати", равно и выражение: "вкусить смерть за всех", внушают это самое. "Ибо надлежало, чтобы Тот, для Которого все и от Которого все, приводящего многих сынов в славу, вождя спасения их совершил через страдания" (Евр.2:10).
3. Здесь он говорит об Отце. Видишь ли, как и в отношении к Нему употребляет выражение: имже? Он не сделал бы этого, если бы это было унизительно и приличествовало только Сыну. А смысл слов его следующий: Бог сделал, говорит, достойное своего человеколюбия, явив Первородного славнейшего всех и как бы ратоборца мужественного и превосходящего других, представив Его образцом для прочих. "…вождя спасения их", т. е. виновника спасения. Видишь ли, какое различие (между Им и нами)? Хотя и Он - Сын, и мы - сыны, но Он спасает, а мы спасаемся. Замечаешь ли, как (апостол) и соединяет нас с Ним и разделяет? "Приводящего", - говорит, - "многих сынов в славу", - здесь соединяет; "…вождя спасения их", - здесь напротив разделяет. "Совершил через страдания", - следовательно, страдания - совершенство и средство к спасению. Видишь ли, что терпение страданий не есть знак отверженных?
Если же Отец почтил Сына прежде всего тем, что провел Его через страдания, то поистине принять плоть и претерпеть то, что Он претерпел, есть гораздо большее дело, нежели сотворить мир и привести его из небытия в бытие; и последнее есть дело человеколюбия, но первое - гораздо более, как и сам (апостол) объясняет это, когда говорит: "…дабы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей", "…воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе" (Еф. 2:7,6). "Ибо надлежало, чтобы Тот, для Которого все и от Которого все, приводящего многих сынов в славу, вождя спасения их совершил через страдания" (Евр.2:10). Надлежало, говорит, Ему, промышляющему о всем и приведшему все в бытие, дать Сына для спасения других, одного за многих. Впрочем он не сказал так, но говорит: "совершил через страдания", выражая, что страдающий за кого-нибудь не ему только приносит пользу, но и сам становится славнее и совершеннее. И это, говорит, для верующих, - для того, чтобы ободрить их. И Христос был прославлен тогда, когда пострадал. Впрочем, когда я говорю, что Он прославлен, то не подумай, будто Он получил приращение славы; ту славу, которая свойственна Ему по существу, Он всегда имел, нисколько ее не прибавляя. "Ибо и освящающий и освящаемые, все - от Единого; поэтому Он не стыдится называть их братиями" (Евр. 2:11). Вот как опять он соединяет их (со Христом), воздавая им честь, утешая и называя их братьями Христовыми потому, что "все - от Единого"; но вместе с тем определяет (слова свои) и показывает, что он говорит о Христе по плоти, выражаясь так: "освящающий и освящаемые". Видишь ли, какое различие (между Им и нами)? Он освящает, а мы освящаемся. И выше Он назван начальником спасения их. "У нас один Бог Отец, из Которого все" (1 Кор. 8:6). "Поэтому Он не стыдится называть их братиями". Видишь ли, как опять показывает Его превосходство? Выражением: "не стыдится" он показывает, что все это зависит не от сущности предмета, но от милосердия и великого смиренномудрая того, кто не стыдится. Хотя и от единого, но Он освящает, а мы освящаемся. Великое различие! Он от Отца, как Сын истинный, т.е. из сущности Его; а мы, как твари, т.е. из ничего; следовательно между Им и нами великое различие. Потому (апостол) и говорит: "Он не стыдится называть их братиями, говоря: возвещу имя Твое братиям Моим" (Евр. 2:11-12). Приняв плоть, Он принял и братство; вместе с плотью превзошло и братство. Это сказано правильно; но что означают следующие слова: "Я буду уповать на Него" (Евр. 2:13)? И дальнейшие за ними (сказаны) не напрасно: "вот Я и дети, которых дал Мне Бог"; в них Он называет себя отцом, как там называл братом, когда говорил: "возвещу имя Твое братиям Моим". Здесь опять выражается превосходство Его и великое различие (между Им и нами), равно как и в следующих словах: "А как дети причастны плоти и крови" (Евр. 2:14).
Видишь ли, в чем сходство? По плоти. "…и Он также воспринял оные". Да устыдятся все еретики, да посрамятся утверждающие, будто Он пришел призрачно, а не истинно; (апостол) не сказал только: Он также воспринял оные, и не остановился на этом, - хотя довольно было бы, если бы он так сказал, - но выразил еще нечто большее, присовокупив: также. Не привидением, говорит, и не призраком Он явился, но истинно; иначе не должно бы быть выражения: также. Показав братство Его с нами, (апостол) далее приводит и причину такого домостроительства: "дабы", - говорит, - "смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола". Здесь он выражает ту удивительную (вещь), что чем диавол побеждал, тем и сам побежден, и каким оружием он был силён против вселенной, тем и его самого поразил Христос; также означает и великую силу Победившего. Видишь ли, какое благо произвела смерть Его? "…и избавить тех, которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству" (Евр.2:15). Для чего вы страшитесь, говорит, для чего вы боитесь упраздненной (смерти)? Она уже не страшна, - она попрана, презрена, стала ничтожною и ничего не стоящею. Что же означают слова: "которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству"? Что выражает ими (апостол)? То, что боящийся смерти есть раб и предпринимает все меры, чтобы не умереть; или то, что все люди были рабами смерти и, так как она еще не была побеждена, находились в её власти; или, если не это, так то, что люди жили в постоянном страхе: ожидая постоянно, что они умрут, и боясь смерти, они не могли чувствовать никакого удовольствия, потому что этот страх постоянно был в них, о чем и намекает (апостол) словами: "через всю жизнь". Здесь он показывает, что скорбящие, гонимые, преследуемые, лишаемые отечества, имущества и всех прочих благ проводят жизнь приятнее и свободнее, нежели те, которые постоянно живут в роскоши, не терпят ничего подобного и благоденствуют, - потому что последние во всю жизнь находятся под этим страхом и суть рабы его, а первые свободны от него и посмеиваются над теми, чего последние боятся. Подобно тому, как если бы кто-нибудь стал утучнять обильным кормлением узника, обречённого на смерть и постоянно ожидающего её, так точно и смерть в древности (поступала с людьми). А теперь происходит то, как если бы кто-нибудь, отогнав страх, побуждал подвизаться с удовольствием и, предложив подвиг, обещал вести уже не на смерть, а на царство. Скажи же, в числе которых желал бы ты находиться, - тех ли, которые утучняются в темнице, ежедневно ожидая своего приговора, или тех, которые много подвизаются и трудятся добровольно, чтобы облечься диадемою царства? Видишь ли, как (апостол) возвышает их душу и возводит их горе? При том он внушает, что не только смерть упразднена, но через нее поражен и тот, кто постоянно восстает и ведет против нас непримиримую войну, т.е. диавол, потому что кто не боится смерти, тот находится вне власти диавола. Если "кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него" (Иов. 2:4), то кто решается пожертвовать и ею, тот чьим может быть рабом? Он не боится никого, не страшится никого, выше всех и свободнее всех. Ведь кто пренебрегает собственной душой, тот тем более (пренебрежет) остальным. Когда диавол находит такую душу, то он не может выполнить на ней ни одного из своих намерений. В самом деле, скажи мне, что (он может сделать с нею)? Будет, ли угрожать ей лишением имущества, бесчестием и изгнанием из отечества? Но все это маловажно для того, кто не дорожит даже собственною душою, подобно блаженному Павлу (Деян. 20:24). Видишь ли, что свергающий с себя тяжкую власть смерти сокрушает и силу диавола? Кто умеет безмерно любомудрствовать о воскресении, тот будет ли бояться смерти, станет ли страшиться чего-нибудь другого? Потому не скорбите и не говорите: для чего мы терпим то-то и то-то? - потому что таким образом достигается славнейшая победа; а она не была бы славною, если бы (Христос) не разрушил смертию смерть. И удивительно то, что тем самым Он и победил её, чем она была сильна, явив везде и могущество свое и мудрость. Не предадим же сообщенного нам дара: "вы не приняли", - говорит (апостол), - "духа рабства" (Рим. 8:15), "но силы и любви и целомудрия" (2 Тим. 1:7). Будем стоять мужественно, посмеиваясь над смертию.
5. Но мне приходится тяжко вздохнуть (при мысли), куда возвел нас Христос, и куда мы низводим сами себя. Когда я представляю вопли, раздающиеся на площади, рыдания, какие бывают по отшедшим от жизни, стоны и прочие бесчинства, - то, поверьте, я стыжусь язычников, иудеев и еретиков, которые видят это и решительно все смеются за это над нами, и что бы я ни говорил после того о воскресении, слова мои будут напрасным рассуждением. Почему? Потому что язычники обращают внимание не на то, что я говорю, а на то, что делается вами. Они тотчас скажут: сможет ли кто-нибудь из них когда-нибудь презирать смерть, если он не может видеть даже другого умершим? Прекрасно говорит Павел, прекрасно и достойно небес и человеколюбия Божия. Что же говорить он? " И избавить тех, которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству" (Евр. 2:15). Но вы не допускаете верить этому, опровергая слова его своими делами, хотя Бог употребил множество мер к тому, чтобы уничтожить ваш дурной обычай. Вот, скажите мне, что означают горящие светильники? Не провожаем ли мы умерших, как подвижников? Что (означают) песнопения? Не прославляем ли мы Бога, не благодарим ли Его, что Он наконец увенчал отшедшего, освободил от трудов, избавил от страха и принял его к себе? Не для того ли гимны, не для того ли песнопения? Все это свойственно радующимся: "Весел ли кто, пусть поет псалмы", - говорит (апостол) (Иак. 5:13). Но язычник смотрит не на это. Не указывай мне, говорить он, на того, кто любомудрствует, не подвергаясь скорби, - это нисколько не важно и не удивительно, - но укажи мне того, кто бы любомудрствовал среди самой скорби; тогда и я поверю воскресению. Не удивительно, когда поступают так мирские жены, хотя и это прискорбно, потому что и от них требуется любомудрие: "Не хочу же", - говорит Павел, - "оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды" (1 Фес. 4:13); он писал это не к монахам и не к посвятившим себя на всегдашнее девство, но к мирским женам, сочетавшимся браком, и к мирским мужам. Впрочем это еще не так прискорбно; а когда кто-нибудь, жена или муж, утверждающий, что распялся для миpa, он рвет на себе волосы, а она рыдает неутешно, то что может быть непристойнее этого? Поверьте словам моим, что, если бы делать, как должно, то следовало бы отлучить таких людей на долгое время от порогов церковных. Если кто истинно достоин слез, то это те, которые еще боятся и трепещут смерти, которые не веруют воскресению. Но, скажешь, я не воскресению не верую, а следую обычаю. Для чего же ты, скажи мне, когда отправляешься в путь и предпринимаешь далекое путешествие, не делаешь этого? И тогда, скажешь, я плачу и рыдаю, следуя обычаю. Но там действительно ты следуешь обычаю; а здесь ты отчаиваешься в возвращении. Вспомни, что поёшь ты в то время (при погребении)? "Возвратись, душам моя, в покой твой, ибо Господь облагодетельствовал тебя" (Псал. 114:6); и еще: "не убоюсь зла, потому что Ты со мной" (Псал. 22:4); и еще: "Ты покров мой: Ты охраняешь меня от скорби" (Псал. 31:7). Вникни, какой смысл в этих песнопениях. Но ты не внемлешь им, а беснуешься от скорби. Будь внимателен и благоразумен хотя при погребении других, чтобы тебе найти врачество при своем (погребении). "Возвратись, душам моя, в покой твой, ибо Господь облагодетельствовал тебя", - говоришь ты, и сам плачешь? Не притворство ли это, не лицемерие ли? Если ты действительно веришь тому, что говоришь, то напрасно плачешь; если же ты притворяешься, лицемеришь и считаешь это баснею, то для чего и поешь? Для чего терпишь присутствующих? Почему не выгоняешь поющих? Но, скажешь, это свойственно беснующимся. А то еще более. Впрочем, я говорю теперь об этом между прочим, но впоследствии тщательнее разберу этот предмет, потому что я очень боюсь, чтобы таким образом не вкралась в Церковь какая-нибудь тяжкая болезнь. Это рыдание мы исправим после; а теперь говорю и объявляю богатым и бедным, женам и мужьям.
Дай Бог, чтобы все вы отошли от жизни без печали, чтобы по определенному закону престарелые отцы были погребены сыновьями, и матери дочерями, внуками и правнуками, в маститой старости, и чтобы никогда не случилось с вами преждевременной смерти; дай Бог вам это, о чем и я сам молюсь и предстоятелей и всех вас увещеваю молиться Богу друг о друге и возносить к Нему общую об этом молитву; если же, - чего да не будет и да не случится! - если постигнет кого-нибудь из вас тяжкая смерть, - называю ее тяжкою не по существу, потому что смерть уже не тяжка и нисколько не отличается от сна, но называю ее тяжкою по отношению к нашему чувству, - если она приключится и кто-нибудь наймет этих плакальщиц, то, поверьте словам моим, - я говорю не иначе, как должен говорить, а кто хочет, пусть гневается, - я отлучу такого от Церкви на долгое время, как идолослужителя. Если Павел называет лихоимца идолослужителем (Кол. 3:5), то тем более можно назвать так того, кто совершает над верным свойственное идолослужителям. И для чего, скажи мне, ты призываешь пресвитеров и певцов? Не для того ли, чтобы получить утешение? Не для того ли, чтобы почтить отшедшего? Для чего же ты оскорбляешь его, для чего бесчестишь, для чего бесчинствуешь, как бы на зрелище? Мы приходим, чтобы любомудрствовать о воскресении, чтобы воздаваемою ему честью научить всех, даже и тех, которые еще не подвергаются ударам (смерти), переносить мужественно, когда случится с ними что-нибудь подобное; а ты приводишь тех, которые разрушают наши действия, сколько это возможно для них?
6. Что может быть хуже такой насмешки и такого глумления? Что может быть тяжелее такой несообразности? Постыдитесь и образумьтесь; если же вы не хотите, то мы не потерпим, чтобы такие пагубные обычаи существовали в Церкви. "Согрешающих", - говорит (апостол), - "обличай перед всеми" (1 Тим. 5:20). Потому мы чрез вас повелеваем тем жалким и презренным (плакальщицам), чтобы они никогда не приходили к погребению верных; иначе мы заставим их оплакивать собственные несчастия и научим сокрушаться более о своих бедствиях, нежели о чужих. Так любвеобильный отец, имеющий безпорядочнаго сына, не только ему запрещает иметь общение с людьми порочными, но и тем угрожает. Подобным образом и я заповедую вам, а чрез вас и им, чтобы ни вы не приглашали их, ни они не приходили (на погребение). Дай Бог, чтобы одни слова наши принесли какую-нибудь пользу и одна угроза имела силу; если же, - чего да не будет! - слова наши будут оставлены без внимания, то мы наконец принуждены будем привести угрозу в действие, - наказать вас по законам церковным, а их так, как следует (поступить) с ними. Если же и после этого кто-нибудь из дерзких не образумится, то пусть он послушает Христа, который и ныне говорит: "Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь" (Mат. 18:15-17). Если (Господь) повелевает таким образом отвращаться от брата, согрешившего против меня, когда он не слушает обличений, то судите сами, как я должен поступать с тем, кто грешит против себя самого и против Бога, - вы ведь часто осуждаете нас, что мы не снисходительно обращаемся с вами. А кто презирает запрещения, налагаемые нами, того опять пусть научить Христос, который говорит: "что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе" (Mат. 18:18). Хотя мы и маловажны, и ничтожны, и достойны презрения, как и действительно мы таковы, но мы не за себя взыскиваем, не гневу своему удовлетворяем, а заботимся о вашем спасении. Постыдитесь же, увещеваю, и образумьтесь. Если всякий терпеливо переносит (укоризны) друга, нападающего на него даже более надлежащего, зная цель его и то, что он делает это по благорасположению, а не по гордости, то тем более должно терпеть обличения учителя, и при том учителя, который говорит не своею властью и не как начальник, но как попечитель. Мы говорим это не для того, чтобы показать свою власть - можно ли (так думать), когда мы желаем, чтобы они даже и не испытали её? - но из сожаления и сострадания к вам. Простите же, и никто из вас пусть не презирает церковных запрещений, потому что ими связывает не человек, а Христос, даровавший нам такую власть, соделавший людей обладателями такой чести. Мы желали бы употреблять эту власть на разрешение, или лучше, не желали бы иметь нужду и в этом, потому что не хотим, чтобы кто-нибудь из нас был связанным, - мы еще не так жалки и презренны, хотя и крайне ничтожны. Но когда мы бываем вынуждены, то простите: против собственной воли и желания мы налагаем запрещение, хотя сами скорбим более вас связываемых. А кто станет презирать это, для того настанет время суда и научит его. Не хочу говорить о последующем, чтобы не возмутить души вашей. Прежде всего мы молимся, чтобы нам не быть к тому вынужденными; когда же бываем вынуждены, то исполняем свое дело, налагаем запрещение. Если кто нарушить его, то я, сделавший свое дело, не виновен; а ты должен будешь отдать отчет Тому, кто повелел мне связывать. Ведь, если в присутствии царя кто-нибудь из предстоящих оруженосцев получит приказание связать кого-нибудь из находящихся в строю и наложить на него оковы, а этот не только оттолкнет его, но и разломает самые оковы, то не оруженосец получает обиду, а гораздо более царь, давший такое приказание. Подлинно, если (Господь) усвояет себе то, что делается верующему, то тем более, когда вы оскорбите поставленных на учительство, Он примет это за оскорбление Его самого. Впрочем, не дай Бог, чтобы кто из находящихся в этой церкви подвергся необходимости быть связанным. Как хорошо - не грешить, так же полезно - переносить наказание (έπιτίμησιν). Будем же переносить обличение и постараемся не грешить, а когда согрешим, то будем переносить наказание. Как хорошо - не получать ран, а когда это случится, то полезно - прилагать к ранам лекарство, так точно и здесь. Впрочем, не дай Бог, чтобы кто нуждался в подобных лекарствах: "…мы надеемся, что вы в лучшем [состоянии] и держитесь спасения, хотя и говорим так". (Евр. 6:9). Мы предложили более сильное (обличение) для больного предостережения. Лучше мне почитаться от вас строгим, суровым и гордым, нежели вам делать неугодное Богу. Надеемся на Бога, что это обличение не будет бесполезно для вас и что вы исправитесь так, что слова наши послужат к вашей похвале и чести. Дай же вам Бог проводить жизнь согласно с волею Божией, чтобы всем нам удостоиться благ, обещанных Богом любящим Его, во Христе Иисусе Господе нашем.