Один мудрый и опытный в любомудрии муж, в точности изучивший природу дел человеческих и познавший их непрочность, что ничего нет надежного и верного, внушает всем вообще людям не ублажать никого прежде смерти (Сир.11:28). Посему, так как блаженный Евстафий уже скончался, мы со всей смелостью уже можем прославлять его, потому что если никого не должно ублажать прежде смерти, то ублажать достойных после их кончины можно безукоризненно. Подлинно, он уже прошел пучину житейских дел, избавился от возмущения волн, приплыл в тихую и безмятежную пристань, не подлежит неизвестности будущего, не подвержен падению, но, как бы стоя теперь на каком-нибудь камне и высокой скале, смеется над всякими волнами. Итак, ублажать его – безопасно, прославлять его – безукоризненно, потому что он уже не боится перемены, не опасается падения. Мы, еще живущие, подобно колеблющимся среди моря, подлежим многим переменам; как те то поднимаются вверх, когда воздымаются волны, то низвергаются в самую бездну, при чем ни это возвышение не безопасно, ни это низвержение не постоянно, потому что то и другое зависит от вод, текущих и не останавливающихся, – так точно и в делах человеческих нет ничего твердого и постоянного, но часты и быстры перемены. Один счастьем вознесен на высоту, а другой несчастьем низринут в глубокую бездну; но и тот пусть не гордится, и этот не отчаивается, потому что каждого постигнет весьма скорая перемена, – тот же не (испытывает этого), кто переселился на небо, отошел к вожделенному Иисусу, пришел в страну безмятежную, откуда "болезнь[2], печаль и воздыхание удалятся" (Ис.35:10). Там нет ни подобия перемены, нет ни тени изменения, но все твердо и непоколебимо, все крепко и устойчиво, все нетленно и бессмертно, все неразрушимо и пребывает навсегда. Поэтому и говорится: "прежде смерти никого не ублажай" (Сир.11:28). Почему? Потому, что будущее неизвестно, и естество наше слабо; воля не деятельна, грех легко овладевает нами и много сетей: "знай, говорится, что ты посреди сетей идешь" (Сир.9:18); непрестанные искушения, великое множество дел, постоянное нападение бесов, непрерывные восстания страстей: вот почему и говорится: прежде смерти не блажи никогоже. Итак, ублажать достойного после его смерти безопасно; или лучше. не просто после его смерти, но после смерти такой, когда кто окончит жизнь с венцом, с исповеданием и верой нелицемерной. Если некто назвал блаженными и просто умерших, то не гораздо ли более (можно так назвать) умерших таким образом?
Кто же, скажешь, назвал блаженными просто умерших? Соломон, премудрый Соломон. Не будь невнимателен к этому мужу, но представь, кто он был, как жил, в какой безопасности и наслаждении провел приятную и беспечальную жизнь. Он прошел все роды удовольствий, обдумал все способы душевного наслаждения, изыскал различные и многообразные виды радостей, и, повествуя о них, говорил: "построил себе домы, посадил себе виноградники, устроил себе сады и рощи сделал себе водоемы приобрел себе слуг и служанок, и домочадцы были у меня; также имущество из крупного и мелкого скота было у меня, собрал себе серебро и золото, как песок; завел у себя певцов и певиц, виночерпиев и виночерпиц[3]" (Еккл.2:4-8). Итак, что сам он говорит при таком обилии богатства, имуществ, удовольствий и наслаждений? "И ублажил я, говорит, мертвых, более живых, а блаженнее их обоих тот, кто еще не существовал" (Еккл.4:2-3). Поистине достоверный обличитель наслаждений, произносящий о них такой приговор. Если бы кто-нибудь из живших в бедности и нищете произнес этот приговор против удовольствий, то можно было бы подумать, что он осуждает их не по справедливости, а по незнанию их; но когда порицает их тот, кто прошел все эти удовольствия и исследовал каждый путь их, то осуждение уже не подлежит сомнению. Может быть, вы думаете, что слово наше уклонилось от настоящего своего предмета; но если мы вникнем, то найдем, что сказанное находится с ним в ближайшем отношении. В дни памяти мучеников необходимо последовательно и беседы вести о любомудрии. Говорим это не осуждая настоящую жизнь, – да не будет, – но порицая удовольствия, потому что не жизнь есть зло, но – жизнь бесцельная, необдуманная.
2. Итак, кто прожил настоящую жизнь в добрых делах и в надежде будущих благ, тот возможет сказать, подобно Павлу, что "а оставаться во плоти несравненно лучше"[4]; ибо это плод дела (Флп.1:23-24), – как было и с блаженным Евстафием, который и жизнью и смертью воспользовался по надлежащему. Он потерпел смерть за Христа не в собственной стране, а в чужой. Это – дело врагов; они изгнали его из отечества, дабы посрамить его, но он сделался еще славнее и знаменитее через изгнание на чужбину, как доказал и конец дел. Такова слава его, что, тогда как тело его покоится во Фракии, память его ежедневно процветает у нас, и, хотя гроб его находится в той варварской стране, но любовь наша, не смотря на столь великое расстояние и столь долгое время, ежедневно возрастает: или лучше, если нужно сказать правду, и гроб его у нас, а не только во Фракии. Памятниками святых служат не могилы, гробницы, столбы и надписи, но добрые дела, ревность по вере и чистая перед Богом совесть. Подлинно, блистательнее всякого столба воздвигнута мученику эта церковь, заключающая в себе письмена не безгласные, но самыми делами громче трубы возвещающие его память и славу; и каждый из вас, присутствующих здесь, есть гробница этого святого, гробница одушевленная и духовная. Если я раскрою совесть каждого из вас, присутствующих, то найду, что этот святой пребывает внутри души вашей. Видите ли, как враги не приобрели ничего, как они не угасили славы его, но еще более возвысили ее и сделали блистательнейшей, устроив столько гробниц вместо одной, гробниц одушевленных, гробниц издающих голос, гробниц приготовляющихся к такой же ревности? Поэтому я и называю тела святых источниками, и корнями, и миром духовным. Почему? Потому, что каждый из упомянутых предметов не удерживает собственной доброты в себе только, но и распространяет ее на далекое расстояние. Например: источники дают много воды и не удерживают ее в своих недрах, но, производя длинные реки, соединяются с морем, и длиной их, как бы протянутой рукой, берутся за морские воды. Также корень растений скрывается внизу, в недрах земли, но не удерживает всей силы своей в глубине; и особенно таково свойство виноградных лоз, вьющихся по деревьям. Когда они распространяют свои ветви по высоким стволам, то простирают вьющиеся по этим подпоркам отрасли на далекое расстояние, образуя густотой своих листьев какую-то длинную кровлю. Таково свойство и мира: часто оно лежит в каморке, но благоухание его, распространяясь через окна на улицы, переулки и площади, и ходящим вне дает знать о скрывающейся внутри доброте ароматов. Если же источник, и корень, и растения, и ароматы по природе своей имеют такую силу, то гораздо более тела святых; а что сказанное мной неложно, свидетели – вы сами. Так, тело этого мученика лежит во Фракии; а вы, не во Фракии находясь, но отстоя далеко от той страны, ощущаете благоухание на таком расстоянии, – и поэтому и собрались, так что ни дальность пути не воспрепятствовала, ни продолжительность времени не заглушила. Таково свойство духовных доблестей; они не прерываются никаким телесным препятствием, но цветут и возрастают каждый день, и ни продолжительность времени не ослабляет их, ни пространство пути не преграждает.
Не удивляйтесь однакож, что, начиная это слово и похвалы, я назвал этого святого мучеником; он своей смертью окончил жизнь: как же он мученик? Я часто говорил вашей любви, что мучеником делает не одна только смерть, но и душевное расположение. Не за конец дела, но и за намерение часто сплетается венец мученичества. И не я, но Павел дает такое определение мученичеству, говоря именно так: "я каждый день умираю" (1Кор.15:31). Как ты умираешь каждый день? Как возможно одному смертному телу принять множество смертей? Расположением, говорит, и готовностью к смерти. Так судит и Бог; и Авраам не окровавил меча, не обагрил жертвенника, не заклал Исаака. – однакоже совершил жертвоприношение. Кто говорит это? Сам принявший жертву: "ты не пожалел, говорит Он, сына твоего, единственного твоего, для Меня" (Быт.22:12). Между тем Авраам взял его живым и возвратил здоровым; как же он не пожалел? А так, что о таких жертвах я сужу, говорит Господь, не по концу дел, но по расположению решающихся. Не умертвила рука, но умертвило намерение; не вонзился меч в горло отрока, не перерезал шеи, но бывает жертва и без крови. Знают, о чем говорится, посвященные в тайны. Посему и та жертва совершилась без крови, так как она имела быть прообразом этой. Видишь ли, как еще в ветхом завете предначертан образ? Не отрицай же истины.
3. Итак этот мученик, – а наше слово показало его мучеником, – готов был на бесчисленные смерти. и все их претерпел расположением и ревностью, – много опасностей, постигших его, перенес и самым опытом. И из отечества изгнали его, и на чужбину отправили, и многое другое воздвигли тогда против этого блаженного, хотя не имели никакой справедливой причины к обвинению, а только то, что, слушаясь слов Павла: "поклонялись, и служили твари вместо Творца" (Рим.1:25), он удалился от нечестия и убоялся беззакония; но это достойно венцов, а не обвинения. Ты же посмотри на злобу диавола. Так как еще недавно прекратилась языческая война и все церкви только что отдохнули от жестоких и непрерывных гонений, и еще немного прошло времени, как затворены были все храмы (идольские), погашены жертвенники и сокрушено все бесовское неистовство, то это печалило злого беса, и он не мог спокойно переносить мира церкви; что же он делает? Он производит еще другую жестокую войну. Та была внешняя, а эта внутренняя; в такой же войне гораздо труднее сберечь себя, и легче погибнуть подвергающимся ей.
В это-то время блаженный этот управлял нашей церковью. Болезнь эта, как некоторая сильная зараза, поднялась из стран Египта; потом, пройдя чрез промежуточные города, скоро вторглась и в наш город. Но он, бодрствуя, и наблюдая, и предвидя издалека все, имевшее случиться, отклонял приближавшуюся войну, и, как мудрый врач, прежде чем болезнь вторглась в город, пребывая здесь, приготовлял лекарства, и управлял этим священным кораблем с великой предусмотрительностью, посещая все места, воодушевляя корабельщиков, мореходцев, всех пловцов, и возбуждая их к вниманию и бодрствованию, как будто морские разбойники нападали и покушались отнять сокровище веры. И не только здесь он применял такое попечение, но и повсюду посылал людей, которые бы учили, убеждали, советовали, заграждали доступ противникам. Он был хорошо научен благодатью Духа, что предстоятель церкви должен заботиться не о той одной церкви, которая вручена ему Духом, но и о всей церкви по вселенной; этому научился он из священных молитв. Если должно, говорил он, творить молитвы за вселенскую церковь, от концов до концов вселенной, то тем более должно проявлять и попечение об ней о всей, равно заботиться о всех (церквах) и пещись о всех. И что было со Стефаном, это случилось и с ним. Как иудеи не в силах будучи противиться мудрости Стефана, побили того святого камнями (Деян.7:58), – так и эти, не в силах будучи противиться мудрости Евстафия и видя, что укрепления охраняются, изгоняют наконец проповедника из города. Но голос его не замолк; человек был изгнан, а слово учения не было изгнано. Так и Павел был связан, а слово Божие не было связано (2Тим.2:9); и этот был в чужой стране, а учение его с нами. Итак, изгнавши его, они стремительно напали, подобно сильному потоку, но ни растений не исторгли, ни семян не залили, ни возделанной нивы не повредили: так укоренилось хорошо и искусно возделанное его мудростью! Впрочем нужно сказать, для чего Бог попустил ему быть изгнанным отсюда. Эта церковь только что передохнула; имела не малое утешение в управлении Евстафия; он со всех сторон ограждал ее и отражал нападения врагов.
Для чего же он был изгнан, для чего Бог попустил гонителям его? Для чего? Не подумайте, что слова мои послужат к разрешению одного только этого недоумения; нет, если случится вам говорить о подобном и с язычниками, или еретиками, то, что будет сказано, будет достаточно к разрешению без всякого недоумения. Бог попускает истинной и апостольской вере Своей подвергаться многим нападениям, а ересям и язычеству попускает наслаждаться спокойствием; для чего? Для того, чтобы ты познал слабость их, когда они, и не тревожимые, сами собой разрушаются, и чтобы ты убедился в силе веры, которая терпит нападения, и через самих противников умножается. А что это не моя догадка, но божественный ответ, данный свыше, послушаем, что говорит об этом Павел, – и он ведь некогда испытывал нечто человеческое, потому что, хотя он был и Павел, но причастен был нашего естества. Что же он испытывал? Он был гоним, подвергался нападениям, терпел бичевания, подвергался бесчисленным козням отвне и извнутри, от казавшихся своими, от чужих; и нужно ли исчислять, сколько он перенес бедствий? Итак, изнемогая и уже не перенося нападений врагов, которые всегда разрушали его учение и противились его слову, он припадает к Господу, призывает Его и говорит: "дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня. Трижды молил я Господа об этом. Но [Господь] сказал мне: "довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи"" (2Кор.12:7-9). Знаю, что некоторые считают это немощью телесной; но это не так, не так, – а называет он ангелом сатаны людей, противодействовавших ему, потому что это сатана есть слово еврейское; сатана значит: противник. Таким образом орудия диавола и людей, служащих ему, Павел называет ангелами его. Почему же, скажут, прибавлено: плоти? Потому, что плоть подвергалась бичеваниям, но душа была легка, возбуждаясь надеждой будущих благ; козни врагов не касались души его и не сокрушали внутренних помыслов, но достигали только плоти, и эта война не могла проникнуть внутрь. Так как плоть была раздираема, бичуема, связываема – связать же душу невозможно было, – то он и говорит: "дано мне жало в плоть, ангел сатаны", намекая на искушения, скорби, гонения. Потом что? О сем трикраты, говорит, Господа молих, то есть, часто я молился, говорит, чтобы хотя немного отдохнуть от искушений. Но вы помните причину, о которой я сказал, что Бог попускает рабам Своим терпеть бичевания, быть гонимыми и испытывать бесчисленные бедствия, именно для того, чтобы показать Свою силу. Вот и здесь апостол, молившийся о том, чтобы отступили от него бесчисленные бедствия и противники, не получил просимого; приводит и причину, почему он не получил просимого. Какая же это причина? Ничто не препятствует опять напомнить ее. "довольно для тебя, говорит Он, благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи".
4. Видишь ли, что Бог для того попускает ангелам сатаны нападать на рабов Его и причинять им бесчисленные бедствия, чтобы проявилась сила Его? Поистине, с язычниками ли или с жалкими иудеями мы станем рассуждать, для нас достаточно будет для доказательства божественной силы то, что вера, подвергаясь бесчисленным войнам, одержала верх, и тогда как вся вселенная противоборствовала и все с великим жаром гнали тех двенадцать человек, т. е. апостолов, они, бичуемые, гонимые и терпевшие бесчисленные бедствия, были в состоянии в короткое время с полным превосходством победить причинявших им это. Для того Бог попустил и блаженному Евстафию быть отправленным на чужбину, чтобы еще более показать нам и силу истины и бессилие еретиков. Итак он, отправляясь в ссылку, хотя покинул город, но любви к вам не покинул, и хотя был изгнан из церкви, но не считал себя чуждым предстоятельства и попечения о вас, а тогда еще более оказывал попечение и заботливость, и, призвав всех, увещевал не отлучаться, не уступать волкам и не предавать им паствы, но оставаться внутри, заграждая им уста и обличая их, а простейших из братьев утверждая. А что он повелел хорошо, это показал конец дела: если бы вы тогда не остались в церкви, то большая часть города погибла бы, потому что в пустыне волки пожирают овец; но его речь воспрепятствовала им бесстыдно обнаружить свою злобу. Впрочем, не один только конец дела показал это, но и слова Павла, так как он по наставлению апостола сделал такое увещание. Что же говорит Павел? Готовясь некогда быть отведенным в Рим в последнее путешествие, после которого уже не надеялся видеть учеников, он говорил: я более не увижу вас; говорил это, не опечалить их желая, но утвердить. Итак, намереваясь отправиться оттуда, он утверждал их такими словами: "знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно" (Деян.20:29-30). Троякая война: естество диких зверей, жестокость войны, то, что нападают не чужие, а свои, поэтому естественно война более жестока. В самом деле, если кто станет нападать на меня и воевать отвне, то я легко смогу победить его; если же рана зарождается внутри, от самого тела, то зло становится трудно исцелимым. Так точно было и тогда. Поэтому он и увещевал, говоря: "внимайте себе и всему стаду" (ст.28); не сказал: покинув овец, бегите вон. Следуя этому наставлению, и блаженный Евстафий увещевал учеников своих, – что именно слышал этот мудрый и доблестный учитель, это слово исполнил он на деле. Так, при нападении волков, он не покинул овец, и хотя не восходил на престол начальствования, но это ничего не значило для благородной и любомудрой души. Почести начальников он оставлял другим, а труды начальников переносил сам, обращаясь среди волков. Зубы зверей нисколько не вредили ему: настолько вера его была сильнее их угрызений! Таким образом, вращаясь внутри, и занимая всех их борьбой с ним самим, он доставлял овцам великую безопасность. Но он не одно только это делал, что заграждал уста врагам, и отражал богохульства, но обходил и самых овец и узнавал, не уязвлен ли кто стрелой, не получил ли тяжелой раны, и тотчас прикладывал лекарство. Делая это, он во всех вложил закваску истинной веры, и не прежде отошел, как когда уже, по устроению Божию, блаженный Мелетий пришел принять все это тесто; тот посеял, а этот пришедши пожал. Так было и при Моисее и Аароне. Они, подобно закваске, обращаясь среди египтян, сделали многих ревнителями своего благочестия. Об этом свидетельствует и Моисей, когда говорит, что "множество разноплеменных людей вышли" вместе с израильтянами (Исх.12:38). Этому Моисею подражая, блаженный еще прежде начальствования исполнял дела начальства, потому что и Моисей, еще не получив руководительства народом, весьма сильно и мужественно наказывал обижающих, защищал обижаемых, и оставив царскую трапезу, почести и преимущества, поспешил к глине и деланию кирпичей, полагая, что попечение о своих почтеннее всякой роскоши, удовольствия и почестей. На него взирая тогда, и этот увещевал всех начальников иметь попечение о народе, и предпочел покою труды и изгнания отовсюду, подвергаясь непрестанным озлоблениям каждый день. Но все для него было легко, потому что самое дело доставляло ему достаточное утешение в случившемся. За все это воздав благодарность Богу, будем подражать добродетелям этих святых, чтобы участвовать с ними и в венцах, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, через Которого и с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, честь и держава во веки веков. Аминь.
[1] Слово это произнесено в Антиохии позднее беседы об обличении ап. Петра ап. Павлом и перед похвалой св. мученику Роману. Память св. Евстафия празднуется 11 ноября.
[2] В синод.перев. этого слова нет – и.И.
[3] В синод.перев. этих слов нет – и.И.
[4] В Библии наоборот: "разрешиться и быть со Христом...несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас" (Флп.1:23-24); видимо И.Златоуст это и имел в виду, но в цитате допустил неточность – и.И.