"Для слова Божьего нет уз..."

Внимание: для корректной работы с книгой рекомендуется пользоваться браузером Internet Exploer или Firefox

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

Предисловие

Книга первая: “Магнитофонизация всей Сибири”

Автобиография

Первый арест

На свободе........................................................ 49

“Снова меня забирают, будний обычный арест...”       53

Письма................................................................ 107

Приложения....................................................... 122

“Диагноз: Шизофрения”

Сверхценные идеи реформаторского содержания”   123

Чёрная Дыра................................................... 126

Характеристики................................................. 132

Показания, допросыпо делу Лапкина (1980 г.)  134

Свидетели(1986 г.).......................................... 143

Заявления........................................................... 150

Преемники святыxапостолов?”.................... 161

Диакону Сергию Бурдину.     182

Архиепископу Гедеону..................................... 183

Ответ на обличительное письмо.................... 186

“Патриарху Пимену......................................... 187

Архиепископу Волоколамскому Питириму.. 190

Гедеону     192

Идёт Богоносец, священный Игнатий........... 196

 Неправый суд.................................................... 197

“Здесь не позволяют говорить правду...”...... 197

 Последнее слово, которого не дали сказать216

Приговор............................................................ 220

Жанатас............................................................... 230

Хронология борьбы за справедливость........ 232

Победитель получает всё?........................... 240

Лапкин предпочёл храм недвижимости..... 241

Игнатий Лапкин добилсявосстановления справедливости”      245

можно ли обращаться вгражданский суд        245

История и хронология ..................................... 247

Книга вторая: “ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ”

“Мы отошли лишь от Московской Патриархии...”      249

Указ о принятии................................................ 254

Краткая история Крестовоздвиженской общины г. Барнаула      254

О церковной дисциплине................................. 263

Об оглашенных................................................. 264

Приблизительные вопросык оглашенным... 265

Заявление (о крещении)................................... 267

Заявление (для крещёных о принятии в общину)        267

И я там был...”.................................................. 268

Тайна сия велика есть................................... 268

Свадьба по-христиански.............................. 271

“Браки заключаются на небе­сах”.................... 274

“Письмо в Бийск”.............................................. 275

Книга третья: ЛАГЕРЬ-СТАН И ПОТЕРЯЕВКА

О Потеряевке

В Алтайский краевой советнародных депутатов”     277

Не отвращайся от трудной работы............. 279

Тревожное русское небо. О фильме “Предчувствие  284

Потеряевка. Деревня, которой нет.............. 285

Двадцать лет спустя...................................... 288

“Алтайский краевой совет народных депутатов”         291

Деревня Потеряевка...................................... 291

“Наш голос... в “Голосе Америки””............... 292

Пойдёшь за чужим, потеряешь своё........... 292

“Потеряевка, день сегодняшний и будущий”      296

Хотя с невестами и туго................................ 298

КОРОТКО: “Бычок по кличке референдум”299

Развивается личное подсобное....................... 299

Из красной книги.............................................. 299

Телевизор развращает....................................... 299

“В Потеряевке, у староверов”......................... 300

“Потеряевцы – нерастеряевцы”...................... 300

Выписка.............................................................. 300

Благодарность................................................... 301

УСТАВ................................................................ 301

Правила поведения жителейпосёлка Потеряевка        306

«Без приглашения не приезжать!  В объективе Потеряевка”      309

Духовные подвиги......................................... 312

О воспитании..................................................... 314

“Может быть, на этот раз над посёлком действительно взойдёт новая заря?”      315

Не потеряется ли Потеряевка?.................... 317

“Потеряевские женщины”............................... 318

“В Потеряевке...”............................................... 319

Малый Совет краевого Совета народных депутатов   321

“Найти Потеряевку”.......................................... 322

 Протокол........................................................... 323

“Не потеряйся, небо Потеряевки.................. 325

Деревня Потеряевка собирает Потеряевых      330

“Прошение от деревенской общины пос. Потеряевка.         331

Барнаульский художник АлександрВолобуев”331

“Село которое люди находят” ....................... 332

Евгенову…”       332

Лапкин непоколебим................................... 347

“Потеряевка не потеряется”............................ 347

“Государственная дума”................................... 348

“Прокурору Алтайского края Параскуну Ю.Ф”.  349

Обретение Потеряевки................................. 352

“Обращение........................................................ 359

Жалоба и пояснения по поводу “Экономической блокады”.       360

“Заявление прокурору Алтайского края Параскуну  Ю. Ф”.          366

Лагерь-стан в Потеряевке

МЕЖ КОЛОСЬЕВ И ЗВЁЗД. Два дня в лагере отдыха для детей верующих”    368

“Совет по делам религий” .............................. 371

ПРИИДИТЕ, ПОКЛОНИМСЯ..Меж колосьев и звёзд, или год спустя”     372

Маленькая искорка возрождаемой России...”    377

“Сеять вечное, доброе...”................................. 379

УСТАВ ............................................................... 380

Свидетельство. ................................................. 385

Копия письма в прокуратуру Алтайского края    385

Шесть ударов в колокол................................. 385

“Истоки духовности”........................................ 388

“Председателю Алтайского краевого Законодательного”  391

“Детей из богатых семей в лагере–стане нет”     391

Возвращение Потеряевки............................. 392

Жизнь в Потеряевской общинебез елейных прикрас”       396

Стан – как место для раздумий во время пути”396

Потеряевка: миф и реальность.................... 400

Ответ на “Представление об устранении нарушений”405

“Прокурору Алтайского края Параскуну Ю. Ф.”410

Решено: Потеряевка!”..................................... 410

Россия должна встать!”.................................. 413

На Алтайской земле....................................... 420

Остановите Лапкина.................................... 447

“Лагерь Лапкина закрыт” ................................ 447

“Православный лагерь-стан в деревне Потеряевка закрыт”447

“Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела”       448

“Лапкина “прикрыли””..................................... 448

Протоколы суда по делу №2-40/02 по иску к “МК на Алтае”       449

Коммунистическая зараза............................. 456

Облом коммунистов...................................... 459

“Встречное течение...”...................................... 459

“Потеряевка держит оборону” ....................... 460

Потеряевка: двойной взгляд........................ 463

Каникулы в Потеряевке................................ 465

Долгий путь и остановка в Потеряевке...... 467

“Жив Господь и благословен защитник мой!” 2 Цар. 22:47         472

Краткий разбор статьи Д. Быкова.................. 480

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМОПрокурору Алтайского края Параскуну Ю.Ф.”       485

“ГТРК “Алтай””................................................. 486

Решение.............................................................. 487

“Мероприятия”.................................................. 488

История одной тяжбы...................................... 490

Рапорт................................................................. 490

Заявление............................................................ 491

Лапкин и отставник....................................... 494

Из истории пос. Потеряевка............................ 494

Лист дела 148.“МК на Алтае” ........................ 498

Суд с “Московским Комсомольцем............. 501

Книга четвёртая: Газетные статьи и документы разных лет

Златоуст” со Второй Строительной…”....... 502

“Редактору газеты “Алтайская правда” через прокурора по надзору…”        508

Златоуст со Второй Строительной-2…”..... 526

Кто же такой Игнатий Лапкин?.................. 532

В редакцию газеты “Алтайская правда”...... 536

Опереться на себя.......................................... 538

Церковь не проходной двор!....................... 542

“Преображение”................................................ 543

“Жалоба уполномоченного”........................... 544

Я всегда знал – без правды жить нельзя.... 545

Игнатий Лапкин проповедник” “Люди года”    549

Просить прощения у мёртвых..................... 550

“Приезд патриарха”........................................... 555

“Говорят – “масоны”, а имеют в виду – “...””      555

Алфавит” толкует слово................................. 557

Проклят человек, который надеется на человека” (Иер. 17:5)   559

“Уважаемый гр. Лапкин И. Т.”........................ 559

Расплата была неизбежной.......................... 560

“Открытое письмо протоиерею Николаю Войтовичу        564

В “Православной Руси.................................. 567

Символ возрождения России...................... 569

Правильно ли нас крестят? К празднику Крещения”          571

“Вера, дела земные”.......................................... 571

“Открыт баптистерий: теперь можно и покреститься”                            572

Заявление Барнаульского епархиальногоуправления”       574

Не всё модно, что Богу угодно.................. 575

Я не шарлатан, а верующий........................ 577

“Мнение депутата” ........................................... 577

“Епископ Антоний считает И. Лапкина вечным оппозиционером”      577

“Владыка сожалеет. Но...” .............................. 578

Игнатий Лапкин, победитель коммунизма”578

Лапкин призывает не мстить...................... 582

Конгресс – не амвон...................................... 584

Интервенция против ...Царствия Небесного”.   586

Власть авторитета.......................................... 588

Алтай запрограммирован на войну?........... 589

Служение Игнатия Лапкина......................... 593

“На ГТРК «Алтай». В редакцию религиозного вещания”   595

Лапкин и террорист...................................... 596

“…Всё Божья роса”.......................................... 596

Из мрака язычества.................................... 597

Вредный“ лагерь.............................................. 598

Начало покаяния........................................... 599

Извинения за ошибку....................................... 604

Проповедник ИгЛа........................................... 605

Проповедь в... СИЗО................................... 606

“Человек-игла, или Среди святых и грешных”   606

Умереть и воскреснуть................................. 614

Спаси и помилуй............................................ 622

“Трудолюбие и дисциплина”........................... 629

Лицом к лицу не видим лиц друг друга..... 629

Почему заплакал Игнатий Лапкин?............ 631

БЛАГОДАРНОСТИ, ПОЗДРАВЛЕНИЯ.631

 

 

 

 

 Предисловие

Как появилась эта книга? После того, как Игнатий Тихонович Лапкин вернулся домой из лагеря, друзья упросили его рассказать о пятнадцатимесячном пути от ареста до выхода на свободу. Да и сам он чувствовал потребность поделиться приобретённым опытом. Из этих расска­зов вышла вторая часть книги. Тюремные воспоминания Игнатия вызвали у многих читателей живой интерес, поэтому друзья стали просить его восполнить их рассказом о более ранних событиях. Постепенно из разных отрывков сложилось повествование, составля­ющее первую часть этого тома. А в третью часть вошли некоторые письма Игнатия, написанные уже по возвращении из заключения. Приложения включают приговор суда, акты тюремной психиатричес­кой экспертизы, показания свидетелей на предварительном следст­вии, протесты, посланные в суд и прокуратуру, и другие документы.

Игнатий никогда не возражал против любого использования его писем верующими – «была бы душе польза», таков его обычный от­вет. Поэтому мы решили, что не погрешим против воли автора, собрав все эти тексты вместе. Надеемся, что верующий читатель найдет здесь и поучение, и пищу для раздумий. А будущий иссле­дователь нашей нынешней церковной жизни обнаружит в этих за­писках ценный материал.

Мы включили в эту книгу (в сокращённом виде) и небольшой самиздатовский очерк о сибирском «магнитофонизаторе», написанный вскоре после его освобождения. Полностью он был помешен в «Бюллетне христианской общественности» № 2.

«МАГНИТОФОНИЗАЦИЯ ВСЕЙ СИБИРИ» – таков полушуточный девиз миссионерской и просветительской деятельности Игнатия Тихоновича Лапкина – православного христи­анина из Барнаула, 28 марта 1987 года досрочно освобожденного по указу Президиума Верховного Совета СССР из уголовного лагеря ЖД-158/3 в казахском городе Жанатас.

Проповедь Евангелия, свидетельство о духовном богатстве Пра­вославия, библейское просвещение верующих, сплочение их в стой­кие братские общины, в которых каждый жертвенно служит Господу как и чем может – вот основные направления миссионерского служе­ния Игнатия. Библейский фундаментализм, старообрядческая при­верженность к уставу и регламентации жизни парадоксально, но как-то очень органически сочетаются в нем с открытостью, непред­взятостью суждений, и порою прямо-таки пророческим дерзновением. С этим столь непривычным для нас «сибирским самородком» можно в чём-то соглашаться или не соглашаться – но нельзя не признать его права говорить то, что он говорит.

Позиция Игнатия родилась не в ленивом разговора за чашкой чая, она действительно выстрадана до крови. Соответствие слова и дела Игнатий засвидетельст­вовал ещё прежде своего тюремного и лагерного исповедничества.

Игнатий и его друзья – самый яркий из известных мне примеров аскетической жизни. Речь идёт не только о продолжительных молит­венных правилах и дисциплине внутренней. На питание семья Лапкиных: Игнатий и его жена Надежда – расходует около двадцати рублей в месяц. Кирзовые сапоги да дешёвая рубашка, перехваченная пояском – в другом виде я не встречал Игнатия ни разу. Зи­мой фуражка заменяется на видавшую многие виды ушанку, добавляется ватная телогрейка; многодневные поездки – только в общем вагоне. А все оставшиеся деньги – на помощь нуждающимся, на дело миссий и служения.

Не ограничиваясь Барнаулом и окрестными сибирскими городами, Игнатий по крайней мере раз в год, во время отпуска (до ареста он работал сторожем) предпринимал вместе с кем-нибудь из друзей «миссионерское путешествие»: Казахстан, Украина, Средняя Россия, Прибалтика – где только не пролегали его маршруты! Квартиры дру­зей, молитвенные дома баптистов, адвентистов и пятидесятников, дворы православных храмов, обращённые в музеи церкви, вагоны по­ездов, комната милиции в московском метро – и всюду общение с новыми и новыми людьми: проповедь, проповедь, проповедь...

 Игнатий всегда старался поддерживать максимально близкий контакт с духовенством. Одно время он был частым гостем и в епар­хиальном управлении. Уговаривал и наедине увещевал знакомых ба­тюшек. Обновление, оживление приходской жизни, безбоязненное и свободное общение священника с прихожанами, введение более строгой церковной дисциплины и, главное, усиление евангельской проповеди – вот на что были направлены его усилия. Результаты, как нетрудно догадаться, были весьма разные – от самых внутренних и глубоких (включая всенародное покаяние двух священников перед их паствой), до таких вот, скорее комических:

- Гм-м-м... Опять Игнат пришёл, придётся проповедь говорить, а то ведь накапает владыке... – вздыхает местный батюшка, отодви­гав пальцем завесу и с неудовольствием взирая сквозь завитушки царских врат на слишком хорошо знакомое бородатое лицо в толпе прихожан.

 «Но что до того? Как бы ни проповедали Христа, притворно или искренно, я и тому радуюсь и буду радоваться», – так ведь гово­рил когда-то другой неутомимый миссионер, во многом послуживший образцом для «Златоуста со Второй Строительной», как окрестили Лапкина в статье «Алтайской правды» (Фил. 1:18).

А почему, собственно, Златоуст? Не только корреспонденту пришла в голову эта действительно небезосновательная аналогия: впервые ярлык «секты златоустовцев» налепил на друзей Игнатия настоятель барнаульского храма. Дело в том, что «издательская» деятельность Лапкина, которая затем привела его в барнаульскую тюрьму и в Жанатас, начиналась как раз с записи всех творений св. Иоанна Златоуста в русском переводе на 62 магнитофонных катушках (около 600 часов звучания). Замысел был таков. Во-пер­вых, лучшего способа размножения религиозной литературы в про­винции не найти. Пишущая машинка – это очень малая скорость, дороговизна, полуслепые экземпляры и неизбежные опечатки. Во-вто­рых, не все умеют читать (да-да, православные-то бабушки в Сибири!) Не все могут много читать (слабость зрения – особенно у пожилых). Не все, наконец, любят читать, не все приучены. А кто же откажется сесть поудобней, нажать кнопку, закрыть глаза и слушать – да не кого-нибудь, а Иоанна Златоуста? Или – что ме­шает слушать проповеди и жития за повседневной домашней работой? B-третьих, когда человек читает книгу, он обычно один. А вокруг магнитофона как бы сам собою возникает кружок слушателей. Почему бы не пригласить ещё соседей? И вот деревенские посиделки превра­щаются в прослушивания.

Успех «магнитофонизации» стал превосходить все первоначальные ожидания её изобретателя. За кассетами стали приезжать издале­ка, просили их отовсюду – знакомые, знакомые знакомых и просто прослышавшие. Архиереи, священники, монахи, причетники и миряне, молодые и старые, православные и неправославные. Образовалась очередь. Находились и те, кто говорил: «За любые деньги!» Но в этом отношении Игнатий с безукоризненной строгостью держался правила, принятого как обет в самом начале: весь труд – только ради Господа, абсолютно бескорыстно, ни копейки себе. Более того, неимущим вскладчину приобретали магнитофоны – тоже для общего пользования, бесплатно давали записи.

«Магнитофонизация» началась со Златоуста, но им, конечно, не ограничилась. Начитаны и размножены были Библия, Жития свя­тых с I до XIX века, «Добротолюбие», «Лествица», «Исповедь» блаженного Августина, «О подражании Христу» Фомы Кемпийского, книги проповедей о. Димитрия Дудко, «Исторический путь Православия» о. А. Шмемана, апологетические книги баптистского автора Рогозина. К 1986 году полная каталогизированная фонотека лапкинских записей составляла около двухсот кассет. Это более чем на два месяца непрерывного звучания.

Игнатий (как, впрочем, и Златоуст) не смог ограничиться «чисто религиозной» тематикой. Наговорил он и «Архипелаг ГУЛаг» с собственным послесловием, и послания патриарха Тихона.

 Собрал и размножил записи своих бесед с верующими, включавшие их воспоминания о годах реп­рессий. Писал стихи – в том числе и про «вождя мирового проле­тариата», как будет позднее сказано в следственном деле. В круг интересов Лапкина входили вообще очень разные темы, в частности и такие, которые мне весьма несимпатичны. Так, в 1978-79 годах он размножил кассеты «Тайна беззакония в действии», в основу которой были положены апокалиптически интерпретированные «Протоколы сионских мудрецов»... Ах, не хотелось бы мне и гово­рить об этом теперь, – но придётся, а то уж и вовсе я перейду в жанр жития или акафиста.

Всем этим Игнатий занимался не таясь, по справедливости, не видя в своих делах ничего преступного. Последствия заставили се­бя ждать пожалуй дольше, чем можно было думать. Однако в мае 1980 года он был арестован и пробыл до октября под следствием по статье 190-1, а потом был внезапно освобождён после того, как подписал заявление, что больше на будет размножать произве­дений политического характера. В справке, с которой он вышел из тюрьмы, в графе «Причина освобождения» было написано: «Ввиду переменившейся обстановки». При этом представитель КГБ сказал, что против чисто религиозной деятельности Лапкина никаких воз­ражений не имеется: «Златоуста своего размножай хоть мешками».

 Почти всю фонотеку, изъятую при обыске, в тот раз вернули (кроме, конечно, «Архипелага» и ещё некоторых вещей).

За последующие пять лет Игнатий ещё улучшил свою техническую базу и действительно размножил не один мешок магнитных плёнок. Это был и Златоуст с другими прежними записями, и проповеди полюбившегося Игнатию стокгольмского радиопроповедника Я. Пейсти, новые книги Дудко, труды о. Г. Дьяченко, «Трагедия Русской Церкви» Регельсона. Свою подборку «Житий» он завершил, включив в неё материалы о новомучениках, известную в самиздате книгу «Отец Арсений» и другое. Слово, данное в тюрьме, держал. Но видно «об­становка» вновь переменилась и 9 января 1986 года Игнатия опять арестовали. В тот же день во многих городах страны прошли обыски. Более чем у тридцати человек были изъяты многочисленные катушки с записями. Златоуста со всем прочим вновь упаковали в мешки с печатями...

Мы опускаем заключительную часть очерка: о последующих событиях читатель узнает от самого Игнатия Лапкина.

Николай Балашов, Москва, август 1988 г.

Автобиография

Говорят, да так и в метриках написано, что родился я летом 1939 года, 10 июня, в посёлке Карповском Тюменцевского района Алтайского края.

Тяжёлый год для тружеников земли. Начали в колхозы загонять, а наши все, хотя и веру имели слабую, едва под золой уголёк дотлевал, но однако был страх. Не только тот страх, что вернутся иные порядки, и тогда спросят: как же так, голубчики, ты что же это в коммунию залез, дай-ка отчет. Так было в тех краях. Но боялись ГРЕXА. Никто не знал, что такое колхоз, но глядя, как туда первыми входили самые горькие бося­ки и лодыри, как они грабили вчерашних своих кормильцев, люди шараха­лись в подпол, бросали всё, бежали подальше от этих «товарищей», только бы не быть с этими босяками в одном котле.

Дедушка наш, отец моей матери, высокий, с длинной седой бородой, мудрый старик-старовер, сухопарый и изодранный ещё в первую мировую, в «ерманскую», бросив всё в Усть-Чарышском районе, в горах, когда там начали проводить коллективизацию, тронулся в Карповку, где был основан конный завод № 140. С ним была моя мама – Мария, и три братика: Макар, Филарет и Еммануил. Почему именно туда подался дедушка Егор? Потому что там стали организовывать совхоз, вокруг же только колхозы. В совхозе меньше греха, там можно просто работать, как на производстве.

Но увы! И здесь метла пробороздила по деду Чунарёву. Не хочешь всту­пать – раскулачим. Что из того, что ты грыжу нажил, что отродясь был без работника наёмного в доме – это уже не столь важно, эти качества нуж­ны были кандидатам в раскулачивание на первые недели, когда только начали собирать ресурсы для индустриализации страны. Потом пошли те, кто просто жил своим трудом побогаче других. Родина-мать посчитала всех этих «противленцев», «пассивников» врагами. Пришли, стали у них выгребать всё, до последнего петуха, которого дед Чунарь своими руками и поймал: «Чё, берите-ко, тожно, эт-ко горе (дед был вятский, прицокивал: «цё, паря, еко горе») да ничё, переживём»; забрали приготовленное из белой холстины смертное сшитое платье, портки, потом забрали ложки, посуды сколько наш­ли. В погреб сам полез дед, помог выбрать и картошку, и брюкву. Выгнали из дому. Откопали баню от снега деревянной лопатой, живут.

 Потом Родина-мачеха вспомнит про подросших ребят, они пойдут, как погодки и все трое сложат головы у своих орудийных лафетов во вторую «ерманскую». Сколько лет прошло, а всё ещё помнят на деревне, какие были ребята, бригадиры, труженики – 19 лет, 20, 22. Такими и смотрят с увели­ченных портретов. Они брали старшего моего брата Самуила на трактор, тому было уже около 7 лет, а мне два года. Говорят, что я был у них в гостях, на печи, да столкнул бабушке в чугун с супом кусок мыла. Так дядья и остались без обеда, а надо мной смеялись – весь суп на пену извёл. Это по рассказам.

Сам помню, как пришёл с фронта наш отец Тихон – в 41 году. Ему там руку оторвало левую, кисть руки (отцу был тогда 31 год). Но пока довезли до госпиталя в Красно­ярск, пока дошла очередь, пришлось резать сантиметров на двадцать ниже плеча. Я бегал по избе, вдруг вошёл высокий, в серой шинели. Помню, что справа от входа в нашу землянку была русская печь, подъём на которую этот «контрреволюционер» освоил несколько раньше. Быстро на приступок – на скамейку – и шмыгнул на печь. Впереди, в переднем углу стоял большой сундук, окованный полосами, железа. Человек тот шагнул к сундуку, потом повернулся к печи: чего ты испужался?.. Это вернулся отец с фронта, из госпиталя. Оторванная рука спасла отца.

Наши переехали через бор, в соседний Шарчинский район, где и жили родители по отцу раньше – Дмитрий и Евдокия, и дядя Степан и тёткаПелагея. Наших там кулачили ещё раньше, и они бросили дом, и захватив един­ственного брата моего Моню (Самуила), бежали в город на производство. Начинали нес­колько раз с нуля.

Когда наши переехали в Потеряевку, меня оставили у дедушки Егора. Крепкой религиозности был дед, собирал старушек и читал особым речитати­вом толстую книгу «Златоуста» в уютной своей землянке, сложенной из пла­стов земли. Рассказывают, когда за мной приехал отец, то я спрятался и сказал: «Не поеду к ним, у них хлеб чёрный, как земля».

Летом дед повез меня на велосипеде. Когда проезжали через Урывку, встретился на пруду старик, который вёз рыбу. Видимо у него на кукане, на веревочке, была большая рыба линь, и рядом маленький продёрнут под жабры. Мне же запоминалась эта рыба так вот с маленькой сбоку, и считал, что такая и есть она, рыба эта, сдвоенная. Запомнилось ещё, как старший мой брат дрался камнями с Жгилевым Колькой, своим товарищем, а я моему брату подносил камушки. Моя мать прознала про драку, и поменяла на них драные рубахи, а мне так сошло – а было мне уже 3 года от роду.

С братом на печи сидим зимой, мать за конями управляется с отцом, мы до полки дотянулись и сняли книгу «Часослов». Всё на церковно-славянском языке, – брат уже пошёл в школу. Поля у книги огромные, а бумаги нет нигде, и брат начал рисовать – лесенка на небо, и мы лезем туда, пять пальцев растопырили, крепче держаться. Так и смотрю ныне на этих человечков, долезут ли?

Посты строго блюли: если от груди отсажен, уже молочного ни-ни, а про иное, как про мясо, и не слышали – грех. Евангелия не было, и не слышали про такую книгу.

Мама работала на ферме, доила коров – это уже в Потеряевке, мы окончательно переехали туда. Нами брошенный дом был здесь сожжён курящим па­цаном. Дом отошёл к колхозу, но грамотный дядя Степан (класса два было у него) начал хлопотать; и тогда не отсылали бумаги обратно «разобраться на месте», а давали указания. Написал Калинину М.И., и дом вернули, стены одни – что успели отбить от огня.

Отец пас всю жизнь – 40 лет без одного года – то овец, то коров, а то и вместе. Самой яркой картиной, запомнившейся мне, было лето 1945 или 46 года. Жара, парит, и в логу – в балке, косили осоку, потом сразу же сгребать и в копны сносить надо. Отцу – 35 лет, маме – 33. Мама носи­ла мешки по 70 и более килограммов свободно – и отца Бог силой не обидел, когда дрался, то два удара никогда не делал, хватало одного, тяжела была рука. И вот они, весёлые, носят сено, подгребают, а я на копну взберусь – уже 7 лет мне – и кувыркнусь. И столько радости, и кучевые облака, ни о какой смерти помину нет, мы всегда так и будем жить.

Осока, кусты, камыш – бальки, рядом омутки с рыбой. Как врезалось всё в память... Когда было трудно, тяжело, всегда хотелось в эти места прий­ти, всё пережить ещё раз, погрузиться в истому жаркого дня того, те обла­ка, те взгорки узреть.

Дома всегда молились: за стол, из-за стола, знали молитвы: Отче наш, Богородицу, Достойно, Слава и другие. Утром, не помолившись, не выходили ни в школу, ни на дело, так же вечером. Твёрдая вера в загробную жизнь, в существование Бога, в возмездие, в будущее вечное мучение – в это верил, кажется, с первого дня своей жизни или ещё раньше. Дедушка и бабушка по отцу тоже были весьма религиозные. Отец жил совершенно мирской жизнью, любил выпить и слов не подбирал подходящих, особенно подвыпивши, в чём меры никакой не ведал, но за стол и из-за стола не помолившись не допу­скал нас, и сам крестился и кланялся. Что за молитвы он читал, так и не смогли узнать. Говорил рассказы, что слышал от матери своей, про Ноев потоп, про Страшный Суд: «здесь мы в гостях, а там навсегда», – говаривал. Как-то брат мойАким, наслушавшись Марьи Ивановны в школе, что Бога нет, пришёл домой с подобным ультиматумом, и сел за стол не помолившись. Отец получил уведомление об этом от матери, и зажав головенку молодого «атеиста» меж ног, проучил ремнём. На пользу пошло, уже из-за стола вы­шел верующий, а сейчас служит батюшкой и вера крепнет день ото дня.

 Была Псалтирь в кожаном переплете, в деревянных корках. Когда я научился читать, то стал тайком брать эту книгу и учить псалмы, и с этой верой побеждать и собак, и людей – особенно на уроках. Учиться хотел очень сильно. И когда старший брат Самуил учил уроки, я лез, он давал мне по лбу. Отец за ведро картошки купил мне букварь, когда мне было 5 лет, я прошёл его весь, и уже читал газеты и писал.

В школу не пускали; у нас было в живых только десять детишек, надо было пе­лёнки стирать, водиться. Страсть как не любил, когда новый ребёнок появ­лялся. Мне сказали, что берут их из проеденной крысами норки в углу пола. Я её заваливал, забивал, но дети всё равно появлялись, и приходи­лось водиться.

 Когда наступило 1 сентября, меня опять не пустили в школу, а мне было уже 6 лет; я выходил в проулок за вениками, чтобы подмести дом. На кухне было в раме нижнее стёклышко, которое выставлялось; и вот в это выставленное стеклышко я вылез и пошёл в школу, пока ребёнок спал. До школы не дошёл одного дома, не знал, где же школа, потому что школа была в другом конце деревни. Деревня вся была дворов на 120, в одну ули­цу, и школа была там, откуда начинали гнать коров на выпас через наш край. На следующий день снова ушёл в школу, и учительница дала мне почи­тать букварь, и пока она другого ученика что-то спрашивала, я уже нес­колько вперед листков прочитал. Учительница пошла к нам назавтра за мной домой, и уговорила родителей отдать меня в школу.

Учёба была приятной, лёгкой и интересной. Книг не было, бумаги не было. В школу бежал до первого снегу часто босиком, ноги под себя подвернёшь и сидишь. Чернильница у меня была железная, я её ставил на угли в печь растаять чернила. Из красной свеклы делали для учительницы чернила для отметок. Родители (вернее, это всегда была сторона матери) не велели пить в школе, там мирские люди, и нам этого нельзя. Потому на переменах бежал домой, если уж очень хотел пить; и за всё время учёбы в школе ни разу не напился там воды. Любил очень математику, – первый всегда сделав, сдавал, и можно было выйти во двор и уйти в лес или домой.

Когда утрами выгоняли коров, а роса была холодной, то мы ждали «лепёшек» от коров, и в тёплое становились ногами и ждали, когда же у другой коровы появится «лепёшка», и перебегали в неё: тепло. Брат стар­ший был выдумщик, сам сделал рушалку, молоть пшеницу, а мне сшил из берё­зовой коры лапти, выходные.

 Есть было нечего, собирали старую мороженую на поле картошку, из неё оладьи добрые получались. Лебеда, рыжик, а по весне и трава разная.

 План, налог. Эти слова я знал задолго до школы. Трудодень – это что-то было неуловимое, на бумаге есть, а взять нечего, не ухватишь. Налоги собирала женщина-мытарь, Пана. Драла всё, что только можно и чего нельзя. У нас были гуси, и родились хорошо, по 11 – 13 гусят от гусихи к осени. Были пчёлы. Она приехала и всё под метёлку забрала, и это у инвалида отечественной войны, у калеки с десятью ребятишками на руках, и власть про это знала! Сколько потом ни ходили, но не вернуть. Потом она напилась зимой, упала в мороз с са­ней и отморозила и руки, и ноги. Слёзы сиротские отлились.

Отец обладал удивительной памятью. Он не просто рассказывал про старинную «ранешную» жизнь – это отделилось от настоящего в 1929 году, – он всегда говорил, когда и кто именно это сказал. На поле с отцом мы были целыми днями. Я видел ямки, заросшие, большие, канавы длинные-длинные. Отец пояснял, что это была поскотина, отделяла покос от выпасов, вот тут была заимка Редькина, тут Симаковых... И столько подробностей, и столько было печали в этих рассказах, как жили, как единолично было хорошо, как жили одним домом, дружно, как молились, гуляли, работали. Как потом беда пошла, как их разграбили, всё забрали. И кто? Те, что рядом жили. Потом они сожрали награбленное, полезли в колхозное, их аре­стовали, да там и подохли. А я слушал это, сидя или лёжа на старом плащишке отца в степи, и далеко-далеко улетала мысль. Мы сидели, плыли облака, паслись коровы, а мы были на краю побуревшей ямы, бывшего погреба чьей-то избы. Теперь здесь степь, поля, пустырь. А тогда здесь жил хозяин.

 Отец был контужен, три раза был под землёй, слышал плохо, но здесь он слышал из той дали всех, кто и что сказал, кто как повернулся. Отец обладал поистине феноменальной памятью. Он мог сказать, когда и у кого сколько было овец. Каждую овцу он знал, когда она объягнится, чья корова, гусь ли; до самой малости, через 40 лет припоминал разговоры, жесты.

Он разговаривал не со мной, а просто рассказывал, что так свойственно глухим, когда человека мало или вовсе не интересует, слушают ли его. В рассказах его, правдивейших, с такими малейшими деталями той «ранешной» жизни, я видел всех, я любил тех людей. Вставали бывшие здесь. Они ходили, управлялись за скотиной, сеяли, жали, создавали пруд, разво­дили рыбу, ехали с зерном в город, покупали лобогрейки, жнейки, выгоняли в ночное коней. Какие это были честные, добрые труженики, сколько было доброты в тех людях! Я любил их, я плакал их горем, я стонал их болью. Отец не видел меня, он был с ними. Он создавал мой характер.

 Дома говорили, что нельзя вступать в пионеры – за галстук сатана потянет в ад, и, если плясал, будешь плясать вечно на огненных гвоздях – это учение матери. В то время этого было достаточно, чтобы верить, что есть Бог, есть справедливость, вечность. Что смерти нет, а есть только переход, и это страшило. Нельзя в комсомол, потому что подпишешь дьяволу душу, и черти будут жечь в смоле, в котле кипеть будешь. Про комму­нистов нельзя было говорить даже шёпотом – заберут, сгноят.

 В рассказах отца не было ни на йоту фальши. Он говорил, как они при­ехали из Расеи, как бедствовали, как присоединились к кержакам, чтобы на­резали в пай земли, как справляли праздники, в Пасху всю неделю не работали. Какое же всё там было хорошее! Люди жили в достатке, были дома, их сов­сем немного в деревне, я видел их, они мне нравились, тёсовые крыши, и я развел бы много голубей. Любили нищих, держали пчёл; свои мельницы... И вдруг пришли люди: Кочкины, Кондины, Шаврины, Пятышевы – хватали, грабили, разоряли. За что?

А отец всё говорил и говорил, он проходил свою жизнь, он словами гла­дил своих коней, которых они уже успели завести, свои прясла, стойла. Всем руководил после смерти их отца наш дядя, старший брат отца, Степан. Задачу поставил – всем поставить дом, свой инвентарь... уже было почти всё. Особые сорта пшеницы, «белотурки», они лелеяли её в рассказах... Отец добавлял: и штанов добрых ни разу не поносил, Степан всё говорил: ещё немного, вот клевитон заведем (просеивать пшеницу), вот ещё надо лошадь справить...

 Всё отняли. Для чего надрывались, зарю с зарей смыкали, жили и спа­ли в поле. Боронишь, жилы вытягиваешь, или пашешь, себе, да людям ещё надо, чтобы какой рубль накопить... Какие уроки... В этих рассказах я сгорал от пламенного желания ме­сти. Вот вырасту, и всем им отомщу за всех.

 Боже мой, как хотелось скорее вырасти. Да разве вырастешь с этой еды. Мама была дояркой и давала молока. Хотел или не хотел, а выпивал по литре и отмечался на косяке двери. Скоро. И что бы ни слышал, я уже смо­трел через то, что слышал от отца, когда он вёл меня по ранешной жизни, а я детскими слезинками заливался сзади него, а он не видел этого. Он переходил в меня.

 Я придумывал виды казни этим извергам рода человеческого. Но надо быть сильным, надо быть ловким, неуловимым. Ловил сусликов, потом купил велосипед. Суслик, поймать его, ободрать, шкурку высушить, сдать – 3 ко­пейки, а если и повезёт, то по теперешним ценам 4-5 коп., а первый сорт – 6 коп. Да за 8 штук трудодень, но этого не дадут, обманут, урежут. Добыто ружьё, заряды. Прячась, стреляю, прямо с велосипеда на полном хо­ду снимаю одной рукой любого воробья, коршуна. Трачу деньги на ножи и, пася коров, целыми днями мечу ножи. Плавать надо, и, главное, хорошо нырять – целые часы провожу в воде. По деревьям лазить, дома турник, канат, шест, городки. Замучил всех, рано утром на зарядку, готовлю свою команду, мстителей перестройки. Главное, когда кого убью, к нему не под­ходить и никогда не оставлять следа. А кого наказать – это на кого боль­ше всего будет от народа жалоб, потом выследить и убрать, объявить тер­рор. Потом уже, в техникуме записался в секцию стрельбы – 99-100 из ста выбивал. Бокс – успехи были очевидны, но для чего? Сам себя обрёк на смерть; спать ложился, и под головой нож, топорик, ружьё рядом всегда. Собака. Живым не дамся... Прости, Господи, прости.

 Окончил 10 классов. Учиться не хотел дальше, лучше буду дома лошадей пасти. Но отец настоял, мне пришлось выехать в Барнаул. Сдал экзамены в сельскохозяйственный институт, на механизацию бы окончить. Но, живя на квартире, пошёл за водой к колонке и услышал, как две женщины разговаривали о детях своих. И одна говорит, что надо в техникум строительный поступать, потому что меньше учиться и всегда будет работа. Пошёл, забрал документы из сельхоза и без экзаменов, по полученным в институте отметкам приняли в техникум, на специальность техник-строитель промышленного и гражданского строительства. Закончил за 2,5 года, и был направлен на работу в органы МВД, как с безупречной характеристикой, сын трудового народа. Вольнонаёмный прораб, в лагере близ г. Иркутска – Плишкино, мужской и женский лагеря. В школе не было ино­странного языка. Самостоятельно решил заняться немецким языком, за 6 ме­сяцев вышел на разговорный и брал уроки разговора у одной немки из ГДР – она там вышла за офицера русского и здесь проторговалась, сидела в лаге­ре. Потом сразу же взялся за английский. Поступлю в институт международ­ных отношений и уеду за границу.

 Когда учился в техникуме, то на преддипломную практику отправили в тайгу, в горы. Волнами шла всю жизнь тяга к духовному, к молитве. Здесь почувствовал, что месть не даст желаемого, стало жалко всех, и пострадавших, и гонителей... Вставал рано и уходил в горы, становился на разлапник елей и молился Тому, Кто эти звёзды и де­ревья, горы и реки сотворил. О Христе не слышал, хотя имя Иисуса повторял с детства. Скверным словом не опоганил свой рот, и о чём мама сказала, что нельзя это и это, грех, то и старался не делать, а о чём не знал, то купался в грехе. Были далеки женщины, мат, курево, воровство, ложь. Спаси, Христос, маму за её это наставление.

 Армия.Везде наблюдал за жизнью, искал ответы. В это время начал уже совсем близко подбираться к Евангелию. Появились книги Осипова А.А., отступника. Покупал их, когда был в Армии, наглядно там показано состя­зание верующих с неверующими, и я видел, что те предложения, с какими-то цифрами (главы, стихи Библии) Осиповым не опровергаются, что он не может победить силу в этих словах. Откуда он брал эти предложения, что цитировал, брал в кавычки?

 Показали нам фильм по роману «Отверженные» Виктора Гюго. Главную роль, Жана Вальжана, исполняет Жан Габен. Посмотрели солдатики и, позёвывая, пошли спать – нет ничего интересного. Меня же буквально вобрал в себя этот образ – как же раньше я этого не знал! Пошёл, ещё раз и ещё раз на этот фильм, потом ещё в городе сходил, достал книгу, прочёл несколько раз. Нет, ошибки нет, я всё так и понял, как хотел автор сказать. Вот она, цель жизни, так и сказано: «Спасти не жизнь свою, но душу». Особенно говорится об этом в главе 13, выписываю всё. В книге говорится про католического епископа монсеньора Бьевеню. Он так помечал читанное в книгах, что делая выписки, находил суть; и Виктор Гюго говорит: думаю, что это было из Евангелия. Задело за живое: что же это за книга такая? В это время заканчивал учить французский язык, начал уже читать га­зеты. Всё бросил, только бы помолиться. Начал прямо говорить, что живём неправильно. Пост исполнял, и когда было что мясное, то менял на компот.

 Отправили в психиатрию, в хабаровский военный госпиталь, там выкру­чивали руки; вот и поныне ещё не нахожу места, сию вот минуту всё ломит, и каждую ночь места не нахожу; крутили офицеры из политотдела или ещё из каких органов были там, в форме все. К Богу молился усердно, был уже вовсе рядом. А домашним нашим на Алтае уже сказали, что по радио слышали передачу о вреде религии, и что вот, передали о Лапкине Игнатии, что он в армии от веры сошёл с ума. Гриша Якименко сам это слышал.

Дали двух солдат, сопроводили до Барнаула, сдали тут в психушку, начали «галифе навешивать» – вгонять по пол-литра или больше в ноги через подвешенные сосуды, раздуваться кожа начала на ногах. Приходил врач со шприцом в руках и начиналась беседа: «Ещё ли веришь? Мы тебе так сделаем, что ты позабудешь про своего Бога и про заграницу. А скажем, что ты с ума сошёл от твоей веры». Вот тут меня уже по-настоящему тревожило, что бу­дет поношение на веру Христову.

 Молился усердно и слал записки, чтобы меня наши обнаружили. Только тринадцатая записка дошла, приехала мама с тятей иАким. Меня уже решили отдать, но напоследок ещё раз сделали несколько уколов «горячих», а родителям сказали: вы его всё равно скоро привезете, не позже, чем че­рез год. Видимо, была у них такая надежда.

 Работать пошёл в колхозе на подвозке силоса и сена. Горело всё время внутри. Работал зиму на полях, и внутри полыхал огонь; дома мне молоко держали на улице. Принесу, раздолблю и жадно пью со льдом молоко, и хотя бы закашлял один раз. Если бы пить стал что – водку или вино, сгорел бы сразу, так думаю. Эти волшебники в белых халатах могут всё...

Дома стали трепать дяди в форме и без формы, приезжать: с кем я говорил, что сказал. Да и к хорошему всё получилось, это меня вытолкнуло из дому.

Поехал через Москву. Там жил мой неверующий брат. Он меня не узнал, я был уже с бородой. Он увидел и заматерился с испуга.
Куда же ехать дальше?

 По карте поводил пальцем. Решил ехать в Лиепаю, в Латвию.

Паспорта нет, военный билет не получен. И сколько там было мы­тарств! Приехал, в наличии было всего 6 рублей... Месяца за полтора научился латышскому языку, стал разговаривать, слушать радио, читать их книги.

 Господь вёл Своими путями. Уже совсем близко. Работал бетонщиком. Город пограничный, прописки нет, а я тут беспаспортный. И вдруг пол­ковник милиции, начальник отдела, спрашивает: «Ты что с бородой, ве­ришь в Бога?» – «Да, верю и исповедую». Он вдруг берет трубку и звонит в отдел кадров, где я был, и где меня строгая женщина твёрдо заверила, что здесь не пропишут, и вдруг он ей звонит: «Принимай, мы ему разрешили». И правда, мне потом дали и паспорт, и военный билет.

 На корабль не взяли, стояла «статья» в военном билете, вот глав­ная препона. Когда в психушке я сказал, что готовлюсь в институт международных отношений, к выезду за границу, то они мне сказали: «Забудь, этого не будет, мы тебе так сделаем, что ты никуда не посту­пишь и не уедешь». Как же это они могут так сделать? Да, я уеду, и они век знать меня не будут... А вон оно как вышло. Никуда не уедешь от своих документов, а в военном билете все прямо сказано, да ещё и рас­шифровка: вялотекущая шизофрения. Потом, после многократных стацио­нарных обследований подтвердят, что и не было ничего, и нет, и будут смеяться психиатры над теми, кто мне там, в Хабаровске, эту липу дал. Но и это не без воли Божьей. Иначе уже давно бы где голову свою сложил, и может быть и за границей. Слава Богу за всё!

 Вздумал поступить в мореходку, на штурмана. Конкурс – 14 человек на одно место. Из четырёх предметов набрал 19 баллов. По математике прознали, что я могу маленько, и стали записки слать абитуриенты, и мне пришлось все четыре варианта решить для всего состава поступающих, а у себя одну запятую просмотрел. Рады они ущипнуть русского лиходея и..., но приняли. Начальник экзамена латыш видел, что я делаю и передаю другим и молчит, отвернётся – это же его братьям помогаю, латышам. Может и это ещё помогло.

 Прошёл все комиссии строгие, здоровье требуется отменное. Но в армию забирали меня во флот и потому знаю, что там нужны не хиляки. Но надо им в руки дать военный билет – а это конец хождения, – там «статья». И вдруг сработало, обошлось без военного билета, кто-то где-то просмотрел. ГОДЕН!!! Перехожу на заочное. Еду в Вентспилс, запутать след, поступить на корабль. Снова комиссия? Возвращаюсь в Лиепайское училище, снимаю копии и по ним принимают. Работаю матросом I класса. Добиваюсь разрешения поступать в Высшее Макаровское учили­ще в Ленинграде. Но сначала надо окончить это, в Лиепая. Делаю запрос, прошу позволить сдать все курсы трехгодичные за одни год, по выбору комиссии сда­вать все предметы на немецком, английском иди французском языках. Предел гордости.

Бог же ведёт Своими путями, уже стою у двери своего обращения. По иному нельзя.

 Город Вентспилс. Осень 1962 года. Однажды сошёл на берег – и в библиотеку надо пойти, и в кино. А когда-то видел я фильм «Тучи над Борском», как пятидесятники приносят в жертву девушку, распинают её на кресте. Пустой, зловредный фильм, но и это в строку души было вложено. Интересно узнать, что это за люди.

Помогая одной женщине нести её сумки, спросил, есть ли здесь баптисты. Она подвела к собранию. Вошёл в латышское, потом попал в русское. Мало что понял, шагнул через скамейки, к выходу. В это время молились они, стоя на коленях; через кого-то перешагнул, через их ноги. За мной вышел мужчина. Еремеев Михаил Александрович, шофёр. Он пригласил к себе, дал адрес.

Первая встреча. Первый раз держу в руках Новый Завет. Открыл Евангелие от Матфея. «Авраам родил Исаака, Исаак родил...» Как так, муж – и родил?.. Читаю дальше... «Рождество Иисуса Христа было так...». Достал бумагу, скорее начал выписывать, как и делал всегда, выписывая самые малые мысли о Боге. Так я заполнял целые тетради из атеистических книг Ярославского, Степанова-Скворцова, Осипова, Черткова. Уже тогда привлекали какой-то неизъяснимой силой и ясностью слова, которые они опровергали. Я чувствовал, что в словах Библии есть какая-то удивительная сила, и что все доводы, и язвительность Вольтера, Дидро, Руссо, Марка Твена, Кассиля, что эти их скрежетания ничего им не дают. Слова, которые были выставлены на позор, слова Библии были для меня друзьями, я соединялся с ними, списывал их. Откуда же они, и что значат эти цифры? Когда начал в тетрадь выписывать первую главу Евангелия от Матфея, то через пять-шесть стихов уже понял, что тут не выпишешь, что тут всё божественное. Когда хозяева вошли в комнату из кухни, где они были, оставив меня наедине с Книгой, я уже шёл за Нагорную пропо­ведь. Мне казалось, что я нашёл давно и так жадно ожидаемого Друга, что Он и есть Тот, Кто даст мне ответы на все вопросы. Это оно... Это то самое, что я искал по библиотекам, по книжным рынкам, по читаль­ным залам.

- Ну, как, нашёл что для себя?

- Да, эта книжка очень хорошая.

- Не книжка, а Книга. Это часть Библии.

Далее они с женой Анной Матвеевной мне стали говорить о её зна­чении. Когда же я вошёл к ним в кухню, то у них дверь сама открывалась, и, чтобы она не распахнулась, они повернули на ключ. Я-то помнил, что такое сектанты, что это опасные люди, что они людей убивают. Сразу же приметил себе табуретку: если что, то табуреткой по раме и был таковский. Оба были они низенькие ростом, чернявые. Значит, все такие! Вот они какие, сектанты, заманивают.

 А были это баптисты, но происходящие из пятидесятников, и пото­му говорящие на «языках». Быть тому. Бог знает, кому что положить, на чём обратить. В это время я занимался ещё и латышским, и испан­ским языками, и вёл те, что уже были на разговорном уровне. А у них «языки» – это главное их отличие, и хотя они вошли в баптистскую общину после объединения, но остались своей группой, и молятся на «языках»*. Им почему-то на другой же день сразу захотелось меня сде­лать прозелитом именно их веры, чтобы, если я буду ходить в их общи­ну, то не присоединялся бы к тем, кто твёрдые баптисты, но понял бы важность языков. И дали прочесть 2-ю главу «Деяний», как Апостолы заго­ворили на иных языках.

- Веришь ли этому? – спросил дядя Миша.

- Как это может быть? Что, вот так сразу, и не учились? Нет, этого быть не может! Вот вы, сколько лет живете в Латвии, умеете ли говорить, «рунать», то есть разговаривать, по-латышски? То-то и оно! Это дело трудное и много силы воли нужно.

- Если ты этому не веришь, а я буду в другом сомневаться, то что же получится у нас, от Библии одни корочки останутся! Так нельзя, нужно или уж во всё верить, или не верить.

 Подумал я... и надо бы верить, да как же быть-то, если не учить язык? А знание языков, это мне известно, хотя и знаю я их ещё очень плохо, но знаю, что труд большой. Не вмещается.

И вот как у Господа всё размерено. Он знает, кому какой стих, где у кого больное место, кого навстречу послать. Потом, спустя много лет, вспоминал этот сентябрьский день 27-го чила в 1962 году: как будто десятизна­чный номер на облигации сошёлся всеми цифрами.

Предложили мне помолиться, и я согласился: вы себе, а я себе. Кто как может. Встали брат и сестра на колени, начали своими словами к Богу взывать, а я так, как из детства научен, начал творить «Богородицу», «Достойно есть...» и Иисусову молитву, и кланяюсь земными поклонами. Видимо, они заслышали движение воздуха, и это моих хозяев смутило, (это уж потом они мне сказали) что они помнят, что при ветре бурном в день Пятидесятницы сошли языки. Открыли глаза, ибо молятся они с закрытыми очами, видят, что я усердно сгибаю плоть, зело труждаюсь. И подумали: значит, будет наш, пусть пока по-своему молится, это уже не плохо.

Потом они сказали: Бог хочет, чтобы человек Ему открывал свои желания. Молитвы – это хорошо, но у нас же есть свои просьбы, и мы их можем прямо так и сказать, Бог не осудит, и даже похвалит... Молись, брат!

Как молиться? Молитвой заученной не надо, а свои слова... Это только сказать, мне уже 23-й год идет, и ещё одного слова своего на молитве не сказал. Так чего же мне надо, о чём же мне помолиться, вот так сразу? Подумал: веры у меня нет, вот и во вторую главу Деяний Апостолов не поверил, и ещё будут такие места... Будет Суд Божий, мне там гореть. Если бы ещё об этом попросить Бога!

Вера же в загробную жизнь у меня была такая. Есть рай – это тем, кто на иконах, нам туда заказано. Знал себя, хуже всякого пса, столько грехов насобирал, и выпивал, и всякой нечистоты насобирал, что сам себя ненавижу. Думки о смерти были всё чаще и отчётливей, особенно в армии. Когда у нас матрос Поздняков взял карабин и офицера убил, и ещё несколько человек, а у других один из автомата весь караул – 13 человек на тот свет отправил. А ещё у нас было собрание, контр­адмирал выступал, ожидали войну с Америкой из-за Кубы, что туда раке­ты завезли. Умру, а что дальше? Ад, огонь. Из детства слышал такую фразу, что Бог говорит людям вроде бы так: ТЕРПЛЮ ДО КОНЦА, АБУДУ МУЧИТЬ БЕЗ КОНЦА.

Как понять – без конца? Это значит, будет начало, и никогда-никогда, ни на один шаг к концу не приблизится. Все годы я размыш­лял об этой страшной истине, что конца моим мучениям не будет, нико­гда, вовеки, день и ночь. Боже мой! Для чего я родился. И себя уни­чтожить нельзя, самоубийцы погибнут, дьявол сразу же душу в огонь унесёт. Лучше бы мне не родиться. Я родился для огня негасимого, конца же ему не будет никогда-никогда.

Иногда вот так везём солому на тракторных санях, я лежу, звезда надо мной высоко, и шума трактора не слышно, и скрип саней, и тьма вверху меж звёздами. И подумаю: вот я живой, но я умру и буду гореть и никогда даже на шажочек не придвинешься к концу. Если бы всю вселенную, все звёзды галактики разложить на песчинки, на молекулы, то счёт этому есть: перебрал бы по единой, но тут никогда... Хотелось схватиться за голову и бежать по степи, спотыкаться и падать, и кри­чать: увы мне, увы мне, мать, зачем ты меня на свет пустила, на какое горе я живу. Мне уготована погибель, и нет мне выхода, нет покоя.

Много плакал об этом, особенно когда был в бане, и жар ощущал, то душа изнывала смертельно, от страха неминуемой расплаты за всё. Как бы хорошо было никогда не родиться. Когда потом стал читать Библию, то у Иова и у Иеремии нашёл этот стон, и в «Житиях». Тогда же я ничего этого не читал, просто душа моя чувствовала. Знала свою участь безнадежности, отчаяния.

Так для чего же тогда и молился? Просто мне было хорошо, когда помолишься, на душе было легко. И легче, и не страшно ночью идти, и среди дурных людей легче быть.

 Когда теперь слышу, как неверующим говорят: ты прийди в церковь, поставь свечку, ты причастись... а ничего ему не скажут о Христе, о Его заместительной Жертве – вижу тут сплошной обман. Я грешник, но душа моя была начеку, она бодрствовала, она жда­ла Жениха, Избавителя, Искупителя.

Вот об этом мне хотелось помолиться. Мне уже рассказали, что возмездие за грех – смерть (Рим. 6:23), что Бог за так грехи не про­щает, но обязательно должен быть наказан человек, чтобы Божья спра­ведливость была удовлетворена. Да, это так – вздохнула моя душа, я знаю давно, что есть ад, это моё место, и никто не пойдет туда за меня, я грешен и нет мне выхода, пусть хотя и внутри меня разорвались все атомные бомбы, но и тогда Бог соберет всё, и буду я го­реть, буду мучиться...

 И вдруг мне говорят, что за мои, именно вот за мои все гнусности, за безобразия моей гнойной жизни, за все бе­зумства и вину перед всеми: и в семье, и перед небом, за всё это уже страдал Христос, Рождённый Девой Марией, Которой я молюсь.

Когда же я до этого посещал храм, то всегда брал две свечи боль­ших, одну Марии, как Матери, Она главнее, а вторую Христу. Его было просто жалко, слышал, что Его жиды проклятые распяли, и потому «бей жидов, спасай Россию». Так я понимал. Евреи виноваты, а я за Христа могу и повоевать. А то, что Он еврей, и что Богородица еврейка, и что Он за меня висит на кресте, и это я Его распял, и ежедневно казню своими грехами, беззакониями – это даже и в голову не могло прий­ти. Вот почему, читая слово Божие, я его читал для себя, и всегда в нём находил обвинения против священников, скрывших такую благую весть от людей, как было и со мной до моего обращения.

 Попрошу и об этом Христа, Отца Небесного ещё попрошу, и Духа Святого, чтобы меня тоже приняли, если уж за всех Он умер. Эти места мне показали в первый вечер. Полыхнуло снаружи, охватило всю внутренность – неужели есть ещё надежда, неужели ещё можно избежать наказа­ния в вечном огне? И если я этот момент пропущу, то другого может не быть – корабль наш уйдёт в море. Я встал на колени.

Вот пишу, и слёз не могу сдержать, это моя первая любовь, такая огромная, такая сильная, такой дар, такой великий. С Богом я загово­рил вдруг просто, как будто пришёл к Другу, Которого давно, и сегод­ня, и всегда обижал, а Он ждал меня, и Он зовёт меня.

Я стал говорить Богу моему, Отцу моему, Другу моему: «Прости меня, я страшно устал. Прости, я не оправдываюсь, я виноват во всём! Я помню, сколько раз Ты меня звал, Ты ждал меня, Ты не поразил меня. Для чего? Вот я весь, Ты видишь, нет чистого места: гордость, тщесла­вие, ехидство, смехотворство, злость... мне не перечислить все пре­ступления мои. Если можно, то прими меня, прости меня. Я читал в Евангелии, что Ты и за меня умер, Христос, и Мать Твоя Мария видела, что мне жалко было Тебя видеть на кресте. Прости, прости меня. У меня нет веры такой, чтобы всему верить, что я читаю в Библии, дай мне эту веру, а всякое сомнение – оно дурно, оно погубит меня, помоги мне; прошу веры большой, полной, чтобы я ни в чём не мог сомневать­ся, что Ты мне будешь говорить через Слово Твоё... Я устал, я хочу и умереть, но и это не дано, и это не избавит от мучения. Мне сказали, я читал это, что Кровь Твоя омывает всякий грех. Омой и меня, если по-другому нельзя простить. Пощади! А я буду славить Тебя всегда, Слава Отцу и Сыну и Святому Духу и ныне и присно и во веки веков. Аминь».

 Когда я просил веры, то может быть это и не так точно будет се­годня описано, но мне почудилось, что внутри меня и даже по комнате раздалось: «верю-верю-верю». И такое лёгкое состояние было, будто с меня огромную ношу сняли, показалось, что даже вперёд качнулся. Может, и не так, а всё было светлым, радостным.

Я встал... и мне стало удивительно, что будто это я, и уже не я. Верю всему, что есть в Библии, которую я ещё и не прочитал. Эта вера во мне росла, и сохранена до сего дня.

Еремеевы подарили мне Евангелие, сначала только от Матфея. Потом Марка и Иоанна. Когда вечером я возвратился на лоцманском катерке к кораблю, (а мы стояли на рейде) то уже в тот же вечер стало известно все­му каравану кораблей, что я уверовал, как они выразились, «сошёл с ума». Отношение ко мне не изменилось ни у кого, но на характеристи­ки, которые были до этого, сильно повлияло. Несколько дней назад бы­ло написано, что я член судового комитета, и пользуюсь большим авто­ритетом, принимаю участие в общественной жизни. Тут же сразу написа­ли в другой характеристике, которую я храню до сих пор: авторитетом не пользуюсь, участия ни в чём не принимаю, верю в Бога...

 Уйти с корабля мне не хотелось, любил море, и братья мне сказали, чтобы ждал, когда Бог позовёт, когда будет к тому явный внутренний голос, тогда не противься, а пока ещё поплавай.

С первых дней услышал по радио передачи; и более всего мне по­нравился Ярл Пейсти* – огонь, ревность, сила убежденности, – всё мне подходило. Находясь на корабле, знал почти до одного часа, когда за меня молились.

Началось свидетельство с первого же дня. Все знали, что я молюсь, читаю Евангелие; начались беседы с начальством. Сказали: «или брось эту дурь, блажь, или придется уйти из училища». Я забрал документы, они подумали, что я перехожу в Одесское училище. Потом сошёл на берег, пошёл на стройку.

 Когда уже пришлось сходить на берег, пошёл по кораблю и прощался со всеми. Когда же ещё работал, то на меня набрасывался драться боц­ман, а я уже знал, что сдачи не надо давать, пусть всё при мне оста­нется, богаче будешь. Там была боцманская каморка, где канаты и всякий такелаж хранился, он зазвал меня туда. Гляжу на него, а у него слёзы. «Прости меня, – говорит, – ты знаешь, за что я тебя так гнал? У меня была бабка – тётя моя, она меня хранила вместо матери. Отец был проводник, и когда он возвращался, то эта богомольная тетя жало­валась на меня, и он сёк меня тонким ремнём от портупеи офицерской. Я с тех пор дал себе слово, что буду мстить верующим. Мы тебя соби­рались убить, спихнуть в море, когда ты занимался в баггерской руб­ке (на корме корабля), но туда подошла жена капитана, у неё белье там было развешено, и всё у нас сорвалось. Ты прости меня и молись обо мне...».

 Если бы корабль закачало при полном штиле, меньше бы удивил­ся, ведь с таким свирепым лицом был этот одессит, и вот как может дело повернуться...

 То ли капитан так сказал, то ли уж друзья уговорили, но лоцманский катерок дал полный круг со мной вокруг судна, и корабль дал три длинных гудка. Печаль по волнам пошла. 

 У Бога тоже надо просить, да меру знать. Как-то тут у нас была засуха сильная, и вот люди стали просить, чтобы в церкви о дожде молебен был. Помолились с вечера, да и надо бы ждать, так нет, утром ещё молебен, да на поздней ещё один. Разошлись... И вот тучка, и такой гром пошёл к молящимся, такой потоп, поезда останавливает, машины шли как по реке плыли, на вокзале весь низ водой затопило, линии подмыва­ло. Молись, да проси и веры.

Так и со мной было, когда я попросил любви, веры к Слову Божию. Что сделалось со мной с той молитвы. Столь обильно открылась жажда к Библии, что когда я приходил с работы, то и ответить не мог, обедал ли. Дни за днями идут, а жажда во мне всё та же, часов до пяти, до десяти в день проводил за Словом Божиим. Приедут к дяде Мише братья издали, беседы интересные, а я забьюсь куда-нибудь и сижу, читаю Би­блию, не могу насладиться. Он мне выговор: братья из такой дали прие­хали, ты хоть поговори, побудь с ними немного, они хотят слушать те­бя. Нет, даже и на глаза бы не выходил, что зря время терять на какие-то беседы, когда могу читать Библию.

 Месяца через три меня уже поставили проповедовать в собрании. А крест ношу, тайно рукой крещусь. Они же ведут речь о том, чтобы мне крещение у них принять. Нет, не могу, я уже крещён.

Весной собираюсь ехать в Сибирь. И чуть ли не накануне зовут меня в гости, какой-то брат приехал, и ради него эта встреча. Пришли, разделись, народу много, а того брата нет... Что-то шепчутся братья. Потом вызвали меня и сказали слово, что была тут приготовлена Биб­лия тому брату, но раз его нет, то решили мне её подарить. А у меня уже был и Новый Завет, я его уже много раз перечитал, будто бы пер­вый раз вижу, хотя уже большую часть наизусть знаю, несколько раз переписал. Дали мне Библию и наказ, чтобы 120-й псалом был путеводной звездой. Напали на меня слёзы, надо Библию взять, да и ответное слово сказать, а я ушёл в коридорчик, уткнулся в пальтишко и проплакал весь вечер. Отчего? Да и сам не могу сказать, а вот напали слёзы, как-то радостно, что у меня будет своя Библия, что могу в любое время и в дороге её читать, могу и своим дома показать. Потом той хозяйке, Ма­рии Хохловой подарю новую большую Библию, но уже то, что я получил через тот вечер, ничем не возместишь. Дар слёз.

 Шли обратно, тренькали льдинки под утро, уже была весна, я уез­жал. Когда я приходил с работы, то под лестницей, где был умывальник, там склонялся на молитву, и так этот запах даже остался в памяти и поныне, что-то щемящее, родное и близкое.

Потом обратился брат Иоаким, теперь он священник. Другой брат,Павел – был он комсомолец, в КГБ работал прапорщиком, у дверей стоял – теперь служит людям и церковь не забывает. Обратились три сестры, пришла мать, перед смертью и отец покаялся, как Бог примет? Появилось много друзей, вновь обращённые, кто-то уходил, кто-то приходил, у каждого свой путь.

С первого же дня читал Новый Завет не как книгу, а как Слово Божие, что вот это Слово ко мне, а вот это к тому, хотя оно и ко мне. И так стал писать на бумаге всем, кого знал, и отсеялись друзья вче­рашние, пришли неизвестные.

Побывал уже и в семинариях после того, и в академиях, в монасты­рях, во многих храмах, познакомился с архиереями – везде одна беда – нет живого слова, такого слова, от которого душа вопиет к Богу жи­вому. Почему так мало Библий, Евангелий?

 Много разных сект было в Вентспилсе, и с первого дня почти за меня начали бороться, каждому хотелось, чтобы со снопом идти. На меня серпом замахивались*, но я стоял твёрдо, что вере своей не изменять: «я – православный». Хотя никакого Православия не знал. И своим уже всем преподал живое слово. Я знал, что нет такой проповеди в храмах, как по радио, а всё же и у сектантов не всё в порядке. Так где же истина?

Как найти истину, чтобы вместо пастыря не пойти за волком? Где всё же лучше спасаться, где надёжнее? Тысячи сект... Остановился на Мф. 28:20«И се, Я с вами во все дни до скончания века». Христос сказал, значит это так и есть, неоспоримо, что Он во все дни будет с теми, кто верен Ему, то есть с Церковью. Но ведь все себя нарицают Церковью. Где же Он?

Посмотрел на стол, на клеенку с клеточками и подумал, что каждая клеточка – это секта. Если во все дни, то и в наши, и где-то в одной из этих клеточек – истина, но где? Не обещал же Он тогда, что будет со всеми, кто придёт во Имя Его?

Решил так. Буду идти на сокращенна поиска. Оказывается, что уже более 6 тысяч сект существует на земле, а в 1923 году было 300, а в 1913 – 130, и так всё уменьшается количестве толков, течений, наименований. Вот год 303 от Рождества Христова: этих сект и в помине нет. Какие же были тогда? Если и были какие – то они отмерли, о них и речь вести не надо: если бы с ними был Христос, то они тоже были бы до скончания века. И вижу, как из мрака веков встает одна чудная, непобедимая, не связанная государственностью, гонимая, окровавленная, черна, но красива, багряна, но прекрасна. Вот она, одна, единственная, неподражаемая. Где остальные? Они сошли с арены боёв.

Дошли до исходного пункта. И здесь стал главный стих. Иер. 6:16:«Так говорит Господь: остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему, и найдете покой душам вашим. Но они сказали: не пойдём». Чтобы не случилось то, что оказано в последней части стиха этого, решил остано­виться, рассмотреть, расспросить... Как же веровали тогда, как пони­мали Слово Божие, как толковали?

Так как к дяде Мише и приезжали и приходили разные люди, из разных сект, то уже с первых часов слышал и толкования столь не похожие друг на друга, что и не знал, куда прислониться. Что было бы, если бы пресвитер баптистов из г. Пензы Пётр Михайлович Ульянкин на дал мне православный миссионерский журнал «Ревнитель»?! В нём было около 1400 страниц – годовая подшивка. Я его законспектировал не ме­нее 5 раз, запомнил в любом направлении и по всем вопросам.

До этого баптисты говорили: к нам пришёл пророк Илия, – это про меня. А когда начал сражаться, и победа была не на их стороне, то сразу же: это гнилое бревно. Благо им, что гнилое бревно, а если бы не ошиблись в первый раз, то посёк бы им головы пророкИлия, яко тем жрецам у потока Кедронского.

 Но та моя подготовка времён юности – мстить, спасать – была уже выправлена Богом, мои ножи уже превратились в меч Божий, нержа­веющий.

 Что и как говорил 3латоуст? – это меня очень заинтересовало: если это был самый плодовитый и знаменитейший отец Церкви, то как бы к его трудам добраться, да посмотреть бы, что он говорил о десяти девах? А то может быть кто и Откровение Иоанна Богослова толковал?

 Попало в руки доброе сокровище – блаженного Феофилакта, архие­пископа Болгарского, Толкование в двух книгах – на весь Новый Завет. И Архиепископа Андрея Кесарии Кападокийской толкование на Апокалипсис – всё это законспектировал. Потом – Правила соборов, «Кормчая», всё записал, всё до себя перенять бы.

 Как бы так сделать, чтобы эти книги можно бы иметь и не тем толь­ко, кто их по сундукам прячет, но и у всех бы были они? Печатать не могу, писать – так напишу, что и сам не разберу, да и сколько перепишешь? Пробовал и от руки, и несколько томов уже законспектировал полностью, но кратко. А если кому дать почитать, то он и вовсе по­нять ничего на может.

Стали мы тут заниматься, набралась группа из ревностных христи­ан – три раза в неделю часа по три-четыре, за встречу проходили Новый Завет и противосектантскую литературу. Пишем, торопимся. Может быть, в Москве бы это назвали «семинаром», а тут мы просто учились. Пришли несколь­ко раз из баптистов два регента и хористка, их там сразу всех отлучи­ли, ибо перед этим уже несколько человек перешли в православие. Испробовали оружие – бьёт безотказно и пленяет в послушание Христу.

Дело поддаётся медленно, и за каждым вопросом идут ко мне; а то, что расскажешь: если не запишешь, то забудут. Как бы сделать так, чтобы и у тех было, кто и не здесь живет?

С бабушками приходится просто сидеть и читать им, сами они не­грамотные, и книг нет, да и что прочтут, то неправильно у них в бук­вы складывается, и читают совсем не те слова. Сколько слепых. Везде нужно сидеть, или кого-то посылать, если есть книга, чтобы с ней ознакомить; да и дадут если книгу, держи крепко, она одна, может быть и на всю епархию или не одна на республику. Как бы эти проблемы все разрешить?

Раньше было много храмов, слушали всё же, если был ревностный батюшка, а если уж поп молчаливый, то и овцы безгласны. Не раздво­ишься, не будешь же ездить каждый день в маленькие города, в деревни, чтобы им это рассказать. Да и сам-то разве всё запомнишь, разве всё можешь вспомнить. А книга побыла и ушла, её не знаешь, где искать.

И вдруг как озарение – начитать на плёнку и размножить, и будет так, что в любом захолустье можно будет любую книгу и Библию слушать, и беседы, которые у нас бывают, в разных городах будут слушать также. Но как это сделать?

Первые попытки были давно, где-то в 1970 году, но в наличии бы­ли слабые магнитофоны, маленькие кассеты, скорость только 9 см/сек, и всего две дорожки, а ленты – 150 метров. Минуты всего звучит. Посчитали – ужас взял, больше тысячи таких плёнок надо только на Златоуста. Но вот увидел у одного брата «Комету», скорость 4,7 см/сек и 4 дорожки; проблемы почти нет, одна плёнка на 375 метров, цена 6 руб. – вмещает 8 час. 20 мин. Годится. Нет чистоты записи. Нашёлся добрый человек – Речкунов Алёша, показал, как держать микрофон.

Начали уже и начитывать. Трудно поддаётся. Первый капитальный труд был: «Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста». Вошёл на 62 кассеты вышеуказанной плёнки. Переписывать как? С одного на один, на той же скорости, по одной дорожке. Сколько начитывать, столько и переписывать – один экземпляр получится, через год – ещё один будет экземпляр. Трудно, но сижу, пишу.

Потом вдруг идея – а нельзя ли побыстрее писать? А потом – нель­зя ли сразу две дорожки или того больше, ведь у нас на 4 дорожки за­писано? Так натаскались на «Маяке – 203», а потом и на «Маяке – 205», что меньше, чем за полтора часа кассета уже списана. Оказалось, что можно и не на один, и чистота не меняется. С одного магнитофона сразу, одной кнопкой срываются 10-11 «Маяков – 205» на скорости 19 см/сек, пишут одновременно на две дорожки в одном направлении; а прослушивать будем на скорости 4,7 см/сек.

Пошло! Кухня заработала. Нужны деньги. Бросил всё, ударился де­лать печи, печь стоит 30 – 50 руб. В день до двух печей выкладываю – и как в «Мексиканце» у Джека Лондона – всё на дело революции, так и здесь, всё на дело Церкви, всё для Христа, всё для просвещения. Работа, экономия, перезапись. Выдохся, снова за печи, за дачи.

Страшно и вспомнить. Входил в избу и падал не раздеваясь, не ужинав, так до утра и лежу. Надо.

 Поиск сырья. Во всём дефицит. Когда начинали, то были магнитофо­ны со скоростью 4,7 см/сек «Комета – 206», «Романтик – 304», «Ма­як – 203», «Маяк – 205», «Иней» и др. И вдруг все до единого сняты с производства без всякой замены. Все запросы и поезд­ки кончались одним: сняты с производства.

Но пока ещё встречаются в комиссионных эти магнитофоны. Тогда же главная трудность была в приобретении плёнок. Здесь их почему-то не было. Ездить приходилось чуть не по всей стране. Но в первую очередь – это всё города на пути до Новосибирска – Черепаново, Искитим, Бердск. Захожу в Тальменке – стоят плёнки. Сколько у вас можно брать?

- Да хоть сколько, ограничения нет.

- А сколько у вас в ящике?

- 60 штук, 310 рублей.

- Сколько ящиков можно взять?

- Как ящиков?

- Да за наличный расчет берём.

- Нет, мы так не продаём. У нас лимит 5 штук на руки.

- Но ведь они лежат у вас и ни одного покупателя нет.

- Всё равно нельзя (думает, очевидно, что можно с нас взять взятку). Решения нет. Иду до директора. Звонит. Не отдают. Угрожаю, что поеду в органы власти с жалобой. Директор идёт сама и из-под при­лавка вынимает всю наличность – около двух с половиной ящиков. Для нас это только на затравку. Чтобы начать что-то писать, нужно по крайней мере 12 – 15 ящиков.

Иду опять по кругу, занимать деньги. Никому бы не дали, а мне дают, верят, думают, что миллионер. Едем в Новосибирск. Картина та же. Иду до директора.

- А зачем вам столько?

- Да мы книги старинные начитали, Библию, Златоуста, Жития, вот и нужно для других копию снять.

До этого звоню от них до главного торгаша в городе. Ответ один: столько не можем, где-то есть ограничительная инструкция. Читает: на шины, на иное, а на ленты нет. Спрашивает директор: «А вы не слышали про Клавдию такую-то, что она воскресла?» – «Да я с ней несколько раз встречался». Они там перед нашим приходом об этом как раз беседовали. Директор сама идёт на склад и отдает 3 ящика. С прилавка снимаем всё, делаем заказы.

Снова на колеса и в другой район. Там пошли на обмен – дали проповеди Ярла Пейсти и тогда нам отпустили всё, что было, ящиков 5. Уже что-то!

В день наматываем до 600 км и более. Оплачиваю затраты всегда из своего кармана.

Москва. Говорю директору, для чего нам это. Он: «А не могли бы мне достать Библию?» – «Можно». Он отпускает на все деньги, какие есть, несколько ящиков, и на полный ещё один ящик не хватает 150 рублей. Директор машет рукой, отдаёт в долг – до утра.

Приехали на водовозке. В бак в машине скидываем все ящики картонные, сами лезем в люк. Жми, Миша, мы по крышам, которые нам видны, знакомимся с Вавилоном третьим. Вода плещется, накатывает на нас. Главное не замочить плёнки.

Среди хозяев началась паника – ах, как бы не загребли и их... Звоню друзьям, чтобы помогли посадку совершить. Проводники не пуска­ют. Москвичи подарили нам несколько зарубежных открыток религиозных. Дарим проводникам, оказываются земляками, желают слушать благую весть, охраняют нас в пути. За ту Библию директору выпустили несколько десятков новых на плёнке.

Академгородок под Новосибирском. Стоят «Маяки – 205», все неработающие. Цена каждого – 320 руб., моя месячная зарплата – 72 руб.Но нам нужно выполнить заказы для людей. Лёша проверяет – они мёртво заклинены. Он ещё постоял – бери, отремонтирую. И правда, восемь бракованных за один день он на ноги поставил. Возвращаемся уже ночью. Перед городом, перед мостом у Оби останавливает милиция: «Чего везёте так много на мотоцикле». – «Магнитофоны, заказ у людей».

Отвернул брезент, хмыкнул и отпустил. Не время. Не приспел ещё час.

В селе Кустанайской области продавщица не даёт плёнок, ждёт свою часть. Тот, кому мы заказывали искать, получил от нас как и все наказ – нигде никому не переплачивать ни рубля. О рублях сказал, а на большее не додумался. А голь на выдумки хитра. Идет, рвёт ведро малины, несёт продавцу, та отпускает, сколько унесёшь.

В комнатах жара – задыхаюсь в горячих магнитных испарениях, что пыль натирают при перезаписи магнитофоны. Прошу вставить в окно вентилятор, стало легче дышать.

Какую кару я нёс эти годы – семь лет каторги. И кому только не навешивал, кому только не предлагал взять всё бесплатно, и ещё обещал на первый толчок дать три тысячи рублей, но чтобы только трудился честно, бесплатно – увы! Только органы согласились взять.

1979 год. Начали готовиться в стране к олимиаде, и, значит, нужно лицо своё в нужном ракурсе изобразить, как уж в программе себя опи­сали раньше. И чтобы не портили этот камуфляж разные пылинки – их убрать, отмести, спихнуть. Отец Глеб, отец Дмитрий и всё, что в поле зрения ниже их попадало – всё пошло под снос. У каждого из них про­смотрели адреса, и мой адрес был у о. Димитрия Дудко.

Первый обыск. Представительно, аккуратно, всё фиксируют, каждую бумажку, как их там учат: как же, ведь по санкции КГБ – тут уж нужен класс в работе, тут будут задействовано столько душ, отделов – наконец-то работа, наконец-то можно доказать, что зарплаты, чины, погоны, мечи и щиты – не зря, нет, не зря, вот мы сгодились! Стара­лись они, писали. Я остался дома ещё на полгода.

Первый арест

Май 1980 года. Ещё холодно по ночам. Только заступил на дежур­ство – сторожем был – забрали с работы и снова обыск, тут уже местная прокуратура.

И всегда, во всех обысках, есть понятыvе и один шнырь без звания, в гражданском, штатский, называется стажёром, но всем руководит, у него щуп, у него благословляются, он дотошно до всего доходит, ищет. Но и ему я задал загадку. Пишу я на машинке на маленьком стульчике – 36 сантиметров высотой, сам сляпал по-медвежьи. И вот я сделал под сиденьем двойное дно как бы так, на живую нитку наживулил – на двух гвоздиках фанерка, а под ней под сиденьем книгу положил: «Дополнительные данные о русских святых 17-18 веков» Поселянина. Он, этот «стажёр» со штатом, полез всё опрокидывать, стул мой ворохнул, а там всё ды­шит, он разом и достал книгу: ага, не зря, значит, есть. Покрутил, на свет смотрит, листы желтые, переплёт сам делал, всё тленом право­славным благоухает – он чуть не на зубок её пробует – нет, не криминал, 70-ой статьи из неё не сваришь, как из старухиного топора солдат в сказ­ке, нужно ещё крупы и масла и доперчить. Положил, опять стучит по стенкам, пол на дыбы готовится выдрать. А душа не на месте у этого практиканта – уж не между ли строк, как Ленин молоком в камере тайно­пись делал? – Нет, ни водяных, ни духовных знаков не различает. На меня так зыркнет, как будто я что-то такое задал ему, чего они не проходили. А, думаю, вот и святые на помощь пришли; пока он тут умом ворочается, нужное до потёмок не успеет сгрести – нет, он всё успеет, да ещё и подметёт. Потом соизволил обратиться за разъяснением ко мне, молчаливо взирающему на весь этот колоброд, спросить меня, всё же это моя тайна: а для чего эту книгу спрятали? Спросил – и ждёт от меня подвоха – тоже так их учат, не верить тому, что видит, чего не видит и не находит – везде всё от 58-й сталинской статьи –это их хлебушек. Мне бы уже тут и туман сей разогнать, да и сказать, что специально же для вас сделал это, знал, что на голый крючок клю­нете, так всё и вышло. Я таких мест семь сделал, и всё нашли – для них и делал.

- Не знаю, что вы ищете каждый раз, вот и прячу...

А понятые то ли студенты с юрфака – два парня под кровать ле­зут и в самые пыльные места. Тут я тоже малость не стерпел: ты клал туда что-нибудь? Вы вот так среди бела дня по прокурорским шпаргал­кам привыкнете шариться по чужим сундукам, а потом тебе оклада-то не будет хватать на твоих прелюбодеек да наложниц, начнёшь и просто так грабить прохожих, пока и на тебя, как на бывшего, не дадут бумажку от прокурора. Ваши отцы наших родителей всю жизнь грабили, срамцы бессовестные, грабастали всё, пока не подавились, попались уже на воровстве колхозного, посадили и сгноили их там, ибо они и в ла­гере пытались пайку законную воровать – дух-то этот в вас неистребим, горлохваты.

Так одному прочитал в сарае уже, где у меня заваленная под дро­вами собачья конура, и он туда полез искать кулацкое добро. Гляжу, застеснялся: да нас заставляют; а сам весь в пыли, бедняжка… Ну, это ещё дома, тут и стены помогают, вроде бы что-то и скажешь лишнее, а вот уж как туда приволокли, тут всё посерьёзнело, тут ты нуль, ты объект, на тебе делают дело, из тебя будут выжимать всё.

Как алхимики, думаю, затеяли из ртути выпарить золото, и толка­ли туда всякие добавки, так и тут парят тебя, мешают к тебе всё, о чём ты и во сне в кошмарах не доходил, и ждут золото признания, зная, что в этих случаях пытка вопрошает, а боль отвечает.

Да, был бы каким Кампанеллой или протопопом Аввакумом, о том бы мечтать, знал бы и ответ, и что за ним сотворить, а то делаешь всё с оглядкой, как бы душе уже не повредить, да кого чем не обидеть – всё жиже и тусклее, и ниже и тощее получается, чем у тех гигантов казематных.

Вход в камеру в первый раз полон таинственности, как целомудренному первая брачная ночь – что, зачем? А тебя уже насилует следова­тель – гонит к открытой яме: «что пожелание евнуха растлить девицу, то – производящий суд с натяжкою»Сирах. 20:4. Не случайно Сирах сравнил суд с натяжкой с бесстыдством над целомудренной девицей, на непо­требной основе, на выверте сознания, на невозможности, и на желании, которым горит растлитель.

А твоя ночь длится, и изо дня в день одно и то же: лгут до умопомрачения, значит, должность такая – насиловать и лгать, золото выпаривать из ядовитых паров своих домыслов.

Приходят иные, битые, синие, кровь течёт, а меня ласково обха­живают – там делят добычу из награбленного, а тут тебя по частям, до внутренней души, до помыслов сердечных.

Вот тут всё проверишь, зачем жил, о чём думал, некуда притулиться мыслью, расшибленной о невозможность ни увидеть своих, и коснуться того, что любил, чем жил.

Молитва была твоей – она стала ещё ближе, ещё возможней, ещё свободней. Более нет ничего. Вот тут крепко задумался о подвижниках, их подвиге, когда они, всё оставив, уходили в пустыни, не видя бо­лее никогда своих. Пустыня, один, молитва. Им всегда была камерой – келья. Бог ближе, суеты нет. И подумал, и о том тотчас стал просить, и это было основой моего пребывания оба раза в заключении: молитва, сделать камеру кельей! Если святые делали добровольно, то награда, а я недобровольно, значит не о награде, а только об очищении думай, грешник.

 Стал припоминать, и сразу же дошло, что жизнь в труде есть, по Соломону, суета сует и томление духа. «Марфа, Марфа, о многом ты печешься, заботишься, а нужно одно. Слушать Господа», – вот тут и это стало понятнее. Благо, есть что вспоминать из Евангелий, из всей Биб­лии и размышлять об этих словах и на молитве, и после молитвы. Томление духа в бездействии, время как бы остановилось, всё отобрали, ободрали, обокрали, ты как из морских волн на доске выплываешь.

Под субботу – два выходных – подумал о следователе тогдашнем, Пичугове Виталии Николаевиче, человеке улыбчивом; как же он теперь? Видно, томится дома, жене сказал, что человека запер в камеру, и себе места не находит... Так высоко было моё мнение о следователях в первый арест. А он, я потом узнал, тут же и забыл обо мне, поехал на пляж.

Теперь мнение моё иное: следователи, быть может, идут по ответственности разве только с батюшками, со священниками наравне. При почти полной невозможности спастись в наше время – равно суд бесправный тво­рят и равно грехами народа питаются. Делают то, что высший скажет, вопреки закону и тот, и другой – блюстители своих законов; и ищут ведения закона от уст обоих.

Бесчестнейшие люди эти следователи: или такой там отбор, или уж беспринципность безбожества так легко их по-своему колесует, отсекает всё, что может добро творить... «Судьи его – вечерние волки, не оставляющие кости до утра»Софон. 3:3.Да, всё растащили, и нет ничего до­селе. То же и Павел подтвердил о пастырях: «Войдут к вам лютые волки»Деян. 20:29....С какой легкостью судьи судили тех, кого ныне реаби­литируют в этих же зданиях, по тем же законам. И в церкви так же: казнили Жанну д’Арк, и по тем же канонам, с тою же легкостью, как и Максима Грека, канонизировали, будто и не они томили и ломали, жгли и уродовали их...

 Время есть, размышляй, душа. Всё внове, и шагами меряешь камеру, всё потихоньку размерял, чтобы рассказать своим, и «глазок», и кормуш­ку по замерам, чисто по-профессиональному интересу строителя, – как это делали? Кто делал, то знал ли, сколько будет на его работе и слёз, и проклятий, и отчаяния?

Наслушался всего зэковского, но ни в какие разговоры, сразу же понял, встревать нельзя, только благовестие, и то строго лимитировать, и время точно знать. Молитва – 6-7 раз в день и в ночи; сначала по полчаса, а потом и за один приём до полутора часов дошло, и легко стало. Забота о своих, как они там, что...

Когда-то, давно ещё, посещая «отделённых» баптистов*, слышал, как они наказывали своим, чтобы костюмы свои и пальто привели в порядок, т.е. разрезы сзади зашили. Меня это не касалось, только уж так от детства научен, – чтобы ни слышал – всё применять к себе. Пришёл домой и зашил всё. Ах, как это сгодилось потом! Хорошо, что ходил в сапогах – тут шнурки не отберёшь, носки зэки отбирают, а портянки и сапоги мои они век никому не нужны, да и одеяние моё такое, что пугало огородное застыдится, а мне именно это и как раз.

От второй сидки уже тех впечатлений, той остроты неизвестного нет, уже ты знаешь, и если что-то там уже усовершенствовали, то не настоль­ко, чтобы сошло за свободу твоё заключение. Там всё в одну сторону меняется: надёжнее, изолированнее, хитрее, крепче, тягомотнее, суровее.

Первая ночь уже в тюрьме – это незабываемо. Помолился, а на кровать-шконку лечь боязно, – она такого же размера по длине, да поуже, и нет ничего, а только натянуты шинки – три-четыре, или бывает иногда и побольше, сантиметров по пять шириной железные полосы вдоль и несколько для схватки поперёк. Снял сапоги, под кострец подложил, ноги обмотал портянками... Один. Меня сразу же отделили от всех, уже при въезде, при «венчании» первом стали выделять – это и к лучшему, – можно молиться и размышлять. Вставал, молился – первая ночь в тюрьме. Когда забылся в полусне, кто-то из охранников за дверью гукнул: вставай, святой отец, пора молиться. Встал, помолился, за дверью шуршат. Тут видимость только на тебя, ты же смотри в себя.

 Теперь и люди, и вещи, теперь всё в ином измерении, а не в том, в давнишнем, в воле.

Утром в 6 часов начинается кормёжка. Принесли чай, а лить не во что – так и прогромыхали мимо. Потом порцию сахара – а сыпать не во что: подставляй ладошку и в рот. Приносят хлеб. Охранник, какой-то азиат, открыл «кормушку» и вопросил: как, да за что, вспомнил, что у него бабушка православная и его водила в церковь. Вначале с насмешкой, волком, потом мягче – а мне всё в диковинку. Потом сам принёс алюми­ниевую кружку, всю продымленную: чай, чифир варили где-то зэки. Ухиv дают – это уже в чашке – ложки нет, через край сподручнее, бы­стрее. Мне эта забота его растрогала душу до слёз. Он заглянул – эта камера его уже более привлекает, видит, что я в слезах: а ты чё это?

- Да дивно мне, что вот ты и не русский, и Бог уже через тебя уте­шение подаёт мне...

С утра начинают тебя водить по кабинетам, отпечатки пальцев, фотографируют с надписью, потом мыть, постельное выдавать. Пришёл за мной капитан Владимир Александрович Ульяновский – улыбчивый, прият­ной наружности, внимательный. Всех табуном водят, а меня одного, и в баню, и в кабинеты. Стал переводить меня он, велел забрать всё, что есть. А что у меня – только кружка эта чёрная. Он увидал её у меня: а это ещё что такое? Взял её, размахнулся и вдоль коридора по полу направил мою кормилицу: новую дадут. И правда, дали новую, с иголочки.

Повел в политотдел к подполковнику, знакомиться, потом к начальнику СИЗО (следственный изолятор) 17/1, к полковнику Соломину Алек­сандру Семёновичу. Этот человек много подаст мне добрых советов и утешений. Так и вспоминаю его в молитвах. Единственный, о ком и за­ключённые отзывались хорошо. Он спросил, как ночь провёл. Я сказал, что когда привезли, то меня сразу же отсадили, и в маленький стаканчик тут закрыли... Я разулся, ноги проветрить, и вот вдруг отворяется дверь и стоят нерусский капитан и сержант, и капитан начал кричать: «Что ты тут расселся, я тебе не портянки, кишки по стенам развешаю». Когда рассказал, что кричал мне этот блюститель, то Соломин всё гадал: а кто же это мог быть? Помог ему из оперативников кто-то, сказал, что это не их, а так, был тут один дурак... - «А как насчёт постели, всего?» - «Да нет ничего».

 Потом выдали всё, матрац новый, подушку. Летом одеяла и простыни не положено давать, потому что зэки всё жгут, это они называют «дрова», то есть раз горит, значит давай чай кипя­тить, вот и недостача каптенармусу. В следующий раз спросил, дали ли простынь, я и ответил, что летом не дают. Он тут же взял кружку, она на столе стояла у него и раз-раз по трубе отопления, такая у него была сигнализация с зав. складом по белью и чашкам. Пришла. «Ты по­чему ему не выдала простыни и одеяла?» – «Так не положено же, жгут всё». – «Ты можешь маленько различие делать, кто перед тобой? Сейчас же выдай всё и чистое, и новое. И гляди за этим». Всё выдали, и в камере только у меня и были простыни – даже неудобно; но это имело свои последствия. Тут же по тюрьме слух пустили, что мне такие льготы, чуть ли не личный портной. Потом ещё вызовет не раз меня полковник на собеседование, всё будет интересоваться, как же это вот так, что живет человек, умрёт, и потом вдруг воскреснет, и всё про­сил подробнее разъяснить это, и о том, будет ли война с Китаем.

 Тюрьма в Барнауле. Когда пройду по этапам, по пяти местам пред­варительного, следственного заключения, то окажется, что «лучшей», чем в Барнауле, и не видел. «Лучше», это слово беру в кавычки, так как не знаю, можно ли это слово применить к такому учреждению. Однако же и Сирах. 20:25говорит: «ЛУЧШЕ вор, нежели постоянно говорящий ложь». Так и здесь, лучше – значит, есть с чем сравнивать – чище прогулка, больше дисциплины, нет клопов и лучше прожаривают от вшей, и моют лучше. Кормёжка везде почти одинакова. Умереть не умрёшь с голоду, и по миру пойти некуда.

 Вызывает начальник, полковник Соломин. Предупредил, что меня отправляют на проверку в Кемерово, в психиатрию. Для меня это было приговором хуже смерти, ибо не только видел уже, что там делают, но и читал уже, и слышал, и с очевидцами встречался. Ни на какие слёзы не посмотрели. Написал протест прокурору – как молния в гнилой пень, как вопль жрецов вааловых, ни вздоха, ни ответа.

На вокзал везут в машине отдельно от всех, в стаканчике; есть в этом «воронке» такое место, где и вдвоём можно, и одному тесно. Затарили в вагоны. Народу битком, а меня опять в отдельное купе – один. В сопроводительных документах сказано, зачем я и куда еду. Но этапное начальство видит только конверт большого формата, и что-то на нём, какие-то пометки, по ним и раскладывает наши телеса. Мою статью, 190-1, никто не знает, даже начальник тюрьмы полез в шкаф и прочитал. «Сроду такой не знал», – говорит. А уж этапные прапорщики и подавно.

При входе, при выходе – везде совершаю крестное знамение – сразу заприметили. Ещё не тронулись в путь, уже подошёл начальник – за что, дед? Разговорились.

Из соседнего купе кричат женщины – просят молитвы. Но закон ве­зде один – разговаривать нельзя, будет нарушение – будет и наказание. Молчу. Подходит всё время по коридору взад-вперёд прохаживающийся краснопогонник ВВ (внутренние войска), спрашивает: «Что же ты им не отвечаешь?» – «Да не положено, когда разрешите, тогда...» – «Ну, поговори».

Начали разговаривать, и женщины прислали бумагу и ручку, я до­стал Новый Завет, солдат открыл кормушку в решётчатой задвижной две­ри, я на неё положил бумагу и начал писать выдержки из Евангелия.

 Солдат отнёс им, благодарят. Потом подошёл начальник этапа, долго говорили, и всё слушали. Плоть. Ничего нет духовного.

Проезжаем станции, видно, как цветут подсолнухи, кто-то смотрит, видно, как баба отчитывает пьяненького мужичка в огороде. Поезд остановился, и до того пронзительно ясно, что и они, и я не так жи­вем, что нужно всё это ценить из-за невозможности повторить потерян­ное. Всё пустое, а вот когда лишился, таким смыслом наполнилось...

Подсаживают в моё купе милиционера; кого-то убил на работе – в общую нельзя сажать, зэки щепетильные на это «падло», что ни мент (милиционер) – то труп будет. Все себя считают чистыми, самаряне с иудеями не сооб­щаются, и для египтян пастухи-иудеи были мерзостью. Хотя бы в своих глазах кого-то найти хуже себя – уже легче жить, всё же есть и хуже. Этим и воры кичатся, и всяк имеет своё доказательство: я-то не частника обворовал, а ты... Но все одинаково презирают и унижают насильников малолетних – этим везде позор. Тот милиционер, что со мной едет, хорошо усвоил теорию Ницше и понял, что его и должность, и знания, и убежденность – всё сходится с этой теорией, только непонятно, почему она вдруг в ином стане ими не благословляется. Тоже душа, хотя и заглохла в мундире, хочется быть Раскольниковым, все остальные перед ним – вошки; но вот попал сюда, думать начал, на себя со стороны смо­трит. Этому тоже нужна помощь. Но не доходит, уткнулся в свой срок, свободой бредит, палец на пусковом крючке при воспоминании о судье и следователе...

Где-то долго катают на путях – привозят в Новокузнецкую тюрьму. Там меня отшибли сразу же в сторону и в отдельную тёмную камеру, но на полу нашёл много чашек, есть скамейка. Помолился, слышу, шу­шукают за дверью, глазок мозолят. Полежал, свою еду достал.

Вечером ведут в баню – не стал раздеваться, всего полтора дня, как в Барнауле помылся. В предбаннике посидел со всеми, отсидел, пока другие мылись. При­шёл старшина и повел меня за постелью. Большая очередь. Меня не до­пустил отпускавший зэк: ты, батя, отойди, потом. Когда все разобрали мешки с комковатой ватой, этот из хозбанды повел меня в другой куток и там из только что полученных, не бывших в употреблении матрацев, дал, да ещё уласкал: выбирай любой. Потом одеяло с этикеткой, новьё, и подушку, и две простыни жёлтые, не пробованные. Вышел нагруженный, и меня подхватил сопровождавший старшина: куда же это тебя деть-то, вот, брат, задача. Остановился, подумал. Значит, из КГБ (потом мне это они скажут сами) сделали там какую-то приписку, что они так со мной няньчатся – вот, дескать, тебе одно, а можем и так сделать, забудешь, как мать родную зовут. Так прямо мне потом и сказал немалый чин из сей организаций: «Мы могли и по иному всё сделать, так что цените». – «Ценю, благодарю Бога». – «Почему же только Бога, и мы тут...» Поблагодарил и их.

 «Так, там занято, туда нельзя.., стоп, знаю...» – и повёл... в карцер. А там кровать-шконка на высоте груди и только бетонная тумба посреди камеры. Кровать эту руками подними перпендикулярно к стене, и тот, кто охраняет, снаружи уже закрепит её. Ложись до утра, а потом, после подъёма, он тебе может такую штуку сыграть, ложиться будешь очень осторожно, и до петухов соскочишь. Бетонные же и пол и стол.

 Подъём, наверху звонок, а ты сквозь сон тревожный, под утро только забылся, и вот не расслышал, а этот сверхсрочный тормоз рванёт штырь от стержня, которым крепится твоя софа, и ты летишь без торможения, – значит, отныне уже космонавтом будут звать. Запоминай.

 Только закрыл за мной дверь, поднял кровать, а кто-то уже из соседней камеры кричит: кто ты? Им-то постели нет за все 15 суток, и еда через день горячая, да и то с половины срока. А мне всё по норме, я же не на наказании, а на особом поощрении... Тут же подошли две женщины, кто-то из обслуги тюрьмы, и начали со мной говорить. Я сказал: «Как трудно тут в подвале дышать». Они тут же принесли мне швабру: «На, ткни в решетку, там стекло разобьётся, с зимы же всё запечатано». Правда, свежо стало, вовсе добро. Эти слушают внимательно, сочувствуют. Ушли, а соседи оказались женщины, перекликаются меж со­бой, ко мне просятся. Толкуют, кто же это, что им не отвечает, моро­женый какой-то мужик. И вот одна другой: «А ты про нас читала в газе­те? Так это я её убила, мы её стащили с пятого этажа, а потом в детской коляске везли до колодца, а кровь-то была видна, нас уже утром и накрыли...». Матерятся.

Помолился, улёгся. А те убийцы просят воды, пить. Охранник го­лоса не подает... И потом вдруг визг. А это дубак (охранник) с той стороны подкрался, подготовил пожарный шланг, другой, видно, дал напор, он открыл кормушку к тем в камеру и давай их «поить». Забава...

Днём небольшой начальник из офицеров пригласил к себе и там бе­седовать стали, пришло ещё несколько человек. Перевели в общую каме­ру. Клопы табунами, кровати из плит бетонных с вкраплениями мрамор­ной крошки и красного цвета, при свете клопа не поймаешь. Осмотрелся, и у двери в простенок лёг – и насекомых нет, и молиться никто не по­мешает, и я один.

Потом перевели в камеру, где милиция отбывает – тут было много бесед – один из ст. лейтенантов, убивший человека на отдыхе в лесу; ещё один, жену зарезавший по ревности и её измене, и ещё за превыше­ние, какой-то пьяница не лез в машину, а этот помог чрезмерно. Этот старлей всё расспрашивал и толковые вопросы задавал, а потом лежал, думал и выдавал: да, здорово у вас всё продумано – ни с какой стороны неуязвимо. Это он на то, что с позиции бессмертия и вечности все поступки, и даже те, что явно против нас – могут быть, и за него...

Новокузнецк – это только этапная пересылка прямого следования нет, вот перекладывают. Дальше, дальше – едем в Кемерово.

КЕМЕPOBO. При входе в камеру, когда я перекрестился и сказал: «Мир дому сему» – сразу же подошёл один парень и спросил: кто, за что, откуда. Там многие ждали очередь за психоправданием права на престу­пление. Стал с порядками знакомить, учить меня. А тут сидят не три, четыре, как в Барнауле, а 32 души – есть чистые люди и нечистые – эти несчастные хуже индийских парий, все на них, а пить прямо из бачка почерпнуть – им нельзя, или табак из общего кисета взять – это не моги. Это те, кто в чём-то провинился, или проигрался и был под­вергнут жителями содома познанию. Они моют и в свою и не в свою очередь камеру, выносят мусор и когда у кого возникает тяга совершенствоваться в самбо, дзю-до, то эти живые объекты всегда рядом, а отбиваться им запрещено, иначе и убить могут.

 И вот что интересно, что люди в основном сидят за нарушение уголовного кодекса страны, за нарушение заложенных в конституции обязанностей, что пренебрегли эти правила, запреты. Значит, человек хотел быть вольным, свободным от пут закона. Но вот попали в такие стесненные условия и тут же уже сами ввели свои правила, но ещё более строгие, и меры наказания, и ещё более жесткие, чем те, против которых на воле бунтовали.

 Взять это резкое разделение на «чистых» и на опозоренных. И ведь все не против, чтобы были тут эти нечистые, ибо они нужны мыть полы, выносить мусор, и просто быть на побегушках по камере, да и для удовлетворения своего испорченного внутреннего человека, что я, дескать, не худший, всё же на фоне вот этого отверженного, па­рии, я лучше, я честный, я человек, я сохранился.

Понятие чести и самолюбия до внутреннего воспаления развито. Вот сейчас вызовет его мент, и будет хотя бы и при всех что угодно с ним делать, и ни слова, это вроде бы как божество перед ним, нужно молчать, а то хуже будет. Но вот пришёл в камеру, тут нужна разрядка, тут нужен кто-то, над кем бы он мог поизгаляться.

Осуждают начальников, что они эгоисты, только себе всё машинами воруют, но вот тут появится возможность на тысячную долю миллиметра подвинуться по пирамиде положения вверх, и уже не жалея живота тру­дятся, лезут, закрепляются. Дай только власть...

И вводят законы, которые и никакого отношения не имеют к престижу, а иногда и во вред здоровью – но так неукоснительно и твёрдо держатся этих законов сами издатели в камере, как и в армии, и в государстве изданные Верховным Советом законы не соблюдаются...

Кто вздумал сходить в туалет, на горшок, должен внимательно осмотреть­ся, не ест ли кто, не жуёт ли что, ещё и громко вопросить всех, доложиться, куда ты полетел: «ест кто?» – только тогда приземляться.

Лгут во всём, но вот за что взят, и не «петух» ли ты, то есть не пор­ченный ли содомлянами, не отверженный ли, – в этом твердейте, чтоб не солгать. Если такой найдется, то выносится приговор – и ему уже ничто не поможет: беги, ищи убежища, а начальству-то что за дело, если змея змею, скорпион скорпиона сожрёт... им же легче.

Спросил старший: «Где ты, батя, хотел бы?» – «Да где табаку помень­ше...» Он тотчас подошёл к окну, вытурил наверх вдаль бывшего там, и мне дал место внизу и ещё одну рядом освободил, чтобы не дышал ни­кто рядом. В окне щелку заметил, видно иногда, как самолет пролетит, стрижи кричат. Этот печальный стрижиный крик навсегда только с одним соединён у меня – камера, темнота, вонь, чужие люди и мне грозит пси­хиатрия, отнятие разума под уколами. Ехал-то не на меньшее.

С главным в камере сразу же сошлись, и когда не молился, то по камере нахаживал здоровье, и ходили с ним нога в ногу, и говорили о нужном. Тут уж никто не подходи, закон.

Из соседних камер стучат, кружку приложит дном к трубе отопления – говорит, повернёт дном к себе – слушает. Сказали соседям, что к ним попа привезли, стали молитвы просить, тут же переписывать, и на прогулку когда ведут, класть на условленное место. А начальник через камеру, когда стуком вызывают, тоже берёт свою кружку и ухо к ней, что же подопечные его там? Он тут же узнал и про тайники, и про молитвы, и меня вызвал, уже без кружки разговор вели.

Стоит у него деревянный молоток, окованный жестью, киянка с очень длинной ручкой, и на нем надпись: анальгин 80 – вот лучшее лекарство.

 Вечером, когда поужинали в 6 вечера, до отбоя до 10 часов ещё время есть, начались уроки закона Божия. И так каждый день. Условие обычное, чтобы не разго­варивали и не курили. Так мы дошли до царства Соломонова. Посреди камеры стоит вмонтированный стол длинный, все ложатся на шконки-кровати, кто – внизу, кто на втором этаже – на вертолёте – и головами ко мне. Я беру в руки Новый Завет, становлюсь лицом к двери и начи­наем просвещение. Открывается камера, идут охранники, тоже стоят мол­ча. Всегда о Христе, о грехе, о воздаянии, о Суде Божием, о том, чтобы извлечь урок для себя. Потом на молитву. Семь человек станови­лись со мной на колени. Слушатели благодарные, внимательные.

 Вот один из тайных противников, которому я почему-то мешал но­чными молитвами, зло мне прошипел: я тебя отучу... Но потом у этого Васи обнаружили то, что в камере терялось: и крендель, и спички, и папиросы, он всё это в матрас себе толкал, и я ему мешал, выходит, ночью. Его тут же на нижнюю кровать четыре человека, кто руку, кто ногу держит, за своё место отвечает, один рот ему грязной тряпкой заткнул, и у двери один стал, вроде бы думает, глазок прикрыл, и напротив у коек топчутся, прикрытие. Палач берёт сапог и со всего размаха бьёт и бьёт вора в лицо, в голову... У него только глаза от ужаса раскрыты. Матрас его распотрошили весь, и всё ворованное тут же обнаружено – адвокат никакой не поможет, взятки отвергнуты. Раз­ве только чудо. Открыли рот ему, и он ко мне: «Отец Игнатий, спаси меня!» И так это было для всех неожиданно, что разъярённые мстители рассмеялись. «Вот гад какой хитрый. А не ты ли отцу Игнатию грозил­ся, зараза?» И правда, мне его было очень жалко, я смотрел и плакал. Отпустили. Так он теперь уже не грозился, а всё боком мимо меня да к себе.

Входит в камеру новенький. Начались расспросы, выявления. Не один, у него ещё есть в другой камере подельник – что творили вместе, то поврозь будут писать, а следователь слепит одно с другим, дополнит, у кого что из памяти выпало во время допроса. Оказывается, друг его – начальничек, они подмечали хорошеньких девчат, хватали и везли за город. И вот где-то за городом попала бабушка лет 72 и вну­чка вовсе уж махонькая, лет шести. Этот остался с дитём, а тот бабку начал мучить, захватили. Презренный... Он же только и сказал: так мы хоть не убивали, а вот секретарь райкома в Кемерово, тот сту­дентку увидел, решил подвезти, понравилась, изорвал её и убил, и в копну с соломой, и сжечь умыслил. Да не сгорела вся. Сейчас вот друж­ки из парткомов устраивают на психиатрию, годика полтора побьет ящи­ки для пива в Алма-Ате в психушке и вернётся.

 Говорит он и зыркает на меня. А когда отговорился, то быстро так подошёл, и мостится на корточки рядом, чтобы что-то спро­сить у меня. Старший тут же к нему: а ну, шваль, брысь. И чтобы к святому отцу и близко не подходил, мразь. Вот, сейчас же стучись в дверь, и чтобы духу тебя не было в камере, а то... И тут же, как то всё слышал дубак-дежурный дубовый, открывается дверь и пошёл морганчик в иные веси...

 Старший подошёл и стал давать наказы мне, чтобы был поосто­рожней с этими хмуриками, эти на всё способны, этих и мы, преступ­ные элементы, и то не уважаем. Он мать родную продаст, он же на опе­ра стучит, зараза.

Идут уроки, учусь сам, ценю, переоцениваю. Ждут на психиатрию долго, по несколько недель и месяцев – сиди, срок идёт. На «верто­лёте» (второй этаж коек) лежит одноглазый татарчонок – этот уж вовсе по дурному влетел, а 7 лет дали. Он слышать слышит, а потом подошёл: хочу вашему Богу молиться, мне можно? Встал, научился персты слагать, и кланяется. И вдруг ему вместо 7 лет усиленного – полтора года условно... Все в тюрьме знают, мне заказы на молебны пошли – и без денег, и более искренно, чем в храме. Бог везде, и все нуждаются в Нём, когда труд­но.

 Неделю неполную, кажется, отсидел, и вот зовут на местный этап, на психиатрию. Когда определили в психдом, охраняемый милицией, то и тут пошла учёба. Во-первых, комната точно такая, как моя дома по расположению, и так же с улицы вход... Всё как дома, да не дома. Врач или сестра сказала, что на моей койке лежал поп. А, это же из Белова был, его взяли за взятки, они с псаломщиком Р. не поладили, загребли и фининспектора – по два с половиной, по три года дали. У батюшки изъяли где-то 485 тысяч рублей, много спирту, а самому ему около 75 лет. Писали о том в «Крокодиле» и центральных журналах. Хотел-де храм построить, а спирт – очки протирать (литров полста). Но так и не вышел отец, помер в лагере.

Обработали, дали какой-то жижи, намазаться, чтобы в волосах не было букарашек. Душ.

 Кормёжку разносят, а каждому дают клеёнку, сантиметров 50 на 50, вот её положи на подушку перед собой на кровати и сюда подадут всё.

 Палаты – как камеры, только чисто всё и не запирается, в об­щий коридор можно выйти и ходить по палатам. Тут же кабинет врача, и сёстры, и санитары. Кто чуть зашебуршит – аминазинчику ему под кожу... согнулся, гладит сие место мясное.

Правило то, что держал в тюрьме, сразу и здесь установил; день разбил на пять-шесть частей, столько раз молился по часу-полтора, и ночью один раз. Твёрдо держу, чтобы никогда не спать днём, что было на диво всем врачам – такого не было тут никогда. Вечером умы­ваюсь холодной водой до пояса, вымою ноги, оботрусь – и спать, точно по часам. Зэки страдают от бессонницы, просят снотворного, а я как лягу, ладошку под щеку и до утра ни разу не пошевелюсь. За день-то вымотаюсь до упаду. Каждое моленье начинаю на 40 земных поклонов – коленями и лбом пола коснуться – и так несколько сот по­клонов, и читаю Псалтирь – 150 псалмов на два дня, а Новый Завет на неделю. А остальное время проповедую, люди собираются. Обычно, как входишь сюда, всё отнимают, и у меня тоже всё отняли, пошёл жаловать­ся. Начальник что-то в моих делах посмотрел и сказал: ходи и по дру­гим камерам, говори, может, будут слушать. Только осторожнее, чтобы чего не сделали. И это не излишне было слышать.

Один раз обошёл палаты и потом уже не стал ходить, стали в нашу палату приходить жаждущие. Но скоро остались только те, кто искали, стали уже сзади молиться, когда я на молитве: из них был один пацан лет 15, Саша Солнцев У него отец был старший лейтенант милиции, и за что-то сына наказывал, жёг ему пальцы папиросами. И вот когда полез отец в погреб, то сын, который сделал себе уже ружьишко, набежал на отца и выстрелом в затылок наповал сразил его, когда он грудью только что через край лез с вареньем из подвала. Так и остал­ся. Я всё расспрашивал, что он чувствовал. «Когда я выстрелил из обреза своего, то убежал в огород и спрятался в картошке, потом при­шёл, и мне показалось, что отец немного уже вылез... когда стемнело, я завел машину, а днём запер ворота, чтобы никто не пришёл, втащил отца, подстелив мешки, и увёз в карьер, а лопату не взял, и плохо зарыл его в песок, ну и нашли. Начали у нас всё искать, а я ружье спрятал за баней. Когда неделя прошла, сестра моя пришла, спрашивала, а я сказал, что не знаю. Потом принёс своё ружьё в избу и в погреб спрятал, а тут ещё раз обыск, в этот же день и нашли, и вот забрали». А когда на этого пацана посмотришь, то никогда и не подумаешь, что это убийца. Невинные глаза, белобрысый, полноватый, наивный. Привя­зался ко мне и всё слушал.

Другой – дом строил, вышел покурить, идёт пьяный, спросил у этого прохожего покурить чужих сигарет, тот ответил: «свои имей». Не понравилось, ударил ножом в живот пьяному, так что нож погнул... умер... а жалко ему дом, как же там теперь. Этот тайно вставал на молитву, когда я молился. У всех тяжелые статьи, а думают: может поможет.

 В тюрьме вставал среди ночи, а тут труднее, свет горит прямо над головой, и никак нельзя узнать время, часов-то нет. Тогда стал о том просить Господа, чтобы будил меня раньше часа на два. Потом весь­ма дивились дежурные, которые по ночам ходят по палатам, чтобы чего с собой не сделали больные, дурные. И я им наказывал будить меня не в 7 утра, а в 5, на два часа раньше. И вот что они говорили: ночью заходим несколько раз в палату, дверь не заперта и не закрыта, на­стежь, и вот вы как легли, и никогда даже руку не поправите, как не­живой. А как идут будить, только к дверям, а я поднимаюсь сам. Вставал с точностью не до минуты, а чуть не по секундам, и мне, и им диво было это. Пока правило справлю, почитаю псалмы, всем святым поклоны, вот и подъём.

 Уборщица, которая два раза в день в палатах моет, она говорила: в Бога верю, а попов не люблю, народ только обманывают. Убеждал тетю Дусю, что не все так поступают, как те кого она встречала, есть и добрые пастыри, а она на своём. А тут встаю утром, а под подушкой или под простынёй то хлеб белый с маслом, то яйца варёные, то шоколадные конфеты. Это она мне: помяни моих родителей, царство им Небесное. Я заметила, что ты в землю по 40 раз кланяешься, а моя мама говорила, что только кто по 40 раз в землю, того молитву Бог слышит.

 Я такого не слышал, но быть же тому... Лежит хулиган на койке и говорит ей: «А мне что же ты не дашь ничего?» – «А за что тебе? Ты молиться не можешь, роди­телей не помянешь, только по матушке меня пошлешь, и всё. Тебе нет».

А то врачи что принесут сами от себя, сёстры милосердные. А молва бежит уже в тюрьму через тех, кто ушёл отсюда: там попу не­сут с воли корзинами, и он других кормит.

 Молись, да молчи. А я читал раз газету, про Китай – да возьми и ляпни: это же только написано, что там погибло в культурной рево­люции 25 млн. человек, а на самом деле-то они от нас учились, где 66 миллионов погибло... Сказал, да и пожалел. Одна такая пронырливая медсестра мигом эту мою реплику услыхала, и к себе в кабинет и в моё дело начала писать, да что-то не смогла точно припомнить, пришла ко мне, начала довыявлять. Но я уже «ушёл» на молитву, так и сошло, а то беда.

Обычно тут в психушке на экспертизе бывает человек неделю-полторы, а то и раньше диагноз ставят: или на суд, или в больницу. Людям важно уйти от многих лет лагеря, и только бы выказаться дурным, больным, и что кто может, то и «гонит», кто мух невидимых ловит, кто из-под себя ест, кто вешается в туалете на полотенце. Врачи ко мне так добро относились, и советовались, как бы я хотел, – «а то вот мы тут поговорили, и решили, что можно тебе дать статью и ты на суд уже не пойдёшь...» – «О, нет, мне бы только правду, и на суд выйти, мне бы только слово сказать!» Потом может быть не раз в том бахваль­стве раскаюсь, а тогда так именно и понимал, только бы не признали больным и через уколы не стали разум отнимать.

Лекарства не дают, но многие говорили, что в пищу подмешиваются такие вредные смеси, отчего целыми днями спят... Подумал: так они и на воле, и в тюрьме спят, а я, Бог сохранил, хотя сильно томился, но так и не лёг, и прошёл, яко по суху.

Уходят и приходят ежедневно, а меня не трогают, ждут некое све­тило. Приезжает кандидат наук Мазур Аарон Моисеевич и ещё два еврея, начинают меня через комиссию пропускать. Вопросы важные: веришь ли, как, почему? Кто такой Христос, и как мёртвые воскреснут? Долго идёт беседа, ещё и ещё раз вызывают, хотя так и не делают с другими.

 Сёстры с утра суетятся, что-то шепчутся. Оказываются, что они прово­жают меня, как и на пенсию не собирают. Достали мне два мешка, и чего только не накупили – одному и не утащить, и ещё дали сопроводи­тельную, чтобы везли отдельно, чтобы не отняли от меня.

Когда вернулся в Кемеровскую тюрьму, интересный был случай: вхожу в камеру, перекрестился, как всегда, и впереди себя крестное знамение творю. Сказал: «Мир вам». Встает молодой, высокий русый парень и сразу же спрашивает: «Ты – Бог?» – «Нет, я человек, но несу весть о Боге». – «А я сегодня ночью видел сон, и вот в камере рассказал, что в камеру к нам сегодня войдёт Бог». Началась беседа. Он был в Германии учителем, в порядке обмена работниками культуры и просве­щения, и напал на афёру – деньги менять, валютчик. Дали срок, и вот был на химии, сбежал в Москву, поймали, едет по этапу. И были-то три дня вместе, а сколько он узнал; на шаг не отходил, всё выписывал, на молитву вставал всё время. И хотел, чтобы потом нам встретиться. Компаньон цыган, с которым вчера ещё этот играл в домино, из себя вы­ходит, злится, лютует на него: ты же вчера был наш. При выезде, же из Кемеровской тюрьмы выстроил начальник караула всех этапников и спросил, есть ли какие жалобы у кого? Я ответил, что у меня отняли ручку, и не вернули. Тогда повел меня сержант в подсоб­ное помещение и там целый арсенал ручек: выбирай.

Стали в вагоны расталкивать, меня опять одного. Попросил конвой, чтобы нашли мальчика этого, Сашу С. Они отыскали его и ко мне впихнули. Мы поели с ним по-барски, я ему из того, что сёстры наложили, что в камере не съели, да не растащили ночью «крысы» отмерил, и из лишней одежды дал. Днём видно, что уже копны из соломы на полях, и дождик, и багрянцем осинник провожает – а мне того горше, что за­перт, на волю охота. Но перекрещусь, и молитва отгонит грусть.

 Привезли до Новокузнецка, тут уже ждали и охранники, когда меня повезут обратно; и стал проповедовать охранникам, с этажей сойдут­ся в одно место и меня вызовут. Кто что просит, кто дитя крестить, кто венчаться, кто больного излечить. Мог бы – не сидел бы тут...

         Встретили в Барнауле, в отдельную камеру посадили. Хожу по ка­мере, пою. Подлетела к окну птичка, синица, жулан зовется – уже сен­тябрь – и так звонко цвенькает. Лети, птичка, лети, ловил я вас в детстве немало, простите меня. Хотя всех через час и выпустишь, а мучительствовал изрядно, лишал свободы, пускал летать по избе, а они бились в окно, а кого и кошка слопала.

Теперь, когда уже вернулся с положительной характеристикой,
что меня можно судить, то стал готовиться на суд – главное, сказать об убийственности атеизма, о коварстве ВИЛа, ибо в стихе «Клуб» есть строки:

Припомните, как Вил, коварный Ленин

Об этих душегубках предсказал.

А в стихе «Набатный колокол пророчит о России» в обвинение ставят строки:

Стоит, свой рот ощерив,

Помёту птиц подставив голый череп,

Вождь атеистов, сонмища иуд.

 Вот на это следователь Виталий Николаевич Пичугов написал: «Нужно чаще мыть памятники».    

На эту тему много листов написал уже, и о расстреле царской семьи. Ко мне хорошо относился начальник тюрьмы полковник Соломин, он дал мне фанерку, чтобы на корявом столе можно было писать. Где-тооколо недели пришлось сидеть за столом – а начальник тюрьмы справлялся: «Нужна если бумага, то говори, всегда достанем». Уже около 20-25 листов написал мелким почерком по темам – о диктатуре, о зверствах, о вечности, о том, что предполагал в обвинении. Это было ещё до отправления в Кемерово в психушку. Куда же деть бумаги? Один из оперативников, капитан Ульяновский Владимир Александрович беседовал со мной не раз, и вот решил ему отдать на сохранение, что если вернусь, то мне от­даст, а нет – то жене. Не вернули... якобы потеряли. Но было отдано следователю и уже в 1986 году это всё увидел пришитым в томе I, всё, до листочка. А тогда начал снова и более того наворочал.

 Тем более, с нами сидел один, четвертый раз шёл и знал порядки, что в «последнем слове» можно говорить сколько желаешь. Вот и думал повторить подвиг Георгия Димитрова. Не совершилось, не сподобил Го­сподь, а даровал иное. Произошло свидание с мамой, с братомАкимом.

 В камеру ещё подсадили двух дезертиров, из армии сбежали, по­том третьего – так среди таких добрых ребят и сидел – кому что дать, потом начали беседовать – расположены были, держались рядом. Стали проходить Закон Божий. Но один сильно воспротивился – на его стороне были все эти молодые до того времени. Он решал, что и как делать, кому мыть полы, кого миловать. Но когда увидел, что они ко мне склонны, а я то подкормлю, то платочек, то майку новую дам, передачи шли исправ­но, а им нужно это было, так как из части их родным не сообщали ещё о заключении этих воинов. Тогда стал им запрещать от меня брать, и попытался даже грозиться. А в камере так, если вздумали кого-то изгнать, «поставить на лыжи», то до убийства доходит, человек «вы­ламывается», и тогда беда ему везде. Но этот старший был одноглазый, ел плохо, курил много, силенки маловато, а солдаты сразу же объединились, и этот замолк.

 Когда я начинал преподавать и читать Новый Завет, он закрывался с головой. Эти начали уже его зажимать – тогда я заступился за него. И он помягчел. А мне каждое утро дополнительно к пайке давали ещё кирпич хлеба охранники, и я подкармливал защит­ников страны. Куском хлеба можно весь черный континент приобрести, а тут свои.

Приходит следователь, начал делать намёки, что может быть и по другому, если я буду более ягненком, помягче. В чем? Ну, чтобы «Архипелаг ГУЛаг» не распространять и стихи эти два. А мне это толь­ко и нужно. Зачем мне это на суде, мне о Боге сказать, о Христе, о спасении, о Суде Божьем. Дал в письменном виде обещание. Но этого оказалось недостаточно, нужно было более красочно.

До этого я говорил следователю Пичугову:

- Вы же тут ни при чем, что вам скажут, то и делаете...

- Ну, что вы, Игнатий Тихонович, мы ни КГБ, ни кому не подчиняемся, закон для всех одинаков.

А тут прихожу по вызову в кабинет, сидит в гражданском подпол­ковник КГБ Никулин Юрий Михайлович, поздоровался: «Наверное, догады­вались, что следователь тут... что дело мы ведём... Когда готовились вас арестовать, то решали, какую статью, 70 или 190-1...»

Я попросил разрешения помолиться. Он вышел из кабинета, и я встал на колени и горячо помолился.

«Вот что вы со следователем писали, это нужно будет переписать, лучше составить, грамотнее».

По сегодняшний день у меня нет к этому подполковнику ни одной претензии. Какой он где-то – не знаю, говорю про себя. Такт, культура речи, внимательность, доброжелательность. А я себе на уме: не ради же меня он тут. Но разговор идёт непринуж­денно.

С первого дня я и в молитве и в мыслях всячески отгребался от статьи 190-I, от её трактовки – она совсем не о мне. Пусть судят за веру, как первых христиан. Я попросил бумаги и сказал, что буду толь­ко тогда дальше говорить, когда примут моё заявление. Написал, чтобы ни под каким видом то, что я даю обещание не распространять «Архи­пелаг» не было сочтено за желание уйти от суда... Потом, когда дня через три этот чин покажет мне решение прокуратуры о моём освобожде­нии, я в письменном виде написал отказ от помилования: желаю выйти на суд. Но решение было ужа принято. Тогда ещё следственные кабинеты в тюрьме своими окнами были на улицу, и там видно было людей. Встал к подоконнику подполковник и говорит мне: «Игнатий Тихонович, здесь не ваше место, здесь подонки, мразь. Ваше место там (и жест на волю). Вы там нужнее, вас там тысячи будут слушать. Мы же не запреща­ем вам проповедовать, дело проповеди останется за вами». А заявле­ние моё об отказе от освобождения порвал.

 Дня через два, кажется, приехал он в военной форме, при награ­дах, следователь, ещё человек, меня повели на выход. Выхожу из тюрь­мы, а на крыльце тюрьмы стоит Надежда Васильевна, принесла передачу. Вот это встреча. Стоит «Волга», меня приглашают сесть. Я же сказал: мне нужно помолиться, и встал перед центральными воротами тюрьмы на колени и стал молиться. Потом встал, перекрестил тюрьму. Благословляю тебя, тюрьма, многое ты открываешь.

На свободе

Привёз меня домой, ввёл. Зашёл я, перекрестился три раза, и встал на колени. А Никулин стоит у дверей. Когда я помолился, он говорит: «Я вашей матери обещал и своё обещание выполнил – вы доvма...».

Каждое дерево готов был гладить – в лесу ходил, не надышишься. Друзья со всех сторон, братья, сёстры. И начались расспросы, которые были записаны на двух плёнках – это, наверное, часов на восемь, – теперь уже этой свежести нет, привык к пирогам, ворчаньем рот наполнил, тюрьма не снится.

 Благодарю Бoгa, что был там: мне от этого только польза. Там ещё Никулин говорил: «Нужно, желательно, чтобы написали вы письмо Солженицыну». Я сказал: «Согласен, я напишу, в чём я не согласен с ним, ибо моё несогласие было уже выражено в послесловиях при выпуске записей «Архипелага» до ареста. Но только вначале я поблагодарю его за его героические действия, это настоящий герой нашего времени». Так и не писали никуда. Хотели взять у меня интервью, и было записано в кабинете у прокурора города. Прислали корреспондента «Алтайской правды» Лушникова Ал. Ник. – и ни слова не напечатали, ибо я говорил «не то». А я интервью это и сам записал на магнитофон. Про то, как меня захватила уже на другой день с работы, доставили в краевое управление КГБ и пытались отнять эту запись, которую мы уже разослали – писал уже довольно.

 Если любое доброе дело, которое делается годами, описывает не специалист, который умеет и про погоду и про мечты написать, то годы вмещаются в несколько строк. Пошёл Авраам, был с ним Исаак, вернулся Авраам, был с ним Исаак, в жертву был овен принесён. Что на это можно сказать? Иоанн Златоуст говорит о том десятки проповедей по несколько часов, и в каждом слове высвечивает и историю, и обычаи, и погоду, и смысл. «Пошёл в чужую страну». Чего уж тут не понять. Но когда прослушаешь проповедь Златоуста, то тут и обычаи народов, по местам которых шёл Авраам, и о разбойниках, и о тоске его.

 Про Сарру нет ни слова, про тот момент, когда Авраам пошёл на гору Мориа, принести жертву. Но в проповеди святителя златословесного и ей посвя­щается немало места, и отчего её неведение, и что бы было, если бы она узнала, как бросилась бы, как стала бы убеждать рабов отнять сына, доказывала, что муж её от старости совсем рассудок потерял... (требуется психэкспертиза, укольчик).

 Или заголовок: «Деяния Апостолов» – 6 проповедей только на название книги. Или Ис. 6:1: «В год смерти царя Озии», – тут, кажется, и двух слов не найдёшь, что сказать; а у него снова 6 проповедей, да и дошли-то не полностью, а лишь что успели тогдашние скорописцы-стенографисты запечатлеть.

А тут и из своей жизни ничего толком не расскажешь. Кратко ска­зать: не попадайся! А уж если удостоишься – крепись, благодари Бога за всё. Помни, что с тобою Христос, что ты не один.

Года с I980 по январь 1986 были самыми плодотворными в смысле начитывания, труда среди ИПХ. (В результате бесед Игнатия присоединилось к церкви около 30 «истинно православных христиан», многие из которых до того жили на нелегальном положении – прим. сост.) Их, пришедших в церковь, вскоре начали гнать церковники. Тут же везде был и я замешан, стали их звать «игнатьевцами-златоустовцами». И все эти пять лет как бы на фронте был, ходил с сумочкой, со второй одеждой...

Мне нужно было найти книги, с которых начитывать – и чтобы они были целыми. Новые знакомые... Вхожи в дом. А тут за каждым шагом следят, почти неотлучно по две машины дежурят у окна, и кто бы ни приехал, им в поезде или уже здесь – обыск будет... У работы подогнали будку и без зазрения совести неотлучно фиксируют всех. В квартире кто-то шарится, вскрывают дверь, следы монтировок так и остались на двери.

 За чистыми плёнками по разным городам и весям ездил почти всегда сам. Себе и людям магнитофоны доставал сам же, если для ремонта что нужно, еду опять же сам. А работа, встречи, всё остается, или ещё более стало. И вижу, что следят, и ничего не поделаешь, и каждый день готовлюсь уйти опять в ту «ежовщину». То, что изъяли где-то 3 тысячи плёнок, это, может быть, малая часть, и всё бесплатно. Я задыхался, и для заработка бросался снова на печи. Что за работа – спроси любого печ­ника, что такое выложить фундамент и всю печь и затопить – в течение дня, а иногда и две печи за день.

 Потом нужно все сделанное, каждую коробочку с трёх сторон окле­ить – и эти бумажки нужно нарезать. Потом на всё заготавливались кар­тинки – по две на эти закреплённые с трёх сторон картонные коробоч­ки – наклеивал картинки и заранее наготавливал надписи. Примерно на 95% всего делал сам, вот этими руками. Клей, подпиши, достань бумагу, сопроводительные каталоги краткие к каждой Библии, к каждому житию и порядковый, и алфавитный. Чтобы сделать алфавитный, мне пришлось зано­во все 12 томов и 3 книги ещё в эти «Жития» вошедшие, переслушать, законспектировать – только на это ушло кропотливейшей работы 6 меся­цев. А я ведь в этом деле удержу не знаю. Сижу до половины четвер­того ночи, а в пять утра или в 5.40 уже снова всё вертится. Надо, люди ждут. Всё, что переписано, всё, до единой плёнки, делал сам, ибо кому доверил однажды, они чистых, незаписанных людям наложили. На Златоуста кро­ме краткого цифрового каталога составил ещё за полгода другой каталог на все 12 томов. Итого пришлось все 12 томов Златоуста прослушать 6 раз подряд (12х6=72 тома). «Жития святых» Димитрия Ростовского за всё время пришлось прочитать 10 раз (10х12=120 томов).

 Прослушавши, отпечатал на 490 стр. краткое содержание всех томов с симфонией на весь труд. И всё сам. А каков из меня печатальщик?

 Переписка, само собой, – каждому ответь. За 10 лет ответил 12 тысяч писем. Иные письма на десятках страниц. Со ссылками на десяток книг. Иной раз издали люди приедут, несколько дней у сестры ждут, когда пойду на работу, чтобы туда прийти встретиться, ибо ко мне доступ был весьма немногим. Под ключом сидел. Вспомнишь, и то – мороз под кожей, как мама говорит. Как-то приехала мама, потомилась с братом Иоакимом, да и пошли на вокзал, мы-де там до вечера подождём, а потом спать придём. Кашля­нуть нельзя – идёт запись, комнатёнка-то одна, вместе с кухней и с залом равна 12 метрам квадратным. Вот, что тут сказать... Если я пойду на эту тему говорить, то начну сыпать числами, цифрами, именами кагэбэшников и милиции, опять нагрешу с настоятелем местным, противящимся полному погружению при крещении, не желающему убрать из храма три торговых точки, не желающему проповеди в обычные дни...

Поездки – опять даты и места. А это ещё вовсе не полезно...

Всё крутилось, все шипело и варилось день и ночь. Одной кнопкой срывались с места 11 магнитофонов и на скорости 19 см/ сек. на двух дорожках в одном направлении летят. Спал только сидя на полу. И как хвостики плёнок, ракорды замолотят, очнулся перезаправил и опять «по коням!.. По коням!! По коням!!!» За меня даже безбожники боялись, которые ничего не знали, но знали про непрестан­ную слежку за мной, как меня и на вокзалах терюшили, и жулькали в вагонах и автобусах, в вокзалах и в церкви.

 Я ведь только днём ещё хорохорюсь, а как лягу – не знаю, куда и как руки свои вытянуть, вывернутые и в локтях, и в суставах, и в плечах. Если нечаянно ночью рукой поверну, то стон на всю комнату. Днём полегче. Это ещё с каких пор? С 1962 года, да и потом по частям всё добавляли.

 Кажется, что тут особого, около полутора тысяч плёнок-катушек отправить через Москву на Белоруссию, или на Питер, на Вильнюс, Таллин. А как на деле? Всё это нужно упаковать, составить каталоги, пригото­вить роспись. Я ведь деньги вперёд не брал, а всё в долг наберу, тысяч на 12 рублей, при окладе сторожа 72 рубля, – вот голова бездумная, о чём думал? А если дорогой отнимут, то что? С кого? Кому везу, тот не получал, он же с меня и стребует. Если бы брал, а коли не да­вал – то его же не жжёт эта потеря. Как Иаков говорил Лавану: рас­терзанное зверем – это мой убыток. Вот привезли на вокзал, и ты посмотрел бы, что делалось: это же целая операция была. По разным углам вокзала свои люди держат по ящикам, а как садиться в вагон, то лезут туда по одному билету до десяти человек, кто же их впустит, «провожающих» – и все с коробками одинаковыми. И вот я зимой на вокза­ле, жду вестей, уже и телеграмму дали в Вавилон (Москва): ждите, номер, ва­гон. И вдруг заметили, что прицепился филер, на хвосте сидит, предупредили свои люди, и проверили, так и есть. Что делать? Совет краткий без меня, я же на дежурстве, и ничего про то не знаю.

 А они согласились всё вновь вынести и разнести. А теперь жди оказии... Где теперь это изданное хранить, и деньги, истраченные на сырьё, вер­нуть не смог. А новые заказчики уже ждут. Снова нужно покупать тысяч на десять плёнок, а денежек-то и нет.

А то и того не легче, отправили какому-то другу, все силы вло­жили, а ему в Печорах показалось, что больно уж прыток этот из Бар­наула, быстро сделал, или от страха вдруг отказался. Нужно переадре­совать. А то в глубинку Средней Азии просит батюшка; отправил до Ташкента с перекладными, не мог же специально кого-то послать, и билет не в моих силах оплатить, и людей нет, все же на производстве. А груз там пробыл год, потерялось то и другое, и ответ: заберите, ко­рова не нужна. И не раз так было – это всё мой ущерб. Тут уж о про­изводстве и забудешь. А что, купец, умеешь ли узлы вязать на кушаке? Проверят тебя не раз: не ради ли денег делаешь? Сколько в разных местах так-то и сгинуло, мой ущерб.

То были годы поиска, примеров-то на этом поприще никаких, непроложенной тропой в горах брёл.

 Сколько машин приезжало, сколько бесед разных было со штатскими, и что из этого получилось... Нет, о том времени не могу пока, не готов писать...

«Снова меня забирают, будний обычный арест...»

Прошло полгода, как я освобождён из лагеря. Меня всё ещё спра­шивают, не утерял ли первые впечатления о свободе, и почему так долго ни с кем не поделился таким подробным воспоминанием о пережитом, как было после освобождения в 1980 г. (Выйдя из тюрьмы в 1980 году, И. Лапкин наговорил две многочасовые катушки воспоминаний о своём пребывании в заключении.)

Конечно, то первое чувство после получения свободы в полноте уже не сохранил, но умом могу всё это воспроизвести в деталях.

Тогда, в 1980 году, я сразу же вышел на работу, возвратившись домой. Все были рядом, и отвечая на их вопросы, принёс самые свежие впечат­ления. Теперь же поехал сначала к матери, да и болезнь дала о себе знать: сразу же там слёг – не до воспоминаний. Всем, кто узнал о вне­запном освобождении и желал встретиться, сказал, чтобы не ездили ту­да, во Фрунзе, и только спустя полтора месяца принял первых желаю­щих. Кто просил рассказать подробно – отвечал, что не хочу повторять­ся, а вот придёт время и соберемся по случаю, тогда отвечу на все вопросы. А пока на бумаге описать самое главное попытаюсь...

 Начиная с 5 января 1986 года чувствовалось особое, всё нараста­ющее напряжение вокруг. Особенно началось это после поездки с братомПавлом в Красноярск.

Брат Павел гостил у меня, мы только что вернулись из степи, в Потеряевку ездили, где жили одни в степи, подножным кормом пита­лись, искали зерно, коноплю, рыбу из пруда ловили на всякую всячину, как два мужика по Щедрину – но без генералов. Только вернулись – а тут 1 октября телеграмма из Красноярска. Телеграмма была, чтобы при­ехал я и печь в просфорне помог сделать. Отец Александр Бурдин меня вызывал. Моё чувство не обманывало меня тогда, как я не хотел ехать... А если бы всё повторить сейчас, то всё равно поехал бы: сколько из этого выявилось всего! Слушали тогда «Уроки и примеры христианской надежды» (Книга о. Г. Дьяченко, начитанная Игнатием – прим. сост.), и там говорилось, чтобы не свою волю нам исполнять, а познавать волю Божию. Здесь, в Барнауле, шёл дождь, и так уж мне не хотелось ехать, и отпуск к концу шёл и у меня, и у Павла, и сля­коть такая, и работа большая... Посоветовались, помолились, и решил я, что только что про это слушали, чтобы свою волю не исполнять, а делать, что Бог велит.

О. Александр Бурдин, благочинный Красноярского края, был вызван в Енисейск, чтобы усмирить старосту, восставшего, как я понял, на тамошнего настоятеля о. Геннадия Фаста. А мне дал несколько чело­век в помощь – носить кирпич и глину месить с песком. Среди этих наи­более ревностных оказались и торговки из храма (стоящие у свечного ящика ). Печь основал – и в душах людей положил основание, чтобы верили слову Божию. Кирпич к кирпичу, слово к слову, водой на глину, слезой на сердце, скрепляли раствором, сокрушеньем и стоном скрепляли слова... Печь сделана, возвратился и о. Александр из Енисейска. Уехали мы с Павлом, завя­залась переписка с новыми душами – с теми, кто помогал делать печь.

В первый же воскресный день торговки не вышли за барьер, к деньгам, и служба стала ненужной. Народ валом валит, а некому молить­ся: все к торговой точке норовят пробиться. Вот тут и взъярился бла­гочинный протоиерей: «Игнатий мне приход развалил...». Я воевал про­тив торговли, против того, что не крестят, а только лбы мочат, что нет оглашения, полон храм причащается неверующих...

О. Александр ничего не придумал лучше, как пожаловаться нашему заслуженнейшему благочинному Алтайского края Войтовичу о. Николаю митрофорному, «с отверстием» на меня, а потом и архиерею Гедеону. На письмо Гедеона я ответил письмом-разъяснением, а тут в это дело вмешался по своей ревности сын о. Александра, диакон Сергей Бурдин. Он в мои дежурства 4 и 8 января звонил, а в последнее дежурство прочитал своё открытое письмо, которое он послал архиерею. Вечером прочитал мне по теле­фону письмо, а уже с работы меня утром не выпустили...

До этого я хотел выехать к Сергию, как он просил, и билет взял на самолёт туда и обратно, но меня заблокировали и не дали вылететь. Привязалась милиция: то вроде за то, что племянник у меня живёт, а то вроде бы мне повестка – что кого-то тут ищут, насиль­ника какого-то, а вроде бы я мог и видеть... А на самом деле гото­вились надо мной произвести насилие, суд с натяжками.

 В последнее воскресенье ходил в лес кататься на лыжах, и там два молодца за нами все гонялись с фотоаппаратом с длинным раструбом: снимки делали, чтобы в кадр я попал. Крались из ельника, ползли по снегу... Чего они искали? Вроде бы я учу детей, или ещё чего? Так среди детей были и девочки... Тут у них осечка вышла, зря пахали снег пузом – снимки не пришили к делу.

Чувствовало ли моё сердце, что будет арест? Мне на этот вопрос трудно ответить. Это всё равно как если бы обожженное место ещё прижгли, а потом бы спросили: «Ты не боялся, ты не чувствовал, что тут ещё будут жечь?» Видел, что машины следят постоянно, стоят рядом, едут, куда иду, и всё что-то в рацию говорят. Просматривал всё у себя: нет, ничего нет такого, что им нужно. Говорил близким, и несколько раз выносили из дома все магнитофоны, плёнки, книги. А дело же требовалось де­лать, и снова приходилось всё возвращать домой.

 Приехал ко мне после службы в армии из Караганды Саша Классен. Привёз Златоуста, и когда входили в дом – снова видели машины. Проверил: всё так и есть – следят. Это было 7 января. Сказал Саше: «Что-то они активно ведут наблюдение. Ты тоже попал в их зре­ние, смотри, если что будет – крепись».

 Господь не покинул, сохранил. До ареста говорил: только бы был дух молитвы. Кто-то спрашивал: «А что это такое?» Навряд ли смогу объяснить, это надо испытать. Это непрестанная молитва, когда ты как бы и не живёшь, ты уже в аду, «держи ум твой в аде». Всё же много значит хотя бы незначительный опыт. Тогда, в 1980 году, я вкусил за 4 месяца и 17 дней, проведённых в тюрьмах и в психиатрии, что значит молитва. И все пять лет после того, ожидая ареста, молился, чтобы был дух молитвы, и всех просил о том просить, чтобы меня Господь не оставил МОЛИТВОЙ.

Утром, когда ещё и рабочие не пришли на работу, входят в сторожку смелые и поворотливые, мало спящие по ночам ребята, опытные в своём деле неблагом.

Предъявляют документы. Помогают собрать мои кружки, ложки, в машину и домой. Дома был племянник Рома 6-летний, жил у меня и учился подвигу. Когда меня уволокли, он и изрёк: вырасту, я тоже буду, как дядя Игнатий за Христа страдать.

Этот арест связан исключительно только с ходатайством вышеуказанных служителей алтаря. Надоел я им, как прегорькое зелье. На 9 января как раз и был приезд архиепископа Гедеона (Докукина) в Барнаул. Мы приготовились ему подать письмо с жалобами на нарушение канонов церкви священниками местными, и на его бездействие там много было сказано.

При закрытии дела всегда обвиняемый должен ознакомиться с предъявленными ему обвинениями. Можешь сидеть целыми днями, выписывать, читать, кто и что против тебя, за тебя ли гововрил, со всеми документами лично поговорить. Вот тогда я и обомлел, от кого это всё было, что они там говорили, наши исповедующие нас, чего им нужно было от властей относительно меня. Тогда, в первый арест, были «Архипелаг ГУЛаг», два стихотворения, то есть в них всего-то две строчки, разрушившие Союз нерушимый. Но на этот раз вовсе не было ничего, а они просто взяли тогдашнее и приложили, начали всё по новому. И лепили новые интервью, в которых не было вообще никакого криминала. Просто чрезвычайно угодившие властям пастыри, всегда и во всём делавшие, как просят выведенные из скорпионьих яиц, теперь попросили своих патронажей помочь и им убрать меня, и подальше, и желательно навсегда. Гнали чисто в политическую статью, а те уж попутно начали примерять на меня разные статьи: и по промыслу незаконному и собрания в неустановленном властями месте и прочее. Тут я нахлебался от выкормышей Сергиевской декларации, от этих обновленцев, скрывшихся под новыми обрядами и под обрядоверием, не утратившим силы даже от перестройки.

На площади в 12 квадратных метров, четыре человека шарятся 9 часов, с щупами, современой техникой. В каждую щель, в трещинку тычут прибором, ищут, нюхают, на зубок берут. Нашли большую просфору и: «...Возьмите сами и разломите при нас...» – так научены, отметки по этим темам получали где-то. Раскрошил им помельче – нет, контейнера с ураном не обрящете, слуги государевы. Снимают и все иконы с обратной стороны подвергают досмотру. Есть и с окладом. Попросили отодрать, а вдруг там нечто… Пишущая машинка доставляла много забот – как её так сохранить, чтобы и близкие не знали об этой государственной угрозе. Сделал специальный стол с большой крышкой, и она закрывалась на гвоздик. Не могли найти этот гвоздик. Показал. Открыли… а там крупный плакатик лежит с приветствием КГБ: «Опоздали, Камарилья Гнусных Безбожников!!!» Начальник прочитал, – а начальные буквы другой краской кричащей. И ко мне: ну уж это вы зря! Да и я вижу, что зря. Радостно вытаскивают магнитофоны, всё же 15 штук, и пишущие машинки. Плёнки поволокли ящиками, около трёх тысяч катушек по 375 метров. Радостные все. Добытчики. Когда меня поведут на подписи к прокурорам, то увижу у всех почти стоят на окнах мои магнитофоны. Смотрю на магнитофоны и на плёнки, и как Лаван при расставании с дочерями про себя: мои, моё… Дорвались. Поживились. Потребовалось пойти в туалет на улицу. Подполковник повёл в сортир. Я там уменьшаюсь, а в их глазах увеличиваюсь. Такая-то охрана только у президента, чтобы в потаённом месте даже оберегали и хранили, яко зеницу ока.

Книги, бумажки, переплетенные мои письма, а это более 60 томов по 500-600 страниц. Там и письма с фронта моих дядьёв, погибших в юности. Реликвия домашняя. Всё подмели, сожгли потом на дворе в краевом суде, так они сказали. За что?

Сам я был много лет реставратором-переплётчиком, переплёл вручную, по старинному способу, самому крепкому, на шнурах более трёх тысяч томов. Да было что брать, автобус подогнали. Потом хвалились, что большой костёр горел у них там. Зачем?

Что всё сожгли, в это я не верю. Подполковник КГБ Никулин говорил потом: среди вас и среди нас дураков всегда хватало. Переодеваю всегда сухие в галошах валенки чёрные, брюки ватные новые, пальтишко, хорошие рукавицы, и пора уходить. Повезли через город, вижу главная городская ёлка горит всеми огнями. И мой путь мимо, мимо всего этого.

Машина въезжает в центральное КПЗ – камеры предваритель­ного заключения. Здесь по закону разрешается быть непрерыв­но не более 15 суток. Обычно бывают день-три. Мне пришлось на этот раз в КПЗ пробыть одиннадцать дней. Вводит следователь, который у меня делал обыск. Он и на проходной был, он и опись иму­щества делал, он и отвёз меня. Те остальные пять следователей произвели обыск у других и уже закончили свою работу. Далее поведёт дело мой, Курьят Владимир Кузьмич.

 При входе в КПЗ – обыск, до того, в чём родился. Обыски­вают тебя, и швы прощупывают, отнимают то, что и не повредит, и не запрещено. И платочек, и бумажки всякие отнимут. Двери в камеру – что на КПЗ, что в тюрьме – обиты с двух сторон железом, снаружи несколько запоров железом внахлёст. Всё это с грохотом, со скрежетом. Окошечко в двери, в кото­рое подают еду, называют кормушкой. Она открывается откидыванием наружу и тоже через нахлёст запирается. Вся дверь, как офицер в ремнях, в железе.

 Всегда и везде, без исключения, входя, совершаю крестное знамение и впереди себя крещу. Творя крест, читаю молитву: «Спаси и сохрани, Господи»,  или Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, помилуй меня, греш­ного».

Вход в камеру. Перекрестился: мир дому сему! Зашевелились. Камера в длину метра 4, а в тюрьме длина почти везде одинаковая, а ширина везде разная. В КПЗ коек-шконок нет, а половина камеры на высоте колен занята лежанкой из дерева, и в конце у стены – замена подуш­ки – прибита доска под 45 градусов. Сразу же расспросы: кто, что, откуда, за что? Помни, что отныне везде будут те, кто будет тебя выпытывать, выслушивать и доносить. Что было тайной – пусть тут и во сне заглохнет в извилинах мозга. Дают место. Есть вши, нет – тут забудь, всё поровну.

Немного погодя спрашиваю: «Вас не будет смущать, если я буду молиться?» – «Да нам-то какая разница – молись, кому ты мешаешь?» Обычно кто-либо ходит, ноги бережёт, мнёт, чтобы не закисли. И вот когда бывает пропуск, никто не толчётся, то встану в угол справа (слева стоит параша – бачок железный с крышкой, для нужды). Всё ещё раз припомнил, стал молиться о своих. Я-то тут всё знаю, как у них. Там ералаш, там уборка может быть через месяц будет окончена, а вот как тут я – они даже вообразить не могут, им тяжелее. Этот метод – считать, что всем тяжелее, а мне вовсе уж и не плохо – это я нёс до конца, и к этому не приневоливал себя, а так и было. И в это я искренне верил. Всегда говорил: «Мы тут без забот, нам тут вон как хорошо: охраняют лучше, чем президента, у окна что положишь – в форточку ночью никто не утащит».

 Возможен ли побег? Говорят, что где-то, кто-то, когда-то бегал, но здесь такого не знают, и смотришь на «героев» улиц – какие они спокойные сидят... Вначале друг другу всё рассказывают, травят байки, потом выдохнутся, молчат, спят, ждут.

Еда, обед, сон. Радио в КПЗ нет. Утром приборка, назначают кого-то дежурным, дадут швабру, веник: затри. Потом вы­вод в туалет, да не задерживайся – но ждут всех, тут всё это сносно. Тепло в камере. Но табак – вот что будет мучить все­гда и везде! Курят много и безбожно матерятся.

Меня нет с ними, я постоянно ухожу – становлюсь на молит­ву. Когда встану, то говорю «я пошёл» или «я ухожу». Теперь никто меня не зови, кроме дежурного. В двери глазок, подсмат­ривание постоянное. Охранники вскоре привыкают. Встаю ночью на молитву всегда. Прошу Ангела Хранителя будить меня среди ночи, а днем себя томлю до упаду, никогда не сплю.

Начались допросы. Следователь приходит почти каждый день. Люди, которые никогда не сидели в тюрьме, рассуждают обычно так: если так на КПЗ трудно, то что же в тюрьме? КПЗ ещё как-то ассоциируется с десятисуточниками, с пьяным задержанием, а слово «тюрьма» – это уже конец. А на самом деле, самое трудное – это этап, КПЗ легче, тюрьма ещё легче, а лагерь – это уже и переписка, и дело... Звёзды, солнце мо­жешь увидеть, даже птиц и деревья.

 Здесь очень и очень помогает знание «Архипелага ГУЛага» Солженицына и «Орлиной песни» Краснова. Земной поклон Солже­ницыну, многая ему лета за наставления, как выйти отсюда че­ловеком. В свободные минуты вспоминал Александра Исаевича и благодарил Бога, что живу, ознакомившись с его трудами.

 «Мне легче» – вот что всегда помню. Потом буду этим утешать других: помни о тех, кто тонет, кто в аварии, кто замерзает... Нам хорошо, мы в тепле, мы накормлены. Вот кто-то в Афганистане попал в плен, его увезли в Пакистан (о таком в «Комсомольской правде» прочел перед арестом, и от горя плакал на работе, так их жаль). «Вот они согласились бы с нами поме­няться?» – «Конечно!» – «Ну, а вот тонут, замерзают – они согла­сились бы занять наше место с последующим сроком наказания, то есть всю нашу жизнь на себя примерить, но чтобы того избежать?» – «Так там же смерть, выбора нет, согласны же!» – «А вот человек на операционном столе: разрезали, а у него рак или ещё какая беда – он согласился бы так вот жить, как мы, но чтобы желудок работал как у тебя?» – «Конечно!» – «Сколько в Ин­дии, в Африке голодных – 80 тысяч ежедневно от голода в мире умирает, – вот с ними ты хотел бы поменяться на всю жизнь?» – «Нет». Сколько войн идёт везде: Ирак, Иран, Израиль... А вот в Чили, в Китае, в Египте в тюрьмах есть пожизненные, кого-то на расстрел ведут – с ними не хотел бы поменяться своей судьбой?» – «Что ты, отец Игнатий, да никогда!»

 Значит, нам есть за что благодарить Бога, нам не так уж и плохо. Да нашим родным куда хуже дома, чем нам! Мы тут и о жизни за­думались... «Нет, дома лучше. Пусть лучше голодный, да дома...» Значит, этот довод не прошёл, это уже для совершенных. Уте­шение ищут...

 Дня через два – к прокурору Воронину, он подписал ордер на арест. На окне у прокурора стоит «Маяк-205». Мелькнуло: «Уже поделили». И сразу же себе: «А ты для себя их брал? Да и готовился, что отнимут». Успокаиваюсь. Короткий разговор. Смо­трит внимательно. Знал бы, какой грех на душу берет! Большой кабинет, два милиционера меня по инструкции под локотки ведут. Я брюки ватные, носки шерстяные несу. Признаю ли себя винов­ным с предъявленным обвинением? Конечно нет! Всё, что я издал – очень хорошее, и там нет ничего против страны. «Ну, посмотрим», – говорит.

В 1980 году в тот же день после прокурора отвезли в тюрь­му. Опыт... Вот этот «опыт» ещё не раз подставит подножку. «Не всегда сходится», – говорил наш отец. Прошу следователя взять ватные брюки, носки шерстяные – зачем они в тюрьме, там тепло, это я помню. Не берёт, уговариваю. Едва согласил­ся. (И ещё опыт: не надо уговаривать: молись. Скажи раз – а там как будет.)

Снова КПЗ. Теперь уже до вечера – и в тюрьму. Полдня осталось тут. Прошу: нельзя ли туда, где дыму поменьше? Вот ещё ошибка, не надо было и вида показывать, от чего мне больно. Они нащупали больное место – туда и будут бить теперь не раз. Хотя иногда и помогало. Отвели в маленькую камеру. Холодно. Что же, тут разве не топят? Вечер, слышу, как уже собирают всех в одну камеру, кого везти в тюрьму, увозят – а я остаюсь. Как же так? Первая ночь. Морозно, дрожу, хожу. Один. Как же быть? Ладно, что задолго до ареста, почти с са­мой осени, стояли у меня у дверей новые валенки. Брат подарил эти пимы, я на них купил новые калоши и никому не давал на­девать – это если меня придут арестовывать, чтобы всегда были сухие. Сэкономил, надел. Ох, как они мне тут сгодятся! И главное – пальто, подарок брата, о. Иоакима. Всё к месту. Лег, подрожал. Днём, вроде, легче было. Длинная же ночь! Но температура всё же плюсовая: вода в параше не стынет, льдом не покрывается.

 Днём подкинули одного. Назвался Василием. Вроде бы гу­лял где-то и шапку отнял, унёс у той женщины. Думает, что если первый раз так – значит, простят. Пошёл на допрос – ему ещё две шапки на голову натягивают: где-то своровали, а вот попался шапочник, и ему бы скорее всё сдать: «Бери, мужик, всё равно больше не будет, а мы тебя бить на допросах не будем. Бери, стерва, а то дых вынем!» Вернулся, ахает...

Раз здесь КПЗ, то должны быть и десятисуточники. Нашлись такие – это ещё в первой камере. А пойди проверь, то ли ему десять лет накатили, то ли правда мусолится на 10 суток... А через него – вот она, рядом, воля! – кто-то, что-то передать хочет. И если этот шнырь работает уже на «кума» – оперуполно­моченного – то кому-то уже беда, кто-то уже отсчёт повёл на иную статью...

Стал припоминать в свободное время книги Писания, и дошёл до того, как Соломон говорит о делах человеческих, что они суета и томление духа. А тут дел нет, а томление духа ужас­ное. Отчего? От безделья. Если бы пo-духовному рассуждать, то дошёл бы до того, что каждому надо дома своё КПЗ делать, то чтобы можно было время от времени удаляться в затвор, размы­слить о жизни. От безделья томление духа большее. Можно ду­мать, заглянуть в себя. Это уже через три дня начинаешь де­лать. Но сначала ошеломляет человека среда, скрежет железа, крики, подглядывание в глазок, запах параши – всё парализует волю неопытного. Одному страшнее, думают. Понял, что наоборот. Но это если есть во что вникнуть одному. Святые созерцали Бога и искали в себе светлое. А что сегодняшний человек увидит, что он найдет, кроме дыма и матов? Заглядывая внутрь себя, безбожник в ужасе отшатывается, как от ямы, могилы, ибо кроме пугающей черноты ничего нет там.

Первое, что сразу же представил – что уже никогда не быть на воле, никогда не ступить на землю, что я здесь умру. С этим чувством вошёл и вышел. Этому меня также научил из «Архипелага» Александр Исаевич, благодарение Богу. Он говорит, что когда тебя арестовали, то, перешагивая порог тюрьмы, скажи себе: «Я пришёл сюда умереть». Тогда ты умрёшь как че­ловек. Но если ты будешь цепляться за всё, чтобы только облегчить свою участь, чтобы только попытаться выйти – ты всё равно не выйдешь, ты умрёшь, но умрёшь, как подлец и него­дяй, предатель и подхалим.

 И вот представил себя умершим. Сколько тут увидел в себе всего... Никогда уже не хочу быть тем, кем был. Какой же я счастливый – говорю себе. «Душа! пожри смысл и поглоти мудрость»3 Езд. 8:4. Это будет один из главных стихов, крыльев, на которых я летел.

Без наигранности, искренне себя проверял, и говорю, что всегда считал там себя счастливым, хотя постоянно хотел выйти на свободу, ибо неповинным был и неповинным считал себя перед законом страны. Но есть ещё закон Божий! Вот перед лицом Божьим я видел себя худшим среди тех, кого встречал. Столько слышать – и быть таким! Боже, что со мной, почему я не исправляюсь? И какой же я счастливый, что не по делам мне даёт Господь, даёт время для покаяния, могу молиться. Это как Чистилище по католическому учению. Я умер, но я ещё не опре­делён до конца, ещё можно изменить свою участь. И плаvчу, и молюсь, я взываю, как тот должник, и нет мне выхода. Более всего томит греховность: зачем я так делал, для чего я там обидел человека, почему не смолчал? Особенно домашних, и детство, и юность, одно на другое событие – и нигде не могу найти себе утешения.

В этот раз было намного легче, чем в 1980 году, потому что знал и жития святых – какой бы случай ни случился, а такое уже было у святых, и есть на кого равняться. Дыму мно­го – главная муvка здесь. И сразу же вспоминаю тех святых от­цов в Раифе, которые были убиты, и как в пещерах их огнём и дымом морили. Поликарпа Смирнского представляю. Как они могли только терпеть такое?

 Виновным себя вижу везде. Если бы можно было хотя издали, даже через стекло, ну хотя бы поклониться, попросить прощения... Такая вина на мне, такой гнёт от прожитой неправильно жизни – дышать трудно. Какой же я счастливый, что могу молиться, и молитва ещё может быть услышана! Слава Тебе, Господи, Слава Тебе, Христе!

 Вот на стене заметил надпись. Кто-то отчаянно тосковал, срок свой написал, рядом букву «X» и номер такой-то. Это озна­чает всегда, что человек был из такой-то хаты-камеры и ему дали срок. Пишут срок и всё в колючую проволоку обрамляют. Помолюсь за него. Потом несколько дней смотрел на ниши в сте­не – что это? Подсказал один – это тут были камеры ЧК когда-то. Значит, уходили в вечность. Каковы были их последние думы тут? Думаю, что святые это были люди. Мне насколько легче всё же...

Пока был в КПЗ, несколько раз Надя пересылала со следо­вателем передачи. В этом он мне благо сотворил не раз. То картошку нечищеную принесёт, то просфорки, то мёду и орешков, изюму – так, по горстке. А в КПЗ дают есть только пшеницу ра­спаренную в обед, такую густую, что её редко кто ест. Вот я поковырял немного и говорю, что это как кутья церковная, только мёду и изюму не хватает... Помолился... И тут следова­тель вызывает и приносит мёду в целлофановом мешочке и изюму со стакан. Зашёл к своему сокамернику и его угостил: вот, только помолился, чтобы кутья была настоящая, как Бог уже мне послал! Дивится, или вид делает, что дивится, но ест по-насто­ящему. И крошки все в рот. Нужда заставит алычу есть.

Подачками подкармливает следователь и зорко следит, чтобы ему допрашиваемый всё говорил. Чуть что не так – вот тебе, а не передачу!

 У меня дело было попроще, и мной следо­ватель был почти всё время доволен. Если бы я ему искренне не помог, он бы так и сидел доныне. Где бы ему 2 000 плёнок разо­брать – нахватали, а что к чему? Давай расспрашивать, и пишет, пишет, а я ему всё новое и новое даю – что означает на ребре плёнки написанное, к какому веку относятся. Когда я ему рас­сказал, что «От тьмы к свету» содержит один рассказ, после 1917 года написанный – он, не долго думая, всё занёс в обвинительное. А там Тургенев, Некрасов, Белинский, Ломоносов, Толстой, Лесков – всё так и сошло, как будто бы против совет­ского строя. И сколько я ни доказывал, что это всё дореволю­ционное... Думал: да что они, подурели там все? А когда уже вышел, стал думать, и вот оно что оказывается: да это же я сам дал тогда повод, сказав, что есть написанное после 1917 года. А никто толком и не слушал. Суду плевать на всё это, у следователя гайморит, голова болит, а эксперты привыкли студентам мозги пудрить – они и в руки, похоже, не брали всего. Вот какой-то старший сотрудник Красноярского университета Воеводин – тот, похоже, что-то прослушал, так на него и ссы­лались. Это по «Масонству», по «Возвращению к разговору» и «XX век христианства – мученики XX века». И тут горе-работнички мухлевали, липу гнали. А я серьёзно и полно следователю расписал своей рукой, что и где. Он всё отмёл, что до 1917 года, и только то, что после революции было написано, всё ста­вил в вину. И то даже, что было мне возвращено органами КГБ в 1980 году – книги Рагозина П. И. (баптистский проповедник).

В КПЗ в милицейской форме, «менты» – так зовут их: «ля­гавые», «псы», никакого уважения к форме красивой. Удерживал, кого мог, говорю: он же тоже трудится, холодное сердце, горя­чая голова, плохих не возьмут сюда, тут же проверенные. А они мне про то, как из Рубцовска или с Алейска из КПЗ идут, им хлеб дают на дорогу, а тамошние милиционеры – себе, свиньям везут. Доход...

Дома дверь изнутри запираешь – а тут снаружи закрывают тебя, как скотинку. Тебе дома стучат с той стороны, а здесь сам, если хочешь вызвать дежурного, стучишь в дверь. В гла­зок из дому смотрел, а теперь смотришь в ту сторону – не видно, шоры – а на тебя смотрят.

Меня не обижали, всем благодарен. Пить давали, есть да­вали, не материли, без дыма сидеть дали – куда ещё лучше... Поставил себе, чтобы не быть в тягость охранникам, сокамерни­кам, всем что-то сказать о Господе. Благовестие было каждый день, ни дня не было, не помню такого, чтобы кому-то не засвидетельствовать. Потом следователь принёс Новый Завет с Псал­тирью – за это одно молиться за него надо всегда. Со мной был он довольно сносен, и думаю, что чуть ли не лучшего дали мне.

 Не матерился ни разу, кажется, ни разу и не курил при мне.

 Обрати его, Господи! Плохо, что КГБ всегда в моём деле замешан, никакие законы не подключишь – эти превыше всего. Но зато есть и плюсы, отношение было не то, что ко всем зэкам...

Можно ли подготовиться к заключению, чтобы так себя ве­сти, как дома? Многие думают, что я шёл легко, и мне всё ни­почём. Это совсем не так. Мне до конца понятно, что чувство­вал о. Дмитрий Дудко, как он говорит: страшная тоска, до отча­яния доходящая. Такого у меня не было ни разу, но тоска обиды на себя была несколько раз. Весной, где-то в апреле, когда по­шёл сок у берёз, так захотелось в лес, берёзовки попить! Стал молиться святой мученице Перепетуе – и тоска в тот же день ушла. Это помогало знание Житий. Очень тоскливо, что ты один, нет ни души, с кем бы можно было поговорить, поделиться, посоветоваться. Грешным делом, даже говорил, вроде как шутя: «Что же вы там, не можете мне найти хотя бы одного верующего? Есть же в других лагерях, тюрьмах...»

Делал много поклонов, день разбил на шесть частей, и раз в ночи – на молитву: «седмикратно в день прославлю Тебя, Господи». Потом сбавил до пяти раз – уже через месяц заметил, что трудновато стало, времени нет совершенно для размышления, для ходьбы. Молитва – по часу-полтора за одно моленье. И стал так молиться не более четырех раз днём.

У меня сначала не было с собой ничего, ни карандаша, ни ручки, ни бумаги, и, кажется, хорошие были мысли, да не записал, так и протекло. 20 января вывели меня, провели в другую камеру. Вошёл – и ничего не вижу, жуть взяла, как мама говорит: мороз под кожей. Людей не видно, только в дыму, в чаду тени какие-то, а это в одну комнату сбивают всех, чтобы легче было везти в тюрьму. Кто из суда, тем успели родные передать кое-что.

Теперь всё зависит от конвоя: бывает хороший и плохой – на какой натолкнёшься. Иногда отберут, и сами съедят при тебе же. А тут принесли колбасы, хлеба и иного.

Вошёл, перекрестился, впереди себя ознаменовал. Народу вплотную скоро будет. Сел ниже, а дышать нечем, так наку­рено. Вентиляции нет. Как черви шевелятся, а где и что – не разберёшь. Сразу на меня воззрели, начали о разных па­костях: как и где было с каким попом. Было ли? Тут я за попов сполна получил. Эх, батюшки, где вы? За своё и за ваше несу.

 Жизнь ваша открыта, под кровлей томится, с кровли возгласится. Угощать начали, не ем. Никогда и ни у кого не брать ничего без самой крайней нужды – девиз держи, не пожалеешь. Нужды же нет у меня, сыт, доволен. Потом видят, что я зады­хаюсь, один позвал меня на нары, там в стене окно, и воздух проникает низом. Лёг. А тут рассказы, как и за что судили – все герои, все мало виновны или не виновны, все такие молодцы в своих рассказах...

 Вскоре кричат: «Парашу выноси, подготовь к сдаче камеру!» Когда готовились уже выводить из КПЗ, и я уже перешёл к двери, то встал и попросил слова. Все замолкли. Начал о нашем положе­нии, что нас Господь послал сюда для исправления, сказал о надежде, которую дает Бог. Слушают молча, глядят. Загремели запоры, засовы, задвижки – грохот. «Выходи!» Отдали мешочки, у кого были – прежде всё отберут, потом отдадут – и на выход во двор. Машина вплотную к двери, и пошёл, пошёл, давай! Ах, не можешь? – раз тебя собакой! Всё, закрыто. Собаки будут потом, когда тюрьма тобой займется, а пока так трамбуют, затарили. Пошёл...

Молитвы одна другой горячее... А наши-то, знали бы, где я. Им сказали, что 11 числа я уже в тюрьме, а я ещё десять дней в КПЗ промерзал, легкие и бронхи проверял.

И вот даже в машине, сдавленные, ни дохнуть, ни пере­ступить, ни шевельнуться, получив от сопровождающего мента строгий наказ не курить – тут же начинают курить! Воздуха нет, кружится голова. Валит машину, кидает.Начало сделано, ещё раз переливается вино в сосуд из сосуда(Иер. 48:11), успевай усва­ивать новые уроки. Когда в 1980 году привезли меня, то один из охранников сказал: «Это тебе, батюшка, семинария...». Значит, теперь или как новый курс, или как академия...

Остановка. Скрежещут ворота, заходит машина «зак» в тюрьму, ворота автоматически задвигаются. «Выходи!» Шаг вперёд – и ты уже в шлюзе – в подвале тюрьмы. Гонят в самый нижний этаж, вода течёт откуда-то со стен. Втолкнули в «стакан» – отстойник, откуда будут разбирать: кто с суда – тех по своим камерам, если процесс не окончился, а кто осуждён – тут же в коридоре стригут наголо, и у кого борода – бреют. А мы, новички, должны будем пройти обработку: нас завтра будут об­мывать, прожаривать от насекомых, как в армии. Всё точно в срок. А пока можешь подивиться налаженности, чёткости работы СИЗО (следственного изолятора) – тюрьмы с контингентом, с кадрами. Кажется, и почти уверен, что по сложности работы с людьми, запутаннее и мудрёнее, чем тюрьма, нет предприятия. Привозят из КПЗ не позже 10 часов вечера.

Если уж пришёл этап из другого города поездом, то снимут и привезут в любое время суток. Старожилы тюрьмы уже знают по числам, откуда этап. Если по тройкам – 3, 13, 23 числа – то из Рубцовки, к примеру; по другим числам из Алейска. Более всего оттуда, где нет своего СИЗО. Этих, чтобы не нару­шать устава (более 15 суток не держать в КПЗ) везут в Барна­ул, оприходуют, помоют, прожарят и в камеры распределят. По­живут немного – потом снова в свой город, в КПЗ. Там их следователи исследуют не более 15 дней и, чтобы соблюсти устав, снова везут в Барнаул. Всё по форме и по норме. Живут неделю, две – снова в тот город везут. И так челночным методом, ходят этапом, пока осудят: следователи-то живут в тех городах, и им ни к чему ездить сюда, надо – привезут клиентов.

Только развели по нижним «стаканам»-отстойникам, как уже открывается кормушка в двери, и сразу же начинают кормить. Каждому дают в тюрьме полкирпича особой выпечки хлеба. Кирпич меньше обыкновенного, чёрный, и добавок к нему – кусочек режут толщиной в мизинец, и половинку от него – «гал­стук». Кто первый получает, тот незаметно ставит все половин­ки «на попа» и смотрит, какой кус выше, та пайка и его – всё же принимал. Если заметят другие зэки эту процедуру, то отставят его, или в морду: бери поровну, не жри больше нормы. Сейчас хлеб не получишь, ты уже брал его утром, а вот то, что вечером давали в тюрьме – и тебе черпак дадут этой каши или лапши, или горошницы – воды на горохе. Бывает и одной горошинки не выловишь, а всё равно вкусно. Если у кого-то хлеб найдётся, то по кругу.

Только вошли в «стакан», я сразу попросил внимания. Начало было сделано уже при выходе из КПЗ, там не более деся­ти минут говорил. Здесь же более получаса. За это время вызы­вали кого-то, уводили, оставались те, кто только что из КПЗ.

Дошла очередь и до нас. Проводят на этажи, и при самом входе на этаж есть камера без номера, «нулёвка». В неё заго­няют приехавших, как в карантин. Камера большая. Входишь – стены ровные, не так, как в «стакане», всё буграми, чтобы не писали на стенах, чтобы была полная изоляция, кто кому не передал что-то. В стакане сидения из бетона сплошного, как бы блоки железобетонные, а в «нулёвке» стол есть, весь окованный и сваренный уголками, и скамейки с двух сторон приваренные, вмонтированные в пол. Огромные, на всю камеру, нары на огром­ных уголках сантиметров по 20, железом покрыты. На них лежат уже. Свет сумеречный, только видно, как блестят глаза у при­поднявшихся. Какой-то цыган, ещё человек десять. Так на голом железе и лежат: кому ты нужен? Всё продумано – туберкулёз куль­тивируют.

Два окна. Были под тройной решёткой, но нашёлся мудрец, даже из-за трёх решеток, накрытых плотными, из железа, жалюзи, передал записку – «ксиву» в другую камеру. Начальство деньги не зря получает, не даром государев хлеб ест – нашёлся, кто отрубил и подобные попытки: чуть шире окна сварили на все окна в тюрьме решетки такой ячейки, что рука не пролезет. Передача из камеры в камеру была исключена этой решеткой на 100 %. В двери глазок, и в двух стенах по глазку. Через стену прокопана ниша, как у пулемётного гнезда, чтобы видеть, как мы тут перевоспитываемся. А чтобы не дуло зимой, надо засте­клить. Зэки малодушные ломают стекло, достают и себе вены ре­жут, или друг друга пластают. Так их фанерой замазали намертво. Всё, все успокоились. К окну даже никто не подходит – недося­гаемая роскошь.

Вошёл, перекрестился. Осмотрелся, где же мне приспосо­биться. Стол и скамейки из дерева, остальное всё из бетона; помолился и спросил: «На скамейке (четверти две-полторы шириной) никто спать не будет?» – «Никто». Да и как на них уместишься – узкие, упасть можно. Что испытывают зэки, когда спят днём – не знаю, но вот что они терпят, не имея сил заснуть ночью – это вижу. А так как я днем ни разу, от подъёма в шесть и до отбоя в десять вечера не ложусь, то тело гудит к вечеру. Поклоны так утруждают тело, что только жду отбоя. Лёг, слышу: всю ночь, как и везде заведено, похваляются, как «сладко» жили, кто и как геройствовал, блудил, воровал, уби­вал... То говорят, что уже им доказано, в чём нет смысла таить­ся. Потом заснул. Ночью встал, помолился, и опять вдоль ска­мейки. До подъёма снова встал на молитву. Такой распорядок будет всегда, до единого дня. Утром подошёл ко мне один из тех, кто ночь промучился без сна: «Ну, батюшка, и богатырский же ваш сон!» – «Так я же днём не сплю, перетомлюсь, вот плоть и просит разрядки».

День длинный, распорядок не дает расслабиться. Никогда не позволяй себе думать, что здесь ты ничего не можешь сделать, – и приходится только ждать. Тебе дана возможность влиять на события в мире более, чем непосредственному участнику. Исаакий Далматский сидел в тюрьме и решал исход битвы. Молитва Василия Великого и помощь святого Меркурия прервали цепь зло­действа Юлиана Отступника. С первого дня начал совершенствовать порядок молитвы, и уже через неделю у меня было полностью упорядоченное правило, которое чуть менялось, когда вторгались изменения в распорядок моего содержания: допросы, вывозы...

 Утром зэки интересуются, кто дежурил, кто там играл, бе­гал по коридору, визжал, шлёпал... Это из разных коридоров дежурные ребята и девчата в форме, которых зовут за их дубовые мозги и совершенную неразвитость «дубаками». Да и тут не все такие.

Кто-то с утра пораньше подпарывает плечики фуфайки, стеганку, чтобы достать припрятанный чай, который вчера при входе в СИЗО смогли пронести через досмотр. Когда меня осматривали, все вещи проверяли, то некоторые старые работники тюрьмы узнали меня, и один говорит: «Как же ты говорил, что больше нэ попадешь сюда?» – «Не говорил я так». – «Как же нэ говорил, говорил...». Взял Новый Завет, а в нём у меня ещё с 1980 года от бывшего начальника тюрьмы лежит записка, чтобы у меня не отнимали на этапе Новый Завет. Просфоры просмотрел – отдал. А так, у кого что понравится, будь то даже самая раз­решённая вещь – мундштук, или расчёска, или папиросы – «не положено» и баста. Отняли яблоки – «а то отравишься». Потом вижу: ходят, едят эти яблоки сами. Власть! Хотя и не таможня, а тоже кое-что урывками берут: где стержень, где ручка пригля­нется, а то и одежку, чай. Где знать про то проверяющим проку­рорам по надзору, он давно спит около жены. Всё получку ждут, выправляют общество, ждут перестройки, лучших времён.

 Вода здесь свободно; уже не в бачке, как в КПЗ, и туа­лет по-настоящему: унитаз. Кружки у кого-то есть железные – чай варить будут, чифирить. Рвут рубашку, у кого лишняя, лезут под железные нары, там на батарее на трубе устраивают кружку, и дым коромыслом. Пьют – сердце готово выскочить из груди. Да куда тут сердцу, тут и мысль повязана красным бан­тиком... Смотришь – кто-то за сердце уже держится. «Мотор ба­рахлит», – скажут. А кто под нарами чай варит, кричит, чтоб ещё «дрова» гнали. Кто-то газету дал, коробку от сигарет. Не кипит – рвут рукав рубашки, воротник фуфайки – вату долой, материя горит. Сало у кого-то – это уже топливо – в материю, получился трут, жгут.

Проверка, вызовы начались после кормёжки. За день прохо­дим душ, кабинет рентгена, снимают отпечатки пальцев, фотогра­фируют с надписью твоей фамилии и инициалов. Смотрят всё, до самого потаённого, не болен ли. Если думаешь лукавить, что болен, то это всё обрушится впоследствии на тебя. Молчи, не говори, если, конечно, терпимо. Про малые боли забудь. Зубы, если они есть – зажми – дольше сохранишь. Провели прожарку. В Барнауле – лучшая из всех, какие видел.

Прошёл пять тюрем, и лучшей признаю барнаульскую: по обиходу, и по порядку, и по прогулке лучшая. Всё же девичий монастырь, кровь святых дев вопиет и ходатайствует. Мы тоже почти монахи – твори правило. Вызывают меня в оперчасть. Главного опера подполковника Бражникова нет уже, а чины пониже. Этот самодурствовал ещё в 80 году, так и стоит перед глазами, зверем дыбится передо мной, вгоняет в дрожь. Ушёл на незаслуженный отдых, доедает своё перед вечностью беспокаянный. Главного зовут «кум», а эти все оперы – «подкумки». Знакомятся. Держи язык за зубами, каждое слово будет потом тебе возвращено, и никакие отговорки, разъяснения не помогут. Я сказал: «В восьмидесятом году посадили на Олимпиаду, а тут, может, на время съезда?» Это мне потом вернули с довесками. Если такие мысли есть, то выкинь их из го­ловы. Теперь так просто не отвертишься, срок уже «размочален», «повенчают», то есть навинтят срок.

«Ну, куда же тебя, Лапкин, девать?» – «Да туда бы, где меньше табака, дыма». – «Да тут 99,9 % курят. Ладно, что-ни­будь придумаем. Ну смотри, тут сильно-то агитацией не занимай­ся». Говорят хорошо, душевно. Я спросил: «Говорят, что в этом году тут вши есть?» – «Боремся».

 Вот меня вызвали, наконец, будут определять с камерой-хатой на постоянное жительство, а так я пока как БОМЖ, в нулёвке мыкаюсь. Что придумали оперы, куда меня? Всё же оперчасть – это мозговой центр тюрьмы, люди думающие. Потом я, не зная их работы, о чём они в кабинетах говорят, но сопоставляя разговоры, допросы других людей, немного пред­ставил их работу – это местное КГБ.

Ведут по коридору, вот и 106-я камера, в которой я сидел в 1980 году. Сидел я в одиночке – милое дело, не нарадуешься. Поёшь, молишься, никому не мешаешь, дыма нет, чистота. Одному сидеть – благо великое, исцеление души, келья. Я даже КПЗ перевёл так: «конец помыслам земным», или «келья – пора заду­маться».

Довели до 112 камеры-хаты, вводит дежурный. Этот уже без власти, только исполнитель, что скажут, то и сделает. Открыл – камера небольшая, не то, что те, мимо которых нас вели, куда моих ночевальщиков вводили – там по три этажа, и видно, как сизая дымка клубится, люди в темноте почти сидят, страшно так.

Отворили камеру, шагаю, сотворив крестное знамение. Охранник мне: «Тут, смотри, ничего не бери, хозяин позже придёт». Оглядываю камеру. В руках уже матрац, одеяло, подушка, две простыни, ложка, кружка, свои сумочки – «сидорки». Всё точно так же, как и в 106-й. Но на том месте, где тогда я лежал, у стены, у окна слева – застелено аккуратно. Все остальные койки пустые. Четыре шконки – это слева, и плюс две справа, и стол слева. Слева умывальник и туалет – если смотреть от входа. В стене напротив входа окно. Это на втором этаже. Место выбирать мож­но – пять шконок в моём распоряжении. Ложусь сразу на ту, что к окну. Ширина камеры 1,75, длина 6 метров. Высота около 3 метров. Воздух не задымлен, даже свежий, пол чистый. Натянута веревочка через всю камеру – простыни сушатся, олимпийка синяя. За окном, то есть за первой крупной почему-то решёткой висят на веревочках колбасы, масло в целлофане, лук растёт в пустых консервных баночках, круvжки. Сумок около тринадцати и тапочки. Долго разглядывал.

Спаси, Господи, и тут Ты, Христе мой! И здесь есть люди! Думаю, что во всей тюрьме действительно это была лучшая каме­ра. Не по делам даёт Господь, а по милости, и вводит, как Неемию, в милость перед начальствующими (Неем. 1:11). Это как Юлий, поступавший с Павлом человеколюбиво (Деян. 27:3). Здесь я пробуду от 21 января до 1 августа, сознавая, что нахожусь в добром месте.

Кто же это тут обитает? Когда я был в Кемерово, то попа­дал в камеру с милицией – один за убийство друга, другой за­резал жену. Вот такие милиционеры, и с ними молодой человек, сын какого-то «пупка» (начальника). Чтобы ему не попало в об­щих камерах, его поместили с «ментами», а этих всегда отдельно содержат, чтобы не убили их преступники. Думаю, что здесь, видимо, сынок директора – или где на допросе, или на свидании. Но вот уже и шесть часов, ужин прошёл, а никого нет. Помолился ещё. Слышно, как шоры-задвижку прорезиненную, с прорезью на глазке, отодвигают, смотрят на меня. Походил, скоро и отбой.

Но вот кто-то подходит к камере, гремят запоры, затворы и накладки, и входит человек. Сухощавый, ростом с меня, подвижный, здоровается: «А мне уже сказали, ещё в стакане, что ко мне попа посадили». Помаленьку пошло знакомство. Директор рыбокомбината нашего Мамонтовского района, Владимир Митрофанович Сивер. Сидит уже больше года, сейчас идёт суд. Их шесть или девять директоров и началь­ников клубов, и иные. Он за «паровоза», за главного в обвине­нии, других за собой тянет. Старше меня на несколько месяцев. «Вас не будет смущать, что я молюсь?» – «Да мне-то какое дело? Молись, тут всяк по сво­ему с ума сходит».

 С первого дня, с первого часа я ко всему внимательно при­глядывался, и более всего меня интересовала психология людей, их взаимоотношения. «Душа, пожри смысл и поглоти мудрость».Сивер знает до тонкостей всё про тюрьму, это старый зэк, наблюдательный, решительный, смелый, гордый, но абсолютно бездуховный, всё из плоти, грубости, силы. Познал силу власти, входил к замминистрам в Москве без стука, знает всех первых секретарей райкомов не понаслышке, а по обедам дома у него. И космонавты алтайские Герман Титов и Севастьянов у Сивера были на охоте, на рыбалке, всех везли к нему отдохнуть, поохотиться, рыбки покушать. Сивер – первый рыбак Алтая. Умел жить, поудить рыбку в чистой и в мутной водичке. Не пьяница, деловой. Если бы ему оказаться в Америке или в Японии, то вскоре был бы не на побегушках. И если бы не тысячи инструкций-препон здесь, то давно бы программа была выполнена такими, как Сивер. Циник и богохульник, но твёрд, не выдал никого. Полу­чил 12 лет усиленного с конфискацией имущества и пять лет после отбытия срока не занимать руководящих должностей. До 13 мая 1986 года пробыл я с ним в 112-й камере. Дня через два он, слушая меня, заинтересовался, и я предложил ему на­чать проходить Священное Писание. Около месяца по часу до отбоя, уже лёжа в постели, рассказывал ему.

 Он получал стиральный порошок, какую-то соду, и часто стирал своё белье. Руки в кровь изъедены, а моет, гладит брю­ки, всё блестит. Я потом думал: вот у него новые простыни, а сна ему нет, припрашивает себе снотворные таблетки. А у меня нет ничего того, и сплю, как после работы. Ноги гудят. Утром я вставал пораньше, когда первые признаки улавливал, что ско­ро будет 6 часов: где-то далеко чашки гремят – рядом с нами была чайхана. Встаю, умоюсь, всё в порядок приведу, оботрусь до пояса. Так же и перед сном ноги помою холодной водой. Сон в великую усладу. Только лягу – секунд через пятнадцать я уже сплю. Володя не мог надивиться на мой сон, страшно завидовал.

 Утром помолюсь. Сивера уже на выход. Их сбивают в «ста­каны», оттуда потом ведут в шлюз-переход, грузят в «заки» и везут в суд. Каждый день новости привозит. Чайник, который в каждой камере был, заверну в фуфайку, чтобы Володе хотя тёп­лый чай сохранить.

Как только выходной, так беда мне: он курит, и уже не разбежишься в камере. Хотя между шконками было расстояние, чтобы боком только пройти, я ходил сначала туда-сюда метра три, а потом и меж койками. А в выходные он лежит, повернётся головой к стене, где окно, и видит, как я молюсь. У него думы свои, а тут я перед глазами кланяюсь – ему это вот как тошно.

Вот однажды он и взвился: «С ума можно сойти! Сколько живу, отроду не видел, чтобы столько молиться! Тебя проверить надо у психиатра. Стоишь целый день, как лошадь от мух головой ма­шешь...». Я тогда сказал: «Владимир Митрофанович, я же Вас терплю, потерпите и вы меня. Как-то же надо жить». Поделать он со мной ничего не мог, – я молился тихо, молча, – а то, что кланя­юсь, а ему не по нраву, то это его дело. Не могу же я ради при­хоти его оставить молитву.

 Это был единственный случай, когда он так открыто восстал против молитвы. Я продолжал молиться, и он утих. Но бес его здорово мучил. Вскоре он сказал оскорби­тельное слово на Евангелие, и я сказал: «А здесь ты погорел, этого тебе Бог так не оставит, накажет тебя Господь, богохуль­ника и циника». Потом он горько будет вспоминать те свои безумные слова, и чем ближе будет суд, тем томительнее будут для него дни...

 Многократно хотел вернуть он те беседы по Библии, но я уже «ушёл». Тюрьма, здесь всё строго изолировано. Попав в одну ка­меру, уйти в другую по собственному желанию невозможно. Но если человек провинился, и его начинают убивать в этой ка­мере, или просто взъелись на него преступники, то этот гонимый начинает ломиться из камеры – колотит руками-ногами в дверь, и не прекращает, пока его не выведут. В коридоре его будут, может быть, бить охранники, но это всё легче, чем захлещут арестанты, взбесившиеся на такого же.

 Но и «выломившись», такой зэк не разрешил проблемы, а только усугубил свою участь. Как ни изолируют людей по каме­рам, и какие только не введены инструкции, чтобы не перегова­ривались, не сообщались, но в тюрьме идёт великое, непрестан­ное движение. Кого-то на допрос вывели – дороvгой встретился, крикнул или заглянул в камеру, когда охранник-дубак зазевался... Попадёт за это, будет карцер – это не в счёт, главное, найти такого «выломившегося» во что бы то ни стало. Повели на допрос, случается, что сразу следователю не передадут, там тоже заминки выходят, тогда тебя в «стаканчик», в махонький карцер толкнут, сиди час-другой. А пока сидишь, ждёшь вызова, читай на стенках эпистолярное искусство тех, кто прежде тебя здесь срок отбывал, напиши своё – чтобы только тебя не засекли. Ты оставил надпись на стене, а забелят её известкой может быть через месяц – сколько тут человек побывает? Да и ищешь ты не один, а все тридцать человек из той камеры. Раскинь-ка сеть на все концы. Кого-то из камеры везут в суд – всех сгоняют в стаканы – там успевай делиться информацией с теми, кто тоже куда-то едет: заперли не на один час, внизу почти не наблюдают в глазок – не дремли. Когда вокруг только стены – всё на слух, всё на язык, пока зрение отдыхает. Повели в баню – там надписи на стенах, на полу, на окнах: кто кого любит, кто кого ищет, кому сколько дали, кого куда увезли, кто где выломился, то есть стал «ломанушкой». Об этом будут и на прогулочных двориках писать, и в окна кричать, искать такого. Искать, чтобы мстить через тех, кто теперь с выломившимся сидит.

 Затравленным зверем бегает такой несчастный – хорошая добыча для оперов, такого вербуй куда хочешь, он уже ничего не просит, только спасите, – из таких делают долговременных «уток» в СИЗО. Уже осуждённые, они толкутся по тюрьме и не отправляются на этап, выдавая себя за подследственных. Так, подсаженную мне «утку» – Володю Фисенко – разоблачил банщик гражданский при мне: «А ты чего столько времени околачиваешься, тебя же месяцев пять тому назад осудили уже?». Всё, вскрыли. Беги, Володя!

Или сажают с такими, как я, кто не кричит в окна, не отвечает на стуки в стену. Таких не отвечающих зовут «мороженые». А когда узнают, что здесь я сижу, то перестают стучать – тут попы сидят, им нельзя нарушать правила режима.

 Когда человек входит в камеру, то, как правило, останав­ливается у дверей, его расспрашивают, откуда он, не выломился ли, где был до этого, в какой камере-хате. Потом могут и на богатство вшами проверить, не пустить – то есть начнут звать корпусного дежурного старшину, прапорщика по этажу, по корпу­су, чтобы в прожарку сводил новенького, помогают от вшей освободиться. Но это, может, и не везде так. Вшей ещё терпят, а если соврёт, тогда беда, «хана тюремная», могут и до смерти заклевать за то, что скрыл, что он выломился где-то, бежал от преследований, не довёл до конца там, не разрешил вопроса, или начальству нажаловался на кого-то – это смертный грех там. В тюрьме постоянное движение, знают, какого числа и откуда этап, что делается в каком лагере, и кроме того в дуvше, в прожарке, и стрижке, и бритье, и ремонт протекающих труб или забившейся канализации – всё делают зэки. А это почти что твой брат родной, и он тебе скажет то, что и на воле не узнаешь так быстро. Узнал один – знает вся камера, вся тюрьма. Кричат в окне так, что слышно на всю тюрьму. Кто-то кого-то вызывает, тот услышал и без лишних слов в ответ кричит: «Говори!» В нескольких словах дают информацию. Пока дежурненькая подбе­жит и закричит, этот уже отошёл, лёг на шконку – поди узнай, кто в эфир вышел. Кричат одному, а слышат все. Вот на неделе повесилось трое в тюрьме, среди них и полковник Фёдоров – начальник милиции города Бийска – узнали в тот же день.

Более сложного организма чем тюрьма не знаю. Операм там спать некогда. Выходных нет, всё по числам. Вот по делу идут пять или десять человек. Когда один, как я, то мороки нет, а вот этих так нужно рассадить, чтобы они друг с другом до суда нигде не встретились. А из камеры вызовы бывают – и на свидание, и к следователю, и в баню, и просто к оперу или к начальнику, или постричься, или к врачу. Довольно часто идёт тасовка контингента по причинам, ведомым только «кумовьям» и «подкумкам». А у тех своя задача – кого куда посадить, выяснить, если где что не раскрыто, что где готовится. Держи ухо востро, грешник!

Этапы идут и идут со всего Союза, и всех надо принять, расписать, поставить на довольствие, помнить, куда этого при­бывшего осуждённого отправлять, кто его заказал, и заранее вывести, помыть, если было какое наказание, то всё ему в дело внести, вернуть сданные в камеру хранения вещи, отнять что давали здесь, до книги и ложки, выдать отъезжающему паёк на столько дней, каков путь. Если положили в больничку, то и это всё где-то должно быть отмечено. Каждого обыскать, взятое разделить, выдать всё заново: матрац, одеяло и подушку. Где-то ничего этого не дают, но в Барнауле дают, а то и простыни с наволочками. Раз в десять дней подходят к двери, стучат и кри­чат: приготовьте бельё. Потом собирают. Что сдал – получишь на другой день или даже в этот. Кто хочет личное бельё сдать –простирают, принесут. Кого мыли в дуvше, то снова через неделю, точно. Допустим, ты приехал утром в понедельник, тебя помыли в душе и в камеру, а этим очередь идти в душ в этот день. Снова мойся. И если тебя в этот же день отправлять по этапу, то снова помоют. Мыла дадут с пол-спичечного коробка, и в камеру дадут для стирки четверть куска на брата – стирай.

Можно три раза в месяц покупать всего на десять рублей в отоварке. И никогда не ошибутся, осталось у тебя на этот месяц ещё что брать или ты израсходовал всё.

Вызвали человека или к следователю, или к врачу, или на сви­дание – увели, и в это же время за ним прислали: нужен в другое место. Мигом найдут. Из прогулочного дворика – прямо в руки прокурора по надзору Краснопёрова, как было со мной 3 марта...

21 февраля приходит с суда Владимир Митрофанович и говорит: «А я сегодня тебе привет привёз». – «От кого же?» – «Когда меня вывели, то у нашей камеры стоял старик, его вели в “стакан”. Он шёл этапом из Москвы. Я спросил, по какой он статье. Он сказал, что по 190-1. Тогда я ему сказал, что со мной в ка­мере тоже сидит человек, по этой статье». – «А за что?» – «Да “Архипелаг ГУЛаг” распространял». – «А я Солженицыну помогал материал собирать. Меня исключили из Союза писателей, а сейчас везут в ссылку куда-то. Я писал заявление, чтобы направили к жене, она ссылку в Усть-Кане, в Горном Алтае отбывает – Зоя Александровна Крахмальникова. Она выпускала журнал “Надежда”. Может быть, меня к ней отправят? Я тут три дня пробыл, а эта­пом иду уже третий месяц. Хорошо побыл в Барнауле, сразу же поместили в санчасть, чтобы поправился. Как на курорте отдох­нул».

 Я писал на одном листке тетрадном: «Ко всем, кто хочет обратиться к Богу» – краткое содержание того, что нужно знать для покаяния и примирения со Христом. Написал и дал Сиверу око­ло пяти листков, чтобы он раздал своим подельникам. Так этот Феликс Светов попросил себе и жене. Когда же главный опер тюрь­мы подполковник Бражников принёс сданные ему кем-то три-четы­ре таких листка, кричал на меня, обещал 10 суток карцера, то Сивер сильно забеспокоился, чтобы я не подумал на него, что он сдал мою продукцию, заложил меня.

Когда выходили на прогулку,и я на каждом повороте лестнич­ного марша крестился, и впереди себя крестил, то охранники как-то спросили Сивера: «Весело тебе теперь с новым сокамерником?» – «Да я с ним скоро разговаривать разучусь, – отвечает он. – Он же целыми днями молится или ходит!»

 А я нахаживал до 10 и более километров по камере ежедневно – замеряли люди.

 Когда же я не перестал молиться, а Сивер страшно был взвол­нован, бесы мутили его прежними грехами, то он стал писать прошение, чтобы его опер вызвал на приём. Пишет, да от меня таится. А писал, как потом сказал, чтобы убрали его от меня, то есть почти бежать хотел. Отдал заявление и почти в ту же минуту, когда заяв­ление ещё и не дошло по адресу, открыли дверь, и рослый муж­чина в добротном пальто вошёл в камеру. Это случилось 24 фев­раля 1986 года. Сивер тотчас начал допрос: фамилия, почему ушёл из той камеры? Оказалось, что этот бежал от тех, кто бил его там компанией. Говорит, что вызвал его опер и сказал: «Я тебя к попу посажу, там спокойно». Когда же назвался он – Лозин Анатолий Максимович, то Сивер стал такие данные выкладывать ему про него, что тот только хлопал глазами. «Ты учился в Москве, кандидат наук, преподаватель второй группы космонавтов...» – хоть досье заводи... Потом Сивер рассказал, что жена этого «космонавта», как мы его звали иногда «академиком», или кандидатом, приезжала на отдых к Сиверу, и с каким ушлым Соболевым она там поправлялась от домашней сутолоки на свежем воздухе. А из-за этого соперника теперь «космонавт» и приземлился на нижнюю шконку, побил его крепко за жену, застав его при своих обязанностях, вместо него, законного мужа.

И все их разговоры в течение двух месяцев шли по подобной тематике. Лозин был осуждён на два года общего режима 23 апреля. Разговоры были только о пьянке и о «бабах». Ничего духовного, никаких проблесков. У одного 26, у другого 18 лет стажа коммунистичес­кой партии. И обоих ещё пока не исключили. Лозин про космонав­тов всё рассказывает, про генералов, про маршалов авиации, а Сивер про первых секретарей райкомов, крайкомов, исполкомов, про тех, с кем пил, ел. И ни одной живой, духовной личности у Сивера.

Хотя Лозин и указал среди знакомых космонавтов таких, с кем бы хотелось поговорить при случае.

Некоторые фразы из Евангелия и из святых отцов Анатолий Максимович записывает. Дал ему бумажку, ручку – своего-то у него ничего нет. Это не то, что Сивер, – у того всего полно, три носильщика нужны. Когда-то «космонавт» жил на 700-800 руб. в месяц, сейчас не то...

Идёт смена. Слышно, как в соседних камерах дальнобойными матами с начинкой полощут. Где-то не встают со шконки при вхо­де «контролёров», где-то не убрали мусор... Отворяют к нам... Тихо, спокойно, поздоровались. «А этих хоть и не проверяй, всегда у них чистота!» Ни матов тебе, ни криков, иногда и дверь не откроют, через глазок посчитают: трое. Как-то стали мы выговаривать проверяющим: что же это вы не заходите к нам, за людей нас не считаете?» А Сивер встал в угол вплотную к стенке у двери – его не видно, пришлось открывать. «А я здесь!» – «Да куда ты денешься...».

Пока дверь открыта, пока считают, пока жалобы наши примут, – смотри внимательно: кто-то по коридору пройдет, кто-то тебя – лепись ближе к двери.

Всё же мне было легче, «малолитражка» спасала (маленькая камера), и ребята берегли меня. Сивер курит – сядет на возвышение, где клозет вбетонирован. А без него стало ещё лучше даже, хоть он и пугал, что когда он уйдёт, то никто так не будет беречься, где курить. А без него новый Володя приучил всех к такому порядку: прежде чем прикурить, встать на парашу, и руку с зажжённой спичкой поднести к решётке, и, если туда тянет, там и курят. Дуют туда, а когда не сосут зловон­ную пакость, то руку держат близ решётки, и туда всю мерзость уносит. А если не тянет – тогда к окну, и в хате было так, как будто курящих и не было. Узнала про это охранница одна, вызвала кого-то, захлопнула на задвижку с той стороны эту дыр­ку у радио.

Моем иногда несколько раз в день, воздух сравнительно чист, самим приятно. В тапочках ходим. А когда идём на прогулку, случается увидеть, что делается в больших камерах. В три этажа, дым коромыслом. Не дай, Бог...

 Когда я молюсь, то случается, что новенькая «дежурненькая» из «дубачек» долго смотрит в глазок, потом откроет «кормушку» и кричит в ночи: «Дядя, а дядя... дядя, а дядя!» А я молюсь. Тогда мои сокамерники повернутся к ней: «Чего орешь? Он же не ответит, видишь, молится, закрой кормушку, макака. Находятся же такие бестолковые!»

Чтобы мне удобно было стоять, ноги бы не мёрзли от бе­тонного пола на молитве – кладу валенок, и стою на нём. А потом так же применял сапог. Входит начальник по режиму подполковник Клименко А.И., осмотрел всё: в камере чисто, койки заправлены. Увидел под столом мой сапог: «Почему сапог один стоит?» – «Молюсь я на нем, а то от полу холодно». – «Меня это не касается. Чтобы оба сапога вместе стояли!» Повернулся к выходу. Попутно календарь-бегунок сорвал со стены, свита за ним...  Мужа с женой, детьми разлучили, и всё ладно, а сапог от сапога заскучал – соедини, свидание сапогу сделай! То ли специально выбирают таких на должности по режиму, или они вовсе и не такие, да должность их так исковеркала?

Не раз был на беседе с начальником тюрьмы Соломиным Александром Семёновичем. Отец родной – а полковник. Побеседует, и утешит, и что можно сделать – всё сделает и тотчас же. Когда меня в 1980 году вызвали после ареста и доставки в тюрьму к Соломину, он выслушал всё, сидит, спокойно так улыбается: «Да ты не расстраивайся...». Потом достал книгу, Уголовный кодекс: надо посмотреть твою статью, не было у меня таких ещё. «О, да статья у тебя легкая, всего до трёх лет, а то ещё, может быть, и отпустят». Спросил меня тогда Соломин, как спа­лось, не мешают ли. Я сказал, что кто-то несколько раз в ночи взывал ко мне: «Вставай, молись, чего спишь!» А простыни не дали, и ни у кого их нет, и кружка старая. Он тут же взял со стола алюминиевую кружку, постучал по батарее, и тотчас явилась завхоз. Он ей: «Ты хоть маленько делай различие, кто перед тобой! Ну и что, что ни у кого нет простыней. Они же жгут их, а этот разве жгёт? Сейчас же выдай!» Тотчас дали всё, но потом она ехидно так меня спрашивала при встрече: «Ну, как ваше драгоценное здоровье?» А того солдата, который кричал, нашли и убрали. Об этом, хотя я уже и говорил, да приятно ещё раз о хорошем человеке поговорить, повторюсь в сладость.

С Соломиным встретились у мемориала как-то. Разулыбался, как самый близкий человек. Я был с товарищем и говорю: бывший начальник тюрьмы. Похвалился им. Но он, высокий и стройный, крупный весь, так приложил палец к губам: тшь. «Ты, родной мой, про это вслух не говори, не надо». И по телефону все эти годы мы с ним переговаривались очень задушевно. Теперь он уже отошёл в путь всей земли, с женой иногда перезваниваемся. Так вот... А слова о Боге принесли ему много хорошего, и он, жена говорит, по-христиански помер. А Лозин, потом уже узнал, отсидел, вернулся, жил в общежитии, запил, и повесился. Сивер же вернулся, был снова директором и помер от рака, курил по две пачки в день. После освобождения он к нам и в деревню приезжал со своей женой Ниной Ивановной не раз, и мы у него были в Мамонтово. Очень был дельный, деловой, но жил только этой временной жизнью. Иногда говорил мне: плохо ты о мне молишься, вот опять вторую пачку за день доканчиваю. Сгорел в дыму никотиновом. Как-то на прогулке знакомый охранник Лобанов Иван Вл. дал мне три листочка березы. ( Очень хороший и душевный был старшина этот, охранник. Потом я к нему на дом ходил.  Он умер. в январе 2002 г.) Так я и пронёс их через все этапы, и вернулся с ними... Внизу дворика есть амбразуры для выброса снега и стока воды, вот туда наклонишься и, бывает, что-нибудь увидишь: то где-то автобус едет, то человек пройдёт. А были и такие, кто своих видел. Такого счастья удостоился и я, увидел Наденьку вдали, дал ей знать о себе, высунул руку с майкой в дыру внизу.

 Лучшей прогулочной площадки, чем в Барнауле, нигде не ви­дел. Тут и воздух лучше – всё же в лесу.

Разговор запрещённый постоянно ведётся. А то кто и на полную мощность вопит: «Я здесь!» Ходят поверху и понизу охранники, а кто из крикунов – сразу в карцер, а там вообще на весь срок карцера нет прогулки. Молчи, люби дисциплину. Охранники любили стоять возле нашей «кельи», слушать свидетельство. А то и отворят, слушают. Многим давал календарь, от руки написанный: когда посты, когда Пасха, до 2 000 года писал, на память знал. И ни один листик с праздниками никто не передал начальству – никому это не страшно. А написанные от руки мною листики с краткой информацией о душе и о спасении, почти половина попала к Бражникову. Иногда из прогулочных двориков 13-ых и 15-ых видел крест на Покровском храме, и просился в эти дворики. Пускали иногда, но тут тоже неудобства: двориков много и вывод всех по порядку, а тут тебя отдельно выводи не в очередь. А всё это пишется: где ты был и почему не по порядку. Но несколько раз смилостивились и отводили – гляди, батя, молись, да и за нас поклонись. А когда я написал заявление на прогулку и стали выводить по часу, то начали загонять нашу камеру в 20-ый дворик, у которого вообще нет окошечка для снега, а значит, и ничего мы не увидим. И не по порядку водили нас туда, а по сердцу дубацкому. «Переморщимся», как говорил отец Александр Пивоваров, отсидевший срок за распространение религиозной литературы... А потом завели опять в тот, где храм видно. И когда подошли: «Выходите, прогулка окончилась!» – «Так часа же нет, я по солнцу определяю!» – «Мы тебе разрешили на церковь посмотреть, а ты... Ну иди же, мы тебя ещё заведём в этот прогулочный дворик». «Переморщимся». Всё же храм видел.

 А пока ты на прогулке, в камере идёт «шмон» – проверка. Всё навыверт, всё растребушат. И сколько у меня бумаг было, все на виду – все посмотрят, а ничего, ни листка не тронут. Молодцы.

 Написал я заявление о прогулке, как бы жалобу, что по уставу положено один час быть на свежем воздухе, а нас только выведут, и уже минут через двадцать заводят. А у меня с лёгкими непорядок. Прошу давать один час, как оговорено в правилах для узников. Потом это заявление, отданное офицеру, возвратили мне со словами: «Не нужно давать ход этому заявлению, мы будем вас выводить на час».

 Это уникальный случай. Потому что дело моё было на контроле в КГБ, и они опасались, что от меня будет утечка об этой неисправности, и им это не к награде.

 Это заявление я на столе клал, а они его читали и не могли изъять. Вначале это заявление буквально ошеломило их, может быть даже наглостью показалось. Тут ведь человек вовсе бесправен, делай что хочешь с ним – и вдруг какое-то искание законов! Они сначала моё уже возвращённое капитаном заявление забрали, когда мы были на про­гулке, но я тут же постучал в «кормушку», подошла дежурная, через неё вызвал корпусного, и стал требовать это заявление. Он говорит: «Но ведь вам дали положительный ответ, оно и не нужно вам». Тогда я стал писать снова такое же заявление, и решил каждый день оставлять на столе новое. Написал три вместо одного похищенного. Слышу – в глазок подглядывают. Потом подзывают, отдают помятое. Видно, что его всем дали почитать, и потом уже все знали, что мне надо дать погулять час. Если новый кто был в охране, пытался вывести раньше часа, – открывал дверь прогулочного дворика и упрашивал, но мы стояли намертво. Они, ругнувшись, запирали с грохотом двери, но материться прямо на меня опасались, такого нигде не было. Нельзя. Но и мне надо было вести себя подобающе, не давая повода ищущим повода.

Где-то день начинается беспокойством о транспорте: сесть бы. Тут эта забота не возникает – ты уже сидишь. Лежишь ли, ходишь ли – всё равно сидишь в тюрьме. Тут иное исчисление времени: уже не до отпуска считаешь, не от рождения, а от ареста. «Сколько?» – спросит кто-то, и ты знаешь, что это о твоём сроке.

Где-то забота – чем кормить детей, где взять хлеба... Здесь этого нет, забота такая отсутствует. Тебя накормят с не­мецкой точностью, меню расписано на неделю вперёд, граммы разнаряжены, осталось только их разворовать, а жижку зэкам разлить. Осмотрев вcё, ознакомившись со всем, решили, что мы здесь уже при коммунизме живём. Вот оно, светлое будущее: всегда свет, даже ночью не тушится.

9 апреля у меня кончилась санкция на арест, на содержание под стражей. Пишу заявление, что не имеют права держать меня больше, если не предъявят обвинение. Ответа нет. Посоветова­лись, распределили роли. Сейчас утром, в восемь часов, новая смена будет с офицером принимать вахту, будут заходить в каме­ру. Я заранее приготовил всё, оделся, надел через плечо сумки, под мышку – папку с бумагами, застегнулся, надел шапку. Проверяющий, кто будет дежурным, входят с карандашом и бума­гой, чтобы счёт произвести, а офицер иногда в коридоре стоит, иногда в дверях. Заключённые обязаны выстроиться, и дежурный по камере из зэков же доложит, сколько человек в камере. Сивер и Лозин будут сидеть на койках, и когда те войдут, то им, охранникам, надо будет заглянуть дальше, – что же они сидят? А я в это время выйду в коридор и скажу: «Я пошёл домой». А они: «Ты там нашим привет передавай, ты уж не забывай нас». Только бы на пороге никто не стоял.

 Вот всё ближе проверка. Скрипит, открывают двери, входят. Я уже одетый, сумки на мне связанные, через плечо, полная эки­пировка. Когда они шагнули, как и было задумано, в камеру, я быстро вышел в коридор и пошёл. Они вначале опешили, потом закричали: «Стой, куда же ты?». Остановился, чтобы видели меня сокамерники, и разговариваю не с охранниками – с ними уже всё понятно, они мне не нужны, а слушаю наказы ребят. Из ком­наты, где принимает спецчасть, выскочил седой капитан, бежит: «В чём дело? Ты куда это, Лапкин?» – «Как куда, домой! Санкция на меня кончилась, сегодня уже третий день зря сижу. Ни в одной стране без санкции держать не могут, не попирайте мои демокра­тические права. А то, видишь, запёрли, жди тут утра! Я пошёл, не мешайте, откройте там двери на лестницу». – «Нет, так нельзя», – говорит капитан, а сам мне дорогу загораживает телом, и эти уже окружили меня, но не трогают. Разговариваем уже в коридоре.

 «Не имеете права держать, я человек свободный. На меня была санкция на три месяца. Всё, я отбыл, теперь иду домой». – «Нет, мы доложим, обязательно, но пока мы не получили бумагу отпустить, мы не можем, так нельзя... Уж подождите до обеда, мы разрешим всё...». – «Ну, уж если до обеда... – я нехотя повернул. – Тогда и раздеваться не стоvит, я так подожду».

Ушли, заперли камеру. Мои компаньоны до конца серьёзные мины делали, а тут схватились за животы. Ну, живая картина, комедия, да и только! Всё же в нашей серости и это развлечение.

 Когда лучик солнца проникал в камеру через отогнутую железную полосу жалюзи за решёткой, то я брал своё пальто, залезал на пустую шконку над своей, на второй этаж, и читал мелко написанный Новый Завет с Псалтирью. При камерном свете сильно повредил глаза, и едва видел. Однажды, когда луч солнца уже заглянул к нам, я вспрыгнул на кровать, сел, читаю Послание к Римлянам, и вдруг в глазок кто-то кричит: «Лапкин, без вещей на выход!» Соскочил, припрятал Евангелие, обулся в свои сапоги, костюм драный надел. Куда же это?

 Выводит одна женщина, прозванная «Эльза Кох» (палач в фашистском лагере), настолько она въедлива, так и норовит от­нять что-то, когда выводит на допросы. Но я решил, что и она может быть иной, и как-то немного ей сказал о Боге, потом списал все религиозные праздники, и она не раз пропускала меня от следователя не обыскивая, и я приносил то луковку, то орешки, то мёд для сердца. Да воздаст Господь милостями и следователю Владимиру Кузьмичу, и этой женщине, так ласково со мной обхо­дившейся! Когда меня осудили, она сочувственно говорила: «Это немного».

И вот иду, кашляю: жестоко простудился, более даже не в КПЗ, а уже на прогуле в тюрьме – организм-то уже отвык от мороза. Захожу, а там мама моя сидит. Поговорили о всём, поплакали. Она и говорит: «Ты, сынок, знал, куда и зачем шёл, так что неси, ты за Христа страдаешь!..» И говорит тихо, и рукой мажет иногда: у всех, у всех всё отняли... Мама моя милая, как ты спешила сюда, сколько ты перелетела преград, как ты всё это вытерпе­ла... Держу её за руку и плачу, думаю, что больше не увижу никогда. А виноват-то как я перед вами, если бы ты знала. У всех прошу извинения, у всех. Принесла термос с горячим чаем, с малиной. И пить не хочу, и пью, и уходить не хочу, а ухо­дить надо... После, когда бы ни увидел солнышко, – это привет от мамы моей милой, от солнышка моего.

Если бы возможно было хотя бы своих видеть, или иногда встречаться, как во времена Апостола Павла... Приходили к нему, он с ними беседовал, приносили что нужно, относили письма – никакой цензуры. До чего же непрочно всё, что ныне. Так боятся все, как бы где, кто бы чего не узнал; и душат всё, давят, обыскивают... Ложь боится света. Всякий делающий правду идёт к свету. Дети тьмы, власть тьмы, ваше время... Всё ищут, щупают, иногда отбирают то, что десять раз оставляли. Потом жалеешь, что мог бы и спрятать куда, где не их умом искать. Да ведь кто же знал, лиходеи они и есть, звери. Ругаются зэки, плавится злоба, растекается по «нулёвкам» и «стаканам», виснет на охране – та ещё более лютует.

Сколько верующих сидит за проповедь, за истинное свидетель­ство, за Слово Божие, за печатание книг... Тюрьма – это большая школа, особенно для начальствующих, для власть предержащих. Тюрьма – не гоvре; гоvре – когда этот урок не впрок. Но, ах, как тяжела эта бурса, как хорошо на воле, как ласково глядят на нас во сне родные, близкие... Если бы был совсем уж оскотинен, чего так хочется врагу душ человеческих, то и переживаний никаких – поел, лежи, спи, никаких дум. А то ведь нет, тут и ребёнок кричит, и звук грома тревожит, и запах полыни, и веш­ние ливни – это в каждой клетке тела... Никогда бы, кажется, так не понял, что такое жизнь пустынников. Какие же они были великие, какие нездешние, какие могучие и сильные духом! И насколько же я слаб! Умел бы я молиться, как они – раздвинул бы и стены, и время, и небо сошло бы на жаждущих.

Припоминаешь всякую работу дома... Была и грязная когда-то, и тяжелая. В детстве не хотелось возиться, – пелёнки по­лоскать, кизяки делать, в огороде полоть и другое. А тут всё это видишь, как благо ушедшее – вот бы когда ещё повторилось! Ну и что, если когда дрова пилили, то вымокли, или были гряз­ные, когда уголь носили – зато потом умылись, снова все вме­сте были. К каждому можно подойти, обнять, сказать – все свои. Любое дело можно обсоветовать, к любому можно подойти, можно в дождь выйти и вымокнуть, можно просто в мороз стоять под деревом и мёрзнуть – и никто тебя не ударит, не закричит. Благо-то какое! Какое счастье во всём есть! Какой же я счастливый был...

Не зря я любил, чтобы у меня было много хлеба, и когда учился в техникуме, то кирпичей по 16 покупал. Ни о какой пище не думаю, а хлеба не хватало в тюрьме, в лагере – так бы и поел хлебушка...

Слышно, как во дворе тюрьмы «хозбандиты» из хозбригады что-то делают: на крышу асфальт носят, шумят... Хорошо там на солнце; там воздух, вечером можно звёздочку увидеть. Те, кто там ходят – они счастливее нас. Прошусь у начальника тюрьмы, пишу заявления, чтобы оставили после осуждения работать здесь в тюрьме. – «Только после осуждения». Когда осудили, началь­ник тюрьмы снова принял, и скажет: за тобой так следят, ты кому скажешь что-нибудь, а если что, не дай Бог, случится, то кто будет отвечать?

Берегут меня, хранят, блюдут. Всем желаю спасения, говорю о Христе. «Да мы не против. Кому какое дело, хошь верь, хошь не верь. У меня вот жена на Пасху, хотя и не скажет, что веру­ющая, а тоже куличи печёт, яйца красит. У нас же свобода».

Вызов к следователю – это тоже развлечение: всё же что-то увидишь, заглянешь куда. Пока идёшь, пока отпирают камеру, ты голову повернёшь – ещё моменты радости, лови, запечатлевай. Случается, что стражник что-то спросит, а то и замедлит от­крыть – это уже как выходной. Идут в душ, на следствие – не взирая на запреты, успевают говорить, о новостях узнать, и если зазевается «дубак», то шоры с глазка в сторону – и погля­деть в чужую камеру, увидеть кого, может даже того, кого ищешь столько времени безуспешно. Раз – по шее, два – пинком: охранник не зря инструкцию проходил, знает самое действенное воспитание. А говорить этому быдлу что пользы? Длинным камерным ключом – торцом под ребро: знай, запоминай, в камере залижешь.

Ведут меня. Вот та камера, где сидел, где тосковал в 1980 году. «Разрешите заглянуть, я тут сидел». – «Да всё так же, как и в 112-й... Ну, посмотри». Взглянул – так и обожгло прош­лым. Нет, ныне легче, опыт не отнимешь. Тоски той уже нет, всё не так.

Когда уходил в тюрьму, то сказал, чтобы денег мне не по­сылали, мне и так всего там хватит. Потом пожалел об этих словах, и сколько положил сил, чтобы своим сообщить, чтобы денег выслали. Отоварка идёт, имеешь чек – подходи, не имеешь – грызи воспоминания, тебе же крошек со стола не достанется, совестливый. В бумажке у отоварки то, что можно купить. Бывает, что и ручка, и стержень, и бумага, в косую линейку тетради.

 Нет бумаги, писать нечем. Сивер дал один стержень, достал бумаги писчей, и 8 февраля 1986 года я начал переписывать Псал­тирь. Думаю, поднатужусь, как-нибудь перепишу покрупнее, и потом смогу читать на молитве. Пишу, дело идёт быстро.

Пишу не подряд, а так, чтобы на один лист без остатка входил псалом. Знаю, что на одну сторону листа бумаги входит примерно 15 стихов; исписал стержень, а рыбак больше и не даёт – уже у нас раздор вышел: «Я думал, что ты путное будешь писать, голых баб рисовать, а ты что попало, свою Библию...». Так и не дал больше. Потом выпросил у продавца, дала, только через несколько отоварок, дала и сказала: «Помолись за меня».

Бумаги нет. Стихи пишу на чём попало, на полях газет.

Но вот сокамерник мой знатный много бумаги стащил где-то, где резали для кульков. Из них наделал по размеру – и снова в путь. Пишу целыми днями, крупно. Так и храню этот труд, и дома ещё молюсь по нему. Так когда мой брат Иоаким был в армии, я ему переписал Псалтирь на открытки, с наклеенными листочками, все 150 псалмов, на русском, на понятном. Потом следователь принёс, и я уже не бедствовал ни бумагой, ни пастой, и 13 апреля окончил Псалтирь. Удобно-то как – молись, читай.

Начал Евангелие от Матфея – переписал крупно. Потом из всех Евангелий воскресное, Акафист Пресвятой Троице благодарственный. Из молитвослова всё, что можно было. Около 27 тетрадей по 18 листов, в каждую клетку исписал мелко. И по камерам сколько отдал переписанного! Время есть, и польза есть.

Помог следователю разложить материал на дореволюционный и послереволюционный. Помог, а он вторую половину всю мне в обвинение поставил.

О чём допрос? Кто читал – этого не спрашивают, я ли тем людям дал – тоже лишнее вызнавать. На первых же допросах сказал: кто будет доказывать, что я давал, – значит, так оно и есть. Если это будут верующие – они не солгут. Но вот пошли показания, в которых уже не всё ясно, сумерки. Начал я вопросы задавать. Бьюсь – содержание книг доказать, что не клеветническое – а этого-то и не хотят знать. Потом думаю: терять время не нужно. Пока следователь сидит, перебирает книги, план допроса Лапкина просматривает по пунктам, я быстро выписываю из книг что мне надо, так и идёт. Как человек мой следователь был далеко не худший, и, думаю, что его подбирали, на все стороны наклоняя – и чтобы не был хулиганом, и как иные следователи не склонен к мордобитию, и чтобы не налегал на материалистические доводы, то есть на маты. Он вёл себя корректно, ничем не хуже Пичугова в I980 году. Претензий к следова­телю нет. По молитвам святых.

Это как человек. Но как следователя, представителя закона, судьбу гражданина страны решающего, – если по статье закона, то и судью, и прокурора по закону Моисееву нyжнo немедленно арестовать и судить, и уж никак не меньше, как два с половиной года общего режима дать всем,«за то, что он умышлял сделать брату своему, итак истреби зло из среды себя»– Втор. 19:19, «лжесвидетель не останется не наказанным, и кто говорит ложь, не спасётся»– Притч. 19:5.

Много Библий, Златоустов – пробуждение, радость. Врагу тошно. Нужно прекратить, арестовать. Вызывают в отдельную организацию следователя, уже подобранного – и задание, партий­ное поручение. Он смотрит: ничего нет. Допустим, что следова­тель не горлохват, не сгорел на работе за все годы своего су­действа (был судьёй) и годы расследования чужих жизней. Кому непонятно, что вреда от Рагозина и от Ярла Пейсти не было, и быть никогда не может?

 Или две строчки стиха, прочитанного якобы мной ещё в 1980 году, о чём никто, кроме двух-трёх человек, будто бы прослушавших этот стих, и не помнит. И вдруг вспомнить, с важным видом чи­тать на суде, держать массу людей, заседателей, когда людей на заводах не хватает, когда масса нераскрытых преступлений в городе и в стране... Сколько стражников – по 8-12 и более сол­дат охраняют, возят меня! Гоголя нет описать это!

Мне видится просто, как сидел Курьят в органах, как мор­щился. Но на меня он, во всяком случае, не жал после того, как я ему в письменном виде представил отказ давать показания о расстрелянных священниках, епископах. Он тогда встал в след­ственном кабинете, подошёл к окну, постоял сказал: «Да! Эх, Курьят, Курьят, что тебе теперь скажут? Не смог дело до конца довести...». Потом спросил: «А почему тогда, в восьмидеся­том году вы не отказались отвечать Пичугову?» Вот оно что! Пичугов в Москве, получил звёздочку, на повышение пошёл. На моём «деле» сколько их повысилось – как же, нашли «шпиона», «врага народа». Сотни раз, наверное, вспоминал Солженицына, объясняющего, для чего же органы так фабрикуют «дела». «Стране всё не хватает клеймённых сыновей» (Твардовский).

Меня спрашивали и в лагере, и в прокуратуре: веришь ли в перестройку, в позитивные перемены в стране, что всё изменится к лучшему, что процесс этот необратим? Отвечаю: очень хочется верить. Но любая вера должна на что-то опираться – или на абсолютное доверие к тому, кому веришь, что он не обманет, или на правоту дела, на то, что оно нуж­ными средствами достигается, что эти методы уже подтверждены прошлым. Здесь же всё говорит о том, что, не начавшись ещё, всё забуксовало, кроме крика-то и нет пока ничего. Если бы была свобода совести и слова, и печати, и частного предприниматель­ства, то, может быть... Хотя уж слишком много погибло в мужичью чуму, и отбили охоту за что-то браться: сиди, колоти «козла» в домино, пей втихую, да не попадайся милиции. Меру держи, делись с нужными людьми – и протянешь ещё. Нужда великая подвигнула на эту перестройку. Чего перестраивать дом, кото­рый строили 70 лет? Или всё не так, или не из того материала, или не те жильцы? Много вопросов.

И судья не мог не видеть, что дело-то дохлое. Не поступив­шись совестью разве возьмёшься? Жалко всех. Бедные, бесприн­ципные, душу продали, а теперь никуда не повернёшь, что при­кажут, то и делай. Ведь стоvит только прочитать газеты – в ужас можно прийти! И всё думаю: кто-то обмозговал, что людям можно указать «передовое учение», «светлое будущее» – и всего этого добиться без Бога? А кто бы делал это? Безбожники, атеисты... и что они могут?

Позади семнадцать допросов, приблизилось закрытие дела. Четыре тома бумажек набралось – тут и протоколы, и фотографии... Должен я в присутствии следователя просмотреть всё, что он на­писал, что подшил, пронумеровал, и высказать, с чем не согла­сен, а в конце всех просмотров – подписать. Я всё просмотрел, выписываю, что мне для суда и для жизни надо будет. Следо­ватель нервничать начал. Потом позвал на помощь другого следователя, и тот сидел со мной днями в тюрьме, пока я выписывал, а он Распу­тина читал, «Пожар», кажется. Неделю я «закрывал». И когда до­шёл до последней страницы – подписывать отказался: я – христи­анин, а там, в записях – ложь. Что тут сделалось вдруг с моим следователем, как он взорвался! «Я столько добра для тебя сделал, столько шёл тебе навстречу, а ты подписать не хочешь!» – «Не могу, потому что ложь тут. Не знаю я ничего ложного в моих трудах, я верю, что так и есть всё в действительности, что начитанное мной – истина». – «А, ладно, и без подписи обойдёмся, это не имеет значения» И сдал меня, позвонив по внутрен­нему телефону, чтобы меня забрали и увели в камеру... Прошло совсем немного времени, часа два, снова в «глазок» камеры заглядывает посыльный: «Лапкин, без вещей на выход!»

Опять следователь, просит, умоляет подписать «закрытие дела». И я прошу его, сложил на груди руки: «Не терзайте меня, за всё благодарю, но подписать не могу. Пусть десять, двад­цать лет пройдет, кто-то посмотрит в это дело и увидит, что оно и не было подписано».

Потом следователь вынимает ещё из папки, уже после «закрытия дела», когда всё было пронумеровано, прошнуровано (эти выписки Игнатию удалось сохранить, из них составлены приложения 1, 2 и 4) письмо архиепископа Новосибирского и Барнаульского Гедеона против меня, полное клеветы и лжи. Следователю и органам нуж­но было, хоть разбейся, доказать, что деятельность Лапкина была никому не нужна, и более того, вредна, и что против моей деятельности издательства и просвещения бунтуют и миряне, и неве­рующие, и священство. Но на следствии предварительном было вы­явлено, что это совершенно не так. Напротив, все считают, что нужное, полезное, исключительно важное дело делал я. И вот тогда заключительный аккорд в этом поношении был отведён пастырю душ: сидит следователь при мне и бритвой вырезывает треугольнички на стороне прокола этого «послания», и подталкивает его в пришитые шнуры. И рядом конверт, якобы не­кая Вера прислала это послание, а так как почта была у меня арестована, то вот перехватили. «Да никакой Веры нет у нас в Рубцовске, всё это фабрикация» – «Как нет! Да я тебе бороду по волоску повыдеру, Надежду Васильевну растрясу по косточкам, а достану вашу Веру, я вам дам за это слово «фабрикация». – «Нет, вотще труждаешься, не найдёшь».

 Конечно, по сей день нет такой Веры. «Бедные, жалкие людишки, копошатся, пишут, а госу­дарственность разваливается. Враги строя, враги государства, вот кто вы», – так смотрю и думаю.

Голова никогда у меня не болела, но вот после допросов руками за голову держался, чтобы до камеры дойти... Какие де­монические силы лжи в этих слугах дьявола. Господи, помоги, сохрани. Ложь, везде ложь, лжецы окаянные.

 Говорил мне Сивер: «Не верь следователю, не верь! Он будет писать всё, что ты говоришь, а в обвинительном всё будет так, как им нужно». А я не хотел так думать. Ну и получилось так, как коммунист Сивер говорил, не веря следователю-коммунисту. Лгут, на каждом шагу изменяют своему слову без страха и сове­сти. Плохо быть неверующим – никакой узды.

Ничего не нашёл, ничего не доказал – а осудили. Как я могу не верить Солженицыну, если всё остается так же?

 Скоро, скоро увижу всех своих. Как шёл суд, все друзья ви­дели. Говорю о том, что было сокрыто от глаз, а то, что на виду, любой может рассказать. Утром выведут – не успеешь по­есть. За всё время суда не ел утром, так и уходил. Потом стал пить, так как от обезвоживания организма начались судороги мышц. Утром выпью воды, и всё. Когда делали перерывы в процессе, то уводили в «стакан». Там молился всё время. Иногда и подремлю: уставал на переездах.

Вот готовятся выводить утром. Раньше был просто подъём. А сейчас электрический звонок в шесть часов по этажам. Не враз звонят, кто-то чуть пораньше. Один чуть брякнет – и выру­бил, а другой может до десяти раз дать звонок. Тут же открыва­ется «кормушка»: «Лапкин, без вещей, готовься!» Значит, на суд. У меня уже всё уложено – тетради, ручки, конспекты. Камера про­вожает, все новые, было нас уже трое или четверо. «Выходи!»

По коридору до лестницы. Везде дверями решётчатыми пере­горожено, и даже шифр не надо набирать, просто отпирают ключом длинным. Вниз – и по «стаканам». Меня отдельно. Пою, молюсь. Потом ещё кого дадут. Бывает много народу, дым отчаянный, вверху только чуть-чуть пространства для воздуха. Запах везде специфический, устоявшаяся вонь из дыма табачного, сырости и миазмов параши. Канализации там нет, стоит духовка от печки, или сваренная кастрюля ведер на 4-5, где прикрыта, а где так колышется.

Сначала вызывают по районным судам, потом берут в крайсуд. Туда – милиция; сюда – военные-краснопогонники, хотя тех и других зовут ментами. Ведут в комнату для обыска. Таможня упрощённая – до трусов всё снимаешь, всё до нитки, а солдат всё проверяет, что понравится – себе заберёт, облегчая тебе путь в Царствие. А ты в это время повернись задом к столу, в особой на то кабинке без дверей стой, не ворохнись, а то вот наручники. Мне тут льгота – обыскивают словесно: есть что ре­жущее, колющее... Чтобы не солгать, я же христианин, всё подобное уже сховал в камере, научился этому непростому искусству.

- Нет ничего...

Начинают рыться в тетрадях, в записях. Спрашивают, потом всё в сумочку вновь складываю и меня забира­ет один солдат. Все остальные, хоть человек 15, будут под на­чальством одного солдата в шлюзе, а мне даётся личный телохрани­тель.

«Встань лицом к стенке, не глядите в стороны, руки назад!» Строжатся не сильно, и чувствуется, что расположены. Вот подошёл капитан, что-то спросил, я ответил. Солдат ему: «С ним не разрешается никому разговаривать». Посадят в отдельный «стаканчик» и в машине. И в суде в отдельном хранят, и если на все каморки едва ли и один из воинов в глазок заглядывает, то у меня стоит неотступно, не отрываясь, так положено.

Но вот выводят и в предбаннике начинают ещё раз инструктировать: «Лапкин, да ты в конце-то концов, будешь слушаться или нет? Тебе последний раз говорят, чтобы руки назад держал, не глядел по сторонам, рукой не крестился и отвечал только на вопросы судьи!» – «Крестился и буду креститься. А руки назад держать не могу, мне их уже повыкрутили однажды, когда во Фрунзе из храма выволакивали. Говорить буду только с вашего разрешения, о том и судье скажу». На это они, посоветовавшись, не решились пойти. Потом уже смягчились, не стали так себя мучить, но сначала выстроятся, порепетируют, и: шагом марш, марш!

Суд. Сколько радости он приносит человеку, когда в зале тебя любят и поддерживают, помогают молитвой. Три недели я жил как в одном дне.

Пока довезут до трамвайных путей, в глазок вижу лес, па­поротник. Отходили, отбегали ноженьки. Хорошо было в детстве, есть что вспомнить. По каким-то закоулкам везут в крайсуд.

Вот заметил кого-то из своих. Они могут кричать, мне всё слышно: но они о том не знают, ищут глазами. Милиция сдержива­ет народ. Машину так подгоняют к крыльцу, чтобы ты сделал один шаг и скрылся в отдельном закутке. Люди стоят слева. Медленно поднимаю ногу, и вперёд головой. Мгновение. Как вспышка – впе­реди мама, Надя (жена), матушка Анна Николаевна Бурдина в чёрном, яйцо крашеное над головой держит. Отец Геннадий Фаст в облачении – благословляет, рядом в подряснике диакон Сергий Бурдин. А солнце такое яркое, небо всё чистенькое, радость на душе. Сзади толкает солдат, на крыльце хватают – и вперёд ры­вок. Дверь захлопнулась. И могу воображать, как идут они в зал, как делятся мнениями, что говорят. А они, что они могут думать обо мне? Полная тайна для них моё помещение.

 Меня проводят через дежурку, ряд каюток, как телефонные будки, в крайнюю вводят меня. В остальных пяти, шести уже на­бито, будут групповые судить в разных залах. Сразу же кладу на скамейку рваный пижджачишко дерюжного покроя, сумочку с тетра­дями, и становлюсь на колени. Прочитал молитвы, открыл Госпо­ду всё, и желания мои не скрыты от Тебя. Потом правило утрен­нее ещё раз молитва всем святым. О, Матерь Божия, не оставь!

Походил, два шага неполных туда и обратно. Ширина – локти упираются. Начал петь – к глазку приник раскосый нерусский: нельзя петь!

Учит в духе молиться – буду петь духом! Отпирают замок. Замок-то зачем, солдат полная комната, рядом ещё солдат, и комната зарешечена, и взаперти все сидят. Замок, чтобы никто из них не вошёл, чего не передал. Без прапорщика никто не отом­кнёт. Выходи!

 Вход в зал. Перекрестился и во весь голос: «Христос вос­крес!» Все встают и хором во весь голос отвечают: «Воистину воскрес!» Милые мои собратья! Гляжу на них – из какой дали при­ехали, как же вы тут томитесь, где ночуете? Потом узнал, что тут Надежда Васильевна и матушка Анна, и Тамара, и все друзья участвовали, чтобы всех приветить, накормить, проводить. Хотелось, чтобы суд так и продолжался. И родных, и знакомых увидишь, и даже поговоришь со свидетелем. Это особая область, в двух словах не расскажешь.

 Солдаты проводят за загородку. Сажусь и успеваю окинуть взглядом весь зал. Вот баптист из Фрунзе, Иван Данилович Кушнарчук – из какой дали прилетел. За процесс несколько раз он прилетал, ждал последнего слова – а его и не дали сказать: друзья из Красноярска, Одессы, Казахстана, ближних городов, Новосибирска – полный зал, стоят, негде сесть.

 Братья, сёстры дорогие! Немного голову влево, скосил глаза и вижу: вот мама, там брат, и вот Тамара из Одессы тянется вверх. Плачут сёстры, мать утирает слезу. Хочется самому заплакать.

Начинаю раскладывать записи, приготовленный отвод суду, вопросы к свидетелям, ко всем. Разбить лживость надуманной статьи Уголовного кодекса 190-1. Наивно полагаю, что если сделаю это, то статья умрёт. Детский лепет ума. Кто судьи? «Звонковое» дело, тут всё запрограммировано заранее, молоденькая секре­тарша смотрит на дверь, откуда войти должен судья, вскрикивает: «Встать, суд идет!»

Так и не мог отделаться от впечатления, что идёт балаган-маскарад, опереточные игрушки сидят за столом, вот кто-то за­смеётся, и всё рухнет... Но шестерёнки уже зажевали, тянут, даже писать о том тошно. Суда не было, а была тошнотворная комедия привыкшим к таким инсценировкам-судам. Никому не дают высказаться, никого не слушают.

В первый день по пяти раз выводили меня, а суд всё уходил в соседнюю комнату на «совещание». Разыгрались малые дети. Какое совещание, когда однопартийный орган, безмолвные засе­датели. То ли начитались книг и тоже в своём злодействе хотят устроить подобие демократического суда? Когда уже на исходе был день, всё же так и не дали защитником быть Бурдину Сергию-диакону, отмели его, но и безбожника-адвоката я не принял. А ведь следователь дал бумагу в письменном виде, что защитника моего Бурдина допустят обязательно по закону, в законном порядке. Писал и знал, что обманывает; уже знали, что несмотря на угрозы властей, на запрещение в священнослужении, отец Сергий Бурдин работает в библиотеках, добывает сведения, указы партии и правительства, что было гонение на верующих, а раз были реп­рессии, то значит «Трагедия Русской церкви» и «ХХ век христиан­ства» – это не ложные измышления, а факты из истории, им это было, конечно, известно. Кто-то даёт указание: ни в коем случае не допустить Бурдина. И его, ни разу меня не видевшего, ухитряются допросить... свидетелем. Теперь защитником быть не может.

Не мог сразу сориентироваться, отвечать или молчать. Если буду молчать, думаю, они сделают закрытый процесс, и ни­кого больше не увижу. А срок дать – так и так дадут. Что де­лать? Помолился... умудри, Боже! Стал отвечать.

Судья просит рассказать о себе всё, и как я стал записы­вать записи на магнитные ленты. Подробно рассказал до момента знакомства с отцом Дмитрием Дудко. И не смог дальше говорить, ком в горле встал, как вспомнил, каким был батюшка, как мы тогда во всем с ним сошлись... как моя душа прильнула к нему. Тишина стояла в зале. Вот таких священников искал я всегда, чтобы они вышли к народу, жили его болями, искали овец.

 Кто и что говорил на суде, уже опубликовали частично в парижской газете «Русская мысль» за 5 декабря 1986 г. под за­головком «Здесь правду говорить нельзя». К ним поступили магнитофонные записи, и они всё стенографически перепечатали.

Судилище было беззаконное. Вижу, все лицедействуют, про­курор готов по кусочкам разнести, хмурый, ищет что-то, злится, а на лицах такая пустота и фальшь, что лучше бы молчать, не метать бисер пред свиньями и псами. Но взгляну на сидящих в зале, и возликую: слетелись, ласточки мои любезные, домы оставили, примчались, хорошие вы мои, добрые и нежные христиане.

 Как я соскучился по родным и близким. Кроме матов ведь ничего не услышать, везде советская действительность, уровень мышления в области ниже пояса, злословят то, чего не знают, а что знают (о блуде, о гнусностях половой активности) – тем растлевают себя (Иуд. 10 ст.).

Судья сразу же обратился к залу: «Я вижу, что тут большин­ство верующие, так вот, попрошу тут не креститься, ибо это есть нарушение закона о религиозных культах, будем выводить из зада. Написано, что богослужение в общественных местах устраивать запрещено. Ясно?!» После этого несколько человек были выведены за совершение крестного знамения. Мне не запре­щали, иначе кого же судить? Сказал, что пока руки не свяжете, буду креститься. Судья отступился.

– «Вот, почему, Лапкин, вы на скамье подсудимых, а в зале, хотя много верующих, никто больше не судится?» – «Слышите, что говорит судья? Вот, если спать не будете, то все тут же будете сидеть!» Когда отвечал залу, то осмотрел в зал и всех, кого ещё не разглядел. Матушка Бурдина над грудью показывает поздравле­ние – крашеное яичко пасхальное, улыбается. Миленькая, огонёк ты наш, радость ты наша. Матушка всегда была примером активности, и тут она такая же.

- Не жалеете, что начитали столько?

- Очень жалею, что мало, но больше не смог, сил уже не было. Хочу, чтобы в каждой семье было то, что я начитал, тогда не было бы хулиганов, воров.

Несмотря на мои протесты, что не приемлю состав суда, всё остаётся. Пошли свидетели и лжесвидетели. Показания были добрые, благожелательные. Но вот вышел священник Михаил Скач­ков, который проходит свидетелем, неизвестно почему он стал вдруг свидетелем, моего у него нет ничего, обыска у него не было. Значит, дождался своего часа, на сей и был приготовлен. Общественно-патриарший обвинитель от клана обновленцев? В кратком изложении, после закрытия дела можно прочесть, что изрекал сей муж, священнослужитель православной церкви. Самое лживое показание пытался и на суде говорить. Были ещё два лжесвидетеля – из хористов – их даже не вызвали, так они противоречили друг другу – отец и дочь Лензины. Клирошанка Шишкина изменила свои показания и на суде уже сказала всё, как было. С работы коммунист, зам. начальника конторы, Михаил Федорович Рыжков сказал на удивление всем иск­ренно. Когда он кончил, я поблагодарил его за добрые, искрен­ние отзывы. А священнику сказал: «Я вас прощаю и прошу благосло­вить». Он шагнул ко мне, широко благословил, дал поцеловать ру­ку, бросилась солдаты, но уже совершилось. И потом охраняющие долго между собой толковали, как ловко-де всё у них получилось, сначала священника обличили, заставили краснеть, потеть, потом примирение и благословение. Кафедру-постамент после этого оттащили в сторону, чтобы никто ко мне не смог подойти.

Когда заводили меня, то солдат рукой шарил под скамейкой. Чего они ищут? Оказывается, потом сказали, что это матушка Анна Бурдина розовым маслом скамью подсудимых мазала, честь проявля­ла мне. Да воздаст вам всем Господь в день оный, друзьям любез­ным, и да простит врагам, прельстившимся чечевичной похлебкой, страха ради иудейского падшим.

Суд однообразен. Вызов, свидетель, вопросы явно не по существу: кто давал? Хотя я ещё на первом допросе сказал, что всем давал я. Вы докажите, что я виноват по ст. 190-1 то есть то, чего она требует, чтобы создать виновность, что я не верю в начитанное. «Я верю», – вторю многократно суду.

Бесполезно к глухому аспиду взывать. И о них молюсь, да простит им Господь это злодейство.

Требую переэкспертизы. Суд постановляет, уходит на три дня закрытого заседания. От кого прячутся? плёнки чтобы никто не слышал? Да плёнки-то эти уже все прослушали: Ярла Пейсти, Рагозина, Дмитрия Дудко. И три дня занимались совершенно не тем, а слушали немного только из Рагозина, и судья Макаров Владимир Александрович спросил: «И дальше всё такое же?» – «Да». Ну, думаю, снимут с обвинения, раз там нет ничего. Нет, нельзя, иначе весы пошатнут­ся, не туда потянут. О чём думали заседатели? Ведь видят, что происходит. Увы, партийный долг выше наличной совести, и чем чудовищнее ложь, тем скорее поверят. Читаю молитвы, чтобы Господь коснулся сердца прокурора и судей всех.

Иногда, после первого заседания, или сделают замечание прапорщику за моё якобы неправильное поведение, а он при един­ственно возможной для пропитания его должности, должен из кожи лезть, выслуживаться, и вот он открывает мою каморку, где я молюсь и начинает меня дрессировать, сжавши зубы, прищурив глаза, заикаясь: «Ну, Л-л-л-апкин, ты дождёшься, ты получишь, погоди. До каких ты п-п-ор б-б-удешь креститься, ты замучил нас. Сколько же можно с-с-с тобой возиться, ты что, ждёшь особого к себе отношения?»

Кто-то из молодых солдат, уже вкусивший пирожного власти, привычно советует: «Да наломать ему в ребра, чего на него молиться...». Прапор буркает: «Ты заткнись!» А солдат даёт дельные советы, которые уже не раз, видимо, помогали. Но прапор, похоже, уже получил указанье: не превышать!

Можно бы и не ходить в туалет в суде, но сортир деревянный на улице, и, когда пойдёшь, то увидеть можешь своих. Прошусь, не ведут, наста­иваю. Упёрлись, толкают в машину. Решил: пусть связывают, я больной, мне не доехать. Заскрежетали, повели. Стоят родненькие, лучше вас никого нет. Мама меня крестит постоянно. Да услышит тебя и всех вас Господь. Травинку сорву, в карман, память.

Когда выходил из зала суда, то бросали цветами. Тут уж девчонки Петеримовы расстарались. Была дана команда: цветы не допускать. Чем уж это было вызвано, не толкуется. Можно понимать, как бдительность против чувств солидарности враждебной идеологии, а суду нужно было показать, что я одинок, что и архиерей против, и священник бунтует. «Заткни задом окно!» Сел солдат спиной, но около плеча есть зазор, и в глазок в двери, где замкнут я, при повороте машины мелькают кто-то, увидел, вот ещё одного, идут домой, разгова­ривают, я их вижу. Что нужно сообщить, кричите, слышно хорошо. Но они этого не знают. Им ничего не будет, а мне кричать нель­зя, нарушение режима, сделают хуже, тут изобретательность на зло, как на поле Куликовом, кто кого. Молчу, ловлю мгновения. Солдаты рвут из рук цветы, когда садили в машину. Но потом в дороге попросил ногой подвинуть мне цветочки, взял несколько, и в кружку на столе в камере, столько дней стояли, радость всем.

Привозят из крайсуда сразу же в тюрьму, в СИЗО. Солдаты, которые возят в суд, они не к тюрьме принадлежат, а отдельная воинская часть, они только на внешней охране и на сопровождении. Учатся, все с комсомольскими значками. Речь такая, что смысл трудно уловить. Одному из них сказал: «Ваш рот напоминает полную парашу, на поверхности плавает две крошки хлеба, и их нужно выловить и съесть». Так редки смысловые слова, единичны, а только горловое бульканье слышится: бля, мать. Несчастный... И при всей этой переполненности низостью и мерзостью ещё и патриотизм.

Когда зачитали, что Ярл Пейсти из-за рубежа говорил проповеди, этого им было достаточно, что я власовец и фашист. «Расстрелять мало такого».

В шлюзе уже все почти знакомы, прошу: «Уж вы меня поскорее отведите в камеру, а то тут дым, задыхаюсь». Иной раз и пото­ропятся, а бывает – несколько часов прохожу там, не сядешь, бетонные тумбы. Пою, молюсь, раздолье фарисею, тут и по­смотрят на тебя, и не по твоей вине.

В камере ждут. Сначала поешь, потом начнутся расспросы, и полный отчет о всем суде. Это занятие не простое, а нужное и полезное, рассказать о суде сокамерникам. Им есть с чем сравниватъ, как у христиан – и как у безбожников. «Да, а я, как я буду смотреть в глаза родным, вор, ворюга». Ударит себя по голове, отойдет, слёзы на глазах...

Вот и позади беззаконный суд. Обманули, не дали даже ска­зать последнего слова, к которому я так готовился, зная, что прерывать не должны... (За день до назначенного заседания, на которое пришли все друзья, привезли в пустой зал. Сидит в нем один только Титов, корреспондент из «Алтайской правды».

- Подсудимый Лапкин, вам предоставляется последнее слово.

- Меня же завтра должны в суд привезти, а не сегодня! Меня обманули, людей обманули...

- Вам предоставляется сказать слово, Лапкин.

- Так к кому же говорить, зал пустой...

- Так будете говорить? Вам что, публики не хватает? Если не хотите – дело ваше.)

В назначенный день приговор испекли, прогрохотали в зал. Кассационные жадобы послал.

Жду газетной публикации. Наконец «Алтайская правда» за 26 июля 1986 года приходит со статьей «“Златоуст” со 2-ой Строительной». Прошу охранников из соседних камер выменять эту газету мне, на наши старые, но уже через час было поздно, всё докурили.

Продолжаю так же молиться, благодарить Бога за всё. Великое благо – неизвестность, что будет завтра, сегодня. Обычно, как только осудят, так в ту же минуту переводят в дру­гую камеру, с осуждёнными. Но я все ещё в той же 112-й камере. Нас уже четверо. Приходит с допроса зам. директора приборостроительного завода г. Бийска Володя Редькин за голову взялся – его вызвали для выяснения чего-то в Барнаул, он в машине оста­вил у здания суда жену, да так и не вышел к ней, тут же и арестовали. Подошёл, говорит: «Хочу молиться». Рассказал всё, при­звал к покаянию, встал на колени. После этого вместе на колени вставали, но не рядом, повернуться негде.

И вдруг 1 августа, уже 20 дней осуждённый в той же каме­ре сижу – с вещами на выход меня и Володю, и вниз на этаж, в 132-ю камеру. Вошли, а там тараканы, тучей по всему. Нача­ли бить. Холод, темнее темного, и щели ни единой на видно в окне, в жалюзи. Потом поняли, что на благо нам, молиться не мешают. Поём, молимся, читаем, он переписывает Новый Завет, Псалтирь, я пишу стихи, на молитву встаём ночью.

 Начал Володя в образ внешне и внутренне входить. Борода чёрная, живот начал опадать, сон проходить, мозги просветляться, угар испаряться...

Ходит Володя, как петух по насесту по скамейке и меня за­зывает: отец Игнатий, давай споём «Царица моя преблагая» или «Отче наш», «Христос воскрес». А какой я певец, восьмую часть единого гласа не вем. А пою, и из баптистских песнопений тоже! «Чудное озеро Геннисаретское...», «Бога легко искать...», «Взглянь, грешник...», «О, имя Иисуса...». Пишет и пишет Володя псалмы – из Псалтири. Тоскует, хочется всю семью присоединить к Церкви, полюбил с моих слов друзей моих, хочет туда поехать. Плачет, как Досифей, прошу поскрытнее плакать, а то рассадят же. Через месяц рассадили, 2 сентября; он поститься начал, на этом нас и засекли.

Начал Володя сильно поститься потому, что у него был огромный живот. Он говорил так: «Сокрушу я тебя, мамона окаянная», – и хлопает себя по животу. Пищу в камеру дают обязательно на всех. Володя не ест первый, третий, пятый день ничего. Куда девать кашу и суп? У нас была запасная железная чашка, которую он неприметно вынимал из-под стола и ставил перед собой, склонялся над ней и хлебал ложкой из пустой чашки, шевелил губами, жевал и утирался. Охранники или что-то уже заметили, или им дано было особое указание следить за нами двоими, но они постоянно торчали у глазка во время обеда. Расстояние от глазка до стола – не более трёх метров. Как обмануть их? Но это удавалось Володе почти месяц. Живот мгновенно исчез, и выросла красивая, пышная, чёрная, густая борода. А кашу после обеда он неприметно спускал в клозет, и говорил: «Прости, Господи, меня. Пусть рыбки поедят».

Теперь он рядом, в соседней камере. Когда на прогулку идём, то он чуть приотстанет, а я потороплюсь и крикну: «Слава Иисусу Христу!» А он в ответ: «Во веки слава», и крестится. Как он теперь, что с ним, не знаю.

Ему статья грозила до семи лет за нанесёный материальный ущерб, как хозяйственникам. Радиоэлектронную аппаратуру и переговорные устройства он, по указанию начальника, отдавал высоким чинам в КГБ Алтайского края, и других силовых структурах. Но об этом в показаниях умолчал, солгал, потому что боялся. Когда он начал молиться, то в душе началось просветление, и он уверился, что лгать нельзя. Я постоянно убеждал его в этом и говорил: «Вызови прокурора, отрекись от лжепоказаний и скажи, как всё было. Доверься Богу. Срок дадут длиннее, на душе будет светлее. Начни жизнь свою с новой страницы. Христос есть Истина и никакой лжи не приемлет никогда». Володя понял это со всем пылом его пробудившейся души. Горько плакал, боясь ухудшения статьи. Написал заявление, приехал прокурор и начались его свидетельские показания, а не лжесвидетельские. Ожил, ободрился. Что меня всегда приводило в изумление, так это то, что все кто так делал, то как правило, всем статью меняли, но не на более тяжелую, а иногда и на условное наказание. Тогда это было вовсе уж в редкость. Но у Бога Свои замыслы о нас.

 После суда и свидания были у меня с родными. Всё по телефону, и видишь их через кабинку. Объявили, что мне завтра на этап. Сборы недолги – что можно, оставил в камере. До свидания, сверчки! Их было у нас несколько в камере. Мы им крошек давали, и кашки. Поют всю ночь, и усы как антенны, интересно наблюдать. Забава нам. Как сверчки друг к другу в гости ходят, как токуют, знакомство заводят – всё рассмотрено.

Отдали меня этапу. Уже при отходе поезда слышу крик Нади, успел крикнуть в ответ. А ей сказала какая-то тётка с нашей улицы. Не смог я передать, чтобы пришла раньше.

Вот на этапе самая большая трудность – это не водят в туалет. Даже без воды, без еды – всё это ещё как-то можно. Точь-в-точь как в «Архипелаге», как будто бы сегодня он всё видел и описал. Не ведут – и всё! Криком кричат – особенно жен­щины. Конвой лютует. Кто не первый раз едет, те уже знают, что из местных самый злобный – новосибирский конвой. Нас везёт ташкентский. В купе пять человек – это вполне сносно. Моло­денькие солдаты, интересуются. Пошёл разговор. Просят сводить – ведут, воды принесут, а потом и консервов дали: «Это тебе, ба­тя». Разговор о Боге волнует в ту или иную сторону всех. Подходят, стоят рядом, и часами беседуем. Потом стали просить молитвы женщины в соседних купе, и я с разрешения конвойных написал.

Какие бы суровые инструкции ни были, как бы ни тренировали охрану, но в душе у каждого есть то, что недоступно врагу, где луч света пробивается. Молиться некогда, беседа всё идёт и идёт. Прошу открыть окна в их коридоре, нам они недоступны – исполняют. Смотрю на птиц, на степь, а ночью – на звезду. И ведь как человек устроен! Вот чуть по-человечески обошлись, увидел свет Божий – и уже будто бы и не сидел в темнице, и всё по-новому. Не хочу прежнего, привык к тишине молитвы, боюсь за себя: опять деятельность начнётся, снова молиться недосуг, всё на скорую руку... Избави, Боже, помоги, Господи!

 В Джамбуле не приняли, конвоя не дали, и повезли дальше, до Ташкента. Там снова в машину. Перед этим полчаса или час гоняли по путям вагон – чтобы удобнее было перетарить груз.

Осмотр. По камерам. Вот хуже Ташкентской тюрьмы пока не видел. Клопы потоком идут, падают на тебя, кусают, всё в крови. Несколько ночей – и снова этап на Джамбул. Здесь им показалось, что нас мало набралось, ждут следующего третьего числа. Срок идёт. Снова знакомства. Моя главная забота – где найти место, чтобы никому не мешать и воздух был почище. Нашёл у двери.

Тут и порядки иные, вольнее. Заключённые выменивают у под­следственных или у этапных что можно в дело пустить. Заметили у кого-то золотой зуб – уже договор с охраной, чтобы охрана не подходила. Начинают привязываться. Выбивают ему зубы, зовут охрану и тут же выменивают на анашу, наркотик, и про такое написал уже Александр Исаевич.

Вечером, когда пройдет в шесть часов ужин, и в восемь про­верка, все затихают, сейчас будет урок закона Божия. Читать будет некурящий Пётр. Курящим не давал в руки Евангелие. Помыв руки, раскроет книгу Жизни, и все будут лёжа слушать, никто не разговаривает, никто не курит, и это строжайше испол­няют все. Чуть кто сделает попытку лёжа на шконках, на втором этаже – «вертолёте» закурить или разговаривать – прекращаю проповедь. Все на него шикают – замер.

Отвечаю на вопросы. Вскоре опер тамошний начал вызывать «уток», про меня и про мою «пропаганду» вызнавать.

Вроде бы нас было достаточно в камере, вдруг открыва­ется дверь и вталкивают ещё 35 человек. Куда лечь, как?

- «Это тебе не Америка, молчи, шнурок!» На прогулку в Джамбуле не водят. Откроют для виду: «Кто на прогулку? А, не хотите – не надо!» Ему куда легче не водить. Радио орёт дрыгающие мелодии, песни Пугачевой – возненавидишь всё это. Молись, как можешь.

Скоро ли на этап? Наконец повели в «отстойник», потом проверка, ещё проверка, есть ли жалобы. Молчат.

В вагоны и в путь. Снова знакомство с конвоем. Ведут меня в туалет, потом прошу ещё за одного больного – ведут и его. Выгрузка – в «отстойник».

 Первая ночь – 23 ноября 1986 года – в Жанатасе. Это место зовут «зоной смерти», «зоной дьявола». Пока я ничего этого не знаю, а знаю, что такое этап: снова те же мучения без возду­ха, снова по туберкулезным камерам... Подошёл казах-прапор­щик, выслушал и говорит: «Ты пиши заявление, у нас начальник Бахаев Б. Б., хороший, могут и оставить». Написал, жду.

Вызывает замполит Беженаров, провёл беседу. Я только и го­ворю о бороде. Начальник тюрьмы пошёл мне навстречу, разрешил выехать на этап с бородой. Здесь никаких. Плачу горькими слеза­ми. Просил сменить режим, меру наказания более жёсткой сде­лать или выкуп взять за бороду, как делал Пётр I. Ничто не помогает. Ведут в парикмахерскую. Стрижёт какой-то чеченец.

Разрешили взять бороду, до Суда Божьего. А чечен бреет и говорит: «А не накажет меня Аллах?»

Ведут в первый отряд, в локалку, в карантинник. Вначале в баню ведут, там на дворе всё старое сожгут, а кто хочет – мо­жет что-то сдать на хранение. Да кто там будет хранить? Я же до последней нитки всё пронёс и вынес. Со мной пошёл капи­тан Кудериев, о нём без благодарности не могу вспоминать. Оказывается, и на этой работе можно остаться человеком. Спокойно, никуда не лезет, попросил все записи в сейф себе. Сдал пальто, сапоги оставил старые. Всё моё имущество оценили в три с половиной рубля. Моют, бреют голову наголо, переоде­вают. За всё высчитают.

Ведут снова в зону в зоне, за железные ворота. И вот ви­дим, как строевым шагом молотят асфальт те, кто на десять дней раньше прибыли. Их останавливает человек, тоже зэк, большого роста, и бьёт ни за что – вроде бы нога не так была поднята. Впервые вижу так близко массовое избиение. Когда маршируют, то стук сапогами такой, будто бы землю выбить хотят, все в чёр­ной форме... И вспомнил картины Дейнеки – уже готово всё для принятия антихриста. Зрелище впечатляющее.

Выстраивают нас. Кого-то сразу же избирают мишенью для битья. Кто-то не знает лево-право, не туда повернул. Бьют наотмашь, разбивают в кровь. Падают, как снопы. Старшины Аманкулов и Акулов. Амир Аманкулов вскоре убьёт Женю Маликова черенком лопаты по черепу.

 Когда привезли нас, то мне сказали из штаба тайно: «Вот человек был в штатском – это майор из местного КГБ, приезжал про вас узнавать, сказал, чтобы пальцем не трогали». Скажу, что так и было. Бьют, все валятся до меня, меня обойдут и пошли молотить дальше. Но и я старался выполнить все команды, в чём видел не наказание, а отдых – солнце, воздух, птички летают – воробьи, горлинки, видны в небе грачи, го­луби – тут жить можно. Потом меня стали отводить в красный уголок на время битья, чтобы не видел. Но бывалые зэки, которые с нами пришли этапом, говорили, что года два назад вот в этой ленинской комнате все стены до уровня головы и пол были залиты кровью. Били арматурой и в корытах отмачива­ли, бросались на проволоку, вешались, вскрывали вены...

В лагерях есть секции под разными названиями. Чтобы в такую вступить, надо было зарекомендовать себя – что ты готов продать любого, и у тебя нет нарушений режима. Вступивший в такую СПП (секция профилактики правонарушений) – уже законченный гад, говорят зэки. Обычно на зонах этот род негодяев составляет вовсе незначительное число. И на стенах, и везде рисуют гроб с кисточками и имя такого СППэшника. «Повязанными» зовут их, им дают треугольник на руку. Но если ещё и дальше пойдёт, то будет бригадиром или старостой, ему на левую руку дадут прямоугольник и надпись «бригадир». Цени: лишняя чашка еды, меньше работать, но уж старайся, пёс, бей не на живот, а на смерть себе подобных! Бей, но не в присутствии начальства. Оно будет делать вид, что ничего нет, что всё нормально. Здесь сделали так, что вся зона была повязана за исключением трех человек: Лапкин, Буряк и ещё кто-то старой закваски. Меня сразу же спросил замполит Беженаров: «Будешь вступать? Наверно, не будешь?» – «Нет, нам это не положено, я же верую­щий». – «Мы вас и не принуждаем. (Значит, такое указание). Ну, а если бы стали принуждать, то вступил бы?» Настроениость была умереть, но не вступать. Я – христианин.

Выходит на крыльцо Аманкулов Амир, держит речь: «3она – вязаная», и если кто откажется, то пойдет к РОРу (режимно-оперативный работник!) Потом убедиться смогу не раз, о том и в Прокуратуру СССР писал, и в Президиум Верховного Совета: POP майор Дулутбаев – палач по призванию, садист. Всё в этом человеке омерзительно. Рассказывают, что на этого «воспитателя» было несколько покушений на свободе – выпрыгнул в окно, но от своего «хобби» не отстаёт.

Прошло десять дней в «локалке», разобрали нас по отрядам. К работе пристроили. Производство швейное. Учат быстро. Показали, как включать, как нитку вправлять, смотри, не забывай, два раза уже много показывать, через полчаса будешь норму набирать. Куда ты денешься, будешь... Тут главное воспитание для раба: корм, работа и палка («хлеб, наказание и дело – для раба»Сир. 33:25). Мы пришли в рабовладельческий строй. А каково это молодым, они же комсомольцы – мы не рабы, рабы не мы, и вдруг такая молотилка. И так быстро привыкают, в течение первых же минут, такие кроткие делаются. Самое действенное орудие воспитания – кулак, палка. Дядя антихрист знает, что нужно рабам, как подчинить себе мир.

Шей, работай, срок к концу ближе. Чем больше, тем лучше. Норма каждый год, говорят, повышается. Не там только, но и в иных местах. Вот матрацный цех, выполняют заказы Вооруженных сил страны. Шьют в другом цехе оболочку, наволочку, матрацовку. Несут тюки ваты на себе, иногда на машине, растеребливают, рвут на мелкие кусочки. На кантыре-весах один зэк отвешивают точно по весу. Перекидывает другому. Тот на машинке зашивает горловину и отсюда разбирают на стеллажи. Примитивно до одурения, но самому не придумать. Чтобы ровным слоем была вата, даётся черенок от лопаты, и бей, разгоняй по всей матрацовке. Вентиляции нет, цех первое место держит по поставке в туберкулезные. Потом сверху накрывают брезентом с пометками, где шилом ткнуть, в те места игла специальная в ручную будет продергиваться, с тряпочкой-мушкой. Старайся! Казалось бы, такие матрацы век не проспать, не пролежать, можно всю страну уже завалить, но вот пыль глотают, выхаркивают лёгкие. Не ска­жешь, что не пойдёшь, тебе не санаторий обещан, «кулёк не на­девай», от работы не увиливай, недрёманое око надсмотрщика, палка и полкорма. Опять вспомнишь Солженицына. И знаешь, что нужное дело, да так его сделали тягомотно, невыносимо тяжело, проклинаемо всё.

В казарме убрано, чисто. Всё думал, где же приспосо­биться, чтобы можно было молиться. В тюрьме, в какой бы ни был, там было попроще, всё же на работу не выгоняют, и более или менее можно день свой разнарядить, притулиться, прилипнуть к стенке. Везде находил место для молитвы. В казарме вдоль стены выступают укрепляющие столбы, утолщения стен, и там это про­странство не занято, через головашки кровати пролез туда – хорошо.

Заправка коек – матрац так сбить, чтобы был как кирпичик, по шнуру будут елозить зэки, чтобы простынёй обернуть, особой методой.

Это не камера, где жгут всё, где нет начальства; тут всё по минутам. Если вышел старшина, крикнул: убирай территорию! значит должны все, любого возраста, бегать к одному венику, а осталь­ные хоть руками счищать плевки. Ах, не бежите, ждёте особого приглашения... стройся! Вы что сюда пришли, за меня срок от­бывать?

 Выстроили по линейке. Пошёл старшина в казарму, надел рукавицы меховые. Я так и не узнал, то ли в них что подложено, отчего такой треск раздавался, когда начинал он бить. Бьёт в голову, и ногой пинает куда сможет. Защищаться нельзя – это уже калека будешь. Валятся как столбушки, головой лысой или по мёрзлой земле, или по асфальту. Начальства нет, при нём не бьют так, оно блюдёт, чтобы не били, а потом вызовут старшину и продлит срок его полномочий ещё на год за добрую дисциплину.

И вот в каждом этапе каким-то особым чутьём познаются те, кто не будет на должности старшины, кого будут с первой минуты усиленно забивать во всякое время: слабых, ленивых, вредных, порченных, не угодивших; заставлять всё делать, мыть, скоблить, подносить. Такая жертва в камерах тюрьмы не всегда видна, там ещё выдает себя за кого-то великого, ещё пытается возвыситься. Но вот вступил в лагерь, и сразу же идёт разделение. Кто-то же будет из вновь приведших на должности в лагере, как это будет происходить? Решил смотреть очень внимательно.

Вот начали бить старшины одного, он не туда поворотился, не так стукнул ногой, не на ту высоту поднял сапог. Старшины вроде бы хотели дать всем отдохнуть, но вот из-за него, из-за этой вошки будете маршировать, будете бегать, ходить на кор­точках – гуськом. А ты, ты не хочешь, выйди из строя, ты не просись, пусть они ходят. Началась электрификация кулаков и сапог самих зэков, началось разделение, и злоба вскипает мгно­венно. Идут, косятся, шипят. А этот уже весь трясётся, ждёт развязки. Дают отдых на две-три минуты, чтобы могли расправить­ся с этим бедолагой, чтобы почистили ему зубы, примерили са­поги на его заднице. И вот те, кто без четверти готов, первые набрасываются волчатами, рвут того, с кем вчера на нарах вместе в карты резались. Какие-то тайные пружины есть и в избиваемом. Жалей, но приглядывайся – и обязательно в дальнейшем в этом несчастном найдёшь то, за что он получает возмездие, профилактику: упрям, ленив, всегда голоден, все объедки собирает. Первое время подкармливал таких, а потом и самому не стало хватать. Начал экономить на ужине, на обеде, кусочки от пайки отламывать, таить в кармане, а в ночную смену вместо валидола под язык – сердцу легче.

Туалет один на всех, как здание конюшни. В промышленной зоне – там свой. И рядом желоб. Хлюпаешь, по казармам разносишь гигиену. В тюрьме приспособился – чтобы не быть не в авторитетном ме­сте, вставал пораньше, некоторые ни разу не видели ранних «жаворонков» на горшке. Но как здесь быть? После отбоя дежурный строго следит, чтобы два часа никто из казармы не ходил в сортир, там тоже дежурные ловят, в клетку поведут, это всё в ту же клетку под открытым небом, там и ночуешь, нелётной погоды нет, снег, дождь... как на степени плачущих по правилу 12 Григория Неокесарийского. Размышляй, по твоему не будет, прижми дизентерию.

Вот пробило на часах 12 ночи. Потянулись метров за 100-200 в отхожее место. В любую погоду запрещено идти в брюках – как бы не сбежал, иди в кальсонах. Но когда подойдёшь выход искать из барака, тебя дежурный посмотрит, на твою фамилию пришитую к груди, запишет, взглянет на время, чтобы недолго, чтоб сохранился труженик, строитель коммунизма.

 Сегодня, как и каждый Божий день, надо проверить, не сбе­жал ли ты. Стройся: пошёл на плац. Отрядами, колоннами. Начальство всё собралось при входе на плац, жмутся за стенами от ветра. У тебя больные уши, хочешь ушанку снизу клапанами подвязать – не положено, тварь! Неси разрешение. Врач провери­ла, выдала. Не положено! Врач извинилась, поднимай выше уши, слушай команду. Ноги мерзнут, руки? Тебя кто сюда звал, что я за тебя срок отбывать буду? Пинком ему, лезь в толпу. Началь­ство руки бережёт, тут есть экзекутор, за поварёшку каши будет кишки выматывать.

По-фамильно, по отрядам, и шпалерами на свои установленные места. Времени много, твори Иисусову молитву. «Пожри, душа, смысл и поглоти мудрость» происходящего.

Строевая – это мечта союзная, чтобы везде всех под одну гребёнку, строем, в ряды, шпалерами, легче руководить, к этому всё идет. Просто тут вдруг, без переходных моментов рвануло враз – и уже в коммунизме. Сопротивление сломлено полностью, забитость полная. Бьют на каждом шагу, и пол шага не сту­пить без колотушек, избежать этого абсолютно невозможно. На улице холод, пурга, пронзительный ветер – укрыться вовсе негде, вошёл потихоньку в казарму – тебя тут же засекли – подставляй рёбра, скотинка.

Дождь хлещет, весь промок, а сушиться негде, только на собственном теле. Следят за чистотой, а воды нет. Ходи чистым, чистота – залог здоровья. Заставят носить раствор, мазут, всё в той же одежде, но будь опрятным, чистым. Стирай, чисти, а воды нет, сушить негде. Иногда потечёт холодная вода, да кому достанется? Успевай. В бараке повесить бы к батарее, иногда топят, бывает потепление, но нельзя, всё будет выбро­шено, идёт ежедневно ревизия по несколько раз в день, всё лиш­нее прочь.

Потом выстроят, шапки в руки и в шапку всё сложи, началь­ничек проверяет наличность – не вздумай прятать, себе в на­клад. Растребушат так, что не узнаешь, где было твоё. Какая тебе ещё расчёска, через пять лет волосы ещё будут, если голо­ву не оторвут. Вытянули шапки, стоят у парадного подъезда, матерки ловят, воспоминаниями свободы утираются. В моей шапке больше всех: «А что это у тебя, батюшка, тут?» – «Просфоры, их в мешке нельзя, крысы съедают, а это святыня». – «В карманах нель­зя, съешь».

Но потом привыкли к моему контейнеру при себе, только ру­ками разведут выше бёдер – вот ты какой у нас пузырь... Ничего, волнения нет, все улыбаются, отдохновение. Тебя, батя, не бьют, тебе хорошо с твоим Христом. Меня совсем затюкали, я рядом с тобой буду становиться.

Пошли комиссии, доложи, чего рентген не усмотрел, чем болел, что забыл выявить. О, зэк, сказано тебе, не торопись, сокройся. Всё что выявишь по болезням гражданским, всё это будет против тебя. Если болен, то звонковать тебе, бедола­га, на «химию» вербовщики не берут доходяг, им нужны Спартаки, Кожедубы. Эту карточку будут внимательно «сваты» смотреть, и ты при твоих характеристиках добрых, будешь ждать, молить о «химии», от которой на свободе нос воротил, а теперь будешь во сне её видеть, и ждать, как христиане ждали второе пришествие Христа – так говорит Солженицын. Но мимо, только запах, только колокольчики с той свободы протиликают – это всё твои болячки, они поперёк дороги быком встали, не пропустили, не помогли и твои благодарности. Сокрой свой геморрой, прыгай яко козёл, докажи свою проворность, да зачтётся тебе в день воздаяния.

Молва идёт о бригадах; где строго, где какой начальник, кум, кто помощник – «помогаvло», подкумок бывалый, настоящий. А от тебя ничего уже не требуется, тебя покатили, закрутило ещё раз. А пока учись честь своей шконке отдавать, она тебе пропуск даёт зубы во рту носить. Лечь, встать – успевай, не то всех будут поднимать. Разговоры умолкли, «поймали тишину!»

Прожарка не работает толком, только распаривает, появились вши, большие... Обыскаться неудобно, да и где. Благо при­слали нижнее тёплое белье, синее, а в нем ям, что в кустарнике, хорониться куропатке. И чесаться стыдно. Вот тут и дом вспомнишь не раз, сколько было того, что не ценил. Простой утюг, на который держал гнев всегда за прожигание столов и падение на ноги со стола, тут его за друга почел. Переоценка ценностей.

 Вначале раздевался, а потом одевался, чтобы исполнить вечерние молитвы. Потом предупредил старшину: раздеваться по команде не буду, а разуюсь и сразу за головашку кроватей залезу для молитвы. – «Какой базар, батя, молись, и за нас помолись своему Богу». Только пристроился, входит начальство, притаил­ся, не заметили...

Дежурство, что и как докладывать, тренируют, в два пред­ложения можно вложить. «Гражданин начальник, за время моего дежурства в отряде происшествий не произошло, дневальный осу­ждённый Лапкин». Но в дневное время нужно успеть открыть казарму и соблюдать субординацию, если тут нет выше этого пришедшего по званию, крикнуть: встать, смирно! Если пониже чуть званием или должностью, то команда только встать. Запоминай, и не дай Бог, если тут начальник отряда Алтынбеков, лейтенант какой, а ты из другого отряда лейтенанту, тоже начальнику, скажешь смирно – это значит и твой должен встать смирно, этого не простится в сем веке, будешь головой стукаться в стен­ку в коридорчике от рукоприкладства старшины.

Смотрю на всё и всюду повторяю себе: «Пожри, душа, смысл и поглоти мудрость». Дли чего-то же послал меня Господь, что-то же хочет сказать. И летит шелуха, смотри на зерна, отсеивай на несколько раз. Не раз говорил: Господи, я уже усвоил этот урок, в другой класс хочу. Повторим ещё раз, душа моя, не забывай виденного. Время завтрака, обеда и ужина определяется командой: приготовиться заготовщикам! Это заранее на записи несколько человек, они идут в столовую, и получают ровно столько, сколь­ко человек, по десять за стол. Что уж попадает из нормы, не знаю, но хлеба не хватает. Хлеба дайте! Начальство говорит, что остаётся на столах столько, что стадо свиней ещё откармливают. Так нашим родным сказали. Каких свиней? Кого они имели в виду, себя? Или стадо своих прелюбодеек? На столах шаром по­кати, чистота. Когда по поварёшке разольют, то в бачкеvещё одна поварёшка остаётся на всех, и редко кто не качнётся за этой порцией. Перед столовой шпалерами стоят отряды, старшины вбегают в столовую, а в жаркую солнечную погоду бай стоит перед столовой; бек рядом, благослови, отче. Кивок, «шапки долой!» Погода не в счёт. Справа но одному, марш-марш, вперёд, бегом, бегом. Ну, погоди. Если кто-то шёл шагом, это тебе к битью батогами, там черенки от лопат ждут тебя, падлоv!

Старшине важно перед начальством быть на своём месте, без замечаний проскользнуть. А одно-два замечания, это тебе чем грозит? Или в строй вместе со всеми встанешь, значит, тебе будет то же, да ещё и битые тобой вчера память пробудят, позвонки под каблуки, а то и резиновый шланг плачет по твоим бокам... Бегут, ищут своих заготовщиков, где наши. Обычно где-то при одном месте. Встать, сесть, встать, сесть.

Вначале я знал своё место, при самом конце, у кастрюли, у бачка. Но там неудобно, стал на другой конец, на самом проти­воположном конце стола. Меньше толкотни, мне бы перекреститься спокойно. Но теперь уж добавки не будет, – пока терпимо. Сели. Встаю, начинаю молиться, семь поклонов, сажусь. В столо­вой около 700 человек, все на виду. Нужно поскорее поесть, и из-за стола помолиться.

Ложка в чехольчике, сам сшей или как хочешь. Этим веслом будешь подгребать к себе, выплывешь ли на свободу? Тут чахотка-туберкулёз и прочие хвори будут таиться в пустой чашке. Из-за стола успевай со всеми, не прожевал – чашка твоя свиньям, пей через край, так сподручнее, стыд забудь. Профессора спо­рили, в какую сторону наклонять тарелку при конце еды. К себе, только к себе. Да не пролей. Раздатчик себе немного подкараулит. Потом стали тянуться с черпаками на мой конец – на, батя, а то совсем отощаешь, ешь, старина, да молись за нас, чтобы амнистию Горбачёв не забыл дать.

Из столовой бегом, шапки не вздумай надеть, пока не ска­жут; забудут, так и тает на лысинке снег. Ох, мороз, не морозь меня. Ел – не ел.

Послали как-то чистить картошку. Мелкая, грязная, холодно, страшно тоскливо. А бывшие старые зэки, столовые работники, говорят, чтобы там место занять за нас родственники начальству заплатили не мало. Тут тоже конкурс. Вот не думал. Подходят, зовут в свою «светёлку», где им место для отдыха. «Расскажи, святой отец, что-нибудь про Бога!» – «Да мне картошку же надо чистить». – «Это успеется, пусть алкоголики чихают, ты сиди в тепле. Чай – чифир будешь? Нет? Правильный мужик». Поговорил около часу. У них в котле осталось что-то для свиней. Позвали всех, порции по две дали. «Не спешите». Нет, уже ускорение взято, раз – и всё в надёжном месте, как в «Одном дне Ивана Денисови­ча», пошла кашка. Живот полон, а есть охота. Сроду так дома не было. Медвежья логика, ешь, чтобы потом было из чего желудку сосать.

Так за всё время ни разу и не пришлось чистить картошку, только приведут, сразу же забирают на собеседование, и те не ворчат, им потом будет второй обед. Есть в человеке всегда где-то в душе живой интерес, но столько он лет был в одиноч­ной камере, что когда на свет выпустили, то эта часть души омертвела, ходить не может, как Костылин из «Кавказского пленника» Толстого после побега из земляной тюрьмы. Вопросы серьёзные, полезные всем.

 Сразу же стал искать, есть ли в лагере верующие. Подсказали, что есть два, называются свидетелями Иеговы. Позже не раз беседовали, но общего нет ничего. Не явились на призыв­ной пункт, и стоят на том твёрдо. Если бы в один день все так поступили, то человечество добилось бы того, о чём шумят, тол­куют, маракуют как в этом обмануть друг друга, о чём послания президентов, пап, патриархов, и сползают всё ближе к ядерному финалу. А вот эти ребята реально показывают: сделайте так, подражайте нам в одном этом, и всё исполнится о чём мечтаете, мир разоружится в один час, в одно мгновение.

Я видел двух насто­ящих борцов за мир, Бурака и Гончара со ст. Мерке. И они говорят, что это так нужно по их учению, что у них уже все были в заключении, и дядя несколько раз, и отец, и брат, и бабушка. «Mы все каторжники», – смеются они. Добрые работники, держатся с достоинством. Но мне искренно завидовали: конечно, вам Биб­лию дали, а нам никогда не разрешат, за вас столько людей, а за нас кто? Добрую память оставили они в те дни, хоть было с кем поговорить просто о жизни, о нравственности. Верования все еретические, а живут чисто.

Читал всё время Библию, редко газеты, отрывки из Щедрина, Достоевского, Хмелёва «Неупиваемая чаша». Гурам Гегешидзе – всё о смерти, полезное. Воспоминания Горького, Толстого, публицистика. Ежедневно и постоянно вспоминал на всё виденное слова из Библии. Когда мог – ходил по зоне, правило вычитывал.

В свободное время можно и письмо домой написать, если твои конверты на стащат в твоё отсутствие. Жди, может быть и ответ придет. Мне письма не старшина приносил, как обычно, но прибе­гал посыльный из штаба: батя, тебя в штаб зовут, пошли... К оперу ведут, там уже будут решать, что отдать, что прибрать себе на память.

Мне отдавал всё лейтенант-немец, тренировал меня: «Выйди из кабинета, постучи, и по-немецки попросись». Выхожу: «Дарф ман гхерайн?» –«Яволь». Что-то отдаёт, остальное пообещает потом: «И так тебе, Лапкин, много уже дал сегодня, иди, а то отнимем и это».

 Сестра Евдокия прислала как-то пастилу яблоч­ную, из диких яблочек натертую, тонко размазала и засушила, при­слала. Осмотрели, решают, давать – не давать. Молюсь, помоги, Господи. Отдали. Подожди в коридоре. Скорее прячу в сапог и в рот, а то скажут – не положено.

Потом мои письма стал выдавать капитан Кудериев. Этот вёл себя вполне корректно, по-человечески, ни разу при мне не заматерился, как и начальник подполковник Бахаев.

Когда я получал телеграмму, что умерла моя самая близкая помощница тетя Тоня на 78 году, то я заплакал там же. И этот капитан сказал: помолись тут, пока никого нет, и прикрыл дверь. Я встал на колени, поплакал. И к печали моей он был так искренен, что в этот день бывшей в Жанатасе Надежде Васильевне сообщил о смерти нашей подруги, передал мне от неё записку. Более всего меня всегда удивляла сцена, когда умирал отец Арсений и душа выходила из зоны, и видел он везде огоньки добра в душах людей. Вот и я так же более всего поражался, где, в каких местах были такие добрые люди, через кого мне Господь являл милости. Где и не предполагал даже. И среди заклю­чённых находил такие души. Бог находил, ко мне приводил. И среди офицеров есть люди. Всех обрати, Господи, к Себе!

9 февраля 1987 года вызывают меня в штаб. Там сидит в штатском помощник прокурора Джамбульской области. Снял с меня данные, спросил, признаю ли себя виновным. – «Нет, не признаю. Судят не меня, а книги, а они хорошие». Посмотрел в бумаги: «Ну, это и не важно... А впредь не будете идти против?..» И читает по статье. – «Я не шёл и не могу идти, я же не политик, а верующий». Несколько раз спросил о твёрдости моего слова, потом начал прощаться. Напоследок сказал: «Вас может быть, отпустят».

Что это были за дни до 25 марта, до дня освобождения, догадаться не трудно: не дни, а часы...

 

Письма

 

В заключение воспоминаний И. Т. Лапкина мы приводим письмо, которое он через пять месяцев после освобождения разослал широкому кругу своих друзей.

«Мир вам, мой дорогие и родные братья.

От всей души благодарю всех-всех, кто бы он ни был, старый или юный, православный или просто сочувствующий, всех, кто соболезновал в моём деле, кто приезжал на суд, кто помогал молитвами, средствами и во время заключения, и после освобо­ждения, кто помогал и советом, и сочувствием, защитой, добрым словом и вниманием, кто усмирял клеветников, кто помнил, что и он живет в теле, что и он человек, могущий завтра или сегодня оказаться в подобном или в худшем положении. Как бы ни сложилась наша жизнь, но будем помнить урок, полученный от того, что было со мной. Этот случай помог очень многое выявить, прояснить – кто есть кто. И самое ужасное, что сам я ощутил до конца уже на суде, это сверхтрагическое и печальное положе­ние нашего священства, пленённого трусостью и корыстью. Две петли, двойные узы. И какой соблазн подали они своими дей­ствиями овцам, когда и тайно и явно натравливали людей против меня, уже находящегося в узах за Христа. Угрожали так же, как органы власти тем, кто приходил на суд, запрещали посещать зал суда. Сердечно благодарю за радость, доставленную мне вашим присутствием в зале суда, за письма и посылки, полученные в узах и на свободе уже. Да воздаст вам всем Господь Бог ми­лостями Своими в день Судный. Вы исполняли заповедь, которую так нелегко исполнить сегодня. Вы посетили меня в узах за свидетельство о Христе. Я много хвалюсь вами перед Господом и перед внешними, и перед внутренними. Молва о вашей любви, о цве­тах душ ваших облетала тюрьму и лагерь – вот как дружны и любве­обильны христиане. Низкий поклон всем священнослужителям, всем верным Христу, кто был на суде, кто давал верные, искрен­ние показания.

Снова всех вас приветствую пасхальным приветствием, которое я говорил при входе в зал суда: ХРИСТОС ВОСКРЕС! И жду снова радостно-единодушного: ВОИСТИНУ ВОСКРЕС! Привет­ствую словами, произносимыми при выходе из зала суда: СЛАВА ИИСУСУ ХРИСТУ! И жду от вас радостного: ВО ВЕКИ СЛАВА!

 От всего сердца прощаю всем священнослужителям, предавшим меня, дававшим лживые показания, всем близким к церковным кругам недругам прощаю. По милости Божьей среди простого народа не было ни одного подобного лжесвидетеля. Да не вменится лжесвидетелям на Суде Божием их иудин грех.

Прошу простить мне мои прегрешения против вас. Храни вас Бог, до скорой встречи.

Игнатий. 23 августа 1987».

«...У меня такая переписка: ответил: за август 72 письма, сентябрь – 78, октябрь – 123, ноябрь – 85. Иной раз, чтобы ответить – до десятка книг наложу на кровать. Пишут, что вроде бы польза совопросникам есть. 1987».

Выдержки из писем Игнатия, полученных нами в Москве:

«...Я там написал (одно время была возможность припрятать и вынести) около 50 «стихов» и в одном написал: «Беды прошедшей нежность забвеньем не сгуби...».

И когда ещё был в тюрьме, а я прошёл по 5 тюрьмам, то решил, что если Господь позволит ещё увидеть свободу, на что иногда никакой надежды не было, то, чтобы сделать где-то в частном доме, в сарае или ещё где домашнее КПЗ – самому себя закрывать на несколько дней. С самой КПЗвской обстановкой, и отвлечься от суеты и не забываться, не обольщаться жизнью, и как у святых было: то в гробу спали, то могилу выкопают, и каждый день, подходя к ней, плакали о бренности жизни.

 И о том писал своим, чтобы каждый подыскивал для себя место и заключался хотя бы раз в году в такую «келью» и молился бы, и ему бы кто-то давал или взял бы с собой несколько хлеба и воды. Никуда не отвлекаться.

Спортсмен боится потерять форму, и не зря.

Милые мои, я вас всех так вмещаю в себе, и вам никогда не было тесно во мне, и всегда молился до, и там, и после, еже­дневно. Вы так нам любезны, а если когда чем огорчил, то уж ради Христа Иисуса простите меня и друзей моих.

Мне многое хочется сказать вам, но боюсь, ведь не могу же я забывать, что ни того образования, которое у вас, ни того общения вашего у меня нет, и я всё самоуком постигаю. Только после армии, уже в 22 года я впервые взял в руки Евангелие, потом Библию, а до этого и не знал, что есть они, и о Христе совсем не знал ничего, а знал только про Божию Ма­терь, про Суд Божий, что есть ад для меня и рай для святых.

Мне было хорошо, когда я молился, и по копеечке что сэкономить, подать нищим. Про что знал, что это грех: табак, матерщина, женщины, воровство – от того Бог хранил, а про что мать не сказала, в том купался, и нет конца грехам моим. Вот такой я и пришёл ко Христу.

Родился в деревне, жил дикарём. Помню, в техникуме учился, мне дали две простыни, вроде бы как так положено, хотя я и жил на частной квартире, а я не знаю, что с ними делать. Так три почти года и не развернул их и чистыми сдал после уче­бы. Дома шкурой бараньей одевался, одеялом из них сшитым, и на полатях – нары под потолком. Нас десять детей в семье было, а отец инвалид войны 2-ой группы.

А когда работал на корабле и учился на штурмана заочно, добивался разрешения сдать три курса в год. И уж тут Господь нашёл меня и мою гордыню отбросил по учебе, и оставил я одну Библию на столе, и изучал её по 5-10 часов в день, заучил чуть ли не всю, потом толкования блаженного Феофилакта, полностью Злато­уста, и с первого дня свидетельства и встречи – беседы и с сектантами, и с неверующими. Руководителя не было у меня, всё самостоятельно, молясь Господу.

 Потом обратился брат мой о. Иоаким,Павел, три сестры, мама вошла в церковь, и Бог дал духовных чад – обратившихся в нашем доме. Сверял себя только со Словом Божиим, которое для меня стало всё во всем. И когда слышал названия книг, которые вы читали, то опускал голову, ничего того не зная. Простите меня окаянного,

В монахи я не годен, а их люблю, какие они хорошие, есть чистые, не то, что мы тут, и много они молятся. Храни вас Господь. Заранее с Пасхой вас Христовой.

Лагерь Жанатас позади.

Игнатий, Надежда и все наши друзья. 11.4.87».

«...Вы пишете: наша русская церковь наверное единственная за всю историю христианства, которая отреклась от своих мучеников, от своей славы и силы. Это всё даром не проходит. А мы – мы плоть от плоти её. Увы, она наша мать, и нам за всё нести ответ». Это вы написали по поводу того, что я заметил, что кому-то Надежда Васильевна звонила в Москве, а её «не узнавали».

Читаю эти ваши слова уже в который раз и плаvчу, не могу дальше ответ дать. Какое горе, какая печаль! Это печаль моя с первого дня после ареста. Помню, вызвал меня ещё в Барнаульской тюрьме зам. начальника по оперчасти, мозговой центр тюрьмы подполковник Бражников. «А что же за вас не ходатайствуют ваши попы?» Веришь ли, это самые язвительные были слова, наверное, за всё время там. Он просто может быть спросил, а мне мечи острые каждое его слово. Да кого хочешь посади, хотя бы и всех в епархии, но архиерей не сдвинет с места утробную свою преосвященную особу. Более того, его письмо, разосланное против меня, было заключительным аккордом и на суде, и в газете против меня под заголовках «“Златоуст” со Второй Строительной» /читали?/

Как-то был я в Киеве и зашёл разговор о предательстве архиереями дела Божия, и один раб Божий сказал: их всех надо сегодня через Соловки года на три провести. Абсолютно уверен, необходима эта мера отрезвления от пира во время чумы. Представляю иногда себе такую картину: вот епископ Анфим, отпра­вивший всю паству свою на костёр и потом сам взошедший туда же. Поднять всех мучеников и напротив них поставить сонм сегодняшних архи- и просто пастырей... Что бы те и эти говорили друг другу? И вот я посреди них оказался... Со стороны мучеников я чувствовал поддержку, а со стороны сегодняшних хулу и угрозу, что я пытаюсь нарушить добрые, лояльные отношения церкви и государства, и что с Запада жду Мессию, что говорил наш священник Михаил Скачков, да нe вменит ему Господь на Суде Божием. И я уже сижу, уже там несу иго, а он с архиереем разъезжал по епархии и травили людей против меня, и что у меня икон нет, и что мы Божию Матерь не признаём. Когда это было сказано при ма­тушке Анне Николаевне Бурдиной, чей сын вызывался быть моим защитником, то матушка не стерпела, хотя я и увещевал ещё рань­ше её молчать. И обличила их во лжи. А о. Геннадий Фаст пришёл из меннонитов – бывший преподаватель Томского университета. Он сказал: «Владыка, мы здесь, и сыты, одеты и среди своих, а Игнатий где?» – и тем устыдил их. А у о. Геннадия брат Вильгельм, кандидат наук, теперь изгнан, работает с метлой уже пять лет.

Какое горе, какие беды, когда нет семени, а кровь хри­стиан – семя Церкви. Трудно, больно, криком кричи, а про себя думаешь: да как же мы думаем спастись без страданий. Меня всё время упрекали и друзья, и родные ещё после первого заключения в 80 году: ты туда сам рвёшься – это грех. Повторяю: не рвусь, но и не отрицаюсь, да будет воля Господня. Пока дома, болею, простуды изгоняю, а вот опять затеял это дело с посланиями в прокуратуры, чтобы облегчить участь оставшихся, выполнить их наказ. А что из этого выйдет? Может быть, опять ворота уже скрежещут? Но как говорит Краснов: думать и делать всё так, чтобы только-только не посадили – то и это не жизнь, и вот ваши молитвы, письма заменили мне всех архиереев. Сейчас выставь их всех, со всеми их шлейфами, а вы мне дороже, потому что вы в трудную минуту руку помощи протянули. Пусть не смогли сделать, что хотели, но Господь судит помышления и намерения сердечные. Да, было сильное желание встречи с вами, есть что рассказать, поделиться малым опытом, может быть оказаться в чём-то кому-то полезным...

Епископат дал себя подкупить целиком. Был период покоя перед Декием (239-241 гг.), кажется, около 40 лет был период затишья от гонений, и люди бросились на блага земные, устраивать свою земную жизнь. И вдруг удар... только пыль пошла. Казалось, полный разгром, отречения, предательства. Но уже в 2-3 года состав Церкви полностью обновился. Если просто читать, как по­весть, со стороны, то так и надо, да поскорее бы, думаю. Но когда по тебе это колесница проедется, тогда потише уже гре­мишь сам и скромнее мыслишь. «Да будет воля Твоя, Христе Спасе».

Он наведет, Он очистит гумно Своё.

Даже вот моё велико ли было страдание? Всё по ускоренному ме­тоду, видимо, из-за того, что время уже к закату мира грядет, но и то, сколько пользы получил я для себя, очищение, смирение, молитва, сострадание, и всем польза, и обнаружились новые дру­зья, и враги не сумели сокрыться.

Слышал и верю, что церковь готовит и приготовит кадры для катакомбного своего пути, и да придёт, и не умедлит Господь. С помощью Божьей всё можно преодолеть.

Тоскливо, что ни единой души верующей рядом, ни одного православного. И если случалось кому заболеть рядом, или кто обращался к Богу, тут всё забывал, как будто и не в душной вони махорки спрессованной, а на лугу где в цветах. Ни дня не прожил без научения, без свидетельства. Сотни и более того услышали весть о Распятом и Воскресшем Иисуса Христе, Возлюбленном души моей. А теперь все сны мои всё про то же, всё про тамошнее же.

Цените, что имеете, что можете свободно передвигаться, молиться. Мне так часто не хватало даже маленького уголка, где помолиться, поплакать о людях, – так отвернёшься к забору, и стоишь, вроде что рассматриваешь, а сам плачу, не могу унять­ся. Особенно часто посещал Господь в думах о детях, что им уготовано, как похищает враг души... Не опишешь всё, новый «Архипелаг» надо. Ко всем вам душой простираюсь. Сейчас наши в храм уехали, а я тут дома у мамы, как прокажённый сижу без бороды, как слуги Давида... 13.4.87».

«На работу всё ещё не могу устроиться. Вчера был по повест­ке у зам. прокурора района. Долго говорили, и он точно обещал помочь, и звонил директору на биржу туда. Но опять неудачно. Теперь этот уже начальник решил звонить нач. УВД края, чтобы они как-то помогли мне. Сегодня опять иду. В пятницу 18 мест прошёл до обеда – везде отказали – вы госпреступник, каторжник... Опасный человек... 3.8.87».

 «Все мои воспоминания можно на одной строчке отобразить: Мысленно умер, молился, плакал, надеялся на Бога, стоял на своём, то есть на том, что изданное мной – хорошее, полезное. Богу слава! Свобода!!

...Как жаль Сашу Огородникова. Чем бы ему помочь? Почему же он не пропишется? Да уговорите же его, что же он – враг самому себе? Я вот прописан, вышел на работу, и ни разу пока не приставали, и переписка есть, и передвижение. А соз­дать конфликтную ситуацию я могу сегодня же, а полезно ли это? Доказать кому-то за рубежом, что я смелый, и что у нас гонят? Бог лучше знает, что я не смелый, а за границей истинные дру­зья и так нас любят, есть гонения или нет, и радуются нам и нашему освобождению. 27.10.87».

 «Как повлияла “перестройка” в мирской жизни страны на церковную жизнь, на содержание проповеди, на ревность служи­телей и рядовых членов Церкви по всем рассматриваемым темам.

Не есть ли “гласность” призыв к всенародному исповеданию грехов: предательства, малодушия, трусости, корысти, замалчивания пороков – без чего невозможно и изба­виться от них? И если власти мира сего признают, что были до­пущены огромные перегибы во всём, и, конечно же, в отношении церкви, то захваливание властей предержащих ещё в те годы «застоя» – приведшее к отступлению и омертвению общинной жизни, не должно ли привести ставших в руководстве Церкви к открытому исповеданию своих связей с миром, с замораживанием духа жизни? То есть нужда в их покаянии всенародном. 6.1.88».

«...Надежда Васильевна хоть раз в неделю, а домой является. Тоже “по секрету всему свету” скажу, чтобы вы додумали: где же это она у меня шляется? Так вот, заработав, приобрёл за четыре дома от церкви часть дома деревянного для приезжих молельщиков, и вот она там за хожалку... Надя на саночках туда дровишки возит, чтобы бабушкам было тепло. У неё есть под­ход к престарелым, и вот – они там из церкви иногда и на неделю задержатся, до пятнадцати человек, а то и более, а она их при­ми, обогрей, накорми, уложи, выпроводи, встреть, купи, и слушают записи, и помогает от ненужного освободиться. Тут говельщики из соседних сёл, и всем нужна ласка, внимание. Пока лучше Надежды никого нет. На помощь – наши близкие сёстры. 13.1.88».

 

«СПЕШИТЕ ДЕЛАТЬ ДОБРО

Когда читаем о том, что нужно подавать милостыню, накормить алчущего, жаждущего напоить (Мф. 25 гл.), то в большинстве случаев все почти понимают это только буквально: по­мочь деньгами, хлебом, водой. Но Слово Божие – источник мудрос­ти. Оно учит, что у человека есть бессмертная душа, и она так­же алчет и жаждет. Если смотреть сегодня на то, что вокруг нас, то можно увидеть, что в духовной алчбе умирает больше, чем от физического недостатка хлеба (Амос. 8 гл.). По милости Великого Бога сегодня почти каждый может иметь Библию, или напечатанную, или переписанную. Но сколько есть ещё источ­ников мудрости, которые не издаются, это и жития, и труды свя­тых отцов. Много ли таких книг ныне выпускается, как 5 том «Настольной книги священнослужителя»?

Слава Богу, что дети Божии трудятся и переписывают мно­гое. Но насколько полезнее, продуктивнее, когда есть печатная машина, типография. У нас нет таковых возможностей, только ме­чтаем о том. Но приобрести пишущую машинку и начать трудиться – это может каждый, если он не калека. Преимущества от рукописи в том, что буквы более понятны, ровнее, компактнее, быстрее, на несколько экземпляров сразу. И вот ты одно переписал, а другой другое, и так допустим 7 человек, и обменялась на рав­ное количество страниц, и у тебя получится уже 7 книг. Уже начало библиотеке положено. А то многие сегодня привыкли только к слову «дай», забыв, что слово Божие учит: не пожелай чужого, блаженнее давать, нежели брать(Деян. 20:35). «Да не будет рука твоя распростертой к принятию и сжатой при отдании»(Сирах 4:35). Это ведь про нас: когда что где увидим, стихи добрые или ещё какой материал, то сразу же «дай, дай, дай». А когда у нас бы спросили, то ответ один: «нет, нет, нет». Сколько приятности испытываешь, когда даёшь. Сколько смущения, неудобства, чувства долга, когда берёшь. И как радостно идти на обмен, и даже не раз за напечатанное один раз.

Убедительно советую всем вам купить пишущие машинки, тем паче, что они продаются совершенно свободно. Только предварительно посоветуйтесь, какую взять. Я вот пишу на «Украине-2», её никто не хвалит, а я уже не первый год на ней стучу. Бумагу, копирку и ленточки тоже можно добыть. А научиться пе­чатать тоже можно, есть учебники для самостоятельно изучающих печать по слепому методу десятью пальцами. Опыт показывает, что покупают только люди активные, а ленивые всегда ссылаются на неумение, или мама не велит, или дорого, или негде... Считаю, что всё это лукавство. Если бы знал, что от этого зави­сит будущность, от милостыни духовной, то как бы искал, сам расспрашивал бы, где достать. Я пишу со многими ошибками, писарь вовсе аховый, никудышный, но когда покажешь, что написано; каноны соборные или стихи, или труды по святым отцам, то никто не отказывается: дай-дай-дай. А что же ты-то, дорогой, хороший мой, так и будешь сидеть, ждать, когда кто даст? Время-то уходит, хватишься – и поздно, хоть лежи, хоть спи, хоть беги, плыви, пиши, трудись, но минуты, назначенные нам, убегают и уплывают, просыпаются, как песок... Июнь 1988»

«На склоне лет своей жизни многое приходится пересматривать, перетрясти старые взгляды, привычки, взглянуть в ином свете – при наложении уже накопленного опыта жизни. Есть вопросы, ко­торые высвечиваются теперь иначе.

Нас росло в семье пять братьев и пять сестёр. Почему одни стали верующими, а другие сделались отступниками или же вовсе не пришли ко Христу? Почему именно в наш дом пришла Библия в нашей деревне?

У родного моего дяди Степана пять детей, воспитание было строгое, не сравнить с нашим, столько молитв они знали, мы же сотую долю того не слышали, сколько его дети. И никто из них не пошёл таким путем, хотя по крайней мере двое и при­знают, что что-то есть там, за гробом, но не более того. У нас отец хотя и хотел, чтобы за стол молились, а когда кто придёт, то ушли бы в горницу, чтоб никто не видел. А вообще-то ради этой жизни временной был бы не против, если бы кто занимал большой пост и даже, может быть, и вступил бы в партию. У нас дома были иные условия, мы слышали такие слова, которых дети дяди Степана отнюдь не слыхали, и жили они лучше нашего, книг было больше божественных, и однако...

 Нас вовсе не принуждали молиться, не били на каждом шагу – этого не было. Правда, мать за чуприну потаскала да постегала старшего за курево, и мне попало, но в общем климате было что-то такое неуловимое, что вот просматриваю уже много раз... Даже ездил в ту местность, чтобы как бы на месте ещё прибли­зить ту обстановку и понять, что и как действует на душу чело­века, приводит его ко Христу.

Благодать – это главное. Далее, сам человек. Это соответствует тому, что говорит Библия и святые отцы, в этих словах нет ничего нового, открытия я не сделал. Но как каждый шаг, каждое слово ребенка есть для него открытие, так и для духов­ного разумения.

Вспоминаю слова Златоуста, когда он говорит, что ни я, ни Бог тебе не поможет, если ты сам себе не поможешь...

Игнатий Брянчанинов говорит, что кто говорит о любви Божьей, не испытав страха Божия – тот лжец есть. То есть если кто го­ворит, что он пришёл только ради любви и при том сразу же только от того, что полюбил небо, Христа, и только по этой причине – то нужно проверить себя, всё ли ладно. На первом ме­сте, начало мудрости – страх Божий, страх мучений, ощути ад, как говорит Силуан: «мысли твои держи во аде». Вот это чувство испытал протопоп Аввакум, когда понял, увидев павшую корову соседа, что и он умрёт, хотя и дитя ещё, что и ему не миновать участи всей земли.

 Смерть. В детстве мы все бегали с ножичками и на пастьбе – печки разные вырезали в земле, и сусликов обдирать надо. Двенадцатилетний парнишка ловил сусликов – проезжал товарищ на коне, крикнул его, он собрал свои орудия и к нему на телегу, прыгнул животом на стропилину телеги, а ножичек был в кармане и перерезал в паху вену – и он через несколько минут умер. Мы пригнали коров, у меня было сбитое от коня место, был нездо­ров, но когда вечером того дня сказали, что Лушпаненко заре­зался, всё было забыто. Парень был с другого конца деревни, не наш, туда мы не ходили, но я его знал, тут же перекинул всё это на себя. Вот он был, но нет его, лежит он, зароют, и как будто и не жил. Как же так?

Размышления о смерти весьма полезны и ребёнку. Большая беда, когда не отучают от лжи. Табак и выпивка – это крепкие запоры, через которые редко какая душа вырывается к свету – что и случилось с моими двумя братьями, которые так и пребыва­ют в безбожии и в этих пороках. Уважение к старшим – везде, где бы это ни было. Стыдливость, трудолюбие, вот на что надо обращать самое строгое внимание, в корне пресекая лукавство, трусость.

 Весьма полезно, думаю, ребенку всегда показывать, что значит уже здесь, на земле, быть верующим. У верующих всё по разуму, с думой о других, о последствиях. Тут не надо смотреть, сколько затратишь времени на это.

Идём дорогой, на пути лежат и проволока, и стеколки, и железки, и камни – мы с детьми тут же проводим беседу, что самое удобное именно нам убрать это с дороги, а кто едет на машине, ему и неудобно это сделать, и упасть может кто на мотоцикле, или на велосипеде, а кто-то и ногу порежет. Берём и несём или к столбу, или в куст, чтобы не попало под косу на хлебном поле или на покосе это железное. Помни о тех, кто пойдет после, какой след ты оставишь. Потом им уже и не говоришь, а они идут, и после них чистая дорога, и другой раз несут далеко, ищут, куда бы положить. Стёкла же, где-нибудь в стороне вырыв ямку, в землю и зароем – расчищайте дорогу, ровняйте. Учение непрерывное делом, то же и сам делаешь. Малое вроде бы дело, но оно окупится сторицей.

Вот пришли на пруд рыбачить или купаться, и кто-то нагадил на самом том месте, где наш пункт остановки, или там бутылки би­тые. Вспомним соответствующие места Писания и повторим вслух для памяти, а потом: «Мог бы это сделать верующий? Никогда. Не делай то, что тебе не нравится, не делай ближнему то, чего себе не жела­ешь». Всё зароем, вынесем подальше. Лежат осколки из сетки от мордушки – мы относим подальше, и ребенку уже даётся размышле­ние – для чего мы отнесли никому не нужное, и спрятали? Для того, что после нас придёт безбожник, одержимый духом раз­рушения, духом зла, как уже и видите, сколько раз на стёкла натыкались в воде, резали ноги – он всё бросит в воду, чтобы кому-то сделать зло. Так? Поэтому уменьшим работу диаволу, не дадим ему повода, ибо он ищет повода сделать пакость людям.

 Как страшно жить без Бога уже здесь, на земле, как горько остаться без совести, что и случится с нами, если не будем стремиться к Богу. Эти люди, делающие худо, они и не думают, они просто бросаются с крутизны в воду, тонут, они не ведают, что худо творят. Это – без Бога.

Вот пьяный? Он разве хуже нас? Но он другим не может быть, потому что сердце его не отдано Христу. А если от нас Бог от­нимет благодать, то мы в сто раз хуже, дурнее его, этого не­счастного, будем. Нужно крепко держаться за ризу Христа, за его руку пронзённую. Дети, всегда смотрите, чтобы не огорчить Бога, где человек с Богом – там радость, там порядок, там нет порчи. Бог наш есть Бог порядка.

Я сторонник, чтобы дети были самостоятельны в пределах разумного, в игры их, если в них нет жестокости и бесстыдства, не стоит никогда вмешиваться.

Но вот идём по полю. Тут исподволь указывается на всю кра­соту, на загадочность, на целесообразность, на взаимную связь, это огромная школа для сердца и ума, и души дитяти. Остановимся при входе в нашу местность, обязательно помолимся, и при вы­ходе из леса или при входе на кладбище – это уже завсегда так. Небольшая, не более пяти минут молитва своими словами.

Вот мы на лугу, прекрасные полевые цветы, их скосят на сено, нет тут занесённых в Красную книгу, можно и букет сор­вать – пусть радуются. Подходим к берёзке, где всегда молимся, это наша «молитвенница», и все присмирели, встали на колени, помолились за тех, кто в узах, кто на одре болезни, кто не мо­жет видеть этого леса, облака, цветов, слышать этот живой оркестр птиц, дышать этим чистым, чудным воздухом. Бывает, и душа ребёнка воздохнет о неведомых нам страдальцах. Потом чуть рассказать, чтобы боль, неведомая доселе, стала его болью.

Не нужно витийствовать, строжиться без нужды. Пусть резвятся, Бог не осудит моего оленёнка, пусть прокукует своё кукушечка в белом платьице. Берём лесную малину, аукаем, и сближаясь на несколько минут, прославим Бога за чудные Его дары. Всё это школа, всё это кирпичики в фундамент веры буду­щей семьи.

 Что-то из своей биографии расскажешь, если видишь, что может быть полезно, как мы тут жили, бегали, берегли всё в лесу, боялись себе и малое дерево на потребу спилить, а теперь... и они видят всё варварство.

Пришли нынче на пруд купаться, а на берегу много мёртвых грачат. Недалеко роща, мы там были вчера, брали в руки этих птиц, они из гнезда выпали – и снова посадили их на место. А вот кто-то сходил после нас, принёс их, обрезали лапки, разодрали жестоко невинных. Тут уж будет большой урок жалости, тут осиновый кол садизму. А ведь Бог мог бы, не его, этого птен­чика, а меня, тебя сделать таким, и что бы тогда? «Птенцы во­рона взывают к Богу», – говорит Иов многопечальный.

 Дома кошке не дали воды? Почему? А если бы тебя Бог сде­лал кошкой, то понравилось бы?

Посмотри, какие печальные глаза у коня, а его ещё и бьют, дадим ему хлеба, он и вас на себе прокатит. Беру коня под уздцы, пастухи дали, и бегу, а дети по переменке сидят, трю­хают в седле, не доставая ногами до стремени.

Эти уроки я сам получал у природы, это мне не надо прохо­дить курсы. У нас так было: любили каждую пташечку, гнёздышко бы её не разорить, не повредить родничок, да почистить его. Дети видят, как мы грязные возимся уже второй день, выправ­ляем родник. Это им урок, они уже его берегут, ценят, и чтобы капля худого в него не попала.

Бог назирает, и воздаст тебе тем же, что сеешь, вот такая полынь и взойдёт. Ночь, комары, луна восходит – выводим детей на пшеничное поле, чтобы посмотреть, как пшеничное поле волнами колышется, как кричит перепёлка, тучки покрывало на луну накидывают. Припомнишь им и стих Пушкина, и как было у нас в детстве, когда потерянную овцу искали, как отцу ночью ужин несли на стороженье по снегу, как я один шёл по бору и слышал вой волков.

Отпускать детей в лагерь, в детсад, или в интернат – зна­чит потерять их. Мы росли при родителях, каждый шаг был к дому, но не к театру. Какие бы одёжки не носил в детстве, что бы ни ел, будь то и царское, уже всё бы было не моё, вырос бы из них уже. А опыт жизни, шелест тополей, змей запущенный, поса­женное мной дерево, сделанные скворечники, вот это стойло, эта рыбалка – всего этого босоногому детству уже не приложить повторно.

Весна, приближается Пасха. Утомились в Посте, всегда строго держали его. Считаю, что дети и должны так же поститься, если не малы и не больны при этом. Нам, уже отсаженным от гру­ди, молока не давали никогда, и ничего – нет больных диабетом, желудочников, все десять живые и не жалуемся. Зато какое счастье – ожидание дня Пасхи; вот мама начинает уже готовить – рамы выставляет, все натёрто, пол желтый, хвощ прошёлся по некра­шеным половицам и по потолку, по полкам, по столу. Везде что-то сбережённое печётся, пыхтит, запах издаёт. Великое ли дело, кому сколько яичек курочка снесёт, а помнит вот уже и в таком возрасте душа. Суббота – это на безродных, родительская, так учили нас. Пятница – самому маленькому, и так далее, заранее отец высчитает, и начинается всегда недели за две до Пасхи: бабушке, а курицы всё больше к теплу несут яиц, и последнему вон уже сколько будет, всё его, ему отдадут.

Благословение Господне нас касалось. Помяни, Господи, родителей наших живых и мёртвых во Царствии Твоём. Ночная молитва, свечи, христосование.

Перед Рождеством ждут нас сырчики, алябушки, творожники со сметаной, замороженные. Их много, но есть нельзя. Старший брат не боялся, брал.

Вот тут уже было начало большого водораздела. Чтобы я не пожаловался, что они курили с двоюродным братом, они повалили меня, нос зажали, а в рот окурок-бычок сунули. Дыхнул – всё, ты тоже курил, теперь не расскажешь.

Но до многого доходили сами, по наитию. Но и против ничто не влекло, не было у нас товарищей неверующих. Тут огромная пропасть. Кто связался с безбожной компанией, или входит в дом к таким, или водит к себе – это уже повестка в суд, это тризна души. Сделать всё, что только можно, чтобы связи не было с безбожеством никакой. Идолов сжигать. Образ Христа воздвигать, кресту Твоему поклоняемся, Христе. Дружба с миром есть вражда против Бога.

Авторитет Библии и Слова Божия – Христа воздвигай всюду, во время и не во время, пожнёшь в своё время, если не ослабеешь. И что бы дети ни проходили в школе, всё разбери во свете Библии. У тебя дела, тебе некогда? Пожалеешь. Брось всё, созижди алтарь Христу в сердце ребёнка, да не погибнешь из-за его неве­рия, сокруши рёбра безбожества! Если не ты, то кто же: если не сегодня, то когда же? Спеши же, не умедли же.

отдых. Как, где, с кем?

Иоанн Златоуст говорит, что нет лучше отдыха, как провести его с семьёй в сельской местности. И тело отдохнёт, и от суеты и городского шума подальше, и соблазнов меньше. Видишь всё, что Бог создал, и прославляешь Творца.

Мы жили в деревне, в 150 км от Барнаула. Деревню нашу Хрущёв ещё уничтожил, а Брежнев доканал. Люди разбежались. А мы каждый год туда и привадились ездить. Вначале просто так, с одним одеялом или без оного. Комары и мошка нас донимали. Спать искали копну прошлогодней или нынешней соломы. Так как солому жгут каждый год, то и не всегда найдёшь такую... Потом, через несколько лет, купили сетки-накомарники – легче стало, потом перешли на палатки – разорились, купили, перешили, и из двухместной сделали на 6-7 человек, приплюснутая получилась «лепёшка», но дождь не всегда протекает, да и не на улице.

Выйдешь на разъезде «Подстепный» и сразу же сердце защемит, такое всё родное, столько раз исхоженное. Если летом, то уговор – только босиком ходить, вначале ропот от некоторых, а потом втянутся, терпят, морщатся, а ходят. Летом 1987 года пробыли там 42 дня – это мне награда за всё, чем надышался по камерам, по вагонам. Роднички воды свежей, на разъезде молоко покупали – бегали туда за 4 км каждый день. Смотришь и восход, и закат, и звёздочки, облака и травы, и цветы, и корни, и де­ревья, птички разные, звери, и есть где купаться – да разве всё это можно сравнить с тем, чтобы быть где-то в увеселении в городе или даже поехать куда-то в Сочи – там всё по часам, ешь, что дадут, люди чужие вокруг – тут всё иначе, все свои, душа отдыхает. Ночью и утром, и днём, и вечером общая молитва – и сколько там получено благословений! Для детей эти поездки на всю жизнь, тут формируется то, чего в городе и не найти. Видят всё возможное для рассматривания творение Божие, бегают, чувство родины впитывают, учатся ценить всё, что растёт, что летает, бегает и ползает.

Этим летом для детишек был настоящий трудовой лагерь – столько работы, пилили, копали, плели, строили шалаш, ограду, крест, рыбалка, купание.

Слава Богу нашему за милость Его. Слава!

Бескрайние просторы полей, сколько там в детстве исхожено, столько пережито, и вот от каждой травинки, от лога, пруда – воспоминания и благодарность Господу, что так дивно сохранил и нас, и веру нашу. Здесь были первые вздохи, тоска, желание неземного.

Мир вам, родные наши. Заждались вас в Потеряевке друзья. Особенно Ромку с Кирей, ибо куда ни поверни, везде следы их труда, и про то говорим всем. Вчера там был, нас было 16 человек: из Одессы, с Чёрного моря, из Николаевска, из близле­жащих к морю мест. Ждём из Новосибирской области, из разных городов, из Новокузнецка и из других мест. Детей много и все разные, нужен глаз да глаз. Этому особый догляд нужен – за­тюканный вовсе, и уже начинает оттаивать ребёнок. Приеду, как прокурор, выявляешь такие вопросы, о которых придётся судить-рядить: кто первый нашёл большую чёрную или синюю, или жел­тую, коричневую стрекозу, кто носил её, кому теперь она принад­лежит, тут это важно до слёз.

Молока в день уходит до 20 литров. Сплели несколько мордушек, четыре или три на втором мостике ставим, рыба всегда в достатке, сушим. В огороде всё растёт буйно, свой свежий слезун, лук, укроп, петрушка, редиска. На подходе помидоры, огурцы, капуста, картошка горох – это как лес растет. Палатка одна чуть протекла, а шалаш стоит, как ковчег, тепло, и сверху только шорох дождя, так сладко спать... Говорят, что раньше помещики при крепостном праве специально ставили крепостных, чтобы лили воду на крышу через веник в виде капель, дождь бы сту­чал – это полезно для успокоения нервов.

Игра в городки идёт так, что пастухи приходят, смотрят, когда и кто обыграет – команда на команду. Малины много, не проедают, черёмуха, клубника была.

 Приезжает начальство районное. Три дня назад снова мили­ция приехала и председатель сельсовета. Поздоровались, меня подозвали, а мы их на территорию попросили. Переписали нас, благо свидетельства были у детей почти у всех, и сказали: «Никто вас не обижает?» – «Нет». – «А пастухи?» Мы сказали, что матерится тракторист. – «А, это Попов, есть такой. Ну, если вас тут кто будет обижать, вы уж нам сообщите сразу в Корчино!»

И все так разговаривали ласково – с улыбкой, вспоминали про тысячелетие, про религию... С тем и уехали, а мы накануне молились, канон читали Илии грозному пророку и просили его заступничества(2 августа). А это было второго августа, когда приехали «гости».

Жития каждый день любят слушать. А когда пастухи утром спят долго, или в обед отдыхают, или вечером они рано ложатся отдыхать, то мы тихо разговариваем, хотя пастухи просили нас не обращать на них внимания, дескать всё равно они не спят. Но мы блюдём правило сие, никому не докучать, помня, что па­стухи при деле, работники, а мы бездельники, курортники.

 Вечером же уходят играть в парк, уже в темноте, или в «третьего лишнего», тут беготня, суматоха, визг, смех, потому подальше уйдут, за Симаковский пруд, и дают там жару в тело. А утром ищут обувь, ищут и не могут найти, и вспомнят, что за Симаковским прудом обувь одна стоит, от ног отдыхает. Ходим-то босиком, но ради порядка и с собой берём, если где буре­ломом лезть за малиной... Всем здесь нравится. Ждём вас. Храни вас Бог.

6 августа 1988. Игнатий».

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

«ДИАГНОЗ: ШИЗОФРЕНИЯ»

(Выписка из истории болезни №5167).

«Из свидетельства о болезни известно, что Лапкин И. Т. за время службы проявил себя дисциплинированным, добросовестно относился к службе. С июня 1961 года окружающие заметили странное поведение: он стал угрюмым, необщительным, часто молился и допускал антисоциальные высказывания.

С 26.10.61 на стационарном лечении в 301-ом военном госпи­тале (г. Хабаровск).

В отделении испытуемый был малодоступный контакту. На большинство задаваемых вопросов не отвечает или отвечает коротко: «да», «нет», а иногда только кивком головы. Эмоционально притуплен. Не интересуется родными. К своему помещению в психиатрическое отделение относится безразлично, не имеет социальных установок. Критика создавшейся ситуации отсутству­ет. Высказывает бредовые идеи о происках врагов против него. Врагами считает всех представителей власти. В том числе и вра­чей. Но вместе с тем не проявляет каких-либо попыток, чтобы выяснить своё положение. Иногда лишь в кабинете врача оживля­ется и начинает с фанатической убежденностью доказывать о существовании Бога. Заявляет, что скорее примет смерть, чем отречётся от своих идей. Свои религиозные бредовые выска­зывания стереотипно повторяет. В доказательство приводит неле­пые доводы. Например, извлекает из карманов отрывки газет и журналов, не имеющие прямого отношения к его утверждениям. В отделении отрастил себе бороду, часто сидит в стереотипной позе, обвязав голову полотенцем и раскачиваясь. Желания боль­ного также часто нелепые, например, при его антисоциальном вы­сказывании собирается поступить в институт международных отношений, или выехать за границу, чтобы познать мир. Иногда про­являет склонность к резонёрству, критика к болезни отсутству­ет, хоти соглашается с тем, что за последний год изменился.

Диагноз: шизофрения /параноидная форма/».

Подлинник болезни сгорел при пожаре в Барнаульском псих. отделении.

«СВЕРХЦЕННЫЕ ИДЕИ РЕФОРМАТОРСКОГО СОДЕРЖАНИЯ»

Том I. листы дела 362-367. Акт 5895/80.

Кемеровская обл., психиатрическая больница.

Врач – Мазур М.А. канд. мед. наук

(Краткие выписки, которые были сделаны при закрытии «дела».)

«Лапкин И. Т. поступил 22 июля – выписан 9 сентября 1980 г. В стационаре в госпитале 26 окт. 61 – 10 янв. 1962. Сознание было не помрачено... состоял на учете с диагнозом «вялотекущая ши­зофрения, психопатоподобный вариант», жаловался на головную боль. Иногда был раздражителен, у него отмечались пониженные настроения, он постоянно говорил о Боге и пытался вовлечь врачей в свою веру. Со стороны внутренних органов без патологии, со стороны центральной нервной системы органы паталогич. не нарушены...

Психическое состояние: испытуемый правильно ориентирован во всех видах ориентировки и судебно-следственной ситуации. На комиссии собран и подтянут, приветлив. Он хорошо доступен контакту, ясно и чётко изъясняется. Доброжелателен и приветлив с врачами. На здоровье жалоб у негонет. В беседах эмоционален, последователен, открыт. Себя психически больным не считает. Подробно рассказывает врачам, как он пришёл к вере в Бога... Он воспитывался в религиозной семье, боялся греха, сдерживала его от аморальных поступков вера, в душе он всегда почитал Бога, но религиозных обрядов не почитал. Вёл обычную мирскую жизнь, ходил в кино, на танцплощадки, нередко выпивал, даже были слу­чаи, когда «напивался в стельку»...

После того, как вслух прочитал на ночь в казарме молитву, его отправили в психбольницу, что было для него неожиданностью. В психбольнице один офицер, который находился на обследовании, посоветовал ему не менять своего поведения, молчать, вести себя так, как вёл в воинской части. В противном случае, сказал ему офицер, его могут расценить как симулянта со всеми вытекающими отсюда последствиями, т.е. отдать под трибунал за уклонение от воинской службы. Он послушал и решил, что этот совет спра­ведливый, поэтому в психбольнице молчал. Тем не менее потребность говорить о Боге у него была очень сильная... Поэтому по вечерам в туалете вёл беседы на религиозные темы с людьми, которых считал подходящими для этой беседы... Никогда не каза­лось ничего, не мерещилось. Все последние годы он физически и психически чувствовал себя хорошо. Под «врагами» он подразу­мевал всех офицеров, преследовавших его за веру. Он посвятил жизнь свою вере, с каждым годом всё глубже, умом и сердцем, стремился познать Писание Божие... и кое-что стал понимать. Вместе с тем он много работал, т.к. является хорошим печником, он никогда не нарушал трудовую дисциплину. Свою работу выполнял честно и добросовестно. Жену он очень любит и обожает.

Он всегда был открыт для людей, делился с людьми «последним ку­ском». Последние годы его стали уважать верующие, появилось много знакомых, соратников по духу и вере. Ему нередко прихо­дилось разрешать споры в толковании Священного Писания среди верующих... Испытуемый обнаруживает хорошую память, знание ре­лигиозных текстов. Он приводит на память множество цитат из Библии, Евангелия, свободно оперирует своими знаниями...

Вину не признаёт... С большим чувством говорит о своих мучениях в тюрьме. Муки его духовные, и обусловлены тем, что он вдруг оказался среди матёрых убийц и насильников, где нет ни одного человека, близкого ему по духу, нет единовер­цев. Он скучает без голубого неба, луча солнца, без птиц. Он очень переживает разлуку со своими родными и близкими. Окажись сейчас на воле, расцеловал бы всех и все деревья, и зелёные веточки на них.

Вместе с тем он и осуждает себя за свою сентиментальность, за «привязанность к земному». Он должен думать о Боге, а, оказывается, мысли у него заняты земным, и поэтому он, видимо, плохой христианин. Откровенно говорит, что если бы он знал, что его духовный отец Дудко отрёкся от своих убеждений, он сразу бы принял покаяние «от всех этих дел» и был уже на свобо­де, наверное. Однако он не знал этого и осуждать своего духовного отца не смеет. Он много понял и почувствовал за время проведённое в тюрьме. Если он окажется на свободе, то уедет куда-нибудь в деревню, будет жить мирно, молиться и уйдёт от всего... «То, в чём обвиняют меня, не повторится: я отхожу ото всего, какое бы решение суд не принял...». В течение всей бе­седы он держался уверенно, фанатично отстаивал свою точку зрения, несколько переоценивая свои способности. Высказывал свою точку зрения на те или иные вопросы, связанные с его убеж­дением. Он считает, что Богослужение должно вестись на русском современном языке, не на церковно-славянском, а на литера­турном языке, что некоторые религиозные отправления, по его мнению, подлежат модернизации, чтобы привлечь на сторону церк­ви молодёжь, приобщить к вере, наставить на праведный путь.

Испытуемой склонен к подвижничеству, миссионерству, рели­гиозному просветительству. Мышление у него последовательное, логичное, связное. Также не обнаружено каких-либо патоло­гических нарушений мышления в письменной продукции. Бредовых идей и галлюцинаций у него не обнаружено. Эмоционально он живой, адекватный, тёплый. Интеллект соответствует культурному уров­ню и образу жизни. В отделении каких-либо странностей в его поступках и в высказываниях не отмечалось. Он много молился, скрупулезно выполнял все предписания религиозного характера, молился в назначенное им самим время несколько раз в сутки, постился и т.п. Много говорил на религиозные темы, обращался к испытуемым с проповедями. Говорил об этом без страха, прямо в глаза, призывал к смирению. Окружающие с интересом слушали его, группировались вокруг него. С медперсоналом и врачами он был вежлив, предупредителен, не назойлив. Он благодарил за хорошее к нему человеческое отношение, выражал неподдельное изумление тем, что к убийцам, преступникам так хорошо относятся. Вместе с тем, он тяготился пребыванием в психиатрической боль­нице просил скорее выписать его из отделения... Иногда мог всплакнуть, вспомнив о родных, о свободе. Спал и ел хорошо.

Заключение: душевным заболеванием не страдает. Он является психопатической личностью (из круга паранояльных психопатов). Об этом свидетельствуют свойственные ему характерологические особенности, проявляющиеся в повышенной волевой активности, нередко выраженной завышенной самооценкой и склонностью к само­любованию, а также склонностью к его образованию сверхценных идей «реформаторского» содержания. Однако степень указанных нарушений у Лапкина И. Т. не столь значительна, чтобы он не мог отдавать себе отчета в своих действиях или руководить ими, т.к. у него сохранены интеллектуальные способности, он обнару­живает заинтересованность в личных делах, способность крити­чески оценивать своё поведение и регулировать свои поступки с учётом окружающего, равно как предвидеть последствия своих действий и удержаться от совершения их...

Установленный ранее Лапкину И. Т. диагноз «параноидной шизофрении» с учетом 19-летнего катамнеза при настоящем кли­ническом обследовании не подтвердился... Все эти годы регу­лярно работал, женился, не производил на окружающих впечат­ления человека с психическими нарушениями, чудаковатого. На производстве он также зарекомендовал себя положительно, и странностей в поведении за годы работы у него не наблюдалось... Он остался эмоционально живым, адекватным, у него не имеется свойственных для шизофрении нарушений мышления, проявлений психического автоматизма, а также клинических проявлений связанных с нарушениями произвольной деятельности... У него не выявлено нарушений восприятия, бредовых идей, в том числе и религиозного содержания. Описанное в свидетельстве о болезни деистическое состояние, имевшее место у Лапкина И. Т. в 1961 го­ду, внешне схожее с проявлением бредового психоза, следует расценивать как свойства его личности, психопатическую реакцию (трудно исключить реактивное состояние) из которого он тогда же полностью вышел. Об этом свидетельствуют данные о том, что указанное психическое расстройство вытекало из психического склада личности и было психогенно обусловлено условиями его жизни...

Не описано также характерных для такого приступа острого чувственного бреда, психических автоматизмов и идей величия...

ПРИЗНАТЬ ВМЕНЯЕМЫМ.

Мазур М(оисей) А(аронович), Колесникова. М. И. Яницкая».

 

«Чёрная Дыра»

«В Алтайскую краевую прокуратуру от Лапкина И. Т., обвиняемого по ст. 190-1 УК РСФСР  ЖАЛОБА.

Мне во время следствия пытались инкриминировать ст. 162 УК РСФСР – занятие запрещённым промыслом. Да, я лично начитал на магнитофонную ленту и распространил Творения святых отцов Церкви, живших в I-V веках, «жития святых» и другие религиозные книги, изданные в прошлом столетии, и Библию. Делалось всё это мною с единственной целью: дать голодным душам хлеб насущный, духовную пищу. А вы дерзнули святотатственно отнять эту еду, это значит изо рта отбирать у голодных и умирающих хлеб в бло­кадном города, у гибнущих в палящей пустыне отнять последние глотки воды.

Инкриминируемые мне два произведения: «Христианство XX века» (о расстрелянных священниках-мучениках с 1917 до 1937 года) и «Трагедия Русской Церкви» – эти произведении состав­ляют всего около 3-4% от общего числа – по каталогу, а по изда­нию – менее 0,5%, т.е. совершенно ничтожное количество. Когда следователь скрупулёзно допро­сил всех, у кого обнаружили записи, то на 2 тысячи изъятых плёнок (с его слов) «прибыль» за 6-8 лет издательской деятельности составила едва ли 200 руб., т.е. 10 коп. на одну плёнку, звучащую около 8 часов. В магазинах госторговли такого же размера плёнки с записью продаются с добавкой в 1 руб. за 2 часа звучания. Значит, 1 час звучания речи или пения стоит у государства 50 коп.

Даже в этом сравнении у меня цена дешевле государственной ровно в 100 раз.

Я не говорю о том, что всё нами добывалось издали, транс­портные расходы, укрепление каждой коробочки с 3-х сторон, художественное оформление, и плюс совершенно бесплатно я печа­тал сопроводительные каталоги к этим трудам, от 14 до 490 страниц к одному экземпляру.

Эта моя издательская работа продолжалась десять лет, в напряжённейшем труде, спать приходилось едва по 3-4 часа в сутки. Считаясь хорошим печником и неплохим переплётчиком, я выполнял норму на 280-300% и ещё подрабатывал на печных ра­ботах. В день зарабатывал по 45-90 руб. иногда. Из этого за­работка мне не хватало для того, чтобы продолжать издавать религиозные труды. У меня лично нет ни на сберкнижке, ни в кубышке, ни одного рубля, не считая того, что кому дал в плёнках в долг. Вся обстановка состоит из грубого топчана, и всё из полу-оструганных досок, и оценивается не дороже 10 руб. во всём доме, и старый велосипед. Экономия была абсолютно во всём, на еду лично я на себя тратил 10 руб. в месяц. И обо мне это всем известно, сотням и тысячам людей.

Когда авантюра со 162 статьёй провалилась, тогда решением железнодорожного райисполкома г. Барнаула от 14.5.86 г. по адми­нистративной линии вынесли решение: оштрафовать меня, не дожи­даясь конца следствия и суда, изъятые у меня и у других лиц записи, а также орудия производства /магнитофоны/ конфисковать в доход государства. Я официально просил создать комиссию из экспертов, чтобы определить затраты на начитывание и издание плёнок. Начитывание вполне можно определить по расценкам по-часового литературного чтения в студии грамзаписи. У меня начитано около 2 тыс. часов. Даже по 2 руб. за час – и тогда оригинал будет стоить 4 тыс. руб. Но мне в этом официально отказали в письменном виде, ввиду снятия с обвинения ст. 162. Но хитро под­ставили ст. 157 Административного кодекса (занятие запрещённым промыслом) для конфискации записей, как бы продукта «промысла».

Уважаемые, к кому я обращаюсь. Уж вам-то не может быть неизвестно, что по Комментарию к Уголовному Кодексу РСФСР под редакцией зам.министра юстиции РСФСР Ю.Д.Северина (М., Юридическая Литература, I960) ясно видно: за ЗАНЯТИЕМ ЗАПРЕ­ЩЕННЫМ ПРОМЫСЛОМ стоит «извлечение наживы, нетрудовых доходов, несоответствующих количеству и качеству затраченного труда». Но у меня-то речь идёт не о нетрудовых доходах, а о трудовых расходах.

Сколько зла вы делаете этими своими жадными до чужого добра действиями! Вот бабушка, у которой вы конфисковали духовную пищу: часто совершенно слепые духовно и физически люди приходили к ней, слушали, утешались. Это для них единственное окно в духовный мир. Они собирали грошовые пенсии годами, часто вскладчину, чтобы приобрести запись эту. И вот вы всё отняли, ограбили их. У них остались одни ненужные магнитофоны...

Мы вас предупредили о последствиях вашей незаконной акции не человеческими словами, но грозным словом Божьим: «Что человек посеет, то и пожнёт»... Иоанн Златоуст говорит: если у тебя отняли, ограбили, то скажи: «слава Богу за всё» – и это отнятое Бог примет дороже милостыни. Когда вышестоящие органы подтвердят ваши безумные акты грабежа, мы скажем эти слова. И Бог говорит: то, что ты захватил у бедного, изблюешь многократно.

Да вразумит вас Бог на добро.

Игнатий Лапкин. 29 мая 1986г. Тюрьма, Барнаул, 112 камера».

Следующее заявление было отправлено уже после суда:

«МОСКВА. В ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ КПСС.

В административный отдел от Лапкина Игн. Тих.

осужденного по ст.190-1 УК РСФСР на 2,5 года.

Находясь в СИЗО /в тюрьме/, все свои жалобы я старался послать по инстанциям возрастающим. Но или эти мои жалобы никто не разбирает, или они не доходят по адресу? Нет ни одного положительного ответа, только из прокуратуры пришла коротенькая холодная отписка.

Учёные обнаружили в космосе «чёрные дыры», и всё, что попадает в них, теряет связь с миром. Оттуда не может вырваться луч света, радиоволна, сигнал – всё только всасывается в эту «черную дыру». Некоторые считают эти «дыры» образом ада, местом мучения. Что-то похожее представляет тюрьма: только вби­рает по скоростной методе бесконтрольной прокуратуры, и ни жало­бы, ни стона не доносится до воли, до живых душ, кто помог бы восстановить попранную справедливость. Как к идолам на Кармиле кричали, но ни звука, ни ответа. Почему?

Решением административной комиссии железнодорожного рай­исполкома г.Барнаула от 14.5.86 г. у меня конфискованы якобы в доход государства 14 магнитофонов «Маяк-205» и «Романтик-304». Тем же решением в ту же «пользу» конфискованы 9.1.86 у меня и у других верующих магнитофонные кассеты с религиозными записями, начитанными мною с книг дореволюционного издания. Около 2-3 тысяч кассет конфисковано /разграблено/ якобы согласно админи­стративной статье 157, после того, как инкриминируемая мне ст. 162 УК РСФСР после допроса всех свидетелей, у кого были изъяты Божественные христианские записи, сгинула за полной её недоказуемостью. Из 30 свидетелей все показали, что я произво­дил запись бесплатно. И только у некоторых из них в последний год по их же настоятельной просьбе стоимость нескольких кассет была в копейках округлена до рубля, для частичного возмещения ремонта магнитофонов. Только прямой ущерб у меня при записи и перезаписи составил около 8 тыс. руб. и около 10 тыс. руб. ущерб составил в труде бесплатном. Это всё так легко проверить экспертизой. Убедительно, ради Христа Иисуса, прошу ответить на мои вопросы, откликнитесь доброй вестью на эти безответные недоумения.

Вас же прошу восстановить распинаемую истину в своих правах и вернуть нам всё похищенное.

У нас большая семья, десять детей, т.е. братьев и сестёр. И вот я записал на ленту биографию своего отца Тихона, инвалида войны. Это не запрещается никому. И я снял десять копий, т.е. растиражировал эту запись голоса нашего отца и матери-ге­роини для всех детей по их просьбе. Разве это тиражирование имеется в толковании 157 статьи? Если бы это ставилось в вину, и за это конфисковывались и записи, и магнитофоны, то зная это драконовское толкование ст. 157 местными органами, вряд ли кто рискнул вообще приобретать магнитофон.

 Я начитал на магнитную ленту труды святого отца нашего Иоанна Златоуста, 12 томов /по 1 тыс. страниц в томе/ – это 62 кассеты по 8 час. 20 мин. звучания на одной кассете. “Жития святых” – 40 кассет, “Добротолюбие” – 14 кассет. Библия – 11 кас­сет. Труды Григория Дьяченко – 28 кассет. Всего около 200 кассет. Этo один экземпляр. А изъято, как пишет следователь и коррес­пондент, около 2-3 тыс. кассет, т.е. 10-15 экземпляров. Изъято у меня, у моих родных братьев и сестер, у бабушек, у родных. Все они показали /том дела 3/, что я переписывал им на их чистые ленты бесплатно.

Где и как возник тот коварный «промысел», по предупрежде­нию которого составлена ст. 157 адм. кодекса? По порядку дела:

1. Купить один или пятнадцать магнитофонов не запрещается.

2. Начитать себе Библию и другие не запрёщенные религиозные книги – не запрещается.

3. Никому не запрещается купить в гос. торговле чистые катушки плёнки, один ящик или десять ящиков.

4. Человек, брат мой родной, сестра ли моя пришли со своими, законно купленными чистыми плёнками ко мне и... Я кому на своём втором магнитофоне, кому на их ими же принесённом переписал (незапрещённым, своим голосом).

Так когда и как возник «промысел»? Перезапись, начитывание – всё я делал совер­шенно бесплатно, а некоторым и запись сделал на мною же приобретённые чистые плёнки, это всё тоже изъяли как «промысел». Опомнитесь же, братья! Верните христианам их законную пайку, которую и преступники не отнимают друг у друга! Бабушки неграмотные, слепые имели доступ к духовным сокро­вищам только через похищенные записи. Теперь они плачут. Кто похитил у них богатство, куда унесли и где положили? Помогите, услышьте, верните всё осиротелым. Как же видятся все эти действия прокуратуры? Действия, согласованные с исполкомом. Прокуратура всё забирает под метёлку, хотя ещё и ничего тогда неизвестно было, будут ли изъяты магнитофоны, но на руках у следователя уже была бумага, разрешающая всё забирать в видах возможной конфискации имущества. Но обыск натолкнулся на такую нищету и убожество во всей обстановке, что, как пишет коррес­пондент Титов, «ошарашены» были увиденным. Вся ценность заклю­чалась только в духовном, в плёнках и в магнитофонах. И когда ст. 162 УК отмерла, то мгновенно вынырнула административная статья 157. «Изъять всё» – ударила она.

Ст. следователь Курьят В.К. спросил: «Будете обжаловать?» – «А мне вновь не вернут ст. 162?» – спросил я испуганно. Следователь широко, открыто, по-американски, рассмеялся, откинувшись: «Да кто же её вам вменит, если я ничего по ней не смог доказать?» Этот момент очень характерен для понимания психологии не только верующего подсудимого, но вообще современного рус­ского, в железах Иринарха Ростовского заключённого. Всего боимся, как бы чего ещё хуже не сделали. Нет никакой веры в спра­ведливость действий следователя и суда! Друг другу враги все. Меня осудили. Пишу кассацию и скорее с вопросом в спец. часть: «А хуже не будет, срок не добавят?» Следователь утешает: «Да нет, такого не бывает».

Пишу вам, коммунистам. Ведь это не случайные факты, и их выпестовали вы. Для чего всех делать врагами друг другу? Кто-то без нужды, как во дни Ровоама, ожесточает людей против власти беззаконными осуждениями, конфискациями. В самом воз­духе висит тревога, и неверующие интересуются: а в Библии ска­зано, что последний царь будет Михаил? А война с Китаем будет? Такие вопросы задаются от душевной тревоги, тесноты. Бескон­трольность прокуратуры плодит стране недругов.

Положите предел действиям, обижающим природных граждан стра­ны, а иначе горе ожидает всех, и вас, ибо гнев Божий возгорится вскоре на всех, подавляющих истину ложью. Близок всему ко­нец. Тирания над христианами низвергла Рим. Если бы я записал на плёнки речи Горбачёва M. С., то никто и не подумал бы изымать их, такой статьи не нашлось бы. А вот бабушка идёт из ма­газина, несёт на малую пенсию купленную кассету. Закон нигде не нарушен. Зашла ко мне в дом, я ей начитал Библию, переписал без копейки, даром. Бабушка выходит от меня, пришла домой, следом за ней из прокуратуры следователь, понятые – и у неё ото­брали. Зачем? Почему? Чистые плёнки не взяли бы? Забрали-то идею, Библию.

Война Богу объявлена вами? ВАМ НЕ УСТОЯТЬ !

13.8.86 Лапкин. 132 камера, тюрьма, Барнаул».

На это заявление в ЦК КПСС в Москву последовал вызов меня к начальнику оперативной части подполковнику Бражникову, который матерился страшно на меня, кричал: «Мы вас всех пере­давим, кому это ты грозишь, что вам не устоять?» И только когда я ему показал, что так говорится в Библии всем, кто восстает против Бога, он успокоился, и обещанных десять суток карцера не дал.

ОТВЕТ из Алтайской краевой прокуратуры:

«Установлено, что на протяжении ряда лет Вы занимались тиражированием в большом количестве магнитных записей религиозного характера, порой продавая их по завышенной цене, что с достоверностью доказано в ходе предварительного следствия, что не отрицаете Вы сами. В данном случае прекращение уголовного преследования в отношении Вас по ст. 162 УК РСФСР не освобо­ждает Вас от административной ответственности за данное правонарушение по ст. 157 кодекса РСФСР об административных правона­рушениях. 13.10.86.

Юрист 1 кл. В. П. Воложанин».

 

Характеристики

«Характеристика на матроса 1-го класса з/с “Черноморский” Лапкина Игнатия Тихоновича, беспартийный.

За время работы на з/с “Черноморский” с 20 сентября 1962 г. и по настоящее время в должностях: матроса 2-го и 1-го класса т. Лапкин И. Т. показал себя как способный работник. Быстро усваивает и выполняет всю работу по судну… Повседневно повышает свой технический уровень. Политически грамотен. Аккуратен и чистоплотен в быту. Выдано для поступление в мореходное училище. 14 ноября 1962 г. Капитан з/с “Черноморский” Фролов».

«Характеристика. Матрос т. Лапкин Игнатий Тихонович в августе 1962 г. сдал экзамены на заочное отделение Вашего училища (Лиепайское мореходное училище) и проявляет большой интерес к учёбе… Относится к своим обязанностям честно, добросовестно, стремится всё время к пополнению своих знаний. В общественной работе судна принимает активное участие, пользуется среди личного состава авторитетом. 17 декабря 1962 г. Начальник каравана Задорин, предсудкома Страдзин (ответ: зачислить на третий курс заочного отделения)».

Следующая характеристика была дана И. Т. Лапкину после того, как он уверовал и стал активно проповедовать:

«Характеристика. За время работы т. Лапкин И. Т. показал себя в работе с хорошей стороны. К работе относился добросовестно. Т. Лапкин имеет ряд присущих ему личных особенностей. Вежлив и исполнителен в работе и в быту. Грамотен. Самостоятельно много работает над собой. Владеет иностранными языками. За время работы аморальных поступков не наблюдалось. Наряду с хорошими качествами имеет личный недостаток. Среди коллектива авторитетом не пользовался. В общественной жизни судна участия не принимал, среди членов экипажа товарищей не имел. Замкнут. Много изучает религиозной литературы. На базе этой литературы у т. Лапкина сложились довольно несовременные убеждения и вера, которые не соответствуют современной действительности. Характеристика дана для поступления в ВУЗ. 19.7.1963. Капитан з/с “Черноморский” Фролов».

«Прокурору г. Барнаула от Управления хлебопродуктов, конторы снабжения. Были жалобы от клиентуры, что во время дежурства Лапкин И. Т. приносил с собой магнитофон на работу и проигрывал молитвы. Также приходили люди во время его дежурства и вели разговоры на религиозные темы. Прямой агитации в религиозную секту не наблюдалось. 23.5.80 г.».

Том 1, лист дела 252:«За все периоды работы Лапкин И. Т. к своим обязанностям относился добросовестно. В отношении соблюдения трудовой дисциплины замечаний не имеет. Лапкин И. Т. верующий. Несколько раз поступали докладные от клиентов, что в ночные дежурства и дежурства в выходные дни к Лапкину собирались люди на богослужебные собрания, прослушивали записи с магнитофона. По принятии мер со стороны администрации, нахождение посторонних лиц в помещении проходной было прекращено. 30.5.86 г. Мироненко И.П.».

Том 1. лист 276:«Характеристика из СУ – 29 г. Искитим.

Задание выполнял не совсем точно, в силу своих религиозных убеждений. В конце 1966 года и в начале 67 г. начал пропагандировать среди коллектива рабочих бригады чтение Библии, восхваляя Слово Божие. Со стороны рабочих бригады Лапкин И. Т. в каждом отдельном случае на проводимую религиозную пропаганду получал должный отпор. Руководством СУ в беседах с Лапкиным, И. Т. так же неоднократно предупреждался, однако выводов не сделал».

Лист дела 278:«На участке ст. прораба Подгорного В.Л. рабочий Лапкин И. Т., бывают случаи, читает Библию, и пропагандирует её среди рабочих бригады. Проведенные ранее с Лапкиным И. Т. беседы положительных результатов не дали. 27.12.66 г. в очередной беседе вновь подтвердил своё отношение к Библии. Последнему указано, что внутренним распорядком чтение Библии и пропагандирование не разрешено и считается нарушением внутреннего порядка. Предупредить, что будут приняты более строгие меры. А. П. Рупасов».

 

«7 мая 1967 года Лапкин самовольно не вышел на работу, мотивируя это тем, что 7 мая считает пасхальным Воскресением. Объявить строгий выговор... предупредить, что впредь за нарушение трудовой дисциплины будет уволен. Рупасов».

1 том. Лист дела 280:«СМП-140. С 23 апреля 1968 г. по 10 июня 1969 г. Замечаний по работе не было. По характеру замкнутый. В беседах с ним он отстаивал свои религиозные убеждения и старался их навязать другим. В нашей организации этого ему не удалось. 25.7.80».

Показания, допросы по делу Лапкина (1980 г.)

Лапкина Мария Егоровна, мать Игнатия Л., 1915 г. рождения:

«Муж у меня также верит в Бога. Эту любовь к Богу моим детям и Игнатию привила я. От Иг. я часто получала письма. В них он ничего не писал плохого о руководстве партии. Записал в Барнауле мой голос на память. Узнав, что Игнатий арестован, я расстроилась. Не знаю, за что он арестован, думала, что за то, что верит в Бога. И когда мой сынАким, также верующий, посетил кабинет следователя, и там ему показали стихотворения Игнатия, то он сильно возмущался и говорил, что зачем он так делал, осуждал сына... Я так же ему поверила, что Игнатий делал что-то нехорошее, за что его арестовали. Я считаю, что если Игнатий стал ругать наш советский строй, руководителей, то он поступал неправильно.

Всякая власть от Бога. Мне никогда такого от него слышать не приходилось ничего. Наш строй самый лучший в мире, всё есть, работают все, и он не заслуживает того, чтобы его осуждали... Если мне придется увидеть Игнатия, я ему скажу, что осуждать наш строй, и иметь какую-то вредную литературу – грех. Это сказано и в Библии. Больше мне пояснить нечего (подпись). 29 сентября. 1980 г.» (придумал и записал Пичугов В. Н. – прим. ИгЛа).

Смешно это читать спустя 21 год. Мама и отец уже отошли в далекую страну, а допрашивавший их следователь Пичугов В. Н. был вознесён до начальника краевого отдела по делам регистрации религиозных и общественных организаций Алтайского края, а потом низвергнут, и судился с ними за увольнение его. Принял крещение с полным погружением, и стал, якобы, верующим. Такой же улыбчивый и неженатый. 

Мама же моя вместе с отцом не ходили в школу даже одного дня и мама не знает ни одного слова, какие ей следователь вкладывает под язык. Моя бабушка плакала 3 марта 1953 года, узнав о смерти Сталина. Я тогда и спросил её, отчего она плачет. У бабушки же кроме моей матери было ешё три сына, и они все ушли на фронт и погибли артиллеристами. Так она мне и ответила: так он же – зверь – сожрал всех моих деточек. А люди-то думают, что вот великая скорбь и печаль о вожде всех народов у бабушки моей. Так и здесь. Кто прочитает это показание моей мамы, подумает, что мать и на самом деле тоvпит меня.

Мама, всю жизнь протрудившись на ферме и имея 10 детей на руках, о каком «лучшем» строе могла знать в деревне, дальше Барнаула и не выезжала до строительства возле нас железной дороги.

Из 32 свидетелей никто не показал, что я брал с них более номинальной стоимости за катушки. И только часть плёнок в последнее время была взята по округлённой стоимости. Если я привозил их за свой счет, а они стоили 5 руб. 80 коп. то после записи на них, звучания 8 час. 20 мин, она продавалась за 6 руб. И вот такую «прибыль» оценили в 200 руб. за 8 лет. А лично мой расход составил за то же время 13 тыс. рублей, и более того было роздано бесплатно для нуждающихся. И только один человек сказал, что я брал с людей десятину, десятую часть их доходов и тратил на себя. Это сказала Шишкина Р. Раньше она показала так:

«Брал за гос. стоимость чистой ленты, за запись с меня Лапкин ничего не брал.

Вопрос:Отдавали ли десятину, десятую часть?

Ответ:Да, один раз.

Вопрос:Что Вы можете сказать об уплате Лапкину десятой доли дохода другими людьми?

Ответ:Думаю, что и другие платили. Хотя конкретных фактов об этом не могу показать, так как не знаю их. Слышать-то я слышала, а вспомнить не могу. Но он не только просил. Это было бы мягко сказано. Он ведь такой навязчивый, не отстанет. В то время я ещё не достаточно разбиралась в Лапкине, и пошла у него на поводу. В конце 82 года я принесла ему 100 рублей. Предполагала, что он их на церковь, получилось, видно, наоборот. Он, Лапкин, пускал эти деньги на свои занятия плёнками, магнитофонами. Когда я передавала деньги, жена Лапкина была дома. Она видела, как я передавала деньги.

Вопрос:Лапкин угрожал чем-нибудь, упрашивая, или как Вы говорите, требуя десятины в том случае, если Вы не отдадите её?

Ответ:Нет, он или его жена ничем не угрожали, если я буду против десятины. (С моих слов записано верно, мною прочитано)».

Показания записала своей рукой, красивым, легко читаемым почерком.

Я потребовал единственную очную встречу. Встреча состоялась в тюрьме. Сразу же сказал Рае: «Рая, помни, что все будем помирать. Ложь тебе будет препятствием на мытарствах». Но тут следователь так и взвился: «Перестаньте угрожать...» Значит верующий следователь. Боится Суда Божия, – так я понял и не ошибся.

«Вопрос к Лапкину:Каковы ваши отношения с Шишкиной?

Ответ:Отношения часто очень натянутые.

Шишкина:Лапкин говорил, что надо посылать десятину на помощь церкви. Эту помощь на церковь я понимала не только буквально, что на помощь Церкви, но и на помощь страждущим, неимущим. Лапкин не говорил, что именно ему я должна отдавать деньги. Я понимала так, что и я не «должна», а могу отдавать деньги ему, чтобы он передал их нуждающимся. Я не знаю, на магнитные записи ли потратил. Я не подумала бы, что Лапкин обманул меня.

Лапкин:Каждый жертвующий должен сам направлять средства на помощь людям.

Вопрос Шишкиной:Вы могли бы подумать, что Лапкин мог обмануть, и деньги пошли не на нуждающихся?

 Ответ:Нет. Я не могу допустить, что Лапкин меня может обмануть и мою десятину пустить не на помощь нуждающимся, а на другие дела».

 И снова, как говорится, «сдохла собака». Статья и эта отмерла, суду осталось только доказать, что я верил в то, во что никогда не верил. То есть доказать, что я знал точно, что раскулачивания не было, гонения на верующих не было. Расстрелянных не было. Не было разора страны, не было насаждения атеизма, разрушения храмов. Не было. А я сознательно, умышленно, веря, что того не было, распространял заведомо ложные сведения, порочащие самую лучшую в мире партию, самый лучший в мире строй.

Шишкина Раиса Владимировна, 1924 г. р.:«В 1953 году меня вовлекли в группу ИПХ. Меня арестовали и через месяц выпустили. В 1981 году в Барнауле и в Тальменке мне говорили о Лапкине, что он хороший проповедник. Убедил меня, чтобы иметь паспорт, что это не грех. С ним я в тесных отношениях не была, только “здравствуй” и “прощай”. Я уже женщина пожилая, и не стала с ним связываться. Так как замечала, что Лапкин занимается “тёмными” делами. В том, что начал раздоры в Церкви, что в церковь ходить и не грех, но свечи не из того воска. Сам ходит, но у него псалмы какие-то баптистские. Лапкин является православным христианином, но он старообрядец. В моих магнитных записях нет порочащего советскую власть. Покупала за цену чистой плёнки. За запись с меня Лапкин ничего не брал. «Архипелаг, масонство, ХХ век, Трагедия» – я ничего об этом не слышала. Записи есть у настоятеля Войтовича, у священника Михаила. Не знаю, продавал ли им. Проводил собрания. Разбирали Евангелие, но я не ходила к ним. Лапкина старалась не слушать, так как в молодости меня один такой “привёл”, теперь вот другой, а мне хочется спокойно пожить, и с Лапкиным стараюсь не встречаться».

Допрос второй, 16 апреля (л. д. 48 т. 3):«Лапкин человек такой,  что говорить умеет, конечно. Он предложил мне помочь обустроиться и в квартире моей, кровать сделал и печку. Но человек он какой-то навязчивый. Если с ним хорошо поговорить, то потом уже от него трудно отделаться. Коробки какие-то у меня оставил с записями. Валю Барышникову ко мне на квартиру поставил, одно беспокойство мне. Тоня в Рубцовку уехала на месяц, а пробыла три. Плёнки увезли на Никитина и к Речкунову. Были с женой. Кроме того Лапкин меня оттолкнул, что сказал, что Псалтирь Божией Матери не надо читать, а это уже баптисты. И люди его считают баптистом. И книги у него есть баптистские. У меня же таких книг нет».

Общество (ИПХ), в котором находилась Шишкина Р. В., было разгромлено. Их руководитель Фоменко Н. был осуждён, на допросах его сильно избивали, есть очень сильные подозрения, что его в лагере убили по наводке органов. Подозрения членов этой группы ИПХ, что их предала Шишкина, даже вполне имеют обоснования после прочтения протоколов её допросов по делу Лапкина. Сейчас она монахиня Варвара (вроде бы настоятельница одного из монастырей). По делу Фоменко пострадали многие. Совсем юная сестра Барышниковой В. (см. выше) была завербована органами КГБ, поселена в общежитие, но они её не оставляли в покое. Вскоре она отравилась. Около тридцати двух человек из этой группы благодаря Лапкину получили паспорта, присоединились к МП, и был признан их монашеский постриг. Сотрудник КГБ Биденко А. С.  (ныне генерал в охране Путина, Лапкин отзывается о нём хорошо) даже предлагал забросить Лапкина в Красноярский край к другой такой группе, чтобы «вернуть их к нормальной гражданской жизни», но тот отказался, опасаясь покушения со стороны КГБ.

 

Допрос Лапкиной Н. В., 1980 г.«При чтении “Архипелаг ГУЛаг” я уходила из дому, чтобы не мешать ему. В дела меня не посвящал, говорил, что это дело мужское, и я не вникала. Яковлев приходил с 1979 года. В их дела я не вмешивалась, у нас это не принято. На политические темы разговоры между ними я не слышала».

 

Шитикова В. А.«Знаю Лапкина уже 7 лет. Лапкин знает очень хорошо Священное Писание, и лучше его в его знании я никого не встречала... Я не слышала от Лапкина чего-либо позорящего советский государственный строй».

 

Яковлев Г. М. «Познакомились 1,5 года назад. Я тут был проездом, слышал о нем много. В феврале 1979 года переехал в Барнаул. В “Архипелаге” – недостатки прошлого. Мы обличаем и недостатки сегодняшних руководителей – одежду с развратным уклоном, как разрезы, отсутствие бюстгальтеров и трусов под платьем и др. 8 лет я был секретарь комсомольской организации».

 

ЛапкинАким Тихонович,  1980 г. – священник. Том 1 л. 404:«В письмах и при встречах от Игнатия мне не приходилось слышать прочащее советский строй, руководителей партии. Лично мне не приходилось видеть у Игнатия ни одного листочка антисоветского содержания. Мне он так же ничего такого не присылал по почте. Произведения “Архипелаг ГУЛаг” я не видел у брата, у меня такого произведения также нет. Никаких стихотворений, порочащих наш строй, мне не приходилось видеть у брата. После того, как следователь показал стихотворения, написанные братом, я могу сказать, что оно не имеет ничего общего с религией, даже непристойно такое с его стороны. Я осуждаю такое, и при встрече с братом я такое же скажу и ему. Связей его я никаких не знаю. С кем он переписывался, также не знаю. Всё же я думаю, что брат просто заблудился немного, и его надо поправить. Думаю, что и он сам всё это осознал уже. 30 сентября 1980 г.».

Еремеев Михаил Александрович (т. 1, л. 287, в его доме Лапкин впервые получил Евангелие и покаялся, у него изъято восемнадцать лент):«Ничего против Советской власти не имею».

 

Вознюк Анна Филипповна, г. р. 25.6.40 (л. д. 294):«Лапкина И. Т. знаю с 1979 г. Я была баптистка, он убеждал меня, что самая правильная вера православная. Теперь я православная».

 

Конобевцева Любовь (л. 300, пятидесятница):«Познакомились лет пятнадцать назад. Антисоветской направленности его стихи не имели. От жены его Нади получила письмо, что его арестовали, и просили молиться, сообщить Карповым».

 

Карпов Александр Семёнович, баптист, образование 4 класса, 11 детей, г. р. 1928, г. Пенза, 3-й Каменный пр., 28 кв. 1, секретарь профбюро участка:«С Лапкиным И. Т. я познакомился в молитвенном доме, его поселили у нас на квартире. В тот период он только приобщался к нашей вере. Никаких стихов антисоветского содержания не читал».

 

Карпова Марфа Кузьминична, 1929, пенсионерка, мать-героиня (л. д. 304):«Лапкин жил у нас на квартире примерно шесть месяцев. Вёл хороший образ жизни. Он верующий».

 

Ульянкин Пётр Михайлович (л. д. 307), г. Пенза, пресвитер ЕХБ, дворник:«Познакомились с Лапкиным в 1964 г. У меня с Лапкиным близких и дружеских отношений не было, кроме того, Лапкин не разделял наших взглядов, был сторонником православия со своими поправками. Его взгляды, скорее всего, были ближе к старообрядчеству... Я произведения Солженицына не читал и не имею, т. к. не могу относиться хорошо к тому человеку, который покинул свою родину. У меня нет доверия к таким людям».

 

Молчанов Николай Нестерович. 1920 г. р., г. Мелитополь (л. д. 309-317), ул. Харьковская 94-1, не судим (баптист):«С Лапкиным знаком с 1969 г., и он никогда не вёл разговоры, порочащие советский строй».

 

Допрос Лапкина о Молчанове (Л. д. 334, 7.7.80):«Считаю его циником... Он хороший критик».

 

Петеримов Анатолий Кузьмич:«С Лапкиным знаком с 1971 года, познакомился на своей свадьбе. Откуда плёнки? Жена брала у Лапкина. Вероятно, покупала. За сколько – не знаю, за свои деньги брала. Считаю, что “Архипелаг ГУЛаг”, “XX век...” и “Трагедия...” – этих плёнок никто не держит, все напуганы судом над Лапкиным. Я считаю, что Лапкин добрый, к людям относится хорошо. Как относятся священники Покровского собора я не знаю».

20.3.86, второй допрос:«Машинку UNIS несколько лет назад приобрёл у Лапкина, кажется, за 230-235 рублей. От Лапкина просьбы что-либо перепечатать не поступало, он в этом не нуждался» (л. д. 8).«Я лично от Лапкина никакой литературы не получал, за жену в этом вопросе не могу отвечать. Откуда Сперджена четыре экземпляра не знаю».

Петеримова Алевтина Пантелеевна. 2.2.86. (Т. 3, л. д. 5):«С Лапкиным и его женой я поддерживаю постоянные дружеские отношения уже много лет. Приобретала плёнки как до 1980 г., так и после. Иногда приобретала бесплатно, расчёты были иногда и сразу и позже по той цене, которая в госторговле за чистые».

11.2.86 – второй допрос (л. д. 7): «У Лапкина и “Белецкого...” и “О нашем уповании” я взяла, видимо, сама. Они у нас валялись на полатях, и я про них забыла. Почему два экземпляра сказать не могу, но не для того, чтобы кому-то передать, такого наказа от Лапкина не было. Больше эти произведения у нас никто видеть не мог. Я сейчас на последнем месяце беременности и чувствую себя тяжело, поэтому не хочу и не могу встречаться с Лапкиным на очной ставке».

Шевченко Николай Олегович, 1945 г. р., украинец (л. д. 10):«С 1978 г. я поверил в Бога и искал людей глубокой веры. Через людей нашей веры я услышал о Лапкине в 1979 году. Лапкин согласился принять меня в круг своих знакомых. Он арестован в 1986 г. за “клеветнические измышления”, однако в действительности он имел некоторую несдержанность и не желал оставаться равнодушным к некоторым явлениям в нашей стране, писал сатирические стихи. Считаю, что Лапкин арестован в связи с Олимпиадой, но он начитывал всё безвозмездно, т. к. Лапкин является настоящим христианином. За запись на ленте заказчика он не брал ни копейки. Записей идеологически вредных он никогда не осуществлял. А то, что ещё в 1980 г. ему инкриминировали как политическое, то это следственные органы выдавали желаемое за действительное. Лапкин рассылает свои записи. Пишущую машинку Лапкин приобрёл для писем, и для то, чтобы держать в курсе верующих и применение на практике заповедей Христа. Специальных разговоров о положении верующих Лапкин не вёл. Настоятель уважает Лапкина за то, что он является хорошим оппонентом, но и недолюбливал несколько, т. к. Лапкин знает Священное Писание лучше настоятеля. О. Николай больше положенного печётся о собственном благополучии, и на этой почве между ними часто происходили дискуссии, в ходе которых Лапкин упрекал настоятеля в том, что тот заботится о своём благополучии, недостаточно уделяя внимания своим основным обязанностям – помогать людям освобождаться от греха. Лапкин – человек глубоко верующий, всецело преданный религиозной жизни». (Допрос Шевченко 9 января, 5 февраля, 6 марта, 12 марта.)

Речкунов Леонид Ильич 8.9.52 г. р.:«С Лапкиным знаком около восьми лет. Я сильно болел, состояние было безнадёжное, врачи отказывались лечить. Молился и исцелел. После встречи с Игнатием он стал моим духовным отцом. У нас отношения хорошие. На моей аппаратуре он ничего не записывал. Лапкин эрудированный, грамотный, хорошо знает Священное Писание».

Второй допрос 5.2.86, л. д. 23:«Лапкин многое отдавал даром. Я ему помогал в ремонте магнитофонов, и он всегда со мною рассчитывался».

Л. д. 25, 13.02.86:«Для Лапкина покупал раз десять по 10-15 микросхем, а одна стоит 12 р. 50 коп. деньги давал Лапкин. Столько же раз я покупал на деньги Лапкина головки, по 8-10 шт. по семь рублей. Покупал для него большое количество двигателей, 20 штук по двенадцать с лишним рублей за его деньги для студии (зарплата Лапкина как сторожа – 72 руб. в месяц)».

Барышникова Валентина Алексеевна, 22.2.56 г. р., Никитина 147-1, (л. д. 27, т. 3):«В 8-10 классе вышла из ВЛКСМ по религиозным убеждениям. В 1981 г. побывала в Барнауле. От Лапкина не слышала чего-либо порочащего советский строй».

Второй допрос 14 февраля:«Сколько и каких лент брала по округлённой цене – не знаю».

Третий допрос 17 марта (л. д. 31):«Откуда у меня книга об архиепископе ЛукеВойно-Ясенецком не знаю. Я всех просила приносить что-нибудь новенькое».

29 апреля, четвёртый допрос:«Какие записи в нескольких экземплярах мне неизвестны».

Бакланова Антонина Георгиевна, 1908 г. р. Допрос 28 апреля 1986 г.(л. д. 34):«Лапкина знаю 6 лет. Лапкин один такой человек в мире. Он пример в словах и в делах, и во всех поступках. Я практически всё прослушала, что Лапкин издал. У меня он не хранил каких-либо своих записей».

Гладких Антонина Михайловна. 1938 г. р., украинка:«Верить стала в Бога лет 20 назад. Но вера моя укрепилась, когда я прочитала Священное Писание. С Лапкиным познакомилась лет 15 назад у Глушковой Марии. С Глушковой нет связи, она баптистка. Лапкин приходил к ней, чтобы сказать, что сектантство противоположно христианству. Лапкин по характеру честный, простой человек, этому он и нас учил, и за это я его уважаю, уважаю его за веру, за знание Библии... Лапкин прямо говорил о непорядках в Покровском храме, к верующим же он относился хорошо» (л. д. 36-38).

Второй допрос, 31 января 1986 г.:«Я плёнки ни разу не покупала в магазинах. Лапкин продавал по магазинной цене, как чистые плёнки. Подтверждаю, что верующие убеждали Лапкина повысить цену на плёнки. Чтобы компенсировать расходы на электроэнергию, на магнитофоны».

Гладких Галина Сергеевна, 1960 г., ул. Юрина 208-373, моторный завод, машинистка:«С Лапкиным знакома с детства, мне было тогда 10 лет. Знаю его, как человека честного. В отношении государственной власти от него слышала только хорошее, и никогда не слышала, чтобы он осуждал власти. Или тем более враждебные отклики от него “ХХ век христианства” слышала. Моя бабушка рассказывала мне про это».

Гладких Сергей Николаевич, 1938 г., милиционер (л.д. 41):«До 80 жена познакомилась с Лапкиным. Жена стала особенно верующей после операции. От веры в Бога я так и не смог её отучить и от этих занятий. После 1980 года я запретил, чтобы кто из верующих к нам приходил. Чтобы разобраться я приезжал к Лапкину на личной машине, а не на милицейской, о чём он написал в своей жалобе на меня».

Классен Александр Давидович, 31 июля 1961 г. р., допрос 10 января 1986 г. (л. д. 52), немец, г. Караганда:«Познакомился с Лапкиным в 1982 году. До этого исповедывал баптизм. Обратился к Богу в 1979 году. В 1982 году о. Геннадий Фаст предложил встретиться с Игнатием. В августе 1983 года крестился. Из тех немногих бесед с Игнатием я понял его, как истинного христианина, который активно борется с грехом. Считаю его честным человеком. Неспособным на клевету и антисоветизм, если, конечно, не принимать правду за клевету. Слышал, что в Православной церкви много есть того, что не соответствует Писанию: торговля в храме, брадобритие, что священники очень многие не заботятся о том, чтобы пасти свою паству. А заботятся только о том, чтоб не потерять своего места. О советской действительности слышал от Игнатия, что атмосфера способствует нравственному падению, а потому развивается пьянство и блуд».

Лапкина Надежда Васильевна допросы: 12 февраля с  10.00 до 11.10, 21 марта с 9.25 до 12.05, 16 мая (л. д. 65), допрос с 15.15 до 17.25:«С Лапкиным повстречалась в 65 году. Я искала людей, хорошо разбирающихся в Священном Писании. Лучше чем Лапкин чтобы кто-то разбирался, я не встречала ещё. В 1966 году поженились. В Барнауле с 1968 года. Лапкин Игнатий очень хороший человек. Честный. И, я бы сказала, смелый в вопросах наведения общественного порядка. На улице однажды он бросился в толпу дерущихся, имеющих ножи, и прекратил драку. Имеет и недостатки, как излишняя вспыльчивость. Но это оттого, что он справедлив. И не равнодушный человек. Знакомым после 1980 г. запретил даже употреблять слово “Архипелаг”».

Устинов Владимир Александрович, г. Новосибирск, Керченская 63 (л. д. 89, том 3):«Отношения с Лапкиным хорошие. Можно сказать, дружеские. Могу сказать только хорошее, замечательный человек. Целеустремлённый, глубокая вера у него. Он показал истинно христианскую жизнь, как нужно верить. Лапкин человек не корыстный. И делал эти записи не из корыстных побуждений».

Фаст Геннадий Генрихович, 22.12.54 г. р., г.Енисейск, Дударева 28:«С Лапкиным знаком с 79 года, когда были у него с Лидей Степановной. Мы с Лапкиным служим одной церкви. Он с почтением говорил о трудах святых отцов».

Бурдин Александр Андреевич (л. д. 178, т. 3), священник, Красноярск, благочинный края:«Письма от Лапкина я выбрасывал в корзину, ибо они были жёстки своими укорами и проклятиями. Моя жена относится к Лапкину очень с большим уважением, так как он является ревностным христианином. Я так же уважаю Лапкина, исключительно как христианина».

Конобас Сергей Васильевич, 28 января 1961 г. р., Киев (л. д. 209):«Я ничего не имею против уничтожения изъятых у меня книг и ксерокопий духовных книг».

Маркус Сергей Владимирович, 1958 г. р., Москва (Л. д. 222), отбывает наказание по ст. 190-1 в Кызыле:«Вопросы: Как может охарактеризовать Лапкина в политическом плане? Не обучал ли Лапкин свидетеля приемам скрытой записи магнитофоном при беседах?».

1-328. Пивоваров Александр Ив. 1939 г.:«Он (ИгЛа) спрашивал меня, интересуют ли меня произведения антисоветского характера, и я пресёк эти его намерения своим отказом, и он не стал мне больше этого предлагать».

СВИДЕТЕЛИ (1986 г.)

Мы не имеем возможность поместить здесь все заявления в защиту Игнатия Лапкина, направленные его друзьями в период следствия в органы, а также их протесты против незаконной конфискации изъятых у них при обысках магнитных записей и книг: эти тексты заняли бы десятки страниц.

Приведём здесь лишь несколько отрывков:

Из заявления в прокуратуру Алтайского края Михаила Афанасьевича БУРЯКОВА (г. Фрунзе): «Мы, люди, хорошо знакомые с Игнатием Тихоновичем, можем твердо свидетельствовать: Лапкин И. Т. может служить об­разцом поведения для любого верующего человека: человек беспредельной честности и принципиальности, беспощадный к соб­ственным недостаткам и не терпящий их в других, недюжинной работоспособности, безукоризненный работник, мудрый, много знающий человек. Он всю жизнь положил на алтарь борьбы за спа­сение бессмертной человеческой души. Ничего не приобретая для себя лично, отказывая себе в самом необходимом, как солдат на войне, сражается в неравной схватке с безверием, бездушием, ложью, беспринципностью... Лапкин Игнатий Тихонович, как совер­шенно невиновный человек должен быть безусловно освобождён, дело на него закрыто, а изъятые материалы без всякого исклю­чения возвращены их владельцам...

Что касается меня лично, то я прошу возвратить мне всю указанную литературу, христианскую по своему характеру, совершенно безвредную для государства, а также все другие изъятые материалы, список которых имеется в протоколе обыска от 9 января 1986 г. Вот только некоторые из них: 62 магнитные ленты с записями бесед с родственниками, проповедями, церковны­ми службами и др. кассеты с диафильмами “Шарль де Фуко”, “Зло и надежда”, “Мученики Уганды”, “По стопам Иисуса Христа”, полный Златоуст и т.д. 16 июня 1986 г.».

Из заявления в Алтайский краевой суд Николая Олеговича ШЕВЧЕНКО, г. Барнаул:«Учение Иисуса Христа нами безо всяких отговорок принимаемое, несовместимо с ложью, клеветой, злобой... Лагерная тема сталинской эпохи гонений на христиан с 1917 по 1964 год – не ложь. Вокруг нас люди, очевидцы диких, кровавых событий, именуемых борьбой с религиозными предрассудками. Тяжело об этом слушать, читать, но и это наша история, пока ещё живая, так как живы люди, миллионы очевидцев гонений, живы жертвы этих гонений...

Итак, приходится оспаривать правильность решения властей о конфискации магнитозаписей, в которых речь идёт о событиях советского периода нашей страны. Решение же конфисковать остальные плёнки, охватывающие деятельность Христианской Церкви от I до XIX века, вызывает только недоумение и возмущение. Чем мог задеть советскую власть Иоанн Златоуст? Или епископ Игнатий (Брянчанинов)? Или протопоп Аввакум?..

Мы приближаемся к 1000-летнему юбилею выдающегося события – принятия Христианства на Руси, христианства, которое является и сегодня единственным фундаментом нашей нравственности... Неуклюжие попытки атеистов навести к 1000-летию Крещения Руси свой порядок в Церкви... только подогреют нездоровый интерес врагов нашей страны к нашим недостаткам... Ваши необдуманные и пристрастные действия наносят ущерб престижу государства, усиливают разногласия и противоречия внутри страны 1986 г.».

А вот некоторые выдержки из протоколов допросов свидетелей, которые вёл в 1986 году следователь по делу Лапкина:

Антонина Георгиевна Бакланова (1908-1987), Барнаул, до самой своей смерти верная помощница и сотрудница Игнатия:«Лапкин – пример в словах, и в делах, и во всех поступках».

Александр Давидович Классен, р. 1961г., г. Караганда: (ныне священник МП):«Из немногих бесед с Игнатием я понял его как истинного христианина, который активно борется с грехом. Считаю его честным человеком, неспособным на клевету и антисоветизм, если, конечно, не принимать правду за клевету».

Михаил Федорович Рыжков, член КПСС, зам. начальника базы, на которой работал Лапкин:«Лапкин всегда добросовестно относился к работе, был исполнительный, честный. Когда он руководил работой бригады по капитальному ремонту базы, то отдавал все материалы, оставшиеся неиспользованными. Ремонт производился качественно, экономично... Терпеть не мог выпивку. К сожалению, вся его гра­мотность сводилась к Богу. Он отвечал людям на вопросы любого характера. Различия в его отношений к партийным и беспартийным я не наблюдал. Лапкин никогда не производил о себе впечатления как о душевно больном человеке».

Владимир Петрович Гридин, 1949 г. р., г. Караганда, старший пресвитер общины Евангельских христиан, показания собственноручные:«С Лапкиным И. Т. имел счастье познакомиться около трёх лет назад. Он произвёл на меня прекрасное впечатление, как человек, как подвижник христианства, как аскет и как мученик за религиозные убеждения, его имя мне стало известно из религиозных кругов г. Караганды, где он пользуется популярностью, и приво­дится в пример как человек, пожертвовавший всю свою жизнь на алтарь служения добру, правде и свободе человека от грехов­ного служения пьянству, табакокурению, матерщине и прочим поро­кам в результате того, что у них отняла религия... Подчеркиваю, что за кассеты он брал только их государственную стоимость, не беря за огромные труды по их записи ни копейки. Записи такие не найти, как Златоуст, в потоке никому не нужного литера­турно-атеистического хлама... Факт ареста Лапкина – ещё одна страница атеистического репрессивного произвола, позорящего всякого честного человека в СССР. Если правда антисоветская, то что же тогда советское? Протесты на незаконный арест Лапкина будем подавать во все инстанции, включая международные. Он не боролся против государственной власти, не клеветал на общественный строй, и не искал своего, он хотел счастья и правды для всех и дополнит число христианских мучеников за религиозные убеждения...

 С Лапкиным я переписывался очень редко, в чём сейчас каюсь, и прошу вернуть мне его письма назад, как святыню для меня от очень хорошего человека».

К сожалению, были и показания совсем другого рода. Особенно тяжело переживал Игнатий то, что они даны православными священниками или людьми, близкими к церковным кругам.

 Михаил Федотович Скачков, 1937 г. р., священник, г.Барнаул:

«Лапкина считаю фанатиком, экстремистом. Для церкви он, может быть, даже более вреден, чем атеизм. Лапкин властолюбив, стремится стать пророком... стремится прослыть мучеником.

На самом деле его мания величия зиждется на авантюристических попытках поссорить церковь и советскую власть. Ориентирован он на западную идеологию, как бы ожидает Мессию именно оттуда. Большинство верующих считает его сектантом. Привлечение его к уголовной ответственности есть закономерный результат его давней деятельности».

Иеромонах Никодим (Вячеслав Павлович Глущенко, священник МП, г. Енисейск):«Лапкин предлагал записи, полученные из Нью-Йорка, но я отказался, думал, что политические».

Алексей Васильевич Костриков, 1951 г. р., диакон:«Я взял у Бибаровой “ХХ век христианства” и передал их уполномоченному по делам религий Красноярского края».

Владимир Васильевич Лензин, 1940 г. р., Барнаул, жена – церковная хористка:«С Лапкиным у нас, православных, коренные расхождения, от него стараемся держаться подальше. Главой нашей церкви является о. Николай Войтович, главой же сектантов – Лапкин Игнатий Тихонович... Они и спиртное не берут в рот, а мы ведём себя, как все граждане. Лапкин и Речкунов, по-моему, сильнее нас в своём учении, то есть они фанатичнее в своих убеждениях. В нашу церковь ходят лишь затем, чтобы переманить в свою секту». Лензин выложил следователю и всю доступную ему информацию о наиболее близких друзьях Лапкина.

Ещё более развитое чувство «церковности» проявила юная дочь Лензиных – Татьяна Владимирова Лензина, 1967 г. р.:«Лапкина я отношу к раскольникам, отщепенцам... Заманива­ет в свою веру. Он человек хитрый, неискренний. На мой взгляд, выгоду определенную имеет, не зря же разговор, что у него в Но­восибирске собственный дом, в котором всё очень хорошо... Ругает священников. Он баптист, искажает истинное значение православной церкви. Он, как и баптисты, Матери Божьей не признаёт, хотя вслух и не говорит этого. Но я убеждена, что он не православный, хотя и не в состоянии объяснить этого – как».

Сергей Владимирович Маркус, 1958 г. р., Москва, был допрошен в исправительно-трудовой колонии №1 г. Кызыла 29.1.86, через три недели после выступления по центральному телевидению с «покаянием» в своих антисоветских прегрешениях. С обличением аналогичных прегрешений других:«Для меня было неожиданным, что Лапкин привлечён к уголов­ной ответственности по ст. 190-1. Значит, у него проявились те же тенденции, что и у меня. Но в 1985 году я решительно изме­нил свой взгляд на социальную и советскую действительность, прежде всего под влиянием Библии и социального учения Русской Православной Церкви. Об этом я написал “открытое письмо” в ТАСС и АПН и выступил по центральному телевидению 4 января 1986 года. Прошу вас, Игнатий, ознакомиться с моими доводами и серьёзно по-христиански и граждански продумать свои действия» (написано собственноручно на бланке допроса).

Архиепископа Новосибирского и Барнаульского ГЕДЕОНА ни к следователю, ни на суд приглашать, конечно, не стали – он для этого слишком крупная фигура. Однако написанное им за два месяца до ареста Игнатия циркулярное письмо далеко не слу­чайно было приобщено к уголовному делу Лапкина. Цитировалось оно и в клеветнической статье «Алтайской правды». Вот полный текст этого документа:

«Новосибирское епархиальное управление. г. Новосибирск, ул. Жуковского, 57. № 743.  11 ноября 1985г. о.о. Благочинным церквей Новосибирской епархии. Копия: Лапкину И. Т.

Канцелярия Новосибирского епархиального управления сообщает вам для сведения и руководства резолюцию Высокопреосвященнейшего Архиепископа Гедеона, положенную на письмах Лапкина И. Т., присланных Благочинным церквей Красноярского края протоиереем Александром Бурдиным:

«Священная Библия, проповедником которой Вы хотите себя показать, строго гласит о злобных словах и нечистом смехе му­жей неблагоразумных и противящихся наставлению: «Смех их – в забаве грехом» Сир. 27:13и «брань их несносна для слуха»ст. 15, «злоба и гнев – тоже мерзости, и муж грешный будет обла­даем ими»ст. 33.

Прошло уже около десяти лет, как Вы пристали к церковной ограде. Это достаточный период времени, чтобы благоразумный и добросовестный человек мог бы воцерковиться. Но вместо воцерковления и исправления своих прежних, приобретенных вне ограды Святого Православия антицерковных настроений, Вы обнаружива­ете достойное иного применения усердие.

Под прикрытием мнимой ревности о чистоте современной церковной жизни Вы ядом своих ругательств упорно стараетесь оск­вернить всё святое. Вы ревнуете – но нечисто, не по Христу. И вот Вам доказательства. Неприличные для уст христианина остро­ты, пошлые выражения, мерзкие по словопроизводству сравнения, буйные словесные фейерверки и фантазии, и, что самое прискорбное, всё это своё борзословие Вы, забыв страх Божий, перемеши­ваете со словами святыми – словами из Священного Писания, в приверженности к которому Вы хотите всех убедить. И Апостол Иаков учит: «Если кто из вас думает, что он благочестив, и не обуздывает своего языка, но обольщает своё сердце, у того пустое благочестие»Иак. 1,26.

Неужели Вам доставляет удовольствие острить и глумиться над Церковью и всем церковным? И при этом Вы называете себя сыном той же Церкви, которую Вы своими писаниями стараетесь опорочить?

В жизни церковной немало своих проблем, в жизни каждого верного сына Церкви очень много забот о своём спасении. И церковный человек может найти вокруг себя много возможностей потрудиться и послужить во славу Божию, во славу Церкви и на пользу ближнему.

Но Вы избрали свой, в самом плохом смысле свой путь, из всякой проблемы, из всякой беды, из всякого обстоятельства жизни церковной Вы извлекаете себе повод к словесному упражне­нию в гнилом острословии, в оскорблении церковных служителей, церковных таинств и обрядов, обычаев и установлений, традиций и устоев. Как через закопчёное стекло Вы смотрите на всё церковное и целеустремлённо разрушаете среди чад церковных доверие к Церкви и священнослужителям её, а также стремитесь набросить тень на существующие взаимоотношения Церкви и госу­дарства. Не обольщайтесь – не многие слушают и немногие хо­тят слушать Вас. Но и за тех немногих, которых Вы сумели прель­стить – отдадите ответ Богу, если не раскаетесь.

И службы церковные, и пение, и исповедь, и панихиды, и кадила, и свечи – на всё Вы находите своё нечистое и скверное слово. И то, что в Церкви и Церковью освящается, то, через что люди Божии в Церкви освящаются – всё это для Вас не свято!!! Да свят ли для Вас Господь, и есть ли что для Вас святое вооб­ще? Вам кажется, что только Вы один твёрдо стоите, но и на Вас есть строгое Апостольское слово: «Кто думает, что он стоиvт, берегись, чтобы не упасть»1 Кор. 10:1.

Всё для Вас смешное, о всём Вы легко и дерзко острословите и кощунствуете. И в то же время спокойно /для показухи/ подходите ко Святой Чаше. Это очень непорядочно и гадко. Вразумитесь же наконец! А если хотите только сами других учить и будете только противиться наставлению, то лучше избавьте церковную ограду от своего присутствия – оставьте нашу Святую Церковь в покое и служите тому, кого Вы сами именуете с боль­шой буквы /М.В. – Мамона Веельзевулович/, у которого, Вы доказ­ывали, тоже можно поучиться.

Если же Вы что и сделали прежде хорошего, то как фарисей раструбили об этом всем, если что и начитали, и записали, то только в своё обличение, так как сами-то не получили от этого никакой пользы духовной. Вы прочитали Жития Святых, но ведь никто из них не говорил гнилых слов, какие говорите Вы о церкви и о всём церковном.

Раньше Вы хулили Церковь, церковную историю и современную церковную жизнь, потому что многого не знали, не читали, не слышали и обо всём судили так, как судят сектанты. А теперь Вы хулите то же самое, потому что многое «узнали», многое про­читали. Из всего Вы научились извлекать повод к нападкам на Церковь. Даже правдивое слово обличения вызывает у Вас ту же реакцию: «обличать», доказывать свою правоту и изливать потоки грубых обвинений, в которых нет духа Евангельского, духа Хри­стова. Вы смешиваете с грязью служителей Церкви и тех, кто заботится о содержании храмов, а ведь храм-то надо содержать! И под прикрытием своих «благих» намерений – добавляете к многовековым ранам церковным – новые раны. Но знайте, что Бог поругаем не бывает! Ваши хульные слова на всё церковное, Ваш нечистый смех и злая ирония послужат Вам в осуждение.

Властью архиерейскою отныне я запрещаю Вам нарушать мир церковный, вносить смуты в приходы епархии, оскорблять тайно и явно, устно и письменно клириков епархии и работников церков­ных и смущать сердца верующих нападками на святыни и всё цер­ковное.

Церковь свята (Еф. 5:26), и святость её не только во Главе её, но и в членах, освящаемых через крещение и через жизнь церковную. Не изображайте из себя пророка, грозного обличи­теля. Прежде чем учить и обличать, грозиться и судить всех, усвойте дух Христова смирения, послушания, без которого ничто в жизни духовной не совершается, не созидается, не исправля­ется и не спасается. Ваша дерзость и склонность к словопрениям – самоуправство, нецеломудренное обращение с текстами Священного Писания только изобличают Вас. Ибо сказано: «Берегитесь от злоречия языка»Еккл. 1:11.

Архиепископ Гедеон, секретарь епархиального управлении свящ. С.Тимонов».

 

«Заявления»

 

«В Алтайскую краевую прокуратуру г. Барнаула от Яковлева Геннадия Михайловича, псаломщика Успенской Церкви г. Енисейска (позднее иеромонах Григорий, убит кришнаитомприм. сост.)

 Заявление.

15 февраля с.г. я был допрошен следователем прокуратуры г. Енисейска Борисовым В. В. по делу Лапкина Игнатия Тихоновича, проживающего в г. Барнауле, в качестве свидетеля. Как мне стало известно, он обвиняется по ст. 190-1 УК РСФСР «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй» и ст. 162 «Занятие запрещённым промыслом». В состав преступления ему вменяется начитывание и размножение магнитофонных записей религиозного содержания. Ранее, в 1980 году также велось аналогичное следствие. 5 месяцев Лапкин И. Т. находился в заключении, однако был освобождён без суда.

11 октября 1985 года у меня на квартире, а также на квартире Шитиковой В.А. проживающей в г. Енисейске, ул. Кирова 118-10, был произведён обыск, якобы по поводу хищения церковных «ценностей». Однако во время обыска были взяты только магнитофонные записи, письма Лапкина И. Т. его стихи, а также письма и адреса всех знакомых. На мою письменную жалобу прокурору и председателю Енисейского горисполкома о незаконном произведении обыска 5 ноября 1985 года мне пришёл по почте ответ и. о. Енисейского межрайпрокурора Крейна В. Е. за №1941/848, в котором в частности говорилось: “Изъятые у вас магнитофонные записи, за исключением записей антисоветского содержания, которые также были изъяты, Вам будут возвращены, как и другие изъятые предметы, не относящиеся к делу”. Когда мною было заявлено следователю, что изъятые у меня записи чисто религиозного содержания, он спросил меня, имеются ли у меня записи под названием: “ХХ век христианства”. Я ответил, что есть, но не в этом городе. Тогда мне было предложено следователем добровольно выдать названные записи, в противном случае будут производиться обыски по изъятым у меня адресам. Тогда я сказал, что часть моих вещей, в том числе и названные записи находятся в г. Братске у моей тёти Сафроновой Е. Г. Следователь дал мне слово, что обыск у неё производиться не будет; тогда я попросил по телефону тётю выслать мне запись “ХХ век христианства”, и в декабре месяце добровольно передал их следователю.

 Однако 9 января 1986 года был произведён обыск на квартире моей тёти в её отсутствие, во время которого взяли мои личные вещи, в том числе магнитофонные записи религиозного содержания на сумму около 1000 рублей (точно не могу сказать, так как не веду учёт). В тот же день и позже во многих городах, у десятков лиц так же были произведены обыски, и также изъяты магнитофонные записи и другие личные вещи стоимостью в сотни и тысячи рублей. Теперь следователем заявлено, что всё это имущество будет конфисковано, хотя по ст. 35 РСФСР гласит, что «конфискация имущества... состоит в изъятии имущества, являющегося личной собственностью осуждённого».

Хотя допрос мой по делу Лапкина И. Т. длился несколько часов, протокол был записан следователем кратко, на нескольких страницах, трудно разборчивым почерком. Я заявил следователю, что он не мой духовник, и я у него не на тайной исповеди, поэтому естественно, что мои ответы были уклончивыми и неполными. Да и следователь признался, что он исполняет лишь «отдельное поручение» и не знает всех обстоятельств дела, поэтому допрос вёл по вопроснику, присланному из Алтайской краевой прокуратуры. Вот почему в данном заявлении я хотел бы более подробно ответить на вопросы, поставленные следствием и прошу приобщить его к материалам уголовно дела. Делаю это сознательно, чтобы не погрешить против истины, и ещё потому, что некоторые обвинения, предъявленные Игнатию Лапкину, касаются и меня лично, так как начитывал с ним произведения, которые теперь объявляются «антисоветскими»: “Архипелаг ГУЛаг” Солженицина, “Трагедия Русской церкви”, Регельсона, материалы о масонстве.

 Сначала по количественной стороне: цель «распространения» не ставилась ни мною, ни Лапкиным И. Т. Записи были сделаны для личного ознакомления с содержанием названных произведений узкого круга близких друзей-единомышленников, тем более, не ставилась цель антисоветская. Если же при существующем положении, когда в руках государства находятся все средства пропаганды и влияния на умы людей: печать, радио, телевидение, вся система образования от детских яслей до аспирантуры и т. д. И при всем этом несколько экземпляров произведений представляют угрозу основам этого государства – уже одно это сопоставление заставляет усомниться в логичности опасений.

 Теперь о внутреннем содержании записей. В ходе нынешнего следствия и во время следствия 1980 года меня допрашивали восемь человек. Всем им я задавал вопрос: знакомы ли они с содержанием записей лично. Ответ был отрицательным. Почти не сомневаюсь, что таким же был бы ответ судей, которые будут совершать суд (если бы удалось задать им этот вопрос). О какой уж объективности и беспристрастности можно тут говорить!

 Статья 190-1 УК РСФСР гласит: «Распространение заведомо ложных измышлений...». Вменяемые в преступления произведения явно не подходят под эту статью, так как содержат не «измышления», а факты и не «заведомо ложные», а действительно имевшие место в истории.

 Теперь никто не боится сказать вслух о том, что расстрелянные коммунистами, как «враги народа», многие партийные, государственные и военные деятели были на самом деле преданные идеям коммунизма и советской власти (а если бы кто-то дерзнул сказать об этом до ХХ съезда КПСС, тому грозило бы тюремное заключение или смертная казнь, и всё же находились такие, которые говорили). Даже на протяжении жизни одного поколения сколько было крутых поворотов в политике руководства партии и страны, порой почти прямо противоположных! К примеру, произведения того же Солженицина А. И. были представлены сначала на соискание Ленинской премии, а затем объявлены «антисоветскими» (после этого удостоен Нобелевской премии). Почему сегодня нельзя сказать о том, что многие из казнённых и замученных священнослужителей, и рядовых христиан (знакомых некоторым живущим и поныне) не были преступниками, а пострадали за свои убеждения? Я лично отнюдь не оправдываю, но понимаю тех, которые убивали христиан, разрушали храмы и уничтожали церковные ценности (которые теперь, когда их почти не осталось, объявлены народным достоянием и признаются шедеврами мировой культуры). Те делали это по своим убеждениям. Но я не могу понять этих, которые не хотят согласиться с правдой. К чему тогда лицемерить?!

 Все материалы XXVII-го съезда партии пронизаны идеей правды (по крайней мере на словах). В политическом докладе сказано: «Иной раз, когда речь идёт о гласности, приходится слышать призывы поосторожней говорить о наших недостатках и упущениях, о трудностях, неизбежных в любой живой работе. Ответ тут может быть только один, ленинский: коммунистам всегда и при всех обстоятельствах нужна правда».

 Почему же тогда факты истории, приведённые в вышеназванных произведениях, объявляются «порочащими советский государственный и общественный строй»? По логике, если правда является «антисоветской», тогда что же такое «советское»? Может быть то, о чём говорится в названных книгах? К примеру, со времени объявления христианства официальной религией в IV веке, распятие, как смертная казнь, было отменено и возобновилось лишь через 1600 лет в первые годы советской власти в нашей стране. При том не как официальная казнь, а как садистское издевательство над христианами. (От себя могу добавить, что это одна из главных ошибок советской власти: покрывать все перегибы бурного революционного и послереволюционного времени, всех скопом в коммунистический синодик). Справедливо было бы осудить такие деяния, тогда это стало бы гарантом того, что подобное не повторится. Об этом, кстати, говорится в разделе V политического доклада ХХVII съезду КПСС. «Масштабность и сложность проблем, необходимость в полной мере извлечь бескопромиссные уроки из прошлого – именно этим и диктуются новые требования к кадрам, всему стилю работы». (Может быть эти слова остались Вами незамеченными?) И далее там же: «Но необходимость перестройки осознана далеко не всеми и далеко не везде. Ещё не мало организаций, где пока не чувствуется должного настроя на серьезный самокритичный анализ, на излечение практических выводов. Сказываются приверженность к старому, отсутствие чувства времени, боязнь раскрыть истинное положение дел... Осуждая людей за то, что они осмеливаются сказать правду даже не вслух, а только «шёпотом», вы тем самым даёте повод думать, что Вы – их потомки и продолжатели их дел. Уж если такой «комариный писк», такая «капля в море» вызвала такую «бурю», и по вашему, угрожает «государственному и общественному строю», а человеку за это угрожают тюремным заключением, то это действительно повод о многом задуматься.

 При обыске было взято большое количество чисто религиозной литературы, записанной на магнитную ленту, например: творения Иоанна Златоуста, объемом более 20 тысяч метров, полные «Жития святых», почти таким же объемом, творения многих святых отцов Церкви, Библия, проповеди, беседы, Богослужения. Не имея возможности прямо изъять эту религиозную литературу (это было бы слишком откровенным попранием всех прав и свобод), вы, однако, изобрели не совсем «чистый» для этого способ, избрав для обвинения статью 162 УК РСФСР, которая в части второй гласит: «Занятие промыслом, относительно которого имеется специальное запрещение, совершаемое в значительных размерах или с использованием наёмного труда, а равно лицом, ранее судимым за занятие запрещённым промыслом».

Во-первых, Лапкин Игнатий не занимался промыслом, он жил на свою заработную плату, а те «гроши», которые Вы пытаетесь перевести с помощью Вашей «бухгалтерии» в сотни рублей, он тратил на магнитофоны (кстати теперь у него изъятые), на их ремонт, а также на магнитофонные ленты для оригиналов, с которых снимались копии (этот «Архив» содержащий сотни лент у него и был изъят при обыске). Шли также эти «копейки» на пересылку, перевозку записей. Посчитайте теперь и точнее выведите сальдо, материалы-то у вас на руках. Любой человек, лично знающий Игнатия Лапкина может подтвердить, что в финансовых вопросах он был принципиальным, иногда до крайности, не делая исключения даже для самых родных и близких ему людей, сам являясь для всех примером нестяжательности ( в этом вы могли убедиться при обыске в его квартире).

Во-вторых, запись на магнитную ленту и размножение записей не является запрещённым промыслом. Доводы о монополии государства на издание литературы не состоятельны. Так как Конституцией и международными Декларациями гарантировано право свободы печати. Мало того, что, большинство «свобод» в нашей стране являются только рекламой для иностранцев, вы пытаетесь отнять у нас даже самое необходимое – «хлеб наш насущный», нашу духовную пищу. За годы Советской власти у нас в стране ни разу не издавались «Жития Святых» и «Творения Иоанна Златоуста» и святых отцов Церкви Христовой, зато за этот же период производило систематическое уничтожение религиозной литературы. После ожесточённых гонений на Христианскую Церковь, со стороны Советской власти в 20-30-е, а затем в 60-е годы, в последнее время наблюдается значительный количественный рост христианской Церкви, пробуждается интерес молодежи к религии в нашей стране и в связи с этим возрастает потребность в религиозной литературе, которая, по-истине, стала библиографической редкостью, а по стоимости в сотни раз превзошла, например, марксистско-ленинскую литературу. В таких условиях магнитофонные записи для большинства простых верующих являются самым простым, удобным, дешёвым, а иногда (в старости или безграмотности – и единственно доступным способом приобщения к источникам духовных, нравственных и культурных ценностей человечества, каковыми являются «Жития святых» и творения святых отцов Церкви.

Если вы исполните свои намерения и добьётесь конфискации всех записей и литературы религиозного содержания, то этим начнёте новую страницу открытых гонений на Христианскую Церковь и соберете себе «на голову горящие угли»(Римл. 12:20),что ж, действуйте, злодействуйте (Ис.24:16), но не забывайте поучительных уроков прошлого, а также же вспомните, что вы смертны и скоро предстанете на Суд Божий, как предупреждает великий русский поэт М. Ю. Лермонтов:

А вы, надменные потомки

Известной подлостью прославленных отцов,

Пятою рабскою поправшие обломки,

Игрою счастия обиженных родов.

Вы жалкою толпой стоящие у трона –

Свободы, гения и славы палачи, –

Таитесь вы под сению закона,

Пред вами суд и правда, – всё молчи!

Но есть и Божий Суд, наперсники разврата,

Есть грозный Судия, Он ждёт,

Он недоступен звону злата, –

Все мысли и дела Он знает наперёд!

Тогда напрасно вы прибегнете к злословью,

Оно вам не поможет вновь.

И вы не смоете всей вашей чёрной кровью

Поэта праведную кровь!

Что касается Игнатия Лапкина, то он действительно заслужил от Бога милость пострадать и принять узы за Христа, да и по-человечески он заработал кратковременный отдых, так как трудился много лет без передышки. Вы ничем не можете устрашить истинного христианина, потому что для нас«жизнь – Христос, и смерть – приобретение»(Фил. 1:21),«Господня земля и всё, что наполняет её», и то место, где мы находимся – лучшее для нашего спасения, если мы исполняем волю Божию.

 Вы можете нанести нам физический ущерб, но этим только укрепите нас духовно и идеологически. А в политическом плане сами потерпите урон, так как дутое дело уже приняло широкую огласку. Если же суд всё-таки состоится и магнитофонные записи будут конфискованы (я вас где-то понимаю: вам ведь тоже надо достигать самоокупаемости, чтобы никто не подумал, что вы даром едите народный хлеб) – в таком случае мы не собираемся молчать и намерены обратиться в высшие государственные и международные правовые органы (как уже мною было заявлено прокурору в письменном заявлении).

14 марта 1986 года. Геннадий Яковлев. г. Енисейск. ул Дударева 7. Успенская церковь».

Выдержки из заявления Лапкина прокурору края

«...Добавлю, что по религиозным мотивам часть допрашиваемых сокрыли, что полученное ими от меня получено совершенно даром, т.е. и себестоимость сырья, где-то на 2,5 тысячи рублей я отдал совершенно даром им, во имя Христа. По заповеди Божией, делать тайно доброе дело. На суде можно будет об этом сказать. Выражаясь языком Библии напомню: «судьи их – вечерние волки, не оставляющие кости до утра»(Соф. 3:3). «Судья Бога не боялся и людей не стыдился»(Лк. 18:2). Судьи возлагают на весы беззакония своих рук, т.е. в собственной корыстной жадности до того, чтобы захватить, награбить и невинно подозреваемых и приобресть себе доход. Когда восточные патриархи снимали дорогую одежду с патриарха Никона, разжаловали его в монахи, он сказал: турецкие данники, разделите между собой жемчуг, по бисеринке вам всем достанется. Это было тогда, это есть и сегодня. Допустим, отняли, разграбили нас, обидели на 20-30 тысяч рублей. Но что это для государства ? Но после тысячеустая молва прогремит по всему миру о всех вас, именно как о беззаконных судьях, действующих в Союзе. И эту молву порождаете вы своими корыстными лжеизмышлениями, постановлениями... такая жадность к противозаконным конфискациям понятна – вы же дети тех, кто раскулачивал простое крестьянство; тяга у вас к нетрудовым доходам, брать даром, но тихо, без опасения получить отпор, а с бумажкой, с санкцией прокурора, дружка вашего. Но знают ли в Москве, в верхах, сколько зла вы делаете этими своими жадными до чужого добра действиями. Ведь бабушка, у которой вы конфисковали духовную пищу, часто совершенно слепая и духовно и физически, приобрела это. К ней приходили слушали, утешались. Это для них единственное окно в духовный мир. Они собирали грошовые пенсии годами, часто вскладчину, чтобы приобрести эти записи. И вот вы всё это отняли, ограбили их. У них остались одни ненужные магнитофоны, как корочки от книг. Пройдут год-два, эти «доходы» от конфискации и следа у вас не оставят, но молва о ваших беззаконных действиях далеко и долго будет издавать запах позора огромного, грязного пятна на теле советской юстиции. Как христианин я прошу вас и заклинаю именем Бога и Христа Иисуса: верните и мне, и всем всё конфискованное (кроме инкриминируемого мне, если уж так страшитесь этих материалов) или в крайнем случае объявите людям: так как по закону вы должны (со слов моего следователя, так как я-то нахожусь сейчас в тюрьме) всё стереть и реализовать через госторговлю, то вам много выгоднее объявить всем, у кого всё изъято, чтобы они выкупили у вас все магнитные записи по себестоимости, и люди будут продавать всё, будут занимать деньги, но выкупят хлеб для души. Мы вас предупредили о последствиях вашей незаконной акции не человеческими словами, но грозным Словом Божиим: «что человек посеет, то и пожнёт» (советская власть после изъятия церковных ценностей разрешала иногда тут же выкупать их). Иоанн Златоуст говорит: если у тебя отняли ограбили, то ты скажи: слава Богу за всё, и это отнятое Бог примет, зачтёт дороже милостыни. И расхищение имения верующие примут с радостью. Когда вышестоящие органы подтвердят ваши безумные акты грабежа (а иначе этого никто из обиженных вами не называет), мы скажем эти слова. И Бог говорит: то, что ты захватил у бедного, ты изблюёшь (Иов. 20:15)многократно. Вы, считающиеся блюстителями правопорядка узаконивая такое беззаконие наносите громадный вред нашей великой Родине, играя на руку врагов. Да вразумит вас Бог на добро.

Игнатий Лапкин. 26 мая 1986 г., тюрьма».

Из заявления диакона Сергия Бурдина

«Поэтому нам нужно сделать гласность безотказно действующей системой» (Горбачёв М. С. «Политический доклад». М. «Политиздат», 1986, 15 млн. экз, стр. 76-77).

В силу того, что И. Т. Лапкин является прав по существу данной проблемы, за ходом его дела внимательно следят сотни людей у нас в стране и за рубежом, поэтому я прошу всех, кто имеет отношение к судьбе Лапкина помнить, что всякого рода «натяжки», и в обвинении (промысел, заведомо ложные...), и в следствии (определение размера промысла путём конфискации кассет религиозного содержания, привлечение экспертов атеистов, имеющих чёткие стереотипы мышления и поведения), могут стать, наряду с американскими ядерными испытаниями, элементами «мины замедленного действия» под процессом разрядки международной напряжённости, как об этом говорил т. Горбачёв, выступая 27 ноября 1985 г. с докладом об итогах встречи в Женеве. Убедительно прошу Вас т. Курьят В. К. самому объективно, беспристрастно ознакомиться с архивными материалами, из которых я привёл очень незначительную часть, имеющих отношение к «XX веку христианства» в нашей стране с тем, чтобы предотвратить ошибку, которая может иметь очень серьёзные последствия для И. Т. Лапкина и всех тех, кто имеет отношение к его делу...

...Если по окончании следствия те сотни кассет религиозного содержания, которые изъяты были у верующих, не будут возвращены им в целости и сохранности, это вызовет весьма негативную реакцию во многих кругах, и я даже не берусь судить, насколько это окажется скандальным, ввиду явной противоправности происходящего. И вот теперь мы с вами дошли до самого главного вопроса: что же заставило И. Т. Лапкина заниматься распространением религиозной информации, тем более, что сам он, и это доказывают материалы следствия, не имел от этого ничего, что можно было бы назвать материальной выгодой или наживой? Ответ очень «простой». Это – страшный дефицит литературы религиозного содержания!!! Обратитесь в любую конфессию на территории Советского Союза, и вы найдёте десятки и сотни подтверждений этому! Для доказательства укажу, что даже я, священнослужитель (!), не имею того, что Лапкин хотел дать верующим: Жития святых, Творения св. Иоанна Златоуста, Добротолюбие и др. И если бы прокуратура не сочла возможным пресекать эту его общественно полезную (с полной ответственностью за слова) деятельность, то я бы непременно всё это приобрёл, тем более, что он брал деньги только за стоимость кассет. Библия стоит 50-100 руб., а иногда дороже, и не везде ещё можно её купить, а настольная книга атеиста (460 стр.) стоит 1 руб. 60 коп. А ведь у нас в стране не так уж и мало верующих – около 20 % взрослого населения (Розенбаум Ю. А. «Советское государство и церковь» М., «Наука», 1985, стр. 22). Попытка анализировать деятельность И. Лапкина и запросы верующих только с точки зрения советских законов, в том числе и «законодательства о религиозных объединениях» представляется не совсем оправданным, т. к. любой человеческий закон не идеален и находится в стадии развития, почему мы с вами и рукоплещем тем, кто нарушает законы капиталистических стран во имя прогрессивных преобразований. О недостатках же отечественного законодательства «О культах» много говорит и вышеупомянутый автор Розенбаум Ю. (стр. 112-116). В данном же конкретном случае с И. Лапкиным несовершенство нашего законодательства о культах сыграло свою далеко не последнюю, к сожалению, роль. Если бы была возможность выпускать Библию и другую духовную литературу в количествах нам необходимых, то всякая такого рода деятельность исчезла бы сама собой за ненадобностью. И то, что на пути сугубо миссионерской, безобидной для всех и очень нужной для всех верующих деятельности И. Лапкина появились всякого рода преграды, в значительной мере спровоцировало появление на магнитофонных плёнках о имевших место, в определённые периоды развития нашей страны, притеснениях (по разным мотивам) верующих. И здесь уже нужно вести речь о втором обвинении в адрес Лапкина по ст. 190 – 1. «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственныё общественный строй»... Прошу Вас г. Курьят спросить у Лапкина, для которого Священное Писание является величайшим, непререкаемым авторитетом: где и как в Библии осуждаются ложные измышления, и что Бог обещает клеветникам? То что Лапкин является искренним и глубоко верующим христианином – факт общеизвестный.

2. «Распространение с целью опорочить...» Опять таки не может глубоко верующий человек заниматься такого рода деятельностью, такие действия никогда не смогут иметь реальных последствий объективного характера, если принять во внимание наличие в нашей стране развитого социализма. Следовательно, вполне ясно, что И. Т. Лапкин глубоко убеждён в правдивости начитанной им (пусть и в резкой форме см. п. 4. комментария ст. 190 ч. 1) информации; и получается, что единственно реальная цель, с какою могла проводиться начитка – дать верующим образец житий святых в экстремальных условиях на примере наших почти современников. Ведь даже в средней школе часто пишут сочинения на тему: «В жизни всегда есть место подвигу!» Разница только в том, в чьём понимании и о каком подвиге идёт речь. К сожалению, я не знаком с хронологией записей «XX век...», поэтому вынужден обратиться к целому ряду документов, имеющих отношение к стрессам в жизни верующих нашей страны. «Недостатки и ошибки в атеистической работе, особенно подмена воспитательной работы с верующими мерами незаконных ограничений, ущемлений, оскорблений религиозных чувств, что в нашей литературе получило общее название «административной меры в борьбе с религиозной идеологией» способствуют сохранению, и даже в определённых случаях усилению религиозности (Ю. Розенбаум, стр. 15)». «Много вреда приносят те, которые вносят в эту борьбу с религиозными предрассудками оскорбление религиозного чувства (Полн. собр. т. 37 стр. 186, Ленин)». «Совершенно недопустимы всякие объявления войны религии, попытки (значит они были? – С. Б.) административным путём запретить религию в социалистическом обществе».

«Настоятелю Покровского собора г. Барнаула, благочинному церквей Алтайского краяя о. Николаю Войтовичу.

О. Николай, пишет Вам раб Божий Игнатий. В последнюю нашу встречу (в тюрьме) Вы просили меня: «Не говорите ничего о церкви на суде». Вы приезжали причастить меня, я всегда Вам благодарен за это. Что я мог Вам тогда ответить? Мне нужно было причаститься, и я гнул и смирял себя, и сказал: «Хорошо». Приблизилось время мне выйти на земной суд, приблизилсяя конец следствия. Т. к. в обвинении во главу статьи 190 прим. поставлен материал «XX век христианства» и «Трагедия русской церкви» о растрелянных священниках и о изменениях в Церкви, об обновленчестве, то, отвечая на вопросы судьи и прокурора, мне не обойти никак вопроса отношения сегодняшней власти к Церкви и Церкви к власти, и на эту тему должно быть и последнее моё словво. Давши Вам слово в момент наивысшего волнения и напряжения духовных сил при исповеди и Причащении, я лишил себя возможности отвечать что-либо суду. У меня в запасе остаётся теперь только один ответ: «Я – христианин! Слава Богу за всё! Слава Иисусу Христу!» Или по примеру Учителя нашего Иисуса Христа молчать. Сами ли Вы, святый отче, или с благословения владыки Гедеона не сможете ли дать мне разрешение в письменном виде о том, что я могу сказать всё, что должно, что, надеюсь, по неложному обещанию Иисуса Христа Дух Святой даст в тот момент сказать. Это разрешение необходимо мне, чтобы Вы, или вл. Гедеон по церковной линии не инкриминировали мне проведение антицерковной линии и не отлучили от причастия. Мне стократ легче перенести наказание от мирского закона, нежели давление, гонения, преследования от Церкви. Благослови, отче, жду любой ответ. 17.5.86. Лапкин». Ответа не было.

 

Поступил ответ на заявление Лапкина начальнику учреждения ИЗ 17/1 г. Прокопенко В. И.

с просьбой разрешить ему сохранить бороду.

«Согласно существуюцего положения в целях санитарно-гигиенических норм и противоэпидемиологических заболеваний все лица, заключённые под стражу в местах предварительного заключения проходят комплексную санитарную обработку с оставлением причёски и короткой стрижки. У всех мужчин, осуждённых к лишению свободы, после вступления приговора в законную силу волосы на голове и борода, если на это нет разрешения от медицинских работников, стригутся наголо. Исключений никаких не предусмотрено. Получено 26.5.86. Начальник УИТУС Лопатенко В. Г.».

 

«ПРЕЕМНИКИ СВЯТЫX АПОСТОЛОВ

Владычний циркуляр, который приводился в одном из предыдущих разделов нашего приложения, явно нуждается в некоем комментарии. Но прежде всего хотелось бы поместить его в общий контекст отношений Игнатия с его Архипастырем. Были ведь времена, когда они выглядели по-иному! Владыка охотно принимал и подолгу слушал Игнатия, терпел даже некоторые его обличения. Завидев его в епархиальном управлении, просил подождать батюшек, сидевших в очереди на приём. Поощрял его ревность о Церкви. Предлагал рукоположение. Особенное благоволение проявлял архи­епископ Гедеон к Игнатию после присоединения к патриаршей Церкви довольно большой группы т. н. «Истинно-православныж христиан» в результате долгих миссионерских усилий нашего неутомимого проповедника.

Было и другое. Не помогал пряник – приходилось и кнут употребить: издавались послания с прещеньями и угрозами. Уж слишком рьяно принялись барнаульские «златоустовцы» бо­роться за евангельское просвещение и за чистоту церковной жизни, уж слишком острым стал конфликт с Алтайским благочинным, в котором владыка прежде на словах поддерживал Игнатия и его друзей.

Вот отрывки из более ранних писем Лапкина к архиепископу:

«Ваше Высокопреосвященство! Да продлит Небесный Владыка годы Ваши во благо церкви Христовой!

Прочитал Ваше письмо. Вы пишете: «Учить теперь все хотят!» Да, учить человеческим вымыслам много желающих, а вот учить слову Божию (Пс. 118:113), как учили святые отцы, Апостолы – день и ночь (Деян. 20:31)– почти нет. Если я сказал, что «труд­нейшее поприще в жизни – спасать грешников проповедью о Христе Распятом и Воскресшем», то имел ввиду и жизнь проповедующего: святость, ревность о деле Божьем, дерзновенный подвиг до смерти за вверенных малых сих.

«Если, о пастырь, хотя одна овца погибнет по твоей небрежности, то вам не хватит всей вашей жизни, чтобы загладить сей тяж­кий грех», – говорил святой Иоанн Златоуст.

А сколько гибнет их?! Отчего? – «Истреблён будет народ мой за недостаток ведения; так как ты отверг ведение, то и Я отвергну тебя от священнодействия предо Мною, и как ты забыл закон Бога твоего, то и Я забуду детей твоих»Ос. 4:6.

Если принять, что только православные люди угодны Богу, что они есть дети Его – то к ним будет это слово. У кого ещё на свете есть такое неведение о своей вере? И не к православным ли священникам относится это грозное слово, что они не желают учить ведению о своём Творце?

Великий Златоуст учит: если кто и несправедливо будет указывать тебе на твои недостатки, то и в таком случае поблагодари обличающего за доброе его намерение, ибо он хочет тебе помочь отстать от твоих грехов.

Если бы я говорил свои слова, то и тогда следовало к ним прислушаться. Но тут слышится Великого Бога слово великое...

«Проповедь – неотъемлемая часть литургий», – пишете Вы. Но вот во многих храмах до сих пор нет и слова о возрождении свыше, о перерождении, о покаянии в обновлённой жизни.

Далее Вы сообщаете, что за всенощным богослужением практика церковная не знает случаев произношения проповеди. Да, если смотреть на порочную практику сегодняшних горе-пастырей, то тогда, конечно, всё в порядке, идём ко дну. Но если посмотреть в слово Божие, то... «продолжил слово до полуночи... беседовал довольно, даже до рассвета»Деян. 20:7, и др. «Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием»(2 Тим. 4:2). Вот это и есть подлинное учение святой Церкви.А если«кто наблюдает ветер, тому не сеять, и кто смотрит на облака, тому не жать»(Еккл. 12 гл.).

Литургия есть проповедь, но проповедь непонятная для про­стого народа, сокровище за семью печатями. Если сегодняшние пастыри, взявшие в свои руки жезл руководства народом, и не счи­тают, что время благопоспешает к ним и не пришло время проповедовать, и все говорят, что время ещё не пришло, то пришло«вам самим время – жить в домах ваших, украшенных, тогда как Дом сей в запустении»(Аггея. 1:5). Разве Вы, как архипастырь, не видите, что делается с народом, приходящим даже часто в храм Божий? Если бы приложили к тому сердца пастыри! Как же так случи­лось, что пастухи отошли от овец и овцы предоставлены самим себе?

Жажду встречи с Вами, и да сохранит Вас Господь для Царствия Своего. Игнатий. 6.11.78».

Вот и другое письмо, показывающее, что Игнатий не одинок был в своей борьбе (сокращены только некоторые библейские цитаты):

«Настоятелю Покровского собора города Барнаула о. Николаю Войтовичу от прихожанки сего собора Шитиковой Валентины Афанась­евны.

Вот уже пять лет прошло с тех пор, как я, простая прихо­жанка, бывшая великая грешница, по великой милости моего Твор­ца и Спасителя была облагодетельствована Им и получила неизре­ченную радость и неисследимое богатство моего второго – духов­ного рождения. А до этого была и крещёная, Вы сами лично кре­стили меня, и я, считаясь верующей, не переставала грешить. На исповеди ничто не располагало меня признаться в своих гре­хах, да батюшка этого и не требовал, скорее накрывал епитрахилью и я, чувствуя внутреннюю тяжесть и неизъяснимый страх, подхо­дила к Чаше.

С горечью вспоминаю эти дни, и теперь, когда вижу такое отношение священников к исповеди, хочется крикнуть: Перестаньте безумствовать! Вы легкомысленные врачи!

Вот так, обманутой, я и жила до того светлого дня, когда Господь призрел на меня. С тех пор смотрю на этот невежествен­ный мертвый народ с сердечной болью и в храм иду, как на казнь.

Дом Божией благодати сделался пристанищем всякой нечистой птицы. Священники предоставлены самим себе, народ – сам себе. Нищие с сумками и с чем угодно бродит по храму во время свя­щеннодействия. В храме всеобщее движение, о молитве и думать некогда. Каждой из бабушек нужно пройти по храму, облобызать все стены, все иконы, разносятся пачки свечей, поставить что-нибудь на панихидный стол, написать бумажку, сделать заказ на молебен и другое. Времени молиться нет. Порядок наводить некому да и невозможно.

Нужно живое слово Божие, как меч обоюдоострый, а его нет! Священники сами невозрождённые, а написано: «Если слепой ведёт слепого, то оба упадут в яму»Мф. 15:14. Что вы сделали с благодатью Божьей, горе-пастыри? Ваши овцы, если можно так сказать, должны укрыться в вас, как в неприступные стены Иерусалима, а вы как ограда пошатнувшаяся, потому овцы разбега­ются от вас во все стороны. Вы облеклась в обрядность и спите литургическим сном, а живую воду скрываете от народа, хотя проповедь Евангелия является неотъемлемой частью богослужения. Конституция дает возможность учить людей закону Божьему... Откуда же у вас такой страх? Ведь власти на Суде перед Богом правее вас будут, потому что вас ещё не били, а вы уже сдались; и трепещете, хотя вам первым должно сражаться за истину до крови, а вы в этом отношении ниже пасомых.

Вы должны отстоять свободу во Христе для церкви, чтобы она приносила добрые плоды, а не волчцы и тернии, а вы гото­вите сынов геенны. Где овцы ваши? – У свиных корыт. Почему для детей нет Евангельских школ, а у сектантов есть? Они сумели отстоять свободу, и дети их с ними, потому что они идут без­боязненно. По вашим действиям можно сказать, что вы наёмники. Вы спрятались в хороших домах за семью замками, но и оттуда вас извлечет Господь и выставит вашу наготу на позор пред народом. Куда вы спрячетесь, куда убежите от грозного Судии? О, горе, горе вам! «Слишком коротка будет постель, чтобы протянуться, слишком узко и одеяло, чтобы завернуться в него»Ис. 28:20.

Это было с Израилем. Это было с Иудеей. Неужели это для вас не урок? Над вами занесён меч Божий за небрежение к делу Господню. Одно то должно быть для вас стыдом, что женщина вас обличает. Женщины больше пастырей ревнуют о делах благочестия и святости, потому что дети растут безбожниками, а они не находят выхода из этого положения, народ изнемогает от вла­сти греха.

Устыдитесь, пастыри, и покайтесь, пока рука Его ещё простёрта, чтобы спасать. Если не обратитесь, Господь пожалеет народ Свой и даст других пастырей, а вы как трава будете скошены. Зачем вам погибать? Ведь очень многие молятся о вас, а те, кто пошли за Христом, ничего не страшатся. Ведь все мы умрём, так уж лучше верным бойцом умереть, чем жалким трусом. Вы призваны быть слугами народа, а от вашего теперешнего служения ни одна душа не пробудится.

Алтайский край – это большое государство, и вы, о. благочинный, имеете власть над ним Божию, и если бы ревновали по Евангелию, то атеизм давно мог быть побеждён. Вы заморили народ голодом, на вас лежит самая огромная вина. Когда Саул отступил от Бога, ему даже пророк Самуил не мог помочь. Есть такая грань, за которую человек не должен переходить. Устрашитесь, отче, может быть ещё не поздно. Мы молимся о вас, не ожесточи­те вашего сердца. Если вы в ближайшее время не исправите поло­жения в храме, то я поеду к владыке Гедеону, а если и он не поможет, поеду и к Патриарху. Барнаул. 12 января 1978 года».

 Через месяц Игнатий и двое его друзей пишут ещё одно письмо владыке:

«Высокопреосвященнейший Владыка! Неужели, говоря правду, мы стали врагом Вашим? Вы прекрасно знаете, какое духовно-мёртвое состояние в Барнаульской церкви, да и не только у нас. Мы хотели надеяться, что после наших бесед, сообщения сестры Валентины Шитиковой Вы, Высокопреосвященнейший, как-то повлияете на нашего настоятеля о. Николая в положительную, разумеется, сторону. Но увы! Наши просьбы были вполне выполнимые, не проти­возаконные, умеренные, а именно:

1. Возобновить Апостольскую проповедь Евангелия, проповедь о рождении свыше, о водительстве Духом Святым, о жизни по духу, о искреннем покаянии. Обязательно проповедовать в субботу ве­чером, когда наибольшая посещаемость молодежи, и ежедневно призывать следовать за Христом.

2. Навести в церкви порядок, прекратить торговлю во время богослужения.

3. Воцерковлять новокрещёных детей и причащать, для чего есть алтарь и св. дары внизу церкви, на первом этаже Покровского собора. (Игнатий предлагал вынести свечной ящик, который он называл «алтарём маммоны», из храма во двор или во всяком случае прекратить продажу свечей и просфор в важнейшие моменты. Требование вызывало, пожалуй, наибольшее раздражеие настоятеля).

4. Исповедь начинать с вечера, или же до начала богослужения, проповедать хотя бы оглашение впервые пришедших к причастию. В храме во время богослужения это сделать невозможно. Какой страшный грех берут на себя пастыри, когда допускают до Причастия неверующих, накрашенных и курящих даже в этот день, до причастия. Владыка святой, земля вопиет и небо слезит о беспутстве жизни номинальных христиан, которыми полны церкви. Исповедь нужно, крайне необходимо перенести вниз, где батюшка мог бы громко проповедовать, не мешая батюшке служащему.

5. Богослужение укорочено до предела. Каноны святым обрывают и трудно даже знающему ход службы следить за ходом богослужения. Конечно, для этого нужны ревностные служители Божии, а не наёмники. Когда об этом сказали настоятелю, то он, как гонитель христиан, прибег ко лжи, чтобы разогнать, раздавить всех, кто мешает жить ему беспечно.

Конечно, будучи человеком плотским, не любящим христиан, не понимающим сути Христова учения, он за годы своего власт­вования здесь заморил церковь: люди не знают Христа. Уповать на одно Причастие не приходится, если нет веры в искупление Кровию Сына Божия.

 Устройте нам встречу с настоятелем, и Сам Бог покажет вам, что онсовершенно неверующий человек и враг духовного возрож­дения. Он смертельно ненавидят воскресших из мертвых.«А о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся»Лук. 15:32. Он не может порадоваться, что Бог воскресил кого-либо из бывших его компаньонов по увеселениям.

В ярости против духовной жизни он имел дерзость сказать иа праздник Богоявления: «Безрассудны те люди, которые хотят жить по духу». Какой парадокс: в день Богоявления, когда отверзались небеса, когда голос Отца Небесного призывает принять Сына Его Единородного, в Котором Его благоволение, в этот самый день носящий ризу спасения называет безрассудными живущих по Духу Иисуса.

«Для чего, Господи, ты попустил нам совратиться с путей наших, ожесточиться сердцу нашему, чтобы не бояться Тебя? Обратись рада рабов Твоих, ради колен наследия Твоего. Короткое время владел им народ Святыни Твоей, враги наши попрали святилище Твоё. Мы сделались такими, над которыми Ты как бы никогда не владычествовал, и над которыми не именовалось имя Твоё»Ис. 63:17-19.

Владыка святый, призовите настоятеля к элементарной чело­вечности, ибо его все батюшки боятся. Он помыкает ими, как мальчишками. Привыкнув за годы своего бесконтрольного влады­чества здесь, в Барнауле, вершить суд над неугодными ему, он во время исповеди, проходя мимо исповедующего батюшки, громко упрекает его: поскорее, нечего тут с каждым разговаривать... Крестом может при благословении так двинуть неугод­ному по губам, что больше к нему не подойдёшь. Если настоятель пришёл, то конец всякому помышлению о Божием. Разговоры только мирские в его присутствии можно вести, а иначе ты фанатиком покажешься ему, ненормальным психически. Он есть «чудо» XX века: сам невозрождённый духовно, но поставленный возрождать. Пусть он назовёт и покажет хотя бы одного человека, кто обра­тился бы ко Христу, кто принял Христа в своё сердце от его проповеди за 20 лет служения его. Пусть бы он хотя как наёмник трудился, отрабатывал хлеб свой, но и этого нет. Он сделал больше всех зла для церкви Христовой в этом городе, больше чем открытые враги. Хор заполнил табакурами и пьяницами. Слышно вни­зу, как кто-то руководящий кричит на хорах во время службы: милицию позвать что-ли, развели тут свинарник, понапьются... Нелегко, конечно... А внизу много неверующих, то-то привлекли мы их к вере православной.

Интриги, честолюбие, умение чужими руками задавить неу­годных – таковы плоды ищущей бездуховности. Нечеловеческую ненависть в настоятеле вызывает любая проповедь о Христе. Таковому, кем бы он ни был, рядом с ним уже не бывать. Опутанный трепетом потерять своё месте, чего он лишил паствы? До конца знает один Бог. Сколько проповедующих оклеветал он перед духовными и светскими властями. Окружив себя неверующими и безвольными людьми, он полновластно творит расправу, угрожая объявить анафему с амвона. Нащупав тот минимально допу­стимый вид в служении, в поведении, чтобы хотя приблизительно сойти за верующего, он давит на все подвластные ему церкви, на неугодных, подаёт списки властям мира сего, «и если бы не Господь был с нами, когда восстали на нас люди, то живыми они поглотили бы нас, когда возгорелась ярость их на нас»(Пс. 123:2-3).

Неужели Вы, архипастырь, как верующий человек, не видите той беды, куда завёл настоятель Барнаульскую церковь? Он рассеял всюду тьму египетскую, осязаемую, которую не рассе­ивает ни блеск митры, ни Ваши приезды, на которых вы бесконеч­но превозносите друг друга, а окоростовевшие от грехов овцы в вас хотят видеть Христа.

Приезжайте сюда. Хотя бы раз как духовный инспектор, как пророк, как полномочный представитель Иисуса, исцеляющий и грозно нас обличающий во грехах; спросите народ о знания пути спасения, а не того, как при водосвятии рёбра ломают! Если Вы не страшитесь никого, кроме Бога, и скажете настоятелю о том, то настоятель посодействует тому, чтобы Вы более сюда не приезжали, а разделили участь архиепископа Павла, бывшего до вас здесь архипископом. Павел совсем и немного задел в слове своём настоятеля Войтовича, и тот сказал: «Последний раз прие­хал», – как передала то слышавшая его служанка Мария Демидовна.

Сейчас настоятель добивается, чтобы убедить Вас в том, что мы не православные, и воспользовавшись Вашим гневом, Вашими устами проклясть нас. Но видит Бог, что мы ни в чём том не повинны, в чём он злостно обвиняет нас.

«Вспыльчивый человек возбуждает раздор, а терпеливый ути­шает распрю»(Притч. 15:18). Имейте же терпение, о Архипастырь, мы как во дворце царя пришедшая Есфирь. Прострите к нам, рату­ющим за чистоту святой Первоапостольской церкви, прострите свой архипастырский жезл и тщательно вникните, что затеял Аман против народа Божия! Не окажитесь, Владыка, на стороне врагов Христа. Смиренно просим молитв ваших и ответа. Вы только дайте возможность для служения самоотверженным – и рассыплются вра­ги, здесь молодые Гедеоны готовы сражаться за истину, за очищение Церкви Божией, за пробуждение. Убедительно просим Вас, владыка, призовите к покаянию настоятеля Войтовича, иначе ярость его достигнет и Вас. Мы, как тот македонянин, зовём Вас: приди в Барнаул и помоги нам(Деян. 16:9).

Указываем только три подписи, ибо, если фамилии попадут настоятелю, он в тот же день может предать всех властям мира. Если же будет нужно, то соберём подписей десятки и сотни, ибо не в углу совершались дела по умерщвлению душ, по превра­щению дома молитвы в вертеп разбойников.

Помолитесь, Владыка святой, о нас грешных, запуганных пастырем. 15 февраля 1978 г.».

Ответ владыки Гедеона до нас не дошёл. Знаем только то, что можно понять из нижеследующих писем Игнатия архипастырю:

«... Вашим именем, владыка, подписана была какая-то бумага, в которой мы клеймимся, как враги церкви Христовой. Не могу поверить, что это ваша рука подписала. Требую не суда кесаря, но суда вашего и в присутствии обвинителя. Да простит ему Господь всё, что он против нас везде говорит, и лично перед Вами. Да не вменится в вечности ему это в вину.

Дело затравленной Церкви, оккупированной безбожниками по грехам всех нас. Не отделяйтесь от народа... «Омойтесь, очиститесь!» – зовёт Господь. В данном случае, это – проповедь Евангелия не­престанная.

Как же из 500 тысячного города нет молодёжи совершенно, той, которая по жизни была бы не хуже сектантской, которая бы знала слово Божие и трудилась для приобретения душ для Христа... Безбожники руками епископов удушают всякую живую жизнь в Церкви. Смиренно молю вас, зная Вашу кротость и Ваш гнев – не играй­те благословением и проклятьем (отлучением), ибо это Богу не угодно. Выйдите во двор и посмотрите на небо. Под звёздным небом, где наша земля, жалкая песчинка во мраке – что есть вы и что есть я? На Суде мы будем стоять без регалий и прислужни­ков.

Вы сказали, что вы верующий. А верующие все благоразумны и отважны. Нас давят безбожники – это понятно. Но когда Вашими руками готовят расправу – шельмуют в посланиях – трудно понять: кто друг и кто враг...

Весь этот фальшивый патриотизм и гневные памфлеты от кого бы-то ни было против нас, как «врагов церкви» есть лишь ничем не прикрытая месть за оскорблённое самолюбие. Забудем, отвергнемся себя, чтобы можно было следовать за Христом. Не мыслите зла против детей Божиих, мы молимся о Вас неустанно.

Помолитесь и Вы о нас, чтобы в чём мы виноваты перед Богом, Он бы милостиво простил нас и Вас.

По делам нужно определять, а не по наушничеству. Если бы Вы были за моим столом столько же раз, как вы у Войтовича трапезовали, и имели бы такие же беседы, то вряд ли клеветы против нас вошли в Вас и нашли место в вашем архиерейском сердце. Но вы не пришли к нам в гости.

Самое ужасное, что если что прочитаешь из Слова Божия, из Библии, из Соборов Вселенских или из правил святых отцов – то на всё это махнут рукой и говорят: что последнее слово за духовником и за владыкой.

Снова прошу смиренно посодействовать проповеди в субботу вечером. Молитвы стольких людей неужели ниже упрямства одного человека, настоятеля Войтовича? 23 января 1979 г.».

«...Только бы были удалены от Вас желающие огорчить душу Вашу ложными сведениями о нашем недостоинстве.

Владыко святый! Пользуясь случаем, прошу разрешения выразить очень большие свои опасения относительно того, что как это бывает и в мире, многие добрые начинания, кампании, вскоре затухают, на местах консерваторы и привыкшие по старинке, рутинное восстанавливают потихоньку и всё возвращается на круги своя. Боюсь, что ваше послание не будут исполнять. Видит Бог, как боится моё сердце этого. Если бы можно было особым эдиктом закрепить указ, что всё, предписанное Вашим Высокопреосвященством, должно неукоснительно выполняться со всяким тща­нием и усердием.

Ангел Господень да устрашит всех, кто не желает просвещения православного народа, особенно молодых и впервые приходящих к исповеди из дальних сторон... 21 февраля 1979 г.».

«Получил письмо из Петропавловска-на-Камчатке. Пишут, что разрешили батюшке приехать только на 10 дней, а в городе 200 тыс. человек. Народ хлынул к месту, где расположился служитель Божий. Старенький был батюшка, но и его испугались атеисты и уже через два дня выпроводили. А народ всё шлёт и шлёт запро­сы на разрешение открыть храм. Начали ходатайствовать – всем ходатаям пригрозили психиатрией...

В апостольской Церкви «Господь ежедневно прилагал спасаемых к Церкви»Деян. 2:47. Может быть и через Ваши архипастырские уста начнет Господь это чудо? Может быть, Вашими руками будут поставлены на служение те, кто силою Бога пробудит души людей от литургического сна?.. Как жаль, что нет теперь у пастырей и у архипастырей того доступа в дома верующих, как во времена Апостолов. Как бы нам хотелось принять Вас, служитель Божий, в своё бедное жилище. Дело любви разве может быть оковано правилами. “Епископ там, где народ”, – говорит Иоанн Златоуст. “Народ с епископом”, – утверждает Игнатий Богоносец. 13 марта 1979 г.».

Тон двух последних писем заставляет предположить некоторую «разрядку напряженности» в отношениях с епископом. Более позд­ними письмами владыки Гедеона к Игнатию или Игнатия к Гедеону мы не располагаем, кроме лишь ответа Игнатия на циркулярную резолюцию № 743, которая была приведена в предыдущем приложении. Ответ этот весьма пространный, приведем его в сокращённом виде:

«Архиепископу Новосибирскому и Барнаульскому Гедеону от Лапкина Игнатия Тихоновича.

Этот ответ на письмо Ваше есть моё «защищение». Прошу
выслушать меня великодушно. 

Где я посмеялся и над какой святыней? Где показал гнев и злобу и против чего? Смысл этого окрика кратко можно выра­зить так: ты нам мешаешь жить так, как мы привыкли, мы тебе не позволим, уходи от нас.

В 1962 году я впервые взял в руки Библию и полюбил её всем сердцем. Но что такое «воцерковиться»? В настоящее время это понимается так: надо всё, что делается в церкви или от имени церкви принять как и Библию, и всё, что установили святые соборы. Но всё ли, что сегодня делается в церкви, свято и непо­грешимо? Не стала ли вера православная для многих, а то и для подавляющего большинства, только формой, лишённой смысла, скорлупой без ядра? Вы ведь знаете сказку про голого короля: вот как можно довериться мнению большинства. Некие мошенники соткали королю платье из ничего, утверждая, что это такая блестящая, ценнейшая ткань, и её не может увидеть только дурак, и тот, кто не соответствует своей должности. Ясно, не многие рискнули бы признать, что на короле нет ни нитки. Всем хотелось соответствовать своему месту тёплому. Так и тут написали, что благоразумный и добро­совестный человек – он бы всё, что есть в церкви, принял без исследования, а раз я с чем-то не согласен, хотя бы то далеко и не церковью было внесено, то я и неблагоразумный, и недобросовестный. Оглянитесь, владыка святый, кто вокруг вас перебыл за эти годы вашего архиерейства, кто вами рукоположен. Они всё приняли, но делают то, о чём стыдно и говорить подчас. А Вам, как рукоположившему их, согласно словам Златоуста, придётся отвечать за всё, что натворят они.

Вне ограды церковной я не приобрёл ничего из того, что так разобидело Ваше Преосвященство. Я никак и не подозревал о том, что увидел потом. Я ведь полюбил Православие Соборов Вселенских и поместных, а там, как и в Житиях, нет даже и намёка на то, что пришлось видеть потом на каждом шагу в церкви. Этого никогда у святых не было, и потому всё, что пришлось в переписке с о. Александром Бурдиным задеть, есть не церковное, а наносное, мирское, от небрежения и от врагов церкви. Торговля в храме – это дело было уже опровергнуто Христом, было выбро­шено Им раз и навсегда. И если кто защищает торговлю в храме, тот по духу вопроса уже вне церковных стен, ибо ревность Хри­ста о Доме Отца во веки та же. Торговля в храме должна умереть, сгинуть, как дело антихристианское, которое наносит урон само­му священному, похищает порядок, тишину церковную.

Разве я знал, что когда-либо услышу, что в церкви Ю. В. Андропова будут отпевать как чадо церкви, а на меня будет обвинение в нецерковности? Так неужели Вам Брежнев и Черненко роднее верующих? Я по-вашему, ругатель, а они рабы Божии?

Это понятие я получил не за церковной оградой. И эти мои настроения не антицерковные. Поставить бы рядом с Патриархам Пименом и с Вами Патриарха Тихона, митрополита Вениамина Петроградского, расстрелянного большевиками, Владимира, первомученика в Киеве. Как бы Вы выглядели рядом с ними? Убойтесь крови мучеников, не братайтесь с врагами Христа!

Ядом ругательств я никогда не задел ничего святого, и сохрани меня Бог задеть когда-либо. Тут ведь – кто из нас что считает святым. Свято то, что установили святые отцы на основании Слова Божия. А в сравнении с тем, что я говорил, слова святых мужай о беспорядках и о внесённых вредных обычаях – их слова разве такие?

 Вот из 8 тома Златоуста слово о священстве: «Отъели шеи как у быков, завели наложниц...». Кому бы из нас пришло на ум сравнивать приход Христа с приходом вора? (1 Пет. 3:10, Откр. 3:3, 16:16)Сравнения биб­лейские только повреждённому уму покажутся пошлыми. Нет тех изречений, как бы сильны они ни были, чтобы выразить скорбь души за отступничество от Бога. А то, что Вы архиерей, а я просто мирянин, это только ныне такое преимущество. Но на Суде будет всё наоборот, то есть более и строже других священники истяжутся. Тогда и будет видно, кто о чём ревновал и нечисто ли. Мы живём в невиданный период времени, когда извнутрь церкви идёт защита беззакония, когда с безбожной властью в полном единодушии архиереи и священство.

Дорогой мой владыко! Да где Вы видели за всю историю Церкви Христовой, чтобы когда бы то ни было так были опозорены собственным малодушием архиереи и священники. Сидят на каких-то съездах, сидят месяцами, о каком-то мире толкуют – и за­бросили паству, ни слова нет о грехе. Ужели не видите, что епископат с лёгкостью дал подкупить себя? Чтобы Вам рас­суждать о позоре Церкви, надо взять на плечи этот позор, претерпеть хотя бы то, что претерпел архиепископ Гермоген, сосланный в Жировцы, или Ваш предшественник архиепископ Павел. Мы говорим о разном. Вы живёте очень нужным для Вас и тех, кто рядом с Вами. И сохраняете этой политикой уступок и согла­шательства не Церковь, а себя, своё место.

Только, ради Бога, не обижайтесь. Знаю, что не привыкли Вы за годы Вашего архиерейства слышать прямо в глаза правду, а только бы честь друг от друга принимать, а не славу от еди­ного Бога (Иоан. 5:44), Как поет Окуджава, «Дай им, Господи, навластвоваться всласть».

Службы церковные. Что мог я сказать о них? Во время служ­бы в алтаре служители смеются заливисто, хохочут, в алтарь входят без­божники, женщины. Или вот: прямо на алтаре выпивают с без­божниками, а староста женщина вбежала и матами выгонять нача­ла их, при народе... Или: напились у архиерея служки одеколону, а он ударом наповал одного выбил, но вернул в сознание. Ревность благая, Гедеонова. Или так и должно быть?

О пении. Отдушины на хорах для табакуров, детей по нужде на колокольню выводят. Регент кричит во время службы: свиньи, понажрались! И я сказал: разве же можно так? Или всё это Вы счи­таете церковным?

Осквернение пьяными антиминсов, в окурках алтарь – и это не раз было. Владыка, не замазывайте грязью щели, угрожающие падением всему зданию церковному. Не этим спасается народ. А нужно сказать, что не благодаря Вам, а несмотря на то, что делают служители, народ всё равно ещё ходит в церковь. Не правду ли говорит Златоуст: ныне тем только и спасаются люди, что глядя на жизнь церковнослужителей, поступают наоборот.

Панихиды. Я говорил об отпевании Генеральных секретарей КПСС – этого они не требовали, это уже ваша инициатива заискивания и угодничества. Да просили бы они об этом – тогда дело другое, но они же не верят в загробную жизнь, а вы их... в Царство Не­бесное.

Кадила. Ничего не имею против, но действительно говорил, что звон их напоминает кандалы, в которых мы находимся. Что же тут криминального?

О маммоне. Тут речь шла о рассказе, как одна девица, ви­дя мать свою в кротости, сказала: ты, мама, наверное, и о диаволе нашла бы что сказать доброе. Мать же сказала, согласно со словами Златоуста: у него есть чему поучиться – это его не­утомимости. Только и было сказано. Да разве благорасположенный человек из этого рассказа может вынести криминал? Это как в сталинское время, если кто-то сказал, что машина студебеккер лучше ЗИСа, то десять лет уже готово, за превозношение бур­жуазной техники.

Все Ваши обвинения прямо такого же содержания, без рас­спроса, с чужого голоса, и сразу же – избавьте нас от себя. Вроде бы церковь – ваша родная вотчина.

А что я к Чаше для показухи и спокойно подхожу, то тут Вы разве знаете, что в человеке? Я по несколько раз исповедуюсь, чтобы едва ли один раз со многими слезами приступить к Чаше. Никогда не подходил к Чане спокойно и тем более для показухи. И очень часто причащаюсь там, где знать меня не знают, так что и тут пишете не то.

Не сочтите хотя это письмо к Вам за оскорбление. Мы друг друга поймем, когда вы будете жить в рваных брюках и встретим­ся на Соловках. Верю, что, быть может, Вы прекрасный человек сам по себе, но как трудно справиться с властью и с деньгами. А они и не таких уродовали и корёжили их душу и совесть.

Когда приблизилось время осуждения и казни Иерусалима от римлян по предсказании Господню, то ходил некий человек по имени Иисус по Ие­русалиму и говорил: горе вам, горе вам, горе вам! А потом на­чал кричать: горе вам и мне горе! То же и я кричу вам. Не принимали и от пророков, и тоже им говорили: кто поставил тебя, кто уполномочил тебя? Бог справок от уполномоченного не признаёт, Он Сам избирает кого хочет, и апостол Павел просит ревновать о даре пророческом...

Простите, и прощу ваших молитв и благословения на встречу с Вами. Храни Вас Бог. За прошлые встречи благодарю. 12.12.85».

 Несколько позднее, ожидая возможности передать свой ответ архиепископу, Игнатий добавил к нему ещё «дополнение», которое мы тоже цитируем в сокращении:

«Если нет возможности побывать у Вас, владыко, то хочу хотя бы письменно поговорить, может быть в последний раз, на прощание.

Вот вы говорите, будто бы я оскорбил священство. Я всегда говорил, что грех священства не в жизни только – это можно простить и списать на нашу немощь. Грех священства, и Ваш в том числе, в том, что вы выдаете всё, что вы скажете, в силу ва­шего рукоположения, как исходящее от Бога, что вы встали на место Бога. Хотя ваши слова и близко не стоят ни к Библии, ни к трудам святых отцов, ни к правилам соборов. Но вы же смертные человеки, и как не убоитесь Бога, обожествляя себя и свои слова?

Учить народ надо, оглашать, а этого нет. Всё поставили на конвейерную основу: пришёл, заплатил деньги в кассу и всё. Это ли назовешь возрождением?

Слепец прозревший тоже был мирянин, но когда Бог дал ему ответ, то он и духовных мог наставлять. Не следует уповать на привычное: мы-де должны только быть в смирении, и в послушании идти за пастырями. Слово Божие так не учит. По слову Златоуста – смотрите, вместо пастыря не изберите волка. Слепец слепого если ведёт, то оба низвергнутся в пропасть. Тут уж в оба надо смо­треть, не только на рясу, но и на то, что под рясой. Слепцу прозревшему не могли противостать многие учителя и доказали свою «правоту», прогнав его, сказав: весь ты во грехах...

Паства-то ваша в немерцающей тьме находится, и что бы батюшка ни сказал, на всё: спаси тебя Господи. Мышление убито, тьма. Да хотя бы один архиепископ нашёлся ныне как св. Афанасий Александрийский, разразился бы посланием, чтобы всколых­нул души, показал бы ревность Стефана, подвиг Митрополита Фи­липпа, обличившего опричнину и царя! Чтобы дрогнуло обрядоверие, чтобы веяние Духа пробудило мертвящий сон летаргии. Мы в страшном отступлении, мы все, с вами вместе и с патриар­хом, под гневом Божиим за отступничество. Нам не преследовать надо друг друга, а молиться со слезами о беде, куда вы завели нас, немощных и слабых... Подумайте, владыко, кто убил веру в народе? Одни ли безбожники виноваты? Мы на грани страшной беды, и уж вам-то, одебелевшим от спокойной жизни, от ласка­тельства окружающих, разве не видно этого?

Интересно, как вы боитесь слова критики. А если уж во всём так единодушны с партией, то хотя бы в этом подражали по совести им. Ныне, в новой программе партии, особое внимание уделяется критике снизу... Поняли уже, куда довело бесконтролье. Но нигде нет такого бесконтролья, как в церкви.

Кто-то всё же, как пастушок из провинции, закричит: а король-то голый!? И тогда всем будет виден обман!

Ни о каких проблемах в церкви не услышишь от власть предержащих. А если кто их обличит, тут уж они всею своей массой навалятся: замолчи, не говори. А недостатки были указаны и Ангелам шести церквей (Откр. 2 гл, 3 гл.), и не сказали, что нельзя было их обличать. Нет выше греха – говорит Златоуст – как защищать грех.

Как просто Вы разрешили все проблемы церковные:
изгнать его – и снова будет тишь и радость. Нет, дорогой владыко, волнение не утихнет, не во мне корень ала, а в невозрождённости пасомых и пастырей. Не любим мы Христа, потеряли ли первую любовь или не знали её, тут корень зла. Игнатий Лапкин».

Лично вручить ответ владыке Игнатию не пришлось: утром 9 января 1986 г. за несколько часов до приезда архиепископа в Барнаул, Лапкина арестовали. Но накануне вечером в его сторожке раздался звонок: диакон Сергий Бурдин из Красноярска (23-летний сын того самого протоиерея, который одни письма Лапкина бросал в корзину, а другие собирал в относил Высокопреосвящен­ству) прочитал Игнатию уже отправленное владыке письмо по телефону на работу Лапкину.

«Его Высокопреосвященству, Архиепископу Новосибирскому и Барнаульскому ГЕДЕОНУ.

Копия: Всем, кто чувствует себя ответственным за судьбу Русской Православной Церкви.

Диакона Троицкого собора г. Красноярска Сергия Бурдина открытое письмо.

Ваше Высокопреосвященство!

Ознакомившись с Вашей резолюцией, положенной на письмах Лапкина Игнатия Тихоновича, присланных Вам о. Александром Бурдиным, и с ответом Лапкина Вам на эту резолюцию, считаю своим долгом, во-первых, как христианин, во-вторых, как священнослужитель Русской Православной Церкви, высказать во всеуслышание своё мнение. Надеюсь, что этим хоть как-нибудь смогу помочь Игнатию Лапкину, по отношению к которому сейчас начнётся настоящая травля и со стороны «лжебратии» и со стороны «внешних».

«Органы» ещё раньше предупреждали: «После ХХVII съезда запрячем вашего Игнатия туда, где Макар телят не пас». Мы знаем, что это не пустой шантаж.

Чем же он мог так прогневить власть имущих? А тем, что он один во весь голос говорит о тех извращениях во внутрицерковной жизни, которые с явного вашего попустительства имеют место. К слову сказать, половину из них мы сами «добросовестно» взрастили на ниве Христовой, а другая половина навязана нам извне. В «особую заслугу» Игнатию ставится распространение материалов о том, как жилось Русской Православной Церкви в минувшие годы XX века. Естественно, что это инкриминируется ему как антисоветская деятельность, хотя любому непредвзято настроенному человеку ясно, что это всего лишь констатация факта. Если смотреть на ход истории с точки зрения обвинителей Лапкина, то с таким же успехом можно записать в разряд антисо­ветских все партсобрания любого уровня, ставившие своей целью разоблачение культа личности.

Прежде чем говорить об отношении к Лапкину со стороны так называемой «лжебратии», хотелось бы со всей ответственностью за слова подчеркнуть, что Игнатий Лапкин – это не какой-ни­будь отщепенец с сектантской выучкой, как пытаются представить некоторые из «духовных руководителей» православного народа, а самый что ни на есть верный сын Русской Православной Церкви, который будет предан ей, и в этом мы можем нисколько не сомне­ваться, до своего последнего дыхания.

«Аргументация», выдвигаемая против Лапкина, общеизвестна:

1. Требует прекратить торговлю в храме, против которой, как известно, выступал дважды ещё Господь наш Иисус Христос.

2. Требует перед крещением оглашать, так как Христос перед Возне­сением сказал ученикам: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам»; а мы как известно, не уча крестим, и потом не учим!

3. Требует не угодничать перед «внешними» в ущерб делу церков­ному, авторитету Церкви.

4. Требует не допускать безбожников и явных нераскаянных греш­ников ко Святой Чаше, помня слова Апостола Павла:«Кто ест и пьёт Тело и Кровь Христовы недостойно, тот ест н пьёт осуждение себе... виновен будет против Тела и Крови Господней»1 Кор. 11:7-23.

5. Требует, чтобы священники исполняли свой пастырский долг, постоянно помня о грозном ветхозаветном предостережении: «Прок­лят, кто делает дело Господне небрежно»Иерем. 48:10.

6. Требует... требует... требует. Много чего требует. «А кто, собственно, дал право требовать?» – звучит «резонный», как считают, вопрос со стороны носящих иерейские кресты на шеях. И тут, пожалуй, очень даже своевременно вспомнить с благодарностью слова прот. Иоанна Мейендорфа: «Нужно помнить, что в Православии отнюдь не одни архиереи, а всякий рядовой верующий призван к сви­детельству об Истине». Тем более в наше секуляризованно-безбожное время.

Настоятельную же необходимость «апостолата мирян» в Русской Православной Церкви лучше всего характеризует следующий пример. Румынская Православная церковь функционирует на территории стра­ны, которая по населению в 12 раз, а по площади в 95 раз меньше СССР, между тем: количество приходов Русской Церкви – 8600 (Куро­едов. Религия и церковь в советском обществе. 1984) – меньше ко­личества приходов в Румынии – 8600 (Атеистический словарь.1985). Если же мы учтём, что определенная часть приходов Русской Церк­ви находится за границей, а на территорий Сибири и Дальнего Во­стока расположено чуть более 1% (!) всех храмов РПЦ, то вряд ли можно с чистой совестью произнести осуждение Игнатия Лапкина. Ведь он не только «требует», но и делает в деле проповеди Еванге­лия больше, чем любой священник Русской Православной Церкви. И это – не панегирик «простому сторожу» из Барнаула, а реальный взгляд на суть происходящего. Деятельность его ни в коей мере не направлена на подрыв Церкви, как это пытаются представить «доброжелатели». Напротив, это отчаянная, достойная восхищения, преклонения и всяческого одобрения попытка спасти Церковь от разложения ИЗНУТРИ, чего так добиваются враги её.

Речь не идёт здесь о Церкви, как о мистическом богочеловеческом Теле, которое врата ада не одолеют (Мф. 16:18), а о кон­кретном историческом обществе верующих, подверженном, к сожалению, далеко неположительномувлиянию окружающей среды.

Но может быть, поднимаемая тревога преувеличена? Отнюдь. В доказательство давайте посмотрим на происходящее глазами молодого, начинающего священнослужителя.

Возьмем за отправной момент те же самые тезисы Лапкина, о которых речь шла выше.

1. Торговля в храме. Одно то, что Христос назвал сам акт купли-продажи в храме превращением Дома Божия в вертеп разбойников, уже должно выбить всякую почву из-под ног «адвокатов» этого привычного безобразия. Потому что, во-первых, слова Господа во все времена актуальны. Во-вторых, если такого отношения Бог требовал к храму вет­хозаветному, то какое же должно быть наше отношение к храму. И наконец, в-третьих, толкователи единодушно утверждают: еван­гелисты, говоря о храме, имели в виду не собственно здание хра­ма, и даже не притвор его и не «паперть», выражаясь современным языком, а двор вокруг храма, потому что в сам храм, точнее, во святилище, очередной священник входил только для каждения на ко­роткое время (вспомним Лук. 1:8-11). Таким образом, все молящи­еся во время богослужения находились вне стен храма, в окружа­ющих его дворах, из которых двор для язычников был самым удален­ным от здания храма. И вот отсюда-то Христос и прогнал торговцев. Насколько же велик наш грех торговли в храме в течение всей Божественной Литургии! Получается, что мы даже на паперти не имеем права торговать, а только лишь в отдельном здании...

2. Крещение без оглашения. Это имеет отношение и к взрослым крещаемым, и к детям, так как крёстными их в большинстве случаев являются совершенно неверующие люди, не имеющие ни малейшего представления о своих обязанностях духовных родителей. В первом же случае дело обстоит ещё ужасней – взрослые крещаемые курс оглашения, если, конечно, это можно так назвать, проходят одно­временно с крещением, то есть максимум за 10 минут. Исключения, известные из практики некоторых священников, «дерзающих» прак­тиковать многодневный курс оглашения, лишь подтверждают общее, безусловно пагубное для душ правило – «делать» из безбожника чле­на Церкви за 10 минут. Причём следует обратить внимание на моти­вы такого «воцерковления»: бабка не лечит – велит покреститься, аборт предстоит – посоветовали подстраховаться, экзамен нужно сдать – говорят, помогает, и так далее. Можно найти какой угод­но внешний побудительный мотив при отсутствии самого первого и необходимейшего условия – веры. И это не выдумка, не фантазия, не плод больного воображения, склонного к преувеличению, а са­мая объективная реальность, о которой может свидетельствовать любой честный священник. Само собою разумеется, что при таком «крещении» не может быть и речи ни о каком духовном возрождения, без которого, по словам Христа, невозможно войти в Царство Божие (Иоан. 3:6).

3. Конкордат с «внешними». Вряд ли нужно доказывать, что это «согласие» компрометирует священноначалие и дискредитирует звание священнослужителя в глазах простых верующих. Ибо что может быть общего у Церкви, по своей сути святой и непорочной, с государством, каким бы то ни было – рабовладельческим, феодаль­но-крепостническим, капиталистическим или социалистическим? Лю­бое государство во все времена (и наше – не исключение) стреми­лось сделать из Церкви покорную служанку, марионетку, так как она всегда имела определённое влияние на людей. И если бесцере­монное вмешательство государства во внутренние дела Церкви мы ещё можем понять (но не оправдать) как доставшееся нам в наслед­ство от царской России, то следствия этого вмешательства – вторая половина извращения внутрицерковной жизни, плод нашего исключи­тельного инертно-примиренческого «благодушия», за которое, судя по всему, мы дадим очень строгий отчет на Страшном Суде.

В качестве примера укажем на двадцатки, ревкомиссии и испол-органы, появившиеся на наших глазах, как на то, что так грубо противоречит православному учению о Церкви. На практике это про­является в виде заявлений вроде того, что пришлось выслушать благочинному церквей Красноярского края от своих «духовных чад»: «У нас народ – хозяин церкви, а попы у нас наёмные!»

Кстати, об этом же говорила в середине 60-х годов группа восьми архиереев, возглавляемая архиепископом Калужским Гермогеном (Голубевым), обратившаяся к Святейшему Патриарху с предло­жением пересмотреть постановления 1961 года о приходе, как не соответствующие православной экклезиологии. Примеров, иллюстри­рующих ненормальность жизни церкви в этом аспекте, можно приве­сти множество, поэтому величайшим «благом» для любителей спокой­ной жизни является то, что И. Т. Лапкин не имеет систематического богословского образования, иначе бы он и здесь не оставил камня на камне от их казуистических силлогизмов, служащих для оправ­дания преступного безделья авторов.

4. Недостойное причащение. Приведем лишь один пример этого стра­шного греха. Только что крещённая молодая женщина подходит ко Святой Чаше и, видя, что до неё младенцу давали только что что-то жидкое, в удивлении восклицает: «Ой, а мне что-то (Св.Тело) подцепили!» Давайте же спросим у своей совести: можно ли было её причащать?! И кто понесёт больше ответственности за этот грех – священник или архиерей, его рукоположивший? Как тут не вспомнить слова Златоуста, что лучше тело своё отдать на съеде­ние псам, нежели Тело Христово – недостойно причащающемуся! И это, к сожалению, не исключение, а ставшее нормой преступление – причащение явных атеистов.

5. Недостойное поведение пастырей. Опять-таки, «благо» для не­радивых священников, что Игнатий не священнослужитель и редко бывает в алтаре. Ибо если он поднимает шум, увидев через откры­тые царские врата смеющихся в алтаре священников, хочется покло­ниться тому, кто придумал «награду» – служить с открытыми вратами, то что бы он сделал, узнав, что творится в алтаре за за­крытыми: от чтения газет до порнографических шуток и анекдотов...

6. Список аргументов и доказательств о катастрофичности положе­ния можно продолжать до бесконечности. Это и глубочайший, не подлежащий сомнению(его показали нам прот. А. Шмеман, архим. Киприан (Керн), прот. Н. Афанасьев и другие) литургический кризис, выражающийся прежде всего в отсутствии понимания происходящего в храме, причем не только у мирян, но даже и у священнослужите­лей! Это же отсутствие евхаристического сознания, сознания соборности в церкви. Это и ясно наметившийся на пороге тысячелетия Кре­щения Руси «языческий ренессанс», то есть развитие языческого отношения к христианству... Есть ещё масса проблем, о которых многие не имеют никакого представления. От этого конечно, про­блемы не перестали существовать и требовать своего разрешения.

Ваше Высокопреосвященство! Игнатия упрекают в том, что он «выносит сор из избы». Но что лучше на горящем корабле, поднимать шум или делать вид, что ничего не происходит? Наверное, язву всё-таки нужно очищать от гноя и налагать целительный пластырь, а не маскировать тональным кремом, отворачиваясь от солнечного света, создающего якобы дискомфорт. Если же не так, то тогда главной отличительной чертой члена РПЦ должна быть способность идти на компромисс со своей совестью, а ведь это грех и зачас­тую выше человеческих сил.

Мы и так уже слишком далеко зашли в своих компромиссах и если не найдем в себе силы повернуть назад, то вряд ли можем рассчитывать на милосердие Божие, потому что своей инертностью мы вместе с безбожниками сознательно разрушаем дело Христово на земле.

Игнатий говорит, что принимая теоретическое православие, он не знал о том, что творится за кулисами. Меня же как-то спросили: «Если ты знал о безобразиях, творимых в РПЦ, и всё равно готовился стать священнослужителем, то как это расценивать?» Отвечу, как на исповеди: я недооценивал в своё время трудность борьбы в одиночку со всем этим злом. Я считал, что достаточно будет минимума религиозного просвещения, как всё это зло рухнет, потеряв свою главную основу – незнание людьми того, как должно быть. Но оказывается, есть масса священнослужителей (я не говорю о народе, так как он пойдет туда, куда поведут его пастыри), ко­торые не видят и, что самое главное, не желают видеть всей опа­сности создавшегося ненормального положения, действуя, таким образом, эффективнее, чем все атеисты вместе взятые. Что заста­вило меня апеллировать к Вашему, Владыка, и церковно-общественному мнению (тем более, что, слава Богу, нашёлся человек, который показал мне пример) – это отсутствие сил выносить колоссальную психологическую нагрузку, возникшую от ясного сознания катастро­фично ненормального положения дел в церкви.

Я не вправе, Ваше Высокопреосвященство, требовать от Вас всевышнего гласа в защиту чистоты внутрицерковной жизни от пося­гательств «внешних». Но ради Христа Распятого, не делайтесь в их руках карающим бичом для верных чад Русской Православной Церкви.

Послушник Вашего Высокопреосвященства

Диакон Сергий Бурдин. 4 января 1986 г.

P. S. Прошу всех, кто прочитает это письмо, высказать, прямо или косвенно, своё отношение к затрагиваемым в нём проблемам.

Зная, что меня ждет за это выступление, также прошу всех содействовать распространению этого письма, дабы я мог, вместе с Игнатием Лапкиным, знать, что не являюсь одиноким в этой дале­ко неравной борьбе за чистоту Церкви».

Ответ не замедлил:

«Новосибирское Епархиальное управление.

№ 25 21 января 1986 г. Диакону Сергию Бурдину.

Канцелярия Новосибирского Епархиального управления сообщает Вам резолюцию Высокопреосвященнейшего Архиепископа ГЕДЕОНА на Вашем «Открытом письме», в котором Вы дерзко выступаете против всего церковного, защищая хулителя Церкви Христовой И. Лапкина, о котором имеется уже суждение.

 «Предерзкого досадителя и хулителя Церкви Христовой, в слу­чае нераскаяния и неотречения сего пагубного заблуждения, счи­таем недостойным питаться от хлеба церковного и служение его Богу неприемлемым в вашей епархии. Он уходит от нас, не быв нашим».

За нарушение мира церковного и подстрекательство к разделению, за хулу на святую церковь нашу и церковное священноначалие, за сомнение и неверие в благодатную силу церковных таинств, за соблазн малых сих, диакон Сергий Бурдин запрещается в священнослужении без права занимать какие-либо должности в церкви.

Архиепископ ГЕДЕОН. Секретарь Новосибирского Епархиального управления свящ. С. Тимонов».

Однако, этим дело не кончалось. Прихожане церкви, где слу­жил молодой диакон, принялись писать письма в его защиту, по­путно заступаясь и за Игнатия. На этих ходатайствах владыка на­ложил следующую резолюцию. № 141 от 13 марта 1986 г.:

«Мне больше, чем вам, известна антицерковная деятельность И. Лапкина. Жаль, что молодой человек Сергий Бурдин попал под влияние этого сектанта и стал так рьяно хулить Святую Правосла­вную Русскую Церковь, которая его вскормила, воспитала и облагодатствовала. «Горе человеку, имже соблазн приидет».

У вас есть человек Эльвира, которая ни малейшего зла Церкви не сделала, и после всех унижений всё-таки ходит в храм и поёт на левом клиросе, хотя её место – на правом хоре, но никто из вас о ней не поболезновал, хотя она тоже нуждается в милосер­дии.

В Церкви есть свои нормы, и нарушать их никому не позволе­но, в том числе Бурдину и Лапкину. Архиепископ ГЕДЕОН».

Что это за «человек Эльвира»? Кого пожалел милостивый архипастырь и отец? Об этом мы узнаем из ответа, который получил владыка из Красноярска.

«Высокопреосвященнейшему Архиепископу ГЕДЕОНУот церковного совета Троицкой церкви г. Красноярска.

Вашему Высокопреосвященству считаем своим долгом описать деятельность Эльвиры, женщины совершенно неверующей, бывшей в нашем храме регентом. Из-за попустительства настоятеля (бывшего) о. Нифонта и регента Эльвиры певцы устраивали праздничные попой­ки прямо на хорах, на чердаке храма и в комнате священников, что в колокольне. Оттуда после праздничных развлечений техничка Ма­рия Кузьмина вёдрами выносила через двери храма окурки, папирос­ные коробки, бутылки из-под спиртного и прочие отходы. Было и такое: обливаясь многими слезами, та же Мария убирала блевотину с хоров и лестниц в колокольне.

Вновь назначенный настоятель о. Александр Бурдин потребовал от Эльвиры положить конец безобразиям в хоре. На эти требования регент отвечала, что она не надсмотрщик и наводить порядок в хо­ре – не её дело.

Церковный совет освободил хор от Эльвиры и от активных люби­телей праздничных развлечений. Теперь пьянок и табакокурения на хорах не наблюдается. Народ за всё это благодарит нас и настоя­теля о. Александра.

На клиросе присутствие Эльвиры тоже не желательно. Она сто­ит там чужим человеком; не молится. Клирошане слышат от неё: “Я не пришла бы, но Нифонт говорит: «Эльвира, ходи: времена ме­няются!»”
15 апреля 1986 г.».

Запрещенному диакону всё же было разрешено исполнять долж­ность алтарника и псаломщика в Ачинске. Не ограничившись защитой И. Лапкина перед церковными властями, он в мае 1986 г. вызвался быть защитником его в суде. Следователь обещал Игнатию, что Бурдину будет предоставлено право знакомства с материалами дела, сви­дания с подзащитным. Однако за два дня до суда Лапкии был изве­щён, что Бурдин не может быть защитником, так как был допрошен в качестве свидетеля по этому делу... У С. Бурдина был проведён обыск, за которым последовало вынесение официального предостере­жения о недопустимости нарушения закона. Вот как мотивировала его прокуратура Алтайского края: «Действия по хранению произ­ведений, изъятых у Вас, признанных в соответствия с заключением научно-религиоведческой экспертизы тенденциозными и идеологичес­ки вредными, могут привести к совершению преступления в дальней­шем» (№ 18-3I7-86 от 26.07.86).

После того, как главный досадитель и смутьян Игнатий Лапкин был осуждён к лишению свободы гражданским судом, суд владычний счел возможным обойтись с непокорным диаконом помягче и применить к нему нечто вроде «канонической высылки». Вот резолюция № 530 от 20.08.86:

«Учитывая ваш неуравновешенный характер, психический надлом и семейную избалованность, что подтвердилось вашими безрассудны­ми поступками, оскорбившими Церковь и верующих, считаю, что вам служить в Церкви не полезно и не спасительно.

Но если у вас есть искреннее стремление, но не как попови­ча, а как порядочного человека и убеждённого христианина, слу­жить поруганной вами же Церкви с целью замолить свой грех, то я не буду возражать, если вы уедете куда-то подальше от нашей епархии (например, к месту жительства вашей жены) и устроитесь у какого-либо преосвященного. В нашей епархии вам места нет.

Молитесь, да простит Господь дерзость вашу.

Архиепископ ГЕДЕОН».

А вот ещё два письма, имеющих отношение к жизненному пути Игнатия; комментарий принадлежит самому герою нашей истории. Мы решили не исключать из неё этого эпизода, поскольку покойного владыку Варфоломея он рисует, в общем-то, не в худшем виде.

«Высокопреосвященнейшему Архиепископу Среднеазиатскому и Ташкентскому Варфоломею от Лапкина Игнатия Тихоновича.

Ваше Высокопреосвященство. Смиренно прошу Вашего разреше­ния высказать пред Вами сердечную боль, испытанную мною в Воскресенском храме г. Фрунзе.

25 декабря 1977 г. мне посчастливилось участвовать в молитве со всеми верующими на Божественной литургии во вверенном Вашему окормлению Воскресенском храме. Службу вёл о. Николай чинно и благоговейно. Когда было объявлено всем исповедникам пройти в крестильное помещение, то мне пришлось быть со всеми исповедни­ками и видеть и слышать молодого священника о. Бориса Бузмакова.

То, что я увидел, потрясло меня до глубины души и привело в смертельный страх и ужас неописуемый. Исповедников было около 50 человек, если не больше, и на всю процедуру исповедания (это ни в каком смысле не было исповедованием) ушло около 20 минут. Выйдя к народу, батюшка ни разу не повернулся к народу, но скоро­говоркой, как иногда читают 40 раз «Господи, помилуй» прострочил малую часть каких-то грехов, которые нельзя было даже расслышать, и тут же встал к аналою и начал давать «разрешительную молитву».

Редко кто называл своё имя, а приложиться к Евангелию или ко кресту просто практически невозможно было. «Скорее, скорее», – подгонял исповедующий. Над головой, прикрытой епитрахилью едва ли у каждого второго, совершались резкие толчки рукой, должен­ствующие означать, что это совершилось крестное знамение, и че­ловек отталкивался, и епитрахиль уже взлетала к голове ещё не по­дошедшего исповедующегося, едва касаясь иногда концом епитрахили головы. Ни один человек не сказал ни одного тайного греха, да к этому и не призывался никто.

Увидев меня, уже одного, он сказал: «Опоздал?» – «Нет, мне хотелось бы Вам сказать нечто». – «Потом, потом», – отвечал пас­тырь.

Но после всё же согласился выслушать, и я сказал ему: «Над Вами занесён меч Божий, вы творите безумие. Никто в городе, ни один безбожник не сделал столько зла, как Вы. Вы кощунствуете, безумствуя на святом месте».

На это он толкнул дружески фамильярно меня в бок кулаком и сказал: «Не будем об этом говорить», – и пошёл на улицу (во двор и в храм).

Через короткое время пришлось присутствовать при крещении. Даже по условиям военного времени непонятна спешка и небрежность, с которой было этим же батюшкой производимо «крещение». Единствен­но, что узнали крещаемые и их родители и восприемники, было то, что в отсутствии священника успела сказать прислужница, в обязанности которой входило следить за мало-мальским порядком. По­казывая на св. иконы, она умилительно говорила о необходимости крещения и что изображает икона. С кумовьёв некому снять шапки, и они стоят у дверей, пока сами не догадаются.

Пришёл батюшка. Дословно передаю, как было крещение.

- Деньги все заплатили? Квитанции у всех есть?

- У всех!

Отвернувшись от мирян, батюшка что-то начал бубнить. Детей не раздевали даже, а так, до колен оголили ножки и шапочки сняли. Батюшка мокрой ладонью хлопал каждого крещаемого по голове, что и знаменовало собою крещение, потом мазал миром. Где находилась рука ребёнка, он и не видел, и часто мазал кофточку кумы, ибо рука ребёнка находилась на спине восприемника.

- Прошло крещение, платите за молитву по рублю, – улыбаясь, сказал батюшка.

С момента, как началось крещение и до конца прошло 14 минут на 15 крещаемых. Ни «отрекаюсь от дел сатаны», ни «сочетаваюсь Христу», – ничего этого не было. На просьбу перекреститься кумо­вья, смеясь, по диагонали махнули сверху вниз рукой. Когда в этот же день пришлось говорить с прихожанами храма, то они за­свидетельствовали, что так совершается всегда. И слышал, что ему на это указывали, но Борис ответил будто: «Мне заработать надо и уехать».

Не отнимаю благодати Божией от священства, рукоположенного благодатным православным епископством. Но горе тому пастырю, по вине которого погибнет хотя бы одна овца. Ему не хватит всей жизни его, – говорит великий Златоуст, – чтобы загладить свою вину пред Господом неба и земли. Если бы священник просто грешил за церковью, то не было бы так ужасно: но вот и в самом святилище видно ужасное: ни благо­говения, ни страха, но смех и кощунство.

Простите, владыко святый, меня многогрешного и недостойного, ибо написано, что обвинение на пресвитера не должно быть прини­маемо от одного (1 Тим. 5:19). Но это всё довожу до Вашего све­дения, как архипастырю.

Помолитесь о мне, владыко святый, и благословите на всякое доброе дело. Игнатий. 6.1.78 Барнаул».

Ответ на обличительное письмо

«Московская Патриархия.

АРХИЕПИСКОП Ташкентский и Среднеазиатский. г. Ташкент, ул. Жуковского. туп. 3-й.д. № 22 тел. 33-321.

Возлюбленный во Христе.

Получил Ваше письмо, спасибо. Очень скорбно, что мы относимся к службе Божией без страха и смирения. Принимались меры воспи­тания. Просим св. молитв. С Божиим благословением

Архиепископ Варфоломей. 9.02.1978 г.

Ваш брат трудится с нами. Очень рад».

БратПавел Тихонович в это время трудился во Фрунзе в храме и ездил в Ташкент за необходимым для церкви. С ним арх. Варфоломей переговорил обо мне и сказал: «Если это всё сам брат ваш написал, то вот, я готов его рукоположить и три храма на вы­бор...». Прошло время, я получил вызов, поехал в отпуск. Прислуживал Архиерею, держал рипиды, читал, и из храма отправились в архиепископию. Долго о разном беседовали. Готовилось изменение в мо­ей судьбе. Но я сказал прямо: «Владыко святый, вот Вы хотите меня рукоположить, но я ведь с первого же дня не буду Вам подчиняться, если что не по слову Божьему и не по канонам соборным будет. Ни одного лжекрещения с мочением лбов не будет, но вначале полное оглашение, потом полное крещение, через троекратное погружение в воде крещаемого.

Кажется, владыка думал по-своему, что после всё уладится и что-де не таких приводили в «смирение». Тогда я прямо сказал, что знаком с Дмитрием Дудко и показал владыке книгу «О нашем уповании», дарственную мне от о. Дмитрия. На это арх. Варфоломей попросил отдать ему эту книгу, но когда я не согласился, то он взял со стола «Новый Завет» и предложил на обмен. И когда я ре­шительно не согласился на такой обмен, владыка сказал: «Иди во двор, погуляй, подумай, о твоей пользе речь-то...». Подумал. – «Нет, владыко святый, ведь о. Дмитрий ничего против меня худого не сделал, так как же я могу так вот отказаться: не от книги же, а от него. Потом Вы и сами меня за это будете презирать и думать, что при удобном моменте я также ведь могу и от вас отречься и, бо­лее того, не лучшее из наших разговоров припомнить».

Долго и не раз ещё мы беседовали, но... дал мне Варфоломей денег на самолет (непременно хотел хорошего мне, и на льготу бо­гатых туристов послал меня). – «Всё о тебе узнал... Да, на твоё место, Игнатий, пока никого нет, а на священника худо-бедно, но которого и найду. Трудись с Богом!»

То ли уж на самом деле так думал владыка, что на моё место некого Богу найти, или уж от греха подальше... Переписывались мы всё меньше, пока и вовсе не иссякла бумага и чернила у нас...

 

И чтобы уж завершить нашу подборку на тему «Игнатий Лапкин и архиереи», приведем с небольшими сокращениями) ещё два пись­ма, на которые никак не откликнулись адресаты.

«ПАТРИАРХУ МОСКОВСКОМУ И ВСЕЯ РУСИ ПИМЕНУ»

«В устах их Ты близок, но далек от сердца их»Иер. 12:2.

Мир Вам, Ваше Святейшество! Да продлит Всемогущий Господь дни Ваши на благо Церкви Христовой и да сохранит для Царствия Своего!

Многие дни молились мы, чтобы знать, стоит ли писать к Вам, зная, что письмо, наверное, не будет Вами получено.

«Утроба моя! Утроба моя! Скорблю в глубине сердца моего, во­лнуется во мне сердце моё, не могу молчать: ибо ты слышишь, душа моя, звук трубы, тревогу брани»Иер. 4:19.

«Поговорю, и будет мне легче»Иов 32:20.

У Вас всё сейчас по образу мира, такая же мёртвенность вез­де: минутный интерес, попустительство, пренебрежение своими пра­вами и невозможность попасть к Вам. Все друг другу сделались чужими, и Ваше седалище уже не как у первосвященника Илия,  «при дороге у ворот»(3 Цар. 4:13),но охраняется совершенно неверую­щими людьми, и Вам дела нет до того, что вверенный Вам ковчег давно уже в плену у филистимлян.

Если у Вас не хватает смелости, духа ревности обличить бес­нующуюся Иродиаду, как Златоусту или как Иоанну Крестителю, то уж можете же Вы призвать к порядку священников, исполняющих де­ло Господне небрежно, что заслуживает проклятия Божьего.

Нет оглашенных, крестят всех. Бурным, мутным потоком хлынули в церковь номинальные «христиане». Тех, кого крестят, никто и не думал приводить ко Христу. Почему же происходит это неви­данное безумие, что Церковь видимая, православная стала состоять из людей невозрождённых, мёртвых, непросвещённых началами Хрис­това учения: из посторонних! Чьё царство мы строим? Этот вопрос Вы должны себе поставить, владыка святый.

Ваше Святейшество! Вы должны решить, с кем быть: с теми ли, кто подлаживается под существующие власти, ища их одобрения, или с теми, кто как Михей, сын Иемвлая, скажет:«Жив Господь. Я изреку то, что скажет мне Господь»(3 Цар. 22:14). Почитайте пророческие книги и свои «послания», как бледно, мёртво будут выглядеть Ваши одобрительныеписьма к сильным мира сего. Вспомните, молчал ли святитель Филипп, видя безумие тирана, хотя и знал, что слово обличения его не достигнет царя. Но это огнепальное слово достигло нас. Мы ждём от Вас слова и духа пророческого – да спасёмся все.

«Окоростовал я, и вы окоростовали вместе со мною», – сказал патриарх Никон народу. Посмотрите на народ, который Вас окружа­ет. Корыстолюбие, разврат, пьянство, лесть овладели всеми. Ка­кому Богу призваны мы служить? Или не для нас Библия с её громогласными истинами? Стыдно будет на Суде Божием, что Библия вы­шла по Вашему благословению, но вот, мы видим, что делается всё в церквах так, чтобы ничего библейского не было...

Почему даже Паримии и Апостол, Евангелие не читаются на русском языке? Кто умышленно держит народ во тьме и суеверии? Если уж канонизировалиИннокентия, митрополита Московского – просветителя северных народов, то подражайте же мужественно ему – не глушите родной, великорусский язык. Вверенная Вам паства не знает Священного Писания. А не зная его законы, – говорит Злато­уст, – она погибает. Приснопамятный митрополит Никодим в этом вопросе был смелее Вас, но в Вашем лице не нашёл поддержки. По­говорите с теми, кто слышал служение его – как рады были люди! И как контрастируют с этим слова, приписываемые Вам: пока я живу, русскому языку в церкви не быть.

Вы как пастырь не подражали патриарху Тихону и святым, пророкам. Вы не сделали даже попытки выйти из своего положения раб­ской зависимости от обстоятельств. В верхних эшелонах церковной власти ясно видится «мерзость запустения»: священство в подавля­ющем большинстве ставится антиканонично, с вмешательством мирской власти – это касается и Вашего сана. И здесь нужно общенародное Ездрино покаяние за прелюбодейную связь с миром (1 Езд. 10:18-19, Неем. 10:29). Восстановите падшую скинию!

Владыко святый! От великой скорби взываем к Вашей святительс­кой совести: приидите и помогите! Увидьте же, что совершается в Вашем войске. Если полководец не знает, что делают его подчинён­ные, то зачем такой полководец, а если знает о всех безобразиях и молчит, то кто он? И зачем он нужен такой?

 «Рукоположившие делаются виновными во всём, что натворят те, кого поставили они в священную должность» (Иоанн Златоуст, т. 2, с. 632).«Не думаю, чтобы среди священников многие спаслись, более из них погибает» (т. 9, с. 34).«Епископ ли, пре­свитер ли, не идите за ними, если они отступили от истины. Вос­станут епископы на епископов» (т. 8, с. 705-8).

Ереси рождаются от незнания Писания. Безбожество питается нечистой жизнью священнослужителей. То и другое вверено Вам, Вы – судия, инспектор своего войска. Везде требуется качество, отвеча­ют за продукцию. Только священники, похоже, ни за что не отвеча­ют. И даже страшные Таинства превратили в обряд и требу.

Почему, Владыко святый, Вы, как Епископ Христов, обладающий всей полнотой власти апостольской, не ревнуете о силе обличитель­ного слова? Ваше слово не меч обоюдоострый, а мягкая губка, не очищающая ран народа, а убаюкивающая, ни к чему не обязывающая никого. За Ваше слово Вас не будет гнать даже и последний гони­тель, ибо Вы так искусно уклоняетесь от жизненных проблем, что слово Ваше умерло прежде рождения. Слово же пророка живёт тысяче­летия, да вселится оно в Вас и да познают все, что с нами Бог!

Представьте себе, что Вас сегодня святой Апостол Павел зовёт с собой во второе или в четвёртое путешествие в опасности: годны ли Вы и все Ваши архиереи? Кроме жалкой улыбки это предложение ничего не вызовет, что я видел наяву в беседе с ними.

 Любя Вашу бессмертную душу, пишем Вам, почти не имея надеж­ды ни на Ваше всенародное покаяние в прежних Ваших упущениях, ни на Ваше исправление. Но надеясь на Бога, всё превозмогающего, молим Его, да поймете Вы: Россия потому и гибнет, что гибнет пра­вославие, – по слову Ф. М. Достоевского. Подвиг же народа состоит в том, что видя неправедную, соблазнительную жизнь пастырей, народ верит в подлинность служения и Таинства.

И лично я верю, что не случайно Вы оказались на вершине земной церковной власти: чтобы показать всем, что ничто не спа­сёт от бездуховности, если не будет ревности о деле Божием, о Его Доме, который превращают в дом торговли и вертеп разбойни­ков.

Прошу Ваших святых молитв и Божиих благословений на дело Божие и на страдания за имя его, хотя бы и от духовных властей. Июль 1982 г. Лапкин Игнатий Тихонович».

 

Другое письмо, адресованное митрополиту Питириму, было от­правлено сравнительно недавно, через несколько дней после осво­бождения Игнатия из лагеря. В нём барнаульский «магнитофонизатор» просит главу издательства московской Патриархии выразить его от­ношение к «издательской инициативе на местах».

«Главному редактору – председателю Издательского отдела Московского Патриархата архиепископу Волоколамскому ПИТИРИМУ.

Ваше Высокопреосвященство! Прошу Вашего благословения и прошу ответить мне на вопрос, который ставят мне многие христи­ане. Являясь православным христианином и имея искреннее желание ознакомиться с трудами святых отцов Церкви Христовой, по милости Божией мне удавалось добывать оные. Когда же о сем сокровище узнавали друзья, братья, близкие, то и они загорелись тем же желанием познавать волю Божию, весь день поучаться правде Eго. Но так как книги прошлых веков очень редки и приобрести их прак­тически невозможно для нас, простых смертных человеков, мы стали переписывать их от руки и перепечатывать на пишущих машинках. Со­знаюсь, что мало что успели, так как материал огромен, а скорость издания очень мала. Есть много малограмотных, неграмотных, слепых, слабых зрением. Как и для них открыть те духовные сокровища, которые нам предлагает наша любящая Мать – святая Православная Церковь, хранительница чудного наследия прошлых веков?

Тогда я, многогрешный раб Христа, по милости Бога живого, попостившись и причастившись честных Его и животворящих Таин и благословившись у священнослужителей Его алтаря, сотворил сие: купил обыкновенный магнитофон и через микрофон начитал следующее:

1. Библию (слушать 96 часов, цена 66 или 77 рублей, в зависимос­ти от стоимости плёнок. Плёнки все катушечные, размером 375 мет­ров, на скорости 4 см/сек, на 4 дорожках. Звучание каждой такой плёнки 8 часов 20 минут).

2. Творения св.Иоанна Златоуста, около 500 часов, 375-430 рублей, 62 кассеты.

Каждая дорожка начинается с объявления тома, страницы, темы, на какое место Писания это слово. И через каждые две страницы произносится страница материала для тех, кто захотел бы воспро­извести на бумаге слышанное.

3. Полные «Жития святых» по Димитрию Ростовскому – около 330 часов, 240-280 рублей, 40 кассет. Но сюда же вошли ещё те жития, кото­рых не обрелось у Димитрия Ростовского, из «Настольной книги священнослужителя» и из ЖМП. Изданы жития так: из всех 12 книг выбраны сначала жития за I век, потом за второй и так далее до XX века. Каждый век начинается с новой кассеты. А остающиеся незаполненными дорожки были заполнены творениями святых отцов: Игнатий Богоносец, Ириней Лионский, Иустин Философ, старец Силуан, Серафим Саровский, Иоанн Кронштадский.

4. Пять томов Добротолюбия, около 120 часов, 84-98 рублей, 14 кассет.

5. Четыре тома трудов свящ. Григория Дьяченко «Уроки веры, надеж­ды, любви. Из области таинственного».

6. Биография Иоанна Кронштадтского – 3 кассеты – и другое.

И так как многие стали просить то, что мы стали иметь, то на всё указанное были составлены каталоги, так что очень легко было найти в течение одной минуты то, что ищешь, такое-то житие и где, на какой кассете, дорожке, далеко ли от начала находится. Пришлось изготовить копии архиереям, священнослужителям, монасты­рям, мирянам. Фонотека полная состояла почти из 200 кассет ука­занного выше размера. Главная стоимость падает на чистую кассету. Запись на чистые кассеты клиента производилась совершенно бесплатно, во славу Божию. На этот труд я потратил около 7-8 лет.

Но некоторые стали говорить, что Богу неугодно, чтобы на плёнке было Слово Божие и всё изданное, что это грех. Но таких людей были единицы, и все они – последователи больных, которые велели ломать все магнитофоны, потому что-де они не от Бога. И, кроме того, мне пытались доказать, что я занимаюсь незаконным промыслом, хотя органы прокуратуры расследовали это моё изда­тельское дело и не нашли доказательств, так как за эти 8 лет я имел «прибыль» около 200 рублей, а убыток в аппаратуре, труде и ремонте лишь приблизительно около 18 000 рублей. Тогда мне при­несли бумагу, что уголовного наказания за это нет, но администра­тивное есть запрещение по статье 157, с конфискацией магнитофонов и изданного, и штраф 50 рублей. Мы начали сейчас писать, пытаем­ся всё вернуть, чтобы вникли внимательно в наше дело органы власти.

Прощу и Вас ответить, можно ли издавать, продолжать начатое. Простите за беспокойство. Игнатий. 4 апреля 1987 г.».

«Митрополиту Ставропольскому и Бакинскому Гедеону

355105 г. Ставрополь, ул. Дзержинского 155 (на ответ № 1115 от 31 января 1991 г.)

Владыко Гедеон! Я послал Вам газету «Жизнь Алтая» № 7 1990 г. с заявлением о регистрации общины Свободной Российской Православной Церкви, для ознакомления, и чтобы услышать Ваш ответ, хотя знал совершенно точно, каков он будет. Хотел знать, изменились ли Вы хотя бы в это время, и изменили ли свои коммунистические взгляды на церковь? Увы! Вот Ваш ответ: «Раб Божий Игнатий! Кем только ты не был: и православным, и старовером, и баптистом, и пятидесятником, и ещё кем-то, а теперь зарубежником».

Дорогой мой человек, митрополит. Ведь Вы своим этим одним предложением навели на грех минимум, как хотя бы одного человека, секретаря своего, священника П. Самойленко, который вообще понятия не имеет, кто это такой Игнатий, раб Божий, который был всем, кроме как разве не был чекистом, ленинцем, другом уполномоченного... И ведь вы, нося сан епископа, дослужились до митрополита, разве не думаете умирать при своих не разовых инфарктах, и не думаете, как спотыкаться будет ваша несчастная душенька на мытарствах, когда будет нелицеприятное испытание каждого слова, где будет взвешено каждое слово, и где не спасётся ни один лжец (Откр. 21:7).«Ибо всякая неправда есть грех»(1 Иоан. 5:17)и, что «возмездие за грех – смерть»(Рим. 6:23). Не знаешь ли ты этого, о епископ советский? Не читал ли? И не сиживали ли мы с Вами по три-четыре часа кряду, беседуя в епархии? Не просил ли ты меня всегда приезжать к тебе и обличать тебя, твоё благоутробие? И разве тебе не ведомо, что всякая ложь есть от диавола, и что «он есть отец лжи»(Иоан. 8:44), и крепко будет истязать твою несчастную душу за языковые грехи. И сколько я тебе ни твердил, о митрополит, что говорю вот и сейчас ещё, не теряя надежды на твоё покаяние перед Богом. Говорю перед святыми Его иконами и перед Животворящим Его Крестом и Евангелием, что ни в природе нашей от Адама и доныне, ни я, не было ни одного человека ни баптиста, ни пятидесятника (и ещё «кем-то»). Ни одного. И коммуниста не было ни одного, никогда. Слышишь ли? Неужто у советских архиереев уши как у аспидов глухих (Пс. 57:5)? И разве ты не знаешь архимандрита Адриана в Загорске, к которому стекается люд на исповедь? И он именно сказал мне: «Игнатий, если через кого обратится в Православие двенадцать сектантов, того можно по праву назвать апостолом XX века».

Конечно, я не мыслю о своей греховности тако, но уж если пришлось к слову, но разве ты, о епископе советский, не знаешь, что в твоей епархии было минимум как несколько священников, которые пришли в моём доме, через мою немощь к Православию из баптистов и из пятидесятников. Один из них бывший преподаватель Томского университета о. Геннадий (Генрих) Фаст, настоятель в г. Енисейске Красноярского края, ул. Дударева 28, окончил с отличием Моск. Семинарию, учится в Академии и получил приглашение преподавать в Тобольской семинарии.

И разве не знаешь в чьём доме пришёл настоятель из Прокопьевска Колесников о. Владимир? Когда архим. Амвросий (Юрасов) из г. Иваново побыл на моих беседах с баптистами, то тут же воскликнул: «Немедленно нужно всё это издавать. Тут каждое слово можно осязать, это не наше мёртвое схоластическое преподавание в Академии». Вот как оценил всё это православный человек, который жил в моём доме, приехав в отпуск из Почаева. Сколько раз я звал Вас на пироги Надежды, а Вы только улыбались своей обворожительной улыбкой и гладили меня по голове, говоря: «Хорошо, хорошо, благослови тебя Бог, как-нибудь».

И в лагерь наш христианский в степи, где мы приучаем детей к вере православной, Вы не поехали, но Вы не соизволили без благословения уполномоченного. А вот Свердловская киностудия (Красноярский филиал) в прошлом 1990 г. вела съёмки в моей квартире, на работе и два дня в лагере. В газете «Известия» за 15 января 1991 г., 3 стр. прочитайте статью по благословению патриарха. Там написано, что киноконкурс более чем их сорока документальных фильмов о православной церкви закончился, и главный приз присуждён фильму «Предчувствие» – режиссёр В. С. Кузнецов (в дальнейшем этот фильм возьмёт главный приз на международном киноконкурсе).

Или Вы не знаете, как Вы внимали клевете против меня на обеде у благочинного Красноярского края Бурдина о. Александра Андреевича, и как регент и священник Барнаульской церкви Скачков о. Михаил Феодотович лжесвидетельствовал перед собранием священства, что в доме у меня нет икон, и как Вы одобрили это слово лжи? Не помните? И как матушка благочинного Анна Николаевна не стерпев сказала: «Или греха не боитесь и всё врёте на Игнатия», и этим привела в смущение и клеветника барнаульского, ибо он ещё будучи диаконом, учился у меня на квартире переплётному делу, и видел, что у меня всё в иконах... Каков ты, пастырь, таковы же твои подопечные. И за всех тебе нужно будет дать ответ. Прочтите житие папы Льва за 18 февраля, как он молился апостолу Петру, чтобы он умолил Бога простить ему, Льву, грехи. Апостол Пётр явился и сказал: «Я умолил Бога, и будут тебе прощены грехи все, кроме одного: кого ты незаконно рукополагал, недостойно, небрежно, не проверив». Так вот, о Гедеон, на твоей совести десятки, если не сотни этих поваров, которых ты нарукополагал по одному лишь признаку: угодности, покорности тебе лично. (Так Л. П. Берия поставлял на все должности по признаку личной преданности. См. «Известия» от 10 июля 1953 г., информсообщения).

И далее ты пишешь: «И все кроме тебя плохие». О нет, наоборот, если бы я был хорош, то сидел бы на Вашем месте, но так как почитаю себя последним «рабом рабов», то веду ныне занятия два раза в неделю в университете, а также в пединституте, в пятнадцати школах, во всех воинских частях, местах заключения, в училищах, в органах милиции, в кинотеатрах. Слово Божие несу по Вашему благословению. Помните наше расставание? Я всегда о Вас молюсь.

И в газете той, за которую Вы клевещете на меня, виден Игнатий Богоносец, и его львы терзают. Эта икона подарена мне Вашей святостью, Вы её из Греции привезли лично для меня и в епархии подарили. Помню это, и всегда благодарю моего Бога... А двоюродный племянник главного идеолога СССР Суслова М. А. из баптистов пришёл, одессит историк Яковлев Геннадий Михайлович не в моём ли доме? И не Вы ли называли всех их моими чадами, а меня их духовным отцом при них и неоднократно? И не служит ли ныне этот о. Геннадий у Иркутского епископа Хризостома на Ангарской 14.

О епископ, одумайся и покайся во лжи. Или ещё напомнить тебе, когда в моём доме обратился к Православию военный следователь из органов КГБ Толстенко Василий Фёдорович, и местный благочинный о. Николай Войтович отказался его крестить по-православному в полное троекратное погружение. И как мы приехали к Вашей милости, и как Вы благословили о. Бориса Пивоварова крестить эту семью. Мы тогда затащили наверх в крестилку бак и налили 75 вёдер воды в него. И как, видя такое чудесное Таинство во всей его красоте, приглашённые Василием друзья из сектантов, несколько семей решили принять православие? Или затмилось, или не было сего? И не служит ли теперь этот о. Василий в Иркутской епархии? Да, я посещал собрания баптистов. Но с какой целью? Не плоды ли это, что описаны вверху? Или Вы забыли, как в моём доме пришло сразу более тридцати человек в церковь из ИПХ? И как они теперь служат Господу!

Так для чего же ты, епископ, ввернул это слово про баптистов, про пятидесятников и «ещё про кого-то»? Да по привычке, к которой прибегают безбожники, чтобы навесить ярлык, и тогда легче науськивать своих слепотствующих пасомых. И слово «зарубежник» тоже ведь сказал не по расположению к братьям нашим, а чтобы показать, что вот ты – патриот, а мы – враги народа, связаны с заграницей, и потому нас – к стенке. И ведь, о митрополит, ты не сказал ни слова на слова прот. Льва Лебедева, ни на слова клириков из Псково-Печерского монастыря, ни на веские доказательства того, какая беда пришла к нам с 1927 года, что все до единого наши епископа – ставленники Политбюро. Это не мои слова, а слова любимого Вами некогда главного атеиста страны, председателя отдела по религиозным культам СССР Харчева К. М. Отчего же вместо ответа, покаяния такая озлобленность? Меня так просто не ударишь, как Вы умели расправляться со своими ослушниками в Омске, когда они от Вашего удара юзом катились под престол. Меня и обругать такими словами, как Вы ругаете в алтаре своих алтарников – тоже не сподручно. Вы со мною можете разговаривать только языком любви, ибо Вы излили на меня клеветы до преизлиха. Помните «кровавое воскресенье» 9 января 1986 года, когда меня арестовали по Вашему звонку. Вам награда – пришлось ехать в Америку, а мне по этапам ГУЛАГа – награду тоже начали выдавать – по судам. Ваше гнуснейшее послание против меня, которое Вы отдали в КГБ, которое напечатано в краевой массовой газете, его зачитывали на суде, когда меня судили за издание духовных и исторических книг. Все на суде сказали, полный зал: «Ни слова в этом архиерейском послании против Игнатия нет истинного, но всё есть ложь». Народ кричал и в Ваш адрес, слушая показания Вашего священнослужителя Скачкова о. Михаила: «Предатели, иуды!»

Я Вас простил, но Вы-то в этом своём предательстве против овцы своей не просили прощения. Да не вменится Вам это на Суде Страшном и Великом, когда Ваши защитники из компартии уже не помогут Вам. Или это, что я говорю, Вы сможете своим приближенным показать так, как бы не бывшее? Но ведь будет же Суд Божий! Или не верите? Смиритесь, покайтесь. Март 1991 г.».

Идёт Богоносец, священный Игнатий

Конвоем солдат окружён.

Родные в печали, печальные братья,

Толпа из детишек и жён.

И все понимают, что он невиновен,

Оболган сатрапами зла.

Прощально приветствует, духом спокоен,

На нем не повисла хула.

Ехидну движеньем руки отрясает,

Любовью сияют глаза.

И бьёт супостата Священным Писаньем –

Мужеством полнится зал.

«Хочу быть пшеницей за правду Христову

Размолот на львиных зубах!»

Пылающий факел в железных оковах –

Империи в будущем крах.

«Я жажду испить смертоносную чашу.

Бог в моём сердце живёт.

Пусть звери зубами всё тело распашут –

Страданье мне слаще чем мёд.

Живу, ожидая последней минуты,

Иисусу любовь покажу.

Мой дух свергнет тело – томления путы,

Всю жизнь на алтарь возложу.

Любите епископов, Церковь храните,

Чужим не внимайте отнюдь,

С бессмертием всюду незримые нити

Страданьем, терпеньем куют.

Хранитесь, хранитесь от ересей разных,

Кто Церковь покинет – погиб.

А ропот на Церковь страшнее заразы.

Не брать еретических книг».

* * *

Светильник на небе. Промчались столетья…

А львы на арене так близко.

И страшно подумать – в газетные сплетни,

В этапы отправил... епископ.

Тиары и митры, и хор камилавок

Пред кесарем низко склонились.

...Господняя ревность сосуды расплавит,

Простит ли нас Божия милость.

Барнаул. Тюрьма. 23.08.1986 г. Игнатий Лапкин.

 

 НЕПРАВЫЙ СУД

«Здесь не позволяют говорить правду...»

Запись суда над Игнатием Лапкиным (Барнаул, июнь-июль 1986)

Совсем недавно «Русская мысль» получила большую пачку самиздатских документов, в большинстве своём неизвестных и отправителями (в России) предназначенных дня публикации на наших страницах. В предыдущем номере «P.M.» наши чи­татели уже могли ознакомиться с некоторыми из этих докумен­тов: «Вазиф Мейланов в Чистопольской тюрьме». «Судьба Ана­толия Марченко» и ряд информационных сообщении, из ко­торых мы выбрали те, что являлись новыми, и объединили их под нашим обычным заглавием «Вести с родины». Публикацию важнейших текстов из полученных нами мы будем продолжать.

Сегодня мы публикуем запись суда над Игнатием Тихонови­чем Лапкиным. Как сообщает бюллетень «Вести из СССР», И. Т. Лапкин (1939 г. р.) – православный верующий (возможно, принадлежит к Истинно-Православной Церкви), имевший так­же контакты с баптистами, пятидесятниками и т. д. Игнатий Лапкин был арестован 9 января 1986 года по ст. 190-1 УК РСФСР, к которой в ходе следствия была прибавлена ст. 162 (занятие запрещённым промыслом). Суд проходил в Барна­уле с 10 июня по 10 июля и закончился приговором к двум с половиной годам лагерей общего режима с конфискацией имущества. В счёт срока зачтено время, которое Лапкин просидел (видимо, под следствием) в 1980 году.

Самиздатский составитель в предисловии к записи пишет: «В г. Барнауле в июне-июле 1986 года происходил процесс над Игнатием Тихоновичем ЛАПКИНЫМ. Материалы этого судеб­ного разбирательства приводятся ниже. К сожалению, у нас не было возможности зафиксировать весь ход процесса, по­этому приводимые ниже материалы носят отрывочный харак­тер».

Запись обрывается на споре подсудимого с экспертами. Из бюллетеня «Вести из СССР» мы узнаём, что материалы, инкри­минируемые Лапкину, в течение двух дней зачитывались в су­де. Это, конечно, редкий случай, хотя ясно, что была зачита­на лишь малая часть текстов, фигурировавших в обвинитель­ном заключении.

Мы практически ничего не изменили в полученном нами текс­те, в котором зафиксирована живая речь участников судеб­ного разбирательства. Многоточия в тексте поставлены самиздатским составителем и означают пропуски в записи. В отдель­ных местах, где пропуски вызваны плохим качеством копии (наш экземпляр – текст. сделанный под копирку), мы ставили в квадратные скобки.

24 ИЮНЯ.

Показания свидетеля (женщина, фамилия не указана).

СУДЬЯ: Подсудимого Лапкина знаете?

СВИДЕТЕЛЬ: Знаю. Встречаюсь второй раз здесь в суде.

СУДЬЯ: А первый раз где встреча­лись?

СВИДЕТЕЛЬ: Первый раз где встречались... Очень много слышала о нем, заехала встретиться...

СУДЬЯ: Записи литературы получали от него?

СВИДЕТЕЛЬ: Я не получала от него. У меня от сестры оставалась начитан­ная Библия и ещё несколько плёнок.

СУДЬЯ: У подсудимого будут вопро­сы к свидетелю?

ЛАПКИН: Ваша сестра, у которой вы приобрели плёнки, она была в лагере и рассказывала. Вы «отца Арсения» слы­шали рассказ?

СВИДЕТЕЛЬ: Да, «об Арсении» слышала.

ЛАПКИН. Что-нибудь в её жизни с Арсением сходится или там всё клевета на советский строй? Что в лагере, там не мучили, а жили как на курорте? Пото­му что в этом интервью, разговор о ко­тором здесь ведётся, её слова записаны, хоть и озаглавлены «Мария Евлампиевна». (Обращается к суду). И как раз жи­вой свидетель, родная сестра её перед вами стоит. (К свидетелю). Вы всё слыша­ли – как, правда там написана или нет?

СВИДЕТЕЛЬ: Сестра очень много рассказывала, и сама я была у неё в ла­гере. Не курорт, конечно.

ЛАПКИН: Значит, в «о. Арсении» там не измышления, не клевета?

СВИДЕТЕЛЬ: В «о. Арсении» сущая правда.

ЛАПКИН: А «Существует ли загроб­ная жизнь?» приходилось слушать?

СВИДЕТЕЛЬ. Я читала книгу.

ЛАПКИН. Она тоже мне приписывается как порочащая советский государственный и общественный строй. В ней что-нибудь вам показалось клеветническим?

СВИДЕТЕЛЬ. Никаких измышлении там нет.

ЛАПКИН. А проповеди Ярла Пейсти вам приходилось слышать?

СВИДЕТЕЛЬ Нет, не приходилось.

ЛАПКИН. А Рогозина «Кто же Этот» или «Совокупность совершенств»?

СВИДЕТЕЛЬ: Нет.

ЛАПКИН: И последний вопрос обо мне. Вы слышали от Гены обо мне. Как я в храм стремился, как верующий или только под покровом верующего ста­рался какие-то порочащие документы распространять? Как вам это показа­лось?

СВИДЕТЕЛЬ: Я очень хотела встре­титься с вами и чему-нибудь научиться. Сестра моя, когда я что-нибудь вспылю, говорила: «Тебе надо побыть у Игнатия, ты тогда была бы кроткая, ты была бы смирная».

ЛАПКИН: Она вам не рассказывала, что когда я брал интервью, то я выска­зывался бы недовольно на страну, же­лал бы какие-нибудь перемены?

СВИДЕТЕЛЬ: Нет, ничего такого не было

Допрос свидетеля Яковлева Геннадия Михайловича.

СУДЬЯ: Вы предупреждаетесь о том. что должны говорить только правду.

ЯКОВЛЕВ: Я буду говорить правду, но как показал допрос предыдущих сви­детелей, здесь не позволяют говорить правду.

СУДЬЯ: Вы их допрашивали?

ЯКОВЛЕВ: Здесь не позволяют гово­рить правду, прерывают свидетелей, Я буду говорить правду, если вы меня не прервёте.

СУДЬЯ: Суд правильно останавлива­ет свидетеля, если он говорит не по су­ществу дела. Это наше право. То есть на суде надо говорить то, что касается де­ла, а не то. что хотелось бы, о чём угод­но. Лапкина знаете?

ЯКОВЛЕВ: Да. Он является моим ду­ховным отцом, лучшим моим другом

СУДЬЯ: С какого времени?

ЯКОВЛЕВ: С 1978 года

СУДЬЯ: Нас интересует такой во­прос: при обыске у вас в декабре 1985 года изъяты две катушки «XX век христианства».

ЯКОВЛЕВ: Они не изъяты. Они были выданы мной добровольно. Добровольно при условии, что не будут делаться обыски у других людей, в частности, у моей тётки (9 января 1986 гола это обещание было нарушено и сотрудниками прокуратуры были проведены обыски по всем адресам, о которых здесь идёт речь).

СУДЬЯ: Откуда они у вас?

ЯКОВЛЕВ: От Лапкина.

СУДЬЯ: Когда вы взяли их?

ЯКОВЛЕВ: Точно не помню.

СУДЬЯ: Другую литературу от него получали?

ЯКОВЛЕВ: Да, получал.

СУДЬЯ: Назовите.

ЯКОВЛЕВ: Полные Жития святых, творения Иоанна Златоуста и другие за­писи религиозного содержания, которые были изъяты.

СУДЬЯ: У нас есть протокол осмотра вещественных доказательств, согласно которому в краевой суд направлены как вещественные доказательства две эти ка­тушки «XX век христианства». У прокурора вопросы будут?

ПРОКУРОР: Почему вы эти две катушки добровольно отдали? Только лишь потому, чтобы не были проведены обыски у ваших родственников или ещё какие либо причины были?

ЯКОВЛЕВ: У меня сообщение к председателю суда. 14 марта 1986 года мною было написано заявление прокурору Алтайского края и копия была послана Генеральному прокурору СССР. Эго заявление я просил приобщить к материалам дела. Мне сегодня сообщил следователь Курьят В. К., что это заявление пролежало у него в долгом ящике и не было приобщено. Оно находится сейчас у представителя обвинения. Я про­шу разрешения прочитать его здесь. Там довольно исчерпывающе даётся от­вет на все ваши вопросы.

ПРОКУPOP (перебивает): Вы отвечай­те на вопрос, который Вам задан. Чем вы руководствовались? Только ли тем. чтобы не проводились обыски у ваших родных или ещё чем-нибудь?

ЯКОВЛЕВ: Только лишь этим. У меня был произведён обыск 11 октября 1985 года – за три месяца до открытия уго­ловного дела на Лапкина. У меня взя­ли при обыске письма и адреса всех друзей и сообщили, что будут обыски у людей, которые не имеют никакого от­ношения к тому делу, по поводу которо­го у меня обыск, в том числе и у моих родственников. И когда мне на первом допросе предъявили уже данные экс­пертизы по «XX му веку христианства», т. е. экспертиза была уже до начала воз­буждения уголовного дела, я выдал доб­ровольно, чтобы оградить от обысков своих друзей и родственников.

СУДЬЯ: А к вам ещё такой вопрос. В обвинительном заключении содержит­ся факт изготовления и распростране­ния Вами заведомо ложных измышле­ний, порочащих государственный и об­щественный строй. Относительно Вас дело возбуждено, и вы привлекаетесь или нет?

ЯКОВЛЕВ: Вам лучше знать.

СУДЬЯ: Вопрос о привлечении на­правлен в Енисейскую и Краснояр­скую прокуратуры.

ЯКОВЛЕВ: Это надо прокурора спро­сить.

СУДЬЯ: Вы считаете себя виновным?

ЯКОВЛЕВ: Нет. Я себя виновным не чувствую.

СУДЬЯ: Лапкин, к свидетелю вопро­сы. И давайте так договоримся, нас, если вы обратили внимание, не интересует оценка свидетелем тех или иных произведений. Такие вопросы будут сниматься.

Далее Игнатий Тихонович говорил о том, что ему вменяются в вину заведомо ложные измышления. Он, как христианин, нe приемлет никакой лжи, поэтому необходима характеристика верующими людьми, как произведений, так и его самого, как человека. Что необ­ходимо оценить то, как подействовали эти произведения на людей. Всё это предсе­датель суда отклонил и заявил, что они не нуждаются ни в каких оценках и са­ми могут дать объективную оценку всех произведений.

ЯКОВЛЕВ: Я окончил университет, по специальности – историк, и мог бы дать оценку всех произведений.

СУДЬЯ: Вот и занимайтесь этим в сво­бодное время. А здесь нам этого не нужно.

ПРОКУРОР: А вот ответьте, пожалуй­ста. В 1981 году вы начитывали совмест­ное с Лапкиным книгу Регельсона «Тра­гедия русской церкви»?

ЯКОВЛЕВ: Начитывал.

ПРОКУРОР: Сколько примерно начи­тали?

Я КОВЛЕВ: Примерно одну треть кни­ги. Сначала.

ПРОКУРОР А дальше вы прекрати­ли?

ЯКОВЛЕВ- Да, я был временно в Барнауле.

СУДЬЯ: Стихи свои читал вам Лапкин? У нас есть такие факты, что 25 ян­варя 1980 года Лапкин начитал свои стихи «Набатный колокол» Долгову и Яковлеву.

ЯКОВЛЕВ: Я этих показаний не да­вал.

СУДЬЯ: У суда есть этот факт.

ЯКОВЛЕВ: Нет, не было такого.

СУДЬЯ: А вообще, эти стихи вам знакомы?

ЯКОВЛЕВ: Если бы Вы прочли их, я бы вспомнил. Напомните содержание.

СУДЬЯ: «Клуб» Вам знаком?

ЯКОВЛЕВ: Это было много лет назад. Вы напомните содержание.

СУДЬЯ: Может быть, Вы действительно забыли? Это было много лет назад.

ЯКОВЛЕВ: Я об этом и говорю. Здесь не прозвучало ещё ни одной строчки, ни стихотворения, ни записи. Всё голословно четвёртый день.

СУДЬЯ: Вспоминаете, где?

ЯКОВЛЕВ: Нет я уже сказал.

СУДЬЯ: Лист дела 267, первый том ваших показаний, касается этих стихотво­рений. «У Лапкина мне приходилось ви­деть стихотворения «Клуб» и другие ре­лигиозного содержания. Читал он их нам сам».

ЯКОВЛЕВ: Возможно, этот допрос был в 1980 году.

СУДЬЯ: Да. 5 июня 1980 года,

ЯКОВЛЕВ: У меня же не семь пядей во лбу. Я не могу помнить всё. Такие ме­лочи!

СУДЬЯ: Лапкин, других нет вопро­сов?

ЛАПКИН: Да, есть вопросы, но как задать их, не знаю.

СУДЬЯ: Вы человек грамотный, эру­дированный, не можете этого не по­нять.

ЛАПКИН: Да Вы мне всё выбили. Главное, речь идёт о содержании. А о содержании какого мнения человек вы­слушавший, повлияло или не повлияло.

СУДЬЯ (перебивает): Содержание оставьте. Оно от Вас никуда не уйдет.

ЛАПКИН: ...Но они ведь разойдутся. Вы экспертов даёте, которые не притра­гивались к произведениям. Живой че­ловек слушал...

СУДЬЯ (перебивает): Другие вопросы будут?

ЛАПКИН: Да, есть и другие вопросы, но все касаются этого.

ЯКОВЛЕВ: А суд хочет объективным ещё быть!

ЛАПКИН: Ну. В двух словах хотя бы, разрешите ему сказать.

СУДЬЯ: Оценка свидетелями этих произведений нас не интересует. Если нет других вопросов...

ЯКОВЛЕВ: У меня есть документы, подтверждающие подлинность этих произведений. Диаконом Сергием Бурдиным были найдены эти документы в библиотеке. Вы сейчас не даёте возмож­ность нам эти документы в каком-то ви­де сообщить. Как тогда защищаться?

СУДЬЯ: У нас есть...

ЯКОВЛЕВ (перебивает): Подсудимый лишен защиты.

СУДЬЯ: Вы не в своей компетенции. Вы свидетель. Если нет вопросов...

ЛАПКИН: Есть вопросы, есть. Мы с тобой не раз встречались. Какие у нас разговоры были? Конечно, у нас с тобой на все темы разговоры были. И политики касались, и всего... Где-нибудь ты от меня измышления о государственном строе слышал или нет? Тебя это должно было бы всё тронуть. Ты – ком­мунист бывший. Семь лет на комсомольской работе – освобождённый ра­ботник. И Суслов тебе родня из Крем­ля...

СУДЬЯ (перебивает): Вопрос, вопрос...

ЯКОВЛЕВ: Понятен. Лапкин для ме­ня является примером христианской нравственности, и, если бы подобные разговоры и заявления были бы, конеч­но, отметила бы моя память. Никогда я не слышал от него ни слова лжи, ни клеветы. А если обличение, правду вы называете клеветой, то это ваше мне­ние.

СУДЬЯ: Вопрос Лапкина о нем са­мом.

ЯКОВЛЕВ: Никогда не слышал от не­го клеветы.

ЛАПКИН: Мне вменяется плёнка, на­званная «Свидетельство Марии Евлампиевны». Там дальше, на другой дорож­ке, свидетельство твоей покойной мате­ри, Царство ей Небесное. Ты неодно­кратно слышал это. Ты матери своей, конечно, верил. Слышал ли что-нибудь та­кое, порочащее государственный строй, клеветническое, заведомо ложное?

ЯКОВЛЕВ: Я сам родился в тюрьме и три года пробыл там вместе с матерью. Я просто просил следователя, просил, как человека, чтобы он отдал мне эту плёнку. Hа которой содержится голос моей матери...

 СУДЬЯ (перебивает): Вопрос ясен?

 ЯКОВЛЕВ: Да. С записями этими я знаком. И в том числе присутствовал при записи голосов многих бабушек, которые рассказывали о своей жизни. В этом как раз и суть. Эти записи являются ил­люстрацией того, что описано в «Архи­пелаге ГУЛаг», в «XX веке христиан­ства». И как раз надо бы использовать это при производстве экспертизы, что не было учтено.

СУДЬЯ: То, что содержится в «Возвращении к разговору», является иллю­страцией к «Архипелагу ГУЛаг»?

ЯКОВЛЕВ: Это живой «Архипелаг», это люди живые. И если вы считаете, что Солженицын написал ложь, хотя он использовал 300 с лишним свиде­тельств заключенных, то это живые лю­ди. Некоторые из них ещё здесь, в Бар­науле, и в других городах. Некоторые уже почили.

СУДЬЯ: На ваш взгляд «Возвраще­ние к разговору» ничего порочащего не содержит?

ЯКОВЛЕВ: Тогда судите заново всех тех...

СУДЬЯ: Вы отвечайте на вопрос Лап­кина.

ЯКОВЛЕВ: Нет, не содержит.

ЛАПКИН: С какой целью Лапкин брал интервью? В начале следствия прокурор прямо выделил, что я брал ин­тервью с той целью, чтобы опорочить, тёмные ПЯТНА выделить, показать в тём­ном свете сталинский строй и всё. Или какая-то другая цель у меня была?

ЯКОВЛЕВ: Такой цели не было. Но каждый говорит о том. что у него болит. И, конечно, это самые яркие страницы из биографии людей, и замолчать об этом – значит, заставить замолчать го­лос своей совести.

СУДЬЯ: Цель, спрашивает, какая?

ЯКОВЛЕВ: А вот такая...

СУДЬЯ: Какая?

ЯКОВЛЕВ: Чтобы оставить свиде­тельства живых людей, а это и для нас пример. Мы христиане – мы почитаем мучеников. И это для нас пример хри­стианской нравственности, жизни, тер­пения.

ЛАПКИН: Мне в обвинение ставится желание поссорить Церковь с государ­ством, что, дескать, у Церкви лояльное отношение с ним. Потому что я руково­дитель группировки златоустовского толка. Это ты замечал во мне? Если ви­дел, то скажи.

ЯКОВЛЕВ: Во-первых, я хочу сказать, что этот вопрос выходит за рамки компетенции гражданского суда. Это явное вмешательство во внутренние де­ла Церкви...

СУДЬЯ: Яковлев, вы правильно гово­рите, что этот вопрос выходит за преде­лы предъявленного обвинения, и мы его не выясняем, и который раз Лапкину говорим, что ему это не вменяется.

ЯКОВЛЕВ: Но почему тогда это в об­винительном заключении? И вызывает недоумение, почему заявление архи­ерея приобщено к материалам уголов­ного дела?

СУДЬЯ: Этот вопрос уже снимался Лапкину.

ЯКОВЛЕВ: Если архиерейское пись­мо находится у Надежды Лапкиной, то как оно могло попасть к вам? Вы только лишний раз подтверждаете...

СУДЬЯ: Яковлев!!

ЯКОВЛЕВ: Да.

СУДЬЯ: Мы здесь не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы сидим. Во­просов у Лапкина больше нет?

ЛАПКИН: Да вот здесь с содержани­ем...

СУДЬЯ: Оценку содержания будет давать суд.

ЛАПКИН: Но надо выяснить, повре­дило произведение человеку или не повредило.

ЯКОВЛЕВ: Я, получается, обвиняемый, а не только свидетель, раз на ме­ня уголовное дело. Я вас просил тогда: судите меня на этом суде. Уже следствие шесть лет идет

СУДЬЯ: Всему своё время. Вопросы есть?

Обращается к присутствующим: «Я уже предупреждал, чтобы в зале не крестились. Не относится это только к Лапкину. He будем превращать суд в молебен».

30 июля. С 10 до 11 часов местного времени.

СУДЬЯ: Мы имеем ряд документов, которые в ходе суда не оглашались, но имеют доказательственное значение. Это публикация в газете «Известия» за 21 июля I980 года. Публикация под за­головком «Запад ищет сенсаций» (заяв­ление священника Дудко). (Зачитывает статью.) Лапкин, вам известна эта пуб­ликация?

ЛАПКИН: Да.

 СУДЬЯ: Ещё до... так сказать... Когда вы с ней познакомились?

ЛАПКИН: Когда вышел из тюрьмы в 1980 году. Я сразу же поехал к нему. Каждое предложение просил проком­ментировать.

СУДЬЯ: Эту газету вы сами видели у него?

ЛАПКИН: Нет, здесь, в Барнауле да­ли мне.

СУДЬЯ: Кто дал?

ЛАПКИН: Я не помню. Как только вернулся, мне сказали: «Ты знаешь?» Я говорю: «Нет, не знаю».

СУДЬЯ: Из знакомых кто-то дал? Из своих?

ЛАПКИН: Да. Из знакомых кто-то дал, я не помню. А в тюрьме хотели мне... Так я, кажется, в тюрьме познакомился даже. Хотели мне показать на кино­плёнке то, что показали по телевиде­нию.

СУДЬЯ: Хорошо, поехали и попроси­ли Дудко прокомментировать...

ЛАПКИН: Перед этим и проехал по знакомым: на Украине, в Киргизии был, слышал отзывы священников, мирян. В это время уже и в журнале «Мос­ковская патриархия» была его статья. Ну, я пришел к нему и попросил пол­ностью прокомментировать её. Эта плёнка у вас есть, она изъята. Там у вас по алфавиту «1980. Беседа с Дм. Дудко». На 270 м. Так что её можно дать прослу­шать. И по каждому предложению рас­спрашивал его: как это понимать, что это означает? Он всё отве­тил.

СУДЬЯ: Так. Возраст какой его?

ЛАПКИН: 82-й год (пауза). Спраши­вал его, как он написал, какие к тому послужили причины. Почему он снача­ла не соглашался, а потом согласился? Я задавал ему такие вопросы, что те, ко­му я давал прослушать, говорили: «Ему легче в КГБ было, чем с тобой разгова­ривать», – т.е. я задавал такие вопросы, как говорили мне люди, передавал не свои мысли, а мысли сослуживцев его из разных концов страны.

СУДЬЯ: Ну, ему, наверное, трудно бы­ло в такой ситуации. Он своё заявление сделал вроде как бы от души. Газета опубликовала, а теперь...

ЛАПКИН (перебивает): Если желаете, я прокомментирую, о чём мы разгова­ривали, беседовали. Я ясно понял. Мо­гу это объяснить. И как он объяснил. Вот здесь, в конце: “Запрещаю публика­цию всех клеветнических произведений”. Я говорю: “И как же вот «О на­шем уповании»?” Он говорит: “Об этом речи здесь нет”. – “Клеветнические вы зна­ете?” Я говорю: “Не знаю”. – “Ну, значит, и нечего вам говорить. Это те, что в «Свете преображения» нравились ко­му-то за рубежом, они их и опубликова­ли”. Я говорю: “«Воскресное собеседова­ние», «О нашем уповании», «На реках Вавилонских»”. Он говорит: “Нет, об этом даже речи не было. Это всё уже передергивают”. Так что то, что у меня сейчас взято, проповеди эти, совершен­но к этому не относится. Я несколько раз переспросил его. – “Нет, говорит, благословляю, публикуйте их. Тебе дал Господь распространять это – распространяй”. И благословил меня. Честным Животворящим Крестом. “Об этом здесь, говорит, речи нет”. После этого ещё раз я с ним беседовал. То, что после этого наступило, как восприняли это его духовные дети, как некоторые отошли от него, и что он выслушал, когда эти его духовные дети поехали к старцам... Ещё жив сейчас Иоанн Крестьянин, к Тавриону поехали. Они тоже объяснили его поступок, сказали им, что у вас головы большие, а лбы медные, ничего вы не видите. И постучал им по лбу старец (его духовным детям).

СУДЬЯ: Он сейчас занимается той же деятельностью, да?

ЛАПКИН: Той же, или нет, не могу сказать, я...

СУДЬЯ (перебивает): Когда последняя ваша встреча была?

ЛАПКИН: Последнее свидание было, в храме слушал, говорит: “Считают, что я изменился в своих действиях, – пусть придут и послушают”. Я говорю, что все говорят, что Вы резко изменили стиль проповедей. Он говорит: “Нет, лучшее доказательство – сама жизнь, пусть придут и послушают”. А вот «Па­радоксы и антиномии» (такова, к счастью, жизнь) – это его, фактически, ответы ученикам, своим духовным де­тям, которые задавали ему вопросы в виде нападок: “Почему Вы так поступи­ли?” И он говорит: “Я многое предвидел, но не предвидел результата, что так бу­дет. Если бы можно было время вернуть назад, я никогда бы этого заявления не сделал. Никогда! Потому что всё пере­вернули. Я говорил не об этом даже. Всё поставили во вред. Вот это я не преду­смотрел. Один момент был, страшная тоска, доходило до отчаяния. Он говорит: восемь лет сталинских лагерей от­был, и для него это был меньший удар, нежели сейчас отношение его духов­ных детей к нему”.

СУДЬЯ: Он за что сидел?

ЛАПКИН: Я не знаю.

СУДЬЯ (неразборчиво).

ЛАПКИН: Нет. конечно. Ничего этого не было. Я говорю: “Вот если Вы это за­явление сделали бы раньше, оно имело бы больший смысл?” – “Нет”, – гово­рит. Он доказывает, что именно в тюрьме. “Здесь же под нажимом”, – говорит. Много было разных заявлений, вариа­ций. Вот из них выбирай какое (это ему было предложено). Вот он пишет одно – не подходит. Второе напишет, третье. Так. может, до десяти. А из них потом компоновали, какое для газеты более всего подходит. Как это выглядело в глазах других людей, он понял почти на другой день, как только вернулся. А в дальнейшем всё это показало...

СУДЬЯ (перебивает): Лапкин, всё это оправдание Ваше священника Дудко и перед нами.

ЛАПКИН: Я говорю, что Он не знал, что не для себя это говорю. Так, гово­рят, священники некоторые книги ва­ши побросали в огонь. Он говорит: “Ну, если они любили книги, и книги эти правильны, то при чем здесь я? Хотя бы я даже и умер и совсем был отступником, то какое это отношение к книгам имеет?” Он знал, что этот разговор будет не для меня одного, я дам слушать и дру­гим священнослужителям, архиереи будут слушать, и он говорит для всех это. Да, о Дудко можно сказать только (я всё не могу говорить, так как он мой духовный отец), но только он поднялся над Россией как колосс один. И такой ситуации не складывалось ни с одним святым за всю историю христианской Церкви: быть покинутым всеми до еди­ного архиереями. Это страшная траге­дия нашей Церкви. В этот момент един­ственный он растерялся.

СУДЬЯ (перебивает): Может, и поделом? Если занимается такой клеветнической деятельностью. Чтобы другой не оказался бы в такой ситуации. Может, очень хороший урок?

ЛАПКИН: Нет, но как раз, что ему ста­вится к этим книгам, что у меня там взя­ли: об этом здесь даже слова нет. И это передернули. Один, может быть, только «Максим Исповедник». Но зато...

СУДЬЯ (перебивает): Но оценку кни­гам его эксперты дали?

ЛАПКИН: Но эксперты ведь неверующие. Если бы дали экспертам Библию послушать, по тогдашним временам, мы знаем, то, что... (неразборчиво) их казни­ли... первых христиан...

СУДЬЯ: Заключение экспертов не расходится с той оценкой, которую сам себе дает Дудко.

ЛАПКИН: Не об этом он говорил, я го­ворю. Не о книгах этих. Эксперты дают оценку книгам, о которых он слова не говорил. Он никак не предвидел, что всё это будет на одну доску поставлено. Он говорит: “Я никогда бы этого не сде­лал, согласился лучше умереть, нежели сделать такое заявление”.

СУДЬЯ: Ну, хорошо.

ЛАПКИН: “Для меня смерть, – говорит, – было бы несравненно легче перенести, нежели такое отношение друзей и духовных детей”.

СУДЬЯ: У нас есть ещё ряд докумен­тов 1980 года (начинает долго перечитывать даты протоколов осмотра и у кого и что изымалось, при этом он заставляет секретаря всё это записывать).

СУДЬЯ: Все эти вещи осматривались и приобщались. У Вас будут какие-нибудь замечания?

ЛАПКИН: Не знаю, так ли это. Люди, которые пытались в прошлый раз гово­рить (здесь Игнатий имеет в виду свиде­теля Устинова, показания которого бы­ли весьма путаны и непонятны). На су­де он не присутствовал вовсе, но был за­читан протокол допроса (сам свидетель Устинов уже стар и парализован), что больной человек, у него было там – не было. Сын хотел сказать (на процессе сын Устинова хотел дать пояснение по поводу допроса своего отца), но ему от­казали в этом. Когда же он стал наста­ивать, то его попросту попросили поки­нуть зал, что он и сделал, – ему не дали сказать. Я же не знаю, как было или не было. Я читал, смотрел, написано так непонятно и разбросанный такой ка­кой-то почерк. Я совсем не знаю, у кого что брали. «Возвращение к разговору» – мне тут 11 плёнок вменяется, а как свидетелей выслушали, оказалось, что только две. И две эти я не давал притом. Ну ладно, у меня тут хоть какие-то про­блески доверия к правосудию появи­лись, ладно, разберутся, всё-таки разобрались.

СУДЬЯ: Лапкин, по этим протоколам ничего не будет?

ЛАПКИН: Я совсем не знаю, как там было. Вообще ничего не могу сказать. Люди эти ничего не подтверждали. Я не знаю, так или нет.

СУДЬЯ: Но ведь не верить нельзя.

ЛАПКИН: Ни да, ни нет. Не верить у меня оснований нет, и верить основа­ний нет.

СУДЬЯ: Ещё один вопрос у меня. Он имеет отношение к делу косвенно. Лап­кин, свидетель Бурдин.. Вы встреча­лись с ним до этого, нет?

ЛАПКИН: С Сергеем Александрови­чем?

СУДЬЯ: Да.

ЛАПКИН: Я в глаза его видел, а бесе­довать – ни разу не беседовал. Ничего я ему не давал, не переписывались. Ни­чего не было. Только вот мимоходом. Я у отца его был, а он в это время заходил в комнату и вышел. Только и всего.

СУДЬЯ: Он правильно, значит, сказал, что беседовать вам не приходилось?

ЛАПКИН: Нет, совсем нет. То есть мы совершенно как бы...

СУДЬЯ (перебивает): Кроме как по телефону:

ЛАПКИН: Если бы раньше я его увидел где-нибудь на улице, то я не узнал бы, что это он. Я совершенно его не знаю. Поэтому то, что отставили его от защитника для меня, совершенно полная неожиданность была. Тем более, у меня в письменном виде заявления не было, перед самым закрытием дела (30-го закрытие было, и 30-го следова­тель принёс записку, что точно, уже созвонились и что всё нормально, всё, всё, всё). Дове­ли до конца – и раз – ничего нету, все на одно. Я понял, что это просто обман.

СУДЬЯ: Такое заявление нам поступило. Оно к нам поступило 16 июня. Уже дело было назначено выше. А су­дебное заседание, получается, по суще­ству...

ЛАПКИН (перебивает): Я объясню это, пожалуйста, вам.

СУДЬЯ: По заявлению не надо объяс­нять. Заявление ваше, получается, рас­смотрели?

ЛАПКИН: Ну да, но месяц назад не было. Я не знаю, какие заявления пи­сать. То есть меня каждый день баюкал следователь: всё нормально, всё хоро­шо. Всё-таки ваш следователь – старший следователь краевой прокуратуры Курьят Владимир Кузьмич. И уже в по­следний день приходит и говорит: «Ну, может быть, ещё надо для удовлетворе­ния, чтобы (вдруг кто-нибудь спросит) в письменном виде, что вы желаете за­щитника». Я говорю: «Но Вы же созва­нивались». – «Да, – ГОВОРИТ, – всё так, но напишите всё-таки». Оказывается, всё это плелась интрига, просто хит­рость, но что сделаешь?..

СУДЬЯ: Лапкин, всё же это заявле­ние без внимания не оставлено, с этим вы согласитесь?

Лапкин: Я согласен, что, если я про­сил хлеба, заявление подшили, а хлеба мне не дали, какой мне прок, бумажкой же я не питаюсь. Мне ею, как говорят, по-тюремному... отвели в сторону и бро­сили меня на произвол судьбы.

СУДЬЯ: Согласитесь, что нарушать закон мы не можем.

(Речь идёт о том, что диакон Сергей Бурдин готовился быть защитником на суде. Изучал для этого специальную ли­тературу. Работая в библиотеке, он нашел ряд документов, циркуляров партии и правительства, в которых говорилось о фактах притеснения верующих и даже напрямую инспирировались ад­министративные меры в отношении них (фактов притеснения). Всё это он хотел огласить на суде, поскольку огла­шение таких фактов Игнатием Лапкиным вменялось ему в вину, как клевета на советский строй. Но защитником Сергею Бурдину не дали стать. У него провели обыск и сделали его свидете­лем по делу Лапкина. Свидетелю же на основании статьи УПК быть защитни­ком не разрешается.)

ЛАПКИН: Знаете, одно дело закон, а чувство любви выше. Он не свидетель фактически. И вас могли бы вызвать, и вы не стали бы моим судьей.

СУДЬЯ: Ну, и никаких разговоров, конечно, о том, что вы...

ЛАПКИН: Конечно, закон есть чело­веческий закон. Я ничего не знаю в этих законах. Но я знаю только то, что обман-то остался. Мне следователь ещё подчеркнул: назаконном основании. 30 мая ещё узнал Параскун из вашего управления писал мне: всё утвердили, до конца. Значит, замысел уже был: обмануть. Да что меня обманы­вать, когда я в мешке сижу завязан­ный. Меня и обманывать нечего – ни­чего не могу сделать. Никак.

Допрос свидетеля Бурдина Сергея Александровича.

СУДЬЯ: Ладно. Свидетель Бурдин здесь? Пожалуйста, встаньте. Где вы сейчас служите? У нас возникли сомне­ния. В протоколе не указано.

БУРДИН: Это отношение к делу не имеет.

СУДЬЯ: Где вы служите?

БУРДИН: Я повторяю, что это отно­шения к делу не имеет. Я работаю в Тро­ицкой церкви г. Красноярска.

СУДЬЯ: Кем?

БУРДИН: Вам третий раз повторять, что это отношения к делу не имеет?

СУДЬЯ: Пожалуйста, повторите.

БУРДИН: Запишите себе, что вы за­даете вопросы не по делу.

СУДЬЯ: Мы усомнились в том, рабо­таете ли вы. На наш запрос о том, рабо­таете ли вы, мы попросили подтвержде­ния. Уполномоченный по делам рели­гий при Совмине по Красноярскому краю Лугунков ответил в телеграмме: «Регистрационная справка на диакона Троицкой церкви г. Красноярска Бурдина Сергея изъята мною в мае 1986 го­да». То есть Вы не являетесь священно­служителем и не вправе носить одежду.

БУРДИН: Священнослужителем я бу­ду являться даже тогда, когда не буду гражданином Советского Союза. Запи­шите у себя там: статус священнослу­жителя пожизнен, если его не снимет Синод Русской Православной Церкви.

СУДЬЯ: Оснований носить эту вот одежду (указывает на рясу, в которую облачён диакон Сергей) у Вас нет. Поэтому Вы являетесь в ней не иначе как только с провокационной целью.

БУРДИН: Вы глубоко заблуждаетесь. До тех пор, пока я нахожусь в сане диа­кона, я имею право носить свою одеж­ду где угодно. Закон это разрешает.

СУДЬЯ: Основания надо иметь.

БУРДИН: Для этого есть полное осно­вание: свидетельство о том, что я руко­положенный диакон.

СУДЬЯ: Всё, Бурдин. К Вам вопросов больше нет. На сегодня работу заканчи­ваем до десяти часов завтрашнего дня.

1 июля. 10 часов местного времени.

СУДЬЯ: Продолжаем судебное засе­дание. Судебная коллегия сочла необ­ходимым пригласить на судебное засе­дание экспертов, которые давали за­ключение по научно-религиоведческой экспертизе. Необходимость вызвать их возникла в связи с чем: ну, во-первых, подвергает сомнению выводы Лапкин. Заявление Лапкина от 26 июня 1986 года:

«Просил неоднократно и ныне насто­ятельно требую полной переэксперти­зы всех материалов, предъявленных мне в обвинении, как заведомо ложных, порочащих советский государственный и общественный строй. Эту просьбу я выражаю с первого дня после ареста моего. По всей видимости, экспертизы никакой не было, хотя бы потому, что слушать и давать заключение на каж­дый материал должны не менее двух экспертов. Согласно оплаты эксперти­зы, на прослушивание записей затра­чено 210 рублей, т.е. прослушано едва ли 80 часов. А на экспертизу было пред­ставлено работ на 335 часов. Как же за 80 часов могли прослушать эти 335 ча­сов? И определение экспертизы, что «XX век христианства» и «Трагедия Рус­ской Церкви» – есть выдумка и ложные измышления, тогда что же было при­знано на двадцать втором съезде пар­тии? Это история, быль, а не измышле­ния. Рогозин, Ярл Пейсти, Дудко – это чисто религиозные записи. Если начи­тано всё религиозное, истинное, то нет и нужды... поднимать всё за 1980 год.

«Ложные измышления» – это есть утверждения в моём обвинительном заключении, будто бы я знаю, что в этих произведениях есть неправда, и распространяю. Нет, я истинно и искренне верю в то, что так оно и было, как написано в инкриминируемом мне материа­ле.

Слава Богу за всё. Лапкин».

Допрос экспертов Нагорновой Людмилы Корнеевны и Антоновой Надежды Ивановны.

СУДЬЯ: Приглашены на судебное заседание руководитель комиссии Нагорнова Людмила Корнеевна и член комис­сии Антонова Надежда Ивановна. По­жалуйста, Нагорнова Людмила Корне­евна, несколько организационных во­просов: себя назовите, какая у Вас должность.

НАГОРНОВА: Нагорнова Людмила Корнеевна.

СУДЬЯ: Какой год рождения?

НАГОРНОВА: 1944-й.

СУДЬЯ: Адрес?

НАГОРНОВА: Свердлова 11, кв. 28.

СУДЬЯ: Должность назовите.

НАГОРНОВА: Доцент кафедры фи­лософии Алтайского государственного медицинского института.

СУДЬЯ: Образование?

НАГОРНОВА: Высшее.

СУДЬЯ: Стаж работы по специаль­ности?

НАГОРНОВА: 18 лет.

СУДЬЯ: Пожалуйста, чтобы не воз­вращаться, запишем и Вас, Антонова Надежда Ивановна.

СУДЬЯ: Место работы и должность?

АНТОНОВА: Доцент Алтайского по­литехнического института, кандидат философских наук.

СУДЬЯ: Образование?

АНТОНОВА: Высшее.

СУДЬЯ: Мы вас обеих предупрежда­ем: за дачу ложных показаний... Пер­вый вопрос: ваше мнение по отноше­нию к тому заявлению, которое вами было дано в ходе предварительного следствия. Поддерживаете ли вы выво­ды на сегодняшний день?

НАГОРНОВА: Да. Без сомнения. За­ключение дано верное.

СУДЬЯ: Сомнения Лапкина Вы може­те развеять по поводу прослушивания по времени?

НАГОРНОВА: Ну, по времени, во-пер­вых, смотрели сразу четыре человека одновременно. Некоторые плёнки смот­релись от начала до конца. Вот например я лично «о. Арсения» от начала до конца, «Свидетельство Марии Евлампиевны» – от начала до конца. «Масонство» и другие. Следующий момент, который нужно выделить...

СУДЬЯ: А остальные?

НАГОРНОВА: Да. остальные в это же время. Надежда Ивановна «Масонство» смотрела. И так далее. Ряд плёнок смот­релось в объеме, ну, для нас достаточном для заключения. Картина была со­вершенно ясная. И последний момент: ряд плёнок полностью были идентичны текстам, которые были представлены: Рагозин... Причем это было проверено. Сличаются текст и плёнка. Так что всё... в достаточной мере...

СУДЬЯ: Хорошо. В заключении не нашли отражение ваши выводы по ря­ду работ: Рагозин «Существует ли за­гробная жизнь?», «Совокупность совер­шенства», «Кто же этот?». Проповеди Дмитрия Дудко есть. «Во время и не во­ время» нашло отражение, а вот «Бесе­ды» его и проповеди Ярла Пейсти... Со­держат ли в какой-либо форме (завуалированно или прямо) клеветнические измышления? Если содержат, то кон­кретно в чём? Мы ряд работ...

НАГОРНОВА (перебивает): Ну, в принципе, мне знакома «Существует ли загробная жизнь?» Рагозина, «Кто же этот?». Мне кажется, если возник такой вопрос, нужно дать время дополнитель­ное, чтобы всё было доказательно, пол­ностью... Для этого нужно...

СУДЬЯ: Чтобы было доказательно?

НАГОРНОВА: Да. чтобы было дока­зательно, чтобы вот постранично бук­вально. Во всяком случае, по «Суще­ствует, ли загробная жизнь?» я могу сказать.

СУДЬЯ: Значит, эта работа вами ис­следована?

НАГОРНОВА: Да, конечно, конечно. Страницы 15, 10, 18-я страница. В пре­дисловии, и не только в предисловии, где напрямую... Это Рагозина «Существует ли загробная жизнь?», где апологети­чески весьма нам хорошо...

СУДЬЯ: Сколько времени потребует­ся для дополнительной экспертизы?

НАГОРНОВА: Дня три нужно, чтобы всё...

ЛАПКИН: ...(неразборчиво).

СУДЬЯ: Конечно. Сейчас. Произведения экспертами исследовались. На ряд работ, Вы сами слышали, ответы есть, поставлены. Эксперты рассматривали произведение в той или иной мере, так или иначе ответы на ряд работ, на по­ставленные вопросы даны. А вот на эти, сами Вы заметили, что по Рагозину полная экспертиза... Да?

ЛАПКИН: По Рагозину вообще ниче­го нет, никакого ответа не получили ещё.

СУДЬЯ: Никакого ответа нет, так как экспертиза неполная.

ЛАПКИН: Экспертизы и не было ни­какой и не может быть. В этом мы убе­димся через три дня. Мне хотелось бы задать вопрос по Ярлу Пейсти. Если по Рогозину есть...

СУДЬЯ: Лапкин. Лапкин, подождите немного... Не Вы один исследовали, су­дебная коллегия тоже исследовала... И мы пришли к такому мнению: не на все вопросы даны ответы, поэтому мы и пригласили специалистов, которых мы видим в зале. Работы тоже назвали, ко­торые необходимо исследовать. Вот у Вас что-то будет дополнительно... неяс­ное по экспертизе?

ЛАПКИН: Да, неясно по «Совокуп­ность совершенства». Конкретно ука­зать, что относится кo мне в обвинении, а не то, что там такие выражения, на­пример, что атеизм ничего не несёт в се­бе морально, на чём можно построить настоящую и будущую жизнь. Эта фраза к обвинению не относится. Я хо­тел...

СУДЬЯ (перебивает): Значит, вы экс­перту ставите вопрос: конкретно содер­жатся ли в работе Рагозина какие либо клеветнические измышления?

ЛАПКИН: Да, измышления. Конечно, если в Бога она не верит...

СУДЬЯ: Если содержится, как Вы го­ворите: хотя бы одну строчку назовите, если содержится, то конкретно, какую...

ЛАПКИН: Конкретно указать, на это. Если она в Бога, говорю, не верит, то она скажет: ты веришь в Бога – это кле­вета. Вот и всё. Так ведь до чего угодно можно дойти. И там именно об этом речь идёт.

СУДЬЯ: Вопрос понятен.

ЛАПКИН: Теперь по Ярлу Пейсти. Книг нет, но понятно...

СУДЬЯ (перебивает): Есть плёнки.

ЛАПКИН. Знаете, я пару слов в кон­це скажу Вам, потому что помните: вои­ны прибежали, у них ещё руки от стра­ха тряслись, продали своё и детей... спасение навеки.

СУДЬЯ: Лапкин, Лапкин...

ЛАПКИН: Я сейчас хотел о Ярле Пейсти сказать. Ведь по Ярлу Пейсти книг нет. И только Ярла Пейсти слушать 135 часов. И так, как мы слушали: в одном месте, в другом (Игнатий говорит здесь о прослушивании плёнок в закрытом за­седании суда). Меня судья спрашивает: «Ну, в общем, дальше такое?» Да, такое. Потому что я знаю: 135 часов слушать – не смотреть, как вы говорите: «Мы просматривали с Надеждой Ивановной». Плёнки не смотреть надо, их слу­шать надо.

НАГОРНОВА: ...(пытается перебить)

ЛАПКИН: Я прошу вас выслушать, вопрос конкретно ставлю: чтобы вы из Ярла Пейсти нашли такие выражения, которые назывались бы не так. Допу­стим, вот из Тамбова, написано, что это центр там шпионский. Вы тут наговори­те, я готов сам себя уже расстрелять. Вы не центр называйте, не котёл, где ва­рилось что-то, а конкретно пищу. А то: «Он работает в том центре, сбор поли­тической информации». Я этого ничего не знаю. Я проповеди беру в чистом ви­де, как они есть. А какое знамя на них, звезда шестиконечная или свастика, мне это...

СУДЬЯ: Вопрос в связи с работой Яр­ла Пейсти какой будет?

ЛАПКИН: То же самое: что относится ко мне, к обвинению, что я распростра­няю заведомо ложные измышления. Содержат ли они это? То есть плёнок предоставлено пятнадцать...

СУДЬЯ (перебивает. диктует секретарше): ...если содержатся, то какие...

ЛАПКИН: Какая дорожка, какое место, чтобы мы могли прослушать. И желательно, если можно, чтобы люди это услышали. И теперь: выслушать всю плёнку, а не так, чтобы вы взяли в од­ном месте, и, например, назвал свой адрес автор – Стокгольм: «А! Стокгольм – не наше. Под топор». Чтобы так не было.

НАГОРНОВА: Нет.

ЛАПКИН (перебивает): Но, однако, так. В вашем заключении пока ничего не было, кроме того, что радиостанция ненашенская. Больше ничего нету.

СУДЬЯ: Вы так увлекаетесь собой, только сами себя и слушаете.

ЛАПКИН: Нет. Ну, я же расстаюсь с че­ловеком. Больше я с ней не буду...

СУДЬЯ (перебивает): Погодите минутку. Вы не слушаете никого, кроме само­го себя. Мы пригласили специалистов, чтобы поставить вопрос перед судом. Пожалуйста, поставили. По Рагозинским работам: содержатся ли конкрет­но и в чём выражается? По Ярлу Пейсти то же самое.

ЛАПКИН: Что относится к преступлению, а не то, что с атеизмом; там напи­сано, мы не согласились. «Ах, так! Ате­изм – наша государственная религия, значит...»

СУДЬЯ (перебивает): Поставили задачу перед экспертами?

ЛАПКИН: Да, чтобы так звучало.

СУДЬЯ: Ещё какую?

ЛАПКИН: О произведениях о. Дм. Дудко – не смотреть, а слушать я про­шу. Проповеди Дудко... а проповедей там – 4 плёнки. Чтобы также было ука­зано: плёнка, дорожка и о чём.

 СУДЬЯ: Вопросы те же самые?

ЛАПКИН: Те же самые. Теперь:«От тьмы к свету», потому что даже в обвинительном заключении, вот этом, на 6 и на 13 и страницах совершенно противоположное напечатал следователь: в одном месте написано «антисоветские», а потом одумался и говорит «всё дореволюционное»...

(На этом полученная нами самиздатская запись обрывается)».

(«Русская мысль» Париж. № 3650 5 декабря 1986 г., стр. 7 «Советский Союз сегодня»).

(Судья: Макаров Владимир Александрович, р. т. 22-44-85, ныне судья в арбитражном суде. Прокурор Мордовин Я. И. умер. Свидетель свящ. Скачков М. Ф. умер, Яковлев Г. М. (впоследствии иеромонах Григорий) – убит кришнаитом.)

Труды «Златоуста» коммунисты не признавали вредными. Они говорили тогда через сотрудников КГБ Никулина Ю. М. (тел. 36-88-82): хоть мешками тиражируй их. Почему? Но тогда, когда Иоанн говорил к живым людям, нарушителям Божественных законов, его арестовали, и сослали, и он погиб от мучений. Но если бы он жил сегодня и говорил то же самое, буква в букву, что и тогда, но только по отношению к нынешним правителям, то пощадили ли бы они его? Значит труды имеют силу только от того, применяем ли мы их к нынешнему моменту и достигаем ли сердец живущих ныне этими трудами.

Оживотвори то, что живо, но под пеплом времени. Соделай опасным и то, что было опасным когда-то для врагов Божиих.

 ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО, КОТОРОГО НЕ ДАЛИ СКАЗАТЬ

Игнатия привезли в пустой зал суда накануне дня, назначенного на предыдущем судебном заседания. Вместо друзей, которых он ожидал увидеть, присутствовал в зале лишь одинокий корреспондент газеты «Алтайская правда». Говорить последнее слово в такой ситуации Игнатий отказался. Следующее же заседание началось объяв­лением приговора.

«..Я абсолютно невиновен перед законом. Слушая «Возвращение к разговору», где говорится о нечеловеческих страданиях раску­лаченных, суд ни словом не обмолвился о страдании тех людей, а только одно твердил: зачем говорить об этом? Так-то понимают гласность. Но это те страницы истории нашей страны, наших людей, и мы не можем не говорить об этом, иначе история будет неполной, выборочной. Это наша память. Почему бы суду не задать такой во­прос: как же могло быть так, что мы братья и мучили друг друга? Ни звука! Опустили головы, когда в закрытом зале суда слушали эту потрясающую душу кровавую трагедию миллионов крестьянства, эту мужицкую чуму...

Возьмём несколько примеров из историй. Христос воскрес! – правда ли это? Не распространением ли заведомо ложных измышлений занялись Апостолы? Для верующих это Истина истин, а для кого-то – опиум, сивуха. ...Я не повинен перед статьей 190-1, судите меня за мою деятельность, как издателя религиозных книг, и я не подам ни одной жалобы на любой законный приговор, с радостью приму его как награду от Христа. Вы судите меня по статье, по ко­торой нужно судить всех лжецов-атеистов на руководящих постах, где лгут в сводках и отчётах...

«XX век христианства» – о расстрелянных и не реабилитированных священниках. Это не измышления, эти факты имели место. Если с трибуны съезда открыто сказали о совершенно невинно расстреля­нных коммунистами же коммунистах, их реабилитировали, то почему не сказать о невинных жертвах, о геноциде против верующих в те годы? Интересно, что все правители ведут себя одинаково при любом строе. Говорить о казнях, бывших при иных правителях, можно, но что делалось при них, что ещё можно было бы изменить – тому противились. Протопопа Аввакума сожгли «за великие хулы на царский дом», а нынешняя власть печатает труды Аввакума. А если бы он сегодня жил, обязательно бы говорил о недавних мучениках веры и также был бы судим по статье 190. Преследуя верующих только за память о своих мучениках, вы яснейшим образом свидете­льствуете, что вы сыновья тех, которые пролили кровь пророков и священников. Дополняйте же меру отцов ваших. Кровь христиан все­гда была семенем христианства...

В святыню, как прежде, бросают каменья.

Мир гонит по-прежнему паству Твою

В ярости злобы коварством и мщеньем,

Но дай нам не сдаться в смертельном бою.

Вот здесь, перед судьями прошли свидетели, чьи родные и они сами были в лагерях... хотелось их послушать, дать подтверждение тому, что «XX век христианства» и «Трагедия Русской Церкви» – не измышления. Но судья всё отрезал: не нужно, мы и сами это знаем... Мёртвых боятся больше, чем живых. Но у нас есть запо­ведь поминать наставников наших и, взирая на кончину их жизни, подражать вере их... (Евр. 13:7). Мы вправе искать ответ на вопрос: отчего убийцы всегда боятся напоминания о своих жертвах? Раскаяние в содеянном даёт возможность надеяться, что подобное не повторится. Такие деяния жестокого времени надобно осудить, а не покрывать, не преследовать тех, кто помнит о невинных жертвах. Забывать героев веры – не христианское дело... Помнить мучеников – кровная обязанность христианина. И если это запрещено, лучше умереть вместе с мучениками...

...Говорят о свободе вероисповедания. А куда же деть статьи 191 и 70? Ибо не омертвело ещё чрево атеизма, породившее чудовище сталинской 58-ой статьи, погубившей во чреве Молоха, в морозил­ках севера миллионы верующих, крестьян, коммунистов... 14 под­пунктов-выкормышей гребли всё.

...Фараон велел бросать детей в Нил, но он не учил петь: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек». И если об отце Арсении говорят судьи, что он не хорош, то что нам слушать? Оперу Вано Мурадели «Ленин в Октябре», как он на броневичке поёт «Апрельские тезисы»?

 Но мы, христиане, не поём: «пойдём и как один умрём», но «Христос воскрес из мертвых, смертию смерть попрал и сущим во гробах Он жизнь даровал!»  Знаю, что обличение тех, кто имеет власть умерщвлять, – опасно для жи­зни обличающих. И всё же голос Иоанна Златоуста говорит: пойди и обличи тирана, и будешь мучеником за Христа. Пример есть и ны­не в Сальвадоре – архиепископ Ромеро, застреленный с чашей Крови Христовой в руках.

«Узы и скорби ждут меня»(Деян. 20:23). Но я ничем не дорожу, только бы исполнить порученное Христом. Теперь утверждено стра­данием право на существование всего, что я начитал, выпустил. И даже язвительный удар от священников: «Нет ему спасения в Боге»(Пс. 2),– не смутилменя...

Оставляя всех вас, расставаясь с вами, не скрою, некоторых жаль: «не напрасно ли я трудился среди вас»...Знайте, что отныне мне официально сказал следователь: если бы каждый сам брал начитанное мною у меня и переписывал бы, то нарушения статьи не было бы, и не отняли бы. Переписывайте, не спите, будете иметь хлеб.

Тут вот ещё о законе. Жилище неприкосновенно по Конституции. Но получил бумажку от прокурора, и среди бела дня сколько людей обобрали! Ты только свидетель всего, что считал дотоле своим. Чужие дяди в подполе, на полатях, в сарае, в карманах, в душе шарятся. Ленин говорил, что государственный аппарат насилия постепенно будет отмирать, а на деле-то как? Слежка, как глазок в камерной двери, везде, во всем мире. Скучно жить, страшно. «Но мужайтесь,– говорит Христос, – Я победил мир».

Вот свидетели показывают: «Игнатий активно боролся с грехом» (Классен).

 Ох вы, милые мои друзья! это-то в вину мне и пошло, что никому от меня покоя не было. Эти показания только ухудшили отношение ко мне судьи.

Повторяю то, что более всего ужаснуло меня в тюрьме. Когда прочитал показания, то оказалось, что худшие дали те, кто ближе был к священникам. Льстецы и лицемеры.

(При обысках у Игнатия и многочисленных его друзей в разных городах было изъято магнитофонов и магнитофонных плёнок на сумму более 30 тысяч рублей. При конфискации записей, большая часть ко­торых – чисто религиозного содержания, грубо нарушены процессуаль­ные нормы. Многочисленные ходатайства в органы прокуратуры пока безрезультатны. «Лжесвидетель не останется ненаказанным»(Пр. 19, 5). Ср. (Гал. 4:11)прим. сост.).

Да не вменится вам это на Суде Божием... Кто, где слышал, чтобы против овец было обвинение архипастыря, как тут – послание Гедеона Новосибирского? Есть от чего сойти с ума, как говорит о. Дмитрий Дудко. Bсe эти их загранпоездки – по трупам душ. Награды за сотни тысяч вдовьих рублей...

Чтобы создать мнение, что против меня были и верующие, и неверующие, пошли на явную фабрикацию без зазрения совести. Вот я пишу брату во Фрунзе и брату в Минусинск... Вдруг одновременно «ошибаются» почтальоны и заносят письма поздравительные с Пасхой Христовой на десять номеров дальше. И ведь соседство, частный квартал – да любой бы отнёс письмо по назначению. Но вдруг везде все стали «патриотами», вдруг распечатали письма, вдруг возмути­лись «религиозной пропагандой» и отнесли всё к уполномоченному (хотя неверующие люди и не ведают такой должности, что есть уполномоченный по религиозным культам), а тот уже, понятное де­ло, отослал нашему местному,Лисенкову Г. И., а этот отсылает Гущину И. П., прокурору края – привлечь Лапкина, организатора «новой секты златоустовцев», как назвали нас с лёгкой руки местного настоя­теля о. Николая Войтовича. А на конвертах-то, подшитых к делу, стоят правильные адреса и нет ни одной почтовой печати. Тут уж первокласснику понятно, что и как было...

... Сегодня я, завтра возьмут любого. Не молчите, пишите везде, пусть судят по закону... Вы исполнили заповедь, посетили меня, пусть и не в самой темнице, но как я рад видеть вас здесь всех, таких родных и близких. Все вы участвовали в моём крестоношении, и кто здесь был, получил урок и награду от Христа, да не потеряет её. Читайте хотя бы по воскресеньям акафист на рус­ском языке Пресвятой Троице (Благодарственный акафист свящ. Г. Петрова, известный также под названием «Слава Богу за всё» – прим. сост.), вспоминайте о моей любви к вам, как возил вас на природу, детей учил любить всё вокруг, во всём видеть Бога. Телом мы разлучены, а душа радуется единению... Когда будете на плёнках слушать мой голос, то представляйте, что я среди вас радуюсь. Будет ещё статья в газете, злобный памфлет. К Богу моя аппеляция! Слава Иисусу Христу!»

ПРИГОВОР

Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики

10 июля 1986 г. Судебная коллегия по уголовным делам Алтайского краевого суда в составе:

Председательствующего Макарова В.А. народных заседателей Королевой И.П., Аракеловой Г.Н. при секретаре Михайловой Т.А. с участием прокурора Мордовина Я.И. рассмотрев в открытом судебном заседании дело по обвинению: Лапкина Игнатия Тихоновича, родившегося 10 июня I939 г. в п. Карповский, Алтайского края, русского, беспартийного, обра­зование средне-техническое, женатого, не имеющего иждивенцев, работающего старшим охранником конторы снабжения управления хлебопродуктов Алтайского крайисполкома, проживающего в г. Барнауле, 2-я Строительная 62, кв. 16, не судимого, преданного суду по ст. 190-1 УК РСФСР

УСТАНОВИЛА:

Лапкин И. Т. систематически в период с 1978 по 1985 г. зани­мался изготовлением и распространением произведений, содержащих заведомо ложные клеветнические измышления, порочащие советский государственный и общественный строй.

Основной формой изготовления указанных произведений явилась производство Лапкиным магнитных записей. Он начитывал на магнитные ленты, приобретённые у неустановленных лиц произведения различных авторов, не подлежащие изданию в нашей стране, перезаписы­вал проповеди или беседы священнослужителей, записывал лично составленные произведения и беседы с верующими. Кроме того, часть этих произведений он изготовлял машинописным способом, также размножал рукописным способом произведения собственного содержания, также содержащие клеветнические измышления. Изготовленные и растиражированные в большом количестве магнитные записи, руко­писные и машинописные тексты Лапкин распространял среди верую­щих, проживавших в разных городах, посредством личной передачи и пересылки по почте. В изготовленных и распространённых Лапкиным материалах содержатся измышления о гонениях на верующих и их преследованиях вплоть до убийства; утверждения об отсутствии свободы совести в СССР, о разложении общественного строя; измышления, искажающие революционно-демократические завоевания со­ветского народа и его образ жизни, т.е. измышления, порочащие государственный и общественный строй СССР, как в целом, так и его отдельные звенья.

В общей сложности за этот период Лапкин в той или иной форме изготовил и распространил 22 различных произведения, соз­навая при этом содержащуюся в них заведомую ложность произведений указанного выше характера. 6 марта 1978 г. Лапкин начитал на магнитную ленту произведение Рагозина «Существует ли загробная жизнь?», а в 1978-1979 гг. растиражировал магнитные записи и в дальнейшем распространял их до 1985 г. По одной катушке, вклю­чающей один экземпляр произведения он передал Шевченко Н.О., Речкунову Л.И., Барышниковой В.А., Баклановой А.Г., Устинову В.А. Смолкину В., Шитиковой В.А., Глущенко, Лапкииу П.Т., по две ка­тушки передал Петеримовой А.П., Гладких.

 В октябре 1978 г. Лапкин И. Т. записал на магнитную ленту текст «Послания патриарха Тихона В.И. Ленину» в исполнении неус­тановленного лица, затем этот текст переписал рукописным способом. Тексты хранил дома с целью последующего распространения. 2 ноября 1978 г. Лапкин И. Т. начитал на магнитную ленту книгу проповедей Д. Дудко «Во время и не во время». А в 1978-1979 гг. растиражировал её и распространил Петеримовой, – две катушки с дву­мя экземплярами каждая.

В период с 30 октября 78 по 20 ноября 1979 г. Лапкин И. Т. составил подборку различных материалов, озаглавив её «Тайна беззакония в действии. Масонство». В неё вошли «Протоколы сионских мудрецов», текст «Послания патриарха Тихона к В. Ленину», проповеди Д. Дудко, отрывки из произведений Солженицына, объединённые ком­ментариями Лапкина. В этот же период времени Лапкин совместно с Яковлевым начитал указанные произведения на магнитную ленту, растиражировал и распространил неполные экземпляры Устинову А.И. Петеримовой, Лапкину П.Т.; по одному полному экземпляру на ка­тушке передал Фасту Г. и Шевченко Н.О.

В 1979 г. Лапкин И. Т. передал Петеримовой два экземпляра машинописного текста первой части второй книги «О нашем уповании». В этом же году он начитал на магнитную ленту произведения Дудко «Христос в нашей жизни, или воскресное собеседование», магнитные записи растиражировал и хранил дома с целью распространения.

30 июля 1979 г. Лапкин начитал на ленту «Совокупность совершенства» Рагозина. В 1978-1980 гг. растиражировал и распространил по одному экземпляру Речкунову, Долгову, Гладких, Матузовой). По два экземпляра Петеримовой, Устинову, Лапкину П.Т.

В период с 1978 – 1980 гг. Лапкин записал на плёнку свои бе­седы с верующими, растиражировал магнитные записи, присвоив им названия: «Возвращение к разговору», «Воспоминание Марии Евлампиевны» и распространял по одному экземпляру Шитиковой и Шев­ченко.

28 января I980 г. Лапкин начитал на магнитную ленту произведение Рагозина «Кто же Этот?» и в период до 1982 г. растиражировал, распространил по одному экземпляру на одной катушке каждый: Гладких, Речкунову. В период января-апреля 1980 г. Лапкин И. Т. написал стихо­творения «Клуб», «Набатный колокол пророчит о России...», «Хри­стос воскрес». Размножил их тексты рукописным способом, передал Долгову, Шевченко, выслал почтой Молчанову в г. Мелитополь. Кро­ме того, стихотворение «Клуб», «Христос воскрес» переслал в 1980 г. Ульянкину, Конобевцевой в г. Пензу, Еремееву в г. Вентспилс, Вознюк – в г. Одессу.

22 января 1980 г. Лапкин стихи «Набатный колокол пророчит о России» прочитал в своей квартире Долгову А.Д. и Яковлеву Г.М.

Со 2 декабря 1979 г. по январь 1980 г. Лапкин начитал на магнитную ленту произведение «Архипелаг ГУЛаг» Солженицина, включив в запись собственное произведение «Послесловие». Записи рас­пространил по одному экземпляру в 11 катушках Шевченко, Шитиковой, два экземпляра на 22 катушках Лапкин хранил у себя дома с целью распространения. По одному неполному экземпляру Лапкин передал Устинову В.А. и Лапкину П. В январе 1980 г. Лапкин со­ставил краткое содержание произведения «Архипелаг ГУЛаг», раз­множил рукописным способом в 4-х экземплярах на 11 листах каждый.

В январе 1980 г. Лапкин отпечатал текст «Послесловие к Архипелагу Гулаг» в нескольких экземплярах, из которых один передал Шитиковой, а остальные с целью распространения хранил у себя дома.

В мае I980 г. в отношении Лапкина было возбуждено уголовное дело по статье 190-l УК РСФСР, поскольку перечисленные выше произведения содержат заведомо ложные измышления, порочащие го­сударственный и общественный строй. 26 октября 1980 г. уголовное преследование в отношении Лапкина было прекращено за изменением обстановки, выразившейся в осознании Лапкиным ошибочности своих взглядов, в отказе от изготовления и распространения в дальней­шем произведений клеветнического характера, в раскаянии в своих действиях. Ему была предоставлена возможность честным трудом и примерным поведением доказать своё исправление. Однако Лапкин но существу ввёл в заблуждение правоохранительные органы. Осво­бодившись из-под стражи 10 октября 1980 г., он продолжил свою преступную деятельность.

Начав в 1978 г., по 1984 г. периодически производил переза­пись с магнитных лент произведений Ярла Пейсти – руководителя зарубежного центра радиовещания на СССР. Магнитные записи в этот период Лапкин растиражировал и распространил Долгову.

Осенью 1981 г. Лапкин начитал на магнитную лентру произведение Л. Регельсона «Трагедия Русской Церкви» 1917-1945 гг., в течение 1981 г. растиражировал записи и распространил по одному экземпляру на трёх катушках каждый – Фасту и Глущенко, неполные экземпляры передал Речкунову – 2, Шевченко – 1.

11 марта 1983 г. Лапкин начитал на магнитную ленту произве­дение неизвестного автора «XX век Христианства», в 1983-1985 гг. растиражировал и распространил по одному экземпляру Петеримовой, Устинову В.А., Матузовой, Глущенко, Фасту – 2 экз., Долгову – 3, Баклановой и Шитиковой передал неполные экземпляры.

22 марта 1983 г. Лапкин начитал на магнитную ленту тенден­циозно подобранные им материалы из различных литературных исто­чников под общим названием «От тьмы к свету». Магнитные записи этого произведении Лапкин в 1983-1985 гг. растиражировал и рас­пространил среди Петеримовой, Гладких, Долгова В., Глущенко, Устинова А., Долгова В.А. – Лапкин хранил у себя дома с целью распространения.

В 1984 г. Лапкин начитал на магнитную ленту произведение не­известного автора «Отец Арсений», являющееся частью подборки «От тьмы к свету», растиражировал его и по 1985 г. распространил по 1 экз. Баклановой, Матузовой, Шитиковой, Яковлеву, 5 катушек Лапкин хранил у себя дома с целью распространения.

В октябре 1984 г. Лапкин начитал на магнитную ленту книгу Дудко «Такова, к счастью, жизнь. Антиномии и парадоксы», которую в этом же году растиражировал и распространил Шевченко и Гладких – по 1 экз, Лапкину П.Т. – 2 экз.

В 1984 г. знакомая Лапкина Барышникова на пишущей машинке «Унис» размножила текст книги Дудко «Воскресные собеседования или Христос в нашей жизни» в 5 экз. Лапкин 2 книги переплел и в 1985 г. передал Барышниковой. Одновременно передал ей тексты из второй книги бесед Дудко «О нашем уповании», книгу Рагозина «Существует ли загробная жизнь?», книгу об архиепископе Луке, он же профессорВойно-Ясенецкий.

21 января 1985 г. Лапкин начитал на магнитную ленту произ­ведение «Существует ли загробная жизнь?» изготовленный оригинал хранил дома с целью последующего тиражирования и распространения.

В конце 1985 г. – начале 1986 г. Лапкин передал Барышнико­вой книгу типографического изготовления «Кто же Этот» Рагозина в одном экз.

6 января 1986 г. в отношений Лапкина вновь было возбуждено уголовное дело, которое было соединено с предыдущим уголовным делом после отмены постановления о его прекращении.

В отношении Барышниковой, принявшей участие в изготовлении произведений клеветнического содержания, уголовное преследование прекращено.

В отношении Яковлева Г.М. материалы его участия в преступ­лении выведены в отдельное производство.

Лапкин виновным себя не признал. Не отрицая в целом изло­женных выше обстоятельств преступной деятельности, т.е. начитывания на магнитную ленту запрещённых к изданию произведений, со­ставления собственных произведений, тиражирования их путем пере­записи с помощью магнитофона и рукописным и машинописным способом, передачи другим лицам лично или пересылки по почте, Лапкин ут­верждает, что все эти произведения не содержат измышлений, по­рочащих советский государственный и общественный строй. Он собирал и записывал с реальных исторических фактов с целью донести их до нынешнего поколения и потомков. Сведения не считал ложными, цели опорочить существующий строй не имел.

Несмотря на отрицание вины Лапкиным, его виновность в пре­ступлении достаточно полно и объективно подтверждается собран­ными по делу доказательствами.

Из показаний допрошенных в судебном заседании свидетелей Шевченко, Яковлева, Барышниковой, Шитиковой, – всего 20 человек, следует, что в период с 1978 г. по 1985 г. они как верующие неоднократно получали от Лапкина магнитные записи, реже литературу с произведениями Дудко, Рагозина, Регельсона, Пейсти и др.

Факты изготовления Лапкиным и распространения им произведе­ний, содержащих клеветнические измышления на существующий строй подтверждаются также протоколами обысков, во время которых та­кие произведения изымались у самого Лапкина И.Т и др.

Указанные выше свидетели подтвердили изъятые у них при обыске произведения, которые они получали от Лапкина И. Т.

Из протоколов выемки почтово-телеграфных корреспонденций видно, что в письмах, адресованных Ульянкину, Лапкиным пересылались стихи собственного сочинения «Клуб», «Христос воскрес!», «Набатный колокол пророчит о России».

Изъятые при обысках и выемках, изготовленные и распростра­ненные Лапкиным произведения признаны вещественными доказательствами как содержащие измышления, порочащие советский государ­ственный и общественный строй, осмотрены и приобщены к матери­алам уголовного дела.

Факт изготовления и тиражирования Лапкиным И. Т. магнитных записей с целью распространения подтверждается одновременным, изъятием у него магнитофонов марки «Маяк-205» – 14 штук, «Роман­тик-304» – 1 штука, микрофонов в количества 43-х штук и др. принадлежностей к звукозаписывающим устройствам.

Изготовление Лапкиным рукописных текстов «Послание патриар­ха Тихона к В.И. Ленину» и стихотворения подтверждается заключением почерковедческой экспертизы /т.1 л. 279,282/.

Тот факт, что приготовленные и распространённые Лапкиным магнитные записи и тексты содержат заведомо для неголожные измышления, порочащие советский государственный строй, подтвержда­ется следующим: Из основного и дополнительного заключения научно-религиоведческих экспертиз, из допроса в судебном заседании в качестве экспертов Нагорной Л.К. и Антоновой Н.И. следует, что все указанные выше изъятые у Лапкина и др. лиц и представленный на экспертизу материалы имеют антиобщественное содержание, выходят за рамки чисто религиозных произведений, касаются социальных отно­шений, вопросов права, внутренней политики КПСС и советского го­сударства, народного образования, культурного строительства. Эти произведения, как правило, засылаются в СССР различными зарубеж­ными антисоветскими пропагандистскими центрами типа «Славянская миссия» и другие, либо издаются в нашей стране нелегальным способом.

Под религиозной оболочкой этих произведений за исключением «Архипелага ГУЛаг» и «Послесловия» к нему, не являющихся религио­зными, содержатся суждения, отрицательно характеризующие советский государственный и общественный строй, положение Церкви в СССР. Искусственный, целенаправленный подбор материалов, тенденциозность их освещения приводят к тому, что каждое произ­ведение в целом фальсифицирует, искажает советскую действительность, влечёт за собой восприятие её аудиторией, на которую оно направлено. В текстах произведений идеализируются дореволюционные общественные порядки в противовес общественным порядкам, существующим в нашей стране.

Экспертами выделены следующие основные группы измышлений, содержащихся в упомянутых произведениях, порочащих советский государственный и общественный строй:

- Утверждение о гонениях граждан в СССР за их веру и убеждения, даже до убийства.

- Отсутствие в СССР свободы совести.

- Измышления, порочащие советскую атеистическую науку и культуру.

- Измышления об истоках революционно-демократического движения и социализма, об основателе Советского государства В. И. Ленине, руководителях партии и правительства;

- Отождествление Советского государства, его органов власти и управления с образами «сатаны» и «антихриста», от которых якобы исходит всё зло, и с которыми следует вести непримиримую борьбу.

- Измышления, порочащие Конституцию СССР, деятельность правоохранительных органов.

- Измышления о разложении советского общественного строя и другие измышления.

Правильность экспертного заключения, согласующегося с другими собранными по делу доказательствами, и компетентность спе­циалистов сомнений у судебной коллегия не вызывают. Все участву­ющие в производстве экспертизы специалисты имеют высшее образо­вание, учёные степени и длительный стаж работы по специальности, что позволяло им дать квалифицированное заключение по исследо­ванным вопросам.

Из текстов экспертных заключений, в которых процитированы исследованные произведения, из показаний в судебных заседаниях экспертов видно, что представленные в их распоряжение произведения исследованы ими в объёме, достаточном для дачи заключения. Сам подсудимый Лапкин признаёт, что в заключениях экспертов, ос­новном и дополнительном, процитированы именно те произведения, в изготовлении и распространении которых он обвиняется.

Исследование судебной коллегией в судебном заседаний приоб­щённых к делу вещественных доказательств, прослушивание ряда магнитных записей и текстов подтверждает выводы судебной коллегии о полноте, объективности экспертного заключения.

Наличие в упомянутых произведениях заведомо для Лапкиналожных измышлений, порочащих советский государственный и общест­венный строй, подтверждаются также следующим.

Из показаний самого Лапкина, касающихся его взаимоотношений со священнослужителями из с. Гребнево Московской обл. Д. Дудко сле­дует, что именно в этот период их знакомства деятельность Лапкина стала приобретать антиобщественный характер. Лапкин получал от Дудко издаваемую за рубежом и нелегальным способом в нашей стра­не литературу, как например проповеди Дудко «Во время и не во время», первую и вторую книгу его бесед «О нашем уповании», «Хри­стос в нашей жизни» или «Воскресные собеседования», лично производил записи проповедей Дудко. Все эти произведения содержат клеветнические измышления, порочащие советский государственный и общественный строй, прямые призывы бороться с ним.

За эти действия Дудко был привлечён к уголовной ответст­венности, осознав ошибочность своих взглядов, осудив противо­законность своих действий, направляемых западными спецслужбами, Дудко выступил с публичным заявлением об этом в печати и по телевидению, в котором назвал свои произведения клеветническими и как автор запретил их распространение (т. 4, л. д. 98, газетная публикация). Не порывавший с Дудко и после этих событий, Лапкин продолжал изготовление и распространение как этих, так и новых его работ, как, например, «Такова, к счастью, жизнь», «Антиномии и парадоксы».

Далее из показаний подсудимого Лапкина следует также, что он был осведомлен о том, что распространяемые им произведения не имеют официального издания в нашей стране, а проповеди Я. Пейсти прослушивались лично Лапкиным и по прямой трансляции из-за рубежа.

О том, что Лапкин понимал заведомую ложностьраспростра­няемых измышлений свидетельствуют его собственноручные заяв­ления от 4 и 13 октября 1980 г., в которых он признавал оши­бочной и незаконной свою деятельность по изготовлению и рас­пространению измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй.

Свидетель Лапкина Н.В., жена подсудимого, пояснила, что Лапкин начал тиражировать и распространять магнитные записи религиозных произведений примерно с 1979 г. Наряду с ними он записывал тексты антиобщественного содеражания, такие как «Архипелаг Гулаг», «Тайна беззакония в действии – Масонство»; за что привлекался к уголовной ответственности. После прекращения дела Лапкин своей деятельности не пре­кратил, продолжал начитывать тексты антитиобщественного характера, такие как «ХХ век Христианства», «Трагедия Русской Церкви». Она предупреждала Лапкина о противозаконности его дей­ствий, о возможности наступления неблагоприятных последствий, но он не реагировал на это.

Лапкину на явно выраженный в его стихах антисоветизм указывал свидетель Скачков, священнослужитель, который пояснил, что дея­тельность Лапкина по распространению идущих с запада произведе­ний не имеет ничего общего с делами истинно-религиозными, церков­ными.

Тот факт, что Лапкин не мог не сознавать заведомой ложно­стираспространяемых им измышлений.

Как следует из показаний самого Лапкина и лиц близко знавших его, Лапкин является человеком грамотным, имеющим средне-специ­альное образование, владеющим несколькими иностранными языками, обладающим широким кругозором, эрудицией, большим жизненным опы­том.

При таких обстоятельствах утверждения Лапкина И. Т., что он не считал распространяемые им произведения содержащими заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный строй, судебная коллегия находит надуманными, расценивает их, как стре­мление уклониться от ответственности за содеянное.

Исследовав доказательства в их совокупности, судебная кол­легия находит вину Лапкина И. Т. доказанной, квалификацию содеян­ного им по ст. 190-1 УК РСФСР правильной. Он на протяжении дли­тельного времени систематически изготовлял и распространял в устной, письменной, печатной форме, в магнитных записях произ­ведения, содержащий заведомо ложные измышления, порочащие совет­ский государственный и общественный строй.

Вместе с тем, не добыто доказательств наличия ложных измы­шлений в записях бесед Лапкина с верующими, переданных им Петеримовой, Речкунову, Гладких, Шишкиной, Баклановой – по одной ка­тушке каждому, Фасту, Лапкину П.Т. – по две катушки каждому, поэтому эти эпизоды из обвинения подлежат исключению. Однако эти магнитные записи являются вещественными доказательствами прес­тупной деятельности Лапкина и подлежат уничтожению, как и осталь­ные катушки с магнитными лентами, приобщённые к делу в качестве вещественных доказательств.

Обсуждая вопрос о назначении Лапкину наказания, судебная коллегия учитывает его положительную характеристику с места ра­боты, первое привлечение к уголовной ответственности. С учётом этих обстоятельств, а также с учётом характера и степени обще­ственной опасности содеянного, длительности и интенсивности преступных действий, Лапкину следует назначить наказание, свя­занное только с изоляцией от общества. Исправление и перевос­питание его иным наказанием невозможно.

Руководствуясь ст. 301-303 УПК РСФСР, судебная коллегия ПРИГОВОРИЛА:

ЛАПКИНА Игнатия Тихоновича признать виновным в совершении преступления, предусмотренного ст.190-1 УК РСФСР и назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 2 /два/ года и 6/шесть/ месяцев в исправительно-трудовой колонии общего режима.

Меру пресечения оставить прежней – содержание под стражей. Срок исчислять с 9 января 1986 г. В силу ст. 47 УК РФ зачесть в срок наказания предварительное заключение с 23 мая I980 го­да по 10 октября 1980 года.

Являющиеся вещественным доказательством магнитофоны «Ма­як-205» в количестве 14 штук и «Романтик-304» – 1 штука, пи­шущую машинку «Унис» 35615-3563953 – конфисковать в доход государства. Пишущую машинку «Украина» № 740920, как не являю­щуюся вещественным доказательством, возвратить Лапкиной Н.В. Остальные вещественные доказательства – катушки с магнитными лентами, книги, рукописные и машинные тексты, поименованные в постановлении о приобщении их к делу, согласно этому перечню /т. 2, л. д. 383-394/ уничтожить, как не представляющие никакой ценности.

Приговор может быть обжалован и опротестован в Верховный Суд РСФСР в течение семи суток с момента провозглашения, осу­ждённым – с момента вручения ему копии приговора, с подачей жалобы или протеста через Алтайский краевой суд.

Макаров В.А., Королёва Н.П., Аракелова Г.Н.

 

ЖАНАТАС

Из письма жены, Надежды Лапкиной 23 декабря 1986 г.:

«При свидании и в письмах – ни грамма ропота, недоволь­ства. Радуется, всегда за всё благодарит Бога...

Он и в жизни-то никогда ни на что не роптал... Всегда весёлый. Чтобы то ни было, ему радостно, потому что Христос умер и воскрес – радость-то какая!

Сейчас едем к нему на свидание. Просим сообщить всем друзьям его адрес в Жанатасе».

Из письма брата, о. Иоакима Лапкина /15 июня 1987 г./:

«С Игнатием виделся два часа. Немного поговорили. Положе­ние у него очень тяжёлое. Работа по шестнадцать часов. Паёк очень скудный, а часто и того могут лишить. Охрана обращается очень жестоко. Письма к нему неограниченно можно писать. У него ответить просто времени нет. Едва хватает сил дойти до нар. Пишите ему почаще.

Заключённые относятся к нему с почтением. Духом он бодр. Бороду отняли силой. Обезобразили, как могли только. Да и всё там поставлено так, чтобы не смел никто даже и мыслить, что он человек.

Побыв в зоне с ним два часа, я долго ещё потом слышал скрежет кованых дверей, лай собак, крик стражников.

И ведь люди там почти все неверующие. Выходят оттуда совершенно потерянные, озлобленные на весь мир и, конечно, никто не может там исправиться. А вот если бы любовью и Словом Божьим, то наверняка можно было бы многих вернуть к жизни. Но такая цель там и не ставится.

Пока мы с ним сидели эти два часа, он больше всё плакал, рассказывая. Не о себе печалуется, «моё место, – говорит, – здесь», а о тех, которые вокруг, как погибают они. Видит эту массу зла, несправедливости, а помочь нет возможности».

Из писем Игнатия:

«Ощущаю постоянную молитвенную помощь. Всем-всем поклон. Всё принимаю во славу Божию... Вас постоянно вспоминаю в мо­литве.

Как дела в Церкви? Как – Данилов монастырь? Есть с собой Библия, разрешили официально. Беседую с пророками и апостола­ми. Время быстро идёт. Иду, как на крыльях.

Собираетесь ли вместе?

Храни вас Бог. 11 февраля 1987 г. Узник Христов Игнатий».

«Мир вам, дорогие друзья.

Радуюсь, благодарю за всё Бога и Творца моего, получая великую пользу от тесноты. Если Господь позволит встретиться, то многое хочу донести, но не чернилами на бумаге.

Печальное предчувствие о неподвижности в церковной жизни вы подтвердили. Горе нам, горе.

Мне много помогли советы А.И. Солженицына. Он говорит: «перешагнув порог, скажи себе: я пришёл сюда умереть». И я действительно всё с этой позиции рассматривал, начиная с 9 ян­варя 1986 г. Вот главное: я умер – и я не спасён. Тут все про­блемы. И радость, что как в чистилище – ещё есть надежда. Всё для славы Христа: молитва, пост, бдение... Думаю, что за год прошёл то, что на воле не на один год растянулось бы, а мог бы даже не начать эти уроки.

Прохожу вновь Пятикнижие, пророков, неканонические книги; прошёл ещё раз Новый Завет. Многое знаю наизусть, но впечатление такое, как будто впервые вижу и слышу.

Заговорили о наболевшем теперь, когда запрета нет, а я об этом говорил и писал за десять лет до того, и заперли. Ин­тересно и это. Но верно, что и это по милости Бога моего и Сына Его Иисуса Христа.

Вспоминаю «Очарованного странника» Н. С. Лескова. Все гово­рили ему: замолчи, не пророчествуй, как пророку Иеремии, но дух говорит: ополчайся, ополчайся. Так и я.

Протопоп Аввакум мне очень дорог и близок – с его «рас­свирепевшей» совестью.

Да, здесь быть нелегко, но благо, что я сейчас не ответ­ственен за всё, что за оградой сей, что в ограде церковной.

Много размышлений новых, чистых даёт Господь. А себя вижу, как будто только жить начал, и «Лебединая песня» А. Краснова-Левитина – натянутой до предела струной в моей совести. Епископат должен бы пройти уроки Соловков. Но поздно поймут, одебелевшие. Ап. Павел говорил на прощание: «из вас восстанут и будут говорить превратно»(Деян. 20:30). Это на конвейере ныне. Кто в се­минариях, зачем? – Спаси, Боже, погибаем. Нет воздержания, нет огня Пятидесятницы, ревности об исполнении Духом Святым, а без этого – Вавилон на краю пропасти...

Так хочется иногда уйти ко Христу, умереть, разрешиться. Но поприще лишь начато.

Храни вас Бог. Пишите чаще о себе, о друзьях, о Церкви.
21 марта 1987 г. Узник Христов Игнатий».

/Через четыре дня Игнатий был освобождён/.

 

 

Хронология борьбы за

справедливость

Предлагаются для ознакомления некоторые документы, по которым можно понять, что такое советский человек, советский суд, и что такое жизнь без Бога, какая роль отводится совести, страху Божию.

«Прокуратура Алтайского края 8.8.86 № 18-317-86 Петеримовой А.П.

Прокуратурой Алтайского края рассмотрено Ваше заявление о возврате магнитных записей, изъятых у Вас в ходе обыска по делу Лапкина И. Т.

Установлено, что магнитные записи, изготовленные Лапкиным и изъятые у Вас, являются предметами запрещённого промысла, и, как таковые, решением административной комиссии Железнодорожного райисполкома г. Барнаула конфискованы в доход государства и возврату не подлежат.

Прокурор следственной части Прокуратуры Алтайского края, младший советник юстиции Л.П. Ткаченкова».

Комментарий Иг.Ла. Таких ответов Л.П. Ткаченкова дала тридцать два, как под копирку... «Не отдадим, всё законно изъято». Ныне полковник Ткаченкова Лариса Петровна (р.т. 35-43-19) решительно отказывается от встречи с Лапкиным для беседы.

Постановление ЖД административной комиссии о конфискации от 14.5.86 признано законным и непоколебимым. Приговором краевого Алтайского суда от 10.7.86 Лапкин признан виновным, всё конфискованное уничтожено, никакой ценности не представляет. (Ответ прокуратуры СССР 30.10.87.) Однако 5.5.88 вернули из краевой прокуратуры умышленно испорченных (отрезаны начало и концы) 1226 катушек с записями по 375 метров каждая. С апреля 1990 года верующим, у кого были обыски, стали выплачивать деньги за 952 катушки – 5875 рублей (всем, кроме Лапкина). 4.1.92 Лапкин И. Т. полностью реабилитирован. 6.3.97 Краевым судом взыскано в пользу Лапкина 55 млн. 51 тыс. 384 рубля.

8.12.97 в счёт погашения долга решением Железнодорожного суда г. Барнаула отдано два дома.

«Дело № 51-с 86-1. Определение.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР под председательством Луканова П.П. рассмотрела в судебном заседании от 9 сент. 1986 г. дело по кассационным жалобам Лапкина И. Т. на приговор Алтайского краевого суда от 10 июля 1986 года... Приговор Алтайского суда оставить без изменения, а кассационные жалобы без удовлетворения».

Выписка из документов по делу Лапкина о конфискованных плёнках. С великим трудом добытых Богдановым Ю.Д. (помощник депутата РСФСР Шубы Н.М.

Доверенность 6.5.87 № 139 на Андреева Виталия Анатольевича, сотрудника КГБ «В комиссию железнодорожного райисполкома явился Курьят В.К. (следователь Лапкина в тюрьме) в день рассмотрения... попросил срочно рассмотреть и вынести решение о плёнках. Свидетелей в комиссию не приглашали, в устном изложении Курьят пояснил комиссии, что все доказательства находятся в уголовном деле. Точное количество кассет не было указано, но сказано, что более трёх тысяч. Не было оговорено на каком количестве магнитофонов делались записи... При формулировке решения у комиссии возникло затруднение... и оно было принято в редакции следователя Курьята В.К.»

Объяснительная сотрудника КГБ Андреева В.А. об уничтожении плёнок «В них антисоветская пропаганда... их следует уничтожить, кроме того, согласно приказа министерства торговли РСФСР от 20.7.86 № 80 п.24 реализация плёнок через торговую сеть запрещена».

«6 мая 1987 г. после обеда ст. следователь Курьят В.К. и работник КГБ Андреев В.А. приехали на машине к исполкому и привезли с собой плёнки. Андреев В.А. предъявил удостоверение-доверенность № 139 от 6.5.87 фининспектору отдела на получение тысячи магнитных плёнок... Магнитные ленты в финансовый отдел не заносились, а были непосредственно переданы ст. следователем Краевой прокуратуры Курьятом В.К. работнику КГБ Андрееву В.А. без присутствия работников финансового отдела. Остальные магнитные ленты в количестве 1543 шт. были оставлены в небольшой грузовой машине и на них составлен акт передачи.

Я вместе с нашим работником, старшим ревизором инспектором Колесниченко С. Л. поехали на автомобиле КГБ на электромеханический завод на уничтожение магнитных лент... с директором электромеханического завода Николаенко В.И.

1543 кассеты-катушки были в коробках, и их носили в топки котельного завода из автомобиля Курьят В.К. и Андреев В.А., и бросали их в горящие топки котельной. В акт на уничтожение магнитных лент работников прокуратуры и КГБ не включили, считая, что подписи заинтересованного лица (кочегара котельной Петина) достаточно. Кроме нас присутствовал директор электромеханического завода Николаенко В.И. 5.3.88 Хамина».

Лапкин расследовал это дело сам, и оказалось, что никакого кочегара Петина никто не знает, но Курьят сказал, что коробки бросали не распечатывая, и никто их содержание не видел. Работники железнодорожного исполкома плёнки видели, и подивились их красивому оформлению. Прокурор по надзору Краснопёров позднее сказал Лапкину: «Я уже тогда сказал им, что это уничтожать нельзя, что это духовное сокровище, и здесь совершается акт вандализма, и вы за это ответите. Вот и пусть теперь сегодня за это отдуваются».

Вернувшись из заключения Лапкин попытался получить разрешение на перезапись кассет с религиозным содержанием.

Исполком Алтайского краевого совета народных депутатов. Финансовое управление. 3.11.87 № 03-56/7

«На ваше устное обращение о выдаче регистрационного удостоверения на занятия индивидуальной трудовой деятельностью – магнитных записей с их тиражированием... отказано». Зам. Начальника управления В. К. Новичихина.

Исполнительный комитет Барн. Сов. нар. деп. На жалобу Лапкина о возврате конфискованного 14.7.87 № 1320-ж «...При рассмотрении дела в порядке надзора прокуратурой не было определено количество конфискованного имущества, якобы не принадлежащего гр. Лапкину, не были указаны другие граждане, которым могло принадлежать это имущество. В связи с этим горисполком не находит оснований для отмены решения ЖД райисполкома и оставляет его без изменения, а вашу жалобу – без удовлетворения. Секретарь исполкома Т.М. Иванова».

Копия (сокращённо) Председателю Жел. Райисполкома т. Петрову Ю.М. Алтайский краевой совет народных депутатов. 2.12.88 № К-3998-14.

«В крайисполком поступила жалоба от гр. гр. Шевченко Н.О. и Лапкина И. Т. Им поступали от вас ответы формального характера, в которых отсутствуют аргументированные объяснения, и это вынудило заявителей обратиться с жалобой в вышестоящие органы. Обращаю Ваше внимание на недопустимость волокиты и формализма при поступлении заявлений и писем граждан, и требуем ответить в пятнадцатидневный срок крайисполкому и заявителям по существу поставленных вопросов. Зам предисполкома Н.С. Ремнёва (бывший первый секретарь райкома КПСС Центрального района г. Барнаула, а ныне работник краевой администрации, д.т. 24-22-73, р.т. 35-09-72)».

«Прокурору Алтайского края Гущину И.П. от Лапкина Заявление. На полученный мною ответ из прокуратуры Алтайского края от 4.4.88 № 13-28-87 за подписью ст. помощника прокурора края Мордовина Я.И. (прокурор на суде Лапкина непримиримый, агрессивный и нераскаянный) должен заявить вам следующее:

1) уничтожение значительной части конфискованных плёнок, о которых говориться в ответе, если оно действительно произошло, является нарушением закона, за которое виновные должны быть привлечены к ответственности. Согласно ст. 291, 292 КоАП РСФСР конфискованные предметы обращаются в собственность государства, что несовместимо с уничтожением;

2) независимо от этого, после отмены решения о конфискации, владельцы конфискованных плёнок, в случае невозможности их возврата, имеют право получит возмещение их стоимости ст. 276 КоАП РСФСР.

В связи с этим прошу пересмотреть решение старшего помощника прокурора Мордовина, как несоответствующее закону. 25.4.88».

«Прокуратура Алтайского края 10.6.88 № 12-374-86.

Ваша жалоба о возмещении ущерба, причинённого необоснованной конфискацией магнитных лент, рассмотрена. Прокуратурой края приносился протест об отмене необоснованного решения административной комиссии, но был отклонён. Ст. следователь крайпрокуратуры Курьят В.К. за нарушение установленного порядка при изъятии, учёте и возврате магнитных лент привлечён к дисциплинарной ответственности. Прокурор Алтайского края гос. Советник юстиции 3 класса И.П. Гущин».

«Отдел юстиции исполкома Алтайского краевого совета нар деп. 18.1.89 № 01-06/11 на номер К-3998-14 от 10.1.89 (заместителю предкрайисполкома т. Ремнёвой Н.С.) Изучив материалы административной комиссии жд райисп. Г. Барнаула о привлечении к административной ответственности Лапкина И. Т. считаю, что постановление административной комиссии от 14.5.86, которым на Лапкина И. Т. наложен штраф 50 руб. с конфискацией магнитных записей и 15-ти штук магнитофонов незаконно и подлежит отмене, как постановленное и исполненное с грубым нарушением норм кодекса РСФСР об административных правонарушениях. Приложение на четырёх листах нач. отдела юстиции Н.А. Проценко (генерал-майор), р.т. 24-94-20».

«Прокуратура Союза ССР 17.1.89 №13/144-87.

121 165 Москва, Студенческая 44/28 кв. 3 Балашову Н.В. Установлено, что содержавшиеся в жалобах доводы о незаконности приговора суда и постановлении административной комиссии, связанные с определением судьбы вещественных доказательств и административной ответственностью Лапкина И. Т. в прокуратурах РСФСР и Алтайского края должным образом проверены не были. Ввиду этого прокуратурой Союза ССР принято решение о проведении повторнойпроверки... А.Н. Омельченко, ст. прокурор отдела, старший советник юстиции».

Прокурор РСФСР В.А. Буйволов 20.6.90 № 13-420-87 ответил «Привлечение Лапкина И. Т. к административной ответственности признано необоснованным, в связи с чем на решение административной комиссии райисполкома принесён протест об его отмене, который удовлетворён».

Заместитель прокурора края В.П. Воронин 21.3.90. «Постановление об определении размера ущерба, причинённого гражданину незаконными действами органов прокуратуры. Решение административной комиссии отменено, как незаконноепостановлением Алтайского крайисполкома за № 43 от 5.12.89 (перечисляется сумма возврата всем, у кого изъяли, кроме Лапкина)». Ст. следователь прокуратуры Алтайского края, юрист 1 класса В.К. Курьят.

Заявление Лапкина от 6.2.90 в прокуратуру края. «В приговоре при моём осуждении я себя виновным не признал, всё изданное мной ныне публикуется в советской прессе, как воистину бывшее в действительности. Отсюда вывод: ст. 190-1, ныне не действующая, ко мне вообще была не применимой, и я был осуждён несправедливо. Требуется полная реабилитация меня и произведений, которые я издавал. Даже при условии, если бы я был осуждён справедливо, и в таком случае суд не имел права конфисковывать магнитофоны, ибо на них были изъяты у меня и паспорта. На них стоит дата, которая показывает, что магнитофоны были приобретены на несколько лет позже начитывания и распространения инкриминируемого мне материала («Архипелаг Гулаг», «Письмо патриарха Тихона Совнаркому» и «Тайна беззакония в действии» 1979). Семь магнитофонов были приобретены за несколько дней до обыска и были в нераспечатанном виде. Сумма стоимости магнитофонов равна 4660 рублей. Согласно положению о кустарно-ремесленных промыслах, утверждённом СовМин СССР от 3.5.76 № 283 с изменениями от 28.1.83 № 98, магнитофоны не являются орудием производства, с помощью которых была получена прибыль мною, т. к. я трудился совершенно безвозмездно, из чувства христианского милосердия, как издатель духовных сокровищ, и не было ни продажи, ни платных услуг (п. 1). За восемь лет издательской деятельности согласно допроса свидетелей я имел доход в 200 рублей (округлённая в копейках стоимость плёнки в 5 р. 80 коп. до 6 р. за доставку). В это же время, согласно допроса мастера-ремонтника Речкунова Л.И. я имел ущерб в чистом виде 2 – 2,5 тысячи рублей (лист дела 23, т. 3) плюс электроэнергия – моя, оформление – моё, доставка пустых кассет из Москвы, Риги, Таллина за мой счёт, и на несколько тысяч рублей отданное даром для немощных. О каком доходе может идти речь? Эти показания дали абсолютно все допрошенные – 32 человека. А потому я прошу вернуть похищенное у меня на сумму восемь тысяч 293 рубля».

Ответ помпрокурора ЖД района города Барнаула от 27.6.86 Е.М. Захаровой: «Уголовное преследование в отношении вас в части производства магнитных записей и их тиражирования обоснованно прекращено за недоказанностью: однако в ваших действиях имеются признаки административного правонарушения – занятие запрещённым промыслом относительно тиражирования магнитных записей. В настоящее время обвинение вам в совершении преступления не предъявляется. Поэтому ходатайство обвиняемого о проведении экспертизы о затратах на изготовлении записей является безосновательным, и удовлетворению не подлежит». (Получил 7.5.86).

Определение о назначении судебной экспертизы 26 января 1993 г. Народный судья ЖД райнарсудаЛир И.А., (д.т. 75-07-12).

«Лапкин И. Т. обратился в суд с исковым заявлением, в котором просит взыскать с ответчика 1.252.245 р. 80 коп. о возмещении ущерба, причинённого ему незаконным постановлением административной комиссии.

Определил назначить по делу комиссионную экспертизу, чтобы разрешить следующие вопросы: 1) какова стоимость работы при начитывании и оформлении каждой кассеты; 2) какова стоимость работы по перезаписи; 3) стоимость дополнительных затрат по составлению каталогов, алфавитных указателей и симфоний. (Это был самый правильный способ определения стоимости плёнокприм. ИгЛа)».

«Администрация жедезнодорожного района. 25.11.93 года № 747. Отзыв на иск. Прошу Лапкину И. Т. в иске отказать в части взыскания сумм превышающих 31.584.966 руб. Глава администрации Ю.М. Петров (р.т. 36-56-32)».

«Администрация г. Барнаула. 26.12.95 № 1429-ж. Уважаемый Игнатий Тихонович, рады сообщить Вам, что комиссия по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий приняла решение о выплате Вам 2 млн. 420 тыс. руб. Председатель комиссии Стелла Ивановна Штань (р.т. 24-29-53)».

«Верховный суд РФ. № 65пв94. Сообщаю Вам, что постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 21 декабря 1994 г. решение Алтайского краевого суда от 3 декабря 1993 г. и определение Судебной Коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 16 февраля 1994 г. в части взыскания 186 тыс. 026 руб. за уничтоженные у Лапкина И. Т. магнитные записи и взыскание в доход государства госпошлины в сумме 27 тыс. 903 руб. отменены. Дело в этой части постановлено направить на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Начальник секретариата Президиума Т. А. Амелина».

«Алтайский краевой суд 8 апреля 1994 г. Лапкину И. Т. В связи с законом РФ о внесении изменений и дополнений в закон РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий» от 23 июля 1993 г. в соответствии со ст. 16-1 Закона РСФСР от 18 декабря 1991 г. «О реабилитации жертв политических репрессий» о порядке возврата конфискованного имущества, возмещении его стоимости... однако это Положение Правительством РФ до настоящего времени не разработано и посему Ваше заявление не может быть в настоящее время рассмотрено по существу. Зам. председателя Краевого Суда А.Н. Климов».

«Прокурору Алтайского края Параскуну Ю.Ф. Вы знаете о моих скорбях в жизни, как я был судим, лишился многого, реабилитирован. Конфискацию по административной ст. 157 оценённую в 11 млрд. рублей (1997) суд оценил в 55 млн. Т. е. вырешили 1/200 часть, т.е. 0,5 % от полной стоимости отнятого у меня. Я был реабилитирован 4.1.92 Слово «реабилитация» (лат.) – означает восстановление по суду в административном порядке в прежних правах. Судивший меня прокурор Мордовин Я.И. и ст. следователь Курьят В.К., не говоря уже о насмешнике Воронине В.П. (Вашем заместителе, генерале), подписавшем в 1986 г. ордер на мой арест и заключение – все они (и в этом они по-советски правы) твердят: хотя Вы и реабилитированы, но тогда по той ст. 190-1 УК РСФСР Вы были осуждены законно и правильно. Никогда не забуду, как в первый же день суда надо мной, меня лишили защитника насильно, и в последний день лишили и последнего слова. При таком раскладе (говорю об уголовной статье), я и не реабилитирован по-истине, т.е. не восстановлен в прежних моральных и имущественных правах. Самое главное – в моём деле всё строили на лжи, так как состава преступления не было в моём деле. Поэтому я отказываюсь от уже полученной реабилитации. Но мне необходим официально разреабилитироваться, стать законным бывшим зэком, политическим уголовником. После этого я смогу добиваться вновь начать суд по моему делу, и я выиграю его (если Богу будет угодно). Тогда речь будет идти о возврате мне не 0,5 % конфискованного, а всех 100 %. Об этом я переговорил с председателем Краевого Суда Пашковым В.И. и начальником Краевого отдела юстиции Проценко Н.А. и получил от них «добро», т.е. благословение начать разреабилитацию и суд, и заручился их поддержкой. Прошу помочь мне в разрешении этого вопроса».

«Прокуратура Алтайского Края. 22.12.98 № 13-1120-98 Лапкину И. Т. Установлено, что обвинение против Вас носило политический характер... Теперь законом осуждён многолетний террор и массовые преследования людей в нашей стране, ставших жертвами тоталитарного государства по политическим и религиозным убеждениям. Согласно Закону все бывшие политзаключённые признаны безвинно осуждёнными и подлежащими реабилитации, независимо от фактической обоснованности обвинения. Закон предусмотрел упрощённую, внесудебную процедуру реабилитации жертв политических репрессий, предоставив эти функции органам прокуратуры. 4 января 1992 г. Вы были реабилитированы Прокуратурой края, справка о реабилитации выдана в этот же день. Пользуясь статусом жертвы политических репрессий Вы получили в 1992 г. денежную компенсацию за время нахождения в местах лишения свободы, а в 1995 г. компенсацию за изъятое имущество. Отмена решений о реабилитации бывших политзаключённых законом не предусмотрена, кроме случаев их незаконной реабилитации. Что касается размера компенсации за изъятое у Вас имущество, то оно предусмотрено ст. 16-1 Закона РФ от 18.10.91. Компенсация действительно не возмещает всех потерь, но другого решения Комиссия принять не могла. В законе «О реабилитации жертв политических репрессий» записано, что целью его, помимо всего прочего, является обеспечение реабилитированных лишь посильной в настоящее время компенсацией материального ущерба. Свидетельство о праве на льготы Вы сможете получить по достижении пенсионного возраста. Среди льгот повышение размеров пенсии на 50 % от минимальной пенсии, исчисление стажа работы в тройном размере за время нахождения в местах лишения свободы и т. д. И. о. Прокурора края ст. советник юстиции Воронин В.П.».

«Победитель получает всё?»

«В начале марта в краевом суде первой инстанции должен начаться беспримерный по сумме иска процесс. Семь с половиной миллиардов (!) рублей в случае удачи получит от администрации Железнодорожного района Барнаула Игнатий Лапкин, христианский проповедник, известный на Алтае своей непримиримой жизненной позицией и неукротимой религиозно-просветительской деятельностью.

Миллиарды – та сумма, в которую нынче оценивается изъятая у Лапкина при аресте 9 января 1986 года фоно­тека. На магнитные плёнки были начи­таны Библия (12 томов «Житий Святых», 12 томов «Творений Иоанна Златоуста», антология религиозной поэзии за три­ста лет, для оформления подобрана музыка, в записи участвовали артисты. Объём труда – 2.000 часов. Так как «подшить к антисоветской агитации» богословские труды было нелегко, то подобрали 157-ю статью в Админист­ративном кодексе (запрещение тира­жирования) и конфисковали плёнки. Именно поэтому отдуваться за грехи коммунистической власти приходится сейчас администрации.

Освобождённый в 1987 году, Лапкин стал требовать от властей возмещения ущерба. Он оценил фонотеку по госу­дарственным, установленным на краевом радио расценкам (запись, перезапись, составление программы) и с тех пор только делает поправку на инфляцию.

В 1989 году он был согласен отка­заться от денег, если взамен коммунисты выдадут ему бумагу с печатями край­кома КПСС и текстом: «Мы признаем, что КПСС – человеконенавистническая партия, обманом пришедшая к власти, уничтожавшая свой народ»...Коммуни­сты почему-то отказались.

В 1994 году, когда сумма иска со­ставляла немногим более миллиарда, Железнодорожная администрация предлагала 32 миллиона и – «расходимся полюбовно». Но Лапкин любит Джека Лондона, у которого герой одного из рассказов говорит: «Победитель полу­чает все!»...

То, что Лапкин – победитель, при­знали уже даже и власти, возместив­шие ущерб по уголовным статьям. Те­перь вопрос в том, получит ли он все семь с половиной миллиардов?

Куда направить деньги, Лапкин зна­ет: на возрождение родного села Потеряевка, что недалеко от Ребрихи, на трактор, комбайны, стройматериалы... Сергей КОЧЕВНИКОВ». («Свободный курс» № 9 27 февраля-6 марта 1997г.).

«Лапкин предпочёл храм недвижимости»

«Известный в крае проповедник Игнатий Лапкин, не единожды страдавший из-за своего мировоззрения, на сей раз не только добился справедливого разрешения собственных проблем, но и получил признание властей. Недавно официально в качестве возмещения материального ущерба Лапкину передано здание в Барнауле. Однако этот шаг – не просто правовой акт. В письме к Игнатию Тихоновичу глава городского самоуправления Владимир Баварии пишет: «...Ваша просветительская деятельность, безвозмездный труд по воспитанию у молодежи чувств патриотизма, любви к ближним, ваши беседы и проповеди достойны уважения...». Однако не сразу всё случилось. История признания заслуг достаточно противоречива и непроста.

Предоставим слово самому Лапкину: «Надежда не постыжает»(Послание к Римлянам 5:5).В последний раз я был арестован на пороге перестройки 9 января 1986 года. Суд, состоялся на пороге гласности в июле 1986-го. Судебное заседание про­длилось 3 недели. Возможно, читатели помнят эту историю, обстоятельства ко­торой были описаны в материале «“Златоуст” со 2-й Строительной» (26 июля 1986 г. «Алтайская Правда»).

15 марта 1987 года вышел Указ Пре­зидиума Верховного Совета СССР о по­миловании политзаключенных, осужден­ных по ст. 190\1 и 70 УК РСФСР. Меня судили, в частности, за самиздат книги Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», за интервью с репрессирован­ными и раскулаченными, рассказы кото­рых я записал на магнитофонную ленту, за стихи о Ленине, которого я назвал коварным.

Наконец, 27 декабря 1991 года автор статьи в «АП» передо мной извинился через газету в статье такого же объёма и с тем же заголовком, только слово «Златоуст» было написано уже без ка­вычек. Реабилитировали меня 4 января 1992 года.

В связи с уголовным наказанием было изъято имущество, 1/200 стоимости ко­торого по решению суда возместили 9 февраля 1996 года. На эту сумму, 2.400 тысяч рублей, были куплены книги – «Новые Заветы». Книги мы передали в СИЗО Барнаула.

Однако главная конфискация 1986 года по административной статье 157 (запрет на тиражирование магнитофонных запи­сей) была оставлена без внимания. На изъятых кассетах содержался материал о событиях и идеях, имевших место за 3.600 лет до советской власти. Кассеты имели в общем 1.200 часов звучания, даты тиражирования на них были указа­ны. Но вместе с ними изъяли и 15 магни­тофонов, купленных позже записи кас­сет. В постановлении о конфискации го­ворилось, что магнитофоны и кассеты являлись средством криминальных дей­ствий.

Руководители прокуратуры края на разные запросы дали более 30 ответов, в которых настаивали на том, что кон­фискация произведена в соответствии с законом, возврату и компенсации иму­щество не подлежит.

Первую щель в бетонной стене взаим­ного непонимания помог сделать ста­рейший работник краевого управления юстиции В. Ульянов. Потом Совет наро­дных депутатов Железнодорожного рай­она Барнаула отменил постановление о конфискации.

Началась серия судов, исследований. Нас пытались запутать, были случаи ис­чезновения документов из сейфов адми­нистрации Железнодорожного района.

А мы молились. Верили, ждали. И сколько добрых помощников дал Гос­подь Бог. Мне искренно помогали пред­ставитель Президента РФ на Алтае Н. Шуба, его помощники, председатель краевого управления юстиции Н.Проценко, председатель краевого суда В.Пашков, прокурор Алтайского края Ю.Параскун.

Решения краевого суда утверждались Верховным судом РФ, но потом отменя­лись Президиумом Верховного суда РФ. Последнее по времени решение Алтай­ского краевого суда – выплатить мне в возмещение ущерба 55 млн. рублей.

Постановления о конфискации рели­гиозных и исторических записей самой крупной в мире духовной фонотеки ут­верждались администрациями Барнаула и Железнодорожного района, они были назначены ответчиками. Однако денег у администраций не было. Тем временем общий иск с учетом инфляции составил 11 млрд. рублей.

15 октября этого года я предложил рассчитаться со мной недвижимостью, поскольку наша православная Крестовоздвиженская община не имеет поме­щений для богослужений. Предложение было принято, но опять затормозилось на стадии исполнения.

На последнем этапе своевременную и неоценимую помощь оказали мэр Бар­наула В. Баварин, его советник В. Овчин­ников, председатель комитета по управ­лению имуществом администрации го­рода Л. Слуцкий, глава администрации Железнодорожного района Ю. Петров, прокурор края Ю. Параскун.

21 ноября этого года В. Баварин, Л. Слуцкий, В. Овчинников выехали к дому № 6 на улице Ползунова (бывшее здание ОСВОДа) и здесь, на месте, мэр засви­детельствовал передачу мне этого здания в частную собственность.

Одиннадцатилетняя эпопея, кажется, подошла к концу. В тот вечер фоторе­портёр А. Волобуев сделал во дворе дома эти памятные снимки.

Тихий первый снег, умиротворение на душе. Апостол Павел на заре христиан­ства учил христиан царствующего Рима: всегда надейтесь, не унывайте, моли­тесь. Надежда не постыжает.

Соломон 3 тысячи лет назад подтвер­дил:«Когда Господу угодны пути челове­ка, Он и врагов его примиряет с ним»(Пр. 16:7).

Мы искренно и горячо молились, и Бог ответил нам. Мы испрашивали у Господа Иисуса Христа благословения на страну и правителей.

Цель этого повествования – показать, что никогда не нужно унывать, злиться, поносить власти. Но следует в терпении и молитве ожидать милости у Всемогу­щего Бога.

Когда меня, перешагнувшего через перевал жизненного странствия, спра­шивают, что самое удивительное было в вашей жизни, я отвечаю: то, сколько добрых людей везде у Бога ecть; и они на моём пути встретились, приняли участие в моей жизни.

Многие мне сегодня говорят словами жителей ГУЛАГа: не верь, не бойся, не проси. Что тебе эти «демократы», они же перекрасившиеся коммунисты, они же вас сажали, и они же теперь льстят вам и обманывают.

Отвечаю: я преподаю 8 лет в универ­ситете, много лет тружусь с тысячами заключенных, 24 года являюсь начальни­ком детского православного трудового лагеря-стана, староста православной об­щины, и потому людей знаю не понас­лышке.

И скажу: я вижу глаза, лица вышеиме­нованных людей и твёрдо свидетельст­вую – в людях этих произошла перемена к доброму. Они искренно помогали мне.

Пусть этот победный пример в моей биографии даст семя надежды многим. Кто желает более узнать, для вас адрес: 656016, Барнаул-16, ул. 2-я Стро­ительная, 62-16, Лапкин Игнатий Тихо­нович. Телефон 35-32-42 (как телефон доверия ищущим спасения, истинного Крещения).

Наш комментарий:

Так счастливо при полном взаимопонимании закончилась история, в своё время окруженная многими сомнениями и недоговоренностями. Постановление адми­нистрации Барнаула о передаче здания подписано и вручено Игнатию Лапкину. Нам остается пожелать православной Крестовоздвиженской общине счастья в новом доме.

НА СНИМКЕ: Владимир Баварии и Игнатий Лапкин в момент передачи дома.

Фото Александра Волобуева. («Алтайская правда» 10 декабря 1997 года).(«Свободный курс» 27.4.97)

 

«...Буквально за день Краевой суд решил, что государство-таки было неправо, но денег оно должно куда больше, и Игнатию Тихоновичу присудили 55 млн. Думаю любой бы из нас с вами, читатель, удовлетворился бы данной суммой и считал бы себя в крупном выигрыше, но Лапкин намерен получит всё сполна. Об этом и заявил он в кратком спиче-проповеди по окончании судебного заседания... Так что всё в порядке: сериал продолжается» («Свободный курс» № 11 от 13.3.97).

«Игнатий Лапкин добился восстановления справедливости»

«Наш земляк, известный христианский проповедник Игнатий Лапкин в своё время подал иск в суд по поводу изъятия у него уникальной, самой крупной в мире духовной фонотеки. Общая сумма иска, с учётом инфляции составила 11 млрд. рублей. Таких средств у властей не нашлось, и Игнатий Лапкин предложил рассчитаться с ним недвижимостью... Титанические усилия Игнатия Лапкина в борьбе за справедливость, его подвижническая деятельность по восстановлению Потеряевки и в детском лагере-стане достойны подражания» (Мамоновская районная газета «Свет Октября», март 1997).

  Пояснение о том, можно ли обращаться в гражданский суд христианину

I. В Ветхом Завете (Библия)

1) “Недостаточно одного свидетеля против кого-либо в какой-нибудь вине и в каком-нибудь преступлении и в каком-нибудь грехе, которым он согрешит: при словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится (всякое) дело.

Если выступит против кого свидетель несправедливый, обвиняя его в преступлении, то пусть предстанут оба сии человека, у которых тяжба, пред Господа, пред священников и пред судей, которые будут в те дни; судья должен хорошо исследовать, и если свидетель тот свидетель ложный, ложно донёс на брата своего, то сделайте ему то, что он умышлял сделать братусвоему; и так истреби зло из среды себя; и прочие услышат, и убоятся, и не станут впредь делать такое зло среди тебя; да не пощадит (его) глаз твой.”Второзаконие 19 гл.:15-20 стихи (19:15-20) (1600 лет до Рождества Христова – далее Р.Х.)”.

2) “Лжесвидетель не останется ненаказанным, и кто говорит ложь, не спасётся” Притчи Соломона 19:5 (1000 лет до Р. Х.).

3) В книге пророка Даниила 13 гл. повествуется о том, как 2 старца (судии-старейшины) по предварительному сговору оклеветали красивую и богобоязненную жену Сусанну, бывшую замужем за очень богатым и почетнейшим из всех. Сусанну, путём шантажа, беззаконные судьи принуждали к сожительству с ними. (Якобы ими захваченную в момент прелюбодеяния с юношей неким.) За отказ отдаться им они оклеветали её, и суд приговорил её к смертной казни. Но молодой юноша Даниил уже близ эшафота произвёл допрос, выявил истину “и поступили с ними так, какони зло умыслили против ближнего, по закону Моисееву, и умертвили их; и спасена была в тот день кровь невинная” Ст 62. (Память 30 дек. н. ст. 600 лет до Р.Х).

II. В Новом Завете.

1) “..Я писал вам не сообщаться с тем, кто остается... злоречивым, или пьяницею... с таким даже не есть вместе... Внешних же (не членов Церкви)судит Бог. Итак, извергните развращенного из среды вас.”1Кор.5:13 (1 век по Р.Х.).

2) “..Разве вам позволено бичевать... без суда”Деян.22:25 (1 век по Р.Х., Апостол Павел).

3) “Павел сказал: я стою пред судом кесаревым, где мне и следует быть судиму” Деян. 25:10, 26:32.

4) Апостол Павел сказал: “Я принуждён был потребовать суда у кесаряДеян. 28:19.

III. Книга правил (1- 9 век по Р.Х.)

Суд должен производиться не по вражде, пристрастию и человекоугодию. Карфаг. 16 правило (318 г.).Обвиняемый может отводить подозреваемых им судей (Кирил. 1 пр.), и может просить нужного времени для своей защиты. Не должно принимать доносителей, у которых одно из многих, приносимых им обвинений, уже было исследовано, и осталось недоказанным. Карф. 145.Обвинение от одного, даже епископа, не приемлется. Карф. 147.

Кто не явится по повестке в суд (по нужде и в двухмесячный срок), не должен быть в общении, доколе не очистится по делу (Карф. 28, 29, 90).

Верующим разрешается просить гражданские власти для обуздания пренебрегающих повеления Божии и царские (уголовный и гражданский кодекс) Премудр. 3 (879 г.), для обуздания таких и приведения в порядок.Карф. 78, 59. Двукр. 9 (861 г.) – непокорных епитимиям предавать гражданской власти.Причиняющих другим обиды – отлучать (Феофил. 14 (385 – 412 гг.)).

В Церкви должны быть исполнители, которые наблюдают за исполнением выходящих указов и постановлений и не оставлять без исполнения их по уклонению или упорству (Карфагенский собор, правило 108).

Недостает времени процитировать законы, правила святого царя Греции Юстиниана; за мужеложество и скотоложество повелевающие отрезать детородный член, клеймить лоб калёным железом и ссылать в рудники (сравни: регистрация сексменьшинств мэром Москвы Гавриилом Поповым – бывшим), и прочие указы святого царя-христианина.

Итак, верующий может искать защиты от беззаконий у мирской власти или просить ходатайства других о томи о пересмотре его дела. (Бытие 40:14, ок. 2000 лет до Р. Хр.).Иосиф сказал (находясь в тюрьме бессрочно): “сделай мне благодеяние, и упомяни обо мне фараону, и выведи меня из этого дома... ибо я ничего не сделал, за что бы бросить меня в темницу”.

История и хронология

получения здания для богослужений (ул. Ползунова 6 и 6а).

06.03.97 Решение Алт. кр. суда о возмещении ущерба 55.051.384 (вместо 11 млрд. руб,) причитающихся за погубленную прокуратурой религиозную фонотеку у Лапкина Игнатия Тихоновича в 1987 году.

15.10.97 И. Т. Л. предложил главе ж.д. адм. Петрову Ю.М. дать нам комнату ок. 100 кв.м., т.к. у администрации денег для отдания долга нет.

23.10.97Баварин В.Н. Слуцкому Л.Я.- «проработать вопрос по изысканию отдельного помещения для религиозного проповедника И. Т. Лапкина в пределах 100 кв.м. №233 п/п».

28.10.97Осмотр зданий с Милосердовым В.Н. – согласен я и доволен.

30.10.97Полянская В.К. (ком. имущ.) Баварину В.Н. «Комитет по управлению имуществом рассмотрел просьбу рел. проповедника Л.И. Т. о предоставлении нежилого помещения для проведения культовых мероприятий... Предложены ул. Ползунова 6 – пл. 160 м2и 65,8 м2. Л.И. Т. осмотрел указанные помещения и выразил полное согласие».

       Всех на молитву о доме (из дневника).

       13.11.97 Вызов к Петрову ж.д. адм. – предлагают аренду на 50 лет.

Опять обман (из дневника). Особую помошь, ходотайства оказал Овчинников В.П.

       19.11.97На приеме у Параскуна Ю.Ф. прошу его походатайствовать перед Бавариным В.Н. о доме, что он и сделал, позвонив и мне о том сообщил. Вызов к Петрову Ю.М. Комиссия 5 человек – дом не отдают.

       Звонок Параскуна в ж.д. администрацию.

       21.11.97К Баварину В.Н. – отдают дома. Фото с Бавариным и др. Акт приема – передачи нежилого помещения в удовлетворительном состоянии от ЖЭУ-3 Центрального р-на г. Барнаула ул. Ползунова 6 и 6а.

       22.11.97Наши дежурят на Ползунова – Игорь Дыбунов и Костя Малютин.

23.11.97На санках везем уголь с Никитина 147 на Ползунова 6.

25.11.97Л. И. Т. просит выселить с имуществом ОСВОД (просьба к Баварину).

27.11.97Постановление судебного заседания ж.д. р-на «из-за отсутствия денежных средств у ответчика... решение Алт. кр. суда исполнить невозможно. С предложенным вариантом исполнения решения суда передать в собственность Л.И. Т. нежилые помещения ул. Ползунова 6-160 и Ползунова 6а – 60 кв.м.».

27.11.97№0847. Письмо Баварина В.Н. Лапкину И. Т. «Я искренне рад, что Крестовоздвиженская община, которую вы возглавляете, теперь будет иметь место постоянных встреч и молитв. Желаю Вам... иметь последователей верных Слову Божию».

4.12.97Постановление адм. г.Барнаула №1374. «...И учитывая большой бескорыстный вклад Лапкина И. Т. в возрождение духовности, работу по воспитанию молодого поколения в духе патриотизма и любви к Родине, просветительскую работу в учебных заведениях г. Барнаула, работу, проводимую в пенетенциарных учреждениях (в тюрьмах), постановили передать в собственность И. Т.Л.здания ...в счёт погашения задолженности ж.д. района перед последним».

4.12.97Мировое соглашение – адм. г. Барнаула и адм. ж.д. р-на как должник перед Лапкиным И. Т. передают в собственность Л.И. Т. здание муниципальной собственности. Л.И. Т. принимает указанные здания... решение суда прекращается и не может быть начато вновь.

8.12.97Повторное постановление ... «с правом пользования земельным участком, на котором они (дома) расположены и со всеми постройками, ...пристройками».

9.12.97Директор БГТС А.К. Петрачков Баварину В.Н. «Телефон 24-38-46 будет преименован (поставлен)».

10.12.97№255 «Алтайская правда» 4 стр. «Лапкин предпочел храм недвижимости» (Логинов О.П.) Большая статья с фото (Баварин В.Н. Л.И. Т.)

13.12.97Суббота. Первое богослужение на Ползунова 6.

14.12.97Воскресение. Первая литургия на Ползунова 6. Вечерня на новом месте.

19.12.97№8-696-97 Параскун Ю.Ф. прокурор Алт. кр. Лапкину И. Т. «...В настоящее время в БТИ оформляются документы на право собственности и пользования помещениями».

(дымит «буржуйка» – из дневника).

28.05.98№ 773. Постановление адм. г. Барнаула «Перевести нежилые строения в жилые дома, расположенные на участке 1365 кв.м.

28.05.98ул. Ползунова 6 (11,2x13,2 м с пристроем 3,35х11,2, полезная пл. 160,6 –жилой 103,0 и ул. Ползунова 6а. 11,8х6,65 с секциями 6,5х2,10=63,4 м2 жилой 44,3» Баварин В.Н.

«Как вожделенны жилища Твои, Господи сил! Истомилась душа моя, желая во дворы Господни; сердце моё и плоть моя восторгаются к Богу живому. ...Блаженны живущие в доме Твоём: они непрестанно будут восхвалять Тебя... Ибо один день во дворах Твоих лучше тысячи. Желаю лучше быть у порога в доме Божием, нежели жить в шатрах нечестия»Пс. 83:2, 3, 5.

2 Парал. 24 гл.– об украшении, благоустройстве храма.

«Ныне же Господь Бог мой даровал мне покой отовсюду: нет противника и нет более препон; и вот, я намерен построить дом имени Господа Бога моего» 3 Цар. 5:4-5.

«И возвратил Господь потерю Иова, когда он помолился за друзей своих; и дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде. Тогда пришли к нему все братья его и все сёстры его и все прежние знакомые его, и ели с ним хлеб в доме его, и тужили с ним, и утешали его за всё зло, которое Господь навёл на него» Иов 42:10-11.

 

 

Книга вторая:

«ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ»

 

Крестовоздвиженская община

«Мы отошли лишь от Московской Патриархии...»

ЭТО ЗАЯВЛЕНИЕ (ХОТИ ВРЯД ЛИ МОЖНО НА­ЗВАТЬ ПУБЛИКУЕМЫЙ ДОКУМЕНТ ЗАЯВЛЕНИ­ЕМ!) ПЕРЕДАЛ НАМ В РЕДАКЦИЮ ИЗВЕСТНЫЙ ЦЕРКОВНЫЙ «НЕФОРМАЛ» ИГНАТИЙ ТИХОНОВИЧ ЛАПКИН. КСТАТИ, ИМЕННО ОН ПРОВОДИТ СЕЙ­ЧАС В АКТОВОМ ЗАЛЕ ГЛАВНОГО КОРПУСА АГУ ЗАНЯТИЯ ПО ИЗУЧЕНИЮ СВЯЩЕННОГО ПИСА­НИЯ. МЫ НЕ КОММЕНТИРУЕМ ФАКТЫ, ПРИВЕДЕН­НЫЕ В ЗАЯВЛЕНИИ, ОСТАВЛЯЯ ЭТУ НЕЛЕГКУЮ РАБОТУ ЧИТАТЕЛЯМ РУБРИКИ «КЛУБ «СО-МНЕ­НИЕ».

Мы, нижеподписавшие­ся верующие г. Барнаула и его окрестностей, явля­емся членами христианс­кой православной общины свободной православной Церкви, т. е. не признающей канонической закон­ности Московской патриар­хии, обращаемся к вам с просьбой: официально за­регистрировать нашу ре­лигиозную общину. Цель нашей регистрации – иметь свой храм, чтобы мы, наконец, могли сво­бодно собираться ;на бо­гослужения и организовать воскресную школу с це­лью духовного воспитания детей, а также проводить благотворительную и дру­гую христианскую деятель­ность официально.

Мы просим отдать нам храм, находящийся на тер­ритории БВВАУЛ («Пол­ковая церковь»). Наша об­щина состоит из правос­лавных христиан, призна­ющих незыблемым сим­вол веры, верящих во всё, написанное в святой Биб­лии, в предании Церкви, ратующих за соблюдение всех правил Апостолов, святых отцов Церкви, се­ми вселенских и девяти поместных соборов, в тру­ды святых отцов, в жития святых.

В составе нашей общины немало людей так на­зываемой «Тихоновской Церкви», ИПХ. (Истинно-православных христиан), которые все эти годы вы­нуждены были вести не­легальную церковную жизнь, т. е. неофициаль­но собираться на богослу­жения («катакомбная цер­ковь России»).

Так как теперь неглас­ные инструкции в отноше­нии верующих отменены (см. «Огонёк» № 50–88 г.), и постоянно раздаются при­зывы построить в стране правовое, демократическое общество, основанное на соблюдении законности, то и мы решили зарегистрировать нашу общину. У нас нет сегодня никаких серьёзных оснований всту­пать в конфликт с новым законодательством о ре­лигиозных культах, всту­пившим в силу 10.10.90 г., если оно не будет ущем­лять нас в духовном от­ношении, и если оно не препятствует жить нам в соответствии с требовани­ями устава Православной церкви.

Мы не являемся какой-то новой конфессией или особой церковной форма­цией, поскольку являем­ся ревнителями и храни­телями Православных Дог­матов и традиций Рус­ской Православной Церк­ви, сберегая переданное нам вероучение и святые обряды в чистоте и непо­рочности. Нас никто не сможет обвинить и в рас­коле Церкви, так- как мы никогда от Святой матери Церкви не отходили и не откалывались, стремясь быть её верными чадами. Мы отошли лишь от Московской патриархии, как организации неканоничес­кой, поскольку она, ос­новываясь на декларации митрополита Сергия (Стра-городского) от 1927 года, выражает безоговорчную лояльность, подчиненность правительству – как граж­данскую, так и духовную, обязалась быть реши­тельно во всём послушной светской власти, сказав: «Ваши радости, наши ра­дости, ваши горести, на­ши горести», и поэтому уже не является свобод­ной от богоборческих сил, стремившихся во что бы то ни стало уничтожить Церковь. С этой целью ОГПУ добилось того, что на все важнейшие посты стали в церкви патриаршей ставить своих людей.

«Не без серьёзных по­терь вышла из полосы го­нений и собственно цер­ковная жизнь. Линия митрополита Сергии привела к тому, что с 1927 го­да на виднейшие должно­сти в Церкви (епископов, настоятелей монастырей и крупных городских и рай­онных на селе приходов) назначились люди по важ­нейшему признаку – УГОДНОСТИ местным вла­стям. В итоге сегодня на ключевых постах Церкви оказались, как правило, самые нелучшие её пред­ставители: люди двоедушные, а то и просто бездуш­ные, беспринципные карь­еристы или сребролюбцы, научившиеся «громко» говорить одно, а делать прямо противоположное... Влияние таких начальст­вующих сказалось и на духовном состоянии верующего народа. Растерян­ность, боязливость, недоумение и очень заметное ослабление силы веры... Обратным «концом» это опять-таки бьёт не куда-нибудь, а по нравственно­му состоянию всего наше­го общества» («Советская литература», № 1 за 90 г., стр. 84, «Русская Церковь на Голгофе»).

Обуянные той же болез­нью, что и весь командпо-административный аппа­рат, поставивший их в должности, церковная иера­рхия поражена трижды этой же проказой: трусость и корысть – КОРЫСТЬ И ТРУСОСТЬ.

Разваливающие Церковь изнутри, эти волки в ове­чьей шкуре давно потеря­ли веру или никогда её не имели. Да и откуда мо­жет быть поднята нрав­ственность народа, если из соборных 719 действу­ющих ныне правил, ежед­невно и умышленно нару­шается 413 правил, т. е. 57 проц. кодекса Церкви попирается целенаправлен­но. Кому же это выгодно? Попытки выправить это дело ещё ни разу ни к че­му не привели, т. к. если священник пробуждается, начинает ревновать о де­ле Божием, тогда сразу же ставленник Политбю­ро – епископ смещает добро­го пастыря. Выход толь­ко один –  выйти из-под контроля советских епи­скопов, поставленных не­канонически, с вмешате­льством мирских властей. (Седьм. всел. собор, пра­вило 3) и быть под омо­фором тех, кто не осквернил себя предательством дела Божия, соучастием с богоборцами в деле нару­шения канонов Церкви, служащим уничтожению Церкви, Истины, святости. Только тогда пробудится огромный духовный потен­циал Церкви, когда иера­рхия раскается в сотруд­ничестве с разрушителями Церкви и отойдёт в сторо­ну. «Бог грешников не слушает»– кто умышленнно грешит и не приносит покаяния.

Мы остались верны за­ветам лучших иерархов Церкви, погибших от рук безбожников, мучеников и исповедников Русской Цер­кви, составляющих её цвет и славу, кто не подписал декларацию митр. Сергия и предпочёл лучше быть замученным, чем уступить свободу Церкви, т. е. из­менить Христу. Ныне уже официально доказано, что патриарх Тихон не подпи­сывал завещания о лояль­ности советской власти. (См. «Московский церковный вестник», № 13, 31 Июль 90 г., 8 стр., 6-я ко­лонка сверху). Поэтому московская патриархия не может считаться преемницей патриарха Тихона. Унаследовав весь арсенал методов борьбы с инако­мыслящими от обновлен­цев, иерархия Московской патриархии допустила полное сращение монаршего и патриаршего престолов, став во всём на политиче­скую платформу ЦК пар­тии, осуждая тех, на кого укажут, считая всех го­нимых за веру уголовны­ми элементами, отказав­шись от мучеников за ве­ру, от их канонизации, хо­тя безбожники уже реаби­литируют своих респрессированных сотоварищей. И в этом грехе у патриархии нет раскаяния.

Несмотря на то, что не принимавшие Сергиевской Декларации были верны заявлениям патриарха Ти­хона и других многих ис­поведников (Памятная за­писка Соловецких Еписко­пов), что Церковь «отка­зывается от всякого вли­яния на политическую жизнь страны», несмотря на полное отсутствие фак­тов, уличающих их а ка­кой-либо противогосударст­венной деятельности, все последователи Свободной Церкви в СССР до недав­него времени подверга­лись жесточайшим пресле­дованиям и репрессиям. Вся их вина состояла в том только, что они желали сохранить своё истинно-христианское духовное миросозерцаиие, традицион­ное вероучение Церкви независимым от влияния секуляризованного обще­ства, не изменяя и не пе­ретолковывая его в духе официальной идеологии государства. В результа­те преследований катаком­бная Церковь лишилась своей организации; она в глубочайшем подполье ед­ва могла сохранить остат­ки иерархии и священст­ва для удовлетворения ду­ховных нужд своей паст­вы. Ведь даже рядового члена её, простого миря­нина могли приговорить к 25-ти годам заключения. Поэтому сторонники сво­бодной Церкви в России сейчас с такой надеждой взирают на нашу Русскую Зарубежную Православную Церковь, которая являет­ся частью Российской Ма­тери Церкви, сохранив ей свою верность, считая се­бя её законной васледницей и продолжательницей. Без помощи Русской Зару­бежной Церкви невозмож­но будет у нас воссоздать истинную Церковную организацию.

Все здоровые силы на­шего общества всё больше начинают сознавать, что без возрождении Истинной Православной Церкви не может быть речи о возрож­дении нашего Отечества. Ибо мы видим, как Мос­ковская Патриархия ском­прометировала себя в гла­зах народа. Даже простые верующие, и те не видят в лице её иерархов за­щитников дорогого их серд­цу Православия, постоян­но наблюдая их, участву­ющих в бесконечных эку­менических встречах, кон­ференциях и молениях с еретиками, нарушающих строгие церковные каноны, извергающие их из сана, лишающие звания.

Все сейчас видят «горь­кие плоды» Сергиевской Декларации: печального для Церкви Христовой, печального и для народа Русского акта: компромис­са с теми, кто желал то­лько смерти Церкви, с те­ми, кто посягал на осно­вы морали и нравственно­сти, компромисса с сове­стью. Плоды эти – амора­льное поведение священ­нослужителей и иерархов Московской Церкви (пат­риархии), которое стало широко известно народу, их равнодушие к духовным нуждам паствы. Пло­ды эти – процветающая симония, т. е. взятки за получение сана или бога­того прихода и, наконец, казнокрадство, когда по­жертвования честных тру­дов верующих утекают в карманы всевозможных проходимцев.

Мы ещё раз хотим под­черкнуть, что всё это – плоды компромисса с вла­стями, когда чиновники из «компетентных органов», взявшие благодаря этому компромиссу фактическую власть в духовном и ад­министративном yпpaвлении Церковью, открывали дорогу в Алтарь, на амвон и в т. н. «двадцатки» лишь тем, в ком видели стопро­центную гарантию послу­шания распоряжениям пар­тийно-государственно­го командно-администра­тивного аппарата, никак не взирая на их нравст­венные качества. Всё это разлагающее влияние ставленников мирской влас­ти привело к потере авто­ритета всей церкви, от­чего духовный уровень приходящих в храм ни­чем не отличается часто от совершенно неверую­щих. Всё свелось к безза­стенчивой торговле неча­стыми свечами, получен­ными даром Библиями Ло­пухина, как дар сканди­навских стран к тысяче­летию (150 тыс. экз. проданы по 250–450 руб. за экземпляр!). С Богом установили торговые отношения, а Церковь превратилась в дом торговли, совершают лжекрещение без погру­жения, лишь бы скорее, за деньги, хотя заповедь гласит: даром получили – даром и давайте. Мы глубо­ко убеждены, что наша православная церковь, вышедшая из-под такой «опеки» и освободившаяся от поставленных на кафед­ры и на приходы лжепастырей-наёмников, «волков в овечьей шку­ре, губящих овец», сможет выделить из себя достойных служителей Божиих, способных поднять былое уважение к Ней, как к «Столпу и утверждению истины» на земле. Служи­телей, которые смогут не одним только словом, но и молчаливой проповедью жизни и христианского делания поднять духовную нравственность разуверив­шегося во всём нашего народа. Церковь Российская заслужила такое уважение, ибо Она, тысячелетие ду­ховно руководя народом, ведя его к вечному спасению, смогла его не толь­ко объединить перед лицом всевозможных врагов, но и укрепить и расши­рить землю Русскую, благословляя её мирный труд во славу Божию и на пользу человечеству.

Наша община состоит как из давнишиих после­дователей катакомбной Православной Церкви, так и из недавно отошедших от Московской патриархии, убедившихся в греховной сущности «сегргианства».

Просим Центральный рай­исполком удовлетворить нашу просьбу с регистра­цией, не предавая дело обычной волоките».

 

«Крестовоздвиженской общинe в г. Барнауле

У К А 3.

Согласно Вашему прошению и с благословения Высокопреосвященнейшего Митрополита Виталия, Первоиерарха Русской Пра­вославной Церкви Заграницей, Крестовоздвиженская община города Барнаула принимается в лоно Свободной Российской Православной Церкви. Отныне все священнослужители, обслуживающие Вашу общину, должны за всеми богослужениями поминать Высокопреосвященнейшего Митрополита Виталия, как Первоиерарха нашей Церкви, и Преосвященного Лазаря, Епископа Тамбовского и Моршанского, как Вашего Епархиального Архиерея, к которому Вы должны по всем вопросам обращаться.

Архиепископ Иларион, заместитель секретаря архиерейского синода. 14 января 1991 г.».

Краткая история Крестовоздвиженской общиныг. Барнаула

В 1972 году уехал последний житель из пос. Потеряевка Мамонтовского р-на. Преступная политика КПСС по укрупнению сёл увенчалась успехом. И уже в следующем году, летом 1973 года, мы, верующие православные христиане, близкие по вере и жизни с Лапкиным Игнатием Тихоновичем приехали туда отдыхать. Эти поездки в бывший пос. Потеряевка продолжались с ранней весны (за берёзовым соком), до глубокой осени (косили трубчатый камыш по льду для шалашей заранее). Приезжая, устанавливали высокий шестиметровый крест. Поднимая восьмиконечное знамя победы над врагами, пели: «Кресту Твоему поклоняемся, Владыка…». Это поднятие, воздвижение животворящего оружия на диавола, так и сияет перед глазами. Миру лежащему во тьме явлен Маяк Любви Христовой. Неофициально лагерь-стан для труда и отдыха детей стали называть Крестовоздвиженским.

Я, Лапкин Игнатий Тихонович, родился 10 июня 1939 года. Верил, что есть Бог, загробная участь, рай и ад с младенчества. Но по Евангелию уверовал во Христа только 27 сентября 1962 года– в день Воздвижения Креста Господня. Полюбил Христа и Библию, занимаюсь исследованием Слова Божия почти сорок лет. Родившись в старообрядческой, безпоповской (кержацкой) семье, получил Библию у пятидесятников-баптистов в г. Вентспилс – Латвия. Великий Бог во Святой Троице сохранил меня в Православии, которое я обрёл не только от наставлений матери моей Марии, от дедушки (отца матери) Егора, но и от дяди Степана (брата моего отца Тихона), который, как и дед (по отцу) Димитрий, принадлежал к старообрядцам Белокриницкого согласия. Там надо мной и братом моим Иоакимом (он моложе меня на пять лет) и «довершил» Миропомазанием о. Роман (Павлов), тайно на дому в 1962 г., т. к. крестивший нас троекратным погружением наставник-старовер-кержак дедушка Терентий не был рукоположенным священником в с. Урывка.

Обратившись, уверовав во Христа по Евангелию, пошёл в храм Московской Патриархии в г. Вентспилсе. И что же увидел? Курящего, пьяного священника. Спросил Евангелие на русском языке. Мне ответили, что батюшка его пропил…

Библию я уже прочитал (за 3,5 месяца) и многое запомнил. Законспектировал, проповедовал с кафедры у баптистов и на корабле «Черноморец» – где работал матросом 1-го класса и учился на штурмана. В отпуск летел скорее затем, чтобы засвидетельствовать о радости, что Христос умер за мои грехи, что принял меня. Заехал в Московскую духовную семинарию-академию, долго беседовал со священниками, семинаристами.

…Первое потрясение не прошло за 40 лет – это же находил везде, где бы ни был: в Москве, во всех республиках и зарубежье – ни люди, ни прихожане, ни священники в большинстве не любят и не знают Библию, Христа. И не хотят знать! Проповедь, призыв к ним вернуться к Апостольскому служению вызывал везде только страшную злобу, угрозы. Меня хватали, предавали, сажали. Страшное обмирщение, безобразное, беспорядочное шатание массы, базар, тьма духовная – и с каждым годом всё гуще, темнее. Полностью опоганенное, обмирщённое, неевангельское, антиканоничное «православие».

Что делать? Где выход? Мы пытались помогать священникам, образовывали библейские курсы в Барнауле. Но покаявшихся, обратившихся от тьмы к свету мы не могли сохранить, ибо возвращали их в ту же беду, в МП. Попы-чекисты предавали нас, писали списки в КГБ, в милицию – куда идти?

Долго искали хороших батюшек, истинного епископа. Как избавиться от симонии, платы за таинства, требы? Как убрать торговлю из храма? Где можно было бы правильно крестить? Как церковь может стать не проходным двором, не базаром? Как добиться тишины, порядка, чтобы все каноны соборов соблюдать? Везде яма и тупик, полная безысходность. В секте – смерть, там нет истинно рукоположенных преемственно от Апостолов епископов, священников; хотя и проповедуется Слово Божие, но с великими заблуждениями и ересями. Во всех сектах так, начиная с баптистов, адвентистов, пятидесятников. А в официальной государственной Церкви – хаос и бедлам, самотёк. Ситуация никогда и не была под контролем (Деян. 5:13), да там никто в этом и не нуждается.

Создана совершенно новая религия под именем и внешностью Православия. Главное там: уставное богослужение и требы. И везде деньги, тотальная ложь, трусость и корысть. И для этого нужны красивые здания храмов, купола, мощи, мироточивые иконы, чудеса, канонизации, ризы, кадила, наёмные хоры безбожников, и всюду деньги, деньги, деньги.

Писал об этой беде и патриарху Пимену и митрополиту Новосибирско-Алтайскому Гедеону. В ответ гробовое молчание, затем тюрьма, лагерь.

Я все годы молился и подавал милостыню, чтобы рухнул богоборческий режим, кровавая камарилья КПСС, чтобы вернулся в Россию Солженицын А. И., чтобы в Церкви зазвучало Слово Божие на родном, понятном языке, и в Церкви были только свои, не чужие, был во всём стройный порядок, тишина, братство, любовь. Помню лето 1980 г., когда в Православие пришёл Генрих Фаст из меннонитов. Ныне он благочинный Енисейского округа. Мы рассуждали, планировали, что и как устроить, чтобы Дух Божий царствовал в Церкви, и ни к чему не могли прийти, ибо всё упирается в правительственную, неообновленческую МП. У старообрядцев со священством – застой, нежизненность, нелюбовь к Библии. Католицизм, папство – враждебно России, полно ересей, лжи.

Началась перестройка, гениальный замысел масонства, через М. С. Горбачёва. Гласность, свобода, открытие «железного занавеса», стали известными приходы Русской Православной Церкви, сохранившиеся заграницей от первой белогвардейской эмиграции.

Появилась реальная возможность остаться православными, иметь законного епископа и священника не связанного с КГБ и КПСС. О Русской Зарубежной Церкви мы не только не слышали до того, но даже и не знали о её существовании. Открытие приходов РПЦз в России – промысел Божий. На семидесятилетний вопль страдальцев в узах и катакомбах, тех кто исстрадался душою, ходя в храмы МП, видя предательство и обмирщённость, пронизавшие всё, что соприкасается с церковной иерархией. Для такихоткрытие приходов РПЦз – великая милость, дар Божий с неба, ответ на слёзы и молитвы. Нас не нужно было уговаривать, рассказывать о РПЦз что-то хорошее. Мы бросились к ним, как узник, увидев отворённой тюрьму, бежит к свету, к свободе.

Не идеализируя нравственность в РПЦз, за 10 лет существования мы убедились в её относительном здравии: и в свободном функционировании нашей общины, и священника от нас не переместили на другой приход, прислав другого без учёта мнения общины.

Прошедшее десятилетие стало золотым для нашей маленькой общины, образованной с нуля.

В 1989 г. гонения от архиеп. Феодосия Омского побудили пятерых священнослужителей подать прошение в Синод РПЦз принять их под свой омофор. Среди них был о. Евтихий (ныне епископ Ишимский и Сибирский) и о. Иоаким (наш батюшка).

Первые богослужения Свободной Церкви были в пос. Потеряевка в детском лагере-стане в большой армейской палатке с пристроенным алтарём.

В Барнауле стали проводить первые богослужения на ул. Никитина 147-1, на втором этаже старого деревянного дома, наклонившегося на улицу.

Архиерейский Синод РПЦз издаёт указ № 7/90/12 от 14 января 1991 г. «…согласно вашего прошения, с благословения митр. Виталия, Крестовоздвиженская община г. Барнаула принимается в лоно Свободной Российской Православной Церкви…».

Ничего не зная об этом указе, мы проводим официальное собрание общины в г. Барнауле 19 января 1991 г.

Вот его копия.

“Протокол собрания общины верующих Свободной Российской Православной Церкви.

На повестке вопрос об утверждении приходского Устава Крестовоздвиженской общины СРПЦ Тамбовской епархии г. Барнаула.

В целом устав принят единогласно («Нормальный Устав» от Синода) с внесением следующих изменений: в § 33 п. 3 гласящий: «Заведует продажей свечей», заменить на следующий: «Следит (староста) за тем, чтобы не допускать никакой продажини в храме, ни на территориивходящей в церковную ограду. Свечидолжны быть только чисто восковые, без примеси иных веществ.

Чисто растительного происхождения должен быть и елей, масло в лампадках. Свеча, как всесожжение, должна сгорать до конца.

Принимать добровольные пожертвования на общую свечу в виде воска, свечей, масла».

Изменения в § 33 п. 4: Исключить слово «присягу», как клятву, запрещённую Иисусом Христом. Заменить словами: «приносит обещание служить по совести, как Самому Христу».

Подписи членов общины:

1. Лапкин Игнатий Тихонович.

2. Конева Валентина Павловна.

3. Яковлев Виктор Андреевич.

4. Яковлева Мария Фёдоровна.

5. Черепанова (Попова) Надежда Андреевна.

6. Шубина Зоя Николаевна.

7. Петеримова Алевтина Пантелеевна”.

Для регистрации общины нужно было 10 человек. Поговорили со старыми знакомыми в Барнауле и в Усть-Тальменке, собрали 20 подписей сочувствующих, но не единомысленных.

На Пасху 7 апреля 1991 г. митрополит Виталий прислал благословенную грамоту Лапкину И. Т.: «Лапкину Игнатию Тихоновичу преподаётся нами Божие благословение на всестороннюю миссионерскую деятельность – проповедь Слова Божия, защиту и укрепление веры в Российской Православной Церкви».

Ещё 10. 12. 1990 г. в № 27 (367) газета «За науку» Алтайского Государственного Университета публикует материал: «Мы отошли лишь от Московской Патриархии» – заявление на регистрацию общины и на получение Никольского храма. «Жизнь Алтая» за 14.12.1990 г. № 7 (1753) повторила это заявление без сокращений, рядом с посланием Архиерейского Синода РПЦз от 3/16 мая 1990 г. и о расстреле Царя Николая II. «Молодёжь Алтая» кратко оповестила о заявлении об открытии прихода РПЦз.

Как назвать общину?Поднятие Креста над лагерем-станом видится как прообраз проповеди о Кресте (1 Кор. 1:18)в России. Крестовоздвиженская!

Нам предлагают начать ходатайство за бывшую часовню в парке Меланжевого комбината, где ныне находится планетарий (дек. 1990 г.).

Попытка узнать историю часовни, её название. В архивах не обнаружены. Ответы администрации отрицательны. Наконец узнаём, что в здании планетария располагалась Крестовоздвиженская Церковь! Совпадение?

В Барнауле действовала старообрядческая Крестовоздвиженская общинадо расстрела её священнослужителей в 1937 г. В ней было 672 человека, из них 348 проживало в Барнауле, община была зарегестрирована 28 мая 1908 г. Церковный совет из 8 человек. Иерей – Игнатий ТихоновичЧучалин. (Дата моего рождения по старому стилю:28 мая –прим. ИгЛа).

Как будто всё повторилось. Совпадение?

Начинаются мытарства из-за отказа регистрации общины. Лапкин И. Т. только в отделе юстиции был принят 32 раза.

Суздальский архимандрит Валентин (Русанцов) направил в краевой отдел юстиции предупреждение, что в случае препятствия регистрации нашей общины он будет жаловаться.

Благодаря этой помощи отдел юстиции Алтайского крайисполкома выдаёт свидетельство о регистрации устава религиозного объединения (от 6 декабря 1991 г. № 23), Крестовоздвиженской общины г. Барнаула Суздальской епархии Российской Православной Свободной Церкви. С подписью В. Ульянов. Случайно?

11.08.95 за № 23 зарегистрирована Крестовоздвиженская общинаРПЦз несмотря на яростное сопротивление от МП, их клеветнические статьи в печати, выступления СМИ.

Община прошла перерегистрацию 14.12.1999 г. Сегодня в общине 72 взрослых и 16 детей. Отступивших, запрещённых, покинувших общину – 45 человек (из тех кто принял правильное Крещение, 17 человек торговали на базаре – почти все до единого стали отступниками).

Исполнилось 10 лет со дня принятия (официально) «Нормального Устава» присланного из Синода. Можно сказать, община состоялась. Действует и внутрицерковный устав из 16 правил: всё, что было задумано по устранению нарушений канонов (а их нарушается 413 из 719 действующих ныне) – практически ни один канон не нарушается.

В поминальниках общины за здравие и упокой вписываются только верующие православные христиане, о котрых известно, что они были во Христе. За неверующих и посторонних специальное прошение: об обращении их ко Христу.

1. Исповедь и причастие в полной тишине, исповедь только наедине.

2. Крещение только полным троекратным погружением.

3. Действует оглашение – катехизация.

4. «Оглашенные изыдите» регулярно совершается на литургии.

5. Без батюшки – так называемое «Апостольское служение».

6. Все библейские тексты (кроме чтения Евангелия в алтаре) читаются на русском языке.

7. Есть курсы обучения, истинное крещение, все члены общины крещены только через троекратное погружение.

8. Истреблена торговля (не допущена).

9. Действуют епитимии по каноническим срокам.

10. Церковно-приходской совет избирается открытым голосованием, даёт ежегодный отчёт.

11. Действует сестричество, быстро реагирующее на нужды: больные, роженицы, праздники, обеды, приезжие, сбор средств, принятие быстрых решений и претворение их в жизнь.

12. Работа в тюрьме.

13. Содержание детского лагеря-стана.

14. Обихожена группа глухонемых из семи и более человек – по тексту, написанному крупно от руки, следят за богослужением. Снабжаются овощами немощные.

15. Получен дом для богослужений и собраний, два общежития для нескольких братьев и сестёр.

16. Посторонним вход в Церковь абсолютно закрыт.

17. Сохраняются добрые отношения со священниками, епископами, Синодом РПЦз и с епископом Алтайским МП.

18. Есть где принять на ночь, обиходить приезжающих.

19. Уникальностьобщины в том, что восстановлен авторитет Библии, как вечного светильника, абсолютного Авторитета.

20. Детей стараются называть по календарю, не шаблонно-стандартными именами, по дикому самохотению родителей, прародителей.

21. Есть исполнители-наблюдатели не допускающие нарушений Устава, формы одеяния, порядка, тишины; чтобы решения Совета общины были претворены в жизнь, не нарушались.

22. Платится десятина на содержание священства.

23. Чинно, бесплатно совершаются все Таинства и требы.

24. Произносятся на каждом богослужении проповеди и чтения поучений.

25. Есть небольшой клирос, библиотека, касса взаимопомощи.

26. Нет бреющих, подстригающих бороду.

27. Нет использующих косметику и украшения, мужское одеяние. При богослужениях все в благочестивой форме одеяния.

28. Не допускается разговор даже шёпотом.

29. Не допускается хождение в храме во время богослужения.

30. Опоздавшие пишут объяснительные и на литургии стоят с неверными до «оглашенные, изыдите», вечером до елеопомазания.

Община духовно очень слабая, малоактивная. Активных членов не более пятнадцати человек, т. е. около 20 %.

Кто не оценил уникальности общины, просто числится в списках, они всё равно отпадают.

Первейшая, наиглавнейшая задача всех: смирение, молитва, пост, милостыня, проповедь Евангелия, взаимопомощь, борьба с самостью, безсоветием и непослушанием. Это ежедневно. Познавать Священное Писание, волю Божию. Жить в любви, в Духе Святом, не искать пользы только для себя, даже и в духовном.

31. Члены нашей общины, среди недели, когда есть двунадесятый праздник, но нет нашего батюшки здесь, имеют право молиться в храмах МП, подходить под благословение, но не исповедоваться, не участвовать в Таинствах.

Из-за этой «широты взгляда» мы многих потеряли: они легко покинули общину сказав: «ухожу в Московскую Патриархию» (т. е. в мир, в никуда – все до единого). Но эта позиция не позволила нам скатиться в огульное отрицание благодати в МП, как случилось со старообрядцами и «суперправославными зарубежниками».

32. У нас чтец в храме может говорить проповедь – редчайшее явление в православии.

33. Выдаются характеристики уезжающим в иную местность.

34. Требуется характеристика и от приезжающих.

35. Не разрешено попрошайничество без «мирной грамоты».

36. Свечи только чисто восковые, самодельные.

37. Свечи ставятся людьми из причта.

38. Братия обязана отслужить в армии, но без принятия присяги, на альтернативной основе.

39. В общине Символ Веры читается по древлеправославному: «и в Духа Святаго, Господа Истиннаго, Животворящаго».

40. Полная свобода перстосложения, до- и послереформенного: двух- и трёхперстного.

41. Оглашенным даётся два поручителя.

42. Срок оглашения для приходящих из мира, от блудной жизни – до трёх-пяти лет.

43. Пост ненарушим для всех; священник не посягнёт давать разрешение ни на что, кроме вина и елея больным, престарелым, роженицам и малым детям.

44. Исповедь одного в отдельном помещении – тайная не на словах.

Ситуация в храме, в церковной ограде, во всех помещениях при церкви – под полным контролем.

45. Постоянно на занятиях, в Церкви и после собрания отвечаются, разбираются возникающие вопросы, конфликты, нужды.

46. Детям плачущим – комната, место для игр до и после богослужения есть.

47. Есть трапезная, украшенная библейскими текстами и картинками. Там совершаются прекрасные трапезы в дни торжеств, памяти, бракосочетаний. Организуются собрания для «апостольских служений», работы, учёбы, отдыха, подготовки к богослужениям.

48. Данные паспортные всех приходящих, вплоть до епископа и священников, вносятся в книгу посетителей.

49. После десятого октября каждый год общегодовое собрание где дают отчёт члены церковно-приходского совета.

Любители ничегонеделания упиваются изречением святого Серафима Саровского: «стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». Побывав в нашей общине, на занятиях, узнав порядки и дисциплину, делают вывод: строго, сурово, нет любви, а всё каноны да правила, запреты – «нельзя!».

А вот если бы …изменили своё отношение к приходящим (пошире открыли дверь входа в общину – икономии напустить), то в общине было бы намного больше. Ну зачем эти бороды, пояса, форма. Бог сотворил человека свободным, а вы их делаете рабами, угнетаете, давите.

Отвечаем: если вы как тренеры чемпионов мира знаете всё, отчего бы вам не стать самим чемпионами, не создать общину. Пусть не такую, но чтобы хотя не все 49 пунктов указанных выше, но главные содержали.

И оказывается, что все советчики на деле ничего не могут создать.

При самом начале, ещё в проекте мы пошли самым трудным, узким путём: на первое место Библия, Евангельские заповеди, рождение свыше, оживить все до единого каноны соборов, строгость во всём, опыт первоапостольской Церкви, епитимии, отделённость от мира.

Только из-за запрета брить, подстригать бороду мы потеряли до десяти молодых юношей. Запрет ходить без пояса, запрет косметики – ещё большее число людей оттолкнул от общины. Нарушение формы одежды, запрет быть на богослужениях в джинсах и свитерах для мужчин – тот же результат. Край платья у сестёр не выше десяти сантиметров от пола – та же реакция, и «ухожу в Московскую Патриархию».

И только через десять лет наступила тишина. Не тысячи, но сотня единомысленных в Православии – возможно ли?

На общем собрании общины 4.04.01 г. все единодушно согласились ежегодно отмечать рождение Крестовоздвиженской общины в первое воскресенье после 19 января.

О церковной дисциплине

1. Торговля категорически запрещена в храме и в церковной ограде (Иоан. 2:16; Мф. 21:12; VI Всел. 76; VII Всел. 5).

2. В храме не разговаривать даже шёпотом (1 Коринф. 14:34; VI Всел. 70; Стоглав 14, 38).

3. Пост строго обязателен для всех христиан и оглашенных (Апост. 69; VI Всел. 58; Тимоф. 8,10; «Новая скрижаль» стр. 248). Нарушающий пост отлучается от причастия на два года («Наст. кн. священнослуж.» Т. 1, стр. 535).

4. В алтарь мирянам и женщинам не входить (VI Всел. 69; Лаод. 19, 43).

5. Свечи только чисто восковые, без малейшей примеси (Исх. 27:20; Лев. 10:10; Иез. 22:26; Апост. 72; «Новая скрижаль» стр. 43, Симеон Сол. Гл. 25, 134). Елей натуральный, не вазелиновое масло (Стоглав 44, 47).

6. При возгласе «оглашенные, изыдите!» им выходить в притвор; также и отлучённым за грех, кроме «купностоящих» (I Всел. 14; Карф. 58; Неокес. 5; «Новая скрижаль» стр. 50, 52, 196, 358).

7. На богослужения не опаздывать, не уходить до окончания (I Всел. 14; Карф. 52; Неокес. 5). Опоздавшие «верные» стоят в притворе до «оглашенные, изыдите!». Вечером до елеопомазания.

8. На молитве стоять благоговейно, ноги вместе, не подгибая, не оглядываться, руки не держать сзади, поклоны строго по уставу, правильно.

9. Детям не создавать шум, при крике выносить.

10. Мужчинам не носить галстук, женщинам мужской одежды (Втор. 22:5; VI Всел. 96; Стоглав. 38, 90). На богослужении всегда быть в поясе, рубаха навыпуск (не желательно быть в джинсах, свитер можно только под рубашку) (1 Царств 18:14; Еф. 6:14). Женщинам строго платок, волосы совершенно закрыты. Руки закрыты до кистей, край платья не выше десяти сантиметров от земли. Никаких украшений, косметики никогда.

11. Крещение совершается только над прошедшими катехизацию, над истинно уверовавшими в Иисуса Христа (Прав. 14 апостола Павла; VI Всел. 78; Лаод. 45-47), в полное троекратное погружение. Обливание, мочение, кропление за крещение не признаются; не уверовавшие, не погружённые считаются некрещёными (Апост. 50).

Все Таинства и требы совершаются бесплатно. Для неверующих не совершается ни крещение их детей, ни отпеваний, ни других Таинств и треб (2 Кор. 6:14-15; Апост. 47; I Всел. 2; VI Всел. 96; VII Всел. 8; Василия Вел. 1; «Новая скрижаль» стр. 365).

12. Во всём соблюдать главенство мужа: при подходе ко Кресту, к Причастию – первые.

13. Без нужды три воскресных дня кряду презревший богослужения отлучается (VI Всел. 80; Гангр. 5; Антиох. 2).

14. Табакокурение, пьянство, брадобритие, волшебство, зрелища запрещены.

15. За порядком в храме наблюдают староста и стражи у дверей (Числ 1:53, 8:26; Деян. 5:13).

16. После окончания богослужения или до начала подойти к незнакомым и вновь пришедшим, оказать им внимание, по возможности ответить на их вопросы.

(Это должно быть вывешено в каждом храме).

Об оглашенных

«Храм назначен для верных, а притвор для оглашенных и кающихся, то есть таких людей, которые не получили еще право входа в храм. Лаод. 19,43; Шест. 69» Стр. 14.

«Притвор есть третья часть храма и, как предхрамье, от молитвенного или среднего храма, отделяется особенною стеною, в которой находится одна или трое дверей. В притворе во время поучений и некоторых церковных служб по правилам велено было стоять оглашенным, то есть готовящимся к крещению и кающимся... Оглашенный есть поучающийся вере, и о Святом Крещении, как сказано в Кормчей (лист 24), т.е. оглашенным называется тот, который принят в число готовящихся ко Крещению и чрез поучение живым голосом научается вере, или оглашается и приготовляется к Святому Крещению... (подробно об оглашенных).

... Итак, к числу оглашенных теперь принадлежат: младенцы некрещёные, те, которые в плену у язычников находятся и веры своей не может открыто исповедать, иноверцы, обратившиеся в нашу веру и требующие миропомазания, и, наконец, кающиеся и отлученные от Св. Причастия. Сверх того к оглашенным могут быть причислены и те, кои удаляются от церкви и живут в нераскаянии. Наконец, и всякий верный, побуждаемый совестью, должен самого себя полагать в числе оглашенных и молиться вместе с теми же оглашенными, дабы Бог очистил его тайные согрешения и не попустил ему входить в большие уклонения в деле веры и благочестия». Стр. 44, 45 (Кающиеся четырех родов) – подробно. Стр. 49-53.

«...Посему священник, готовящийся приступить к сему священнодействию, начинает изводить от лика верных несовершенных, т.е. оглашенных. С оглашенными некогда изводились и кающиеся, т.е. находящиеся под запрещением. Св. Герман кающихся причисляет к оглашенным. «Помолитеся, оглашенные, Господеви», т.е. непосвященные, ненаученные, некрещёные, исповедавшие грех и ещё состоящие под епитимиями. Симеон Солунский это изведение оглашенных и весь затем следующий великий выход таинственно уподобляет второму пришествию Господню... Иподьякон не должен оставлять церковных дверей, дабы смотреть за изведением из церкви оглашенных и кающихся. ...Посему на ектении говорится «елицы верные», т.е. оставайтесь в храме, чтобы созерцать жертву Святых Тайн, а изыдите все непричастные сему». Стр. 196-197.

«... Оглашенные, как готовящиеся ко Крещению или просвещению, тотчас по прочтении сугубой ектении должны быть выведены». Стр. 274, 417, 350, 358-366. «Новая скрижаль».

Приблизительные вопросы к оглашенным, испрашивающим себе крещение. Эти вопросы расширяются судя по ответам

1. Раскажите о своей вере во Святую Троицу. Кем для Вас является Иисус Христос? Почему испрашиваете себе крещение: подробно о причине, когда это желание появилось, уменьшилось ли оно, твёрдо ли? Почему именно здесь решили принимать крещение? Обещаетесь ли оставаться членом святой Российской Православной Свободной Церкви?

2.Какие нарушения в религиозном нравственном отношении были за время вступления в число оглашенных? Соблюдали ли посты, среды, пятницы; последний Великий Пост целиком ли готовились, постились?

3. Обрели ли свободу во Христе Иисусе от домашних своих, родителей, супруга, соседей, по работе – всегда посещать богослужения нашей церкви не менее двух раз в неделю: в субботу вечером и в воскресение на литургии? Всегда ли выхоvдите из храма при возгласе: «ОГЛАШЕННЫЕ, изыдите»? 0бещаетесь ли сохранить всеми силами свободу во Христе во всём и особо на посещение богослужений? Вера «в душе» – смерть, есть неприкрытое отречение от спасения, от движения вперед, вверх.

4. Твёрдо ли обещаетесь исполнять написанное в Библии, каноны собо­ров (книга правил), устав нашей общины, «Церковную дисциплину» в 16 пунктах?

5. Обещаетесь ли быть живым свидетелем о смерти и воскресении Христа, приобретать души для Христа, для Царствия Небесного? Проповедь, свидетельство и жизнью, и словом, везде, тайно и явно.

6. Разрешили ли свой семейный вопрос? Зарегистрированы ли? Если да, то супруг-(а) является законным-(ой) и до смерти его(ее) – не имеешь права соединяться с другим.

7. Ваше отношение к людям с «двойным дном», к наушникам, сексотам, разглашающим тайну? Грех Иуды устрашает ли ? Пишете ли стихи, рису­ете ли? Что и как? Слушаешь ли сатанинскую музыку? Ведёшь ли дневник?

 Веришь ли снам, приметам? Норма по времени на сон (не более 7 часов), вставать рано. Какая трата на еду? Упражняешься ли постоянно в милосердии, подая­нии милостыни? Ухаживаете ли за больными, посещаете ли больных, участву­ете ли в похоронах, в поминках, порвали ли с вредными безбожными друзь­ями?

8. Выучили ли «Отче наш», «Верую...», «Достойно есть...», «Богородица...».

9. Обещаетесь ли слушаться, подчиняться своему духовному отцу и наставнику во всем что касается спасения. Готовы ли советоваться, обра­щаться к нему за разъяснением; под контроль все свои поездки.

 10. Своими ли руками добываете на пропитание? Или всё время тянет в коммерцию, в начальники, руководители? Не иметь и от внешних порицания, не кричать во гневе и раздражении.

11. Не надмевайся, не превозносись, бойся слова «прелесть», не гор­дись, что-де тебе всё легко, и уже в тот грех не впадешь Святые отцы советуют никогда не встречаться с теми, с кем имел грех, особенно плотское соитие, беги из этой местности, не ходи и мимо того места, беги и не оглядывайся. Диавол будет искушать мыслью спасти своего партне­ра-блудника, засвидетельствовать ему, жалеть его будешь больше себя са­мого. Беги от таких мыслей. Совместна ли квартира, дача, дело, дети ли – всё это не стоит разговора, если это несёт в себе смерть души. Уповай на Господа, беги прочь от греха. В воспитании детей доверься Гос­поду, и все методы воспитания принятые от людей, если они вопреки Биб­лии, почитай за ничто. Не бойся мнения людей, кто что скажет. Раб чужого мнения не угоден Господу. Желаешь обелить себя в очах Божиих – позволь очернить себя в глазах людей. «Мнение людей неверующих, это тоже что крик вороны, жужжание жука, писк комара», – Св. Иоанн Златоуст. Если работа греховна, перемени её, уйди из учебного заведения, если работа будет не по-Евангелию.

 

ЗАЯВЛЕНИЕ (о крещении)

 Я, ..............., уверовав в Господа нашего Иисуса Христа, принимаю Его, как моего Спасителя, добровольно желаю принять святое Крещение во оставление грехов и быть членом святой Православной Церкви. Прошу внести меня в число оглашаемых, готовящихся ко крещению. Обещяюсь исполнять святые Евангельские Заповеди и Посты Православной Церкви и всё, чему научаюсь на подготовительных занятиях, согласно Слова Божия и правил святых соборов и святых отцов Церкви, и бесспорно соблюдать правила Церковной дисциплины.

Мой возраст: .....................

Адрес проживания: ............

Дата, подпись: ...................

Поручители:

1. ................. (Ф.И.О.),             2. ................. (Ф.И.О.),

Адрес проживания ................   Адрес проживания..........

Дата, подпись .....................      Дата, подпись ................

 

Заявление(для крещёных о принятии в общину)

в церковно-приходской совет Крестовоздвиженской общины г. Барнаула от: (ФИО) ........................................

Прошу принять меня в общину. Я верю в Господа Иисуса Христа, как в моего Спасителя: уверовал(а) (время, место, через кого и через чью проповедь, что послужило обращению ко Христу, в каком возрасте – подробно) ...........................................

Принял(а) святое Крещение (время, место, кем крещен(а)) ................................ в полное троекратное погружение.

Обещаю исполнять святые Евангельские Заповеди и Посты Православной Церкви, и всё, чему научаюсь на Библейских курсах нашей общины, согласно Слова Божия, правил святых соборов и святых отцов Церкви, и бесспорно соблюдать все правила Церковной дисциплины в 16 пунктах, и подчиняться всем решениям нашей Церкви, общины беспрекословно.

Дата: ....... Подпись: ...... Возраст: ....... Адрес, телефон: .....

Поручители (свидетели моего крещения – не менее двух, их адреса, телефоны, возраст).  

«И я там был...»

«Люди стояли в коридорах и комнатах. Было торжествен­но тихо. Каждый молил Господа Бога за то, что есть теперь место, где можно преклонить голову. В минувшие выход­ные православная Крестовоздвиженская община отмети­ла годовщину первой литургии на новом месте служения. На торжество приехал епископ Ишимско-Сибирский Евтихий. А на следующий день здесь побывал мэр Барнаула В. Баварин. Подивился, как много сделано за год.

История эта началась ещё в восьмидесятые, когда у пропо­ведника Игнатия Лапкина по решению краевого суда была изъята фонотека религиозно-исторического содержания. После многочисленных судебных тяжб справедливость востор­жествовала. С Лапкиным рас­считались двумя старыми де­ревянными домами. И вот сегодня, после ремонтов есть место, где можно помолить­ся, побеседовать, отдохнуть – а это почти 100 человек с детьми. Построили детскую площадку с качелями, есть даже голубятня. В общине удивляет порядок везде и во всём: строгость служения, от­сутствие всяческой торговли. Крещения, венчания и все тре­бы совершаются бесплатно. Женщины здесь ходят в длин­ных платьях, головы покрыты по старинному русскому обы­чаю. Мужчины носят бороды И длинные рубахи.

После литургии состоялась праздничная трапеза – пост­ная, кстати. И я там был, ком­пот, чай пил, мочёные яблоки с калачами ел. Вкусно».

Текст и фото Андрея КАСПРИШИНА («Алтайская правда» 17 декабря 1998 г. № 279 ).

«ТАЙНА СИЯ ВЕЛИКА ЕСТЬ»

«В Барнауле Крестовоздвиженская община зарубеж­ной русской православной церкви известна в первую очередь тем, что её старостой является Игнатий Лапкин, личность далеко незаурядная и неоднознач­ная. По Лапкину «любое человеческое общество при нормальном развитии основывается на трех столпах: вере в высшее существо, семье, частной соб­ственности. У христиан это вера в Святую Троицу, Бога Отца и Сына, и Святого Духа. Семья, основан­ная на библейских, евангельских заповедях и прави­лах, канонах соборов и святых отцов, и частная собственность от трудов своих честных». С этим можно соглашаться или нет, но община, основанная И. Лапкиным, строго придерживается сказанного. Сегодня в ней более 80 человек.

А теперь об одном из «трёх столпов» опоры государства – семье. В общине взаимоотно­шения мужа и жены трактуются следующим образом: «в любой ситуации, кроме нарушения суп­ружеской верности, муж дол­жен любить жену свою так, что если того потребуют обстоя­тельства – отдать за жену жизнь, как и Христос за Церковь. Жена же всегда должна быть послуш­ной во всем мужу и быть без­молвной, «ибо не муж от жены, но жена от мужа – таков порядок творения». Не берусь судить, насколько сие утверждение при­дётся по нраву нашим эманси­пированным Евам, но в Крестовоздвиженскую общину прихо­дят по убеждению, а не по при­нуждению, и здесь уж, как гово­рится, вольному – воля, спасён­ному – рай.

Минувшее воскресенье для членов общины стало не со­всем обычным – сочетались браком сразу две пары: Вячеслав Волков (бывший курсант воен­ного училища) с Анной Игнато­вой (студенткой ветеринарного факультета аграрного универ­ситета) и Роман Шимко (выпус­кник педагогического универ­ситета) с Алёной Беленковой (студенткой того же факульте­та, что и Анна).

Обряд венчания проводил отец Иоаким (родной брат И. Лапкина), и торжественность момента подчеркивалась обсто­ятельностью процесса (как мне сказали члены общины, венча­ние в Крестовоздвиженском храме проходит «по полному списку»). Свидетельствую, вен­чание длилось около часа, в обычном загсе за это время слова «Объявляем вас мужем и женою» услышали бы пар шесть-семь. Впрочем, обряд венчания и регистрация сравнению не подлежат, более того – в общи­не утверждают, что имеются существенные различия между венчанием в Крестовоздви­женском храме и венчанием в обычной церкви (в нашем традиционном понимании).

Но вернемся к молодым. Перед венчанием отец Иоаким обратился к присутствующим со словами: «Венчание – одно из семи таинств. И тайна сия вели­ка есть. Не будьте посторонни­ми созерцателями, скажите: «Господь, благослови их в жиз­ни их». Трижды спрашивал отец Иоким Вячеслава и Анну, Рома­на и Алёну, имеют ли они «не­принужденную и крепкую мысль взять себе в жены (в мужья) того, кого видят перед собой», трижды повторял отец Иоким: «Венчаются раб Божий...» и трижды просил: «Господи Боже наш! Славою и честью вен­чай их».

Обряд венчания закончился под пение «Исайя, ликуй» и про­возглашением «на многие лета».

Обращаясь с напутственным словом к молодым, отец Иоаким сказал: «Сразу устраивайте свою домашнюю церковь, не будет домашней церкви – не будет ничего». Это к тому, что без первого главного столпа общества – веры – не будет ни второго – семьи, ни третьего –собственности.

После венчания все собра­лись на небольшую трапезу.

Наверняка читателей заинтере­сует, как проходила и она. Наз­вать это свадебным застольем я не могу и не берусь, так как в обычное представление о свадьбе, которой «неба было мало и земли», трапеза никак не укладывалась. Несколько бутылок кагора для гостей, дру­зей и членов общины, бутылка шампанского для молодых, скромные салаты и бутербро­ды, компот, чай – так выглядел стол. Для человека посторон­него (таковых здесь не было) он выглядел бы аскетично. Для членов общины, трезвенников на 100 процентов и весьма воз­держанных в пище, такое уго­щение считалось нормой.

К тому же культ еды члена­ми общины неприемлем. Бахус сюда не вхож, зато есть про­стор душе, песням и стихам. С песнями, поздравлениями для молодых приехали даже из да­лекой Потеряевки – деревни, основанной общиной. Звучала гитара, звучали красивые мо­лодые голоса. Вместо разуда­лого «Горько-о-о!» раздавались тихое «Аминь» и «Спаси вас Бог». И если кто-то пел или говорил, никто не мешал ему даже шёпотом.

Я намеренно не задаю воп­рос, насколько долго свадьба запомнится молодым, но точно знаю, что в общине из всех ра­нее заключённых браков нет ни одного развода и дети здесь в радость, но воспитывают их строго по вере, где «метод на­казания и ласки должен быть согласованным соразмерно преступлению, и не во гневе, а с разъяснением». В общине на­чинают вторую жизнь, подни­маются со дна и даже обзаво­дятся семьями бомжи, эти от­бросы любого общества. В это трудно поверить, но это так.

...Над храмом в синем мо­розном небе кружились голуби. С ледяной горки шустро съез­жала детвора. Продолжалась такая прекрасная штука – жизнь. Михаил ЗИМОГОР» («Вечерний Барнаул» № 13 (1142) от 27 января 2000 г.).

«Свадьба по-христиански»

«28 января корреспондент «ЧС» (газета «Честное Слово» – прим. сост.) был приглашён в Крестовоздвиженскую общину православных христиан в Барнауле, на торжество Таинства венчания.

Барнаульская Крестовоздвиженская общи­на является одним из сорока приходов Си­бири и Дальнего Вос­тока, открытых Русской Право­славной Церковью за грани­цей. С Барнаульской епархией община сотрудничает, но дер­жится особняком, считая, что к нарушению многих православ­ных канонов официальная цер­ковь относится безразлично. В Крестовоздвиженской же об­щине библейские заветы чтят, строго соблюдая Божьи запове­ди и церковные каноны.

Так выглядят законопослушники. Мирским, чтобы попасть в храм общины, нужно без огово­рок принимать установленные в соответствии с канонами строгие правила. Мне было на­казано взять с собой два платка (короткий платок закрывает волосы на лбу и повязывается на затылке, а концы длинного платка прикалываются на бу­лавке у подбородка), надеть длинную юбку, снять все укра­шения и убрать с лица макияж. В таком виде я и присоедини­лась к молящимся к концу ут­ренней службы, успев прослу­шать окончание проповеди от­ца Иоакима о том, как избежать мирских соблазнов и сохра­нить душу чистой и непогреши­мой. Среди женщин – членов Крестовоздвиженской общи­ны я почти не отличалась – все в юбках, платках и без краски на лице. Мужчины – и старше, и помоложе – обязательно с бо­родками, рубахи навыпуск по­вязаны пояском, как принято издревле у православных хрис­тиан.

Закончив службу, отец Иоаким пригласил всех присутству­ющих на Таинство венчания, ласково и с юмором спросив жениха, не передумал ли тот за ночь венчаться.

«Обручаются раб божий Константин с рабой Божьей Надеждой. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь», –нарас­пев провозгласил отец Иоаким. Венчались члены общины Кос­тя и Надежда. Молодожены по­знакомились два года назад на занятиях по изучению Библии, которые уже двенадцатый год проводит в политехническом университете Игнатий Лапкин. Костя, студент четвертого курса политехнического универси­тета, тогда уже посещал общи­ну, был исполнителем-наблюда­телем (должность, которая бы­ла с первоапостольских времен во вселенской Церкви, наблюда­тели контролировали претво­рение в жизнь принятых реше­ний Церкви). Надю заприметил сразу. Начали встречаться. За­кончив вуз с красным дипло­мом, Костя отслужил десять ме­сяцев в армии, как льготник. Вернувшись, устроился инженером-конструктором на один из барнаульских заводов.

«Девять месяцев зрел»», – продолжает Надя, – прежде, чем сделать мне предложение». Сама Надежда в этом году заканчивает медуниверситет и тоже тянет на красный диплом. Вот такая симпатичная пара. Родители у обоих – неверую­щие. Отношение, по словам мо­лодоженов, с их стороны неод­нозначное. На венчание в об­щину пришли обе мамы и Кос­тины родственники. Держа­лись натянуто, даже несколько растерянно, ведь пришлось не только надеть платки, но и за­быть на время мирские пожела­ния и застольные тосты.

Таинство венчания, кото­рое мирские и околоцерков­ные ошибочно называют обря­дом, было красивым и трога­тельным. Невеста, как и поло­жено в общине, вместо фаты обвязала голову белым с вышивкой платком, накинув по­верх прозрачную белую ткань. Но отступимся от церемонии венчания для того, чтобы на­помнить о том, какой должна быть семья, основанная на Биб­лейских, Евангельских запове­дях и правилах.

Жена да убоится мужа своего. Как любит повторять старо­ста и попечитель Крестовоз­движенской общины Игнатий Лапкин, любое общество дер­жится на трёх столпах: вере в Бога, семье и частной собствен­ности. После грехопадения Бог установил неизменную доныне иерархию власти в семье: муж – глава. Жена да убоится мужа своего, говорится в Библии. Внешне это выражено так, что при бракосочетании жена все­гда стоит слева, что означает низшую сторону, греховную – как и нижняя перекладина на кресте, наклонена влево). Женщине не позволя­ется одеваться в мужские одеж­ды, чтобы не быть похожей и, тем более, равной мужу. Гope ожидает мужа и всю семью, ска­зано в Первом послании корин­фянам (14 глава, 34 стих), где жена по наущению дьявола до­бьется равенства с мужем или будет держать первенство.

Женам и женщинам гово­рить в храме запрещено, ибо они находятся в подчинении.

Взаимоотношения мужа и же­ны кратко выражены так: муж должен любить свою жену так, что если потребуют обстоя­тельства, отдать за неё жизнь, как и Христос за Церковь.

Жена берется не для секса, но для деторождения. Очень интересны библейские запове­ди по поводу неоднократных браков. Второй законный брак (в случае смерти первой жены) Церковь не одобряет, но допус­кает, отлучая «двоеженца» от церкви на два года. Третий брак (опять же в случае смерти одного из супругов) ещё допус­кается. А вот четвёртый, сказа­но в Книге Правил, просто скотство. Если вдова после 60-летнего возраста выйдет за­муж, её отлучают от церкви как рассвирепевшую. Аборты и противозачаточные таблетки в общине запрещены, согласно основного принципа жизни «Не убий!».

Новая семья. Они свой выбор сделали ещё несколько лет назад. Теперь, стоя со свечами в руках перед алтарем, покорно склонив головы, целуя распя­тие и внимательно слушая ба­тюшку, на их лицах – вся торже­ственность момента. Таинство продолжалось более получаса. В молитвах, произносимых под песнопение сестёр, батюш­ка просил Господа благосло­вить Надежду и Константина на брачную жизнь, дать им дол­годенствие, чтобы их дом на­полнился добром и они смогли помогать всем нуждающимся, благочестивых детей, чтобы жена оказалась как плодовитая лоза, чтобы она во всём пови­новалась мужу. «Вот теперь они – муж и жена», – шепнул мне Игнатий Тихонович, когда отец Иоаким обвел молодых вокруг алтаря и хор пропел: «Исайя, ликуй...».

Надо сказать, обстановка во время венчания была очень тёплой, семейной. Не было ни конвейера женихов и невест, как в загсах, ни нескольких су­пружеских пар, венчавшихся одновременно в официальной церкви. Все – свои, знают друг друга по именам, все волнова­лись, у Надиных подружек на глазах – слёзы.

«Жених всех приглашает на брачный пир», – произнёс отец Иоаким, резюмируя завер­шение Таинства венчания. Гос­ти и члены общины перемести­лись в соседнюю комнату, кото­рая исполняет роль трапезной, где уже были накрыты столы. Для мирских опять же всё в ди­ковинку: на столах нет спирт­ного, за исключением двух бу­тылок вина и шампанского, по­ставленного перед неверующи­ми родственниками. Хотя у православных вино разреше­но, но община стоит на том, что лучше «сухой закон» ради воздержания. За мной и фотографом уха­живают бабульки, подливают, добавляют. Всё очень вкусно. Говорят, три дня готовили. К столу невеста вышла уже в кра­сивой фате, обстановка – бо­лее раскованная. Несколько раз во славу жениха и невесты гости поют «Многая лета...», повторяя по девять раз. Родст­венники, собравшись с духом, поздравляют, опуская слова «выпьем за жениха и невесту» и крики «горько». Кстати, прави­ла общины требуют и регистра­цию в загсе. Наде и Косте это ещё предстоит. Будет и мир­ская свадьба. Жить новая семья собирается пока в общежитии, а через год Косте обещают на предприятии однокомнатную квартиру. Разводов в общине не бывает.

После десерта батюшка Ио­аким собирается в дальнюю до­рогу, нужно ехать по делам в Новосибирский приход. А бра­тья и сёстры готовятся пока­зать для молодых концерт. Сдвигают лавки, натягивают импровизированный занавес, распеваются. Перед зрителями разыгрываются библейские сюжеты, которые прерывают­ся песнями под аккомпанемент гитары и синтезатора. Артис­ты свои, поэтому члены общи­ны принимают их тепло.

Игнатий Тихонович прино­сит молодоженам двух голубей-турманов с бахромой на нож­ках, которых сам разводит и го­няет. «По милости Божьей у нас в общине ни одного разво­да нет, – подытоживает он наш разговор о семье, – разводить­ся – дело противное как приро­де, так и божественному закону. И в разводах есть многократ­ная трагедия государства. Ибо ещё Надежда Крупская сказала: 17 процентов разводов – это национальная трагедия. А в России их перевалило уже за 80 процентов» Елена МОРОЗОВА («ЧЕСТНОЕ СЛОВО» №7 (213). Стр.21. 2000 г.).

 

«Браки заключаются на небесах», – говорим мы,  однако разу­меем под этим лишь романтиче­скую формулу. Венчаются сейчас многие, но лишь немногие пони­мают всю значимость события. Кто-то считает, что, повенчавшись, тем самым «сгрузил» на Бога часть забот о своём семейном благопо­лучии. Ан нет – тем самым ты принял на себя тяжелейшие для нынешнего светского человека обязательства, к которым готовы не все...

... 23 января в Барнауле торже­ственный обряд венчания был со­вершён в общине, относящейся к Русской православной церкви за рубежом. Община отличается весьма строгими правилами – да­же для того, чтобы окреститься, человек должен пройти трёхго­дичный курс подготовки, после ко­торого совет из десяти человек решает, достоин ли кандидат кре­щения. Эти строгие правила чуть было не встали на пути двух моло­дых пар – невесты оказались не­крещёными, да и в общине они были менее трёх лет. Однако по­сле долгих споров решили допус­тить ко крещению. И невест кре­стили в ночь перед венчанием.

Венчание состоялось в 10 часов утра. Юные женихи с подростко­выми бородками и невесты, казав­шиеся мудрее своих избранников.

Все четверо новобрачных – сту­денты, все – члены общины. Дев­чонки учатся в аграрном универ­ситете на ветеринарном факуль­тете, чему особенно радуется глава общины Игнатий Лапкин, ко­торому ветеринары ой как приго­дятся в возрождённой общиной деревне Потеряевке. Венчание – одно из семи таинств православ­ной христианской церкви. Здесь многое предусмотрено для того, чтобы всё было совершено по доброй воле: священник трижды спрашивает каждого о согласии и о том, не обещались ли кому другому. Отказаться от вступле­ния в брак можно до того самого момента, как священник, обмотав правые руки новобрачных поло­тенцем, воскликнет: «Исайя, ли­куй!» После этих слов путь назад уже невозможен, брак свершился, молодые – муж и жена на веки вечные, «пока Бог не разлучит их»... А потом все бурно поздравля­ют молодых и садятся за стол, дарят подарки, поют песни и дают напутствия. Счастливый Игнатий Лапкин говорит нам: «Сейчас не могут найти национальную идею, которая объединила и подняла бы Россию. Вот она: дети, воспитан­ные во Христе!».

Сергей КОЧЕВНИКОВ.

Лапкинская община – особенная: она притягивает тех, кто пришёл к вере через страдание. На венчании священнику прислуживал дьякон Сергей Бурдин, специально приехавший из Тюмени. Он – ветеран афганской войны, вернулся оттуда бездвижным. Испробовав все сред­ства, он уверовал в Бога и – поднялся на ноги. Сам Лапкин за веру сидел в советской тюрьме. Страдания – всегда истина, к истине люди и тянутся...

В общине Лапкина около десятка глухонемых. Для того чтобы общаться с ними, Лапкин и многие другие выучили их язык, а чтобы глухие могли молиться вместе со всеми, крупно переписали тексты и указкой показывают глухим, какие слова молитвы произносятся в этот момент. Кстати, в ближайшее время состоится венчание глухонемого Андрея, прозванного за любовь к восточным единоборствам Тамиль­ским тигром» Свободный курс» 3 февраля 2000).

«Письмо в Бийск»

«Дорогие братья и сёстры!

Поздравляю Вас с праздником Рождества Христова!

Получил от Вас 2 письма (с уведомлениями) с одной и той же просьбой – выслать Вам справку о принадлежности к нашей епархии.

Очевидно, Вы не знакомились ещё с новым Законом РФ о ре­лигиозных объединениях. По новому Закону епархии (как и всем рел. объединениям) следует пройти перерегистрацию в Минюсте РФ. Я обращался за этим уже дважды, но пока Минюст был не готов к это­му. Так что мне в 1998-ом году придется ещё этим заняться.

Однако в новом Законе для вас есть очень приятная вещь. Те­перь на законном основании Вы можете осуществлять свою дея­тельность, как религиозная группа, которой совсем не нужна регист­рация.

Для исповеди и причастия приглашайте к себе о. Иоакима Лап­кина из Барнаула, его брат Игнатий Тихонович – прекрасный пропо­ведник и богослов – также может очень помочь вам стать людьми цер­ковными.

Очень хорошо запомните эту истину: без вашего воцерковления церковной общины быть не может. Все свидетельства о регист­рации церковного прихода выдаются уже сложившейся церковной общине.

Денежные сборы для начала церковной жизни не нужны, разве что только складчина «на дорогу» для приезда батюшки из Барнау­ла.

Может быть, я слишком мягко с вами разговариваю, что вы ни­как не можете меня понять и все настаиваете на своем: «Дайте, дай­те регистрацию». Тогда придется жестко отрубить – НЕ ДАМ. Не дам, пока о. Иоаким мне не отрапортует, что ему удалось собрать в Бийске общину верующих, соблюдающих церковные правила, и они го­товы стать приходом. Всё. Аминь.

Простите. Епископ Евтихий. 1998».

 

Книга третья:

ЛАГЕРЬ-СТАН И ПОТЕРЯЕВКА

О Потеряевке

«На Вашу жалобу в отношении лагеря верующих сообщаю, что сразу после её сообщения, совместно с председателем райисполкома мы выезжали в то место и обнаружили последствия хулиганских действий в нём. Расследование поручено участковому инспектору Калетину В. М. По данному факту опрошены пастухи совхоза «Корчинский», которые пасли телят летом этого года возле лагеря, в том числе и пастух Гладышев: подростки сёл Урывка и Шарчино. Однако, до сих пор положительных результатов нет. Осложняется это тем, что многие подростки, подозреваемые в поджоге лагеря осенью этого года призваны в ряды Советской Армии. Работу по выявлению правонарушителей продолжаем, постараемся их выявить и дать Вам ответ в текущем году. Начальник ОВД Мамонтовского райисполкома В. М. Адам. (Получил 9.12.89)».

«В Алтайский краевой совет народных депутатов,

председателю Мамонтовского райисполкома Боровскому А. И. от группы православных верующих Лапкин И. Т.

На моё имя поступила копия письма председателя Мамонтовского райисполкома Боровскому А. И. за подписью первого заместителя председателя исполкома В. С. Германенко... Время соврешенно не терпит, и потому, не дождавшись ответа из Мамонтово, срочно вношу пояснения. Мы уже пытались говорить с тамошними властями совхоза и района о финансировании, строительстве, как это делается в центральных областях России, о чём читаем в публикациях, когда жители приезжают уже в готовые здания. Нам ответили сразу же, что о таком и мечтать не нужно, ибо там отпускаются на это средства, а здесь не отпущено, и никто ничего для вас строить не будет. При таком разговоре дело с места явно не сдвинется до новой пере-перестройки. Попытаемся рассмотреть другой вариант, уже вполне приемлемый обеими сторонами: желающими поселиться и властью Мамонтовского района. Ничего фантастического в нашем предложении нет – мы полностью ссылаемся на опыт заселения новых земель в Сибири, в Америке.

1. Нам нужно теперь только официальное разрешение поселиться, чтобы нам отвели земли 50-100 или более га., и чтобы мы, заплатив за землю, были на ней полными хозяевами, как наши родители при единоличной жизни до раскулачивания. Составить договор на пятьдесят лет или в вечное пользование, что рассматривается или уже и принято в проекте о законе о земле. Значит необходимо получить разрешение, заверенное по всей законности человеческой, без обмана, чтобы нас не раскулачили, как наших родителей и дедов, живших там раньше, где и мы родились и выросли.

2. Получить сразу же, ещё до поселения разрешение построить православный храм (в начале молитвенный дом) по виду, и что служить будет в нём не навязанный безбожной властью, уполномоченными по религиозным культам, но истинно верующий священник, как мой родной брат о. Иоаким. И чтобы архиерей его не отнимал у нас.

3. Род занятий на этой замле, как житель хутора, человек определяет сам, чтобы никто не стоял над нашей душой, не давил планом, обязаловкой, не тряс нас, что нам сеять, разводить, когда и как – на всё это у нас своего ума хватит, без чужих дядей: среди нас, уже желающих там поселиться есть механизаторы, агрономы, учителя, врачи, строители...

Мы желаем всё делать на свои средства; в начале даже из пластов земли можно построить дома, только на балки, двери дали бы материал. Потом уже благоустроиться, очистить пруды, развести рыбу, сады, скотину, птиц. Для этого нам нужно иметь право распоряжаться землёй, околками, заброшенными прудами, чтобы всё привести в надлежащий вид, и чтобы посторонние не хищничали, не разоряли, не губили околки, – но чтобы и детям после нас досталась живой природа. Теперь там пустырь, крапива, всё нужно начинать с нуля, копать колодцы. Первые неколько лет, ясно же, что мы, благоустраиваясь, едва себя сможем прокормить, но, по крайней мере, как думаем ныне, уже не будем стоять в очереди у полупустых прилавков в городе, чем уменьшим напряжённость; и, конечно же, излишки, при свободной торговле, если Бог даст, под прилавок прятать не собираемся. О школе и магазине на первых порах трудно говорить, но и это нас не устрашит – можем для своих детей снять дом, или купить в селе Корчино, что за пятнадцать километров от пос. Потеряевка, и там как в интернате, с нашими же людьми, верующими, будут неделю жить дети, как и мы жили на квартире в этом селе. Снабжение продуктами – в запас, как на разъезде «Подстепный» живут, что в четырёх км. от поселения, да и по заказу могут привозить из района.

4. Право на поселение: кому разрешать посторонним там селиться. Это право принадлежит только первым поселенцам, а позднее и тем, кто там поселится по их разрешении. Разрешение будут давать на общем сходе местным референдумом. Выход из поселения свободный, а вход по разрешению – совсем наоборот тому, что было с республиками в Союзе. Это для того, чтобы не загубили всё благое начинание, чтобы нам туда не подселили «химиков» воров, пьяниц, тунеядцев, развратителей, тех, кто приввык жить в роли паразита.

5. Помощь местных органов власти района, совхоза по их воозможности техникой материалами при строительстве за наши деньги. В дальнейшем, как думаем, помощь может быть и взаимообразной. Считаем, что таким образом можно возродить не одну заброшенную деревню, и как-то снять напряжение с обеспечением продовольствием, и в городе уменьшится число едоков.

Уповая на помощь и милость Божию, на благодать Господа нашего Иисуса Христа сумеем же мы выжить!

Итак, кратко обо всём сказанном: разрешите нам всё высказанное, без обмана, по-серьёзному, и потом не мешайте нам, не губите нас, дайте, наконец, нам свободно вздохнуть, расправиться, сделать ещё одну попытку прокормить хотя-бы самих себя, и оградите нас от злодеев, от тамошних и всяческих грабителей. Если это наше предложение покажется вам необычным, так ведь всё вокрруг нынче необычное, даже издание официально «Архипелага ГУЛАГ», признание погибельности раскрестьянивания. Нужно же учесть, что и мы со страхом идём на этот шаг, не верим в серьёзность перестройки до конца. Нам нужна свобода, а понукать нас не нужно. Мы Бога боимся, значит вреда от нас никому не будет. Мы верим, что сказанное нами исполнимо. Переселенцам необходимо бы год-другой сохранить, если не работу на прежнем старом месте, но уж жильё-то обязательно, чтобы когда что-то будет не по-нашему проекту, было бы куда голову притулить, не стать бомжем на старости лет, ибо к нам будут переселяться и с детьми, а не одни пенсионеры. 20.3.90.

 

«Алтайский краевой совет народных депутатов. Исполнительный комитет. 14.3.90 № Л-679-14 Председателю Мамонтовского райсполкома т. Боровскому А. И.

В крайисполком поступило письмо от Лапкина И. Т. о строительстве жилья в бывшем посёлке Потеряевка Корчинского сельсовета. Крайисполком просит внимательно разобраться о возможности восстановления посёлка и строительства жилья, объектов соцкультбыта и производственных помещений в нём. О результатах сообщите заявителю и крайисполкому до 1 апреля 1990 г. Первый заместитель председателя исполкома В. С. Германенко».

«Не отвращайся от трудной работы и от земледелия, которое учреждено от Вышнего» Сир. 7:15

«В Мамонтовский райисполком и А. И. Боровскому, председателю исполкома. Копия: директору совхоза «Корчинский» Мануйлову А. С.

«И дым отечества нам сладок и приятен» Пушкин А. С.

В выступлениях со Словом Божиим, с Библией в руках мне приходится выступать в воинских частях, в отделах милиции, в университете, в институтах, в школах, ЛТП, в спецкомендатурах, учреждениях, правлениях, перед осуждёнными, и очень большое внимание уделять так называемому «человеческому фактору», или проще сказать пути воскрешения нашего человека, идеологизированного, споенного, нашпигованного агитками прошлых лет, о покаянии. Значит, это и есть мой конкретный вклад в дело перестройки. Одной из самых насущных задач ныне является вопрос о земле: как накормить страну, как воспитать новое поколение, лучшее нас, свободное, работящее. И этой практической работе мне и приходится посвящать, в основном, три летних месяца: июнь, июль, август, когда ребятишки на каникулах, а у родителей отпуск. Статья корреспондента «Молодёжи Алтая» за 29 сентября 1989 г. «Меж колосьев и звёзд» рассказывает, как это делается. Как на совершенно непригодном для использования участке земли, захламлённом железом и бетоном, и крапивой, в яме, у навозной кучи мы расчистили площадку, засыпали вручную огромные ямы и отдыхали летом, приучая детей к настоящему труду, воспитывая их высоконравственными христианами и гражданами своей страны. Добрые, благодарные ответы поступили на эту статью из США, Англии, Канады, Швеции, Польши, Швейцарии, Голландии, Филиппин и других стран. Из Москвы, Питера, Академгородка, из многих университетов страны, из разных городов. Все отметили важность проводимой работы по воспитанию добрых качеств в детях (см. «Алтайская правда» за 31 августа 1989 г.). Фотовыставка о нашем месте отдыха фотокорреспондента Волобуева А. в зале фотовыставки г. Барнаула привлекли внимание посетителей, и ко мне стали поступать заявки, просьбы посодействовать такому же отдыху, разрешить им прибыть к нам в пос. Потеряевка, которого теперь нет в жизни. С такой же просьбой обратились ко мне не только из разных районо г. Барнаула, но и из университета, Новосибирского Академгородка, из разных городов зарубежья. Мы даже шутили, что из благословенной Грузии, и от Чёрного моря приехали в прошлом году к нашей навозной куче. Думаем, что в этом году на старом месте, или близ леса будем также отдыхать, и будут гости разных национальностей, как и в прошлые годы: русские, украинцы, немцы, греки и другие. – Вопрос межнациональных отношений у нас разрешается в евангельском духе – все мы братья, дети одного Отца ( читаем:«Отче наш, Сущий на небесах…»). Всем хочется прикоснуться к незаражённой природе, пусть даже среди обломков цивилизации, поправить здоровье, окрепнуть. Гостелерадио из разных городов страны попросило разрешения прибыть на наше становище и сделать фильм о том, как приучают детей к земле, как устанавливают связь между отцами и детьми, как живут православные христиане… От местных же органов власти в с. Мамонтово и в с. Корчино требуется минимум внимания к нам – не делать благоглупостей, не повторять роковых ошибок своих прямых предшественников, и не мешать нам жить спокойно, и обеспечить в случае хулиганских нападений от их сограждан-земляков безопасность, ибо в прошлом году они сожгли весь наш лагерь-стан; разрушители так и не были за всю зиму обнаружены, не смотря на заверения милиции из Мамонтово, что к Новому году разорители будут выявлены. Когда-то, лет пятнадцать назад, я сообщал в ЦК партии в Москву о трагической участи нашей деревни, о варварском истреблении берёзовых рощ и колков; и тогдашнее руководство партии в Мамонтово разразилось в мой адрес грубейшей ложью: «Лапкин И. Т. занимается злопыхательской деятельностью, не работает, разъезжает с проповедями, не понимает насущности укрупнения деревень…». Теперь видим, к чему привела подобная злопыхательская деятельность подобных Мамонтовскому бюро райкома партии КПСС – с богатейшими природными ресурсами мы оказались банкротами далеко за гранью нищеты, а продажная партократия в Мамонтово была посажена в тюрьмы и смыта целительной волной перестройки. Изменилось ли что в умах сегодняшних заместителей их, сидящих в тех же кабинетах? Дай-то Бог! Прежний председатель с. Корчино Воронкин правил по принципу: не нравится – уходи. Герой соцтруда Чибисов А. Ф. повесился на чересседельнике, кого-то посадили, кто-то сгинул; и вот мы ныне покупаем за рубежом за природное богатство, каждый второй кусок, съедаемого нами хлеба. Дикий русский бунт замаячил на горизонте, за пренебрежение к нуждам подвластных. Итак, к вам наше слово да будет целительным, нынешние правители всех рангов: не искушайте долготерпение народа. В этом вопросе мы, христиане, для вас – лучшие наставники и благожелатели.

 О нашем отдыхе под сенью Животворящего Креста знают очень далеко, и всякое доброе или недоброе дело против нашего палаточного крова имеет отклик во многих сердцах. За нами следят и держат на контроле. Многие хотели бы перенять наш добрый опыт. За нами наблюдают и друзья и те, кто ищет «жареной» темы, кому подобная конфронтация власти против мирного населения есть шанс победы над партократией. Посему мы просим вас, благоразумно отнестись к нашей просьбе, и оборони вас Бог, чтобы против нас был предпринят какой-либо эксцесс, и чтобы бульдозера не наехали на наше становище «случайно» (такую угрозу передали нам люди близко знающие вас и слышавшие подобный разговор). За все годы мы только дважды вмешались в события, происходящие возле нашего лагеря и сообщили в Мамонтово: один раз когда увидели павших, от безхозяйственности пастухов, в разных логах взрослых семь бычков. И в другой раз, когда местные руководители Корчино осенью не успели собрать сжатую в валки пшеницу, и, желая скрыть это преступление, стали сжигать хлебные валки. Мы не могли своими силами прекратить это варварство. Отношения с Мануйловым А. С. (директор с/х «Корчинский», с Игониным В. Г. (гл. зоотехник совхоза этого) и пастухами, которые рядом со станом, и вообще со всеми тамошними жителями (половина из которых наши сельчане и родственники – главный агроном совхоза – мой крестник, двоюродный племянник, Алексей Семёнович Сизков) отношения добрые. Просим посодействовать нам в получении хотя бы небольшого количества, путь и полусгнивших досок, и хотя бы половинок кирпича с разъезда для восстановления сожжённого хулиганами. И на время с 12 июля по 14 августа, когда у нас нет поста, получать хотя бы по две фляги молока в неделю из Корчино за наличный расчёт, так как среди нас ныне будет немало детей дошкольного возраста, студентов разных городов, военных, милиции и их детей. Приглашение послали командующему Сибирским военным округом. О благотворном влиянии на побывавших прошлым летом среди нас почти неверующих детей получаем письма. Многие учатся в ПТУ, в институтах. Они бросили курить, некоторые в своих группах заняли первое место по спорту, никто не болел зимой. Ваша, даже самая малая лепта в этом благом деле «человеческого фактора», не пройдёт даром и будет оценена и у Бога и у людей. Если, согласно вашего ответа, от 30.3.90 у вас нет финансов ныне восстановить пос. Потеряевка, то это вовсе не значит, что перед вашей финансовой нищетой мы должны покорно склонить головы и «ждать погоды».

Наше пребывание здесь каждый год всё ближе приближает момент, когда люди, новые кадры, и, быть может, улучшающаяся обстановка, помогут соделать ныне невозможное; да и дети к этой земле делаются всё ближе с каждым годом. Приглашение посетить эту нашу обитель в степи послано более чем в сто адресов. Мы разговаривали уже в ОВИРе, что если будут иностранцы, то им бы дали «добро» на въезд в эту «закрытую зону». Своим образом жизни на родной земле мы на практике показываем, что проведение отпуска, пусть даже на такой загаженной земле, несравненно лучше, чем выбивание путёвок в Пицунду. Пруд с гальянами дороже взморья. Надеемся иметь вас своими, патронирующими над нашим станом, земляками. Статья «Кто же такой Игнатий Лапкин» в «Алтайской правде» за 28.2.90 вызвала много откликов из разных городов. Даже от людей совершенно неверующих. А. И. Боровской предъявляет нам в письме обвинение за «нарушение законов» по поводу нашего отдыха на пустыре. Я сходил на совет, на консультации к юристом в крайисполком, чтобы узнать, какие статьи мы нарушили, живя летом посреди крапивы, куда и скотина не может забрести. По всей русской земле летом отдыхают у озёр, у моря, в горах, разбивают палатки и живут всё лето, и никто не думает брать у кого-то на это разрешение. Вы упрекаете нас за то, что я обратился сразу в крайисполком, минуя вас. Простите мне такую вину. Но согласитесь, что дальнейшее дело показало, что даже вмешательство краевой власти дело не сдвинуло с места. Вам даётся шанс показать свою миролюбивость в отношении нас, сделав добро на копейку, получить прибыль на алтын. Мы приглашаем всех вас посетить нас в лагере, и если у кого-то будет желание получить ценную редкую религиозную литературу, я, как распространитель её, могу, получив ваш заказ, помочь вам. Относительно того, что дома из земных пластов на первых порах – это не фантастика. Мы жили у нашего дедушки Чунарёва Е. И. именно в таком уютном и чистом домике из дерна. «Нищета – наше богатство» (Мать Тереза «За рубежом» № 1 (90)). Мне приходится выступать каждую неделю перед тысячами слушателей. И когда я рассказываю о нашем месте отдыха, о его разгроме, то разные люди в разных местах дают одинаковый ответ: не местные ли власти это подстраивают вам, не желая лишних глаз над своею бесхозяйственностью. И если это так, то последствия непредсказуемы. Наша дружеская рука протянута ко всем, да не увидим в ответ сжатую в кулак. Уполномоченный по религиозным культамЛисенков Г. И. пытается подтолкнуть вас на противоправные действия. Вы пишете: «не получено даже устного согласия местных властей» на летний отдых. (Это списано с ненависти уполномоченного, с его кляузы). Пожалуйста, пришлите нам такое разрешение для нашей безопасности. Приехав на родину, на пепелище (наш дом со всеми пристройками был сожжен кем-то точно так же как и лагерь-стан), мы должны просить у кого-то разрешения пожить здесь? Некогда покорённым евреям первого века по Рождестве Христовом император Рима только за большие деньги разрешал прибыть на холм близ Иерусалима и смотреть на родину отцов. Какое тысячелетие на дворе?!

 Вы пишете в завершающей фразе, что «не считаете дальнейшую переписку нужной, целесообразной, как отнимающую массу рабочего времени».

 Сегодняшнее руководство яростно отгребается от дел своих предшественников. Они ведь тоже «тратились на нужное», но развалили экономику, и убили в человеке всё живое, создали новый тип «советского человека», не приспособленного к жизни, безразличного ко всему – к душе, к государству (Д. С. Лихачёв). То что вы не приняли наше предложение о восстановлении посёлка, мы и это принимаем; и если нет ничего у вас, то что же? Из ничего только Бог Создатель может делать. Если учесть, что две трети письма из вашего райисполкома было хвастовством своими заплатами и дырами на тришкином кафтане экономики, то вам хотя бы даже ради интереса нужно было ухватиться за такую идею возрождения посёлка, как-то практически начать решать продовольственную программу. А вы отмахнулись от нас, как от Потеряевского комара, сославшись на сверхурочную благозанятость. Нам трудно поверить в искренность этой отговорки. В вашем ответе прямо звучит пренебрежение нашим советом, и чтобы мы вообще в этих местах не появлялись без вашего разрешения. А дать такое разрешение – вы не дадите. И снова простор крапиве, полыни; горькие плоды рабской мысли и пустыри душ рождают длинные очереди по оглушительным ценам в продмагазинах. В 1986 году мне пришлось пробыть в одной камере Барнаульской тюрьмы с вашим бывшим директором рыбкомбината Сивером Владимиром Митрофановичем вдвоём. Да, непростой был директор, а настоящий деловой коммунист, шёл «за паровоза» – во главе вязанки директоров и других номенклатурщиков. Некоторые из них сидят, а кто-то и застрелился (Бондаренко). Много он порассказал о Мануйлове и о всех руководителях районного и краевого масштаба: судьи, прокуроры, крайкомовцы, о всех их гнусных делах, похабщине и вакханалиях. Игнатий Лапкин. 6.4.90».

Тревожное русское небо. О фильме “Предчувствие”

«...Достойная человека жизнь корнями уходит глубоко в землю, а кроной тянется в небо. И понятна та невыразимая тоска и боль с которой говорит И. Т. Лапкин, человек духовный, сын крестьянина о земле. О земле отчуждённой от человека, труженика. Случайно ли то, что вместе с поруганной ВЕРОЙ поруганной и осквернённой оказалась и земля? Молох коллективизации явился материальной предпосылкой воинствующего атеизма. “Предчувствие” – взвешенное аргументированнае, свободнае от спекулятивных эффектов переоценка ценностей. Как часто идущие по этой тропе (переоценки ценностей) к бракосочетанию с истинной Истиной заключают союз с бесом...». («Прямая речь» апрель 1991 стр. 8., фильм «Предчувствие» Свердловской киностудии – Красноярский филиал, режиссёр В. С. Кузнецов, занял первое место среди документальных фильмов в России и на международном киноконкурсе.)

«Потеряевка. Деревня, которой нет»

«“Рота, подъём!”

Громовой раскат подбрасывает лежащих на жёстких нарах. Продираем глаза. Уф-ф! Нет, это не казарма с дежурным по роте. Это летний лагерь православной общины Игнатия Лапкина. На часах – пять утра.

Но вначале был рассвет­ный полустанок. Сон­ный проводник удив­лённо смотрит на одетого по-городскому бородача, сходя­щего с поезда посреди Кулундинской степи. Стук колес и фырканье тепловоза постепен­но стихают, остаётся только степь. Где-то здесь живут лю­ди. Живут в зыбких хижинах, над которыми возвышается православный крест.

Об Игнатии Лапкине «СГ» уже писала в №№ 10 и 47 за 1990 год. Писала о том, что он не в ладах с Pyсской пра­вославной церковью РПЦ) – ведь она до сих пор не покая­лась за «Декларацию» митро­полита Сергия, поставившего церковь под руководство НКВД, за безграмотных и ко­рыстолюбивых священников, за торговлю в храмах. Писа­ла о трудном пути проповед­ника, пострадавшего за веру в лагерях и психушках. О том, что Лапкин со своей об­щиной перешёл под юрисдик­цию Зарубежной церкви.

Но сегодня речь о другом. Посреди Кулундинской степи была когда-то деревня Потеряевка, попавшая в начале 70-х в «чёрный список» «неперспек­тивных». Родная деревня Лапкина.

Степная дорога входит под сень огромных тополей, обра­зующих аллею. Когда-то здесь была улица. Немногочислен­ные деревья явно посажены людьми: тополя – вдоль до­роги, черемуха – чуть по­дальше. И ощущение чего-то домашнего, уютного, родного, хотя кругом лишь степь, де­ревья, да большие хищные птицы кружат над головой.

Среди деревьев – остатки саманной хижины (подарок этнографу), ещё дальше – кирпичное строение без кры­ши, совсем новенькое, только буйная растительность внутри и снаружи обозначает воз­раст. Похоже, так и не до­строили, бросили на полдоро­ге. Деревянных домов нет: разобрали. Степь кругом, каж­дая доска дорогаv.

Деревни давно нет, но быв­шие жители её каждый год в троицыну родительскую суб­боту (семик) собираются на могилах предков. Такое бы­вает во многих местах, опус­тошённых когда-то во имя аб­страктного блага. Родина же для человека, как оказалось, штука конкретная, и любовь к родному пепелищу вполне осязаема.

Ходят люди по степи, пока­зывают: вот здесь наш дом стоял, а вон ту черёмуху дед посадил... Большая деревня была, далеко раскинулась.

– Когда-то здесь арбузы выращивали, – рассказывают старожилы. – Но жили люди без Бога, пьянствовали, матерились – вот и наказал нас Господь. Об этом и в Библии написано: кто не слушается Бога, того изгоняет Он с пло­дородной земли на солончаки.

Видимо, пришло время ка­яться. Вначале только старо­жилы, а потом и новые члены общины Лапкина стали на лето приезжать сюда, в степь. Вдалеке от безбожного горо­да создали они свой островок, где живут по христианским законам: в труде и молитве. И детей сюда повезли: нечего им в городе нежиться, маять­ся от безделья в каникулы – пусть жизнь узнают. Опять же от греха подальше.

- Игнатий нас воспиты­вает по-спартански...

Строжайший запрет на ку­рение и алкоголь. Уставные требования к одежде, к пи­ще... Это я ощутил на себе. Всё время пребывания в лагере пришлась работать вместе со всеми: таскать доски, выди­рать гвозди, копать землю... Устав здесь строгий. Лапкин был когда-то старшиной. Раз­говоры только о Боге или по выполняемой работе. Нечего зря языками молоть. Впрочем, народ здесь подобрался такой, что любой разговор оказы­вается о Боге.

- Ещё Василий Великий говорил, что все животные тя­нутся к пище, и только чело­век подносит пищу к себе.

Наклонился над тарелкой – сразу ложкой в лоб. С этим здесь просто. Поблажек никому не делается – ни журналистам, ни киношникам, ни детям.

Кстати, о кино. Режиссер Владимир Кузнецов снял здесь один из эпизодов доку­ментального фильма «Пред­чувствие», получившего первый приз на фестивале православного кино в Москве. И те­перь идут письма из Москвы и Ленинграда, других горо­дов: появились и там желаю­щие. Просят также принять на лето ребят из детских до­мов. Значит, работы прибавит­ся.

ГУЛЯЕТ ветер по степи. Пыль скрипит на зубах, ложится слоем на палатки, на кастрюли, на овощи, что приготовлены в суп. Приготовление пищи в полевых условиях – из курса выживания. Живущим здесь нравится. Нравится и жёсткая армейская дисцип­лина, и более чем скромная пища, и тяжёлая работа с рассвета до заката при пол­ном отсутствии развлечений. Труд и молитва.

Но всё же лагерь – не де­ревня; зимой здесь жить нель­зя, а значит, нельзя и скот держать, не увезёшь в город­ские квартиры сельскохозяй­ственную технику. Надо восстанавливать Потеряевку.

Первым решился священ­ник отец Иоаким. Он тоже ро­дом из Потеряевки. Там, где был его родной дом, теперь стоит его палатка. Завёл коро­ву, выстроил для неё сарай­чик – теперь в лагере есть своё молоко.

А Игнатий Лапкин бьётся за землю. Огромные площади плодородной земли пропада­ют без дела. Но вот интерес­но: как только в инстанциях встал вопрос об этом, как тут же появились тракторы и на­чали пахать. В первую очередь запахали дорогу, иду­щую вокруг лагеря, теперь приезжие механизаторы пы­лят прямо через лагерь. А па­шут наспех, с огрехами. Пашут там, где раньше не паха­ли, обходя только старинные кирпичные фундаменты.

Непостижимым образом пропадают вещи из лагеря; время от времени случаются пожары – не где-нибудь во­круг, а именно в лагере, и именно тогда, когда там нико­го нет. Кто поджёг? Местные мальчишки? Здесь вообще нет местных – пусто кругом. Только Лапкин c общиной. Мимо проезжает голубой «москвич».

- Мужики, чё это вы де­лаете?

- Дом строим, жить здесь будем.

- Вот правильно. И я гово­рю: поднимать надо Потеряевку.

Появляются директор бли­жайшего совхоза Анатолий Мануйлов и председатель райсовета Анатолий Боровских. Спрашивают: чем помочь? Лапкинцы удивлённо перегля­дываются. Говорят, раньше им только угрожали, теперь иначе. Новый курс или, может, присутствие журналиста сыграло роль? Лапкин просит об одном: не мешать, не уби­вать начатое дело, а там всё в руке Божией да будет.

Помог пока только... ко­мандующий войсками Сибир­ского военного округа генерал-полковник Пьянков – дя­дя Боря-генерал, как его здесь называют, – выделил армейские тенты для лагеря. Надо бы ещё полевую кухню – в степи для костра дров не напасёшься, да пыльный ве­тер покоя не даёт.

Ещё директор совхоза «Кадниковский» Валерий Игонин лошадку обещал...

ВЕЧЕР. Копаем яму для погреба. Уже темно, предметы различают­ся с трудом. Лапкин прика­зывает прекратить работу.

- Игнатий Тихонович, со­всем немного осталось.

Но Лапкин неумолим. Надо ещё успеть поужинать до ве­черней молитвы.

Час ночи. Темно. Сигналом ко сну служит новосибирский поезд, что светит окнами на горизонте. Далеко в поле вид­ны фары работающих тракто­ров.

- Вот кто кормильцы на­ши. Мы спать ложимся, а они работают.

- А завтра когда встаем?

- Как всегда, в пять.

Анатолий ЗАКОВРЯЖНЫЙ. Фото автора». («Сибирская газета» 26 июля 1991 г. стр. 10).

 

«Храни вас Бог...»

«Как только вышел закон о земле, в этом году мы решили начать строить хотя бы один дом в зиму. Сначала нам угрожали, а теперь даже есть такие, как депутат Писарев, помогающие достать некоторый материал за наш наличный расчёт. Раньше в колхозе было две молочных фермы, четыре конных, две пасеки, сады, птицеферма, несколько овцеферм. Но земля оказалась и брошенной и загаженной. Околки вырубаются, пруды заилило, сады одичали... Как будет с нами дальше – Бог только ведает, но уже видно, чтоо убивать нас там пока не будут, если не возвратится всё на круги свои, не раскулачат, как нашего деда, родителей живших там. Община будет православная. Всё у нас будет по-совести, так мыслится, а иначе для чего это всё? Игнатий Лапкин г. Барнаул» («Крестьянская газета» № 17 сентябрь 1991).

«ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ В ЗАБРОШЕННУЮ ПОТЕРЯЕВКУ ВЕРНУЛСЯ ЧЕЛОВЕК, ЧТОБЫ ЖИТЬ И РАБОТАТЬ»

«Полтора годе назад, беседуя с известным христианским проповедником Игнатием Тихоновичем Лапкиным, честно говоря, сомневался, что его планы возрождения родной Потеряевки найдут воплощение в жизни. И в более-то стабильные времена многие благие начинания становились жертвами безжалостной бюрократической машины. А в наше-то, смутное, шансы Игнатия Тихоновича на успех казались и вовсе призрачными. Но в чем я не сомневался уже тогда, так это в силе его убежден­ности в своей правоте, в правильности выбранного им пу­ти.

И вот я снова Потеряевке... Картина белого безмол­вия, сверкающего под солн­цем снега, впервые за много лет была нарушена самыми что ни на есть прозаичными домом, скотным двором, ба­ней... А вот и тот, кто многое сделал, чтобы из печной трубы весело устремился к зим­нему небу дымок, чтобы тишину нарушали мычание ко­ровы, лай собаки и пенье пе­туха. Во многом это стало во­зможным благодаря брагу Игнатия Лапкина – Иоакиму Тихоновичу.

Из рассказа И. Т. Лапкина.

– В семьдесят первом го­ду в числе последних жителей Потеряевки уехали и на­ши родители. Укрупнение сёл практически превратилось в насильственное выселение, когда закрывают школу, магазин и ставят в положение, при ко­тором жить невозможно, – это, я считаю, насильственное выселение. А ведь земля здесь хорошая и места красивые. Можно заниматься и скотовод­ством, и земледелием.

Весной 1991 года сюда, в родные места Иоаким Тихо­нович приехал вместе с Виталием Устиновым, чтобы через двадцать лет после того, как последние жители покинули Потеряевку, начать восстановление посёлка. Началом стали две палатки и участок земли, вскопанный под огород. По дощечке, по лесинке стали со­бирать материал для строите­льства скотного двора. Пер­вую существенную помощь, оказали поселенцам председа­тель Комсомольского сельсо­вета И. Н. Писарев и директор совхоза «Кадниковский» В. Г. Игонин. Поддержали морально, один помог купить стройматериалы, другой – лошадь. Уже здесь, на месте купили и корову. Вроде всё просто получается: помогли, привез­ли ...Но знал бы кто, какие силы истрачены!..

 Из рассказа Иоакима Лапкина:

– Закончил Московскую духовную семинарию, в семь­десят восьмом году стал священником. Но никогда не покидало желание вернуться в родные края. Приезжали сюда и видели – малая родина зарастает бурьяном. И мы решили – пора начинать возрождение посёлка. Понимали, что проблем возникнет масса. Летом поселенцы взялись за дело. Готовили простейший строительный материал – са­ман, иначе говоря, крупный кирпич из глины с соломой. Простейший-то простейший, но дома из него, сделанные на совесть, стоят веками. Первого августа 1991 года первый кирпич был положен, а всего на строите­льство двухквартирного дома их ушло около семи тысяч. Иоаким Тихонович, сам пре­красный каменщик, за две не­дели сложил стены, а до дож­дей уже и крышу сделали (разжиться шифером помог директор Корчинского РТО). Колхоз «Наука» Тюменцевского района продал им вторую лошадку. Без тягловой силы пришлось бы туго. Вообще, уже на первом этапе восста­новления села переселенцы ощутили, что многие люди, доселе их не знавшие, отно­сятся к их затее с понимани­ем, а главное – не чурались оказывать помощь.

Из рассказа Иоакима Лапкина.

- Работали мы весь свето­вой день, кроме воскресений и религиозных праздников. В палатке и богослужение сове­ршали. Сейчас к нам на жи­тельство подали заявления пятнадцать семей. В основ­ном это родственники, близ­кие по духу и вере люди. Ве­сной этого года думаем зало­жить десять домов. Подчеркну: мы стали ощущать благожела­тельное отношение к нам рай­онной администрации, адми­нистрации села Корчино. По­обещали выделить лес, ДРСУ продало нам 70 кубометров щебёнки.

Кроме дома, бани, скотного двора, успели и колодец выкопать и пруд. Сейчас вот завезли 28 бетонных плит. Планируют на основе бывше­го клуба (остались стены) по­строить школу и храм. В бли­жайшее время сюда должны подвести электроэнергию. Про­блему питания до сегодняш­него дня решали по-разному – что-то привозили, что-то по­купали, неплохой урожай со­брали в огороде. В этом году переселенцы намерены при­вести в порядок кладбище, пруды. Ну а что касается рабочих рук – с наступлением тепла приедут единомышлен­ники. Кстати, ребятишки из православного лагеря Игнатия Лапкина, так сказать, соревнуются за право порабо­тать на восстановлении по­сёлка. Вдумайтесь в это! У нас чаще всего соревновались за то, чтобы хорошо отдохнуть. Чувствую, у многих читателей уже вертится вопрос: откуда средства на восстановление посёлка? В это дело Лапкины вложили все свои сбережения... был у нас разговор вначале всего этого. Мы понимали, что дело задумали труднейшее, проблем встретим массу. Но сейчас мы постепенно находим понимание и, благодарение Боry, – се­рдца у людей открываются на­встречу. И потом, у нас есть руки и желание...Внутри дома большая русская печь с полатями, алтарь с иконами, книги религиозного содержания. И красочный бу­кварь, изданный в США на русском языке. Ведь кроме Иоакима Тихоновича, его бра­таПавла, мамы братьев Ма­рии Егоровны, здесь живет ше­стилетний племянник Ося. Так что букварь очень кстати.

К переселенцам время от времени наведываются гости, единомышленники. Посмот­реть, поговорить, но первым делом – помочь. Кстати пришёлся в этот день и обед в первом доме возрождаемой Потеряевки, предложенный нам гостеприимными хозяевами (в Корчинской столовой к нам были не столь радушны).

Мы уезжали, и с трудом осознавалось, что вот этот дом, куры, четыре гуся и три ут­ки, пара лошадей, мирно жу­ющих, корова, пригревшаяся на солнце, – всё это и есть начало новой Потеряевки, на­чало тому, что все мы пой­мем наконец: нельзя человеку без родины... В. Ретунский». («Свет октября» 25 февраля 1992 г. № 24 (7321) Мамонтовский район).

«АЛТАЙСКИЙ КРАЕВОЙ СОВЕТ НАРОДНЫХ ДЕПУТАТОВ. МАЛЫЙ СОВЕТ.

РЕШЕНИЕ от 23 марта 1992 г., Барнаул.

О восстановлении статуса посёлка Потеряевка Корчинского сельсовета, Мамонтовского района.

Рассмотрев материалы о восстановлении статуса бывшего посёлка Потеряевка Корчинского сельсовета Мамонтовского района и руководствуясь Указом Президиума Верховного Совета PCФCP от 17 августа 1982 года «О порядке решения вопросов административно-территориального устройства РСФСР, малый Совет краевого Совета народных депутатов РЕШИЛ:

1. Восстановить посёлок Потеряевка Корчинского сельсовета Мамонтовского района.

2. Обязать начальников отделов и управлений, комитетов администрации края, председателя Мамонтовского районного Совета народных депутатов провести соответствующие мероприятия, связан­ные с изменениями административно-территориального устройства края. А. А. Суриков».

«Деревня Потеряевка»

«К слову сказать, одна дере­вня – Потеряевка – своему повторному появлению на ка­рте района обязана братьям Лапкиным. Ровно двадцать лет назад их родители в числе по­следних покинули Потеряевку. С тех пор братья почти ежегодно приезжали сюда в отпуск. Жили в палатках и ме­чтали возродить родное село. Когда добивались возвращения Потеряевке статуса села, при­шлось потоптать ковры и в Белом доме. Дело решилось.

Лапкины не обычные пере­селенцы, – к родным местам стремились верующие люди, поддерживающие контакт с Русской православной церко­вью в США и Канаде и хоро­шо известные в России. С ны­нешним главой администрации района П. Мителёвым они на­шли общий язык.

За лето потеряевцы поста­вили шесть домов из самана, одни из земляных пластов. Кирпич купили только на пе­чи. Выкопали колодцы и по­греба, ставили сараи. Завели коров, лошадей, овец, кирпи­чом обложили и стены хра­ма, в которой будет и шко­ла.

Недавно получили теле­грамму из Минска: американ­цы купили им трактор. Правда, где он сейчас и когда поступит, – неизвестно. Мителев обещал помочь им при­обрести комбайн. Останется купить грузовик и гусенич­ный трактор. Очень нужна вся эта техника – ведь заниматься взялись земледели­ем.

А ещё хотят почистить пру­ды и развести рыбу. Одна се­мья думает обзавестись пасе­кой. Обратите внимание: де­лают то, что задумывали и скрипачёвцы, но не конфлик­туют же с властями.

Собрались в Потеряевке в основном родственники да хорошие знакомые – едино­верцы. И их усилиями обре­тает надежду потерянная два­дцать лет назад деревня Потеряевка. А. ШИПУЛИН» («Алтайская правда» 21.4.92 Мамонтовский район).

«Наш голос... в “Голосе Америки”»

«Недавно радиостанция «Голос Америки» (в своё время считавшаяся для советского радиослушателя запретной) представила христианского проповедника Игнатия Лапкина. Из радиопередачи слушатели узнали и о возрождаемом по его инициативе посёлке Потеряевка. Затем транслировалась проповедь Игнатия Лапкина, посвященная Библии, её воздействию на человека». В. Ретунский  («Свет октября» №118 от 1 октября 1992 г. стр. 1).

«Пойдёшь за чужим, потеряешь своё»

«В ИЮНЕ–АВГУСТЕ нынешнего года мне удалось побывать в Америке и свои­ми глазами увидеть «загни­вающий» капитализм. Был там по приглашению первоиерарха Русской Православной за­рубежной Церкви митрополи­та Виталия и епископа Илариона. Трудно выезжал, сначала долго власти не выпус­кали, потом себя не мог под­готовить внутренне, ибо было такое чувство, будто собираюсь делать какое-то нехорошее дело этой поездкой. Дома и в Москве собирал друзей, чтобы обосновали необходи­мость этой поездки. И теперь, после возвращения, долго об­думывал то своё чувство и всё, что видел и слышал за океаном. Благодарю Бога: чувство меня не обмануло. Я увидел там разделение русских людей на станы и лагеря, на «красных и белых». Но потом при посещении монастырей всё это улеглось.

Перед поездкой перечитал всё, что мог раздобыть об Америке, расспросил тех, кто побывал там. И снова, в кото­рый уже раз убедился, что «Духдышит, где хочет», ибо самые точные данные о нашей эмиграции, её характеристику, внутреннее состояние та­мошних дала русская исповед­ница. Она как пророчица, вос­ставшая над Россией и миром, нынешняя Девора второго Израиля, наша современница, церковная писательница Зоя Александровна Крахмальникова. Приведу здесь только две фразы её: «Они там за гра­ницей больны Россией» и «Они не знают России».

Ездил я за счёт миссионер­ского фонда, пока – первым из мирян. Спрашивают здесь: как там узнали про меня? Отвечаю, что благодаря не­усыпной заботе обо мне КГБ. Когда шёл судебный процесс надо мною, за рубеж поступа­ли тайно производимые маг­нитофонные записи. А весь материал был напечатав в Па­риже в «Русской мысли» 6.12.86 г. под заголовком «Здесь правду говорить нель­зя». Там почитают гонимых за правду, потому вот и в гос­ти пришлось наведаться к далёким братьям.

И видел я там ту самую Русь уходящую. Теперь отве­чаю всем на вопрос: что за люди там живут? И дивятся рассказу о том, что сумели наши сохранить там себя, русскость не потерять, душу в чистоте соблюсти. Старое поколение простых людей в отношениях, вразговоре та­ким показалось мне по-детски чистым, девственным. Только в книгах читал раньше, что такая незамутнённость души бывает – вот это сокро­вище русской души соблюли там наши скитальцы. В этом нынче нуждаемся более всего. Но наше общество не отторгнет ли их, безобманных?

Что касается материальной стороны, магазинов, дорог, товаров – об этом столько написано, и я видел всё – это просто не с чем сравни­вать. Но меня более всего ин­тересовало состояние русских людей, их душа. Потому очень много ездил, посещал скаут­ские лагеря, приходы, почти везде просили выступить о положении в России. И невольно вспоминал слова Зои Александровны: «Они там за границей больны Россией», «Они не знают Россию!» Ког­да при перестройке разреши­ли выезд, то хлынула такая волна: как земля не поглоти­ла такой сброд? А там всех бросились обогревать, снаб­жать, пристраивать. И в от­вет их, простодушных, обма­нывали, обворовывали, грозили им.

И пошли волна за волной, и всё мутнее, всё гуще, всё вороватее. Ах, как ждали там русских, как любили их! Но вот уже и в Синоде на проходной появилась заметка, что без особого распоряжения не принимать из Союза, ибо наяву увидели то, о чём пел Ра­сул Гамзатов, – про то, что гора на горе, вор на воре и во­ром погоняет. Представьте ужас и разочарование наших русичей; ведь жили Россией, все думы о ней, ожидая воскре­сения её. И в этой ностальгии воспитывали детей, учили их родному языку, воспитывали на русских примерах героиз­ма и самоотверженности. Мне рассказывали о том, как рус­ских юношей кто-то пытался там оскорбить, назвав рус­скими. И как эти юноши на­завтра вышли на спортпло­щадку в майках с надписью: «Мы – русские».

Слышал я воспоминания американцев о первой волне русских эмигрантов, о том, какие это работящие, исклю­чительно честные люди, со­весть континента. И поневоле вспомнишь подсчеты Солже­ницына: в лагерях пленных в первую мировую войну самый малый процент воровства был среди русских – не более одного процента, и как этот процент подскочил у пленных во вто­рую мировую. Такова транс­формация ангельской чисто­ты в демоническую одержи­мость, бессовестность.

Там мне приходилось высту­пать с новой темой: «Видение будущего России и эмиграции на основании Священного Пи­сания». Кратко изложу суть. Окончился у второго Израи­ля – России – 73-летний плен Вавилонский. Россия встанет, а часть эмиграция должна вернуться, остальным – все средства посвятить Ро­дине. (Иоанн Златоуст, том 2, стр. 524, т. 12, стр. 1268.73 года от расстрела царя, до ав­густовского путча).Рассказы­вают, что недавно в Италии заложили в компьютер данные мировой истории, прогнози­руя дальнейшее развитие ми­ровых отношений. И умная машина выдала: Россия – это нынешний второй Израиль. И если Россия не встанет, то и миру конец.

О том есть и предсказания оптинских старцев, и Иоанна Кронштадтского, что если на­род русский потеряет веру Православную, то и не будет уже Русью святой, а сбродом нечестивых. Но корабль раз­битой государственности вос­становится, и хотя материаль­но и не будет кичиться, но станет Россия духовным све­тильником на высоком месте. И к этому уже есть предпо­сылки. Как писал В. Соловьев, за грехи правителей и народа наказана Русь, отдана прес­са в руки черных воронов, расклевывающих славу Рос­сии.

«Наказана ты, Русь, все­сильным Роком,

как некогда священный Валаам.

Заграж­дены уста твоим пророкам,

И слово вольное дано твоим ослам».

Не раз приходилось там от­вечать на вопрос: чем кон­кретно лично мы занимаемся на родине? Рассказывал, как дали нам возможность восста­навливать порушенный 20 лет назад ваш родной посёлок Потеряевка в Мамонтовском районе, как трудно это даётся, ведь как бедны мы, а всё дорого. Русские люди за рубежом стремятся помогать, но я был свидетелем, как бес­следно исчезает их помощь. Потому желают теперь точно видеть: куда и на что идёт то, чем они готовы поделить­ся. Подарили мне там станки по обработке дерева, много материала строительного, одежды. И всё уже прибыло до Питера, но до нас так ни­чего опять не дошло – ни грамма. Застонало в душе, так всего этого ждали, но по­думал и сказал:«Какое же я имею право жаловаться ешё...»(2 Цар. 19:28), когда мне оказали такой приём, принимая меня как Ангела Божия, и их ли вина, что продолжил Господь ещё нам испытание, не допустил получить посланное.

Согласно самой короткий притче Христа (Мф. 13:33), слово слышанное должно войти в уши, проникнуть в сердце и перейти в руки. Ус­лышал, поверил, исполнил. Сколько сотрясений воздуха на трибунах, площадях ны­не. И слышанное слово, чистое, Евангельское, не прино­сит плода, ибо нужно ре­шиться, начать делать вовсе уж невозможное, и – начнёт­ся рассвет. У меня был детский трудовой, христианский лагерь там же, где ныне получен официальный статус возрождаемого поселения ве­рующих, и этот стан –ла­герь каждый год сжигался кем-то, разрушался. Но, нако­нец, вот уже два года всё ос­тается целым. А что заложи­ли в детях, это даёт свои плоды уже сейчас. Три года добивался разрешения рабо­тать с подследственными в местной тюрьме, и ворота от­крылись: сеем с надеждой – это ведь наши граждане там, подадим же им ешё шанс встать на ноги. И распростра­няя по камерам слово вечно­го Бога Христа, зримо вижу добрые плоды.

Предоставлена возможность преподавать вечное, разумное, святое, божественное в шко­лах, университете. И кто уве­ровал, это и есть та ушедшая Россия, возрождаемая, кото­рая ешё скажет своё слово миру бизнеса. И дух возвы­сится над плотью и в водах истинного крещения родится новый человек, и воспоют Пас­ху среди лета, – как проро­чествовал Серафим Саровский.

Видел там подлинно верую­щих архиереев, молитвенни­ков за Русь, могу уверенно сказать, что русский народ – народ-богоносец, избранный для великой миссии очище­ния мира. Бог кого любит, то­го и наказывает, и потому Россия потерпела такую невиданную катастрофу. На при­мере России весь мир извле­чёт себе урок, как нужно хра­нить святость, не прельщаться обещаниями лживых вождей построить царство Божие на земле. Россия вопияла 73 го­да: бойтесь Бога, чтобы с ва­ми не случилось ешё чего хуже. Если не покаетесь, все также погибнете.

Но Россия даст ещё и при­мер, в который уже раз, как из пепла, из праха можно умолить Бога и восстать переплавленной в страданиях и возвестить миру новое слово любви и примирения, И воз­рождение начнется только с неповрежденной части Православной церкви, не заражённой безбожными структурами, тайными агентами, засланны­ми в ряды верующих, – этот свет и набатный колокол звучат к нам оттуда.

Имеющий ухо, да слышит. Игнатий ЛАПКИН» (Фото В. Галенко. «Алтайская правда» №221 12.12.1992 г.)

«ПОТЕРЯЕВКА, ДЕНЬ СЕГОДНЯШНИЙ И БУДУЩИЙ»

«В Потеряевке живут обыкновенные люди, только с другим мировоз­зрением, Цель их жизни – возродить духовную Россию. Жителей ещё ма­ло, во начало положено. Кто они, эти загадочные поселенцы, несущее как крест свою ношу ради спасения России? Читайте, размышляйте, соглашайтесь или не соглашайтесь, но Потеряевка живет продолжает потихоньку развиваться, насколько позволяют средства, а силы даёт им Бог.

С наступлением тепла на Потеряевке всё зазеленело, и немногочислен­ные пока домишки напоминают о том времени, когда посёлок был одним из многих в районе обычных посёлков, и никто из жителей не подозревал о том, какие превратности судьбы его ждут в будущем. О дне сегодняшнем и будущем беседую с одним из ини­циаторов возрождения Потеряевки И. Т. ЛАПКИНЫМ. Иоаким Тихонович, как потеряевцы пережили зиму?

- Нормально. Здесь, в посёлке, зимовало 14–15 человек. Никто ни­чем серьёзным не болел. Продукты питания заготовили с осени. Так что перезимовали, слава Богу, благопо­лучно.

- Чем было заполнено время?

- Много работали. Чистили снеж­ные заносы, ухаживали за скотом. Большие усилия приложили для того, чтобы убрать деревья на месте буду­щего пруда. Заготавливали и строи­тельные материалы. Для этого прихо­дилось много встречаться с людьми, договариваться. Решался вопрос и о предоставлении дополнительно земли. Выделили нам ещё 190 гектаров, но на землях других хозяйств. Разве это рационально? В общем, забот и хло­пот было много.

- Знаю, что объявления, пригла­шающие на жительство в Потеряевку, появлялись в краевых изданиях и да­же в «Аргументах в фактах». От­кликнулись люди?

- Да, к нам поступили сотни от­кликов. Но берем к себе немногих на основании жёсткого отбора. Нам нуж­ны единомышленники. Сейчас вот две семьи уже переехали. Думаю, что в ближайшем времени 20–30 семей у вас будут проживать.

Кстати, как-то от одного довольно грамотного человека довелось услышать – зачем зовёте людей к себе? Я могу ответить так: легко рассуждать обо всём этом, имея хороший оклад, крышу над головой и всё прочее, но не каждому, к сожалению, судьба предоставила тёплое место. Мы живём здесь уже два года и стремимся до­бывать для себя всё сами. Те, кто к нам приедут, обузой не станут.

- Удалось ли Вам приобрести ка­кую-то технику?

- Мы приобрели грузовой автомо­биль благодаря благотворительной по­мощи из Германии. Ничего не проси­ли, но однажды нам передали деньги, собранные в этой стране, и мы ис­пользовали их для покупки грузови­ка. На Рубцовском тракторном заводе договорились приобрести трак­тор, но пока деньги наши «добира­лись» перечислением, цена трактора возросла и с нас потребовали доплату. Доплатили... Успеем ли? Как бы снова не затребовали дополнительно...

- Договариваясь, решая различные вопросы, Вам приходится сталкивать­ся с нашей, доморощенной бюрокра­тической машиной... Как-то она?

- Сильна. Везде и всё приходит­ся брать штурмом. Пока мы эту си­стему не доломаем, жить нормально не будем.

- Не возникало ли у Вас мысли бросить всё и отдохнуть от хлопот, не­понимания?

- Нет, не возникало. Никто из нас не пал духом, не разочаровался в начатом деле. Трудности нас не пугают, и мы не отступим. За нами Потеряевка. А отдыхать... Мы получаем от труда, от того, что оставим что-то на земле, радость. Ведь мы восстанавли­ваем свою малую родину. В своё вре­мя мы пели о том, что «мой адрес не дом и не улица, мой адрес – Со­ветский Союз...». А в итоге допелись до того, что превратились в «Иванов, не помнящих родства». У каждого должны быть и адрес, и дом, и своя малая родина.

- Что особенно не нравится Вам в нашей нынешней действительности?

- Равнодушие. Равнодушие ко все­му. Как-то довелось слышать разговор руководителей о том, что вот, мол, насе­ление хочет молоко сдавать, но хозяйст­ву это невыгодно. После этого удивля­емся, что масла в магазине нет. Да от­куда же ему быть с такими мыслями? Мы посёлок восстанавливаем, есть решение на краевом уровне, а у нас ни один архитектор не побывал. Не­ужели даже просто человеческое лю­бопытство отсутствует? И все-таки мы надеемся... Надеемся на то, что Бог нас не оставит, что люди станут доб­рей и лучше. Мы всё-таки надеемся...

Беседовал В. РЕТУНСКИИ» («Свет октября» 1.6.93 г.).

«Хотя с невестами и туго»

Семья Дмитрия Устиновича Плот­никова живет в посёлке в полном со­ставе, Жену с детьми он привез вес­ной. Своим приходом мы отвлекли хозяина дома от работы на огороде, а бегавшие неподалеку пятилетний Василий и трёхлетняя Мария с любо­пытством разглядывали гостей. Жена Марина Демосфеновна Куимчиди с четырехмесячной Ниной в это время находилась в доме.

Саманный домик Плотниковых по размеру очень небольшой, внутри всего одна комната. Но в этом году Дмитрий Устинович ставит более про­сторный дом, тоже из самана. О труд­ностях у него и речи нет. Живут в трудах с верою в душе: «Бог даст, всё будет хорошо». Для этой семьи, как впрочем и для других жителей, не важно: беден человек, или богат, им чужды корыстные побуждения. Наипервейшим условием является любовь к Богу.

Приехала в гости мать главы семьи Серафима Гавриловна. Она рада, что её сын и внуки живут здесь, среди православных христиан. И условия находит вполне подходящими и выно­симыми для жизни.

«В первый раз я сюда приехала,– говорит она. – У нас в Чимкенте анашу курят, распутничают, убивают. А здесь люди живут, как, наверное, жили древние христиане. В мыслях и поступках идут за Господом Богом.

Поэтому и воздух, и вода вокруг, всё целебное...».

Батюшка Иоаким Тихонович Лапкин говорит, что скоро приедет ещё одна молодая семья Барабаш, у них не­давно родился второй ребёнок – сын Терентий. Будет в Потеряевке педа­гог, осенью должны открыть школу, должен быть и врач. А как отсеются, Бог даст – несколько свадеб бу­дет. «Хотя, – замечает батюшка, с невестами у нас туго.. На возрос: «Невесты тоже верующие?» – батюшка резонно заметил: «А где вы видели рядом голубя с вороной?». ­

Свадьбы должны быть красивыми, с венчанием в церкви. Как они про­ходят, было бы интересно, посмотреть. Ведь спиртного в Потеряевке не упо­требляют вообще, как не курят, не сквернословят... В незабвенном 1985-ом, после выхода известного Указа, проводили показушные «трез­вые» свадьбы, которые никак не хоте­ли таковыми быть. А здесь – впол­не сознательно с твёрдой верой в ду­ше, стараясь жить по Заповедям Божиим. Свадьба православной христи­анской семьи должна быть веселой, так говорят в Потеряевке. Может быть, позже удастся рассказать и об этом событии вам, уважаемые читатели. Л. КОЛЬЦОВА».

КОРОТКО:«Бычок по кличке референдум»

В Потеряевке уже шесть голов крупного рогатого скота. Две коровы нынче купили. В день апрельского референдума отелилась Ночка, коро­ва совершенно черной масти. Родив­шийся бычок как две капли воды похож на свою мать. И ещё говорят, что он очень мил, совсем как мед­вежонок. Как назвали бычка? Ну, ко­нечно же – Референдум.

Развивается личное подсобное

Кроме КРС в посёлке четыре лошади и два жеребёнка. Есть овцы, куры. В этот день мы встретили со­бачку по кличке Бим и кошку, стере­гущую мышей. Идёт посадка огородов у жилищ. Земля разрабатывалась под грядки для луна, чеснока, моркови.

Из красной книги

Места, расположенные вокруг Потеряевки, удивительно красивы. Флора и фауна раскрашены в нежные первозданные цвета. Дрожит воздух над гладкой поверхностью воды зарос­шего луга, сгибает ветер шесты, на которых пристроены скворечники. Яркая зелень новорождённой травы разрывается наезженной полевой до­рогой. По одну её сторону, словно вырастая из-под земли, целая поляна редких, жёлтых цветов, чем-то напо­минающих издали подснежники, Это лекаpcтвенное растение, занесённое в Красную книгу – горец весенний. А по другую сторону дороги, глазом не охватить, поляны белых, жёлтых, си­них подснежников, тоже, кстати, занесённых в Красную, книгу.

Телевизор развращает

В этом твердо убеждены и хри­стианский проповедник Игнатий Ти­хонович Лапкии и батюшка Иоаким Тихонович Лапкин, и прихожане рос­сийской православной свободной церк­ви. О цивилизации в посёлке напоми­нает электричество и радио. Имеется богатая библиотека литературы рели­гиозного содержания»(«Свет Октября» № 62 от 1 июня 1993 г.).

«В Потеряевке, у староверов»

«...Не будь братьев Лапкиных Игнатия и Акима (батюшки Иоакима) может быть так и продолжалось бы... пустырь разорения... Трудно представить груз, что взвалили на свои плечи потеряевцы. Но они осилили. Как, почему? Начнём с корней: люди разорённой деревушки – староверы... Есть одна телега, была лошадь, но она погибла. Сейчас пока вместо лошади люди. Трудно поверить в возрождение Потеряевки. Но, когда находишься среди общины, когда видишь работу людей с рассвета до заката, наблюдаешь мудрый ритм будней, а в воскресенье идёшь в храм – в переоборудованную военную палатку, начинаешь верить в то, что всё у сельчан будет так, как они задумали». Фотоочерк Владимира Семина. («Сегодня» от 21.10.93, стр. 11).

«Потеряевцы – нерастеряевцы»

«...Кержацкая деревня жила своей основательной и неповторимой жизнью до 1972 года, пока её не объявили неперспективной... Несколько лет назад, как пчёлы к разорённому улью стали собиратся в родных местах  – на отдых... Так и шло время безвременья, пока два брата Лапкиных Игнатий иАким не предложили восстановить деревеньку... И работа пошла... зародилась постоянная жизнь... И с Божьей помощью дело движется. Так Потеряевцы стали нерастеряевцами (на шести страницах фотографии Владимира Семина)» (Росийский историко-публицистический журнал «Родина» № 10 1994, учредители: правительство РФ, администрация президента РФ, 128 стр.).

Выписка

«Мамонтовский р-н, п. Потеряевка Лапкину Игнатию Тихоновичу.

Направляю Вам выписку из письма, адресованного в прокура­туру края.

По вопросам земли, летних загонов совхоза «Корчинский», отношений с жителями с. Корчино, пасущих совхозный скот позиция прокуратуры района неизменна, по окончании летнего сезона совхоз обязан принять меры по переносу загонов за границы земель села Потеряевка, к лицам, нарушающим общественный поря­док, совершающим хулиганские действия будут приняты меры в соответствии с законом. О конкретных нарушениях Закона прошу информировать меня.

Прокурор Мамонтовского района советник юстиции

В.Г.Сухов (31.08.1995 г. №1-222/95)».

Благодарность

«Гл. ветврачу  Мамонтовского  р-на  Алтайского  края  (бывшему директору совхоза “Кадниковский”) Игонину В. Г.

Уважаемый Валерий Григорьевич!Сердечно благодарим  Вас  даже  за  самую  незначительную  помощь  в  восстановлении  с  нуля  пос. Потеряевки:  за  содействие  в  покупке  в  вашем совхозе  коня Изумруд,  выделении  земли для  заготовки  сена  и  др.

Просим  Вас  и  далее  сохранить  Ваше  доброе  расположение  к  нам – добрые  дела  не  умирают,  а  содействуют  на  пути  спасения. Жизнь  так  коротка, а врагов так много; Господь помогает мужественным. Вы дали нам стулья при ликвидации  коммунистической партии  и  при  разделе их имущества в их зданиях – это  тоже  лепта  милосердия.Храни  Вас  Бог».

УСТАВ

Общественной организации «Деревенская община пос. Потеряевка».

В 1972 году посёлок Потеряевка среди ПРОЧИХ 300 поселений Алтайского края как «неперспективный» исчез, 20 лет на его месте гуляли лишь ветры, зайцы и воробьи. Мы, прежние жители посёлка Потеряевка, помним, что жившие здесь до уничтожения посёлка люди Бога не искали, Ему не служили, а пили, блудили, воровали, курили, матерились и, живя грешно, умирали без примирения с Богом.

По великому милосердию всемогущего Бога в 1992 г. посёлок начал вновь восстанавливаться. Решением краевого совета Алтайского края от 23.03.92 г. за №47 п. Потеряевка придан официальный статус, с нанесением его на карты под прежним названием.

I. Общие положения.

I.1. Деревенская община пас. Потеряевка (в дальнейшем Община) является общественной организацией, возникшей в результате свободного волеизъявления граждан, объединившихся на основе общих интересов.

I.2. Община является юридическим лицом, обладает обособленным имуществом, имеет основные и оборотные средства, самостоятельный баланс, смета в банках, может от своего имени приобретать имущественные и личные неимущественные права, быть истцом и ответчиком в суде.

I.3. Община отвечает по своим обязательствам собственными средствами и имуществом, на которое может быть обращено взыскание. Государство и члены общины не несут ответственности по обязательствам Общины.

I.4. Община имеет печать, штамп и бланки со своим наименованием.

I.5. Община руководствуется в своей деятельности законодательством РФ, настоящим уставом.

I.6. Во внутренней жизни Община руководствуется нравственными принципами: взаимопомощь, бережное отношение к природе и друг к другу, христианское воспитание детей, не оскверняться с миром а также Правилами поведения, принятыми на общем собрании.

I.7. Община действует на территории пос. Потеряевка.

II.Цели общины.

II.1.Целью общины является возрождение посёлка на основании христианских православных заповедей и старинных русских благочестивых обычаев.

III. Компетенция и порядок образования руководящих органов общины.

III. 1. Руководство общиной осуществляют: Общее собрание, Совет и староста.

III.2. Общее собрание общины – высший орган её управления, правомочный принимать решения по всем вопросам деятельности Общины. Общее собрание членов Общины созывается по мере необходимости, но не реже одного раза в год. Внеочередные собрания собираются по инициативе старосты, не менее 3 членов Совета или по инициативе 1/3 членов Общины для решения срочных вопросов.

III.3. К. компетенции общего собрания относится:

а) утверждение Устава и других учредительных документов, внесение изменений и дополнений в Устав;

б) избрание Совета, Старосты, ревизионной комиссии;

в) определение основных направлений деятельности Общины;

г) утверждение отчетов о работе Старосты, Совета, ревизионной комиссии;

д) решение вопросов о реорганизации и прекращении деятельности Общины;

е) определяет размеры членских и целевых взносов.

На рассмотрение общего собрания могут быть вынесены и другие вопросы деятельности Общины.

III.4. Общее собрание правомочно решать внесённые на его рассмотрение вопросы, если в нем участвуют не менее половины членов Общины,

Решения общего собрания принимаются, за исключением случаев указанных в уставе, простым большинством голосов.

III.5. Совет – орган, руководящий деятельностью Общины в период между общими собраниями. Совет осуществляет общее руководство деятельностью общины, избирается общим собранием сроком на один год из числа участников общего собрания в составе не менее 5 человек.

Совет:

а) организует выполнение задач, стоящих перед Общиной;

б) назначает срок созыва очередного или внеочередного общего собрания;

в) устанавливает виды, размеры и направления использования средств и имущества Общины;

г) заслушивает ежеквартальные отчёты Старосты;

д) осуществляет финансирование текущей деятельности Общины.

Заседания Совета проводятся по мере необходимости, но не реже одного раза в месяц.

Решения Совета правомочны при участии в заседании не менее половины членов Совета. Решения принимаются простым большинством голосов»

III.6. Староста избирается общим собранием из числа членов Общины прямым голосованием сроком на 3 года. Выборы Старосты считаются состоявшимися, если в них приняло участие не менее 2/3 членов Общины.

Избранным считается кандидат, получивший больше половины голосов членов Общины, принявших участие в голосовании.

Староста может быть досрочно освобождён от занимаемой должности лишь решением общего собрания членов общины в случае, если будет установлено, что его деятельность носит противоправный характер, противоречит уставным целям и может нанести ущерб Общине.

III.7. Староста решает все вопросы, связанные с заключением Общиной договоров и иных сделок, действует от имени Общины без доверенности, представляет Общину в отношениях с юридическими и Физическими лицами, выдает доверенности, открывает в банках расчетные и другие счета общины, принимает жалобы и замечания, выносит эти вопросы на Совет или общее собрание.

III.8. Ревизионная комиссия – орган, осуществляющий контроль за законностью и эффективностью использования средств Общины, за финансово-хозяйственной деятельностью общины.

III.9. Ревизионная комиссия избирается общим собранием из числа членов общины сроком на 1 год. В её состав не могут входить члены Совета, а также лица, работающие в общине по найму.

III.10. Порядок деятельности ревизионной комиссии определяется Положением о ревизионной комиссии Общины, принятым общим собранием. Совет общины обеспечивает представление ревизионной комиссии всех необходимых для проведения ревизии материалов.

IV. Членство в Общине.

IV.1.Членами общины могут быть все жители пос. Потеряевка, принимающие участие в её деятельности личным трудом, либо посредством взносов, заинтересованные в достижении общиной своих уставных целей и согласные с Уставом, Правилами поведения членов общины, другими решениями общего собрания, Совета общины.

Принятие в члены общины осуществляется на общем собрании в присутствии подавших заявление. Б заявлении указывается, что желающий стать членом общины ознакомлен с названными решениями и согласен их выполнять.

Все права членов общины вновь принятые приобретают по окончании кандидатского стажа, который составляет 1 год. Решением общего собрания кандидатский стаж может быть сокращён, но не более, чем на 2/3.

IV.2. Члены общины имеют право:

а) участвовать в управлении общиной в соответствии с настоящим уставом;

б) входить в состав Совета, ревизионной комиссии, избирать и быть избранным на выборные должности;

в) участвовать в мероприятиях Общины, использовать атрибуты и символику общины с разрешения Совета;

Вносить на рассмотрение руководящих, органов Общины предложения по вопросам деятельности общины, использовать его материально –техническую базу.

IV.3. Члены общины обязаны:

а) соблюдать настоящий устав, выполнять решения общего собрания, Совета, старосты;

6) вносить членские и иные взносы;

в) активно содействовать решению стоящих перед общиной задач своими техническими, интеллектуальными и финансовыми ресурсами;

г) воздерживаться от действий, которые могут нанести ущерб законным интересам Общины и её членам.

IV.4. Исключение из членов Общины производится по решению в случаях: несоблюдения Устава общины, невыполнения решения органов управления и контроля, невыполнения своих обязанностей, связанных с трудовым и имущественным участием в её деятельности.

V. Имущество и хозяйственная деятельность.

V.I. Имущество и средства Общины Формируются за счёт:

а) вступительных, членских и иных взносов;

б) добровольных денежных и других взносов и пожертвований, в том числе с целевым назначением;

в) иных поступлений.

V.2. Община является собственником имущества, переданного его членами, иными гражданами и юридическими лицами, для выполнения деятельности, предусмотренной её уставом, а также имущества, приобретенного или созданного за счёт собственных средств.

V.3. Община может иметь в собственности здания, сооружения, жилищный Фонд, оборудование, инвентарь, денежные средства и иное имущество, необходимое для обеспечения деятельности, предусмотренной её уставом.

VI. Порядок внесения изменений и дополнений в устав.

VI.1. Изменения и дополнения в устав общины вносятся общим собранием. Решение о внесении изменений или дополнений в устав считается принятым если за него проголосовало не менее 2/3 членов общины, присутствующих на общем собрании. Повторное рассмотрение вопроса о внесении изменений или дополнений в устав возможно не ранее, чем через год после отклонения данного предложения.

VII. Порядок прекращения деятельности Общины.

VII.1. Прекращение деятельности Общины может быть произведено путем ликвидации.

VII.2. Ликвидация Общины производится по решению общего собрания общины в порядке, предусмотренном п.VI., или, в случаях, предусмотренных действующим законодательством, по решению суда.

Ликвидация Общины осуществляется ликвидационной комиссией, образуемой общим собранием. Ликвидационная комиссия устанавливает порядок и сроки проведения ликвидации, а также срок для предъявления претензий кредиторов.

VII.3. При ликвидации общины уволенным работникам гарантируется соблюдение их прав и интересов в соответствии с действующим законодательством.

VII.4. Имущество и средства общины после расчётов с государством, иными юридическими и Физическими лицами не могут быть распределены между членами общины и направляются на реализацию уставных целей в соответствии с указаниями ликвидационной комиссии.

VII.5. Документация по личному составу сдается в Государственный архив.

VII.6. Община считается ликвидированной с момента вынесения распоряжения об аннуляции Устава и свидетельства о регистрации.

Юридический адрес общины : 658551, Алтайский край, Мамонтовский район, пос. Потеряевка, тел. 8-213-22-0-22

(1 декабря 1995 г № 622 Начальнику правления юстиции Проценко Н.А.).

Правила поведения (УСТАВ) жителей

посёлка Потеряевка Мамонтовского района

Алтайского края

1. Официальное разрешение общиной даётся письменно, желательно верующим православным христианам, или тем, кто очень хочет верить, и чтобы в письменном виде подтвердил, что он не будет ни сейчас, ни после говорить неправду. Даётся разрешение на поселение тем, кто подтвердит, что он: не курит, не пьяница (см. примечание №1), не матерщинник, не вор. Все поселенцы уведомляются, что каждый строится сам, на свои средства, своими силами, уменьем. Помощи пока никто никому оказать не может – каждый строит что-то себе сам.

2. Несогласных с уставом общины, курящих, пьяниц-выпивох, даже родственников, нежелательно нанимать или приглашать в гости. И если таковой всё же приедет к своим, чтобы по деревне или в доме у своих никогда не курил и не пил.

3. Член деревенской общины не должен выполнять обычную работу в воскресные дни и в двунадесятые праздники. Это же касается всех, кто приезжает помогать или в гости сюда.

4. Каждый член общины деревенской имеет право заниматься любой непредосудительной работой. Запрещается торговать спиртным, табачным, что-либо покупать или брать на обмен ворованное. Всё подобное конфисковывается в казну деревенскую.

5. Запрещается рассчитываться спиртным (бутылкой) за проделанную работу или добытую вещь. За нарушение – оплата в 2-х кратном размере в общую деревенскую казну.

6. Никакие работы (звероводство, скотоводство, свиноводство, пчеловодство и др.) для посторонних лиц на территории деревни не разрешаются (нанимают строить здесь свои сооружения ). Это – подсудное дело.

7. Общение с миром, обращение за помощью к неверующим по возможности сводить до минимума. Лучше отдать, подарить им свою вещь (медогонку) нежели давать во временное пользование безбожным.

8. Детей весьма желательно учить в самой Потеряевке верующим учителям – иначе для чего всё это было затевать, если детей снова поглощает мир губительный.

9. Категорически запрещается на территории деревни включать бесовскую музыку-рок и прочую заразу духовную. Если же таковое заведется всё же и кто-то будет громко включать такую бесовщину, то сообща уничтожить всякую память о таковом деле и предмете.

10. Мы находимся в уединённом, относительно, месте, где слышно и пение птиц. Не допускать бесполезного лая собак. Сторож держится для того, чтобы обнаружить врага, чужого, оповестить хозяина, помочь прогнать нежеланного. Собака – это отражение хозяина, доброго или беспутного, вредного, эгоиста.

11. Даже на самое короткое время отъезжающим просить у священника совета, благословение на путь. Не самовластвовать. Бессоветие и непослушание – вот два коня в колеснице, несущейся в адскую пропасть.

12. Если человек не придёт на общее деревенское собрание или уйдёт во время его проведения, будучи оповещён о повестке собрания, собрание всё равно состоится, как законное.

13. Неподчиняющийся уставу сему предупреждается и после трёх грубых дерзких нарушений – исключается.

14. Обязательно всем жителям всегда носить пояс, рубаху навыпуск, как принято у русских, и не подражать в одежде иноземцам.

15. Дети да приучаются чтить старших, приветствуя всех христианским приветствием: Христос воскрес! и др., помогать нуждающимся.

16. Взаимопомощь членов общины. От общих работ: по храму, пруду и др. – не отрекаться.

17. Самовольно в деревню никого не приглашать. Если же кто из чужих курит в данный момент, не разговаривать с ним, пока не потушит папиросу – уважайте хотя бы самих себя.

18. Стараться иметь всё своё по возможности, чтобы не стать господином «Дай». Имей своё, не пожелай чужого, – говорит Антоний Великий.

19. В зимнее время почти прекратить звать сюда людей, разрешать приезжать – дабы кто в пургу не погиб в степи.

20. Скотина не должна бродить по деревне и огородам ни зимой, ни летом: не пожелай чужого поля – десятая заповедь закона Божия.

21. Запрещается брать под проценты, ни у государства, ни, тем более, у тех, кто может быть, как мафиози, «включат счётчик»; и горько будет при расчёте, когда возьмут из под тебя постель, жену, дом. Не закладывать землю. Не брать на прокат то, что испортив, не сможешь вернуть.

22. Желательно добросовестно всегда рассчитываться со всеми и со своими деревенскими, кто делает общую работу по поручению: снимает данные со счетчиков, рассыльный с поездкой и др.

23. Беречь окружающую среду, не позволять никому сливать, разливать горючесмазочные материалы на землю, мыть испачканные в мазуте руки и вещи у озера.

24. Где ставить дом, какие деревья можно срубить близ дома, всё по разрешению старшего (старосты).

25. Детей особо беречь, нигде не оставлять без присмотра (по ягоды, купаться). И во время богослужений одних детей на улицу не выпускать.

26. Охранять не только своё; каждый чужой появившийся да насторожит, спроси кто, к кому. Деревня как одна семья. Увидел ли отвязавшуюся скотину, сообщи хозяину.

27. Кто получал помощь бесплатную, вещь, деньги – всё должен сполна вернуть, если уезжает из Потеряевки навсегда. Всё взятое здесь – лес местный ли, дрова, всё остается здесь же. Землю никому из чужих не продавать, а только жителям деревни нашей.

28. Под страхом анафемы, отлучения запрещается жаловаться мирским властям, писать жалобы на жителей деревни, сексотничать, сотрудничать с врагами, быть наушником. Любой спор, всё решать здесь на законном собрании, после беседы со священником. И только после обсуждения на собрании может получить «добро» на суд у внешних.

29. В околках растущие берёзы, осины и другое (не клён) не рубить. Никому не позволять рвать землю-целик гусеницами, или навесным оборудованием – это преступление.

30. С огнём быть крайне осторожным, нигде ничего не выжигать без предупреждения всех в деревне, пока не выставлены будут люди с разных сторон, с водой и другими противопожарными средствами, и то только по разрешению старшего, и вечером, при безветрии, весной, осенью.

31. Запрещается гонять на скорости на технике, кататься верхом или на запряженных лошадях по деревне самовольно – берегите детей и себя.

32. Все строения, загоны Корчинские, оставшиеся на территории Потеряевки должны быть ликвидированы навсегда. Из-за земли – Карабах.

33. Совет общины избирается из 4-х человек и 5-ый батюшка, как советник.

34. Право голоса житель посёлка имеет, как член общины, только через год жительства в Потеряевке.

35. Каждое богослужение – 1 дежурный по деревне.

36. Без разрешения хозяина в чужом дворе не брать ни одной вещи.

37. По деревне не разрешается ходить в оголённом, непотребном виде.

38. Образовать денежный и материальный фонд деревни.

39. Никаких дел, сделок денежных и вещевых, и иных не производить с замужними женщинами без ведома и согласия их мужей.

40. Всем членам общины быть ревностными в соблюдении Устава и недопущения нарушения его другими.

ПРИМЕЧАНИЕ:Разрешается вино только по уставу, в определённое время, 2 раза в день, не более 100 гр., но лучше совсем не пить, избегнешь порицания.

«“Без приглашения не приезжать!  В объективе Потеряевка»

«Обычно объявления, которые дает православный мирянин Игнатий Ти­хонович Лапкин, извещая людей о существовании Потеряевки, закан­чиваются именно такой фразой.

Действительно, в это маленькое село, расположенное на территории Мамонтовского района, не стоит приезжать без приглашения. И это даже не потому, что тогда на разъезде-полустанке никто не встретит и до Потеряевки придется долго-долго топать пешком через поля по проселочной дороге, отбиваясь от комарья. Просто Потеряевка – это уникальный оазис христианской духовной жизни в православном понимании, и местные жители не хотят, чтобы кто-то вторгался сюда с плохими намерениями.

Еще лет семь назад на месте Поте­ряевки была пустошь. Посёлок пос­тигла обычная судьба малых дере­вень: люди разъехались в поисках менее трудной и более цивилизо­ванной жизни. А сейчас здесь по­строено более десятка новых до­мов, есть здания под библиотеку и церковь, играются свадьбы, рожда­ются малыши. Энтузиасты возро­ждают для себя и своих детей малую родину.

Необычна Потеряевка тем, что живут здесь только православные христиане, люди истинно верующие. Местная Свято-Анфимовская об­щина принадлежит к Русской Пра­вославной Церкви за границей и не подчиняется Московской Патриар­хии. Что касается их учения, то оно такое же, как у Русской Православ­ной Церкви. А вот жизнь... Потеряевка живёт по собственному уставу, который кажется очень строгим для нас, людей из мира, но который довольно прост и сводится к не­скольким принципам: жить без вся­кой лжи, хранить себя от греха, постоянно трудиться и творить дела милосердия. В семье принцип гла­венства мужа. Леность и беспо­мощность в быту осуждаются, поэ­тому каждый старается всё делать сам, не ожидая помощи от других. Но если в одной семье случаются трудности, другие обязательно от­кликнутся и выручат. Люди тут дале­ки от политики, но всё-таки говорят, что они за Ельцина, за стабильность: «При нём успеем всё сделать».

«Очень легко выполнить хороший, мудрый указ. Но чтобы такой указ создать, нужно много потрудиться, думая о последствиях, – рассуждает Игнатий Лапкин. – Руководитель до­лжен быть мудрым, ответственным. А люди в мире обезумели: все рвут­ся к власти, к должностям. Из-за больших денег, а не ради помощи людям. Куда вы идете, слепые во­жди?»

Игнатий Тихонович – начальник и наставник в детском православ­ном трудовом лагере, расположен­ном рядом с Потеряевкой. Своим воспитанникам он часто говорит: «Bы, дети, не станете министрами –там все места уже заняты. Вам нужно будет, когда подрастёте, не только себя, но и всех начальников с их семействами прокормить. Поэтому учитесь труду».

Этот лагерь уже более 20 лет принимает детей из семей верую­щих. В годы гонений он существовал нелелгально (за подобное воспитание детей в христианском духе давали большие сроки), а теперь получил официальный статус, заре­гистрирован в краевом управлении юстиции. В этом году здесь могло бы разместиться одновременно 80 человек. Приехало, правда, гораздо меньше детей. Когда-то сюда их родители привозили чуть ли не со всей страны. А сейчас, как поется в песне, «нам любые доvроги доро­vги?...» и поездка обходится в круг­ленькую сумму. За сам же лагерь плата чисто символическая – только за питание.

Детям тут нравится. Неделя-две акклиматизации – и не пугает уже ни строгий распорядок, ни подъём в 5 часов утра. Воспитанники в лагере подчиняются трём принци­пам: жизнь во Христе, по Евангелию; послушание родителям и старшим ежедневный труд. Бездельничать – это преступление. Поэтому каждый день наполнен: зарядка, молитва приготовление еды, изучение Слова Божия, работы в огороде, заготовка воды и дров, купание, катание на лошадях, на лодках... Есть спорт­площадка, качели, баня, можно ры­бачить, собирать ягоды и грибы. Здесь дети получают всё, что им необходимо: любовь и ласку стар­ших, пример христианской жизни, возможность потрудиться, научить­ся новому, полезному, уроки стро­гости и справедливости.

В воскресный день 7 июля на потеряевском пруду состоялось тор­жественное событие: более 20 че­ловек приняли крещение. Совер­шалось оно по всем правилам: не окроплением, а полным погружени­ем в воду.

К таинству крещения верующие готовятся долго, иногда по нескольку лет, до тех пор, пока окружающие не засвидетельствуют: да, теперь жизнь этого человека полностью измени­лась. Это – крещение по вере, а не по моде, не для того, чтобы избе­жать болезней или бед. Будут в жизни христианина и трудности и болезни. Возможны гонения и на­смешки от непонимающих людей. Но тот, кто отвергся от мира и пошёл за Христом, здесь по-осо­бенному светел и счастлив.

Эти христиане создали свою общину и в Барнауле. Большинство узнало о Боге, слушая проповеди Лапкина по радио и посещая заня­тия по изучению Библии в техничес­ком университете. Члены общины – люди самого разного возраста и социального положения. Многие очень хорошо говорят на языке жес­тов – изучили специально, чтобы общаться с глухонемыми людьми, которые стали посещать занятия и богослужения. Эти люди, многим обделённые, многого в жизни боя­щиеся, здесь, среди христиан, по­чувствовали себя уютно, ощутили поддержку, доброе к ним отноше­ние. «Глухонемой по кличке Угрю­мый, – рассказывал Игнатий Тихо­нович Лапкин, – у нас в лагере впервые заулыбался. Был бомжем, никому не нужным человеком, не мог устроиться на работу. Оказа­лось – замечательно шьёт и ремон­тирует обувь. А присмотреться к человеку – какая у него добрая, хорошая душа. Сколько прекрасных качеств, никому до этого не нужных, никем не раскрытых, не востребо­ванных...»

Проповедник Лапкин считает, что в наши дни люди (особенно дети) – это поколение «рабов телевизора». Нас интересуют только зрелища, волнует в основном то, что проис­ходит вокруг, за рубежом, в Москве, у соседа по площадке... А собствен­ная жизнь не интересна, печёмся только о внешнем своём облике, а не о душе. Как будто у каждого впереди – не одна, а три жизни.

Как же легко понять этих людей, соглашаться с их мнением, радо­ваться их удачам. Но как же трудно последовать за ними».

Татьяна ВОЛОБУЕВА. На снимках: Игнатий Лапкин; момент крещения; в детском лаге­ре; конная прогулка. Фото Александра ВОЛОБУЕВА («Вечерний Барнаул» 16 июля 1996 г № 79).

«ДУХОВНЫЕ ПОДВИГИ»

«Если бы ещё десять лет назад Вере Федоровне Золотовой сказали, что она сама будет строить себе дом, то она отнес­лась бы к этому как к неудачной шутке.

Квартира в Новосибирском Академго­родке, работа врачом в клиническом отде­ле Сибирского отделения Академии наук СССР, учёная степень кандидата меди­цинских наук. Муж Владимир Ивано­вич – генеральный директор строи­тельной организа­ции, имеющей объ­екты по всей Сиби­ри и Дальнему Вос­току. Воспитывали одного сына (в насто­ящее время работает тоже врачом в Ново­сибирске).

 Вера Федоровна вспоминает о том времени: «Муж редко бывал дома, постоян­ные командировки отрывали его от семьи надолго. Когда случалось быть всем вмес­те, ходили в походы – мы с ним заядлые туристы. И мечтали, что как только вы­йдем на пенсию, уедем жить на Алтай. Даже купили избу в горах: что-то вроде семейной турбазы на время летнего отпус­ка. Возможно, мы никогда бы не перееха­ли на постоянное место жительства сюда, в Алтайский край. Но случилось несчастье».

Вера Федоровна была уже на пенсии, но горы по-прежнему манили к себе. Отды­хая на Алтае с внуком, ждала мужа. Но встреча не состоялась. Владимир Ивано­вич по дороге попал в страшную катастро­фу. Произошло это два года назад. Полго­да выхаживала мужа в больнице. «У него были переломаны кости, порвано лёгкое, другие серьёзные повреждения, – расска­зывает она. – Травматологи разводили руками и выносили неопределённый или неутешительный прогнозы».

Мужа она выходила. Лекарства лекар­ствами, но Вера Федоровна уверена, что в большей степени человеку помогают не­традиционные методы лечения, напри­мер, обливание холодной водой, «приро­дная аптека», да и сам человек, который должен так же упорно работать над собой, поддерживая здоровье в своём теле, как он работает в поте лица, зарабатывая на хлеб насущный. Без труда ничего не даётся.

Этого же мнения она придерживалась, работая врачом. Одна её больная впослед­ствии вместе с самой Верой Федоровной и ещё 100 пациентами и медработниками сделали пробег от Новосибирска до Бар­наула.

«После аварии муж стал удивительным человеком, – продолжает она, – мясо не ест, строго соблюдает все посты, молит­ся». В Потеряевку Золотовы приехали в прошлом году. Немного пожили, и у Веры Федоровны появились сомнения. «Мо­жет, уедем, пока деньги не растратили? –спросила она мужа, – я увезу тебя в лучший санаторий». Владимир Иванович отказал­ся...

Помощник из него для физического труда не получается. Только ходить начал понемногу, с трудом разговаривает, пони­мает его только жена. «Не смотрите, что он беспомощный, – опровергает она, – муж оказывает мне неоценимую моральную поддержку и советы его тоже имеют боль­шое значение».

Траншею фундамента под дом Вера Фе­доровна копала сама. А когда заливать пришлось, перекидала тонны полторы песка, цемента, щебня. Осилить эту тяже­лую работу помогли трое молодых потеряевских мужчин. Здесь в порядке со взаимовыручкой. «Иногда кажется всё, больше не могу, – признаётся она, – но продол­жаю дело и, как видите, получает­ся».

Первое её сооружение – туалет. «Начер­тила контур ямы на земле, – говорит, – а сама ужасаюсь, неужели я сама её выкоп­аю?» Выкопала и завершила строительст­во. На плечах этой хрупкой женщины огород, стройка, выполняет она в селе обязанности врача и за здоровье детей в лагере-стане тоже отвечает, на обществен­ных началах.

Как относится к новой жизни родите­лей сын, их новосибирские знакомые? Сын категорически против их настоящего образа жизни, а знакомые приняли их отъезд в Потеряевку по-разному. А почему приехали именно сюда? Причиной послу­жило знакомство с Игнатием Тихонови­чем Лапкиным.

«Вопросами естественного оздоровле­ния человека я занимаюсь в течение 20 лет. В Академгородке, в нерабочее время бесплатно, конечно, вела постоянно груп­пу здоровья. Как-то нас пригласил к себе в гости Барнаульский клуб «Олимпия». Весь день мы бегали, прыгали, купались в проруби, а вечером наконец-то после са­уны забрались в свои спальные мешки. Но тут зашла женщина и объявила: «Едем к Игнатию Тихоновичу...» После первых его слов сердце было отдано ему».

Вера Федоровна уверовала в Бога, стала познавать истину Православия. «Когда мы приехали в Потеряевку, я думала: при­дём в церковь и покрестимся, – рассказы­вает она далее. Оказалось, не так просто стать духовным чадом отца Иоакима. На крещение, исповедь, причащение священ­ник принимает только после того, как хорошо узнает человека, когда тот поймет, что сердце, душа и всё дело жизни его будут отданы Богу. Оказалось, что к Таин­ству Крещения готовятся до трёх лет. На праздник Иоанна Предтечи в Потеряевке проходило крещение. Нас с мужем пок­рестили, мы очень счастливы...».

«Крещению всегда предшествовало оз­накомление с верой. Этот период оглаше­ния продолжается до трёх лет. Христиа­нин, по вере принявший крещение, со­знавая не только умом, но и всем сущес­твом, что в этом Таинстве он обретает новое, доселе неведомое ему понимание жизни, вступает в абсолютно новые отно­шения с миром» (Мф. 28:1).

Эти отношения стали реальностью для Веры Федоровны и Владимира Ивановича Золотовых. Л. ГОРБУЛЕВА.

О ВОСПИТАНИИ

«Хорошее воспитание не в том, чтобы сначала дать развиться порокам, а потом стараться изгнать их. Надо принимать все меры, чтобы сделать нашу природу недоступной для пороков. Если ты прекрасно воспитал своего сына, то он своего, а тот – своего и как бы некая полоса лучших жизней пойдёт вперёд, получив начало и корень от себя и принеся тебе плоды попечения о потомках. Если рождаемые тобой дети получат надлежащее воспитание и твоими заботами наставлены будут в добродетели, это будет началом и основанием твоему спасению, и, кроме награды за собственные добрые дела, ты получишь награду и за их воспитание. Возраст (детский) нежный – ребёнок быстро усваивает то, что ему говорят, и, как печать на воске, запечатлевается в душе детей то, что они слышат. Тем самым и жизнь их уже начинает склоняться или к пороку, или к добродетели... Потому, если в самом начале и, как сказать в преддверии, отклонить их от порока и направить на лучший путь, то в будущем это уже обратится в навык и как бы в природу, и они не так легко будут по своей воле уклоняться к худшему, потому что навык будет привлекать их к добрым делам» СВ. ИОАНН ЗЛАТОУСТ.

(Из статей И. Лапкина «О семье», «Свет октября» № 84 от 23 июля 1996 г.).

«Может быть, на этот раз над посёлком действительно взойдёт новая заря?»

«Даже несмотря на изнуряющую июльс­кую жару, в Потеряевке не умолкает стук топоров – посёлок, который обрёл вторую жизнь несколько лет назад, продолжает стро­иться. Сегодня совместными усилиями потеряевцев, а их здесь проживает около 35 человек, построено 13 домов. Правда, недо­делок ещё хватает, но вновь обретшие ма­лую Родину люди уверены, что начатое дело будет доведено до конца.

Беседовал я с одним из начинателей воз­рождения Потеряевки Иоакимом Тихоно­вичем Лапкиным о жизни посёлка и в который раз убеждался – здесь живут под­вижники. Чтобы преодолеть столько бю­рократических и прочих рогаток на пути восстановления посёлка надо обладать осо­бым складом характера, верой в себя. Хотя, конечно, вера в себя и в Бога и есть те столпы, на которых держится посёлок.

С начала восстановления посёлка изме­нений произошло немало. Ведь в своё время здесь не было даже электроэнергии – пер­вую зиму потеряевцы коротали при свечах, фонарях. Хотя слово коротали здесь не вполне уместно. Труд является ещё одной непременной чертой здешней жизни. Вот Иоаким Тихонович собственными руками построил дом, а минувшей зимой занимал­ся отделочными работами. Благо, в доме тепло прекрасно держит печь, выложенная его братом, известным христианским про­поведником Игнатием Тихоновичем. Помимо веры в Бога потеряевцы верят и в умение своих рук. А умеют они многое. Тот же Иоаким Тихонович в бытность свою священником в различных приходах, по его словам, постоянно возил с собой мастерок.

Обзавелись жители, как и положено сельча­нам, всякой живностью. Всего в посёлке насчи­тывается около 30 голов крупного рогатого скота. Беда вот только, говорит Иоаким Тихо­нович, что до сих пор не решён до конца вопрос с покосами. Хотя решений всяческих за подпи­сями разнообразных начальником накопилось столько, что хватит ещё на несколько посёлков, подобных Потеряевке.

В своё время, многие это знают, потеряевцы давали объявления и различных периодических изданиях, приглашая желающих на восстановление посёлка. Откликов было очень много, но и отбор был скрупулезный. Ведь даже курить и посёлке строго-настрого запрещено. Из 400 за­явок была удовлетворена только одна. Кстати, в посёлке за всё это время не было никаких происшествий, а жители не боятся оставлять свои дома открытыми. Одна из женщин, побы­вавшая здесь, никак не могла поверить, что можно обходиться и без спиртного. В то же время в других посёлках сами же жители характеризуют ситуацию коротко, но ёмко: «Запи­лись!»

Нельзя не сказать о том, что общим собрани­ем потеряевцев принят устав деревенской жиз­ни посёлка. Вот некоторые его положения: «Даётся разрешение на поселение тем, кто подтвердит что он не курит, не пьяница, не матерщинник, не вор». Каждый член общины имеет право заниматься любой непредосудительной работой. Запрещается торговать спиртным, та­бачным, что-либо покупать или брать на обмен ворованнoe. Беречь окружающую среду, не поз­волять никому сливать, разливать горюче-сма­зочные материалы на землю, мыть испачкан­ные в мазуте руки и вещи у озера. Детей особо беречь, нигде не оставлять без присмотра (по ягоды, купаться). И во время богослужений одних, детей на улицу не выпускать. По деревне не разрешается ходить в оголённом, непотреб­ном виде. В зимнее время почти прекратить звать сюда людей, разрешать приезжать – дабы кто в пургу не погиб в степи.

А под пунктом пятым, гласящим, что «запре­щается рассчитываться спиртным (бутылкой) за проделанную работу», наверное, подписа­лись бы с удовольствием все женщины района. Ди и весь устав в целом содержит положения, выполнение которых исключает пьянство, мат и прочие пороки, присущие нашему обществу. Между прочим, если кто-то особо интересуется спиртным, могу сообщить, что в одном единственном примечании к уставу сказано: «Разре­шается только вино по уставу, в определённое время, два раза в день, но не более 100 граммов. Однако лучше совсем не пить – избегнешь пори­цаний». Так что, уж если кто-то решился отпра­виться в Потеряевку, то прежде хорошенько подумайте.

Не смотря на все трудности, сложности, посёлок потихоньку помаленьку развивается, и уже можно с уверенностью сказать, что жизнь здесь не угаснет, как это произошло больше двух десятков лет назад.

Может быть, ещё и потому, что здесь в любом человеке видят прежде всего человека, помогают ему обрести веру в себя и в Бога. Вот, например, один из жителей по имени Андрей, несмотря на молодость, пе­режил немало. Не приняв его взглядов, отка­залась от контактов с сыном мать. Оказался он выброшенным на обочину жизни. А тут ещё и глухонемота от рождения. Подобрал, отогрел парня Игнатий Тихонович Лапкин. Сейчас Андрей прекрасно рисует картины и строит свой дом в Потеряевке.

А помогает ему Олег, который поначалу был прозван «Угрюмым». И у Олега склады­валась судьба так, что радоваться было нече­му. А однажды купили ему всем миром новую куртку, и вот туг-то Олег впервые улыбнулся. Для потеряевцев это был празд­ник. «“Угрюмый” улыбнулся!» – передавали друг другу весть. У нас же зачастую действует принцип: «Если у соседа заболела корова»... Что дальше? Сами знаете – для некоторых это праздник. Так что к жизни деревенской общины посёлка Потеряевки стоит при­смотреться попристальней.

И ещё: уже стали играть первые свои свадьбы здешние молодые жители. А это ли не главная примета жизнеспособности посёлка?

Когда-то, по словам Иоакима Тихонови­ча, колхоз в посёлке носил название «Новая Заря». Может быть, теперь пришло время, когда заря над посёлком уже не погаснет?

В. РЕТУНСКИЙ» (27.7.96 г. «Свет октября»).

«НЕ ПОТЕРЯЕТСЯ ли ПОТЕРЯЕВКА?»

«Есть в Алтайском крае в Мамонтовском районе посёлок Потеряевка. Из числа прочих населённых пунктов нашего края и всей необъятной России-матушки выде­ляет его одно – это посёлок православной общины с летним детским христианским лагерем, действующим уже 23 года.

Телефона, медпункта, магазина, школы в посёлке нет. Люди живут со своего хозяйства и должны регулярно возить продукты в город для своих детей-старшек­лассников. Кроме того, в городе жители Потеряевки покупают лекарства, предметы первой необходимости, получают консультации врачей. На христианские праздники община встречает до 70 человек гостей. А в летний лагерь едут дети из многих городов России...

Единственный способ общения с внешним миром, особенно в весеннюю и осен­нюю распутицу – железная дорога. Благо, разъезд Подстепный ветки Барнаул-Кулунда недалеко от посёлка. Но, как снег на голову, на жителей Потеряевки свалилось известие, что поезда больше на Подстепном останавливаться не будут. Возникла угроза изоляции молодого, растущего посёлка, где проживают 15 семей, из них половина с маленькими детьми, в который приезжают паломники из разных мест России, из ближнего и дальнего зарубежья.

В связи со сложившей­ся тревожной ситуацией жители православной об­щины посёлка Потеряевка приняли обращение к руко­водству Министерства пу­тей сообщения, управле­нию Западно-Сибирской железной дороги, главам администраций Алтайского края и Мамонтовского рай­она и другим влиятельным учреждениям и лицам, на­чинающееся со слов: «Про­сим: не убивайте...». Андрей Ильичёв» («Время и деньги» № 12 от 27 марта 1997 г.).

«Потеряевские женщины»

«Вера в Богa и труд – пожалуй, центральные ценности, прочно занявшие сердца потеряевцсв. И в этот центр лучиком света стекаются все другие человеческие радости и горести, чтобы облечься духом добра и справедливости. Эти качества дают жить маленькому посёлку, биться над проблемами, некоторые из которых не решаются годами.

А как чувствуют себя здесь наши женщи­ны, ведь в основном в посёлке проживают молодые семьи. С отцом Иоакимом мы зашли в дом Барабаш. Муж был на сенокосе, а жена, как положено по-христианским традициям, управлялись по дому. Елена Анатольевна – женщина городская, в деревне до 1993 года не жила. Закончила университет, имеет специальность учителя. В прошлом году побывала на курсах усовершенствования учителей с перспективой вести начальные классы. Но будет ли здесь начальная школа, вопрос дово­льно проблематичный. По крайней мере на сессии он не был решён до конца.

Родители, мягко говоря, не одобряют выбор Елены и по сей день, очень редко навещают. Четвертый год живут Барабаши и третье по счёту, теперь уже более просторное, жильё строят они с мужем своими руками.

Сама Елена не жалеет ни о том, что приехали сюда, ни о том, что приходится втягиваться в тяжелую работу по стройке, по хозяйству: в сарае четыре коровы. Правда, муж Игорь, он же староста общины, частенько доит коров сам, считает, что быстрее управляется с этим делом. Растут детишки. Маша нынче пойдёт к первый класс, Терентию четыре года.

В посёлке немало городских женщин. Марина Демосфеновна Плотникова приехала с семьёй из Чимкента. Четверо детей, двое школьники. Последняя – Агния, ей полтора гола, родилась здесь, в Потеряевке. Посмотришь на их жизнь, кажется скучною, однообразною. Но это на первый взгляд. На самом деле их жизнь мало чем отличается от нашей, «цивилизованной». Зато там души чище, светлее на фоне безбрежной свободы полей, колков. Повсюду ощущение беспредельности бытия. Будто попадаешь в первозданную тишину, естественный мир человека и природы. Даже собаки не лают на непрошенных гостей, разглядывая их совсем по-человечески, с пониманием.

О Вере Федоровне Золотовой газета уже писала в прошлом году. Эта необыкновенная женщина, сумевшая победить болезнь мужа, одолеть постройку дома, бани. А нынче красуется в её огороде прекрасная теплица. Причём, очень многое сделано её «слабыми» женскими руками.

Сегодня все говорят о саде матушки – Людмилы Ивановны Лапкиной. По профессии агроном, заложила она смородиновый сад. В этом году появились на кустах ягоды. Трудится по хозяйству как пчёлка, без устали завершая то одну работу, то другую.

Можно переходить от дома к дому и в каждом нас встретят, как самого дорогого человека, да ещё поблагодарят, что зашли в гости. Приветливость и доброта – в каждом жителе маленького посёлка. Кажется, этим пропитан и здешний воздух. Столько доброты и отношениях трудно нынче отыскать...» (Л. КОЛЬЦОВА «Свет октября» 15 июля 1997 г.).

«В Потеряевке...»

«Посёлок православной об­щины Потеряевка выделяется из всех населённых пунк­тов России летним детским христианским лагерем, действу­ющим уже 23 года. Здесь нет телефона, медпункта, магазина, школы, да и живут пока 15 семей.

Как же живут эти люди? Об этом мы и беседуем с протоиереем отцом Иоакимом.

Многолетняя проблема с сенокосными угодьями и пастбищем так и не решена до сих пор. Корчинцы ни метра земли не уступают. И приходится косить на тер­ритории деревни, возле дороги, у кладби­ща. Примыкающие к потеряевским полям колки принадлежат почему-то корчинцам. Ещё в 1995 году на краевом уровне было принято решение об установлении границ села с учетом развития подсобных хозяйств и села, но воз и ныне там. Жители считают: коли открывали посёлок на государственном уровне, то и эти вопросы должны решаться на том же уровне.

Отец Иоаким говорит, что восстанов­ление посёлка идёт с большим трудом, очень много препятствий. В посёлке 14 детей. Просят открыть начальную школу. Священник объясняет, что все затраты потеряевцы берут на себя: «Дайте, сколь­ко положено, зарплату учителю, он у нас есть, да детям учебники». Просят об открытии медпункта на таких же услови­ях, аргументируя это тем, что налоги платят, страховые полисы имеют.

«Существует миф, что нам помогает Америка, – продолжает мой собеседник, – но ещё Александр III говорил, что у России друзей нет. За всё надо платить. Россия наша восстанет. Поэтому всё, что можно, следует делать сегодня, сейчас; никто не знает, что будет завтра. Каждый день у нас начинается с молитвы: «Госпо­ди, на всё воля Твоя». Мы знаем, если Богу угодно, проблемы будут решаться, а тех, кто мешает их осуществить, Господь рано или поздно уберёт с дороги».

В традиции потеряевцев – взаимопо­мощь и взаимовыручка. Недавно двое мужчин получили переломы ног, теперь остальные будут им помогать в сенокосе. В этом году главная за­бота, чтобы все вошли к зиме в строящиеся дома. На следующий год намерены начать строительство нового храма. Старое, приспособленное здание требует большого ремонта, как говорится, овчинка выделки не стоит. И всё-таки в этом году священник к Пасхе сам соорудил на крыше деревянный купол. Отец Иоаким большой труженик, сам дом ка­менный выложил, сено косит, всем жителям помогает вести плотницкие и другие виды работ.

А вообще, все потеряевцы в работе, в кропотливом труде видят смысл жизни. Здесь живут со своего хозяйства и возят: продукты в город на продажу и для детей-старшеклассников, закупают там всё необходимое. Встают до пяти утра, ложатся поздно. И каждый человек здесь по-своему интересен. В прошлом году приютил у себя И. Т. Лапкин глухонемого Андрея. Был бомжем, скитался, потому что мать выгнала из дома за веру. В то лето он только начинал строить дом себе. А нынче уже живет в нём, пасёт коров, плетёт замечательные корзинки, может делать красивую обувь, рисует пейзажи. Его очень любят дети. По воскресеньям посёлок отдыхает от трудов праведных. Взрослые собираются в трапезной у отца Иоакима, ведут бес­еды, например, об отношении человека к растениям, что об этом говорит история, наука и религия? Смотрят классические фильмы по видео.

Посёлок живет строго по своему уста­ву, в основе которого уважение православных заповедей и старинных русских обычаев, то есть вечных, непреходящих ценностей.

Символ вечности знаменует многолет­ний тополь, верхушку которого снёс штормовой ветер. Но он крепко стоит, облекшись чудными наростами, и в лучах солнца кажется непреклонным сказочным великаном, мудрым и строгим...

Узнав, что мы возвращаемся из Потеряевки, один человек равнодушно заметил: «А, к попам ездили?». От­ношение к жителям этого посёлка не­равнозначное. Часто окружающие вос­принимают их образ жизни насторо­женно. Потеряевцы убеждены, что это происходит из-за бездуховности мирян, нашего греховного жития, не­признания Бога, отчего и все наши беды. А жителям района не понятна излишняя религиозность потеряевцев, их добровольный отказ от всех радо­стей жизни. Хотя насчет радостей тоже спорить можно.

Что бы там ни было, но у нас свобо­да вероисповеданий. Каждый человек волен распорядиться своей судьбой без принуждения. Не так давно наше общество пришло к этому. Не стало гонений на верующих, хотя выросшим на атеистических убеждениях трудно понять другой образ мыслей. Все жители Потеряевки веруют в Господа нашего Иисуса Христа. Вре­менную жизнь на грешной земле они посвящают Богу. Вера – это внут­реннее состояние человека, необъяс­нимое ощущение. Свято чтят запове­ди Божьи, развиваются духовно и нрав­ственно, стремясь воспитать детей до­стойных, богатых духовно, но не материально.

Просыпается посёлок рано. В пятом часу утра – утренний туалет, мо­литва, работа, а уж потом завтрак. Работают здесь много, до самого позднего вечера. Работа идёт во славу Господа. При всём этом жители Потеряевки довольно жизнерадостные и общитель­ные люди. Нет угрюмости или подо­зрительности в их лицах. Очень доб­рожелательно встречают новых людей. Но на территории посёлка не позволяют курить, ругаться. Они убеждены, что без духовности Россия погибнет окончательно. Поэтому трудятся только для будущего поко­ления, возрождая веру в детях. «Люди забыли Бога, отсюда всё», – часто повторяют слова Солженицына.

Можно соглашаться, можно спо­рить, а можно просто оставаться при своём мнении, и, как здесь замечают, Бог всё видит и знает, и каждому воздается по делам его. Л. Горбулёва» («Свет октября» 24 июля 1997 г.).

 

«Краевое Законодательное Собрание Заместителю председателя Петренко B.C.

По заявлению граждан-организаторов восстановления посёлка Потеряевка – решением Мамонтовского райисполкома от 16.09.91 г. № 170 для организации посёлка было выделено 171 гектар сельхозугодий.

Малый Совет краевого Совета народных депутатов своим решением от 23.03.92 г., № 47 восстановил статус посёлка Потеряевка Корчинского сельсовета Ма­монтовского района. Соответствующим органам были даны поручения о проведении мероприятий, связанных с восстановлением посёлка.

Жители посёлка занимаются сельскохозяйственной деятельностью на выделен­ной им земле.

В 1997 году районным комитетом по земельным ресурсам и землеустройству была проведена работа по установлению границ посёлка. Однако, установление гра­ниц произведено без учёта исторических границ посёлка по согласованию лишь с ад­министрацией села Корчино, в отсутствии представителей села Потеряевка, что неудовлетворило жителей села. После чего представитель села Потеряевка И. Т. Лапкин об­ратился в краевой комитет. По его просьбе 30 октября 1997 года представителем крае­вого комитета по земельным ресурсам и землеустройству с выездом на место было ор­ганизовано заседание комиссии по рассмотрению данного вопроса в составе: началь­ника управления сельского хозяйства, архитектора района, председателей районных комитетов по земельным ресурсам и охраны природы, в присутствии главы админи­страции района и было принято решение с указанием проведения конкретных меро­приятий по восстановлению посёлка, в том числе и по упорядочению границ.

К сожалению до сих пор протокол комиссии представители района по непо­нятным причинам задерживают.

Первый заместитель председателя комитета

В. Н. Сарыкин (26.11.97. №18-85.)»

«Найти Потеряевку»

«Возрождение одного конкретного населен­ного пункта в нынешних экономических условиях кажется абсолютно нереальным. Но в Алтайском крае есть подобный прецедент: деревня Потеряевка, в 60-е годы признанная бесперспективной и покинутая последними жителями в 1972-м, вновь появилась в начале 90-х на карте края.

Восстанавливает село православная община (юрисдикция Зарубежной Церкви), предводительствуемая проповедником Игнатием Лапкиным. Сегодня в Потеряевке 18 дворов, храм, начальная школа. Летом община организует здесь детский лагерь. Но не всё гладко. Мамонтовское районное и корчинское начальство не в восторге от бурной деятельности общины. Здесь сказываются и подозрительность к «чужакам», и недо­верие к «себе на уме» религиозной общине, и вполне объяс­нимое соображение «нам бы сохранить те сёла, что есть, а не плодить новые». Вот и находит коса на камень.

Суть конфликта в следующем. Малый краевой Совет на­родных депутатов своим решением от 23 марта 1992 года, подписанным Александром Суриковым, постановил восстано­вить посёлок Потеряевку. Это означает не просто восстановле­ние статуса населенного пункта, но и выделение земли из расчёта генерального плана 1963 года, согласно которому в 1970 году в Потеряевке должно было жить 700 человек. Администрация Корчинского сельсовета, на территории кото­рого расположен возрождаемый посёлок, согласна нарезать землю, только исходя из сегодняшнего количества жителей Потеряевки. Таким образом получается замкнутый круг: кре­стьяне не могут селиться в деревне, потому что для них нет земли, а эта самая земля выделяется Потеряевке из расчета теперешнего числа жителей.

Община возрождаемого посёлка считает, что Корчинский сельсовет относится к Потеряевке намеренно несправедливо, выделяя наделы корчинским фермерам (это значит, что прак­тически в вечное владение) у самой межи восстанавливаемой деревни. Кстати, по «Списку населённых мест Сибкрая» (книга 5, Новосибирск, 1928 г.), Потеряевка была основана в 1818 году, а Корчино – в 1825. Получается, что корчинцы поселились на потеряевских землях, а не наоборот.

Чтобы как-то смягчить ситуацию, в октябре по настоянию краевого комитета по земельным ресур­сам и землеустройству в Мамонтове была образова­на комиссия в составе комитетского начальника отде­ла землепользования и землеустройства Валерия Кожанова, главы администрации района Петра Мителёва и председателей районных комитетов. Выход доста­точно простой – комиссия должна перераспределить земли между Корчино и Потеряевкой. Причём не просто забрать у первого села и отдать второму, а компенсировать корчинцам их площади землей из госфонда, также примыкающей к территории Поте­ряевки.

Да только вот незадача. В конце октября 1997 года проведено первое заседание вышеназванной комис­сии. Но до сих пор протокол заседания не доставлен в краевой комитет по земельным ресурсам и землеус­тройству. Видимо, мамонтовские недоброжелатели Потеряевки начали осуществлять новую тактику – саботаж работы комиссии. Вадим ВЯЗАНЦЕВ. Мамонтово – Потеряевка – Барнаул»(«Свободный курс» 4 декабря 1997 г.).

 П Р О Т О К О Л

 общего собрания деревенской общины пос.Потеряевка.

8.12.97 г.

всего жителей __________  присутствовало 16 человек

        Повестка дня:

 1. Перспективы развития пос.Потеряевка

 2. Разное

       По первому вопросу выступил о. Иоаким Лапкин было предложено избрать доверенное лицо деревенской общины пос. Потеряевка для ходатайства от имени деревенской общины пос. Потереяевка в государственных органах и иных учреждениях по всем вопросам жизни и развития пос. Потеряевка. Доверенным лицом было предложено избрать Лапкина Игнатия Тихоновича и выдать ему доверенность.

Вопрос был вынесен на голосование: За – 16, против – нет, воздержались – нет.

Принято решение выдать Лапкину Игнатию Тихоновичу проживающему г.Барнаул ул.Никитина д.147 – кв.1 паспорт серии VII-ТО № 619026 выдан 11.02.80 Железнодорожным РОВД г. Барнаула доверенность для осуществления полномочий для решения по существу всех вопросов связанных с восстановлением пос. Потеряевка Мамонтовского района.

 

«14 января 1998 года. п. Потеряевка

ПРОТОКОЛ

 собрания деревенской общины пос.Потеряевка        Мамонтовского района Алтайского края.

Всего членов общины: 15

Присутствует на собрании: 13

 Староста общины Барабаш И.А. объявил, что на повестку дня общего собрания общины выносится один вопрос:

О присвоении Лапкину Игнатию Тихоновичу 1939 г. рождения звания «Почётный житель п. Потеряевка»и принятии его в члены деревенской общины с правом голоса на общих собраниях общины.

Барабаш И. А. предложил избрать председателя и секретаря собрания: председателем предложил избрать о. Иоакима (Лапкина Иоакима Тихоновича) секратарем – Барабаш Е. А.

Вопрос поставлен на открытое голосование:

за    13   , против– нет, воздержались– нет.

По вопросу повестки дня выступил Барабаш И.А. и предложил: учитывая титанические труды Лапкина И. Т. по восстановлению пос. Потеряевка присвоить ему звание «Почетный житель п. Потеряевка»Мамонтовского района Алтайского края и в подтверждение своих слов привел статью из газеты Мамонтовского района «Свет Октября» от 11 сентября 1990 г.: «Лапкин И. Т. является уроженцем ныне несуществующего села Потеряевка Мамонтовского района... А есть ли сокровенное желание у Игнатия Лапкина? ...Он говорил о главном желании – возродить родную Потеряевку. Попытки решать этот вопрос были, но пока, как он говорит, не приспело время. ...Что же помогло возвратиться к истокам? У него свой ориентир – вера» В. Ретунский.

По этому вопросу выступил о.Иоаким (Лапкин Иоаким Тихонович): который поддержал предложение Барабаш И.А. в связи с тем, что Лапкин Игнатий Тихонович проводит огромную работу направленную на восстановление пос. Потеряевка Мамонтовского района и предложил присвоить ему звание «Почётный житель п. Потеряевка», а также в связи с тем, что осовной целью деревенской общины является – восстановление пос. Потеряевка на основании православных и старинных русских благочестивых обычаев, для чего Лапкин Игнатий Тихонович прилагает значительные усилия принять его, как почётного жителя пос. Потеряевка в члены Деревенской Общины с правом голоса на общем собрании.

Председательствующий на сбрании вынес вопрос о присвоении Лапкину И. Т. звания «Почетный житель п.Потеряевка» и принятии его в члены деревенской общины пос.Потеряевка с правом голоса на общем собрании на открытое голосование: за  13  , против – нет,воздержались– нет.

Принято решение: присвоить Лапкину Игнатию Тихоновичу 1939 г.р. звания «Почетный житель п. Потеряевка» Мамонтовского района и принять его в члены Деревенской общины пос. Потеряевка с правом голоса на общих собраниях общины».

«Не потеряйся, небо Потеряевки»

«Ну, здравствуй», – ласково сказал Карагёзу (Михаил Лермонтов, «Бэлла») отец Иоаким. Конь ржанул и потянулся к священнику трепещущей губой сквозь облачко легчайшего пара. Легли в ду­шистую солому возка, отец Иоаким тронул вожжи, сказал по-доброму: «Домой, Карагёз».

B степи нет черноты ночи. Ведь наверху – звёзды. Оказывается, они остро горят очень близко к поднятому в небо лицу, их свет смешивается с сиянием белейшего снега, клубящего­ся в низкой медленной позёмке. Про­странство неба и земли смешивается в голубое, бесконечное, странно волну­ющее. Как будто ты начал путь, смысл которого почти непостижим.

...Однажды, в середине мая 1991 года, Лапкины, протоиерей отец Иоаким и проповедник Игнатий вернулись на свою малую родину. Вернее, в пусты­ню, которая была когда-то деревней Потеряевкой, они пришли, чтобы вер­нуть себе родину. Отсюда в давние ещё и жестокие времена были изгнаны их родители и близкая родня. Потом про­шло много лет, люди продолжали жить здесь благополучно и временами счас­тливо, рожали детей, косили луга, доили коров и, сказывают, любили глядеть на закаты. Как так получилось, что целый потеряевский мир сгинул почти в одно­часье, как от войны, от заразы, от катак­лизма?

Лапкины по капле собирали дерев­ню своих предков и свою собствен­ную. История: посёлок основан в 1818 году. В 1926-м в Потеряевке Ермачихинской волости Каменского уезда было 81 хозяйство, 176 душ мужского пола, 169 – женского. Соседнее село Корчино основали лишь в 1825 году. К 1963 году в Потеряевке проживали 200 чело­век. Примерно в это время был сделан государственный проект, предусматри­вающий увеличение населения к 1970 году до 700 жителей. В 1972 году посёлок исчез в соответствии с про­граммой укрупнения сел как неперспек­тивный. Последний житель ушёл из этой земли в том же 1972-м. Потеряевка оказалась в числе 300 сёл, погубленных на Алтае.

 Решением администрации края 23 марта 1992 года Потеряевка вновь по­лучила официальный статус посёлка. Три года спустя управление юстиции края регистрирует Православную об­щину в честь священномученика Анфима Никомидийского. К концу 1995 года зарегистрирована общественная орга­низация «Деревенская община посёлка Потеряевка». Устав её прост, но почти не выполним для подавляющего боль­шинства сограждан: не лги, не пей, не кури, самоотверженно трудись, помо­гай ближнему своему. Очередь жела­ющих посёлиться под этим небом рас­тет изо дня в день. Со всей России идут сюда письма с просьбами. При этом Потеряевка не сулит никаких благ, одни только испытания: строиться должен сам и на свои деньги, хозяйство ведешь как можешь, сколько есть сил. До­лжен быть православным. Сейчас в деревне 16 подворий. Солидные дома, крепкие надворные постройки, стадо скота.

А тогда, 14 мая 1991 года, отец Иоаким поставил туристскую палатку, по-походному перекусил, переночевал, утром с Божьим Словом приступил к работе. Ему предстояло строить храм. Самая лёгкая часть – дом на земле, увенчанный православным крестом, гля­дящим на восход. Самая трудная – храм в душах людей, согласившихся шагнуть под небо Потеряевки без возврата в прежнюю жизнь. Пред глазами отца в тот день лежала пустыня: дома раста­щили 20 лет назад по доске, по бревну, колхозные коровники тоже. Огрызки кирпичных стен бывшего клуба некрасиво щерились из короткой травы. Иоаким начал возво­дить их вновь. Отслуживший армию в строительных войсках, в каменной клад­ке он поднялся до 4 разряда. Поэтому из-под его рук стены выходили однов­ременно прочными, лёгкими, ажурно сплетёнными, украшенными, где надо, красным крестом на белом силикатном пространстве. Храм стал. Уже есть ал­тарь, приделы. Не всё, правда, законче­но и сейчас, потому зимой Потеряевка молится в доме священника, в зимнем храме, а летом, конечно, здесь, где свободно могут собраться все. Отец своими руками сделал и луковку... Что соединяет их здесь, пусть од­ной веры, но очень разных, порой неожиданных по части «гражданской судьбы»? На этой земле, где из всех благ имеется только электричество... Как они могут жить здесь, на отшибе, без поч­ты, магазина, телефона? Здесь есть только работа, узкий круг братьев и сестёр, слово, обращённое к Господу. Он слышит их? Он бережёт Потеряевку, давно ставшую бельмом в глазу для окрестных, пьяных, от безделья нищих сёл? Не значит ли это, что они просто закопали себя в пустынных пространствах степей и берёзовых колков ради чего-то такого, невозможного для понимания на уровне материальных наук? Где они берут мужество, кото­рое требуется каждый день, каждый час, минуту, секунду?

Утром пришёл отец Иоаким, ска­зал, что уха готова, и он ждёт нас на трапезу. Но я ещё не проснулся до конца. В глазах ещё сияла голубым ночная степь, посверкивал иней на плече Карагёза, туманом плыла позёмка. Потом я услышал голос и по­нял, что это не разговор, и проснулся. Речь текла прямо в меня, напрямую, без препятствий. Было невозможно не встать, не умыться, не присесть к столу рядом с двумя ребятишками Барабаша (голова девочки покрыта простеньким платком). Игорь вслух читал Библию. В чём дело, ведь я много-много раз открывал Книгу книг, но никогда не переживал тако­го, как здесь, сейчас, в деревенском доме, посветлевшем от только-толь­ко вставшего солнца! Эта загадка была передумана на тысячу рядов, и в ре­зультате получилось вот что: навер­ное, Библия – это слово, оно должно прозвучать, минуя очертания букв и пороги знаков препинания. Это сло­во должно быть сказано тем, кто верует. Тогда оно не канет всуе, а начнет спасать, рождать и находить родственные души. Барабаш закрыл книгу. Неведомое раньше чувство глу­бочайшего покоя получилось таким долгим, что я вдруг ощутил себя ма­леньким человечком с маленькими делами, которые не зачтутся на исхо­де жизни. А что зачтётся?

Игорь ушёл с четвёртого курса по­литехнического. «Надо было сделать выбор. Пришлось ясно осознать: если не сейчас, то никогда. Тогда я перестал ходить в университет и уехал в Потеряевку». Так он сказал. Его жена, мате­матик с высшим образованием, специ­алист по компьютерам, пошла с ним. Первый год Барабаш зимовал в сарае, который сам и построил. Дождался весны и пошёл заготавливать камыш. Он пробовал брать его серпом, косой, рвал руками. Охапка за охапкой, от темна до темна. Каждый день. Как настоящий мужчина, он строил дом, куда приведёт семью. Когда он думал об этом, усталость уступала место мужской гордости, вечной как мир, но уже позабытой нами, светскими, «граж­данскими». Наконец стены стали. При­шёл отец Иоаким и красиво обложил их кирпичом.

«У сектантов вон какие дома здоро­венные, и сплошь из кирпича, где толь­ко деньги берут?» – не без зависти говорили в окрестных деревнях. Отец Иоаким ни в какие дискуссии с соседя­ми не вступал никогда. Не объяснял, что Потеряевка – не пристанище сек­тантов, а чисто русская община пра­вославных христиан, только вера их без изъяна, а такая, как была изначально, в Апостольские времена. По­тому не курят, не матерятся, не пьют, жён не колотят, детей не гоняют. Крес­тятся вот ещё полным погружением. Правда, дом свой двухэтажный Иоаким построил целиком из кирпича. Про­сторное жилище. Я долго ходил по комнатам, пытаясь определить, где, в котором месте, живёт сам отец. Вто­рой этаж – зимний храм. В первом – большая кухня, зала для общих собра­ний, здесь стоят столы, за которыми Потеряевка собирается в дни правос­лавных праздников. Отец сказал, что даже по глотку вина они позволяют себе в дни торжеств. Наконец Иоаким понял, что я ищу, и показал комнату, аскетическое убранство которой го­ворило само за себя. Глядя на узкую кровать, заправленную по-солдатски ловко, я вспомнил рассказ своих кол­лег о том, как в администрации Мамонтовского района один чиновник, напутствуя их на путь в Потеряевку, рассказал, что есть там священник, узурпатор-эксплуататор-кровосос, построил себе домище, лежит, жиру­ет, а эти дураки на него пашут, да ещё оброк носят мешками, ведрами, крин­ками. Иоаким на это моё воспомина­ние беззащитно улыбнулся.

Счастливая внутри, Потеряевка го­нима извне. Накатанный принцип «не пущать» в отношении деревни рабо­тает на полную катушку. Однажды проповедник Игнатий Лапкин поехал в администрацию района выпрашивать ...школу. Условие со стороны общи­ны было одно: чтобы учительницу пос­тавили на государственную должность с денежным довольствием, которое, как известно, всё равно давно не пла­тят. Елена Барабаш, учитель с вы­сшим образованием, к тому времени специально окончила курсы препод­авателей младших классов. Деревня собралась вместе, отделала под шко­лу дом, заготовила дров. О, сколько получилось проблем из этой школы! Не пущали.

Школу всё же выцарапали. Санэпиднадзор приезжал, пожарные. Две пар­ты по количеству учеников, доска, указ­ка, глобус, книжки. У порога речка, перед топкой аккуратно сложены дро­ва. Ученики, смирение и благодарность которых так непривычны после горо­дов. Слушая урок, я неожиданно под­умал, что никогда (или, может, очень давно?) не видел таких светлых лиц ни у детей, ни у взрослых.

Как бы там ни было, но только звезда деревни Потеряевка уже взош­ла на небесах. И хочешь ты того или нет, но она может сделать с тобой нечто такое, чего ты сам от себя не ожидаешь. Как-то в лето потеряевцы начали копать пруд. Удалось договориться насчёт техники. Поначалу исполнители заломили цену. Что же, потеряевцы собрали со дворов скотинку, покололи, продали. Наскребли. А потом вдруг некий стих овладел машинистами зем­леройных машин. Один механизатор, в недавнем прошлом инженер, начал вдруг писать стихи, неизменно посвя­щая их Потеряевке. Даже повариха стала героиней этих романтических вир­шей. Он оставил отцу целую тетрадку, сняв копию для себя.

Однако вскоре грянул гром. После того, как кто-то ревниво настучал влас­тям, в Потеряевку прибыли чиновники администрации района с экологами. Сцена вышла некрасивая, надрывно-нервная. «Ваша плотина технически неграмотная, вода её порушит, ил пой­дет на луга», – толковали специалисты. Потеряевцы молчали: глупо объяснять, что устроен сброс из бетонной трубы, а кругом овраги. Это же всем видно.

И сейчас, после официальных разре­шающих бумаг главы администрации края, деревне не дают ни земли, ни права собственного сельсовета и ниче­го прочего.

...На другой после приезда день во мне проснулось острое желание по­нять этих людей, что предпочли уеди­нение всем благам цивилизации, про­стёршейся кругом и обещающей столь­ко соблазнов. Отец Иоаким согласил­ся: походим по гостям. Шли от дома к дому, сидели в чистых горницах, где тонко пели печи и чётко ходили настенные ходики-часы. Где было тепло, а люди со свет­лыми лицами легко говорили о простых делах: как первый раз телилась корова, пришлось не спать, зато какая радость, что надо бы ещё досок и к осени закончить пристройку... Везде я видел свидетельства неостановимого труда: новые комнаты, в которых ещё нет полов, стены, пока не покрытые кры­шами. Потом на снегоходе «Буран» пое­хали по знаменитым потеряевским мес­там. Пусть всё под снегом, но всё же удалось в подробностях разглядеть знаменитый детский лагерь-стан. Здесь каждая палатка, домик, спортивный городок носят свои имена, придуман­ные ребятишками. В этом наставники не препятствуют. Я спросил отца, отчего такая большая очередь из же­лающих попасть в лагерь, жизнь-то ведь не очень сладкая: дети много работают на земле, учатся христианст­ву. «Какой труд тяжелее, – спросил меня отец, – физический либо нрав­ственный?» Слава Богу, я уже пожил в Потеряевке, я сказал, естественно, про душу. Он молча кивнул в знак согласия.

...Приехал ночью и уезжал в ночь. Звёзды светили в полную силу, ярился мороз, снег пел под полозьями, Кара­гёз взмахивал хвостом, осыпая нас с Игорем острыми искрами инея. Как здорово было под небом Потеряев­ки...

Потом я стоял на лестнице вокзала Барнаула. Сосредоточенно-оглохший, словно не понимающий, зачем вер­нулся домой. Город не мог достучать­ся до меня ни трамвайным звоном, ни многоголосьем толпы, ни клаксонами такси. Ещё затемно я приехал домой и лёг спать, стараясь дышать осторож­но, чтобы враз не выдохнуть невзна­чай весь воздух Потеряевки. Пусть ос­танется хоть капля, хоть ещё один вздох. Вы чувствуете, тот воздух ещё есть во мне» Олег ЛОГИНОВ («Алтайская правда» № 81 от 11 апреля 1998 г.).

«Деревня Потеряевка собирает Потеряевыхи приглашает на жительство тех, кто не курит, не пьёт и умеет трудиться»

«Первый зловещий гром над зажиточной деревней Потеряевкой грянул в 1930 г. Семь семей раскулачили и отправили по этапу. Их собственность – добротные дома из бруса, амбары с зерном, скот, сеялки-веялки, одежда – стала общественной. По долгой дороге в товарных вагонах, на баржах, пешком многие из раскулаченных нашли своё последнее пристанище. Оставшиеся в живых потеряевцы дошли до последнего пункта своего изгнания – глухой тайги на севере Томской губернии. Рыли в мёрзлой земле землянки и вспоминали свою деревню: доведётя ли вернуться? Второй гром над почти обезлюдевшей Потеряевкой грянул в 1971.

... Когда рассказываем о событиях в прошедшем времени, трудности начального этапа, вроде бы, не вспоминаются. А их, ох, как было много... Недавно пришло письмо из Томской области, бывшего места ссылки потеряевских крестьян. Иван Нифантьевич Потеряев, который в годы раскулачивания был юношей, пишет вместе с женой Евдокией Титовной: “Плакали от радости, когда получили весточку из Потеряевки. Господь сподобил сопри=коснуться с родным гнёздышком, хоть через письмо...” Ждём вас Потеряевы, в родной деревне» (Российская газета» 22 апреля 1998 № 78, стр. 2).

«Прошение от деревенской общины пос. Потеряевка.

Уважаемый Игнатий Тихонович! Просим Вас проводить Божественные занятия с нами в пос. Потеряевка хотя бы по воскресеньям и религиозным праздникам, как вы проводили такие тематические занятия с 1991 г. – время начала восстановления посёлка. Эти занятия дают нам знания, силы на борьбу с грехами, помогают спасению нашей души. Прекращение занятий повлечёт за собой полное угашение духовной жизни в деревне – загаснет нива жизни. Эти занятия мы всегда посещали добровольно, с охотой и пользой для нас. Пусть занятия как и прежде проходят в лагере-стане, а в холодную погоду – в трапезной. 27.04.98 (подписи)».

«Барнаульский художник Александр Волобуевподготовил материал для новой выставки»

«Все работы, а их около 80 чёрно-белых и 30 цветных посвящены одному и тому же месту – деревне Потеряевке. Чем же вызван интерес к этой географической точке? В отличие от большинства российских деревень Потеряевка не вымирает, а восстанавливается. В конце 50-х – начале 60-х гг. этот населённый пункт, как и многие другие был признан бесперспективным. В результате отток населения и полное разрушение. Но в Потеряевку вернулся Игнатий Тихонович Лапкин. Через работы А. Волобуева есть реальный шанс познакомиться с Потеряевкой и людьми, восстанавливающими деревню, русскую православную идею и сельскую общину, о которой так модно стало в последнее время говорить в верхних эшелонах власти... Кстати, 24 мая 1998 г. вновь восстанавливаемой деревне Потеряевке исполнится 180 лет со дня основания» (Олег Шнитко «Молодёжь Алтая» от 21 мая 1998 г.).

 

«Село которое люди находят»

«В воскресенье 24 мая Алтайское село Потеряевка отмечало своё 180-летие. У малых алтайских сёл есть история жизни и смерти, а у Потеряевки – ещё и история возрождения... До сих пор стояли бы в поле разрушенные стены деревенского клуба, да остовы изб (саманных), если бы не Игнатий Лапкин, уроженец Потеряевки, не позабывший своей родины. В 1991 г. пришёл он сюда с несколькими родственниками. Поначалу жили ...в палатках, потом строили саманные домики. Каких сил Игнатию Тихоновичу стоило возрождение села, действительно, знает только Бог. Теперь здесь, на необитаемых некогда лугах, стоит полтора десятка деревянных и кирпичных домов, хозяйственные постройки, церковь. Открыли начальную школу, медпункт, востанавливают четыре пруда. Надо заметить, что власти помогают как могут – недавно было отменено постановление об упразднении полустанка «Подстепный», единственной остановки поезда, с которой можно добраться до Потеряевки. Однако, вопрос о выделении Потеряевцам земли так до сих пор и не решён. Как и проблема телефона – случись что, потеряевцам хоть голубей пускай на «большую землю». Откуда берутся новые потеряевцы? Люди сами находят село. Есть, правда, условия для желающих обосноваться – не пить, не курить, не воровать и не материться, и, само собой, работы не бояться. Такой вот народ собирается в селе. На праздник съехались гости из Барнаула, разных сёл края, была даже праправнучка... Потеряева, основателя деревни. Гости посмотрели фотовыставку, посвящённую истории возрождения Потеряевки, – более сотни снимков фотохудожника Александра Волобуева. Пожелали хозяевам доброго здоровья и долгих лет. Вот и мы присоединяемся» («Свободный курс» №22 28.5.98).

«Первому заместителю главы Мамонтовского

района Евгенову М. В.

копия: Главе администр. Алтайского кр. Сурикову А.А.,

Прокурору Мамонтовского района Риферд Ю.Н.

Совершенно случайно ознакомился с Вашим письмом (Исх. №562 от 26.11.97 г) на г. Сурикова А.А. (глава администрации Алтайского края).

Невозможно даже во сне предствить, чтобы в Царской Росии или зарубежом какой-либо клерк-чиновник в письме на губернатора штата-губернии мог так безнаказанно обманывать всех.

Даю краткий комментарий Вашей докладной жалобы.

"Органы местного самоуправления (Мамонтово) сделали ВСЁот них зависящее".В пояснительной записке на КЗС мы даем обоснование причин, побуждающих нас просить статус самоуправления, где перечислено, что не только ВСЁ, а абсолютно ничего доброволно не хотели дать, допустить, разрешить. Даже при открытии школы в пос.Потеряевка, именно Вы, г.Евгенов, более и настойчивее всех противились этому, и сейчас именно Вы и Назаров С.Г. пишете то, чего нет и не было Вами сделано.

Цитириую Ваш труд-сочинение: "Границы посёлка в натуре установили".Да знаете ли Вы всю эпопею с этими границами в натуре? Назаров, Кулеба пишут, что "границы установили в натуре 25.06.91"(ответ советнику юстиции Казанину М.А. 1.12.97 №1-293/97). А установят ... только 8.10.97 г. (разница-обман в 6 лет.)

       Прокурор Сухов В.Г. пишет уже 22.07.97 Исх.1-813/97 Мителёву П.Ф. "Прокуратурой Мамонтовского р-на в результате проверки выявлены нарушения о порядке землепользования жителей пос. Потеряевки...

       ...Однако, до сих пор администрацией села Корчино не принято письменное решение об отводе этих земель и закреплением их в натуреза жителями посёлка, а земельным комитетом не установлены границы посёлка в натуреи документально, что порождает многочисленные жалобы жителей пос. Потеряевка ...представление подлежит безотлагательному рассмотрению в течение месяца...".

       Порождает жалобы преступное отношение к своим обязанностям Назарова и Кулебы и их лживые отписки в течение 6 лет и 2 месяцев.

       А вот г. Евгенов силится доказать, что мы – секта. Отчего же так думает он?

       Как говорит св.Исидор Пелусиот:"Предвзятость не даёт здравого суждения, а злоба вообще отнимает разум". Хотя бы сейчас перемените свои "очки" и взгляд на нас, и помогайте, а не убивайте нашу инициативу.

       Не о нынешних ли (бывших вчерашними, и будут, как небывшие) правителях предупреждает поэт: Вы

"жрецы греха, пророки тьмы.

И человек, как от чумы

от вас с проклятием отпрянет.

И имена их презирать

своих детей научит мать". (Сгинувшую КПСС)

 (Плещеев)

И в конце Вы снова скатываетесь на меня, что-де мне даны полномочия быть ходатаем по делам посёлка (явно вы этим недовольны).

Вовсе уж непонятно заканчиваете, сумбурно-вычурно об этой эмали на кружках в лагере, об автобусах, должностных окладах, коммунальной службе.

Проще сказать, Вы двумя руками голосуете и ходатайствуете, чтобы на Алтае и в России не было православного поселения, а была нищая, колхозная дотационно-убыточная, пьяная, вороватая деревня.

А зря! Живя рядом с верующими, глядишь, и Вы бы могли бы стать хорошим человеком.

И уж совсем без знания, или без зазрения совести Вы, г. Евгенов выложили всю советскую лживость уст своих в последнюю строку: «да налоги Потеряевцы согласились бы платить хотя бы по-минимуму».

Зайдите в налоговый отдел, в страховые отделы и узнайте, что Потеряевцы за 6 лет своего существования, строясь с нуля, платят сполна все налоги, медицинские, милицейские и др., страховки и не задолжали ни государству, ни людям, ни рубля. И прочтите «Свет Октября» №146за 16.12.97 1 стр.«Кто не платит налоги».Даю выдержку: «Некоторые по прежнему настроены выжить в сегодняшней ситуации за счёт других. Общая задолженностьна 1.12.97г. (по району Мамонтовскому) составили 10 млрд. 111 млн. руб. Госналогинспекция Мамонтовского района считает необходимым опубликовать список предприятий должников в млн. руб.

Колхоз имени Чапаева 1100 млн. руб, КСП «Буканское» 799 млн. руб., КСП «Корчинское» 641 млн. руб., ТОО «Чернокурьинское» 738 млн. руб., ПХ «XXIV партийный съезд» 690млн. руб.».

И этопри налаженности хозяйства, когда и скот, и скотные дворы и техника и дома, и дороги и люди и всё-всё есть. (Только не забывайте, что все до единого колхоза-совхоза основаны на награбленном от честных, раскулаченных, замороженных в Нарыме – т.е. на крови наших дедов, отцев, на разбойной власти, уничтожившей более 10 млн. природных хозяев родной русской земли.)

Но убытоккаждого хозяйства ешё огромнее... "Свет Октября05.02.98г. приоткрыл, что КСП "Буканское" завершил год с убытком в 4,5 миллиарда рублей.. скот убывает с каждым днём... ремонт не идёт, удобрений нет".

Согласно только этого представления, невыполненного в срок, прокурор любой страны, минимум, как по миру пустил бы злостных противников закона...

Конечно, прошёл месяц, наступило 22.08.97. Но Назаров и Кулеба затаились... И только вновь грозное предупреждение от Бивалькевича В.И. (а их из зем.отдела было много, см. 25.07.97 7/2-285-97. "Границы посёлка не утверждены" прокурор Казанин.) вынудило 8.10.97 Назарова с Кулебой застолбить "пьяно-вычурную, пистолетно-болотную" линию Чили, и срочно дают отписку, что пос. Потеряевка теперь-то выделено и "достаточнои с перспективой развития288 га сельхозугодий". А в действительности, после замера оказалось, что застолбили они не 288 га, а 213 га, т.е. обманули всех на 75 га.

Написали, что пастбищ теперь 196 га, (а оказалось ...ок. 15 га) что покосов 73 га, (по огульному замеру Гипрозема оказалось ок. 7,3 га, а по данным краевого комитета по земельным ресурсам – 1,2 га) т.е. пастбищ не хватает в натуре, разница с документами 196-15=181га, покосов 73-10=63га. Итого пастбищ-покосов не додали в натуре 181+63=244 га.

Г. Евгенов! Если бы Вы хотя чуточку верили в Бога, имели страх Божий перед Судом Божиим, Вы бы сегодня рыдали и за этот обман, и за обман прошлой Вашей позорной комсомольской юности, воспитавшей таких бесстыдных наших соплеменников.

А г. Мителёв П.Ф., будь как полноправный, легитимный калиф в Саудовской Аравии (а не калиф на час) отсёк бы своим подданным лживые языки и правые руки (см. житие Иоанна Дамаскина) писавшие греховную ложь.

Далее Вы, г. Евгенов, более половины своего двухстраничного опуса посвящаете мне, что в "Потеряевке жил лишь Игнатий Лапкин... В то время, живя в Барнауле, работая сторожем, он сутки писал письма, а двое суток разносил их по различным инстанциям".

Конечно, ни слова тут правды, а стиль Ваш – не речь районного работника, а заурядного сквалыжного двоечника. Прочтите "Алт. пр." за 10.12.97, где говорится, что я создал в это время самую крупную в мире духовную фонотеку, оцененную в 11 млрд. руб. Кроме того, работая сторожем, я три свободных дня делал по 2 печи в день, и все отдавал на нуждающихся, на дело Евангелизации. Плюс к тому одновременно работал переплетчиком-реставратором, ок. 3 тыс. томов ввёл в жизнь, дрессировщиком собак в уголовном розыске края – на сон уходило не более 2,5 часов в сутки. Именно об этом периоде моей жизни государственные киностудии сняли 3 фильма.

Что бы я смог сделать, если бы жил по Вашим словам? Изданная Алтайпрессом книга в 396 стр. "Кто есть кто на Алтае" Барнаул 1994г. на стр. 71, посвящённой мне, полностью опровергает Ваш злобный выпад бездарности. Не о Вас ли четверостишье:

                  "А вы на земле проживёте,

                  как черви слепые живут.

                  Ни сказок про вас не расскажут,

                  ни песен про вас не споют".

                                                                М.Горький.

.."Игнатий Тихонович Лапкин в то время говорил, что от руководства и жителей района верующим ничего не надо. Эл.станцию построит Канада, дороги и соц.учреждения – США, телефонизируют на пожертвования единоверцев. Все это были лишь слова".

Никто и никогда этот блеф не слышал, – Вы солгали это на свою несчастную душу г.Евгенов. Вот Куфаев, первый секретарь Райкома партии тогда прямо говорил: "помощи я не обещал; но говорил, что мешать не буду". И выполнил своё партийное слово.

Вы, г.Евгенов, ищете, чем нас укорить и выдаете: "были отданы существующие тогда фонды на материалы". Чужестранцу и не понять, что тогдашние мудрецы-коммунисты, изобрели эти слова, фонды, пайки, трудодни, изучили только два арифмитических действия; отнять и разделить. И фонды, т.е. крупицы поступивших стройматериалов, мы купили за свои деньги, когда у других денег не было.

"Мануйлов снял комбайны с необмолоченных до конца совхозных полей, ...чтобы без того небогатый урожай Потеряевцев не попал под снег".

 В действительности из 6 комбайнов только 2 смогли прибыть, а другие после глубокой пьянки завязли, застыли в грязи. Мануйлов сам водку в поле привозил на ночь. И было это 28 октября 1992 г., когда Корчинские у себя убрали уже всё.

А эти два, не разгрузили бункеры, с ячменём перемешали нашу пшеницу, всё перепортили, пошла на корм скоту, а семенную пшеницу пришлось весной покупать. Таковые горе-помощники ваши!

Далее вы, г. Евгенов, показываете полное незнание решения Алт. Краевго совета народных депутатов от 23.03.92г. №47 за подписью Сурикова А.А., которое гласит не только о восстановлении статуса (таблички на перекрестке). Но: что, "Совет народных депутатов решил:

1) восстановитьпос.Потеряевка;

2) обязатьначальников отделов и управлений, комитетов администрации края, председателя Мамонтовского района, народных депутатов, провести соответствующие мероприятия, связанные с изменениями административно-территориального устройства края".

И вот по этим двум пунктам решения, Назаров, Кулеба и вы, г. Евгенов, яростно, азартно (безнаказанно) всячески противились. И не палки в колёса, но колёса в дребезги разбиваете и с дороги спихиваете нас в топкий Лог, перерывая трассу, делаете должностной подлог, творите греховный, тяжёлый обман. Это гангрена коммунистического наследия, отрыжка Вашей природной нелюбви к русским, к верующим.

В спокойной домашней обстановке в присутствии жены, друзей, по трезвости прочтите хотя бы вот этот образчик Вашего "просвещения", губернатора края.

Вы пишете:"Надо только видеть, что скрывается под понятием библиотека, читальный зал, школа, трудовой лагерь".

Просто видишь говорящего сие, его презрительную усмешку: смотреть там не на что в Потеряевке, шушера вшивая...

Поясняю: в сравнении с чем Вы определили никчемность, малозначимость нашей библиотеки, лагеря и др.? По объёму? По количеству? Тогда в Мамонтово большая библиотека. Но ваша в сравнении с Краевой – меньше. Краевая с Ленинской в Москве – меньше. Но по содержанию Ваша библиотека против нашей не выиграет, что и В. Ретунский писал. Притом делайте поправку на то, что всё с нуля, в период небывалой инфляции, разора, после 3-х кратного моего ареста, выжигания имущества нашего и всего посёлка, и Лагеря.

Олагере. Снятые в Потеряевке государственной Свердловской киностудией фильмы  заняли  Первоеместо в России ("Златоуст из Потеряевки" – моё прозвище), а "Предчувствие" – главный призна международном кинофестивале. Так что остерегайтесь давать оценку тому, что Выше Вашего разумения и рассуждения. Эти видеокассеты продаются в каждом метро в г. Москве и др. городах, разошлись по 5 континентам, откуда я получаю массу благодарных откликов. А о Вас и о делах Ваших кто слышал?

Ваша фамилия "Евгенов" т. е. в переводе с греческого "Благороднов". Так будьте же достойны своих предков, давших Вашему недостоинству такую фамилию.

По совести скажите себе: а могли бы Вы вот так, с нуля, без паники, на пустом месте восстанавливать деревню, детский лагерь?

А я веду лагерь уже 24 года и бесплатно. Полностью бесплатно веду занятия в университете уже восьмой год. 10 лет веду просветительскую работу в Сизо 17/1, в десятке школ, во всех отделах милиции, в лётном училище –всё бесплатно. Я нигде ни рубля не получаю, прикиньте к себе это и скажите: а для чего это на таких людей г. Евгенов пяту поднял, патриотизм свой вознёс?

Вам приятно было бы слышать, что мы умерли, или прекратили своё существование лагерь детский, деревня Потеряевка? А Вы ведь к этому всё гоните!

В книге "Мудрость Востока" говорится о мудрой птице, которая кости съеденных птиц и животных складывает в одно место. А при наступлении голода она прилетает к этой "кузнице" костей, чтобы проглотить их, но прежде она берёт лапой кость и примеряет её в задний проход себе: пройдет ли эта кость, если она её проглотит.

У меня суд шёл 11 лет: подавились и КГБ и прокуратура РФ и Суд РФ. Вам ли одолеть? Я ведь на ваш лепет смотрю с жалостью: пройдёт весна 1998 г. и будет компетентная комиссия из прокуратуры края, краевого земельного отдела, журналисты краевых и центральных средств информации, все поля, болота перемеряют и тогда ...кость не пройдет.

Вас всех может избавить от вселенского позора только мудрость МителёваПетра Фёдоровича – главы Мамонтовского район, если он до весны выделит (в заверенных схемах-планах) все недостающие 181 га пастбищ и 63 га покосов, что по документам уже, якобы, мы получили. (А в действительности недополучили).

Язык Библии суров; он – меч обоюдоострый.

"Горе тем, которые зло называют добром и добро – злом, тьму почитают светом, и свет –тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое –горьким!» Ис. 5:20.

"Вы рогами своими бодаете всех слабых" Иез. 34:21.А вот в Германии и в Чехословакии поступили так: всех коммунистов отправили на пенсию и перестройка пошла. А у нас только в краевой администрации 85% бывших партаппаратчиков и подобных вам (Насчитали в 1992 году). И что интересно, нагородив терновый плетень, вы вульгаризируете, обращая на нас колесо обвинения, а в действительности на самого себя так: "Действуя по методике: "Вали кулём-потом разберём ...что это за секта, куда вы смотрели"- т.е. навалив комсомольским "кулём", шесть лет безобразничая в отписках, ешё и напрашиваетесь на похвалу, на награду за бдительность, что может статься так, что в Потеряевке-дескать вовсе и не православные, исконно русские, местные жители, вернувшиеся на родину; а вдруг окажется, что это зловредная секта ... И вот тогда-де вы там, г. Суриков А.А., вспомните нас, скажете: куда же местные власти-то смотрели – просмотрели, а там такая секта тоталитарная, американские корни террористические пустила?

И вот тогда-то г. Евгенов, вот он, на белом коне: не предупреждал ли я всех, что не надо земли, выпасов, покосов давать этим баламутам из Потеряевки. Да вас к звезде героя представлять впору за вашу кляузу.

И отметят тогда Вашу бдительность, патриотизм, продвинут по иерархической лесенке.

Стараясь, "однобоко, предвзято" представить жителей Потеряевки, и особенно "ведущих братьев Лапкиных", Вы или по дремучему комсомольскому невежеству, или по дьявольской злобе нарекаете нас сектантами. Неужто так трудно было посмотреть свидетельство регистрации общины пос.Потеряевка, где написано, что это православная дружина, восстанавливающая посёлок на православных, старинных, благочестивых, русских обычаях.

Вот только несколько свидетельств о нас, о мне, сильных мира сего:

1) Баварин В.Н. – мэр г.Барнаула пишет ко мне:

"Ваш безвозмездный труд по воспитанию у молодого поколения чувств патриотизма, любви к Родине и ближним, Ваши беседы и проповеди перед людьми, совершившими проступки и преступления, достойны уважения.

...я искренно рад, что Крестовоздвиженская община, которую Вы возглавляете, будет иметь место постоянных встреч и молитв.

Желаю Вам на этом нелегком жизненном пути... гордо нести свой крест и иметь последователей, верных Слову Божию. С уважением глава городского самоуправления В. Н. Баврин 27.11.97».

Прокурор края Параскун Ю.Ф. в газете АГУ "За науку" №1-97г.: "Обратился к проректору АГТУ Б.В.Семкину с убедительной просьбой продлить сроки аренды помещения православному проповеднику И. Т. Лапкину, который вносит большой вклад в нравственное оздоровление населения Алтая, и известен работникам прокуратуры по своей подвижнической деятельности".

И даже главный идеолог коммунистов Алтая депутат В. Петренко в "Голосе труда" 3 янв. 1997 г. говорит: "Я не подвергаю сомненинию компетентность И.Лапкина, как религиозного деятеля. Считаю, что он вносит достойный вклад в реализацию Краевого закона "О защите общественной нравственности в Алтайском крае".

Итак, гражданин Евгенов, умножьте эти должки на 6 лет, на 70 лет ваших дохлых колхозов...

Уже сегодня Потеряевка по налогам для всех вас как небо от земли, и не мы, а вы по минимуму налоги не платите. И если бы таких Потеряевок было много, не раскулаченных, не сожжённых, не разогнанных, там и люди были бы не Вам чета, а честные, русские, православные, а Вы бы вынуждены были, как потеряевцы трудиться, «смыкая зарю с зарёй».

Итак, покайтесь, молитесь и веруйте во Христа, да не накажет Вас Бог за Вашу ложь и ненависть к верующим.

И не случайно молятся в Церкви такими словами: "Избави нас, Господи, от горького мучительства безбожной власти".

С искренним неуважением к вашему враждебному духу.

Игнатий Лапкин. 14.01.98

P.S.

Письмо  Ваше, г. Евгенов,  постараюсь  опубликовать, а пока  читаю  его  всем,  депутатам,  студентам - этот «чудный  перл  безумия  атеизма».  Ваше  имя: Михаил,  что  в  переводе  с  еврейского  означает  «Никто,  как  Бог», т. е. нет  никого, кто  выше  Бога.

Вы  безбожник,  атеист? Не  верите  в  Бога?  Прочтите  Псалом 13.  И  ещё: прочтите  хотя бы  раз  Библию,  и  «Архипелаг  Гулаг»  А.И. Солженицына – это  приговор  «коммунистическому  раю»,  устроенному  Вами  в  России.  Все  преступления  от сорванных  телефонных  трубок,  утащенных  почтовых  ящиков  и  входных  дверей, до  всеобщего  разврата,  распада,  грядущей пандемии сифилиса  и  СПИДа,  до  уничтожения  Русской  нации и России,  ставшей   всемирной  помойкой,  всё  это  плоды  атеизма. 

И  вы  в  числе  тех,  кто  это  сотворил,  и  только  Бог  спас  всех  нас,  не  дал, не  допустил  сбыться   Вашим  намерениям – Вы  все  чудом  избежали   Нюрнберга  за  преступления  против  человечества,  тысячекрат  страшнейшего,  чем   гитлеризм.  И  вы  сегодня  еще  трупным  смрадом  своих  кощунств, миазмом  цинизма  отравляете  всё,  к  чему  прикасаетесь  безбожным  умом  деградантов.

Опомнитесь,  безумствующие  вурдалаки!  100  миллионов  погубленных  Вами,  формалиновым   запахом,  симфонией  реквиема  переполняют  души  оставшихся. Слова  Ваши  поносные – есть  плод  ваших  нечистых  уст; и  после  всего,  что  вы  натворили,  Вы  смеете  ещё  писать  так: «...большая  часть  фактов  искажены,  трактуются  однобоко,  в  них  используются   слова, граничащие  или  являющиеся  оскорбительными».  И  это  пишете  Вы?

Найдите  среди  атеистов  одного,  кто  не  матерится?  Прокуренные,  изблудившиеся,  заворовавшиеся  циники.  Маразмом  своего   Ленина  погубили  державу; величайшие  преступники  всех  тысячелетий,  срамники  и  осквернители  храмов  и  святынь.  Когда  пришёл  1937 год,  год  возмездия, и  вы  покатились  в  подвалы  Лубянки, о, тогда весь  мир  увидел  ваш  отвратный  лик  животолюбцев;  вы  утопали  в  собственной  моче  и  в  блевотине, оговаривая  себя – мир  не  мог  припомнить  более  отвратительных  предателей  и  трусов,  как  Ленинская  гвардия.  Я  был  в  пяти  тюрьмах,  отбыл  советскую  каторгу  в  лагере  смерти (реабилитирован 04.01.92 г.),  был  мучим  26 лет  советской психиатрией;  и  мне  ли  не  знать   ваш  звериный  оскал;  вы  справляете  тризну  над  моей  Родиной,  вы  устроили   водевиль  смерти  над  богатейшей  землёй;  и  вы  смеете  становиться  в  позу  оскорблённых  самолюбцев? 

Прошу  Вас,  ответьте   мне:  в  чём  смысл  поганой  жизнёшки  безбожника? Вот  я  написал  Вам,  зная,  что  это  вызовет  в  Вас  только   взрыв  необузданного,  дикого  гнева.  Вас  оскорбили? Подайте  в  суд. Если  Вы  высунетесь  на  бруствер  гласности, Вы  будете  расстреляны  фактами  преступлений  мамонтовскими – узнаете   у  Чибитько А.Г.  криминальную  хронику;  а  это  всё  плоды  Ваши,  г.г. евгеновы,  отвергавшие  науку  евгенику; но  жизнь  говорит:  не  принесёт  свинья  бобра, а  всё  поросёнка. Посмотрите,  Вы,  развратители  нравов,  что  преподают  в  школах  у  Вас и  что  в  Потеряевке; – г. Барнаул  занесен  в  книгу  Гиннеса  по  количеству  абортов  несовершеннолетних (см. басню Крылова И.А. о писателе и  разбойнике).

Г. Евгенов,для  сравнения  представляю  Вам  выписки  из  3-х  документов:

I. Исполнительный  комитет  Мамонтовского  района  от 30.03.90 №173 (два  года  до  получения  статуса).

«В  ответ  на  письмо  крайисполкома  №Л-679-14  от  14.03.90г.  ...сообщает  следующее:

Райисполком  разделяет  сетования  гр. Лапкина  И.Т.  по  поводу  исчезновения  населенных  пунктов  «но  начать  всё  это  восстанавливать  в  обратном  порядке»  район  не  имеет  ни  финансов,  ни  материальных  ресурсов,  ни   мощностей   строительных  организаций».  (Это  при «руководящей  и   направляющей»,  потом  запрещённой  КПСС,  как  преступной  мафиозно-организованной  структуре.)

«...На  основании  вышеизложенного  райисполком  по  рассматриваемым  вопросам  не  считает  дальнейшую  переписку, отнимающую  массу  рабочего времени  целесообразной,  и  хотел  бы  просить  гр. Лапкина  по  этим  вопросам  нам  больше  не  писать,  а  крайисполком  просить  о  дифференцированном  подходе в  запрашивании  ответов  на  его,  пересылаемые  нам  письма»  Председатель  Исполкома  /подпись/ А.И. Боровский.

II....Администрация  Мамонтовского  р-на  27.07.93г. №254 (в  шесть  мест  адрес.  Сурикову А.Г.,  Райфикешту В.Ф.,   Шубе Н.М.  и  др.)

«...первые  заявления  о  выделении  земельных  участков  были  написаны ...только  с 5 по 12  января  1992 г.

Администрация  района   разделяет  сетования   И.Т. Лапкина  по  поводу «сгинувших»  малонаселенных  пунктов,  но  «начать  всё  это  восстанавливать   в  обратном  порядке»  район  не  имеет  ни финансовых,  ни  материальных  ресурсов,  ни  мощностей  строительных  организаций.  Населённых  пунктов, исчезнувших  с  карты  района,  у  нас  более  двух  десятков.  Что  же  делать  нынешней  администрации  района,  если  потомки  жителей  всех  этих  поселков  ...загорятся желанием «возродить  очаги  предков»? (Вот  горе-то.)

...Игнатий  Лапкин  ...работая  сторожем,  сутки  писал  (на  работе)  в  нескольких  экземплярах,  а  потом  двое  суток  «проталкивал»  свои  письма  в  различные   инстанции.

...Причин  для  изменения  своей  позиции  администрация   района  не  усматривает ...поэтому  по  затронутым  вопросам  дальнейшую   переписку  с  жителями   поселка,  отнимающую  массу  рабочего  времени,  сил  и  средств, считает  нецелесообразной...

Администрацию  края, представителя  президента,  краевые  организации  и  ведомства  просим  о  дифференцированном  подходе  в  запрашивании   ответов  на  письма  и  заявления,  пересылаемые нам. Глава  администрации  района  П.Ф. Мителёв».

Словно  под  копирку  «дифференцированно»– (разделять  сложное  на  простые   элементы,  т. е.  выборочно,  что  выгодно).

Говорят,  что  когда  А. Пушкин  написал  «Бориса  Годунова»,  он  ударил  в  ладоши  и  воскликнул: «Ай да Пушкин,  ай  да  молодец!»

Так  у  Л.Толстого  мужик  пообтёрся  в  городе  и  стал  везде  вставлять  «грамотные  слова»:  двистительно  ...антилигент.

Мёртводушные,  затасканные бюрократические  штамповки: «дифференцированно, развитоvй»…  Суесловные  эквилибристы,  вдумайтесь  в  чудовищный  смысл  этого  слова  в  вашем  контексте.

III.  Исх.№562  от  26.11.97 Сурикову А.А.  Риферду Ю.Н.

«В  ответ  на  ваш  запрос  №В-4448-14  от 13.08.97 адм.Мамонтовского  района  сообщает следующее:  ...В то  время,  живя  в  Барнауле, Лапкин  Игнатий,  работая  сторожем,  он  сутки  писал  письма,  а  двое  суток  разносил  их  по  различным  инстанциям. На  одно  письмо, написанное  под  копирку...  приходилось  отвечать  в  3-5 адресов. Первый – зам.гл.администрации  р-на  М.В. Евгенов».

Резюме:  

1990 год – не дать возможности вернуться. Домов-нет.  Жителей-нет.

1993 год – «дифференцированно»  лгут,  что  не  противятся  восстановлению  посёлка,  что  границы  установили,  125 га.  пастбищ  дали. Посмотрите  по карте-схеме едва  ли  2 га.  пастбищ  есть. В  деревне 3 дома, 10  жителей.

1997 год – «дифференцированно» нарезают  «Топкий  лог»,  нарекая  его  пастбищем  и покосами.  В  деревне  уже  16 домов, 36  жителей, здание  под  церковь, открыта  школа, фельдшерский  пункт,  начат  ремонт  четырёх  прудов.

Итак: «Бог не в силе, но в правде» (св.Александр Невский).

Потеряевка будет жить !!

И великим милосердием Христовым  споспешествуемая,  Россия  восстанет;  Спаситель  пошлёт  добрых  людей  в  Потеряевку,  и стране  настоящих,  любящих  своих  подданных – правителей  умных.

Итак,  г. Евгенов,  кто у  вас  занимается  «дифференцированным»  плагиатом?

Какой жуткий,  мёртвый  стиль,  невидение  глубочайших  проблем  села,  неумение  разрешать  их.  Те  же  люди,  те  же  смертоносные  фразы.  И если  на  столь  интересное,  живое  дело «нет  времени», то  чем  занимаются  взявшие  бразды  правления  (принявшие  их  от  коварнейших  обманщиков и  преступников,  захвативших  власть  в  трагическом  октябре  1917 года)?

И  если  сумели  богатейшую  в  мире  державу,  которая  уже  в  1936  году,  по  расчётам  всемирных  экспертов,  заняла  бы  первое  место  в  мире    по  всем  показателям  жизни,  сумели  пустить  по  миру,  расплодить  повальную  нищету,  воровство,  болезни,  детскую  преступность,  наркоманию,  поставить талантливый  русский  народ  на  грань  биологического выживания (пример: в  Кадниково  в  1997 г.  на  506  дворов  1161  жителя  в  2003  году  в 1-й   класс  пойдет  только  один  ученик – смертность   катастрофически  превысила  рождаемость;  в  Потеряевке  из  этих  проблем нет  ни  одной  и  в помине),  то  чем  же  так  заняты,  государственные  мужи  Мамонтова,  если  у  Вас  «нет  рабочего  времени»?

И  как  будто г. Евгенов  не  участник,  по-Маяковскому, тех  прозаседавшихся горе-руководителей на бесчисленных встречах, где “сидят людей половины”, без голов, а  сколько  вы  прокурили, на  анекдотах  прожгли рабочего времени?

В. Гюго  утверждает, что “атеист – плохой руководитель общества”. Добавим: никудышный, лживый в отчётах, у него нет ума даже на то, чтобы понять, что  у  него  нет  ума!

Доказательство:

30.03.90 г. Боровский писал: Конечным итогомрешения поставленных вопросов  и  просьб  гр. Лапкин И.Т. видит создание поселения верующих... райисполком... не может оставить без внимания  перспективу развития отношений  между государственными органами, общественностью с одной стороны  и  общиной  верующих  с  другой  ...в  газете “Алтайская правда” (№50 от 28.02.90 г.) верующие отрицают его принадлежность к Православной Церкви”.

27.07.93  г. Мителёв П.Ф. : “Получено  свыше  500 писем, а разрешаем  приехать  единицам...” Хочется  спросить:«кто же давал право ...разрешать или не разрешать, “пущать или не пущать”? Даже... администрации района такого  права  не  дано, а  некто,  прикрывшись  ширмой  “мы”,  заявляет  о  таком праве  в  печати».

26.11.97 г. Евгенов М.:  Лапкин...   даже   через  центральные  СМИ определяет, кого  они  будут “пущать” в  поселок, а  кого  нет.  При  этом  они трубят о правах человека...”.

Ответ  Евгенова  в  1997 г. написан под  копирку  со  многих  мест  ответа Мителёва  в  1993 г.  И  вернее  всего, под именем  Мителёва – нынешний “стратег” Евгенов  и  тогда,  в  стиле 1937 года  стучал  властям:  не пущать” (не восстанавливать).

Да, мы дали объявления (только в 1998 г. за 1.5 месяца таких объявлений дано более  200; во все районы края, во все миграционные пункты России и ближнего зарубежья, и  в  их  консульства), мы  ищем  соратников-сподвижников, тех, кто  докажет, что  он  не  атеист, не  лжёт, не  пьёт,  не  курит, не  матерится,  не ворует; и у кого есть достаточно средств на переезд и своими силами с нуля полностью  построиться  на  пустыре и завести хозяйство, - за свой счёт всё.

Поступило  к  нам  более  1400 заявлений  от  желающих  жить  по христианским  заповедям,  но...  99%  отсеялись из-за абсолютной невозможности   построиться – и  в  этой  их бедности  на  99% виноваты узурпаторы  власти, бездарные  ставленники  руководящей  и  направляющей    в пропасть ада партии  людоедов, насильственно  оборвавших  жизнь  66 миллионам  своих  подданных (по Д.И. Менделееву  в  2000  году  русских  людей  должно  быть  около  450  млн.,   оказалось  около  60  млн. Какой  змей-Горыныч  сожрал  страну?)

Значит  «пущать  или  не  пущать» – этот  принцип  под  вашим  контролем:  жуткое  обнищание  народа – это  плоды  «нехватки  времени»  у  начальства.

Добрые,  самостоятельные,  зажиточные – живут  на  месте. Кто  из них  и  ради  чего  решится  бросить  всё,  и  в  какую-то  Потеряевку  поедет, где  районное  начальство  загоняет  поселенцев  в  «Топкий  лог»?

По сути  же,  если  бы  даже  г. Евгенов, Мителёв, Назаров, Боровский, Кулеба  и подобные  вам  недруги  восстановления  пос. Потеряевка,  и  сотни   две  чеченцев,  цыган,  воров и  пьяниц  решились  поселиться  в  Потеряевке,  то  никто  им  не  запретит.  Но... Но... Но...  Ни  за  какие  коврижки  никого  из  вас  сюда  не  загонишь.  Это  мог  сделать   только  усатый  гуталинщик,  кремлёвский  горец, выслав  немцев  с  Поволжья,  крымских  татар,  чеченцев  и  др.  Это  ваш  идейный  батька  решал:  кому,  где  и  сколько  жить,  и  кого  куда  пущать. А  по моральным  качествам  кто  из  вас  подходит  под  эти  требования?

Но  если  бы  Вас  сюда  выслали,  то  вы  бы за  год  из  Потеряевки  создали  Новую  Акмолу – у  вас  и  связи  и  средства;  и  телефон  и  дороги  и  ген.план – всё  добыли  бы  за  неделю.

Или хотя бы ваших детей сюда на  вечное  поселение  сослали, как  раскулаченных – Потеряевка  возродилась  бы, но...  пьяная,  вороватая, прокуренная,  с  абортами,  наркотиками,  убийствами – проще  сказать,  еще  одна  догнивающая  деревня, подобная  селу  Мамонтово.

Заслоном  на  пути  к  этой  беде  и  стоят  пять  щитов: не  лгать,  не  пить, не курить,  не  материться,  не  воровать.

Потеряевка – это  живой  укор  всем,  кто  отступил   от  Евангельских  заповедей.         И  потому   вам  лучше,  даже  на  уровне  подсознания,  чтобы  подобных   людей,  поселений  не  было,  тогда  никто  не  узнает,  как  худо  и  безнравственно  живет  безбожник,  одичавший  в  бессмысленной, суетной  жизни, лишённый   вами  вечных  ориентиров:  любви  к  Богу, страха Божия,  знания  воли  Божией,  стремления  следовать  за  Христом.

Потеряевка  строится,  получим  землю.

Да  и  поговорка  говорит:  Бог  не  допустит – свинья  не  съест. Англичане  уверены:  дело,  которое  не  терпит  сопротивления    не  устоит. А  мы  поём: чем  глубже  скорбь, тем  ближе  Бог.

Как  многие,  получив  крохотную  власть,  своё  утробное  греховное  местечко, готовы  душу  сатане  заложить,  служа  любому  тирану,  только  бы  его  не  спихнули  на  грязную,  ломовую  работу.

Пример:  никогда  не  забуду,  как  8 октября 1997 года  в  Потеряевку  нагрянула  «Экология»  из  района, и  с  ними  глава  администрации села  Корчино  Кулеба Василий  Федорович. Всегда  улыбчивый,  растолстевший,  неизработавшийся  на  кряжевой  работе,  не  матерщинник,  не  табакур (может  такой  только  при  нас,  не  знаю), и  вдруг  я  его  уидел  таким  раскрасневшимся,  кричащим  на  меня: «что  вы  тут  меня  подставляете, кто  вам  тут  позволил,  чего самовольничаете,  чего  тут  смуту  наводите?»

А  речь-то  шла  о  том,  что  мы  восстанавливаем  старые  пруды.    Раскричался, не  унять, до  инфаркта  легко  дотянуться. А всего-то ...может замечание ему Рязанов Ю.А.,  смешно  вымолвить, районный  эколог, сделал.

Жаль  кинокамеры  не  было,  такие  сцены  пропадают. Вы  не  то,  что   бы  жизнь  за  подчиненных  положить, должность  ли,  а  просто неодобрительный  взгляд  начальника  не  выдерживаете.

А  вы  бы  стеной  за  нас  встали:  деревня   должна   жить !!! 

На  это  у  вас  ни  духу,  «ни  массы   рабочего  времени»  не  сыщешь.

Супостаты: Чингиз-Хан, Гитлер  не  трогали  сельского  труженика; Русь древняя  с  сохой  кормила  пол-Европы; а  сегодня  такая  гнилосоломенная,  что  её  и  завоёвывать  не  нужно – «союз  нерушимый»  рухнул  без  единого  выстрела  в  него,  и  «свободные»  республики  разбежались,  а  сын  генерального  секретаря  проvклятой  Богом  и  людьми  партии,  потомок  «верного  ленинца» С.Н. Хрущёв  принял  гражданство  в  Америке,  куда  безбожники,  партийные  боссы перевели  миллиарды  долларов  из  обворованной   ими  России.

И  если  бы  эти  сегодняшние  руководители  имели  совесть  хотя  бы  в  эмбриональном  зачатии,  они  бы  против  верующих  даже  не  вякнули,  сгорая  от  стыда  за  свою паразитическую,  проказную  жизнь;  как  говорит  Солженицын А.И.: «Председатели  колхозов,  эта  толстопузая  сволочь  проблудила  Россию». 

«На  помощь  Господу  с  храбрыми!» Суд. 5:23.

«Лапкин непоколебим»

«16 сентября в Потеряевке, деревне, которую отстроил с товарищами христианский проповедник Игнатий Лапкин, состоится епархиальное собрание священства Сибири и Дальнего Востока под председательством епископа Евтихия (Курочкина)... Высоким гостям будет на что посмотреть... построили ток, купили зерноочистительную машину, покрывают крышу на гумне. Летом в Потеряевке работал детский лагерь, пятьдесят семь детей отдохнули здесь бесплатно, «на полном пансионе». Причём, после сезона им помогли одеждой и обувью. 16 сентября в Потеряевке престольный праздник. Церковь освящена в память священномученика Анфима Никомидийского, погибшего от рук римлян в царствование императора Диоклетиана (302 г. н. э.), так что в честь престольного праздника несмотря на пост на обед будет рыба. А на счёт кризиса Лапкин говорит: “Нет никакого кризиса. Жизнь идёт”» («Свободный курс» от 10 сентября 1998 г., стр. 18).

«ПОТЕРЯЕВКА НЕ ПОТЕРЯЕТСЯ»

«В 1972 году с лица земли и с карты Алтая исчез посёлок Потеряевка Мамонтовского района.

В 1992 году получен статус по­сёлка, зарегистрирован Устав де­ревенской общины с целью вос­становления деревни на основе православной веры и благочес­тивых старинных русских обыча­ев.

От исчезнувшего поселения ос­тавались только полуразрушен­ные стены колхозного капища – клуба. Здесь и находится ныне церковь в честь священномученика епископа Анифима Никомидийского, замученного в эпо­ху Диоклетиана в 302 году. За всю историю христианской церкви это единственный епископ, при­ход которого, составивший 32 тыс. прихожан, весь сонм во главе с архипастырем взошёл на небо – были сожжены в храме.

В этом году на наше торжество 16 сентября наш правящий епис­коп Ишимский и Сибирский Евтихий (Курочкин) прибыл сам и несколько священников из Сибири и Киргизии. Также были гости из разных сёл и городов Алтая, Новосибирской области и г. Тюмени. Богослужение про­шло чинно, торжественно, по Уставу русской православной Церкви. Такое богослужение с епископом и священнослужите­лями было впервые в этом рай­оне (от создания мира). После литургии был крестный Ход (шёл снег) вокруг храма и через кры­тое гумно (Владыка окропил зер­но святой водой) и к месту за­кладки нового храма.

Владыка сказал назидательное слово для верующих, пожелал всем доброго здравия, душевно­го спасения, благополучно уб­рать урожай, воспитать подрас­тающее поколение в православ­ной вере.

В ответном слове настоятеля храма благочинный Алтайского края протоирей о. Иоаким Лапкин поблагодарил архиерея и всех гостей, что составили такое тор­жество.

После богослужения и молебна с водосвятием была предложена праздничная трапеза для всех гостей и жителей пос. Потеряевка. Была беседа, на которой епис­коп ответил на все вопросы, за­даваемые о жизни и вере». Игнатий Лапкин, православный проповедник («Жизнь Алтая» октябрь 1998 г.).

«ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА

КОМИТЕТ ПО ВОПРОСАМ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ

Алтайское Краевое отделение Всероссийского общественно-политического движения «Наш дом – Россия» Руководителю Исполкома (13 мая1998 №3.20-21/676)

В.П.ОВЧИННИКОВУ

656038, Алтайский край, г. Барнаул-38, а/я 72, Комсомольский пр-т, 77.

Комитет Государственной Думы Российской Федерации по вопросам местного самоуправления, рассмотрев Ваше обращение и обращение заместителя председателя Алтайского Законодательного собрания Б. В. Ларина, сообщает следующее.

На территории посёлка Потеряевка может быть создано самостоятельное муни­ципальное образование, но только с учетом мнения населения действующего муници­пального образования, на территории которого расположен посёлок. Данное требова­ние обусловлено тем, что создание муниципального образования в посёлке Потеряевка повлечёт изменение границ территории муниципального образования Мамонтовского района, в пределах которых уже осуществляется местное самоуправление (статьи 12, 13 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации»).

Наиболее адекватной формой учёта мнения населения соответствующей терри­тории является местный референдум (см. пункт 6 Постановления Конституционного Суда Российской Федерации № 1-П от 24 января 1997 года).

С уважением, Председатель Комитета А.А. Поляков».

«Прокурору Алтайского края Параскуну Ю.Ф. от жителей пос. Потеряевка Заявление.

Уважаемый Юрий Федорович!

С проблемой покосов пос. Потеряевка Вы хорошо знакомы: для разрешения этого вопроса краевая прокуратура не единожды посылала к нам совместно с работниками краевого комитета по земедьным ресурсам и своих представителей. Но и по сей день всё так и осталось: председатель земельного комитета Мамонтовского района Назаров С. Г. обманывает всех ложными отписками, что будто бы для перспективного развития пос. Потеряевка выделено 73 га покосов (а всего земли выделено 288 га). По документам же краевого комитета зем. ресурсов на отведенных землях значится только: 1,2 га., т. е. обман в 60 раз (73:1,2 = 60).

Документы, карты прилагаются.

Ради Бога, ещё раз посмотрите, что же они делают с нами, держа наш скот на голодном пайке, бесстыдно обманывая всех, понося нас злыми словами; нам же приходится просить покосы в других селах. И это при таких пространствах в Сибири. Почему же никто не спросит ни с главы района, ни с Назарова, ни с директора совхоза за их корпоративную ложь?

Вот образчики безразмерной лжи. (см. по прилагаемым документам)

13.07.95 №511 П.Ф. Мителев П.Ф. пишет: «границы ..установлены, проходят по природным урочищам.. В 200 м. от возрождающегося посёлка размещен летний лагерь для скота.. лошади.. овцы. Данный скот на вышеуказанных пастбищах не выпасается.. (бывают случаи) пастухи распускают скот».

Сравните с документом кр. зем ресурсов от 02.08.95 № 01-08-65: «факты, изложенные в жалобе подтвердились – границы села Потеряевки и земель... не установлены в натуре (частично установят только 8.10.97 г. ИгЛа)

Внутри села (это и по карте видно – посреди деревни. ИгЛа)... расположены два загона для скота жителей села Корчино (расположенного за 15 км. от пос. Потеряевка)».

Пять лет травили огороды, посевы, по деревне и по детскому лагерю-стану хлестала пьяная, дикая матерщина ежечасно.

И спросить за всё это не с кого. Руководители района и края – бывшие партсотоварищи, а мы-то кто насупротив их.

О, люди! Почему же греха лжи не боитесь! Живём-то один раз и то... почему бы не по-братски, и не по-совести!

В служебной записке главе администрации края Сурикову А.А. замглавы адм. края Тарабаев Н. И. уже 03.04.98 пишет: «..земли выделены жителям Потеряевки без учёта их назначения и ценности, в общее количество гектаров (288 га) входят земли, которые не могут использоваться: болота и даже земли под существующими постройками и улицами».

И далее даётся очень чёткая, ясная, правильная мысль, как и где взять покосы, чтобы у нас было не 1,2 га, а как и по документам Районного комитета зем. ресурсов – 73 га. Об этом же пишет и Бивалькевич В.И. 26.03.98 № 06-05-80 Ляхову Н.А. «Установление границы посёлка проведено путём набора контуров угодий... без учета существующих построек, улиц и т.д. (по материалам вычисления площадей в 1987 г). ..Земли числящиеся пастбищами, кормовой ценности не имеют, и расположены мелкими контурами» (куда корову можно доставить только на вертолёте).

Краевой ком. по зем. ресурсам добавляет 26.11.97 № 08-85 к Петренко В.С.: «Установление границ произведено без учёта исторических границ посёлка по согласовании только с администрацией села Корчино, в отсутствие представителей села Потеряевка... К сожалению до сих пор протокол комиссии прдставители района по непонятным причинам задерживают».

Причины-то на виду. Не дать, не пущать, заморить, обмануть – время загладит, забудут, отстанут, перемрут, уйдут на пенсию.

А что именно так это, то вот ещё беда, горе второе: бульдозером перерыли трассу-дорогу, связующую нас с внешним миром, блокировали.

Приехал глава района, полн. представитель президента Р.Ф., кр. зем. отдел – испугались, дали гарантийное письмо, что обязуются в мае месяце 1996 г. вложить трубы в раскопанную траншею пруда и запрудить плотину (см. подпись Мануйлова А. С. председателя к/п «Корчинский» 17.01.96 г.).

Глава района Мителёв П.Ф. 19.02.96 № 100 подтвердил: «с выездом на место изучил суть жалобы... изложенные факты подтвердились... ремонт (дороги) будет завершен в весенний период силами и средствами к/п «Корчинское».

Кр. комитет по зем. ресурсам 22.01.96 № 01-08-1 тоже отрапортовал: «Разрушенная дорога, соединяющая посёлок Потеряевка с райцентром будет восстановлена весной 1996 года. ...Копии гарантийных писем прилагаются».

Вложили трубы, запрудили? Как бы не так!

Два года прошло, а трубы так и не вложили, и не думают, и думать забыли.

Вся надежда на Бога, да на доброго, грозного прокурора. В каком ещё государстве есть такие дела, как в нашей империи зла и в государстве тотальной лжи?!

Самый страшный удар по надеждам возрождающегося пос. Потеряевка нанесла комиссия во главе с Тарабаевым Н.И. 21.04.98 г. Приехали, обошли лога, болота, и даже шага не сделали, головы не пожелали повернуть в ту сторону где наши исконные земли, колки, за которые мы хлопочем уже восьмой год. Зачем же тряслись туда 150 км. на машинах, если уже сговорились заранее и изменили коварно своё вчерашнее решение, когда говорили, что «с учётом перспективного развития... необходимо п. Потеряевке около четырёхсот гектаров земли...» (из выступления представителя кр. зем. отдела Кожанова В.Н. на заседании в адм. с. Мамонтово 24.11.97). Или для отвода глаз съездили проветриться, отдохнуть на лоне природы. Один из команды Тарабаева Н.И. возвратился из Потеряевки и где-то успели в этот вечер компанейски «отдохнуть», провести ночь в вытрезвителе. На следующий день Тарабаев сказал мне: «доходишься, и эту землю отнимут».

Господи, к кому нам идти, Твоя земля и в Твоей руке сердца судей и начальствующих.

После возвращения из Потеряевки вышла бумага: «поручить кр. комитету по зем. ресурсам... организовать проведение работ по инвентаризации земель существующего посёлка Потеряевки Мамонтовского района и произвести расчет потребностях в землях для ведения личных подсобных хозяйств жителей посёлка с учётом перспективы развития (на 70 дворов)» А. А. Суриков.

Земля опять уходит под снег, прошёл ещё год. Конечно же, ничего из сказанного не сделали, и для покоса жителям пос. Потеряевка так и осталось 1,2 га (а не 73 га покосов надуманных Назаровым) (Назарова С. после неоднократных выговоров выгнали с работы и он судится теперь, который уже год с краевым земельным комитетом по ресурсам, за восстановление на своё греховное, тепленькое и денежное местечко).

Как дальше жить?

Посмотрите на прилагаемые карты – Корчино от Потеряевки в 12-15 км. Наши пашни в сторону Корчино тянутся на 4 км. А колки внутри наших полей и в 5 метрах от наших огородов... принадлежат с. Корчино. В колках есть трава, там косят два жителя с. Корчино, и все свободно пилят деревья.

По совести ли это? Отдайте же нам пока хотя бы эти колки с покосами в них. Ждём помощи, молясь Богу.

Дорогой наш Юрий Федорович! Поручите рассмотрение этого дела ревностному, совестливому, богобоязненному своему сотруднику, подчинённому, чтобы он наше дело рассмотрел так живо, близко к сердцу восприняв, как будто он сам, или его дети стали жителями Потеряевки.

Чтобы не для палочки-галочки-отчётности новую бездушную отписку для нас и для Вас состряпать.

Мы все смертны, краткодневны и ещё короче наши должности.

Если Вы этот вопрос по совести решите и нам отдадут наши колки, покосы, то это, Юрий Федорович, будет долгосрочный памятник Вашей жизни, душе и молитвенная благодарность в сердцах жителей пос. Потеряевка и у алтаря Божия.

Вы уже так много сделали по этой проблеме, так завершите же её достойно, триумфом святой правды, справедливости.

Спешите делать добро.

С искренним уважением к Вам, Игнатий Лапкин. 20.10.98 г.

Контактный адрес: 656016 г. Барнаул-16, ул. 2-я Строительная 62-16, Лапкин И. Т. тел. 35-32-42, 24-38-46, тел. в Потеряевке: 8-213-22-0-22».

«Обретение Потеряевки»

«Ну почему мы решили, что только та форма жизни, ка­кой мы живём, имеет право на существование?

Мы едем в Потеряевку! Мы – это я и две мои бывшие ученицы. Те­перь – учительницы.

Никто не знает, как надо ехать в Потеряевку. Кассирша на вокзале вглядывается в экран компьютера и с трудом находит разъезд Подстепный. Поезд – один раз в сутки, остановка – одна минута. Потеряевка в пяти километрах от разъезда. Вот и всё, что мы знаем. И ещё мы знаем, что в Потеряевке есть религиозная община и летний пра­вославный лагерь – стан. В день Петрa и Павла состоится Таинство Крещения на потеряевском озере. Троекратное погружение в воду.

У каждой из нас есть свои внутренние причины найти Потеряевку.

Итак, одиннадцать часов пути на поезде – и мы на разъезде Подстепный. Выскакиваем, как ошале­лые. Кругом – ни души. Рельсы и шпалы. Дорог другиx нет. Шумно и людно было. Теперь – ни души. Всё пору­шено. Над гигантскими обломками элеватора тучи ворон – вот всё, что осталось от былого хлебного могущества. Зрительная метафора бро­ска русского человека в капитализм...

 Идем по шпалам. И сворачива­ем налево. Нещадно палит полу­денное солнце. Огромные просто­ры пустых, непаханых полей. Бурьян гуляет. Красота далей неог­лядных щемит сердце.

На четвертый час пути появля­ются первые дома. Крепко и краси­во сколоченные. Большие огоро­ды. Тихо. Безлюдно.

Заходим в огород задами. Пе­ресиживаем жару на бревнышках. Появляется трехлетняя Агнюша, красоту которой отделить от пространсгва нет никаких сил. Она – часть потеряевского пейзажа. Она вписана в это синее-пресинее небо, эти леса, эти озера. За Агнюшей тянутся ещё четверо ребятишек. Дер­жатся настороженно. Печеньем не угощаются. (Видать, тут либо секта, либо староверы – мелькает в голове.) Дети ведут нас к дому.

Выходит очень молодая, ясная и открытая женщина. Учительни­ца. Выпускница Алтайского университета. Специалист по компью­терам. Елена Анатольевна Барабаш, жена старосты деревенской общины. Игорь Барабаш ушёл с четвёртого курса политехническо­го университета. Электронщик. В прошлом рок-музыкант. Елена и Игорь были прекрасной бальной парой в университете. Танцами за­нимались профессионально.

Неподалеку от дома началь­ная школа. Три парты. Доска. Над доской иконы. Посередине огромная печь.

Елена Анатольевна приносит ведро колодезной воды, и мы пьём холодную, прозрачную воду, пред­чувствуя всем своим существом, что грядет встреча с Другой жиз­нью. Но мы ещё не ведаем, что эта Другая жизнь войдет в нас и пору­шит в пространстве нашего лично­го бытия многое из того, что каза­лось незыблемым.

Отчаянно болит голова. Идём измерять давление в соседний дом. Хозяйка дома берёт металличес­кую папочку и начинает искать то­чки боли на ладони и пальцах. Че­рез десять минут боль как рукой сняло. В глазах свет, будто и не было изнурительной дороги.

Поразили речь и мышление хозяйки дома. Рафинированный научный ум. Вера Федоровна Золотова – кандидат медицинских наук из новосибирского Академго­родка. Разработчик диагностики клещевого энцефалита. Путь в Потеряевку был долгим и мучительным. Поиски веры в Бога, потом автокатастрофа, в результате кото­рой муж Веры Фёдоровны оказал­ся прикован к постели. В Потеря­евке он встал на ноги. Речь пока не вернулась. Но Вера Федоровна знает, что спасла жизнь мужа именно здесь. Сын – в Академго­родке. Уверен, что мать и отец, члены религиозной общины, всё равно чужие люди в Потеряевке.

Дом Золотовых сделан из це­лого бруса. Тёплый. С русской печью посередине. Я уже приглядела себе место на печи. Интересно, ко­гда это я решила приехать сюда зи­мой? Знаю определенно – решение уже принято.

Уходить из дома не хочется. Мы и не уходим. Вера Федоровна тем не менее говорит:

- Живите, пожалуйста, сколь­ко хотите. Но как Игнатий? Всё бу­дет, как решит он...

Ему шестьдесят лет. Лёгок и скор. В толстовской рубахе, подпо­ясанной узеньким пояском. Рыжие волосы и борода. Красив ещё и сейчас. Известен на Алтае как про­поведник с большим стажем борь­бы против коммунистического ре­жима. Сидел в пяти тюрьмах. Пос­ледний раз был арестован 9 января 1986 года. Двадцать шесть лет ис­пытывал на себе гнёт советской психиатрии. Знает, что это за со­стояние, когда каждый сустав ищет новое место. Умолял врачей об одном – не вторгаться в мозг. Сохранить разум.

Имеет десятки томов личной переписки. Проделал гигантский труд но созданию 12 томов жития святых. Создал уникальную фонотеку мировой поэзии о религии. Записал на магнитофонную плёнку «Архипелаг ГУЛаг» Солженицы­на. В годы, когда это имя произно­сить было нельзя. Записал на плён­ку интервью с раскулаченными и репрессированными. Кассеты име­ли 1200 часов звучания.

Многолетний труд был унич­тожен КГБ. Эксперты определили ущерб в 11 млрд рублей (старыми). Игнатий предъявил иск. Но он го­тов был забрать его немедленно, если бы получил заверенное коммунистическими печатями всего-навсего одно предложение: «Мы, Коммунистическая партия Советского Союза, на протяжении семи­десяти лет уничтожали свой на­род...» и т. д. Этого предложения никто не написал, и проповедник Игнатий выиграл здание в Барнауле для Крестовоздвиженской общины.

У него была сложная жизнь, но отлично помнит год и день, ко­торые стали поворотными в его судьбе. В детстве хотел быть террористом. Уже видел себя в этом образе. Хотел отомстить за пору­ганную землю. Перепробовал все работы: реставратор книг, перво­классный печник, орнитолог, кино­лог. Наконец очутился в Рижском мореходном училище. Выучил ла­тышский язык. Очень нравились латыши и эстонцы.

- «Мне шёл двадцать первый год... Пошёл смотреть французский фильм «Отверженные». Там есть эпизод, когда Жан Вальжан гово­рит: «Разве не было иной цели, как спасти не жизнь, а душу». Это ме­ня перевернуло. А ещё умирает герой. Рядом с ним близкие. Ему говорят: «Как много ты страдал!» Камера уходит к распятию. Во весь экран. Это в то-то время уви­деть распятие! Веки Габена, а иг­рал Вальжана великий Габен, при­поднимаются, и он произносит: «Нет, вот Он – Великий Страдалец». Вот здесь для меня образовалась грань. Я перечитал раз семь «Отверженных». Сделал выписки по своей привычке. Написал Габену письмо и сказал, что он мой духов­ный отец. Письмоне дошло. Я сде­лал запрос. Молчание. Но я уже знал, что Христос умер за меня. Знал, что я сам себе не принадле­жу. Мосты мои сожжены. К старой жизни возврата нет».

Игнатий:

- «Путь к Богу оказался мучи­тельным. Однажды я зашёл к риж­ским баптистам. Услышал их мо­литвы. Знаете, что меня поразило?

Слова порознь я уже знал. Но я не мог их соединить. Потом пошёл в русский молельный дом. Картина та же. Я понял, что дело не в рус­ском и латышском языках (послед­ним я уже хорошо владел). Я не сразу понял, что язык, на котором с нами разговаривает Бог, другой. Я встал на колени и слёзно про­сил: «Дай мне веру! Научи». Гос­подь вразумил. Но я ещё долго по­мнил пограничное состояние. Зна­ете, силу инерции. Уже нет груза на плечах, а ты всё равно сгиба­ешься. Снятый груз продолжает своё действие. Так было и со мной. Но я уже знал свой путь».

Он за всё благодарит Господа – и даже за своих мучителей, пото­му что через них он прошёл испы­тания, угодные Богу. Он не держит зла на своих гонителей. Многие из тех, кто травил его, сегодня ему помогают, Благодарит Бога за то, что сердце не ожесточилось.

 С Христом и в тюрьме сво­бода. Без Христа и на свободе тюрьма. Главный враг – внутри нас. Игнатий не догматик. Верует, что человек способен меняться.

...Однажды он рассказал мне историю. Звучит притчею. Пас ко­ров Игнатий. Приметил, что на тpaccy часто выходят люди. Ищут воды. Хотят пить. Игнатий вырыл колодец. Повесил красное ведро. Наутро ведро исчезло. Он повесил синее ведро, наутро оно тоже исчез­ло. Когда он нашёл белое ведро, его постигла та же участь. Каждое утро Игнатий вычерпывал 120 вёдер во­ды, чтобы в колодце вода была прозрачной. Поставил стеклянную по­суду, её разбили вдребезги. Нако­нец кто-то навалил кучу. Игнатий оставил свою затею – напоить страждущего. К чему весь этот сказ?

«Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его; если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж»Пс. 126:1.

 Этот псалом многое объяс­няет в жизни нашего отечества. Безбожие наше прежде всего отра­зилось на человеческой природе.

Вы – секта?

Так напрямую спросила я Игнатия. Он так же прямо ответил: «Нет.  Мы – христиане. С чего начина­ется секта? С отдельного человека. Без Толстого нет толстовцев. Без Виссариона нет его секты. То же и с Белым братством. С Маркса на­чался марксизм. С нас, потеряевцев, ничего не начинается. У нас сзади 1200 житий святых. С нами история и культура. Мы входим в истори­ческий процесс. Сейчас с нами за столом Достоевский, Пушкин и Гоголь».

Он читает свои стихи, навеянные «Сикстинской мадонной» Рафаэля:

«Она несёт Сокровище веков,

К Своей груди Младенца при­жимает,

И Он явился. Он уже готов,

Все муки добровольно при­нимает.

Она печалью скорбной на­плывает

Из глубины веков на облаках...

Последний шаг – об этом кто не знает?

Ступней её не сковывает страх?»...

В самом деле, разве мы одни в Потеряевке?

Великими людьми XX столе­тия Игнатий считает Горбачёва и Солженицына. Горбачева – за то, что только он мог расшатать коммунистическую твердыню. Только он трёхчасовыми речами мог усы­пить бдительность коммунистов. Солженицын – пророк.

Лагерь-стан

С утра до ночи Игнатий и пра­вославном лагере. Слово «стан» указывает на статус лагеря, Без этого ни одна надзирающая ин­станция не согласилась бы с его существованием. Детей богатых в лагере нет. В основном – с изло­манными судьбами.

- Папка при мне кололся и бил меня. Сейчас сидит в тюрьме, – тихо, без эмоций говорит девочка лет семи.

- А у меня папа с мамой мотают срок за убийство, – гово­рит другая.

Плачет мальчик. Хочет домой. Мать Светлана Кузьминична, при­ехавшая на побывку, уговаривает сына: «Куда я возьму тебя? Зар­плату не дают. Холодильник пус­той. Здесь хоть прокормишься. Держись за кусок хлеба».

Сколько в лагере детей, точно никто не знает. Одни приезжают, другие уезжают. Есть и взрослые. Если вы – мать и хотите пожить с ребёнком, живите, но не вмеши­вайтесь в устав лагеря. Назначение лагеря объявлено жёстко и прямо: научить человека безропотно пере­носить тяготы жизни.

Встают рано. Несколько часов труда. Сверхзадача лагеря – дать детям великий опыт послушания. Он на­чинается с мелочей: к трапезе у ка­ждого в кармане должен быть но­совой платок. Девочки непременно в головных платках. Если забыл носовой платок, бежишь к дальне­му тополю. Срываешь листик. Он будет временным платком. Удиви­тельно, но дети, обычно всё забы­вающие, в лагере очень быстро на­учаются сосредоточенности. Соб­ственный опыт послушания гово­рит о том же.

К трапезе отношение, как к ал­тарю. К пище не склоняются. Пищу подносят. Трапеза проходит в абсо­лютном молчании. Ты подаешь зна­ки, нужна ли тебе добавка, присту­паешь ли ты ко второму блюду. Ты спокоен, потому что знаешь: твой знак будет тотчас уловлен. Ты по­лучишь то, что хочешь.

Игнатий:

- Ребёнок имеет право полу­чить то, что он хочет. Я видел, как они льнут к коновязи. Крутятся, вертятся. Но у неё другое назначение. Я понял, что должен соору­дить снаряды по типу коновязи. Видите, сколько их.

В лагере нет проблемы воров­ства. Дети из неблагополучных се­мей поставлены в ситуацию, когда искушение становится невозмож­ным. В келью один человек не вхо­дит. Только двое. Ты ответствен за себя и другого. Искус исключен. Кстати, всё, что есть на терри­тории лагеря, – всё построено соб­ственноручно.

Игнатий ведет нас подземны­ми норами – на глубине четырех метров церковь. Здесь молились взрослые и дети в небезызвестные годы. За двадцать лет подземного существования лагерной церкви ни один ребёнок не предал церковь и её служителей. Кагэбэшники ла­герь всегда держали в поле зрения. Почти каждый год чьи-то руки подносили к лагерным постройкам спичку. Всё полыхало синим пла­менем. Лагерь уничтожался полно­стью. Каждый год начинали с ну­ля. И так два десятилетия.

Любовь...

Дети жёстко делятся на тех, кто прошёл школу послушания, и тех, кто её только начал.

- Что бы ты посоветовала сво­ей подруге? – говорю я старожилке лагеря. – Утешь её чем-нибудь...

- Она плачет, потому что худшей жизни не видела. А я уже видела всё. Это трудно только поначалу. Прими правила, и ты будешь сво­боден. Девочке десять лет.

И это – точно! Гордыня моя не знала меры: в платке не хожу, и молчать за обедом не буду. Разгулялась моя воля вольная. Но то ли причиной усердные молитвы до и после трапезы, то ли покой, царя­щий в потеряевском пространстве, но через три дня я действительно обнаружила в себе царство внут­ренней свободы, направленной на высшие смыслы.

Упорядоченность бытового поведения действительно стано­вится неким условием высвобож­дения духа. Так это или нет, но проблема послушания из дисцип­линарной превращается в меха­низм перехода к трансцендентно­му. Есть у меня подозрение, что и дети этот переход ощущают. Пото­му, что есть тайный движитель всей лагерной жизни – это любовь!

Да, Игнатий любит детей. Лю­бит взрослых. Они это знают. Без неё, без любви то бишь, труд и по­слушание всего лишь пустые яр­лыки, но не события. И может быть, самое трудное дело – научиться любить. Есть ещё одно принципиальное основание, на котором стоит лагерь-стан: де­тям дано ощущение защищённо­сти. Разработана система педагоги­ческих технологий, благодаря ко­торой ребёнок будет в Лагере жив и здоров. Это дело взрослых – сде­лать жизнь ребёнка неопасной. За двадцать пять лет существования лагеря – ни одного несчастного случая. А кругом глухие леса и озера.

Каждую пятницу горит в лагере костёр до поздней ночи. Из де­ревянных брусьев сооружён амфи­театр (подобие греческого). Глубо­ко внизу – костровое действие. По ярусам ходят дежурные. Предлага­ют отменную печёную картошку. Деревенский староста с гитарой. Поют песни. Когда-то Игорь Бара­баш очень любил Бориса Гребен­щикова.

- Всё ещё тянет к той музы­ке, но я уже чувствую в Гребен­щикове язычника. С трудом, но отвыкаю.

Верхний ярус амфитеатра пе­реплетён проволокой. У Игнатия был грандиозный замысел: почис­тить пруд и развести рыбу. Дать возможность детям жарить рыбу, подвесивши её на проволоку.

Продали немало коров, чтобы оплатить чистку пруда. Пришла бумага: возможно, на глубине по­лутора метров проходит стратеги­чески важный кабель. Это всего лишь один эпизод из бесчисленной череды мытарств тех, кто решил: “Быть Потеряевке!” (Окончание в следующем номере)».

(«Общая газета» № 36 7-13 сент. 2000 стр.10 Эльвира Горюхина». «Новая газета – Сибирская газета», «Обретение Потеряевки» №50 21-27 декабря 1998 г., стр. 3). (Профессор психологии, преподаватель Новосибирского пед. университета. Помощник депутата гос. думы Щекочихина. Около 5 раз была в Чечне и у боевиков.)

«Обращение

Уважаемый  Александр  Александрович.  Мир  Вам!

05.02.99г.  я  был  у  Вас  на  личном  приеме по вопросу  восстановления  пос. Потеряевка.

Прошло  более  1.5  месяцев,  но  нет  ответа  от  Вас.  За  это  время  появились  новые  документы  (все  их  прилагаю).

Председатель  комитета  по  земельным  ресурсам  Мамонтовского  р-на  Назаров  С. Г., при  полном  потворствовании  и  покровительстве  главы  администрации  района  Мителёва  П. Ф., семь  лет  безбожно  лгал,  что  Потеряевке  было  выделено  73  (семьдесят  три)  гектара  покосов.

Наконец-то,  в  октябре  98  г.,  послали  сотрудников  Гипрозема  края  и  выяснилось,  что  покосов  в  Потеряевке  только... 7,8 га.

Расчёт  Гипрозема  показал, что  даже  без  учёта  перспективы,  а  только  на  сегодняшний  день  потеряевский  скот  с  этих  7.8  га  обеспечен  сеном  на  5.7%.  В  деревне  будет  180  дворов,  а  сейчас    9  дворов.  И  уже  сегодня  такая  трагическая  обстановка,  длящаяся  семь  лет.

Недостающие  94.3%  сена,  как  советуют  Мителёв,  комитеты  по  земельным  ресурсам  района  и  края, можно  якобы  восполнить  за  счёт  улучшения  пастбищ. Дескать, распашите, засейте. Это предложение  новопоселенцам    насмешка  и  циничное  издевательство.

25.03.99  г.  я  успел  сказать  Вам  об  этом.  В  этот  же  день  семь  раз  я  хватался  за  Мителёва,  отводил  его  к  нашим  горестным  воплям,  показывал  его  подписи  и  печати,  где  он  выделяет  нам  Топкий  Лог  для  перспективы  смерти.

Решение  проблемы  дано  в  служебной  записке  Тарабаева  Н.И.  к  Вам  03.04.98  г.  “Кроме  того,  земли  выделены  жителям  Потеряевки  без  учёта  их  назначения  и  ценности;  в  общее  количество  гектаров  входят  земли,  которые  не  могут  использоваться,  болота  и  даже  земли  под  существующими  постройками  и  улицами.

Земельный  вопрос  предлагается  решить  следующим  образом:

Поручить  земельному  комитету  с  привлечением  института  Гипрозем  провести  работы  по  межхозяйственному  перераспределению  земель  с  тем,  чтобы  изменить  границы  землевладения  совхоза  Корчинский,  отодвинув  их  на  север  за  счёт  земель  запаса  совхоза  Кадниковский,  земли  которого  в  данном  месте  не  распределены  в  результате  приватизации.

Такая  операциядаст  возможность  удовлетворить  просьбу  потеряевцев  и  выделить  им  землю  в  тех  естественных  границах,  в  которых  они  просят  и  сохранить  размер  земельных  долей  членов  коллективного  хозяйства  с/х  “Корчинский”  (не  надо  будет  изымать  свидетельства  на  землю,  будет  исключена  возможность  обращения  в  суд).”

26.03.98 г.  В.И.  Бивалькевич  прокурору  Ляхову  Н.А.  подтвердил,  что  при  приватизации  земель  в  1992 г.  район  скрыл  существование  Потеряевки. Это  же  сообщает  Д.Е. Викулов,  директор  ЗАПСИБНИИ ГИПРОЗЕМА  23.03.98 №101/4119  “На  момент  проведения  работ  (по  приватизации  земель)  бывший  н. п. Потеряевка  отсутствовал  в  учёте  земель  и  в  предъявленной  справке  о  населённых  пунктах  на  территории  Корчинского  сельского  совета  вопрос  о  выделении  земель  для  возрождения  села  в  то  время  не  возникал.  Решение  администрации  района  (1991г.)  по  выделению  земель  на  площади  170  га  для  возрождения  с. Потеряевка  внутрихозяйственная  комиссия  по  реорганизации  и  приватизации  хозяйства,  Корчинская  сельская  администрация,  районный  комитет  по  земельным  ресурсам  и  землеустройству  к  исполнению  не  приняли.”

И  “производство  работ  по  перераспределению  земель  совхоза  “Корчинский”  Мамонтовского  района  в  1992г.  осуществлялись  в  соответствии  с  “Положением  о  реорганизации  госпредприятий”  утвержденным  Постановлением  Правительства  РФ  №708  от  04.09.92”.

Глава администрации района  П. Ф. Мителёв  писал  Бивалькевичу В.И.  13.07.95  № 511  “Отвод  земель  был  произведён  на  основании  решения  районного  Совета  народных  депутатов  №118  23  июля  1991 г.  (170  га.).  Статус  пос. Потеряевки  придан  решением  краевого  совета  23.03.92 № 47,  т.е.  годом  позже”.

В  Мамонтово  скрыли  существование  пос.  Потеряевки,  когда  делили  землю.  И  это    преступление,  порождающее  все  описанное  здесь».

 

«Прокурору Алтайского края Параскуну Ю.Ф. от жителей пос. Потеряевка Мамонтовского р-на Алтайского края,

Жалоба и пояснения по поводу “Экономической блокады” КРС и овец в пос. Потеряевка.

Семь лет председатель комитета по земельным ресурсам Мамонтовского р-на Назаров С. Г.неизменно отвечает во все вышестоящие органы власти: жителям пос. Потеряевка выделено предостаточно земли; покосов 73 га. И делает расчеты покосов, пастбищ на душу населения, на лошад, корову и овцу... И выпад: необходимости в дополнительном предоставлении земли нет. (Акт о проведении инвентаризации земель пос. Потеряевка 23.12.1998 г.).

Так ли это?

29.09.98 г. комитетом по земельным ресурсам и землеустройству Алтайского края подписано “Техническое задание” для ЗапсибНИИ Гипрозема г. Барнаула.

п. 4. “Виды, этапы работ, подлежащие выполнению.”

4.3. Инвентаризация земель застроенной территории.

В техническом задании нет ни слова о инвентаризации всех 288 га земли, выделенных пос. Потеряевка, а только корректировка на площади 288 га (отныне эта цифра будет 284.8 га). Ни о какой геоботанической работе ни слова – полное молчание. Нас же интересует не то, все ли гектары прошлых съемок на месте, не исчезли ли, а то, чтобы было выяснено, что Топкий лог, “подаренный” Потеряевке щедрым жестом Назарова С.Г. не травостой какой-то категории, а столетний камыш.., и многие десятки гектаров заболоченных логов – не сенокосные угодья, а совершенно непригодная даже для пастьбы скота огромная площадь болот, логов, развалин, загаженная, выведенная из землепользования варварством советских времён земля. И за последние годы солончаки, бывшие на расстоянии 500 м от деревни, практически перехлестнули на другую сторону посёлка, соединившись с солончаками северной, надветренной стороны. Изменился, естественно, и растительный покров, плодородность, качество выпасов; поднялся уровень грунтовых вод, особенно сильно с 1987 года.

Необходима была геоботаническая комиссия, которая и подтвердила бы, что все это, 70 – 80 га непригодной земли, нельзя распахивать, улучшить её плодородность нельзя: эта засоленная площадь дает только отдельными кустиками несъедобную для скота траву. Скудная земля.

И тогда не появились бы “маниловские” “Пояснительные записки” Качурина А.А. (инжинер Алтайского предприятия ЗапсибНИИгипрозема), который приехал и уехал, когда выпал снег. Да и в задании у него не было давать советы, расчеты о том, как “недостаток сенавозможно покрыть за счёт неиспользуемых (?) пастбищ, путем проведения коренного улучшения на площади 11 га” (лист 3. 3 абзац сверху). И далее по “Записке”: “Площадь инвентаризуемой территории составляет 32.4 га”.

Ясно, что ни в “Теххническом заданим”, ни в “Пояснительной записки” (имеющей не юридическую, а чисто фантастико-рекомендательный характер) не находим, что была произведена инвентаризация остальных 252.4 га земли (284.8 – 32.4).

12.02.99 г. нач. отдела комитета по земельным ресурсам В. Н. Кожанов (р.т. 38-14-22) подробно, по книгам разъяснил, что в инвентаризацию земель не входит оценка почв. Должна была быть произведена только “корректировкана площади 288 га” (по заданию).

Вопрос: мог ли, даже теоретически, в холодное время года, когда земля покрылась снегом, произвести инвентаризацию 288 га, из которых 32.4 – на застроенной территории, где количество землепользователей (физических и юридических лиц) – 22.

Для сведения: норма обработки на 1000 га – 7 дней подготовительные работы; составление плана – 7 дней, согласование границ – протяженностью на 1 км: границы – 8 дней. Время для инвентаризации одного землепользователя – 6 дней (6 ґ 22 = 312 дня).. т.д. И это только на застроенной территории в 32.4 га.

Ясно, что все расчеты о тысячах центнерах “зелёной массы” есть кабинетная выдумка Качурина А.А. Когда он отогрелся на третьем этаже на ул. Ползунова 50 (Гипрозем), где так легко играется в биллиард и в настольный теннис, в фойе.

Все эти, необходимые для работы в поле человеко-дни для получения зарплаты в отчетности – проведены не все при тахеометрических съемках на площади в 284.8 га...

Основываясь даже на мистикофиозной “Пояснительной записке” Качурина А.А. (под снегом сумел определить плодородность, засолённость, качество, продуктивность, травостой) видно, что на площади 7.8 га потеряевских покосов Качурин А.А. собрал бы “за счёт естественных сенокосов с 7.8 га только 44 центнера сена.” И по его даже расчетам (лист 3. 2-4 абзацы сверху) необходимо 771 ц. сена на зиму потеряевской скотине.

Всё!

Все другие цифры взяты даже не по материалам – схемам 1991 г, а просто с Гипроземовского потолка.

И тогда, даже по тенденциозно – Качурино – Назаровским выводам (“земли хватает – необходимости в дополнительном предоставлении земли нет”), тогда оказывается, что Потеряевскому скоту (а значит и жителям) обеспечено только... 5.7% необходимого сена (а не “202% от потребности” – по “Записке”). 5.7 % – по-Качурину, определившему 7.8 га сенокосов по стерне на бывшем огороде.

В край. зем. отделе подтвердили, за подписью председателя этого комитета В.И. Бивалькевича от 18.11.98 №06-05/423 в Прокуратуру края, что сенокосов в Потеряевке.. 1.2 га, т.е. удовлетворение в потребности сеном на зиму, с перспективой развития только на 0.9% (7.8 га : 1.2 га = в 6.5 раза завышена площадь сенокосов; 5.7% : 6.5 раза = 0.9%). По-истине, по лозунгу министра пропаганды Геббельса у Гитлера А. “Чем чудовищнее ложь, тем скорее поверят”?

И это по документам, прилагаемым только здесь.

При дальнейшей застройке посёлка Потеряевка эти покосы на бывших огородах, естественно, исчезнут...

Если бы было “удовлетворение в покосах”, то какая была бы надобность жителям пос. Потеряевка выпрашивать покосы в соседних деревнях...

Советовать распахать земли, засеять травой (и поливать её), это равнозначно, как советовать уборщице с тремя детьми на руках, получающей оклад 100 руб. при среднем прожиточном минимуме для такой семьи 2369 руб (определением кр. закон. собрания на первый квартал 1999 г прожиточного минимума для мужчин – 680 руб, женщин – 695 руб, детям до 7 лет – 558 руб) советовать улучшить питание колбасой, маслом, яйцами.

Насмешники и безбожные циники. И если президенту страны предъявлено обоснованное обвинение в геноциде против коренного неселения страны, то в нашей ситуации от Назарова С. Г. – Качурина А.А. за подписью главы администрации района и комиссии – геноцид против скотины у жителей пос. Потеряевка.

Срамной “пистолет” “Топкого лога”, Назаровская “награда”, нацеленная на изничтожение скотины в Потеряевке, должен быть ликвидирован, как и принято решение комиссии, бывшей в пос. Потеряевка 21.05.98 г (во главе с заместителем губернатора Алт. края Сурикова А.А. – Тарабаевым Н.И.) и взамен гектаров “Топкового лога” (по границе 188 га), эти гектары прирезать со стороны Корчино.

И это решение Назаров С.Г. не выполнил, как и все указания Крайземотдела. Со стороны Подстепной, с востока, Назаров С. Г. по сей день не установил межевые знаки в натуре, отчего 19.1 га (15.5 + 3.6) все эти годы засеваются Корчинскими фермерами пшеницей, а числятся в отчетах нашими с/хоз угодьями.

Во всей этой истории с “плодородностью земли” даже при изысканиях Гипрозема в октябре 1998 г. в пос. Потеряевка настораживает следующее: около 5 раз мы подходили к руководителю Гипроземовской группы из трёх человек во главе с Качуриным А.А. и расспрашивали: не собираются ли они делать инвентаризацию всех (284.4 га) земель?

- Нет, у нас и в задании этого нет (и показали “Техническое задание”)

Почему так упорно скрывали, что в отчётах укажут ту работу (инвентаризацию всей площади, с определением плодородности, с составлением экспликаций), которую невозможно было сделать не из-за финансовых трудностей, как пишет директор Алт. кр. ЗапсибНИИгипрозема Д.Е. Викулов 21.01.99 №18 старшему советнику юстиции Плотникову Г.М., а хотя бы и из-за погодных условий: температура была ниже нуля (один, а то и все трое больше времени проводили в тепле машины – в это время добрый хозяин на улицу собаку не выгонит, а этих добрых молодцов за какие-то грехи отправили в открытую степь).

Потом никак не хотели показать, дать копию “Технического задания”, в открытую начали лгать, как малые дети-пионеры; только что записанное с их слов, при свидетелях – отрицать “было – не было” (по Евангелию слово должно быть твердым, если сказал “да”, значит “да”, если “нет”, то так оно и есть “нет”. А что сверх этого такой человек, как Назаров говорит, лжёт, то всё это от лукавого, т.е. от демонов – бесов).

“Постановление” администрации Мамонтовского р-на Алтайского края от 28 октября 1998 г № 213 о создании комиссии по инвентаризации земель пос. Потеряевка – за подписью главы админстрации Мамонтовского р-на Митилева П.Ф. и “Постановление” от 24 декабря 1998 г. №251 с. Мамонтово, утвердившее акт о проведении инвентаризации земель пос. Потеряевка также за подписью П.Ф. Мителёва и др. – эти оба постановления основаны целиком и полностью на работе с документами Гипрозема: плод кабинетного творчества. Никто в эти даты с 28 октября 1998 г. по 24 декабря 1998 г. никого из указанных в составе комиссии в пос. Потеряевка не видел, и эти бумаги, постановления, акты только в глазах непосвященных в наши дела могут иметь уж очень великую ценность, коей никак не могут иметь в действительности.

“Акт” о проведении инвентаризации земель пос. Потеряевка, подписанный Назаровым С. Г. – председателем комиссии, выносит приговор самому С. Г. Назарову, убеждавшему прокурора р-на 17.12.1997 г., что в Потеряевке “в настоящее время пользуются пастбищами на площади 196 га... 73 га – сенокосы”.

Экспедиция Кочурина А.А. теперь заверенная тремя подписями и печатями на “Акте” Назаровым С.Г., Рязановым Ю.А. (по экологии), Подкорытовой В.Е. (зав. отделом Архитектуры) – утвердила окончательный приговор Назаровской лжи в 73 га, т.е. теперь пастбищ – на 30 га меньше оказалось, а сенокосов всего 10% от баснословных 73 га, т.е. теперь за сими подписями и печатями зрим, что скот в пос. Потеряевка обеспечен покосами на 5.7%.

Внимание: теперь открытие гавной тайны.

Чтобы изничтожить строящуюся с нуля православную деревню безбожное начальство затопляет ложью, т.е. умышленной искаженной статистикой вышестоящие инстанции, занимаются должностным подлогам.

Так 16 ноября 1997 г. глава Корчинской администрации Кулеба В.Ф. дает ложную справку прокурору района Риферду Ю.Н. “На 1 января 1997 г. жители пос. Потеряевка в наличии не имеют овец”.

Качурин же все свои, сказочной жизни расчёты, ведёт с прицелом на “полголовье скота 48.2 условные головы” (поясн. записка Кочурина, лист 2, 3 строка снизу).

Лапкин И. Т. получил 85 га (возле ж.д. со стороны Корчино, среди поля участки леса, кустарника). Тогда ещё землю на паи в с. Корчино не делили – март 1992 г.

С другой стороны дорога в Корчино, поля жителя пос. Потеряевка Устинова В. А. Между ними кустарник, колок с покосами отдали “якобы по паям, двум жителям с. Корчино (за эти-то покосы около колков и хлопочем). Но лес – в частную собственность не отдаётся, и паями корчинским никак не должны были нарезать здесь.

И уж совсем абсурд, что между нашими огородами со стороны Корчино и полем Устинова В.А. – шириной в 100 м. полоса колка с покосами отданы тем жителям с. Корчино, которые от нас за 15 км. Поля же наши, пашни в сторону Корчино тянутся ок. 3-4 км.

Теперь, судьи, прокуроры, правители, решите, что означает вывод комиссии от 23.12.98 г. “Необходимости в дополнительном предоставлении земли НЕТ”. Значит СМЕРТЬ? 15.02.99 г.».

«Заявление

В архитектурный отдел Мамонтовского р – на Алтайского края от жителей пос. Потеряевка.

Вы неоднократно запрашивали нас о том, как бы нам хотелось назвать главную улицу пос. Потеряевка, уже строящуюся.

Считаем, что если сам посёлок Потеряевка сохраняет память о первом поселенце здесь в 1818 году, Потеряеве (...Семён, Венедикт, Нифонт, Иван, Геннадий.. ), то восстановить заново в наше время полностью разрушенное в 1972 г. это поселение, при сильнейшем противодействии властей – это дело несравненно более трудное, чем было у Потеряевых.

Идея восстановления, ходатайство на всех уровнях, первые жители – всё это было от семьи Лапкиных, по благословению матери Лапкиной Марии Егоровны – матери героини, родившей и воспитавшей в пос. Потеряевка 10 детей. Здесь она жила 60 лет из 86 лет прожитых ею (15.07.1912 – 29.11.1998 гг.) с нашим отцом Тихоном Дмитриевичем, инвалидом 2 гр. ВОВ (29.06.1910 – 25.08.1985 гг.).

Назвать улицу «имени Марии Лапкиной», оставив память потомкам о героической женщине, труженице, глубоко верующей православной христианке. Память её в род и род.

Это решение принято на общих собраниях Крестовоздвиженской и Святоанфимовской общин. 21.11.1999 г. Лапкин И. Т.».

Просьба была удовлетворена, и единственная улица посёлка называется именем Марии Лапкиной.

«Прокурору Алтайского края Параскуну  Ю. Ф.

Главе администрации Алтайского края  Сурикову А. А.

Главе администрации Мамонтовского района Мителёву П. Ф.

Уважаемый  Юрий  Федорович.

14 мая 2000 г. исполнилось ровно 9 лет со дня начала восстановления пос. Потеряевка. По сей день не решён вопрос о выделении покосов жителям пос. Потеряевка. Председатель земельного комитета Мамонтовского р-на Назаров С. Г.  под неусыпным покровительством главы района Мителёва П.Ф. во всех сводках  говорил о 73 га. покосов. Комиссия же Гипрозема в 1998 г. «намерила» 7.8 га, в то время, как Бивалькевич В. И. – председатель земельного комитета края пишет: «покосов практически нет» (по экспликации  значится 1.2  га).  Это не перспектива развития, а перспектива удушения и смерти.

Назарова С. Г. наконец-то  уволили,  выгнали. Но дело его живёт. За 9 лет на имя главы администрации района были посланы, вручены десятки жалоб, заявлений, прошений. И пришел ответ... один, только 12.04.2000 г. (как из космоса).

       Мителёв П.Ф. ведёт преступный саботаж все эти годы, как и глава администрации с/совета Кулеба В. Ф. (которого не переизбрали). Этот тоже не удостаивал ответа, говоря: складываю всё у себя в папку, пойду на пенсию, прочитаю.

Пример: 1) 28 июня 1999 г за № 37. Постановление администрации с. Корчино передано в архитектуру с. Мамонтово – это было требование самой же администрации. Попав на стол Мителёва, документ пролежал уже почти год... но ни подписи, ни «да», ни «нет» Мителёв П.Ф. не ставит. Почему же? Думаю, что только из-за страха, что к власти опять придут коммунисты и тогда как бы ему не поставили в укор его содействие православному лагерю-стану. Потому Мителёв П.Ф. и говорит, что этот лагерь-стан лишний и никому не нужный, хватит и своего безбожного детского оздоровительного лагеря в с. Мамонтово.

2) Мителёв обещал помочь сохранить переезд напротив пос. Потеряевка на 209 километре, обещал 13.08.99 в Потеряевке (это всё заснято на видео). Но переезд осенью разрыли и из наших 304 га пашни 96 га отрезаны, потеряны нами навсегда. Считаем это дело – злодеянием. Деревня удушается саботажем Мителёва П. Ф., его безразличием к судьбам верующих, волокитой.

3) Перерыли  бульдозером трассу,  связующую Потеряевку с  с. Шарчино. Мителёв П. Ф. обещал (ответ в краевую администрацию 19.01.96 г №100) сделать ремонт дороги – но... и по сей день не отремонтировал дорогу.

4) Заявления  наши просто игнорируются. Нам ответ дали только 12.04.2000 г.

На прилагаемой карте выделенных земель пос. Потеряевка красуются Мителёва печать и подпись. Об этом он даже сожалел, что поторопился, не разобрался, что в Топком  логу сено не собирают, овец  не пасут. Только Петр Федорович мог бы уже 9 лет назад решить проблему с покосами, с колками среди наших пашен.

Кулеба В.Ф., затем и П.Ф. Мителёв просили меня не обращаться с жалобами в вышестоящие органы. И я это точно выполнил. Но... прошло 9 месяцев, мы не обращались никуда, но обещание решить вопрос с покосами (смотрите видеозапись) так и не созрело, не заплодоносило, не родилось.

Получилось опять обещание главы администрации Мамонтовского р-на пустым выкидышем, безответственным утешением страждущих (в течение 9 месяцев). Просим помочь сдвинуть с мёртвой точки отношение Мителёва П. Ф. к Потеряевке. Обещана была водонапорная скважина – когда же начнут это делать?

Полномочный ходатай  по  вопросам восстановления   пос. Потеряевка  Лапкин И. Т.».

Лагерь-стан в Потеряевке

«МЕЖ КОЛОСЬЕВ И ЗВЁЗД. Два дня в лагере отдыха для детей верующих»

«ОТКУДА было знать мне, непоследовательному атеисту, что именно в среду Иуда Ис­кариот замыслил продать Хри­ста? И вот уже больше тыся­чи лет православные отмеча­ют среду и пятницу (день рас­пятия Иисуса) постом, напоминая тем самым себе о собственных прегрешениях. По­этому возвращался я из командировки полуголодный, но зато переполненный впечат­лениями. Два неполных дня я пробыл в другом мире, в непохожем на тот, к которому мы привыкли и притерпелись. ...Тепловоз замер посреди раскалённой степи у малень­кого разъезда Подстепный. У железнодорожного полотна нас поджидала стайка босых ребятишек. Игнатий Тихоно­вич Лапкин, пригласивший ме­ня в эту не совсем обычную поездку, быстро и деловито распределил между нами по­клажу и, пряча улыбку в окладистой старообрядческой бо­роде, покосился в мою сторо­ну: в каждом монастыре свои порядки. Разуемся! – и первым сбросил свои кирзачи. Волей-неволей пришлось и мне расстаться с кроссовками.

Километра три протопали по-полузаросшей полевой дороге, вошли в прохладу. Аромат трав и шелест – в берёзовый колок.

– Вот здесь колхозные са­ды были, – широко повел ру­кой Игнатий Тихонович. – Сколько ягод, а яблоки ка­кие выращивали – с кулак величиной! Всё пропало, всё разорили, – он сокрушенно качал головой.

Больше десятка пет про­шло, а мой собеседник не мо­жет ни забыть, ни простить этого свершившегося среди белого дня убийства. Была де­ревня Потеряевка. Был креп­кий колхоз с тысячными ота­рами овец, конными табунами, богатейшими фруктовыми садами, пасеками. Радовались, грустили, мечтали – жили; Вдруг в чью-то светлую адми­нистративную голову пришла мысль о неперспективности деревни. Мода тогда была на неперспективные хозяйства.

Сегодня здесь запустение и тишина. На месте омшаников буйствует крапива. Там, где была деревенская улица, – полузаросшие ямы да шерен­га стройных тополей...

У Игнатия Тихоновича здесь родина. Потому каждая встре­ча с этой землей для него – боль и радость. Не первый год ездит он сюда летом – от­дохнуть от суматохи городских будней, от злой их деловито­сти, зарядиться покоем полей... Теперь он – наставник.

...Восьмиконечный право­славный крест, укреплённый на высоком хрупком шесте, был виден издалека. Под кре­стом, на ровной, чисто выметенной площадке, окруженной зарослями крапивы, разбит лагерь. (впрочем, слово это здесь не любят, слишком уж мрачные ассоциации оно вы­зывает, предпочитают назы­вать обитель станом или становищем – по-библейски).

Нас встретили радостными возгласами, объятиями, весёлым оживлением.

- Кто у нас дежурит сего­дня? – осведомился Игнатий Тихонович, освобождаясь от поклажи – Женя с Марией? Ну-ка, сёстры, давайте обедать, проголодались мы за до­рогу.

 Сёстры, лет четырнадцати от роду, загремели посудой.

Пока накрывают на стол, Игнатий Тихонович показывает стан. Посередине высятся два высоких шалаша, покрытые, как черепицей, тугими пучками травы. Внутри – почти про­хладный сумрак, просторно, можно спать поперек шалаша. Boкруг – пять брезентовых палаток, покрытых полиэтиленовой плён­кой: в надежности современ­ные походные жилища усту­пают шалашам – протекают в дождь. Поодаль устроен из сухого камыша навес для су­шки лекарственных трав. Букет запахов кружит голову: чабрец, солодка, тысячелист­ник, ромашка и ещё что-то, чему я и названия не знаю. Вязанки берёзовых веников... Старая железная кровать при­способлена под посудный шкаф. Простые, сколоченные из старых досок обеденные столы с такими же грубыми, вкопанными в землю скамья­ми. В сторонке лабаз – под­нятая над землей площадка на металлических ножках, чтобы к продуктам не добрались мыши. Чуть поодаль – насто­ящая русская печь, сложенная Игнатием Тихоновичем.

- Всё остальное, – гово­рит он, – ребята своими ру­ками сделали. Мы вам ещё баньку покажем, огород – то­же своих рук работа... А начинали с того, что вот здесь, на этом месте, крапиву корчевали. Специально выбрали са­мое неудобное, бросовое место, чтоб не мешать никому, очистили, в божеский вид привели. А какая радость ре­бятишкам видеть, что от сде­ланного тебе и другим польза. Пора обедать. По христианскому обычаю обитатели ста­на, среди которых несколько взрослых женщин, выстраива­ются на молитву: сёстры по левую pукy от Игнатия Тихо­новича, братья – по правую. Ещё перед поездкой И. Лапкин предупредил меня, что в обители действует несколько нехитрых правил обязательных для всех, в том числе и для гостей: ходить непременно босиком («Для здо­ровья полезно и к землице ближе»), подпоясываться по православному обычаю кус­ком веревки, категорически запрещается курить: обитатели стана и близко не терпят «адского пламени». Улучив момент, когда Игнатий Тихонович отвлёкся, ко мне подошёл парнишка лет пятнадцати. Потеребив тесёмку с висевшим на ней медным крестиком, поинтересовался:

- Вы не курите? – Я кивнул утвердительно.

- Случаем, не «Астру»? – воззрился он на меня с надеждой.

Пришлось ему объяснить, что, уважая правила их «мона­стыря», я расстался с сигаретами ещё перед отъездом сюда. Это его явно огорчило, так как, по его словам, дядя Игнатий нашёл на стане пач­ку из-под сигарет и теперь «учинит расследование».

«Расследование» здесь за­канчивается иногда внушением, иногда «горячими» – авоськой пониже спины. Но чаще, как я понял, практику­ется первое. И, по-моему, эффективнее.

Моление окончено. Рассаживаемся за столом. Во время обеда тишину нарушает лишь гудение мух.

- За столом речь идёт ли­бо о пище, либо о божественном, – пояснил Игнатий Ти­хонович.

В лагере живут десятка два ребят в возрасте от трёх до семнадцати лет, в основном дети священнослужителей или верующих. Трое-четверо взрослыx следят за порядком, за здоровьем ребят, распределяют между ними обязанности.

После обеда все занялись своими делами: дежурные взялись за посуду, пацаны очищали от коры жерди для ограды, девчата перебирали клубнику на варенье, а я стал свидетелем диалога у одной из палаток:

- Оксана и Таня, возьмите бельё в корзине, пойдите постирайте.

- Благословите, Валентина Романовна!

- Помогай вам Господь. Слава, что-то ты праздно бро­дишь, займись чем-нибудь...

- Да я работал уже...

- Пресекать голос равного тебе непозволительно, ты же пресекаешь голос старшего, да ещё наставляющего тебя. Займись делом.

Слава отправляется помогать братьям. Праздношатающихся я не видел. Даже самые малень­кие, пяти-семилетние ребя­тишки, не слонялись без дела. Таков здешний «монастырский устав». Работы хватает всем. Кроме благоустройства стана, ребята заняты сбором ягод, лекарственных трав. Подошла пора сенокоса – помогают местным жителям ворошить и сгребать сено. В свободное время – чтение Библии или акафистов. Те, кто постарше, любят за полночь посидеть со взрослыми у костра под древ­ними скифскими звёздами, от­решившись от мирского, по­говорить о душе, о её буду­щей вечной жизни..

– Не скучно тебе здесь? – спрашиваю у вчерашнего восьмиклассника Димы, он родом из Енисейска.

– А что делать дома, в го­роде? Скука – это там. За­няться нечем, а от безделья, уж точно, и пить, и курить на­учишься. А здесь я уже тре­тью неделю, и ничего, не на­доедает.

- Ребята! – позвал Лапкин, – идём за ягодами. За­одно и искупаемся.

Шли степью. Игнатий Тихо­нович махнул рукой:

- Видали? Поле засеяно, а ничего не растёт. Говорили же умные люди этим горе-специалистам: нельзя здесь пахать – солонцы. Не послушали!

Прямо вредительство какое-то. Ведь ветром соль далеко вокруг разносит. Не стало хо­зяина на земле, – в голосе его просеклись горестные нотки. Но, может быть, не всё так безысходно? Не однажды приезжало в степь районное начальство. Партийные работники, под­черкнув, что движет ими иск­лючительно любопытство, с неподдельным интересом знакомились с житием обители. Местная милиция предлагала помощь – в случае чего. К счастью, таких случаев не бы­ло. С местными жителями у верующих самые теплые, дружеские отношения. Некото­рые из них, бывает, загляды­вают на стан, снабжают его обитателей картошкой, молоком. А недавно руководство хо­зяйства предложило Игнатию Тихоновичу взять часть сов­хозной земли в аренду.

- Хорошее дело, – раз­мышляет И. Лапкин. – Вот только опыт первых аренда­торов не располагает к опти­мизму. Будь у нас уверенность, что завтрашний день принесёт определённость в отношении новых форм крестьянского труда, с радостью приняли бы это предложение. Хочется в это верить. Мо­жет быть, тогда и сбудется мечта миссионера Игнатия Лапкина:

- Я хочу, чтобы новое по­коление выросло чистым, совестливым, трезвым. Воспи­тать это можно только страхом Божьим и трудом. Сво­бодным трудом на свободной земле. Десятилетия тоталитаризма, круто замешанного на страхе, не прибавили нам ни трезвости, ни совестливости, ни нравственной чистоты. Что же касается свободного труда, то здесь нам, мирянам, и им, верующим, не просто по пути, а вместе».

А. Черников. Фото А.Волобуева. («Молодёжь Алтая» № 40 от 29 сентября 1989 г.)

«Совет по делам религий

при Совете Министров СССР. Уполномоченный Совета по делам религий по Алтайскому краю. 656016 г. Барнаул, ул. 2-я Строительная 62-16 Лапкину И. Т.

...Руководство крайисполкома поручило мне ответить на Ваше письмо от 12.11.89 (Обращение в органы власти прекратить уничтожение детского православного лагеря-стана). Учитывая неординарность ситуации, местным органам власти мамонтовского района поручено самым внимательнейшим образом отнестись к проверке сообщённых Вами фактов, поиску и установлению лиц к ним причастных. Считаю необходимым также отметить, что «летний христианский лагерь» был создан Вами явочным порядком без разрешения уполномоченных на то органов. Осенью он был оставлен без принятия должных мер по сохранению имуществаа и сооружений. В данной ситуации вряд ли будет правомерным возлагать на райисполком и его службы ответственность за охрану места стоянки бывшего лагеря. Обращаю Ваше внимание на то, что сооздание лагерей, ведение организованного обучения несовершеннолетних религии, применениее мер принуждения и физического воздействия, как средств приобщения к вере противоречит действующему законодательству о религиозных культах, влечёт определённые правовые последствия. Ссылка на корреспондента газеты «Молодёжь Алтая» одобрившего Ваши действия, просто неуместна. Более того считаю, что корреспондент был просто введён в заблуждение. Противозаконные действия не утрачивают своей сути, если они даже получили в силу тех или иных обстоятельств положительную оценку в печатном органе. Пользуясь случаем, хочу предостеречь Вас, уважаемый Игнатий Тихонович, от подообных действий в будущем.

Одновременно сообщаю, что Мамонтовскому райисполкому указано на недопустимость нейтрального отношения к демонстративному нарушению требований законодательства о религиозных культах. С уважением уполномоченный Совета Г. И.Лисенков».

«ПРИИДИТЕ, ПОКЛОНИМСЯ.Меж колосьев и звёзд, или год спустя»

«Ах, душа моя, косолапая...».

...Всё было так же, как год назад: опрокинутые в июльский зной поля пшеницы, уже выб­росившей колос, пыльный просёлок, хмельные, тысячелетние запахи трав...

Вот и знакомый уже вось­миконечный православный крест на высоком шесте. Вме­сте с радостными возгласами и детским восторженным ви­згом нас встречает чистый, долго плывущий в полях голос невесть где раздобытого ко­локола.

И лагерь отдыха для детей верующих был таким, каким увидели мы его в прошлом ав­густе (см. «МА» от 09.89). И устроитель его – православ­ный христианский проповедник Игнатий Лапкин – всё такой же. Всё те же у него кирзачи, борода, худые плечи, на которых повисли заботы и 50 прожитых лет; несколько из них – в лагерях: за веру.

Впрочем, кое-что измени­лось. Если минувшим летом мы застали в лагере около трёх десятков отдыхающих, то ны­нче в нём около 70 обитателей – от трёх-четырёхлетних кара­пузов до старушек-«божьих одуванчиков».

Да и сам лагерь стал дру­гим. Вместо прошлогодних шалашей и палаток в ограде высятся новые «кельи» – деревянные каркасы, обтянутые армейскими палатками.

- Военные помогли, – по­ясняет Игнатий Тихонович.

Зимой он много выступал в разных аудиториях, в том числе и среди военнослужа­щих...

От И. Лапкина, который во­дит нас по стану, показывая «хозяйство», узнаем, что позд­ней осенью прошлого года, ко­гда лагерь уже пустовал, кто-то разгромил его до основа­ния: разметали хлипкую огра­ду, повалили столбы, уничто­жили шалаши, даже скамейки, вкопанные у пруда, выдрали из земли. Кое-что сожгли.

Было это после публикации в «МА». Не будем строить до­гадок... Мамонтовская милиция, пытавшаяся разыскать ху­лиганов, судя по всему, махну­ла на это дело рукой. И дей­ствительно – если бы госиму­щество было попорчено, или чьё-то личное, например... А так, подумаешь, верующие... Переживут. Не только пережили. Отстро­ились вновь. С ещё большим размахом. Отремонтировали баньку. Почистили родники-колодцы и опустили в них до­щатые срубы. Вырыли погре­ба – «холодильники» для про­дуктов. За оградой стана под­нялись высокие качели; на пе­рекладинах укрепили канат и кольца. Вновь расчистили пло­щадку для городков. Ребятишки с удовольствием гоняют на двух велосипедах. Кроме этих ещё сияющих свежей кра­ской машин, всё вновь сдела­но руками «насельников» это­го степного «монастыря»...

Поистине – «мы неизвест­ны, но нас узнают, нас почи­тают умершими, но вот мы живы...»(2 Кор. 6:9).

Отчего не первый уже год едут сюда десятки людей – с Украины, из Казахстана, Грузии, со всей Сибири?...

Ну, пацанва – понятно. Им, в большинстве горожанам, за счастье на пару недель оку­нуться в эту испоконную глушь, в солнце, пруды, гри­бы-ягоды – волю.

А взрослые? «Да знаете ли вы, сударь, знаете ли вы, что это значит, когда уже некуда больше ид­ти?»

Бедный Мармеладов!.. По­хоже, мы – знаем. Но не зна­ем, не умеем жить в услови­ях, когда уже некуда больше идти.

Не потому ли одни – в пьян­ку, другие – в цинизм, а иные – немногие, – постиг­шие лишь одну проклятую ис­тину, что не сытое чрево обе­щано нам, но вечный голод духа, эти иные – сюда, в мудрый пустой простор.

...Рассказывают, как однаж­ды Сталин поинтересовался у выдающегося специалиста по гнойной хирургииВойно-Ясенецкого (в клире – архиепи­скоп), верит ли тот в ду­шу. Получив утвердительный ответ, вождь всех времён и народов спросил: «Вскрыв за свою жизнь столько тел, встретили ли вы там хоть од­нажды душу?» Хирург-священ­ник ответил вопросом: «А вы верите в совесть?». Сталин по­думал и сказал: «Верю». «Так вот, я, вскрывший за свою жизнь столько тел, совести там тоже не встретил...».

Не потому ли уже не пер­вый год не пустеет степной лагерь? Не потому ли едут сю­да люди, чтобы здесь, вдали от задыхающегося, бьющегося в конвульсиях мира прислуша­ться и расслышать, наконец, свою болящую душу?..

ЖЕРТВА ВЕЧЕРНЯЯ

«...Что болишь, душа, кровью капая!»

Закат умирал. Последние клочья багряной его плащани­цы роняло небо в русский ро­систый простор.

Отсюда, от этого восьмико­нечного креста на три сторо­ны света навзничь лежала во мгле измызганная, обворован­ная, растерянная мать сыра-земля – великая! – Россия...

В густеющих сумерках плыл чистый грустный напев. Свя­щенник отец Наум, приехав­ший в лагерь по благословению грузинского патриархе Илии II, служил вечерню.

Чуткий покой. Первые роб­кие звёзды. И суровый, тёмный лик Спасителя на крах­мально-белом снегу аналоя.

Глядя на истово крестящихся, бьющих поясные поклоны подростков, кажется на минуту, что сложный и огромный мир уже не «лежит во зле». И «теперь пребывают эти три: вера, надежда, любовь; но лю­бовь из них больше».

- Миром Господу помолим­ся...

- ...О плавающих, путешест­вующих, недугующих, страждущих, пленённых и о спасе­нии их – Господу помолимся...

Вступает хор, неровно и робко, но искренне и просветлен­но:

- Господи, помилуй, Госпо­ди, помилуй, Господи, поми­луй!

Слышите вы, подводники и космонавты, калеки н нищие, коммерсанты и пленные «шурави»? Здесь, в глубине российских степей, вас, незнако­мых, знают и помнят, любят и ждут.

Так вот о чём она, жертва вечерняя... В осознании, ощу­щении собственного Храма. Вот стоишь ты под его купо­лом в одиночестве, а там, за его порогом, остались люди и нелюди, долги и обиды, коз­ни и сплетни, злоба и зависть. Нынче праздник – праздник всепрощения. Жертва вечерняя. Пусть идут сюда все, кто ко­гда-то солгал мне или предал меня, кто клеветал на меня и обкрадывал, и желал мне зла... Разве каждый из нас не есть сам по себе храм, разве каждый из нас – не вместилище земных мерзостей и высокого чистого духа? Будем же от­крыты друг другу, как вскры­тые вены. «Приидите, поклонимся...». Вместе.

ПУТИ-ПЕРЕПУТЬЯ

«...Кровью капая в пыль дорожную...».

Вы, разрушители, ковыряющие ржавым от крови ломом паперть нерукотворного хра­ма, разве вы, разрушая, не признаете уже этим самое существование его?

Мнение в «коридорах вла­сти», а также «там, где надо» по-прежнему однозначно: И. Лапкин – религиозный экстре­мист, возомнивший себя пророком; переругался с офици­альной церковью, неуёмен в распрях с властями. Что ж, с известной точки зрения, люди, обвиняющие проповедника во всex смертных грехах, правы.

Вот и уполномоченный Совета по делам религий Г.Лисенков всё так же убежден, считая Лапкина властолюбивым фана­тиком, авантюристом, одержимым манией величия, как он сообщил нам в своей отпове­ди, присланной в редакцию в прошлом году по поводу пер­вой публикации о лагере. Геннадий Иванович, выступая в краевой прессе, со спокой­ной душой «укалывает» «МА» за поддержку и защиту рели­гиозной экстремы.

Но сказано ведь: «Что ты смотришь на сучок в глазу брата твоего, а бревна в твоём глазу не чувствуешь?» Конечно, это не только к оппонентам Лапкина. Это – и к нему самому. И ко всем нам, ко всем... Лапкин же и сам не скрыва­ет своего фанатизма. Испраши­вая благословения у благочин­ного всех церквей Алтая о. Николая, он, по его словам, испрашивает благословения, нa борьбу против сергиан и «Сергианства», т. е. против самого о. Николая. Но борьба эта мирная: Лапкин и его единомышленники требуют лишь при отправлении обрядов строгого следования каноническим Апостольским правилам, требуют «изгнать торгующих из храма», зовут к нестяжательству.

Но ведь это было и рань­ше. «...Их, пёсьеобразных зверей, обличал. А Никона собаку лаял...». И, как раньше, Лапкин разделил судьбу Аввакума. С поправкой на время, конечно. Тот и другой не с мечом ведь пришли. У того и другого было одно оружие – слово. Власть же, как встарь, пользовалась иным.

Но нам ли судить людей, ес­ли «мы не судьи с тобой, мы – вина»? Вина – это ведь не нечто абстрактное, отдельно от нас с вами, Геннадий Ивано­вич. Мы – её вместилище. Xорошо бы, если бы только Сталин, Хрущев, Брежнев, ещё кто-то были виноваты во всех наших бедах. В нищете нашей. В пустых прилавках. В том, что нет праздников – есть пьянки. В том, что «девочки» на вокзале стоят от 80 до 100 рублей. В том, что...

Это ведь нас с вами мерзко учили покупать и продаваться, молчать и славословить. Это ведь мы с вами так же мерз­ко – молча! – учились. Это мы столько лет колотились в дверь, которая оказалась все­го лишь нарисованной на сте­не, на обломке стены давно уже рухнувшего дома...

Так о чём же наш спор, Геннадий Иванович?

Приидите, поклонимся...». Вместе.

ИДУЩИМ ВОСЛЕД

«...Не случится со мной не­возможное...».

Мы – поколение уходящих. Цветы запоздалые. Там, дале­ко завтра, жить им, двенадца­ти-пятнадцатилетним. И вот ей, новокрещёной жизнера­достной малышке. (Наконец-то крещение по каноническим Апостольским правилам Великих христианских соборов, о необходимости которого так долго твердил православный проповедник И. Лапкин, свершилось). Да святится имя твоё, раба Божья Наталья...

А мы – эхо, плывущее к низовьям, – пойдём вслед за реками. Ил, плодородная почва для завтрашних светлых садов. Мы ляжем в фундамент грядущего Храма. Но строить его – не нам. Они, завтраш­ние, придут «не нарушить, но исполнить». Ибо не сытое чре­во обещано им, но вечный голод духа.

«Приидите, поклонимся...». Матери сырой – земле. Будущей великой! – России. Ибо близ есть грядущее... Аминь.

А. ЧЕРНИКОВ. Мамонтовский район» («Молодёжь Алтая» № 33 от 10 августа 1990 г.).

«Маленькая искорка возрождаемой России... Очередной репортаж из Потеряевки»

«Иоаким Тихонович Лапкин нашему появлению в возрождаемой Потеряевке удивился, хотя и был «визит» сюда не первым. А объяснялось всё просто – накануне прошёл сильнейший ливень, и грунтовая дорога в Потеряевку пре­вратилась в месиво из грязи и воды. В Корчино все дружно говорили – теперь до посёлка не добраться. Обидно, но... Но выход всё-таки на­шёлся. Мы добрались до Потеряевки на поезде... Целиноград – Барнаул. Точнее говоря, до разъезда «Подстепновский», а уж там около трёх кило­метров полевой дорогой, ведущей в посёлок, мы прошагали примерно за сорок минут «своим ходом». И ничего. По крайней мере, ещё раз пришли к вы­воду, что места здесь поистине кра­сивейшие.

Все наши «мытарства» были воз­награждены. В Потеряевке в этот день находилось трое братьев Лапкиных. В том числе и Игнатий Тихоно­вич, приложивший массу усилий – как физических, так и моральных для того, чтобы идея возрождения по­сёлка стала реальностью. Потихоньку помаленьку, преодолевая всевозмож­ные трудности, потеряевцы продвига­ются вперёд. Мне задавали потом вопрос: много или мало сделали они за этот период времени? Много или мало применительно к Потеряевке, пожалуй, не совсем точное выраже­ние. Как можно оценить сам факт восстановления посёлка?

Игнатий Тихонович, как всегда бод­рый и подвижный, быстренько «пота­щил» нас на экскурсию. Мы спуска­лись в жилища, вырытые в земле, ко­торые он называл шутливо «кельями», осматривали строящиеся из самана домики, сараи, поднялись на крышу здания, где разместятся школа и вре­менный храм (настоящий планируется построить отдельно, уже и место для него выбрано). Я смотрел на всё это, сделанное немногочисленными пока переселенцами и думал: насколько же плохо знаем мы человека и его воз­можности. Видимо, и сам Игнатий Ти­хонович, слегка удивляясь тому, что они преодолевают все эти трудности, говорил: «Кажется, сделано не так уж много, но ведь каждую досточку прибить надо...». Что я мог ответить? Разве что в который уже раз, бывая здесь, подивиться – сколь всё-таки терпелив русский человек!

Сейчас в Потеряевке уже прописа­но около 20 человек. Это своего рода ядро, постоянные жители. Вот, напри­мер, Давыд Устинов. Ему 21 год. Сво­ими руками строит дом. На мой воп­рос о трудностях, слегка улыбнувшись, заметил: «Трудно, но приятно зало­жить фундамент своей жизни собст­венными руками».

Этим летом потеряевцам немало хлопот приносит погода. Дожди, дожди... В последнее время они прямо-таки затормозили строительство жилья. Но сидеть сложа руки здесь не привыкли. Уже готовится место для прудов, планируют в будущем заниматься рыборазведением. А вообще потихоньку-помаленьку пополняет­ся подворье. Во всяком случае, уже «прописались здесь пять, буренок, козы, три лошади. Кстати, а вот факт, свидетельствующий о том, что кое-кому не нравятся добрые дела потеряевцев. В одну из ночей загубили у них лошадь, воткнув ей в спину метал­лический штырь. Что тут скажешь?

Сейчас у переселенцев ещё одна забота – на повестке дня – убрать вы­ращенный урожай; ведь они офици­ально зарегистрировали крестьянское хозяйство. Выращивают на 80 гекта­рах пшеницу, овёс, свеклу... Весной помощь оказал совхоз «Корчинский», и теперь есть надежда на то, что близ­лежащие хозяйства помогут. Но и препятствий хватает. В приобретении стройматериалов, техники. Нередко бешеные деньги требуют буквально ни за что. Хотя дело они делают не частное, а общественное, нужное всем нам.

Не секрет, что у некоторых подвижничество Лапкиных и их соратни­ков вызывает недоумение, порой да­же и раздражение. Мол, мало ли других дел, выжить бы сейчас, а мы тут с деревней заброшенной возимся. Что ж, такие рассуждения можно понять, если жить только одним днём – сегодняшним. Игнатий Тихонович считает Потеряевку своего рода ма­ленькой искрой в общем деле возрож­дения России. Но искоркой не тлею­щей, а разгорающейся всё ярче. Ведь главное, говорил он мне, не то, что мы строим сарай, а то, что мы здесь возрождаем человека. Человека – хозяи­на своей земли, а не временщика. За многие годы, считает он, мы развратили человека. Навязали ему принцип – лишь бы день прожить, а там хоть трава не расти. А иначе откуда быть бедности на богатой земле? Че­рез веру, через труд нам надо возрождаться, и мы это делаем. Вот его кредо.

Читателю, думаю, будет небезын­тересно узнать, что летом этого года в течение двух месяцев Игнатий Ти­хонович по приглашению епископаИллариона из Нью-Йорка находился в США. Как он сам заметил, только на такси проехал по Америке около 15 тысяч километров. Смотрел, спра­шивал, сравнивал, выступал с лекциями. Вывод – они сумели сделать так, чтобы человеку было удобно в каж­дой мелочи. Своих проблем и там хватает, но принцип «забота о человеке прежде всего» они осуществляют на деле, а не на придорожных стен­дах.

Шёл разговор и о возможной помо­щи со стороны русской диаспоры в Америке в возрождении Потеряевки. Американцы, исходя из горького опыта, когда их гуманитарная помощь бесследно исчезала на просторах России, хотят теперь помогать кон­кретному делу. Возрождение Потеря­евки они таковым и считают. Поездка Игнатия Тихоновича сыграла в этом немаловажную роль. Уже сделаны первые шаги по созданию в Калифор­нии фонда помощи. А вообще-то сама поездка, впечатления, итоги – это, пожалуй, тема отдельного разговора.

Ждали представителя Потеряевки и в Канаде, но Игнатий Тихонович от­казался от поездки в эту страну.

Просто потому, что в родной Поте­ряевке множество дел. Да, первый этап в восстановлении посёлка уже, можно сказать, прошёл. Что и гово­рить, он был трудным. Не пали ли духом потеряевцы? Нет – убеждённо прозвучало в ответ. Никто и не ждал лёгкой жизни. А достижения на­лицо. Хотя бы то, что дрогнули сердца людей. Разве этого мало?»

В. РЕТУНСКЙЙ, Снимки Bладислава ГАЛЕНКО («Свет октября» 17 сентября 1992 г. № 112).

«СЕЯТЬ ВЕЧНОЕ, ДОБРОЕ...»

«СО СТОРОНЫ ВЗГЛЯНЕШЬ – страх берёт, а дети приедут – радостно будет, – так начинает нас знакомить с лагерем христианский проповедник И. Т. Лапкин. – У скаутов в Амери­ке дух мирской, а у нас атмосфера духовности».

Может быть, действительно духов­ное развитие начинается в спартан­ских условиях? Лагерь для детей ве­рующих напоминает мннипалаточный городок. Об эстетике говорить не при­ходится. В палатках деревянные нары в два ряда. Русская печь, где девочки пекут хлеба. Никаких газовых, электри­ческих плит. Обыкновенная печка, на которой готовят пищу. Столовая, если она заслуживает этого слова в нашем привычном понимании, выполнена ру­ками проповедника и мальчиков. Всё довольно примитивно, всё сделано из подсобного материала.

Приезжают дети со всех уголков страны. Некоторые только здесь учат­ся работать по-настоящему. И в домах священнослужителей растут иждивен­цы. Есть девочки, которые до 14 лет ни разу пол не мыли, а мальчики не держали в руках пилу или топор. Что­бы приготовить обед, надо принести дров, воды. Вот так начинают при­учать к труду. Питание в лагере калорийное, вода хорошая по качеству, шампиньонов много вокруг, чем не мясо? В лагере идёт физическая и психи­ческая закалка. Лазание по канату и шесту, брусья, бум и другое немудрёное спортивное снаряжение сделаны своими руками. Предпочитают дети игры в лапту, мяч и другие.

Находятся здесь они бесплатно, дети в лагере не болеют.

Воспитание идёт своеобразное, отдельно девочки и мальчики. В этом выражено стремление сохранить в де­тях послушание, а девочкам привить стыдливость и целомудрие. Приучают детей к молитвенному труду, ибо считают, что отучивая их все годы от этого, люди вообще перестала тру­диться.

Кстати, в лагере существу физи­ческое наказание.

Сейчас в Потеряевке ждут приезда детей, самые радостные дни настанут, как только тишину нарушат звонкие детские голоса. Было бы труднее организовать дет­ский лагерь, если бы не помощь пони­мающих, сочувствующих людей. Потеряевцы говорят спасибо директору завода резиио-технических изделий А. П. Хромову, мастеру С. А. Фадее­ву и руководству авиационного училищп лётчиков. Благодаря им, для приезжающих в село есть возможность поставить ещё 20 палаток.

И. Т. Лапкин говорит на прощанье евангельскую цитату. Смысл её в том: если сеяно, можно сомневаться – взойдет или нет, а если не сеяно, то не взойдет точно. Л. ЛЮБИВАЯ» («Свет Октября» 1.6.93 г.).

У С Т А В

Религиозной организации – учреждения

«Детский православный трудовой лагерь-стан в честь священномученика Климента Анкирского пос. Потеряевка Мамонтовского р-на Алтайского края Ишимско-Сибирской Епархии Русской Православной Церкви Заграницей».

Общие положения

Название:Религиозная организация-учреждение «Детский православный трудовой лагерь-стан в честь священномученика Климента Анкирского пос. Потеряевка Мамонтовского р-на Алтайского края Ишимско-Сибирской Епархии Русской Православной Церкви Заграницей» (далее в уставе: лагерь-стан).

Местонахождение:пос. Потеряевка Мамонтовского р-на Алтайского  края.

Район действия:пос. Потеряевка Мамонтовского р-на Алтайского края.

Лагерь-стан является составной частью Ишимско-Сибирской Епархии Русской Православной Церкви заграницей и находится в каноническом подчинении, управлении своего епархиального архиерея, под непосредственным руководством поставленного последним настоятеля. Лагерь-стан образован и осуществляет свою деятельность в соответствии с законом о свободе вероисповеданий.

I.     Цель, задачи, основные формы деятельности.

Целью лагеря-стана является организация летнего досуга детей в соответствии с учением, преданиями и правилами Русской Православной Церкви для воспитания детей на основах православной веры, чтобы они выросли добрыми христианами и трудолюбивыми, послушными родителям и добрыми, мирными гражданами своей Родины, через совместное исповедание, совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний, и религиозное воспитание.

В лагерь-стан принимаются дети верующих и неверующих родителей, но только те, кто желает крепко верить во Христа и дает обещание добровольно соблюдать устав лагеря-стана, быть в послушании у воспитателей.

Возраст детей не ограничен. Дети до 7-летнего возраста принимаются в сопровождении старших близких родственников ввиду необходимости ухода за ними. В исключительных случаях по усмотрению начальника лагеря-стана и с согласия воспитателя ребёнок до 7 лет может быть принят без сопровождения ближайших родственников и взят под опеку воспитателем.

Распорядок дня в лагере-стане составлен так, чтобы дети и взрослые, находящиеся в лагере-стане во взаимном общении, ежедневном труде, отдыхе, занятиях, играх, купании, сборе ягод все вместе ощутили и закрепили в себе во всем благодарность Богу, взаимное уважение, терпение, уважение к порядку и дисциплине, и ответственность.

 Конечная цель – достижение вечного спасения через веру во Христа Иисуса и добрую жизнь по Евангельским заповедям. У лагеря-стана есть свой распорядок дня, внутрилагерный устав и правила поведения, запреты, разрешения – всё это вывешено для свободного ознакомления всех насельников и родителей. Ежедневно в лагере-стане проводятся утренние и вечерние молитвы, чтение Слова Божия, утренняя гимнастика, работа по заготовке дров и воды, работа  на огороде, игры, сбор ягод, костёр по пятницам, катание на лодках и лошадях по воскресениям, отдых во все воскресные и религиозные праздники. Вырабатывается у детей навык к бережному отношению к природе, к экономии во всём, к безропотному перенесению тягот жизни.

На все мероприятия есть отдельный, расширенный уставы: в бане, на озере, для костра, при отъезде, за обедом, при работе, при подъёме и отходу ко сну.

II. Порядок образования, структура и управление.

Лагерь-стан создается по просьбе верующих родителей и детей, по ходатайству одной или нескольких организаций и по решению и благословению епархиальной власти.

Органами управления лагеря-стана являются:

Совет лагеря-стана; который состоит из:

1)    настоятеля Святоанфимовской общины пос. Потеряевка, на территории которого находится лагерь-стан;

2)    начальника лагеря-стана;

3)    старшего воспитателя;

4)    четырех членов совета;

Начальник лагеря-стана назначается на должность правящим архиереем по представлению кандидатуры (кандидатур не более 2-х) избранных на общих собраниях Крестовоздвиженской и Свято-Анфимовской общин сроком на 5 лет. Старший воспитатель назначается на должность общим собранием Крестовоздвиженской общины г. Барнаула сроком на 3 года.

Члены совета лагеря-стана избираются по два человека на общих собраниях Крестовоздвиженской и Свято-Анфимовской общин сроком на 3 года.

В период работы лагеря-стана членами совета лагеря-стана являются воспитатели, которые назначаются  начальником лагеря-стана по мере необходимости, в зависимости от количества детей, находящихся в лагере-стане.

К предметам ведения совета лагеря-стана относятся:

1) забота о том, чтобы материально-продовольственный и вещевой запас лагеря (постельные принадлежности, посуда, инструмент, палатки) позволял ему существовать при самообеспечении дровами, водой. Палатки, кухня, зал для занятий, баня, пирс, кельи общие, уже существуют и поддерживаются в пригодном состоянии, улучшаются;

2) сношения от имени лагеря-стана с гражданскими властями по всем делам, касающихся лагеря-стана;

3) решение вопроса о приёме детей в лагерь-стан, в том числе решение вопроса о предоставлении льгот в оплате питания, либо вообще о бесплатном содержании ребёнка в лагере-стане.

Начальник лагеря-стана:

1) непосредственно руководит работой лагеря-стана, воспитателей и других лиц, назначенных им;

2) по мере необходимости и с учетом имеющейся профессии и навыков назначает воспитателей, поваров, преподавателей и их помощников;

3) следит за соблюдением устава лагеря-стана и его внутренних установлений, а также за порядком в лагере-стане;

4) наблюдает за денежными, продуктовыми и иными материальными поступлениями и расходами лагеря-стана. О работе лагеря-стана его начальник отчитывается на собрании Крестовоздвиженской и Свято-Анфимовской общин.

Старший воспитатель.

Старший воспитатель кроме вопросов воспитания насельников лагеря-стана в соответствии с его внутренними установлениями, имеет следующие обязанности:

1) ведение учета прихода и расхода денежных средств, продуктов в лагере-стане;

2) приём и расходование на содержание лагеря-стана денежных средств, продуктов питания под контролем начальника лагеря;

3) составление совместно с начальником лагеря-стана отчётности;

4) предоставление финансовой отчётности ревизионной комиссии.

Члены совета лагеря-стана.

Члены совета лагеря-стана являются помощниками начальника лагеря-стана по всем вопросам, помогают при открытии деятельности и закрытии лагеря, а в отсутствие начальника замещают его.

Ревизионная комиссия.

Ревизионная комиссия состоит из 4 членов, которые избираются на общих собраниях Крестовоздвиженской и Свято-Анфимовской общин по два члена ревизионной комиссии от каждой общины сроком на 3 года. Ревизия производится не менее 2-х раз в год, но может быть произведена и в любое время по инициативе ревизионной комиссии или по распоряжению епархиальной власти, настоятеля или совета лагеря-стана.

К обязанности ревизионной комиссии относятся:

1) проверка всей отчетности и составленного доклада о состоянии таковой совету лагеря-стана;

2) составление заключения по существу произведенной проверки;

3) предоставление общим собранием Крестовоздвиженской и Свято-Анфимовской общин указанного заключения;

4) указание собранием и совету лагеря-стана на желательные изменения в порядке ведения казначейской отчетности.

 

III. Денежные средства и имущество лагеря-стана.

К имуществу лагеря-стана относится всё, что находится на его территории: кельи, каркасы столовой и кухни, спортинвентарь, инструменты рабочие, игрушки, баня, пирс, огород. Денежные средства состоят из вкладов за детей (средняя месячная трата в течение года из расчёта на 10 опрошенных). Имущество, палатки, бумага и прочие предметы и инвентарь или покупаются, или принимаются в дар от жертвователей, спонсоров: гос. учреждений или частных лиц, верующих и неверующих. Обслуживающий персонал работает бесплатно, но достоин пропитания по слову Апостола. Церковно-приходские советы вышеуказанных общин круглый год могут и должны производить поиск благодетелей и средств для облегчения существования лагеря-стана, облегчения малообеспеченных детей.

IV. Изменения  устава лагеря-стана.

Изменение устава лагеря-стана возможно только по решению не менее 2/3 членов общин присутствующих на общих собраниях Крестовоздвиженской и Свято-Анфимовской общин и после утверждения этих изменений правящим архиереем. В случае принятия Крестовоздвиженской и Свято-Анфимовской общинами различных решений правящему архиерею отправляются оба решения с пояснениями настоятелей обеих общин. В этом случае правящий архиерей утверждает одно из решений общин об изменении устава, либо не утверждает ни одного и возвращает их на новое рассмотрение. При этом он может дать свои пояснения.

V. Официальное прекращение деятельности.

Возможно только по абсолютной невозможности содержать лагерь-стан, или запрета его деятельности по решению суда, тогда он вновь возвращается к своей неофициальной деятельности, как было до дня регистрации лагеря-стана. Прекратить свою деятельность он не может, доколе в России будут дети и бедные, обездоленные, брошенные. Задача лагеря-стана дать ребёнку возможность достойно прожить лето, чтобы было что вспомнить во взрослой жизни, чтобы всегда насельник лагеря-стана помнил, что его любят, ждут, желают ему добра, счастья, духовного и телесного здоровья.

«Бедность – наше богатство», – говорит лауреат Нобелевской премии, мать Тереза Калькуттская.

После прекращения деятельности имущество, предоставленное во временное пользование государственной, общественной или иной организацией, а также частными лицами, возвращается его прежнему владельцу. Остальное имущество, движимое и недвижимое, переходит в непосредственное распоряжение и управление епархиального начальства, по указанию правящего архиерея. Претензии кредиторов не могут быть обращены на предметы культового назначения.

С момента регистрации устава лагеря-стана, он является юридическим лицом, имеет штампы, бланки со всеми наименованиями, печать и прочие реквизиты. Может иметь счета в банках (в рублях и иностранной валюте).

Юридический адрес лагеря-стана:

 656016 г. Барнаул-16, ул. 2-Строительная 62-16.

16 апреля 1996 г.

 

«Управляющий Ишимско-Сибирской Епархией

Свидетельство.

Настоящим свидетельствуется, что Православ­ный лагерь-стан для христианских детей, освя­щенный в честь священномученника Климента Анкирского, относящийся к церковным общинам РПЦЗ, Крестовоздвиженской г. Барнаула и Свято-Анфимовской села Потеряевка, имеет на своё су­ществование и богоугодную деятельность архиерейское благословение, что и удостоверяю под­писью и печатью. Еп. Евтихий. 27 июля (9 августа) 1995 г.».

Копия письма в прокуратуру Алтайского края

«... Было установлено, что православный детский трудовой лагерь в п. Потеряевка, Мамонтовского района предназначен для отдыха детей, верующих в Бога. Нахождение в лагере осуществляется на добровольной основе с согласия родителей и на основании Устава, действующего на территории лагеря. В соответствии с христианской верой имеют место и наказания, которые не носят характер мучений и истязаний, а имеют чисто символический характер в воспитательных целях: лишение права купания, дополнительной работы, несильные удары ложкой по лбу, сеткой – авоськой, либо растением – лопухом и т. д. . . .

Прокурор Мамонтовского района советник юстиции

В. Г. СУХОВ» (08. 08. 95 № 27Ж-95).

«Шесть ударов в колокол

возвестили, что в лагерь-стан деревни Потеряевки прибыли гости. Правильно эта детская организация называется: христианский правос­лавный детский трудовой лагерь-стан в честь священномученика Климента Анкирского. От­куда происходит название? Мне рассказали, что епископ Климент, живший в 313 году от Ро­ждества Христова, много страдал в своей жизни за веру. Но главный его подвиг – спасение детей. Когда наступил голод, язычники стали в пря­мом смысле выбрасывать детей на улицу. А он всех их собирал под своё крыло, спасал от смерти, как подобает настоящему христианину. В принципе, то же самое делается сегодня и в Потеряевке христианским проповедником и начальником первого религиозного детского лагеря в крае Игнатием Тихоновичем Лапкиным. Здесь воспитываются в основном дети из бедных семей. После 23 лет нелегального и легального существования эта детская органи­зация получила наконец официальный юриди­ческий статус.

На чём основаны жизнь и воспитание детей в лагере-стане? По уставу всё подчинено вере в Бога, любви к Богу, уважению и подчинению родителям, старшим, воспитателям, а также ежедневному труду не менее четырех часов в день, причём всем без исключения.

По мнению И. Т. Лапкина, нынешние дети – это потерянное поколение. Детям «телевизора» интересно всё вокруг, не интересны лишь они сами себе. По существу, он занимается духов­ным ростом детей. Внутренний мир молодого человека, его душа питаются здесь истоками счастья, хотя в истории лагеря было немало драматических страниц. В годы гонений дети скрывались в землянках. Но сегодня речь о другом.

Трудно понять за один день, как находит путь к сердцам детей Игнатий Тихонович. Вероятнее всего, души людей раскрываются ему благодаря тому, что живет сам безо лжи, постоянно тру­дится и милосерден на деле, хотя и строг.

Есть в уставе деревенской общины пункт, запрещающий на территории деревни включать бесовскую рок-музыку. И в этом есть свой смысл. Не случайно учёные делают много заяв­лений о разрушительном влиянии рока на орга­низм человека, особенно молодого.

Если у кого-то возникнут мысли о скучной жизни в лагере, и забитости детей при таком образе жизни, то он ошибается. Имеется в селе видеомагнитофон, с помощью которого можно смотреть программы духовного содержания. Дети впитывают святое, чистое, безгрешное.

Конечно, когда проходит сезон, дети разъез­жаются по городам и сёлам и видят жизнь настоящую, со всеми её пороками. И от этого не уйти. Но по ответам детей я поняла, что здесь, в лагере, закладывается такой мощный потен­циал веры, который помогает им не растерять себя и, по крайней мере, учит отделять хорошее от плохого.

В доме священника отца Иоакима на втором этаже pacположена читальня для всех потеряевцев. Здесь религиозные книги. Но община по­лучает газеты и журналы, дети читают все книги по школьной программе. Община деревенская входит в с состав Крестовоздвиженской общины г. Барнаула. И. Т. Лапкин говорит, что в общине много молодежи, которая обучается в высших учебных заведениях. Два студента в это лето работают на строительстве жилья в Потеряевке бесплатно, так пожелали, утверждают они.

Чем же заняты мальчишки?

- Скучать не приходится, – говорят Павел и Максим. Дрова собираем, пилим. Эта наша основная обязанность. А девочки учатся шить, штопать.

На отдых времени тоже хватает. Дети купают­ся по несколько раз в день в местном пруду, маленькие – в «лягушатнике», умеющие плавать в «открытом море». Есть у них две лодки и две лошади, за лето почти все приобретают навыки верховой езды. Учатся рисовать. Хочется и поозоровать! Кто же в детстве не покорял верши­ны деревьев? Как ни запрещай, мальчишки остаются мальчишками. В колке за селом есть могучие деревья, которые обследовали взрос­лые на прочность. А теперь сюда приводят воспитанников. Лазай как обезьяна по дереву, кричи как тигр, разрешено всё. Эмоции вы­плеснулись наружу – жизнь продолжается в спокойном русле. Начальник лагеря говорит, что за 23 года в лагере не заболел ни один воспитанник.

Ходят дети по ягоду, заготавливают лекар­ственные травы, выращивают сад-огород, что разбит на неудобицах, а растущая вокруг изго­роди дикая крапива в человеческий рост напо­минает об этом. В огороде порядок, как у самой добросовестной хозяйки.

На трёх гектарах земли, принадлежащей лаге­рю, всё меньше остаётся ямок, рытвин. Каждую дети вместе с начальником засаживают пасын­ками ив. И дерево начинает расти. Экологи­ческое воспитание занимает одно из ведущих мест. Наверное, каждый слышал тревожную информацию об истощении запасов пресной воды на планете. Слышал и забыл. А здесь дети знают, что именно поэтому надо экономить питьевую воду и зря её не расходовать. При пользовании баней существует норма расхода воды для мальчиков и девочек.

Дети с огромным интересом постигают жизнь живой природы, наблюдая как стрепет в небе, замерев высматривает мышей, как паук-искус­ник плетёт паутину, а ласточка уничтожает вредных мошек

За два года, что мы не были в Потеряевке, многое изменилось в лагере-стане. Построено пять новых келий. Если раньше они располагались в палатках, то теперь строения сде­ланы основательно, под шифер. Потолок в келье выложен из тёсаных толстых вет­вей ивы, тщательно подогнанных друг к другу. Лагерь может вмещать до 80 детей. Но этим летом здесь отдыхают только 20. За лагерь плата небольшая, половину де­тей приняли вообще бесплатно, но дорога обходится недёшево.

Меня спросили в другом селе: знакомы ли дети из лагеря-стана с «Марсами» и «Сникерсами»? Ну, конечно, знакомы. Питаются здесь здоровой, полезной пи­щей. Продукты доставляются родителя­ми, другие люди проявляют благотвори­тельность. Например, одна коммерсантка прислали разных продуктов на миллион рублей, выращивают свои овощи в огоро­де, молочные продукты дают жители села.В этот день на завтрак были творог со сливками и пирожки с клубникой. Обе­дом накормили и нас. Лук, петрушка и укроп подаются постоянно. А ещё мы ели окрошку, сделанную по всем правилам кулинарного мастерства, гречневую кашу, пирожки с творогом, запивали просток­вашей или холодным ядрёным квасом. Но это было потом.

Оказалось, что мы одеты не по уставу. По правилам русской старины за столом у всех руки должны быть закрыты до кистей. На стол не облокачиваться, над чашкой не склоняться, не разговаривать... Выдал нам Игнатий Тихонович солдат­ские кители, и мы, уважая их правила, принялись за еду. Живущие в лагере перед едой и после читали молитвы, потом отдыхали несколь­ко минут. Группа детей с упоением слу­шала чтение главы из Евангелия студен­том агроуниверситета. Старшие ушли на стройку, а помладше собирались с воспи­тателем на пруд.

День был очень жарким. Но жизнь в лагере шла своим чередом. Работали, от­дыхали, молились. Несмотря на спартан­ский образ жизни, мы не увидели ни одного угрюмого лица, хотя и подъём был, как обычно, в половине пятого утра.

Потеряевка – одно из «белых пятен» на карте нашей России. Феномен подвижничества живущих здесь ещё предстоит разгадать. Но одно утверждать могу – возрождается не просто деревня. Возро­ждаются основы православных христиан­ских заповедей, старинных русских обы­чаев. А пока это маленький островок духовности, людей смирных, но осознаю­щих своё достоинство. Возможно, благо­даря им и спасутся тысячи...» Л. ГОРБУЛЕВА («Свет октября» 27 июля 1996 г.).

«ИСТОКИ духовности»

«О ПРАВОСЛАВНОМ детском трудовом лагере-стане мы вспоминаем на страницах нашей газеты ежегодно летом, когда в Потеряевку приезжают дети со всех концов России.

В начале июли начинался второй заезд. Как сказал начальник лагеря И. Т. Лапкин, нынче возникали сложности по доставке де­тей. На разъезде перестали останавливаться поезда. И хотя теперь по распоряжению руководства путей сообщения должны бы останавливаться два поезда, выполняет решение только 613-й состав. Представьте: ночью выйти из вагона куда-то в степь, ни вокзала, ни пристанища рядом... И всё-таки едут.

Здесь мы встретились с отцом Андреем, который привез в лагерь троих, из них двое собственные «самые проблемные», по его словам, дети (у него их шестеро) из Красноярского края.

- Об Игнатии Тихоновиче слышал давно, – сказал он. – Славится он своею строгостью в вопросах воспитания детей. У священников со своими детьми немало проблем. Не секрет, что чужими приходится заниматься гораздо больше. А у своих возникает некий духовный снобизм, якобы они всё знают. Надеюсь, что здесь мои дети многое поймут. Спросила отца Андрея о его впечатлении о Потеряевском лагере.

- Детям нравится робинзонада. Необыч­ные и некомфортные условии тоже по-свое­му привлекательны. Хорошо, что дети вращаются в православной среде, живут по христианским законам. Ну и главное, что воспитание основано на труде, на понима­нии природы, любви к слабым, всё это в сочетании с активным отдыхом.

Что нового в лагере? Соорудили бассейн для малышей. Нет, не такой, как можно увидеть на экране телевизора, а примитивный, деревянный. Чтобы не просачивалась вода, положили палатку, пропитанную спецсоста­вом – подарок военных. А дети постарше каждый день купаются в озере. Вода считает­ся наипервейшим оздоровительным фактором и стимулом для физического развития.

Во-вторых, расширили кухню, стало более удобно повару и дежурным. Построили два подвала: один для хранения картофеля, второй используется в качестве ледника.

А детей, конечно, больше всего привлекает игра.

Прижились на территории лагеря суслики и стали почти ручными. Да вот беда: коршуны почуяли добычу, ловят зазевавшихся зверьков. Начальник лагеря придумал игру в часовых. Дети по очереди наблюдают с вышки за появ­лением коршунов, в случае тревоги подают сигнал и отгоняют хищную птицу. Одолели мыши – поставили капканы. Чего бы проще – завести кошку, да боятся – съест поселившихся здесь птиц. Дети ласточке отдали всю келью. Облюбовала она это место, ну и не стали гнездо разорять. А в другом помещении живёт трясогузка... Так вот воспитывается милосердное отношение к братьям нашим меньшим. С первых дней детям может многое не нравиться. И к образу жизни, и её темпу нужно приспособиться и осознать, что всё это во благо. Обычно недели две на это уходит.

И всё-таки дети вживаются. По воскресеньям катаются на лошадях и на лодках. Каждую пятницу собираются на костёр. Пекут картошку, поют, читают стихи.

Некоторые приехали и лагерь со своими велосипедами. И вот что удивительно. Здесь действует закон: никогда не проси ничего чужого, не унижайся, не завидуй. Работай, и у тебя в жизни всё будет, не только велосипед... Телевизор в посёлке не смотрят, но в дом священника ходят на видеофильмы. Смотрят классические русские кинофильмы: «Братья Карамазовы», «Тихий Дон» и другие. Из зарубежных запомнился «Иуда-Бен Гур», в основе фильма заря первого века христианства, столкновение Зла и Добра. Тьма захлёстывает Землю, и всё же Господь всё приводит к своему концу, и Свет побеждает. Говорят, фильм сильный.

Питание довольно разнообразное, выручает и свой огород. По обычаю, и гостей всегда накормят. Мы попали сюда в Петровский пост. Пища подавалась постная, но вкусно приготовленная: суп гороховый, каша пшён­ная, компот, необыкновенные пряники и пироги с начинкой из перекрученных подсолнуховых семечек, куда добавлен сахар. А ещё в качестве начинки использу­ют морковь с сушёной клубникой или сухофрукты с сахаром (и сливками, когда нет поста).

Поварским искусством славится Наташа Приходько. Вот её рецепт пряников для кулинаров. Муку перемешивают с сахаром, в середину наливают масло, добавляют соду, гашеную в рассоле или квасе, немного воды, ванилин. Тесто делается как на вареники. Затем раскатывают – и в духовку...

На мой взгляд, в лагере ко всему прочему ещё закаляется и характер. Все-таки условия проживания спартанские, да и работают здесь большую часть дня, дисциплина очень строгая.

Но И. Т. Лапкин так и объясняет, что в лагерь отдают детей те, кто желает воспитать их в Православии, послушными и трудолюбивыми. Ему пишут письма из всех городов России по адресу: 656016, г. Барнаул-16, ул. 2-я Строительная, 62-16.

Какими вырастут нынешние дети, побы­вавшие в лагере-стане, мы не знаем. Хочется верить, что искры добра и справедливости, заложенные Игнатием Тихоновичем, не за­тухнут со временем.

А вот приезжавшие со мной школьницы из райцентра, с любопытством ходившие по пятам и расспрашивающие обо всём обита­телей лагеря, однозначно заявили, что жить в таких условиях они бы не смогли...

Истоки духовности начинаются с испыта­ний... Л. ГОРБУЛЕВА».

 

«Председателю Алтайского краевого Законодательного Собрания Назарчуку А. Г. от Совета ректоров высших учебных заведений Алтая(Алтайского края и Республики Алтай).

Глубокоуважаемый Александр Григорьевич!

Считаем своим нравственным долгом заявить о поддержке высокогу­манной, православно-просветительской деятельности Лапкина Игнатия Ти­хоновича – нашего земляка, человека, нашедшего в себе духовную силу и гра­жданскую волю стать на путь примирения людей в наше сложное, проти­воречивое время.

Много лет Игнатий Тихонович ведёт занятия по ортодоксальному православному толкованию Священного Писания. Многочисленны его встре­чи с молодежью, людьми зрелого возраста, с военнослужащими, с теми, кто преступил закон. За всем этим бескорыстная, человеколюбивая позиция Лапкина И. Т., искреннее стремление возродить в людях исконно русские, православные качества доброты, любви, законопослушания, уважительного отношения друг к другу.

Особого внимания и всяческого одобрения заслуживает работа И. Т. Лапкина с обездоленными детьми. Его известная на весь мир Потеряевка – центр, средоточие праведности, милосердия и боголюбия – яркое и убеди­тельное доказательство сказанному.

Просим Вас, Александр Григорьевич, поддержать инициативу Лапкина И. Т. в придании Потеряевке статуса сельского совета. Помогите, пожа­луйста, человеку в честном стремлении возродить в людях всё лучшее, что заложено природой.

Председатель Совета В. Евстигнеев. Учёный секретарь В. Улезько. 26.02.98».

«ДЕТЕЙ ИЗ БОГАТЫХ СЕМЕЙ В ЛАГЕРЕ–СТАНЕ НЕТ»

«Недавно довелось в очередной раз побывать в детском православном лагере – стане в Потеряевке. Как известно, руководит им известный христианский проповедник Игнатий Тихонович Лапкин. О лагере – стане, о жизни детей в нем районная газета и своё время рассказывала. Что изменилось здесь за последние несколько лет? Пожалуй, главное изменение – наконец-то появилась электроэнергия. Нам-то, привыкшим к электроосвещению, может быть, и непонятна радость обитателей лагеря – стана, а здесь вот холодильник теперь имеется. Что уже немаловажно.

Кстати, Игнатий Тихонович через газету просил передать обращение к потенциальным спонсорам – возможно, кто-то пожертвует для лагеря ещё один холодильник. Причём, не обязательно новый. Пусть он будет старый, но рабочий. Один списанный холодильник лагерю передали железнодорожники города Барнаула. Однако этого мало. Задумали здесь сделать для лагеря свою пекарню. Уже и тестомес раздобыли. Есть и небольшое новшество в культурной жизни – создали видеотеку из 80 фильмов.

В жаркий июньский день жизнь в лагере-стане шла своим чередом и в строгом соответствии с распорядком. Подъём, завтрак, занятия, физический труд, купание в пруду... Когда я посещаю лагерь-стан и наблюдаю, как ребятишки ручными пилами заготавливают дрова, всегда думаю: стоило бы отправить сюда кое-кого из взрослых, чтобы научить работать как следует. Дисциплина здесь жёсткая, но поддерживается на основах справедливости и христианской морали.

Конечно к Игнатию Лапкину можно относиться по-разному. Можно с ним спорить и не соглашаться. И в лагере-стане условия, конечно, далеки от идеальных. И представители санитарно-эпидемиологической службы нашли здесь несоответствия своим требованиям. Всё это так. Контингент детей здесь не совсем традиционный. Вот, например, пацан, у которого родители «мотают» срок. Понятно, что не за богоугодные дела. Сам он – житель Барнаула. И трудно сказать, чем бы он занимался в летнее время в городе.

- Детей из преуспевающих и богатых семей в лагере-стане нет, – говорит Игнатий Тихонович. – Это объяснимо – они привыкли к иному отдыху и иному времяпровождению. Вот ещё один мальчишка: отца нет, мать спилась. На летний период его взяли под опеку в лагере-стане. Всего в конце июня здесь разместилось 29 детей. И у многих судьбы складываются непросто» В. РЕТУНСКИЙ. Фото автора. («Свет октября» № 75 от 30 июня 1998 г.).

«Возвращение Потеряевки»

«Потеряевка. Само название де­ревни предполагает её оторванность от внешнего мира. Так оно и есть на самом деле. Неоднократно бывая в Потеряевке, я всегда добирался до неё с трудом. Чаще всего, спрыгнув с поезда на маленьком разъезде Подстепновский, шёл четыре кило­метра по раскисшей после ливня полевой дороге. Если везло, то ехал на редакционном «УАЗе», долго выясняя у встречных дорогу. А они, не понимая журналистского интере­са к «попам» (так называют потеряевцев в окружающих деревнях), с неохотой указывали направление.

На сей раз, свернув с асфальти­рованной трассы, наш автобус мо­ментально увяз в чёрной грязи, и, если бы не подоспевший из Потеряевки грузовик, нам ещё долго при­шлось бы его толкать.

Мы совершаем своеобразную эк­скурсию, спускаемся в подвал. Рань­ше сюда был сделан тайный лаз, зава­ленный землёй, дровами и бревнами. Каждый год сотрудники КГБ ходили с щупом, пытаясь найти лагерь, но брёв­на им сдвигать не хотелось. «Уж боль­но они ленивые», – смеётся Игнатий Тихонович. Но, даже сдвинув бревна, раскидав дрова и землю, найдя лаз, они обнаружили бы самый обыкно­венный погреб с картошкой. Но стои­ло выбрать картошку, как с одной стороны поворачивалась стена и от­крывался сводчатый подземный тон­нель с деревянным полом, светильни­ками на стенах. Тоннель заканчивался большим помещением – подземной церковью. Создавая тоннель и цер­ковь, работали верующие по ночам: долбили грунт, вытаскивали наверх вёдрами. Сейчас здесь всё обыденно, как в каком-нибудь овощехранилище. О том же, как молились верующие в подземной церкви, теперь можно узнать, лишь посмотрев документаль­ный фильм, снятый режиссером Ю. Н. Малашиным.

Сейчас у нас свобода вероисповедований, нет больше гонений. Сидя на брёвнах, наблюдаю за жизнью лаге­ря. Бегают ребятишки, занимаются своими делами взрослые. Странное ощущение, будто я попал в XVIII век. Женщины и девочки все в платочках и длинных юбках. У мужской половины – рубашки навыпуск, пояски... Все мужчины с бородами. Только бейсболки на головах у некоторых напо­минают о веке нынешнем.

Детей в лагере иногда бывает до сотни, со всех уголков страны. В мой последний приезд здесь была боль­шая группа из Красноярского края. В основном – дети верующих, многие из трудных семей, бывают из детских домов. Игнатий Тихонович берёт на воспитание всех. За время существо­вания лагеря здесь были немцы, ев­реи, грузины, цыгане, греки, казахи, русские, украинцы. Не разделяют здесь и по религиозным убеждениям, бывают дети баптистов, пятидесятни­ков, самое главное – это их стремле­ние к вере. Плата за пребывание в лагере минимальна, да и видя, из каких семей привозят детей, Игна­тий Тихонович многих берет бес­платно. Да ещё каждому ребёнку стараются здесь подарить что-ни­будь из одежды или обуви.

Жизнь в лагере расписана по утверждённому уставу. Подъём с восходом солнца. Почему так рано? Чтобы встретить первые лучи солн­ца, пробежаться босиком по росе, умыться студёной водой, быть в единении с природой. Над головой проносятся ласточки, перебегают дорогу суслики... Всё это западает в память ребятишек, лелеет в их душах ростки уважительного отно­шения к окружающему миру.

В лагере проповедуется не толь­ко слово Божье, но и учение о здоровом образе жизни. Единение с природой, свежий воздух, водные процедуры дают прекрасные результаты. За всё время существова­ния лагеря, не было случаев каких-либо серьезных заболеваний. Хватает детям и развлечений. Есть у них спортивная площадка, сделанная своими руками из под­ручного материала. Здесь имеется всё, что необходимо для физичес­кого развития: качели, канаты, тур­ники, городошная площадка. Я ис­кренне смеялся, глядя, как малыши осваивают ходули. Ребята постар­ше играли вместе с девчонками в футбол, бадминтон. А ещё в списке развлечений – катание на лошадях, на лодках, купание, сбор ягод и грибов. По пятницам разводят боль­шой костёр. В лагере прекрасная видеотека. Последним фильмом, который смотрели дети, оказался «Титаник».

Обязателен в лагере ежеднев­ный труд. Надо и воды принести, и дрова напилить. Девочки помогают в столовой, на кухне. Все при деле, все осознают важность своей рабо­ты.

В столовой бросилось в глаза разделение детей: сначала едят мальчики и только после них – девоч­ки. Врозь купаются в пруду. Всё остальное время дети вместе. «Если цена девочки рубль, то мальчика – десять рублей, – говорит Игнатий Тихонович. – На мужчину возлагает­ся всё: жилище, защита, кормле­ние. Мы постоянно подчеркиваем это, давая понять, как девочки до­лжны относиться к мальчикам. Маль­чики же должны относиться к девоч­кам со всяким благоговением. В этом выражено стремление при­вить целомудрие, стыдливость, пос­лушание, то, на чём всегда воспиты­вали русского человека».

Самое большое наказание для провинившегося – запрет на приезд в лагерь следующим летом.

Сейчас в Потеряевке появилось многое, это – уже настоящая дерев­ня. Есть здесь электричество и теле­фон, медпункт, начальная школа, церковь, строятся добротные дома, у многих домов стоят автомобили и трактора. Среди живущих в дерев­не люди различных специальностей – врач, учитель, священник, агро­ном, электрик, компьютерщик, механизатор. Все они живут своим подсобным хозяйством, для всех закон – общинный устав. А главное, что их объединяет, – вера в Бога. Все здесь доброжелательны и общи­тельны. Каждый день все потеряевцы собираются на службе в храме.

Молитва. Работа. Работают здесь много, до самого позднего вечера. Работа во славу Господа. Конечно, и отдыхают – по воскресеньям и церковным праздникам.

На одном из праздников – обряде Крещения – удалось побывать и мне. Готовятся к нему весь год. Желающие пишут заявление о крещении, за них поручаются поручители. И с этого момента они становятся оглашенны­ми. И если оглашенный где-то осту­пился или сам почувствовал, что не готов креститься, то священное таин­ство отодвигается для него на целый год.

Вечером, накануне крещения, про­ходил совет общины, на котором на­иболее уважаемые люди заслушива­ли каждого из оглашенных и их пору­чителей. Каждого «разбирали» очень долго, указывали на малейшие недо­статки. Среди оглашенных было не­сколько человек зрелого возраста и несколько молодых – в основном де­вушки, студентки барнаульских вузов. Одна – студентка социологического факультета АГУ, другая – с ветфака аграрного университета, третья учит­ся на педиатрическом факультете АГМУ, есть будущие экономисты. Все они учатся на старших, курсах и при­шли сюда осознанно.

На следующий день, 12 июля, со­стоялось Крещение. Потеряевцы и обитатели православного лагеря-ста­на долго молились в церкви, а затем начался крестный ход к пруду, где и проходило основное ритуальное дей­ствие.

Тихая прозрачная вода принимала с помощью отца Иоакима оглашен­ных в свои объятия. На берег они возвращались крещёными и счастли­выми.

Непосвящённому может показать­ся, что всё легко и просто: захотелось кому-то возродить деревню, и она как по мановению волшебной палочки возродилась, да ещё такая благополучная, в которой не воруют, не ку­рят, не пьют, не матерятся, а живут так, как, дай Бог, всем бы нам жить. Но, каких трудов стоило возрожде­ние деревни, знают только братья Лапкины. Только они знают, сколько пришлось пройти бюрократических препон и сколько ещё предстоит про­йти. Государство, похоже, не очень-то приветствует восстановление Поте­ряевки: то комиссии наезжают, то местные власти землю урезают... Вот недавно удалось отвоевать разъезд Подстепновский, который хотели за­крыть, лишив жителей Потеряевки единственной надежной транспортной артерии для связи с внешним миром. Да и жители ближайших деревень не всегда понимают потеряевцев, не нравятся им их добрые дела. В одну из ночей загубили у них лошадь. Воткну­ли ей в спину металлический штырь.

Игнатий Тихонович как-то расчис­тил у дороги родник, табличку сделал, чтобы знали путники, где жажду уто­лить, да кружку для них оставил. Круж­ка исчезла на следующий день. Он оставлял новые, приковывал на цепоч­ки, но результат был один и тот же. Теперь у родника кружку не оставля­ют. Похоже, безбожников перевос­питать трудно, и кружек на них не напасёшься. И остается потеряевцам еженедельно чистить родник у доро­ги, чтобы вода в нём была всегда кристальной чистоты...

И вот я дома. Город встретил меня гарью и шумом. Слух резал отборный мат из уст подростков и красивых девушек. Россыпи окурков. Старшее поколение в поисках опохмелки. Я вернулся в цивилизованный мир» Владислав ГАЛЕНКО. («Мы и здоровье» стр. 3-4. 1999 г. «Российское здоровье» №2 от 27 октября 1998 г. стр.1-13).

«Жизнь в Потеряевской общине без елейных прикрас»

«...Что мы знаем об Игнатии Тихоновиче Лапкине. Несколько лет назад о нём трубили чуть ли не на всех углах: и в газетах, и на телевидении, и на радио... Пострадавший от «страшного тоталитарного режима» и севший в 80-х в тюрьму за проповедническую деятельность. На фоне событий тех лет – краха коммунистической идеологии, рассвета демократии, когда любой, объявивший себя принципиальный антикоммунистом автоматически становился популярным, – тогда судьба Лапкина виделась многострадальной и героической. Так наверное всё и было. Факт очевидный – человек был арестован за свои убеждения, у него была конфискована аудиоаппаратура, на которой тиражировались проповеди...» (далее во всей статье допускается грубейшая ложь и сорок семь раз неправда, статья снабжена рисунком, где стоит чёрт в маске, сложивший по-сектантски руки) Д. Федяев. Рисунок А. Курдюмова» («МК на Алтае» 27.05-3.06.99).

«Стан – как место для раздумий во время пути»

«Мне довелось видеть немало людей, которые не любят Потеряевку. Например, пришлось наблюдать, как люди смеялись над детским лагерем-станом. Тогда детей ешё не привезли. Остовы палаток, саманные кельи и продовольственный склад, прозванный детишками «балериной» (вышка с «избушкой» наверху, чтобы не добрались грызуны), смотрелись угловато. Всё это сделано из слег. Слега – ствол небольшого и относи­тельно тонкого дерева, освобожденного от коры и веток.

Люди из соседних «благополучных» сёл стояли тесной группкой, заговорщицки перемигивались и откровенно насмехались над этой, прости Господи, нищетой. На­чальник лагеря Игнатий Лапкин стоял чуть позади и не обращал на всё это никакого внимания. В саманных кельях он показал, как сделан настил: фанера и толстые листы картона. В кухне неказистая с виду русская печь, наново ешё не побеленная к первому заезду детей. Гости никак не могли понять, почему сюда кто-то стремится.

В прошлом году мы ехали сюда, в Поте­ряевку в зените лета. Много людей, человек около ста. Прошёл дождь, дорогу развезло, от Переезда «Подстепное» трактор волоком тащил елозящий по грязи переполненный автобус. За рощей запыхавшийся трактор вздохнул и умолк, мы ступили на твердь Потеряевки, покрытой свежайшей зелёной травой.

«Подожди, – остановил меня, устремив­шегося к долгожданному обеденному столу, Игнатий, – так нельзя, у тебя рубаха с короткими рукавами». Он выдал офицерс­кий френч без знаков различия, пояснив попутно, что это спонсорская помощь Бар­наульского высшего военного авиационно­го училища лётчиков (бывшего уже). Поэто­му в тот раз и далее я был беспрепятственно накормлен, благодаря благотворительности лётчиков. Мы, гости, ели как все, за общим столом, вместе с детьми. Муж­чины с мальчиками, женщины – с де­вочками, вo вторую очередь. «Видал, как тут мужиков уважают?» – радостно сказал фоторепортер Влад Галенко и осёкся под взглядом Игнатия Лапкина: здесь едят молча.

Так шаг за шагом, минута за мину­той, загадка за загадкой мы начали от­крывать для себя непостижимый смысл яв­ления наречённого станом,

Из досье.Православный детский трудо­вой лагерь-стан в честь Климента Анкирского существует 25 лет. За это время стан передвигался с места на место 10 раз. Каждое лето здесь воспитывается до 80 – 90 детей, вместе с которыми могут жить и родители. За время существования лагеря-стана его материальная база 18 раз сжигалась дотла неизвестными злоумышленниками. Юридический статус стан получил лишь 5 апреля 1996 года после регистрации его управлением юстиции Aлтайского края.

...Вечером в храме была служба. Мы сто­яли тесно-тесно друг к другу, но почему-то не было жарко, солнце не мешало светить свечам, окружённым оранжевым ореолом. Женщина рядом со мной молилась по-своему, по-мусульмански. Чуть впереди девчушка вслед за голосом отца Иоакима вела пальчиком по листу старинной книги, и за этим жестом с десяток глухонемых шли глазами по вязи старославянских букв. «Слышат ли они, что поёт православный хор?» – думал я вполне серьёзно.

- Нет, ты когда-нибудь видал такое? – гнев­но вопрошала меня перед ужином коллега из московской газеты. – Говорят, чтобы я на юбке разрезы зашила, иначе кормить отказы­ваются. Ты посмотри, у меня же юбка до пят!». «Почему ребёнку выговаривают за то, что он в храме ухо себе почесал? Тут что, дети стучат друг на друга?» – через пару минут снова выговаривала мне она. Я сказал: «Слу­шай, лучше зашей юбку, не знаю, что здесь и как, но голодной вполне можешь остаться».

Следующим утром, тщательно укрывшись в руинах бывшей животноводческой фермы, я жадно курил первую за полтора суток сигарету (на территории деревни сей грех недопустим), и ко мне пробралась ставшая почему-то тихой-тихой московская коллега. «Знаешь, – помолчав, сказала она, – здесь происходит какая-то очень большая вещь. Но нам пока это не по мозгам. Ты согла­сен?» Я был согласен.

Крещение на пруду.Вновь обращаемые в веру на обрывчике, лицом к солнцу. Голо­вы не покрыты, ноги босы, полотняные рубахи чуть шевелит проснувшийся ветерок. Отец Иоаким в парадном облачении, сотво­рив молитву, входит в воду. Он окрестит их троекратным погружением. «Знаешь, как здорово меняются их лица», – скажет мне потом Влад Галенко, снимавший на плёнку обряд.

Весь лагерь-стан был в эти часы на берегу пруда. Пока свершалось таинство право­славной веры, я смотрел на лица этих ребя­тишек. Я знал, что это за дети, но в эти минуты не смог бы согласиться с жестокими характеристиками каждого из них. От этих мальчиков и девочек там, в другой жизни, отказались практически все: от родителей до учителей. Они сказали, что уже не могут с ними сладить. Кто неумный, кто неуправля­емый, кто больной. У многих просто нечеловеческие семьи, в которых детей заставля­ют заниматься таким паскудством, что и описать невозможно.

Что происходит с ними на территории лагеря-стана в саманных кельях, где жёст­кие полати, теснота, узкие лавки и столы столовой, спортивные снаряды странных форм. И колченогий склад по кличке «балерина»? Где главный строительный материал – обыкновенная русская слега. Где вместо клуба – храм, в котором никогда не бывает самодеятельности. Может, в этом дело?

И почему за этот лагерь-стан так бьются родные братья Лапкины, Игнатий Тихоно­вич и отец Иоаким? Ведь за все эти годы они не получили ни копейки из государственных или общественных фондов. Им помогают кто чем может. Таких людей много, вот ешё в чём дело. И с каждым годом их становится всё больше. Например, генеральный дирек­тор завода РТИ то резиновые лодки даст, то ткань для палаток, то тент. Бизнесмены-коммерсанты, руководители разных органи­заций. Им известно: ни один килограмм гречки здесь не будет съеден зазря.

Мне кажется, не стоит до конца разга­дывать загадку лагеря-стана: не получится. Потому что слово «стан» означает остановку на пути к строго определенной цели. Не все доберутся до конца, но пусть никто из путешествующих не будет разочарован. Ведь главный труд души – побороть сомнения, несмотря на то, что ты не знаешь, как там всё будет впереди.

Очень трудно идти и всякий раз по новой воздвигать очередной стан. Во что обернут­ся труды, кто знает? Потеряевку не любят окрестные села. Властью им много дано, а у Бoгa они не просят. И когда «попы», как здесь называют потеряевцев, пытаются про­сить пастбищ и пашни, без которых уже невозможно жить, бывшие колхозники и работники совхозов говорят, что у них хо­тят отобрать кровное. Почему так колет глаз маленькая деревня, к домам которой вплотную подступают «чужие» земли?

Не так давно мы ездили в Потеряевку с советником главы администрации края Ива­ном Лоором и сотрудником отдела по кад­рам и местному самоуправлению Владими­ром Сарыкиным. Встретились в Потеряевке с заместителем главы администрации Мамонтовского района Марией Шейновой, главой администрации села Корчино Василием Кулебой и директором коллек­тивного предприятия «Корчинский» В. Гладышевым. Разговор постепен­но приобрёл деловой характер. Полдня объезжали угодья, выясняя, где и как можно помочь православной общине, которая уже не может прокормить скот на лоскутах доставшейся ей земли. И Лоор, и Сарыкин – опытные хозяй­ственники и вдумчивые политики. На конфликт не шли, обмануть себя не позволяли. В итоге пришли вроде бы к радостному взаимопониманию, результа­том которого могло бы стать предоставле­ние Потеряевке 50 га выпасов и 70 га пашни вблизи деревни.

Заехали к главе администрации Мамонтовского района Петру Мителёву. Тот ска­зал, что изначально готов был помочь. Когда возвращались в Барнаул, Иван Лоор сказал: «Пожалуй, мы не будем даже официальных бумаг писать, ведь нам обещали всё сделать в недельный срок». Что же, очень по-человечески решил Иван Иванович. Хорошо, что у нас есть хозяйственники, не склонные топить живое дело в бумагах.

Есть и другие. В прошлые выходные загорелись колки вокруг Потеряевки. Отец Иоаким вывел общину на борьбу с огнем: пламя захлопывали старыми пиджаками и даже новыми фуфайками. Справились со стихией. Принялись, как и прежде, терпе­ливо ждать, пока сработает деловой дого­вор. Но ничего не сработало.

Во многих сёлах Мамонтовского района опустели начальные школы: некому учить­ся, упала рождаемость. В Потеряевке сей­час 16 малышей, ожидается приезд не­скольких новых семей. Скоро сюда на лето приедут ешё 80 ребятишек со всего Алтай­ского края и других областей России. Через 100 метров от околицы деревни снова будет земля, где их уже не любят? Олег Логинов» («Алтайская правда» № 127 10 июня 1999).

«Потеряевка: миф и реальность»

«Репортаж журналиста «АП» О. Логинова о детском лагере в Потеряевке «Стан как место раз­думий во время пути» заставляет задуматься. Да и как не заду­маться, прочитав: «Я знал, что это за дети, но в эти минуты не смог бы согласиться с жестоки­ми характеристиками каждого из них. От этих мальчиков и дево­чек там, в другой жизни, отказа­лись практически все: от родите­лей до учителей. Они сказали, что уже не могут с ними сладить. Кто неумный, кто неуправляе­мый, кто больной. У многих про­сто нечеловеческие семьи, в ко­торых детей заставляют зани­маться таким паскудством, что и описать невозможно».

Будто специально в эти дни там и сям на улицах города стали бросаться в глаза объявления о «Православном детском трудо­вом лагере-стане», том самом, о котором шла речь в репортаже. Сопоставив то и другое, подумал: до чего докатились! Дети стали не нужны ни родителям, ни госу­дарству. Общество отвернулось от своего будущего, от детей! И только один человек – Игнатий Тихонович Лапкин думает и за­ботится о них. А объявление рас­сказывает, что вам помогут вос­питать детей в православии, по­слушными и трудолюбивыми, что лагерь, существующий уже 25 лет, известен во всем мире. О нём сняты фильмы, два из которых завоевали первое место в России и на международном конкурсе, что за 25 лет в нем побывали дети со всего Союза, что здесь и ката­ние на лошадях, лодках, и купа­ние в озере, и строгая дисципли­на. Мне кажется, только упер­тый атеист, прочитав такое, не отправит своё дитя в этот лагерь-стан.

Надо сказать, что я хоть и не знаком был с Игнатием Тихоновичем Лапкиным лично, но встречаться с ним прихо­дилось раньше. Первая встреча была на конгрессе интеллиген­ции в университете. Колоритная фигура. Особенно на фоне очкастых, при галстуках, наутюженных интеллигентов. Он как с другой планеты. Борода, затрапезный пиджачок и валенки... И вот представился случай увидеть вживе знаменитый лагерь-стан. Знакомиться с лагерем я поехал вместе с зампредом КЗС В. Петренко, заместителем главного врача краевого центра госсанэпиднадзора Е. Хорошевым, главным санитар­ным врачом по Мамонтовскому району Г. Смирновым, районным педиатром Н. Фесенко, секретарем комиссии по делам несовершеннолетних Мамонтовского района В. Афана­сьевой. Позади полтораста километров пути, и вот он, воспе­тый краевыми СМИ, известный «во всем мире» лагерь-стан Игнатия Лапкина. В голой степи стоят неприметные сооруже­ния. Время обеденное, дети в столовой. Здороваемся, желаем... В ответ – немота. В тарелки заглядывать – как-то не очень. Хоть и подмывает. Изредка кто-то из ребятишек (а с ними за столом сидит какой-то молодой человек с бородкой и почему-то в шапочке) поднимает над головой два пальца – знак дежурному: принести второе, три пальца – третье. Что это? Вспомнил из репортажа О. Логинова – здесь едят молча. В уме проскальзы­вает: не до такой же степени!

Молчаливое разглядывание ста­новится неприличным. Выходим из-под навеса. Игнатий с нами. Показы­вает красиво оформленные, упря­танные под стекло документы – распорядок дня, устав, ещё что-то. Что-то гнетёт, а что? Потом уж сообразил – тишина. Кроме нас, задающих воп­росы, и ответов Игнатия – ни звука! Ти-ши-на... За всё время, что мы там были, не видел, чтобы кто-то улыб­нулся, не слышал ни единого детско­го возгласа. Мне, всю жизнь прора­ботавшему с ребятишками (препода­вал в техникуме, работал учителем в школе), стало не по себе от этой тишины.

Обед окончен. Дети выходят, стро­ятся на молитву. В молитве благода­рят Господа за хлеб насущный, исче­зают. Потом по удару колокола соби­раются и, выполняя требование про­поведника, демонстрируют «спорт-комплекс» – два стояка с лагой на них, а на этой лаге веревки-качели. Не разобьются? Что вы, Бог милос­тив! Однако, видно, в качестве стра­ховки, чтоб веревки не соскользну­ли, у конца лаги вбиты два гвоздика (на Бога надейся...).

Подъём в лагере в пять утра. Время отбоя определяется «референдумом» (не ранее 22 часов). Когда на наших глазах четырехлетний воспитанник после обеда стал засыпать, его тут же будит старший (я понял, что это его брат): нельзя спать, накажут!

Где спят ребятишки? В кельях на полатях. Постель общая. От стенки до стенки – три метра, на этой пло­щади спят десять поселенцев (или отдыхающих?). Общая постель, где-то внизу проходит труба. Тепло, по­ясняет Игнатий Тихонович, а я до­бавляю про себя: «Жар костей не ломит, а вошь тепло любит». И тут же спрашиваю: насекомые-то есть? «Нет, нет! Бог миловал. В прошлом году у одной девочки... Но мы тут же обра­ботали. Нет, с этим всё нормально».

Я могу живописать, как в лагере готовят пограничников, разрешая (за особые заслуги) воспитаннику под­няться на вер­хнюю площадку вышки. Как готовят будущих космонавтов, тренируя у ребятишек вестибуляр­ный аппарат, для чего к лагерю при­тащили две раскидистых ветлы. И ребятишки, по словам Игнатия Ти­хоновича, лазают и кувыркаются вме­сте с ветлами, как обезьяны.

На вопрос: читают ли дети? – нам показали «библиотеку», состоящую из полутора десятков рукописных песенников, духовной литературы да переплетенных самим проповедни­ком журналов «Знание – сила».

Тот юноша с бородкой, о котором я говорил выше, оказался московс­ким гостем – настоятель Никольской церкви Московской патриархии игу­мен Кирилл. Прибыл он в лагерь познакомиться с постановкой дела, попутно знакомится и с методикой воспитательного процесса. На воп­рос В. Петренко (он тоже педагог): увидел ли что-то интересное? – игу­мен Кирилл отметил умелое исполь­зование проповедником телесных наказаний. Беззлобное и не унижа­ющее человеческого достоинства воспитуемых.

Посмотрели и баню, и туалеты, правильнее сказать, отхожие места класса сортир. Удручающее впечат­ление! Хотя кругом относительный порядок, но нищета прёт отовсюду. На вопрос о средствах на содержа­ние лагеря следует ответ: государ­ственной копейки здесь нет! И всё же, не отстаю я, на какие средства 26 человек садятся за стол? Оказалось, что, кроме всего прочего, проповед­ник ещё и первоклассный печник, а сложить печь в наши дни стоит не менее 700 рублей. Вот вам и деньги на лагерь! Я засомневался хотя бы в наличии времени для такого рода зара­ботков – ведь на­добно заниматься с детьми. Оказа­лось, что ещё мэр Барнаула, по сло­вам И. Лапкина, презентовал лаге­рю-стану пять тонн продуктов (это сто мешков).

С каждым ответом вопросы не исчезали, их становилось всё боль­ше. Почему лагерь-стан ютится в неприспособленных для прожива­ния помещениях? В крае много пу­стующих пионерских лагерей, не­ужели не дадут, если попросить? «Мне этого не надо». – «Почему?» –«Здесь Родина». – «Чья Родина?!» –«Моя». А при чем здесь дети?

Если ребёнок заболеет, кто ока­жет помощь? «Любой». Можно взглянуть хотя бы на аптечку? А в той аптечке йод да бинт. А если что-то серьёзное? В деревне живет ме­дик. Даже кандидат медицинских наук. Вопросы воспринимаются как придирки. Как начало гонений. И гонений не на Игнатия Тихоновича, а на лагерь-стан, на веру. Заговарива­ет проповедник о том, что в годы советской власти насильно насажда­ли атеизм. На вопрос, не насаждает ли он сам также насильственным пу­тем веру, отвечает: «Да нет же, конеч­но!» Он и в лагерь-то берёт только верующих.

Конечно, все эти разговоры ведут­ся на приличном расстоянии от де­тей. Тот вопрос, ради решения кото­рого И. Лапкин ждал В. Петренко (расширение земельного надела Потеряевки), остался в стороне. Зампред КЗС пояснил, что эти вопросы решаются определенными органами на основании действующего законо­дательства. На этом визит был закон­чен.

Я понимаю, читатель ждет ответа на главный вопрос: что же дети? Они на самом деле изгои? Нет. Это абсо­лютно нормальные дети. И умные, и управляемые (даже слишком), и не больные. С некоторыми из них уда­лось поговорить. К примеру, с очень симпатичным пареньком лет 14. Мама – учительница. Сейчас в лагере с чужими детьми. Папа – главный ре­дактор вузовской газеты. Я встретил­ся с ним на следующий день после поездки. Когда он прочитал репор­таж О. Логинова, который я принёс с собой, он с обидой воспринял слова коллеги о том, что его сын оказался в лагере потому, что не нужен роди­телям. Когда я сказал редактору, что, по словам проповедника, в лагере живут лишь верующие, он скепти­чески улыбнулся – и только. Я так и не понял: зачем он отправил его туда? Знал ли, чем будет заниматься сы­нишка?

Знают ли родители, что распорядок дня там нефизиологичный (это слово я услышал от райпедиатра), что в лагере в ходу телесные наказания, что с 7 июня по 11 июля в лагере-стане пост, а это значит, что больше месяца дети не будут получать ни мясных, ни молочных продуктов. Наберутся силёнок к учебному году! Знают ли родители, что Игнатий Ти­хонович Лапкин – проповедник не Русской православной церкви, а рус­ской православной зарубежной цер­кви. В своих объявлениях он об этом умалчивает.

Это вопросы к родителям. Однако есть ведь ещё и государство. Оно по логике вещей должно знать, что происходит на его просторах. Игна­тий Тихонович говорит и пишет, а О. Логинов вторит ему – лагерь-стан су­ществует 25 лет. Не очень верится, что в середине семидесятых (когда государству до всего было дело) мог­ло образоваться нечто подобное. Иг­натий Тихонович – принципиальный противник вмешательства светских властей в жизнь лагеря. У него об этом прямо записано в уставе, кото­рый красуется на стене «кельи». Цер­ковные власти к нему и вовсе «не вхожи». Недолюбливает он их. Видит у каждого представителя Русской пра­вославной церкви (кроме гостя свое­го московского) торчащий из-под рясы погон сотрудника КГБ.

Олег Логинов пишет: «Мне кажет­ся, не стоит до конца разгадывать загадку лагеря-стана: не получится...» У меня же прямо противоположная точка зрения. И. Лапкин добивается, чтобы деятельность лагеря-стана ни­кем не контролировалась. Ему так спокойнее. Но сдаётся, заботу надо проявлять не о его спокойствии, а о детях, оста­ющихся с ним один на один. Знает ли администрация рай­она о положении, сложив­шемся в лагере-стане? Да, знает. Может быть, пока не всё. Но уже дважды в район­ной газете «Свет Октября» по поводу угрожающего са­нитарного состояния лагеря выступал Г. Смирнов, глав­ный государственный сани­тарный врач Мамонтовского района.

Доходили слухи о том, что готовится комплексная про­верка лагеря-стана всеми теми службами администра­ции района, что осуществля­ли прием в эксплуатацию других (светских) детских учреждений района. И надо бы, наконец, довести дело до логического завершения. Камнем преткновения чаще всего становится нежелание доказывать, что вопросы религии (на чем постоянно кон­центрирует внимание И. Лап­кин) отношения к соблюде­нию санитарных норм и пра­вил не имеют. Кроме того, И. Лапкин вхож во многие кабинеты. Скажем, к распростране­нию своих объявлений он привлек даже работников отдела народного образования Барнаульской городской администраций. Что же это за позиция админист­раций всех уровней – краевой, район­ной, городской? Нет, последнее сло­во должно быть вовсе не за теми представителями СМИ, которые со­здали миф о лагере, не замечая (или не желая замечать?) удручающих сто­рон его деятельности. Последнее ком­петентное слово должны сказать кон­тролирующие службы. Пора отделить миф от реалий. Геннадий Бобров.Фото автора». («Алтайская правда» № 138 от 24 июня 1999 г. «Вопросы без ответов». Лагерь-стан).Автор – первый секретарь железнодорожного райкома КПРФ г. Барнаула. Геннадий Александрович. Д. т. 38-10-93.

«Православный детский трудовой Лагерь – Стан в честь Климента Анкирского. Память 23 января/5 февраля (312г.).

Прокурору Мамонтовского р-на, юристу I класса Ю.Н. Риферду;

Копия: Прокуратура Алтайского края Параскуну Ю.Ф.;

Управление юстиции края; Краевая санэпидемстанция.

Ответ на

«Представлениеоб устранении нарушенийзаконодательства “О санитарно–эпидемиологическом благополучии населения” от 05.07.99 №1-157/99».

В самом заголовке допущены важные неточности, из которых проистекают ошибочные выводы, требования к лагерю-стану.

Я, Лапкин Игнатий Тихонович, никогда не являлся и не являюсь руководителем общественной организации «Деревенская община п. Потеряевка». В пос. Потеряевка есть законно избранный совет и староста деревни Барабаш Игорь Александрович, тел. (8-213-) 22-0-22.

В средствах массовой информации развязана дикая травля, бешеная, лживая кампания – узаконенное оболгание детского православного лагеря-стана (см. АП за 24.6.99, «Московский комсомолец на Алтае» №20 за 27.5.99, МА – №28 за 1.07.99). И причина этого одна: на фоне нравственного растления в школах и в безбожных «оздоровительных» лагерях, наш детский лагерь-стан сияет, как лилия среди дикого терновника, как родник живительной влаги посреди гнилого болота сквернословящих, блудящих, курящих, дерущихся детей и подростков. И коммунисты составили чётко слаженную кампанию комиссий, делегаций, узаконивающих беспредел санэпидемнадзора. Покажите статистику несчастных случаев, отравлений, заражений по 83 лагерям края. У нас же за 25 лет не было ни одного случая заражения, ни одного несчастного случая.

Детский православный лагерь-стан зарегистрирован 5 апреля 1996 г. № 139 не как общественная организация, а как религиозная, от двух религиозных общин.

26.5.99 г. № 482 гл. госсанврач по Мамонтовскому р-ну Г. Е. Смирнов прислал указания из 11 пунктов. Иных требований не было. Цель этих мероприятий – «предупреждение возникновения инфекционных заболеваний». Мы все эти требования выполнили. Приехавшие из Мамонтовской СЭС накануне открытия сезона высказали удивление по поводу проделанной работы. Краевая СЭС помогла в обучении персонала и получении 5 санитарных книжек – бесплатно. Оказали благотворительную помощь. И вдруг комиссия за комиссией, во главе с Петренко B. C. – главным идеологом коммунистов на Алтае (так его нарекают в прессе).

Вот так грабили верные ленинцы, пламенные дзержинцы сельскохозяйственную мощь России. Если крестьянин честно рассчитывался по хлебозаготовкам, ему нахлобучивали второй налог, ставили волчьи капканы на третий и четвертый налог, который кормилец российский уже никогда не мог выполнить. Тут ему конфискация, арест, семье ссылка, хозяину расстрел.

Последователи тех событий, как красные кхмеры мёртвой хваткой вцепились в детские души – уничтожить, раздавить Православие. И заповеди, данные для жизни (противоэпидемиологические) послужили к смерти. Требование закоренелого коммуниста главы адм. р-на «дачи юридической оценки правомерности дальнейшего существования детского лагеря в п. Потеряевка». Рассмотрим по пунктам указанные «нарушения санитарных норм».

1) Лагерь-стан существует 25 лет (около 10 раз менял своё место базирования). 17 дек. 1990 года составлен акт о передаче 3 га. бросовой земли бесплатно, сроком на 10 лет Лапкину Игнатию Тихоновичу. Для чего и где эти гектары? Ясно, что для лагеря-стана. Акт на бланке совхоза «Корчинский» с подписью директора совхоза, гл. агронома, гл. бухгалтера, председателя с/совета и депутата. В это время на месте нынешнего лагеря-стана и были эти кельи-палатки. Кроме того, в июне 1999 г. я обратился к главе адм. с. Корчино за получением 1 га земли под лагерь-стан. На всё это есть документы. Пусть утверждают, от кого это зависит.

2) 25 лет существует лагерь-стан и никогда ничьего разрешения нам на это и не требовалось, ибо «Господня земля и всё, что наполняет её». По генеральному плану Гипрозема Алт. края от окт. 1998 г. лагерь-стан указан на плане, как находящийся на самой территории деревни... Представитель Мамонтовской СЭС в июне 1999 г. фактически без замечаний принял лагерь-стан, т.е. дал «добро» (без бумажки) на заезд детей.

3) Санитарный паспорт на лагерь-стан просим помочь оформить (если это кому-то нужно).

4) Откуда эта цифра «менее 1 кв. м. на человека» в спальном помещении – никто не знает. У каждого из 5-8 человек в келье отдельная постель: матрас, одеяло, подушка. Никогда в палатках не могло быть 3-4 кв. м. на человека. Мы – лагерь-стан, и к нам нормы, изданные для лагерей стационаров совершенно неприменимы.

5) В лагере 12 рукомойников на 20 детей, построена комната отдыха, 15 тазов для мытья ног. Есть комната для просушки одежды. Есть медицинский работник, кандидат медицинских наук и медсестра в деревне – 300 м. от лагеря-стана.

6) Прачечная лагеря-стана никогда не была раздевалкой. У нас 3 стиральных машинки – здесь ничто не противоречит требованиям санитарных правил.

7) Мусор сжигается, и никакой надобности в мусоросборнике нет. Пищевые отходы используются в деревне. На территории лагеря-стана и вокруг него всегда чисто.

8) Спортивные сооружения: 2 турника, брусья, ходули, городки – не представляют никакой опасности. Если в представлении работников СЭС эти сооружения «крайне опасны», то 25 лет безопасного пребывания этих сооружений в лагере-стане и есть лучшее подтверждение их безопасности. Не надо придумывать страшилки, набирать количество, множество пунктов, из-за которых нужно разогнать детей ради своих безбожных амбиций.

9) Из нашего колодца каждый год СЭС берёт на анализ воду и дает заключение, что вода в колодце и в пруду по чистоте много чище средне-районных. Никакого сброса «жидких отходов и сточных вод не ведет к загрязнению природных вод и почвы». Эту фразу писавший предписания просто списал с учёной книжки, применив её в своём воображении к лагерю-стану.

10) Санитарная обработка хлоркой ведется постоянно.

Просто поражаемся нагромождению лжи в указанных пунктах, как бы по лозунгу Геббельса, министра пропаганды Гитлера: «Чем чудовищнее ложь, тем скорее поверят». Встаём и ложимся спать при солнце – какое же искусственное освещение нужно, кому и зачем, и как это сделать в степи? Помойная яма находится в слое жирной, водонепроницаемой глины.

11) На улице 30° С тепла. Какое отопление и зачем? Мы – как палаточная стоянка, стан, «дикари». У нас максимальная связь с природой, потому никто и не болеет.

12) Все помещения спальные тщательно обработаны дезинфицирующими средствами. Уборочному инвентарю выделено отдельное место.

14) У нас свой православный устав труда и отдыха, и мы его строго выполняем. Он полезен для здоровья, что подтвердил тысячелетний опыт России и наш собственный. У нас есть Божественное обоснование жизни во Христе. Безбожник боится собственной тени, измысливает себе пугала невидимых бацилл, микробов; готовы ходить в противоатомных костюмах с карболовой спринцовкой во рту, посыпанные хлорной известью – и мрут как осенние мухи от греховной жизни. У нас ведется бракеражный журнал, соблюдается правильное приготовление и хранение пищи.

 Комиссия вся прокоммунистическая, враждебная духу Православия. Узнав, что в кельях тепло, корреспондент от «Голоса труда» Бобров Г. А. (т. 38-10-93) изрек: «Вошь тепло любит». И чтобы ягненок ни блеял, коммунист его сожрет без соли.

Для детей нет никакого «самокваса» и никогда не было. Домашнего изготовления изделий нет – всё выпекается в стане, в двух русских печах. Пищеблок состоит из одного помещения, и этого хватает нам. Менделеев Д. И. был семнадцатым ребёнком в семье. У нас одна семья – 18 детей в этом году. Обеденные столы все покрыты гигиенической клеёнкой – на ней свои руки покоил Смирнов Г. Е. – для чего же так бессовестно всё перевирать и надувать щёки. Для мытья посуды есть всё необходимое: бачки, порошки. В степи на кухне как сделать проточной воду? Советуют поднять бачок на крышу, сделать проток в 1 м.

...С ума можно сойти от такого трафаретного, солдафонского трактования параграфов. Разыгрались врачи санитарные, как малые дети. Не за здоровье детей, а за оклад уже борьба идёт. Дети у нас здоровее ваших в ваших безбожных лагерях.

Условия содержания в лагере-стане детей не привели «к возникновению инфекционных массовых заболеваний» за четверть века. Из 2500 детей не заболел... ни один. До «наезда» на нас санэпидемстанции всё было благополучно. Избавь нас, Господи, от бед. Слепили в кучу всё: и деревню и лагерь-стан. Для чего? Чтобы скрыть суть нападок за их массовостью?

А причина-то вся на виду. Наша жизнь показала, что нужно жить во Христе, в природе и никакие санэпидем, эколого и всякое прочее вовек не нужно садить на шею народа и кормить. А теперь вот они, владеющие бактериологическими лабораториями гонят всех к антихристу, к шаблонной, замороченной жизни по искусственно надуманным инструкциям. Добивают Россию, душу в человеке. На 9 дворов пожарная дружина? Отнял Бог разум у правителей, развалили империю, уничтожили нацию, армию, культуру. Лагерь-стан выжигался 18 лет до тла «по нормам»?

15) В лагере-стане есть все доступные средства пожаротушения: 5 куб. м. воды – бак, песок, лопаты, сукно. Постройки наши в лагере-стане из глины, часть из досок. Не поджигайте и не загорится. К пруду хороший подъезд по дамбе. Есть мощное наружное освещение – ртутная лампа. Молниезащиту делать нет нужды, т.к. рядом с лагерем, в 150 м. находятся высокие деревья.

Телефон, по милости Божией и по щедрости добрых государственных мужей (какие ещё сохранились в России, чудом доныне не перебиты коммунистами-лиходеями) есть ныне в п. Потеряевка – за 500 м. С обслуживающим персоналом лагеря-стана и со всеми жителями деревни Потеряевка многократно проведены беседы, занятия, тренировки по тушению пожара.

И приводят власти дикое враньё о пожаре, который тушили не жители п. Потеряевка. Зачем это-то писать? Всё навыверт!.. Нас многократно поджигают, а мы тушим – вот ведь в чём дело.

Просим прокурора Мамонтовского р-на Ю. Н. Риферда приехать со своей комиссией и убедиться, что глава Мамонтовского р-на коммунист Мителёв П.Ф. или умело введён в заблуждение, или неумело и много налгал на свою грешную душу, желая уничтожить православное поселение Потеряевку и лагерь-стан с христианскими детьми.

В бытность Союза «нерушимых» кто-то решил в г. Фрунзе пристроить своих родственников на важные должности: создали несколько проектных институтов. И всем чабанам, издревле строившим из подручного, дешевого материала овечьи кошары, стали навязывать покупать у институтов грамотно, по санитарным нормам спроектированные картинки.

Чабаны на растрату не пошли; не на что. Пришёл приказ: прислать технику и растащить по горам хлипкие дикарские скорлупки. И растащили, и не дрогнули, оставив под снегом тысячные стада и пастухов-азиатов, безграмотно проклинающих тупоумие паразитирующей своры дармоедов; со своих параграфов-инструкций снимающих пенки навара номенклатуру. Сдохла власть, сменили инструкции и опять строят просто, безопасно, по условиям погоды...

Уйдут в небытие правители, как пузыри после дождя на мутной реке. И тогда наше умение жить красиво, дёшево, пo-любви во Христе будет по-новому явлено миру. А злодейство набычившегося диавола (через людей) оплакано и осмеяно. Мы уходим в вечность, на Божий Суд, где чистое житие по-Евангельски засияет во свете Триединого Бога.

Скоро гнев Божий прольётся с неба; и ни громоотводы, ни обольщения инструкциями не помогут отверженным от любви Божией. Страшные, гнойные язвы... Люди будут издыхать от страха и кусать от боли свои языки.

Нач. детского лагеря-стана Лапкин И. Т., пос. Потеряевка 07.07.99

«Прокурору Алтайского края Параскуну Ю. Ф.

от нач. детского лагеря-стана Лапкина И. Т. Копия: прокурору Мамонтовского р-на Риферду Ю. Н. Прошение.

Уважаемый Юрий Федорович!

Прошу ознакомиться с предписанием прокурора Мамонтовского р-на Риферда Ю.Н.

Существование единственного истинно православного лагеря-стана под угрозой. Прошу посодействовать нам в сохранении лагеря-стана. Для этого необходимо дать предписание организовать комиссию без коммунистов, чтобы в неё вошли следственные, медицинские работники, и без предвзятости ознакомились на месте с деятельностью православного лагеря-стана.

Чудовищное, нечеловеческое лицемерие комиссии во главе с коммунистом Петренко B. C. раскрутило маховик травли. Газетные пираты изгаляются над всем русским; недруги русского народа, как пираньи, как вороны расклёвывают останки нации. Обнищавшие, без зарплат, инвалиды не могут прокормить ребёнка; умоляют, плачут, упрашивая взять дитя на сохранение, воспитание.

Нашему лагерю-стану государство не выделило ни разу ни рубля: всё за свой счет и благодаря доброте благотворителей. Родители знают условия содержания, ведают, куда отдают детей, некоторые уже 10-ый – 18-ый год подряд. Принимая ослабленных, захудалых, возвращаем здоровыми, исправившимися, нравственно изменившимися к лучшему.

Существование православного поселения и детского лагеря-стана – есть живой укор коммуно-фашизму: им это как смертельная кость в горле.

Пусть кто-то попробует в частном порядке поднять село, воспитать чужих детей. Город переполнен бродяжками, хулиганствующими детьми. Их коммунисты не видят. Окаянные лицемеры.

Мартин Лютер писал папе римскому: «Когда меня не будет, только тогда ты поймешь, как тебе не хватает меня. Уже никто не обличит тебя в твоих беззакониях».

Начальник детского православного лагеря-стана – Игнатий Тихонович Лапкин. 08.07.99».

«Решено: Потеряевка!»

«Поход... Тот, кто ходил в него, знает, что поход начина­ется задолго до того, как ты взял рюкзак – и в путь. Так и для нас, учеников теперь уже 8-го клас­са, само ожидание похода, пла­ны, мечты уже были праздни­ком. Но всё рухнуло, когда ока­залось, что через лес или в лес идти нельзя, пожароопасная ситуация, как говорит мой папка-лесник, да и клещ этой вес­ной буквально озверел.

И у нас остался один выход – идти в Потеряевку, тем более, в прошлом году мы там уже были и принесли много чудес­ных впечатлений. Там, в детс­ком лагере-стане, организован­ном Игнатием Тихоновичем Лапкиным, даже ласточкам жить уютно: их никто не обижает. Их гнёзда мы видели и в домиках-кельях, где спят дети, и даже на кухне над плитой. Там вообще трепетно относятся ко всему живому: в окрестностях Потеряевки обитает множество ви­дов птиц. А где вы ещё можете полюбоваться милыми щекастыми мордашками сусликов, ко­торые не боятся людей, так как доверяют им, и подпускают к себе на два шага!

Решено: Потеряевка!

И вот мы вместе с нашим классным руководителем На­деждой Ивановной Егоровой от­правляемся в поход. Но поход – это не совсем верно сказано, потому что по такой жарище нам ни за что своими ногами туда не дотопать. Но, к счастью, директор совхоза Алексей Ми­хайлович Киселев выделил нам автобус, за что мы ему очень благодарны. Шофёр дядя Толя Нестеров расщедрился и довёз нас даже дальше, чем мы рас­считывали.

Шагаем по извилистой до­роге среди полей. Удивительное чувство слияния с природой, друг с другом, чувство свободы. Свежий воздух, раздолье. Ради одного этого стоило пойти.

Подходим к деревне. Мы уже знаем, что сюда можно войти не каждому, здесь свои правила и обычаи. Мы, девочки, облачаемся в платья, платки, снимаем украшения. Здесь принято оде­ваться только так. Как выразился Игнатий Тихонович, – женщине быть в брюках – это мерзостно. После того, как нам разреши­ли войти на территорию села, идём по улице. Вместо бурьяна и развалин, что были здесь несколь­ко лет назад, стоят уютные доми­ки-коттеджи, всё благоустроено, есть даже маленькая начальная школа. А вот церковь с высоким куполом. В прошлом году мы были в ней. Всё сделано руками самих жителей. Сколько здесь труда! Все началось с того, что Игнатий Тихонович и его брат решили восстановить родное село.

Это благодаря их энтузиазму всё началось и существует. Среди жителей много образованных людей: врачи, кандидаты наук, учителя.

Подходим к лагерю-стану. Почему стан? Потому что стан – это остановка, как бы привал, на пути к добру, любви, Богу. Нас встречает Игнатий Тихонович. Прежде всего напоминает прави­ла, которые мы должны неукос­нительно соблюдать. Наши маль­чики уже знают: здесь нельзя ни курить, ни говорить грубые сло­ва, ни лгать. «А крапивой по язы­ку не хотите?» – улыбается Игна­тий Тихонович.

Мы застали всех детей работа­ющими. Кто пилит дрова, кто складывает, те, кто поменьше, подбирают щепки. Ну, как муравейник! Ежедневный труд обя­зателен.

Нам отвели место под палат­ки, объяснили условия пользова­ния колодцем. А вода в нём счи­тается полезной, целебной. Дали кухоньку готовить обед. Пригла­сили вечером на большой костер, который бывает всегда по пятни­цам. Игнатий Тихонович провёл нас по всему лагерю, обо всём рассказал. Слушать его очень интересно. Он столько знает, так любит всё, что сделано здесь. А сделано буквально из ничего. Ни денег, ни материалов. Домики саманные, игровая площадка сде­лана из слег (струганых палок). Воспитатели и повара здесь рабо­тают бесплатно, как и сам Игна­тий Тихонович. Люди добрые, приветливые.

Все ходят здесь босиком. Полез­но для здоровья и неопасно. Ниг­де вы здесь не увидите ни стеклышка, ни сучка. Чистота. На кухне всё блестит, на ней заправ­ляет со своими помощниками Наталья Николаевна. Милая, улыбчивая, приветливая. Кстати, на лицах всех женщин всегда улыбка, как выразилась Надежда Ивановна, какое-то доброе сия­ние.

Здесь собираются дети из са­мых разных уголков страны. В тот день, когда мы пришли, ждали ребят из Томской гимназии. Как нам рассказали, часто эти дети из неблагополучных семей. Есть та­кие, от которых и учителя и роди­тели отказываются. Мы спраши­вали у мальчиков, не скучно ли им здесь, они говорят, что вовсе нет. Игры, купанье, труд, отлич­ное питание. Правда, мы очень удивились, что вставать им при­ходится аж в пять часов утра, а ложиться в девять вечера. Навер­ное, это трудно. Но иногда они ложатся попозже, особенно, когда костёр. На нём удалось побы­вать и нам. Столько впечатлений! Кострище огромное, загорожен­ное, все сидят на скамейках, брев­нах, в костре уже спеет картошка, её засыпали с избытком на всех: четыре ведра. Объеденье! Да ещё с солью! Читали стихи, пели песни. Песни очень душевные, мелодия обычных песен, а слова божественные, о том, например, что мы все на этой земле под защи­той Бога, как бы ни было тебе трудно, Он всегда поможет.

 Наши мальчики подружи­лись с ребятами из лагеря, игра­ли с ними в футбол. Жаль, что в этом году им пока не разреша­ется купаться: вода холодная. Но зато мы накупались вволю! Игнатий Тихонович дал нам даже спасательный пояс, и мы по очереди в нём плавали. В прошлом году мы не могли до­стать до дна в их пруду, но нынче, видимо, подросли, до­ныривали до дна, даже девочки. Надежда Ивановна сидела на мостике и переживала за нас.

Но всё обошлось без жертв. А она всё же оказалась с нашей помощью мокрой с ног до голо­вы!

В общем, поход удался. Хотя были и трудности, особенно ночью. Еле перетерпели до утра. Холодина! Палатки не спасали. Ютились у костров.

Игнатий Тихонович обещал нам в прошлом году дать на школу бумаги, но нам не на чем было её увезти. А теперь мы погрузили её в автобус, хватит её надолго и всем. Ведь это сейчас такой дефицит! Берёт эту бумагу Игнатий Тихонович в типографии «Алтайская прав­да», остатки работы от печат­ных станков, и дарит её в шко­лы, тюрьмы, больницы, в об­щем, туда, куда он приходит со своими словами добра, с по­мощью.

Рюкзаки собраны, склады­ваем палатки, убираем террито­рию. Нужно оставить всё в таком виде, как было, без следов нашего пребывания.

До свидания, Потеряевка! Суслики стоят столбиками у своих норок, и их розовенькие мордочки тоже словно проща­ются с нами.

Елена ВОРОНИНА, с. Подстепное. На фотографиях: наши друзья из Потеряевки («Знамя труда» 14 июля 1999 г. №59 (8326)).

«Россия должна встать!»

«24 июня с. г. в уважаемой краевой газете «Алтайская правда» появился фоторепортаж Г. Боброва «Потеряевка: миф и реальность» под странной рубрикой «Вопросы без ответов». Действительно, автор этой публикации побывал накануне в составе делегации КЗС во главе с известным поборником нравственности, эампредом КЗС В. Петренко, главным санитарным врачом Мамонтовского района Г. Смирновым и другими официальными лицами в детском православном лагере-стане и расположенном здесь же посёлке Потеряевке и имел полную возможность задать начальнику лагеря Игнатию Лапкину любые интересующие его вопросы. Но почему-то этого не сделал. Ставить такую рубрику «краевой массовой газете» под таким материалом как-то несолидно, «не подумавши».

Впрочем, это мелочи, ниже речь пойдет и о более важных промахах автора. Информационным поводом для написания материала Г. Бобровым послужила недавняя публикация в той же «АП» статьи Олега Логинова (в целом, дающей положительную оценку увиденному) с заголовком «Стан как место раздумий во- время пути». В обоих материалах так или иначе задевалось имя моего сына, пребывающего в лагере, и, следовательно, моё тоже. (Например, фраза Логинова о том, что «от этих мальчиков и девочек там, в другой жизни, отказались практически все: от родителей до учителей». Пусть эти слова останутся на совести автора – я лично от своих детей отказываться не собираюсь). Насчет «раздумий во время пути». Этот детский лагерь-стан, основанный известным на Алтае, в России и далеко за её пределами православным деятелем Игнатием Тихоновичем Лапкиным, живёт своей бурной, звонкоголосой и кипучей жизнью. (Почему-то детских голосов Г. Бобров упорно не слышал: «За все время, что мы там были, не видел, чтобы кто-то улыбнулся, не слышал ни единого детского возгласа» – куда же он смотрел и чем слушал?!). Лагерь – весь в движении, особо раздумывать его обитателям некогда, разве что во время работы, игры или по ночам. Правда, здесь нет радио и телевизора, которые нам навязывают чужие мысли, – и это великое благо.

Дети и взрослые просыпаются в 5 утра («Кто рано встает – тому Бог даёт»), идут за водой к колодцу, делают зарядку с воспитателем, молятся, затем – трудятся примерно до 7.40, после чего возвращаются в лагерь, совершают молитву и завтракают. Так начинается обычный будний день. После завтрака опять молитва – благодарение Богу, труд с перерывами до обеда в 14.00. После приема пищи – отдых: игры, занятия в кружках, беседы с воспитателями, тренировки на спортивных сооружениях (качание на огромных качелях, езда на велосипедах, лазание по спиленным и ошкуренным самими детьми ветвистым кленам), игры в городки, купание в рукотворном озере с прозрачной водой, катание на лошадях, сбор целебных трав и ягод в леске или в поле неподалёку. В жару дети ходят босиком – для закалки. По пятницам – беседы у костра, пение песен, печёная картошка и т. д., и т. п.

Я и сам собирался посетить в этом лагере своего сына, которого после некоторых раздумий направил сюда этим летом. Публикация Г. Боброва лишь ускорила мой приезд. Прибыли мы на «уазике» в десять вечера – дети уже спали. Мне отвели «келью» для сна – ту самую, о которой автор «мифа и реальности» пишет: «От стенки до стенки три метра, на этой площади спят десять поселенцев (или отдыхающих?). Общая постель, а внизу проходит труба... И, добавляет автор «про себя»: «Жар костей не ломит, а вошь тепло любит». Более гнусного намёка трудно себе представить. Вроде бы ничего не сказано, а так, вскользь брошено слово. Но у читателя посеяно подозрение.

Что представляет собой келья в лагере? Каркас сооружения выполнен из деревянных жердей, кровля крыта шифером, стены обмазаны глиной, есть небольшие окошки. Внутри – высокие «полати», т.е. настил из досок, на которых уложены обыкновенные матрасы, одеяла, подушки, – всё заправлено чистым бельем (стирка – каждую пятницу). Пол также глиняный, застелен клеёнкой. Нигде ни соринки, сухо, тепло. Всего в строении – 5 спальных мест. В углу – самодельная «этажерка» с несколькими полками для вещей. Спать в келье – величайшее наслаждение: кругом степь, свежий чудный воздух, проникающий сквозь стены «мазанки», тишина, покой. Многие горожане утратили ощущение родства с природой, страшно далеки от полей, лугов и лесов. Всего того, что здесь есть, в грязном шумном антисанитарном городе дети лишены. Я пожалел, что не могу остаться и пожить в лагере подольше.

Разумеется, зашёл и в туалет, который Бобров охарактеризовал «отхожим местом класса сортир», добавив далее: «...нищета ПРЁТ отовсюду» (лексика-то какая, стиль!). Сдаётся, автор впервые попал в сельскую местность и его, привыкшего ходить в «тёплый клозет» городской благоустроенной квартиры, ужасает «неустроенность» обычного деревенского туалета. Но в таких условиях живёт вся деревня, по крайней мере, на Алтае, где мне доводилось бывать! Не большевики ли, ленинцы-сталинцы, к последователям которых причисляет автор и себя, разорили-раскулачили и фактически уничтожили российскую деревню, поставили её в условия крайней нищеты? Но, в отличие от многих запущенных и грязных общественных сельских туалетов, «дислоцированных» около клубов, здесь царят чистота и порядок, полная дезинфекция. И так во всём лагере-стане.

Знают ли родители, что порядок дня там нефизиологичный (это слово я услышал от райпедиатра), что в лагере телесные наказания?..» – вопрошает наш борец за права обездоленных и угнетаемых детей.

Зачем употреблять слово («нефизиологичный»), если не понимаешь его смысла? Рано вставать – всегда было в традициях русской православной деревни. Поздно встают лишь те, кто ведет ночной образ жизни, зачастую неправедный: бандиты, воры, проститутки, богатенькие «лишние люди» типа Онегина, которые маялись от безделья, таскались по балам и занимались ночными кутежами, а также некоторые нынешние «новые русские», прожигающие наворованные деньги в ресторанах и ночных кафе, да городские безработные, которым всё равно некуда деться. Труженики на Руси из века в век бодрствовали весь световой день: вставали с рассветом, трудились в поте лица, создавая народные богатства. И рано ложились, чтобы выспаться. Многие медики считают, что рано ложиться и рано вставать – полезно для здоровья. Один час сна до полуночи по качеству равен двум часам сна после полуночи. Такой распорядок дня «физиологичен» именно потому, что способствует оздоровлению.

Особо, дважды, наш борец за права детей сетует насчёт телесных наказаний. Чтобы самому не комментировать эти слова, которые особенно цинично звучат из уст коммуниста, т.е. члена самой кровавой в истории человечества партии, на совести которой тысячи, миллионы замученных и расстрелянных детей России, я приведу слова по результатам одной из прокурорских проверок в ответ на одну из жалоб на «жестокое обращение с детьми»: «Наказания... не носят характера мучении и истязаний, а имеют чисто символический характер в воспитательных целях (лишение права купания, дополнительных работ, несильные удары ложкой по лбу, сеткой-авоськой...» – и всё это в соответствии с Уставом лагеря и христианской верой. Приглядываясь к детям и пытаясь найти на них «следы насилия», я обратил внимание на их уши: у многих мальчиков, и даже у некоторых воспитателей-мужчин уши были красные, распухшие и шелушащиеся. На миг даже мелькнуло подозрение: «Неужели Лапкин дерет их за уши?!». Но... ларчик просто открывался: весь день открытые палящему солнцу, уши детей и взрослых обгорали и оттого шелушились, краснели и распухали. За исключением девушек, которые постоянно носят платочки, а потому ушки у них прикрыты – чистые и беленькие.

Автор «мифа» постеснялся заглянуть в тарелки обедающим детям. Однако у него хватило смелости заявить, что раз с 7 июня по 11 июля в лагере пост, «то это значит, что больше месяца дети не будут получать ни мясных, ни молочных продуктов. Наберутся силёнок к учебному году!» – иронизирует наш знаток детского питания. В отличие от него я не постеснялся заглянуть в тарелки. Вот завтрак: гренки, картофельный суп с зеленью, белый хлеб, гречневая каша с растительным маслом, свежая зелень (зелёный лук-батун и слезун, листья салата, шпината), пирожок с картошкой, сладкий чай из целебных трав (чабрец, листья смородины, малины и других растений). Зелень подают на каждый приём пищи и буквально заставляют съедать, следят за этим строго. А чай – просто чудо, душистый, ароматный, как и весь воздух здесь, напоенный запахами степи – медвяным, богородской травкой и полынью аппетитной! Это ли не полноценный завтрак в условиях деревенского лета? Ежедневно в один из приемов пищи подают компот или кисель. Здесь не увидишь ковыряния в тарелке, второе блюдо едок должен не только «добить» полностью, но и кусочком хлеба вычистить чашку, показать её воспитателю и перевернуть кверху дном. Тем самым детям прививается уважение к пище. О том, чтобы ребята, воспитанные в таких условиях, бросили на пол или хотя бы просто оставили недоеденным кусок или тарелку с остатками еды, нет и речи. Я спросил у сына: «Наедаешься?» – «Конечно, пап».

Ни один ребёнок не болеет. И, если верить начальнику лагеря, за 25 лет (здесь побывало около 2,5 тысячи детей со всего Союза, сейчас – из Сибири), никто никогда и ничем не болел. Наезжали комиссии из Мамонтовского санэпиднадзора, брали пробы для анализов, изучали молоко, воду из колодца и пруда – результаты оказывались выше среднерайонных. Как же тогда быть с «отсутствием витаминизации», с «угрожающим санитарным состоянием лагеря», о чем сетует районный санэпидврач Г, Смирнов, «дважды выступавший» в районке? И что понимает он под этими словами? Поистине, мировая загадка.

К счастью, у меня есть возможность сравнить: одновременно с Димой в «оздоровительном лагере», одном из тех, что ещё сохранились после «демократических» реформ, сейчас находится другой сын. Он прибыл на несколько дней в гости к папе. Сразу бросилось в глаза, что сынок сильно кашлял. Оказалось, в лагере простудился и заболел, 4 дня температурил, ему делали уколы, да так толком и не вылечили. Я его в течение трех дней долечивал народными средствами. Вот вам и «оздоровление» в этом лагере! Поговорили насчет питания. «Плохо, – констатировал сын. – И с каждым годом всё хуже». Раньше, 3-4 года назад, яблоко или апельсинку часто давали, 2 года тому назад чуть ли не каждый день поили фруктовым соком, часто на второе – перепадала курица, а сейчас – одни каши. И это летом-то! Где же «витаминизация», о которой пекутся наши смирновы и бобровы?! Я не веду речь о вздорожавших ныне апельсинах, яблоках и винограде, что, допускаю, не по карману властям и родителям. Но кругом буйствует лето с живыми витаминами: зелёный лук, салат, шпинат, петрушка, укроп. Дайте всё это детям – и они никогда ничем не заболеют! Не дают. Денег не хватает? Но почему у «нищего» Лапкина на это ума и средств достает? Да и нужны ли здесь большие рубли? Может, секрет в чём-то другом?

Для того, чтобы грамотно организовать большое хозяйство в чистом поле, где создал свой лагерь-стан Игнатий Лапкин, не имея ровно никакой поддержки «сверху» и никаких личных капиталов, нужны: могучая энергия, талант, ум, знания, воля, организаторские способности. И главное – чёткая, ясная цель в жизни. Всё это есть у начальника лагеря. Лапкин – выдающийся организатор. Он создал на чистом месте, на развалинах некогда существовавшей деревни Потеряевки (откуда сам был родом) новое село, основанное на принципах Православия (жителем его может стать только тот, кто: «верует, не ворует, не курит, не пьет, не матерится, не лжёт»). Старое село в числе ещё таких же трёхсот на Алтае (а сколько их было по России!) ликвидировал как «неперспективное» бесноватый ленинец Хрущёв, стоявший в 50-60-е годы во главе КПСС и Совмина СССР. Его разрушительную политику продолжил «верный ленинец» Брежнев. В результате сотни тысяч крестьян были превращены в люмпенов, перекати-поле. Это был третий крупный наезд на российскую деревню. Первый, как известно, осуществил сам Ленин в годы «военного коммунизма» – с продразверстками, продотрядами и комбедами, массовым, организованным большевиками голодом, мором, крестьянскими восстаниями и Кронштадтским мятежом, беспощадно и кроваво подавленными. Второй – «коллективизацию» – организовал и провел «верный ленинец» Сталин по проекту Троцкого с разграблением, выселением и фактической гибелью 6 миллионов лучших крестьянских семей. И вот эта, третья, хрущёвская. Никита деревню старательно добивал. И добил.

Таких как Лапкин – сильных, умных и талантливых, до революции были тысячи и миллионы. Он – сын могучего народа, случайно уцелевший в самом подлом и самом страшном геноциде XX столетия, когда слой за слоем были планомерно уничтожены культура, мозг и энергия нации: аристократия, интеллигенция, духовенство, купечество, передовые слои крестьянства («кулачество»). Игнатий Тихонович поставил перед собой сложнейшую задачу: возродить кусочек прежней, растоптанной России. И чудо! Росток, посаженный на пустыре некогда цветущего оазиса, стал приживаться. Тут бы ему помочь, посодействовать! А ему ставят палки в колеса – бобровы, петренки, смирновы. Часто – по недомыслию, иногда из зависти, а враги, те, кто топтал Россию, из бешеной злобы. Ну, деревня –ладно. А детский лагерь-то ему для чего? Для укрепления идеи преемственности православных поколений, для воспитания детей в духе забытой истинной веры предков. Чтобы не «манкуртами» росли, пялясь в телевизор (где «ни звука русского, ни русского лица», зато с избытком мордобоя, порнографии, назойливой рекламы «западных ценностей»), а сынами, помнящими своё родство. И дети живут здесь по заповедям Христовым, в почитании родителей своих и инвентарь.

В лагере есть также: мини-пекарня (до 100 булок в день), электричество, 5 холодильников, подвал для хранения овощей, баня, пляж-пирс на озере, «вигвам” (место для костра), свой колодец питьевой воды, столовая. В деревне (в пятистах шагах) телефон, здесь всегда готовы оказать помощь врач – кандидат медицинских наук, медсестра. Как это всё удалось соорудить, сделать, сотворить этому человеку? Конечно, он трудится не один.

Самое время упомянуть и о тех, кто помогает Игнатию Лапкину в его праведных трудах. К счастью, есть и такие. «Царский подарок» сделал детям – на 7 тысяч купил и завез в лагерь новых матрасов (60 штук) – предприниматель Иван Вячеславович Лопатин. 50 кителей и брюк б/у, а также 112 подушек и матрасы б/у подарило лагерю лётное училище с помощью депутата Барнаульской городской Думы полковника Анатолия Петровича Макарова. Регулярную помощь оказывает директор РТИ Анатолий Петрович Хромов-то шланги для полива и доставки воды даст, то резиновыми лодками для катания детей по озеру поделится. Высоко отозвался Лапкин и о генеральном директоре Барнаульского станкостроительного завода Вячеславе Григорьевиче Горшкове, который, в частности, выделил насос для закачки воды из озера для полива.

Персонал лагеря: молодые ребята Слава и Виктор, девушки Наталья, Ольга и другие – занимаются с детьми бесплатно. У них добрые сердца, с ними детям хорошо, тепло и уютно. Они чистые одухотворённые люди, и это настолько необычно в наши дни, что поневоле возникает вопрос: зачем им это надо? Думаю, перед нами ростки новой, настоящей России, которую возрождает Лапкин. В той, прежней стране были высокие понятия «брат и сестра милосердия. Даже представители царской семьи участвовали в этом подвижничестве, ухаживая за ранеными в госпиталях, за больными тифом. Эти – из той же, забытой ныне породы людей.

Зашли мы с Игнатием Тихоновичем и в деревню. Здесь уже 15 дворов – строящихся и уже построенных. Здесь живут, играют свадьбы, (6 свадеб и ни одного развода), растут 14 детей дошкольного и школьного возраста, Потеряевка живёт по строгому православному Уставу, люди берегут себя от греха, трудятся в поте лица своего: выращивают зерно, занимаются животноводством, строят новые подворья, возводят огромный амбар под зернохранилище. Здесь есть церковь, библиотека, школа. Всё это создано своими руками – за несколько лет, без всякой помощи государства. Да они и не привыкли рассчитывать на чужую помощь: каждый старается всё делать сам. Ну а если есть острая необходимость – соседи помогают друг другу. Здесь нет воровства – и это в стране, о которой ещё Карамзин сказал: «Воруют».

По просьбе сына я взял его на несколько дней домой, в город. Дима соскучился по бабушке, дому и нашему красавцу – коту Пушку. На третий день он сказал: «Пап, мне хочется обратно в лагерь». И я отправил его туда снова. Владимир Клименко».

(Редактор газеты «За науку» Алтайского гос. университета. Д. т. 34-43-06, р. т. 26-15-06. В сокращённом виде статья напечатана в газете «Молодёжь Алтая» 22.7.99).

«На Алтайской земле»

«В июне месяце я с группой учеников воскресной школы (их сопровождали взрослые) совершил поездку на Алтай. Большую помощь во время пребывания на Алтае нам оказал протоиерей Михаил Капранов со своим семейством. Интересна биография отца Михаила. Уроженец Нижегородской земли, он здесь учился в пединституте. Его он однако не закончил, был арестован по обвинению в антисоветской деятельности и провёл 7 лет в заключении. Дабы усугубить страдания заключённого, его расположили в камере, окно которой выходило на здание института. После выхода из заключения Михаил принимает священный сан, служит в разных городах Сибири и, наконец, оказывается в Барнауле. Особый дар у о. Михаила в общении с интеллигенцией. Большое недовольство у собратьев по служению и особенно у настоятеля собора вызвало то, что о. Михаил стал совершать крещение через полное погружение и бесплатно. Недовольство было столь сильным, что первым указом епископ Антоний (после назначения на кафедру) отправляет о. Михаила за штат. Интересно, что институт он всё-таки закончил – через 32 года после отчисления.

В настоящее время о. Михаил является настоятелем Свято-Никольской церкви Барнаула. Здесь у меня состоялся разговор с иеромонахом Нафанаилом, духовником местного отделения «Чёрной сотни». В беседе со мной он коснулся вопроса о погружательном крещении – я живо откликнулся. Рассказал о тех частых искушениях, которые испытывал при совершении крещений.

Вдруг раздается сухой щелчок, и всё место у стены, где мы беседовали, веером покрыли осколки стекла. Первая мысль у меня была – теракт, кто-то выстрелил и попал в окно дома, примыкающего к церковной ограде. Немного оправившись от шока, я всмотрелся в разбитое стекло и увидел ухмыляющуюся физиономию молодого человека. «Это вы кинули камень? Зачем вы это сделали? Вы могли убить человека». «Нам тут жарко», – спокойно ответил он, продолжая ухмыляться...

Ну вот, отметил я про себя, ешё одно искушение в связи с погружательным крещением.

2 июня я решил поехать на всенощную под праздник Владимирской иконы Божией Матери в Покровский собор. По пути заехал в старообрядческую церковь. В 20-е годы в Барнауле было 7 старообрядческих церквей Белокриницкого согласия. Теперь действует практически одна-единственная на весь Алтай. Служил о. Никола.

После службы мы с ним немного поговорили. По его словам в разных местах Алтая можно встретить тех, кто считает себя старовером, но чаще всего это формально: при этом люди могут материться, пить и курить. Я отследил 12 недоуменных моментов по богослужебному уставу закончившейся службы – о. Никола в основном согласился, сославшись, в частности, на местные традиции и на долгий перерыв в совершении служб со священником.

В Барнауле планируется строительство большого старообрядческого храма, но пока работы на нулевом цикле...

 В Барнауле по телефону я общался со знаменитым алтайским проповедником Игнатием Тихоновичем Лапкиным. Первая встреча с ним произошла в Москве в 1990 году. «В вопросах веры должна быть непреклонность», – вспомнились его слова. «Главное – это личная встреча со Христом. Православные плохо знают Слово Божие – из-за славянского языка богослужений во многом. Люди, не понимая службы, идут к сектантам». Русский текст Библии Игнатий Тихонович считает очень добротным; четыре академии работали над переводом.

Лапкин уже много лет находится в центре религиозной жизни Барнаула, его личность и взгляды вызывают очень противоречивые оценки.

3 июня в алтайском приложении «Московского Комсомольца» вышла статья под названием «Жизнь в потеряевской общине без елейных прикрас». 47 неверностей в ней, по словам Игнатия. Автор в частности пишет: «Конечно, Лапкин – это не аумсинрикё. Неплохой психолог, он вовлекает весьма осторожно и вкрадчиво. Но мягко стелет, да жёстко спать».

Далее он пишет, что в общине, организованной Игнатием Тихоновичем, имеет место полное подавление личности и тотальное вмешательство Лапкина в личную жизнь каждого. Якобы даже брат Игнатия о. Иоаким собирается уезжать из деревни Потеряевки из-за невозможности ужиться с ним.

«Если на нас клевещут, значит мы живы. Статья заказная, за неё уплатили немалую сумму!» – так прокомментировал Игнатий содержание статьи. И далее – сказал: «Мы будем проводить грамотную юридическую защиту». В этом случае Лапкин аппелирует к примеру апостола Павла, который требовал суда кесаря. Ссылается также на слова Златоуста: чем более навалят на огонь соломы и сырого хвороста, тем сильнее вспыхнет пламя, когда всё подсохнет и пламя твоей правды будет видно до неба...

Потеряевка.

Посещение этой деревни была одна из главных целей моей поездки. Основана деревня была в начале XIX века выходцами из Рязанской губернии. В 70-е годы её, как и другие 350 деревень Алтая, постигла печальная участь – она исчезла согласно программе ликвидации неперспективных деревень. Закрыли школу, магазин, клуб и люди были вынуждены покинуть обжитые места.

Возрождение началось 14 мая 1991 года. О. Иоаким Лапкин поставил палатку и стали строить саманные дома. Приезжать без разрешения строго запрещалось. Первый секретарь райкома обещал не мешать. Однако не все отнеслись с пониманием. Были угрозы снести постройки бульдозером. На районной сессии в конце ноября почти все были против, однако уже в феврале все единогласно были «за». Однако трудности только начинались. Тысячи гектаров земли вокруг заброшено, а им блокируют отвод пашни, покоса.

 Соседние деревни духовно мертвы, везде всё закрывается, детей почти нет, а здесь, в Потеряевке, всё наоборот. Были попытки возродить и другие деревни, но их постигла неудача, т.к. пытались возродить не на духовной основе. Потеряевская община находится в юрисдикции Русской Зарубежной Церкви. Из разговора с о. Иоакимом выяснилось, что переходу способствовали и аморальные поступки архиерея, и практика обливательного крещения, и многое другое. О.Иоаким рассказал следующее: Рукоположили как-то священника с Украины. Идем мы с ним со службы. Я ему говорю:

- Теперь ты священник, великое это служение, как говорится в Новом Завете.

- А яка це книга?

- Как, разве ты никогда её не читал?

- Нет.

- А зачем приехал с Украины?

- Гроши заробити.

Выступают в Тюмени перед студентами православный священник и баптистский проповедник.

Священник: «У меня дочери пионерки, активно участвуют в общественной жизни». Проповедник: «А мы своих детей удерживаем от вступления в подобные организации». Вопрос священнику: «Как вы проводите сексуальное воспитание своих детей?» Ответ: «Никак. Когда они подрастут, сами разберутся». Проповедник: «А мы на основании Слова Божия учим своих детей заранее». Вопрос священнику: «Как вы проводите религиозное обучение своих детей?» Ответ: «Организованно это делать нам запрещают, мы воспитываем в семьях». Проповедник: «А у нас всегда было организованное религиозное воспитание детей».

Аплодисменты, к сожалению, достались проповеднику...

О. Иоаким вспоминает. Вступив тайком от родителей в октябрята, пришёл домой и после обеда встал и сказал: «Бога нет, буду коммунистом». Мать поведала о том отцу. Отец был однорукий после войны. Он заложил «пионеру» голову между колен и прочистил мозги. После этого маленький Иоаким сказал: «Бог есть, коммунистом не буду». Бросил звёздочку учительнице.

По словам основателя православного детского лагеря-Стана Игнатия Тихоновича Лапкина лагерь имеет 18 параметров, которые отличают его от других подобных учреждений.

Первое – это бескорыстный труд. Игнатий сетует: «Развалили Россию – богатейшую страну мира. Виноваты прежде всего учителя и священники, что неправильно происходит воспитание детей. Трудовое воспитание – в забвении, а у меня не потрудишься – не покушаешь. Приучайся к труду – ранний подъём и после зарядки, и умывания на озере (куда нужно трусцой пробежать туда и обратно) труд до завтрака. Это преимущественно распилка дров – для себя же, для того, чтобы трапезу себе приготовить. Надо сказать, что когда потрудишься с утра таким образом, то совершенно другой появляется аппетит. Вспомним себя, когда нам часто не хочется кушать за завтраком. Поздно встаем, сонливость, леность, нет аппетита. Но когда рано встанешь, пробежишься, помолишься, потрудишься – то трещит за обоими ушами, когда вкушаешь пищу. У Игнатия в лагере несколько часов ежедневного физического труда.

Второе – система наказаний. Игнатий говорит, что одно из качеств лидера – это беспощадность. В каком смысле? В том смысле, что он не должен сюсюкать, потакать слабостям. Он должен адекватно реагировать на все нарушения. Должно быть воспитано у детей сознание неотвратимости наказания за каждый проступок. Выстраивается такая ограждающая линия от всяких нарушений. Наказания бывают преимущественно символического характера. Например, при работе не следует разговаривать. Если разговорился, заболтался – возьми щепку и подержи некоторое время во рту. Наглядно. Есть наказание сеткой – ниже пояса («горяченькие»). Могут предоставить свободу выбора – три горяченьких или без обеда. Ссылка на Ушинского, который говорит, что у детей уши растут на спине и ниже пояса, т е. не только словесно нужно наказывать. Рукой наказывать не следует, т.к. возникает ассоциация с личностью наказывающего.

Если нет платка в кармане – пробеги до деревца, сорви лопушок и пока им пользуйся. Не склоняйся, подобно животным, над тарелкой – можешь получить ложкой по лбу. За особые нарушения – удаление из лагеря под конвоем. Простить – простят, но возврата нет – только по ходатайству двух священников.

Третье. Наряду с уставной молитвой (хотя трудно так назвать эти краткие молитвы, которые читаются в лагере) практикуется свободная молитва, экспромт. Это делает Игнатий. По моему, она не очень впечатляет, эта его свободная молитва, обычно это набор слов с благодарностью Богу, просьбы о болящих и скорбящих, находящихся в узах. Я сделал вывод, что не много разбежишься в своей молитве, что ни в коем случае нельзя подменять своей молитвой уставную молитву, которая настолько объемна – охватывает все проявления и стороны жизни; она способствует тому, что человек сам входит в дух этой молитвы, и в этом случае она становится его молитвой собственной. Подменять нельзя, иначе всё будет очень мелко и бледно.

Четвёртое – это обязательное присутствие в лагере священника, связь со священником. В утренние занятия входит также чтение Евангелия с его разбором. Не так много стихов прочитывается, но следует пространный разбор, причем акцент делается на связь с повседневной жизнью.

Далее – свои лошади и катание по воскресным дням, свои лодки, свой пруд в 1,5 гектара, где катаются и купаются, свои поля, малинник, огород и так далее.

Десятое – это ранний подъём, в 5 часов утра. Подъём по слову Давида Пророка: «Встану рано». Встреча восхода солнца, и это бывают незабываемые минуты, когда дети являются очевидцами восхода солнца.

Наблюдение за животным миром и миром птиц. Поскольку вокруг лагеря очень бережное отношение ко всякой живности, то там есть что посмотреть. Например, как сова кормит своих детёнышей, шорох пшеницы и прочая поэзия.

13-ое – ни одного слова матом, ни одного курящего. Это считается серьёзнейшим нарушением и строго пресекается.

Духовные концерты за вечерним костром. Я однажды был, и насколько могу судить –это были протестантские песнопения на русском языке, а потом ешё и светские песни. Но это не означает, что так всегда бывает, это только то, что я слышал. Есть песнопения, которые в обиходе у нас.

15-ое. Никаких возрастных ограничений. Принимаются с максимально раннего возраста до максимально позднего, и продолжительность пребывания не ограничена. То есть во все время функционирования лагеря, когда ешё тепло, возможно пребывание в нём.

16-ое. Полная независимость от государственного бюджета. Ни одного рубля, ни одной копейки государство не вложило в данный лагерь, а он функционирует уже 26 лет.

Форма одежды. Для девушек подчеркивается необходимость сарафанов ниже колен (10 см от пола), на богослужении быть в повойнике. А ребятам – рубашка навыпуск, подпоясанная пояском. Строгое соблюдение постов. Истовость поклонов. Когда я кланялся там, он мне говорит: «Отец, что ты по-старообрядчески кланяешься, нужно истово, как написано в ваших «Берсенёвских страницах» – чтобы рука касалась пола».

Не так давно лагерь имеет юридический статус и приезжают дети со всего бывшего Союза. Но сейчас в связи с финансовыми причинами нет такой большой географии.

Русская баня.

Более половины детей находятся бесплатно здесь, Бог ведает, как удается всё это содержать.

Молоко в деревне особенно вкусное. Это Игнатий объясняет тем, что коровы не слышат ни одного слова матом, в отличие от того, как это обычно бывает. Своя пекарня. Всё совершается по благословению.

Игнатий, подбоченясь, говорит: «Вот растет свободная и сильная русская нация».

Перед отъездом или отправкой домой идёт полный разбор, анализ пребывания данного человека в лагере, составляется на него характеристика. Игнатий подмечает много нюансов, он быстро «раскусывает» человека и отправляет его с характеристикой.

Для того, чтобы удобно было руководить детьми, которые находятся в разных уголках, у него есть свисток. Когда кто-то балуется, он свистит в свисток, и для нарушителей это встряска.

«Главное, – говорит Игнатий, – это человек». Всё воспитание направлено на человека, это центр, остальное второстепенно.

Важно, по словам Игнатия, то, что можно искорку поддержать в человеке, а можно и угасить. Что будет в итоге – Одному Богу известно.

Зашла речь о проблемах нынешней России, о том, что мы на крючке у Международного Валютного Фонда, который имеет свои виды, ставит условия, которые гробят нашу экономику.

Мнение Игнатия: МВФ – это главный наш враг. Это масонство. У России нет друзей.

Казалось бы, система в лагере тоталитарная, но Игнатий говорит, что «давить» не надо на детей, надо дать им свободу, но в рамках закона. Вот принцип. Обозначить вехи, границы – и здесь бегай, прыгай, резвись, но не переходя эти рамки, находясь под контролем. Выработка законопослушания, без чего невозможна жизнь ни в армии, ни в других сферах жизни. Мы считаем, говорит Игнатий, что каждый юноша обязан отслужить в рядах российской армии, но давать присягу и оружие в руки брать христианину не следует, мы предпочитаем альтернативную службу (например, в медицинском плане или ешё как-нибудь). Если к нам просятся дезертиры, то мы их не принимаем. Но если нас заставят стрелять или присягу принимать, мы не примем, пускай нас хоть расстреливают.

Вопрос о Чечне. Ответ: нужно оградить железным занавесом.

Афганистан – это была авантюра.

С коммунистами союз невозможен. Всегда предадут. Пример: 20 год, когда махновцы вступили в союз в большевиками и вместе штурмовали белых в Крыму, а потом было расстреляно несколько сот их руководителей, офицеров, с которыми вместе боролись. У коммунистов идеология безбожная.

Сидим мы с Игнатием на лужайке, на солнышке. И вдруг Игнатий запел гимн баптистский: «Не ради почести и славы стремлюсь я, Боже, к небесам...» и т.д. «В край родной, неземной, от обмана мирской суеты, я иду и прийду к незакатному Солнцу любви». «Засияют Сиона врата», «Господи, Ты надежда моя, Господи, на Тебя полагаюся я. Стремлюсь быть с Тобой в небесной стране, где царит мир и дивный покой». Может на ходу остановиться, разглядывая птичку, суслика, тут же начать молиться, запеть. Такой вот человек...

Игнатий знает несколько языков, причём схватывает их самостоятельно без всякой научной основы. Выучил немецкий за полгода, причём немцы его принимали за своего, потому что говорил без акцента, даже проповеди произносил. Латышский – за полтора месяца, английский, частично испанский и ешё какие-то. «Я, – говорит Игнатий, – имел одну страсть всегда – это учиться, учиться и читать. Я спал с наушниками – изучал языки. Латыши меня любили, потому что я говорил с ними на их языке».

Изучил все политические системы мира, разные политические устройства. Характеристики лидеров:

Черномырдин – квашня, Жириновский – придурок, клоун.

Зюганов – противный, а Ельцин ему нравится – немстительный.

Николай II– был слабовольным, но это лучший русский царь.

Коммунистов нужно удалить со всех постов, на пенсию, а то сейчас опять они у власти.

Во всем в жизни лагеря – строгий устав, на основании русских благочестивых традиций. В этом заключается сверхуникальность лагеря, он не подражаем.

День независимости России, по мнению Игнатия, хороший праздник, и смысл его в освобождении России от коммунистического ига.

Игнатий говорит, что всё строит на основании Писания и святых отцов. «Никаких собственных мнений, я даю чистое словесное молоко».

Супруга немножко сетовала на резкость Игнатия, на отсутствие задушевных бесед между ними, что он часто ей выговаривал, на моменты амбициозные. Жёсткость для него характерна. По её словам, в первые годы так не было, а потом она помнит только «Быстрей» и «Не разговаривать».

Игнатий немного съиронизировал насчет монашеского парамана. Сказал, что думал, что это парашют, или подвязка для живота.

Кто-то что-то не услышал или неграмотно поступил, он привел в пример китайцев, которые помнят 10 тысяч иероглифов, значение каждого.

Много рассказывал о своём пребывании в тюрьме. У него была установка: «Идя в тюрьму, считай что ты умер». Без такой установки ты там не выдержишь. Рассказывал о том, как там избивали, убивали в лагере, издевались, и т. д...

Молиться по его мнению нельзя вместе только с теми, кто отрицает Святую Троицу и воплощение Христа, а с остальными можно. Получается, что с баптистами можно...

Остальные барьеры, по его словам, наворочали в истории. «Любой священник у нас может служить», – это мнение Игнатия.

Пример привел такой. Приехал в лагерь мальчик по имени Данила. И мать – грузная, болезненная. Уговаривает мальчика – не балуйся, а он – ноль внимания на неё. Игнатий, видя эту картину, всыпал ему 7 «горячих» по просьбе матери. И потом не успеет мать рот раскрыть, как Данила уже к ней бежит и слушает, что она ему скажет. Как шёлковый стал. «Чаще наказывай дитя в юности, чтобы утешиться в старости». Это из Библии. Не нужно будет в последствии ни лагерей с вышками, ни стройбатов, ни тюрем, если не будет упущений в воспитании в детстве. Лучше наказать в детстве, чем потом он получит срок за убийство, хулиганство или станет наркоманом и будет страдать. Не пожалей лишний раз наказать авоськой или крапивой, а то мы лелеем преступников будущих.

Мы несём поругание за незнание Евангелия. Нет ничего красивее и величественнее Православия, но мы скрываем эту ценность под спудом, мы не являем его миру.

Приехала комиссия из Барнаула – 6 человек во главе с руководителем комитета по социальной защите законодательного собрания Алтая Петренко B. C. Игнатий им подробно всё объясняет, рассказывает. А приехали они, когда мы кушали. Он приглашает их покушать – они отказались. Игнатий говорит, что у нас вот гость – батюшка, священник из Москвы, служит около храма Христа Спасителя. Они удивились, что приехал священник из Патриархии, ведь лагерь Зарубежной Церкви. Но я сказал, что здесь не участвую в богослужении, а полезное можно почерпнуть везде – в частности система жизни лагеря, система символических наказаний, всё это мне интересно и наверняка я буду это заимствовать для своей практики.

Потом главный коммунист сказал единственную фразу из Писания, которую он знает – «нет власти аще не от Бога». Видимо, общаясь со священниками в советсткий период эти слова ему запомнились, как обоснование пресмыкательства, угодничества и подчинённости властям. Я возразил, что эти слова надо правильно понимать. Есть власть, Богом установленная, благословенная, а есть власть Богом попущенная за грехи наши, как вот Советская власть, коммунисты, которые уничтожили 100 млн. людей (Игнатий поправил –110 млн), пролили море крови.

Они не ожидали, что священник из Москвы такое им в лицо выскажет. Игнатий очень высоко это высказывание оценил.

После этого диалога с главным коммунистом они как-то стушевались. Наверняка это будет известно в Барнауле отцу Николаю Войтовичу. И это подтвердилось.

Петренко мне говорит: «Почему до 85 года не было в таком объеме преступности детской, а сейчас что творится? 2 млн. беспризорных детей». Я говорю: «Вы знаете, сейчас у власти те же коммунисты, только перекрасившиеся, а вообще в советский период не заложили фундамента, стержня. Пала стена эта коммунистическая, и всё развалилось. То есть это ваше наследие, пожинаются плоды вашего господства».

Он спрашивает: «А почему ваш Патриарх вмешивается в дела государственные, политические, заявляет, что нужно освободить Красную площадь от захоронений?»

Я говорю, что это его позиция, он может выражать мнение, как любой гражданин. «Но он же Патриарх!»

«Ну и что же, что Патриарх, ои же не предписывает, не указ издал, а просто высказался. Церковь отделена от государства, но не от общества».

Далее я немного смягчил: «Я конечно не хочу представлять в чёрном свете всё, что было до 91 года. Все мы учились в школе, у нас были хорошие преподаватели. Я помню всё доброе. Но главное – это то, что было безбожие, а это корень всех наших бед».

Это был Петренко Владимир Сергеевич, главный идеолог Алтайского края, первый коммунист Алтая, директор школы, лучший друг Войтовича, по словам Игнатия.

«Что Вы как протопоп Аввакум, – сказал Петренко, обратившись к Игнатию, и что-то процитировал из его жития, как бы отшутился, – да, я знаю, что Вы такой человек».

За всё время существования лагеря не было ни одной эпидемии, ни одного несчастного случая. Никто не утверждает, что был наказан несправедливо. Некоторые приезжают ежегодно со времени начала функционирования лагеря.

Темы поучений Игнатия могут быть самые разнообразные: птицы прилетели, бык бодался, цинизм и любовь и т. д.

Самая главная ошибка, которая совершается повсеместно, это, по словам Игнатия Тихоновича, неправильный вход в церковь. Он специально интересовался – в такой-то епархии окрестили за определенный период 12 тысяч человек и 506 венчали, а потом почти никто из них на службы не ходит.

Игнатий совершенно выпадает из всех определений, не вписывается ни в какие рамки и не соответствует никаким ограничениям. Это явление, не подверженное никакой классификации, целый материк, феномен. Вундеркинд, энциклопедические знания. Для него идеал – первохристианство, но в то же время он строго выступает за хранение канонических норм в церковной жизни, за благоговейное поведение на службе. Он не может себя сдержать, когда видит какие-то недостатки, пороки в церковной жизни, в частности возмущается тем, что священники не учат народ, что слабо слышно слово Божие, проповеди однообразные. Что в центре проповедей не стоит Христос, Его благовестие, спасительная миссия.

«У них часто всё сводится к примерам из жизни, – говорит он о священниках, – и потому у них теряется сердцевина христианской жизни, нет проповеди о Христе, распятом и воскресшем».  Поэтому он не сдерживается. Но когда тот, кого от обличает, попадает в беду, то Игнатий выступает, часто в одиночестве, в защиту этого человека. Так было с упомянутым о. Николаем Войтовичем, когда его стали обвинять в аморальных поступках. Игнатий встал на его защиту, хотя для него Войтович – олицетворение всех недостатков и компромиссов в Московском Патриархате.

Игнатий может часами плакать в ограде церковной о чем-то. «Дайте народу Евангелие, допустите народ Божий к Богу!!»

Когда он что-то говорит своим зычным голосам, священники уже знают, не видя его, и реакция – милицию вызвать  и т. д.

Самое печальное, по мнению Игнатия, это то, что священники, которые укоренились в церковной жизни за советские десятилетия, просто считают, что всё нормально, не знают, в чём каяться, в чём измениться. И это, считает он, – самое трагичное.

Игнатий, помимо того, что я перечислял, то есть знания нескольких языков, изучения в течение нескольких лет Библии по 10 часов в сутки, надиктовывания на сотни кассет творений Иоанна Златоуста – 12 томов, и «Архипелаг Гулаг» Солженицына, ешё и прекрасный печник. Он изготовил сотни печей в Барнауле и в деревне, причем это печи первоклассные, без деформаций, идеально действуют.

Он настолько даровитая личность, что схватывает налету всё. В частности, там в лагере был молодой человек, глухонемой от рождения. Крупный, гармонично развитый, прекрасного телосложения, и при всем этом вместо речи – детское мычание. А Игнатий – невысокого росточка, крепыш, но как бы хиленький. Мне он говорит: «Отец, ну что это у тебя?» – по животу мне стучит. Я говорю: «Анолойчик заработал». «Ну что ты как баба беременная ходишь?» – он не стесняется в выражениях, для него не существует авторитетов епископ это или Патриарх, всё говорит прямо в лицо, что думает. «Человек должен есть столько, сколько ему нужно для поддержания жизни, чтобы всё перетапливалось в процессе работы. Для этого пища и предназначена. А когда мы сходим в одно место, и там жир выходит непереработанный, то получается нелепость в нашей жизни, мы потребляем не для поддержания жизни, для работы и т. д., а всё это превращается в шлаки. А у меня, – говорит Игнатий, – ничего не выходит, всё перегорает».

И вот с этим глухонемым, Игнатий – со всклокоченной бородёнкой, аристократической залысиной, в галифе потёртом с пятнами и в сапогах, к сожалению нечищенных, так как он игнорирует некоторые бытовые стороны жизни, лицо с чисто русской краснотой, розовенький нос – настолько наловчился говорить на языке глухонемых, что просто удивительно. Я думал, что это простейшая система, можно на пальцах всё объяснить. А Игнатий говорит мне: «Отец, твой знак для глухонемого имеет 5 значений, он теряется; это только кажется, что можно всё на мимике изобразить, на самом же деле это чёткая система знаков, не просто жесты, махания. Это предложения, слова».

И было так интересно наблюдать: глухонемой едет на велосипеде, появляется на горизонте, а Игнатий со мной возле пруда. Тот ему одной рукой что-то показал, промычал, Игнатий ему что-то тоже прокричал, и мне потом комментирует – вот, он поехал на поле, там стадо, сейчас он нам пригонит отару овец. Несколько знаков, а такое содержание.

Игнатий говорит, что мимика человека отражает его внутреннее состояние, можно определить – и для этого не нужно быть психологом – какие-то тайные страсти, пороки. По движению век можно определить, что человек, скажем, блудник.

 Для Игнатия аксиома то, (и это при всей его кондовости, старообрядческом происхождении) славянский язык – это тупик; выступает за русский язык в богослужении. Он считает себя самым несчастным человеком, потому что он не слышит слова Божьего в храмах на русском языке, его это убивает. За 36 лет проповеди своей он общался с тысячами людей, и почти все ему говорили, что когда мы приходим в храм, мы ничего не понимаем. Этот языковой барьер блокировал вход в церковь многим людям, считает он. Для Игнатия священник, который не учит, это идол безгласный. Если мы умиляемся пением, украшением храмов, то Игнатий считает, что это не нужно, нужна прежде всего живая вера, нужно максимально всё упростить, а наша беда в том, что мы восприняли всю эту византийщину, по его словам, ферапонтовщину, пo-Достоевскому. Нужно чтобы всё было более просто, без нагромождений. Можно с этим спорить, – но это мнение Игнатия.

Я провоцировал Игнатия на то, чтобы он выражал своё мнение, давал характеристики людям, которых мы широко знаем. Вот, например, отец Амвросий (Юрасов). Он сам алтайский, и бывал у Игнатия 2 или 3 раза. Приезжал на своём «джипе» из Иваново на Алтай. «Да, – говорит Игнатий, – о. Амвросий приезжал ко мне. Однажды приехал ко мне, я его прочистил хорошенько. Потом он не приезжал 7 лет. После приехал. Я его спрашиваю, почему так долго не приезжал, а он отвечает: «Игнатий, я тогда был у Вас 3 дня, так этого мне на 7 лет хватило, информации и общения с Вами».

Я спросил, как о. Амвросий ведёт себя, когда бывает у вас. Я просто знаю о. Амвросия, какой он обаятельный, все его сразу слушают, проникаются к нему. Игнатий говорит: «Никакого влияния на меня он не оказывал, для меня это простой гость, я чту его сан, беру благословение, но его чары на меня не действуют. Он у меня здесь ходит тише воды и ниже травы. Ходит, всё записывает, слушает, не возражает. Как-то приехал ко мне с двумя послушницами из монастыря. Я утром встаю, – говорит Игнатий, – и вижу картину. Сидит о.Амвросий, а у него волосы ниже пояса, такие густые, и они его чешут. Это что, говорю, здесь такое, и как прочистил этих двух монашек. Амвросий тоже как-то стушевался. Чтоб этого больше здесь не было, говорю. И больше это не повторялось».

«Да, о. Амвросий имеет доступ к сердцам, – продолжает Игнатий, – но вот я читаю его книги, и говорю ему: “Отец, ну где ты берешь все эти побасёнки? Ты давай Слово Божие людям, Писание, а ты на побасёнках хочешь в Царство Божие въехать. Тебе всё охота пооригинальничать”».

Игнатию удалось побывать в Америке. Он пробыл там несколько недель, проколесил всю Америку, получил от митрополита Виталия официальный документ, что ему благословляется проповедь Слова Божия для укрепления веры. Игнатий очень гордится этим документом, потому что он единственный мирянин, получивший от митрополита такой документ. У Игнатия есть работа, в которой он на основании правил и Писания дает апологию того, что мирянин имеет право и должен проповедовать, это отнюдь не только миссия священнослужителей И вот будучи в Джорданвиле, в центре Зарубежной Церкви, он там прочитал доклад на тему «Будущее русской эмиграции и будущее России» на основании Писания и Святых Отцов. По его словам, никого там так не встречали, с таким вниманием, как Игнатия с его докладами.

Игнатий, являясь формально членом Зарубежной Церкви, не идеализирует её, считает, что из всего, что имеется в наличии, это лучшее. Он не жалует ни старообрядцев, ни, особенно, Московскую Патриархию, зарубежники для него более светлое пятно, хотя он их тоже обличает, и говорит им: «Вы ничем не отличаетесь от Московской Патриархии, те же самые недостатки и у вас, и если бы вы остались здесь в России, то в 30-е годы были бы такими же угодниками советской власти. Не ваша заслуга, а воля Божия, что вы оказались за рубежом».

И вообще говорит, что для зарубежников ты хороший, свой, если поносишь Московскую Патриархию. У них те же безобразия в храмах, нет отделения от мира, торговля в храмах, те же не совсем прилично одетые в храмах и т. п.

Игнатий против восстановления порушенных храмов. Время, дескать, коротко, а мы увлеклись позолотами, широким строительством, а души в пренебрежении. Нужно, чтобы всё было скромно, просто, и прежде всего – надо души восстанавливать. Это, конечно, можно оспаривать, это отдаёт максимализмом.

Каноническая деталь – он говорит, что священник обязан дать епитимью кающемуся грешнику, а сократить имеет право только на одну треть (в процессе его исправления). Я об этом слышу впервые.

При всём его свободолюбивом отношении к службе (он считает, что у нас слишком длинные службы и нужен русский язык), он строго хранит пост. И в лагере, в деревне в этом плане у них строго. Тут опять какая-то непоследовательность – и там, и там святоотеческие наставления и устав церковный, но устав о службе он соблюдает нестрого, а о посте строго. Например, он ссылается на правила, что в период поста в качестве послабления болящему можно давать только вино и елей, и не более того.

Игнатий говорит: «Я чувствую, что есть некое разделение во мне. Как христианин, допустим, я однозначно против смертной казни, против того, чтобы брать оружие в руки, против присяги – это всё вопреки Слову Божию. С другой стороны, как гражданин я против всяких амнистий, и за то, чтобы всякие там садисты были уничтожены».

Игнатий относится в какой-то степени положительно к тому, что произошло в октябре 1993 года. Он считает, что власть политическая, советская таким образом сошла со сцены. Да, говорит, во мне есть всякие антиномии, противоречия. Допустим, я не считаю крещение обливательное крещением, но у священника, крещёного обливательно, благословение возьму я чувствую, что благодать на нём есть. Или вопрос о вечности мучений. Да, так написано, но, во-первых, вечность понятие относительное, в Ветхом Завете есть пример, когда говорилось о вечности, а на самом деле время было ограничено. Я, говорит, не могу принять душой, не могу понять, кому нужны вечные страдания – Богу, Ангелам, людям? Я понимаю сто лет, тысячу лет наказания, но почему вечно, это не вмещается в моё сознание. Он говорит то, что думает, хотя это ересь оригенизма, осуждённая Церковью. На основании Слова Божия св. Феофан Затворник пишет, что нужно буквально понимать Писание в этом вопросе. Игнатий говорит: «Я это знаю, но говорю, как я чувствую, не могу это принять сердцем».

«Если бы Патриарх Алексий к нам приехал, – говорит Игнатий, – приняли бы по первой категории. В принципе я бы ему рассказал обо всех недостатках. Я ему писал на эту тему».

О славянском языке отзывается агрессивно, называет его церковной «феней», повторяет игумена Иннокентия (Павлова), который это как-то сказал. И Игнатий в этом плане тоже несдержан в словах.

Я, говорит, прочел более десяти раз все 12 томов «Житий святых», – не просто прочел, а классифицировал, составил симфонию ко всем 12 томам, прочел шесть раз всего Златоуста – 12 томов, Добротолюбие, не просто прочитал, а наговорил на магнитофон, и кассеты пошли во все концы Союза.

«Я считаю, говорит Игнатий, – что богослужением должна быть вся жизнь, и не могу свести молитву к рамкам богослужения. Вот иду по полю, вижу – птица поёт, я останавливаюсь и начинаю молиться, славить Бога, своими словами; или солнышко садится». Хотя регулярно посещает все службы, исповедуется, причащается на этом приходе.

Считает, что акафисты должны не просто повторяться, («радуйся!» в разных вариантах), а акафисты должны быть посвящены астрономии, архитектуре. Для меня, говорит, самый лучший акафист – это «Слава Богу за всё!», составленный священником Григорием Петровым в лагере незадолго до расстрела его. Акафист на русском языке.

Я говорю: «Как Вы думаете, Игнатий, есть ли какая-нибудь надежда, даже слабая, на сближение со старообрядцами, или может быть даже объединение?»

«И тысячной доли нет вероятности, что это может произойти. Но прощение мы должны просить, за то, что мы гнали и пролили кровь. Это будет хотя бы разрядкой».

Петр I для него – это вообще антихрист, который повернул всё на западный лад, разрушил национальные устои.

О Пушкине: христианская кончина, омыл кровью свои прегрешения.

Старообрядцы: очень замкнуты, обидчивы. У них одна тема: Никон, такой-сякой. Служба закончилась у православных пораньше, чем у них, они тут же: «++вон проклятые никониане пошли, а мы молимся ешё». Всё сводится к тому, чтобы ругать Никона, и к тому, что старообрядцы более истовые, а у никониан всё плохо. Вот всё богословие: «переходи к нам» и «неленостно посещайте храм». Пример – таёжный тупик. Психология людей – Карпа и Агафьи, найдённых в тайге. Когда столкнулся Карп с геологами, что он им говорит? «Что, опять война была германская? Это всё Петр виноват, а до него Никон. Петру проклятие, он с немцами якшался». Даже после десятилетий оторванности от мира, не зная о войне, но услышав, что война была, его реакция – всё идёт от Петра и от Никона. Вот такая психология людская.

Спрашиваю:

- Католики – еретики?

- Еретики, потому что они папу обожествляют.

- А старообрядцы?

- Те раскольники, у которых нет священства. Но молиться с ними можно, потому что во многом том, что произошло, виноваты мы.

Вот такие представления. Я говорю ему: Игнатий, ну что же у Вас какая-то нецельность жизни. Что за икона висит у вас в трапезной? Какая-то картинка Божией Матери, которую в поездах продают, какое-то католическое изображение. Если у вас такая строгость во всем, почему в иконописи вы допускаете такие вольности?

Вот его ответ:

- Я почитаю икону, у меня много икон, но я не разделяю живопись от иконописи. Не нужно придавать этому много значения, вера, и это – главное, от слышания. А заниматься всеми этими пропорциями, фонами, линиями – это всё отвлекает. Я говорю:

- А как же решение Стоглавого собора о том, чтобы писать иконы, как писал Андрей Рублев «Троицу». Вот эталон на все времена.

- Это не Троица, – говорит он, – это Ангелы.

(У отцов есть такое толкование, что это два Ангела с Господом).

В храме у них тоже иконы живописные и иконописные, нецельность. Я стал говорить ему: «Игнатий, смотрите, икона иконописная – какая одухотворённость, глубина» – ну как обычно я говорю. А он мне: «Отец, ну что так изображать Богоматерь? Такую, что даже жутко становится. Тёмный лик престарелой женщины,» ведь согласно преданию это была 15-летняя девушка, когда от неё родился Спаситель. Или например «Спас – ярое око». Я не понимаю этих икон, моя душа не принимает эти иконы. Тёмные, суровые. Для меня Спаситель – это любовь, радость, красота, а это всё – пугающее».

Детей не нужно мучить долгими молениями, не нужно слишком многословить на Богослужении.

Мне говорит: «Отец, не переходи к старообрядцам. Там смерть. Перейти к ним – это было бы хулой на Духа Святаго. Тогда нужно всё перечеркнуть, отречься от Иоанна Кронштадского, и от всех Святителей, бывших после разделения. А мне перейти – это значит, что нужно пресечь проповедь, живое слово, быть в подчинении настоятеля, который не знает Писания».

Для него войти в это русло старообрядческое, в эти рамки – это значит себя засушить, загубить свои таланты. Только поклоны бить, и никакой живой деятельности.

Не нужно думать, что в общении с Игнатием все темы были только обличительные, критические. Игнатий часто отвлекался на лирические темы – скажем, природа: «Жил я на Камчатке, жил в Иркутской области, в Средней Азии, в Латвии. Но лучше всего природа здесь, на Алтае. В Латвии сыро, гнилой воздух. А здесь я радуюсь, здесь родина моя».

Я приводил разные аргументы за славянский язык, Игнатий их опровергал. Красота, возвышенность – какое они имеют значение, если не понятен смысл. Славянское единство – все славяне служат на нём. Ну и что же, что они у нас часто бывают, или мы у них?

Игнатий иронично говорил: «Отец, ну что же ты не пострижешься, ходишь лохматый, кресты там какие-то навешаны (т.е. параман монашеский), зачем слишком много внешнего такого?»

Я говорю: «Ну, Игнатий, мы же монахи, священники – должны как-то отличаться, как назореи, посвященные Богу».

«Это было только для Ветхого Завета, отец, нигде не сказано, что это нужно для Нового Завета».

Я был очевидцем события. Кончилась служба утренняя,.. Игнатий набросился на брата своего, священника Иоакима: «Отец Иоаким, ну что же сегодня пять человек опоздали на службу! Надо начинать ровно, минута в минуту. Ты начал не вовремя, люди опаздывают, я вынужден им внушать. (Он обычно стоит у дверей, как коршун, и если человек опаздывает на службу, то нужно постоять вне до «оглашенные, изыдите!», и только тогда могут войти в храм, а оглашенные в это время все выходят из церкви). А брат тоже недоволен тем, что Игнатий ведет себя слишком строго, какое-то прямо буквоедство. Но Игнатий не слышит, твердит своё: нужно вовремя начинать.

Игнатий был в Барнауле. Это была епархия Новосибирская, там был 13 лет архиепископ Гедеон, нынешний митрополит Ставропольский. Игнатий очень часто с ним общался. Архиепископ ему говорит: «Игнатий, я за Великий пост по твоим кассетам прослушал четыре тома Златоуста. Хожу в саду, слушаю запись».

Игнатий говорит ему: «Владыка, священники не проповедуют, нет живого слова. Идите к народу. Несите Живое Слово в народ, идите как добрый миссионер». Он ему: «Игнатий, ну что ты, куда мне с таким брюхом?» – добродушно реагировал. Но когда Игнатий его допекал, тот «метал гром и молнии».

Когда Игнатий уезжал, Владыка говорил священникам: «Лицемеры вы, только один человек мне говорил правду в глаза – это Игнатий».

Однажды он сильно смутил Игнатия такими словами. Игнатий говорит: «Владыка, вот говорится у Василия Великого то-то и то-то, а у нас в храмах не исполняется. Монахи живут один на один с монашками в отдельно доме». А Владыка ему: «Игнатий, ну кто такой Василий Великий? Такой же мужик, как и мы». Вот это возмутило Игнатия до глубины души, такие слова из уст епископа.

Обращаясь к прихожанам храма, я сказал:

«Всё, что я говорю вам, как видите довольно остро. Но я просто хочу воспроизвести вам образ человека, который влияет на миллионы людей, известен в масштабе России: тысячи кассет, публикаций, кинофильмы про него показываются. Это явление нельзя игнорировать. Можно принимать далеко не всё; я с ним спорил по многим вопросам, но это целое явление, поэтому важно иметь представление о нём, и провести правильный анализ того, что он говорит, отсеять рациональное зерно от того, что для нас неприемлемо».

Особенно на Игнатия подействовал один фильм «Иуда бен Гур». Он кстати очень любит фильмы, в том числе западные на религиозную тематику, считает, что это хорошо. В том фильме не было артиста, играющего Спасителя. Там идёт рассказ о жизни первохристиан, и вот в такие моменты ключевые появляется как бы фигура Спасителя. Сделано, по мнению Игнатия, прекрасно.

Во время нашего общения он неоднократно сыпал стихами.

Когда он говорит о Писании, в его словах звучит пафос, вдохновение. «Слово Божие – это молот, наковальня, а у нас – преснота, нет взлёта, поэзии. Я по 10 часов годами читал Писание, не мог оторваться от этого источника воды живой, умилялся, радовался, в нем пребывал; мне не нужно было ничего другого, только Писание. А мы не чувствуем, не любим, в нас нет огня».

 Как харизматик, он этими словами зажигает сердца людей, кто-то начинает плакать.

Но я более критически, хладнокровно воспринимал его, хотя какие-то струнки он задел и в моём сердце.

Игнатий все делает своими руками. Он живёт в хижине-полуземлянке, и ешё у него есть каланча, трёхэтажное строение на столбах, деревянная, так называемая «балерина» – аббревиатура, которая расшифровывается: Ба(шня)-Ле(тняя)-Р(езиденция)-И(гнатия)-На(чальника). Это вышка с лесенкой, там голубятня, жилище – лежанка за занавеской от комаров, книги, статьи, работа. Я всё это рассматриваю, а он в это время мне что-то говорит, по мозгам. Потом он и говорит: «Когда я говорю, ты не читай, слушай». А потом: «Полюбился ты мне, игумен, оставайся».

Вообще он чуть не прослезился, когда я уезжал. Искренно просил прощения. (Я же, так сказать, терпел все его выходки, всю его критику).

- Католики – еретики, но это Церковь, она имеет трёхчинную иерархию.

- А Московский Патриархат – Церковь?

- Церковь, но смертельно больная.

- А старообрядцы?

- Поповцы – Церковь. Я признаю их священство; а беспоповцы – нет.

Наиболее чистые из всех для него – это зарубежники. Особенно высокое его мнение – о митрополите Виталии. Таких проповедей, как у митрополита Виталия, Игнатий больше нигде не слышал. Как он молится! Возвышенно отзывался о нём.

Самый любимый святой – Златоуст.

Еврейская тема: конечно, мировой заговор, сионизм, масонство, протоколы – это всё реальность, действительность, и отвергать всё это нельзя. Но гнать евреев нельзя. Если мы будем гнать евреев, то будет адекватная реакция. А то что нас гонят в республиках, это так нам и надо, мы допекли всех.

Как же, мы же настроили заводов в Прибалтике?

А лагеря, Сибирь, каторга? – это всё бумерангом на нас, это важнее, чем заводы в Прибалтике. Мы причинили столько бед этим народам, поэтому это всё аукается нам теперь. Нечего возмущаться, сами виноваты.

Вот я был в Латвии, я выучил язык за полтора месяца. И меня латыши на руках готовы были носить. Ну, а массам трудно было выучить язык? Ни стимула, ни учебников не было? Нет, сами виноваты, нужно было учить язык.

«У меня настолько развито воображение, – говорит Игнатий, – что я как бы чувствую запах крови, когда описывается битва. Всадники Апокалипсиса. «Встань, солнце!» Иисуса Навина. Реально вижу и чувствую это.

Когда читаю «Жития Святых», то я чувствую, как они страдают, как их мучают, на костре сжигают, и когда записывал кассеты, то просто изнемогал, потому что всё чувствовал на себе. Спал при этом только два с половиной часа. Меньше не мог, организм не выдерживал.

 Проповедовал у баптистов-пятидесятников по 8 часов, менялись аудитории».

Десятки вопросов были обсуждены с Игнатием. Например, что чувствуют смертники? Дело в том, что Игнатий единственный из мирян имеет доступ к приговоренным к смертной казни в Алтайском крае.

«Я не имею этого дара, определять, что чувствуют люди», – ответил он. И рассказал мне такой случай.

Один корреспондент пожелал узнать, что чувствуют смертники. Недельку пожить в камере приговорённого. С прокурором договорились устно. Попал он в эту камеру, вжился в образ, в обстановку, конечно, скрыл, что он журналист, и для какой цели, как будто он тоже смертник. Потом ему приносят газету, где написано, что прокурор скончался скоропостижно. Никто в мире не знал больше об этом тайном договоре, о том, что такой эксперимент проводится. Проходит неделя, вторая, третья, месяц прошёл, вот уже громыхают ключами, чтобы вести на расстрел. Никакие аргументы не принимаются, «извините, я здесь случайно» – расценивается, что человек помешался в ожидании смерти. Всё, никаких. Он уже изнемог в своих попытках оправдаться, решил, что всё, доигрался. И привели его к прокурору живому. Седого. И говорит ему прокурор: «Ну, что, познакомились?» – «Да». – «Ну, всё. Лучше, чем таким образом, Вы никогда не поймёте ощущения смертника».

Одна из основных тем Игнатия – торговля в храме не допустима. Он открывает книгу правил, 76 правило 6-го вселенского Собора. Смысл такой, что недопустимо в храме и на территории торговать. Нигде в правиле не говорится об исключении, послаблении в случае необходимости. Не скрою, что под влиянием Игнатия я резко ограничил торговлю в храме: во время богослужения она полностью прекращается, всё просто убирается дабы и рассматриванием не отвлекать.

Игнатий собственноручно несколько библиотек организовал. Об этом была заметка в газете. Он договорился с администрацией полиграфического комбината о том, что будет брать отходы бумаги и эту бумагу реализовывать. И в течение нескольких лет ровно в 6 утра приходил мужичок, который брал несколько десятков килограмм этой бумаги и разносил по местам заключения, по детским домам.

Бичевал сергианство, то есть их политику компромисса, угодничества перед властями. Он говорит, что сергианство – это явление апостасийное, предантихристово, когда Церковь теряет свою независимость, соль, когда идёт в услужение сильным мира сего, и когда всё оправдывается. Это значит, что мы подошли к краю пропасти.

Вообще, говорит, в храмах Патриархии нарушается 57% всех канонических правил, а у нас – ни одного. Мы всё это отсекли – торговлю в храмах, нестрогое оглашение, брадобритие. Я говорю: «Игнатий, открываются храмы зарубежные, зачем нужен этот раздрай?» Он считает, что это естественно.

А паствы должно быть у священника не более 50 человек, это оптимально. (В лагере не больше 80). Если больше – это уже потеря контроля, всё расползается. Оптимально для качественной работы – 50 человек, чтобы знать все нюансы, обстоятельства жизни, слабости, немощи. А так – огромные массы, нет фиксации членства в приходе – это всё аморфные образования, тут не может быть качественной работы. А ешё лучше – не больше 30.

«Я всегда молился о крушении тоталитарного режима, и никогда не молился о властях и воинстве».

«Игнатий, а как же мнение епископа, вы что, игнорируете?»

«Отец, для меня авторитетов нет. Мнение епископа – писк комара. Главное – правило. Не исполняешь – ты для меня не авторитет. Главное – Писание, святые отцы, канонические правила. А то, что нарушали раньше, до Никона, в Древней Руси, в Петровской Руси, в начале XX века – это для меня не пример. Нарушение есть нарушение, когда бы и от кого бы оно ни происходило, главное – правило, а нарушитель есть нарушитель».

«Баптисты – еретики, но у них много хорошего. У нас истина, а у них – жизнь. Нужно соединить достоинства и моменты светлые и положительные. У нас истина, но как бы всё законсервировано и не работает в должной мере, а там ересь конечно, отрицание икон, святых, но есть жизнь, знание слова Божия, миссионерская работа, молодёжь и т. д.». Вот такая мысль прозвучала.

Когда он постучал мне по животу, я ему говорю, что это всё по болезни. Я мяса не ем.

- Отец – эти явления от беспечности и многоспанья. Необязательно от переедания.

Однажды у Игнатия сердце схватило. «Жена плачет, даёт таблетки, а я не беру, валидол даже. Нужно выспаться и пить воду с мёдом. И всё прошло».

Но однажды он попал на операционный стол. Когда его на стол положили, он сказал: «Меня оперируйте без обезболивающих препаратов. Я хочу как Спаситель мой на кресте, пострадать». И когда его оперировали, он проповедовал студентам-медикам. Ну где вы такого ешё человека встретите?

 «Отец, не верь, когда о мне говорят, что я не признаю молитв за умерших. Я умру, молись за меня». Несколько раз это мне говорил, когда мы были на их местном кладбище.

«У нас в деревне сухой закон, но когда бывают свадьбы, мы празднуем их очень хорошо, бывает вино, но танцев нет. Поют только божественное». Хотя на костре были и светские песни.

«Я – жизнелюб, люблю природу, работать, люблю людей».

«Игнатий, а почему у вас тут не чувствуется патриотизма, всё космополитично, идеологии патриотической нет».

«Ну пошли, говорит, по деревне, посмотришь нашу идеологию!»

Вот огород, своим горбом – всё ровно, ухожено. Пруд – сами рыли, плотину делали, говорили, что не выдержит, но выдержало всё. Амбар, ангар, церковь».

Пошли по домам. Там хозяйство, свинарник, несколько десятков свиней. Я чуть не упал в обморок от запаха.

То есть люди работают, трудятся. «Вот наша идеология не на словах, а на деле». Не хочу, говорит, умирать, хотя чувствую приближение конца. Ему только 60.

Я говорю: «Игнатий, а как же вечность, награда, обители райские?»

«Я не имею опыта той жизни, а здесь хорошо в Божьем мире – птички, лошадки, овечки, голуби».

Баня там у них самодельная. Всё от земли, из подручного материала, никаких дотаций от государства ни на лагерь, который функционирует 26 лет, ни на строительство деревни.

- У нас полное самообеспечение.

- Игнатий, кризис, народ бедствует, зарплату не платят.

- Никакого кризиса не признаю. Всё есть под руками, воздух, вода, трудись, молись, никакого кризиса. Вот мы продукты запасли, дрова – никакого кризиса. Нам нужно только соль и спички. Всё это выдумки, недоразумение, нытьё – надо работать, все возможности есть Это всё от нашей бездуховности.

 Игнатий, вы на массу работаете, или индивидуально? У вас есть понятие о «ключике» к каждому человеку?

Да, говорит, и к тебе я нашёл ключик.

- Вот, говорит, муравейник. Его разрушили, уничтожили, а я его восстановил, оградил. И таких примеров – десятки. Вот теория – своими ручками сделано всё.

Одно из самых моих сильных впечатлений в жизни – жизнь в Потеряевке и общение с Игнатием.

 Исключительно одарённая, богатая духовно личность, постоянно открываются новые и новые грани. Ежедневно общаешься с 5 утра до 9 вечера, и каждый день неповторим. Десятки новых примеров, никаких повторов, никакой скучноты – новые краски и грани.

Спрашиваю: «А что же у вас лестовок нет в храме, подручников?»

Он говорит: «У меня дома есть. А в храме я считаю, что всё это не очень нужно. Не нужно лишних сложностей».

Опять говорит: «Я скоро умру. Не могу жить вполовину, только с полной отдачей, в полную меру. Хорошо на Божьей земле».

И опять стихи какие-то прозвучали.

Лазили с ним по голубятням раза три.

Такая сценка: у матушки его брата Иоакима сестра больна болезнью Дауна. Заходим мы с ним на этот двор, где матушка с сестрой живут. Сестра эта работает на огороде. Блаженненькая такая, чистая, но немного капризная. Игнатий подошёл к ней, обнял, по головке погладил. «Дядя Игнатий, я тебя очень люблю!» Хотелось это сфотографировать.

На тему мальчики-девочки.

В лагере детском купание строго отдельно. Вначале мальчики, приоритет всегда мальчикам. Подчеркивается, что мужчина – это всё, женщина – второй разряд. Мальчики – воины, будущие священники. Вот закон Божий, никакой эмансипации.

Каждый раз после завтрака, обеда бывает разбирательство недостатков, анализ событий дня. И вот он спрашивает: «А что это у вас за игры появились странные: казаки-разбойники? Мальчики хватают девочек, те смеются, им это нравится. Прекратить! Девочки у нас неприкасаемые. Никаких игр с такими моментами». Отсёк.

Наказание – не купаться какое-то время. Очень воздействует.

Игнатий несмотря на то, что он такой жилистый, подвижный, у него повреждение позвоночника. Утром он переворачивается на постели, потом сползает на колени перед кроватью, для того чтобы встать. Деформация позвоночника.

Не употребляет мяса, вина вообще; не употребляет сахар и соль в отдельном виде, этого не бывает на столе никогда.

За всё время существования лагеря в нем побывало 2500 человек. Одна женщина была 18 лет подряд в этом лагере, уже с детьми приезжает. Некоторые женщины стали жёнами священников.

Главное – подход к человеку как к личности. У Игнатия нет сюсюканья с детьми, он говорит всегда серьёзно, прямо с людьми любого возраста. У него нет возрастного подхода. С детьми надо серьёзно, как со взрослыми, считает он. Главное – живая нестандартная любовь, и они это чувствуют. В этом секрет нашего успеха.

Ещё из наставлений Игнатия детям:

«Вы садитесь за стол – ложку почерпнул, изо рта она должна выходить чистая. Если что-то выходит – ложку чайную даем. Не надо издевательства над природой. Есть определенные правила – дым всегда идёт вверх, а вода – вниз, и мы должны к этому приспособиться.

Когда человек бывает печальный, говорят – депрессия; верующие говорят – уныние. А я отвечаю на это простым словом, я для себя сам это вывел – от плохо сделанной работы. Все удивляются, как ты просто сказал, святые вон как мудро сказали, а ты так. Да, просто, топорно. Плохо молишься – отсюда уныние. Плохо работаешь, плохо встаешь. А почему? Вот вы вечером долго не можете заснуть или быстро засыпаете? Сразу. Мне не надо ходить и кричать в 12 ночи: «Валерка, домой!» Вы только у меня ноги дотащили – все сразу уснули. Здоровый, крепкий сон. Когда сна хорошего нет – это мучение для человека.

Поэтому на душе должно быть спокойно, вечером попросили друг у друга прощения, два часа после еды прошло, больных никого у нас нет, непослушных мы изгнали. Немедленно. У нас фактически костяк установился, теперь мы можем только трудиться, помогать друг другу и ждать приезда гостей.

Мошка полетела – холода не предвидится. Пока летают ласточки внизу – это значит давление давит мошку, она летает внизу. Мошку не видим, давления не замечаем, а ласточек видим. Как ласточка поднялась к верху, это означает – готовиться к прояснению, ясной погоде. Давление ослабло, мошка поднимается кверху, ласточки ловят мошку. Замечайте природу, как и что.

Так, платочки. У кого нет? Ну, молодцы. За стол садимся в молчании.

Итак, выход только один – вернуться к Евангелию, взять в руки эту Божественную книгу и сказать: «Если Ты, Господи, будешь меня по ней судить, то значит, по ней надо жить, и с этим мандатом я явлюсь перед Богом. Откуда известно? – Евангелие от Иоанна, 12 : 48. Христос говорит:«Я вас не сужу. Слово, которое Я говорю, Оно будет судить вас в последний день». Если Оно нас будет судить – любой вам ответит, даже не юрист – то по Нему надо поступать. И к словам Божиим ничего нельзя прибавлять. ИзПритчнй Соломона (30 гл. 6 стих): «Не прибавляй к словам Его, чтобы Он не обличил тебя и ты не оказался лжецом». Откровение 21:27: «Участь лжецов – в озере огненном, это смерть вторая». «Так что, совсем лгать нельзя?» – «Нельзя». – «Узкие врата ведут в вашу общину». – «Да, это по образу небесному».

Игнатий вспоминает детство.

Отец был контуженный на войне засыпанный там, ему руку оторвало. И вот он рассказывал, как жили при единоличной жизни, как пришли оглоеды – коммунисты. Как раскулачивали, отнимали. Отец говорит, и забудет, что я рядом. Пять лет ребёнку – я сижу сзади него и плачу. Вообразить нельзя, как всё это было для меня тогда. Эх, вырасту, я им отомщу, всегда думал. И вот пасу – ребятишки сейчас пасут – скучают, а я не скучал – у меня с собой целый арсенал ножей был, я их метал и метал. На коне скакать, прыгать, по деревьям лазать – одну веточку если достану – я уже на макушке буду. Сколько раз срывался. У меня несколько ружей было, и везде патроны подоткнуты были, где бы я ни выскочил – в окно, в двери. Собака дрессированная рядом. Ложусь – под ногой и возле головы – нож, топор и ружье. Я в руки им никогда не дамся живьём. И так себя готовил. Себя резал, стоя спал. Всё учился делать. Готовился народным мстителем быть. Песню услышу про «Орлёнка» – представляю всё о себе, что в революцию я был бы в армии Колчака и умер бы вместе с нашими патриотами белыми, чтобы эта мерзость коммунистическая даже не водилась.

И какое счастье, что встретилось мне Евангелие, Христос на пути. Мне как-то брат Иоаким говорил, что если бы ты к Богу не обратился?! Мы же все за тобой шли.

Я с детства был наделен такими качествами, которые не приобретают – это качества лидера. Теперь я узнал, что существуют эти шесть качеств, выделенных специалистами, а я их как будто от рождения имел.

1) Воображение. Представлять до конца цель, преграды, средства необходимые. Чётко поставленная цель.

2) Знание. Абсолютно точно знать, о чём говоришь, должен быть вооружен знаниями.

3) Умение, что делать, уметь это выполнить.

4) Решительность.

5) Беспощадность ко всякому разгильдяйству.

6) Привлекательность образа. Руководитель – всегда в центре, хотя его может быть и не видят.

Когда люди начинают завидовать и что-то говорят, я вспоминаю стихотворение Горького (Горький писал ешё и стихи, целая книжечка есть, не только проза). И вот он, обращаясь к завистникам, говорит:

А вы на земле проживете,

Как черви слепые живут,

Ни сказок про вас ни расскажут,

Ни песен про вас не споют.

Путь мой был только один, другого пути даже не предвиделось. Ни на какие компромиссы идти не мог. Помню, брат старший что-нибудь начнёт говорить, и скажет неправду, чтобы выгородить себя, я не морщась стою, у меня с открытых глаз слёзы текут. Настолько мне было больно и обидно.

И когда я понял всю эту официальную ложь, статистику, можно понять, какая у меня в душе происходила борьба. Поэтому, когда я прочитал «Отверженные» Виктора Гюго, запомнил, что Жан Вальжан говорит: «Не было цели другой, как спасти не жизнь свою, но душу». Слово «душа» было для меня сакральное. Оказывается, её можно спасти. И это я узнал только после армии, когда в руки попало Евангелие, и не где-то, а у пятидесятников.

Если бы священники сказали, в мои годы-то, на 20 лет раньше я мог бы ко Христу прийти, хотя пришёл в 22 года. И не блукал бы, не ходил столько времени в поисках истины. А так, не перейдя к сектантам, я остался совершенно одиноким в православии. Веру заложили, но не Евангельскую, а старообрядческую, в Страхе Божием – Бог накажет, будешь мучиться в аду. Это великое дело – иметь страх Божий, но это не всё. Начальная стадия. Никто мне не рассказал о любви Божией, что за меня умер Христос, страдал. Никто мне не показал Евангелие, Слово Божие. А в моей душе уже было всё готово, меня не надо было убеждать; только в руки попало Евангелие – через пять минут я был христианин.

Только ради Христа и Евангелия смиряешься. Это жизнь.

О Боже мой, даже представить не могу, что бы было, если бы в руки не попало Евангелие. Давным-давно ушёл бы с этой земли».

Игнатий говорит: «Я пессимист, это моя установка. В том смысле, что нужно в жизни всегда ждать самого худшего. Не нужно розового оптимизма, наигранного, а нужно готовить себя к испытаниям, к самому худшему развитию событий».

«Мне говорят, что я подавляю волю детей, что свободы нет Говорю: “Да, я подавляю волю, чтобы была воля Божия в людях, воля старших. Ребёнок – это дикий ослёнок, пластилин, и что из него вылепишь, то и будет на всю жизнь. Главное – воспитать человеком. Как Пирогов сказал”. Пример из жизни святых. Подвижник в пустыне. Диавол искушает: “Тебе ешё трудиться так 30 лет”. А там жара и прочие трудности отшельнического жития. А мудрый отшельник говорит: “А я думал, что 100 лет придется мне трудиться”. И диавол, посрамлённый, исчез».

Игнатий говорит: «Умный думает, как выбраться из ямы, а мудрый, как не попасть в неё». И таких прибауток у него десятки.

Возвратившись из Потеряевки в Барнаул, мы имели несколько интересных встреч. Особенно запомнились встречи в редакции журнала «Ревнитель» и с активистами местного отделения «Чёрной Сотни». Игумен Кирилл (Сахаров), 1999 г.».

(Адрес: 109172 Москва-172 Берсенёвская наб. 20-22, Никольский (Св. Троицы) храм на Берсенёвке, тел. (095) 230-03-18).

 

«Многоуважаемый Игнатий Тихонович. С сожалением узнал о Ваших невзгодах. О. Николай Войтович в содружестве с уполномоченным и некоторыми местными властями при непосредственном участии приближённых своих мирян просто развернул против Вас атаку. Думаю, что такие священники старой школы, ещё времён сталинизма, во многом определяют сегодняшнюю церковную политику, и, конечно, ни о каком покаянии здесь говорить не приходится. Они под улыбку митрополита Ювеналия лишили о. Глеба Якунина гражданского права быть избранником народа. Думаю, что они пойдут на всё, чтобы закамуфлировать свою роль в сталинские и застойные годы, и даже некоторых во времена гонений. Крепитесь дорогой брат. Ваша деятельность сегодня очень нужна, и она принесёт, пусть не сразу, обильные плоды! Желаю Вам крепости духовных и телесных сил, обильных Божиих благословений в Ваших трудах. От Николая Тронского».

 (123373 Москва,  бул. Яна Райниса 45, корп. 1 кв. 243 Г. П. Якунин 949-19-65. 107143 Москва, ул. Н. Химушина 7-1-21, Тронский Николай Андреевич 966-28-09).

«Остановите Лапкина»

«Депутат КЗС Владимир Петренко вместе с несколькими чиновниками побывал в так называемом стане-лагере проповедника Игнатия Лапкина в селе Потеряевка и установил очевидность творящегося там беспредела. Антисанитария, трудовая терапия и побои за те или иные провинности – такова воспитательная методика Лапкина для нескольких десятков его подопечных. Какой ещё нужен властям повод для того, чтобы остановить кликушествующего проповедника» («МК на Алтае» 24.6–1.7.99, стр. 9).

«Лагерь Лапкина закрыт»

«Чиновники подошли к этому уникальному православному лагерю с традиционной меркой, как к обычному оздоровительному. Таким образом Алтай лишился ещё одного места отдыха для подростков» («Молодёжь Алтая» 24.7.99).

«Православный лагерь-стан в деревне Потеряевка закрытпостановлением краевой службы госсанэпидемнадзора»

«Ещё в июне Игнатию Лапкину, создателю лагеря-стана было направлено предписание о необходимости выполнить обязательные требования: «надворные туалеты не отвечают гигиеническим требованиям». Что ж, тогда на Алтае придётся закрывать целые деревни? В предписании Лапкину также предлагалось «обеспечить наличие в лагере спальных комнат с площадью три с половиной квадратных метров на ребёнка, камеры хранения, комнаты для сушки одежды и обуви, медпункта с изолятором, комнаты отдыха, пищеблока с горячим цехом, с раздаточной, цеха мясо-рыбного, овощного, моечных цехов кухонной и столовой посуды, складских помещений». Предписание должно было выполнено до пятнадцатого июля. Учитывая, что для всего этого у Лапкина просто нет денег, к 15 июля он ничего не выполнил, и санэпидемслужба издала постановление... Вот так, никто не виноват, и все хотят как лучше, а лагеря – не будет» («Свободный курс», 29.7.99) .

«Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела»

«И. о. прокурора Мамонтовского р-на юрист 3-го класса Жабина Е. Е.  Установил:

В ходе проверки установлено, что целью лагеря-стана явлется воспитание детей на основе православной веры. Легерь имеет зарегистрированный Управлением юстиции Алтайского края Устав, внутрилагерный устав, предусматривающий правила поведения, запреты, нарушения. В случае нарушения правил, предусмотренных уставом, применяется наказание, адекватное сделанному проступку: лишение права купания, прикосновение лопухом, крапивой к ногам, ложкой ко лбу. Применение в лагере наказания предусмотрено уставом лагеря; они не носят характер мучений и истязаний, а имеют символический характер (л. д. 3-5). Согласно объяснений детей, наказание в лагере существует, но имеет оно символический характер и применяется справедливо. Ни при наказании, ни позже него дети не испытывали физическую боль, обиду. После наказания ни у кого из опрошенных детей никогда не было синяков, ссадин.

Наказывает детей, согласно Устава, только И. Т. Лапкин. Наказание происходит в уединённом месте, чтобы не смущать наказываемого. Все опрошенные дети считют наказание безболезненным и справедливым. Данные объяснения дали, в частности: Самопальников Илья, Глушков Максим, Плеханов Даниил, Фатеева Юля, Клименко Дима, Самопальникова Катя, Зотова Настя (л. д. 6-12). Согласно объяснений Золотовой В. Ф., врача пос. Потеряевка, случаев обращения детей с жалобами на побои, следами побоев, не было. Дети в лагере здоровы, чувствуют себя прекрасно (л. д. 2). Согласно акта освидетельствования (л. д. 1) телесных повреждений, следов побоев у детей не выявлено. Учитывая, что факт применения физического насилия, жестокое обращение с ними в лагере-стане, находящемся в пос. Потеряевка Мамонтовского района не нашли своего подтверждения, в действиях начальника, воспитателей лагеря-стана отсутствуют признаки состава преступления, предусмотренного ст. 156 УК РФ. 30 июля 1999 г. Село Мамонтово, пом. прокурора Мамонтовского района, юрист 3-го класса Е. Е. Жабина».

«Лапкина “прикрыли”»

«Слава Богу, хоть кто-то добрался до пресловутого священника Игнатия Лапкина, организовавшего свой персональный детский лагерь. “Прихлопнули” его работники СЭС, предписания которых о наведении порядка Лапкин полностью игнорировал. Антисанитария в лагере, говорят, была отчаянная. Председатель комитета КЗС по социальной политике заявил корреспонденту “МК на Алтае”, что эти действия никак не связаны с религиозными воззрениями неистового священника.Дело в элементарном законопослушании. А кто ты, хоть буддист, хоть мормон – дело десятое. Но Лапкин, как известно, так просто никогда не сдаётся. Так что грядут судебные процессы»(«МК на Алтае № 32 от 19-26 августа 1999 г., стр. 10).

Протоколы суда по делу №2-40/02 по иску Лапкина И.Т. к «МК на Алтае»8 февраля 2002 г.

62. Нечаева Г.Б.:Ребенок мой был в лагере 4 лета; за это время  сама я была там не менее 7 раз. Никаких претензий я к лагерю не имею. Ребенок хорошо отдохнул. Санитарные условия хорошие. Туалет и кухня всегда были чистые.

63 об. Зубрицкая А.И.: В лагере работала 4 года с 98 г. К нам приезжают дети разные, часто непослушные, но в лагере  быстро исправляются. Сначала предупреждается  ребенок, потом наказывается, если повторно нарушает порядок (тел. 34-47-50).

Л.Д. 57. Прокуратуракрая…Этот лагерь не может быть отнесён к категории религиозных организаций. В связи с этим прокуратурой края  в управление юстиции внесено представление об устранении указанных нарушений и аннулировать   регистрацию лагеря-стана. Как религиозная организация лагерь является образовательным учреждением, созданным двумя  религиозными общинами и подлежит регистрации в соответствии с законом... по факту ненадлежащего исполнения обязанностей Лапкиным И.Т. по воспитанию детей, прокуратурой принято обоснованное решение об отказе  в возбуждении уголовного дела за отсутствием в его действиях  состава преступления, поскольку жестокое обращение с детьми не  нашло своего подтверждения. И.о. прок. края. ст. сов. юст. В.А. Митрохин.

74 л.д. Информация о  лагере-станев пос. Потеряевка.

Цель: изучение контингента детей и взрослых и их взаимоотношений. В результате посещения 21 июня 1999 г. было выявлено, что  на день посещения в лагере  было 24 ребенка от 6 до 16 лет. В основном дети из г. Барнаула. 7 детей из г. Тюмени, которые привезены богослужителем. 2 ребенка из Солтонс. р-на. Одна девочка из с. Корчино. При приеме детей и взрослых в лагерь-стан заполняется журнал – регистрация. В нем фиксируют: прибытие, возраст, адрес, стоимость путевки, данные на детей и на родителей или опекунов детей, медицинское обследование детей. Отсюда следует, что беспризорных детей в лагере  нет. Обслуживают лагерь-стан 5 жителей г. Барнаула; из них у одного незаконченное высшее образование, один студент АГУ, остальные в возрасте от 23 до 50 лет. Все имеют санитарные книжки. Устав лагеря-стана зарегистрирован. В нём предусмотрены наказания, что противоречит «Конвенции о правах ребенка». ст.19. «Государства-участники принимают все законодательные, административные, социальные и просветительные меры с целью защиты ребенка от всех форм физического и психического насилия.  Общение детей с посторонними людьми запрещено начальником лагеря-стана Лапкиным И.Т., что также  противоречит «Конвенции о правах ребенка». «Государства-участники обеспечивают ребенку, способному сформулировать свои собственные взгляды, право свободно выражать эти взгляды по всем вопросам, затрагивающим ребенка… взглядам ребенка уделяется должное внимание в соответствии с возрастом и зрелостью ребенка».  Зам. пред. ком. по образовании А.В. Гуженко. Инспектор комитета  по образованию Н.Ф.Тыщенко.

87 л.д. Информацияо санитарном состоянии православного лагеря-стана в п. Потеряевка. О существовании лагеря (летнего) для православных детей я узнал случайно в июне 1998 года, когда на одной из планерок в районной администрации мне был задан вопрос: вот вы (имелась в виду санитарная служба) предъявляете такие высокие требования к открытию  летних оздоровительных лагерей. Как же вы допускаете существование лагеря в пос. Потеряевка? По моей инициативе была создана комиссия. С началом летнего сезона 1999 г.  с целью обеспечить хотя бы минимальное сан. эпид. благополучие, было дано Лапкину И.Т. санитарное предписание от 26.04.99 №496, которое было выполнено только частично на 45%…

87 об. (об. – оборотная сторона листа) Прокурор района от содействия устранился, заняв выжидательную позицию (письмо №2-1186/99  от27.07..99)  По инициативе ЦГСЭН была создана комиссия в составе меня, Гайдук Н.Я. Горбатых А.П., Вдовиной Т.П., Гончарова Н.С., Михайленко С.П., участковый милиционер. Получив от неизвестных лиц информацию о готовящейся проверке, Лапкин И.Т. привлек жителей  села Потеряевка, организовал  отдыхающих детей и выставил перед лагерем заслон, не допустивший комиссию на территорию лагеря. (акт от 2.8.99) Вместе с Хорошевым Е.А. мы прибыли 19.8.99 и установили акт отсутствия  детского организованного коллектива в лагере-стане, что однако не гарантирует возобновления его существования в следующем году. В момент посещения лагеря Лапкин вел себя крайне агрессивно, допускал оскорбления в адрес контролирующих органов  местного самоуправления и правительства России. Г.Е. Смирнов

91 л.д. 26.июня  с. Потеряевка. Акт.  Нами:  Смирнов Г.Е – гл.санитарный врач по Мамонт. р-ну, Риферд Ю.Н. – прокурор Мамонтовского района проведено обследование с. Потеряевка на предмет функционирования православного лагеря-стана. Обследование установило:  в лагере присутствие детей не   обнаружено, но ведутся работы по подготовке  лагеря к приёму детей. Ремонтируются сараи, используемые  для жилья, кухня, печь для выпечки хлеба и т. д… Персонал лагеря (3 чел.) отказался от подписи. «Начальник» лагеря, как он себя именует, Лапкин И.Т. на момент обследования отсутствовал. Со слов персонала, в это время он производил  набор детей в г. Барнауле.  Заезд намечен после 10. июня. Гл. врач сан. эп. станции Смирнов Г.Е.

96.  Министерство  юстиции. Решением ж.д. суда от 10.03.01    лагерь ликвидирован. Дважды: 12.10.2000 и 26.02.00 религиозной организации детский лагерь-стан отказано в государственной регистрации.  Распоряжение гл. управ. юстиции №329, №450 В настоящее время детский православный лагерь-стан в пос. Потеряевка осуществляет  свою деятельность без статуса юридического лица. Нач. юстиции Н.А.Проценко 24.1.02. №01-06/2

130 л.д. Резолютивная часть. Решение. Судья Сухарева Т.П. Заседатели Евсеева С.П., Митрофанов В.М. Секретарь Малахова М.Б. Исковые требования Лапкина И.Т. удовлетворить в части признания не соответствующими действительности, порочащими честь и достоинство Лапкина  в газете «МК на Алтае» от 24.6-1.7.99, в статье: «Остановите Лапкина», «установило очевидность творящегося там беспредела.. Антисанитария… побои,  Кликушествующий проповедник» – признаны несоответствующими действительности. В газете «МК на Алтае» от 26 авг. 1999 выражения: «предписания  СЭС полностью игнорировал, антисанитария в лагере была отчаянная» – не соответствуют действительности.  Обязать опубликовать на той же полосе  опровержение.С «ЗАО МК-Регион» 5 тысяч рублей взыскать в пользуЛапкина И.Т. С «ЗАО –МК-Регион» госпошлину в размере 1 тыс. рублей. Может быть обжаловано в Краевой суд в 10-дневный срок после изготовления мотивированного решения (8.2.02).

 Выписки из протоколов суда.  Допрос свидетелей:

143 об. Петренко В.С.: У меня к Православию отношение очень хорошее. Я помогал очень многим, когда был депутатом. Всемерно помогал тем, кто подвергался гонению по вере.  Конвенция  о детях с июля 91 г. действует и я соблюдаю конвенцию.  У Антония я спросил, давал ли он благословение в лагере.Он отказался. Я  работал 40 лет в образовании и увидев лагерьпонял, что он  существовать не может.

146. Суд:Право истца  в выборе ответчика, одного из ответчиков. Редакция переехала в бывшую прачечную.

147 л.д.  Петренко: возможно я говорил про лагерь корреспондентам, но не в такой форме.   Согласен, что это – грязная и непорядочная  газета. Я её никогда не читал.

147 об. Бобров Г.А. (первый секретарь ж.д. р-на КП РФ)Сизова 26-6,  пенсионер. Я писал, как журналист начинающий. Дети  спят   в келье, прямо с улицы залезают на полати. Спят вместе в девочками  мальчики. Антисанитарные условия... А из Москвы представитель был бомжеватого вида, он сидел в шапке за столом во время обеда и обедал с детьми. Я был там днём, дети там весь день  не спят. Я был в лагере часа три.

149.об. Афанасьева Вал. Ив.: 2.6.55. Мамонтово Секр. комиссии по делам несовершен. предупреждена, по ст.307,308 УК РФ   16.6.99 Жители пос. Потеряевка живут хорошо, дома хорошие, природа хорошая. Лагерь-стан  расположен в степи, построен из горбыля, помазанного глиной, т. е. показное  убожество. Одеял совсем нет. Явно нарушается конвенция о правах ребенка ст.19 (о ребенке 4-х лет). На земле всё находится; на 7 метрах (В действительности же каждая келья площадью 11,5 кв. м. и в ней находится не более 8 человек. Спят вверху и внизу).На лицах детей радости нет. Бледные и измождённые.

151 об.  Из бесед с детьми  знаем, что  дети спят  вместе мальчики и девочки. Я не знаю, почему лагерь называется «стан». Он не передвижной.

Смирнов,1947 г.р., Мамонтово, Советская 113: Лагеря в Потеряевке нет. Есть местосодержание детей. Имеются постройки типа сарай, и в них содержатся дети от 10 до 15 человек в одном месте.Поступил ребенок в больницу без документов. Его выкрали из приёмного отделения. С детьми я беседовал: от слёз, до смеха было. Кому-то нравится там, кому-то не нравится, кому-то всё равно. Постельных принадлежностей нет. Кто что с собой привезет, на  том и спят. Баня и прачечная находятся в одном помещении. Условий для стирки никаких, одна машинка. Глажения совсем не предусмотрено. Я не видел чистых простыней, нет условий для нормальной помывки детей и старших. Яму сливную из бани я не видел. Слив идет в пруд. Да, возможно, что ребёнок заболел не в самом лагере, а уже дома.

153 об. КрасиловВл. Марк.: Партизанская 146-20 Барнаул. Ком. отд. по образов. Я был давно заинтересован увидеть и побывать  в лагере. Мы попали туда с комиссией. Как будто попал в 16-17 век. Мазанки, землянки, банька. Всё находится на ветру, на небольшом бугорке, пруд рядом. Девочки и мальчики... С кем я разговаривал, рассказывали о своей жизни в лагере, дети рассказывали, что не спят с восхода солнца, и до ночи. Причем их наказывали за провинности, плёткой били, авоськой, во рту заставляют  что-то держать. В любом таком  учреждении за один удар ребенка или наказания  преподаватель будет дисквалифицирован. Кормление очень скудное. Мы ели вместе с детьми. Мяса у них нет. Родители детей ничего не знают об условиях лагеря. Жители Потеряевки тоже говорят, что ничего особенного в лагере не происходит. Ребёнку только задали вопрос, он в слёзы. Сразу видно, боится наказания, убегает.(Секретарь не записала такие слова Красилова: воспитательница старшая у них такая, что только взглянет на ребенка, а у того в два ручья слёзы от страха  бегут по щекам.)Дети  ничем не были заняты. В  другой раз мы приезжали, видели, что дети работают в чужом огороде, не в том. который им принадлежит. Никаких обязанностей у ребятишек нет. Ходили друг за другом, читали книги. Антисанитарные условия в лагере.

Малютина  Кристина:1983 г. Шумакова 68-96. с 91 года в лагере была. Никакой страшной антисанитарии не было. Когда выросли, сама стала работать в лагере воспитателем. С собой привозили мыло, мочалку.  Получала наказание и это не больно. Питались мы хорошо. Много молочного, зелени, рыба, ягоды. Наказание было за драку, матерки. Спали на подушках, одеяла были. Постель нормальная, чистая была. Игры  были подвижные, качели, бегали, игры, купались много. Ребятишки до 7 лет отдыхали в течение дня, спали. Постарше не хотели. В субботу перед службой спали все… (тел. 45-42-86).

156 л.д. Малютина РозаЮл.: (л.д.19 протоколов). Я рада, что существует лагерь Лапкина. Очень необычно  было в лагере, так как приехали туда души спасать, а не развлекаться. Мои  сыновья были проказники, они много говорили, что И.Т. за проказы их наказывал. Но больше для виду. Питались они хорошо. Дочь говорила, что сначала  много казалось, а на свежем воздухе  они всё съедали.

158 л.д. Зайнутдинова С.Л.: С 95 года была в лагере с двумя детьми. (Сказала, что ее муж Юра, когда ехал в Потеряевку ,то потерялся, и потом его нашли  убитым возле переезда около «Подстепновского» разъезда. Тут она прослезилась, рассказывая это суду). С 99 году я поступила в пед. университет и оставила детей в лагере, т.к. летняя сессия была. В лагере их кормят намного лучше, чем  я могла их кормить. И молоко и яйца. Дети находились всегда в лагере бесплатно. С ребятишками и я была в лагере, и не видела, чтобы  мой ребенок валился с ног. Ему было 5 лет, он щепки собирал, разве это работа. Стирала им белье в бане и воду сливали в яму, она находится выше бани. В бане есть место, где можно стирать. Есть место, где раздеваться и где  мыться. Всего три места (отделения).

158 об. Загуляева Г.А.:4-я Западная 81-50.  1,5 года работала в лагере. Девочки не имеют права заходить на территорию мальчиков. Моются в бане раздельно. Детей  наказывают, а они ходят потом и улыбаются, не обижаются  (тел. 33-25-77).

159 об. Петеримова А.П.: У меня 6 детей. Они все выросли в лагере-стане. Для  нас это была отдушина в летнее время. Меня всё устраивало в лагере. Старшие дети, кто уже понимали, они ехали с удовольствием в лагерь. Наказания были символические (тел. 23-19-48).

160. Политыкина Е.Вл.: 2 раза была в лагере, один раз бесплатно, и один  раз заплатила 100 руб. Телевизор смотрели.

161. Волков В.С.:В 98-99г. постоянно был в лагере и делал набор детей. Родители  интересуются этим лагерем. Я им условия разъяснял. Есть там матрацы, подушки, одеяла. Наедались дети хорошо. Я взрослый плотно наедался.  Наказание есть в лагере,  но я не слышал, чтобы дети жаловались на несправедливость... Ребенок может уехать из лагеря. Мы сообщаем родителям. Доски пилили. Никто из детей сильно не болел. В деревне есть свой православный  врач. Наказывали  пищей, при этом он тут же садится и кушает (тел. 22-69-62).

162 л.д. Яковлев В.А.,врач краевой больницы: Мои дети были в лагере не однажды. Дочери 14 лет, сыну 11 лет. Они довольны пребыванием в лагере. Все предметы для личной гигиены есть, личные полотенца, личные постели. Дети раздельно купаются, спят в раздельных кельях. Я испытываю удовлетворение, что есть   этот лагерь. В лагерь не примут, если есть  кожное заболевание или подозрение на вшивость. Пруд очищен, никаких острых предметов. Дети, когда были поменьше, я отправлял в лагерь. Постарше стали, они уже сами просились. «Пресловутый» священник – это так говорят всегда о неграмотных, а Лапкина достаточно послушать несколько минут, и будет ясно, что он знает Священное Писание очень глубоко. Дети в лагере содержатся  бесплатно, иногда чисто символическая плата. Я врач и могу заверить, что в лагере не было антисанитарии и там все условия содержания соблюдаются (д. т. 30-09-31, р.т. 29-05-83).

165. об. Капустина Т.К.:С 1991 года я знаю Лапкина. Я слушала лекции Лапкина в университете, слушала его проповеди по радио.  Этот человек настолько честен. Я технолог техник, преподавала в кооперативном техникуме. В лагере работала на кухне каждое лето. Наказание есть, мы об этом предупреждаем родителей. Я работала в лагере летом 99 года, нас комиссии атаковали. В котле у нас на кухне всегда горячая вода, хлорка есть, халаты есть. Дети помогают мыть посуду, есть дежурные постоянно… У нас есть знакомый журналист, которая  мир объехала. И она много говорила, что только один раз в Англии  лагерь видела похожий скаутский. Такой лагерь единственный  (тел. 36-85-78).

167 об. Клименко В.Ф. гл. редактор газеты «За науку» АГУ, Островского 36-18: Лапкина знаю лет 10. Там мне понравилось, строгая дисциплина. Наказание применяется чисто символически. Я сторонник строгого воспитания и считаю, что в этом лагере правильно воспитывают. Там находился мой сын.  Я был 2 раза. Дети  туда  направляются только верующие. За то, что не молился,  никогда не наказывают.  Антисанитарии нет там.  «Беспредел» – это нарушение всяческих законов. В лагере соблюдаются законы полностью. Мой сын на неделю со мной уехал, а потом  вернулся. Ребенок поехал по своей воле (д.т. 34-43-06, р.т. 26-15-06).

170 об. Прения,  Лапкин: В лагере у нас  мальчики и девочки спят раздельно и купаются раздельно. Самое главное  в воспитании девочек – это целомудрие девочек. У нас очень строгое воспитание. Я протестую против  показаний свидетелей, представленных ответчиком. Они лгали про меня и против лагеря. Дважды пытались против меня возбудить уголовное дело. Девочка одна не переставала воровать в лагере. Я повесил на нее табличку  «Я – воровка». Теперь она не ворует. Я знаю методы поднятия людей со дна. Мы руководимся Библией – других законов не  знаем. Навязывают нам конвенцию об охране детей. Придумки  масонские  для разврата  русских детей. Прав у детей  нет. Они должны соблюдать волю взрослых. В детях воспитываем  добро на принципах законности. Я никогда не унижал ребенка побоем.  Ни одно обвинение в мой адрес не было подтверждено. У нас  и чистота и святость, охрана детей. Это в других лагерях пропадают дети и воспитатели спят с девочками. Под конвенцией я не подписывался...  конвенция развращает  их. Считаю, что без наказания нет воспитания.

Представитель истца  Русаков К.В. (тел. 26-66-03).: Считаю, что на Лапкина устроили гонение. Они один суд проиграли и второй проиграли. Чтобы доказать свою правоту, ответчик предоставил свидетелей, которые дали подписку не лгать. Один говорит неправду и ссылается на Лапкина, что он говорил, что девочки и мальчики спят вместе. Такую информацию он распространял… Комиссия считает, что если дети читают книги, то они ничем не заняты. Если бы дети  весь день работали, опять был бы криминал. Макаренко писал работы в детской трудовой колонии. И на этих книгах воспитывали нас. Почему «МК»  не пишет, что творится в  зонах, какова  метода воспитания там. В «МК» информация появилась от корреспондента Самульцева, который звонил  Петренко и получил информацию от Петренко (тел. 23-06-41).

«Коммунистическая зараза»

«Сказал безумец в сердце своём: “нет Бога”»Пс. 13:1; 52:2 (За три тысячи лет до нас сказал это о безбожниках псалмопевец, царь и пророк Давид).

Какая же причина такого утверждения, какие доводы, события?

Оказывается, не надо для подтверждения этого ни Дарвина, ни Вольтера, ни Ульянова; достаточно одного: «Бытие определяет сознание», т.е. как живешь, то и жуешь«от избытка сердца говорят уста»Лук. 6:45.

Ответ в том же стихе Пс. 13:1 «Они развратились, совершили гнусные дела; нет делающего добро».

«Они развратились».Будучи у власти 72 года, безбожники-коммунисты развратили целую страну, 1/6 часть суши мира испохабили маразмом цели – сытое пузо.

Грех и преступление коммунистов-большевиков не только в их природном людоедстве. Они по природе своей, отрицающей дуализм человека, его бессмертную душу, кощунственно заявляют, что после смерти человека дела его, мысли, чувства исчезают, и что нет возмездия, нет Страшного Суда Божия.

А если жизнь человека приравнивается к биологической форме жизни животного, то изощренный цинизм такого человека-беса изобретет, измыслит тысячи способов, удовлетворить свою пылающую похоть животолюбца.

Дорвавшись до власти, пусть и малипусенькой, безбожник вцепится в неё, круша свою совесть, подминая под себя всех, будет по черепам соотечественников карабкаться к вершине своего положения и славе скоропреходящей, к дымному надмению мира.

Грех коммунистов состоит, главное, в том, что они объединились в корпорацию разбойников, палачей – мафия у власти.

Они не только лишали жизни, отсекли 100 млн. голов, но они уродовали, гнули, размозжали душу – делали поточным методом фабрики по выведению нового типа, вида человека – гоя, манкурта, зомби.

«Сатана сказал Господу: кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек всё, что есть у него»Иов 2:4 (3600 лет до наших дней).

Перемалывая в лагерную пыль в морозилках севера всю мощь России, потянув на Голгофу за царём и всю нацию русских, большевики крутили не только руки, но втаптывали душу в грязь пороков, пестуя сексотов, предателей, наушников – племя Иуд. И чтобы ни «клеили» на арестованного, он, не имея сил вынести нечеловеческие мучения, пытки от костоломов-чекистов, «признавался» во всём, давал любые показания – обвинения на любого. Только бы спасти себя, только бы не погибнуть!

Увы на увы, и ах, как мало кому это удалось. Лучшее, мужественное, человечное – всё сгинуло там. За жизнь свою отдана совесть, будущее детей. Дети от тех палачей унаследовали опыт подлости выживания, добавили мелочность цели своей.

И теперь не нужно пыток телесных – гнилое поколение горе-руководителей, отвыкшее от ломовой работы, ради сохранения за собой тепленького, насиженного греховного местечка-кормушки, сделает, скажет, подпишет всё, что потребуют петренки-зюгановы от бобровых-лавриненков.

Пример. На наш православный лагерь-стан в 1999 году Петренко B.C. наслал 15 комиссий. И что бы ни потребовали сказать, подписать, самое лживое, не соответствующее тому, что перед глазами, СЭС края, района и др. должностные лица – всё подтвердят. Так, к примеру, случилось и с прудом лагеря-стана. Пруд закрыть для купанья, т.к. сливная вода из бани при мытье в ней попадает в пруд. Вот как в действительности это выглядит.

(Прилагаем расчёты медиков о концентрации мыла в лагерном пруду).

О концентрации мыла в лагерном пруду посёлка Потеряевка Мамонтовского района Алтайского края, и о его «вреде» для купающихся детей из православного лагеря-стана.

1. Искусственно созданный пруд в пос. Потеряевка содержит примерно 25.000.000 литров воды. За годы своего существования (около 180 лет) в этом пруду сложился свой биоценоз, своя экологическая ниша, своя цепочка живых организмов – от бактерий и водорослей до рыб и диких уток. Это даёт полагать, что «система» жизни работает, а, следовательно, пруд самоочищается и имеет резервные силы для клиренса. Размер пруда: 250*100*2 м.

2. Один раз в неделю вблизи бани, которая стоит в отдаленном углу пруда, производится стирка мылом. Вода же со стиральным порошком строго выносится на гору в специальную сливную яму, расположенную в слое жирной глины. В лагерный пруд попадает только вода от мытья в бане детей 1 раз в неделю. На мытьё тратится не более 2-х кусков туалетного мыла, т.е. около 400 грамм. Расчёт показывает, что концентрация мыла составляет:

С=0,4:25.000.000х100%=0”000.001.6%

Данная концентрация не может угрожать здоровью детей, которые купаются у пирса, находящегося на значительном расстоянии от бани. Необходимо учитывать, что в пруду со стоячей водой мыльная вода просто не достигает пирса, находящегося на середине пруда – месте купания.

3. Кроме этого необходимо заметить, что мыло, прежде чем оно выпускается на рынок, проходит апробирование на содержание вредных веществ и аллергенов. Человек во время стирки, а также и при мытье соприкасается не с 0,000.001.6% раствором, а со 100% мылом, не получая вреда.

Поэтому решение Алтайской краевой СЭС и районной Мамонтовской СЭС «закрыть» детский православный лагерь-стан и лагерный пруд для купания детей «во избежание инфекций» – есть чистейшей воды коммунистическое безумие и мракобесие безбожников, ненавидящих православных детей. И. Лапкин. Август 1999 г.».

«Облом коммунистов»

«Некоторое время назад в краевой прессе появились «разоблачающие» материалы о лагере-стане, созданном православным проповедником Игнатием Панкиным.

Лапкин в своё время пострадал от коммунистов за веру, боролся с «той» властью, а после падения коммуни­стического режима решил заняться созиданием: стал отстраивать покинутую некогда людьми деревню Потеряевку, осваивать земли вокруг неё, обустраивать пруды. На каникулах Лапкин уже много лет организовывает лагерь отдыха для детей из православных семей. Объявления о наборе в этот лагерь расклеиваются по Барнаулу, посту­пают в печать. При встрече с родителями Лапкин всегда разъясняет им режим и условия жизни в лагере. Быт, прямо скажем, скромный – ни телевизора, ни дискотек, но зато чистый воздух, купание, рыбалка и прочие радости лета.

Однако счастливое детство встало кое-кому поперек горла. Барнаульский большевик Геннадий Бобров написал статью о том, в каких ужасных условиях живут детишки. Самой сильной «страшилкой» был рассказ о телесных наказаниях в лагере, введённых Лапкиным для провинив­шихся детей. Понятно, что должны были последовать оргвыводы. Предполагалось, что будет возбуждено дело против «истязателя».

Но мамонтовская прокуратура в возбуждении уголов­ного дела отказала. Была проведена проверка, которая установила: «факт применения физического насилия в отношении детей, жестокое обращение с ними в лагере-стане, находящемся в с. Потеряевка Мамонтовского района, не нашли своего подтверждения, в действиях начальника, воспитателей лагеря-стана отсутствуют при­знаки состава преступления, предусмотренного ст. 156 УК РФ» . Было выяснено, что наказания в лагере – это не мучения или истязания, они носят скорее символический характер».

В возбуждении уголовного дела отказано за отсут­ствием состава преступления. Кстати, хорошо было бы, если бы работу сотрудников прокуратуры, вынужденных проводить проверку по каждому подобному «сигналу», оплачивали сами «сигнализирующие». Не людей, так хоть деньги свои пожалели бы... Сергей КОЧЕВНИКОВ» («Свободный курс» 21 октября 1999 г стр. 24).

«Встречное течение..

«...Сам Игнатий Лапкин, комментируя скан­дал говорит: “Стандартам санитарных норм не соот­ветствует вся жизнь в нашей стране: всё за­ражено пестицидами, радиоактивностью, за­разными болезнями. Вокруг лишь нищета, сокращение жизни, вымирание нации, развра­щение молодежи, наркомания, преступность – всё ненормально. Наша любимая Родина-мать вспомнит о сегодняшних подрастающих только тогда, когда они созреют для гаремов и новой Чечни.

За 25 лет существования лагеря-стана ог­рабившее нас государство не вырешило нам ни рубля. Ни обслуга, ни начальник лагеря-стана за четверть века не получили от госу­дарства ничего, кроме угроз.

По книжным нормам не проходят ни дет­сады, ни лагеря детские, ни лагеря для зэков. Это все знают...”.

И вот тут скажем о чуде Божьем. За два с половиной десятилетия нашего существо­вания ни одного несчастного случая, ни од­ного заражения, ни одной серьёзной болез­ни. И дети поправляются, наливаются здо­ровьем».

Условия в лагере, конечно, далеко не «ар­тековские». Но силком в лагерь никто никого не гонит. Наоборот, есть семьи присылаю­щие на лето сюда детей уже с добрый деся­ток лет. И возвращаются они, кстати, попра­вившими здоровье.

Так что единственный в мире, известный всему русскому православному зарубежью детский лагерь-стан стал «костью в горле» не в меру ретивым чиновникам, видимо, дей­ствительно, из идеологических соображений. Мы во многом не разделяем политические взгляды Игнатия Лапкина, далеки от желания влезать в межконфессиональные дискуссии, но всё же уникальный православный детс­кий лагерь-стан должен иметь право на существование. Силком туда никого не гонят, а вот помочь там смогут многим. Кстати, в «мир­ное время» единственный лозунг, висящий в стане: «Россия должна встать!». Неужели это кому-то мешает?» («За диктатуру закона» № 10 от 6 декабря 1999).

«Потеряевка держит оборону»

«Как найти Потеряевку? Никак. Даже и не пытайтесь, ради собственного же благополучия. Если не сможете договориться, чтобы вас встретили – пропадёте... Так мы и ехали: сначала поездом, потом на лошади. Где-то около часа ночи мы уже лежали под тёплыми одеялами в доме потеряевского старосты Игоря Александровича Барабаша... У нас такие дома строят только те, кого принято называть «новыми русскими». Ранним утром голос о. Иоакима (главное духовное лицо потеряевской общины, родной брат Игнатия Лапкина, создателя этой общины) через усилитель и довольно мощные колонки, стоящие в «нашей» комнате, скомандовал: «Подъё-ё-ём!». Проснувшись (а попробуй после такого не проснуться) я заметил, что кроме колонок, магнитофона и телевизора в комнате стоит ещё и пианино! Оборудован санузел: горячая вода, водопровод, ванна. Но мыться хозяева предпочитают в бане... Кухня оборудована так, что позавидует любая городская хозяйка (кухонный комбайн, микроволновая печь, двухкамерный холодильник). Надворные постройки, скотина (пятнадцать голов крупного рогатого скота) четыре трактора, «Волга»... Собственно за счёт содержания скотины всю зиму и живут, поэтому и скотины так много. Сам о. Иоаким имеет 80 га. земли.

Тоталитарная секта?

«...А провинившихся там строго наказывают: бьют плетями, после чего сажают в глубокий бункер (спрятанный под землёй) и держат там несколько дней в холоде, на воде и хлебе». Примерно в таком духе одна из наших краевых газет отзывалась о потеряевских порядках. А порядки там действительно строгие: бриться (мужчинам) – грешно, галстук носить – грешно, рубаха должна быть обязательно навыпуск и под поясок. Платья и юбки у женщин должны быть длинными, не более 10-ти см. от пола (на богослужениях). Курить, материться, пить водку и заниматься другими «непотребными делами» категорически воспрещается... О. Иоаким рассказывал о дюдях, которые не смогли соблюсти эти правила (их было двое), они так и уехали, не успев как следует обжиться.

Теперь по поводу тоталитарности. Социология так определяет тоталитарную власть: характеризуется она абсолютным контролем над экономической, духовной и социальной жизнью группы. «Абсолютный» экономический контроль – это, наверное, положенная по уставу «секты» церковная десятина (сейчас её платят лишь трое). По поводу контроля над духовной жизнью, думаю всё ясно (община христианская – православная, и батюшка в ней – главное духовное лицо). Что же касается жизни социальной, то тут ограничений, помимо религиозных, практически никаких. Секта же, если верить словарям, это такая религиозная организация, догматичность взглядов и убеждений которой отличается от взглядов и убеждений господствующей церкви. Потеряевская община относится к Русской Православной Церкви за рубежом. Кроме того секта отрицает институт священства, а в Потеряевке есть священник.

Настоящий сектант – это, как правило, психически больной человек. Представьте себе, о чём же надо думать, чтобы зная обо всех безобразиях, которые могут твориться в Потеряевке в течение четырёх (как минимум) лет, за собственный деньги строить огромный дом, обзаводиться хозяйством, рожать детей... По словам о. Иоакима в Корчино Потеряевских ребятишек особо не притесняют, хотя случается дразнят. Семьи в Потеряевке, в основном, молодые, так что детей ещё много народится (учитывая, что противозачаточные средства и аборты – запрещены...) Некоторые даже признались, что именно из-за детей они покинули городские «коробки» и переехали «на землю». О. Иоаким запряг своего Карагёза в сани, и мы поехали в тот самй детский православный трудовой лагерь-стан.

Первые впечатления: «Как тут можно жить?!» Маленькие, обшарпанные кельи (или корпуса) высотой чуть больше человеческого роста с микроскопическими окошками. Впрочем, если снаружи побелить и внутри обустроить, то для ночлега (а не для жилья) эти строения вполне сгодятся, если их рассматривать как альтернативу палаткам... Огромные деревянные качели, вышка, пруд, участок и лес рядом дают основания предполагать, что детям в этом лагере есть чем заняться... Когда этим летом с заведением уголовного дела (с целью закрытия лагеря – некоторым он не нравится) ничего не вышло, решили попробовать провернуть это дело через санэпидемстанцию и прочие комиссии (за три летних месяца их было пятнадцать). Вот только некоторые из требований комиссий: туалеты в лагере должны быть оборудованы бетонными ямами, круглосуточным освещением и автоматически закрывающимися дверями; в самом лагере обязательно наличие водопровода с горячей и холодной водой (вы когда-нибудь видели водопровод в туристическом лагере). Уже были комиссии с намерением закрыть лагерь, но деревня настолько хорошо «держала оборону», что ничего у проверяющих не вышло.

В Потеряевке «косят» от армии?

«Как-то захотел у нас один принять Крещение, – рассказывает о. Иоаким, – и выяснилось, что он каким-то образом от армии «откосил». Мы с ним поговорили, он пошёл в военкомат, покаялся и призвался, как положено по закону. И ничего, отслужил весь положенный срок с бородой (мужчинам в нашей общине запрещено бриться), и никто его за это не притеснял. Всем призывникам нашей общины мы выдаём справки о том, что этот человек в силу своих религиозных убеждений не может держать в руках оружия, и его действия не должны быть направлены на причинение кому-либо вреда. Так что ни федерального, ни Божьего закона мы не нарушаем.

В часы церковной службы в доме о. Иоакима, на втором этаже которого оборудована зимняя церковь, собираются практически все жители Потеряевки. После службы нас хорошенько накормили, снарядили в дорогу целой коробкой яиц из собственного курятника, помолились за нас, посадили в сани, и мы отправились домой» (Константин Ганов, Андрей Луковский фото. «Комсомольская правда на Алтае» 24 декабря 1999 г., стр. 11, 20).

«Потеряевка: двойной взгляд»

«Деревушка из тринадцати дворов, изолированная от цивилизованного мира, кажется, не только расстоя­ниями, но и временем. Рядом православный детский лагерь-стан, тоже, в общем-то, небольшой. Между тем, сколько самых противоречивых слухов, сколько гонений и сколько признаний (в том числе и на очень высоком уровне) на памяти потеряевцев! Среди хоть немного знакомых с этим оазисом настоящей христианской жизни абсолютно равнодушных к этому явлению нет. Есть лишь сторонники и ярые противники. В этом году мне посчастливилось встретить Пасху в Потеряевке и я попытался посмотреть на все происходящее глазами противников и сторонников. Вот что из этого вышло.

ЗНАКОМСТВО С УСТАВОМ

Для тех, кто не знает, Потеряевка – это четыре часа на поезде (от Барнаула), а потом ешё четыре километра от станции, и вокруг только поля да леса. Вместе со мной на встречу и празднование Пасхи в Потеряевку ехали члены Свято-Анфимовской (Потеряевской) и Крестовоздвиженской (барнаульской) общин, обе из которых относятся к Русской Православной Церкви за рубежом и не подчиняются Московской патриархии, хотя вероучение – общее. Разница лишь в том, что устав и правила зарубежной Православной Церкви за по­следнюю сотню лет не претерпели ника­ких «демократических изменений»: жен­щинам запрещено носить украшения и пользоваться косметикой, юбки и платья у них не поднимаются от земли более, чем на 10 сантиметров, а на головах обязатель­ны платки, но зато в семьях действует (по-настоящему) принцип главенства мужа над женой, а потому все семейные споры решаются просто (вот оно – мужское сча­стье)! Мужчинам же положено носить ру­баху навыпуск и подпоясываться поясом, а ешё им запрещено брить и даже под­стригать усы и бороду. Курить, злоупот­реблять спиртным и материться там тоже запрещено. Так что, в свой вагон мы «за­бились» без единого мата, а до Потеряевки добрались без перекуров и выпивки. Уснул я где-то часа в три ночи, а в шесть часов утра познакомился с самой неприятной частью устава Зарубежной Русской Пра­вославной Церкви. Именно в это время над моей головой голосом местного батюшки, отца Иоакима, прогремела команда: «Подъём!» А куда деваться? Устав есть ус­тав.

О ЖЕСТКОСТИ

Игнатий Лапкин – человек жёсткий во всем. Для него, как для Чапаева, «одна голова – хорошо, а две – хуже». Он не привык, чтобы ему перечили и имеет на это право: за его плечами годы проповед­нической деятельности как за рубежом, так и в Советском Союзе (как следствие – ГУ­ЛАГ), кубометры религиозной историчес­кой и политической литературы, несколько иностранных языков, два профессиональ­ных образования... Возрождение одной де­ревни. Создание детского православного лагеря-стана. Люди, крепко уверовавшие и принявшие православие за основу своей жизни (а иначе они не смогли бы остаться в общине). Всё это – во многом благодаря Игнатию Лапкину, его несгибаемому ха­рактеру.

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

Я постоянно восхищался крепостью веры членов общины: шутка ли, сорок дней поста, да по семь часов молитвы в день! И при этом, они совсем не похожи на оголте­лых фанатов, каждый из них пришёл в общину осмысленно, и многим пришлось чем-то пожертвовать; кто-то торговал на базаре, имел несколько торговых точек, кто-то вкалывал старателем, золото добывал.

Пасхальная служба начинается в суб­боту в 23 часа 20 минут. Описание красоты и торжественности службы, равно, как и крестного хода вокруг храма (ночью при свечах!) – занятие неблагодарное, потому что это нужно видеть. И слышать. Только ради хора (я и не знал, что когда-нибудь полюблю духовную музыку) я простоял в храме до конца службы, то есть до трёх часов ночи. А потом народ дружно отпра­вился на праздничную трапезу.

На утро – короткая получасовая молитва (общение с Богом), после которой за общим столом – общение друг с другом; взрослые подготовили несколько поучитель­ных сценок из Библии, а дети несколько песен под аккомпанемент гитары и син­тезатора. А когда девушка (член общины) спела песню про журавлей, я не смог сдер­жать слезу, чего от себя уж совсем не ожи­дал!

Позже Игнатий Тихонович пообещал мне сводить меня в лагерь и показать тот самый бункер...

О НАКАЗАНИЯХ

...Хотели завести уголовное дело по поводу истязания детей в лагере. Не вышло. Сам Игнатий Тихонович говорит, что одно из качеств лидера – это беспощадность. В том смысле, что он должен адекватно реагировать на все нарушения. В частности у детей должно быть воспитано осознание неотвратимости наказания за каждый про­ступок. Говорят, что детей бить непедаго­гично. А вот какие письма пишут родите­ли детей, отдыхавших в знаменитом потеряевском лагере-стане: «Я воспитываю сына своего Максима одна без мужа. Я уже сегодня вижу, что ничего путного из моего воспитания не получилось...», «...Прошу, согласно Библии, наказывать его физи­чески в меру преступления его», «...Отпо­роть хорошенько, но только не отталки­вайте от Церкви и от себя. Он пока ешё боится только вас... Христом Богом молю, не жалейте розги, – да будет спасённым сын мой. Никакая безбожная власть да не вмешается в это воспитание, ибо им нет никакого дела до того, каким будет мой сын». Дикость? Средневековье? Советую ешё раз прочесть последние слова из этого письма и хорошенько подумать о причинах роста подростковой преступности.

 ТОТ САМЫЙ «БУНКЕР»

История о «Бункере», в котором содер­жат неугодных и нарушающих устав потеряевцев, изрядно развеселила. «У нас туг полно этих «бункеров», – говорит один из членов общины, – омшанники, погреба, подпол в каждом доме, а в лагере, вообще, целая система таких бункеров...» Некото­рые писали, что когда-то потеряевский ла­герь-стан был подземным. Целая система подземных ходов и помещений на глубине до четырех метров! Как сказал Игнатий Ти­хонович, во времена гонений на Церковь, он с детьми, прячась от чекистов и сексо­тов, молился именно в этих катакомбах. В этом и состояла их основная цель. Я, на­верное, последний из «мирян», кому уда­лось застать воочию это грандиознейшее подземное сооружение. С каждым годом оно всё сильнее осыпается, и в этом году его решено вообще засыпать, чтобы сохранить наземные постройки...

Хотите знать моё мнение о потеряевском феномене? Там я чувствую Россию, а здесь, в Барнауле, вижу лишь ЭСЭНГЭ!» К. Ганов. Фото А.Луковского  P.S. С такими впечатлениями вернулся из Потеряевки один из внештатных сотрудников «МК на Алтае» (11-18 мая 2000).

«Каникулы в Потеряевке»

«Письма людей, побывавших в лагере-стане деревни Потеряевка.

В прошлом году было несколько попыток закрыть лагерь-стан в деревне Потеряевка, возрождённой общиной христианского проповедника Игнатия Лапкина. Противники лагеря писали статьи в солидные газеты, науськивали на лагерь разные государственные службы. Однако лагерь выстоял. Нынче Игнатий Лапкин снова приглашает в лагерь-стан при деревне Потеряевка детей самых разных возрастов.

Тех, кто не знает, предупреждаем – порядки в лагере строгие. Подъём в пять утра. В распорядке – молитва, работа. Но точно так же в распорядке – купание в озере, катание на лошадях и другие развлечения. Вся жизнь в лагере-стане строится на основах Библии, что, безусловно, накладывает свой отпечаток на быт и общение людей между собой. Впрочем, пусть расскажут о лагере те, кто там уже был...

«... Мне очень понравилось в лагере, я хочу приехать на следующее лето. Больше всего мне понравился в Потеряевке воздух – он нежный, чистый, свежий, и ешё мне нравятся звери и птицы. Я люблю очень озеро, там можно купаться и кататься на лодках. Мне нравится, как вы объясняете Евангелие. Нравится, что в лагере все рабо­тают. Больше всего я люблю дежурить, стирать, копать солодку и шить.

Помню, как нас провожали. Мне жалко стало уезжать, потому что я была первый раз в степи, в этом прекрасном месте, здесь у меня появилось множество друзей, а самое главное, что в Потеряевке все верующие.

До свидания. Писала НИНА». (Курочкина, дочь священника,племянница епископа)

* * *

«Здравствуйте, Игнатий Тихонович! Пишет вам Баранова ИРИНА ... Ваш лагерь – самый лучший из тех, в которых я побывала. Благодаря вам и вашему лагерю у меня развился аппетит, я научилась ешё лучше плавать, в первый раз каталась на лошади, да ешё верхом, в первый раз плавала на лодке, научилась грести веслами. Все, кто был в вашем лагере из Тобольска, передают вам огромный привет».

* * *

«Я, ПЕТЕРИМОВА А.П., мать шестерых детей, считаю, что имею право высказать своё мнение, и не так, как один раз побывавшая в лагере комиссия.

Игнатия Тихоновича Лапкина знаю 29 лет. Он глубоко верующий человек, любящий Бога, детей и свой народ.

Мои дети, теперь взрослые, почти каждое лето бывали в лагере, иногда и со мной. Могу судить обо всем не понаслышке. Здесь детей учат любить Бога, не обижать младших, любить труд, умело отдыхать. Вспоминаем об этом, как о светлом лучике в своей жизни».

* * *

«Я, МАЛЮТИНА РАИСА ЮЛЬЕВНА, мать троих детей, отправляла своих детей в лагерь-стан к Лапкину Игнатию Тихоновичу. Впервые это было девять лет назад. Они посещали лагерь три года подряд, и я почувствовала глубокие изменения в воспитании моих детей. Конечно, условия воспитания своеобразные в лагере, но это не сравнимо с тем, что давали мне в моём детстве пионер­ские лагеря. Мои дети подросли, смогли оценить весь душевный опыт, который они приобрели в лагере-стане. Я ощущаю эти плоды в своей семье. Я очень благодарна Игнатию Тихоновичу за его вклад в воспитание моих детей. Очень жаль, что лагерь находится под угрозой закрытия».

Комментарий «СК»

Коммунистам и им сочувствующим, инициировав­шим гонения на лагерь, проверки и комиссии, конечно, виднее, как воспитывать детей. Это ведь при них Уголов­ный кодекс разрешал приговаривать к расстрелу детей с 12 лет. Вот это воспитание они понимают. А Слово Божье – нет.

Происходившее с Потеряевкой в прошлом году показало, что коммунисты так и не научились уважать свой народ, право каждого человека на выбор пути. Они так и не научились уважать демократию, хотя научились пользоваться её благами, например, свободой слова.

К сожалению, по старой привычке, а зачастую – из-за сочувствия руководства многие государственные структуры воспринимают письма и статьи левых идеоло­гических радикалов как руководство к действию. Что поделаешь: отсутствие смелости самостоятельно мыс­лить и самостоятельно принимать решения – это ешё одно наследие большевистского воспитания, которое кое-кому так хочется вернуть...

P.S. Дети, желающие поехать в лагерь-стан, родите­ли, решившие отправить туда своих детей, звоните по телефону 35-32-42. Там вам объяснят условия, дадут необходимые справки» («Свободный курс» 8 июня 2000 г. стр. 10).

«Долгий путь и остановка в Потеряевке»

«ЧЕМ ЖИВА РОССИЯ

Потеряевка – небольшое село на Алтае. Живет там удивительный, дельный человек Игнатий Лапкин. Уже много лет он проповедует в детском трудовом лагере православный устав, учит чистоте души, помыслов и поступков. Очерк о подвижнике на стр. 1 и 8.

Мы уже рассказывали однажды, как пятьдесят с лишним лет назад потерялось в миру село Потеряевка на Алтае. Раскула­чили крепких мужиков, разбросали по свету. И как начали её возрождение братья Лапкины. Возрождение не только физи­ческое, но и духовное.

И вот новое послание из Потеряевки: «Помогите, закрывают детский трудовой лагерь-стан Игнатия Лапкина. За лето про­шлого года в лагере побывало 14 комиссий, шли хулительные пе­редачи по краевому радио и те­левидению, неправедные статьи в краевых газетах...»

Лагерь-стан Игнатий Лапкин открыл в возрождающейся де­ревне для детей в честь священномученика Климента Анкирского. Членов одной из комиссий эта честь неизвестному им муче­нику явно раздражала. Кто он та­кой, этот Климент Анкирский?! Игнатий рассказал его историю, трогательную и трагичную. Мальчик лишился отца, будучи в колыбели, мать умерла, когда ему было 12 лет, сироту усыно­вила благородная и богатая под­руга матери София. То было в пору великого голода, люди ос­тавляли своих детей и даже бро­сали при дорогах. Климентий не забыл доброты, проявленной к нему, и теперь уже сам подбирал брошенных родителями малы­шей, приводил в дом приемной матери. Детей отогревали, кор­мили, одевали, иными словами, спасали.

Этот благородный подвиг спа­сения страждущих детей вооду­шевил Игнатия Тихоновича Лапкина на создание православного лагеря-стана.

Для членов комиссий были привычны другие названия – «лагерь труда и отдыха», туристи­ческий или пионерский лагерь... Причём здесь какой-то «стан»?

Миролюбиво объяснял Игна­тий: стан означает остановку в пути к строго определенной це­ли: дойдут до конца не все, но пусть никто из путешествующих не будет разочарован. Смысл та­кой философии многим предста­вляется непостижимым, ну да ладно.

Главное все-таки дело. Уже 25 лет собираются в стане мальчики и девочки из неблагополучных семей и детдомов. Но в послед­ние годы посылают «к Игнатию» и православных благовоспитанных отроков. Потому как, свидетель­ствует один из родителей, от Иг­натия дурного не наберешься. Жизнь в стане он строит по жи­тию первых христиан, которые умели воскрешать заблудшие людские души.

Всё это хорошо, но откуда у Лапкина дар воспитателя? Тут всё непросто. По первой своей специальности он строитель, окончил строительный техникум в Барнауле, после службы в армии не захотел возвращаться к прорабской должности, а поступил в Рижское мореходное училище. За это время мореход Лапкин умудрился изучить английский, французский, испанский и латин­ский языки. В нем проснулся ин­терес к религии. Чтение Библии настолько перевернуло его ду­шевный настрой, что записал Лапкин на магнитную ленту 12 то­мов откровений Иоанна Златоус­та. Этот подвижнический труд удивил христианский мир. Но это ещё не всё – ведь Лапкин создал самую большую в мире духовную фонотеку и антологию религиоз­ной поэзии за 300 лет. За что, впрочем, и был объявлен небла­гонадежным. Но жизнь его – праведная, духовно просветлен­ная, а устремления – истинны и бескорыстны. За это одни его любят и боготворят, другие не любят, чураются и унижают по-всякому. За этой любовью и не­любовью к человеку легко угады­вается извечная борьба добра со злом. Четырнадцать комиссий, ко­торые побывали в стане Лапкина прошлым летом, явно пытались доказать, что идея создания та­кого лагеря для детей, если мож­но так сказать по-старому, апо­литична, как и сам её автор. Спрашивается, где горн, где ба­рабан, где сборы с линейками и рапортами? Живут дети в само­дельных домишках-палатках, со­оруженных из подсобного мате­риала, встают с восходом солнца по звону колокола: «Кто рано встаёт, тому Бог дает». На детей возложены утренние заботы: во­ды из колодца наносить, дрова на день запасти, помочь в столо­вой с завтраком. Завтрак после зарядки и купания в пруду. Затем до самого обеда работа, в основ­ном на огороде. Днём отдыхают, а дальше, до вечера, у каждого своя свободная жизнь – купа­ние, катание на лошадях, лазание по сваленным и ошкуренным деревьям... И огромные качели, на которых летаешь – и дух за­хватывает. А самое увлекательное – сбор целебных трав в лесу и на полянах. Сколько тайн знает Игнатий о каждой травинке и ка­ждом цветке. А когда подходят грибы-ягоды – вот это радость так радость: чистят, варят, жарят – объедение. По пятницам вече­рами разжигают костёр, пекут картошку, поют тихие песни, ве­дут разговоры о жизни, о судьбах людей и о житии святых велико­мучеников. Потом с молитвой от­правляются спать. Вот такая жизнь. Хорошая или плохая – ко­му как нравится. Ребятишки не жалуются: всё лучше, чем сиде­ние-лежание у телека.

Самые строгие комиссии при­бывали из санэпидемнадзора. Несколько, и их здесь не устрои­ло всё. Необходимая справка: православный детский трудовой лагерь-стан зарегистрирован не как лагерь-стационар, а именно как стан – стоянка, остановка, установка шатров-палаток. На та­кие лагеря не распространяются государственные требования и нормы – санитарные, страховые, налоговые, пожарные. Но здесь, в лагере, по возможности есть всё необходимое. Однако приве­дём разговор, который состоялся с первым замом главного сани­тарного врача по Алтайскому краю А. Строковым.

- У вас нет наружного осве­щения...

- Но вот же она, огромная ртутная лампа.

- Мы записываем – нет ос­вещения, опровергайте это через суд. Далее – у вас нет аптечки...

- Но мы же её показали вам, более 70 названий препаратов.

- Имеете полное право об­жаловать наше утверждение через суд...

И так по всем пунктам – «оп­ровергайте через суд». С издева­тельской улыбкой глядит чинов­ник в родниковой чистоты глаза Игнатия. Настоящий шабаш не­чистой силы: «У вас дети купают­ся в пруду, на берегу которого стоит баня. Туалет, хотя и на от­далении, но он же ти­па «сортир».

Материалы об «антисанитарных ус­ловиях» в лагере, популярность которого стала широкой и из­вестной не только в России, но и во всём христианском мире, были преданы глас­ности по местному телевидению и в пе­чати. Зачем?

- А низачем... Пусть Лапкин наве­дёт санитарный по­рядок в лагере, не хватает нам только болезней и эпиде­мий, – так сказал мне в телефонном разговоре один из руководителей крае­вой санэпидемиологической службы.

Кстати сказать, за 25 лет существова­ния в лагере не было ни одного несчастного случая, ни одного заражения, ни одной серьезной болезни. Лагерь-стан «на навоз­ной куче», как его окрестили, дал заряд здоровья не только физи­ческого, но и нравственного двум с половиной тысячам ребятишек! В частном порядке, за минималь­ную плату, а то и вовсе бесплат­но. Десять раз перемещался ла­герь с места на место, пока в 1996 году не обосновался в воз­рождающейся Потеряевке. Слухи об «антисанитарии» в стане поползли по Барнаулу. Главный редактор газеты «За на­уку» Алтайского госуниверситета Владимир Клименко прошлым летом отправил своего сына на лето к Лапкину. Клименко – один из тех интеллигентов на Алтае, которые понимают смысл под­вижничества воина духа Игнатия Лапкина. В самый разгар деба­тов по поводу закрытия лагеря он и поехал в Потеряевку. Приехал поздно вечером, когда дети уже спали. Его разместили в той са­мой палатке-келье, про которую в актах сказано немало гнус­ных слов. Высокие по­лати на 5 человек, ма­трасы, одеяла, подуш­ки заправлены чистым бельем. Нигде ни со­ринки, сухо и тепло. Тишина, кругом степь и свежий чудный воздух. Туалет, который произвел на проверя­ющих ужасающее впе­чатление, оказался обыкновенным доми­ком, каких ещё нема­ло в российских де­ревнях. Но и здесь чи­стота и порядок, пол­ная дезинфекция. На кухне простая, чистая посуда.

А еду подали! Грен­ки, картофельный суп с зеленью, белый хлеб из своей пекарни, гречневая ка­ша с растительным маслом, све­жие, с грядки, зелёный лук – батун и слезун, листья салата, шпи­ната, пирожок с картошкой, слад­кийчай из целебных трав. Чай – чудо, душистый, не купленный, а свой ароматный, как и весь воз­дух здесь, напоенный запахами медвянки, богородской травки, полыни... Какая вконец не испор­ченная котлетной цивилизацией душа не хотела бы вкусить эти почти забытые прелести? Молоко привозят свежее, вода в колодце и в пруду – как слеза. Даже эпи­демиологи это зафиксировали. Однако главный санитарный врач Мамонтовского района Г. Смир­нов стоит на своем: санитарное состояние лагеря угрожающее, потому его надо закрыть раз и на­всегда.

Кто спорит – было бы куда как лучше, если бы дети жили в креп­ких домах с водопроводом и кана­лизацией. Надо ли напоминать Г. Смирнову, что лагерь-стан соз­дан в чистом поле, в степи. А ещё без денег, без поддержки «свер­ху», на одной энергии, на твердой воле и упрямом характере. И на непоколебимой вере: «Россия должна встать». Игнатий Лапкин воспитывает детей в духе забы­той истинной веры предков, его подвижничество достойно высо­кого уважения. Люди, не задетые коростой атеизма и гордыни, это понимают и, кто чем может, помо­гают в обустройстве лагеря. Иск­ренне благодарен Лапкин мэру Барнаула Владимиру Баварину, краевому прокурору Юрию Параскуну, начальнику краевой ин­спекции связи Владимиру Баеву... Список помощников огро­мен. Они были в лагере, видели и свидетельствовали: «Лапкин вно­сит большой вклад в нравствен­ное оздоровление населения Ал­тая».

Благодаря их помощи в Поте­ряевке есть телефон, врач (кан­дидат медицинских наук), элект­ричество, школа, церковь, библи­отека.

Вот уже восемь лет читает Лапкин студентам Алтайского технического университета лек­ции, проповедует православный устав, учит чистоте души, помы­слов и поступков. Под его влия­нием воскресают души людские, очищаются благостью от сквер­ных наносов времени.

Лекции Игнатий Тихонович чи­тал зимой, а с ранней весны он уже в Потеряевке. Несмотря на все «происки» санэпидемслужбы, вновь готовил свой стан к приему детей на летний отдых. Нам он написал и позвонил с одной просьбой: «Помогите защититься от безбожников». И пригласил в стан «хоть на всё лето». Таисия СНИГИРЕВА. Фото А. ВОЛОБУЕВА».

(«Российская газета» 20 июня 2000 г. № 117 (2482) Учредитель газеты правительство Российской Федерации. Адрес: 125881 Москва. Ул. Правды 24 тел. 257-53-62. Тираж 436525).

«Жив Господь и благословен защитник мой!» 2 Цар. 22:47

(Ни СЭС ни КПСС нас не съест)

«Если Бог за нас, кто против нас?»Рим. 8:31.

«Он уклонился от рук их…»Иоан. 10:39.

«Отстань от меня, чтоб я не поверг тебя на землю…»2 Цар.2:22.

27.06.2000 г. Потеряевка, 9 утра.

Как обычно, подъём в 5 утра, в колодец за водой все с ведрами, физзарядка, молитва – утреннее правило, чтение Евангелия с разъяснением, работа – пилили дрова, в 8 завтрак.

Наша родная деревушка, посёлок Потеряевка, просуществовав 160 лет, «укрупнилась» по указу свыше (снизу, от лукавого) в 1972 г – уехал последний житель. Остались ветры, крапива, воробьи да зайцы. Вдоль прежней, единственной улицы выстояли могучие тополя. По новому генеральному плану возрождаемой с нуля с 1991 г. Потеряевке (23.03.92 – Постановление краевого со. нар. дел за подписью Сурикова А.А – нынешнего губернатора края).

Проектируется строительство 120-150 дворов, пока 16 домов свидетельствует о новой жизни. Будущая главная, единственная улица (имени Марии Лапкиной) распахана, засеяна пшеницей. От старых строений из земли выковыриваются плугами кирпичи, железки, стекла. Каждый год земля выдает «на гора» гвозди, щебень, резину двадцатилетней давности.

Детский православный лагерь-стан рад возможности хотя чем-то помочь деревне, задыхающейся от нехватки рабочих рук.

На двоих одно ведро, рассыпавшись по полю медленно двинулась к лесу на юг детвора, собирающая камушки. Сам я строитель, проработал около 40 лет печником, плотником, бетонщиком. От чрезмерных тяжестей повреждён позвоночник (3 грыжи), корсет. Все предыдущие дни спасался покоем на спине – сегодня же первый раз добрался до поля, чтобы показать, как нужно аккуратно идти по полю, не повреждая взошедшую зелень хлебную. Сказал детям: «Это растут пончики, оладушки, блинчики, хлеб наш…».

Внезапно подъезжают 3 машины, затем ещё одна, «Волги» и «газики». Выходят, здороваются. Почти все мне знакомы. Сразу видно кто тут старший. Высокого роста мужчина, проницательный, умный взгляд. Да это же Шойхет Яков Нахманович – первый зам. губернатора по соц. защите населения, хирург, профессор, доктор наук, депутат. В семидесятом он спас мне жизнь. Тогда прямо с ВРЗ (вагоноремонтный завод) меня привезли в ж.д. больницу, на операцию. Помню, как я сказал: «Мне нужно помолиться». Он, молодой доцент поднял руки в перчатках: «Пожалуйста». Я склонился на колени возле операционного стола… Сейчас сразу же беру его под руку, отвожу в сторону, говорю о сегодняшней немощи с позвоночником. Он не раздумывая назначает встречу в кр. администрации, говорит о способах лечения моей болезни, обещается помочь. Сразу на душе теплеет, и уже не замечаю враждебных взглядов недругов из СЭС, ни температуру…

Приехали: гл. врач краевой СЭС (санэпидемстанции) Салдан Игорь Петрович, его зам. Хорошев Е.А., гл. врач СЭС по Мамонтовскому району Смирнов Г.Е. (главный душитель лагеря-стана), Петренко В.С. – полупарализованный, после двукратного инсульта, «главный идеолог КПРФ на Алтае», и  он же главный зачинщик-вдохновитель бесовской травли лагеря-стана; глава администрации Мамонтовского р-на Мителёв П.Ф. (главный противник возврата Потеряевке её исконных земель, покосов), ещё какие-то незнакомые недоброжелатели – непримиримая враждебность и в шоферах плещется через край.

Шойхет Я.Н.: «Так где же ваш лагерь? Покажете нам?»

Вскарабкавшись кое-как на свой старый-престарый велосипед, еду к лагерю – 500 м. Наученные горьким опытом, израненные 15 комиссиями СЭС в прошлом году, ныне решили никого на территорию лагеря-стана не впускать, детей же немедленно прятать, уводя через заросли крапивы и кустарника в лес. Шли непрерывные тренировки: где-бы нас ни захватили ироды – детей спасать… всех. Ныне уже были комиссии со Смирновым Г. и прокурором района Рифердом Ю.Н. – детей сумели увести, скрыть. Мы боимся СЭС как чумы, как заразы, как бандитского нападения. В этом году колодец лагерный одели в огромный железный кожух с толстой железной крышкой под замком. 15 лет у дороги на столбе красовалась надпись со стрелой к колодцу «До колодца 125 м» И никого не боялись, ни зверя, ни человека. Теперь же, обсудив положение дел и отношение властей, убоялись чьего-либо злодейства на отравление воды в колодце – табличку сняли.

Но тут вдруг приезд Шойхета Я. Н. всё переменил. Не будь его, а только остальные все «гости», мы ринулись бы в лес, по привычке, и взрослые, заперлись, забаррикадировались ещё до приезда кавалькады закрыли все 32 окошка в лагере чтобы и вовнутрь недруги не смогли заглянуть…

Вошли на территорию лагеря-стана. Я шёл с Яковом Нахмановичем вдвоём, всё ему показывая, разъясняя. Умница! Как и здесь он превзошёл всех в комиссии! Он и здесь показал себя не как нападавшее на нас хамьё и грубияны, а как истинный интеллигент, как человек в подлинном его значении.

Ни презрительных выпадов Хорошева, ни бреда Смирнова, ни обид Мителёва П.Ф., а разговор желанного гостя с хозяином. Наши кельи-палатки, в которых может быть до 8 человек (а обычно меньше), в 2 яруса полати, около 11 кв.м. Это столбы, жерди, плетень, засаманенный с двух сторон. И верх из слег, слоя глины с соломой и шифер. Хорошев Е. кривился и «плевал»: в курятниках детей держите.

Шойхет Я. Н. ощупал стену, подивился, вспомнил как они на Украине в домиках саманных жили. И чтобы ни показал ему: печи ли русские, холодильники, кухни, столовую – во всём он находит интерес, вопрос не в осуждение, а в удивление другим. (Когда-то так же приезжал и так же по-человечески вёл себя первый секретарь КПСС Мамонтовского р-на, ныне первый зам. главы администрации края по с/хозяйству Куфаев А.А.) И вдруг Яков Нахманович просит: можно у вас хлеба попробовать. Как тут все взахались, приглашать за стол, накормить. Но он отказался, но попросил на анализ хлеб нашей выпечки. За каждым вопросом, просьбой виден интеллект, человек. Сравните с вопросом коммуниста Боброва Г. А. «В кельях холодно, стены тонкие» – «Нет у нас внизу жаровой короб, тепло». Бобров про себя, а потом на 100 тыс. экз. в «Алт. Правде» цинично изрыгнёт: «Вошь тепло любит».

Вот такие «вшивые» комиссии душили нас, уничтожая через СЭС.

Радио доносит вести из Саратова – 95 детей госпитализировано, под капельницами; Ярославль – 151 ребёнок в реанимации (2000 г.); Алт. Край, «Олимп» – было 100 отравлений (1999 г.). Нам кажется, что кое-кто, умей он молиться, принёс бы нас в жертву богине Кали, чтобы у нас хоть малюсенькая бацилка гепатита появилась. Тогда оправдались бы все злодеяния от СЭС, а мы бы оказались в тюрьме…

Осмотрев спортивные сооружения, игровую площадку, туалеты, подвал, комнату отдыха и вещевой склад, пешком пошли к колодцу и к «вигваму» – месту костра по пятницам. Отомкнули колодец, почерпнули ведром прозрачной, чистой воды: четверо похвалили прохладу, вкус. Смирнов Г. даже здесь не удержался от ехидства и на полном серьёзе: четверо пили (Шойхет, Мителёв и др.), «а могут быть и заразные». (Это он о своих товарищах, которые  перед ним пьют воду). Так и вспомнишь вскрик протопопа Аввакума о воеводе Пашкове: «Матушка Богородица, уйми дурака!» Были бы у нас полномочия и силы, на эту злую реплику стоило арестовать Смирнова и держать в нашем карантине до выяснения анализов о его уме. (В СЭС как по конкурсу таких злых отбирают?) За 150 км. в такую глухомань, в такую рань гнать машины, зачем? Я с перепугу не уловил до конца смысл горькой обиды Салдана И.Н.: «Ославили нас на всю страну». Потом ещё и ещё раз он это говорил. Наконец я спросил: о чём вы?

- О газете «Российская газета», где вы нас так поносили.

- Я? Где?

- Так вы что, не читали?

- Знать ничего не знаю.

Позже подарят мне газету «Рос. газета» за 20.06.2000, 1 и 8 страницы. Ах, вон в чём дело… Перечитал несколько раз статью Снигирёвой Т.В. Так захотелось обнять, поцеловать Таисию Васильевну и её пальчики, написавшие такую душевную статью. Спаси её, Господи.

Осмотрели баню, прачечную, пруд, пирс, огород, сад, присели на скамейки на берегу пруда лагерного (около 1,5 га площадью).

Заговорил Яков Нахманович (все зовут Наумович). Обратился к Салдану: «Вот мы требуем, требуем, а чем мы помогли конкретно?»

Салдан: «А что, мы вам не помогали в прошлом году?»

Я (Игла): «Помогли получить 5 санитарных книжек, несколько халатов. Мы благодарны и за это, и за дезинфекцию. Но просили Вас, чтобы Вы, Игорь Петрович, простёрли над нами своё крыло любви и взяли над нами шефство. Вы простёрли… Но в руке почему-то оказался «пистолет». Мы не помощи уже просим, но одного: не убивайте нас».

Шойхет: «Да кто же вас убивает? …Давайте конкретно, по делу. Чем администрация края может помочь? И вы со своей стороны сделайте всё возможное. Мы, как говорится, все под Господом Богом ходим. И не дай Бог, если случится какая беда, заболевание. Согласитесь, что и вы от этого не застрахованы. Ребёнок мог приехать из города больным. Инкубационный период 12 дней… И тут заболел, с нас ведь тоже спросят…».

ИгЛа (Игнатий Лапкин): «Мы сделали всё, что можно сделать. Помощь примем. Мы сюда всё вложили».

Я долго держал руку Якова Нахмановича. Что-то надежное почудилось мне в ней, тёплое, искреннее, свежее для нас.

- Когда я обратился к вам, Яков Нахманович, в этом году, мне ответили: Шойхет сказал, что если будут несоответствия санитарным нормам, закроем лагерь.

Шойхет: «Я что, дядя бабай? Кто же это мной пугает? И взглянул на Салдана И.П.».

В ответ молчание. Эвон какие делишки!

Остальных членов комиссии разобрали батюшка о. Иоаким, Татьяна и Виктор – воспитатели и врач-терапевт из лагеря – Фатеева Л. Н.

Кто и что глаголал с ними? (см. приложение).

Прощаюсь с Яковом Нахмановичем: у меня болезнь благородная, от трудов тяжких, не заразная. Он смеётся, пишет мне свой телефон и имена секретарей. Тепло прощаемся, машем рукой.

Угрюмый Хорошев Е. ходил рядом. Я Шойхету: «Вот он – врач; а вы - бездельник (на Хорошева), испугались, прикатили. Не хотят на ломовую работу идти. Смотрите, как разожрались-то», - и похлопал Хорошева по бабьему, беременному пузу. Лиходеи. Не Сан Эпидем Станция, а против Стана Эпидем Санкция».

Хорошев рассуждает во всем как Смирнов – дико и несуразно, буквально разрываясь от злобы.

Долдонят: нашли работу детям, камни собирать. Лучше бы шкуркой наждачной скамейки в столовой скоблили дети, капусту в огороде пропололи.

…Я так и остановился: «Чего вы учите нас, как работать. Это вы, дармоеды, и ничего не смыслите. Пшеница встанет, тогда по полю не пройдёшь, а капуста никуда не денется, и завтра прополем».

Шойхет операции умеет делать, учить, а вы?…

Наша врач-терапевт встряла: «А вы, Яков Наумович, мне преподавали, я получила красный диплом и ещё другие дипломы».

Все-таки в провинции боятся центральной прессы, власти. Я возьми да и брякни им: «Еще из “Парламентской газеты” обещали приехать…». Удивление – по «Ревизору» Гоголя на запараграфленных физиономиях.

- Эх вы, 15 комиссий… Траванули нас, отчёт вам давать коммунистам, что прикончили нас, а этого нет, мы живы и лагерь-стан функционирует.

Хорошев Е.: - …Что этим хотите сказать? Что мы такие негодные работники, никуда не годимся, что даже с вами не смогли справиться?

- Вот именно. Любой базар, склад, магазин – плёвое дело для вас прикрыть. А здесь с нами Бог, покоряйтесь народы! И никогда вам нас не одолеть. Вы – коммунисты-людоеды, уже вчерашние. Даже бульдозерами нас снесёте, мы детей вам не отдадим никогда. Ваши детские лагеря против нашего – гнойники разврата. У вас ненависть к людям, а у нас главное – любовь к Богу и людям.

«Защитник их силен; Он вступится в дело их с тобою»Пр. 23:11.

«…Так что мы смело говорим: Господь мне помощник, и не убоюсь: что сделает мне человек?»Евр. 13:6.

Игнатий Лапкин, основатель и начальник детского лагеря–стана.

«Лагерь Потеряевка: надежда или тупик?»

«Их называют сектой. Проводница в поезде, изумлённая тем, что мы сходим на безлюдной, позабытой станции, рассказывала: батюшка у них добрый, мужчины все при бородах, женщины в платочках. Слово «секта» несколько раз упоминалась и в статье, из которой я узнал о Потеряевке, и к которой ещё вернусь. И когда я рассказываю об увиденном, самые разные люди в один голос говорят то же. Нет, господа, всё сложнее. Это не секта. Это теократия. Может быть единственная сегодня на всей территории России... А конкретней говоря – сбывшаяся до мельчайших деталей мечта Александра Солженицына... Но, обращаюсь здесь: Александр Исаевич! Посетите Потеряевку! Пока Вы здесь думаете, как обустроить Россию, они её там уже обустроили. Ровно по Вашим лекалам. Приезжайте, не пожалеете. Может и пересмотрите кое-что из своих советов. Потому что людей, способных жить в такой России набирается на данный момент шестдесят человек с небольшим.

Пожалуй, ещё не одна командировка и ни один очерк не давались с таким трудом. Не в дороге трудность, хотя и она не сахар по осени. А в том, что впервые в жизни я не знаю, кто тут прав. Между тем, гонений на потеряевцев и так хватало – всякое неосторожное слово с радостью ловится оппонентами Лапкина... А несогласных Лапкин не жалует. Газету «МК на Алтае», опубликовавшую действительно лживую и грязную статьюпро него и его лагерь, пообещал разорить: сорок семь искажений! Цифры он любит, и, благодаря уникальной памяти, сыплет ими легко... Речь Лапкина – его стихия: он говорит много, долго, охотно, по-солжениценски быстро, читает в Потеряевке ежевоскресные проповеди, которые здесь записывают на магнитофон и слушают при всяком удобном случае: консервируют ли помидоры, варят ли облепиховое варенье...

Он первым в России подменил машинописный самиздат магнитофонным, т. е. вместо распечатывания книг стал их начитывать. Причём не просто монотонно читал тексты, но снабжал их музыкальными иллюстрациями, добывал фонограммы речей Ленина – создавал целые радиокомпозиции, общим объёмом в несколько тысяч часов звучания. Так начитал он весь солженицынский «Архипелаг», к которому написал собственное послесловие. Всё это время у него не прекращались конфликты с государственной психиатрией и ГБ. Число его духовных детей уже в семидесятые доходило до сотни. В их числе – и внучатый племянник брежневского идеолога Суслова священник-иеромонах Григорий (Геннадий Яковлев) в марте этого года зверски убитый в Туре сумасшедшим, выдававшим себя за кришнаита (см. «Комсомольская Правда» 15 апреля 2000 г., стр. 8-9).

Весь его аудиоархив был уничтожен местными гебешниками, и после освобождения Игнатий, с которым трудно тягаться в тяжбе, подал в КГБ иск на возмещение ущерба – только материального, ибо морального они ему нанести не смогли. «Уголовники, которым я сейчас проповедую, меня уважают, – знают, что я тоже каторжный», – говорит он. Иск долго мурыжили, но в конечном итоге ущерб признали: он составил 11 млн. в неденоминированных рублях. Отдавать гебешникам было не из чего, и Игнатий получил в своё распоряжение два деревянных здания в Барнауле. Там размещался ОСВОД (Общество Спасения на водах). Игнатий устроил там общество другого спасения, на других водах – Барнаульскую Крестовоздвиженскую общину, где главным образом и проповедует. Имя его гремит по всему краю.

Много времени (14 лет) отдал он и созданию труда о масонстве, где детально проанализировал «Протоколы сионских мудрецов». Сразу после того, как родная его деревня была стёрта с лица земли, он создал рядом с ней в поле, в степи, первый в России детский православный лагерь-стан. (Это его собственное определение, слово «стан», утверждает он, впервые встречается в Библии – так называли евреи остановки на пути из Египта в Ханаан. Слово «лагерь», замечу в пояснение названия, тоже означает не только то, что у нас под ним понимают в силу особенностей нашей истории. Это – см. толковый словарь: «1. Расположение войск на укреплённой местности. 2. Стоянка под открытым небом. 3. Место содержания военнопленных. 4. В переносном смысле – группировка политических единомышленников»...

Сейчас Игнатию присвоено звание почётного жителя Потеряевки (существует и протокол собрания: слушали... постановили, учитывая исключительные заслуги...). Главной и единственной улице Потеряевки присвоено имя Марии Лапкиной – матери Игнатия и Иоакима. Она мечтала умереть в родной Потеряевке, и мечта её сбылась: она успела пожить в возрождённой деревне и похоронена здесь. Земля тут прекрасная, родит щедро, и при желании Игнатий с паствой мог бы выручать неплохие деньги. Достаточно было бы построить свою коптильню или заготпункт какой, но потеряевцы этого не хотят. «Налетят рэкетиры, – поясняет Игнатий, – наедут чужие»... Правда наутро Игнатий признался: «Вы приехали без предупреждения, без приглашения... мы уж вас пустили, а теперь у нас на душе неспокойно. Отступили ведь от устава».

Мы попали в Потеряевку как раз на день Иоакима и Анны 21 сентября в день рождения батюшки. Отец Иоаким тактично отвёл меня в комнату, и  для подпояски (рубашки согласно устава носятся только навыпуск) предложил мне собственный чёрный пояс. Я почувствовал себя как Путин в Окинаве, но едва смог свести с концами у пояса. Батюшка скептически похлопал меня по животу. (От Игнатия я тоже потом выслушал несколько не очень лестных слов о вреде чревоугодия: «Не обидитесь? Ну можно ли иметь такую Мамону!»). – «Господь создал людей разными, о. Иоаким», – сказал я, подпоясываясь другим поясом. – «Это люди себя сделали разными», – сказал батюшка...

Трое ангелоподобных детей играют у калитки. Их мать – Марина – гречанка. Будучи заочно знакома с Игнатием и его проповедями, она решилась вместе с мужем Дмитрием ехать в Потеряевку. Я спросил: «А как вы будете защищаться в случае чего? Мало ли, нападут... Оружие не держите?» После этого вопроса она замыкается мгновенно: «Нас Бог хранит. Всё наше оружие молитва, а если Господь не сбережёт – тогда и оружие не поможет. И вообще, – добавляет она после паузы, – главное в жизни – труд. Мой муж очень трудолюбивый (у них шесть детей и живут хорошо), я горжусь им. Вызов, прозвучавший в этих словах, меня по первости озадачил. Уже потом я узнал, что Марина после нашего разговора пошла к Игнатию Тихоновичу: что за человек задаёт вопросы, ничего не записывает... может преступник беглый?.. надо бы его как следует проверить. В результате на следующий день все наши данные – удостоверенческие, командировочные и паспортные – подробно переписали по второму разу (и позвонили в редакцию в Москву, сверились действительно ли мы те). Не зря Игнатий Тихонович на подковыристый вопрос об экстремизме на одном из своих занятий ответил: «Мы исказили смысл прекрасного слова «экстремизм». Изначально оно означает стремление к крайностям, желание во всём идти до конца. В этом смысле я экстремист, потому что не терплю никакой половинчатости, и горжусь, когда меня называют фанатиком (слово «фанатик» означает смертник, готовый умереть за свои идеи)»... Счастливы ли жители общины? Да счастливы... Да, труд не утомляет... А по большому счёту – не для счастья же всё это затевалось; есть люди, которые полагают, что счастье – вовсе не главное на свете. Цель Потеряевки, как сказано в её уставе, – «возрождение жизни на старинных православных благочестивых исконно русских основаниях... Не зря Потеряевку так полюбили наши оппозиционеры с их откровенно сектантским сознанием. В том числе – постоянный автор «Новой» и «Общей» газет Эльвира Горюхина. С Лапкиным я не спорю и никаких претензий иметь к нему не могу. Люди сделали свой выбор, им так нравится, а я только пишу о том, что увидел (и здесь уже отвечаю за каждое слово)...» (Дмитрий Быков, фото Максим Бурлак. «Собеседник» № 39, 5–11 октября 2000 г., стр. 18-19).

Краткий разбор статьи Д. Быкова

из «Собеседника» № 39. 2000г. стр. 18-19.

       В Алтайском техническом университете этим летом потерялось 5 девушек. Сейчас нашли 2-х в лесу, изрезанных, разложившихся. Работает следствие, группа из Москвы. Мы стараемся исключить это. Кому нужны новые трупы? Потому такие предохранительные меры по безопасности в лагере-стане.

И это не самая главная «редукция» статьи. Самое страшное, дикое в последнем столбце «Три врага», когда начинаете обмысливать виденное, рассуждая, как безбожник.

Воистину:толстое чрево не рождает тонкие мысли.

С таким снобизмом буквально «вляпаться» в тему, в явление, которое не по силам и более осведомленным в религии людям.

Я подарил Вам «Молчанием предается Бог» и свои подборки. Что из этого прочли? А ведь обещали не раз, что обязательно прочтёте.

И если Вы, Дмитрий Львович, считаете себя православным (у москвичей это – диванное «православие» – ешь больше, спи дольше), то должны знать, что Библия есть главная книга, всех христиан (и православных).

Откройте: «Мы знаем, что мы от Бога и что весь мир лежит во зле» (несогласные с этим и есть живущие во зле) (1 Иоан. 5:19).

«Ибо что мне судить и внешних? Не внутренних ли вы судите? Внешних же судит Бог. Итак, извергните развращенного из среды вас»(1 Кор. 5: 12-13).

«Из посторонних же никто не смел пристать к ним, а народ прославлял их»(Деян. 5:13).

В свете только этих трёх мест Библии увидите ли, что есть Ваш жалкий лепет? И самое главное искажение, извращение в статье то, что мы-де изолировались от мира, и это, дескать, чрезвычайно худо, дико.

С вами ехала девушка. В этом году она закончила социологический факультет университета. Вообще у нас в этом году 5 выпускников ВУЗов, трое из них с красными дипломами, и двое поступили в аспирантуру.

А вы зовёте якобы ко спасению, а в действительности в море блевотины, наркомании, убийств (т.е. если не отделяться от внешних, от мира). Культивируемое в МП (Московская Патриархия) лжеправославие открытой всему миру литургии верных и Таинств позволяет всем считать себя верными (как и Вам). Вот отсюда Ваш бунт, протест, поза – как же так, я верующий был в Москве, а в какой-то Потеряевке признали ущербность веры моей.

У нас и телевизоры в деревне, и радио есть; более 100 видеофильмов. Мы не Лыковы на Абазе, не подпольные ИПХ (истинно православные христиане).

Игорь – староста работает в союзе с фермерами, дети учатся в селе Корчино. Какая изоляция? Но Вы давите и гнете своё: изоляция, редукция.

Стремление к неучастию во зле, попытка жить по заповедям Божиим, трудиться много и честно – это что, секта, Ватикан, редукция?

В предисловии к статье, Вы пишете, что не секта в Потеряевке. А на первой странице крупно-кричаще: “журналист Д. Быков побывал в секте, созданной по «Солженицину»”.

Ни стыда, ни совести у редакции «Собеседника». Ну, хотя бы откройте словари, посмотрите, что есть секта.

Секта – это религиозная организация, отличающаяся догматичностью взглядов и убеждений, и расходящаяся с господствующей Церковью или враждебных ей(Словарь иностранных слов. М. 1964. 23 тыс.).

Секта отрицает институт священства, не признает деления верующих на клир и мирян(Карманный словарь атеиста М. 1973 г.).Учение о ненужности Церкви в деле спасения.

У нас есть и Синод, и епископ, и священник.

У нас же устав общины православныххристиан, в честь священномученика Анфима Никомидийского, Русской Православной Церкви заграницей, зарегистрирован 21.07.95 г. в Управлении юстиции Алтайского края.

На основании этого была зарегистрирована 01.12.95г. за № 622 общественная организация «Деревенская община посёлка Потеряевка».

Все это видел своими глазами Быков Д., но нужна «жареная» тема, оживляж.

Мы ведь эти ярлыки «секта», «экстремисты», «отщепенцы», «прелесть» давно перемололи жизнью во Христе. Над словом «секта» тут смеются все, и в юстиции и в редакциях. Оскоромились в «Собеседнике» с этой командировкой, – к верующим нужно посылать верующих, чтобы, хотя немного понимали о том, что предлежит.

Разборка последнего из десяти столбцов статьи заняло бы несколько страниц, столько в ней невежества, вранья, грехолюбия.

В действиях, словах Быкова Д. видна нелюбовь к тем, где его приняли, напоили, накормили. Не пытайтесь через поношение истины оправдать своё лжехристианство. Мы считаем, что статья Д. Быкова заказная, против Э. Горюхиной; а мы уж под эту молотилку попали.

Нападки-поношения на профессора Эльвиру Горюхину базируются только на неприятии истинного православия Быковым Д. Исключительно!

Эльвира Николаевна была несколько раз в Потеряевке, записывала на диктофон все беседы, ответы, и не допустила в своих публикациях таких, «быковских» проколов.

Публицист Макаров Сергей Сергеевич из «Вёрст» (см. «Вёрсты» 29.02.2000 «Человек ИГЛА», 04.03.2000 «Умереть и воскреснуть», 21.03.2000 «Спаси и помилуй»). Макаров жил здесь 10 дней, непрерывно записывал на диктофон и ручкой. Он встречался с руководством района, края, прокуратуры, редакции, тюрьмы, был на нашей свадьбе, на занятиях в университете. У него опыт работы: 10 лет в «Комсомольской правде». И написал – слова не солгал. Пример Вам.

Убеждение, что мы думаем, что мы-де живем праведно – досужий, лживый выпад сына Льва.

Напротив, в десятках проповедей я подчеркиваю нашу немощь, греховность, карикатурность по сравнению с первоапостольскими христианами.

Счастье – это жить со Христом. С Господом и пустыня расцветает раем. И другого пути нет и у России (Иоан. 14:6).

А наше поселение всего лишь крохотная искорка возрождения душ в Искупителе (Деян. 4:12).Попытка жить по-человечески, без вранья.

Лично я и члены общины ведём просветительскую работу в местном Сизо 17/1 на 3700 человек уже 12 лет. Более десяти лет веду духовную работу в университете, в милиции (5 отделов, гор. и край УВД), в школах.

Какую изоляцию увидел Дмитрий? Где? Какую редукцию жизни?

И никто ничего «по-Солженицину» не строил, даже и не читали все его труды. Но стремление к истине, когда бы и где бы, и кто бы ни добивался, то такой обязательно станет похожим на стремящихся и живущих так же, и даже сойдется один к одному.

Солженицин А.И. – гений. Всё гениальное – просто и было уже такое в веках под солнцем. Жить во Христе – достижимая реальность, делает похожими и на святых, и на Христа.

Дмитрий Львович! Если бы существовали другие методы воскресения трёхсот уничтоженных только на Алтае деревень (и десятков тысяч по России), то разве мы оказались бы на сегодня единственными, быть может, на Алтай, и на Россию, кто с пустыря начал восстанавливать поселение и приближаться к десятилетию жизни (13 мая 2000 г.)?

Беспрецедентно жёсткой называете церковную общину, живущую по канонам Православной Церкви? Одно это говорит, что Вы и не знаете канонов, не живёте по ним.

Почему Вы не называете жизнь церковную в Московской Патриархии и др. храмах М.П. беспрецедентно обмирщённой?

На все ваши «лошадиные» дозы глупости в вопросах, ответ даёт жизнь – везде пьянство, воровство, раздолбайство и разврат (Ваше определение русской деревни на сегодня).

Страшная редукция жизни» там, где нет Христа.

Рядом с Потеряевкой село Кадниково – 506 дворов. В первый класс в 2003 г. пойдет – один ребёнок. Ежедневно в России 18 тысячабортов, убийств в утробе матери (для сравнения, в Афганистане убито наших солдат за 9 лет 14.700 человек). В Потеряевке же на 13 дворов 8 дошкольников. Где редукция? Запрет выполним только в результате внутреннего роста.

 Пишете: «Жизнь без лишних мыслей, лишних сомнений и борений». – Это о нас?

Прочтите об этом у Тургенева о девушке (душе) на пороге выбора. Там, на грани выбора идёт битва. И когда все сомнения отброшены, душа избирает Бога, одного только Бога и склоняется направо ко Христу, диавол заскрежетал (как «Собеседник» в №39-00): «Будь ты проклята», но тихий голос благословил: «Святая».

Банальность «быковского» поиска людей не по Диогену, не с фонарём.

Смысл статьи:  в Потеряевке нелюди. А вот люди там, где сомненья, боренья, т. е. в стане пленённых и прокажённых, идущих широким, погибельным путём.

Дух Святой предупреждает: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей: ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира (сего). И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек»(1 Иоан. 2:15-17, 1 Кор. 7:31).

«Прелюбодеи и прелюбодейцы! Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога! И так, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу»(Иак. 4:4).

Вы пишете: «Бежать от свободы собственного духа» – это о нас. Сколько громких и пустых слов выдувает обольститель через Быкова, ибо, «Где Дух Господень, там свобода»(2 Кор. 3:17).Свобода только во Христе (см. «Хижина дяди Тома» Бичер Стоун.)

«Итак, стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства … только бы свобода (ваша) не была поводом к угождению плоти…» (Гал. 2:4; 5:1,13).

И вот эти откровения святой Библии и есть Божий, справедливый приговор сегодняшней лжеправославной России, и в первую очередь М.П.

Избранный нами путь – путь со Христом, через Голгофу, через Воскресенье (Деян. 4:12).Этот мир осуждён, со всем его комфортом (Иоан. 16:11; 17:14; 18:36; 15:18).

Уже не 1917 год. Эксперимент с атеизмом кончается, и обошёлся по пророчеству Ф. М. Достоевского в 100 млн. оборванных насильственно жизней. И говорить о порядочной жизни вне Церкви, вне Христа (по Бурлаку – фотографу статьи) есть умышленное преступление на развалинах Российской империи.

«Со Христом и в тюрьме свобода, а без Христа и на свободе тюрьма» В.Ф. Марцинковский.

«ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

Прокурору Алтайского края Параскуну Ю.Ф

Мы, общественность г. Барнаула и Алтайского края, обращаемся к Вам с просьбой защитить православного проповедника, находящегося под омофором Русской Православной Церкви заграницей, просветителя, старосту Крестовоздвиженской православной общины г. Барнаула Игнатия Тихоновича Лапкина. Черные силы коммуно-фашизма, тоталитарных сект и сатанистов уже ряд лет целе­направленно клевещут и преследуют его за религиозные убеждения. Как по манове­нию нечистой силы, все они объединились и пытаются уничтожить едва начавшееся возрождение истинно православной жизни в России.

С подачи бывшего заместителя председателя Алтайского краевого совета народных депутатов, секретаря по идеологии крайкома КП РФ B. C. Петренко началась травля православного проповедника. Петренко В. многократно выступал и целенаправленно лгал против Лапкина И. Т. в КЗС и в СМИ.

И это против того, который 27 лет на общественных началах руководит православ­ным детским трудовым лагерем-станом, как его основатель; 12 лет оказывает помощь совершившим проступки и преступления, подследственным заключенным СИЗО 17/1 Алтайского края, дабы они могли избрать путь истины; более 10 лет, также на общественных началах, еженедельно проводящим занятия по толкованию Библии святыми отцами Православной Церкви; инициативно возрождает стертую с лица земли в период «укрупнения» сёл, деревню Потеряевку – единствен­ного населённого пункта на территории Алтайского края, да и всей России, где нет преступности, курения, матерщины, абортов, возрождаемого на православных старинных благочестивых русских обычаях.

Это как раз то, о чём все мы должны денно и нощно молиться и к чему всеми силами стремиться.

Гонения и дискредитация деятельности Лапкина И. началась в 90-х годах с подачи со­ветских церковнослужителей, находившихся в полном единомыслии с коммунистами. Вот только малая часть хроники последних гонений и заведомо ложных клевет: 14.08.98 г. «Голос Труда», статья «Дьяволиада Игнатия Лапкина»; 27.05.99 г. – 03.06.99 г. «МК на Алтае», статья «Жизнь в Потеряевской общине без елейных прикрас» Федяева Д. написанная по интервью с сектантом-еретиком Дружининым Д. Г.;

24.06.99 г. «Алтайская Правда», статья «Потеряевка: миф и реальность» Боброва Г. (секретарь КПРФ Железнодорожного района).

24.06.99 г. – 01.07.99 г. «МК на Алтае» стр. 9, заметка «Остановите Лапкина» с ссылкой на данные Петренко В.. инициировавшего 15 комиссий за 2 месяца на детский лагерь-стан, дабы уничтожить его;

27.07.99 г. ГТРК «Алтай», заказной, поносный «фильм» «Пролог» Лавриненко С.Н. с комментариями партийной номенклатуры и своими собственными, абсолютно лживыми, целенаправленными, антирелигиозными (особенно изощряется в «истолковании» зам. Главы администрации Мамонтовского р-на Гайдук Н.) Этот «фильм» Лавриненко прокручивают по краевому телевидению многократно, добавляя всё новые, чудовищные обвинения против Лапкина. Последний показ –фрагментами 17.03.2001 г. в программе «На лестничной площадке» (ведущая Прокофьева И.В., с участием Дружинина Д. Г.) 19-26.08.99 г. «МК на Алтае», стр. 10, “«Прихлопнули» Лапкина”.

Далее подписи религиозных политических деятелей, партий, депутатов, представителей интеллигенции г. Барнаула и Алтайского края.21.04.2001».

«ГТРК «Алтай» 4.4.01 №1-06/74-0-

Отвечая на «заявление-протест» группы телезрителей программы «Лестничная площадка» от 17.03.01 по сути дела сообщаю следующее: 1. Все претензии, изложенные в п. 1-5 заявления относятся не к программе, как таковой, а к фильму «Пролог», фрагменты которого использованы в передаче... 3. В телефонном разговоре с И. Т, Лапкиным, который состоялся 26.3.01 мною было обещано, что фильм «Пролог» в наших программах больше цитироваться не будет... И. Т. Лапкину был предложен другой вариант (вместо прямого выступления Лапкина по телевидению) на который Игнатий Тихонович согласился: в период подготовки детских летних лагерей к новому сезону, мы в ряду других расскажем и о подготовке альтернативного государственным, лагеря-стана в пос. Потеряевка. В материал будет включено интервью руководителя лагеря Лапкина И. Т. В эфир видеоматериал выйдет в рамках самой популярной телепрограммы ГТРК «Алтай» – «Панорама». Гл редактор телевидения ГТРК «Алтай» Л. Ф. Пименова».

Решение

Свято-Анфимовской общиныпос. Потеряевка Мамонтовского р-на Алтайского края.

В связи с отказом в государственной регистрации религиозной организации-учреждения «Детский Православный трудовой лагерь-стан в честь священномученика Климента Анкирского» пос. Потеряевка Мамонтовского р-на Алтайского края, и признанием судом Центрального района г. Барнаула законным отказа в государственной регистрации религиозной организации-учреждения «Детский Православный трудовой лагерь-стан в честь священномученика Климента Анкирского» пос. Потеряевка Мамонтовского р-на Алтайского края, и считая одним из важнейших направлений деятельности общины религиозное воспитание детей, в связи с чем существование детского лагеря-стана общиной признается необходимым и обязательным, основываясь на своём уставе община

РЕШИЛА:

1. Подтвердить ранее принятое решение о создании учреждения «Детский Православный трудовой лагерь-стан в честь священномученика Климента Анкирского» пос. Потеряевка Мамонтовского р-на Алтайского края» (далее лагерь-стан).

2. Принять положение об учреждении «Детский Православный трудовой лагерь-стан в честь священномученика Климента Анкирского» пос. Потеряевка Мамонтовского р-на Алтайского края.

3. Всемерно оказывать материальную и иную помощь в деятельности лагеря-стана.

4. Предоставить право входа на территорию лагеря-стана только начальнику, воспитателям, насельникам лагеря-стана, родителям и другим близким родственникам детей, находящихся в лагере-стане, членам Крестовоздвиженской и Свято-Анфимовской общин, правящему архиерею, и другим священнослужителям находящимся в каноническом подчинении РПЦЗ. Другим священнослужителям – только с разрешения начальника лагеря-стана.

В исключительных случаях, иные гости лагеря-стана могут войти на его территорию только с разрешения начальника лагеря-стана, который обязан уведомить о всех посетивших лагерь-стан гостях церковно-приходские советы Крестовоздвиженской и Свято-Анфимовской общин.

Иные лица могут войти на территорию лагеря-стана только при наличии разрешения Церковно-приходских советов Крестовоздвиженской и Свято-Анфимовской общин. 22.04.2001».

«Мероприятия»

«Решение отмечать 2 августа (н.ст.), как праздничный «День лагеря-стана»принято на общем собрании «Свято-Анфимовской общины» 2 августа 2001 г. и Крестовоздвиженской общины 5 августа 2001 г.

День 2 августа памятен тем, что в 1999 году коммунисты воздвигли на детский православный лагерь-стан невиданное гонение чисто по религиозным мотивам, (но прикрывались требованиями санэпидемстанции) и полностью, с позором для себя проиграли это сражение. Ими были подключены краевая администрация, краевое законодательное собрание, краевой отдел юстиции, прокуратура края и района, следователи, врачи, санэпидемстанция края и района, отдел образования, телевидение, СМИ, радио, пожарные, электрики, епископ и священники Московской Патриархии. Последовали предписания, предостережения, акты, угрозы, указы и постановление о закрытии лагеря-стана № 1 от 25.07.1999г.

Этот шабаш нечистой силы, дикая вакханалия озверевших от ярости и нераскаянных грехов коммунистов во главе с главным идеологом коммунистов края, бывшем идеологе крайкома КПРФ Петренко В.С. – войдёт в историю. После поражения в этой позорной битве с православными детьми Петренко вышел из партии.

Были попытки возбудить уголовное дело против основателя и начальника лагеря-стана Лапкина И. Т. за «избиение детей». После расследования из прокуратуры Мамонтовского района дали ответ 30.07.1999г. «Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела» установили: дети в лагере здоровы, чувствуют себя прекрасно(л.д. 2), …в действиях начальника, воспитателей лагеря стана отсутствуютпризнаки состава преступления, предусмотренного ст. 156 УК РФ». Пом. прокурора Жабина Е.Е.     Это была 14-я комиссия, с милицией, чтобы обрезать эл. провода, опломбировать помещения лагеря-стана. Тогда лагерь-стан заперся, дети разбежались по крышам столовой, кухни, келий, комнаты отдыха, на вышку, и громко скандировали, выбрасывая вверх кулаки: “Не за-хо-ди-те!”, “Не за-хо-ди-те!”, держа в руках развернутые плакаты: “Коммунисты – людоеды, руки прочь от лагеря-стана!”, “Лютые безбожники-волки, займитесь своею душой”, “Губители России, руки прочь от лагеря и детей”. “Бог осудит вас и ваши дела”, “Бог не в силе, а в правде” (св. Ал.Невский).

На набатный колокол по 5 ударов (тревога-тревога!!!), прибежали около 40 жителей пос.Потеряевка, – и атака безбожников захлебнулась.

Далее был приезд начальника УВД края Валькова В.А., с кинооператором, заснявшим всё это; сильная публикация в «Российской газете» от 20.06.2000 года, и приезд первого зам.губернатора края Шойхета Я.Н. 27.06.2000 г. – всё это в пользу лагеря-стана. И вот уже два года слышим только глухой ропот недругов, но нас никто не беспокоит.

Сей день объявляется нерабочим днем в лагере-стане с праздничной трапезой.

Мероприятия:

1. Молебен пророку Илии с водоосвящением. Желательно провести окропление св.водой всё

 на территории лагеря-стана. 2 августа (н.ст.) – день памяти пророка Илии.

2. Исполняется гимн России, на музыку Александрова А.В. и слова Лапкина И. Т. несколько раз в день.

3. Вывешивается на целый день Российский трехцветный флаг (красно-сине-белый), как и во все воскресные дни, и при открытии сезона.

4. Просмотр фильмов о лагере-стане, о пос. Потерявка и др. фильмы.

5. Занятия по Священному Писанию о жизни пророка Илии.

6. Каждый раз 2 августа желательно проводить репетицию по отражению нападения от недругов, безбожников (по образцу 2 авг. 1999 г. или иначе).

7. Поход за ягодами, рыбалка, купание, отдых, игры.

8. Возможен приезд гостей, общая трапеза в «конференц-зале» на «скворечнике», (на 60 человек).

 

История одной тяжбы

РАПОРТ

Начальнику МОБ УВД Алтайского края подполковнику милиции Сметанину Ю.Н. 23-03-15; 24-13-24

4.10.1998 года в 21 час 15 минут позвонил бывший сотрудник органов внутренних дел подполковник милиции в отставки Дружинин Генадий Пет­рович и сообщил, что житель с. Потеряевка Мамонтовского района Алтай­ского края Лапкин Игнатий Тихонович угрожает ему физической расправой, клевещет на него, преследуя этим цель, чтобы Дружинин продал свой зе­мельный участок с домом в с. Потеряевка. Неприязненые отношения между ними возникли в виду того, что Дружинин является внештатным участковым инспектором милиции и пресекал правонарушения, совершаемые Лапкиным.

Кроме того, он сообщил, что Лапкин является главой религиозной ор­ганизации, злоупотребляет доверием членов организации, получая при этом выгоду.

2.10.1998 года по настоянию Лапкина его племянниками были причинены телесные повреждения мужу его сестры Николаю (фамилия не уста­новлена ), о чём Дружинину сообщила родная сестра пострадавшего Людмила Ивановна, который в настоящее время находится, ввиду причиненного физического вреда, на стационарном лечении в одной из больниц г. Барнаула. Причиной избиения Николая послужили дружеские отношения с Дружини­ным.

Со слов жителей указанного села Дружинин сообщил о том, что в ноч­ное время суток из религиозной общины была изгнана молодая женщина – Людмила, при этом у неё пропали ювелирные украшения.

Ввиду сложившейся криминальной ситуации в с. Потеряевка Дружинин просит вмешательства в конфликт сотрудников органов внутренних дел.

Дежурный офицер МОБ УВД Алтайского края капитан милиции 4.10.1998 года Горащенко И.Г. (Таких «разоблачений» было множество: в прокуратуру Мамонтово, в милицию района, края. Было много проверок.. и конечно же, ничего не обнаружили, кроме пьяного милиционера.)

 

«Прокурору Алтайского края, государственному советнику юстиции второго класса Параскуну Ю.Ф. от Лапкина Игнатия Тихоновича (656016 г. Барнаул-16, ул. 2 Строительная 62-16, тел. 35-32-42, 24-38-46).

ЗАЯВЛЕНИЕ

Прописавшийся в пос. Потеряевка Мамонтовского р –на Алтайского края пенсионер (подполковник милиции) Дружинин Геннадий Петрович, 1938 г. рождения и в действительности проживающий в Ленинском р –не г. Барнаула ул. Юрина 253 кв. 99 тел. 41 – 41 – 17, шесть лет буквально терроризирует православное поселение непрерывными жалобами в прокуратуру района, УВД края, обвиняя религиозную общину и более всего меня лично в тяжких, но небывших и потому абсолютно недоказуемых преступлениях.

Убедительно прошу защитить меня, мою честь. Так, в своём последнем обращении по телефону доверия в УВД края он обвинил меня в том, что я угрожаю ему расправой, т.е. что я совершил преступления (ст. 119 УК РФ), клевещу на него (ст. 129 УК РФ), совершаю мошенничество в общине (ст. 159 УК РФ), подстрекал к причинению телесных повреждений (ст. 112 УК РФ), а также в совершении ограбления (ст. 161 УК РФ) – то есть в совершении тяжких преступлений.

По моему мнению, своими ложными обвинениями он сам совершил преступление: заведомо ложный донос (ст. 306 ч. 2 УК РФ) и клевета (ст. 129 ч.З УК РФ).

Прошу Вас поручить провести проверку по данным фактам и по её окончании возбудить уголовное дело либо в отношении меня, либо в отношении Дружинина и довести дело до суда...»

Опровержения заведомо ложных доносовДружинина в органы МОБ УВД Алтайского края, в Мамонтовское РОВД, в прокуратуру Мамонтовского р-на. (Часто эти доносы – звонки анонимные).

Не видя ни пермен в стране, что на дворе далеко не 37-ой год, ни того кто перед ним, Дружинин Геннадий Петрович, прописавшийся, но никогда не живущий в православном пос. Потеряевка Мамонтовского р-на обуян лютой ненавистью к жителям христианам этого поселения.

Не брезгуя никакими методами, он идёт “на всякое тяжкое”, стараясь через своё соглядатайство, стукачество натравить на поселенцев, истинно православных жителей крохотной деревушки в десять дворов, власти всех уровней, силовые структуры. И всегда он, постоянно пьяный, ничем не занятый (а по слову Мартина Лютера: “Ничем незанятая душа – хорошая кузница сатаны”, и по Владимиру Мономаху: “Лень научит всему худому”), давясь злобой, пьянством и бездельем, Дружинин Г.П. ломится к заветной цели – изничтожить руками властей деревушку.

Так 20.12.1998 г. в 11 ч. 45 мин. он (анонимно) уведомляет МОБ УВД Алт. края (подпол. Сметанину Ю.А.) что в Потеряевке – враги Отечества базируются, и что у них... “цель, создание единой религиозной миниреспублики, которая уже имеет обмундирование, полученноев лётном училище г. Барнаула... Секта имеет свой устав... Распоряжается квартирами, домами... Начальник Мамонтовского РОВД Чибитько А.Т. об этом знал...”, но мер не принимает.

Пояснение того, что только в этом одном доносе Дружинин Г.П. заведомо лжёт, зная что за коварство, клевету, дикое оскорбление православных сектантами он не понесёт заслуженное наказание. Заслуженное и по Божественному Закону, и по человеческому.

Назвать православного сектантом, еретиком – это страшнее, чем назвать верного ленинца, истинного коммуниста фашистом, буржуем, сионистом, шовинистом.

Секта(лат. учение, школа) – секта, это религиозная община... отличающаясядогматичностью взглядов и убеждений... расходящаяся с господствующей церковью или враждебных ей. (Словарь иностранных слов. М. 1964 г. 23 тыс. слов.)

Секта религиозная(лат. образ мыслей, учение, направление) – отрицает институт священства, не признает деления верующих на клир и мирян. (“Карманный словарь атеиста” М. 1973 г.)

Секта основана на ереси.

Ересь (гр. – особое вероучение):

1. отклонение от догматови организационных форм господствующей религии (Словарь иностранных слов);

2. учение о ненужности церкви в деле спасения(Карманный словарь атеиста).

Деян.5:17; 15:5; 24:5,14, 2 Петр.2:1, Гал. 5:20, Тит. 3:10.

В “заключении” от 31 августа 98 г. нач. МОБ В.А. Василькову, полковнику милиции, инспектор ООРУИМ и ППН УВД Алт. края капитан милиции Калашников установил, что “17 августа 1998 г. в УВД Алт. кр. поступило анонимное сообщение о том, что в пос. Потеряевка Мамонтовского р-на находится религиозная секта, которая имеет устав, нарушающий права и свободы граждан. В ходе проверки было установлено, что в п. Потеряевка организована община православных христианв честь священномученика Анфима Никомидийского, Русской правосавной Церкви заграницей.

Устав общины зарегистрирован 21.07.95 г. за №117 в Упр. юстиции Алт. края.

На основании этого была зарегистрирована 01.12.95 г. за № 622 общественная организация “Деревенская община пос. Потеряевки”.

На основании изложенного полагал бы:

1) Проверку по сообщению считать законченной.

2) Факты, указанные в сообщении не подтвердились”.

Вот о таких-то дружинниках, выросших на дрожжах Павликов Морозовых, «закладывающих» родного отца (спасшего его же от голодной смерти) 2700 лет до наших дней восклицал св. пророк Иеремия 20 гл. 10-11 стихи: “Ибо я слышал толки многих, угрозы вокруг. Заявите, говорили они, и мы сделали донос.

Все жившие со мною в мире, сторожат за мною, не споткнусь ли я: “может быть, – говорят, – он попадётся, и мы одолеем его и отомстим ему”.

Но со мною Господь, как сильный Ратоборец; поэтому гонители мои споткнутся и не одолеют, сильно посрамятся, потому что поступают неразумно; посрамление будет вечное, никогда не забудется”.

Три с лишним тысячи лет до нашей многострадальной Потеряевки и до появления в ней соглядатая-пенсионера-милиционера, такая же ситуация случилась в далёком Израиле. Доик Идумеянин донёс царю Саулу о Давиде и было убито 85 священников, 1 Цар. 22:22.

Давид признал, что виновен в смерти всех священников он, Давид, за то, что не обезвредил доносчика и сексота. “Я виновен во всех душах”.

Формой военной Дружинин называет списанные на ветошь кителя, шинели лётного училища, полученные мной по документам, постиранные, даром розданные и Дружинину Д. Г., который и носил эту форму.

Дружинин Г.П. обвиняет нас в принадлежности к воненизированной секте. Это заведомо ложное обвинение снято с нас документами и ответом УВД края.

В действительности же именно его сын Дружинин Дмитрий Геннадьевич, будучи слабеньким православным, не раз отлучаемым за нарушение устава, переметнулся вначале к католикам, к иезуитам, а теперь находится в секте “Новая жизнь”. О секте, её запрещённых методах и разрушительной деятельности прилагаем материал, “Алтайская миссия” №4-5, март 1999 г., стр. 3 “Медико-психологическая экспертиза секты«Новая жизнь»”.

Итак по всем пунктам, статьям обвинения Дружинин Г. П. пользуется методом “валить со своей больной головы на здоровую”. “Чтобы сильнее уязвить противника, надо обвинить его в собственных грехах” (по  Достоевскому), чем отставник, эксинспектор небезуспешно и активно пользуется.

«Лапкин и отставник»

«На Алтае есть такой христианский проповедник – Игнатий Лапкин. Зна­менит он своей тяжбой с властями, позволившей ему отсудить недвижи­мость в Барнауле в счёт материально­го ущерба, нанесённого Лапкину ещё при советской власти. Также Лапкин возродил свою родную деревню Потеряевку в Мамонтовском районе.

Но что за жизнь без испытаний? И таковые были ниспослании лапкинской общине – поселился в Потеряевке от­ставной подполковник милиции. Он жизни праведной не понимал: пил, – и это бы ещё ладно, но мужик принялся на общину писать письма кляузные во всякие инстанции. Летом Лапкин решил из окрестных болот устроить маленькие пруды. Для этого надо было создать плотины. Догово­рились с бульдозеристами, пригнали машины. И вот как раз в тот момент, когда ревущие бульдозеры застыли на берегу болота, пьяный отставник прибежал и начал митинговать. Он кричал, что работать нельзя, потому как по дну болота проложен... стра­тегический кабель! Что уж за кабель пролегает в полях Мамонтовского района, так и осталось тайной, но бульдозеры уехали ни с чем. Теперь Лапкин борется с отставником». («Свободный курс» 1999).

Из истории пос. Потеряевка

(О сектсотстве, наушничестве, соглядатайстве.)

«Вот, я завел судебное дело, знаю, что я буду прав»Иов. 13:18.

«Люди, угодные Богу, испытываются в горниле уничижения»Сир. 2:5.

«Бог никого не любит, кроме живущего с премудростью»Сир.7:28.

«Если народ теряет веру в Бога, то его постигают бедствия и несчастья. Если не кается, то гибнет и исчезает» Гюстав Доре.

14.05.1991 г. о. Иоаким Лапкин вернулся на родину, в разрушенную в 1972 г. Потеряевку и поставил первую палатку (напротив «Мамврийского дуба»). Там и был поставлен первый дом из самана, позже обложенный кирпичом.

В 1992 г. когда Игнатий Лапкин находился в США по приглашению митр. Виталия, в это время к Дружинину Дмитрию приехал его отец Геннадий Петрович, и, без предупреждения кого-либо, обманно, прописался в Потеряевке. В сговоре с сыном получили от государства подъёмные деньги на организацию фермерского хозяйства. Но дом так и не построили, не завели хозяйство, земля (2 га) заросла. Урожай не был собран ни разу, деньги дурно потрачены. Сам Дружинин Г.П. был постоянно пьян, приставал к жителям деревни чтобы его «уважали». Будучи пенсионером – милиционером (подполковник), имел очень много свободного времени и опыта составлять кляузы. Начал строчить жалобы как высокопрофессиональный сексот, соглядатай, наушник.

Все кто был чем-либо недоволен, имели с ним общение (Дмуха А., Калашников П. и др.) И от этого общения научались дурному, подобному, развращались, заражались таким же духом, несли дальше эстафету соглядатайства и зла.

На рапорт Дружинина Г. П. в МОБ УВД с жалобами на Лапкина И. Т. последовал ответ, что сообщения не подтвердились, т. е. сообщал 100% ложь. Вмешательство Д.Г.П. в дело восстановления посёлка достигли вершины 08.10.1998 г. В этот день, пьяный, облачившись в форму милиционера, он явился на южный пруд (КТФ в прошлом), где работали два бульдозера нанятые в Мамонтовском ДЭУ, остановил работу под надуманным предлогом – под видом сохранения на дне пруда стратегического кабеля. И в этот же день наслал на нас представителей экологии из района.

В этот же день заполыхали рощи, лога, степь пожарами. Был страшный ветер, сушь, давно не было дождя. Огненные валы катились на деревню со стороны Корчино. Вся деревня бросилась тушить огонь. Дружинин, как всегда пьяный, и в эту ночь требовал остановиться идущих с тушения пожара. Зайдя на территорию лагеря-стана, искал Лапкина И. и угрожал «размазать».

Утром все жители деревенской общины подписали прошение в Мамонтовское РОВД принять меры по отношению к Дружинину Г. П. Желая выгородить себя, Ген. Пет. бросился к своим дружкам в городе, прося вмешаться органы милиции, с выездом в Потеряевку, т. к. там «создалась криминальная обстановка».

Своими доносами Д.Г.П. только в одном рапорте пытался подвести Лапкина И. под пять уголовных статей: клевета, угроза, мошенничество, разбой, драка. И таких сообщений – доносов от Д.Г.П. против Лапкина и жителей деревни последовало большое число в УВД района, прокуратуру района, УВД края. Начались проверки с выездом милиции в Потеряевку, с вызовом Лапкина И. Т. в органы дознания. И оказалось, что все доносы Д.Г.П. лживые, надуманные.

09.12.1998 г. Лапкин И. вынужден был обратиться в прокуратуру края с просьбой провести тщательное независимое расследование по доносам Дружинина Г.П. и привлечь к ответственности Лапкина И. Т. (т. е. меня), если сообщения Д.Г.П. подтвердятся. Если же не подтвердятся, просил привлечь Дружинина Геннадия Петровича 1998 г. рождения по статье 129 УК РФ (клевета). Дело возбудили. Его дружки, такие как прокурор Октябрьского р-на Широких М.И., прекращали дело. Вот выдержки по делу Дружинина Г.П. (т.1, лист 149, ответ из прокуратуры края 12.02.2001 г. №16-1468-98 судье Октябрьского р-на Козловой Н.П.): «…Доводы Дружинина Г.П. о необоснованном возбуждении уголовного дела, изложенные в неоднократных обращениях в органы прокуратуры, признаны несостоятельными.

02.07.99 г. прокуратурой края отменено незаконное постановление органов дознания Октябрьского РОВД от 01.06.99 г. о прекращении дела в связи с отсутствием в действиях Дружинина Г.П. состава преступления, производство по делувозобновлено.

02.08.99 г. уголовное дело вновь прекращено Октябрьским РОВД на основании п. 2, чт. ст. 5 УПК РСФСР.

Учитывая, что дальнейшее расследование не могло быть продолжено в связи со смертью Дружинина Геннадия Петровича, принятое решение оставлено без изменения.

Многочисленные свидетели, допрошенные в ходе следствия, подтвердили, что Лапкин И. Т. не совершал тех поступков, порочащих его честь и достоинство, которые распространял Дружинин Г.П.» Прокурор края, государственный советник юстиции 2 класса, Ю.Ф. Параскун.

По закону, если в ходе следствия человек продолжает заниматься преступной деятельностью, к нему можно применять арест. Д.Г.П. продолжал распространять клеветы, заведомо ложные измышления против Лапкина И. Т. уже находясь под следствием.

Такого поворота событий Д.Г.П. никак не ожидал, привыкнув только сам хватать и сажать. Он заметался во все стороны, полагая, что лучший вид обороны – наступление. Деморализованный, зажатый допросами в родной милиции, он хватался за всё, что казалось ему спасительным, старался переломить ситуацию. Любыми путями, любыми средствами ослабить давление затянувшейся, захлестнувшей его шею петли уголовного кодекса.

К этому времени Господь уже разметал, развеял основных его помощников: Чернов В.П., начальник УВД края, ген.-лейт., снят с работы, оказался под следствием; прокурор Октябрьского р-на Широких М.И. исчез; новый начальник УВД края Вальков В.А. не поддерживает его; начальник МОБ УВД края Сметанин Ю.Н. перестал принимать Дружинина. В панике Ген.Пет. метнулся в редакции газет: «Алтайская правда», «Свободный курс» и др. с жалобами на Лапкина И. Т. и деревенскую общину. Его «труды-опусы» нигде не приняли. Кляузник остался один.

И вот тогда-то злой демон указал ему на грязную (похабную) газету «МК на Алтае». Вот как это описывает Федяев Д.А. (уголовное дело Д.Г.П. т. 1, стр. 167. Протокол допроса Федяева Д.А. 25.07.99 г.): «В конце апреля 1999 г. мне в редакцию позвонил Дружинин Геннадий Петрович, который рассказал мне о религиозном обществе, организованном в Потеряевке Мамонтовского р-на Лапкиным И. Т.

Дружинин предложил мне встретиться. При встрече он рассказал мне много негативного, касающегося данного общества и конкретно в отношении Лапкина И. Т.

(Лист 170 дела) В данном разговоре участвовала и супруга Дружинина, которая дополняла наш разговор своими фактами. Но это ещё не послужило основанием для написании статьи в «МК на Алтае».

В начале мая тек. года я встретился с Дружининым Дмитрием по его личной инициативе, который мне дополнительно привёл факты нарушения конституционных прав со стороны Лапкина И. Т. в отношении жителей религиозного общества, где одно время проживал сам Дмитрий. После этого я решил написать данную статью. Когда статья была уже готова я встретился со Старковым Вячеславом Владимировичем (при копировании на ксероксе пропущено 4 строки) Кроме того у меня была встреча с журналистом ГТРК «Алтай» Лавриненко Серг. Ник. (снова пропуск по вине ксерокса), который был в командировке в Потеряевке, где он встречался с членами общины Лапкина, беседовал с ними.

Лавриненко полностью поддержал, подтвердив указанные мною в статье факты. Лавриненко сам подготовил телепередачу, которая выйдет 27.07.99 г. по телеканалу ГТРК «Алтай», о религиозном поселении в с. Потеряевка. В конце мая, начале июня 1999 г. (в действительности 24.07.1999 г. № 138) в газете «Алтайская правда» вышла статья под редакцией Боброва Г., с которым я лично не знаком.

Я считал, что данная статья свидетельствует, в частности, о подавлении личности существующей в религиозном обществе с. Потеряевка. Поэтому я считаю, что приведенные мною факты в статье имеют подлинную основу.

Мною прочитано, с моих слов записано верно. (Подпись)

Старший дознаватель Октябрьского РОВД Труфанова.

Лист дела 148.

Объяснение Курдюмова А.В. Сизова 45/6, т. 38-12-74

(чтобы усилить статью нужен был рисунок, в который нужно было вложить всю суть статьи о Лапкине И. Т.)

«Мною, по просьбе Федяева Д., был подготовлен рисунок, в котором я отразил Библейского персонажа «чёрта», скрывающегося под благопристойным обличием.

Также по просьбе Федяева на заднем плане рисунка была помещена дверь со словами «Община отца Игнатия». При этом я не знал Лапкина И. Т., не собирал о нём никакой информации, не видел его изображения, и даже не пытался представить его в рисунке. В соответствии с выше изложенным, считаю себя не надлежащим ответчиком по данному делу и прошу:

1.    Исключить меня из числа ответчиков по иску Лапкина И. Т.

2.    Рассматривать дело в моё отсутствие.

08.02.2001 г.».

«МК на Алтае»

хитро зарегистрировались в Горном Алтае, работают в Барнауле и имеют головное издательство в Москве. И кто бы с ними ни судился, уже через месяц, измотанные, отступаются. Ещё 28 мая 1999 г. на другой день после выхода статьи я позвонил главному редактору Волохову А.Н. и попросил объясниться. Он же мгновенно ответил: «Вы уже не раз за это страдали и знаете куда обращаться». Я же им пообещал довести дело до конца, сделать в их стене бесстыдства пролом и ввести туда ещё несколько исков по их другим статьям против меня. Об этом я сказал нынешнему главному редактору «МК на Алтае» Еремеевой Окс. Ник., т. 36-38-93, и их руководителю Родионову Иг. Ник., прося их опубликовать опровержение на ту пакостную статью. Но они отказались и отказываются поныне.

13.03.2001 прошёл первый суд – пробиты первая щель: вынесено решение возместить моральный вред за рисунок – 1500 руб.

23.03.2001 вынесено решение Октябрьским судом – опубликовать опровержение по рисунку.

13 июня 2001 г. судебная коллегия по гражданским делам Алтайского кравого суда под председательством Чубукова С.К. вынесла почти точное решение, разбив лживость газетных утверждений, и тем почти довела изобличение беззаконных клеветников до конца.

Главным виновником грязных статей и телевизионных передач сегодня является Дружинин Дмитрий Геннадьевич. Как при смерти колдун передаёт духа, астральные, ведические знания близкому родственнику, так и здесь дух лжи от скончавшегося в пьянке стукача вошёл в родного сына, переменившего к тому времени православную веру на католическую, а католическую на сектантскую (секта «Новая жизнь»).

Теперь уже тройственный союз – 1) КП РФ, Петренко В.С., Бобров Г., Лавриненко С.; 2) американская харизматическая секта (пятидесятническая) «Новая жизнь»; 3) финансирование от Д. Г. работающего в еврейской благотворительной организации «Эвен-Эзер».(Еврейские «рыболовы», помогающие им выехать вИзраиль,чтобы исполнилось пророчество Иез.34:12-13). («Зов Сиона»).

Вначале Дружинин Д. не соглашался придти в суд, но главный редактор «МК на Алтае» Волохов А.Н. по просьбе Лапкина И. Т. всё-таки уговорил Дружинина Д. предстать перед судом. И он предстал, «усилив» свои позиции бывшими членами Крестовоздвиженской общины: Бруяко Т., Шестакова Ж.П., Тарасов В. и муж, и жена Муравлёвы Игорь и Лариса (Деян. 5 гл.).Но и этих лжесвидетелей было недостаточно. «Наконец пришли два лжесвидетеля»(Мф. 26:60)Калашников П.Г. и Старков В.В. (Последнему, уже пришедшему в суд, епископ Алтайский Антоний не дал благословение на участие в суде.) Нас ужаснула та трансформация, деградация, которая произошла с бывшими верующими, принявшими истинное крещение, исповедовавшими православную веру. Они оказались в сто крат худшими не членов общины, выступавших на суде, дающих точные и ясные показания, указывавших на лживость и заказной характер статьи в «МК на Алтае» (май – июнь 1999 г.) (Русаков К.В., Клименко В.Ф., Галенко В.В., Ганов К.). Воистину, когда дьявол находит (Матф. 12:45)отступников, он делает их «свидетелями неправды»(Исх. 23:1).И исполняется сказанное Христом, что последнее их состояние хуже первого до уверования, лучше бы им не познать путь истины (2 Петр. 2:22). Они возвратились как псы на свою блевотину.

«Верный свидетель не лжёт»Пр.14:5.

«Лукавый свидетель издевается над судом и уста беззаконных глотают неправду»Пр. 19:48.

«Верный свидетель спасает души»Пр. 14:25.

Но дьявол на суде «представил ложных свидетелей»из вероотступников (Деян. 6:12).

Дух лжи вошёл в уста лжесвидетелей, поддерживающих лживую газету и лживую статью (3 Цар. 22:22).

Против устава деревенской общины п. Потеряевка п. 28, запрещающий наушничать, сексотничать, все эти годы яростно выступал Калашников П. Г.

Почему? Не потому ли, что занимался этим, желая принести вред живущим в общине? Неожиданно в уголовном деле Дружинина Г. П. обнаружено на листе 173 (допрос Калашникова П.Г. 15 мая 1999 г. Мамонтовское РОВД): «С Лапкиным И. Т. я знаком с 1992 г. Могу характеризовать их как людей, стремящихся показать себя… О Лапкине И. Т. я могу сказать, что он очень любит командовать, хочет чтобы всё было как ему угодно. Я могу сказать, что однажды Лапкин И. Т. в моё отсутствие разбудил моих детей… Я, член православной общины п. Потеряевка, соблюдаю её правила… О наказании детей я могу сказать, что Лапкин наказывает только детей из лагеря. Детей в п. Потеряевка мы воспитываем сами. Как происходит наказание, я не знаю и никогда при них не присутствовал» Лейтенант Михайленко.

Библия же учит: «Отдаляйся от врагов твоих и будь осмотрителен с друзьями твоими» Сир. 6:13.

«По смерти же Иуды …явились люди беззаконные и поднялись все делатели неправды»1 Макк. 9:23.

Не дай Бог, если в Потеряевке не будет о. Иоакима до времени пока не перемрет первое поколение, «исшедшее из Египта».

«Приобретение сокровища лживым языком – мимолётное дуновение ищущих смерти»Пр. 21:6.

«…Влекла же их к тому концу судьба, которой они были достойны, и она навела забвение о случившемся, дабы они восполнили наказание, недостававшее к их мучениям»Прем. Сол. 10:4.

«Бог отцов их посылал вестников Своих призывать их к обращению… но они смеялись над вестниками Его»2 Ездр. 1:50.

Что говорит Библия о подобных судах и судьях?

«О вы, которые суд превращаете в отраву и правду повергаете на землю»Амос. 5:7.

«А они ненавидят обличающего в воротах и гнушаются тем, кто говорит правду»Амос. 5:10.

«Суд превращается в яд и плод правды в горечь»Амос. 6:10.

«Подлинно ли правду говорите, судьи?» Пс. 57:2.

«Он делает чем-то пустым судей»Ис. 40:23.

«Лица судей её Он закрывает»(когда они не молятся Богу) Иов. 9:24.

«Судей делает глупыми»Иов. 12:17.

«Судьи судят за взятки»Мих.7:3.

«Судьи его вечерние волки, не оставляющие до утра ни одной кости… Священники его оскверняют святыню, попирают закон… Беззаконник не знает стыда. …А они прилежно старались портить все свои действия»Софон. 3:3.

«…Кто ничего не кладёт им в рот, против тех объявляют войну»Мих. 3:5.

Суд с «Московским Комсомольцем»

Лапкин подал в суд за оскорбление чести и достоинства. 13 июня 2001 года судебная коллеги по гражданским делам Алтайского краевого суда под председательством Чубукова С. К. вынесла определение по делу № 33-1824. Решением суда Октябрьского района от 13 марта 2001 года судьёй Козловой Н. П. иск Лапкина удовлетворён частично. С ЗАО «МК-РЕГИОН» взыскана в пользу Лапкина компенсация морального вреда в размере 1500 рублей. Дополнительным решением Октябрьский районный суд города Барнаула, руководствуясь ст. 205 ГПК РСФСР решил: «обязать ЗАО «МК-РЕГИОН» опубликовать в газете «МК на Алтае» опровержение, в котором указать, что рисунок изображённый художником Курдюмовым А. В., на котором изображён чёрт, в правой руке которого плеть, а в левой руке оковы, наручники, со сложенными руками и надписью над головой «Община отца Игнатия» не соответствует действительности». «Лапкин И. Т. никакого отношения к сатанизму и дьволопоклонникам не имеет. Лапкин И. Т. является человеком глубоко верующим, проповедником зарубежной православной церкви, старостой Крестовоздвиженской общины». Краевой суд определил и вынес новое решение: «Признать сведения, опубликованные в газете «МК на Алтае», а именно: «Лапкин И. Т. является пастырем-посредником»; «Лапкин И. Т. небезуспешно судится с прокуратурой железнодорожного района»; «Лапкин И. Т. напористый настолько, что его родной брат отецАким (в миру Аким Тихонович Лапкин, священник Потеряевской церкви) даже собирается уехать из Потеряевки, говоря, что жить там, точнее, уживаться, становится всё тяжелее»; «вплоть до угроз проколоть шины автомобилей родственников и знакомых»; «священнику из рубцовского района Илье Бутырину понадобилась неделя жизни там, чтобы сделать односзначный вывод: “Секта”. Со всеми вытекающими последствиями» недействительнымии порочащими честь и достоинство Лапкина И. Т.. Взыскать с ЗАО «МК на Алтае» в пользу Лапкина И. Т. компенсацию морального вреда в размере 3 000 рублей».

 

 

Книга четвёртая:

Газетные статьи и документы разных лет

«“Златоуст” со Второй Строительной

история о том, как под видом “святых дел” распространялась клевета»

«В ДОМЕ № 62 по улице Второй Строительной в Барнауле жил мастер-строи­тель И. Т. Лапкин. Строил он, правда, редко, от случая к случаю. То печку кому-нибудь сложит, то дачу под крышу подведет. Дело, в общем-то, хорошее, стоящее. Люди спа­сибо говорили. А Лапкин от­вечал:

- Печкой душу не согре­ешь. Крыша не спасёт от гне­ва божия.

На такие слова ошарашен­ные хозяева недоуменно по­жимали плечами. Кое-кто, расплатившись с мастером, тут же указывал ему на из­вестную русскую пословицу: вот, мол, тебе бог, а вот – порог, Впрочем, находились и такие, кто спрашивал:

- А как спастись-то, Игна­тий Тихонович?

- Купите магнитофон и на вас опустится благодать гос­подня.

- Да как же это? – допы­тывались страждущие.

- Через слово о райской жизни небесной и грешной жизни земной. На магнитную ленту я начитаю вам «Жития святых», «Иоанна Златоуста», расскажу о мучениках и чу­дотворцах.

- Спаси тебя Христос! – благодарили старушки, поспешая в магазин радиотова­ров.

Лапкин же возвращался к себе, на Вторую Строитель­ную, и включал пять магни­тофонов одновременно.

- Раз, два, три. Раз, два, три, – пробовал он свой го­лос. – Во имя отца, и сына, и святаго духа...

А затем, подражая Златоус­ту, велеречиво и чуть траги­чески начинал свой монолог «От тьмы к свету».

Уверовав в предназначение свыше «путеводить слепых и заблудших», «кроткий и ти­хий» Игнатий Тихонович од­ну за другой начитал и выпу­стил в «бесовский мир» маг­нитофонные проповеди, уве­щевания, беседы. Неустанно, по двенадцать-четырнадцать часов в день(на пятнадцати, в общей сложности, магнитофо­нах считывал и начитывал, пророчил и порочил. Он размножил нелегально изданные так называемым Советом Цер­квей евангельских христиан-баптистов произведения Рагозина, «XX век христианства» неизвестного автора и другие «работы», в которых содержат­ся ложные измышления о государственном и обществен­ном строе СССР. По магнит­ной дорожке он пошёл по стопам ещё одного западного «ловца душ» – руководителя зарубежного центра радиове­щания на СССР Ярла Пейсти. Этот, с позволения сказать, проповедник, наряду с пропа­гандой религиозных взглядов по поручению антисоветского центра «Славянская миссия» клевещет на Советское государство н призывает к отказу от активного участия в строительстве социализма. Его Игнатий Тихонович с особым усердием будет рекламировать.

- Зачем же вам петь с чу­жого голоса? – поинтересо­вались у Лапкина.

- А мне всё равно – зве­зда или свастика, – заявил Златоуст со Второй Строи­тельной на суде. – Неважно из какого котла. Главное – какая пища в нём варится.

Ах, уж эта духовная всеяд­ность! Если бы знали духов­ные дети «отца Игнатия», ка­кая под религиозным соусом подчас заваривается каша, то лучше бы им, пожалуй, и по­поститься. Например, Златоуст-Лапкин составил и на­шептал в микрофон «трактат» о мрачной жизни верующих, которые и по сей день яко­бы подвергаются всяческим гонениям. Вот по какому ре­цепту она готовилась. Разъ­едающий уксус из произ­ведений Солженицына. Ядови­тая приправа «Протоколов си­онских мудрецов». Желчная горчица из письма патриар­ха Тихона, объявившего кре­стовый поход против Великой Октябрьской социалистической революции. Прогорклый елей священника Дмитрия Дудко, неоднократно привлекавшего­ся к уголовной ответственно­сти за антисоветскую деятель­ность. Отрывочные и тенден­циозно подобранные «для объективности» куски из пу­бликаций в нашей печати. И, наконец, подстрекательский, «антисатанинский» коммента­рий самого Игнатия Тихоно­вича Лапкина, которым он лов­ко подогревал всё это псевдорелигиозное варево. Для чего?

Лапкин исподволь подстре­кает верующих не соглашать­ся с нашим, советским обра­зом жизни. Ибо «власть в России», по Лапкину, не спо­собствует воспитанию богобо­язненного поколения. «Проку­рор существует для освобож­дения преступников», «Ате­изм – цепной пёс». А материалисты и атеисты – не что иное, как «сатанинское сбори­ще».

Именно на этой идей­ной платформе выража­ют сочувствие «отцу Игна­тию» некоторые верующие. Видимо, не случайно в зале суда были представители про­тестантов – И. П. Акулов, С. С. Богомячков и другие. Органами прокуратуры им уже выносилось официальное предостережение за наруше­ние законодательства о куль­тах. А что же мы видим сей­час? Златоуст – Лапкин вы­дает себя за представителя православия. Акулов и Бого­мячков – баптисты – расколь­ники. По своим догматам они исповедуют разные религии, выступают идейными пpoтивниками по отношению друг к другу. Позволительно спросить: что же на этот раз их объединило?

- Спаси нас, Иисусе, от ложных учений. Спаси от не­нужных забот! – восклицает «отец Игнатий».

Спаси и сохрани от посеще­ний клуба, ибо он представ­ляется Лапкину «жуткой ды­рой аж до преисподней». От­врати лик от киноэкрана, ибо он, по-Лапкину, – «холсти­на из савана». К медицине то­же обращаться опасно.

Что же делать бедному христианину? Куда податься? Казалось бы, по его логике – в божий храм. Но и там не очень-то нравится Златоусту со Второй Строительной. И там он находит материал для гневных хулений: «Двадцатка сбилась у алтаря, а около дверей в храме и притворе – пьяные, нищие, матерщина и драки»...

- Смел-то как, господи! – восхищались новоявленным Златоустом самые ярые из его сторонников: Л. И. Речкунов – трамвайный водитель и Н. О. Шевченко – дворник, Г. М. Яковлев – псаломщик и С. А. Бурдин, также посвя­тивший себя церкви. Двое первых сподобились поселить­ся в одном городе со своим духовным отцом Лапкиным, в Барнауле. Третий и четвертый живут в Енисейске и Красноярске. Но недаром, ви­дно, говорят, что бог троицу любит. Недавно за какие-то прегрешения С. А. Бурдин из храма разжалован. Видит ли он сам в этом козни дьявола, бог весть. К сожалению, по­следователей Лапкина мало заботит пока, к чему их может привести велеречивый Златоуст.

Вот он берёт в руки микро­фон и спускается в мир, что­бы взять интервью у стари­ков и старушек. О чем же «желанный отец» Игнатий просит поведать героев свое­го произведения, которое он впоследствии назовет «Возвращение к разговору. Свиде­тельство Марии Евлампиевны, Константина»? Он молит рас­сказать, как их, бедных, имев­ших в своё время по несколь­ку коров, лошадей, овец и свиней, много другого добра, включая машины для уборки хлеба... раскулачивали. «Ибо грех было вступать в колхо­зы», – жалятся они. Эти от­кровения «страдальцев» иску­шённый магнитофонный ис­поведник Лапкин то и дело прерывает восклицаниями и репликами:

- А уж деваться некуда? Ой, ё, ёй!

- Вот они, сатанисты, и сейчас тренируются. Даже че­рез одежду умеют уколы ста­вить. В трамвай, поезд садит­ся, толкни – упал человек. Как упал неизвестно...

И хотя неизвестно – отку­да сам Лапкин взял эти злобные и абсурдные для любого здравомыслящего человека из­мышления, ему пока верят, с ним соглашаются.

Он убеждает верующих, что у них и сейчас могут отнять всё, что угодно. Не случайно в своём интервью «Возвраще­ние к разговору» он с наме­кающей многозначительностью спрашивает собеседницу:

- На вашу квартиру, на­верное, охотники найдутся?

Или упрекает:

- Как же случилось, что ваши дети ещё и в комсомол вступают?

Нет, видимо, недаром образ героя-пионера Павлика Моро­зова, погибшего от рук кулаков, так богопротивен Игна­тию Тихоновичу.

- Бог карает вероотступни­ков и награждает достойных, – внушает Златоуст со Вто­рой Строительной улицы. И настойчиво выспрашивая рас­кулаченных о чудесах, раду­ется, если слышит подтверж­дения своим пророчествам.

В одном селе жил отец Александр, который отступил от церкви, «снял волосы» и устроился в клуб суфлёром. За это, дескать, на него на­пала кара господня – он умер от тифа.

- Слава Иисусу. Аминь! – ликует Лапкин.

Приехал на смену отступ­нику в это же село отец Яков. Сын его, Ваня, «залез на кумпол», сорвался вниз, но... не разбился.

- Слава Иисусу! – лику­ет Лапкин, видя во всём этом промысел божий.

Промысел это или вымысел, для нас важна суть – автор этого «сочинения» подталки­вал верующих к тому, что ло­гично домысливалось сквозь недосказанное: «Верьте тем, кто через все страдания не­сёт вам всем слово божье. И в первую очередь мне – не­угомонному искателю истины борцу за чистоту правосла­вия, истинному христианину и одарённому Златоусту – Иг­натию Тихоновичу Лапкину».

Сколько же тщеславия под видом православия!

Кстати пора перевести по­нятия «промысла божьего», которым объясняет Лапкин своё магнитофонное пропо­ведничество, на юридический язык наших законов. Согласно статье 157 Административного кодекса РСФСР, тиражи­рование магнитофонных запи­сей является запрещённым ку­старно-ремесленническим промыслом. Златоуст со Вто­рой Строительной за несколь­ко лет распространил среди верующих тысячи магнито­фонных кассет с записями как религиозного, так и кле­ветнического содержания. Торговля шла оптом и в розни­цу. «Жития святых» шли по 240–280 рублей, «Иоанн Злато­уст» – по 375–400 рублей. «Библия» продавалась гораз­до дешевле – по 66 рублей. Ещё дешевле стоил комплект христианской «Любви»... Это религиозное. Что касается клеветнических произведений, то истинная цена нам извест­на. Но нет сомнения, что се­мена клеветы, проросшие в сознании тех, кто неразбор­чив к «духовной пище», мо­гут обойтись ещё дороже.

«Гражданам СССР гаранти­руется свобода совести, то есть право исповедовать лю­бую религию или не испове­довать никакой», – говорит­ся в 52-й статье Конституции СССР. Более того, за наруше­ние этого права, предостав­ленного советским гражда­нам, в том числе и за ущем­ление прав верующих, преду­смотрена уголовная ответст­венность (статья 143 УК РСФСР). Религиозная литера­тура также издается Русской православной церковью. Но по­скольку церковь у нас отде­лена от государства, совер­шать религиозные обряды, читать проповеди и т. д. мо­жно в храме или в молитвен­ном доме. Однако Лапкину этого мало. Ему тесен храм. Следуя наставлениям своего духовного отца, священника Дмитрия Дудко, он пренебре­гает законом, обязательным для всех, «идёт в мир, чтобы закинуть в нём сети». Веле­речивый Златоуст пытался проповедовать в армии, во время прохождения там дей­ствительной службы. Он не­сёт слово божье по месту ра­боты. Ищет «заблудшие ду­ши» в редакциях, среди слу­чайных попутчиков в поезде, даже, извините, в таком де­ликатном месте, где благоче­стивый христианин вообще постеснялся бы всуе произне­сти слово божье. Миссионер да и только.

Если бы нашёлся худож­ник, который изобразил бы на картине явление Лапкина народу, то Игнатий Тихоно­вич, возможно, предстал перед зрителями в образе про­поведника, увешанного, как веригами, пудовыми магнито­фонами с нимбом в виде маг­нитной катушки над борода­тым лицом.

И Лапкин действительно предстал перед народным су­дом, чтобы держать ответ за преступление, предусмотрен­ное частью первой статьи 190 Уголовного Кодекса РСФСР за систематическое распрост­ранение заведомо ложных, клеветнических измышлений против общественного и государственного строя. В 1980 году Златоуст со Второй Строительной привлекался уже к уголовной ответственности за это же преступление, но просил «простить его ради Христа и закрыть дело». Лап­кину простили прежде всего ради него самого. «Мало ли на земле полезных дел, с по­мощью которых можно при­нести пользу людям», – ска­зали ему тогда. Взять хотя бы его первую профессию – мастера-строителя. Однако Лапкин строить жизнь вместе со всеми не захотел, убеждая себя и других, что он – Зла­тоуст, божий избранник. Вме­сто мастерка он вооружился микрофоном, чтобы «воевать за свободу».

Какую? От чего? Да и можно ли освободить себя от чести быть достойным гражданином своей страны? От совести русского человека, который никогда не опустится до того, чтобы назвать свой народ «шайкой шакалов воющих?» Ведь какие бы разные мировоззрения у верующих и атеистов не были, нас объединяет главное – любовь к Родине, желание и практическое стремление сделать ей добро.

Именно этим руководствова­лись те, кто в своё время предупреждал Игнатия Тихо­новича Лапкина о грозящей ошибке. В том числе и сами верующие.

«Игнашка! Против кого ты обнажаешь свой картонный меч?.. Не стихи твои меня удивили, а твой антисоветизм».

Из письма верующего.

«Вразумитесь же, наконец!.. Вы прочитали «Жития свя­тых», но ведь никто из них не говорил гнилых слов, ка­кие говорите вы... Не изобра­жайте из себя пророка».

Из письма архиепископа Новосибирского епархиального управления.

Далее в этом письме гово­рится, что Лапкину запреща­ется «нарушать мир церков­ный, вносить смуты в прихо­ды епархии, оскорблять тай­но и явно, устно и письмен­но клириков епархии и работ­ников церковных, и смущать сердца верующих...».

На суде Лапкин признался, что, когда начитывал тексты на магнитофонную плёнку, он в сомнительных местах уда­рял в импровизированный ко­локол, чтобы не допустить лжи. Правда, этот колокол был обычным рукомойником и, возможно, поэтому не за­звучал, где нужно.

Что можно сказать на этот очередной образный пассаж клеветника-Златоуста? Добрые пастыри дают на сей счёт совет: «Прежде чем бить в колокола, почаще заглядывай­те в святцы». Рукомойник ли Лапкина подвёл, или он сам себя на чистую воду вывел, суть не меняется.

За любое дело следует браться чистыми руками.

В. ТИТОВ, корреспондент «Алтайской правды».

От редакции: Коллегией по уголовным делам краевого суда И. Т. Лапкин осуждён по статье 190, часть первая УK РСФСР. Решением админист­ративной комиссии Железно­дорожного райисполкома пятнадцать магнитофонов И. Т. Лапкина, а также более трёх тысяч кассет, начитанных и распространённых им в на­рушение статьи 157 Админи­стративного Кодекса РСФСР, запрещающего тиражирование магнитофонных записей, кон­фискованы».

(«Алтайская правда» № 171 от 26 июля 1986 г., тираж 257 тыс.)

«Редактору газеты «Алтайская правда» через прокурора по надзору, от Лапкина Игнатия Тихоновича Заявление.

Т.к. в настоящее время я лично не могу прийти к Вам в редакцию, то воспользуюсь пунктом 15 «Правил поведения и содержания в следственных изоляторах», которое гласит: «заключённые под стражу и осужденные имеют право: в установленном порядке обращаться с жалобами и заявлениями в государственные органы, общественные организации и к должностным лицам».

 Обращаюсь к вам, г. редактор, по поводу статьи «Златоуст» со Второй Строительной от 26 июля 1986 года 3 стр. в «Алтайской правде» за подписью соб. кор. В. Титова. Виктор Иосифович Титов, ваш штатный корреспондент присутствовал на заседаниях суда надо мной, и даже был в зале, когда председательствующий суда судья Макаров В.А. обманом лишил меня последнего слова, а всех присутствующих в переполненном зале суда лишил возможности помочь мне молитвенным общением. Он до этого объявил вслух всех, что следующее заседание будет 9 июля 1986 г., а меня вдруг привезли в суд 8 июля 1986 года. В пустом зале каланчой возвышался только Титов В. Значит он удостоился быть оповещённым от лжеца-судьи, обманувшего массу людей, съехавшихся на суд практически со всей страны. Знал про эту ложь Титов В., знал и промолчал про это судейское «заведомо ложное измышление». Вот о таких делах суда надо было бы Титову прописать пером фельетониста. А так же о том, как судья и прокурор запугивали свидетелей, ни одному не давая возможности высказаться, чтобы «полно и объективно и беспристрастно» выявить истину. Ведь не мог же не видеть Титов В. всех натяжек и перетяжек суда? Библия же гласит: Сир.20:4«Что – пожелание евнуха растлить девицу, то – производящий суд с натяжкою».

 Корреспондент слышал, что «дело» моё мною не закрыто, не подписано, в виду явной фабрикации, лживости обвинения, из-за недоказуемости; что я суду дал отвод тотчас же, обосновывая это полно и объективно. Титов В. видел, как отняли у меня защитника, бросив меня на растерзание неправедным судьям, которые Бога не боятся, и людей не стыдятся. И самое главное – слышал Титов В., что согласно комментария к ст. 190-1 УК РСФСР я совершенно не подсуден уголовному кодексу. Требуется доказательство, что я должен был знать, верить, сознавать, что начитываемое мною есть ложное измышление, и я, дескать, всё же распространял это сообщение, порочащее общественный и государственный строй сов. страны. А вот этого-то и не было у меня.

Я абсолютно уверен, и доказал ещё на следствии, что всё начитанное мною, инкриминируемое мне – исторические факты, и я верю, сознаю, что начитанное есть абсолютная истина. Ложных измышлений не было, и я лживых измышлений не распространял – это-то моё многократное утверждение Титов В. И. слышал отлично. Но видимо, здесь, как и везде, приоритет отдаётся партийному долгу, нежели долгу совести и справедливости. Есть установка: убрать критикующего, осудить – вот и шла игра в одни ворота. Но Бог поругаем не бывает. Закон Божьего возмездия коснется всех лжецов, как слуг диавола и они обязательно будут наказаны за клеветнические измышления в отношении меня, Златоуста со Второй Строительной, как выразился Титов В. Когда ко мне подошёл к краевом суде Титов В. в «стаканчик», где запирают подсудимых, я сказал ему: читал я Ваши фельетоны – ядовитый Вы человек – яд аспида под языком у Вас. А продукция Ваша, газета, по цене её и употребление. Он тут же и согласился.

 Вся статья Титова В. – это как гимн угодничества пред властями предержащими. О таковых «угодниках» М. Горький писал, говоря о толстовцах: они напоминают маленьких собачек, которые бегают вокруг колокольни, повизгивают, подвывают и заглядывают в глаза – кто лучше подвыл. А ведь назначение печати – нести в народ правду, как сказал М. С. Горбачев: коммунистам всегда нужна правда! Да!

 Но и журналисту Пекорелли нужна смелость, героическое желание спасти человека, за что последний отдал свою жизнь. Вспомним четырёх голландских журналистов, погибших от руки контрас, вспомним газетчиков в Гайане. А здесь трепетное угодничество, ничем не рискуя, «смело» потоптаться, оплевать осуждённого, который не может в защиту свою сказать, опубликовать в вашей газете ни единого слова. И как же тут не покуражиться Титову В. и гонорар получил, и славу добыл, и задание выполнил. Ни физически, ни умственно не надорвался и ни чем не рисковал, кроме стыда пред совестью, если только таковая вообще когда либо судит фельетониста за его ядовитые измышления. Если на Западе Мердок и Шпрингеры захватили почти всю печать в свои руки, то там есть хоть какая-то инопартийная «Дейли Уоркер», «Юманите», которые всё же заступятся за Дэвис. Но здесь-то дайте униженным и оскорблённым, дайте надежду, что можно дать опровержение в газету, чтобы быть уверенным, что этим опровержением не напорешься ещё на один пасквиль, на худшую или дополнительную статью кодекса.

 Вот вопросы-недоумения, возникшие при чтении фельетона против меня и мои ответы.

 Во-первых по заголовку. Я, Лапкин Игнатий Тихонович, не новоявленный проповедник – скоро будет четверть века, как я являюсь свидетелем Христа, проповедником без кавычек. За 25 лет мне никто ни разу, ни родные, ни близкие, ни дальние не бросили упрёка: других-то учишь, а сам что же это не выполняешь? Благодарю Бога, что признав Христа Иисуса своим, лично моим Спасителем, я от всего отказался и всё почитаю за сор, и всё, ЧТО ТОГДА БЫЛО МОИМ ПРЕИМУЩЕСТВОМ ПЕРЕД ДРУГИМИ. Христос стал для меня Вождём, Путём, Истиной. И веря в загробную жизнь, верю, как фанатик в Абсолют Библейских истин, т.е. тому, что говорит святая Библия. Библия предсказывает, что лжецы, клеветники Царствия Божия не наследуют. Это я говорю о заголовках статьи... По самой моей вере я не мог распространять клевету, т.к. она есть от дьявола. И на суде всем свидетелям, как и подтвердит Виктор Иосифович, я настойчиво задавал вопрос: слышали ли, замечали ли, что бы Лапкин Игнатий Тихонович говорил ложь, клевету, измышления. И все до одного человека, свидетелей было несколько десятков человек и все заявили, что потом так хорошо подметил священник отец Геннадий Фаст, бывший преподаватель Томского университета: если есть иные верующие, которые оправдывают так называемую «святую» ложь при спасении, то Лапкин именно тем и отличается от всех, что абсолютно не допускал никакой лжи, воинственно поражая даже подобие лжи, клеветы.

Так что в самом заголовке Титов пошёл на поводу у судьи, который неправедно, противозаконно засудил меня невиновного ни перед одной статьёй уголовного кодекса. Конечно был бы Виктор И. верующим, он бы убоялся клеветать на невиновного, даже при отсутствии смелости заступиться. Но он предпочёл пойти по стопам тех предшественников, своих коллег, которые описывали процессы над Уборевичем, Блюхером, Якиром, Постышевым, Тухачевским и др. военными и партийными деятелями. И тогда в 1937 году газетчики также изощрялись в словоблудии: они лгали также «при общем одобрении зала», испрашивая достойную кару врагам народа, пробравшимся в ряды партии. Теперь те жертвы реабилитированы. А наша реабилитация придёт не с трибуны нового Никиты или Михаила, но с неба; придёт избавление от Христа, Который извлечёт верных рабов Своих из львиных рвов, из рвов заполненных грязью лжеобвинений, из тюрем. «Падут оковы, цепи разорвутся, Христовы воины свободу обретут. Великой силой Духа облекутся, и слово истины в народы понесут».

2. «Строил Лапкин редко... от случая к случаю...».

Ответ: Откуда эта информация поступила в мозг Титова В. И.? На суде о том речи не было, со мной он о том не говорил. В томах «дела» говорится, что я строил много и интенсивно, выполняя норму кладки на 280-300%. Одновременно много переплетал книг и документов у граждан и в гос. организациях, реставрировал книги, обучил целый отряд переплётчиков. Только на второй Строительной отремонтировал, переделал 78 печей. Очередь ко мне, как к печнику, была за год-полтора. Мои печи стоят от телевышки до аэродрома, от Оби до Булыгино, и по Алтайскому краю и по Советскому Союзу... Так что в самом начале статьи у Титова взыграл «талант» фельетониста и казуиста.

3. «Кое-кто говорит: вот тебе Бог, а вот порог!»

Ответ: откуда это-то ввернул Титов? Он у меня в подсобниках не был, да я бы такого «работника» и не взял. Никого из тех, у кого я делал печи, на суде не было. Да к тому же за 30-летнюю практику печника мне никто и никогда даже намёка не дал на эту пословицу. Похвалюсь Господом: Бог сердца всех людей обращал ко мне, и партийных и нерусских: меня, как печника и проповедника, любили и любят в домах тех. Здесь Виктор И. так явно желаемое им и всеми врагами Христа, выдал как бы за бывшее. Если бы я был чуточку иным, то кто-то и поверил бы фельетону; но уж слишком одиозно-религиозно всё во мне. Кроме улыбки сожаления о выдумщике Титове, статья вызовет ещё и неприязнь к газетчикам.

4. Далее каждая строчка у Титова неосвещена истиной. И о том, что опустилась благодать, что бабушки в магазин спешили – откуда это брал Титов? Бабушкам ли самим покупать магнитофоны? Уж мог бы догадаться газетчик Титов, но почему-то фельетонисту, однажды закусившему удила, трудно, невозможно к правде прислониться; он всё берёт из своих замшелых сундуков, трафаретные, заезженные присказки. Такому фельетонисту Титову В. И. полезно было работать в области археологии – по одному зубу обезьяны писать роман о неандертальце.

5. «...Я начитаю вам...»

Ответ: Так не мог я говорить хотя бы потому, что до появления в начитанном виде Златоуста, а я просидел над его 12 томами по 1000 страниц в томе, подготавливая озвучивание, конспекты – около 4 лет. Так же и с «житиями». До начитывания, о них никто не знал от меня. А когда начитал, то тогда и сказать нельзя «начитаю» – в будущем времени. Но можно сказать: перепишу. 20% страны верующие. И эти 50 млн. граждан России не могут получить самое необходимое из духовной пищи, везде диктат атеизма: ешь то, что дают. Всему миру известно, что в течение 70 лет в Советском Союзе под разными предлогами религиозная литература систематически, целенаправленно уничтожалась, изымалась и ни разу не издавалась. Начитанное мною, то что сделал я, сделано впервые в мире, а значит и процесс надо мной в этом смысле первый уникум, первая страница новых, открытых гонений на Церковь, изъятие хлеба души.

6. «Произведения Рагозина», «XX век христианства» в которых содержатся ложные измышления о государственном и общественном строе в СССР».

Ответ: Произведения Рагозина – чисто религиозные о Христе и христианской нравственности: «Существует ли загробная жизнь?», «Кто же Это?», «Совокупность совершенства». Рагозин – аполитичный человек. Его труды прослушивали в суде, и судья Макаров В. А. спросил меня: «И дальше на других дорожках всё в том же духе?» – «Да», – ответил я. – «Там всё о небе, о спасении от грехов, от ада».

Казалось бы, что и то, что в восьмидесятом году мне вернули полностью  органы прокуратуры и КГБ (т. 1, л. д. 436), это то должно было бы насторожить суд, фельетониста Титова: как же так, ведь за шесть прошедших лет власть не переменилась, как могли эти же самые, быв религиозными труды Рагозина стать вдруг порочащими государственный строй?... А всё – ЗАКАЗ – осудить Лапкина, оболгать. А раз надо, то поручение, партийный долг (лозунг масонов) превыше всех интересов. «Умей убивать, умей умереть!» И лгали эксперты, лгал следователь, лгал суд, лгал газетчик – лгали до усталости, до умопомрачения. А я всё твердил, заклинал именем Христа: «Покажите мне в трудах Рагозина, Ярла Пейсти то, что подсудно по ст. 190-1 «Ложные измышления, порочащие общественный государственный строй». Следователи и суд опирались на показания экспертов, двух кандидатов, доцентов тучных, жующих даже в зале суда жвачку, как тучные египетские коровы в тростнике. Они лениво бросили: «Так там говорится, что женщина воскресла (о Клавдии Устюжаниной)», как будто и они не воскреснут, чтобы ответить за лжеэкспертизу.

«XX век христианства» – это наш мартиролог, список наших умученных пастырей. Об этом писала советская пресса, знает весь цивилизованный мир. А мне это в обвинение. Я сказал на суде: «Вы их, священников расстреляли, ваши отцы-убийцы убили наших отцов. И теперь за то, что мы дети расстрелянных помним своих родителей, не требуя возмездия, вы же – духовные дети своих родителей-убийц – готовы убить и нас, а своим отцам-убийцам строите памятники.

«Никто не забыт, ничто не забыто». Мы хотим подражать нашим отцам. Мы идём по трубам ГУЛАГа. Кровь отцов наших страшит врагов также как при распятии Христа, убивая Его, евреи прокричали Пилату: «Кровь Христа на нас и на детях наших». Но когда зазвучала огненная проповедь о Христе, Его Жертве, Крови, тогда жиды бросились душить апостолов: «Прекратите говорить о смерти и воскресении Христа, вы хотите навести на нас кровь Того Человека».

7. «Ярл Пейсти... клевещет на Советское государство».

Ответ: Проповеди всемирно известного проповедниа, лучшего из лучших, духовного наставника Ярла были представлены в обвинении на пятнадцати кассетах, то есть на сто тридцать часов звучания благовестия. Эксперты, затребованные мной для переэкспертизы... о, они отдали бы быть может назад те 251 р., которые заплатили им за лжеэкспертизу, только бы найти в ста тридцати часах хотя бы тридцать слов в подтверждение своей клеветы на проповеди Ярла. И не нашли даже ни слова. Ни единого !!!И хотя при переэкспертизе на суде включали кассеты с записью трудов Рагозина, но труды, проповеди Ярла Пейсти... даже не включили, хотя я о том просил, умолял. Но судья безмолвно смотрел на меня – ни звука. Прокурор насупился, опустил глаза. И подумал я радостно: «Слава Богу, всё же где-то там, под толстым слоем казёнщины и равнодушия к судьбе моей и ко всему, кроме своего грешного оклада, есть где-то, видимо, и чувство стыда, хотя бы в эмбриональном зачатии». Я ещё раз прошу: «Поставьте Ярла – найдите подтверждение инкриминируемого...». Повисло в пустом зале (специально для прослушивания катушек три дня шёл закрытый суд) зловещая тишина. И снова я почувствовал волну ненависти от коллегии: не позорь нас, замолчи! Где же мы возьмём, если такого на плёнках нет. И я сказал прокурору Мордовину Я. И.: «Не злитесь на меня брат прокурор, но осуди меня, раз уж так надо... Я отсижу, но чтобы потом, встретившись, Вы не злились на меня».

И так как в проповедях Ярла Пейсти не нашли ни одного предложения с упоминанием о СССР, а вину эти труды крайне необходимо было поставить, то Титов В. И. слышал, как начали эксперты краснеть и изворачиваться, лишившись бойкой трекотни: «Ну... это... самое... значит...». И начали говорить о Израиле, о потустороннем мире. Я же ещё раз напомнил: «Вы меня судите по ст. 190 прим. УК РСФСР, а не за пророчества о Израиле». Смех и грех. Вот в этом 1986 год отличается от 1937. Тогда в один день суд свернули бы, свернув жареному цыплёнку голову. И оказалось, что речь свели к радиостанции, к «Славянской миссии», а не к содержанию проповедей Ярла. Вот тут тогда я и вставил про то, что главное не котёл, а главное то, что в котле варится. Титов же назвал это варевом, всеядностью. Нет, г. Титов, это в действиях суда и в Вашем фельетоне варево лжи, мерзкая кухня, фабрикация насилия.

Г. редактор! Вам, думаю, известно, что в некоторых странах есть комитеты защиты прав человека; а в советском законодательстве, в уголовном кодексе есть статьи на клеветников, оскорбивших граждан в устной или письменной (более строгое наказание) форме. Когда английская телекомпания поставила фильм об убийстве Г. Распутина, где было сказано, что княгиня Юсупова была приманкой, завлекшей Григория в дом убийства. Но она сумела доказать, спустя пятьдесят лет после тех кровавых событий, что она в тот момент была в Москве. Такая неточность – оскорбление стоила телекомпании... пять миллионов долларов, через суд в пользу княгини Юсуповой. Если бы статья Титова В. И. против меня, это абсурдное словоизвержение выплеснулось на страницах газет в Англии, то Титова пристегнули бы к статье закона, охладив пыл борзописца-лжесловесника; не о привычном гонораре речь шла бы, но о том, как выбраться из долгов. А так... он уже поднаторел в фельетонах, это его хлеб. Вот такое безнаказанное издевательство лжеца-газетчика Титова В. и разрушает государственность, доверие к органам власти. Титов пользуется пером писаки в корыстных целях. Это непорядочно. Я вижу иногда через жалюзи окна узенькую полоску неба, и оттуда жду оправдания и амнистии. А Титов широко шагает по залитой солнцем улице, высматривая очередную жертву, на чьём горе заработает сребреники. Но такая его мощёная дорога закончится пропастью ада, если он не раскается в зле.

Интересно, что когда я был освобождён в 1980 году, то несколько месяцев КГБ и прокуратура края готовили для беседы со мною, чтобы взять интервью у меня, Вашего штатного корреспондента Лушникова А. Н. Беседа прошла в кабинете прокурора г. Барнаула Безруких. Беседа длилась около пяти часов. Но я настоял заранее, обговорил, чтобы мне не препятствовали записать беседу на плёнку, что я и сделал. «Для чего это Вам?» – испуганно вопрошал Лушников. «А для того, что когда Вы решитесь оболгать меня в газете, – ответил я, – то я эту газету приложу к плёнке нашего разговора, и всем станет ясно, кто же вы такие – газетчики. Ведь меня Ваши коллеги, т. Лушников, уже раз десять в разных газетах оболгали вместе с другими верующими. А опровержение дать в той же газете – этого верующие лишены, ох как давно. Вот «Алтайская правда» – 257 тыс. экземпляров, а всего ведь в Союзе издают в миллиардах экземплярах. А нам христианам за 65 лет ни единой строчки в свою защиту не дали сказать. Как тут не прорасти злохулениям на Христа и на Библию от таких как Ярославский (Губельман), М.Твен, Косидовский, Степанов-Скворцов, А. Осипов, Лео Кассиль.

С атеизмом уже доигрались... Где монастырь был – проросла тюрьма: вместо молитв – трёхэтажные миллионы матов. «Атеист – плохой руководитель общества», – говорил Виктор Гюго. И вот, тогда в 1980 году в печати не появилось ни строчки, а когда меня засадили, то Титов В. вон как на полстраницы размахнулся. Прочитав опус Титова, я невольно вспомнил ответ С. Есенина Д. Бедному: «Ты сгусток крови у Креста копнул ноздрёй как толстый боров. Ты только хрюкнул на Христа, Ефим Лакеевич Придворов. Ты совершил двойной тяжёлый грех своим глупейшим балаганным вздором, ты оскорбил поэтов целый цех, и малый свой талант покрыл большим позором... И всё-таки, когда я в «Правде» прочитал неправду о Христе блудливого Демьяна, мне стало стыдно, будто я попал в блевотину, извергнутую спьяна».

8. «“А мне всё равно – звезда или свастика”, – заявил Златоуст со 2-ой Строительной на суде», – вещает Титов.

Ответ: Если я на суде это заявил, то кто-то кроме этого наёмного газетчика должен же был слышать в переполненном зале. А если я не говорил о свастике, как и действительно не говорил этого я, то как мне привлечь лжеца Титова В. за клевету? Как ещё не написал Титов, что мне всё равно на Крест молиться или на звезду.

Думаю, что вы г. редактор, просто обязаны по совести человека потребовать объяснение у Титова в этих клеветнических словах. Что-то подобное обильно росло при Сталине. Сказал человек, что машина студебеккер сильнее ЗИСа – всё, на двадцать пять лет ГУЛАГа за «превозношение иностранной техники». Так для чего же Титов злостно выдумал свастику на меня? А так уж вошло в моду писать всё бредовое, что ни появится в блудном уме, помрачённом никотином и алкоголем.

Печать – это государство в государстве. Приложат такой пасквиль к кассации, и всё: мнение «опчества», а в Москве что же? Там ведь прочтут печатное, верят. Плакала кассационная жалоба. Того хлеще наловчились титовы в последнее время: ещё и обинительное не подписано, и суда ещё не было, а в газетёнку протиснули ядовитую статью – судья и склонился в пользу «опчества» пресловутого. Такая статья без опровержения – это что же, не укол ли психиатра тайный? Не надо кривиться нам от этих сравнений, а лучше бы покаяться в подобном издевательстве брата над братом. Бог сказал, что лжесвидетель погибнет, не останется без наказания. Виктор ты Виктор, несчастный сын Иосифа, солгал ты на свою грешную душу, или от злобы по заданию, или от скудоумия блудника. Не знаю, для чего Титов зашёл в сферу недозволенной «звезды и свастики». Это удар ниже пояса, как змия Бог сразит все знаки Крестом Голгофы.

8а. «Нашептал... в микрофон Солженицына... патриарха Тихона... Дмитрия Дудко».

Ответ: Хорошо же «шептание» в полный голос, слышимое от Петропавловса-на-Камчатки до Одессы, от Прибалтики до Закавказья и Средней Азии. И кого своим языком коснулся Титов В., перечисляя Тихона, Дудко. Это же наши русские герои веры, сокровища несломленного духа, жемчужины стойкости. Небось, читал Титов В. басню Крылова И. А. О писателе в аду, как под такой чернильной душой журналиста-фельетониста геенский огонь день ото дня только разгорался. В пользу Титова только то, что долговечность таких «шедевров» пера – один день, срок жизни мошкары – фингалы. Право, жаль Виктора Иосифовича: свой разъедающий уксус фельетониста, свою ложь он настоял на ядовитой приправе вседозволенности творить бездоказательные выпады против верующего христианина; и всю свою стряпню приправил желчной горчицей неудачника-газетчика; и, чтобы эту статью напечатали, смазал её прогорклым елеем угодничества перед вышестоящими.

9. «Лапкин исподволь подстрекает верующих не соглашаться с нашим, советским образом жизни».

Ответ: Если мне будет позволено выйти в печать из тюрьмы, как О’Генри, Ю. Фучику, Г. Димитрову, то гарантирую Титову В. И., что то, что он назвал советским образом жизни, в моих трудах-призведениях окажется иным. Он увидит непримиримость с разводами, борьбу с развратом, пьянством, матерщиной, табакокурением, трусостью и корыстью. Г. Титов, читайте, если уж не Библию, то хотя бы В. И. Ленина, чтобы понять, что то, что в идеях Ф. Моора, Н. Г. Чернышевского, это должно было быть в строителях новой жизни. Чувство солидарности с порядочностью, когда слышишь, что где-то кто-то стал на защиту обижаемого, это сближает нас даже с идейными врагами. Но это же чувство в себе желания помочь страдальцам, это же чувство бунтует, вызывает чувство брезгливости при чтении фельетонов типа Титова-Райхлина и подобных насмешников; им отказано чувство меры в преследовании. У меня всё разграбили, я уже в тюрьме, и всё ещё вызываю огонь на себя – значит на эти дни ядовитое перо Титова В. не брызгало в кого-то: все язвы принимаю я.

10. «Бурдин С. А. ...видит ли в этом сам козни дьявола, что из храма разжалован?» – вопрошает Титов.

Ответ: Служителям дьявола, «героям» лживого пера сподручнее того вопрошать, кому сами они служат, то есть дьявола. Что до С. А. Бурдина, то стоит только удивляться, что русская земля всё ещё способна рождать таких героев веры.

11. «И хотя не известно – откуда сам Лапкин взял эти злобные и абсурдные для любого», – это из газеты.

Ответ: Можно только удивляться лженаивности газетчика Титова В., и то ему не известно, и другое не слышал. А разве Титов не видел, как Бурдин С. подавал суду, протягивал руку с материалами из советских архивов – доказательства истины о расстрелянных священниках. Но судья Макаров В. А. резко отверг: «Не надо!» А разве Виктор И. не видел свидетелей, живые осколки «Архипелага ГУЛАГа», бывших в зале суда, которые хотели бы сказать о своих мучениях в «канализационных трубах» сталинских лагерей; а Яковлев Г. М. -  он и родился в лагере. Пол зала свидетелей. И даже живой человек, с кем было интервью «возвращение к разговору», и дети славной плеяды мучеников-христиан, и Вы их всех видели. Но разве такому неправедному судилищу-синедриону нужна правда? Выполнялся заказ: осудить Лапкина, уничтожить книги-записи. Что касаемо психиатрии, то у Димитрия Дудко десятки, если не сотни этих мучеников. Я и адреса хотел дать, но судья окриком забил мне в рот кляп. Вот этого и «не видел» официальный газетчик Титов В. Почему же он не возмутился таким произволом однопартийного диктата в суде? Почему? Да потому, что не непривычное, не чуждое видел в действиях суда, а свой «советский образ жизни». А я только и сказал: «Но и Димитрову Георгию даже фашисты дали право иметь литературу по делу, и защиту провести, и печать о процессе всё публиковала». Так не за эти ли слова мне уже и свастику наклеил «бесстрашный» Титов. Вроде Титову В. дорога Россия, а мне Германия-рейх.

А не в этой ли войне полегли три брата-артиллериста моей матери, а отец мой был изуродован, потерял на войне руку. Я-то в тюрьме: жулики, руки назад! А Титову – друг редактор, и судья шёпотом по-дружески доверил: «Приходи восьмого июля в суд, хотя я и объявил всему народу приходить девятого июля». Явно, что слепая фортуна сегодня ласкает фельетонистта. Но и у нас есть право: страдать за Христа! И Кровью Христа, свидетельством Его мы победим мир. Христос царствует: и этот Свет не объяла тьма фельетонов. Вот пример: посадили меня, оклеветали, казалось бы всё отобрали у людей, без пищи духовной оставили, а успокоиться не могут. Статью в газету прописали, заведомо ложными измышлениями у своего безбожного варева давятся. Да и статья, пожалуй, не последняя. А совесть, свет, правду не убить, как не распять Христа вторично. Реку лжи змей – диавол (Откр. 12 гл.)пустил вслед Церкви, трубят фельетонисты: «Христос – миф», «Апостолы – всесветные возмутители», «христиане – враги отечества». А дело Божие идёт, христиан ныне 1 млрд. 100 млн., а верующих в Бога, в загробную жизнь 90 % от всего населения земли. И Солнце Любви о Воскресшем сияет.

12. И вот, в пятом столбце Титов, довольно пофантазировав о небывшем, свои лжеизмышления вложив в предполагаемую речь Лапкина и всем, кто был близ него, всё же чувствует, что всего этого не достаточно для вынесения смертного приговора, начал уже в открытую домысливать сквозь недосказанное: «Автор этого “сочинения” подталкивал верующих к тому, что логично домысливалось сквозь недосказанное: “Верьте тем, кто через все страдания несёт вам Слово Божие, и в первую очередь мне, неугомонному искателю Истины, борцу за чистоту Православия, истинному христианину и одарённому Златоусту – Игнатию Тихоновичу Лапкину”. Сколько же тщеславия под видом Православия».

Ответ: Совсем увлёкся Титов В. Сам нагромоздил, «логично домыслил» и сквозь недосказанное как бы вообразил себя на месте Лапкина: как бы Титов себя повёл, как бы он начал вот так себя превозносить, а потом узрел многое в том тщеславие в своих «логических домыслах». Г. Титов! Я-то моё право звать к правде подтвердил моею жизнью, жизнью фанатика, как считают, жизнью аскета, по нынешним меркам, своим страданием в узах – мой-то авторитет и живучесть всего, мною опубликованного, – на крови и поте трудовом. А у Вас-то, г. Титов, Ваше «логическое домысливание» базируется даже не на безбожной Вашей жизни, а так, просто перестарался в угождении заказчикам фельетона.

13. «Атеизм – цепной пёс».

Ответ: Что же предложение-то г. Титов не дописал? Ведь и надо только одно слово дописать было, как у меня прочитал... «атеизм – цепной пёс масонства». Да, видно мелкое решето заказчика в штатском, много из написанного отсеяли они? Даже главное обвинение в 1980 году против меня – «Архипелаг ГУЛАГ» – нигде не произнесли. Кто не догадается почему? Да как бы в институтах не заинтересовать этим документальным трудом, удостоенном Нобелевской премии. Но правду не убить. Придёт время, и я верю в это, что и «Архипелаг ГУЛАГ», некогда представляемый на соискание Ленинской премии и «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, лауреата Нобелевской премии, будут свободно продаваться, как  обошли наконец советскую цензуру ранее запрещённые «Бесы» Ф. М. Достоевского. «Злобой немой задыхаясь, лев поражённый лежит, к овцам любимым склоняясь, Пастырь Собой их хранит». Христос разгромит сатану.

14. Начав о ст. 157 Титов очень бойко вошёл в колею, указанную не статьёй, а пожеланием тех, кто изъял у меня и у многих христиан религиозную пищу, духовный хлеб. А то, что г. Титов В. не понял сути статьи, говорит то, что он сразу же перешёл на стоимость Златоуста, житий, Библии, не сказав, что это цена купленных чистых плёнок в госторговле. Ст. следователь краевой прокуратуры Курьят В. К. после всех допросов установил, что «прибыль» у меня составила за восемь лет труда  200 «двести рублей», а убыток только на прямые расходы составил около восьми тысяч рублей, не считая труда на начитывание, перезапись только по госценам ещё на десять тысяч рублей. Какой уж тут-то промысел? И царская охранка, и хунта Греции и Чили не додумались распространение листовок, прокламаций своим политическим противникам подвести под «промысел». Это – лжеизмышление, коварство. Коварство ли местных крючкотворов-юристов, или просто бесшабашная удаль беззаконников в судейских тогах, спрятавшихся за высокими спинками стульев, но и спинка не спасёт от испепеляющего гнева Божия за такие дела, за отнятие хлеба насущного у русских вдов и стариц.

И ведь как ни глуп стиль статьи о мне, а явно, что расчитан на умы людей, рождённых от родителей пьяниц. Умы людей ныне поражены корыстью, завистью к тем, кто живёт лучше, у кого хочется всем найти и изъять «нетрудовые доходы». И хотя у меня ни в обвинительном, ни в приговоре нет ни полслова о доходе, о ценах на указанное, изданнное мною, но г. Титов понял конъюнктуру зависти, на чём разжечь ненависть – уже растут плоды такой недоговорённости, и Титову ли не понять, что за так, просто так из ст. 162 УК РСФСР «О незаконном промысле» никого трезубец закона не выпускает – гладиатор бьёт с конфискацией, а меня и здесь Бог вынес – ст. 162 развалилась под неопровержимыми доводами свидетелей: «Лапкин делал бесплатно, с ущербом для себя, за огромный труд не брал ни копейки. И только в последнее время кое-кто настоял хотя бы округлить до рубля стоимость плёнки с пяти руб. восьмидесяти коп. до шести руб.». Я положил не труд только по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки, но всю жизнь на алтарь Христа. Зарабатывая на печах в день 45-90 рублей, питаясь на десять рублей в месяц, едва ли десять рублей тратил на одежду в несколько лет, и всё до копейки вкладывал в дело просвещения христиан. А клеветнического во всём труде у меня и строчки не нашли. Даже платные эксперты на глазах Титова всё путали, плутовали, говоря, что где говорится «сатана», нужно переводить «Советский Союз».

Дореволюционные записи классиков: Державина, Некрасова, Толстого, Достоевского, Гоголя и др. назвали «тенденциозно подобранным материалом», забыв, что ст. 190 прим. говорит о государственном и общественном строе Советского Союза, а не о том, что надо судить того, кто любит царя-мученика. И вот, как истовый фанатик, фельетонист Титов боком-боком, но втиснулся в сонмище вааловых лжепророков и начал вещать: «нет сомнения, что семена клеветы, проросшие в сознании тех, кто неразборчив к духовной пище, могут обойтись ещё дороже».

Ответ: Смысл слов таков: дали срок Лапкину, но надо бы ещё жёстче, туже, тягомотнее, невыносимее. Дать бы ещё какую статью уголовного кодекса Лапкину в нагрузку, ну, хотя бы ст. 70 УК РСФСР, старшую дочь сталинской 58-й, всевыгребающей четырнадцатью подпунктами-граблями. Позаботился Титов о сознании слушателей, а умолчал о себе, чем потчевал друзей, знакомых своих в прошедшие годы своей жизни. Я лично за 25 лет сознательной веры моей ещё не встретил ни одного неверующего любого ранга, звания, кто не матерился бы, не сквернословил. Вот и подумайте, кто имеет больше права проращивать разумное, доброе, вечное. «Златоуст со 2-й Строительной» или Титов В.? Уж не фельетоном ли своим, клеветническим пасквилем думает Титов всю жизнь пудрить мозги читателей? Не зря В. С. Соловьёв о таковых писал:

«Наказана ты, Русь, всесильным Роком,

Как некогда священный Валаам,

Заграждены уста твоим пророкам,

А слово вольное дано твоим ослам... Содома князь и гражданин Гоморры грядёт на Русь с газетою большой. О Боже, суд Твой праведный и скорый, яви как встарь над гнусностью такой». Когда атеисты вот так же нападали, поносили Иоанна Кронштадтского, то «Паломник» писал: «Чёрные вороны, газетные коршуны, расклёвывают славу России; чернильные гиены растерзывают живое сокровище Церкви».

  Помянул Титов и ст. 143, по которой якобы в Советском Союзе судят тех, кто мешает законно зарегистрированным общинам отправлять религиозные потребности. Эта статья против самодуров безбожников, и срок... до шести месяцев. Но пусть г. Титов найдёт хотя бы одно дело по той статье во всём Союзе. Нет, брат Виктор, не трудись вотще, истратишься всуе: ворон ворону глаз не выклюет. Эта статья – пыль в глаза для иностранцев. А вот рядом ст. 142 о тех, кто не зарегистрировав общину, молится, им уже... до трёх лет. Разница то в статьях в шесть раз. По этой статье пачками сажали молельщиков и сажают. Даже в зале суда судья Макаров В. А., заметив, как кто-то перекрестил крестным знамением своё лицо, пугнул как жупелом этой 142 ст., совершенно не к месту, не по назначению, что в общественном месте молиться запрещено. О том Титов не в курсе, не видел? Да и судья не младенец, знает, что за превышение власти, при контроле за ним от честного инспектора не елей на голову ему нальют, но закон что дышло? Угольник и циркуль?

Напиши про все безобразия в этом лживом суде во все дни суда. Или кто заказал музыку - для того и выверты и пассажи фельетона в угоду? Жгучие сребреники у Вас г. Титов. Рот Ваш дресвою наполнится вскоре. Вот Вы-то с Курьятом и создаёте погоду дурного мнения о нашей любимой родине. По таким вот Вашим пасквилям судят зарубежом о всём строе, как С. Есенин сказал бы: «Ведь там за рубежом, прочтя твои стихи, небось злорадствуют российские кликуши: “Ещё тарелочку демьяновой ухи, соседушка, мой свет, пожалуйста, откушай”».

А вот предствление картины «Явление Лапкина народу» в виде бородатого миссионера с веригами-магнитофонами и нимбом в виде катушки – понравилось мне. Так не Ваша ли милость, Виктор Иосифович, и присных с Вами то только и делали, что уничтожали религиозную литературу: это-то и заставило, вынудило Лапкина прибегнуть к такому, пока ещё необычному способу распространения Библии, трудов святых отцов, житий, «Добротолюбия». Голь на выдумку хитра. Нужда заставит алычу есть... Христос сказал: «Если вы умолкните, то камни возопиют». Меня пастыри и архипастыри благословили на такой труд, на эти вериги. Я много раз всюду объявлял верующим: кто возьмёт у меня 12 магнитофонов даром, плёнки оригиналы 200 штук, и сверх того ещё заработаю и дам даром три тысячи рублей, при одном условии, чтобы так же работали с полной отдачей для людей и бесплатно. Я криком кричал: «Снимите с меня эти вериги». Здесь в тюрьме я отдыхаю, больше времени для молитвы. А что у нас разгарабили, всё это да будет милостыней, для дела Божьего. Бог пошлёт лучшее.

15. Далее Титов пишет: «Да и можно ли освободить себя от чести быть достойным гражданином своей страны, от совести русского человека, который никогда не опустится до того, чтобы назвать свой народ «шайкой шакалов воющих».

Ответ: Не верю я в честь человека неверующего, так бесчестно лгущего в газете. О чести Титов говорит, о патриотизме. Ну, я его Титова В. И. жизнь не знаю, но он-то про себя знает, кто он, и какие его товарищи. Разводов-то в год сколько? У кого любовницы нет? Пол дня курят, да анекдоты... Не о таковых ли М. А. Шолохов писал: «От каждого червивого котелка, как от паршивой собаки за версту воняет патриотизмом». Рассуждения о чести, о патриотизме у краснобаев - есть последнее убежище негодяев. У жены на работе я беседовал на лестничной площадке с кем-то, и надо мной стал изгаляться, поносить меня их начальник Гречишников – коммунист, который вскоре был арестован как развратник и взяточник. Но не в этом дело. Таких много. Асуанскую плотину пруди. Суть-то в том, думаю, что когда надо мной Гречишников куражился, я его не знал, а он то про себя всё это знал. Я через жалюзи решётки иногда вижу небо, а Вы на свободе видите ли его? Читаю Евангелие, вдруг в «кормушку» двери подают эту газету с Вашей зловонной блевотиной. И эту Вашу отраву с утренним завтраком съели не менее полмиллиона граждан. За такое варево Вам тошно будет!

Что посеете, то и пожнёте! Желаю Вам, чтобы Вашу жизнь так же исследовали, как и мою. И вот, в пяти томах моего дела, и присутствуя три недели в суде надо мной, Вы ничего порочного во мне не нашли, а вынуждены были прибегнуть к клевете, начиная с заголовка. А что я «миссионер, да и только» – так это кому что дано. Вам не сказать в Тбилиси в день разных по содержанию (без бумажки) четыре проповеди по полтора часа, перед разными нациями. А мне вот Ваш кусок, Вами зарабатываемый, кажется хуже тюремного. Да, я проповедовал четыре часа кряду в вагоне ресторане, не про этот ли случай говорите: «в деликатном месте»? Во время и не во время, везде и всюду должно звучать Слово Божие. Грешники каялись и на крестах. Миссионерство на себя сам не возьмёшь, не возложишь. Да и двадцать пять лет стажа позволяют припомнить свидетельства в посольствах, в Кремле, в Петродворце, в Исаакиевском соборе многим группам по просьбе гида, в Эрмитаже и Третьяковке, внутри собора Василия блаженного, в автобусах и поездах, в Литературном институте в Москве, на операционных столах в больнице и в тюрьмах.

А что, г. Титов, часто ли подсудимого забрасывают живыми цветами? Ковёр из этой любви украсил мой путь – путь миссионера, узника Христова. Людям известен мой голос, думаю, во всех республиках, и Ваша ирония о миссионерстве – просто зависть бездарного фельетониста. Вы скривили свой путь, и ядом аспида пропитали свои глаза. Неужели Вы не слышали показания стольких свидетелей, кем я являюсь для них? В их глазах Вы только возвысили меня своей абракадаброй поношения. В зале суда сидел не подсудимый, а обличитель зла. И не на скамье позора, а на колеснице славы. Много ли процессов знаете Вы, газетчик, где присутствовало бы столько религиозных течений: православные, ИПХ, баптисты двух формаций, пятидесятники, старообрядцы. А ведь будучи на свободе, я сражался за чистоту веры со всеми ими. Значит поняли все, что воевал я не против них, а за них. И потому такая единодушная поддержка мне от всех криками одобрения, цветами, приветствием. И только безбожники не поняли, что слова моей критики и обличения их постыдных дел есть искреннейшее желание их исправить.

 Не поняли, не приняли, да ещё и пригвоздили меня к узам. Но для Слова Божия нет уз: я проповедовал и в КПЗ, и в машинах, и в поезде, и в психиатрии, и в тюрьме перед заключёнными, и перед обслугой, перед начальствующими и перед прокурорами. И здесь Бог рождает себе детей. Слава Ему вовек. Хотел иметь статью Вашу, но уже ровно через час после прихода её, во всех камерах искурили. Не прошло и одного часа, не прожило мёртворождённое чудище в перьях лжи. «Раздавите гадину», – вопил Вольтер. Ныне это исполняется на атеизме. «Бросайте стрелы, не показывая руки», – входил он в истерику. Но Бог открывает тайное: известно всем, кто инсценировал процесс надо мной. Вы видели в зале суда тех, кто пришёл из подполья в храм, получили паспорта, вышли на государственную работу. Это особенно ценным считали сотрудники КГБ. Молитесь, и Бог силен Вас наградить во сто крат более, чем меня.

16. «На суде Лапкин признался, что когда начитывал тексты на магнитофонную плёнку, он в сомнительных местах ударял в импровизированный колокол, чтобы не допустить лжи, правда, этот колокол был обычным рукомойником, и, возможно, поэтому не зазвучал где нужно».

Ответ: На суде об этом не было сказано ни слова. Всё перепутал беспамятный фельетонист. Вот жизнь в табаке, в водке, в блуде, да в матах. Памяти-то вовсе нет! Всех жён своих не упомните. Этот колокол был только в житиях I-XIX вв. Эх ты, горе-клеветник, слышал звон, да не знаешь где он. Я для того это там делал, чтобы подчеркнуть, заострить внимание, что хотя там и жизнь святых, но дело-то их сомнительное, к нам то совсем не относится. Просматривая пять томов дела, Титов перевёл в пассив своей профессиональной небрежности всё это. За такой-то выверт – искажение истины, редактор должен бы лишить Титова месячного оклада. А чтобы нам понять друг друга с Титовым, пусть бы он сюда в нашу камеру поселился законно, как давно уже заслужил за свои ложные измышления на людей. Вот тут бы он увидел свой «советский образ жизни» въявь. Тюрьма – это сегодня в чистом виде обещанный коммунизм. Лично я за одиннадцать месяцев, проведённых в тюрьме, в крытом режиме, не имею ни единой жалобы на условия содержания. Всё по часам, всё вовремя, всё в меру, всё открыто (глазок, обыск, названия). А на воле – всё ложь: тайно следят, хитрым решением прокурора лишаешься всего законного, зовёшь его «товарищ», а он тебе – нож. В тюрьме всё на виду, честнее, чище: нет выпивки, нет блудницы. Высшее счастье быть мучеником за Христа. А пока я в тюрьме, то всего лишь - исповедник.

17. «“Прежде чем бить в колокол, почаще заглядывайте в святцы”, – советуют добрые пастыри», – говорит Титов.

Ответ: А это для чего ввернул? Уж не напрашивается ли атеист на заупокойную литию, как отмечали во всех храмах страны новопреставленных «рабов Божиих» генеральных секретарей КПСС Леонида (Брежнева), Юрия (Андропова), Константина (Черненко)? Спрашивал я о том и у уполномоченного по религиозным культам в Алтайском краеЛисенкова Г. И.: сами ли дерзнули на это священники, или так обязали их безбожники? Этот «архиерей» без рясы ухмыльнулся: «Конечно, не без согласования с нами». Всем охота в святцы, в синодик попасть после смерти. Тут не в рукомойник по этому делу, а в царь-колокол надо бабахнуть. Невиданное дело совершается – жуткий симбиоз лицемерия и страха. Убоялся рукомойника Титов, как тот бес, которого архиепископ Новгородский Иоанн запер в рукомойнике, бес превратился в коня, и он на нём в едину ночь слетал в Иерусалим. Напомнил бесу звон рукомойника и хитрым пассажем полез в святцы.

18. «За любое дело следует браться чистыми руками».

Ответ: Думаю, что не только образное это выражение. Да, если бы не было в органах «право»-судия таких, как министр внутренних дел Щёлоков (где он?), прокурор г. Фрунзе Урушбек Кайгуманов по кличке «акула», приговорённый к расстрелу, прокурор г. Токмак Меризбеков – 13 лет, прокурор уголовного розыска Армении – 15 лет, Краснодарская ОБХСС и многое другое, тогда бы говорил Титов о чистых руках. Со мной сидел в одной камере Сивер В. М., директор Мамонтовского рыбокомбината, и с ним в вязанке первые секретари. Он получил двенадцать лет, порассказывал и о Налётове, и о других «шишках». С нами сидел в камере Лозин А. М., кандидат технических наук, преподаватель группы космонавтов, рассказывал о воровстве среди генералов и маршалов, о расхищении миллионов. Не зря тут добрым словом Андропова вспоминали. Это он их вывел на чистую воду «из рукомойника». А что касается чистых рук, то обо мне сказли все свидетели: абсолютно бескорыстен, жертвенность, правдивость, готовность умереть за Христа, а всё изъятое – это всё заработано моими руками, не проел, не пропил, не прокатал – всё было в магнитофонах и в кассетах. В моём деле всё было сфабриковано, да ещё и Титов стращает, что недобрые семена прорастут: «если зерно падши в землю не умрёт, то останется одно, а если умрёт, то принесёт много плода».

19. Откуда про шакалов выкопал Титов? Понабрал Титов выдержек из какого-то источника. Моё неприятие советского образа жизни есть по сути дела неприятие безобразий. Горбачёв М. С. говорил во Владивостоке: «Когда говоришь правду, иногда эмоции захлёстывают... Мы будем поправлять всех, кто пытается с критикой бороться. А у нас, ведь, нередко так: человек с мыслью, неспокойный, говорит о недостатках и от него хотят избавиться. Мы и впредь будем выводить на суд всей страны людей, которые неправильно относятся к критике». Вот от меня и избавились. Мирским Лапкин неудобен – слишком широко осветил наготу, срамоту нашей жизни. «Он упрекает нас в грехах нашего воспитпния». И церковникам Лапкин мешает: не даёт торговать в храме, воровать, обманывать людей. Надо собщить на него властям, а те по старинке,  живо дело сфабрикуют и засадят. Да, лучше умереть в тюрьме со Христом честным, чем лицемерить, лицедействовать на мнимой свободе без Христа.

27 июля 1986 г. СИЗО, 112 камера».

«Златоуст со Второй Строительной,или о том, почему первое слово, посвящённое Игнатию Тихоновичу Лапкину, герою моей статьи пятилетней давности, я пишу без кавычек»

«Не все пророчества сбываются, Это сбылось. В июле 1986 года краевой суд приго­ворил христианского пропо­ведника Игнатия Тихоновича Лапкина к двум с половиной годам лишения свободы. Я был на этом суде с первого до последнего дня, прочел его пухлое «дело». И написал об этом статью «“Златоуст” со Второй строительной» («АП», 26.07.86 г.). Именно здесь, на этой улице, в старом, изно­шенном бараке, неподалёку от железнодорожного вокза­ла Барнаула, жил и живёт, вернувшись из заключения, этот подвижник веры.

Вскоре после появления статьи случай столкнул меня неподалёку от редакции с же­ной Игнатия Тихоновича.

- А ведь придется и вам когда-нибудь каяться, – ска­зала она.

Пришлось. И не только по­тому, что нет уже в Уголов­ном кодексе РСФСР «полити­ческой» статьи 190-1. Это по ней судили неугодных власти людей за распространение за­ведомо ложных, клеветничес­ких измышлений против обще­ственного и государственного строя. Есть на мне и свой – профессиональный грех. Ведь уже тогда мне было ясно: за убеждения, какими бы «оши­бочными» или «безошибочными» они ни были, нельзя су­дить уголовным судом. Да и «ветер перемен» уже повевал в затхлой атмосфере «идеоло­гического единомыслия». Прав­да, не все ещё могли то­гда осознать, к чему приве­дут нас эти перемены...

Защищая православную веру, мучеников церкви, алтай­ских крестьян, пострадавших от раскулачивания в пылу коллективизации, И. Т. Лапкин не останавливался на скорби и сострадании. Он шёл даль­ше – искал и находил винов­ных в исторической трагедии русского народа. Ими, по-Лап­кину, были коммунисты-сатанисты, устроившие жидомасонский заговор, и В. И. Ленин – «вождь атеистов, сонмища иуд». Так писал Игнатий Тихо­нович в своём стихотворе­нии, аккуратно подшитом сле­дователями к делу. Это было не всё. Но и этого оказалось достаточно, чтобы я, никогда не бывший партийным челове­ком, возмутился.

У каждого из нас свои свя­тые или не очень святые ду­ховные отцы. «Пусть, – ду­мал я, – Лапкин считает свя­тыми мучениками последнего царя Николая II и его совре­менника Патриарха Тихона. То, что произошло в Екате­ринбурге с царской семьёй (особенно с его детьми) иначе чем жестокостью не назо­вешь. Но ведь и сам царь – не агнец Божий. Разве по его приказу не была расстреляна мирная демонстрация голод­ных рабочих с семьями у Зим­него дворца в «кровавое во­скресенье»? Я – русский, внук малоземельного кресть­янина, всю жизнь усердно трудившегося от зари до за­ри, и потому прозванного «букашом»; сын многодетного отца – рабочего, воевавшего с бандами после граждан­ской войны, испытавшего горечь окружения после изну­рительных боёв начала Вели­кой Отечественной, а затем плен, фашистские концлагеря и немилость сталинщины; это я-то должен поверить, что вся наша жизнь с её муками, страданиями и редкими радо­стями была всего лишь экс­периментом каких-то жидо­масонов, которым захотелось поиграть с терпеливым и глупым народом? Да не может быть! Это слишком примитив­но и оскорбительно. Истори­ки, конечно, разберутся, но я этому не верю».

От нетерпения веры в то, что мне было дорого (как до­рого и сейчас), я нарушил не­писаную журналистскую за­поведь: «Неправедно осуж­дённого надо или защищать, или молчать об этом». Удоб­ная формула – мол, время было такое, и я колебался вместе с ним – лукава хотя бы потому, что отрицает сво­боду воли. Люди не слепые, и журналист волен отказаться писать, если ему не по душе сам предмет разговора.

К сожалению, как раз со­держательная сторона «дела» И. Т. Лапкина в моей статье проговаривалась слишком глухо. Читатель мог лишь понять: вот нашёлся ещё один религиозный проповедник против Советской власти. С этой целью он записал на магнитофонные катушки произведения религиозных авторов, в том числе из-за рубежа, «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, тексты так называемых «Протоколов сионских мудрецов», собственную работу о преследовании верующих в нашей стране по воспоминаниям земляков. Короче говоря, Игнатий Тихонович выступил составителем тек­ста, редактором, издателем и распространителем среди верующих «духовной пищи», потому что полагал: «везде диктат атеизма». А ему на основании действовавшей тогда 157-й статьи Административного кодекса РСФСР поставили это в вину, как занятие незаконным промыслом.

Нет сомнения (во всяком случае для меня), что растиражируй он с помощью магнитофона песни Аллы Пугаче­вой, ему бы из власть иму­щих никто и слова не сказал. Сатирические песни Высоцко­го расходились по всей стра­не, и что? А вот лапкинские записи (более трёх тысяч ка­тушек) были конфискованы как крамола. Вернее, как «иде­ологический промысел». Уже тогда у недоброжелателей возникал вопрос: а что сам Лапкин с этого имел? Вот мнение самого Игнатия Тихо­новича: «Обо мне лично свидетели подтвердили: абсолют­но бескорыстен; отметили мою жертвенность, правди­вость, готовность умереть за Христа». «Я абсолютно уве­рен, – писал он далее в своём протесте из заключения, – что всё, начит

анное мною, инкриминируемое мне, – ис­торические факты...». Но эти факты и особенно их истолко­вание расшатывали устои ца­рившей тогда идеологии. Они были опасны властям, размы­вая её фундамент.

Я не могу ручаться за убе­ждения и веру учёных-экспер­тов, чьё заключение легло в основу обвинения И. Т. Лап­кина по «политической» ста­тье 190-1. Но его полезно процитировать как документ истории наших непримиримых «идеологических войн»:

«Экспертами выделены сле­дующие основные группы из­мышлений... – утверждение о гонениях на граждан в СССР за их верy и убеждения. Утвер­ждение об отсутствии в СССР свободы совести. Измышления, порочащие советскую науку и культуру, измышления об истоках революционно-демократического движения и социализма, об осно­вателе Советского государст­ва В. И. Ленине – руководителе партии и правительства, отождествление Советскогогосударства, его органов вла­сти и управления с образами «сатаны» и «антихриста», от которых якобы исходит всё зло и с которыми следует вести непримиримую борьбу и т. д.».

На основании собственных взглядов читатель может су­дить, насколько объективно это заключение. Считаю не­обходимым сделать лишь од­но замечание: «непримири­мую борьбу» в свете нового мышления вести не возбраня­ется, но только не насильст­венными, цивилизованными методами. И с этим, кстати сказать, Игнатий Тихонович со­гласен:

«Мы – истинные христиане отвергаем плюрализм только в вере, – убеждал он меня во время нашей недавней встре­чи. – Нетерпимость к заблу­ждениям не может и не должна привести к вражде, ибо одна из заповедей Христа гласит: «Возлюби врага свое­го», А величайший проповед­ник, живший в 4-м веке, св. Иоанн Златоуст возглашал: «Прежде всякого моленья молись о врагах своих».

Непримиримость, как подсказывает теперь наш общий опыт, – оружие обоюдоост­рое. В 1986-м наши неприми­римые веры с Игнатием Тихо­новичем столкнулись. И на­шла коса на камень. Мне это не прибавило чести. Лапкину прибавило страданий. К тому же он получил удар совсем уж с неожиданной стороны. Можно сказать, от своих. За то, что он – опальный про­поведник из низов – посмел ВОЗВЫСИТЬ CВOЙ ГОЛОС И НА ДУ­ХОВНЫХ пастырей, тут же по­следовало суровое вразумление от архиепископа Новоси­бирского епархиального управления. Это письмо тоже легло лыком в строку, про­звучало на суде, было проци­тировано в моей статье, кото­рую, возможно, прочитали верующие.

Сейчас Игнатий Тихонович Лапкин реабилитирован и вер­нулся к тому, чем, по его собственному признанию, начал заниматься с тех пор, как уверовал в Христа, – нести слово Божье. «Христос для меня, – писал он, – стал Вождём, Путём, Истиной. И, веря в загробную жизнь, верю, как фанатик, в абсолют библейских истин, т. е. тому, о чём говорит Святая Библия...».

Насколько мне известно, теперь Игнатий Тихонович имеет возможность нести сло­во Божье в школы и вузы, куда его приглашают, а не только верующим. Он органи­зовал летний лагерь труда и отдыха для детей, где учит их крестьянскому ТРУДУ, мило­сердию к природе, библей­ским заповедям. Он всё так же исповедует непримири­мость к разводам, борьбу с развратом, пьянством, матер­щиной, табакокурением, тру­состью и корыстью. О нём пишут журналисты. Не тек давно «Прямая речь» – газе­та писателей Алтая – посвятила большую рецензию на документальный фильм «Предчув­ствие».

«...ВЕРА – не есть дар, ниспосылаемый свыше, – отмеча­лась в ней, – ВЕРА, как и ИСТИНА, стяжается драмати­ческим опытом личного бы­тия. Она требует подвига. Свободой, лишениями запла­тил за неё сполна главный герой фильма Игнатий Тихо­нович Лапкин, проповедник, наш земляк».

- Он подвижник, – сказал мне мой коллега-журна­лист, имея в виду, что благо­даря таким, как И. Т. Лапкин, кончилась «духовная жизнь в тряпочку», рухнули «столпы единомыслия» в России.

Что касается меня, то к не­ординарной, безусловно ода­рённой проповедническим да­ром личности Игнатия Тихо­новича, я отношусь с уважени­ем и тревогой. Не случится ли так, что от нетерпения ве­ры кто-то захочет вместо «сплошной коммунизации» в отдельно взятой стране про­вести «сплошную христиани­зацию?» А чем лозунг «Уче­ние Христа всесильно, потому что оно верно» лучше, чем хорошо известный лозунг о Марксе? Ведь уже сейчас на православие появилась мода. А что может быть хуже, чем мода на самое искреннее, самое интимное, чем являет­ся вера? Перестройка нашего сознания – длительный и му­чительный процесс. Ему про­тивопоказана диктатура внеш­ней веры, какой бы угодной или неугодной она ни была Богу, власти или партии.

Сам Игнатий Тихонович проблему Веры и Совести разрешает так: «Бог даровал человеку свободу выбора. «Вера от слышания слова Божия»(Рим. 10:10).«Отвергнись себя, возьми крест свой и следуй за Мной», –учит Христос.

Иными словами, к вере каждый из нас приходит сам, мучительно и добровольно.

Время разбрасывать камни уходит. Наступает время их собирать для постройки об­щего российского дома. Пусть в нём будет мастерская, где мы исполним своё предназ­начение делами рук своих, комната, где можно отдохнуть от трудов праведных, и церковь для молений. Каждому своя, православный ты, мусульманин, буддист или иудей. Одно важно – фундамент нашего дома надо за­кладывать без вражды.

«Спаси нас, Иисусе, от лож­ных учений, спаси от ненуж­ных забот», – написал когда-то в одном из своих стихо­творений Игнатий Тихонович Лапкин.

Ну что ж, как говорится, дай то Бог, потому что чело­вечество, как не раз доказы­вала история, движется к ис­тине путём ошибок и заблуж­дений. И если оно до сих пор не уничтожило себя, то, воз­можно, потому что находило-таки верный путь к согласию. Спастись бы нам только от непримиримости веры, от чув­ства непогрешимости своего устава, с которым непрошенно не ходят в чужой монас­тырь. Нетерпением, иллюзией собственной непогрешимости мы подавляем в другом чело­веке самое корневое, что есть в нём, – свободу выбо­ра. Все несвободы в мире на­чинались именно с этого. «Не сметь своё суждение иметь».

Думать самим. Решать в со­гласии. В наших ли это си­лах? Не знаю. Хотелось бы верить.

В. ТИТОВ

КСТАТИ. На днях при учас­тии Политиздата вышел первый том из Полного собра­ния творений Св. Иоанна Зла­тоуста в 12-ти томах, распро­странённого когда-то И. Т. Лапкиным в магнитофонных записях среди верующих. Те­перь мы все имеем возможность познакомиться с ними вполне легально. Лёд отчуж­дения тронулся».

(«Алтайская правда» № 256 27 декабря 1991 г.)

 «В июле 1986 года краевой суд рассмотрел в открытом судебном заседании дело по обвинению Игнатия Лапкина. Кто такой Лапкин? Религиозный фанатик, с ярко выраженными экстремисскими устремлениями... Расхождения вероисповедании его не смущают, для него главное – найти единомышленников на основе негативного отношения к советскому обществу, государству. Лапкину не нравится, что Русская православная церковь занимает лояльные позиции по отношению к государству... У него чётко разработанная методика работы с людьми. Обладая определёнными ораторскими и организаторскими данными, Лапкин создал небольшую группу, занимался активной миссионерской деятельностью среди верующих различных конфессий и неверующей части населения. Характерные черты Лапкина – негативное отношение ко всему советскому, преклонение и идеализация Русской православной церкви в годы царизма, неприкрытый религиозный экстремизм. Следствие и судебное разбирательство неоспоримо доказали вину новоявленного пророка. После освобожденияя в 1980 году его деятельность приобрела ещё больший размах и откровенную антиобщественную направленность. Игнатий Лапкин тиражировал и распространял измышления ярого антисоветчика Ярла Пейсти, специализирующегося на подрывной радиопропаганде... Архиепископ Гедеон вынужден был направить Лапкину специальное письмо, осуждающее его поведение... Кое-кому хочется представить дело так, будто Лапкина осудили за то, что он верующий. Деятельность Лапкина противоречила, нарушала нормы закона? Ну что же, говорят они, надо тогда менять закон». («Свобода совести и религиозный экэстремизм» Н.А. Ванюшин. Барнаул 1988, стр. 29-31, 15000 экз., цена 30 коп.)

«Кто же такой Игнатий Лапкин?»

«Этим вопросом в последнее время задаются уже не толь­ко православно верующие, но и неверующие Барнаула и края. Наиболее остро он зву­чит сейчас, когда какая-то мощная сила раздробляет политическую и социальную активность в нашей стране на партии, общества и груп­пы.

К сожалению, исчезновение единого духа, насыщаю­щего и объединяющего все сферы человеческого бытия, начинает испытывать и пра­вославие. Здесь появились люди, которые (возможно, не сознавая этого) ведут христиан к разделению, а церковь к расколу.

Алтайское благочиние не избегло этой участи. Священ­нослужители и православно верующие с горьким чувством  наблюдают в эти дни за деятельностью Игнатия Лапкина – сторожа одной из баз, человека, известного благодаря своей обличительной деятельности в годы так называемого застоя. Но если его действия в то время имели какой-то смысл, то теперь они вызывают, мягко гово­ря, недоумение. Действительно, у Православной церкви за семьдесят лет накопилось много проблем. Она решает их именно сейчас, задыхаясь от недостатка православно образованных и энергичных людей. И приходится с при­скорбием отметить, что вме­сто реального участия в ду­ховном возрождении церкви, Игнатий Лапкин предпочи­тает обличать перед всем ми­ром недостатки священнослужителей и богослужебной практики.

Священнослужители и пра­вославно верующие неоднократно пытались объяснить несовместимость его действий и высказываний с образом мыслей и поведением православно верующего человека, которым он себя считает. Но эти разговоры привели к тому, что и священнослужите­ли, и паства сами перестали понимать, кто же такой Иг­натий Лапкин, и к чему он стремится.

Его многочисленные выска­зывания в среде прихожан Покровского храма, выступ­ления в различных органи­зациях Барнаула, попытки организовать из православно верующих и новообращенных отдельное общество непонятно какого вероисповедания заставляют православно верующих прервать своё дол­гое молчание и дать некоторые разъяснения в печати: кто такой Лапкин. Тем более, что все выступления его обычно адресуются людям, не знакомым с сутью право­славия и церковной жизнью.

Православно верующих удивляет, что Игнатий Лап­кин, отличающийся прекрас­ной памятью на церковные ка­ноны, берет на себя роль учителя, без благословения на то церкви, или без рукоположения в сан. Он ведь знает, «что употребление власти учительства в церкви принадлежит иерархии, и мирянин, который, обойдя иерархию, при­своит себе эту власть, под­лежит осуждению».

Игнатий Лапкин сеет сму­щение в души самих верующих своими бесконечными осуждениями, пророчествами и придирками.

Выступая на предвыборном собрании неформальных объединений как представитель Православной церкви, Игна­тий Тихонович в порыве об­личения церкви и священно­служителей, почему-то совсем забыл о цели проповедниче­ской деятельности любого на­стоящего христианина. В Рождественский вечер в те­лефильме «Преображение» называет священнослужителей наёмниками на службе у государства. Неудивительно, что митро­полит Ставропольский и Ба­кинский Гедеон, будучи мит­рополитом Новосибирским, потерял всякое терпение и назвал его врагом церкви!

Подобная деятельность всё больше укрепляет православ­ных во мнении, что Игнатий Тихонович ищет уже не Божьего, а личного – ищет укрепления своего личного авторитета и средств влияния на людей за счёт Православ­ной церкви, на почве кото­рой он держится и духовно окормляется.

Православно верующих удивляет, что Игнатий Лапкин выдаёт себя за предста­вителя Православной церкви и учит людей, прикрываясь её святым именем. Церковь и так долго терпит его «пра­вославие», в котором он сме­шал протестантский отказ от авторитета священнослужи­телей, стремление ветхоза­ветных иудеев и священства к освобождению от контроля со стороны государства, ста­рообрядческие формы воспитания и языческое философствование на прогулках по кладбищам. В своём стремле­нии совместить всё и быть везде, Игнатий Лапкин не может найти себе места ни­где!

Поэтому православно верующие убедительно просят различные организации и жителей Барнаула и края не смешивать интересы Право­славной церкви и паствы с интересами И. Лапкина.

Самому же ему можно ска­зать уже только одно: «...не ревнуйте до того, чтобы де­лать зло», ведь скоро почти каждая страница Евангелия будет свидетельствовать про­тив вас.

От имени православно верующих Барнаула Ф. ХАПОВ,

Н. ИВАНОВА, В. ШЕСТАКОВ и другие. Барнаул»

(«Алтайская правда» 28 февраля 1990 г.).

 

Председателю районного народного судажелезнодорожного района г. БарнаулаЛир И. А. Исковое заявление. Истец: Лапкин И. Т. (адрес). Ответчик: газета «Алтайская правда» (656099 г. Барнаул, Короленко 105).

В газете «Алтайская правда» за 28 февраля 1990 г. была опубликована клеветническая статья против меня, Лапкина И. Т., оскорбляющая моё достоинство и как человека, и в первую очередь, как православного христианина, что квалифицируется как преступление по статьям 130 и 131 УК РСФСР. Это исковое заявление вызвано не чувством мести, а как необходимая оборона (ст. 13, 14). Газета отказывается давать адреса тех людей, кто подписался под статьёй.

Для нас слово «враг церкви» равнозначно, что и слово «враг народа», сказанное в 1937 году. Эти слова лишают человека (в намерении авторов) и чести и наследия в церковных благах, Таинствах. Разбор статьи:

1. «...Ведут христиан к разделению, а Церковь к расколу». Ответ: На суде будет показано многими свидетелями (более пятисот человек) слышавшими мои выступления: преподавателей институтов, техникумов, училищ, школ, руководителей предприятий, командиров воинских частей, политработников милиции, прокуратуры и многих верующих.

2. «Попытки организовать из православных верующих и новообращённых отдельное общество, непонятно какого вероисповедания».

 Ответ: Это оскорбление равнозначно тому, как если бы верному коммунисту бросили в печати обвинение, что он сколачивает фашистскую группировку (всякая иная, неправославная группировка для православного верующего есть гибельная, непростительная вина).

3. «Употребление власти учительства в Церкви принадлежит иерархии, и мирянин, который обойдя иерархию, присваивает эту власть, подлежит осуждению».

Ответ: Редакция пропагандирует ложь, ибо апостольское 15-е правило гласит, что мирянин может быть учителем. Об этом же учит и Христос. В газете ни разу не говорится, что Лапкин учит в Церкви, и тем более, без ведома, в обход иерархии. Сказано же это для того, чтобы подогнать под существующее определённое церковное правило.

4. «Игнатий Лапкин выдаёт себя представителя православной Церкви и учит людей, прикрываясь её святым именем».

Ответ: Одного этого обвинения в годы инквизиции было бы достаточно, чтобы сгореть рядом с Яном Гусом и с протопопом Аввакумом. Суд должен быть компетентным и решить, кто из нас истинно православный, и имеет ли право безбожная газета бросить мне в лицо перед всем Алтайским краем этот позорный упрёк в моём неправославии. Обвинение по силе равно статье в той же «Алтайской правде» за 31 августа 1989 г. В статье «В секте есть и дети» Шипулина против меня, и на которую я просил опубликовать опровержение. Но это также не было выполнено. Почему же меня лишают возможности защитить свою честь, как православно верующего проповедника.

5. «Он смешал протестантский отказ от авторитета священнослужителей».

 Ответ: Это совершеннейшая ложь, ибо я чту священство и знаю его авторитет.

6. «Стремление ветхозаветных иудеев и священства к освобождению от контроля со стороны государства».

 Ответ: См. журнал «Огонёк» № 15 за 1990 г., стр. 20 «Возвращение блудного сына» А. Нежного, где показан позорный, унизительный симбиоз горнего и низшего, церковного и партаппарата, влезшего в дела церкви. Церковь отделена от государства, и государство не должно вмешиваться в дела церкви. «Огонёк» № 44-48 за 1989 г. Беседа А. Нежного с Харчевым К. М., председателем отдела по религиозным культам при Совете Министров СССР. Позорная «Декларация» митрополита Сергия в июле 1927 г. дала простор антихристовым силам в лоне церкви. Теперь же нет даже попытки освободиться от этих пут, и вызывает агрессивный всплеск обвинений в мой адрес.

7. «Старообрядческие формы воспитания».

Ответ: Истинно христианские формы воспитания позорятся, газета пользуется набором прежних стереотипов в шельмовании неугодного уполномоченному по религиозным культам.

8. «Языческое философствование на прогулках по кладбищам».

Ответ: Даже не понятно, что имеет в виду газета: о каких кладбищах, о каких философствованиях? Главное оскорбить, досадить, унизить.

9. «Скоро каждая страница Евангелия будет свидетельствовать против Вас».

Ответ: Откуда безбожной газете это знать? Моя жизнь на виду, была исследована Прокуратурой, КГБ на несколько раз, и ней ничего не найдено преступного.

Согласно ст. 7 ГК РСФСР прошу провести открытый суд по этому факту оскорбления меня в печати. 19.4.90

«В редакцию газеты «Алтайская правда».

Познакомившись со статьёй «Кто же такой Игнатий Лапкин?», напечатанной в газете «Алтайская правда» 28 февраля 1990 г., мы сочли своим христианским долгом ответить на этот вопрос тем, кто его поставил, назвав себя «православно верующими», и тем, к кому было обращено письмо. Игнатий Лапкин – исповедник православной веры. Тем, кто называет себя «православно верующими» это известно. Должно быть известно им и то, что христианин, страдающий за свою веру, подвергающийся преследованиям со стороны властей за проповедь Слова Божия, исполняет одну из важнейших заповедей Христа, свидетельствуя о своей вере страданиями за неё. Православная церковь учит нас подвигу исповедничества и особому участию к тем, кто претерпевает и претерпел узы. Особенно за веру во Христа. «Помните узников, – увещевает апостол Павел,– как бы и вы с ними были в узах». Евр.13:31. Учит нас православная церковь также тому, что лжесвидетельство и клевета на своего собрата по вере есть тяжкий грех, как бы он не совершался – «церковными властями». Авторы письма «Кто же такой Игнатий Лапкин» заявляют, что Игнатий Лапкин был известен «благодаря своей обличительной деятельности в годы так называемого застоя». Думается нам, что непозволительно тем, кто называет себя христианами, так же как и газете «Алтайская правда», опубликовавшей после суда над И. Т. Лапкиным статью «“Златоуст” со Второй Строительной» от 26.7.86 предлагать читателям заведомую неправду. Игнатий Тихонович Лапкин был судим за «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский, общественный и государственный строй» ст. 190-1, по которой и осуждён И. Т. Лапкин. Сегодня отменена, как нарушающая конституционные свободы и несоответствующая духу Хельсинских соглашений. Судим и осуждён И. Т. Лапкин был за распространение магнитофонных кассет, на которых записал творения святых отцов православной церкви, жития святых, Библию, полное собрание творений святого Иоанна Златоуста, за что и был назван златоустом в статье «“Златоуст” со Второй Строительной». Автор этой статьи оказал, сам того, видимо, не ведая, высокую честь Игнатию Лапкину, сравнив его с великим проповедником, которого особо чтит православная церковь... Игнатий Лапкин был, как известно, не единственным в нашем отечестве «узником совести» (так называют у нас на родине и за рубежом тех, кто был судим за свои убеждения). Когда началась перестройка, он был освобождён и помилован вместе с другими политзаключёнными. Его исповедническая деятельность известна не только читателям газеты, но и многим людям на нашей родине и за её пределами. Обвинение, которое предъявляют И. Т. Лапкину авторы письма в газете о намерениях «вести христиан к разделению, а церковь к расколу» не имеет под собой никаких оснований. Проповедническая деятельность И. Т. Лапкина направлена к тому, чтобы предотвратить любые разделения. Они возникают, когда христиане служат не Богу, а людям; не истине, а «церковным руководителям». Христианам завещано быть нелицеприятными и обличать «дела тьмы», никоим образом не участвуя в них. Подымая голос против церковной лжи Игнатий Лапкин способствует возвращению Русской Православной Церкви, её нравственного авторитета в обществе. Он говорит о тяжких болезнях, которыми поражена церковная иерархия, духовенство и миряне, испытавшие долголетнее давление и вмешательство атеистической власти в церковную жизнь. Гласность открывает нам сегодня многие «закрытые темы» во всех областях общественной жизни. В церкви нет «закрытых тем» ни для иерархов, ни для мирян. Православная церковь не партия и не коллектив, управляемый лидерами, в ней не может быть конформизма, в ней невозможно тотальное подчинение мирян иерархии и духовенству. В Церкви действует только любовь, но любовь, по слову апостола Павла, «не радуется неправде, а сорадуется истине»1 Кор.13 гл.. Никакие законы церкви не запрещают мирянам свидетельствовать об истине и обличать церковную ложь, даже если она исходит от священноначалия. В православии, в отличие от католичества, нет непогрешимых служителей. Святой Илларион Пиктавийский заметил, что в истории церкви бывали периоды, когда «уши народа оказывались святее сердец иерархов». Есть в письме тех, кто считает себя «православно верующим» строки, которые в недавнее время могли быть квалифицированы как доносительство, предшествующие обычно преследованию и расправе. Особенно «эффективным» был донос, опубликованный в газете. Авторы письма в газете утверждают, что Игнатий Лапкин не участвует в «духовном возрождении церкви», и пытается «организовать из православно верующих и новообращённых отдельное общество неизвестно какого исповедания». Будучи хорошо осведомлёнными о православном исповедании Игнатия Лапкина, неоднократно засвидетельствованного им в его трудах и проповедях, мы можем с горечью отметить, что авторы письма, называя себя «православно верующими» очень далеки от духа православия, потому они принимают Православие за «неизвестно какое исповедание»... Мы считаем необходимым напомнить авторам упомянутого письма, что православие и доносы в газету несовместимы, и что письмо, подписанное ими, слишком живо напоминает не столь давние времена, когда преследовалось всякое свободное слово и обличение неправды, а любое инакомыслие считалось преступлением. Подписи: Феликс Светов, писатель, Москва, Ленинградский проспект, 28-43; Александр Нежный, писатель, Москва, Нахимовский проспект, 23 корп. 2, кв. 27; свящ. Олег Вифлянцев, Одинцово, Новосёловой 18-84; свящ. Сергий Коперман, Москва, Русаковская 25-176; Дмитрий Ханов («Вестник Христианского информационного центра») Москва, Останковская 30-135; Владимир Зелинский адрес....; Филатов Сергий Борис. Научный сотрудник США и Канады; Михаил Осадчев, Козушин Борис Львович – член инициативной группы движения «Церковь и перестройка», Крахмальникова Зоя Александровна, кандидат филологических наук, Москва, Ленинградский просп. 28-43».

(Прошло есколько лет и подисанты статьи «Кто же такой Игнатий Лапкин» стали подходить к Лапкину И. по одному и каяться, гворя, что их «подбил» на подписванье этой статьи благочинный Войтович Николай Павлович. «Прости им, Господи, не ведают, что творят».)

«Опереться на себя»

«Вопрос о роли православия в нашей жи­зни более чем серьёзен. Православие на Руси не случайно. В качестве официальной ре­лигии оно было принято потому, что наилуч­шим образом соответствовало сложившемуся к тому времени хозяйственному укладу общинного землепользования, который в свою очередь определялся природно-климатическими условиями на территории рассе­ления восточных славян. Под воздействием православия у народа выработались опреде­ленный тип мышления, психология, мораль, нравственность, культура, вошедшие в строй русской души. Православие всегда было цементирующей силой единения государства. Любые попыт­ки не учитывать это обречены. Хотя Россия обезбожена, православная закваска генно бродит в русских душах, русский человек думает, может быть, и инстинктивно, по-пра­вославному. Поэтому переход к рынку в России – проблема не только и не столько экономическая, социальная или политиче­ская, а прежде всего психологическая, ду­ховно-нравственная и религиозная.

Зайдите в православные хра­мы, и почтя в каждой пропо­веди: не становитесь рабами собственности, накопительства, не подвергайтесь соблазну обогащения, не человек дол­жен служить богатству, а бо­гатство человеку. А включа­ешь дома телевизор, радио, раскрываешь газету – «про­поведи» совсем противополож­ные: деньги, деньги, виллы, богатство любой ценой, дети в рекламных паузах восклицают: «Я стал миллионером!..» Богатство обманом, воровст­вом, кровью... Вытравляется из сознания российского чело­века всё изначально доброе, его неприхотливость, челове­колюбие, взаимопомощь и взаимовыручка, его, если хо­тите, первозданная целомуд­ренность.

Наше поколение помнит, когда в домах не было даже зaмков. А теперь бронирован­ные двери, решётки на окнах. Обсуждается проблема в целях самозащиты, вооружения народа. Уже сама постановка вопроса говорит: человек че­ловеку враг, бойся его. Куда мы идем? Невольно в связи с этим возникает мысль: а нет ли и целенаправленной борь­бы с православием? Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн в «Совет­ской России» пишет: «Разру­шено государство, над тру­пом которого вовсю пирует воронье «суверенных» князь­ков растаскивая остатки по своим «улусам». Плохо, но это ещё полбеды. На лицо также гонения на церковь, приняв­шие скрытые, а потому бо­лее изощренные формы».

Не по православию ли бьют, отвлекая людей от их исконной веры, поощряемые в сво­их гастролях различные лжепророки, «целители», ок­культисты, астрологи, парапсихологи и прочие «чудотвор­цы»? А залпы определенной части средств массовой ин­формации по церковным иера­рхам, уличенным как «аген­ты» КГБ и исполняющим во­лю КПСС, разве не нацелены в целом на православие? А инспирируемая борьба за «чи­стоту веры» через нападки представителей зарубежной православной церкви (ЗРПЦ).

Вот образчик. Недавно в ки­нотеатре «Мир» и по Алтай­скому телевидению демонст­рировался фильм «Глас вопиющего, или Второе крещение Pуси». Чего только там нет: и «нечистые сергианцы», и «аге­нты» КГБ и «прислужники КПСС», и ядовитые замечания в адрес конкретных служите­лей церкви. Фильм претендует на защиту православия, а фактически бьёт по нему. Как не позлорадствовать врагам церкви: пусть забрасывают друг друга обличительной гря­зью во имя чистоты веры. Для атеистов правило: «чем хуже у них, тем лучше для нас». В фильме как бы утверждается: «Да посмотрите, какие они православные, ещё хуже ате­истов ссорятся между собой».

Герой фильма противопо­ставляет зарубежную рус­скую православную и рус­скую православную церкви. И здесь, как видим, спасение должно прийти из-за рубежа. Но почему? ЗРПЦ сформиро­валась духовенством, которые в суровые годы испыта­ний оставили свою паству, бежали за границу, спасая самих себя. А теперь, забывшие Россию, не знающие её, из сытой Америки поучают, как русским строить свою духов­ную жизнь. Это, по меньшей мере, неэтично. А те, кто ос­тался, были и гонимы, и ре­прессированы, но верно слу­жили церкви, своему народу и Отечеству, какой бы трагич­ной ни была её история. У Патриарха Тихона, ныне ка­нонизированного в святые, хватило мужества в 1919 году в послании к архипастырям Русской церкви призвать к «прекращению распрей и раз­доров», напомнить, что «уста­новление той или иной фор­мы правления – не дело цер­кви, а самого народа».

Как это современно! А до­стойны ли осуждения «сергианцы», пожертвовавшие в го­ды Великой Отечественной войны средства церкви на со­здание танковых и авиацион­ных подразделений, призвав­шие верующих и весь народ на борьбу с фашизмом? Что, осудим тех священников, ко­торые, откликнувшись на при­зыв Патриарха Сергия, отка­зывались служить поработи­телям? Официальные данные свидетельствуют, что таких было абсолютное большинство.

Тщетны попытки создате­лей фильма скомпрометиро­вать и Благочинного церквей Николая Павловича Войтови­ча. Верующие знают его мно­гие годы как отца Николая, верят ему искренне. Знают его как честного граждани­на и патриота. Знают, как много он сделал для благоле­пия храмов Барнаула, Бийска и Рубцовска. Проявляя настойчивость, добивается в 1977 году регистрации право­славных обществ и строитель­ства храмов в городах Славгороде и Камне-на-Оби, затем в Алейске, Белокурихе, Новоалтайска, Тальменке, воз­вращения прихожанам хра­ма в селе Коробейниково. И это в годы, когда «господст­вовали КГБ и КПСС!».

По статье 3 Закона «О сво­боде вероисповедания» религиозные объединения отделе­ны от государства. Это значит: каноническая, богослужебная деятельность, кто прав, а кто не прав – внутреннее дело церкви, никто другой не впра­ве вмешиваться. На каком же основании телевидение и ки­нотеатр «Мир» посягнули на его право? По Конституции (ст. 50) запрещено возбуждение вражды и ненависти в связи с религиозными верова­ниями. А сколько вражды н ненависти, вплоть до униже­ния человеческого достоинст­ва, выплеснул фильм!

Далее, в статье 23 Закона записано: «Религиозные объ­единения пользуются иск­лючительным правом учреж­дения предприятий по про­изводству богослужебной ли­тературы и предметов куль­та».

На каком же основании в Барнауле производимые неиз­вестно кем, да к тому же с кощунственным оттенком, про­даются предметы культа в магазинах, киосках, а то и про­сто на улице, где вперемежку с церковной литературой, кре­стиками, изображениями Хри­ста и Божьей Матери лежат сексуальные книжки, картины и фотографии; здесь же мож­но увидеть краску, облицово­чную плитку, обои и пр.?

Вера сплетена с чувствами и эмоциями людей, как ничто другое, и обращение ко всему, что связано с религией, дол­жно быть взвешенным, многократно продуманным. На­пример, прекрасная передача по ТВ была с участием проповедника евангельских христи­ан-баптистов Валерием Астраханцевым. Он спокойно, не поучая, рассказал о своей церкви. А как он деликатно ответил о православии; каж­дый к Богу идёт своим путём. Бог один, веры разные. И всё.

Хочу быть правильно поня­тым. Говоря о православии, я ни в коей мере не выступаю за то, чтобы ущемлялись ин­тересы других конфессий. Из­древле на Руси преимущест­венно распространено право­славие. Однако это не меша­ло строить для мусульман ме­чети, для буддистов – пагоды, для баптистов – дома мо­литвы; исповедовать избран­ную религию. Это многообра­зие должно учитываться и се­годня. Не хотел, чтобы усмотрелось здесь особое миссионе­рство России.

Не противопоставляется православие и рынку. Но, соз­давая рынок, нельзя игнори­ровать тысячелетнюю исто­рию своего Отечества, свои потенциальные возможности, их своеобразие. Мы угробили социалистическую идею толь­ко потому, что она осуществ­лялась бездумно, на основе жесточайшего богоборчества. И не социализм виноват, а те, чьими руками он творился. И вновь мы можем соз­дать такой рынок, что от ужа­са содрогнется весь мир, пре­лести этого творения мы уже испытываем. И не рынок ви­новат, а опять же те, кто его таковым строит. Вот о чем я хотел сказать. Опереться на самих себя, на свои истори­ческие и духовные корни – в этом будущее России.

А. СЕДЕШЕВ. г. Барнаул.

Гонорар за статью прошу пе­речислить в фонд восстановления Никольской церкви в г. Ба­рнауле.

Коротко об авторе: Александр Петрович Седешев длитель­ное время (с 1976 по 1985 гг.) работал уполномоченным Со­вета по делам религий при Совмине СССР, затем, уйдя на пенсию, ещё три года оставался заместителем уполномочен­ного. Ныне – пенсионер. «Алтайская правда» 17.3.93. №46»

(Сейчас Седешев А.П. ревностный прихожанин Войтовича о. Николая, там у него и причащается, не соблюдая поста; ест круглый год курочек. И очень активно участвует в выступлениях на различных собраниях, как ревностнейший апологет коммунистов, тел. 23-07-76).

«ЦЕРКОВЬ НЕ ПРОХОДНОЙ ДВОР!»

«Игнатий Лапкин проповедник и просветитель. Иг­натий Лапкин не в ладах с офи­циальной церковью.

“Когда в 1927 году митрополит Сергий пошёл на конкордат с мирской властью, от многого от­ступила наша церковь, – говорит Лапкин. – Как у нас крестят? Только лбы мочат. А должно быть полное троекратное погружение, как князь Владимир крестил ки­евлян в Днепре. Торговлю не хо­тят убрать из храмов. Ещё Карл Маркс сказал, что при 400 процен­тах выгоды нет такого преступле­ния, на которое не пойдет капи­тал. А у нас с одних крестиков по 2 тысячи процентов набегает...– Господь дает мне возмож­ность свидетельствовать в коло­ниях и психбольницах, ЛТП и во­инских частях, рассказывать о Боге, об истине, об утерянных ду­ховных ценностях, о том, для че­го мы родились на белый свет...”

Фанатичная преданность право­славной вере и убеждённость при­тягивают к нему людей, заворажи­вают, заставляя каяться в грехах даже убийц и грабителей. Впро­чем, для них отец Игнатий «свой». Хотя и в мыслях он никого не грабил, но в тюрьме побывать ус­пел... О «порядках» в Жанатасе Лапкин написал в Москву. Недавно эту колонию закрыли. Но по-прежнему нет покоя отцу Игна­тию. Сколько ещё осталось таких колоний сколько зла вокруг. До­рога, на которой бьют сапогами, ведёт к пропасти, считает Лап­кин... “Для меня все заповеди святы, – говорит Игнатий Лапкин. И жизнь каждого человека. Если бы было у нас такое право, мы бы плохих священников заменили на хороших. Но не заменишь и вы­боры не проведёшь – Господь не позволяет. Пока архиерей священ­ника терпит, и ты терпи, вот в чём трагизм нашего положения”».

Владимир КУЗНЕЦОВ. («Сибирская газета» №10 от 12-18 марта 1990, Барнаул).

«ПРЕОБРАЖЕНИЕ»

«Преображение возможно только через соборное покаяние всех – считает кинорежиссер Юрий Малашин. Надежды на возрождение всего богатства культуры сейчас во многом связывают с церковью. Готова ли к этой миссии русская православная церковь? Об этом с человеком верующим кинорежиссером Юрием Николаевичем Малашиным беседует корреспондент «СГ» Виктор Титов.

Ю.М.: Было впечатление, что авторы ряда фильмов пришли в церковь во время съёмок. Это те «диванные христиане», которые, сидя на диване, могут говорить о церковности и тут же курить, могут креститься и тут же сквернословить. Хочу подчеркнуть, что быть христианином – колоссальный труд. Как трудно было сохранить веру среди полного безверия! Я говорил о нашем фильме, что перед показом пришлось многое вырезать... Сейчас вынуждены рукополагать людей, не читавших Священное Писание... Наша картина «Преображение» не более чем надежда на преображение страны-тюрьмы в страну-храм... Есть ещё один уважаемый мною человек, Игнатий Лапкин с Алтая, известный правозащитник, философ. Он тоже один из героев картины. Им были наставлены на путь церковный... племянник Суслова Геннадий Яковлев, он служит в Иркутской области; и Геннадий Фаст, священник из Енисейска – интеллигент, просветитель... Без таких бунтарей, как Бурдин, Лапкин и Фаст, не появилась бы надежда на обновление.

Оператор Борис Травкин». («Сибирская газета» 15.4.90 стр. 7, Юрий Малашин снял полнометражный фильм «Глас вопиющего или второе крещение Руси». Он проехал с патриархом Алексием II по всей Сибири, делая съемки. Но весь фильм получился в обличение Московской Патрирхии. И на Малашина Ю.Н. были устроены страшные гонения, преследования. Малашина называли «мозг Новосибирской киностудии документальных фильмов». Он снял около 100 кинокартин, и «ни одна так трудно не проходила на экран, как про Потеряевку», – говорил он в последню встречу. Когда он был в Москве, у него сожгли дачу со всеми архивами. Вскоре он поехал заканчивать фильм о Саяно-Шушенской ГЭС и был найден в бессознательном состоянии в гостинице, где и умер... Он сильно опасался за свою жизнь от мафиозных структур МП. Когда же он умер, то в Покровском соборе г. Барнаула священник МП не удержался от того, чтобы не позлорадствовать, сказав: «Это его Бог наказал за то, что он говорил против МП».)

«Жалоба уполномоченного»

«Председателю Алтайского крайисполкома т. Кулешову А. А. Копия: Совет по делам религий при Совете Министров РСФСР 107005 г. Москва, Денисовский пер. 24.

16 т. г. по третьей программе ТВ «Сибирь» был показан двухсерийный фильм «Иисус», предоставленый верующими из общины нелегально действующего Совета церквей Евангельских христиан-баптистов. Фильм носит откровенно миссионерский, пропагандистский характер, и его демонстрация противоречит действующему законодательству о религиозных культах, в том числе ст. 52 Конституции СССР. Фильм был ввезён в Советский Союз по неофициальным каналам из Филиппин, разрешительного удостоверения на показ не имеет. Во время демонстрации фильма «бегущей строкой» телезрителям сообщалось, что в студии дежурят проповедники Акулов и Тимофеев, к которым можно обратиться с вопросами. В конце передачи последовало приглашение посетить молитвенный дом по улице Северо-западная 144. Этот молитвенный дом принадлежит незарегистрированной общине Евангельских христиан-баптистов, стоящей на позициях религиозного экстремизма, не признающей действующего законодательства о религиозных культах... Из достоверных источников известно, что художественный руководитель П. Черепанов запланировал выступление по телевидению И. Т. Лапкина, околоцерковного деятеля экстремистской ориентации. Его взгляды ни в коей мере не отражают позиции Русской Православной Церкви, осуждаются руководством епархии и Алтайского благочиния. Не вызывает сомнения, что выступление И. Лапкина по телевидению от имени Русской Православной Церкви вызовет возмущение у священнослужителей и рядовых верующих, послужит ухудшению во взаимоотношениях государственных органов и церкви. Руководство Комитета по телевидению и радиовещанию предупреждено о недопустимости участия И. Лапкина в телепередаче ТВ «Сибирь», но уверенности, что это не произойдёт, нет. Доказательством этого служит передача в связи с демонстрацией фильма «Иисус». Насколько мне известно, идеологический отдел крайкома КПСС был категорически против этой передачи, о чём своевременно были поставлены в известность руководители Комитета по телевидению и радиовещанию и передачи ТВ «Сибирь». В связи с вышеизложенным прошу дать надлежащую оценку позиции руководства телеканала ТВ «Сибирь». Считаю, что в дальнейшем П. Черепанов не может исполнять обязанности ведущего и художественного руководителя этой передачи. Уполномоченный Совета по делам религий Г.Лисенков».

«И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами её луна, и на главе её венец из двенадцати звёзд. Она имела во чреве, и кричала от болей и мук рождения. И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим. Хвост его увлёк с неба третью часть звёзд и поверг их на землю. Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать её младенца»Откровение – Апокалипсис 12:1-4.

Церковь – невеста Христа облечена в Него, сокрыта в Нём. Она попирает ногами своими всё плотское, хотя бы оно и имело некоторую привлекательность – свет, как луна. Украшение Церкви – её учение 12-ти апостолов, которые с проповедью своею прошли весь мир, рождая новых чад. Со дня рождения Церкви началась смертельная борьба с нею от диавола. Более всего сатана лютует, когда видит как возрождаются новые души, уверовав во Христа. Диавол находит себе ревностных служителей, чтобы пожрать детей, идущих ко Христу.

«Явсегда знал – без правды жить нельзя»

«О ПРАВОСЛАВНОМ летнем лаге­ре на месте бывшего села Потеряевки слышал, как и многие в на­шем районе, давно, но, как говорит­ся, лучше один раз увидеть. Тем более, слухи по поводу существования лагеря ходят самые противоречивые. ...В последний день лета погода вы­далась прекрасная – солнечная и безветренная, и лагерь, расположенный в живописной местности (рядом кол­ки, пруды) в первые минуты, честно признаюсь, поразил. Почему? Об этом чуть позднее. Сначала была  встреча с тем, кто, собственно, и является создателем лагеря – Игнати­ем Лапкиным.

Навстречу вышел среднего роста человек с худощавым лицом и бородкой, простецкая кепка, рубашка навыпуск с пояском, босые ноги... Воз­раст – за пятьдесят, внимательный, спокойный взгляд и располагающее сразу к себе радушие.

(Из биографии Игнатия Тихоновича Лапкина).

Является уроженцем ныне несуще­ствующего села Потеряевки Мамонтовского района. В семье было де­сять детей. Закончил успешно строительный техникум. Работал прора­бом в Иркутском лагере для заклю­ченных. Здесь, а затем в армии, выучил каждый за несколько месяцев английский, французский, испанский, латышский языки. Готовился посту­пить в Московский государственный институт международных отношений. Судьбе вольно было распорядиться по-иному.

И ВОТ ОНО – ДЕТИЩЕ Игнатия Лапкина – православный лагерь или, как он его называет, – «стан». Подвижный и легкий, Игнатий Лапкин ведет показывать своё хозяйство. А посмотреть, надо сказать, есть на что. Разрушенное в прошлом году неизвестными варварами (иначе их не назовешь) обитатели лагеря вос­становили собственными руками. Кстати, в этом году их было почти 70 человек, причем около 50 детей. Вот каркасы жилых палаток (сами палатки уже сняты в связи с завер­шением сезона), столовая, накрытая большой армейской палаткой, а их две подарили лагерю военные, благо­даря вниманию командующего СибВО генерал-полковника Б. Е. Пьянкова (и потом в дождь ребятишки молились за здоровье дяди Бори-генерала). Есть большой погреб и не­сколько маленьких для хранения продуктов. Ещё не остыл жар в рус­ской печи, а надо сказать, Игнатий Лапкин – прекрасный печник. Об этом говорит и тёплая избушка с по­догревом пола.

И, конечно же, православному рус­скому человеку не обойтись без бани (побывав в ней, убеждаешься – дей­ствительно, «голь на выдумки хит­ра»!). Сделана она на склоне с уг­лублением в него, рядом колодец. В ней было ещё тепло – за день до на­шей встречи отъезжали несколько человек домой и истопили по этому поводу, а вообще, топят два раза в неделю; есть и небольшой огород и соответственно – свои овощи.

Особый разговор о спортплощадке. Сетуем мы постоянно на нехватку средств, спортинвентаря, а здесь всё из подручного материала – и гигантские качели, и бум, и городошная площадка, а занимаются дети с ог­ромным удовольствием. Кстати, всё, что построено в лагере, из того же подручного материала – сушняк, глина, кирпичи, оставшиеся от быв­шей Потеряевки. Заводского произ­водства, пожалуй, только гвозди да инструмент.

(Из биографии Игнатия Тихонови­ча Лапкина).

Толчком стал фильм «Отвержен­ные», где в финальной сцене ярко показан образ Иисуса Христа. Книга «Отверженные» затем перечитана не­сколько раз. Способ лечения инако­мыслящих в то время был отработан – из армии поэтому вернулся с записью «вялотекущая шизофрения». «Шизофреник» поступил в Рижское мореходное училище. Но и здесь его религиозные убеждения не приветст­вовали, и в 23 года из училища он уходит. Затем живет в городе Бар­науле, много работает с историческими материалами. Создает труд «Тайна беззакония в действии» и в это же время распространяет начитанный на магнитную ленту (около 50 экземп­ляров) «Архипелаг ГУЛАГ» Солже­ницына. В ноябре 1979 года завер­шил ещё один труд «Иоанн Злато­уст» – толкование Библии. (Время звучания на четырех дорожках маг­нитной ленты 8 часов 20 минут одной катушки. «Златоуст» составляет 62 катушки.). В мае 1980 года Игнатий Лапкин аре­стован. Довелось попасть и в психи­атрическую больницу в Кемерове, где ему недвусмысленно сказали: «Если политикой займешься, то да­дим укол и скажем, что сошёл с ума от веры».

В ПРАВОСЛАВНОМ лагере свой устав, своя жизнь. Попробую её хотя бы вкратце описать со слов Игнатия Лапкина – сравнивай и оценивай; современный педагог, уверен,– най­дешь для себя немало полезного. Итак, внешний вид – рубашка на­выпуск, поясок, босые ноги. С одной стороны – традиционно «русский вид», с другой, а кто отрицает поль­зу хождения босиком? Строго соблю­дается такой принцип, как уважение к родителям и старшим. Одним из основополагающих моментов являет­ся ежедневный труд всех без исклю­чения. В первые дни, когда восста­навливали лагерь, трудились по де­сять часов, затем по четыре часа в день. Отношение детей к труду? Иг­натий не без юмора рассказывает, как двое мальчишек подрались из-за того, кому нести кирпич.

Конечно, любого из нас может сму­тить то, что постоянно действуют ре­лигиозные принципы – на каждое дело благословение, не забывать о понятии «страх Божий», что означа­ет страх не перед Богом, а страх перед самой возможностью совершить «греховное». Но, вместе с тем, не каждый педагог похвастает умением разбираться с детьми в конфликтных ситуациях. «Всё должно делаться на полном серьёзе» – таков принцип Игнатия Лапкина.

Особо провинившийся должен быть наказан. Игнатий вытащил из карма­на и показал мне обыкновенную сет­ку-авоську. Ей и наказывает. В ка­кой-то степени – наказание больше символическое, но действует. Нака­занному чётко объясняется – за что наказан и почему именно так, а не иначе. Но не надо думать, что в ла­гере только работают и «разбирают» проступки. Я уже говорил о спорт­площадке, на ней охотно занимаются, много купаются, ходят за грибами и ягодами. Хочется купаться не 20 ми­нут, а больше? Ребятишки единоглас­но голосуют, и дядя Игнатий, как они его называют, сдаётся. «Рефе­рендум» здесь в порядке вещей. Осо­бое отношение – к природе, её здесь наблюдают, учатся ценить ежеминут­но. Играет кошка с котятами? Да­вайте понаблюдаем. Появился новый житель – соловей? Событие! Еже­дневно провожают на закате солнце и встречают зарю, вечером идут в поле послушать, как растёт пшеница. Игнатий Лапкин убеждён – в детях должно быть развито чувство состра­дания.

(Из биографии Игнатия Тихонови­ча Лапкина).

Еще один суд состоялся уже в перестроечное время, в 1986 году. Да­ли два с половиной года, лишив на суде, кстати, защитника и последне­го слова. Срок отбывал в Джамбульской области в лагере, где царили драконовские порядки и который он назвал впоследствии «лагерем воспи­тания зла». В марте 1987 года был помилован и возвратился домой. Об­ратите внимание – помилован, а не реабилитирован. Сейчас живёт в го­роде Барнауле, работает на преж­нем месте, во вневедомственной охра­не Железнодорожного РОВД.

ДЕТИ ДОЛЖНЫ ПОНИМАТЬ смысл своих поступков – это ещё одно важное положение из воспита­тельной методики лагеря. Никто не бросит здесь хлеб – все приучены бережливо относиться к продуктам. Хотя питаются, по словам Игнатия, хорошо, и ребята уезжают поправив­шимися. Даже пресную воду и ту учатся расходовать экономно. Боле­ют ли? Практически в лагере обо­шлось без этого. Сказались, видимо, здоровые условия жизни, да и травы здесь, умеют использовать.

А есть ли сокровенное желание у Игнатия Лапкина? Он сидит рядом со мной на скамеечке, поблескивает на солнце бородка с рыжинкой, греет босые ноги теплая сухая земля... И, глядя вприщур под ярким солнцем на тихие колки, на луга, говорит о своём главном желании – возродить родную Потеряевку. Попытки решить этот вопрос были, но пока, как он говорит, не приспело время. А сейчас нет здесь настоящего хозяина, вот и прошёлся кто-то недавно ру­кой варвара по раскидистым тополям, срубив их, и затем протащил по лу­гу, срывая дёрн...

Прощаясь с Игнатием Лапкиным, подошли к колодцу с чистой водой, сделанному опять же собственными силами. Попробовали воду,– да, не то, что у нас в Мамонтове в водо­проводной сети. Совсем не то... А ведь у каждого он, видимо, есть, свой колодец на своей «малой Родине». Наверное, пришла и всем нам пора напиться из него воды. Что же помогло ему возвратиться к истокам? У него свой ориентир – вера. Но не только. Есть и тот, который он сформулировал просто: «Я всегда знал – без правды жить нельзя» В. РЕТУНСКИИ («Свет октября» 11 сентября 1990 г. №109 (7094)).

«ИГНАТИЙ ЛАПКИН ПРОПОВЕДНИК» «Люди года»

«Глубокие разногласия между про­тивниками сергианства и церковными властями привели к разрыву части при­хожан и священнослужителей с Московской Патриархией. Вместе со своими единомышленниками под омофор мит­рополита Нью-Йоркского и Канадского Виталия, а проще – в Русскую православную зарубежную церковь перешёл барнаульский проповедник Игнатий Лапкин.

Ах, если бы споры касались только частностей – богослужений, отправле­ния церковных обрядов, – наверное, можно было бы прийти к какому-то согласию. Но в том и беда, что конфликт касается вопросов принципиальнейших, его корни возвращают нас к первым годам советской власти.

По убеждению Лапкина, Московская Патриархия дол­жна принести покаяние за весь народ в двух смертных грехах: в отказе от клятвы на верность дому Романовых и цареубийстве. Предание анафеме вы­нужденной декларации 1927 года, по­ставившей церковь род контроль госу­дарства и, в частности НКВД, не толь­ко не ослабило, но укрепило бы пози­ции Московской Патриархии, её связи с зарубежной православной церковью.

Но этого, к сожалению, пока не про­исходит. По мнению Лапкина, прото­иерея Льва Лебедева, священника Гле­ба Якунина, на ключевые посты архи­мандритов, епископов, настоятелей вы­двигаются зачастую люди, удобные властям, бездушные, карьеристы. Такая кадровая политика убивает в народе нравственность и истинную веру.

Потому и не гаснет непримиримый аввакумовский свет в глазах отца Игна­тия. И вполне понятно его решение о переходе в лоно Русской православ­ной зарубежной церкви. Не раз при­ходилось сталкиваться с критикой и осуждением его деятельности. Не од­нажды ругали его за упрямый харак­тер, обвиняли в подрыве устоев церк­ви. Можно в чём-то с ним не согла­шаться, спорить. Лапкин, как и вся­кий живой человек, тоже иногда за­блуждается, и его взгляды – ещё не истина в последней инстанции. И всё же, он достоин уважения – за искрен­ность, честность, гражданскую пози­цию, непримиримое отношение к поро­кам, разъедающим не только церков­ную, но и мирскую жизнь.

Он не просто критикует (критиковать мы все мастера) – активно борется со злом, взвалив на себя самую черновую работу. Выступает в ЛТП, армейских частях, психбольницах и колониях. Одно дело – сеять разумное, доброе, вечное в храме, и совсем иное – в местах заключения.

В миру – сторож вневедомственной охраны, Игнатий Лапкин по-прежнему ведет большую просветительскую дея­тельность, распространяет и пропа­гандирует лучшие произведения цер­ковной и светской литературы. За что и пострадал в своё время. СГ писала: власти изъяли у него 14 магнитофонов и более 500 кассет. Президиум Же­лезнодорожного райисполкома Барнаула недавно отменил постановление об изъятии, как противозаконное. Но крае­вая прокуратура всё пытается опроте­стовать решение исполкома.

Скандальная статья 190-1 УК РСФСР, надуманные обвинения, два с полови­ной года за инакомыслие да ещё с конфискацией... Если кто и вправе протестовать, так это Лапкин».

Владимир КУЗНЕЦОВ («Сибирская газета» № 47 31.12.1990 г.).

«Просить прощения у мёртвых»

«Очень много сейчас говорится об экономических и политических причинах нашего кризиса. Но ведь все мы ходим на работу, весь мир нам улыбается и никому не грозим мы оружием. Так, может, в чём-то ином причина? Может, что-то иное сломалось – малое, но чем держался человек? Об этом и решили поговорить мы с Игнатием Тихоновичем ЛАПКИНЫМ, христианским проповедником.

-  Горбачёв не знает, что делает, потому что не знает, что надо исправлять. То, что до сих пор ходит под серпом и молотом и под этой пустыш­кой лысой, как раз и говорит, что он слепой поводырь. Я за него молюсь каждый день, чтобы Бог его просветил, что­бы он не погиб во гневе Божием. Он несчастнейший человек. Я писал ему: «Неужели рядом с Вами нет ни одного умного человека?». Глеб Яку­нин рядом, страдалец за веру Христову. Вызови ты его, спро­си что же делать – ведь ше­стой год ничего с места не двигается.

И отец Глеб сказал бы – послушай святых отцов. Они учили так: приведи народ свой к покаянию, три дня пост. По­хороните этого преступника, освободив мавзолей, не топ­читесь на его могиле! Введи­те Закон Божий в школах.

Если бы только Горбачёв за­думался на своём пути – для чего ему жизнь дана? Он жи­вёт длявечности, как всякий человек. И Бог спросит с него великою мерою – написано в Библии: «начальствующим предстоит строгое испытание» (Прем 6:8). Пер­вый его шаг – если он дей­ствительно хочет блага людям – сразу же покаяться. Покаяться за себя, за безумца из безумцев Ульянова. Надо про­сить прощения у мёртвых: у царя за клятвопреступление– ведь в 1612 году дому Ро­мановых присягали на вечные времена! Мы все и сейчас связаны этой клятвой. В марте отреклись, предали эту клятву – поэтому царь сказал: «Всю­ду измена, трусость и обман...». Вот эти измена, трусость и об­ман подвели потом к 37-му го­ду и тех, кто предал царя, всех этих тухачевских и уборевичей... У России не было друго­го пути, кроме монархическо­го. И во втором грехе – ца­реубийстве – должны покаяться.

Примеров, когда просили прощения у мёртвых, много в истории. Было такое и во вре­мена Иоанна Грозного – когда он казнил митрополита Филип­па Колычева, так потом царь Алексей Михайлович, во вре­мена раскола русской церкви и поругания русской земли, писал письмо мёртвому Фи­липпу: «Прости меня и деда моего Иоанна за неумеренную жестокость». В течение тыся­челетий были примеры, когда царь просил за предков своих. Так Горбачев должен просить сейчас за Ильича, за его непо­мерную жестокость, за крас­ный террор, за всё – без это­го ничего не сможет возроди­ться.

- Вы так гневно распекаете власть предержащих, вас вовсе не назовешь «смиренным», каковым, кажется должен быть христианин...

- Смирение заключается в том, что я покоряюсь перед Господом, я смиряюсь перед Его святой заповедью. Один из самых смиреннейших лю­дей, которого так и зовут «кротчайший» – это Моисей. А он, увидев однажды, как египтянин бьёт его брата по вере, израильтянина, убил егип­тянина и в песок зарыл. И сказал: «Так надо расправля­ться с угнетателями, а вы терпите!». Этот же кротчайший Моисей, когда вывел свой на­род из пустыни, к земле обе­тованной, а народ стал роп­тать, – он, кротчайший, по­вернул всех обратно, на сорок лет в пустыню. И когда на не­го восстали, он сказал: «Вы не против меня восстали – про­тив Бога. За себя – я стерп­лю, но вы восстали против Бо­га». Надо понимать смысл кро­тости. Это не означает, что Бог сотворил человека тряпкой. И гнев в человека Бог вложил. Это как похоть – она тоже есть, но только для продол­жения рода, а дальше нечего всякие сексы устраивать – смиряй свою похоть, знай, где это чувство нельзя употре­бить. Так и здесь – гнев – чтобы восстать за правду. Кротчайший Моисей взял пример не с кого-нибудь, а с Бога. Иоанн говорит, что «имя Богу – Любовь». Мы понимаем лю­бовь – только по головке гла­дить, елеем мазать, а Бог, имя которому любовь, потопил весь мир, только Ноя спас с семьею; Содом и Гоморру превра­тил в пепел, показав пример будущим нечестивцам. Он сплёл бич и гонял торгашей. Он говорил: «Червь не умира­ет, огонь не угасает» – низ­менное и великое вечно. Но ведь ты кротчайший, Господи, так помилуй всех? Нет! – если миловать преступника, значит, не давать спокойно жить про­стым людям. Поэтому, если у нас власть сегодня рассужда­ет о милосердии и даёт амни­стии рецидивистам, то эта власть уже сама – уголовщи­на. Правитель кроткий тогда, когда наказывает преступни­ка, чтобы человек нормаль­ный мог жить правильно. Если я когда-то за что-то вос­стаю, то надо понять – за что? Я ни разу не мстил за себя.

- Значит, прогресс веры – в стойкости, в твердости её. Но допускаете ли Вы некий прогресс убеждений, или сво­их взглядов надо придержи­ваться постоянно?

- В Библии написано, что человек рождается «подобно дикому ослёнку» – в него за­ложена только совесть. Со­весть – не от научения, это от природы, это тот участок ду­ши, через который слышится голос Божий. А в остальном человека нужно постоянно на­учать, показывать ему – вот моральный кодекс, который в тебе заложен, а вот – Еван­гелие, Благая весть...

- Кстати, если мы заговори­ли о моральном кодексе – насколько отвечает христиан­ским требованиям «Моральный кодекс строителя комму­низма»?

- Это сатанинский кодекс! Там вызывается ненависть к «эксплуататорам», к инакомыс­лящим, а внешне – он будто подходящий – почти христианский. Люди, которые не зна­ют Евангелия или не проник­нуты Духом Божиим, не видят этой разницы. Ещё пример: у них написано «Кто не работает, тот не ест». Это фальшь, как раз те сегодня и едят, кто не работает. А Апостол Павел на­писал: «Кто не хочет трудиться, тот и не ешь». – здесь мора­льная сторона: «Ты не хочешь трудиться, так прошу тебя – рот не разевай». А если желудок требует – работай. А в кодексе коммунистов – со­вершившийся факт. Это как с надписью «Не курить». «У нас не курят!» – да врёте вы, ку­рят. Другое дело, если напи­сано «Курить запрещается». Надо говорить и писать прав­ду, не пытаться оставить лазей­ки самим себе.

У нас человек не имеет ни­каких моральных убеждений. Раньше, да и сейчас, среди верующих будущая мать молит­ся за ребёнка, ешё когда плод носит. Её благословляют ро­дители на брак, она просит благословения под венцом, чтобы зачать. Когда носит плод, она причащается, молит­ся за него; когда рожает – проходит очищение. Затем ребёнка крестят, чтобы очистить греховную, адамову природу. Сейчас ничего этого нет. Лю­дей не «оскотинили», а больше – их сделали «человеко-беса­ми». Преступления безбожни­ков – атеистов, коммунистов не поддаются никакому измере­нию. Они отняли у человека совесть – человек уже кале­ка.

Совесть людей сегодня не спокойна. Совершив преступ­ления в 1917 году, начав бра­тоубийственную войну, люди не могут найти покоя. Человек с неспокойной совестью боит­ся всего. Это Тьма Египетская – такая Господня кара. Господь навел тьму на египтян, им во тьме чудились ужасы: падает камень с горы – им кажется, что рушится вся Вселенная; свистит ветер – думают, что семиглавый змей на них напа­дает. И у нас все находятся в таком паническом состоянии. Мы дети преступников, совер­шивших цареубийство. Самое маленькое какое-нибудь изве­стие ввергает народ в пани­ку. Мы потерпели трагедию внутри человека – руководи­тели преступны, а не уходят, держатся за власть. Если се­годня не позаботиться в чело­веке восстановить совесть, то не выйдет ничего. Есть выход только со Христом. Со Хри­стом и в тюрьме свобода, а без Христа и на свободе – тюрьма. Как у нас? Каждый в ближнем видит врага, лю­бого арестуй, и каждый будет думать про себя: не зря. У нас внутри наготове чувство, что мы все преступники.

Выход только в покаянии. Эти знаки, над головой висящие, как дамоклов меч, долж­ны быть у тех, кто ими рабо­тает. Крестьянину – серп, зна­чит, и землю. Рабочему – мо­лот, значит, и наковальню и всё, что может заработать. Всё это должно быть сказано в по­каянии.

- Получается, что покаяние будет и политическим процес­сом, а не только нравствен­ным?

- У нас по-другому никак нельзя.

- А может быть отступле­ние от принципов ради какой-то выгоды?

- Это подлость, как в наро­де называется – шкурничест­во. Когда мы желаем совер­шить какой-то неординарный, неежедневный поступок, мы должны ответить на четыре вопроса:

1. Что обэтом говорит моя совесть?

2. То, что я сделаю этим по­ступком, не противоречит ли Евангелию?

3. Мой поступок не повредит ли кому-то и не будет ли соблаз­ном для кого-то?

4. Что я ищу в этом? Времен­ного или вечного?

И если на все вопросы по­лучен ответ положительный, я не должен бояться переменить даже свои взгляды. Мы всег­да в процесса развития. По­является опыт, и он раздваи­вает, растраивает наше мнение (три варианта даёт).

- Можете ли Вы, верующий, признать такие меры, как за­бастовка?

- Не знаю. По сегодняшнему принципу можно было бы, но в Писании нет этого. По разуму – я за забастовку, но как православный христианин, строго придерживающийся Писания, я сам себя смиряю. И я приду на работу.

Недавно пришли ко мне до­мой с бумагой, чтобы наши бараки по 2-й Строительной убрали. Они уже сгнили, нигде не числятся, а люди в них жи­вут. Подписывайте, нам дадут новые квартиры! Я не под­писываю. Я не могу подписы­вать, мне достаточно.

- Но это уже другая сторо­на смирения – здесь надо кри­чать и требовать к себе чело­веческого отношения.

 Всё от Бога. Бог допу­стил. Праведник однажды мо­лился: «Господи, за что такой правитель, нас съел живьём». Господь говорит: «Дал бы худ­шего, но не нашлось». За на­ши дела Бог избрал из наших трёхсот миллионов самого не­годного, и этот негодный бу­дет терзать нас, есть, глотать.

- Но я, как человек комму­нистического воспитания, ду­маю, что в таком случае надо бороться...

- А христианское воспита­ние мне говорит: начни с се­бя. Я не хочу перестраивать никого. Я должен трудиться над собой, и я знаю многих людей, которые меняются внутри себя. У меня брат слу­жил в КГБ – сейчас он христи­анин. Надо изменить себя. Та­ким способом можно перело­мить кости любому мастодонту – кротостью, воздержанием.

В нашей деревне один му­жик озверел, начал у нас в доме стёкла бить пьяный. А у меня ружьё, две собаки – я бы от него ничего не оставил. Но он потом утих, ушёл. Утром за ним приехала милиция, ему могло быть до шести лет. Я его простил. Так его дети и мне честь оказывают, и работают сейчас отлично. Ради себя – я ему не отомстил. Мои соба­ки утром бегали и на снегу кровь лизали, которую он про­лил, когда руками стёкла бил. А я читаю в Библии: «чтобы ты погрузил ногу твою, как и псы твои язык свой, в крови врагов»Пс. 67:24. Я убедился – если я бу­ду делать всё правильно, то Бог за меня заступится, он смирит всё вокруг, и мой враг станет мне братом.

- Можно ли убить человека, даже защищая что-то святое для себя?

- В Писании сказано, что за убийство человек на два года отлучается от церкви. Христос сказал: «Не убий». Враг голо­ден – накорми его, ему хо­лодно – согрей его...  И Бог защитит. Защита моя – крестное знамение. Ес­ли бы Евангелие у нас стояло на первом месте – у нас всё по-другому бы было. Призовут в армию – буду служить. Окопы рыть буду, раненым помогать, но автомат в руки не возьму, присягу принимать не стану. Наша жизнь на земле не для убийства, но чтобы найти в се­бе Христа и отобразить его... Беседу вёл С. ТЕПЛЯКОВ».(1 февраля 1991 «Молодежь Алтая» № 3).

«Приезд патриарха»

«Посмотреть на Владыку пришёл Игнатий Лапкин, гла­ва местной общины Русской зарубежной церкви, и позже Патриарх скажет, что Лапкин принял участие в крестном ходе.

После службы – празднич­ный обед с руководителями края, после которого Святей­ший Патриарх со свитой на двух арендованных Як-40 вы­летают в Бийск.

16 мая. День Вознесения Христова, храмовый праздник Вознесенского собора. Перед началом литургии Святейший Патриарх проводит хирото­нию: возведение Архимандри­та Софрония в сан епископа Томского. Во второй половине дня Патриарх отправляется в Колывань, где посещает восста­новленный храм Александра Невского и освящает заклад­ной камень будущей монаше­ской обители.

Вечером – торжественный банкет с руководством горо­да, области и гарнизона, дея­телями науки и культуры.

17 мая. Рано утром Святей­ший Патриарх отбыл в Мо­скву».

Хронику вёл Андрей ТРЕТЬЯКОВ».

«Говорят – “масоны”, а имеют в виду –“...”»

«Бывший диссидент, а ныне сво­бодно пропагандирующий свои религиозные и политические взгляды Игнатий Тихонович Лапкин стал одним из героев доку­ментальной ленты «Предчувст­вие», снятой по собственному сце­нарию режиссером Владимиром Кузнецовым (Красноярский фи­лиал Свердловской киностудии). Единственный в Барнауле сеанс фильма состоялся 14 марта в ки­нотеатре «Мир»,

Выступая после сеанса перед зрителями, Игнатий Тихоно­вич признал мужей попросить прощения у жён, а жён – во всём слушать­ся мужей. Не был обойдён и вопрос о референдуме. После референдума со­юзного, сказал Игнатий Тихонович, состоится всеевропейский, со временем примкнёт Китай, и уж тогда воцарится Антихрист, над всем миром будут цар­ствовать евреи. Но в конце концов всё кончится хорошо. Русь обретёт былую святость. А проявит Господь особую милость – вновь даст нам монарха.

В кино ходить полезно, обязательно узнаешь что-то новое. До фильма «Предчувствие» об Игнатии Тихоно­виче мне было известно, что в застой­ные годы он отбывал срок, – за распро­странение трудов Иоанна Златоуста. А теперь он, простой сторож, открыто несёт слово Божье школьникам, сту­дентам и прочим, выступая в разных светских аудиториях. Знала и о том, что Игнатий Тихонович, носитель «чис­той православной веры», каким он себя видит, настроен оппозиционно по отношению к «греховной церковности». Обвиняет местных священнослужите­лей в отступничестве, корысти, видит в них продолжателей тех преступных деяний, когда церковь оказалась тесно связанной с тоталитарным режимом. А священнослужители, в свою очередь, предостерегают от контактов с Лапкиным и паству, и светские аудитории, перед которыми тот выступает. Уж слишком вольно он, но мнению церк­ви, трактует православную вepy.

Но вот о монархических пристрастиях и антимасонских настроениях Игнатия Тихоновича, признаться, не слышала. Обогатил такой информацией фильм, получивший главный приз фестиваля православного кино, который проходил в Москве.

Как бы ни был, однако, интересен сам факт участия Лапкина в фильме, дело не столько в его персоне.

В конце концов, право режиссера выбирать героев ленты, а не наоборот.

Teм более, фильм не биографический. Судьбы и взгляды двух людей (барнаульца и бывшего москвича) интере­суют сценариста и режиссера лишь в той степени, в какой отвечают его авторской концепции.

Концепция проста: во всем, что слу­чалось с русским народом, виноваты жидо-масоны. Нет, речь не о евреях, как отдельных личностях, пусть себе живут. Но вот когда они собираются в один кагал, тогда беда, еврейский заговор. Столь же дифференцированно, устами Игнатия Тихоновича. рассматривается вопрос о власти. Он мо­лится за всех и за евреев, и за кагэбистов, и за Михаила (Горбачева), Бориса (Ельцина), Маргарет (Тэтчер). Это поименно. А если в целом – Со­ветская власть – вовсе не власть, а – мафия у власти. На экране – митинг. Прорывается к микрофону небезызвестный Осташвили, предводитель погрома в москов­ском Доме литератора. Обещает раздать имеющиеся у него списки тех, кто уничтожал русский народ, требует унять «беснующегося еврея»... Летят израильские самолёты, с них сыплют­ся бомбы... Камера задерживается на рекламном стенде: афиши с именами нерусских авторов, слово «еврей» в названии представления, а город рус­ский. Исторические кадры: на Мавзо­лей поднимаются вожди, спрятавшие подлинные фамилии за псевдонима­ми... Сегодняшние молодые монархис­ты поют под гитару: «За царя, зa Ро­дину, за Веру...». Молебен по случаю дня рождения последнего русского ца­ря. Cнова поют: «Боже, царя храни...».

И это – о православии? Ну, да, конечно, конечно… Была такая идеологическая триада: «Православие, самодержавие, народность». Вот так: сначала выяснив, кто виноват (жидо-масоны) движемся к ответу на вопрос: что делать? Немедленно устремляться обратно. Зачем мудрить, мучитель­но искать выход из гражданской войны». Действительно, спаси и помилуй, но спасём ли сами себя, если со злым пращуром неустанно будем высматривать вокруг «наших» и «не наших», списывать собственные многочисленные грехи на мифических масонов, заквашивать русскую национальную идею на дурно пахнущих дрожжах антисемитизма?

Сказав о том, что ходить в кино полезно, тут же оговорюсь: польза в дан­ном случав относительна. А в целом смотреть «Предчувствие» вредно, особенно на ночь»  (Ольга Шевчук «Свободный курс» № 4 март 1991 г.).

«АЛФАВИТ» ТОЛКУЕТ СЛОВО

«В начале было Слово, и было Слово у Бога, и Слово было Бог... Потом были переворот и война, в которой брат пошёл на брата; диктатура большевиков и охота за ведьмами»; был «крестовый поход» на религию с легкой руки Основоположников, Сподвижников и Продолжателей, ставшей «опиумом для народа»...

И вот сегодня очень многие стремятся прикоснуться к этому некогда запрещенному «зе­лью».

В АГУ (Алтайский Государственный университет) образован «Центр по изучению Слова Божьего». Каж­дый раз здесь собираются лю­ди разного возраста и разных профессий: школьники и ра­бочие, студенты и пенсионеры. Собираются для того, чтобы услышать, а услышав, по воз­можности понять Слово Божие. А понять – значит жить по его Законам. Это уже не мало...

Инициатором создания Цент­ра выступил хозрасчетный уча­сток «Алфавит», образованный при комитете ВЛКСМ универ­ситета. Говорит директор «Ал­фавита» Константин Филатов:

- Наверное, правильней бы­ло бы назвать нас не инициа­торами, а организаторами это­го начинания. Инициатива же исходила от Игнатия Тихоновича Лапкина – христианского проповедника. Именно он предложил создать в университете Центр по изучению Слова Бо­жьего среди молодежи.

- А что, официальная цер­ковь этого сделать уже неспо­собна?

- Православие в официальной церкви безжалостно извра­щено вследствие её бессовестного сотрудничества с тота­литарным государством. Сегод­ня церковь настолько зациклилась на коммерческой деятель­ности, что это уже идёт враз­рез с её духовным предназна­чением. Ты только посмотри, что делается: большая часть установлений Вселенских цер­ковных Соборов либо не вы­полняется вообще, либо выпол­няется, но неверно – то же крещение...

- Чем конкретно вы зани­маетесь на лекциях!

- Ну, прежде всего, – чте­нием и толкованием Библии, Ветхого и Нового Заветов, зна­комством с жизнью и деяния­ми Христа, изучением произве­дения живописи и литературы на библейские сюжеты. При Центре организованы пере­движные библиотеки – все приходящие на занятия люди разделены на несколько групп, каждой из которых выдается 10–12 книг и брошюр для самостоятельного прочтения и изучения на дому.

- Бесплатно!

- Разумеется...

- А вдруг кто-нибудь «за­читает»?

- Бог ему Судья, но тако­го пока не было.

- Ну, а если я, к примеру, захочу приобрести какую-то книгу, ну, скажем, ту же «Биб­лию», насовсем!

- Пожалуйста. Причём ку­пить ты её сможешь не за пол­торы сотни, а по себестоимос­ти – за 35 рублей. Но только одну – мы продаём книги не для спекуляции...

- Костя, университет для меня всегда ассоциировался с понятием «центр науки», и вот теперь – «Центр изучения Слова Божьего»... Одно друго­му не мешает!

- Ни в коей мере. Во-первых, религия не противоре­чит науке – ведь не случайно же во всех ведущих универ­ситетах мира есть факультеты богословия. И, во-вторых, я уже говорил об этом, никто не призывает пришедших верить в Бога – мы стараемся в пер­вую очередь дать людям понимание Величайшей из книг мира. А это полезно всем – и верующим, и атеистам… «Алфавит» не коммерческая структура, мы не заработали и не заработаем ни ко­пейки.

...Были переворот и диктатура, репрессии и войны, кровь и слёзы... Потом было возвращение Слова, и Слово было у Бога, и Слово было БОГ. Аминь!» Ю. БЕСПАЛОВ. («Молодёжь Алтая» № 6 (9759)).

«Проклят человек, который надеется на человека» (Иер. 17:5)

«...Когда через семидесятилетний порог брызнули первые лучи гласности и свободы, и стража не дождалась воскресения этой мумии (Ленина), взору современников предстала чудовищная химера, маленький лысый пигмей, угробивший прекрасную страну. Сто миллионов жертв, принесённых в угоду его сатанинскому учению, потребовали отмщения. Тот, на кого надеялись целые поколения, образ кого лакировался и стилизовался под звериные нравы правителей, оказался по своей жизни и биографии недочеловеком... Вина его и грех столь велики, что входишь в соблазн – да человек ли это был, или дьявол в человечекой оболочке... Сегодня только бездомные и уголовники могут почитать этого величайшего тирана и деспота, врага рода человеческого. В памяти народной он останется как предтеча антихриста, обольстивший всю вселенную. И не дал Бог покаяния тому, кто влиял на умы и сердца своим языком. Бог отнял язык. Россия очистится от этой скверны, принесёт покаяние, испив горькую чашу искупления вавилонского пленения. И. Лапкин, христианский проповедник»(«Молодёжь Алтая» № 17 (9874)).

«УВАЖАЕМЫЙ гр. ЛАПКИН И. Т.

По поручению крайкома КПСС Управлением исправительных дел УВД Алтайского крайисполкома рассмотрено Ваше предложение о раз­решении религиозной пропаганды в местах заключения Алтайского края.

Для положительного разрешения указанного вопроса, Вам необхо­димо представить в УИД документ или удостоверение личности, под­тверждающее принадлежность к какой религиозной организации Вы от­носитесь, а также ходатайство протоиерея, настоятеля Барнаульского Покровского православного собора гр. Войтович Н. П. в порядке исклю­чений, о разрешении проведения религиозной деятельности в местах заключения.

От частных лиц такие ходатайства не рассматриваются, так как законом проведение религиозной деятельности в местах лишения сво­боды не предусматривается.

Начальник УИД УВД Алтайского крайисполкома

Червяков (МВД СССР УВД. 25.11.89 №102/7-лп от 29.09.1989».

Конечно же, уважаемый г. Лапкин и побежал к высокоуважаемому г. Войтовичу Н. П., и этот, конечно же, сделал всё возможное, чтобы в тюрьме не рождались христиане. Но, благодаря знакомству с работниками ГУИН Пархоменко А. М., Вишняковым В. Ф., Солодким Г. Г. Лапкин начал духовную работу в местной тюрьме, которая продолжается по сегодняшний день. Митрополит Виталий 7 апреля 1991 г. дал на это своё благословение: «Игнатию Тихоновичу Лапкину преподаётся нами Божие благословение на всестороннюю миссионерскую деятельность – проповеди Слова Божия, защиту и укрепления веры в Российской Православной Церкви».

«РАСПЛАТА БЫЛА НЕИЗБЕЖНОЙ»

«Неожиданная точка зрения на аграрный вопрос.

Сколько людей, столько и мнений. Мысли любого чело­века интересны, мысли каждого имеют право претендовать на то, чтобы с ними познакомилось как можно большее ко­личество людей. В редакцию пришёл наш земляк, житель г. Барнаула Игнатий Тихонович Лапкин, и принёс несколько небольших листочков бумаги, густо исписанных с двух сто­рон. Это – его размышления о сегодняшней жизни, о кресть­янском вопросе. Размышления глубоко верующего человека. Некоторым, может, не понравятся заметки И. Лапкина. Ну что ж, ещё раз повторяем: сколько людей, столько и мнений…

Сколько произнесено речей, поисписано бумаги, истрачено эфирного и телевизионного времени в поисках причин на­двигающегося голода и выхо­да из голодного тупика. В этих поисках аналитики упира­ются в 1929 год, в раскулачи­вание. Да, земля лишилась хозяина, своего заботливого и рачительного, потомственного наследника, который любил и берёг землю,  крестьянина. Колом осиновым в могилу сы­той жизни вошли колхозы.

Разграбили, изуродовали, ис­терзали землю, проблудили по заграницам золотой запас, из­рубили лес, «лёгкие земли» на папиросную бумагу, на та­лончики да на хлебные кар­точки. И никто, нигде, ни ра­зу не сказал о главной при­чине беды, о том, отчего по­стигла, как говорит А. И. Сол­женицын, мужицкая чума рус­ского мужика, кормильца.

Размеры и назначение газеты не позволяют подробно указать на эти глобальные и сокрытые от большинства при­чины. А пока не поставлен правильный анализ, никакие Ильичи, Егоры не дадут пра­вильного рецепта, где же то место, откуда бацилла гангре­ны начала пожирать некогда могучее тело России матушки.

Беда пpишла не тогда, когда бухарчики и рыковы, троцкие и сталины планомерно сжи­мали хваткой удава горло крестьянина, когда миллионы лучших тружеников пошли в морозилки севера. Расстрел кормильца российского прои­зошёл намного раньше. Корот­кое и страшное слово «ГРЕХ», как звук кнута погонщика, во­шло в плоть и кровь мужика, взявшегося с помощью вин­товки наводить свой разбой­ный порядок при свержении самодержавия, при грабежах более зажиточных сограждан. Грех, богоотступничество, заб­вение заповедей Христовых, вот что привело к раскулачи­ванию, а затем к полному одичанию земли и человека.

Избавиться от греха можно только через указание, данное Апостолом Петром своему народу, восклицавшему в отча­янии: «Что же нам делать? – Покайтесь, и да крестит­ся каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощении грехов и получите дар Свято­го Духа» Деян. 2:38.

Для современного слушателя эти слова в большинство случаев не несут той глоба­льной информации, которая заключалась для наших далеких предков. Теперь ответа ищут в словах президентов, его заместителей, специалистов по ЗЕМЕЛЬНЫМ реформам и дру­гих временщиков. Там ищут рецептов от всех недугов и лавины страхов. Сколько бы­ло уже произведено чудовищ­ных экспериментов на земле и земледельце только за по­следние 74 года на нашей издыхающей земле?! Плодород­ные земли Сибири дают иногда не более 8 ц. на гектар, в то время, как в Чехословакии умудряются собирать на более скудных землях по 47 ц. а французу Бог дает и по 60 ц. с такого же гектара. В чём же дело?

Не вдаваясь в подробные изъяснения главной мысли, вы­скажу лишь готовый ответ.

Бог, Творец мира, всего ви­димого и невидимого, создав первого человека Адама и поселив его в раю, приказал ему хранить себя от наруше­ния единственной заповеди – не вкушать от запретного пло­да и заниматься крестьянст­вом:«И взял Господь Бог че­ловека, которого создал, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать и хранить его» Быт. 2:15.Совершенно ясно, что поистине Божествен­ными в первозданном значе­нии, являются лишь две специальности: земледелец и сто­рож сада. Всё остальное придёт уже после согрешения. В раю дана заповедь влады­чествовать над всею тварью, быть разумным господином над всем живущим.«Не отвращайся от трудной работы и от зем­леделия, которые учреждены от Вышнего» Сирах. 7:15.Земледелие дано человеку, как средство пропитания и как лекарство от всех болезней, и как наказание за грех.«Адаму же сказал Бог (после его согрешения):за то, что ты по­слушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя, со скорбью будешь питаться от неё во все дни жизни твоей: терние и волчцы произрастит она тебе, и бу­дешь питаться полевою травою, в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из ко­торой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3:17–19).

Говоря сегодняшним языком, держа в памяти слова Столыпина П. А., что ЗЕМЛЯ несёт в себе нравственное начало, мо­жно сказать, что трудностей с приватизацией земли будет до преизлиха. Тут тебе и косми­ческие цены на агротехнику, тут тебе и невыработанный механизм передачи земли её единственному и законному наследнику, тут тебе и «пуза­тая сволочь из председателей колхозов», как говорит Сол­женицын. Колорадские стародубцевские челюсти будут по­жирать твои усилия, труды и идеи. Но ты, исшедший из земли (Адам, в переводе зна­чит «земляной»), всё равно прилепляйся к земле, выди­рай терния и волчцы, будь они и глубоко укоренившие­ся, пусть эти терния и хорошо ещё охраняются и пе­стуются всё ещё живой партократией. Земля несёт нрав­ственное начало: она говорит о грехопадении человека, о его богоотступничестве, и о милости Божией, что через труд на земле, тяжелый и нужный, человек придёт к пoзнанию себя, своей природы, к разумению притчи Христа о сеятеле и о его злом враге, посеявшем терния на поле. Много зла насеял враг, много терний возросло за последние 74 года на земле русской… В этой первой, ознакомительной статье я ещё и не говорю о том, что необходимо немед­ленно сделать, а именно: похоронить или бросить в самое непроходимое болото величайшего преступника и об­манщика, злодея и демагога из мавзолея; и да не будет наша страна трупопоклонницей. Принести покаяние за клятвопреступление, за отрече­ние от царя, за цареубийство. Сейчас говорю о том, что может сделать каждый: принести пред Богом покаяние за гре­хи свои и своих отцов, праот­цев, уверовать в Иисуса Хри­ста, как в своего Искупителя, и принять правильное святое крещение. Сделать то, что бы­ло началом образования хри­стианской Руси при князе Вла­димире в водах Днепра.

Народ же наш ныне не просвещен евангельской проповедью, не знает, как каяться, как правильное крещение при­нять – а это и есть начало начал и возрождения челове­ка и земли нашей, пропитан­ной кровью. Знаю мнение сво­их соотечественников: они от­ветят словами великого инквизитора из «Братьев Карама­зовых» Достоевского Ф. М.: ты накорми сначала человека, а потом и говори с ним.

Отвечаю, что без веры в Бога человека не накормить, ибо наевшись хлеба, пожела­ют острых зрелищ и буйной пляски вокруг нового идола.

Стране ещё не грозит го­лод, ибо избытки сил от непостящихся сограждан идут не на обработку души и земли, а на закупку блудной ре­зинки, чтобы блудить и не размножаться. Из брежневского бедлама превратили страну в растленный Содом.

Прошу внимательно выслу­шать мнение свыше, из Книги книг, что она говорит о на­шем положении и есть ли вы­ход из той страны немощи и миазмов, в которой мы жи­вем, надеясь на какие-то «здо­ровые силы в обществе». Здоровые силы только в христианстве, только в душах тех, кто отдался на служение Хри­сту. Признав своим Владыкой Творца неба и земли, удив­ляясь малой букашке и тра­винке, христианин бережно обходится и со своей сокро­вищницей – бессмертной ду­шой, со своим наследием, де­тьми и землей, как дающий отчет за своё господство над всем, что Бог поручил его возделыванию.

Виктор Гюго говорит в «От­верженных»: «Атеист плохой руководитель общества». До­стоевский в «Бесах» предре­кал, что если атеисты придут к власти, то их этот экспери­мент обойдется в 100 миллио­нов человеческих жизней. Необходимо было убедиться в этом на практике? Бог преду­преждает, что если люди не будут слушаться Его, не бу­дут следовать по Его святым заповедям за Ним, то пошлет Бог проклятие на землю и земля не даст плода. Австра­лия, в 5 раз меньше земли имеющая на душу населения, почему-то кормит себя сама. Не потому ли, что наше богоотступничество поразило и землю бесплодием?«Вы сеете много, а собираете мало» (Агг. 1:6).Это не только за грехи священников официаль­ной церкви, которая все эти годы была под жесточайшим прессом партии, поставившей задачу истребления религии. С этой целью разрушались хра­мы, осквернялись святыни, рас­стреливались священнослужи­тели и верующие миряне. Но результат оказался, как всег­да, противоположный. Гонения закалили гонимых. И тогда диавол в лице КПСС измыслил чудовищный план уничтожения нашей православной веры, ве­ры наших отцов через насаж­дение своих сатрапов на ме­сте святом, и наступила мер­зость запустения. Органы КГБ направляли в семинарию своих сотрудников, заняли свои­ми ставленниками все руково­дящие и доходные места в церковном руководстве, бес­чинствуя и свирепствуя. Как пишет журнал «Столица», пра­вославная церковь стала агит­пунктом КГБ.

И извратили эти делатели зла весь путь спасения, ис­портили виноградник Госпо­день, испоганили святыню. И. ЛАПКИН.

ОТ РЕДАКЦИИ: В своих да­льнейших публикациях мы пла­нируем затрагивать религиоз­но-нравственные стороны рос­сийского крестьянства. Пишите, мы ждем ваших пи­сем, земляки» («Земляки» № 6 1992 г.).

«Открытое письмо протоиерею Николаю Войтовичу,

благочинному Алтайского края, настоятелю Покровского собора, г. Барнаула. (р.т.23-62-16; д.т.26-15-53.

Знакомство наше состоялось 27 лет назад. Сколько встреч было у нас с Вами в вашем благочинии, сколько пролил я там пред Вами слёз, умоляя Вас начать делать дело Божие так, как требует святая Библия. Заклинал и Богом Всевышним, и Страшным Судом, на коленях просил: не губить свою бессмертную душу, перестать сотрудничать с уполномоченными по религиозным культам А. П. Седешевым и Г. И.Лисенковым, с КГБ и начать говорить народу правду БОЖИЮ, а не то, что одобрит любимый Вами кагал в крайкоме КПСС, чтобы Вы не заглядывали им в глаза: ладно ли говорю, хорошо ли это в ваших глазах, нравлюсь ли вам? Если Вы священник Божий, – Вы не имеете права вообще лгать, как и любой человек, тем более, имея такое высокое звание; не лгать, главное, в вопросах веры, не разрушать православную веру, не губить малых сих, доверившихся Вам.

Вы свыше 30 лет созидали здесь свой авторитет, пытались уничтожить голос БОЖИЙ, пытались ставить себя на место Всевышнего. Многие люди не знают Библии, верят в созданное Вами «неохристианство», и тысячекрат сугубый грех принимаете Вы, выдавая кагэбэшное сергианство за православие. Вы хорошо помните, как я говорил Вам: «О. Николай, Вас здесь нет, здесь только форма Ваша, риза блестящая, а сами Вы продались властям». Вы пытаетесь представить узкий вход в Царство Небесное шире врат адовых, высокие требования к членам Церкви – свести до уровня грязной лужи, церковь – превратить в торговый дом или вертеп разбойников. В «Деяниях Апостолов» сказано: «Из посторонних же никто не смел пристать к ним» (Деян. 5, 13), таково было благоговение.

Вы обольщаете приходящих внешней обрядностью, театральностью, наняв в прислужники и в хор явных безбожников, пьяниц и табакуров. В некоторых Вы убили веру в живого Бога. Но когда в день Страшного Суда все погубленные Вашим небрежением, неверием и предательством дела Божия восстанут, Вы услышите их проклятия в свой адрес. Небо содрогнется от ужаса:«Неужели этот человек... есть создание презренное, отверженное? или он – сосуд непотребный? за что они выброшены...» (Иер. 22:28). Там, на пороге вечности, поможет ли Вам дорогая для Вас КПСС, захлебнувшаяся в крови советская власть, за которую Вы заставляли молиться? Дьявольский режим рухнул, а Вы, ставленники этих злодеев продолжаете отравлять души людей ненавистью к тем, кто говорит правду. Вы лютуете против Православной Зарубежной Церкви, которая на сегодня является тем самым малым святым остатком в лице её лучших представителей, которые в чистоте сохранили истинную православную веру.

Доколе смертоносный дух ненависти к канонам Церкви, к истинно православному крещению будет свирепствовать на Алтае? Что будет с Вами, когда у людей, обманутых Вами, откроются глаза, что Вы их обманули, обольстили, взяв деньги за крещение, а в действительности не преподав оное. Сколько лет я передавал Вам различные материалы о том, как правильно преподавать святое крещение, которое Вы совершенно извратили – нет ни оглашения, ни троекратного полного погружения в воде крещаемого, а в ответ получал лишь ненависть и клевету.«Проклят, кто дело Господне делает небрежно...» (Иер. 48:10).Принимая на работу в церковь, Вы всегда задаете человеку только один «сакраментальный» вопрос – не встречаетесь ли с Игнатием? На исповеди не наставляете людей на спасение, а выясняете – не говорил ли им Игнатий не голосовать за советскую власть?

Кто подал списки в органы, когда мы собирались изучать Библию, кто «благословил» статью в «Алтайской правде» – «Кто же такой Игнатий Лапкин»? Вы отрекались и заверяли, что не Вы, а когда я спросил в редакции, то О. Н. Шевчук и Ф. А. Хапов, подписавший этот пасквиль, оба сознались, что это Ваша тактика – бросать стрелы, не показывая рук, как учил Вольтер, масон и безбожник.

Когда-то Вы грозились отлучить всех, кто пойдет на судебный процесс надо мною; а теперь, зная, что я реабилитирован, продолжаете утверждать, что я преступник и шизофреник. Даже власть тьмы признала мою полную невиновность, и злоупотребление психиатрией в отношении меня; но Вы, оплот партии в патриархии, так и продолжаете жить в ненависти, нераскаянности и лжи.

Прошу, отбросьте корыстолюбиие, трусость и хитрость, и давайте выйдем перед всем миром – в церкви, на площади, на радио, телевидении, в любом доступном для всех месте; предлагаю Вам диспут. Пусть на основании Писания, канонов Церкви, толкований св. отцов и житий святых рассмотрят слушатели, что есть вера Московской Патриархии, и почему так защищает безбожная власть патриарших архиереев.

Когда дети Божии в России – такие как о. Глеб Якунин, Зоя Крахмальникова, Владимир Русак и другие, страдали по тюрьмам, Вы лгали на них, называя их уголовниками. За это Вы получали всевозможные похвальный грамоты, ордена от богоборческого режима, успевали «поработать» заграницей и «пострадать» на курортах и в санаториях.

Без зазрения совести Вы поносите наших братьев в диаспоре, говоря, что они сбежали от гонений, от трудностей, бросили свою паству, а вы тут страдали. О, бездна лжи и лицемерия. Воистину, пришла эра, когда зло нагло торжествует. Вы питаетесь грехами народа, беря пожизненную ренту с овец, но абсолютно не заботясь о их спасении. Из крещённых Вами в Барнауле, где эти тысячи «прихожан»? Вы даёте 100 % брак. Такого ни на одном производстве не потерпели бы. А здесь, когда из грешников должны получаться святые, Вы делаете их ещё худшими, сынами геенны, отнимая у них последнюю надежду, ибо отходя от кассы церковной, они убеждены, что уже спасены.

Как говорил Патриарх Тихон: «Мы переживаем ужасное время вашего владычества», имея в виду советскую власть. Вы даёте людям не веру Христову, а конгломерат обновленчества, сергианства и латинства. Если бы сегодня после Вас сменить всех священников в Барнауле, подобранных Вами по своему образу и подобию – то и тогда, возможно ли будет привести народ в Церковь истинную?

Господь наш Иисус Христос предупредил нас, что в последние дни будет то же, что и перед потопом – никто не будет Его ожидать. Когда-то фарисеи, взяв ключи учительства, сами не приняли Истины, пришедшей во плоти, в лице Спасителя мира, и руководимому ими народу был ближе Варавва, нежели Сам Иисус Христос. Также и Московская Патриархия более заботится о славе своей, отрицая деяния наших кровных братьев здесь и за границей, и опять распинает истину, не противодействуя нашествию католичества и сектантства.

Лаврентий Черниговский говорил, что придёт время, когда православный патриарх будет венчать антихриста на царство. Произойдёт ли такая метаморфоза со служителем Истины моментально или постепенно? Не насаждаете ли Вы, г-н Войтович (Куроедов называет Вас Вортовичем), умышленно дух торгашества, индифферентности, и безбожники, приходящие к Вашей милости, делаются ревнителями Вашей славы, совершенно пренебрегая верой православной.

Ещё солнце светит нам, ещё не поздно. Покайтесь и скройтесь в затвор, замаливая свой грех, несравненно более тяжкий, чем грех сгинувшей компартии – ибо больше греха на том, кто предаёт, чем на Пилате (Иоан. 19:11). Это о патриаршем священстве, это лично о Вас, митрофорный протоиерей Николай. И если бы человек был и перстнем на руке Господа,«“То и отсюда Я сорву тебя”, – говорит Господь» (Иер. 22:24). «“Но хотя бы ты, как орёл, поднялся высоко и среди звёзд устроил гнездо твоё, то и оттуда Я низрину тебя”, – говорит Господь» (Авд. 1:4). «Слишком коротка будет постель, чтобы протянуться; слишком узко и одеяло, чтобы завернуться в него» (Ис. 28:20). Но, как говорит Иоанн Златоуст, – Бог наложил стрелу, натянул тетиву, но стрела ещё не пущена – ещё есть дыхание в наших ноздрях, ещё есть время для покаяния.

Соблаговолите ответить на основании Писания, не прибегая к репрессивным методам.

Мой адрес: 656016 г. Барнаул-16, ул. 2-я Строительная 62, кв. 16, Лапкин Игнатий Тихонович.

Страстная седмица, 20 апреля 1992 г.».

«В “Православной Руси”»

«Прошедшим летом Св.-Троицкий монастырь посетил Игнатий Тихонович Лапкин – редкий по своей одаренности и самобытности проповедник, являющий собой как-бы живую иллюстрацию к «Жизнеописаниям отечественных подвижников ХХ века». К сожалению, Игнатий Тихонович долгое время находился вне общения с носителями духа истинного православия – архиереями и священниками Российской Церкви, что до какой-то степени отразилось на его мировоззрении. Предлагаем Вам беседу Игнатия Тихоновича с насельниками Св.-Троицкого монастыря, которую мы приводим с некоторыми сокращениями, по возможности сохраняя живую речь этого замечательного человека».

«... У нас тысяч нет, но те, кто пришёл к нам, остаются. А в патриархии крестят по 600 человек в день, и подчас ни одного не остаётся, все уходят. На 20 человек – 21 ми­нута уходит, я сам видел – многое не вычитывается, пропускается, без всякой катихизации, человек ничего не слышит и не понимает. Это же просто обман, профанация крещения. И мы думали, можно что-то изменить, ведь есть же настоящие, верующие свя­щенники в МП, но видим – ничего нельзя сделать. В храме 3 торговых точки, 4 очереди почти до алтаря, и так всё время, непрерывный поток людей. Люди выходят от крещения, только над ними что было? Ладош­кой по голове, и они крещёные?

Ни один из 30, допустим, ниче­го не может сказать о Христе. Это есть страшный обман. Обман, за ко­торый будут отвечать в первую очередь пастыри – лжепастыри. Это не спасение, это отвод людей от Христа. Мы думали, что если этих патриархийных священников заменить и поставить хороших, что-то по­лучится. Но мы не можем ничего сделать. Вот, до такого состояния довели людей, это умышленно сделали враги. Меня в этом убеждали очень долго. Я пытался помогать священникам, приходил, становился на колени, и плакал часами. Мне Бог дал это сокрушение великое в сердце, я хотел им помочь, а один мне гово­рит: «Ты напрасно убиваешься, они не просто не могут, но они не хотят, они умышленно всё напротив делают». Есть и истинные пастыри, есть настоящие, любящие. Вот один обратился у меня в семье, бывший баптистский проповедник. преподава­тель Томского университета, Геннадий Фаст, это великий талант, таких я даже больше не знаю в России. Ведёт работу до самого севера, он окормляет, невозможно сказать, целый край, буквально. Но он один, другого нет. Однажды он написал открытое письмо М. Горбачеву о том, чтобы атеизм перестали препо­давать, чтобы атеистам-лекторам не платили. Узнал об этом его правящий архиерей и сразу его запретил, лишил места за это письмо только.

Вот, выходит на амвон митро­форный протоиерей, обявляет: зав­тра будет служиться благодарствен­ный молебен по поводу великой ок­тябрьской революции. Его нельзя ис­править, только особый какой-то ду­ховный взрыв должен произойти. И он продолжает отравлять души лю­дей. Вот, люди подходят к нему и спрашивают: «О. Симеон, меня вот Игнатий приглашает заниматься словом Божиим». – «Не ходите, это сектанты». Ложь на каждом шагу. Самые лучшие с этим не согласны, но их со всех сторон подпирают те, которые держатся этих архипа­стырей, и стараются спихнуть их всеми путями на периферию или ещё куда. Удерживает их, например, в патриархии что: неизвестность. Нас все­гда неизвестность пугает, мы все знаем, что есть Царство Небесное, однако и лекарства употребляем, лишь бы туда скорее не попасть. Хотя здесь нас кусают и бьют, казалось бы, только радоваться, что скорее на небо, ан нет. Так и там, они при­выкли, у них там кабинетики, допустим; если монах, у него там печка горит, книжки есть, а тут его в один день выметут, а дальше неизвестно что. А тем более в Зару­бежную иногда принимают не лучших, от которых и МП отказыва­ется (там тоже публикуют свои материалы), а человек тогда глядит: а что дальше будет со мной?

С нашей стороны должна быть совершенно искренняя отдача Христу, ни грамма лукавства, всем сердцем, всем умом применить это, чтобы тем было видно: вот Российская Церковь – это различие. И никакие слова не помогают, никакая агитация против сергианства не помогает, одно – святая жизнь.

Потому преп. Ефрем Сирин отвечает, что когда спрашивают: как узнать антихриста? Он говорит: живущие свято его узнают. И только святая жизнь может привлечь людей к Зарубежной Церкви.

Мы смотрим на неё как на ма­лый остаток, через который должно начаться просветление, и новые прихо­ды должны начать освещать эту тьму безбожия. А если мы увидим другия действия, то мы можем только пла­кать, т.к. дальше идти некуда. Мы стоим на самой грани, а Россия – на дне пропасти» («Православная Русь» №22 1992 г., стр. 6-8; № 23 1992 г., стр. 5).

«Символ возрождения России»

«До 24 лет Надежда Васильевна вела обычную для молодой девушки жизнь. Ходила в театры, принимала участие в молодёжных вечерах, люби­ла петь, танцевала, выступала на сце­не. К этому времени она закончила педагогическое училище, работала в школе-интернате и поступила на заочное отделение в университет. «Вроде, всё складывалось благополучно, но чего-то не хватало такого, что могло бы заполнить опустошенную душу, вспоминает она. – И вот в 24 года по маминой просьбе я пришла в цер­ковь. И сразу поняла, чего мне не хватало в жизни. Появилась внутренняя потребность узнать как можно больше об Иисусе Христе. Как в пу­стыне жаждущий воды напиться, так и я хотела познать Бога. Бегом бежала в церковь, не стала краситься, наряжаться, полностью изменила внешность. А тут из Латвии приехал Игнатий Тихонович. Начал проводить беседы на евангельские темы. Они вливались в душу, сердце. Жажда познания стала столь глубока, что всё мирское отлетело прочь, как шелуха».

Изменения, происшедшие с Надеж­дой Васильевной, заметили коллеги. С этого времени и до недавних пор пош­ли годы мучений. Из школы уволили за недоверие, работу нигде не давали. Штукатур-маляр, техничка, но и швабру стали отбирать, узнав, что женщина верует в Бога. «Для нас лучше пьяница, чем верующий», – говорили одни. «Вы, опасный для об­щества человек», – вещали другие.

«Что значит вера?» – спрашиваю её. «Веру не определить, не пощупать – это внутреннее состояние души. Объяснить невозможно – это всё надо испытать. Человек по природе испорчен. Ему постоянно надо себя совершенствовать. Я всегда боялась говорить плохие слова. Безбожники воруют, курят, матерятся, не подо­зревая, что Господь знает все мысли человека, не говоря о поступках».

Долгое время Надежду Васильевну Лапкину (ставшую женой Игнатия Тихоновича) не допускали и близко до детей. И вот теперь она имеет возможность сеять доброе семя хри­стианской любви в детские души. Лапкина убеждена, что если детей воспитывать в религиозном духе, у них полностью изменится поведение, вос­приятие мира, отношения между со­бой. Дети становятся добрее, уважи­тельнее. Со временем приходит убеж­дение, что есть душа, есть вечное на­казание и вечная радость.

С прошлого года Надежда Василь­евна ведет уроки христианской этики в одной из Барнаульских школ. Лапкины живут в однокомнатной кварти­ре г. Барнаула. Сбылась мечта нести слово Божье детям.

«Самое опасное для человека, – утверждает она, – духовное опусто­шение. Тогда нет веселья и радости. Тоскливо бывает, когда Господь остав­ляет тебя. Впрочем, наказание – от дел рук наших. Ведь ненавидящий брата – уже человекоубийца. Надо любить человека, а грех ненавидеть».

Н. В. Лапкина, говорит, что дети любят её уроки. Некоторым родители запрещают их посещать. Но в боль­шинстве – жаждущие узнать боль­ше, очень много вопросов задают, в классе высокая дисциплина, дети бо­ятся чего-либо пропустить. «Начнем жить по Евангелию, всё будет хоро­шо», – утверждают Лапкины.

Не приукрашивая и не умаляя подвижничество Лапкиных, в том числе и батюшки Иоакима Тихоновича, мож­но констатировать бесстрастно, что дело их жизни вызывает уважение. А мотивы возрождения села, ставшего для них символом возрождения Рос­сии, понуждают к поклонению. Г. ЛИБО» («Свет октября» 1 июня 1993 г. № 62)

«Правильно ли нас крестят? К празднику Крещения»

«Слово Крещение в переводе с греческого значит погружение. “Беда бывает, когда кто-либо умрёт без крещения, или когда будет что-либо опущено из преданного при совершении крещения”, – говорит один из величайших отцов православной церкви Василий Великий. Сегодня в храмах Московской патриархии ежедневно умышленно нарушается 413 из 719 правил, которыми должна руководствоваться церковь. О каком уж тут спасении можно говорить, главное, чтобы много было людей, чтобы священникам было не скучно без народа. Прп. Серафим Саровский три дня просил Бога пощадить русских архиереев и священников, и, наконец, услышал Божий ответ: «Не пощажу и не помилую, ибо они истину Божию, чистоту православной веры заменили вымыслами человеческими» (Настольная книга священнослужителя, т. 3, стр. 601). Сегодня в церкви всё перевели на рельсы коммерции... Мы предлагаем любому архиерею, всем священникам выйти на открытую беседу, на диспут в любом месте на радио, на телевидении, чтобы было явлено всем, где истинное крещение, где служение Христу, а где Маммоне (богатству)»(И. Лапкин «Время и деньги» 13-23 января 1996 г., стр. 14).

«Вера, дела земные»

«За 1996 год правящий архиерей епископ Антоний Барнаульский совершил 84 хиротонии (рукоположений священнослужителей), постриг в монашество 28 человек. В епархии за год было совершено 6621 (официально указанных в финансовых отчётах священников, а на самом деле гораздо больше – прим. сост.), 386 венчаний и 2557 отпеваний» («Свободный курс» 1996 стр. 14).

Каноническое крещение на Алтае

«Открыт баптистерий: теперь можно и покреститься»                    

«Решение о начале совершения крещений с полным троекратным погружением крещающихся в воду принято Епархиальным советом Барнаульской епархии Русской православной церкви.

Этот вопрос, внешне имеющий чисто внутрицерковный характер, на самом деле достаточно важен. Этим решением церковь косвенно признала справедливость упрёков православной общественности, наиболее ярким представителем которой на Алтае является Игнатий Лапкин, в неправильном и даже недействительном чине крещения (до сего времени подавляющее большинство крещений совершалось помазанием водой макушки – прим. ИгЛа).

Возможность исполнения этого таинства по всем канонам Церкви появилась в Барнауле с постройкой крес­тильного Богоявленского храма Александро-Невского Собора. В конструкции храма предусмотрен баптистерий – специальный бассейн для совершения крещений. В ближайшее время после отладки системы залива и слива воды все желающие смогут стать православными христианами согласно всем церковным правилам» (Павел Мироволин «Время и деньги» №11 февраля 1996).

 

ИЗ РЕЧЕЙ ПАТРИАРХА АЛЕКСИЯ II (Ридигера)

«Сейчас крестится много взрослых и им необхо­димо создать все условия, чтобы это ТАИН­СТВО совершалось в соответствии с Апостольс­кими правилами, ЧЕРЕЗ ПОЛНОЕ ПОГРУ­ЖЕНИЕ. Прошло 1,5 года с того момента, как я обращался к духовенству, но к сожалению, по­ложение не изменяется к лучшему: придётся, види­мо, в дальнейшем разрешать крещение взрослых только в тех церквах, в которых имеются баптис­терии, чтобы не вызвать нарекание среди верую­щих, которые считают это строго необходимым. Также многие, 98 процентов, священнослужители словно и не слышали нашего предупреждения: прежде должна быть катехизация, что она должно совер­шаться благоговейно и неспешно. Но поступающие жалобы свидетельствуют о том, что крещение со­вершается небрежно, поспешно, сокращаются час­то, причем, сакраментальные его части.

Все чаще стали слышаться нарекания по поводу вымогательств, то есть назначения цен за совер­шение треб... Такой священник – позор для храма. Священник требует особой платы даже за ...крещение венчание, отпевание. Это уже настоящая симония, и к таким священникам мы вы­нуждены будем принимать меры канонического по­рядка.

...Больше всего поступает жалоб и прошений о приведении в каноническое соответствие соверше­ния православных Таинств и треб. В первую оче­редь это КРЕЩЕНИЕ. СОВЕРШАЕМОЕ ПОРОЙ ОБЛИВАНИЕМ ОДНОЙ ТОЛЬКО ГОЛОВЫ ОКРЕЩАЕМОГО ВМЕСТО ПОЛНОГО ПОГРУЖЕНИЯ.

В некоторых храмах сооружены баптистерии для крещения детей и взрослых, но ряд храмов с этим не торопится. Считаю, что НЕ СЛЕДУЕТ в таких храмах крестить взрослых, а для катехизации направить их в тот храм, где есть баптисте­рий... Священнослужитель во всем должен быть примером для своей паствы.

...Я уверен, кто пришёл в церковь не ради при­бытка, а ради служения Богу, останется; многих же мы потеряли, как уже теряем и сейчас» («Официальная хроника» Московской патриар­хии. № 2, 1993 г.,стр.18, № 1-3 1994 г., стр.34-38., Из речи на московском епархиальном со­брании).

Все эти и подобные высказывания патриарха о Крещении, совершенно верные по содержанию, есть по сути ни что иное как некая реабилита­ция самого себя в глазах народа; он как бы гово­рит: «Смотрите, я же учу, я и обличаю беззаконников, а они ничего не хотят делать».

Но у патриарха огромная власть, и он мог бы в течение всего лишь одного месяца навести по­рядок во вверенных ему делах. Если он, патри­арх, сам «обливанец», как и многие, почти все архиереи и священники, выходцы из Белоруссии и Украины, то ничто не препятствует им всем се­годня же найти опытного духовного священника, правильно, с троекратным ПОГРУЖЕНИЕМ крещёного, и упросить его, чтобы он крестил всех «обливанцев», начиная с патриарха, всех архиереев и священников. Совершилось бы настоящее КРЕЩЕНИЕ РУСИ, образовались бы общи­ны, живые братства, отделение от мира и возрож­дение духовной могучей России.

И немедленно необходимо принести всенарод­ное покаяние перед Богом и перед народом за столько лет творимое беззаконие, за жуткий об­ман доверившихся им слепотствующих прихожан, за проклятое Богом небрежение в преподании КРЕЩЕНИЯ. И издать указы, чтобы безумие с обманом, мочение голов (вместо троекратного ПОГРУЖЕНИЯ) прекратить, а священников, не подчиняю­щихся указу, извергать из сана – пусть идут работать на стройки народного хозяйства.

Блаж. Феофилакт на Кол. 2:12 говорит так: «Итак, крещё­ный спогребается Христу, троекратным ПОГРУ­ЖЕНИЕМ,изображая трёхдневное погребение Господа и умирая, как ветхий и греховный чело­век».

Из решения Барнаульского епархиального со­ветапод председательством епископа Алтайского Антония (Масендича) от 2 февраля 1996 г.:

 «По­становили... НАЧАТЬ Крестить ПОЛНЫМПОГРУЖЕНИЕМво всех храмах г. Барнау­ла».

Почему же так и не крестят, а по-прежнему лишь мокрой ладонью гладят голову за большие деньги? Потому что провозгласили: «Это наше мочение голов равноспасительно, как и погружение». А если это так, тогда для чего учить, ПОГРУЖАТЬ? И делают по-прежнему вскачь, как прежде; как проще, доходнее... на ПОГИ­БЕЛЬ. Ситуация полностью вышла из-под кон­троля: ни патриарха, ни архиерея попы не слу­шаются, а самовластно обманывают народ ЛЖЕ­КРЕЩЕНИЕМ. «...Священники... оскверняют святыню, попирают закон... беззаконник не знает стыда... они прилежно СТАРАЛИСЬ портить все свои действия»Соф. 3:4,7. Поэтому ВСЕХ МО­ЧЁНЫХ НЕОБХОДИМО КРЕСТИТЬ С ПОЛНЫМ ПОГРУЖЕНИЕМ, КАК СОВЕРШЕННО НЕКРЕЩЁНЫХ.

«Заявление Барнаульского епархиального управления»

«В последние месяцы по местному радио и другим каналам средств массовой информации часто звучат слова ипроповеди И. Т. Лапкина, изветного в Алтайском крае проповедника, человека, пострадавшего при советском режиме за свои убеждения. Даже те, кто не разеляет его взглядов, относятся к нему, как к честному, порядочному человеку. Он проводит занятия по изучению Библии, нередко выступает в различных учреждениях, школах и больницах, местах лишения свободы. Его слова исполнены глубокого чувства веры, бескомпромиссности, жёсткости в суждениях и мыслях.

Но не это заставило нас обратиться с заявлением к полноте церкви, общественности и жителям края, а те сомнения и соблазны, которые порой вызываются его несомненно интересными обращениями... Обвиняя Русскую Православную Церковь Московского Патриархата в обливательном крещении он отказывает нам в совершении подлинного благодатного таинства и призывает всех, принявших святое крещение в наших православных храмах, принять новое крещение через полное погружение. В своём недоумении и смущении десятки людей обращается к нам за разъяснениями и правильным отношениям к словам И. Лапкина. Это и есть та причина, которая вызвала появление нашего заявления... К сожалению, мы вынуждены остановиться на ещё одном вопросе, который был поднят в одной из последних листовок-обращений И. Т. Лапкина: «А я говорю вам любите врагов ваших...» (см. книгу И. Лапкина «К истинному православию», Барнаул, 2002, 320 стр.). К нашему великому сожалению мы вынуждены констатировать, что слова и выступления, многочисленные обращения И. Т. Лапкина не являются православными ни по духу, ни по форме изложения.

Нам жаль митрополита Виталия, главу Русской Зарубежной Церкви, чадом которой считает себя И. Т. Лапкин. С такими чадами невозможно построить ничего доброго. А его постоянная озлобленность и жестокость слишком далеки от идеала Христовой любви и милосердия. Как пастыри мы вынуждены предостеречь полноту нашей православной церкви и общество от антиправославных взглядов и обращений И. Т. Лапкина, а его самого призываем к смирению и покаянию и молимся о спасении его заблудшей души»

(«Алтайская миссия» 1996 г. № 2 стр. 2)

(Хотя автор этого  «труда» и не подписался «страха ради иудейского», но оказалось, что это о. Михаил Капранов, (р.т.35-49-75; д.т.22-20-29) настоятель Никольского храма г. Барнаула, секретарь епархиального управления. Это же самое заявление под заголовком: «Церковь молится о спасении души Игнатия Лапкина» было опубликовано в газете «Вечерний Барнаул» № 8 от 23 января 1996 г., стр. 3.

Лапкин немедленно дал ответ в «Вечернем Барнауле» (30 января 1996 г. № 11 от 30 января 1996 г., стр. 3), в такой же по размеру статье под заголовком: «Игнатий Лапкин молится за епархиальное управление»: «Благодарю редакцию за заголовок и хочу дать пояснение по сути самой статьи. Прошу привести некоторые выдержки из речей патриарха Алексия II (в нашей книге см. выше) в которых излагается отношение патриарха к погружательному крещению».)

«Не всё модно, что Богу угодно»

«Странная получается картина: религия у нас законом отделена от государства, а в печати и электронных средствах массовой информации вовсю идут её проповеди. Включаю однажды краевое радио и слышу знакомый голос Игнатия Лапкина. Он как всегда в своём амплуа – на чём свет костерит прошлую политику безбожия, которая по его убеждению, привела к разрушению храмов и расправам над священниками. Образец критики уже набил оскомину, мол, во всём виноваты большевики, затеявшие переворот в октябре 1917-го. Это было утром, передача предназначалась молодёжи. Вечером – то же самое. В общей сложности И. Лапкин находится в эфире около часа. Спрашивается, позволительна ли такая щедрость, когда многие учёные, народные депутаты и другие деятели лишены такой возможности. Мне например очень хотелось бы узнать, кто ныне руководит нашими ВУЗами. Судя по И. Лапкину, являющимся преподавателем Библии в Алтайском госуниверситете, там засели лжеучёные, хотя понимаю, это не так. А в техническом университете пригласили шарлатана преподавать этот предмет для студентов. Как понимать его утверждение вековой давности: «Бог создал небо и земной шар?» После такого умозаключения невольно задумаешься: «Да в здравии ли человек, живущий в век космоса и скоростей, либо он вообще не читал книг, либо лукавит». Между тем, Игнатий Тихонович – человек начитанный. Он считает себя знатоком не только Библии, но и литературы, естественных наук, психологии. Свои религиозные проповеди пересыпает словами Вольтера, Чехова, Горького, Солженицына, других «светил» России. Но как только дело доходит до обличения коммунистов, его словно подменяют... Грудью становится на защиту служителей церкви, которые подвергались репрессиям властей. Для него главное – борьба с коммунистическим режимом... Будто он не знает, что Церкви у нас в 30-е годы часто закрывали не коммунисты, а смелые, недавно верующие в Бога... Я знаю, что на все эти «почему» вы ответите без запинки, ибо за тридцать лет служения церкви все псалмы выучили наизусть, а понять не можете, что многие из них уже устарели, даже до октябрьской революции покрылись плесенью... Ваша дорога в рай идёт с клеветником на советский строй, коммунистов – Солженицыным, предателем трудового народа М. Горбачёвым, Б. Ельциным... Они бедные даже креститься не умеют, их лица выражают какое-то лукавство и грехопадение. Так научите их, Игнатий Тихонович, этому, как научили по-настоящему проводить в церкви обряд крещения» (Р. Носов, ветеран войны и труда «Голос Труда» № 48 от 12 ноября 1996,  рупор коммунистов Алтая КПРФ).

«Я не шарлатан, а верующий»

«Только самых грубых ошибок в статье Носова 24, не считая просто бессмыслиц, вот одна из них: «Религия у нас законом отделена от государства». Религия – это вера, она за гранью природных явлений, а таится в душе, поэтому отделена от государства быть не может. Отделена церковь. Готов представить документальные книги о том, сколько разрушено монастырей и храмов, расстреляно священников. Что же в том плохого, если мы помним мучеников? О церковных наградах властям. Считаю, что это делается зря. Наша награда – раны за Христа, тюрьмы. Главное в моей жизни – не борьба с коммунистами, главное то, чтобы другим сказать о любви Христа, и самому жить по заповедям Божиим. В статье просто зловещая звучит фраза: «Помогаю хранить им память о прошлом». Мы помним, канонизируем святых, убиенных лютыми безбожниками. Мы видим, какую старость безотрадную и тусклую, приготовили ветераны войны и труда. Статья написана Р. Носовым от пустоты старости, от того что душа без Бога. Потому и слова такие злые, бессвязные» (И. Лапкин «Голос труда» № 53 20.12.96).

«Мнение депутата»

«В “Голосе труда” опубликованы статья ветерана партии Р. Носова “Не всё модно, что Богу угодно”, и ответ ему священника И. Лапкина “Я не шарлатан, а верующий”. Тем самым газета дала возможность оппонентам свободно высказать своё мнение по затронутому вопросу. Считаю, что нам не следует искать врагов там, где их нет. Я не подвергаю сомнению компетентность И. Лапкина, как религиозного деятеля. Считаю, что он вносит достойный вклад в реализацию краевого Закона “О защите общественной нравственности в Алтайском крае”. В. Петренко, депутат законодательного собрания» («Голос труда» № 1 (68) от 3 января 1997 г.).

«Прессконференция. Новости. Епископ Антоний считает Игнатия Лапкина вечным оппозиционером»

«...Епископ Антоний рассказал о своём участии в архиерейском соборе РПЦ... На прессконференции был затронут и вопрос о взаимоотношениях Барнаульской епархии с ведущим активную деятельность на Алтае Игнатием Лапкиным. “Я уважаю Игнатия Тихоновича за проявленное им в своё время мужество, – сказал Антоний, – но в настоящее время его деятельность носит деструктивный характер. Вообще, кажется, этот человек кроме как в оппозиции быть не может» («Время и деньги» № 10 13-19 марта 1997 г.).

«Владыка сожалеет. Но...»

«По благословению его Преосвященства, Преосвященного Антония, епископа Барнаульского и Алтайского пресслужба Барнаульской епархии уполномочена прокомментировать репортаж с пресс-конференции вл. Антония, помещённый в газете «Вечерний Барнаул» от 6 марта 1997 г. «Не имея никаких претензий к журналисту Андрею Лушникову, его Преосвященство сожалеет о возможно допущенных им самим некорректных выражениях в адрес Игнатия Лапкина, которые, впрочем, ни в коей мере не были направлены на подрыв авторитета Игнатия Тихоновича. В то же время его Преосвященство просил отметить, что И. Лапкин действительно не принадлежит к Русской Православной Церкви Московского Патриархата, а также и об особой позиции и внутри Зарубежной Православной Церкви, к которой на сегодняшний день юридически относится возглавляемая им община верующих. Владыка ещё раз, как и на пресс-конференции подчеркнул, что он с уважением относится к И. Лапкину, прошедшему подвижнический страдальческий путь, но невозможно оценить его многочисленные критические выпады в адрес иерархов Русской Православной Церкви Московского Патриархата, к сожалению, иначе как деструктивные, ибо они направлены на подрыв авторитета церкви, независимо от того осознаёт ли это сам Игнатий Тихонович. Впрочем, в последнее время, надо признать, статьи и выступления Игнатия Лапкина стали более взвешенными и корректными» («Вечерний Барнаул» № 42 от 19 марта 1997 г.).

«Игнатий Лапкин, победитель коммунизма»

Лапкин появился в барнаульских редакциях десять лет назад – как только вышел из тюрьмы. Он выглядел как и сейчас: в кирзачах, пальто и старой, некогда кроличьей, шапке. И хотел, в общем-то, того же, чего хочет и сейчас: чтобы все жили по совести. Десять лет назад эта идея была антикоммунистической и подрывала устои тоталитарного общества, поэтому Лапкин был в моде.

Лапкину в жизни досталось. Хотя был у него шанс избегнуть Божь­ей стези и жить как все – был бы сейчас одним из сельских пенсио­неров, мастеровитых, домовитых, ожида­ющих денег от власти и писем от внуков. Но внуков нет, а от власти Лапкин ничего не ждал и не ждёт – он у власти требует. Советскую власть Игнатий Лапкин не любил с детства, потому как родители и бабушка много плохого о ней рассказы­вали. Семья переехала в Сибирь в двадца­тые годы, разжилась – жнейки, лобогрей­ки, скот, но тут и грянула коллективиза­ция! Семье досталось от Советской влас­ти. В день смерти Сталина Игнатий спро­сил бабушку, чего она плачет. «Ведь он же, зверь, моих детей съел...» – отвечала бабушка. Лапкин рос бойцом, он готовил­ся мстить, учился стрелять, ходил в секцию бокса, отлично плавал. По его сло­вам: «Если бы Господь не нашёл меня, я бы давно сложил голову...» Кипящий ра­зум требовал пути, дела. И очень вовремя Лапкин посмотрел в сельском клубе на Дальнем Востоке, где служил в армии, фильм «Отверженные».

- Когда арестовали похожего на Жана Вальжана человека, Вальжан себе гово­рит: «Тысячи людей будут благословлять Бога за то, что я делаю как мэр города». Но внутренний голос возражает: «Но за тебя невинный сидит в тюрьме, и Бог не услышит благодарственной молитвы ты­сяч, а услышит воздыхания одного, и про­клятье падет на тебя. Разве не было дру­гой цели, как спасти не жизнь свою, но душу?!» Не жизнь свою, но душу! Вот эта фраза меня пробила. Я семь раз смотрел фильм и семь раз прочёл роман, и не видел ничего, кроме этих слов.

Из фанатика мести он стал фанатиком веры. Потому как он просто не умеет делать что-то вполсилы.

- Я всегда был максималистом,  все­гда хотел быть лучшим.  Самостоятельно изучал языки, и когда учился в мореход­ном училище, добился, чтобы мне разре­шили сдавать три курса в один год, причем на любом из трех языков – немецком, французском, английском, я всеми вла­дел.

Лапкин семимильными шагами шёл по пути познания мира и человека.

- В армии я исследовал все политичес­кие системы тогдашнего мира и нашёл, что самое лучшее, справедливое, что придумал человек, – это фашизм! Выше Гитлера на Земле человека нет. Но при одном условии – если нет Бога, если в человеке нет Божественной души. Если нет в человеке души, если ничего не вдохнул в человека Господь, то Гитлер был прав – надо убивать идиотов, надо убивать слабых, всё по теории Дарвина, селекция, улучшение породы. Но Бог есть – и значит, Гитлер не гений, а сатана в человеческом обличье!

Господь Бог был в душе Лапкина все­гда, но долго «дремал». По собственным словам Игнатия Тихоновича, он и немного пил, и дрался. Бог искушал и его тело, как говорил сам Игнатий Тихонович об одном из дней своей юности: «Приходила учи­тельница, но... Бог меня спас...»

Вера стала для Лапкина способом борьбы, методом сопротивления, где крестное знамение – как повстанческий символ. В те времена достаточно было не отрицать существования Бога, чтобы вла­сти заинтересовались тобой. Лапкин делал больше, он говорил, что Бог есть, он «свидетельствовал», рассказывал о Боге.

Еще в армии он за веру «загремел» в психушку. Это уже само по себе было диагнозом, а так как Лапкин не отрекся от веры, то и справку ему дали: «неизле­чим», «вялотекущая шизофрения». Врачи сказали: «Только смерть снимет с вас это пятно». Но раньше погиб строй, так клей­мивший строптивых рабов. Диагноз сняли во времена перестройки...

- Я любил море ужасно как! Мы жили в море. Мне это все было очень дорого. Но однажды вечером  уверовал, вернулся на корабль, стал молиться, и утром вся флотилия знала – Лапкин сошёл с ума!

Вот так по-житейски это произошло – «однажды вечером  уверовал»... А в Советской России верить в Бога не совето­валось, и проповедь веры каралась не­укоснительно. Лапкина уволили с флота, и власть принялась гонять его по социальной лестнице. Достаточно высокообразован­ный для своей страны и своего времени (в шестидесятых годах с десятилетним обра­зованием, со строительным техникумом за плечами, Лапкин ещё в армии был прорабом и, в частности, инспектировал строительство ракетных точек Дальнего Востока), Игнатий оказался не нужен стра­не и выше плотника не поднимался. Плот­ником ему ещё позволялось быть, да и то однажды уволили через шесть часов пос­ле того, как приняли на работу. Жену его выгнали с работы – она была учительницей начальных классов. При коммунистах она могла работать только уборщицей. Что ж, в этом есть мрачный большевистский юмор: «Хотите страданий – нате вам пол­ной ложкой!»

В сорок лет началась полоса арестов. К тому времени стало ясно, что Игнатия не обуздать, не «проконтролировать». Ни к одной религиозной организации, кото­рым власть разрешила существовать офи­циально, Лапкин не примыкал, так как компромисс с властью был для него не­приемлем. Соблюдать «лапкинскую чис­тоту» тем труднее, что здесь обязательно не только «замечать» зло, творимое вла­стью, но и реагировать, сопротивляться.

«Церкви дано право только страдать и умирать!» – вот так. В своём одиночестве стал уже «выходить за флажки» – органи­зовал на дому целый цех по размножению религиозных текстов. Большевики-ленинцы организовывали типографии, Лапкин напирал на звукозапись – Слово Божие на слух сильнее. Лапкин начитывал тексты Священного Писания, «Жития свя­тых» и на пятнадцати магнитофонах раз­множал запись. Рассылал всё бесплатно. Деньги же зарабатывал руками – клал печи. Печка стоила тридцать пять рублей, в день Лапкин мог сложить – от пола до трубы – две печи. Деньги получались не­малые. В частных домах Барнаула и по сей день, наверное, много печек, сложенных Игнатием.

Деньги шли на Слово Божие. Это власть, может, и стерпела бы, но Лапкин принялся размножать ещё и «Архипелаг ГУЛАГ»! Было у Лапкина маленькое развлечение, всё равно, что «Интернационал» петь под одеялом: он шёл к церкви, давал бабулькам по рублю и говорил:

- Молитесь за возвращение раба Бо­жьего Александра!

И бабушки молили Бога о возвраще­нии в Россию Александра Солженицына.

В конце концов железные нервы боль­шевиков не выдержали – Лапкина «забра­ли». В первый раз его взяли в восьмидеся­том, продержали три месяца в психушке и выпустили. Основательно же – с судом и лагерем – Лапкин «загремел» в 1986 году. Сидел в казахском лагере Жанатас. Шил фуфайки – пятнадцать минут на обучение, а потом надо давать норму – 23 фуфайки. Как там говорил Макаренко – трудом наказывать нельзя?.. Зато можно заго­нять, особенно когда за невыполненную норму снижают пайку.

К истинно и истово верующим при Советах отношение было опасливо-ува­жительное – одновременно «а не заразно ли?» и «да ты поглянь!» При этом «весу» Лапкину добавляло и то, что посадил его КГБ. Двойственное и странное это почте­ние не раз выручало Лапкина. Его не били – было такое наказание у начальника Жанатаса, бил он шлангом, и больше 20 ударов не выдерживал никто. Вот только от бритья вера не уберегла. Брили Лапки­на всегда насильно.

Когда Лапкин стал доходить, сочув­ствующий врач положил его в больницу. А потом в столовую принесли свежую газе­ту, в которой было объявлено о помило­вании по статьям 70 и 190 прим. – «за антисоветскую агитацию». Как говорит Лапкин: «Я прочитал и кричу: мне второе не надо, я иду на свободу!»...

Его выпустили в считанные минуты, еле живого – помирать. А он не помер.

Он гремел сапогами на этажах газет, насмехался над иереями и припоминал корреспондентам их репортажи. Он по­давал в суд на власть и требовал возмес­тить ущерб – конфискованные магнито­фоны и плёнки. Он распространял Биб­лию, переписывался с Западом. Он по­ехал на то место, где некогда было его родное село Потеряевка, и устроил там детский лагерь. Сначала из шалашей, по­том командующий Сибирским военным округом дал палатки, теперь там снова – деревенька.

Всё хорошо?

Кто знает... Игнатий Лапкин вряд ли сам ожидал той скорости, с которой рухнул колосс Советской власти. Он готовился к долгой борьбе, он готовился «передать эстафету», он берёг силы, и вдруг – дистанция кончилась. С тем же пылом Игнатий нынче чистит ряды своей общины, требует соблюдения всех правил от людей, которым бы чего попроще... Так, видно, Лапкин был не против Советов даже, а против той маленькой обывательской вселенной, которую каждый устроил в своей душе. И вот в этой схватке Игнатию не победить. Сергей КОЧЕВНИКОВ. (Тепляков Сергей Александрович р.т. 24-99-06, д.т. 36-98-80)» («Свободный курс» 16 октября. 1997 г., стр. 10).

«Лапкин призывает не мстить»

«Известный на Алтае православ­ный проповедник Игнатий Лапкин своей газеты не имеет, но обща­ется с миром (с обществом) достаточно интенсивно посред­ством – постоянно выпускаемых тематических листовок. За последние месяцы три таких воззвания принёс Игнатий Тихоно­вич в нашу редакцию.

Одно из них, «Обращение», посвящено традиционным для Лапкина требованиям к отцам-настоятелям служить в церкви согласно требованиям священных книг и Вселенских соборов. Прямо скажем, Лапкин умеет «жечь глаголом»: «Трусость и корысть, корысть и трусость – этим больна страна и трижды больна Православная Церковь. (...) Нынешний священник не пастырь и не отец, а лишь жиреющий на грехах народа наёмник». Далее Лапкин говорит о недопустимом упрощении церковных обрядов и снижении требований к служителям: «Из 719 правил соборов, которыми должна регламентироваться жизнь Церкви, сегодня ежедневно во всех храмах целенаправленно попираются, отвергаются 413 правил». «Малолетки безусые ставятся в священники, а правило 14, 15 Ше­стого Вселенского собора извергает их из сана: “В диаконы рукополагать не ранее 25 лет, а во пресвитеры (священники) не ранее 30-летнего возраста”». Особый раз­говор – о нетребовательности священни­ков, позволяющих «любому с улицы – правителю, рэкетиру, развратнику без оставления им греха и без епитимьи при­ступить к Причастию».

В чем Лапкин давно прав – Церковь в России становится одним из бюрократи­ческих институтов общества, списком обя­занностей, которые надо исполнять при определенном положении в обществе. На Западе религия уже давно встроилась в государственную машину, и там, видно, нет Лапкина, чтобы попытаться вдохнуть в веру душу, так Игнатий пытается здесь раздуть костер из угольев. А уголья-то ещё хотя бы дымят?

Следующий текст озаглавлен грозно – «Алтай запрограммирован на войну?». Это – собрание цитат из священных книг, по которым по­лучается, что именно Алтай станет ареной Последней Великой Битвы между Добром и Злом. Так как у Лапкина Добро – это Святая вера, а Зло – это большевизм и его методы, то приходится признать, что по­чвы для такого столкновения на Алтае нет (?).

Третий документ называется «Последнее слово», но, будем надеяться, таковым не является. Этот текст «бомбообразнее» прочих. Судите сами: «От коры до центра русская земля пропитана страдальческой кровью. (...) Гениальные, смелые, самые трудо­любивые – погублены. Смрад уже не от тел – от душ. Мысленно воскресите время, выведите для сравнения и поставьте рядом военных (до октябрьского переворота и нынешних), учеников 10 класса, ПТУшников – и гимназистов, царя – и президента. Сравните: едет Император всея Руси Александр I один, в коляске, доступный террористу, едет по России один Николай I. Без охраны ходил по своей стране прези­дент Латвии Ульманис, всегда пешком со слугой, и везде: на покосе, в лодке рыбака, на свадьбе – родной, желанный гость. Для сравнения, у Президента России Б. Н. Ельцина сегодня в охране 650 человек, только «у тела» – 44 охранника, у президента США Б. Клин­тона – 1500 человек охраны.

(...) «Св. Иоанн Златоуст говорит, что ничто так не доказывает, что будет Суд Божий, как существующая неспра­ведливость. Так как здесь, на земле, нет справедливости и добрым быть невыгодно, а Бог сотворил мир по любви и не может допустить неспра­ведливость (ненаказанное зло), то со­весть, разум вопиет: доколе, Господи, не мстишь им и когдa же восторже­ствует справедливость во всем?

И тихий ответ Божий:«Мне отмще­ние, и Я воздам, не мстите за себя, возлюбленные». (...) Не нужно мстить ни белым, ни красным, ибо все мы – чёрные от греха, обид и зла, осужде­ния и ненависти».

Таков Лапкин. Слова его для кого-то зерно, для кого-то камень – или росток, или рана. Чем больнее – тем доходчи­вее? Обзор подготовил Сергей КОЧЕВНИКОВ»(«Свободный курс» 26 март 1998 г. стр 14).

«Конгресс – не амвон»

«Победа левых сил на не­давнем Конгрессе интелли­генции Алтая вызвала шок в стане демократов. Однако, как мы уже писали, это не было самоцелью сторонников АКО НПСР. Просто Левые защитили право интеллигенции на самовыражение. Тем более, что пра­вые с самого начала поста­рались оттеснить своих оппонентов на задворки. А когда это не вышло, подняли вой о некорректных методах борьбы, о неинтеллигентности. Эту версию, как по команде, подхватили и настойчиво продолжают муссировать краевые СМИ. Активно включился в эту пропагандистскую кампанию и православный проповедник Игнатий Лапкин. Выступая на Учредительном съезде, он не был столь откровенным в своих высказываниях, как, скажем, в газете «Жизнь Алтая», которая отличается своим воинствующим антикоммунизмом. Так вот, начав с осуж­дения «компании крикунов», к коим он причисляет коммунистов, сей священнослужитель обрушил на них чуть ли не весь словарный запас из лексикона антисоветчиков.

Однако, прежде всего о той малости, которую он сказал на конгрессе. А го­ворил он о том, что интеллигенция – «это только те, кто знает, куда вести свою жизнь и куда указать путь другим». Догадаться нетрудно: по Лапкину только вера во Христа дает истинную интеллигентность. Вот так! Выходит, если ты мыслишь иначе и, не дай Бог, атеист, то не имеешь права считать себя интеллигентом. Скажете: чушь. Да нет. Прочитайте статейку (газета «Жизнь Алтая», № 17), и вы поймете смысл всей «проповеди». Чего стоит сравнение атмосферы на конгрессе с гулаговской, с той, что описана в литературе, скажем. А. Солженицыным.

«Блатные всегда более слаженно действовали и меньшим числом побеждали, – пишет И. Лапкин. – Зло всегда живуче, заразнее, легче, как топь, сорняк, угар. И на конгрессе была не побе­да интеллекта, а крикливая, настырная, убивающая всякое желание с ними даже встречаться когда-либо, толпа облечённых званиями, выколачивающих себе льготы, бывшие и лелеемые. Зная их убийственный дух, зачем же их приглашали, если уже в программе заранее вы же и говорили о возможном расколе? Или для того, чтобы ещё раз увидели всеотвратный лик безбожных, их бесстыдство?»

Сказано довольно прозрачно. И рецепт предложен в духе отпетых антикоммунистов: «Не пущать!» Что, собственно, и пытался сделать оргкомитет по подготовке Учредительного съезда. Ну а далее знакомая песенка о поруганной безбожниками России, об оставленном ими полигоне «всемирного безумия». «Как тот выскочка, крикнувший: есть такая партия... солгал, но ему поверили и заплатили 37-м годом, гибелью, – резюмирует проповедник, – так и сегодня они перекричали тихих и скромных и снова обманули: делать-то они ничего не могут, а могут только разрушать до основания, а потом и сами пойдут в подвалы Лубян­ки».

Ну, если эти слова относятся к тихушным скромникам, которые совершили в стране ползучую контрреволюцию, то можно поздравить Игнатия Лапкина, вставшего в услужение новому режиму. Хотя, по правде говоря, и сам он из тех непримиримых, неистовых и настырных, кто за проповедью общечеловеческих ценностей протаскивает свои, отнюдь не всегда богостроительные идейки. Для них главное – борьба с коммунистическим режимом, что лишний раз подтверждает обращение к светской печати, в коей И. Лапкин уже не раз упоминал всуе имя В. И. Ленина, выступал с осуждением коммунистов. И вот новая порция жел­чи. «И в следующий раз, если захотите разрушать что-то, зовите их – могиль­щиков нравственности и истины», – обращается к демократам И. Лапкин. А вот как он живописует об­щий фон: «Я смотрел на толпящихся к буфету и по­чти не видел одухотворён­ных лиц: подстилка и кор­мёжка – вот их идеал: «сплошной желудочно-ки­шечный тракт, добавочны­ми ужинами бредите» (Евтушенко). Смотрел на Чернышова Ю. Г., его как в кипяток опустили, а над ним изгалялись, начался шабаш нечистой силы, нечистая сила металась по залу. Жаль потерянного времени, что был там, но подновил память – наяву увидел избегнувших Нюрнберг – они умрут без раскаяния и будут забыты, как бы небывшие. Трупным ядом их «гения» отравляется земля русская, доколе он не будет сожжен или утоплен в болоте – до тех пор химера будет плодить подобных себе: чудовище ещё способно плодоносить. Поразите гадину в чреве – слово «интеллигенция» к ним никак не относится».

Да простит меня читатель за многочисленные цитаты. Но я делаю это сознательно, дабы люди могли видеть, от кого исходит мракобесие. Причём, исполнено сие в лучших традициях антисоветизма, скажем, таких мэтров контрреволюционной пропаганды, как В. Новодворская. И призыв схожий: «Давить гадину!» Зато сколько сострадания к своему коллеге по университету Ю. Чернышеву, будто бы его на Голгофу повели. Между тем, никто не собирался отталкивать профессора. Он мог бы войти в состав руководящих органов общественного образования «Конгресс интеллигенции – за возрождение Алтайского края», как это сделали другие учёные, не входящие в НПСР. Но Ю. Чернышев хлопнул дверью, уйдя из зала с гордо подня­той головой.

Теперь о том, что касает­ся очереди в буфет. И как это Игнатию Лапкину уда­лось разглядеть в цепочке людей за бутербродами «своих» и «чужих»? У них что, на лбу написано? На месте демократов, которые в перерыве тоже не прочь были выпить чашку кофе или стаканчик «фанты», я бы обиделся. Или священнослужитель и взаправду уверовал в байку, что ком­мунисты – все чревоугодни­ки, а демократы доволь­ствуются только духовной пищей? Если это так, то остается воскликнуть: «Бра­во, маэстро! Вы превзошли самого себя».

Предвижу реакцию Игна­тия Тихоновича на это выс­тупление. Было уже такое. Стоило только затронуть его в «Голосе труда» за пропо­веди по радио, как он побе­жал в краевое Законода­тельное собрание, точнее к В. Петренко, и стал доказы­вать, что он не занимается политикой. А как тогда по­нимать статью в газете «Жизнь Алтая»? Ведь груп­па депутатов КЗС четко за­явила, что левые не вноси­ли раскол, а проповедник упорно твердит обратное, в унисон с правыми. Да ещё и призывает последних на­прочь отторгнуть коммуняк. Выходит, он, Игнатий Лап­кин, достоин участия в форуме, достоин выступать от имени всей интеллигенции, а оппоненты – не моги! В таком случае заметим: конгресс – это не амвон, а светское мероприятие».

ОБОЗРЕВАТЕЛЬ. (Газета КПРФ «Голос труда» №10 от 6 марта 1998 г.)

«ИНТЕРВЕНЦИЯ ПРОТИВ ...ЦАРСТВИЯ НЕБЕСНОГО. ПАРТИЙЦЫ РВУТСЯ ЖИВЬЕМ НА НЕБО».

«Жизнь Алтая» (февраль 1998 г. № 17 (1763)) поместила интервью на пресс-конференции «Православный проповедник о Конгрессе ин­теллигенции Алтайского края». В статье кратко показано мнение ве­рующего человека, как всё происхо­дившее на конгрессе выглядит с позиции вечности, во свете Библии. И оказалось, что кое-кто не просто не согласен с мнением православ­ного проповедника, но оскорбился не на шутку. Так как речь идёт обо мне, (Лапкине И. Т.) вынужден дать пояснение.

Недовольные все до единого коммунисты – и все они называют себя верующими или околоцерков­ными, некоторые ходят в церковь, причащаются. Как же так? Разру­шители убивали и теперь пируют на развалинах взорванных ими же хра­мов. Старых партийцев потянуло в созданную ими же самими Церковь, где ими же поставлены кадры. Се­годня мало кто знает, что Московс­кую Патриархию (МП) создали, со­творили по образу и подобию свое­му в июле 1943 г. товарищ Сталин И.В. и его верный сподвижник (подельник) Берия Л.П. – карманную, марионе­точную структуру для прославле­ния тиранов и их тирании, чтобы развозили по всему миру заразу коммунизма и беспардонно лгали, что в Союзе нет гонений, что нет другой такой страны, «где так вольно (и свободно) дышит человек».

И вдруг вижу: вчерашние мои гонители стоят в церкви, неумело крестясь с оглядкою; «вы тычете рукой то в нос, то в пах – всё ваше христианство впопыхах. И тут же обольстители толпы, из той же самой партии попы» (Евгений Евтушенко). Спрашиваю однажды в некоем городе бывшего уполномо­ченного по религиозным культам: «Пост-то строго соблюдаете?» – «А мне молочное нельзя по болезни, я пос­тные мясные котлетки кушаю» (эвон какая религия у них: льготная, парт­ийная, погибельная). – «Но ведь не постящийся подобен Иуде, – гово­рит Аполлос Великий!» – «А мне настоятель разрешил», – отвечает он. Спрашиваю далее: «Когда же вы ус­пели креститься?» – «Так я ж в детстве крещён!» – «В детстве? Значит в зва­нии христианина (а это звание даёт­ся только в крещении) Вы вступали в партию коммунистов, продвига­лись по партийной лесенке, стали главным безбожником по области, по краю... В таком случае Вам нуж­но не к Причастию лезть, а на улице и в притворе храма стоять и в пепле и прахе рыдать».

Оказывается, как этот прозелит (вновь приходящий) мне довери­тельно поведал, что Лигачёв Егор тоже уверовал и ездил к Митрополиту Ставропольскому Гедеону, бывше­му Новосибирским и принёс, яко­бы, покаяние. Вырисовывается вот такая картина: не принеся публич­ного покаяния за публичные грехи, за разрушение 57 тысяч храмов, 1275 монастырей, за расстрел Цар­ского семейства и за разрушение Ипатьевского дома, ни за расстрел более 300 тысяч священников и монахов, ни за нравственное рас­тление страны и за 100 миллионов насильственно оборванных жизней: ни за обнищание нации... стоят со свечками нечистыми – раньше жались к голенищу Сталина, а теперь к золочёным патриаршим ризам. Создав в 1943 году карманную пат­риархию, коммунисты поставили незыблемое условие: в епископы, благочинные и на все доходные места в церкви ставить только по рекомендации Политбюро ЦК КПСС и уполномоченных по рели­гиозным культам, – говорит К.М. Харчев (председатель по религиоз­ным культам при Совете Минист­ров СССР). Создавая Московскую Патриархию, тираны озаботились об убежище для себя: без покая­ния, без епитимьи (церковного наказания) находят себе утешение предсмертное. Поистине: мы раз­решим грех и этим привлечем к себе всех (Ф. М. Достоевский «Братья Карамазовы» – «Великий инквизитор»). Но Бога не обманешь, себя не перепрыгнешь: без покая­ния, без епитимьи, так, по блату, по партийному протеже к Причас­тию не подходят: а если кто недо­стойно приступает, то получает неисцельные болезни души и тела и смерть, одержимость бесами…»

(«Жизнь Алтая» апрель 1998 г. стр. 3).

«Власть авторитета»

«Вот уже восьмой год известный христианский проповедник Игна­тий Лапкин проводит занятия по изучению Библии по толко­ванию свя­тых отцов Православ­ной церкви. Слушателипроходят весь Новый Завет, одну из книг Ветхого Завета – Песнь Песней, осваивают умение полемизировать с сектан­тами и беседовать с различными людьми в зависимости от их точки зрения. Эта программа рассчитана на четыре года – всего пятьсот академических часов.

В техническом университете занятия проводятся шестой год подряд. А вообще времена были разные: по свидетельству Игна­тия Лапкина, порой владельцы помещений и за дверь выстав­ляли, так что занятия приходи­лось проводить на улице. Но времена меняются.

«Мы всегда молимся за всех начальствующих, чтобы их сер­дца были расположены к столь благому делу – просвещению людей», – отмечает Игнатий Лап­кин. Неизвестно, молитвы по­могли или что-то другое, но про­курор Алтайского края Юрий Параскун в своё время обратился к руководству АГТУ с просьбой продлить Лапкину аренду поме­щения, поскольку проповедник «вносит большой вклад в нрав­ственное оздоровление населе­ния Алтая». В итоге руководите­ли технического университета пошли навстречу верующим.

Недавно занятия Крестовоздвиженской общины посе­тил ректор АГТУ Владимир Ев­стигнеев. В ходе своего неболь­шого выступления он пообещал предоставить для занятий ауди­торию большей площади, по­мочь с техническими средства­ми, чтобы занятия стали более наглядными. Очень теплые сло­ва нашёл ректор для Игнатия Лапкина: «Я преклоняюсь перед таким человеком, он для меня авторитет. Я твердо вам обе­щаю помогать в вашей благо­родной деятельности».

Всё-таки неплохо, когда есть взаимопонимание между людь­ми, столь разными по убежде­ниям. Ибо без этого обществен­ную нравственность поднять бу­дет трудно».

Дмитрий НИКОЛАЕВ. На фото Александра ВОЛОБУЕВА:Игнатий Лапкин (слева) и Владимир Евстигне­ев.

(«Вечерний Барнаул» № 58  от 15 апреля 1998).

«Алтай запрограммирован на войну?»

«Ещё в раю, создав человека, ещё до согрешения, Создатель наградил человека (а в Адаме и все человечество) даром пророчества, – говорит св. Иоанн Златоуст (т. 4 на Быт. 2:19).

Дар пророчества дается Духом Святым.

«...И при том мы имеем вернейшее пророческое слово; и вы хорошо делаете, что обращаетесь к нему, как к светильнику, сияющиму в тёмном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших, зная прежде всего то, что никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою. Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым» (2 Петр. 1:19-21).

Что ожидает конкретного человека, его страну, весь мир – этим интересовалось человечество всегда. Истинные пророки, – великие и малые, – авторы Библии, – все они от Бога.

Дьявол, падший ангел, (Ис. 14 гл., Иез. 28 гл., Откр. 12 гл.)низверженный с неба за гордыню и мятеж, за первую революцию среди небесных воинств, постоянно, целеустремлённо силится доказать, что он не ниже Бога «...сяду в сонме богов, на краю севера». И Богпопускает ему это, чтобы после каждого его эксперимента и Ангелы и люди убедились, что дьявол – это обезьяна, делающая всё наоборот, и что его клевреты, такие же убийцы, как и он, и никакого рая на земле никогда не построят.

Зная тягу человека, его любопытство к сокрытому тьмой времени, дьявол воздвигает своих «пророков»; Сивилл, Ваалов, Вилов, Нострадамусов, Ванг и легионы предсказателей по гороскопам, бобам, кофейной гуще, картам, линиям руки. Настойчивое желание узнать будущее всегда чревато тяжкими последствиями – и как правило смертью (Саул, Валтасар, имп. Павел I, Пушкин).

Что такое будущие судьбы мира, и можно ли их изменить? Библия утверждает, что изреченное Богом непременно сбудется.

Образно это можно выразить так: будущее, до последнего поворота земли, до последнего вздоха, слезы и крика уже занесено на Божией «видеокассете», а теперь идёт проекция на экран земли.

Есть пророчества выраженные в цифрах, точно и ясно, как о Рождении Христа. Более ста таких пророчеств исполнились буквально: место, обстановка, время, биография жизни, смерть Христа и торжество Его учения, судьба еврейского народа, Израиля.

Здесь напомним только о пророчествах о России, Москве, Алтае.

Представитель СССР на Нюрнбергском процессе Илья Эренбург впервые там подслушал толкование пророчества Иезекииля (6 век до Р.Хр.) гл. 39: «...так говорит Господь Бог: вот Я на тебя, Гог, князь Роша, Мешеха и Фувала».Роша – (англ. транскрипция-Россия). 38 и 39 главы говорят о России, её гегемонистских устремлениях, когда от пределов севера (стих 15) от храбрейшего и непобедимого народа войска двинутся в Израиль – предположительнее всего через Афганистан (рецидив) и все войска славян падут на горах Израилевых – долина полчищ Гоговых (СССР).

Все бывшие союзники, ставшие врагами (или члены НАТО) испепелят великую блудницу – Москву, напоившую вином любодеяния (учением третьего Интернационала) Откр. 17 и 18 г. и сожгут Москву, город великий, стоящий на семи горах «Москва семихолмовая» (Глинка).

В истории мира события часто повторяются трижды (при двух или трех свидетелях – истина).

Первый Вавилон – древний Рим; второй – Константинополь, третий Рим – Москва, а четвертому – не быть (Епифаний Славинецкий).

С Россией связаны имена: Михаил-Владимир.

1612 год – Михаил Федорович Романов – основатель Российского государства.

1917 год 2-3 марта. Император Николай II отрекается в пользу брата Михаила (II) – конец созидания.

1991 год Михаил III Сергеевич (Горбачев) полагает предел; раздробление – рассечение, смешение различных народов (Вавилон – смешение).

В религиозном плане: князь Владимир I – крещение Руси 988 год.

1917 г. Владимир (Ульянов) – раскрещение Руси. Обряд раскрещения происходил в древности так. Юлиан (Ульян) Отступник вошёл в глубокую яму, над которой натянута сетка, через которую на него обильно брызгали, кропили бычьей кровью.

Сын (правнук) Ульяна – Владимир низверг в пропасть мглы и мрака Россию, затянув весь белый свет решетками ГУЛага, потопил все кровью невинновных и виновных.

Третий Владимир (Вольф – волк) – этот или иной уже при дверях.

Алтай почитается у Рериховцев и прочих, связанных с нечистой силой; здесь им блазнится особый «коридор связи»с «космосом»; т.е. с сатаной. Н.К. Рерих в своей книге «Алтай – Гималаи»ссылается на древние буддистские пророчества о великой битве «за правильное учение», которое должно произойти между Бией и Катунью.

Это пророчество, как непременно должное свершиться, известно во всех старообрядческих толках.

Именно важность Алтая (Горного?), как особого, судьбоносного места в истории человечества (в формировании господствующей религиозной системы,- так виделось Рериху) привела этого «изобретателя» очередной «спасительной» религии на Алтай.

Отсюда, по его мнению, начинались тайные пути в Шамбалу, независимо от того, чем эту Шамбалу считать – то ли географическим местом, то ли сотоянием человеческого духа.

Вавилон – Москва; идол Вил – (В)ладимир (И)льич (Л)енин миллионы им умучены, проглочены. См. «Пир сатаны» – Владимир Русак. «Архипелаг ГУЛаг» – Солженицына; Шаламов, Вл. Солоухин – «При свете дня».

«И посещу Вила в Вавилоне, и исторгну из уст проглоченное им, и народы не будут более стекаться к нему, даже и стены Вавилонские падут»(Иер. 51:44.)

Началась реабилитация невинно убиенных, проглоченных лысым пигмеем. Сегодня на Алтае неспокойно, левое, смертельно раненное уродство оживает, служа «презренному чудовищу», питающему детёнышей изрыгнутым ядом (Прем. 11:16; Плач. 4:3).

И вполне вероятно, что попытаются взяться и за оружие: брат на брата? Опять? Или же с юга Китай ? Бия и Катунь при слиянии их (3 Ездр. 15:44)«..поднимется пыль и дым до самого неба».

И если это запрограммировано – сбудется. Кому где быть, чему сбыться – пищит, но лезет туда.

После всего, что сделали большевики, уничтожившие около 100 млн. человек – и после этого, ради пенсии, старые люди, пережившие коллективизацию, репрессии, снова отдают им свои голоса – желают повторения дьяволиады для детей и внуков?

Для совершивших убийства (Иоан. 8:44),ставших детьми дьявола, лжеца и человекаубийцы, для поднырнувших под нравственность (по Ф.Ницше) – для них кровь, как ничто; кровавая пелена и пожарища застили свет, всё видится красным, как колышущиеся знамёна первомая. Столько лет они учили всех, что колесо истории нельзя повернуть вспять, нельзя остановить поступательное движение истории. Нельзя?

И с этим, может быть не сразу согласились Валтасары, Александры Македонские. Но империи ветшают, изживают себя, рушатся. Татаро-монголы, крестоносцы, молоткасто-серпастые, – они тоже не вечны, хотя их замогильные вопли слышны, как заклинания чревовещателей: восстановить Союз в былых границах.

Костлявые пальцы мертвецов хватаются за ноги нищеты, свободы, веры – «но они дважды умершие, исторгнутые, бесплодные, – им приготовлен мрак вечной тьмы. Свирепые морские волны, пенящиеся срамотами своими»(Иуда ст. 12,13).

У Бога запрограммировано, какая система, государственный строй, правитель, вслед за каким появится, и на какое время(Даниил 7-8 гл. 3 Ездр. 11-13 гл.).

Но похулившим Духа Святого – нет покаяния; их не убедишь, не докажешь. Они приговорены к вечному проклятию, гремят, несутся, как мутный поток с горы. «И не покусись остановить немощной рукой это нечестие, – иначе тебя сметёт», – говорит св. Игнатий Брянчанинов.

                      «Не трожьте, будет запах смрада.

Они в самих себе умрут,

Истлеют падью листопада»     (С. Есенин)

«То, что большевизмпреследует так ожесточенно независимое слово – глубоко знаменательно и симптоматично ... Он говорит: только тот, кто признает и прославит меня, имеет право на существование. Подчинитесь или погибните» В.Г. Короленко 1918 г. 13 ноября.

Говорить «с этими маньяками и звероподобными людоедами бесполезно», но засвидетельствовать о Любви Христовой – нужно.

Тут только одно, молись, отступись. Мы достойны своей участи.

Я Христианин, могу призывать только к посту и к молитве, да изгонит Бог бесов.Богу нашему слава во веки веков» («Жизнь Алтая» июль 1998 г.).

«Служение Игнатия Лапкина»

«“Сеявшие со слезами будут пожинать с радостью”Псалом 125:5.

...Но мир не без добрых людей. И их на подвижничес­ком пути Лапкина встречалось немало. В прошлом году пре­рвалась было связь Потеряевки с внешним миром. Разъезд Подстепной, находящийся в 4 километрах от неё, стал про­ходным. Пассажирские поез­да перестали здесь останавли­ваться, а двери и окна малень­кого вокзала заложили кирпи­чом. Для потеряевцев это был роковой удар. Поезд – един­ственный доступный транспорт, надежно связывающий их с «большой землей». Лапкин пишет начальнику Алтайского отделения железной дороги Валерию Регеру и находит у него понимание. Поезда на разъезде вновь останавлива­ются.

Благодарен Игнатий Лап­кин мэру Барнаула Владимиру Баварину и его помощнику Владимиру Овчинникову, кра­евому прокурору Юрию Параскуну, прокурору Мамонтовс-кого района Владимиру Сухо­ву, председателю краевого суда Виктору Пашкову, начальнику краевого управления юстиции Николаю Проценко, началь­нику краевой инспекции связи Владимиру Баеву, директору фирмы «Телеком» Юрию Терентьеву, ректору Алтайского государственного техническо­го университета Владимиру Евстигнееву и проректору этого же учебного заведения Бори­су Семкину, командующему войсками Сибирского военно­го округа генерал-полковнику Борису Пьянкову и ещё десят­кам руководителей, внесших свою лепту в служение Игна­тия Лапкина, являющееся, по их мнению, большим вкладом в «нравственное оздоровле­ние населения Алтая». И оно идёт. Не спешно, но твёрдо. Восемь лет проводит Лап­кин занятия по изучению Биб­лии по толкованию святых отцов православной церкви. В этом году он предложил адми­нистрации АГТУ, где Лапкин арендует учебный класс, про­читать для студентов курс лек­ций на тему «Мировое искус­ство по галереям мира». Чело­век высочайшей эрудиции и энциклопедических знаний, он прекрасно разбирается не только в тончайших нюансах религиозной догматики, но и в вопросах политики, эконо­мики, культуры и семейных взаимоотношений. Общение с ним – действительно Божий дар. Но это совсем не говорит о том, что Игнатий Лапкин – человек приятный во всех от­ношениях. Его неустанные поиски истины и жажда зна­ний нередко приводят к ситу­ациям острым и трудным. Бурлящая духовная жизнь бесконфликтной не бывает. Вот и с местными православ­ными иерархами не все про­сто. И не только потому, что Игнатий Лапкин находится в лоне русской зарубежной пра­вославной церкви, которая, как известно, не признает над собой юрисдикцию Московс­кой патриархии. Не терпит он отступления от святых принци­пов истинного православия, не молчит. Вновь и вновь указывает на догматические заблуждения официальным священнослужителям. Сколь­ко копий было сломано в спорах о ритуале крещения, но именно версия Лапкина оказалась верна. Его отточен­ной аргументации, основан­ной на обширных богословс­ких познаниях, трудно что-либо возразить. Его можно лишь спрашивать.

Как, к примеру, понять выс­казывание Лапкина, убеждён­ного патриота нашего Отече­ства, о том, что факт рождения русским – самый печальный в его биографии... – «Почему, Игнатий Тихонович», – недо­умеваю я... – «А потому, – отвечает он, – что у нас нет богослужения на родном язы­ке. И мы, русские, в массе своей не знаем Иисуса Христа как своего Спасителя. Служба на церковно-славянском лю­дям не понятна и превращает святое дело богослужения в не совсем ясное действие, во время которого ум и сердца прихожан безмолвствуют. В церковный обиход необходи­мо ввести современный рус­ский язык, ибо в 17 стихе 10-й главы Послания к римлянам апостола Павла сказано: «Вера от слышания, а слышание от Слова Божия». Чем больше Слова Божия услышат люди, тем лучше они будут знать Священное писание, тем сильнее и крепче будет их вера».

Вот так. И спорить здесь не о чем. Всё предельно просто и ясно. В этом весь Лапкин. За замечательную способность вносить простоту и ясность в самые сложные богословские вопросы, помноженную на удивительную убеждённость и редкостный ораторский дар называют Игнатия Лапкина «златоустом из Потеряевки».

Сегодня христианство вновь широко входит в нашу повсед­невность. Оно опять, по край­ней мере, внешне, становится массовым. Крестик с распятьем стал непременным дополнени­ем к одежде. Проповеди стано­вятся обязательной частью ра­диотелепрограмм, газеты печа­тают христианские календари, свободно продается христианс­кая литература. И это хорошо.

Но ничто не может заме­нить личное общение с чело­веком, жизнь которого по сути и сегодня мало чем отличается от жизни первых христиан, видевших живого Иисуса. Под его влиянием воскресают люд­ские души, затянутые липкой паутиной неверия и себялю­бия. А воскреснет душа право­славная, и с ней вместе возро­дится наша многострадальная Россия. Об этом мечтает Игна­тий Лапкин. Ради этого труды его. Труды, дающие людям веру, надежду и любовь. По­клонимся ему за это.

Михаил ПОПЕНКО. «Копейка» (ныне «Алтайские Известия» рупор партии «Единство») № 5 ноябрь 1998.

«На ГТРК "Алтай". В редакцию религиозного вещания

- руководителю Буняевой Валентине Сергеевне (23-98-04)

от Крестовоздвиженской общины Православных христиан.

Мы, православные христиане, просим Вас оказать нам содействие в предоставлении эфирного времени проповеднику нашей общины Лапкину Игнатию Тихоновичу (35-32-42, 24-38-46), который был вытеснен с краевого радио (сотрудничал с Лозовым П.В. и Щедриной Н.Н.) и радио “Роса” по весьма странной причине.

Тогдашний руководитель “Росы” Гринько И.Н. повторял: вернётесь только тогда, когда подчинитесь епископу Барнаульскому и Алтайскому Антонию (Масендичу). Это же повторяет и Михайлова Ю.Г., заступившая на место Гринько И.Н., говоря: Гринько ушёл, а дух его остался и мы только за официальную Церковь.

Согласно федерального закона “О свободе совести и о религиозных объединениях” от 26 сент. 1997 г. №125-ФЗ. ст. 4 п.1, ст. 18 п. 3, мы равны, имеем также регистрацию, и более того, идейно именно мы являемся истинными наследниками того дореволюционного Православия, сила и заслуги которого упоминаются во вступительной части вышеупомянутого закона: “…признавая особую роль Православия в истории России, в становлении и развитии её духовности и культуры”.

Мы являемся истинными наследниками тех, кто не подчинился декларации митрополита Сергия (Страгородского), поставившего в 1927 г. Московскую Патриархию в полное и безусловное подчинение богоборческому режиму, которая и теперь, как и всегда, старается во всём угодить придержащей сегодняшней власти, дабы более получить земных льгот, благ.

Голос Церкви должен быть голосом Истины, зовущим к совершенству, вверх, а не плестись в хвосте и хлопать в ладоши.

Радиостанции принадлежат не епископу Антонию, государство наше не теократическое, а светское и потому доступ к средствам массовой информации у нас с Московской Патриархией по закону должен быть совершенно одинаков.

Странно и страшно то, что неверующие или околоцерковные люди, упиваясь минутной своей властью, решают за сотни тысяч слушателей кого им слушать: того ли, кто, не взирая на лица, говорит точно по Библии, или того, кто готов угодить “калифам” на час. В таком случае нужна конкурсная основа.

Повторяем, что за несколько лет работы в эфире Лапкину И. Т. не предъявлено ни одного упрёка, замечания, недовольства, а были сотни положительных звонков, писем от всех слоёв общества.

(Коммунисты особенно внимательны к средствам массовой информации – захватывают первым делом телеграф, телевидение. После показа по ЦТ фильма «Предчувствие», местные коммунисты яростно воспротивились показу его по Алтайскому телевидению. Заведовал телевиденим здесь тогда Петренко В.С., давнишний и задушевный друг благочинного Алтайских церквей Войтовича о. Николая. Когда Лапкин И. позвонил Петренко и спросил, почему же показ фильма «Предчувствие» задерживается, тот прямо ответил: я посоветовался с Войтовичем и он сказал, что фильм вредный, в нём накаляется отношение к компартии. Какая трогательная, однако, забота о создателях Московской Патриархии, созданной в 1943 году Сталиным И.В. и Берией Л.П.».

«Лапкин и террорист»

«Известный христианский проповедник Игнатий Лапкин недавно в очередной раз претерпел за веру. Лапкин ведёт в Алтайском техническом университете курсы по изучению Библии. Вот один из слушателей курсов, молодой парень и набросился недавно на Игнатия Тихоновича с кулаками. Парню не понравилось отношение Лапкина к Московской Патриархии, куторую проповедник не признаёт ещё с советских времён. Неизвестно почему нападавший так остро переживал за Московскую Патриархии, но защитник был отправлен в участок, где и схлопотал за хулиганство десять суток. Хотя сам Лапкин его простил» («Свободный курс» № 5 от 28 января 1999 г.).

«…Всё Божья роса»

«Полным фиаско закончилась беседа председателя комитета по социальной политике КЗС Владимира Петренко с иеромонахом Кириллом из Московской Патриархии. Петренко хотел знать зачем представителю Московской Патриархии общаться с Лапкиным, чья община, как известно, относится к Русской Православной Церкви Зарубежом. Опять же он не доволен тем, что Лапкин критикует коммунистов. Вот с этим-то он и подкатил к отцу Кириллу. Знаток научного атеизма решил уесть священнослужителя своими познаниями Писания: «Ведь всякая власть от Бога!» – сказал Петренко, имея ввиду видимо, что и власть КПСС была под покровительством Божиим. Честно говоря, за такие доводы ещё лет десять-пятнадцать назад Петренко выложил бы партбилет. Но и нынче полемика не задалась. Отец Кирилл сказал: «Э, нет, тут Вы путаете. За вашей властью – сто миллионов жизней погубленных россиян». Петренко понял, что собеседник не по зубам, и удалился. И то – правда глаза колет» («Свободный курс» 15 июля 1999 г.).

«Из мрака язычества»

«Вот уже четверть века я работаю преподавателем ВУЗа. Крещена 9 лет назад. Воцерковилась ли? Во Христа крестилась, но облекаться во Христа труд всй жизни. Регулярно посещать храм стала только тогда, когда Господь привёл петь на клиросе... За пять лет преподавания в Алтайском государственном техническом университете мне пришлось встретиться с 3 000 студентов. На протяжении пяти лет 1994-1999 гг. я проводила анкетирование, было опрошено 3 000 человек в возрасте от 17 до 23-х лет. Это студенты 1-3 курсов, 14 факультетов, 100 групп. Опрос показал:

1) 0,3 % безоговорочно считают себя православно верующими, исповедуются и причащаются;

2) 50 % никогда не задумывались над проблемами веры...;

3) 2000 студентов 66,6% считают православие устаревшим, церковь – свтяжательницей, служителей её – мракобесами или неискренними людьми, которые служат не Богу, а себе;

4) 2500 чел. (83,3 %) считают, что в молодости надо грешить, а в старости – каяться;

5) 2900 чел. (93,3 %) не смогли ответить на вопрос, что такое целомудрие в духовном смысле слова;

6) 99,7 % не смогли обхяснить чем православие отличается от других мировых религий в вопросе о спасении;

7) 2990 чел. (99,06 %) считают веру признаком слабости и ущербности, недостатка образования;

8) 2990 чел. (99,06 %) не смогла обхяснить смысла слов: «покаяние», «грех», «смирение», «промысел Божий», «молитвенное правило», «Символ Веры»;

9) 900 чел. (30 %) сторонники или участники тоталитарных сект, среди которых наиболее популярнымии являются: сайентология, ивановцы, кришнаиты:

10) не видят в этих заблуждениях опасности, считают, что верить можно как угодно и во что угодно – 99,06 %, не считают опасным экуменизм;

11) 99,06 % не знают молитв, не умеют себя вести в храме, не понимают духовного смысла поста:

12) при этом крещёных в православную веру 97,5 %».(Евгения Цепенникова, «Алтайская миссия» № 10 (76) июнь 1999 г. МП РПЦ) Комментарий И. Т. Лапкина:

«Когда я встретился с Евгенией Павловной, прочитав эту статью, чтобы поблагодарить её, то она искренне испугалась, когда я ей растолковал подлинный смысл того, что она напечатала. А результат таков: из 300 (триста) лжекрещёных в Московской Патриархии едва лишь один что-то знает из того, что совершается в храме. Если бы вопрос стоял о том, что знают эти три человека из тысячи и десять человек из трёх тысяч по Библии, по канонам, то едва ли она нашла бы и одного. Иоанн Златоуст говорит: «Если одна овца погибнет по твоей небрежности, о священник, то тебе не хватит всей твоей жизни, чтобы загладить вину». А здесь погибает 2990 и десять под вопросом. При личной встрече с епископом Антонием в епархии мы долго беседовали с ним, более двух часов, и я показал ему эту газету и эти «успехи» его епархии, и он искренне сокрушался, говоря «А что я могу сделать, я их посылаю работать, а они воруют».  Подарил ему эту газету, сказав: «С этими результатами явитесь на суд Божий». Он сказал: «А я даже и не знал про эту газету, как-то она прошла мимо». Попросил его выдать похвальный лист Е. Цепенниковой, такие материалы на дороге не валяются. И сказал ему (а нас было пять человек с нашим епископом Евтихием): «Почему же Вы так распустили вожжи, и не наказываете своих священников и работников, о которых патриарх Алексий II сказал: «Каких бандитов напринимали в Церковь». Епископ Антоний встал, осторожно открыл дверь своей приёмной, выглянул за дверь и смущённо сказал: «Боюсь, подслушивают, недавно было покушение от своих же». Нам всем стало страшно и жалко его, заложника насквозь пропитанной мафиозными структурами МП». (8.7.2001 г. епископ Антоний внезапно скончался в возрасте 41 года).

«“Вредный” лагерь»

«…Относиться к лагерю можно по-разному. Но странное дело, всё непонятное для некоторых людей почему-то сразу приобретает оттенок чего-то зловещего и опасного. Так вышло и с лагерем-станом. Но если в прошлые годы особого «беспокойства» за детей, отдызавших в лагере, так сказать общественность почему-то не проявляла – есть себе и есть, то летом 1999 года отношение к лагерю-стану резко изменилось. Только за три летних месяца там побывало 15 (!) комиссий и проверок. Некоторые СМИ края буквально смаковали информацию о том, что детей в лагере-стане якобы избивают, а сам лагерь погряз в нечистотах и вот-вот станет очагом какого-нибудь инфекционного заболевания. Санэпиднадзор Мамонтовского района закрыл лагерь-стан. Между тем, весной 1999 года ещё до начала лагерного сезона в краевой СЭС работники лагеря получили пять санитарных книжек и никаких санитарных норм не нарушали. В лагере постоянно использовалось двенадцать рукомойников на двадцать детей, работала комната для просушки одежды, в прачечной – три стиральные машинки. Мусор в лагере сжигался, и не территории лагеря и вокруг него всегда было чисто. Откуда же появились «постоянные нарушения санитарных норм», о которых упоминалось в газетах? Так до сих пор и не ясно. Но и этого кому-то показалось недостаточно. Потому что на Игнатия Лапкина, как начальника лагеря-стана, попытались даже завести уголовное дело по «факту применения физического насилия к детям». Но прокуратура Мамонтовского района в возбуждении уголовного дела отказала из-за отсутствия состава преступления. Лагерь на поверку оказался «чист». Кому же мешает этот православный детский лагерь-стан? Неужели мы опять скатываемся к временам коммунистического мракобесия, когда людей преследовали за веру предков?» Олег Шнитко. От редакции: По ряду сведений не последнюю роль в этом гонении на православных ребятишек играл председатель комитета по социальной политике  КЗС Владимир Петренко. За что вы верующих-то так, Владимир Сергеевич! Ай-яй-яй» («Молодёжь Алтая» 28.10.99).

«Начало покаяния»

«Христианский проповедник Игнатий Лапкин известен в крае и за его пределами своей непримиримостью, жёсткостью в вопросах веры. По большому счёту, много лет он объясняет людям одно и то же: спасение только в вере. Вера в Бога спасла Игнатия Тихоновича в советской тюрьме, куда он за неё и попал. Вера в Бога ведет его по жизни и не дает успокоиться, не дает пойти на компромисс. Вера в Бога – единственное его достояние, его ответ на бесконечные «почему!» нашего времени...

- Почему у нас происходят в стране такие события, почему таковырезультаты выборов, почему война в Чечне? Почему мы бьёмся, а у нас ничего не получается, почему нас Бог истребляет? (Говорят, что восемь миллионов мужчин погибло за пе­рестройку!) Я отвечу на все вопросы. Но опираться в своих ответах я буду только на Слово Божие.

- Я стал думать, спрашивать: «Господи, почему так происходит?» И внезапно Гос­подь послал озарение. Я прямо от Бога получил этот ответ. Вторая Книга Царств, 21 глава. Был голод на земле во дни Давида, три года, год за годом. И вопро­сил Давид Господа: «Но почему?» И Гос­подь ответил: «За кровожадный дом Сау­ла». Саул был тесть Давида, царствовал до Давида. Саул для нас – это Сталин, Ленин. Дом его – это последователи Сталина, Ленина. Они пролили кровь русскую, а они опять у власти. У нас в краевой админист­рации 80 процентов коммунисты. А что нужно было сделать? Господь сказал Дави­ду спросить гаваонитян, тех людей, кото­рые были гонимы за веру. И гаваонитяне сказали Давиду: «Выдай нам из дома Сау­ла семь человек, мы их повесим перед Богом». Этих людей выдали, их повесили, и сразу гнев Божий утих, потому что сделали всё так, как сказал Господь. Почему в Германии был Нюрнберг? Мне ска­жут, что я крови прошу. Нет. Крови не прошу – в Новом Завете живем, я сам против смертной казни. Но наказание дол­жно быть.

- Какое?

- В первую очередь имена всех палачей надо было опубликовать. Убрать со всех должностей. У нас нацию погубили – 66 миллионов только внутри страны. 110 мил­лионов коммунисты по всему миру погу­били. И мы дальше не можем пойти, совесть наша изнасилованная, покорёжен­ная нам не дает идти, мы Всего боимся.

Были «бархатные» революции в Чехо­словакии, Германии – всех коммунистов отправили, дали им пенсии, но у дела не оставили никого. И страны преодолели кризис за два года. Почему в Германии нацизм, фашизм считаются преступными идеологиями, а у нас Зюганов идёт и венки кладет на могилу Сталина? У заключённых есть такое слово «опущенные» – изнасило­ванные. У нас опущенное поколение. Мы несём на себе вину отцов своих за их малодушие.

Один раз скажи, что ты думаешь! Кни­га пророка Исаии, глава восьмая, стих 20: «Если они не говорят, как это Слово, то нет в них света, и будут они бродить по земле, жестоко угнетённые и голодные, и во время голода будут злиться, хулить царя своего и Бога своего». Это наше положе­ние сегодня. Из Египта Моисей вывел 600 тысяч человек, а в обетованную землю вошли только двое. Высчитай процент!

- И в чём спасение! Все – в церковь! В развитых капиталистических странах ре­лигия – некий ритуал, который надо со­блюдать, чтобы тебя считали приличным человеком. Мы тоже придём к этому?

- Мы давно уже пришли к этому! Се­годня в церквах совершается именно это. Наше православие ничего общего не име­ет с тем, что написано в Библии.

Сейчас в районных газетах перепеча­тывают материал «Не будем фарисеями» о том, что, если в пост ты пришёл в гости и тебе кусок мяса отрезали, не будь фарисеем – съешь. Так это и есть фари­сейство. Если ты верующий, как ты усту­пил своё первородство? Вот такие советы верующим на новогодние праздники. Народу это нравится! Никто так не дискреди­тировал церковь, как она сама. Театр начинается с вешалки. В церковь заходишь – киоски стоят! Судя по входу, ты пришёл в магазин.

Христос не нужен сегодня, они без него царствуют. Приди сегодня Христос, зайди в церковь, и Он спросит: «А какой это веры люди?» От православия остался только внешний антураж. Внутри ничего нет.

Вот газета «Алтайская миссия», номер 10, июнь, 1999 год. Преподаватель в АГТУ пять лет проводила опрос среди студентов по 12 позициям. Она подвела итоги и ужаснулась: из трёх тысяч опрошенных 97 % – крещёные, но в церковь ходят только 0,3 %! На три сотни человек – только один. Патриарх Алексий сказал: «98 % священников вообще меня не слышат». Я епископу эту газеты пода­рил и сказал: «Вы бракоделы, вы губители России». Чему можете научить людей, когда на 100 процентов брак? На 300 крещёных-мочёных лишь один ходит в церковь, да и он ничего не знает! Какое перерождение, к чему возвращаться?

- Священник, проповедник должен заниматься политикой, вмешиваться в мир­ские дела?

- Должен. Мне нравится определение политики, данное Ульяновым: «Политика – это умение управлять государством». От бесконечно большого переходим к беско­нечно малому: от государства – к семье, к личности. Священник всегда управлял го­сударством, потому что он говорил с человеком.

Поэтому священники несут полную ответственность за то, что бабушки и де­душки проголосовали за коммунистов, за тех людей, которых предал анафеме ещё Патриарх Тихон в 1918 году! Только вообрази, что это за люди! Это надо совсем не думать об этой жизни, сказать: «Я хочу один раз нажраться досыта и сдохнуть, а дети мои пусть Молоху пойдут – меня это не касается!» Господь говорит: «Главная вина лежит на священстве». Господь гово­рит: «Не малодушествуй, чтобы я не умер­твил тебя!» Твоя личность, твоё «я» будет стоять на Суде перед Богом. И никто не встанет между вами, никто тебя не засло­нит.

- Может, всё это оттого, что у священ­ников нет гражданской позиции?

- Я таких слов не знаю. Написано: «Христос есть путь». А слов «гражданская позиция» в Библии нет. Гражданской позиции нет. Апостолы, когда были на земле, Сам Христос не говорят об освобождении от римского гнёта – они будто этого не видели! Хотя Иудея была в это время под властью римлян. Если Бог допустил эту власть, я ей подчиняюсь, мне главное – продраться через всё это и сохранить ту личность, которую Бог вложил в меня, неповреждённой. Бог сделался Челове­ком, чтобы сделатьчеловека Богом, есть такое выражение. А Шойгу говорит: «Хоть с дьяволом договор заключим, лишь бы победить в Чечне». Вот они и заключат с дьяволом договор. А христианин должен сказать: «Пусть всё сгорит, но с дьяволом договора не заключу». Для меня страна должна быть только христианская – и ни один враг не родится, никто не придёт и не нападёт, если будет Бог. Захватили враги землю, 75 лет правили, и наконец народ не выдержал – возопили и заплакали. И Бог внезапно даёт...

- Горбачёва?

- Да. По данному им величию, которым они сумели правильно воспользоваться, есть только два человека: Горбачёв и Сол­женицын.

- Но кто должен был сделать то, о чём вы говорите, – осудить коммунистичес­кую партию! Ельцин? Но он сам бывший коммунист, и ему, видно, нелегко было репрессировать своих бывших однопартийцев. Кто?

- А скажи: «Я должен решать». С себя начни. Когда Давид вышел против Голиа­фа, он был мальчишка против великана и взял с собой пять камней. И залимонил ему прямо в лоб. По-другому никогда не было. Только на себя надо рассчитывать и только с себя спрашивать, ни на кого не смотреть. Солженицын писал, что, если бы «воронки» встречали выстрелами, зах­лебнулась бы адская машина. Но каждый думал – пронесёт мимо. А завтра приедут за тобой... Мы должны принести покаяние. Иконы чудотворные плачут. Одних мироточивых икон по России более трёх тысяч. А поче­му? Потому что у нас глаза сухие. По великим милостям Бог ещё нас терпит и не уничтожает.

- Вы верите, что народ когда-нибудь повернётся к Богу?

- Я допускаю, что так может быть, у оптинских старцев есть пророчество об этом. Но никаких признаков этого нет. Нигде, никаких!

- Значит, церковь нам не поможет, сами не хотим. Из 600 тысяч два человека спасутся!

- Да.

- Но мы-то не вписываемся в процент...

- Иоанн Златоуст проповедовал против пьянства, его никто не слушал, но он сказал: «Перед Богом я верный оказался, я свидетельствую, моя награда выше». Моя задача – быть верным. Человек говорит: «Увы мне – слушаю, а не делаю». Но это «увы» уже есть начало покаяния… Беседу вёл Сергей Кочевников.

Авторское отступление. Лапкин многие годы говорит одно и то же. Он просто вынужден это делать, как учитель, ученик которого вот уже десять лет не может уяснить, что «дважды два – четыре». Где уж тут переходить к высшей математике!. Идея возмездия за всё, содеянное коммунистами на русской земле, казалось, вообще не должна вызывать  споров. Если мы не наказываем носителей и последователей этой палаческой идеологии, то чего же тогда к пожизненному заключению осуждают убийц, насильников и растлителей?  Их поступки не страшнее дел того расстрельщика из НКВД, именем которого в Барнауле названа улица. Расстрельщика наказал только Бог: к концу жизни чекист спился и стал эпилептиком.

Под разговоры о том, что коммунисты все сплошь старики, которых надо оставить в покое, вырастает новое поколение желающих вершить судьбы человеческие, снова готовое «желез­ной рукой загнать человечество к счастью». После августа 1991 года, когда существовала возможность введения запрета на профессию для носителей антигуманной идеологии, сами комму­нисты много кричали о правах человека, которые, как они вдруг вспомнили, надо уважать. Уважили. Но рассевшиеся везде боль­шевики стали выгонять неугодных из районных газет, лишать их работы и самой возможности заниматься любимым делом, как это было, например, с создателем Школы гуманитарного обра­зования, который в результате деятельности, например, товари­ща Петренко остался на улице. Коммунисты, не глядя ни на кого, «де-факто» ввели запрет на профессию для своих оппонентов – зато все большевизированные тётеньки и дяденьки по-прежнему заполняют школы, насилуя детские души светлым образом Ильича и рассказами о том времени, когда «всем было хорошо».

Может, Господь и накажет их, но люди что-то слишком много перекладывают на Бога.

Лапкин требует выполнения заповедей Господа с библейским максимализмом. Но христианская цивилизация уже дожила до своей зрелости – возраст, которому гораздо больше присущ поиск компромисса.

С Лапкиным проще соглашаться, чем понять. Вот никто и не пытается понять смысл лапкинской проповеди. А смысл прост: всё должно быть по-честному. Взаправду. Мы за советские времена привыкли, что для хорошей жизни достаточно просто «делать вид»: проголосовал со всеми – «плюсик» от парторга. А сегодня: сходил в церковь – «плюсик»... От кого?

Атеистическое время кончилось. Люди, всегда подозревав­шие «что-то всё-таки есть», согласны с наличием Бога над всеми нами. Но на этом хотели бы всё и закончить. Церковь в условиях рынка идёт навстречу потребителю: венчание и крещение, напри­мер, стали лишь дополнительным аттракционом в программе праздничного дня.

Нынешняя православная церковь, по мнению Игнатия Лапкина, – во-первых, шоу-бизнес для стариков, как, например, Шура – шоу-бизнес для молодых. Ну не платят старики деньги за Шуру! Значит, надо ловить их на другие песни. Во-вторых, нынешняя церковь – индульгенция для беспокойных, обряд, который многие исполняют «на всякий случай», лишним не будет, ведь необреме­нительно. Истинная вера – во всей полноте, которой требует Лапкин – непопулярна именно потому, что обременительна. Она непопулярна среди священнослужителей, которые отлично пони­мают, что в результате выполнения всех библейских канонов при крещении, отпевании, при остальных церковных службах хлопот станет больше, а доходов – меньше. Она непопулярна среди простых людей, потому что «люди с улицы» вообще-то рассчиты­вали купить прощение и душевное спокойствие просто за энную сумму денег. А тут надо духовно перерождаться!

Надо. Если есть Бог, значит, есть дьявол, есть рай и ад, награда и наказание. Большинству людей по понятным причинам хочется в рай. Но «из шестисот тысяч вышедших из Египта в землю обетованную вступили лишь двое» – те, кто верили в Него. Надо просто сделать свой выбор: или ты хочешь спастись и тогда живешь по Библии. Или жить по Библии хлопотно – но тогда нечего ходить в церковь со свечкой и лицемерить перед самым лицом Бога. Ведь лицемеры будут наказаны тяжелее, чем неверующие, ибо первые лгут, а вторые заблуждаются... Автор» («Свободный курс» 10 февраля 2000 г. стр. 5).

Извинения за ошибку

«В “Алтайской неделе” № 29 от 15-21 июля 1999 г. прошла информация о том, что Преосвященнейший Антоний, епископ Барнаульский и Алтайский, в одном из своих выступлений заявил, что Крестовоздвиженская община Русской Православной Церкви Заграницей “Представляет одну из зарубежных христианских конфессий, к православию никакого отношения не имеющих”. Пресс-центр Барнаульской епархии доводит до сведения читателей «АН», что сказанное владыкой эта публикация грубо исказила, также, как и высказывание о старосте Крестовоздвиженского храма РПЦ заграницей Игнатии Лапкине. Редакция приносит извинения за ошибку, допущенную при публикации» («Алтайская неделя» № 8 стр. 3, 17-23 февраля 2000 г.).

Проповедник ИгЛа, (Пр. 30:28; Екк.12:11; 2 Кор. 6:9; 1Кор. 9:22)

Проповедник яростный и жгучий, (Иep. 6:9-15)

Правду поднимающий на щит.

Ереси любой развеет тучи,

И каким бы ни был лгун могучим

Из патриархии – обличит.

Зал, где его пламенные речи

Можно слышать, не бывает пуст.

Кто бывал и будет с ним на встрече,

Непременно скажет: Златоуст.

Лишь Господь один ему Указник –

Всем любовь внушающий и страх.

В Боге жизнь ему – великий праздник.

Остальное – тление и прах.

Проповедь его неотразима,

Истиною дышит и живёт.

Нет в ней слов, летящих цели мимо

Все в разящий пущены полёт.

Сам же испытавший ад ГУЛага,

Он на мир отнюдь не обозлён,

И как видим, даже счёл за благо,

Претерпеть свои мытарства он.

Пламенем пылает, а не тлеет

В этом человеке ум и честь.

Что-то он от Никона имеет,

И от Аввакума много есть.

В обличеньи нравов он неистов,(4 Цар. 9:11)

И державных не боясь чинуш,

Раскрывает бредни атеистов,

Мерзкие деянья коммунистов,

И марксистско-ленинскую чушь.

В обстановке светлого покоя

Проповедь проходит всякий раз.

И текут из уст его рекою

Притча, стих, молитва и рассказ...

 * * *

Мне трудно дать его портрет:

Подобен он волшебной лампе,

Что гонит тьму, являя свет.

...Игнатий Тихонович Лапкин ...

(С величайшим уважением и поклоном Рогов Владимир Егорович. (63 года) Тел: 24-81-94 г.Барнаул. Декабрь 1998 – февраль 2000 г.).

«Проповедь в... СИЗО»

«...Задавались ли вы вопросом, кто выходит к нам из-за тюремного забора: зверь или человек? Мало кто помнитт ныне заповедь Христа посещать и утешать узников (Евангелие от Матфея 25 гл.). А ведь узники-то эти выйдут к нам, не в Китай, не в Турцию... Жить будут среди нас. Есть страны, где попавший в тюрьму по третьему разу может схлопотать пожизненный срок. У нас же частенько и шестикратных рецидивистов выпускают на свободу. И сколько их ненависти выплёскивается на всё и вся. Их родственники, друзья, знакомые – это то поле, на котором высевают они полновесный заряд неотмщённых обид, оскорблений, которые они перенесли, перетерпели за колючей проволокой. Проповедник Игнатий Лапкин»(Журнал «Милиция» № 1 январь 2000).

«Человек-игла, или Среди святых и грешных»

«А впереди у нас тюрьма. Немного осталось...» – Игнатий это сказал спроста, без всяких кривых намёков на текущую жизнь и политику, однако «тюрьма» все равно прозвучала невесело, хотя именно к тюрьме лежал наш путь.Сергей МАКАРОВ

...Утлый автобус размером со спичечный коробок докатил нас до окраины Барнаула, и дальше мы пробирались закоулками-переулками среди одноэтажных хибар, которые густо лепятся обыкновенно по окраинам городов, делая их похожими на большую деревню. А впереди на вершине горы – облако ни облако, селение ни селение – выделялись застройки, которые теснились друг к другу и, похоже, парили над городом, контролируя окружающее пространство. Огромное беззвучное существо, похожее на НЛО.

– Это и есть тюрьма...

Когда мы перешли речку Барнаулку, дорога стала забирать круто вверх. Стылый воздух был чист и прозрачен, как прозрачен и чист он бывает в зимние, морозные дни, и только в низине, где мы были минутой назад, за рекой, густо стелилась чёрная пелена дыма. Контраст был разительный. Там – чадно и копотно. Здесь, на высоком речном берегу, – светло, снег искрит, зеленеют молодые сосны... И если бы не тюрьма! Она явно занимала не свое, чужое, ей не принадлежавшее место в природе.

– Так! Так! Всё верно, – согласился Игнатий, и голос его прозвучал в тишине, как из камеры-одиночки. – Так! Так! Здесь когда-то был женский монастырь. Для монастыря оно, верно, место достойное, лучше не бывает. А потом, в революцию, сюда явился красношлемный отряд. Понимаешь? Монахинь поставили у обрыва и, как водится, расстреляли. И старых... И молодых... И вообще... В этих местах были массовые расстрелы. В братских могилах лежат здесь сотни и тысячи... Я покажу...

С широкой накатанной дороги мы свернули на узкую, в один след, тропинку, и вскоре, через полсотни шагов, в деревьях я увидел заснеженный обелиск серо-зеленого мрамора. На могильном камне была выбита надпись. «Невинно убиенных, – прочитал Игнатий и после первых слов медленно перекрестился, – невинно убиенных пусть сила правды воскресит». Прочитал и опять помолился.

Потом мы молча постояли, сняв шапки.

ИГНАТИЙ ЛАПКИН. ОН ЖЕ ИГЛА

Когда в редакции «Вёрст» мне дали пачку документов и газетных публикаций, где так или иначе светилось это имя, я, прочитав, растерялся. Повеяло вдруг неизъяснимой тревогой и ясно стало, что дело это необычное, непростое, возможно, с мистической начинкой, и самым разумным было бы отказаться от него, не ввязываться.

Кто же он всё-таки, этот загадочный Игнатий, Игнатий Тихонович Лапкин, Иг. Ла? Рядовой политзек недавних времен, канувших в Лету? Неистовый пророк-обличитель, которому открыты тайны Божьего бытия – глас вопиющего в пустыне – или новый Аввакум, гремящий огненными словесами в защиту чистоты веры? То он в узилище заточён и срок мотает. То на свободе печки кладёт, зарабатывая на пропитание. То вновь в темнице. Одни хулят его, сочиняя о нем небылицы. Другие внимают.

Кто же неугомонный сей?

Воображению рисовался некий богатырь – не подступись! Зашибу! Отыди! – впору действительно отказаться было от поездки на Алтай. Но задание на то и задание, чтобы его выполнять...

– Мир дому сему! – сказал я с порога, как учили мудрые люди.

– С миром принимаем! – ответили из глубины комнаты. Навстречу вышел бородатый старец в рубашке навыпуск и подпоясанный тесьмой, по-старинному. Ростом он был невелик. Телом худ. Какое уж там богатырство! Он был, как пушистый шмель, в движении – борода и седеющая шевелюра усугубляли сходство, – казалось, дунь посильнее – и полетит он по воздуху, как невесомый. Правда, насчёт шмеля добродушного я, кажется, малость ошибся. Нет! Это был задиристый, непримиримый боец, воин веры, который всю жизнь посвятил изучению Священного Писания. И не только изучению – претворению его в реальную жизнь.

Обстановка в комнате была крайне проста. Письменный стол. Две кровати железные. И книжные стеллажи от пола до потолка. А в красном углу, конечно, – иконы, иконы, иконы... Да ещё возле дверей швейная машинка – безраздельная собственность Надежды Васильевны, жены и верной спутницы Игнатия, на плечах которой лежит все бремя хозяйственных забот...

...Меня, всем опасениям вопреки, они встретили приветливо. Я был простужен, нутряной кашель замотал, и Надежда Васильевна тут же кинулась отпаивать меня чаем, настоянным на травах. А Игнатий Тихонович рассказывал о себе не таясь.

– Я пять тюрем прошёл, – говорил он. – Баланду всякую похлебал. А барнаульскую тюрьму признаю как лучшую. И кормёжка здесь приличная. И чистота. И обхождение... Наверное, это по молитвам расстрелянных монахинь... Впрочем, что я говорю? Лучшая тюрьма – это та, которую разобрали по кирпичику. Верно?

НЕМНОГО ИСТОРИИ, ИЛИ ПЕРВЫЙ МОНОЛОГ ИГНАТИЯ ЛАПКИНА

– Смертная баня, которую устроил России Ленин, страшно отзовется на духовной жизни народа. Уже в 1918–1919 гг. казнено 28 епископов и 1414 священников. В 1922 году – 2691 человек из белого духовенства, 1962 монашествующих, 3447 монахинь и послушниц. «Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам... расстрелять, тем лучше». Это жаждет крови ВИЛ, Ленин. И тысячи! Тысячи невинных полягут ещё...

Однако при Патриархе Тихоне церковный народ в целом сохранял свою внутреннюю свободу и чисто православный облик. Хуже стало, когда власть церковную незаконно возьмёт митрополит Сергий, он станет внедрять в сознание верующих, будто христианство по существу не отличается от коммунизма, и будет преследовать цель – установить противоестественный союз между безбожной властью и Православной Церковью, союз Христа и, по сути, дьявола.

Ересь ересей стала незыблемой для Московской Патриархии после принятия декларации Сергия в 1927 году. Тотальный обман стал нормой для архиереев и почти всех священников. С этого года епископы, все без исключения, подбираются Советом по делам религий. И, конечно, самые подходящие, с точки зрения властей! Даже ныне действующий Патриарх Алексий II избран с «благословения» руководителя КГБ Крючкова, который всем гэбэшным управлениям заранее разослал шифровку, предлагая способствовать, чтобы на патриарший престол был избран угодный им Ридигер.

Характерной чертой церкви стали ложь и ложное, показное смирение. Из среды служителей алтаря вербовались агенты для слежки и доносительства. Об этом не умолчать. После выпаривания в пробирках КПСС родился новый тип священника, трусливого и на всё согласного с безбожными властями ради чечевичной похлебки. Любому человеку, без предвзятости рассмотревшему духовное состояние Московской Патриархии и тех, кто осквернился сотрудничеством с антихристами, понятно, где Божия правда. Кто более прогибался перед советской властью? Кто столь щедро курил ей фимиам, как не Московская Патриархия? Вот хотя бы несколько выдержек из славословий тех, кто предавал Церковь Христову. Патриарх Христофор: «Маршал Сталин... под руководством которого ведутся военные операции... имеет на то обилие Божественной благодати и благословения». Тирану, кому и в аду мало места, другой патриарх продолжает самым бесстыдным образом кадить по случаю его смерти.

Коммунисты фактически сумели создать свою карманную, удобную, во всём им послушную госцерковь. Иерархи церкви от коммунистов получали даже ордена и медали. Награды! Но для христианина награды – это следы бичей на спине за исповедание Христа.

Теперь добавим сюда экуменизм. Это тоже неотъемлемая часть сергианцев, участников всеереси на бесовских радениях в мировом Совете церквей, прообразе церкви Антихриста. Коммунисты, те, хотя и безбожники, однако к концу своего пребывания у власти все же как-то сделали шаг к покаянию, признав, что немало наломали дров, что на их совести репрессии, кровь народа, гонения и притеснения всевозможные, названы даже имена особо ярых приспешников режима... И только Патриархия, тайно и явно тому режиму служившая, словно набрала в рот воды. И это наши светлейшие и чистейшие, кто должен быть совестью народной. Ни гугу! Ни единого слова покаяния! Давно рассекречены агентурные клички архиереев и благочинных, но ни «дроздовым» ни «адамантам», ни «аббатам» вроде как и не стыдно. Земля вопиет – покайтесь! А они зовут к миру и пугают расколом. «Да не думают, однако, – говорит Григорий Богослов, – что всяким миром надобно дорожить, ибо знаю, что есть прекрасное разногласие и самое пагубное единомыслие; но должно любить добрый мир, имеющий добрую цель и соединяющий с Богом. Но когда дело идёт об явном нечестии, тогда должно скорее идти на огонь и меч.

Всего страшнее бояться чего-либо более, нежели Бога, и по сей боязни служителю истины стать предателем учения веры и истины».

КТО И КАКИЕ ГОЛОСА СЛЫШИТ

Чем больше я слушал этого странного и колкого человека, тем сильнее укреплялась уверенность, что вселенские часы, если таковые возможны, по неизвестной причине дали сбой – а вдруг умышленный? – и, вместо того чтобы появиться на свет где-то на заре апостольской раннего христианства, этот непоседа петушиного характера, досаждающий всем и вся несдержанным, дерзким словом, родился с задержкой как минимум на две тысячи лет выговаривать сильным мира сего правду в глаза, которую, по его убеждению, они извратили до непотребства и продолжают искажать каждый день.

– За всю жизнь, – говорит Игнатий, – а мне уже на седьмой десяток пошёл, за всю жизнь я ни разу не осквернил своих уст неправдой. Даже в тюрьме, на допросах...

Ладно, пусть часы мировые ни при чём. Но не зря же молвится, что пути Господни неисповедимы. Живёшь, коптишь беззаботно небо и не ведаешь, что в любое мгновение мир для тебя способен повернуться самой неожиданной стороной. Был здоров и при силе – а пришло бессилие и нездоровье. Жил, процветал – глянь, не стало тебя, уже поют отходную. Ушёл и следа не оставил. А бывает чудесное. Вроде, как все, тянешь лямку, ешь, спишь, и вдруг, как луч невидимый, пронзает, освещая каждый закоулок души, наполняя её чудесной силой. Немногие через это прошли, но есть счастливцы. Человек и внутренне меняется и внешне. Он сам не понимает, что с ним сделалось. А людям, его окружающим, «ясно», им кажется, что их друг повредился, они крутят пальцем у виска, дескать, смотрите-ка, парень наш «того», спятил, кажется...

Игнатий это прошёл, когда был ещё матросом Дальневосточного флота. Однажды, неожиданно для себя и сослуживцев, ночью в казарме прочитал вслух: «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидёт Царствие Твое, да будет воля Твоя...»

Мосты были сожжены. И вскоре, как следовало ожидать, его упрятали в психушку. Хотя никакие врачи не способны объяснить подобных метаморфоз. Обновленному сознанию, кроме Священного Писания и молитвенных слов, уже ничего более не надо. Все помыслы – к небу. Человек любые гонения готов претерпеть... У Игнатия вдобавок открылась способность к иностранным языкам. Прежде не понимая в них ни аза, он научился свободно изъясняться на английском, французском, немецком... Откуда? Что? Психиатры много лет кололи и пичкали его всяким снадобьем, искали улики, что действительно он болен и неисправим. Даже в тюрьме донимали.

– А вы голоса какие-либо слышите? – допытывались они. И он понимал, чего добиваются от него, но, бессильный противиться, позволял себе улыбнуться.

– Конечно! И много раз на дню.

– Какие? Что за голоса?

– А вот... В камере зеки матерятся. С утра до вечера слышу...

...Первый срок он получит за то, что вслух прочитает и запишет на магнитофон – затем тиражировать станет и тайно распространять – «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, сочинения Златоуста, Иоанна Кронштадтского, Игнатия Брянчанинова, Жития Святых, в том числе и новомучеников, пострадавших от советской власти... Был, однако, оправдан. А вскоре арестован вновь. На свободу выйдет в 1987 году, когда по Указу Президиума Верховного Совета СССР были освобождены все 210 политзаключенных страны. И он в их числе. Ещё через пять лет будет реабилитирован. И с тех пор каждую неделю по вторникам посещает тюрьму, читает там проповеди, распространяет церковную литературу...

Кроме того, ведет курс по изучению Священного Писания в Государственном техническом университете. Нередко выступает по радио и с газетных страниц. От митрополита Виталия, Первоиерарха Русской Православной Зарубежной Церкви, имеет благословение на всестороннюю миссионерскую деятельность – проповедь слова Божия, защиту и укрепление веры в Российской Православной Церкви. Подобных проповедников на пространствах России более нет никого. Он единственный. И он не самозванец.

КОРЕНЬ ЗЛА, ИЛИ ВТОРОЙ МОНОЛОГ ИГНАТИЯ

– Когда меня спрашивают, что такое Московская Патриархия, я отвечаю одним словом: «Ложь!» А если двумя словами: «Страшная ложь!» Может быть, я святотатствую? Нисколько...

Узок и тесен путь, ведущий в Царство Небесное. И начинается он, между прочим, уже на земле, при жизни, когда человек восхотел перешагнуть спасительный церковный порог. Однако самая первая ошибка нынешнего православия – неправильный вход в Церковь. Принять крещение ныне проще пареной репы. Мзду уплати – и препятствий нет. В лучшем случае священник для проформы спросит, веруешь ли, а может и не спросить. Для взрослых крещаемых даже не нужно стало поручителей, кого называют крестным отцом и крестной матерью. Нередко можно увидеть, как возле купели выстраиваются и по 10, и по 20 человек. Солдатским строем в объятия Христа! Покадил поп кадилом, ладошкой помочил макушку несчастному человеку – и готово дело. Иди! Теперь ты крещёный!

А это обман! Профанация ключевого таинства, на котором зиждется всё христианство. Мочёный – не крещёный! Он как был для церковной жизни чужим, чужим и остался, хотя крестик ему нацепили на выю. Подобным способом окрещенные – не спасутся. И невозможно представить всех последствий этой жуткой трагедии для человека. Без оговорок надо признать, что священники в данных случаях просто-напросто обманывают, не ко Христу ведут людей. Не ко Христу! Настанет час, и в Судный день лжецы ответят за это.

Я знал одного батюшку, он в тюрьме за малые сроки окрестил 740 заключенных. Казалось бы, великий деятель. Стольких обратил! Но я тоже ходил в ту тюрьму и знал этих неофитов, беседовал с ними. Могу засвидетельствовать, что окреститься они окрестились, однако как были наркоманами, куряками, матерщинниками, гомиками – ими же и остались. Крестились они без покаяния за прошлую недостойную жизнь, без сокрушения и желания открыть новую – чистую страницу в своей исковерканной жизни. (Речь идёт о Скачкове о. Михаиле)

Кому же нужна показуха и пустая цифирь? Кстати, работники Патриархии много трубят о восстановленных храмах. Разумеется, хорошо, что храмов больше становится. Только не тем утешаться надобно. Настоящая радость не в кирпичах, ажурно сложенных, не в одеяниях и ризах, не во внешнем благолепии – а в истинном единении с Богом. А если тяп-ляп да кое-как, для денег или для «политики», то очень скоро и горько восплачем...

Что же касается крещения, то, согласно канонам, совершается оно полным и троекратным погружением. «Во имя Отца. И Сына. И Святого Духа». И мало человека в воду погрузить. Что из того? Был грешник сухой, станет грешник мокрым. Главное, чтобы в человеке внутренний переворот совершился, произошла встреча с Христом и чтобы он стал жить по-христиански. Опять же канонами предусмотрено для этого обучение – катехизация – от нескольких месяцев до трёх и более лет. И пока оно длится, обучаемый числится в разряде оглашенных. Он в ряды верных ещё не принят. Он как бы проходит испытательный срок. И когда на литургии дьякон возглашает: «Оглашенные, изыдите!» – это не просто дань раннему христианству, это команда, чтобы те, будучи ещё не принятыми в церковный круг, покинули общество молящихся и ушли в притвор, поскольку начинается та часть службы, где имеют право присутствовать только верные. А кто-нибудь выходит? Никто! Так неужели слова эти – пустое сотрясение воздуха? И поскольку команда покинуть храм игнорируется, церковь становится проходным двором. Христиан там горстка. Остальное – жижа! Пульпа! Рядом с верными не только оглашенные стоят, но и обыкновенные зеваки с улицы, которые зашли поглазеть, потолкаться... Однажды, будучи проездом в Киеве, я посетил Владимирский собор и – грешен – битый час простоял у входа, вёл учет шатунам, которые то входили в храм, то выходили.  Без малого человек 700 насчитал. Столько вошло в храм и столько же вышло...  Вокзал! Настоящий вокзал! Таковы порядки и распущенность в церквах.

Всех канонов и правил, регламентирующих церковную жизнь, на Вселенских соборах принято 719. Из них 413 ежедневно и умышленно нарушается. Ну какая же это церковь?

* * *

Однажды я спросил:

– Игнатий Тихонович, прости! Ты так смел и отважен. Даже против иерархов высоких поднимаешь голос. А нет ли сомнений в собственной правоте? Богу ли служишь?

– Да, – ответил он. – Иду не оглядываюсь, кто передо мной, патриарх или кто-то. Я обязан сказать истину. И утверждаю, что чище, выше и красивее, чем православие, нет ничего. Но преступники попы сумели спрятать от народа живого Христа. Храм Божий они превратили в торговый дом. «Дай-дай!» Для них деньги на первом месте. За крещение – плати. За венчание – плати. Умер – плати. А молиться не учат. Мне больно, когда люди приходят в церковь и уходят, ничего не познав, народ остаётся во тьме, а виноваты они, священники, – они скрыли Христа. Нет проповеди! Нет живого слова! Это самые страшные враги истины Христовой. А станешь им говорить – сразу злятся. Они ненавидят слово Божие. Я правду говорю, а когда человек говорит правду, рядом Бог»

(«Версты» от 29.02.2000 г.).

«Умереть и воскреснуть»

«Старинное алтайское поселение обрело новую жизнь через православную общину. Из деревни с говорящим названием Потеряевка – второе письмо. Сергей МАКАРОВ

А паспорт носитес собой?

Всё было как в детективном кино. Едва я отворил калитку во двор, у меня тут же спросили паспорт. Вопрошающий был строг, как начальник конвоя строг к подконвойному, словно я ненароком забрел не туда. Вчера меня уверяли, что по указанному адресу находится православная церковь, однако вокруг ничего церковного не было, ни колокольни, ни купола под крестом, а одноэтажная хоромина в семь окон без наличников по фасаду – вход со двора, окна зашторены – смотрелась нелюдимо и мрачно. Вдобавок эта охрана... (Третьяков Игорь)

Тем не менее молодой человек, меня задержавший, был весьма приветлив. Редкая бороденка по-детски курчавилась у него по лицу и, просвечиваясь насквозь, делала его ещё более дружелюбным.

– Ну, брат, ты даёшь! – улыбнулся я, озадаченный столь резким приемом. – Ты зачем такой строгий?

В ответ он тоже улыбнулся, и голос его враз потеплел.

– А-а... Вы, наверное, корреспондент? Тогда ладно, проходите. Вас ждут.

Так что с адресом ошибки не было. А церковь, обыкновенная православная, находилась именно здесь. Только, не имея внешних опознавательных атрибутов, она как бы спряталась внутри этой неказистой хоромины с семью окнами по фасаду. Остальное – хор певчих, горящие свечи, священник с кадилом – все было привычно, как всюду, и вместе с тем...

Что-то было не так. Почему, к примеру, служба служится в обыкновенной избе? Не в обычном храме, что было бы более пристойно. Почему женщины низко, почти до глаз, подвязаны платком, как монашки? Почему так много бородатых мужчин? Почему все подпоясаны тесьмой поверх рубашек? Казалось, я угодил куда-то в прошедшие времена, в компанию старинных русских людей, каких можно увидеть разве что на картинах художников. Вездесущий Игнатий Лапкин, с кем мы познакомились накануне, после заутрени мне кое-что объяснил. Он принял моё удивление как должное.

– У нас община особая. Мы относимся к Русской Зарубежной Церкви. И таких общин по России, я думаю, не сыскать...

...Многое опять упиралось в его тюремные дела. Когда его брали и судили за самиздат, он был уже владельцем крупнейшей духовной фонотеки, равной которой, возможно, не было в мире; там были Жития Святых, начитанные на плёнку, и произведения запрещенных в Советском Союзе писателей, и поучения отцов церкви; общий объем звучания превышал 1200 часов (а всего с интервью с раскулаченными и репрессированнымим – 2500 часов непрерывного звучания); и вся эта роскошь, угодив в разряд вещдоков, после суда уничтожена.

Кто бы знал, что Игнатия освободят? Что его признают жертвой политических гонений? Здравствуй, кум, под лестницей! Отдай, не греши! Возврати моё законное! А возвращать-то нечего, всё в огне сгорело. И тогда в порядке компенсации ему отдают целое подворье в черте города Барнаула общей площадью свыше 200 квадратных метров. Но Игнатий Тихонович – бессребреник! И поскольку церковная община, старостой которой он является, не имеет места для богослужений, всю полученную недвижимость он, разумеется, отдает в пользование общине, половину под церковь, половину под жилье тем верующим, кому негде преклонить головы. Лично ему ничего не надо.

О БОРОДЕ. ДОСТОИНСТВЕ. И БОЖИЕЙ ДЕСЯТИНЕ

(Из бесед с Игнатием)

– Когда меня спрашивают, что в моей деятельности главное, я показываю на общину. Ранее совершенно чужие, разные по взглядам и положению люди – студенты, служащие, рабочие – сделались единой семьей. Роднее родных! У них всё едино – и пост, и молитва, и милостыня. Все знают друг друга. Что у кого в семье? Кто куда уезжает? Кто заболел? Как дети? Кого навестить надо? За кого помолиться особо?

– Но зачем в Зарубежную Церковь переходить? Своей, Московской мало?

– В «московской» церкви сплочения среди верующих, как у нас, нет и в помине. Там даже священник не знает всех «прохожан». Одни приходят, другие уходят. И они сами не знают друг друга. Там нет единства. И мы долго думали, как избавиться от мерзости такой. И Бог дал, по молитвам. Мы начинали – нас было 12. Стало – 70. Принимаем не всех, и приживаются тоже не все, человек, наверное, 40 пришлось отсечь.

– Как? Почему?

– Причин много. К примеру, мы не принимаем в свои ряды пьяниц и трубокуров. И только из-за бороды отсеялось человек десять мужчин. Бороду бритвой не трогать! И это обсуждению не подлежит. Так же как женщине надо носить платок. Один дружок побрился – на год был удален за порог, пока борода вновь не отросла. Мы ни в чём и нигде не идём на уступки. Это только язычники, они в жизнь будущего века не веруют, стараются продлить молодость и ходят безбородыми, наподобие женщин. А борода, между прочим, знак мужского достоинства. Что Бог дал, то береги.

– Можно подумать, что клок волос – самое важное...

– Каждый пусть понимает, как может. Но Христос говорит: «В малом верен. Над многим поставлю». А наша община учит и воспитывает. Тунеядцев не держим. У нас каждый работает. Опоздал на службу – письменно объяснись. Опоздаешь вновь – батюшка может наложить епитимью, церковное наказание. Крикунов и бузотеров тоже не держим. Уважай звание христианина, себя сдерживай.

– А как вы относитесь к воинской службе? Есть у вас молодежь?

– Есть. И много. И всем говорим, что «косить» от армии для православного человека недостойно. Срок настал – иди и служи. Однако присягу не принимай. Присяга – это клятва. А сказано: «Не клянись». Но служи по совести. Раненых спасай. Грузы грузи. Пошлют на минное поле, где можешь погибнуть, иди безропотно и, если надо, умри как солдат. Только оружия в руки не бери. Ибо сказано: «Не убий». Меня спрашивают: дескать, так и армия не нужна? Нужна! На контрактной основе. Из числа тех, кто не верует. Армия в древности всегда наёмной была. И весь сказ.

– Хорошо. А в чём отличие вашей общины от церковной жизни в патриархии?

– Всех отличий не перечесть. Мы живем по канонам. В патриархии Церковь превращена в торговый ларёк. Свечки, крестики, книги, просфоры... Неужели Церковь созиждена для торгашей? Христос не зря опрокидывал столы менял и торговцев, бичом бичевал ослушников. Какие ещё нужны объяснения? Церковь – дом молитв есть, не купли. Здесь не место коммерции и наживе. А мы у себя даже все требы и таинства совершаем бесплатно. Мы же свои. Мы братья и сёстры.

– Но Церковь должна на что-то существовать. Надо платить зарплату священнику, певчим. Где средства брать?

– Тысячи лет существует такое понятие, как «десятина». Кто её отменял? По правилу каждый верующий обязан отдавать в церковь, священнику, десятую часть всех своих прибытков. От зарплаты. От пенсии. От торговой выручки. Не нравится? Жалко? Но это Божие установление. Ибо десятая доля всех доходов твоих тебе изначально не принадлежит. Это Божие! Отдай – не обеднеешь. Больше отдашь – больше к тебе вернется. Есть, кроме того, по желанию, и вторая десятина, на бедных и нуждающихся. Есть и третья – как жертва на свечу, на елей, на строительство храма, на бесплатную литературу, на даримые крестики при крещении. Лично я всю жизнь отдаю не десятину, а девять десятин...

– Кстати, о крещении... О нем много всяких кривотолков ходит.

– Да! Московская Патриархия таинство крещения, к сожалению, упростила и превратила в ничто. А наша община соблюдает заветы сполна. Надо понять, что всякое обливание и мочение головы при крещении за крещение не признается, кто так крещён, подлежит настоящему крещению, как совершенно не крещёный. Зато там усердно обучают, через какое плечо, правое или левое, надо передавать свечку во время богослужения.

– Через какое же правильно?

– Ни через какое! Торговля свечками в храме запрещена. Я же говорил... Могу добавить, если угодно: у нас, на Алтае, теперь родилась ещё одна, наша дочерняя, точно такая же община. Но это в деревне. Хотите там побывать?

ПОТЕРЯННАЯ В СТЕПИ... И ЧЕЛОВЕК ИЗ ПОЕЗДА

Первая страница этой необычайной повести, которая в наши дни получила неожиданное продолжение, помечена 1818 годом. На скрипучих телегах до алтайских степей каким-то чудом через леса, через горы, по бездорожью доехали-добрались мужики-кержаки аж с Рязани, с Сапожковского уезда. Потеряевы, Кубасовы, Рыжковы... Наверное, долго им грезилась вольная воля, земля и жизнь чистая, без притеснений, по Божиим заветам... Земли в Сибири не меряно. Разделывай сколько хочешь, скот разводи, пшеницу сей, служи царю и Отечеству... Новый посёлок назван был Потеряевкой, по фамилии старейшего поселенца. И к 1926 году здесь числилось 81 крестьянское хозяйство, 176 душ мужского и 169 женского пола. Веки бы вечные жить! А через тройку лет мужиков-кержаков Потеряевых, Кубасовых, Рыжковых вместе с детьми и стариками затолкают, как скот, в товарные вагоны, из вагонов затем перегрузят на баржу и потащат вверх по Оби на север, в Нарымский край, печально известный... В Потеряевке будет создан колхоз, колхоз превратят в совхозное отделение, а спустя полвека, если вести отсчет от разбоя, учинённого над потомками первопоселенцев, в деревне не останется ни единой живой души – и только подгнившие кресты на могилах сельского кладбища будут подсказывать, что в прошлом места эти благодатные, а ныне поросшие бурьянной травой, были когда-то заселены.

На просторах государства российского к тем временам несчетные тысячи деревень и сёл бесследно исчезнут с лица земли, растворятся, истают на пути к светлому завтра, к обещанному коммунизму, и Россия, Русь-матушка, Святая Русь, как часто её величают, благополучно забудет их, не оглянётся, чтобы помянуть-вздохнуть о потерях, ни единой слезинки не уронит, словно и быть тому. Что уж там плакать и горевать о какой-то безвестной деревушке, затерянной в глухой алтайской степи?

А разве были способы остановить распад и вымирание деревень? Процесс казался необратимым...

Однако неистребим кержацкий дух! Ревнителям, у которых градус горения выше бывает, чем у обычных рядовых смертных, перевода, должно быть, не было никогда и, к счастью, не будет. С Потеряевкой случилось событие из ряда вон, почти невероятное: начиная с 14 мая 1991 года жизнь её как бы началась по второму кругу. Именно в этот день, не отмеченный никаким Нестором-летописцем, на разорённое дедово пепелище явился с проходящего поезда, как с неба сошёл, человек, обвешанный узлами, баулами и корзинами. День был солнечный, тёплый, птицы взахлёб звенели звоном, остро пахло клейким берёзовым листом – человек осмотрелся, сбросил узлы и, встав на колени, надолго припал лицом к земле... В его багаже выделялись лопата, пила и топор, самый простейший, необходимый в деревне инструмент, а в корзине-плетушке теснились привезённые им на развод шесть куриц-хохлаток и горластый петух, который с этого дня будет будить на утренней заре и хозяина своего, и окрестности, как дневальный.

А человек поставит шалаш от дождя, вскопает огород под картошку и примется лепить саманную избушку к зиме. Здесь, в Потеряевке, у этого человека стоял отцовский дом, и здесь прошло его детство.

Человеком с поезда был Иоаким Лапкин, младший брат Игнатия. Их в семье было семеро братьев и пять сестер. Двое умерли в раннем детстве. Остальных разметало по всему Союзу от Камчатки до Москвы. Иоаким жил в Киргизии, каменщик, он строил в совхозах жилые дома и коровники, а был верующим, после принял сан священника. Потом в Средней Азии, как и везде, началась политическая кутерьма – «русские – в Рязань, татары – в Казань»; он перебрался в Омскую епархию, где служил в одном из приходов. В вопросах веры был строг, как и старший брат. Не без влияния, конечно, Игнатия Иоаким задумал создать общину верующих, кто так же, без подмеса, соблюдал бы Писание, каноны и правила. И вскоре следом в Потеряевку, желая здесь поселиться с семьёй, приехал из Новосибирска Виталий Устинов. Его родного отца когда-то за веру приговорил суд к 25 годам лагеря плюс пять лет высылки и пять лет поражения в правах... Виталий вырос в таких вот семейных преданиях... С Божьего пути его самого не свернуть. У него два сына растут – Савва и Илья...

Ветры дули попутные – через год и ещё приезжать стали семьями. И ещё... Словно криком крикнула земля, ранее оскорблённая и униженная, словно вновь из далекого далека, через горы и степи тележное колесо докатилось, и в укор властям, вчерашним и нынешним, как всегда, к живому делу безразличным, разоренная Потеряевка в одиночку стала подниматься из небытия. Приехали из Красноярска, Енисейска, из Барнаула. Есть люди из Казахстана. От человека к человеку по живой цепочке передается, что есть в Сибири место, где для души простор, где сильные духом и твёрдые в вере собираются в кучку – нет, не сектанты какие-нибудь, в чем обвиняют их злые языки, не отщепенцы-самозванцы, а истинно православные, соблюдающие заветы.

Ныне в Потеряевке проживают уже 45 человек!

Полторы тысячи писем от желающих приехать сюда. Только не всем путь открыт. Перво-наперво поселенец должен быть православным и подтвердить, что не пьёт, не курит, не матерщинник, не вор... А для тех, кто поселился здесь, принят устав, правила внутреннего распорядка.

«Каждый член общины имеет право заниматься любой непредосудительной работой. Запрещается торговать спиртным, табачным, покупать или брать на обмен ворованное. Всё подобное конфисковывается в казну деревенскую».

«Не должно выполнять обычную работу в воскресные дни и в двунадесятые праздники. Это же касается всех, кто приезжает помогать или в гости сюда».

«Запрещается рассчитываться спиртным за проделанную работу или добытую вещь. 3а нарушение – оплата в 2-кратном размере в деревенскую казну».

«Под страхом анафемы, отлучения запрещается жаловаться мирским властям, писать жалобы на жителей деревни, сексотничать, быть наушником. Любой спор решать на законном собрании. И только после обсуждения на собрании может получить «добро» на суд у внешних».

В уставе прописано всё до мелочей: и как детей воспитывать, и как оплачивать наёмных работников, и как землю беречь...

Из последних, кто пополнил деревенский ряд, – Николай Килячков и жена его Лидия. Они из Красноярска. Не нюхавшие никогда сельской жизни, они разводят теперь овец и свиней, держат корову. И даже заимели лошадь. А Игорь и Галя Глушковы – из Караганды. И тоже подворьем обзавелись. Разведение скота для жителей – главный вид заработка. Мясом и молоком ездят торговать в Барнаул.

«МЫ ЕЩЁ ЖИВЫ!», или весточка ИЗ...

Кто знает, какие плоды вызреют в Потеряевке? Какие напасти уготованы ей со стороны властей? В желающих вновь «раскулачить» её недостатка нет. Однако полтора десятка отстроенных, кирпичом обложенных, шифером крытых – как на картинке! – теремов есть. Есть электричество. Телефон. Есть крохотная начальная школка на пять учеников. Есть учительница. И своя медсестра. Есть церковь. К лету из Барнаула приезжают ещё две молодые семьи из городской общины.

...Я закончу это письмо о неизвестной России, а её глубинная жизнь действительно многим из нас малознакома, небольшим письмецом, которое необъяснимым чудом долетело сюда из далекого Нарымского края, печально известного.

«Добрый день, отец Иоаким! Мир вам! Недавно из газеты «Русь державная» узнали о ваших делах. Читали и от радости плакали, что Потеряевка, наша родина, вновь оживает... Столько лет прошло, но Господь сподобил вновь соприкоснуться с родным гнёздышком...

Я – Евдокия Титовна, урожденная Рыжкова, а муж мой – Иван Нифантьевич Потеряев. Мы ещё живы... Мы молодыми были, когда нас раскулачивали. Мы, Рыжковы, жили в одноэтажном брусовом доме, занимались хлебопашеством. Имели три двора. В одном находились машины: сенокосилка, жатка-самосброска, молотилка, веялка, бороны, два плуга, телега. Второй двор занимал скот: четыре коня, выездной конь с полной упряжкой, три коровы. Были овцы, бараны, куры, утки. Третий двор был предназначен для приезжающих гостей... На берегу рыжковского пруда была баня, кузница, мельница. Амбары стояли против двора. Всё конфисковано в 1930 году. Отца забрали в тюрьму, а нас увозили на подводах до Ребрихи, ж/д станции. Конца-края не было тянувшимся по дороге обозам. Расставание с родной землей – это страшная минута, если бы Господь не укреплял, не давал силы, то никто бы не выдержал той разлуки. Из Потеряевки было выслано семь семей: Рыжковы, Карелины, Скоковы, Потеряевы, Шинковы, Кубасовы, Шахурины... С баржи нас выгрузили в дикой тайге, на голый берег. Очень скоро люди стали сильно умирать, иногда хоронили всех в одну могилу, тела ложили друг на друга, некому было рыть могилы, такие все ходили ослабленные. Потеряеву Агафью Логантьевну мы, девочки, хоронили сами, и могилку рыли, и несли... Пережили мы многое...

А с вашей мамой и отцом мы когда-то дружили в детстве... Простите за беспокойство. Спаси Господи вас и всю вашу православную общину, цветник духовности и чистоты. Сделан ещё один шаг к спасению нашей многострадальной России. Теперь летят из маленькой забытой всеми Потеряевки слёзные молитвы ко Господу за всех нас. И слава Богу за всё – и за скорбь и за радость.

Господи, помилуй нас, грешных! Дай нам сил и терпения.

С низким поклоном – Иван Нифантьевич Потеряев и Евдокия Титовна Потеряева (Рыжкова).

P.S.Душа неспокойна всё-таки... Ивану Нифантьевичу дорогу до Потеряевки уже не одолеть, старый стал... А я, пожалуй вместе с сыном приеду показать ему нашу родину... Пусть знает. Бог ведает, может, и захочет он там остаться...»

(«Версты» от 04.03.2000 г.).

«Спаси и помилуй»

«Об истоках высокой духовности людей, воскресивших деревню Потеряевка на Алтае, – в заключительной части трилогии (см. также «Вёрсты» № 23, 25)Сергея МАКАРОВА.

Мы вышли на разъезде Подстепное. Поезд гуднул и растаял в ночной темноте, а мы остались одни на шпалах. Было около часу. Луна то выглядывала из-за туч, то снова пряталась. Вокруг стелилось стылое снежное поле. И даже негде укрыться от ветра. Коротать здесь ночь было бы малоприятно.

– Что делать будем, батюшка?

– А ничего! Господь всё управит, – успокоил меня отец Иоаким, с которым мы вместе возвращались в Потеряевку из Барнаула. – За нами лошадь должны прислать. Подождем немного...

Вскоре и верно, когда мы уже стали примерзать к подошвам, послышался бодрый голос.

– Ба-тюш-ка-а! Я здесь! Идите сюда!

По снежному целику, похожий на Деда Мороза, к нам приближался бородатый дядька в ватном кожухе и в шапке-ушанке с опущенными ушами. У него за спиной, чуть поодаль, в степи стояла лошадь, запряжённая в сани-розвальни. Пахнуло лошадиным теплом и сеном. Зимой на морозе сено всегда особенно остро пахнет, и от запахов этих, почти домашних, стало немного спокойнее и даже теплее.

...Ехать было недалеко. Но накануне метелью перемело и без того едва приметную санную колею, лошадь вязла в снегу и часто теряла старый след. «Но-о! Но пошла! – понукал возница. – Но, милая, шевелись!» Лошадь тащилась как могла, то резво порывалась вперед, то вовсе останавливалась, отдыхая. От её спины шёл пар... И если бы не частые вешки, натыканные вдоль дороги по сторонам, немудрено было сбиться и заплутать в этом голом полевом просторе. Но наконец мы въехали в берёзовый перелесок, а вскоре среди сугробов показалась и сама деревня. Под окнами высокой, в два этажа, избы лошадь послушно остановилась.

– Слава Богу! – сказал отец Иоаким, вылезая из саней. – Доехали. А это мой дом. Милости просим.

Наверху, в светёлке...

Я гостил в Потеряевке несколько дней. Довелось и на крещенском водосвятии побывать. И на всех утренних и вечерних службах. Должен признаться, переходя от семьи к семье, от дома к дому, я с трудом мог представить, что было раньше на месте деревни, где ныне и печные трубы дымят, голоса слышны, в сараях мычит и блеет домашняя скотина, под навесом, дожидаясь весны, лежит отборная семенная пшеница, дети катаются с ледяной горки – всё так естественно! На многие годы здешняя жизнь прерывалась, бурьян и тлен, мерзость запустения царили в этих, теперь отогретых, местах. Не было Потеряевки. И воскресла. Это было похоже на тайну. Подобное иногда испытывать приходилось у скрытых источников ключевой воды. Кругом толкотня, суета, пыльные ветры дуют, а чуть отойти и раздвинуть ракитовый куст – откроется чистое донце, паучишко, не боясь, сверху на паутинке пружинит-качается, на воде ни соринки – в упор глядит живой родниковый глаз земли, можно пригнуться и при желании испить, в роднике не убудет...

Ближайший посёлок Корчино, у которого Потеряевка находится как бы в подчинении, стоит в 15 километрах. Там сельская администрация, по-старому сельсовет, и контора совхоза, того самого, который похоронил когда-то, разорив, Потеряевку, там же и магазины, и лечебница, и средняя школа, до районного центра по асфальту автобусы бегают туда и обратно, а Потеряевка, как сирота, в стороне притаилась, автобусов, разумеется, сюда никаких, единственная связь – это по железной дороге, через разъезд Подстепное, где раз в сутки делает остановку ночной пассажирский поезд. Потеряевку такая изоляция устраивает вполне, потому что, по мнению её новых обитателей, в большом мире, её окружающем, ни покоя, ни тишины, одно распутство там, воровство и всякое непотребство, ведущее в погибель. Наверное, так же, во времена Аввакума и Никона, несколько веков назад размышляли и старообрядцы, желая уединиться, уйти в крепь, подальше от житейского зла.

– Навязались на нас эти попы! Попяры! – не понимая сути и раздражаясь от стиля жизни потеряевцев, ругательски говорят о них жители Корчина. – У них и вера какая-то не наша... Зарубежная, короче... Даже выпить у них не моги. Во дают!

– Конечно, – отвечают им потеряевцы в негласных прениях. – У нас ни драк. Ни безобразия. Ни озорства. Не то что у вас: хозяйка утром в сарай идёт корову доить – а сарай уже пуст, коровья требуха в кустах валяется. Жу-ли-ки! Разве можно так жить?

Здесь, в Потеряевке, даже воздух кажется иным. И отношения между людьми не как всюду. Если мужик – то почти боярин. Если женщина – боярыня. Лица строгие, собранные, полные внутренней тишины. Дети тем более на отличку. Мальчики с подпояской, девочки в платках. И каждый излучает свет.

И никогда! Нигде! Ни единого бранного слова или чтобы сивушным духом повеяло. Чистый родник! Право, русская ли деревня? Наша ли?

К сожалению, как и в барнаульской общине у Игнатия Лапкина, так и здесь тоже нет специально отстроенного храма. Летом «попы» собираются на молитву в развалинах бывшего клуба, который они подвели подкрышу, а над крышей водрузили крохотный купол с крестом, однако зимой, спасаясь от холодов, перебираются к отцу Иоакиму. Дом у него просторный. Внизу кухня, трапезная, спальня, а на втором этаже есть тихая светёлка. Пусть стены не по-церковному украшены – слева на фотообоях плещет морской прибой, справа желтеют осенние берёзы, зато тепло. Причём каждый, поднимаясь наверх, старается, если не занято, встать под «берёзами», к «морю» вставать опасаются. Разговаривать, даже шёпотом, в светёлке запрещено: святое место. А меня батюшка сразу предупредил, чтобы при возгласе «Оглашенные, изыдите» я обязательно спускался вниз и слушал молебны оттуда.

– Позвольте! Это ж некрещёных касается, – сорвалось у меня в собственную защиту. – А я крещёный!

– Может быть, – спокойно ответил батюшка. – Но вы не нашей общины. Понимаете? А справки от вашего священника, что не находитесь под епитимьёй, у вас нет. Так что извольте...

– В церкви! Справку? Вы, батюшка, извините, бюрократ.

– Не обижайтесь. Это древнее правило такое. Мы его соблюдаем. Только в старину справка называлась грамоткой. У вас её нет. А церковный порядок надо чтить. Даже нищему, чтобы просить подаяние около храма, полагалась грамотка, что он действительно беден и нуждается... Если вы доброе чадо матери-церкви, примите сие со смирением.

В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Я, конечно, смирился. О чём речь? А с батюшкой у нас много было бесед. И могу сказать, что в сравнении со старшим братцем своим Игнатием он немало выигрывает: и характером мягче, и манерами – по крайней мере, сломя голову не кидается никого обличать, но не менее, чем для Игнатия, каноны и правила для него одинаково дороги. Оба, если на то пошло, упёртые до предела. А хорошо это или плохо, не мне судить.

...Отца Иоакима по деревне все зовут тятей.

Душе тоже страшно бывает

По слухам, в горном Алтае, в недоступности, есть ещё деревенская община, где жизнь не менее строга. Я там не бывал, не знаю. Но могу поручиться, что детский лагерь-стан, как в Потеряевке, не существует более нигде. Правда, это не «Артек». И не «Орлёнок». Его даже лагерем трудно назвать, потому как больше похож на походный привал туристов. Шалаши. Навесы. Все сколочено из жердей. Все временно. На живую нитку. Чтобы уйти, оставить – и не жалко было. Но каждое лето здесь отдыхают без малого до ста человек. Я не берусь живописать жизнь лагеря. Его полноту и смысл проще понять из дневника Игнатия Лапкина, он и хозяин в лагере, и главный наставник. Его старанием лагерь создан и, невзирая на многие трудности, продолжает жить. Не имея детей собственных, Игнатий Тихонович полжизни отдает чужим, особенно из малообеспеченных, трудных семей.

Итак, ему слово: «Когда говорят, что нужно подавать милостыню, накормить алчущего, жаждущего напоить, то часто понимают это буквально: помочь деньгами, хлебом... Но Слово Божие учит, что у человека есть бессмертная душа, она также алчет и жаждет. И это надо помнить в работе с детьми».

«Мир вам, родные! Заждались вас... Вчера было 16. Ждём из Новокузнецка. Из Томска и Новосибирска. Наш трудовой православный лагерь готов к открытию».

«У нас дисциплина. Встаем на заре. Ходим только босиком. Вначале детки ропщут, морщатся, потом привыкают... Смотрим восход и закат солнца. Знакомимся с названиями цветов и трав. Учимся по голосам различать птиц. Эти уроки я сам когда-то получал от природы. Гнездо птичье – не разори. Родник – не замути. Битое стекло с дороги – убери. Бог надзирает и воздаст тебе тем же. Что посеешь, то и взойдёт».

«Ночь. Комары. Луна. Выводим детей на пшеничное поле посмотреть, как волнами ходит хлеб... Кричит перепел... Звёзды как свечки... Всего, что вольётся в душу, уже не забыть... Авторитет Библии и Слова Божиего воздвигай всюду, вовремя и невовремя, пожнёшь в своё время, если не ослабеешь. И что бы дети ни проходили в школе, всё разбери с ними с точки зрения Библии. Обрати их внимание на красоту, загадочность и целесообразность всего сущего. Сокруши ребра безбожества. Если не ты, то кто же? Если не сегодня, то когда? Спеши, не умедли».

«Молока в день уходит до 20 литров. Сплели несколько мордушек, четыре или три, рыба ловится, у нас её всегда достаток. А в огороде всёё растет буйно. Лук, укроп, петрушка, редис. На подходе помидоры и огурцы, а картошка пока – как горох...»

«Палатка чуть протекла. Зато шалаши стоят, как Ноев ковчег, сверху только шорох дождя слышен. И так сладко спать».

«Посмотрите, какие печальные глаза у коня, а его ещё и бьют. Дадим ему хлеба, он и нас на себе прокатит. Беру коня под уздцы – пастухи разрешили – и бегу, а дети по переменке сидят, трюхают в седле, не доставая ногами до стремени».

«На опушке у корявой берёзы встаём на колени помолиться за тех, кто в узах, кто на одре болезни, кто не может видеть этого леса, облаков, слышать этих птиц, дышать этим воздухом. Бывает, и душа ребёнка воздохнёт о неведомых нам страдальцах. Пусть чужая боль, ему доселе неведомая, станет его болью».

«На лугу рвём букеты. Дети играют. Не надо витийствовать, строжиться без нужды. Пусть резвятся. Бог не осудит моего оленёнка. Пусть прокукует своё кукушечка в белом платьице...»

«Берем лесную малину, аукаем и, сближаясь на несколько минут, славим Бога за чудесные Его дары. Всё это школа, кирпичики в фундамент веры... Полезно, думаю, ребёнку всегда показывать, что значит уже здесь, на земле, быть верующим. Потому что страшно жить, если без Бога».

...Живут в Потеряевке Плотниковы. Дмитрий и Марина. Марина – гречанка. Её отчество – Демосфеновна. А приехали из Чимкента. У них пятеро детей. Живут крепко. Овцы, куры. Корова. 90 свиней на дворе. 60 гектаров пашни арендуют под зерновой засев.

– У меня три сестры, – говорит Марина Демосфеновна. – Из Чимкента они каждое лето приезжали в наш лагерь. Теперь выросли и живут в Греции, а в письмах пишут, что если осталось что хорошего на душе от России, то это только память о лагере, он им теперь во снах снится.

Третий не лишний. И корова на облаках

Есть ещё одно имя, для Потеряевки не чужое. Если Игнатий волей судьбы стал известным проповедником, даже в Америку летал для выступлений, а Иоаким, как священник, окормляет и городскую и сельскую общину православных христиан, то третий их брат,Павел, может показаться совсем неприкаянным и невидным. Хотя как знать!

«Родился» Павел в тот день, когда, будучи уже взрослым, пришёл однажды в райком комсомола и сдал комсомольский билет. Он работал электриком на заводе и заочно учился в институте. А в Бога веровал не слабее братьев. Потому и в райком пошёл, что не хотел кривить, внешне быть под «серпом и молотом», а скрытно служить Кресту. Конечно, с работы его попросили. Из института тоже. Даже с женой проститься пришлось.

Так и жил, не роняя себя, словно свеча горела, этот добрейшей души человек. Но когда Иоаким задумал возрождать Потеряевку, откликнулся немедля. В нём проснулся крестьянский дух. Старшие братцы всё-таки метят на небеса, им бы крылья белые – и воспарят! – а Павел, как куст картофельный, стал укореняться в землю. Сад, птица домашняя, пасека... Родная стихия открывалась ему, как своему. Лошадь, бык, корова, тёленок малый – все обожают его, он с ними, как с детьми: кормит с рук, с ладошки, жалеет – и те послушно и благодарно засматривают ему в глаза, готовые кланяться, словно он знает некое слово, понятное им, но известное ему одному. В летнее время, когда в уборочную страду земля гудит тракторами и комбайнами, у его избы всю ночь до утра сверкает электросварка, и фермеры и совхозники, если обломаются в поле, едут к нему на ремонт. Он работает не покладая рук и с людьми тоже умеет ладить.

А прошлой осенью Павел окончательно всех сразил. Где-то он вычитал, что существует порода молочного скота, голштинофризами именуемая, равной которой не бывает. Голштинки дают молока втрое больше, чем представители любой иной породы. «В чём дело? – подумалось Павлу. – Зачем же держать на подворье малопродуктивный скот?» И отправился на поиск чудо-коровки, как известный ершовский персонаж за пером жар-птицы. Доехал до Москвы, до Института кормовимени Вильямса. В городе Лобня устроился на стройку монтажником, денег подкопил, и ему в институте за наличные рубли подобрали телушку, которой через полгода телиться первым теленком. Купить-то купил, а как на Алтай, однако, доставить четвероногую? В багажный вагон не сдашь. К самолету и близко не подходи. Неужели гнать пешим ходом по степям за тысячи километров? Для жителей Потеряевки и поныне загадка неразгаданная, как умудрился скромныйПавел Тихонович – на облаке, что ли? – сохранно доставить необычайный груз. Между тем коровья принцесса американских кровей уже мычит у него на дворе, к лету он ожидает теленка и верит, что рано или поздно вся деревня через неё будет иметь коров с мировыми надоями. Он же для общины старался, не ради себя. ...А пока Павел добровольно наложил на себя оброк: регулярно даже от беспородной своей коровки каждую неделю в летнюю пору бесплатно носит по ведру парного молока на пропитание в лагерь-стан.

– Пейте! Пейте! Я ещё надою... А скоро и вовсе молоком зальёмся...

Между прочим, в ближайшую осень он опять готовится в поход. Павел грезит о чистопородной романовской овце. Романовские овцы, как известно, дают лучшую овчину для шуб. По сибирским холодам самое оно. А где-то под Ярославлем, в Пошехонской стороне, несмотря на всеобщий развал сельской экономики редкостных овечек не всех успели пустить под нож, кое-что ещё можно купить живьём на вывоз.

«Благодетели» под портретом Ильича

Разговоры сПавлом меня тоже опустили с неба на землю. Поклоны бить хорошо. Мечтать не вредно. А суровая правда – в том, что над Потеряевкой винтом уже ходят тучи. Очень возможно, ни овцы шубные ей не станут нужны, ни породистые коровы, лагерь, скорее всего, в этом году прикроют, а деревня запустеет вновь. Не дай Бог, конечно. Но дело к тому.

Официально статус посёлка возрожденная Потеряевка получила 23 марта 1992 года. И уже тогда ясно было, что без земли, без сенокосов и пастбищ ей долго не протянуть. Поскольку иных источников прокормиться, кроме земли, здесь нет. Краевой комитет по земельным ресурсам и землеустройству проделал несложный расчёт. В деревне будет 120 дворов. Это 200 коров, столько же овец и 30 лошадей. Для них потребно 428 гектаров пастбищ и 442 гектара сенокосов. Всё было обещано. Но прошло восемь лет! Исписаны горы бумаг, жалоб, прошений и, конечно, «твёрдых» решений решить этот больной вопрос. А проблема не решена и поныне. Сегодня в Потеряевке всего-то с полсотни овец, четыре лошади и два десятка голов крупного рогатого скота, а даже столь малое стадо нечем кормить, жители прикупают сено со стороны. До абсурда дошло. Покосы, которые примыкают к Потеряевке вплотную, выкашивают жители посёлка Корчино, приезжая сюда за 15 километров, а потеряевцы, законные и наследные их владельцы, права на них не имеют.

...Я прошёл многие кабинеты, от совхозных и сельсоветовских до районных и краевых, и ни один начальник, сидючи под портретами Ленина – на Алтае очень уважают Владимира Ильича, – напрямую не признался, что «попов» он хотел бы раздавить, изжить как враждебный и чуждый элемент. На словах все добры. Благодетели! А на деле под разным предлогом перекрывают кислород. В итоге те, кто желал бы переселиться сюда и жить общиной, остерегаются ехать, пугаясь безземелья. И это в Сибири, где земли достаток.

Чиновники как один, напуская туману, ссылаются на Указ президента России, согласно которому в 1991 году землю поделили на паи между сельскими жителями. Потеряевцы к дележу опоздали, теперь выделять им угодья сенокосные означало бы посягнуть на собственность владельцев установленных тех паев. Таким образом, Потеряевка как бы обречена. Но это не так. Это отговорка. И не более того. Во-первых, не вся земля поделена. Есть резервы. Во-вторых, потеряевцы не чужое требуют. У старой Потеряевки, доколхозной, свободной, нераскулаченной, советская власть землю отторгла насильно. Пришла пора награбленное возвращать. Попользовались – и хватит. Это по совести. И было бы в высшей степени справедливо.

А теперь – лагерь-стан.

На волне начальной демократии лет десять назад не было предела для восхищений, как интересно и мудро устроена здесь жизнь детей. Но в лето 1999 года Игнатий не успевал встречать и провожать проверяющих. 15 проверок за сезон! И кухня не такая. Посуда не та. И туалет очень деревенский. И детей мучают. В прокуратуре даже дело пытались завести... Теперь зреет желание лагерь-стан лишить регистрации... Кому-то очень мешает православное воспитание детей...

...Но Потеряевка не сдаётся. Батюшка Иоаким, провожая меня, показал мне штабель кирпича и досок.

– Видите? Это мы с весны начинаем строить храм.

– Замечательно. Но как прожить без земли?

– Ничего. Господь всё устроит. Будем молиться»(21.03.2000 г.).

«Трудолюбие и дисциплина»

«…История лагеря уходит корнями в глубокое прошлое. Он назван в честь епископа-священномученика Климента (с латинского «милостивый») Анкирского…»(«Вечерний Барнаул» 10.6.2000).

«Лицом к лицу не видим лиц друг друга»

«Возлюби ближнего свое­го», – сказал Господь в одной из своих заповедей, предпола­гая тем самым уважение и терпимость людей друг к дру­гу. Но всегда ли мы, загнан­ные перипетиями перестройки в моральный тупик, осознаем значимость этого постулата?

Нравственность – вот тот базис, на котором зиждется мотивация всех поступков че­ловека. Но всегда ли мы нравственны сами, и насколь­ко нравственно наше с вами окружение? Главную скрипку в этом вопросе, несомненно, играет воспитание: в семье и в обществе. Воспитание же, само по себе, категория до­вольно отвлечённая, если она не основывается на морально-духовных ценностях, накопленных не одним десятком поколений цивилизованного общества. Сейчас мы много говорим именно о бездухов­ности нации, падении нравов, наркомании, пьянстве, напол­зающих на Россию как тать. И как значимо перед этой уг­розой исцеляющее слово Божие, способное возродить в человеческой, может быть, ещё не совсем заплутавшей душе, истинные ценности на­шего бытия.

Эта история, случившаяся год назад, могла бы благопо­лучно кануть в Лету, если бы не имела отношение к тому, собственно, с чего я начала этот разговор. Многие, навер­ное, знают, что в нашем университете вот уже более 10 лет ведет занятия по изуче­нию и толкованию библии православный проповедник Лапкин Игнатий Тихонович. Аудитория, посещающая их, разновозрастная: от детей малых и студентов до взрос­лых людей с разным образо­вательным уровнем и соци­альным статусом, но объеди­ненных стремлением познания слова Божьего, а значит, желанием возродить или под­нять на высший уровень свою духовность. Кроме этого, по­истине энциклопедические знания Игнатия Тихоновича делают эти встречи насыщен­ными, яркими и очень инте­ресными. И годами всё шло как шло: бесконфликтно, спокойно. Во всяком случае, ни у кого не возникало вопросов или недовольства при виде столь непривычной аудитории в вузовских стенах.

Это случилось перед нача­лом одного из занятий. К 18 часам к аудитории № 410 кор­пуса «В» начали подходить слушатели. И. Т. Лапкин, как всегда, дождавшись, пока за­кончится пара (часов) у студентов, подошёл к преподавателю забрать ключ от аудитории. И каково же было изумление его и всех собравшихся от слов, которыми их встретил кандидат экономических наук, педагог: «Сектанты, козлы...» и кое-что похлеще. Более того, непристойным жестом руки, показав на своё причинное место, дал понять, вот тебе... а не ключ. Надо пола­гать, что от подобной сцены и на улице стало бы не по себе, но чтобы такое себе по­зволить в храме науки! Это уж увольте.

Чисто из гуманных и эти­ческих соображений не хочет­ся называть этого горе-препо­давателя, поскольку админис­трация вуза знает его имя и фамилию, и, конечно же, инцидент не прошёл для него без последствий. Да в общем-то, и не в фамилии дело. Вызывает недоумение столь эпатажное неприятие инако­мыслия, во-первых, а во-вто­рых, и это уже гораздо серь­ёзнее – вызывает опасение пребывание в вузе столь невоздержанного и невоспитан­ного человека, призванного по роду занятий «сеять разумное, доброе, вечное». Чему, с вашего позволения сказать, может научить такой препода­ватель студентов (не как про­фессионал, нет) чисто с чело­веческих, нравственных пози­ций, какой может подать им пример? Ни о какой духовно­сти, конечно, тут не может быть и речи.

Вне всякого сомнения, в университете большинство преподавателей – весьма ува­жаемые и достойные люди, но этот частный инцидент всё же наводит на грустные раз­мышления» (Тамара Савалей «Алтайский политехник» №10 (2288) от 27.12.2000).

«Почему заплакал Игнатий Лапкин?»

«10 января в Крестовоздвиженскую общину нанёс визит епископ Ишимско-Сибирский Евтихий. …Епископы Русской Православной Церкви Зарубежом обратились к старообрядцам с документом покаяния перед старообрядцами. По словам старосты Барнаульской Крестовоздвиженской общины, известного в России и за рубежом проповедника Игнатия Лапкина, этого документа православные верующие ждали более трёхсот лет… Увидев «покаяние перед старообрядцами» сам Игнатий Лапкин не смог удержаться от слёз… Что же касается развития отношений между Русской и Зарубежной православными церквами, то ни о каком сближении речи пока не ведётся» («Честное слово» 18.1.01).

 

Благодарности, поздравления и т. д.

«Крупскому Сергею Владимировичу.

Никто из  сотен тысяч людей, слушающих наши проповеди по радио и телевидению, никто из знающих наши нужды по восстановлению поселения верующих и нашем детском лагере-стане, слышавших о наших занятиях по изучению Библии,никтоне догадался помочь мне в установке на дому телефона; ибо я уже шесть лет не получаю ниоткуда ни рубля, и ещё не получаю пенсии. Без своего телефона я постоянно должен был бегать куда-то звонить, через перекладных получать ответ... И только Вы, дорогой Сергей Владимирович решились помочь нам, лично мне, и за свой счёт установили телефон. Слава Христу. Вы даже и представить не можете, какое большое, доброе, облегчающее мне все работы дело сделали. Это Ваше милосердие, осознание нашего дела жа видит Господь Бог и да приведёт Вас в Церковь Христову – стать её чадом. И Ваша возвышенная чуткость, лепта да зачтётся Вам в судный день Христов. Всегда благодарим Бога за этот Ваш подарок: сотни и тысячи звонков со всего мира уже поступили ко мне – это всё благодаря Вам. Храни Вас Бог и Матерь Божия. Тел. 35-32-42, 24-38-46».

«Баварину В.Н.

Дорогой Владимир Николаевич!

Великий Бог, сотворивший небо и землю, Он даёт всему жизнь и дыхание и разум. Шестьдесят лет Господь хранит Вас в этом грешном мире. Он дал Вам многое испытать: славу мира сего, владычество над народом многочисленным, наградил Вас добрыми талантами.

О Вас, думаю, как ни о ком другом в г. Барнауле о правителях, добрая молва в народе. И Вы достойны таких отзывов.Но ..., что пользы человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит. «Какой выкуп он даст за душу свою»(Мф. 16:26).

У нас, православных Христиан не принято праздновать день рождения, дабы не уподобиться безумному Ироду.

В этот день мы благодарим Спасителя Христа за Его милости, долготерпение к нам, что сохранил нас среди бушующего моря житейского. Мы всегда, ежедневно благодарим Иисуса Христа, что Ваше сердце расположено к нам, что теперь нам есть где молиться.

Пусть душа Ваша обретёт мир и покой в Искупителе Иисусе, и Ваша жизнь и доброе правление над сим городом продлится ещё на многие годы.

Вы наш желанный гость, и не только теперь, как МЭР города, но любой, пенсионер ли, больной ли, в узах ли. И на лето обязательно приезжайте в пос. Потеряевку отдохнуть.

Староста Крестовоздвиженской общины, начальник детского лагеря-стана: Лапкин Игнатий Тихонович».

Письмо мэра

«Администрация города Барнаула.

27.11.1997. № 0817

Уважаемый Игнатий Тихонович!

С большим интересом ознакомился с материалами, которые Вы мне предоставили. В очередной раз прихожу к мысли, что заочное знакомство с человеком и его деятельностью не всегда отражает реальную картину происходящего.

Ваша просветительская деятельность, Ваш безвозмездный труд по воспитанию у молодого поколения чувств патриотизма, любви к Родине и ближним, Ваши беседы и проповеди перед людьми, совершившими проступки и преступления, достойны уважения.

Я сожалею, что решение Вашего вопроса затянулось на многие годы, но в тоже время искренне рад, что Крестовоздвиженская община, которую вы возглавляете, теперь будет иметь место постоянных встреч и молитв.

Желаю Вам на этом нелегком жизненном пути гордо нести свой крест и иметь последователей, верных Слову Божию.

С уважением, глава городского самоуправления В. Н. Баварин».

«Дорогой, уважаемый батюшка, отец Никола! (Думнов)

С благодарностью вспоминаем в разговоре и в молитвах пред Господом Ваш пастырский труд – Вы пять раз приезжали к нашей маме Марие Егоровне Лапкиной (Чунарёвой) в пос. Потеряевка – исповедать и причастить её.

При любой погоде, в любое время года Вы немедленно направлялись к нам, к единственной овечке духовной, Вами окормляемой. Последний раз Вы поехали 24.11.98, в сильный гололёд, а это только в один конец 150 км., за 5 дней до смерти нашей любимой мамы, молитвенницы и наставницы нашей (15.7.1912 – 29.11.1998 гг.). Вы подвергли свою жизнь смертельной опасности, когда нас закрутило и сбросило со скрежетом в кювет. Благо не было встречных машин на трассе именно в этот момент.

Чем мы можем воздать Вам за напутствие в жизнь вечную самого дорогого нашего человека, родившего и воспитавшего десятерых своих детей, и давшей нам начатки веры в Бога, в Господа нашего Исуса Христа: она внушила нам памятования о муках вечных, об огне геенском, о грехе, о различении добра и зла.

Спаси Христос Вас. И да воздаст Вам благами и вечным спасением Сам Вседержитель в день Вашего исшествия из жизни сей, и в Судный Страшный день, и здесь да сохранит на многие лета. Низкий Вам поклон от всех нас».

«Параскуну Ю.Ф.

прокурору Алтайского края

Дорогой Юрий Федоровичжелаем Вам душевного спасения и мужества.

50 лет Господь хранил Вас от смертельных опасностей, Он продляет Вашу жизнь и ожидает искреннего покаяния во грехах, нелицемерного служения Ему.

Ваша должность заставляет Вас быть всегда непогрешимым не только перед изменчивым человеческим законом, но в первую очередь, перед Божественным, перед Евангелием и перед совестью.

Пусть и в последующие годы мы не огорчим друг друга и не пожалеем, что были близкими в борьбе за справедливость.

Да сохранит Вас Господь Иисус Христос и Приснодева Мария от всяких бед и зла, на радость Вашему Ангелу Хранителю!

Всегда призываем на Вас Божие благословение. 17.12.98 г.».

«Добрые дела прокурора Параскуна»

«Выпускник АГУ, прокурор Алтайского края Ю.Ф. – Параскун в канун самого главного православного праз­дника – Пасхи – сделал сразу два добрых дела, кото­рые зачтутся ему на небесах. Во-первых, разрешил известному проповеднику И. Т. Лапкину встречаться с приговорёнными к смертной казни и проводить с ними беседы. А, во-вторых, направил один миллион руб­лей детям трудового православного лагеря-стана. Эти средства будут потрачены на закупку крупы, сахара и других продуктов питания ребятишкам. Кстати, лагерь недавно был зарегистрирован отделом юстиции края и обрел статус юридического лица. А назван он в честь священномученика Климента Анкирского (4-й век), страдавшего за веру 29 лет и 11 месяцев, подверга­ясь непрерывным пыткам и мучениям – более чем кто-либо в истории человечества» («За науку» АГУ)

«Приглашение

3 февраля 1999 г.исполняется ровно 20 летмоего служения в священном сане. 20 лет при овцах, как Иаков? (Быт. 31:28)Или как наемник, нерадящий и неродящий, не борющийся с волками?

И если родится от слова Божия душа, то за 20 лет становится ли она полноценным воином в Божием стане? (Исх. 30:14, Лев. 27:3) Через 20 лет судейства и борьбы с врагами Бог услышал Самсона и извёл воду для утоления жажды. Есть ли у нас движение воды в водоёме для крещения, где исцеляются парализованные. Страна онемела, в параличе и нужна объединяющая идея и живые души – это истинное Православие и возрождение через вдохновенную проповедь и истинное Крещение по канонам Вселенской Церкви Христовой. Приглашаю во вновь созданную общину – здесь всё начиналось с нуля, не через перетаскивание из прихода в приход: создание общины. Почти повсюду отбирают храмы, место молитвы, а у нас наоборот – власти дали нам дом.

И лучше один раз увидеть всё это, чем слышать осуждающие нас басни. Сегодня ещё не поздно ..., а завтра может быть невозможным увидеться.

Хотел бы отметить эту дату благодарностью моему Искупителю в кругу своих друзей-сопастырей; двадцать лет, – это четверть целой жизни при крепости сил (а уж у меня-то крепости никогда не было), время подводить итоги своего поприща. После моего отхода быть может кому-то из вас придется побывать в нашей Крестовоздвиженской общине.

Поэтому-то и хочу познакомить вас с пасомыми поближе, здесь поделиться опытом, поговорим о том, почему многие возвращаются в МП, почему общины умаляются и исчезают вовсе.

Считаю, что трата вами на поездку в Барнаул не будет напрасной. Только страх, зависть, бессилие удаляют людей друг от друга, и наступает уныние от худо исполненного долга. Приглашаю вас, приезжайте, пока ещё это возможно. Протоиерей Иоаким Лапкин».

 

«...уже не по твоим речам веруем, ибо сами слышали путали, что Он истинно Спаситель мира, Христос» Иоан. 4:42.

«БЛАГОДАРНОСТЬ

Лапкину Игнатию Тихоновичу за его многолетний, тяжелый труд в проведении занятий по изучению Библии – Слова Божьего.

Благодарим за Вашу любовь, бессонные ночи, проведенные в молитвах за нас, работу над нашими душами, порой неблагодарную, но бесценную, т.к. Вы угождаете всем во всём, ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись (1 Kop. 10:33).

Вы своим примером постоянно побуждаете идти вперёд, не успокаиваясь на достигнутом.

Благодарим Бога, Который через Вас собрал нас в одну семью. Вы смело можете сказать вместе с Ап. Павлом :«... печать моего апостольства – вы в Господе» (I Kop 9:2).

Мы будем молиться, чтобы занятия возобновились и в следующем году. Дай Вам Бог здоровья, душевного спасения,«... дабы проповедуя другим, самому не остаться недостойным» (1Кор. 9:27).

Крестовоздвиженская община г. Барнаула 18 апреля 1999 г.».

«БЛАГОДАРНОСТЬ

Администрация учреждения ИЗ-17/1 УИН УВД Алтайского края выражает большую благодарность и признательность членам Крестовоздвиженской общины православных христиан г. Барнаула ЛАПКИНУ Игнатию Тихоновичу и ЗАГУЛЯЕВУ Алексею Викторовичу за их кро­потливую, нелёгкую работу, по оказанию посильной помощи в деле религиозного просвещения обвиняемых и подозреваемых.

Духовная и материальная поддержка представителями общины заключённых, содержащихся в трудных условиях недостаточного коммунально-бытового обеспечения, внесли в души изолированных от общества людей ростки надежды, оградили от полного отчаяния, наставили многих на путь законопослушичества в мирской жизни, побудили задуматься и о будущем.

Руководство учреждения и весь личный состав выражает свою благодарность непосредственно ЛАПКИНУ Игнатию Тихоновичу за про­веденные лекции, беседы с сотрудниками учреждения.

Мы надеемся, что наши совместные встречи и наши совмест­ные дела будут продолжены и в дальнейшем.

Начальник учреждения ИЗ-17/1 А.И. Клименко. 8 мая 1996».

«БЛАГОДАРНОСТЬ

Управляющему управления Госсвязьнадзора Р.Ф. по Алтайскому краю Баеву В. А.

Деревенская православная община вновь строящегося посёлка Потеряевка Мамонтовского р-на и православный детский трудовой лагерь-стан выражают Вам благодарность, уважаемый Владимир Алексеевич, за установку телефона в таком пустынном месте: телефон для нас это и курьер, и дверь к родным и близким.

Ваша инициатива, братское сочувствие, понимание позволили нам через телефонную связь иметь выход на весь мир в любое время. Телефон в Потеряевке (если он будет работать) есть памятник Вашей щедрой душе и всегдашней нашей молитвенной памяти о Вашей бессмертной душе. Владимир Алексеевич, мы Вас очень просим не оставлять нас и держать на контроле работу Потеряевского телефона (за разъездом «Подстепный» ), т. (8 –213) 22 – 0 – 22, т. к. после установки он большую часть времени не работал, или работал с большими шумовыми помехами. Хорошо работающий телефон – это Царский подарок на добрые дела. Храни Вас Бог и Матерь Божия.

Настоятель Свято-Анфимовской общины протоиерей Иоаким Лапкин.

Староста деревенской общины Барабаш И. А.

Начальник детского лагеря-стана Лапкин И. Т.».

«БЛАГОДАРНОСТЬ Аксёнову П. П.

Уважаемый Павел Петрович!

Сердечно благодарим Вас за Ваше расположение к нам и нашему делу; Вы познакомили нас с хорошими людьми: коммерсантами, директорами, заведующими, и ходатайствовали о помощи нашему православному детскому лагерю – стану.

Три года назад мы сумели содержать одного ребёнка совершенно бесплатно, и это было немалым делом, ибо за 25 лет существования лагеря –стана мы не получили помощи ни рубля от государства.

В позапрошлый год – 7 детей из бедных семей жили за лагерный счет, в прошлом – 15, а в этом в общей сложности со взрослыми – 57 человек, т.е. 52% от числа насельников не платили ничего. В этом и Ваша заслуга.

Да благословит Вас Бог и Матерь Божия, и да дарует Вашей душе вечное спасение и долгих лет жизни. Храни Вас Бог».

«БЛАГОДАРНОСТЬ

Сизкову А.С. бывшему гл. агроному совхоза «Корчинский», а ныне – фермеру.

Уважаемый Алексей Семёнович! С признательностью за Вашу помощь нам приносим сердечную благодарность.

Мы помним, скольких трудов, настойчивости, хождений стоило Вам то, что ещё при коммунистической диктатуре в 1990 г. Вы сумели добиться получения нами трёх гектаров бросовой земли для православного лагеря-стана, и всё это Вы оформили документально; помогали в те годы хранить лагерное имущество, защищали нас.

Просим и в дальнейшем оказывать помощь беднейшим из бедных, кто находится летом в лагере-стане, помогать доставкой груза в Барнаул и из Барнаула, мукой.

Да воздаст Вам Господь Бог Своими великими милостями и да дарует здравие на долгие годы, успехов в труде, и главное – душевного спасения во Христе Иисусе, Господе нашем».

«БЛАГОДАРНОСТЬ

Директору издательства «Алтайская Правда» Грохотову В. Г.

Учителя и учащиеся школы благодарят Вас, уважаемый Владимир Георгиевич, и вашего мастера Веру Михайловну и всех работников содействующих нам и детям нашим в получении нами отходов бумаги, которую получаем через православного проповедника Лапкина Игнатия Тихоновича и его жену Надежду Васильевну преподающую Христианскую этику в наших школах.

Мы рады и благодарны за самое малое, ибо сегодня так тяжело что-либо купить – нет денег и приносимая нам бумага принимается как бесплатная, как благотворительная помощь.

Просим, сохраните Ваше доброе к нам расположение и дальше.

Коллектив учителей детского Центра №37

Коллектив учителей Центра шк. 42, шк. 68».

Hosted by uCoz